В то время как эксцентричные художники роются в своем воображении на пути создания нового вызывающего произведения искусства, а ученые потеют над андронным колайдером, и правительство терпко дышит над не решаемыми проблемами, случаются такие люди как Раиса Максимова. Это до боли на обратной стороне глазного яблока узнаваемый на каждом углу человек. Ей больше пятидесяти, но не совсем шестьдесят, она в меру полновата (по собственному мнению), одежду носит свободных размеров, на носу огромные очки в бесцветной пластмассовой оправе, а ее макушку накрывает мочалка – созданная таким интересным процессом как «химия». Вот, в общем и все что можно о ней сказать. К сожалению, такие люди еще водятся в огромном количестве, особенно в спальных районах, где жизнь течет по своим особым законам не меняясь долгое время, как слизень на нежной руке ребенка.
Как и многие… хм… как и все Раиса вышла замуж в двадцать лет, ее избранником стал, тощенький паренек, который на одной из студенческих посиделок того времени, в запертой комнате на софе, лишил ее женского достоинства, и Раиса, как порядочная девушка на следующий день пошла с ним и подала заявление в ЗАГС. Жили они спокойно, бесцветно почти пятнадцать лет, произведя на свет двух детей, мальчика и девочку, чему очень гордилась Раиса. Она, как и многие матери не очень любила свою дочь. Может быть, потому что она была старшей дочерью, опережая брата всего на два года, может быть потому что как только ей исполнилось восемнадцать, сразу же покинула тесные просторы их двухкомнатной хрущевки и повинуясь девичьему рефлексу, отправила свое тело в Москву. Первое время ей, опять же, как и многим было тяжело. Столица приняла ее как болезненный прыщ под левой лопаткой, который крайне трудно удалить, а он все болит, все болит – скотина! Но она таки дождалась своего счастья и устроилась секретарем в маленькую турфирму. Спустя какие-то три месяца, уехала работать танцовщицей в Турцию, ну а там повторила судьбу многих российских слабоумных дев. С сыном случилась более нестандартная для многих история. Где-то лет в четырнадцать он осознал, что его совсем не тянет к особям противоположного пола, к особям своего, в принципе, тоже. И все было бы хорошо, повстречай он в нужное время человека, что перекинул его на ту или на эту сторону. Но счастье проскакало мимо сына Раисы. Он существовал в лоскутах из тотальной депрессии и коротких проблесках еле уловимого счастья. Периодически пил, считался вроде как представителем альтернативной молодежи, и все бы шло своей монотонной цепью, не посмотри он однажды фильм «Все о моей матери». Отходил он долго, этот фильм был совершенно не похожим на все, что он до этого смотрел. И тогда он, вдруг понял, что хочет стать женщиной. Но его юный возраст и нищенское состояние пристанища не позволили ему сделать этого. Тогда, он повторил опыт своей сестры, но немного в ином ракурсе – он стал сниматься в порнофильмах на экспорт. За три с лишним года, он накопил нужную сумму, и стал ей.
Так у Раисы вместо сына и дочери стало две дочери. Это как пощечина странности в ее до паутины стандартный мир.
Тогда Раиса поняла, что у нее нет сына, нет и того, что стало после него. Нет и дочери, хотя она не знала КАКИМИ делами та занимается в позитивной Турции, а искренне считала, что та вышла замуж, и живет там очень хорошо, не то, что мать. Потом, словно по инерции, ушел муж, ушел к другой, к лучшей подруге, с которой Раиса дружила чуть ли не со школьной скамьи. Это было не очень хорошо. С тех пор Раиса стала одинокой. Но, муж, чтя свое мужское достоинство не стал претендовать на их квартиру и дачу, чему Раиса порадовалась. Ее денежно-имущественный мир остался непоколебим.
