Последняя крепость империи

                Последняя крепость империи

                В канавах люди пожирают трупы,
                бросает мать ребенка на дорогу,
                прохожие на это смотрят тупо,
                они уже ничем помочь не могут.
                В сплошной войне идут десятилетия..   
                Китайский поэт 13 века Чжан Чжу
               
                Пролог

       Скорее всего в этом месте часть хребта осела во время мощного землетрясения,  затем, с  окончанием последнего оледенения, вода век за веком  прогрызла в каменном провале, размером почти в ли  себе русло и бурная река, вытекающая из горной долины, разбивалась на два рукава скалистым островом,  формой приближенным к равнесторонней трапеции.
     Надо отдать должное тем бохайцам  , которые несколько веков назад поняли преимущество созданного самой природой  идеального места для крепости и вложили в строительство не только свою строительную смекалку, но и душу. Навозив зимой и уложив на лед в нужных местах огромные каменные глыбы они создали искусственные пороги. Вода стала биться с глухим ревом с весны до самой глубокой осени, а зимой на льду образовывались постоянные наледи, которые не давали  противнику возможности зайти в тыл крепости. Во время весеннего ледохода и появления осенней  шуги, до  появления крепкого льда она и вовсе становилась неприступной.
      Оставалось штурмовать прямо в лоб почти отвесные стены острова, усиленные стенами и восемью башнями, четырьмя угловыми и по две, расположенных  по бокам  ворот, северных и южных, снабженных подъемными устройствами.  С берегами форт соединялся деревянными мостами, каждый из  них опирался на семь деревянных ряжей, пролеты которых в момент опасности  разбирались.
      Правда,  все это не помогло и небольшая крепость была захвачена киданями   после долгой и трудной осады в 926 году н.э. Все защитники погибли, стены и башни сравняли с землей. Только в 1150 году по приказу императора Хай Ли Ванна  , во второй год его правления началось возведение уже чжурчженями  горного форта на месте разрушенной крепости и за два года он был построен. Затем неоднократно перестраивался и усиливался, вместо деревянных стен появились каменные, башни стали мощнее и выше прежних.
      С тех пор прошло немало времени, прежде чем разыгрались события, полные героизма и страданий.
      После нападения степных орд в 1211 году  и тяжелых поражений от империи Цзинь к 1215 году отсоединились четыре восточные губернии: Елань, Сюйпинь. Хулигай и Хэлань. Это произошло после того, когда командующий цзиньскими войсками в Ляодуне Пусянь Ваньну объявил об отделении от империи и окруженный со всех сторон вражескими силами вместе со своим сто тысячным войском совершает марш на восток, в губернию Хэлань, а в дальнейшем на северо-восток. На территории современного Приморья образовалось государство Восточное Ся ( царство Да Чжэн).  Пусянь Ваньну   заключает сепаратный мир с Хингиз-ханом, для этого посылает в Керулен своего сына Тегу , признавая себя вассалом хана. Сейчас трудно понять, что двигало этим человеком – сохранить чжурчженей как этнос, или выжить любой ценой. Но ему удалось сохранить свое княжество до конца восьмидесятых годов того страшного столетия.
       Одним ударом захватчикам не удается уничтожить такое сильное государство, как Золотую империю чжурчженей, полководцы орды еще не имеют опыта взятия хорошо укрепленных крепостей и войско степняков уходит. Император Цзинь соглашается на все условия, выдвинутые ордынскими ханами, но завоевателям были нужны все богатства. В 1226 году, выбрав момент, когда в Цзинь произошла величайшая катастрофа – река Хуанхэ прорвала плотины и изменила русло, оставив без воды орошаемое земледелие, началось второе вторжение.   Весной 1234 пал Цайчжоу, на его стенах с мечом в руках погиб последний император Мо-Ди. Государство перестало существовать, но отдельные, уже заведомо обреченные крепости сражались и только в 1235 году пала последняя из них.

