Как и обещал профессор Витя, находясь под наркозом, Олег не утратил осознания себя, а как бы ушёл из тела куда-то во вне. Было темно, но не страшно. Иногда он слышал, голос, кажется женский, твёрдый, но добрый: "всё идёт согласно плана".
Потом началось пробуждение, скорей приятное, вот только неприятный холодный ветерок.
Поэтому залёживаться не стал, как только нашёл силы, поднялся. Огляделся, всё показалось странным. На нём одет какой-то, скорей бутафорский скафандр, а на стол клали в неглиже. Приборы все отключены, скромно стоят в углу на столике. В шатре, в которым располагался операционный стол, сейчас он был один. Тишину нарушал только ветер, он шевелил пологом шатра, а за его пределами как будто играл льдинками в торосах, шуршал по плотному насту. Звуки знакомые Олегу по Заполярью.
Олег вышел из шатра, прихватив кислородную маску (не зря ему её оставили).
Он стоял на вершине холма, покрытого снежными надувами и изломанными ледяными глыбами. В одну сторону возвышалась причудливой формы ледяная скала, с другой долины, за ней холмы повыше, обрамлённые снежными козырьками. Ночь, и нет луны, но рядом с тентом свет от светильника, а там, кажется, уже розовеет рассвет.
Рядом стоял второй тент. Олег бросился к нему, разорвал полог – стол посредине был пуст.
-Здесь я, не волнуйся. Уже немного прогулялась.
Олег обернулся и увидел Диану, одетую в таком же скафанрике.
Они постояли молча смотря друг-другу в газа. А потом она необычно нежно приобняла его, прислонив щеку к щеке.
-А здесь прохладно -- сказал Олег
-Пятнадцать по Цельсию – Ди показала на весящий над входом её тента термометр – а минут двадцать назад было только пять.
-Светает быстро. В горах так обычно бывает, и теплеет резко при этом. – заметил Олег. – но сейчас кк-то подозрительно быстро, когда светило вылезет, как бы нам не сжариться.
-И ещё странно, снег не тает при плюсе.
-Да бывает в большой массе не тает, но всё равно странно, всё очень странно.
-А, ты знаешь. Под столами есть ящички. В них немного еды, давай перекусим –- предложила Ди.
Действительно, там оказалось по комплекту, напоминающему тот, который дают в поезде «Аврора» или «Красная стрела». Поели.
Ди села на сугроб (так условно можно назвать это белое образование).
- Садись, поболтаем – позвала она Олега.
Подсаживаясь, он предложил свою планшетку ей под зад. Она приняла. С минуту сидели молча.
-Знаешь. Непонятное чувство, и не страх, и не шок, и даже, ну не то, что не веришь – начала Ди. Пауза, как бы давала Олегу настроиться, продолжила: - вот живёшь, и тебе чуть за тридцать. Деньги, успех, даже слава в узких кругах. И здорова, и пьёшь только хорошее вино, и не куришь, табак -- она лукаво усмехнулась – да и не табак совсем не много, на фитнес ходишь. И вот тебе говорят, у тебя почки отказывают, и уже ничего не сделать. Мамочка вот моя каждый месяц на обследование к врачу, и я может в её возрасте тоже ходила бы, если дожила. А я уже забыла, когда к врачу последний раз, вот и прохлопала. Сперва решила жить как жить, ведь чувствовала себя совсем нормально, но скоро слегла. И здесь меня всех больше страх одиночества охватил. Ребята из клуба припёрлись. Зашли ко мне по дороге к Овечкину, его новоселье справить, новый парень, я его раз всего видела. Рассказали о фестивале. Между собой обсуждали. А мне это и здоровой не интересно. А в таком положении. Но нет, конечно, пусть лучше так, чем ни как. Мир из-за меня в траур впадать не должен. Ещё какой-то родственник. У того такая нарочито скорбная рожа была, что смешно стало. Но потом, потом появился ты. Когда я о тебе услышала, не знаю. Кто ты но .. Но я поняла, что всё к лучшему.
Олег реально покраснел от смущения.
-Ты меня сразу узнал? – спросила Ди.
-Нет – почти смеясь ответил Олег, я тебя даже когда подписывал контракт о донорстве, не узнавал.
-Да, вот так да!
