ДЛЯ МЕНЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ ЗАМЕЧАТЕЛЬНА...
Чтобы писать о людях, надо любить их. Чтобы писать о жизни, надо любить её. Жизнь бьёт нас, и её уроки ценны. Они обогащают опыт.
А. Маршалл (1)
Редеют ряды романтиков. Современные Дон-Кихоты смешны и нелепы. Жизнь общества становится жёстче и рациональнее. Прагматизм стал одним из главных принципов нынешнего человека.
И всё же в литературе XX века есть неисправимые оптимисты, романтики от Бога, и недаром их книги читаемы во всем мире. В каждом человеческом сердце существует солнечная половина и она-то не дает человечеству погибнуть.
Одним из таких неисправимых романтиков в мировой литературе является австралийский писатель Алан Маршалл.
Интересно, что именно в молодой австралийской литературе появился такой писатель, ибо детский возраст этой литературы по сравнению с другими, и даёт, может быть, право именно на такое видение мира.
Судьба Алана Маршалла трудна, и не так-то просто было ему стать писателем. Сын фермера, в детстве искалеченный полиомиелитом, он только благодаря своему упорству, даже упрямству, получил неплохое образование, и главное — он сумел победить свой недуг, как бы игнорируя его. И может быть этот его физический недостаток, вместо того, чтобы настроить на пессимистический лад, наоборот, подтолкнул его в иное — он умел больше других радоваться жизни, поскольку каждое её мгновение для него бесценно и дорого.
В повести «Я умею прыгать через лужи», в которой он описывает своё детство, все его переживания, приключения, заставляют по-иному смотреть на детей, которым выпала такая же судьба. Заряд оптимизма, заложенный в эту повесть, не может не вызвать радостного ощущения победы, одержанной читателем вместе с маленьким героем.
Не случайно Маршалл считал одним из своих учителей Горького. Трилогия Маршалла о своей жизни близка известной трилогии Горького. Влияние великого русского писателя видно и в том, что Маршалл, так же, как и Горький, много путешествовал и общался с обычными людьми, сельскими тружениками, рабочими, аборигенами. Это снискало ему не меньшую популярность, чем его художественное творчество.
Он пишет: «Я по своему складу романтик. Максим Горький тоже, мне кажется, был романтиком. Это не значит, что я хочу потерять из виду действительность, ни в коем случае! Но для меня действительность замечательна». (2)
То, что Маршалл вырос в небольшом фермерском поселке, его близость к земле, природе, труду как необходимому компоненту жизни, определяло его художественные симпатии и методы. Безусловно, Маршалл реалист. Его видение мира реалистично, оптимизм его кажется иногда искусственным, но это не так. В одном из своих рассказов он пишет об аборигене:
«...книг у него не было. В полете птиц являлась ему Красота; сила и мощь раскидистых эвкалиптов, уверенно и прочно сидящих в земле, вызывала в нём тот взлет духа, который вызывают в человеке книжном великие творения литературы. Драма и Поэзия открывались ему, минуя посредников: он черпал из самого их родника — чистого и прозрачного, точно звон колокольчика». (3)
Это же самое можно отнести и к самому автору. Именно первичность чувства красоты, открывающаяся человеку, родившемуся и выросшему среди природы, и даёт на всю жизнь чувство оптимизма, радости и наслаждения любым жизненным проявлением.
Алан Маршалл — прирожденный рассказчик. Сам он так говорит об этом даре:
«Уменье рассказывать — редкий дар. Для одного и стриженая овца — интереснейшая тема, а другой, даже выжив после атомного взрыва, и то не сумеет его описать. Все дело в том, как владеешь словами, мимикой, жестом». (4)
И здесь австралиец близок другому великому русскому писателю — Чехову. Его короткие юмористические рассказы очень напоминают юного Чехонте. А поездки по местам, где живут аборигены, изучение их, борьба за их достоинство, их права — не поездка ли это на Сахалин в австралийском варианте?
Интересно, что в Алане Маршалле соединились два таких разных русских писателя, которых никто никогда, похоже, не ставил близко друг к другу в литературном смысле, настолько они далеки по своим привязанностям и убеждениям.
А в Алане Маршалле уживаются романтизм раннего Горького и дотошность Чехова, интерес к каждому человеку, любовь к босякам, аборигенам и к простому обывателю.
Встречи с аборигенами, погружение в их фольклор, обычаи, верования, убеждают Маршалла в том, что христианство, внедряемое в среду аборигенов-язычников, они принимают не в результате убеждения, а просто для того, чтобы белые успокоились, раз уж им это важно. А в основном вся их жизнь остается прежней. Больше того, Маршалл считает, что и не надо внедрять христианство, поскольку образ жизни аборигенов настолько отработан, уложен в определенные каноны, что вмешиваться в их жизнь значит губить её. Ведь только в среде таких людей, всей жизнью связанных с природой, сохраняется религиозное отношение к окружающей их среде. И значит эти люди никогда не смогут бессмысленно уничтожать природу. Вместо того, чтобы обращать их в христианство, следовало бы изучать их опыт и использовать его.
