Самовнушение

Степан Рыжаков
     В нашей деревне озеро подходило к самым огородам. Целый день на хозяйстве, а вечерком ружье за плечо, через забор и на охоте. Ни каких тебе долгих сборов и тяжелых рюкзаков. Но жил в деревне дед Василий. Хотя какой там дед, всего-то лет пятьдесят, но для нас, тогда еще пацанов, он был самый настоящий дед. Так вот он не очень любил охотиться, как говорил «В огороде». Не то чтобы презирал такую охоту, а называл ее «Пойти за ужином». И если было время, когда жена денек могла обойтись без него, то собирался и уходил на дальнее болото километров за десять. Однажды он возвращался с него под вечер мимо убранного поля и увидел в центре стаю гусей. До них, наверное, с километр было. Матюкнулся с расстройства, что не взять, да и пошел было мимо. Да вдруг борозду увидел, не глубокую, но если ползти, должно получиться. И тянулась она аккурат мимо стаи. Бросает свою ношу и налегке с ружьем нырк в борозду. Поначалу вроде резво полз, а потом помедленее, чтоб «Не дай Бог» неосторожным движением себя не выдать, гусь-то он птица чуткая, да и сторожей стая всегда выставляет. Где-то в середине пути предвкушение сменилось сомнением: «Не доползу, учуют! Улетят!». Ползет, а впереди свежая лепешка коровья. Что делать обползти нельзя – из борозды не вылезешь, и рядом ничего нет. Пришлось рукой осторожно отодвигать на край. Вытер руку о стерню и пополз дальше. А мысль все гложет: «Учуют! Учуют! Учуют». Решил не рисковать, а бить на предельной дистанции. Только вроде уверенность появилась, так другая мысль начала свербеть: «Промажу! Столько полз и всё насмарку!». Гогот все слышней, а коварная мысль все сильней. Всё, дальше двигаться опасно. Стал готовиться, а вскочить не решается, боится промазать. Собрался и на «раз», «два», «три» вскочил. Бабах из двух стволов и стая превращается в огромную тучу, стремительно поднимающуюся в небо. «Так и знал! Промазал!», - махнул рукой и, не оборачиваясь, пошел назад. Домой пришел и рассказал о своей неудаче. А через три дня пастух пригоняет стадо и кричит: «Вася! А ни твои ли пять гусей на поле тухнут?»