                Глава I

      В один из последних сентябрьских вечеров 1233 года на крепостной стене этой,  еще оставшейся в руках чжурчженей  крепости стояло три человека. На подступающих склонах хребтов в лучах уходящего к горизонту багрово-красного солнца пламенели своей листвой клены, нежнейшая желтизна крон ильмов и пробкового дуба покрылась малиновым отблеском, казалось поднеси зажженный фитиль и все вспыхнет пожираюшим огнем, и леса и простирающаяся на юг долина, где ветерок создавал легкую зыбь на верхушках осоки и метелок пырея. Лишь величавые кедры, ели и пихты на скалистых склонах  гор  оставались без изменения в своих темно-зеленых одеяниях , лучи заката не оставили на них даже блика.
      Одним из стоящих был молодой и стройный, почти юноша, комендант этого форта, носивший имя Хэшиле Гуань. Нос с еле заметной горбинкой, большие миндалевидные глаза, все указывало на то, что предки чжурчженей - мохэ   пришли в эти края с Забайкалья, выдавленные с прежних мест многочисленными кочевыми племенами сюнну и сяньби. Он был одет в халат из зеленого шелка,  отороченный по подолу опушкой из собольих лапок, с характерным для чжурчженей левым запахом, перехваченный в талии кожаным поясом с нашитыми на него бронзовыми бляхами и висящими лировидными подвесками и серебряной рыбкой  ; на голове  повязка из  ткани, что и халат,  такого же цвета штаны, обутый в высокие  сапоги из сыромятной кожи с острыми, загнутыми вверх носками, чтобы ноги прочнее держались в стременах. Слева на двух ремнях наклонно висел длинный самурайский меч в ножнах, сделанных уже чжурчженьскими мастерами. Это оружие было добыто его  предками во время дальнего пиратского рейда в 1019 году  на японский остров Цусима. Тогда было захвачено много домашнего скота и боевых коней, разграблены серебряные рудники, а от отца к старшему сыну стал передаваться этот ценный трофей. 
      Двое других были в одежде воинов: средних лет мужчина  командир моукэ  Уянь Люке   и второй, более пожилой, все лицо которого было изрезано шрамами звался Да Би, из народности бохай,  телохранитель Хэшиле; поверх рубах из  темно-синей полушелковой ткани «ши», цвет которой тогда китайцы считали варварским, заправленных в  штаны с лямками были одеты кожаные юбки и фартуки, предохраняющие нижнюю часть тела, а так же короткие кожаные куртки с широкими рукавами и нашитыми на спину и грудь железными пластинами, с  кожаными жабо , защищающими горло и шею; обуты в поршни из сыромятной кожи; на головах войлочные треухи, закрывающие своими приставками уши и затылок. У обоих на наборных поясах, правда у Да Би  он был без подвесок, слева висели короткие палаши и колчаны, полные стрел, справа узкие ассиметричные налучья. К стати, пояса у чжурчженей, кроме своих основных функции, служили еще и неязыковым средством опознания ранга владельца. Да Би держал в руках  длинное копье, к наконечнику которого был на штифтах прикреплен клевец в виде крюка для стаскивания всадников с коней.
      Десять дней назад войско степняков под предводительством хана Толуя захватило Сюйпинь , главный город одноименной губернии и теперь рассыпавшись на отряды  уничтожало последние очаги сопротивления чжурчженей в округе. Верный слуга  отца Гуаня, Да Би, который в свое время был его воспитателем, сумел вырваться их горящего города и принес страшную весть о гибели родителей и почти всех родственников.
      Стояли молча, с напряжением всматриваясь в даль. Прошло уже две недели как Хэшиле Гуань послал два небольших отряда с очень важными заданиями. Один направился на рудник в окрестностях Сюйпиня, где добывали самородную серу, она была очень нужна для производства пороха. Это важное открытие чжурчжени получили в 1127 году после того, как им в плен попали китайские мастера пороховых дел. Другой – на небольшую железоплавильную мастерскую, расположенную на расстоянии в 300 ли от крепости и находившуюся уже на захваченной врагом территории. Правда один из кузнецов, ушедший из Суйпиня задолго  до его взятия и сумевший добраться до крепости уверил Гуаня, что  мастера успели  спрятать в потайных местах большое количество готового  железа и  инструментов, так нужных сейчас здесь. Для наконечников копий и стрел, пластин для панцирей надо много металла. Сегодня истекал срок, к которому они должны были вернуться.
      Первым заговорил Хэшиле:
      - Завтра всех женщин, кроме тех, у кого маленькие дети, направить набрать как можно больше улы   . Скоро начнутся морозы, у воинов должны быть всегда сухие ноги. Затем дождемся ветра от нас в долину и выжжем все болота и мари. Пусть кони степняков гложут обугленную кору деревьев. Весь оставшийся сегодня день и следующий – готовиться к переходу.
      - Брать только самое ценное, на каждую семью только один вьюк и все, что могут унести сами. Взять металлическую посуду, семенное зерно, одежду и еду на время передвижения, на пять дней. Глиняную и деревянную утварь не брать – это можно изготовить и на месте.
      - И самое главное – приготовить из той одежды, которую нет смысла брать с собой по причине ветхости или громоздкости, с сотню повязок на копыта лошадей и мулов. Степные разбойники не должны обнаружить следы ухода жителей, себе для ног из травы сплести специальную обувь.
      Гуань понимал, что только чудо или покровительство богов может помешать врагам захватить крепость, но был полон решимости дать захватчикам отпор и как можно дороже заплатить за смерть близких и за свою жизнь. Поэтому продолжил:
      - Все  ступы  и  ручные  мельницы  привезти  завтра  в  крепость, они  нам
будут очень нужны.
      Уянь Люке был в почти в два раза старше Хэшиле и при равном количестве подчиненных воинов был с ним в одинаковом ранге, но признавая тонкий ум и проницательность молодого коменданта легко принял его старшинство. Родной поселок предстояло уничтожить и уйти в тайгу. Было  потайное место, о котором знало всего три человека, где можно было спрятать беззащитных стариков, женщин и детей.  Год назад один из местных охотников, долго преследовал раненого изюбря-пантача  , но тот неожиданно исчез, как будто бы провалился сквозь землю. Только распутав все хитросплетение следов, заметил промысловик расщелину в отвесных скалах . Приготовил факел и не без опаски долго пробирался по узкому ходу, пока не вышел в глухую долину. Там и нашел животное, но не стал его убивать в благодарность за открытие. Оно было идеальным для того, чтобы переждать лихое время. Ведь заложив валунами и замаскировав лаз, можно долго оставаться невидимым постороннему глазу. Никому и в голову не придет мысль, что за отвесными стенами хребта может быть расположено такое укромное место.  В горной долине имелось несколько ручьев, сбегающих в глубокое и чистое озеро, богатое форелью. Много кедрача, маньжурского ореха   и лещины, дикого винограда и лимонника. Сама природа помогала его народу. А глиняный вал поселения не выдержит и слабого натиска, всех до единого могут перебить. А не будешь сопротивляться – угонят в рабство. Надо сделать так, чтобы враг ничего не смог использовать в своих целях, все что горит – сжечь, все что не горит- разбить на мелкие куски или утопить в болоте.
      Поэтому, получив распоряжения, пружинистыми шагами  спустился со стены и в сопровождении двух воинов поскакал к своему поселению.
      Молодой комендант и его верный слуга еще долго простояли на крепостной стене, пока не послышался крик караульного на одной из приворотных башен:
      - Наши!
      Из-за излучины реки показалась вереница тяжело груженых вьюками лошадей в сопровождении людей. На стену стали подниматься свободные от службы, все возбужденно разговаривали и жестикулировали. Караван приближался, стало  видно, что обе группы встретились в пути .
       Кроме посланных воинов с ними шли и ехали на низкорослых степных лошадях еще несколько десятков человек, у многих из которых виднелись окровавленные повязки ,среди  приближающих были и женщины с детьми на руках. Значит были стычки со степными разбойниками и взяли с собой беженцев:
      - Би, передай мое указание повару. Пусть готовит ужин для прибывших и греет воду, люди проделали такой тяжелый путь.
      Да Би спустился со стены и прошел в помещение для приема пищи, через пару минут из трубы повалил густой дым, а помощник повара с коромыслом на плечах и деревянными бадьями быстрой трусцой засеменил к емкостям с водой. Прошло не меньше получаса и вот наконец по деревянному настилу моста застучали копыта тяжелогруженых коней, в открытые ворота стал входить измученный дальней и трудной дорогой караван. Гуань еле сдержался от желания обнять участников экспедиции и едва дождавшись конца официальных докладов от командиров обеих групп, отдал приказ:
      - Помочь в разгрузке, расседлать животных, людей временно разместить в подбашенных помещениях.
      Затем подошел и обнял каждого из отряда, выполнивших такое ответственное задание. После этого все окружили прибывших, в мокрой от пота и разодранной об ветки и сучки одежде. Слышались короткие восклицания, дружеские хлопки .  С натруженных спин коней снимали вьюки и вели к коновязи, из кухни  добровольные помощники в больших глиняных горшках несли теплую воду для умывания и холодную, приправленную соком лимонника для питья. Ягоды этого растения и отвар лиан разом снимает любую усталость, а  то некоторые еле-ели стояли на ногах . К Хэшиле подошло несколько женщин и стали благодарить за то, что помогли спастись от неволи и согласились их приютить. Гуань  в ответ сказал, что воины выполняли свой долг и  что самое страшное уже позади. Подозвал к себе своего заместителя Тутань Юя, приказал обеспечить женщин с детьми в первую очередь пищей и ночлегом, а также проследить за новичками. Ведь среди них могли быть и вражеские лазутчики. Поэтому потребовал назначить свободных от смены понаблюдать,  потом разберемся кто они такие.  Пригласив к себе командиров групп, Уянь Гуя и Уянь Жосюя, а также заместителя на ужин, молодой комендант направился к себе в комнату, расположенную с тыльной стороны казармы.