Всю свою трудовую жизнь Раиса проработала в магазинах. Сначала в пустых социалистических, потом в всеядных раннероссийских ларьках, и вот к настоящему времени она устроилась очень удобно – у нее должность кассира в большом супермаркете, что для таких людей как она просто вершина карьерной лестницы. У Раисы есть две названные подруги – Валя и Галчонок, с которыми она ведет обязательные вечерние разговоры о наболевшим. Валя такая же как и Раиса одинокая дама, а Галчонок имеет мужа за непроницаемой железобетонной перегородкой и трех детей без особого рода деятельности. Все они, в своем роде счастливы.
У Раисы выученный наизусть до каждого куска времени, распорядок дня. Если ей на работу, то она встает в восемь утра, завтракает двумя толстыми бутербродами с вареной колбасой и липкой массой овсяной каши, пьет переслащенный чай «Принцесса Нури» и топает на работу, после работы она приклеивает себя к телевизору и смотрит свое любимо шоу на ТНТ. Если выходной, то она встает немного позже, завтракает под Геннадия Петровича, просыпается под «Модный приговор», и потом смотрит все телепередачи и телесериалы от ОРТ до РТР. После обеда, читает под ксерокс написанные и так горячо любимые любовные романы. Потом переключает на СТС и ТНТ, и смотрит уже эти каналы. Перед сном звонит либо Вале, либо Галчонку. Ложится спать. Раисе практически не снятся сны.
Каждое лето она берет отпуск на две недели и отправляется в Константиновку, к себе на дачу. Тут у нее есть еще несколько названных подруг, но с ними разговор далее чем как обсуждение садо-огородной тематики не доходит, поэтому Раиса не любит их. Она даже, глубоко внутри, презирает их за недалекость и примитивность. Раиса не любит пахать на своих шести сотках. Для нее дача это отдых, а не заработанная боль в пояснице и коленках. Ее дача неухожена как лицо православной старухи. Вот и сейчас Раиса ютится в душной маршрутке по пути на дачу. На улице благодатный июль, время, когда даже думать, при адской жаре, невозможно. И люди, кривой стрелой стремятся окунуть свои вспотевшие тела в водоемы. Или уехать на Юг. Время, когда не стыдно быть ленивым и праздным. Раиса, в этом отношении аутсайдер. Лет десять, а то может и все пятнадцать она не купалась ни в одном водоеме. Когда-то, на заре еще советских восьмидесятых, она получила путевку в Сочи, и в меру насладилась морской водой, которая смело, выталкивает даже ее тесное тело, после этого она даже пальцами ног не смеет проникать в болотные местные воды.
Маршрутка остановилась у маленькой таблички 3км, подняв до уровня голов матовое облако пыли и в без того непроницаемом воздухе. Раиса вышла за молодой парой, что всю дорого обсуждали неприличные темы. Теперь еще немного, и она попадет в свое миниатюрное поместье. Идти минут десять, а если неспешна то и все двадцать. Путь сверху похож на букву Г.
Вот она!… вот она родная и горячо любимая заросшая вереском дача Раисы Максимовой. Уч. № 169! Небольшой, выкрашенный в зеленый цвет домик с пристройкой-«практически парник», сарай живущий наполовину в земле, сторожевая будка-туалет, парник, легкий и невесомый как карточный домик, и самое главное, столица этого унылого государства – беседка, еще славно сохранившаяся, место постоянных посиделок Раисы. Да здравствует природа, ее чистый воздух, пролетающие каждые два часа самолеты, завитушки-улитки, муравьи, медведки, тень… одиночество, глухое, еле слышимое постоянство. Раиса облегченно застыла и стала искать ключи от дачи. «Хм»: подумала она. Раиса слегка испугалась. Под ее очками выступил несмело пот. «Я что их забыла?!»:истерика подступала к горлу, словно кислотная рвота. «Забыла!»: кричала уже внутри себя Раиса… у нее дико застучало сердце, выходя з себя во все тело, неистовым, сумасшедшим стуком. Где они? Раиса положила сумку с продуктами на покосившуюся скамейку и жалобно посмотрела на соседний участок, будто бы он знал, где ключи. Стала выкладывать продукты, и к своему облегчению, слава тебе господи! - нашла под подкладкой ключи. От перенесенного ею стресса, Раиса присела на скамейку, та сыро хрустнула, и Раиса напряглась из всех сил. Ее глаза увлажнились, голова приболела. Надо же! Ну… эта… надо же!