А нравственность, ради которой и внедряется христианство, тоже, по мнению Маршалла, у аборигенов своя, поскольку «милосердие и верность своим убеждениям — идеалы не только христианской религии». (5)
Реализм Маршалла в художественном творчестве и романтическое восприятие действительности создают особую атмосферу радости, оптимизма, наслаждения всем, что дает жизнь человеку. Талант его — солнечный талант, в этом его схожесть с таким классиком мировой литературы, как Роберт Бёрнс. Здесь можно еще раз заметить, что именно близость Бёрнса к материальному миру, а он был пахарем, крестьянином, рождает его романтический, оптимистический взгляд на мир. Это же относится и к Алану Маршаллу.
Но с другой стороны — именно этот материалистический взгляд является и моментом, ограничивающим во многом талант писателя. Достоинство такого, земного видения жизни, становится в определенные моменты недостатком. Для Маршалла не существует трансцендентного. Судьба, рок — для него это понятия вполне материальные, а следовательно воспринимаются как нечто данное, о чем не может идти речи. Речь может идти лишь о том, как это преодолеть, и он убежден, что человек может преодолеть любое бедствие, неважно, каким образом оно приключилось.
Поэтому у Маршалла, в его художественных произведениях отсутствуют глубокие душевные переживания, рассуждения о добре и зле, что создает впечатление поверхностности, мелкости, неважности того, о чем рассказывается. Другое дело, что все это восполняется множеством бытовых деталей, сиюминутных переживаний, одним словом, документальностью воспроизведения жизни. Если и можно назвать литературу отражением реального мира, то проза Алана Маршалла как никакая другая подходит к этому определению. Это именно точное отражение объективной реальности без всяких рассуждений на эту тему. Видимо, в этом и была главная задача писателя — показать мир таким, какой он есть, глазами одного из его участников. Поскольку никто больше, кроме него, таким мир не сможет показать.
Все вышесказанное — это, пожалуй, не упрек автору в том, что он не хочет залезать в дебри психологии, в мир духовных переживаний. Но всё же, читая его повести, рассказы, ловишь себя на том, что это детская литература и ее надо читать в совершенно определенном возрасте и тогда это действительно даёт большую долю оптимизма. Подросток, прочитавший повесть о жизни мальчика-инвалида, безусловно ощутит громадную поддержку своим притязаниям, особенно, если он не вполне здоров.
С другой стороны, в той же повести «Я умею прыгать через лужи» есть хороший урок родителям. Отец мальчика-калеки никогда не удерживал его от приключений, к которым так стремится любой мальчишка, не сделал его домоседом с ущемленным сознанием. Может быть и оттого еще такая неугомонность и жизнелюбие в его произведениях и его судьбе.
Романтизм Маршалла проявился и в том, с каким обожествлением он относился к Советскому Союзу. Его вера в то, что удалось построить общество, где реально достигнуто равноправие всех рас и социальное равенство, не давало ему рассмотреть убогость и неразвитость нашего общества. С другой же стороны, может быть его предрасположенность ко всякому проявлению жизни и не давала ему оснований обращать внимание на отрицательные моменты советского строя. В этом смысле интересен его редкий пассаж на политическую тему:
«Только радикальный переворот в сфере человеческих отношений, только полный отказ от тех представлений, которые делают человека конкурентом его близких, может привести к тому, что на площадках, где играют наши дети, воцарится тот же дух, что и среди детей австралийских аборигенов». (6)
Безусловно, его симпатия к первобытному коммунизму не могла не распространиться и на нашу попытку его реализации.
А с другой стороны, эта детская мечта о полном равенстве всех, составляет и главную идею христианства и голубую мечту любого человека, воспитанного на гуманистических идеалах.
И в этом смысле творчество Алана Маршалла есть одно из лучших свидетельств неистребимости общечеловеческой мечты об идеальном обществе, где каждый человек, независимо от его положения, здоровья и способностей будет составлять главную ценность.
Алан Маршалл эту мечту пронёс через всю свою жизнь.
1990
1) А. Маршалл. Избранное. М. Правда. 1986. стр.5
2) А. Маршалл. Избранное. М. Правда. 1986. стр.646
3) А. Маршалл. Избранное. М. Правда. 1986. стр.352
4) А. Маршалл. Избранное. М. Правда. 1986. стр.443
5) А. Маршалл. Избранное. М. Правда. 1986. стр.639
6) А. Маршалл. Избранное. М. Правда. 1986. стр.551