      Да Би уже накрыл небольшой стол и придвинул его в угол, на нем разместились холодные закуски в деревянных и глиняных чашках: острая капуста, маринованная редька, мелко нарезанный зеленый лук и чеснок, в небольших пиалах – соевый соус, горчица, а также нарезанное тонкими ломтиками сушеное мясо и рыба. Покрылся мелкой испариной большой кувшин вина из дикого винограда.   Подданные империи умели гнать водку из риса и на всеобщих праздниках наливали ее в большие чаши, рядом всегда лежал черпак. Каждый был волен подойти и налить себе столько раз, сколько хотел. Но сейчас было  не до обильных возлияний.
      Комната коменданта была небольшой и европейца удивило бы отсутствие стульев или лавок, но вместо их чжурчжени использовали поверхности канов.
      Минут через двадцать появились  приглашенные, уже переодевшиеся в сухую и чистую  одежду. Каждый налил себе по фаянсовой пиале вина и макнув туда свой мизинец, стряхнули по несколько капель по сторонам. Так требовал обычай – надо воздать почести богам – духам Неба и духам предков, что помогли выполнить наитруднейшую задачу. В теперь уже почти бывшей империи коренные китайцы, бохайцы и кидани сохранили свои привычные верования, многие чжурчженьские чиновники в городах стали принимать одну из трех китайских верований – даосизм, буддизм или конфуцианство. Но на своих исконных землях  чжурчжени твердо придерживались религии своих предков.
      Первый тост на правах хозяина произнес молодой комендант:
      - Выпьем за удачу в делах и за то, чтобы боги всегда помогали нам.
      Гуаню конечно не терпелось услышать рассказ своих подчиненных, но хотелось, чтобы оба десятника, выполнившие такую трудную задачу, поели, немного сняли возбуждение и рассказали о всем спокойно.
      Первым начал более нетерпеливый Гуй:
      - Три дня мы шли по тропе соблюдая все меры предосторожности. На копыта лошадей сразу же после выхода с крепости надели повязки из войлока и снимали их только при переходе вброд речек и ручьев. На  дневках и ночевках не рубили деревьев, собирали только упавший сушняк, на месте разведения костров снимали предварительно дерн и после ухода все тщательно маскировали. Ни каких шалашей и укрытий не строили. Вперед высылалась дозорная группа, которая утром уходила на час раньше и заранее выбирала места для стоянок.
     Он на минуту замолчал. Отпил пару глотков вина и продолжил:
      - На утро четвертого дня разделились. Моя группа пошла к серному руднику, а группа Жосуя с проводником пошла к железоплавильной мастерской. К вечеру этого же дня подошли к намеченной цели, людей на разработках не оказалось, все разбежались. Удалось обнаружить лишь небольшое количество готовой серы, его хватило лишь на два вьюка для одной лошади. Пришлось, выставив охранение, заночевать. Утром, в направлении города,  стал заметен огромный столб дыма, скорее всего степняки его захватили. Три дня, выставляя  двух сторожевых, мы сами добывали в штреках руду, мололи  жерновами, впрягая своих лошадей. Порошок засыпали в чаны и заливали водой, сера всплывала и мы ее собирали и сушили.
      - Пошел восьмой день. Вышли рано утром, только стал розоветь рассвет и правильно сделали. Через пару часов чуть не столкнулись лоб в лоб с отрядом ордынцев, наш дозор заметил его первым и мы успели уйти с дороги и затаились. Дальше пошли только тайгой. Но захватчики стали рыскать по окрестностям и наверно нашли наши следы. Один из вьюков распорол острый сук и порошок серы просыпался на землю. Чтобы оторваться от врага пустили пал и ушли в непроходимые дебри. К развилке подошли к вечеру десятого дня от начала выхода. Нам повезло, в стычки не вступали, разодрали правда на клочки одежду , но все живы и здоровы и готовы  драться до последнего.
      Гуй закончил рассказ и наполнив свою чашу предложил тост:
      - Выпьем за удачное возвращение и чтобы небеса были всегда на нашей стороне.
     Гости ели неохотно, по  их плавным движениям  чувствовалась огромная усталость.  Хэшиле хотелось услышать побыстрее рассказ второго десятника,
но он никого не торопил, пусть человек соберется с мыслями.
      Жосуй начал свой рассказ так:
      - После того как мы разделились, по еле заметной тропинке три дня шли без приключений. Все поселения обходили, ведь там можно было наткнуться на  разбойников. К исходу четвертого дня подошли к бывшей мастерской. Переночевали на холме, с которого просматривались все подходы. Тайники нашли сразу, но инструментов , готового железа и ковкого чугуна оказалось слишком много, пришлось выбрать самое ценное.
     - Посоветовался с проводником и принял решение идти ночами, благо они стояли лунные. Днем была очень большая вероятность столкнуться с противником, а с тяжело груженным караваном не оторваться от преследования. За две ночи прошли больше сотни ли, на дневку выбирали самое глухое место. Но в третью ночь шли по узкой долине и подступающие крутые склоны не дали уйти на стоянку далеко от дороги. Пришлось выбрать
место в крошечном распадке, заросшем густым кустарником. Где то ближе к полудню дозорные заметили на дороге группу всадником и пеших людей.
    - Дал команду приготовиться и занять удобные места для стрельбы. Когда незнакомцы приблизились, то стало видно, что человек двадцать степняков верхом гонят около полусотни окровавленных, со связанными руками людей. И надо же было случиться, чтобы несколько человек из плененных решили в бежать именно в месте расположения каравана. Беглецы выскочили из толпы и побежали прямо на нас, пять ордынцев погнались за ними и столкнулись с нашим охранением лоб в лоб. Я приказал лучникам пустить стрелы. За считанные секунды с полтора десятка  врагов лежало на земле или уже мертвые сползали со спин своих скакунов, судорожно цепляясь за гривы. Кусты и деревья заслонили некоторых бандитов, что   продлило им жизнь на несколько минут. Но за это время они успели своими саблями зарубить треть полона и несколько человек серьезно ранить. Никто из конвоиров не ушел. Оставив охранение наблюдать за дорогой, бросились помогать людям. Картина не из приятных, отрубленные головы, отсеченные руки и всюду кровь.  В первую очередь стали перевязывать раны, но трое скончалось на месте. Кинжалами перерезывали  веревки на руках, ловили арканами разбежавшихся коней. Освобожденными оказались мастеровыми из  Суйпиня, их гнали на починку полуразрушенного моста через реку Суйфун. В живых из пятидесяти осталось тридцать один, из них пятеро раненых.
    - Оружие с убитых монголов  раздали бывшим пленным, не было времени предавать земле тела убитых, их отнесли в кусты и прикрыли ветками. Кровь на дороге присыпали пылью.  Посоветовался с проводником и принял решение переместиться в следующий распадок и оставаться до вечера на месте. Еще два десятка ли дорога идет между крутых хребтов и в случае встречи с противником от схватки не уклониться. А терять такой драгоценный груз было бы просто предательством.
    - Еле дождались сумерек и тронулись в путь. Больше столкновений с врагом не было, но он скорее всего уже начал искать пропавших и  по следам в ближайшее время выйдет к крепости. При переходе наткнулись на группу женщин с детьми, убегая в панике они не взяли даже огниво и несколько дней провели в лесу без огня,  пришлось взять с собой, без нас они бы не выжили. Сунцы   знают о нашем форте и обязательно донесут степнякам. Они нас считают завоевателями, а у меня в этой земле лежит три поколения предков. Уходя с первого от города перевала мы зажгли лес и огонь пошел в сторону Суйпиня, три-четыре дня, а может быть и больше враг не сунется, если дожди не зальют.
      На этом Жосуй закончил, облизал пересохшие губы. Еще несколько минут все молчали, переживая и осмысливая все сказанное.
      Молчание прервал Хэшиле:
      - Противник может напасть в любой момент, а мы еще не изготовили достаточное количество пороха. Так необходимую серу привезли только сегодня. Завтрашний день я дал жителям нашего поселения на сборы. Надо выслать два десятка воинов на перевал, насколько возможно задержать противника.
      Затем он обратился  к Тутань Юю:
      - Распорядись за час до общего подъема прислать ко мне Нахэ Дао и Танко Чжао, я поставлю им задачу. А теперь всем отдыхать. Завтра день очень напряженный.
       Гости удалились, а молодой комендант поднялся на стену и простоял там наверно с полчаса. За это время Да Би навел порядок и положил на каны две оленьи шкуры. Гуань пытался заснуть, но это долго не удавалась. Перед глазами проплыла почти вся его жизнь, вернее то, что отложилось в памяти.   
Вот он верхом на сером ослике, хочет прокатиться, но упрямец встал и не двигается с места, как ни пытается маленький наездник. А вот он на своей первой охоте стрелой сбил огромного дикого гуся, какое вкусное было жаркое. И папа и мама нахваливали меткого охотника.
     Мама. Сразу вспоминается ее тихий и нежный голос. А ласковые руки, они умели все, а его любимое печенье из обжаренной муки, сушеных абрикосов и меда. Она была третьей женой у отца. Первая умерла при родах, но ее дочь, его старшая сестренка осталась жива и часто верховодила в их детских играх. Вторая была женой старшего брата отца, погибшего в войне с тангутами и по закону «левирата»  вышла замуж за его отца после обязательного траура. Но она была уже пожилой и не могла  родить наследника.
      Отец целыми днями пропадал в своем училище, где преподавал чжурчженьскую письменность. В огромной империи было 16 губернских учебных заведений, туда помещались дети из хороших фамилий, склонные к учебе. Жили ученики на полном пансионе.
     Хэшиле Гуань был хорошо подготовлен и легко сдал на степень цзиньши  , но его не прельщала служба в одном из министерств. Он всегда хотел быть только военным. И тут  пригодилось умение старого воина Да Би. Тот учил подопечного меткой стрельбе из лука, верховой езде и искусству владения копьем и палашом, когда оружие сливается с телом и становиться единым целым. Гуань хорошо разбирался в чертежах, знал фортификационное дело, устройство баллист. И в свои двадцать лет стал сначала помощником командира крепости, а затем и ее комендантом.  Ляо. Милая девушка, дочь копииста книг в училище. Ямочки на ее щеках, цвета утренней зари, сводили его с ума. Где она теперь? Убита, угнана в рабство?