Раиса обожает замороженные блинчики, кода в резиновое тесто спряталось ягодное варенье либо подобие мяса птицы, или мяса животного – все равно. А еще она любит розовые пряники, что такие не только снаружи, но и внутри. Иных лакомств она не признает. Вечером, зажигая завитушку от комаров Раиса села в мягкое, устланное протертыми подушками и шерстяным пледом, кресло, откусила блинчик, глотнула крепкий чай, в внутри нее стало так сладко так хорошо. Эти минуты блаженства она ни с кем не делит. Какие там Вали да Галчата, отключить мобильный – к черту их, к черту, в Афганистан!
Так, в общем, она и отдыхает, днем читает свои любимые книжки, или смотрит телевизор, а вечерами растворяется в своей беседке, как можно дольше продлевая эти моменты ни с чем не сравнимого счастья, где есть только она, размороженные блинчики, розовые пряники, чай, и тишина июльского вечера, только она и ничего больше.
Но в один такой прекрасный, а может быть и страшный как американские ужастики, вечер, ибо соседи устроили шашлыки и их ужасная музыка мешала Раисе разлагаться, она испытала что-то. Нельзя сказать, что это любовь, но что-то близкое определенно. Восток раисиной дачи пересекает неглубокая канава-траншея, являясь естественной границей между ее участком и соседним. Раньше там жила прекрасная молчаливая пенсионерка, проводящая все дни на своем участке, но в этом году она умерла ,а ее наследники продали дачу неизвестно кому; а эти неизвестно кто решили тут все перестроить, и для этого наняли бригаду гастарбайтеров. Раиса не фашист, вовсе нет, но кавказцев, или кто они там, по старинной русской традиции ненавидит, и хоть она ни разу в своей жизни не произнесла таких слов как «хач» или «черножопый», внутри себя они ругала их и похуже, даже матными словами. Увидев впервые как они строят, и произносят свой непонятный, вороний, по мнению Раисы, язык, она презрительно сморщила нос и даже не стала доедать блинчик с малиновым вареньем. «Что за безобразие!»: мысленно возмутилась она, «Понаехали!»:продолжал гневить ее внутренний голос. А когда она узнала, что вся эта шайка еще и ночует здесь и предположительно будет ночевать еще очень долгое время, у нее чуть не случился сердечный приступ. Она не могла есть, смотреть телевизор, а из страниц ее любимых романов вылезали и кричали рожи этих небритых гастарбайтеров. Кошмар вопиющий! «Надо»: подумала она, «подойти к ним, и спросить, когда прибудут хозяева, а хозяевам пожаловаться на это безобразие!». Так она и сделала. Долго мешкая, Раиса десять минут шла по своему участку, делая вид, что высматривает что-то интересное в зарослях крапивы и прочей сорной травы, смотрела куда-то в воздух, лениво морща глаза, но все же подошла к ним. Они не обратили на нее никакого внимания, словно Раисы рядом с ними нет. Они даже не крикнули ничего, даже «Привет, красавица», из-за чего Раиса почувствовала себя оскорбленной. Набрав в легкие кислорода, она обратилась к самому старшему из них, очевидно бригадиру, или как это у них там называется.
- Здрасти, а когда ваши хозяева вернутся?
Они все повернулись в ее сторону, некоторое время помолчали ,а потом малой, но не тот, к кому она обратилась, ответил:
- Чэрэз неделя.
- Да?