Они вспомнили ту полупустую общагу. Портвейн, который в свете светомузыки казался волшебным напитком, и при первых глотках ничего, но потом становилось как-то тяжко. Ему двадцать три, он ещё «девственник», что просто странно по нашим временам. Она на шесть лет младше, имеет опыт, но не обширный. Портвейн, голос ещё молодой Барбары Стрейзанд, белые носочки на ногах Ди, и всеобщая атмосфера не то братства, не то б*******, сделали своё дело.
Олег прижал её на какой-то непонятной кровати. Похоже она не совсем была согласна, она ждала от него чего-то иного. Но он был настойчив. Его сознание отчасти растворилось в пьяной пелене, отчасти ушло вниз-впрёд, ближе к точке где расходились полы халатика Ди. И кто-то поселившись у него на затылке, давал советы.
И он выполнял их. Он шептал, он шептал что на всю жизнь останется ей верен. Нет, больше жизни он пойдёт за ней и дальше. Он целовал её в губы щёки, беспомощно нежные. Он смотрел ей в глаза, совсем в упор. Её глаза казались огромнейшими, заполнившими всё пространство. В них была какая-то мольбы. непонятно к кому . и о чём.
Она дала Олегу расстегнуть халатик, хотя и не хотела, и т.д. Он, не веря своему счастью оголял её тело, она чуть помогла оголится ему самому. Пахло несвежей подушкой, неплохими духами, дурацким портвейном. Звуки гулянки отдалились, и было уже пофиг, что они всё менее музыкальны.
Что было потом? Нет, утром они не смотрели на друг-друга изумлённым взглядом: «а ты здесь откуда». Они вместе убрали комнату, завтракали в кафе. А потом ему надо было срочно поехать до дому. Момент расставания - даже не запомнился. А когда он приехал её в общаге не было.
Кажется, они встретились через год в метро. Просто очень по-дружески улыбнулись. И только когда за его спиной закрылась дверь, разделившая их, его передёрнуло: «да ведь это она!»
-Да – Ди похоже читала его мысли -- я тоже помню ту встречу в метро. Сперва спокойно прошла, а потом стояла как вкопанная, спиной слушала увозящую тебя электричку. И потом еще, наверное, до следующей. Но как, почему ты пришёл сейчас ко мне, если даже не узнал меня.
День, или утро, переходящее в вечер, как обычно бывает в это время на этой широте.
Большое но совсем бледное солнце катится по снежной поверхности плато. Под скалистыми склонами, между старыми корпусами комбината сверкает свежей краской эстакада.
Олег смотрел на это из окна своего, громко сказать, офиса. Спешить было не куда. До морозов эстакаду закончили, это хорошо. Но есть и плохое. Наверху что-то поменялось, какие-то акции кому-то передали. И теперь перспектива совсем не ясна. Заработанное они получат, что уже хорошо, но не понятно, что дальше, и нужна ли их работа. Не заморозят ли объект на неопределённый срок. А он хотел на сбережения акции прикупить, теперь передумал. Хочется участвовать в деле, где тебя уважают, где делаешь нужное дело. А деньги – сколько заработаем, столько и пропьём.
Включил телик.
Как раз, что-то за их компанию говорят. Полную чушь городят. В правлении совсем народ одурел, вместо реального развития, что-то всё с акциями манипулируют. Не понимают, что если так дело пойдёт, все эти ценные бумаги в макулатуру превратятся.
Другой сюжет пошёл. Какой-то парень (ни фига себе, профессор, а на вид лет двадцать) говорит, что совместив новейшие методы генетики, биохимии, кибернетики и даже немного то что можно назвать мистикой, совершил революцию в медицине. И показал лежащую в кровати прекрасную, ну совсем измождённую женщину. Сказав, что только он может её спасти, но нужен донор, были даны необходимые параметры. При чём речь не шла об изъятии какого-то органа, а отдельных фрагментов ткани. А также временное соединение электродами через особые точки с организмом больного. А ещё денежек на столь важные исследования подкинуть.
Ни секунды не думая (он только что прошёл медкомиссию, и данные знал, да и денежки были) Олег принял решение.
Наверное сожаление была только тогда, когда за пологим отрогом скрылся разбросанный по склонам группками домов город, с которым так много было связано, много отдано. Последними из виду исчезли вышка недавно пришедшего в город Би-лайна, профиль Ильича на скале, рядом с ним другой, почти сбитый, но проглядывающий в определённом ракурсе.
-Так меня ты тогда не узнал? Совсем?