                Глава II.
      Утром его разбудил Да Би. Было еще темно, затянутое промасленной рисовой бумагой  окно едва выделялось на фоне стены. Трещал фитиль жирника:
      - Господин, пора. Через полчаса  придут командиры десяток .
      - Спасибо. Вода готова?
      Хэшиле давно ввел для себя правило, начинать утро с обливания холодной водой, вся сонливость исчезала мгновенно и закаливался организм.  Поэтому вышел на улицу, сделал легкую разминку. Снял с себя рубаху и брюки, оставшись в одних нижних штанах из некрашеного грубого шелка вылил на себя одну за другой бадью воды. Затем зашел к себе в комнату и переоделся в сухое белье. 
      Начинался новый день. На востоке тьма отступила и показалась тонкая розовая полоска рассвета, она все ширилась и осторожно, как бы чего то боясь выглянул краешек солнца, но лучики живительных лучей от него еще не протянулись.   
      Хлопнула дверь казармы и из нее вышли Тутань Юй, Нахэ Дао и Танко Чжао,  коренастые, с немного кривоватыми, как у истых конников ногами . Двое последних хоть и казались спокойными, но чуствовалась, что напряжены . В это время Хэшиле наклонившись рисовал на земле какой-то чертеж. Ответил на приветствие, сделал еще несколько линий и только тогда разогнулся:
      - Вам выпала очень трудная задача,- он кивнул в сторону командиров десяток.
       - Не менее ответственная, чем участникам первого похода. Надо максимально дольше задержать врага. Только на завтра намечено переселение жителей в тайгу. У нас еще не готова запруда на реке, предстоит изготовление пороха. Кузнецам работы не початый край. А то, что противник собирается в ближайшие дни напасть на крепость ни для кого не секрет. Уже обнаружилась пропажа конвоя и пленных . Нахэ, ты в группе старший.
      - Теперь уточняю. После завтрака через  шесть оборотов песочных часов вы должны выступить и быстрым маршем достичь первого перевала. Он более удобен для обороны, его не обойдешь конницей, тем более обозом. Завалить проход стволами деревьев здесь , - Хэшиле показал на рисунок, -
       - Внутрь заложить горючего материала, чтобы в самый крайний момент зажечь его . Приготовить укрытия для лучников, на каждого стрелка взять по две сотни стрел. Теперь материала для наконечников хватит и мастера накуют еще достаточно.
      - Продумайте , может кого-то надо заменить, подковать лошадей, получить необходимое количество топоров, мотыг, веревок. Запас еды на десять дней. Если по каким то причинам враг не появится или  пришлем замену или привезем припасы, к этому времени сделаем и пороховых зарядов. Хотя пусть это будет для его неожиданность  при штурме.
       - При наличии времени – выдвинитесь в долину между первым и вторым перевалом, на удалении  нарубите вокруг тропы  засеки и если удастся себя не обнаружить и неприятельский отряд полностью втянется в западню - пустить на него палы и окружить огненной стеной. Возьмите для этой цели пару  бочек дегтя. Погода благоприятствует,  на землю лег сухой лист, а если пустить верховой огонь - мало не покажется.
      Молодой комендант внимательно посмотрел на командиров десяток, они были очень сосредоточены и наполнены важностью полученного задания:
      - Все, задачи подчиненным поставите на месте. Здесь просто скажите, что предстоит вылазка. Мы еще не разобрались с прибывшими, а там могут быть глаза и уши врага. После готовности – доклад мне. Да, после вашего ухода и переселения жителей моукэ, мы выжжем все окрестности. Приготовьте для каждого кусок мокрого мха, чтобы дышать в дыму, если он зайдет в горы. И возьмите у плотника доски с прорезями для пуска стрел, надо защитить самое уязвимое место у воина. При отходе бросить их в огонь.
       Отпустив десятников,  Хэшиле обратился Юю:
       - Как с теми, кто пришел с караваном ? Как прошла ночь?
      Тот немного помедлил с ответом:
      - За ночь двое раненых умерло. Остальные ведут себя спокойно.
      Гуань задумался :
      - Ладно, пока найдем им работу в крепости, за стены ни шагу. После приема пищи распредели их так: половина пусть делают древки стрел и копий, если среди них есть бондари - готовят кадки для хранения серы и пороха. Человек десять под руководством  Люке Цзягу начинают изготовление дополнительных  баллист. Всем нашим, свободным от караула, я поставлю задачу сам.
      Вскоре в крепости началась обычная утренняя суматоха : умывались сами, чистили и кормили лошадей, наводился порядок в конюшни. Уходящие на задание получали связки стрел, внимательно осматривали конскую сбрую. Из кузни понесло дымком от готового к работе горна и к стоящей рядом привязи подвели двух лошадей. У одной помощник кузнеца стал обрезать копыто .
      После завтрака большая часть свободных от караула пошла под командой Тутань Юя на строительство выше по течению реки плотины. Там, на расстоянии в четыре ли горы совсем сдвигаются друг к другу, оставляя совсем узкий промежуток. Если удастся построить запруду и в нужный момент открыть или взорвать – стена воды пройдет по ущелью, вбирая в свой поток камни и вывороченные деревья,  каменной глыбе острова ничего не повредит и выйдет на равнину. Даже если степняки не расположат свой лагерь близко и сила воды ослабнет, то вымокнет все, а если к этому времени ударят морозы – все превратится в долго незамерзающее ледяное болото.       Десяток Уянь Гуя пошел помогать кузнецам, надо установить новые наковальни рядом с горном, для этого придется разобрать одну из стен кузницы, чтобы подручные кузнеца, бегая с раскаленными заготовками не сталкивались в узких дверях. 
      Остальные под руководством одного из десятника пошли делать временные мостки для прохода уходящих в лес жителей моукэ. Опасно пропускать такую толпу через крепость, ведь придется держать открытыми сразу обои ворота, а в любой момент могли напасть враги, да по объему работы накладка прохода занимала меньше времени, чем восстановление северного моста.
      Вот и подошло время выхода группы, отправляющейся для занятия перевалов. Отряд построился и после короткого напутствия коменданта вышел из ворот форта под подбадривающие выкрики остающихся,  вскоре он исчез из виду.
     Затем прибыло несколько арб из моуке, на них  привезли ступы и ручные мельницы. Они были сразу переданы пороховых дел мастеру Улинда Чжуну и его сыну Ляну, которым в помощь придали десяток Уяня Жосуя, до этого укреплявших стены укрепления.
      Небольшое пространство, ограниченное стенами,  напоминало огромный развороченный муравейник. Все что-то делали, но движения были не хаотичными, а подчинялись единому четкому руководству. Только к позднему вечеру все стало затихать, когда вернулся Тутань со своей командой. Люди еле приплелись – попробуй целый день ворчать рычагами каменные глыбы размером по пояс человека, ведь более легкие камни река швыряла как перышки или забивать в дно ручными молотами сваи. Только бы выиграть время, еще нужно как минимум с десяток дней.
      Было уже совсем темно, Хэшиле уже начал засыпать, отвернувшись к стене, когда в дверь в комнату  постучали. Пока Гуань поворачивался  на другой бок, Да Би уже стоял сбоку от проема с палашом в руках. Послышался голос помощника коменданта:
      - Не беспокойтесь, это я.
       Тутань зашел и плотно притворил за собой дверь:
      - Удалось вычислить лазутчика. Мне он сразу не понравился. Глаза бегают и весь какой-то скользкий. И даже его рана насторожила – удар саблей был плашмя, только рубец на коже, да и руки не ремесленника – кожа без старых мозолей. Я осторожно расспросил некоторых столяров, несколько раз пришлось бывать в Суйпине и у одного из них даже заказывал шкатулку для подарка дочери. Этим людям можно доверять. Так вот они подтвердили, что этого только перед самым выходом присоединили к группе.
      Это все он проговорил стоя, затем подошел и присел на канн:
      - Чтобы по гарнизону не поползли слухи, предпринял меры предосторожности. По приходу поговорил с людьми, которые по моему приказу  наблюдали за новичками и уверился в своих подозрениях. Поэтому пригласил его якобы помочь передвинуть лари в подвале угловой башни и вместе с Юем Цзягу связал. Он стал так верещать, что пришлось заткнуть его рот кляпом. Этот трус должен был докладывать ордынцам о настроениях в группе и подготовке возможных побегов. Но та попытка  родилась у людей на ходу и он не сумел никого предупредить. А степняк специально ударил плоской стороной сабли, чтобы не было подозрений.
      Юй закончил и посмотрел на коменданта:
      - Что теперь с ним делать?
      Ответ был прямой и жесткий:
      - Удавить и с камнем на шее в реку. Пусть кормит рыб. Надо сделать  аккуратно, об этом случае должно знать как можно меньше человек.
      Помощник коменданта ушел, а Хэшиле еще долго пытался заснуть, в голову лезли всякие мысли – хорошо, что удалось обезвредить глаза и уши врага; вряд ли в группе их было двое или трое, значит можно самых проверенных послать с жителями моукэ, там тоже нужны рабочие руки.
      Утром следующего дня к Гуаню в крепость приехал Уянь Люке. С ним прибыло три десятка воинов в полном боевом снаряжении:
     - Вчера перед уходом был общий совет моукэ и на нем решили  в помощь гарнизону выставить еще воинов. Они конечно не молоды,  за последнее время было столько рекрутских наборов, а многие пошли и добровольцами. Но эти будут драться до последнего вздоха, за их спиной  семьи.
      Они обнялись, понимая, что могут уже никогда не увидеть друг друга.
Люке вскоре уехал, а комендант приказав Тутаню  разместить прибывших воинов, пошел посмотреть как идут дела у пороховых дел мастеров. В пристройке к угловой северной башни сын Улинды и десяток Жосуя на ручных мельницах молол серу и древесный уголь. Чуть поодаль были сложены из дикого камня несколько очагов, в огромных глиняных противнях
выпаривалась селитра, один из главных компонентов для пороховой смеси. Ее додумались получать из воды, пропущенной через скотскую подстилку и профильтрованную. Сам Чжун находился в подбашенном помещении и занимался самой ответственной операцией – надо было точно соблюсти пропорции компонентов и заставить их спечься в небольшие зерна, но не допустить взрыва. Это умел только он один. Мастер ответил на приветствие коменданта и продолжал помешивать деревянной лопаткой в глиняной посудине, стоящей на раскаленной плите печи уже почти готовую массу. Печь эта топилась с улицу, чтоб ни одна искра не попала на порох:
      - Слава нашим небесным покровителям, все идет по плану, - Чжун кивнул
в сторону  стоявших в самом углу берестяных туесов,-
      Уже готово десять цзиней   пороху, к вечеру будут готовы пару бочонков. А всего можно приготовить около 150 доу  . Если все это разом взорвать – от крепости не останется даже стен. Придется ставить сруб из бревен, обваловывать их землей и делать хранилище. При штурме степняки обязательно будут пускать горящие стрелы и метать катапультами горшки с зажигательной смесью. Надо не допустить попадания их в арсенал и взрыва пороха.
      В это время на крепостной стене раздался крик дозорного и Хэшиле поднялся по ступенькам башни и вышел на ее верхнюю площадку. Вдали показался караван уходящих жителей моукэ. В форте к воротам стали собираться женщины с детьми и мастеровые, которых отправляли в помощь. Гуань спустился к ним, все замолчали, тишину прерывали только удары кувалд и молотков у кузнецов:
     - Я не буду долго говорить. Всем вам легкой дороги. Берегите детей – это наше будущее и пусть  они всегда будут жить на родной земле свободными. А вам, - он кивнул в сторону мастеров,- надо в короткий срок помочь обустроиться.
       Затем приказал страже,
        - Открыть ворота.
      Провожаемые взглядами те вышли и присоединились к длинной веренице увешанных поклажей людей,  навьюченных животных и ушла вверх по течению реки по мосткам. Скоро они исчезли из виду. Хэшиле задумался: Нахэ и Танко со своими десятками уже скорее всего заняли перевал. Насколько они смогут задержать врага? Теперь  выжечь все болота и мари. Еще немного постоял и спустившись, подошел к кузнецам. Там все были заняты делом.
      Ван Юй на пару секунд оторвался от дел:
     - Чтобы не отковывать каждую личину мы придумали пресс, теперь достаточно раскалить заранее подготовленную пластину, положить ее между формами  и крепко прижать их друг к другу посредством винта двигающего по струбцинам. Потом только остается остудить, прорубить зубилом отверстия для глаз, отшлифовать и прикрепить ремешки для ношения.
      Ван говорил, а сам при этом улыбался, как ребенок, у которого исполнилась заветная мечта.
      - За  неделю мы сделаем маски для лица всем воинам крепости, а это самое уязвимое место, попутно начали отливать оболочки к пороховым зарядам. Улинда подсказал нам хорошую мысль - делать на корпусе  насечки. Силой пороха сферу будет рвать на мелкие кусочки, да еще начиним ее разными обрезками – на десятки бу  не останется ни одного живого врага.
      День шел своим чередом, каждый знал свою задачу и старался выполнить ее на совесть.