Раиса уставилась на самого старшего. На вид ему столько же как и ей, а может и больше, а может меньше. Она точно не знала. Биологию она плохо помнит. И неизвестно по какой причине, ее привлек этот мужчина. Тело у него было крепкое, мускулистое. Практически все покрытое черною шерстью, над верхней губой у него красовались сталинские усы, а когда он говорил, изо рта поблескивал золотой зуб. Он работал в одних синих штанах с двумя ровными белыми полосами по бокам, и в резиновых шлепках, их которых вылезали его большие мужские пальцы ног с черными, древесными ногтями. Раиса повернулась и пошла в свою беседку. Она решила наблюдать за этим мужчиной.
- Еще неделя, неделя, - шептала она себе под нос, - еще неделя…
Со следующего дня Раиса не сводила глаз с этого мужчины. Даже когда она читала роман, на месте добротных господ, или рабов конфедерации, ей чудился только он. Главной героиней этих романов была, разумеется, Раиса. С каждой новой страницей вымышленная реальность казалось все больше настоящей. Если совсем немного пофантазировать, то Раиса госпожа ,у нее в собственности сахарная плантация во Флориде, а Он, не гастарбайтер, а негр-раб, вывезенный из Бельгийского Конго, он совсем черен, как нефть, как гудрон. Они не смеют разговаривать, так положено по статусу. Но Раиса желает его. Он тоже, скажем, Луи, тайно влюблен в нее, и его племенная жена и двенадцать детей этому не помеха, ведь его женили насильно в возрасте тринадцати лет, еще в далекой Африке, а не здесь в Конфедерации. Проходит некоторое время, и они уже не в силах сдержать свою страсть и поздней ночью, Луи овладевает ей, скажем Мерседес, темной ночью, их страсти завидуют породистые лошади, звезды молчаливо светят, а полная луна хранит их секрет, как жертва инквизиции…
Совсем размечтавшись, Раиса и не заметила как заснула в беседке, на следующий день в ней возникло желание накормить Луиса и всю его бригаду рабов.
Вывалив две коробки замороженных блинчиков в раскаленную сковороду, Раиса стала ждать, когда же они будут готовы. Сердце ее готово было принять клапан свиньи, чтобы работать два раза быстрее. Услышав любимую песню по радио, она сделала погромче и стала неистово вилять бедрами. Настроение ее было на высоте. Она была готова кричать от счастья. Это сильнее, в сто раз лучше, чем беседка, это что-то другое!
Подойдя к бригаде гастарбайтеров, Раиса долго не решалась заговорить, а те зачуяв запах еды, накинулись на тарелку и расхватали горяченные блинчики. Да только объекту ее ожидания не досталось ничего. Раиса готова была расплакаться, прямо на этом месте, с пустой масляной тарелкой в руках. Недолго думая, она отправилась в дом и сделала Луи бутерброд с сыром. Тот робко взял и то ли ей улыбнулся, то ли усмехнулся, Раиса так и не поняла. Да, конечно же улыбнулся – он же не урод, как эти, остальные! Вечером, время оставалось совсем мало, Раиса снова подошла к ним и спросила у Луи?
- А как тебя зовут?
- Кого? – спросил вот тот же наглый малой.
- Его, - и Раиса указала пальцем на предмет своего обожания.
- Рамиль, - ответил малый, он нэ гаварит па рускы.
Раиса глубоко вздохнула и поманила Рамиля пальцем. Тот не двигался с места. Тогда Раиса набралась решимости, взяла его за руку и повела в дом. Они заговорили что-то по-ихнему и тошно смеялись, слишком по-вороньему. Но Раисе теперь все равно. Они же любят друг друга. Закрыв на щеколду дверь, Раиса легла на диван, приподняла юбку и раздвинула ляжки. На Рамиля смотрело, сквозь прохладные складки, ее навостренное, покрытое кудрявыми порослями влагалище. Она долго думала, и вот решилась отдаться ему, будь что будет, она и так жива всю жизнь как амеба. Рамиль стоял вбитый как гвоздь в старой деревяшке и не решался что-либо сделать. Раиса приподняла голову, и сказала:
- Ну.. Рамиль… давай!