-Да. Ди, не узнал – ответил Олег.
- Я ведь называлась Машей. Просто тогда много проституток легализовалось. Всюду объявы с предложением приятного вечера, и каждая вторая Диана. Вот я и решила напротив назваться простым русским именем.
-И волосы другие были.
-Из-за массового облондинивания, я блондинка в законе, решила стать брюнеткой. И макияж несколько вызывающей сделать.
-Что-то похоже на нынешних готов было.
-Приятно слышать, я опередила время. А тебе твоя работа надоела?
-Конечно нет, знаешь, как приятно когда после долгих усилий заходит в нужное отверстие болт. И потом с каждым витком гайки, многотонная конструкция выравнивается, ложится с точностью до миллиметра. Или метал, после пескоструйки (когда под давлением песок подают) чистый, приятно синего цвета, в мелких шершавках, на вид будто тёплый и мягкий.
Ди улыбнулась.
Потом был приезд Олега в Москву. Знакомство с профессором Витей. Так он представлялся. Многочисленные медицинские и психологические тесты. А так же беседы на философские темы, или просо за жизнь.
С Дианой он встретился очно за час до начала операции. И только тогда узнал её.
-А я уже на себя рукой махнула. Но мне почему-то стало интересно. Умру, но не за даром, а на благо науки. Мы первые, над кем Витя ставил такой эксперимент. До этого он по другому методу работал.
Удачно?
-В основном нет, но там были совсем неизлечимые больные.
-Но тогда могли прикрыть, как пустое расходование денег.
-Были и относительно удачные. Причём, случаи по мнению других безнадёжнейшие. Но возникали какие-то проблемы, скорей психологические, но тут об этом не распространялись.
В тех случаях донорские ткани брали из банка. И был сделан вывод о необходимости одного живого, рядом лежащего, донора. Важна не только биологическая, но психологическая совместимость. И обязателен этот контакт через электроды. Обмен энергиями что ли. Вообще он личность таинственная. Заметь как выглядит, он конечно молод для профессора, но не двадцать ведь ему. Думаю наш сверстник. Похоже эликсир молодости нашёл.
-Всё очень интересно, но где мы?
-В нашем коллективном наркотическом сне, из которого, у меня предчувствие, нам уже не выйди.
В сознании Олега опять всплыл моментик из той ночи. Оставив Машу-Диану лежать на той кровати, он вышел до туалета. Какой-то укурившийся студент прыгал по коридору и пел «Харе Кришна».
-Ты осторожней, ты же хирургом быть собираешься, кто под нож такому пойдёт.
-Очередь будет, запись на десять лет.
Олег хихикнул.
-Ведь я смогу не только тело, но и душу, самые сокровенные желания вскрыть, самые забытые прошёптанные в ночи клятвы.
Последнее смутило Витю.
-Это ты к чему, брат.
-Стенка в общаге из картона. Я всё слышал, ты уже забыл, и она забудет. А вскроется рано или поздно.
-Травы перебрал, приятель.
А солнце всходило. Розовая дымка не легла нежными полосами вдоль горизонта, а разбежалась по небу лучами, неприятно режа зрение. Солнце не светило, оно жгло и слепило. Вокруг него играли яркие бесцветные радуги.
Снег начал таять, из него выделялись острые кристаллики.
-Жарко – сказала Ди -- похожу босиком.
-Ты что. По этому!?
Но Ди не прислушалась. Её крупные, но прямые и нежные стопы коснулись острых кристаллов. На подошвах появились розовые трещины. Ди подняла одну ног, и погладила пятку, полосы исчезли. Олег последовал её примеру. Ощущение было не очень приятное, странный зуд,но как-то свободней.
А кругом становилось так светло и тепло. Одежды, кажется, сами сейчас упадут смытые потом. Плавиться начали и кристаллики. Ноги погружались в расплав.
Из тентов послышались звенящие звуки, такие обычно даёт автоматика когда что-то пошло не так. И ещё человеческий тревожный шёпот через ретранслятор.
-Теперь я верю, ты не врал тогда. Что на всю жизнь, и дальше.
Диана крепко обняла Олега. Стоящие в расплаве стопы их соединились. И сразу исчез этот зуд.
А жидкость начала парить. Всё исчезло в густых клубах пара. Слышен был грохот сходивших лавин, журчание потоков, треск льдин, хлопки вырывающегося пара.
-Ты меня теперь никогда не бросишь)