                Глава III.
      
     В ханской ставке конечно хватились исчезновение конвоя и пленных. Сотник Борджи на следующее утро сразу побежал к  командиру своего мингана  , а у того после обильной ночной пьянки сильно болела голова и настроение было паршивое. Поэтому, выслушав доклад, несколько раз огрел плеткой по спине и бокам вестника. Все же и ему пришлось одеваться, долго растирать опухшее лицо мокрым куском ткани и идти к темнику  .
      Тумен, в котором состояли пропавшие воины, больше чем наполовину состоял из найманов  , перешедших на сторону Чингиз-хана, когда были разгромлены  их два ханства. Командовал этим воинским подразделением старый и хитрый найман Багаутдин. В свое время он руководил шайкой разбойников, грабившим на дорогах. Только природная изворотливость помогла ему выйти из многочисленных передряг. Затем, в тумен уже после вторжения орды на территорию империи, когда в ходе тяжелых боев под Лоаяном   он потес огромные потери, в него влились сунцы и кидани.  В этом году войско хана Толуя прошло огнем и мечом весь Корейский полуостров и в каждом десятке прибавилось по 2-3 коресца. Частью вступивших добровольно, из того отребья, что всегда готово переметнуться на сторону сильного, частью насильно мобилизованных из пригодных к военной службе мужчин, вынужденных теперь воевать на стороне монголов. Правда, если быть исторически и лингвистически верными, настоящих монголов оставалось все меньше и меньше. Ведь большая часть его соплеменников была уничтожена ордой Темучина,  избранного ханом в 1182 году 13 тысячами конных воинов, собравшихся из разных родов и племен.  Он тогда выступил на войну со своим побратимом Чжамухой, на сторону которого встали большинство монголов. И Темучин  еще двадцать с лишним лет вел жесточайшую борьбу за единоличную власть и когда на берегу Онона его провозгласили Чингиз-ханом,  стотысячное войско орды состояло в основном из побежденных кераитов и найманов.  А от разноплеменных жен и наложниц у его воинов рождались дети, которые совсем не знали свою историческую родину и по монгольски то говорили с трудом. 
    Высланная на поиски сотня  Мергена вернулась на следующий день с плохими вестями. Были найдены только трупы убитых воинов, а при преследовании по следам им навстречу встала стена огня, от которой пришлось спасаться бегством. Лесной пожар стал окружать расположение отрядов орды, воздух наполнился дымом и стало даже трудно дышать. Пришлось сниматься и уходить на холмы, расположенные за рекой Суйфун, чтобы вода стала естественной преградой. Огонь стал стихать только на четвертые сутки.
      За эти дни, опросив пленных и сунцев Багутдин выяснил, что почти что в двухстах ли на северо-восток  в руках чжурчженей оставался хорошо укрепленный форт с гарнизоном примерно в сотню человек, а рядом с ним к тому же находился моукэ.  И только их воины   могли уничтожить конвой и освободить полон.
      Необходимо ехать к хану. Его  из белого как снег войлока юрта возвышалась над всеми остальными более меньших размерами, обтянутых черной кошмой. Толуй, младший сын Чингиз-хана, после смерти своего отца сам исполнял великоханские обязанности с 1227 по 1229 год. Привык к роскоши и чинопочитанию.
      Выслушав доклад, хан даже заскрипел зубами,  соскочил со своих мягких подушек и подбежав несколько раз ударил пяткой по лицу лежащего на коленях темника:
      - Шелудивый пес, ты что, совсем растерял свои зубы и тебя надо выкинуть вон. Утром получен приказ идти на Цайчжоу, а теперь надо разбираться с каким то фортом.  Передашь командование Тохто, сам возглавишь лучшую тысячу и чтобы через три  недели я получил от тебя известие, что заноза с твоей лапы выгрызена.  Да, можешь взять хоть половину пленных и пару сунцев, сведущих в изготовлении стенобитных орудий и камнеметов. Сделаешь их на месте. До взятия крепости не попадайся мне на глаза.
      Не вставая  с колен и пятясь задом Багаутдин выскочил из юрты хана и только тогда распрямился.  Как ошпаренный подскочил к лошадям и взлетев в седло, огрел своего иноходца  плетеной камчой  .
      В расположении тумена все зашевилилось. Из неполного джагуна  Борджи, это ее воины пали в быстротечной схватке на лесной дороге и сотни Мергена, тоже порядком поредевшей при взятии Суйпиня, был сформирован авангард по взятию в свои руки перевалов. Темник сам провел смотр готовности к выходу и не жалел плетки за малейшую провинность, чтобы все почувствовали важность задания. Одному из воинов, только за то, что у него  оказалось лишь половина количества выпаренного молока, досталось двадцать ударов. Другой, за утерянный бурдюк, получил на десяток меньше. Приходилось спешить, ведь и дураку было ясно, что горстка воинов, засев в ущелье, может долгое время оборонять проход в долину. Поэтому Мерген, со своим отрядом вышел первым,   взяв с собой необходимое снаряжение, проводников, знающих дорогу к непокоренному форту, предварительно оставив их родственников в заложниках в лагере.
     Еще один джагун и почти четыре сотни самых сильных рабов с инструментом для оборудования дороги выдвинулась  чуть позже, с задачей рубить просеку для проезда не менее чем двоих всадников в ряд, иначе на узкой тропе минган растянется на десяток ли и не сможет быстро сгруппироваться в случае нападения.
      Лес только перестал гореть, только еще местами дымили пни и старые гнилые стволы упавших деревьев. Пожар намного облегчил задачу – весь кустарник и мелкий подлесок исчез в огне, поэтому проложенный проход быстро зазмеился по долине. К тому же воины не жалели плеток и полон работал во все убыстряющемся темпе.
      Авангард ордынцев, выслав вперед охранение в составе арбана  , к вечеру  дошел до первой гряды хребтов и не желая ночевать в низине, в которой еще густой пеленой стоял дым от пожара, долго поднимался по крутым сопкам и почти в полной темноте добрался до перевала, уже занятого разведкой. Костры было приказано не разжигать , выставив дозорных и перекусив вяленным  мясом, которые запили разведенным в воде сухим молоком, воины завалились спать, подостлав под себя потники. Во всей округе не было ни клочка травы, ни одной зеленой ветки или мха - для лошадей пришлось доставать зерно из седельных сумок.
      Ввиду острой нехватки времени и чтобы не распылять силы маленького отряда чжурчженей Нахэ приказал занять ближний перевал от крепости, как более удобный для обороны. Все  дни, и даже ночи, оставив для сна лишь несколько часов первая половина, за исключением двух сторожевых, заменяемых по очереди, рубили лес и сооружали завал на тропе, проходящей через вершину хребта. В двух местах, натаскав кучи булыжников, и закрепив настилы из бревен подпорками и замаскировав,  подготовили искусственные камнепады. К ним были протянуты крепкие канаты, чтобы в нужный момент сбросить на голову врагов груды камней.  Также, на скалах были заранее приготовлены охапки сухих веток, пропитанные горючей смесью. При попытке ночного штурма их можно было поджечь горящими стрелами и осветить место сражения. Вторая, сгребала в лежащей между хребтами тайге  валежник и листья в кучи, делая вал из горючих материалов, чтобы огромной дугой опоясать долину. Только бы удалось заманить в врага и не дать ему выйти из полосы огня. Со стороны крепости уже несло дымом, защитники форта выжигали всю окружающую местность.
    На третий день Дао, каким то первобытным, звериным чутьем почувствовал приближение опасности и приказал прекратить все работы, группе из четырех человек во главе с Чжао срочно уйти в долину и после того, как основные силы ордынцев ввяжутся в бой, зажечь лес со всех  сторон . Едва четверка скрылась из видимости, как через небольшой промежуток времени  показалась группа конных, осторожно продвигающих по тропе. Еще издали, заметив нагромождение бревен и камней, перегородивших проход, они остановились и спешились. О чем то посовещавшись – разделились. Двое остались с лошадьми.  Две тройки , одна влево, другая вправо попыталась взобраться на скалы, но это им не удалось. Тогда, приготовив луки и стрелы, вражеские воины, готовые пустить их в любое подозрительное место, стали приближаться к завалу.
      Неожиданно, ордынцы с гортанными криками пустили стрелы и побежали по тропе, прикрываясь  круглыми щитами. Но, не доходя до препятствия с полсотни бу, остановились. Хотели видно вынудить невидимого пока противника проявить себя. Это не удалось, чжурчжени не поддались на провокацию и не дали себя обнаружить. Когда разведка приблизилась почти вплотную, а коноводы потеряв осторожность вышли из-за укрытий, Нахэ каркнул вороном. Уже первыми стрелами было поражено половина степняков. Остальные,   пытались выйти из под обстрела и стали отступать, но получив в каждую ногу и руку по несколько стрел, один за другим валились на землю.
      По сброшенным веревкам  к поверженным врагам спустился  пятерка защитников , двоим , раненым только в конечности, поначалу сохранили жизнь, пытались допросить, да те лишь что-то вопили на непонятном языке, поэтому  пришлось  добить и их. Все оружие и доспехи достались победителям. Первый успех окрылил. Однако  было ясно, что это только разведка и скоро подойдут главные силы. И точно, едва  поднялись,  заняли свои места и  перевели дыхание, как из-за поворота на тропе показались вражеские конники. Сразу же полетели стрелы, но стрельба велась  беспрецельно и потерь среди обороняющихся не было, а вот у степняков появились и убитые и раненные. Такой отпор ошеломил противника и он был вынужден отступить.
      Мерген  был опытным командиром  и не раз бывал в разных передрягах. Был отдан приказ рубить ветки и вязать огромные, в рост человека  фашины из веток и хвороста. Правда для этого пришлось спуститься с перевала, оставив на месте только охранение. Защитники получили небольшую передышку.