В глазах Рамиля блеснуло что-то, это было похоже на живую рыбу. Он выкинул фразу по своему неведомому языку, стянул брюки и накинулся на нее.
Диван скрипел около десяти минут. Мешал только гомон доносящиеся от товарищей Рамиля. Завидуют, наверное.
Закончив свое дело, он быстро натянул брюки и выбежал на улицу. Раиса решила побаловать себя сигареткой. Еще бы такого с ней не было уже десять лет! Ее тело словно обрело вторую молодость, хоть в молодости с ней такого и не случалось. Но не успела она сделать и первую затяжку как в дом вошел товарищ Рамиля с другом. Они ехидно смеялись и Раиса почуяла неладное. Только она собиралась закричать, как ей заткнули рот и Раиса обрела молодость во второй раз, потом в третий, но уже с другим. На пятую молодость, она перестала сопротивляться. К раннему утру, или поздней ночи, когда серебристый лунный свет таинственно освещает просторы, Раиса лежала вся в крови на полу не в силах пошевелиться. Первая мысль, которая ее посетила, это мысль о самоубийстве, вторая – позвонить в милицию. Но, не успев не совершить ни первого, ни второго, она заснула…
Проснулась Раиса к вечеру, услышав как приехала машина. Раиса попыталась встать, но не могла. Все тело болело, руки ныли, а из глаз потекли, буйными северными реками, слезы отчаяния. Но, Раиса все-таки встала. Что-то ей подсказало, что это машина соседей, вот сейчас она пойдет все им расскажет, и их посадят в тюрьму, нет их всех повесят, сволочей! Скоты нерусские!
Чутье не подвело Раису, это оказалась машина как раз тех людей! Вот она им сейчас покажет. Раиса доковыляла до них. Но… гастарбайтеров и след простыл. Что такое?! Ладно… ладно… и Раиса во все горло, так сильно чтобы ее услышал весь мир, закричала:
- Ваши хачи меня изнасиловали!!!
- Что? – удивился хозяин дачи, полноватый мужчина с гладко выбритой головой, единственным способом борьбы от раннего облысения.
- Ваши эти все… и Рамиль! Они меня изнасиловали!!
- Вас, - удивилась его подруга, - розовая блондинистая кукла с длинными ногтями.
- Да!
- Вас?! - переспросил мужчина, очевидно не веря сказанному. Он осмотрел Раису с головы до ног и еле сдержал смех.
- Да.
Мужчина, его подруга долго смотрели на Раису. До них никак не могло дойти, как эту корову можно изнасиловать. У кого, даже у оставивших своих жен и подруг в далеком Азербайджане, может хватить желание на… хм… изнасилование этого?!
- Вас?! – сказали они хором и уже не в силах сдерживаться рассеялись, - не смешите нас. Наши работники и мухи не обидят!
Раиса не знала, что и сказать. Очевидным было то, что она… что… она ни на что не способна. Раиса убежала к себе. Соседи продолжали смеяться.
Всю эту ночь Раиса проплакала, не веря тому что произошло. Она бы все отдала, что бы все это оказалось сном, или глупой фантазией на старости лет.
Утром она собрала свои вещи и поехала домой, купила бутылку водки, что бы хоть как-то заглушить свое горе. Но алкоголь не помог. Вале и Галчонку она ничего не сказала. В милицию не стала обращаться, стыдно, в ее то возрасте.
Со временем она стала забывать это прискорбное событие, но на дачу она больше не ездила. И только высокая трава на ее маленьком участке помнила да памятный диван об этом страшном событии.
Раиса доживет до семидесяти лет. Со временем она совершенно отстранится от людей, даже своими обеим подругам она перестанет звонить. Она заведет себе двух кошек, чтобы совсем не осатанеть от одиночества. Одним июльским днем соседи найдут ее лежащей на пыльном ковре головой вниз, по тягучему запаху разложения. На диване будут сидеть две ее кошки, с жадностью смотря на еще не обглоданный палец…