Первые впечатления от учебки
Внешне всё похоже на пионерский лагерь. Те же асфальтовые дорожки и та же уверенная в завтрашнем дне агитация с мускулистыми воинами на фоне примитивной боевой техники с не менее мускулистыми доярками на фоне, естественно, полных, сверхплановых бидонов.
Первые недели прошли очень весело и хорошо. Все казалось либо смешным, либо значительным, и настроение было прекрасным. Опять же, вся толпа одного призыва, а всей власти - по четыре сержанта на взвод. Офицеры появлялись крайне редко, да и делать им, в общем-то, было нечего.
Сержанты разные. Старые и зеленые. Зеленые заняты черной работой: гоняют душье, нас то есть, по плацу, "подъем-отбой" и так далее. Старые тоже этим иногда развлекаются, но только в охотку. Есть один сержант - дембель. Он в бытность "за старшину" то ли проворовался, то ли слишком заметно морду кому-то набил, но так или иначе за свои грехи расплачивается теперь лишними неделями службы. Лишними - это по местным меркам. Из боевых частей первая партия уходит где-то в середине ноября, здесь же почти все увольняются еще до праздников, а этот задержался. Теперь этот дембель привидением бродит по казарме, пугая встречных угрозами отправить на очко. Иногда на вечерней поверке он докладывает начальству - зрелище для богов. Топает, кренясь в разные стороны при каждом шаге, по направлению в канцелярию, а руку держит в странном положении, нечто среднее между "Хайль" и "Будь готов".
Нас больше волнуют младшие, как наиболее часто затрагивающие. Есть люди, а есть так себе. Трудно считать за человека мальчишку, который на "просмотре программы "Время", весь из себя орел, бродит по ленкомнате и, заметив или вообразив нарушение дисциплины, типа «операния» (в смысле – опереться) на спинку стула или «подперания» головы рукой, швыряется первой попавшей под руку шапкой в нарушителя и изрекает тупейшие остроты. Я сижу, гляжу в цветной телевизор (богато живем!) и тихо ненавижу все, что делает власть с человеком. Потом я пойму, что и сержанту несладко, что с нами, сволочами, иначе нельзя, что, наконец, очень просто можно стать любимым другом того же самого мальчика, но сейчас я зелен, глуп, упорен в своей вере в вечные идеалы и клянусь всеми святыми, которые мне известны, не стать таким же, как ЭТОТ.
(продолжение следует)