      Через несколько часов обороняющие перевал увидели, что тропа перегорожена стеной лапника и эта масса двигается на них. Дали несколько залпов из мощных, составных луков, бьющих на почти на ли,  но только малая часть стрел достигли  цели. Было обронено несколько охапок и   оказавшихся видимых врагов поразили стрелы. Остальные же  продолжали движение и подошли к завалу почти  на тридцать бу. Когда эта огромная змея приблизилась к каменным ловушкам, по приказу Нахэ  были выдернуты подпорки и огромные валуны, увлекая за собой более мелкие, покатились со скал на  наступающих. Раздались душераздирающие крики, те, кто остался в живых, стали выбираться из куч хвороста и камней и не один десяток так и остался там навсегда со стрелой в горле или спине. Обороняющиеся не торопились и тщательно выцеливали свою жертву. Сосчитать было конечно трудно, но не менее половины передового отряда было убито или тяжело ранено. Погиб  Мерген и Борджи, а также оба проводника, командование взял на себя  багатур   Хайман . Он дал сигнал отхода и послал двух связных известить Багаутдина о случившимся,  направил два арбана : один влево, другой вправо  вдоль отрогов хребта для нахождения путей обхода. Остальные занялись перевязками и наложения лубков на переломанные конечности,  костоправы обоих джагунов сбились с ног.   
      Этим связным не повезло, их заметил один из чжурчженей  группы Танко, наблюдающий за дорогой и известил товарищей. Все немедленно выдвинулась поближе к тропе.  Рискуя не попасть в всадников,  пустили  стрелы с трехлопастными  наконечниками, обладающих большой точностью в лошадей. Передней сразу две попали  в шею. У скакуна  на полном ходу подломились передние ноги и он перевернувшись, упал на спину, придавив своей массой ордынца. Вторая, пораженная  в круп и шею рухнула набок, ордынец вылетел из седла и несколько раз перевернувшись, так и остался лежать на земле.  Когда Чжао и двое стрелков подбежали к упавшим,  первая лошадь еще дрыгала в предсмертных судорогах  своими ногами и издавала страшные хрипы. Из под ее бока торчали ноги в сапогах без каблуков из кожи. Пришлось приложить немало усилий, чтобы перевернуть лежащего коня и вытащить всадника. Глаза у степняка были закрыты и он беззвучно шевелил губами,  скорее всего у него был сломал позвоночник. Скоро  кочевник затих. Второе животное пыталось встать, но снова рухнуло. Танко стал расстегивать ремень на одном из врагов, чтобы снять кривую саблю и ощутил под халатом странные доспехи. Чжао расстегнул застежку и отвернув полу увидел металлическую рубаху из колец, которая как змеиная кожа облегала все тело. Разве мог чжурчженьский воин знать, что к нему попало творение кузнечных дел мастера из неведомой для него Руси. Скорее всего первый хозяин этой кольчуги пал смертью храбрых в битве на Калке, когда объединенное русско-половецкое войско было разгромлено в первом походе Орды в западные земли.
      Оставив одного наблюдать, остальным удалось оттащить в кусты и замаскировать трупы погибших связных и их лошадей. Там Чжао и одел на себя металлическую рубаху, удивившись как тяжесть доспеха равномерно распределилась по всему телу.   
        Только в сумерках к авангарду ордынцев вернулись оба посланных десятка с известием, что неприступные хребты протянулись на десятки ли и на обход по лесным зарослям придется тратить не один день. Почувствовав неладное, Хайман несмотря на ночь, отправил уже пять воинов на соединение с основными силами и известием о сложившейся обстановке. 
      Эту пятерку пришлось пропустить, ведь главная задача состояла в том, чтобы зажечь лес и заманить основные силы.
      Взявший на себя командование остатками авангарда Хайман давно хотел стать командиром сотни, а может быть и тысячи. И вот такой случай подвернулся. Но за задержку на перевале от старого наймана можно получить в лучшем случае плетей. Будучи опытным воином , даже во время сумятицы боя по количеству вылетающих из завала стрел понял, что защитников перевала не больше двух десятков и только устроенный ими камнепад не дал воинам их отряда взять в свои руки этот проклятый горный проход в уже почти покоренной стране чжурчже. Скорее всего у них не осталось ничего кроме стрел и копий, а в рукопашной схватке, имея трех-четырех превосходство, можно захватить перевал и заслужить должность сотника. Поэтому и решил еще раз устроить ночной штурм. Получалось, что с легко раненными в вылазке примет участие семь полных десятков. Собрал багатуров и поставил им задачу:
      - Проверить подчиненных, чтобы при движении у них ничего не брякало. Ночью подбираемся вплотную  и по арканам через завал. В случае обнаружения – рывок с нашим древним кличем « У – р – ра – а –гх», чтобы от него у врага затряслись руки и не смогли пустить стрелу, а кровь застыла в жилах. А сейчас по своим десяткам. По одному воину от арбана в охранение, остальным спать. Как ночь перевалит на вторую половину – всех поднять.
      Хайман был весь день на нервах и только вроде задремал, как его потряс караульный за плечо:
      -  Пора, луна скрылась в облаках, да и ночь приготовилась подчинится будущему рассвету.
      Воины спали не раздеваясь и быстро приготовились, только двум новичкам-коресцам, которые с просонья не сразу поняли что делать, досталось по пинку от своего десятника.
      Нахэ понимал, что степняки теряют самое драгоценное – время и могут попытаться напасть ночью. Для этого разбил свою группу на тройки, чтобы в каждой было по опытному воину, которых проинструктировал:
      -Спать в тройке только одному, по очереди меняясь. Кто первым заметит что-то подозрительное - кричит совой. Если враг соберется на приступ – в первую очередь зажечь костры на скалах, надо осветить тропу. Факелы и горшки с углями держать под рукой. Двое стреляют из лука, один поджигает завал. Как только врагам удастся приблизится  – подпаливаем и отходим в темноту. Под прицельным огнем нападавшим уже не удастся потушить, когда все заполыхает – отходим к крепости. Еще половину суток дадим защитникам форта для строительства плотины на реке.
      Дао не сомкнул за ночь глаза и  первым заметил движение впереди.
       Костры на скалах ущелья вспыхнули дружно от горящих стрел и осветили приготовившихся к броску ордынцев. Поняв, что обнаружены, те издали душераздирающий вопль и бросились вперед прикрываясь охапками лапника.  Несмотря на потери, первые арканы уже взлетели на загромождение стволов , как  вдруг все вокруг затрещало и наполнилось дымом. Воины авангарда пытались сбивать пламя  ветками, но летящие сверху стрелы и сильный жар заставил их отойти. На расстоянии в десять шагов от огня начинала лопаться кожа доспехов и тлеть войлок. Оставалось только ждать.
      Огромный костер горел весь остаток ночи и половину следующего дня, затем несколько часов остывали раскаленные камни. Только перед самыми сумерками, выслав предварительно разведку и получив известие, что перевал свободен, Хайман отдал приказ на движение. 
      В крепости сторожевые на угловых башнях почти одновременно замети-ли движущую точку на горизонте и ударили в тревожные колокола. На стену поднялся весь караул в полном боевом снаряжении, туда прибыл и Хэшиле. Он долго всматривался в даль и убедившись, что группа всадников неболь-шая, отдал распоряжение продолжать работу.
       Стал отчетливо виден маленький конный отряд, который быстро прибли-жался к крепости, подняв облако пыли, перемешанной с золой. У людей вырвался вздох облегчения – это была возвращавшаяся группа Нахэ. Многие стали пересчитывать, получалось только  16,  значит четверо отсутствовало.
      Гуань тотчас  же приказал опустить навесной мост и уложить щиты . И скоро с крепости пролег временный мост. Всадники на берегу спешились и ведя лошадей под уздцы, по перекинутым деревянным сходням вошли в крепость.  Тут же стали разбираться ряжи, чтобы противник не смог ими воспользоваться. Трудно передать нетерпение всех узнать самые последние известия, но все таки это было воинское подразделение, приходилось себя сдерживать.
      По команде Дао прибывшие построились в две шеренги, а он сам прибли-зился к коменданту форта:   
     - Удерживали перевал сколько могли, передовой отряд ордынцев понес большие потери – наверно не меньше  трети только убитыми. Танко и еще трое воинов зажгли лес в долине между хребтами, дальнейшая судьба их неизвестна. К ночи степняки могут появиться у крепости.
      По толпе, собравшейся вокруг команды Нахэ, прокатился гул.
      Гуань подошел к строю, обнял каждого воина и объявил:
      - Разойдись! Участникам похода отдых, все остальные по нарядам. И тут же обратился к Дао:
      - А мы с тобой поднимемся на башню, отдохнешь чуть позже.
      Они поднялись на стену и присели на приступок  у ближней приворотной башни. Хэшиле не терпелось услышать подробности и он тронул за руку Нахэ:
      - Давай о всем и попорядку.
      Дао подробно описал события последних дней, а в конце добавил:
      - Пока лес еще горит в долине за перевалом, к нам может подойти только их авангард, но он не сможет атаковать. Вокруг ничего нет, им придется все нести и везти с собой. У нас есть как минимум дней пять. Как плотина – успеем ли закончить?
      - На плотину надо как минимум неделя и то при условии, что там будет работать человек тридцать. Но теперь, с прибытием вашей группы, это количество можно высылать безбоязненно. Гарнизон усилился воинами моукэ и пока не встанет лед, степняки не смогут близко подобраться  к стенам, - сказал Хэшиле и встал между зубцами крепостной  стены.
      - Если конечно не нагонят толпы пленных и не засыпят проход от берега до форта. Ждать ледостава они конечно не будут. Вот здесь и должны пригодиться наши пороховые заряды.    

                Глава  IV

      Оставим на время крепость, бой на перевале и выдвижение ордынцев. Посмотрим на тех жителей, которые ушли в тайгу скрыться от захватчиков.
      Форт быстро скрылся за поворотом реки, затем показалась тело уже наметившейся плотины. Лишь на несколько минут ее строители отвлеклись от дел и поднятыми руками со сжатыми кулаками приветствовали и одновременно провожали уходящих. Не останавливаясь, караван уходил в тайгу. Еще несколько ли было видно какое то подобие тропы, затем исчезла и она. Здесь и был назначен короткий привал. За это время проверили увязку вьючных животных и наскоро перекусив, двинулись дальше. Пришлось двигаться осторожно, делать большие петли, чтобы не рубить проходы в зарослях.
      Первым шел Цзягу Шэн, тот самый охотник, что обнаружил потайную долину. Замыкал колонну Уянь Люке с десятком воинов, они следили, чтобы оставалось как можно меньше следов. Срезали под корень случайно сломанное деревце или ветку, след от которой замазывали грязью. Огромными вениками заметали   на следы каравана.
      Двигались молча под шорох листвы под ногами, да редкое кудахтанье кур, кряканье уток или гогот гусей, сидевших в корзинах из прутьев. Иногда взвизгивали подсвинки, их тоже взяли на развод несколько штук.  Пару раз дети, заметив любопытную белку, уронившую кедровую шишку почти на голову людей, затевали гвалт, но тут же умолкали под суровыми взглядами взрослых.
      На ночевку остановились на узкой галечной косе небольшого ручья, животных расседлали и увели подальше в сторону, оставив под надежной охраной до утра.
      Вомуай разрешил развести несколько костров и в котлах быстро забурлила вода. За этот непростой день все устали, даже неугомонная ребятня тут же засыпала, часто с недоеденным куском. Уложив детей, стали устраиваться на ночь и взрослые. Костры потушили, все затихло. Только иногда мелькала тень караульного, шедшего будить очередную смену.
      К утру резко похолодало. Люди во сне ворочались, пытались натянуть на себя сползающую одежду, которой укрывались, сжимались в комочек, как младенец в чреве матери.
      Как только начало светать – лагерь зашевилился, быстро позавтракали и навьючив животных и разобрав поклажу приготовились к выходу. Перед тем как выступить, к ним обратился Уянь Люке:
      Я еще раз напоминаю, ветки отгибать осторожно, идти след в след. Ничего из вещей не ронять и не терять, а если увидел – подбирать. Конечно опытный следопыт без особого труда обнаружит тропу, набитую парой сотнею ног и копыт. Поэтому все надежды, что крепость продержится до снега, который все скроет. Но меры предосторожности не помешают. А сейчас вперед.
      Ближе к вечеру караван достиг цели. К Люке подошел  Цзягу Шэн:
      - Надо остановиться вроде бы на ночлег. А потом когда стемнеет, я по частям выведу людей через проход в долину. Лучше, если как можно меньше людей знает о точном месте расположения лаза.
      Уянь кивнул головой и крикнул:
      - Передать по колонне. Привал в конце распадка. Разжечь только один костер. Бесцельно не бродить, следов оставлять как можно меньше.
       Услышав долгожданный приказ все убыстрили шаг и скоро на стоянке снимали поклажу с натруженных плеч и спин. Несколько человек аккуратно сняли дерн  с места будущего костра, другие несли охапки хвороста. Приготовили болтушку из муки и все первый раз в день поели горячего.
      Солнце  село за хребты и густые сумерки стали окутывать окрестности. Многие стали готовить место для ночлега, как поступила команда готовиться к переходу. Снова навьючили животных и разобрали свои вещи. Уже в полной темноте подошли к отвесным скалам. Каждому десятому взрослому дали в руки факел, при входе в расселину его зажигали. Всем казалось, что по каменному лазу пробираются вечность, но вот над головой снова замерцали звезды. Люди перестали себя сдерживать и громко разговаривали.
      Люке выставил охранение на входе и выходе лаза, предварительно приказав завалить вход камнями. В долине то там, то здесь разгорались костры. Слышался шум ломаемых веток. Охапки лапника клали на землю и укладывали на них детей и стариков. Из тюков доставали выделанные изюбриные и медвежьи шкуры. Животных освободили от груза и пустили пастись.
      К Уяню приблизился Шэн:
      - Завтра я покажу вам место, которое я приметил под поселок. Там все рядом, ручей и озеро, и густой  лиственник для постройки жилищ. Если посчитаете, что оно подходит, я потом быстро приведу  весь караван.
      Утром вомуай проснулся от легкого прикосновения. Над ним стоял Цзягу Шэн, уже готовый к выходу:
      - Пора, светает.
      Краешек неба на востоке стал розоветь. Люке взял с собой еще двоих, попросил взять им по топорику.
      Выбранное охотником место и впрямь было удобным. Рядом стеной стоял некрупный листвяк, годный на строительство. Тут же невдалеке каменная осыпь, на печи, канны потребуется материал. Чуть дальше виднелось черная гладь узкого, но довольно длинного озера.
       Пока Уянь прикидывал места размещения будущих жилищ и по его приказу забивались свежее оструганные колышки, стали подходить люди, с любопытством посматривая по сторонам. Когда пришли все, Люке обратился
со словами:
     - Надо до крепких морозов построить себе жилье, дети должны спать в тепле. А времени мало, поэтому в каждом доме будут зимовать по две-три семьи. Необходимо сделать хранилище для семенного зерна и разместить животных.  И до вечера изготовить несколько шалашей, ночами уже холодно
      Затем стал подзывать старших , которых уже давно в уме подобрал и показывал им место будущего строительства.
      Завтракали уже здесь. Женщины  замешивали тесто, чтобы на обед угостить свежими паровыми булочками и блинами. Доставались из тюков  инструменты. Кое-кто уже обстругивал для них черенки.
      Под ударами топоров одна за другой падали  стволы деревьев. С них тут же обрубали ветки и распиливали на нужные части. Затем по 6-8 мужчин, взяв бревно на плечи, подносили к будущим домам. А здесь и старики и подростки очищали их от  коры. На земле стали намечаться контуры будущих строений.
      Через две недели место строительства нельзя было узнать, в два ряда протянулись  полуземлянки, между ними на высоких, больше чем в два человеческих роста, гладко отполированных  столбах, чтобы по ним не могли забраться многочисленные грызуны, расположились три лабаза  с зерном. Зима обещалась суровой, это чувствовалась по лесным обитателям. Вся живность торопилась заготовить  побольше запасов. Хорьки уже несколько раз забирались в птичник и ополовинили его количество. Чуть в стороне, достраивались четыре продолговатые строения - конюшни. Часть лошадей, особенно старших возрастов, постепенно пускалась под нож. Для всех все равно не удалось бы заготовить кормов, хотя при небольшом  снежном покрове можно было продержаться и на подножном. Но нужны были и шкуры для изготовления одежды и мясо в пищу. Ведь караван привез только самое необходимое, да и  в руках много не унесешь. 
      А работы не убавилось. Надо было сделать печь для обжига гончарных изделий, ведь почти всю глиняную посуду оставили на прежнем месте, построить небольшую кузню. Ведь требовалось много и глиняной посуды, так и всевозможных железных изделий: навесов  для дверей, задвижек для дымоходов.
      Цзягу Шэн за два дня тщательно обследовал ущелье, оказалось, что длиной оно около тридцати ли, а шириной не более пяти. Нашлись несколько брусничных полян и теперь, чтобы успеть до снега, почти вся детвора, за исключением самых маленьких, под руководством двух-трех женщин рвали ягоду. Собиралось все пригодное в пищу – заготовлялись желуди, они предназначались для привезенных подсвинков, но в крайнем случае могли пойти в пищу и людям. Правда, для этого их было необходимо несколько дней вымачивать от горечи, сушить, а затем молоть на ручных мельницах. Только тогда желудевые лепешки становились пригодными для еды. Заготовляли плоды шиповника, калины и боярышника и конечно кедровые орехи.      

                Глава V

      Багаутдин получил известие  о неудачном штурме перевала утром треть-его дня с момента выхода своего отряда и  немедленно выслал два джагуна в помощь авангарду, не дожидаясь готовности просеки, которая дошла только до первого хребта. Их и принял Чжао за основные силы и приказал поджечь лес в долине. Разбившись на пары и удалившись  на порядочное расстояние, чтобы враг не сразу обнаружил западню, запалили факелы и побежали, за ними потянулась все разрастающаяся полоса огня. К полудню огромное  кольцо замкнулось, в нем и  оказались блокированными две сотни ордынцев.
      Бушевал страшный верховой пожар. Вековые ели за несколько мгнове-ний вспыхивали как огромные факелы. Зажатые в капкан сотни бросались то влево, то вправо. Степные лошади вставали на дыбы и скидывали всадников.
Их пришлось расседлать и двухсотенный табун, подчиняясь инстинкту спасения стал носиться по периметру все сужающего пространства, а потом вдруг ринулся в огонь. Тогда и было принято единственно правильное решение, выбрать какое нибудь болотце или открытое место,  пустить встречный огонь и зарыться в землю. Никого не надо было понуждать. В ход пошли сабли и походные топорики, за отсутствием воды потники и верхняя одежда пропитывалась кумысом или кислым молоком. Поэтому, когда две стены огня встретились и уничтожили, все что могло гореть, пожар начал стихать. Но все еще долго оставалось затянутое сплошной мглой. Нечем было дышать, самые нестойкие  люди стали выползать из своих укрытий, еле живые от удушливого дыма и  травилась насмерть .
      Темник сам видел разгорающийся в низине пожар и понял, что сотни попали в беду и что сделать уже ничего не может. Сначала в ярости топал ногами и хлестал плеткой всех подвернувшихся. Потом остановился, отвязал кожаный бурдюк  и начал жадно пить кумыс. Для себя он  решил. Надо дождаться вестей. В первом и втором отряде опытные люди и за десятки лет непрерывных походов  выходили и не из таких ситуаций.
      Только на второй день прибыли связные,  от авангарда и от отряда, попавшего в огненный плен. Известия не обрадовали, но то, что потери не такие большие и через день он увидит ненавистную крепость , придали ему уверенность, что его голова пока еще крепко сидит на плечах. Погибли все кони у двух сотен, высланных в помощь авангарду, но у каждого воина орды было несколько подменных лошадей. Это все было не так страшно, как
потеря драгоценного времени.      
      Еще при нахождении на  последнем перед крепостью перевале ему донесли, что чжурчжени выжгли всю лежащую перед ними долину и впереди
лишь обугленные кочки и покрытая пеплом земля. Не раздумывая, Багаутдин отдал приказ о прибытии всех командиров сотен отряда, кроме авангарда. Все прибыли дружно и выстроились полукругом:
      До крепости еще с полсотни ли, - начал темник,- и на всем протяжении ни хворостинки, ни травинки, а поэтому ты, Дамур – он обратился к невысоко-му, уже пожилому найману с изрытым оспой лицом -посылаешь разведку во все стороны, находишь нетронутые пожаром места и обеспечиваешь выпас всех табунов запасных и сменных коней отряда, а также заготовку и доставку кормов для сотен, что примут участие в осаде. 
     - Тебе, Кучур, начать заготовку леса для штурма. Его понадобиться много,
На лестницы, изготовление баллист и щитов для защиты от стрел. Весь полон оставляю тебе. Размеры тебе покажут мастера-сунцы. Каждые 6-8 рабов несут бревно  или связку жердей. Как сформируешь с пару десятков групп, под охраной пятка воинов отправляешь их к крепости.
      - Всем остальным – половина  воинов каждой сотни берет с собой по охапке лапника и вязанке хвороста , другая – по две длинных жерди. Посмот-рим, что там за непреступная твердыня. И добавил – не такие брали.
      Багаутдину пришлось сразу же пожалеть о своих словах, когда уже в сумерках подъехал к лагерю, разбитому авангардом, вернее его остатками около форта чжурчже.
      Когда слуга принял поводья и темник сошел на землю, к нему подошел широкоплечий воин:
      - Меня зовут Хаям, после гибели Мергена и Дорджи я командовал авангардом.
      Новоявленный сотник еще что то хотел сказать, но его прервал взмах руки предводителя:
     - У тебя еще будет время все рассказать. Как крепость? Так ли она неприступна, как кажется?
      - Да, мой господин. Крепость расположена на каменном острове. Течение очень быстрое. Надо ждать морозов или строить переправу.
      - Ладно, сам завтра по светлу все осмотрю. Организовать охрану лагеря, складирование леса. К утру изготовить несколько щитов, я хочу подойти к крепости как можно ближе.
    Утром темник проснулся  от ноющей боли в пояснице, крутило сломанную еще в молодости правую ногу. Его  вышиб из седла воин-меркит, охранявший купеческий караван. Тогда он только вступил в шайку, грабившую на дорогах. Пришлось долго отлеживаться и урок пошел на пользу. Багаутдин стал осмотрительнее и хитрее. Он еще немного полежал, встал и вышел откинув полу . Воздух начал только сереть и даже краешек солнечного диска еще не показался на востоке. Вокруг юрты стояло четверо караульных, чуть дальше горел костер, возле него суетилось несколько человек, ординарец уже шел с кумганом воды и перекинутым через плечо полотенцем.
      Кочевые народы всегда испытывали к воде двоякое чувство. С одной стороны, вода – это жизнь, а с другой – многие не умели плавать и боялись ее. Согласно канонам устной ясы Чингиз-хана за то, что искупался в реке –смерть, за то, что постирал в ней одежду – смерть. Но  великий хан уже умер,
а старый найман любил умыться до пояса холодной водой, крепко растереться тканью, чтобы кровь побежала по жилам как у молодого.
      Умывание и массаж, а также две большие пиалы крепкого сунского напитка, приправленного кобыльим молоком быстро развеяло утреннею хандру и побуждало действовать. Поэтому был отдан приказ командиру ночной стражи объявить всеобщую побудку и выделить с десяток воинов и необходимое количество рабов, для переноски щитов. Хотелось подойти к берегу как можно ближе и не подставиться под стрелы противника.
     Прикрываясь  щитами отряд, под руководством темника  вышел на самый берег реки. Под лучами солнца туман рассеивался и открывал не совсем приятный для ордынцев вид. От обрывистого берега до отвесных стен каменного острова такой высоты, что только наверно пять человек, ставших на плечи друг друга достали бы до их края, а еще стены форта, сложенные из огромных валунов, а внизу бурлила горная река. То там, то здесь выступали острые камни, вокруг крутились мощные водовороты.
     Багаутдин задумался:
     - Надо попытаться склонить гарнизон к сдаче, пообещать жизнь и вступление в войско хана. И в любом случае не откладывая начать строить баллисты и осадную башню на самом берегу выше стен крепости, чтобы можно было прицельно обстреливать внутренний двор.
      Его размышления были прерваны стуком впивающихся в дерево стрел и тут же вскрики окружающих. Несколько неосторожных получили ранения в конечности. Правда это были рабы и никто из его воинов не пострадал.
       Сторожевые на башнях сразу заметили движение противника и показы-
вая степнякам, что их обнаружили, вызвали на стены весь состав караула и коменданта с помощником. Именно Хэшиле отдал приказ отпугнуть развед-ку, но сильно не озлоблять, надо любыми способами выиграть время на достройку плотины. И выяснить состав противостоящего им войска, только тогда можно хоть приблизительно предугадать действия.
      По отходу разведки в лагерь Багаутдин в первую очередь вызвал к себе командиров сотен и мастеров осадного дела,  через несколько минут оба инженера замерли в низком поклоне у его юрты:
      - За сегодняшний день, ночь и завтрашний заготовить все необходимое и в следующую ночь собрать на берегу реки штурмовую башню высотой вровень со стенами и двадцать баллист. Не успеете – каждому по десять плетей.
      Получив приказ сунцы шариками покатились к стоящим плотной толпой под охраной воинов пленным . Пока командиры джагунов получали задачу от груды принесенных жердей и бревен уже завизжали пилы и застучали топоры. Затем темник приказал прибыть  самому опытному переговорщику и скоро тот льстиво улыбаясь и отвешивая поклоны, стоял перед Багаутдином.   
Бучу, говорун и прохиндей, кроме своего уйгурского знал еще монгольский, киданьский, чжурчженьский и язык племени хань, на котором говорили сунцы.
      - Можешь обещать что хочешь,- начал старый найман, - хоть золотые горы. Если уговоришь защитников крепости сдаться – получишь два конских табуна, по сто голов каждый и  стадо в пять десятков коров. Это еще не все – получишь грамоту и можешь катится в свои родные места.
      Услышав такое , будущий парламентер, даже подпрыгнул на месте  и пятясь задом почти побежал к своей лошадке.
      Скоро чжурчжени увидели двух всадников, скачущих к крепости. У одного из них в руках был белый флаг на длинном древке. Ордынец с флагом остался в седле, а второй, в нарядном халате спрыгнул и сходу стал кричать:
      - Великий хан Толуй уважает храбрецов и не хочет кровопролития. Ваш император предал себя огню. Нет того государства и предводителя, которому
вы присягали.
       У глашатая голос начал хрипеть от натуги и он почти перешел на крик:
      - Все будут зачислены в войско хана и в походах вам достанутся красивые наложницы, рабы и много ценностей.   
      Голос у Бучу  сорвался и из горла стал вырываться что-то похожее на сип.
      На эти призыва защитники крепости совсем не реагировали. В кузне стучали молотки, под стеной группа воинов пришивали тесемками из сыромятной кожи на свои куртки еще теплые железные пластинки, только что выкованные. Латы еще должны послужить хозяевам и выдержать не один удар острой сабли степняков и от стрелы защитить.
      Хэшиле надоели эти визги, но захотелось потянуть время и он приказал
рядом стоящему писарю: 
       Пиши на лоскутке текст  : Договор должен быть письменным и скреплен печатью хана. Тряпицу прикрепили к стреле и та впилась у ног переговор-щика. Было хорошо видно, как он сначала отскочил в сторону , а затем торопливо отделял послание от древка. Прочитал, быстро вскочил на коня и галопом помчался в стан степняков. 
      Бучу почти подкатился к  темнику, когда тот наблюдал за ходом работ по изготовлению осадной башни  и дрожащими руками протянул записку:
      - Мой господин, чжурчже хотят письменных гарантий. Я сочиню текст, а вы приложите свою печать. Не думаю, что в этой дыре есть грамотные и разберут чей это оттиск. 
      Багаутдин лишь махнул рукой:
      - можешь писать все что хочешь, но вероятность совсем маленькая.               

                Глава VI
          
      Утром Багаутдин проснулся и какое-то время лежал с открытыми глазами. Приподнялся с кошмы, опершись на локоть и удивился. Куда то исчезла  боль в спине и ноге. Он снова почувствовал себя молодым, это еще более настроило его на активные действия. А умывание и горячий кусок хорошо прожаренной баранины, запитый доброй порцией кумыса, дало дополнительный заряд энергии.
      Правда неотступно в мозгу вертелась одна мысль – из срока, отпущенного ханом оставалось только две недели, одна уже истрачена впустую. Хотя почему впустую – его войско стоит против крепости, к завтрашнему утру пленные под руководством сунцев должны возвести напротив нее сторожевую башню и соберут баллисты. Надо только дополнительно заготовить пару тысяч камней для метания, пойдут и напиленные на чурки остатки стволов, что неизбежно остаются при строительстве.
      Всех сотников вызывать не стал, каждый и так знает свою задачу, потребовал, чтобы к нему прибыл Баир, этот выполнит любое поручение. Старый найман вышел из юрты и сел, на разостланный рабом войлок, подоткнув по  привычке  под себя ноги. Вокруг рядами располагались палатки, они в монгольской армии были на каждый арбан. Везде горели костры, воины заканчивали свой завтрак.
      Подъехал на своем черном, как ночь жеребце Баир и даже не спрыгнул, а скорее вспорхнул с седла и вот он уже стоит на земле, склонив голову в поклоне. Темник невольно залюбовался им, эх вернуть бы себе молодость.
Но тут же вспомнил о деле и сказал:
      - Садись и слушай. Нужно заготовить как можно больше горючего вещества, чтобы в том каменном мешке, - он кивнул на крепость, - все пылало.
      - Сколько ты привез в своем обозе  горшков ( еще в окрестностях Суйпиня Багаутдин приказал собрать  всю  глиняную посуду большой емкости)?
      Тот ответил не задумываясь – не меньше двух сотен.
      Багаутдин даже крякнул от удовлетворения. А сколько тогда ты сможешь наполнить их зажигательной смесью?
      Вновь быстрый ответ – меньше чем половину.
      Тогда слушай Баир :
      - к вечеру отбери сотни три-четыре самых ослабевших и медлительных рабов, отведи их вон в ту ложбинку и убей. Перед этим собери в сотнях все большие котлы и выпари с этих никчемных тел как можно больше их жира. Он горит намного лучше овечьего или конского. Все, выполняй.
      Перед сумерками разыгралась эта кровавая сцена. Отобранные почти   три сотни рабов отвели в сторону от остальных. Разбили группы по пятьдесят и со связанными назад руками подводили к месту забоя. Да, именно забоя. Здесь им приказывали опуститься на колено, к каждому подходил ордынец – взмах острой сабли и обезглавленное тело валилось навзничь. Механизм смерти действовал отлажено, едва успела опуститься ночь, как в котлы полетели расчлененные на куски тела. В наше время такая жестокость вызвала бы всеобщее омерзение, а тогда это был обычный эпизод войны.
      К утру все емкости были залиты человеческим жиром, даже часть бурдюков для воды.
      Среди ночи Гуаня разбудил Да Би. Когда Хэшиле вышел на улицу, то увидел встревоженного караульного:
     - на берегу неясный шум, слышны удары по дереву.
     С момента прибытия ордынцев караул назначался усиленный , практически треть гарнизона. Поэтому комендант решил пока не играть общего сбора, пока не разберется сам.
     Вскоре комендант поднялся на стену, там уже стоял Тутань и наблюдал за противоположным берегом. Они поприветствовали друг друга и вместе прошли в башню. За частоколом из бревен, устроенным ордынцами для защиты от чжурчженьских стрел и правда раздавались какие-то неясные звуки, затем все отчетливо стали доносится удары дерева о дерево.
      Противник что-то затевал, но что пока неясно. Чтобы начать штурм ему надо построить мост, а это дело под обстрелом может затянуться не на один день. Надо дождаться рассвета и точными попаданиями пороховых зарядов разрушить то, что степняки соорудили  за ночь.
      Подумав, Гуань приказал помощнику произвести без лишнего шума общий подъем, покормить плотно и к рассвету быть готовым к  его приказу.
      Затем Хэшиле спустился и пошел к себе в комнату, взял там плошку с барсучьим жиром,  кувшин с рисовой водкой и прошел в маленькую кумирню. Здесь, в небольшой комнате стояли деревянные фигурки идолов с жертвенными чашами в ногах. Он опустился на колени перед божком, олицетворявшим дух усопших. Именно у него, в самую трудную минуту, просили помощи всех уже ушедших в другой мир, помощи всего рода. 
      Щедро намазав губы божка жиром и налил в чашу водку до самых краев, молодой человек заговорил:
       -Великий дух, помоги нам в борьбе с захватчиками. Нам надо любой ценой удержать крепость до снега, чтобы эти степные волки не нашли след ушедших в тайгу жителей моукэ. За своих воинов не прошу – мы готовы умереть, но только когда отправим каждый на тот свет по десятку врагов, чтобы не смогли больше жечь, убивать и насиловать.
      Хэшиле продолжал что-то шептать, но слов уже нельзя было разобрать.
Затем встал, потушил фитиль плошки и пошел к себе.
      Би спал чутко и услышав скрип двери, сначала привстал на локте, только убедившись, что это комендант, отвернулся к стене лицом. Гуань зажег две восковые свечи на поставце и поставил  на канн. Затем придвинул небольшой сундук, открыл крышку и стал выкладывать  рядом с собой. Сверху лежал его парадный шелковый халат нежно-зеленого цвета, щедро украшенный бантами с оторочкой из меха чернобурки и такого же цвета штаны За ним находились три куска шелка: малиновый, фиолетовый и нежно-зеленый.
Потом пошел свиток грамоты о назначении  комендантом форта; его печать; набор кисточек из меха норки;  десяток чистых листов отличной рисовой бумаги; карта провинции на шелке, выполненная его отцом; бронзовое полированное зеркало и набор из фарфора, произведенного в печах Цзюнь – яо, лунно-белого цвета, состоявшего из шести пиал и небольшого кувшина; бусы из речного жемчуга, которые он хотел подарить Ляо в день свадьбы; две связки по сто монет. Затем все аккуратно сложил в сундук и окликнул Да Би:
    - Ты не спишь?
    - Какой тут сон, так лежу с закрытыми глазами.
    - Уложи утром сундук в потайное место под полом, не хочу, чтобы к этим дорогим мне вещам прикасались чьи то жадные руки. А теперь я думаю пора вставать.
     Хэшиле пошел на улицу совершать свое утреннее обливание, а Би сходил на кухню, принес рис, сваренный на пару и кувшин кипятка, стал накрывать
завтрак.
      Ночной сумрак начал потихоньку сереть, а Хэшиле в полном боевом облачении уже стоял на стене. На противоположном берегу сразу проявились контуры собранной ночью степняками башни, она уже достраивалась, не хватала только щитов на крыше. В это время один за другим  воины крепости занимали свои места.
      Гуань подошел к нашему знакомцу Уянь Гую, тот со своим десятком и десятком Жосуя находился на передовой стене.
      - Передай по цепочке.
      - Закрыть щитами промежутки между зубцами и пусть воины покинут верхние площадки башен , Тутань прибудет ко мне.
     Но тот уже сам шел к коменданту, было ясно и без слов, что наступает ответственный момент.
     - Возьми воинов Танко, десяток с моукэ, пороховые заряды, необходимые припасы и уходи на плотину. Сигнал к взрыву – пять прерывистых облаков черного дыма.
      Они обнялись и Юй спустился выполнять задачу. Как только группа вышла через тыльные ворота и разобрали узкие переходные мостки взрывные заряды чжурчженей понеслись в сторону противника. Все было давно пристреляно, не один десяток раз Гуань тренировал расчеты катапульт.
      За частоколом раздались мощные взрывы и крики людей, скорее даже вой. Последовал еще один залп, второй, третий. Один из зарядов попал через дыру крыши  и взорвался внутри башни. Сооружение накренилось, еще два взрыва у основания и все сооружение рухнуло.
      Гуань поднял руку: - Всем в укрытие.
     И тут же туча стрел засвистела в воздухе. Несколько защитников, в горячке боя не успевших спрятаться за щиты, рухнула замертво. Замелькали как огромные журавлиные шеи рычаги ордынских баллист, их камнеметчики были не такие точные и  зажигательные заряды падали то в речку, то расплывались на стене яркими пятнами. Но вот один пробил крышу казарму, другой выбил дверь кухни – начались пожары. А как тушить под градом стрел. Дуэль продолжилась. Не прошло и  часа, как баллисты противника были взорваны, оказались разрушенными несколько пролетов частоколов,  противоборствующие стороны обменивались стрелами. Но у чжурчже к длинным, почти в пять локтей стрелам мощных  крепостных арбалетов были привязаны небольшие мешочки с порохом и тлеющим фитилем. Разрываясь, они несли смерть даже тем, кто пытался укрыться щитами, попонами или связками хвороста. К тому же  воины степняков стали шептать друг другу, что на стенах « железные» чжурчже. Метишься в самое уязвимое место – горло и человек должен вываливаться в проем, а он продолжает сражаться.
      Багаутдин видел разгром, но что он мог поделать. В ярости он одним взмахом обезглавил раба, стоявшего у разбитой баллисты и как ему показалось, злорадно на него взглянувшего. Оставалась приказать выйти из зоны обстрела и прибыть к нему командирам джагунов и сунцам.
     Прибыли Баир, Хайман и Кучур, вместо остальных – командиры десятков, значит убиты или тяжело ранены, с ними трясущийся от страха сунец.
      Темник обвел всех тяжелым взглядом:      - доложить о потерях.
     Выслушав доклады еще более помрачнел. Больше сотни убитых воинов, еще столько же тяжело раненых. Хорошо, что уцелел один из инженеров, да и свои чему то научились.
      - Слушай задачу. За четыре  дня изготовить пятьдесят баллист и сжечь крепость, разрушить ее. Приготовить пролеты переправы.
     Затем добавил.
     - Павших воинов похоронить как положено, а рабов свалить в кучи. Могут еще понадобиться -  и криво усмехнулся.
      Почувствовав легкую добычу, оставшись в сожженных лесах без прокорма, со всей округи слетелись вороны и сороки. Они целыми стаями облепляли  кучи людских  голов и внутренностей  выклевывая в первую очередь главное лакомство – человеческие глаза.
      Все четыре дня передышки перед очередным штурмом обе стороны использовали максимально.
      Пленники ордынцев падали от неизможения, попробуй остановись, тут же слышался свист нагайки. Только за косой взгляд следовал взмах сабли и голова очередного пленника катилась по земле, а тело просто оттаскивали в сторону, чтобы не мешала работе. Лужу крови даже не присыпали землей, в нее наступали и тогда цепочки кровавых следов разбегались в разные стороны.
      К исходу четвертой ночи у степняков были готовы все пятьдесят баллист, возле каждой приготовлены кучи валунов и горшки с зажигательной смесью.
Изготовили  пролеты и ряжи для наведения моста от берега до берега.
     Осажденные тоже готовятся. Группа Тутаня неимоверными усилиями закончила работы на плотине и ждала сигнала заложить заряды – заранее было нельзя, порох мог набраться влаги и отсыреть.
     В форте еще раз обмазали все деревянные части стоек и крыш навесов толстым слоем глины, сделали укрытия над катапультами. Разобрали на камни помещения выгоревшей казармы и конюшни, все железо пошло на наконечники стрел и копий.
      В эту ночь Гуань почти не спал, так забылся на какое то время в комнатке под башней на час- полтора. Встал, переоделся во все чистое и поднялся на стену. В стане врага слышался стук топоров и глухие удары по дереву. Наверно продолжали собирать свои баллисты. Постепенно шум начал стихать и Хэшиле понял, что скоро начнется штурм. Поэтому отдал приказ начальнику караула собрать младших командиров и всем занять свои места.
     По одному входили командиры десяток: оба Уяня, Гуй и Жосуй, за ним Нахэ Дао, Юй Дзягу, за ним все остальные. Молча встали полукругом:
    - Наступает решающий момент. Я думаю в ближайшее время противник начнет решающий штурм. У него многократное превосходство в людях, да кроме того степняки гонят перед собой сотни пленных, прикрываясь их телами. А у нас на каждую катапульту осталось по пять боевых зарядов, остальной порох пошел на плотину. Потом только камни и стрелы.
     Хэшиле обвел каждого взглядом:
     - Начало битвы – удар в сторожевой колокол. В случае моего гибели командование принимает Жосуй и так далее по очередности. Если противник взойдет на стену – пять облаков черного дыма, это сигнал для Тутаня. И так ясно, в живых нас не оставят, надо подороже продать  каждый миг пребывания на этой благословенной земле. Гуань обнял каждого и все разошлись.
      Потянулось томительное ожидание. Начал розоветь краешек неба, ночная тьма перешла в сумерки, стали проглядываться очертания берега и частоко-ла. Угадывались подставки под баллисты и их рычаги.
      Комендант повернулся к Да Би, неотлучно следовавшего за ним и кивнул головой. Тот подошел к колоколу – в тишине прозвучал удар – один, второй, третий.
      В сторону врага полетели заряды с тлеющими фитилями, раздались первые взрывы. В ответ со стороны противника понеслись к крепости огненные шары, пущенные с баллист и тучи горящих стрел, впивающихся во все живое и неживое. Огненный состав расплывался по стенам, затекал в трещины и щели. Горело все – даже камни стен.
      На противоположном берегу ряд частокола раздвинулся и показался длинный бревенчатый пролет, по нему группа пленных протащила бревенчатый сруб и удерживая его на воде, стала заполнять его камнями. Чжурчжении сосредоточили на них всю ярость, не меньше сотни бегающих с валунами были сбиты стрелами. Но сруб притопился и на него был уложен первый пролет, затем таким же образом и второй.
      По приказу Хэшиле в огонь бросили остатки серы. Огромный столб дыма поднялся вверх, его  то прикрывая, то открывая  огромным куском ткани сделали  прерывистым. Этот сигнал увидел Тутань и приказал заложить заряд, затем всем воинам подняться на скалы. Поджег фитиль, тот начал тлеть и Юй присоединился к своим.
      Раздался глухой взрыв и тело плотины вздрогнуло, стало разваливаться на части под напором хлынувшей и давившей с все возрастающей силой массы. Огромный поток воды ринулся по ущелью, вбирая в себя камни, глину, вывороченные с корнем деревья и кусты. В крепости и в стане врага многие услышали далекий гул, но только защитники знали его истинное значение.
      В это время и произошло то непоправимое, что предопределило исход битвы. Рядом с одним из защитником крепости попал зажигательный заряд и он охваченный пламенем и обезумевший от боли, влетел в подбашенное помещение, где хранились последние  заряды пороха, приготовленные на самый крайний случай. От взрыва башня осела и стала падать в реку, потянув за собой и часть стены.
      В это время из ущелья вырвалась грязно-серая стена, которая обогнула крепость и ринулась дальше. В страшном потоке завертелись остатки сметенного частокола, обломки подставок под баллисты, человеческие и конские тела.
      Когда масса растеклась по долине и постепенно спала, взору предстала ужасная картина всеобщего погрома.  Крепость горела одним огромным костром, из гарнизона в живых осталось только пять человек . В стане ордынцев кучами то там, то здесь среди грязи валялись обрывки палаток, размочаленные остатки дерева и трупы лошадей и людей. От всего отряда  выжило наверно с полсотни степняков и они стали сгонять в кучу оставшихся пленных, тех было не больше. Один из уцелевших багатуров принял командование на себя и приказал найти тело Багаутдина, но в этой каше из грязи и камней трудно было что то отыскать. Остатки отряда ушли на соединение с сотней Дамура, что охраняла запасных и сменных лошадей теперь уже несуществующего мингана.

                Эпилог
 
      Группе Тутаня только через три дня удалось, где по скалам, где  по колено в ледяной воде добраться до крепости. Вместе с выжившими  похоронили тех, кого удалось найти под развалинами. Останки Хэшиле обнаружить не удалось. На общем совете решили найти ушедших жителей моукэ – как бы в подтверждение правильности решения начал валить хлопьями снег, природа сама хотела прикрыть ужасный вид .
     Встреча правда состоялась, но только весной, когда Цзягу Шэн после таяния снега с группой охотников вышел через пролом в долину. До этого пришлось жить в тайге, построив себе временные жилища. Тогда и узнало население спасенного моукэ про подвиг людей, ценой своей жизни не пропустившего врага.
       Толую доложил об исходе дела Дамур, единственный уцелевший в этой бойне сотник . Хан выслушал сбивчивый доклад лежащего ничком  вестника и прошипел сквозь зубы:
      -Багаутдин должен молиться своим богам за то , что они взяли его легкой смертью на небо. За такой разгром я бы приказал привязать к коням и разорвать на куски. Тебе повезло, сотня вливается в минган моего сына Монкэ. Ему предстоит тяжелый поход на запад, в земли урусов. 
       А жители моукэ через два года решили разделиться, одна часть осталась в тайге и стала жить охотой и собирательством, другая решила вернуться на старое место. Здесь в горах было намного холоднее, не росли овощи, даже всходы овса и ячменя на жалких островках раскорчеванной тайги били заморозки. К развалинам крепости старались не ходить, только вездесущие мальчишки порой отыскивали наконечники стрел и сломанное оружие. Их ругали, но тут же  забирали, в хозяйстве было нужно все. Приехавший вскоре после этого чиновник объявил, что все являются подданными хана Угэдея и обязаны заплатить  подати, в том числе и за предыдущих два года.
      Прошло много лет, прежде чем  в эти места пришли археологи. По крупицам стала восстанавливаться история гибели крепости и подвиг безвестных героев. О мужестве защитников крепости надо помнить всегда, ведь  уничтоженные в далекой дальневосточной тайге сотни уже не смогли штурмовать  стены Рязани и Торжка, других русских городов и поселков.  Скорее всего, их как раз их не хватило Бату-хану, чтобы дойти до Новгорода Великого. Именно самоотверженная борьба этой и других больших и малых крепостей и городов, стойкость и мужество народов Средней Азии, Кавказа и Древней Руси разрушило казалось бы непобедимую империю ордынских ханов.