Тишина пахла скандалом. Несмотря на всё ещё хорохорящуюся осень и миролюбивую луну. Ба! Да сегодня полнолуние! Плохой знак! И осень уже не золотая, а багряная, и как-то уж пошло так стала обнажаться – прям, стриптиз. Судя по всему, меня ждёт обнажёнка…
Ну! Что я говорила? Дверь хлопнула! И занавески взметнулись многообещающе: как ладони для пощёчин.
А вот и она. Кто такая? Что-то не узнаю… Вроде, где-то я её уже видела. И сумку эту, зелёную тоже… Красивая! Волосы пышные, пепельные, а глаза… Глаза злые: сужены в лезвия – сейчас полоснёт…
– Не узнаешь?
– Ну, почему же?.. – проблеяла я, лихорадочно перебирая в уме всех своих немногочисленных подруг. И ухватилась за опознанную деталь её экипировки: – Что, воблу принесла? Так у меня пиво не водится…
Гостья аж подпрыгнула от негодования:
– Причём тут вобла?!! На фиг мне твоё пиво?! Я пришла узнать: сколько ещё ты будешь надо мной издеваться?!
– Я?! Над тобой?! – искренне изумилась я и хотела выкрикнуть, что первый раз её, нахалку, вижу, но вовремя спохватилась. – Да я же тебя обожаю!
– Не ври! Уж предо мной-то можешь не прикидываться голубкой! Я-то знаю, какая ты пиранья! Так и норовишь в душу вгрызться! Погуторим?!
– О чём?.. – стушевалась я от её агрессивного напора, всё ещё пытаясь припомнить, где я её видела, а, главное, чем и когда успела ей насолить.
– О нас. А, точнее, обо мне – ты лично мне неинтересна!
– Ни одной тебе! – эмоционально вклинилась я, задетая за живое. – Я никому не интересна! – глаза гостьи округлились и я сбавила тон: – Да я и сама себе уже неинтересна… – она скривилась в язвительной ухмылке и я поспешила сменить тему: – Как ты пёрла такую тяжеленную сумку? Что там у тебя?
Зря я проявила к ней участие! Надо было слушать её и помалкивать! Чуть было пальцы мне не отдавила – так пнула в меня сумку. И сама ушиблась, отчего не стала добрее:
– И ты ещё спрашиваешь?!! Писака драная! Сама мне подкузьмила и спрашиваешь?! Да я из-за твоих фантазий чуть под пресс наркомафии не угодила! Спецрейсы мне подсуропила! Трёх Петровичей подсунула!
– Петровичей?! – ахнула я и укололась о внезапную догадку.
Ещё не осознав хорошенько всю её невероятность, я чуть не откинулась от новой выходки гостьи: та вдруг стала меняться, как хамелеон! Буквально на глазах пепельные кудри её пожелтели и, вытянувшись, с лёгкостью заплелись в косу, а сама она превратилась в статную казачку – но совсем ненадолго. Явив мне сухощавую красотку восточного типа, она стала рыжеть, «перетекая» в образ знойной черноглазой оторвы, обряженной в костюм из шипов и колючек… И тут я её окончательно узнала! И, взбеленившись, выплеснула на неё наболевшее:
– Я тебе подкузьмила?!! Сама-то ты что вытворила?! В кои века я получила заказ от солидного издательства на роман про стерву, захомутавшую миллионера, а ты?! Взяла и влюбилась в поваришку?! Дура сентиментальная! Да после твоего финта у меня не только тот роман не приняли, но и ещё на два приглянувшихся отлуп дали!
– А ты?! – взвизгнула гостья. – Ты зачем меня по рукам пустила? Я тебе не шлюха, чтобы за две недели с тремя мужиками переспать и на третьего глаз положить! Это ещё что? Ты же совсем оборзела, мужика из меня пытаешься сделать!
Гостья ещё несколько минут орала что-то обличающее меня во всех грехах, но я уже вся обмякла – более того: из глаз выкатились две здоровенные горошины. И она тоже слегка привяла. Подошла, присела рядом и стала молча снимать с себя колючки. Освободив от них плечо и рукав, она придвинулась поближе:
– Перестань… Ты же никогда не плачешь!
– А я и сейчас не плачу… – Это так. Компьютерные слёзы. Глаза переутомились… – она сочувственно вздохнула и я пожаловалась: – Плохо мне, Эльгуша… Совсем хреново. Ничего у меня не получается… У меня и мужики приличные, не убийцы, и даже стервы нежные, хоть и отмороженные… Потому что я бездарность и неадекватна действительности…
– Неправда, ты молодец! – вскинулась подружка. – Это я у тебя неадекватная! Ты правильно сказала: дура я сентиментальная. Вечно путаю тебя, увожу от современных замыслов…
Я решила поделить с ней ношу самоуничижения:
– Обе мы хороши! Развели сопли про неземную любовь... А сопли нынче не в цене, нынче спрос на кровавую юшку…
Эльгуша согласно хмыкнула и мы несколько минут повздыхали в дружном согласии. И горестно затихли. Тишину прервал её решительный голос:
– В общем так, дорогая! Я ухожу от тебя, а то ты совсем пропадёшь.
– С чего это ты меня жалеешь? – обидевшись на такое самоуправство, перебила я её. – Пришла доконать меня и на тебе: разжалобилась! Уходит… Уж лучше ругай меня, добивай – всё равно жизнь пропащая!
Эльге легко коснулась моего плеча и сделала скорбное лицо:
– Перестань ныть! Я ухожу, потому что поняла, что если добью тебя, то и сама погибну… А так, вместе, может, мы с тобой переживём эти индивидуализм и потреблятство. Пойду затаюсь до лучших времен… – она поднялась и начала вставлять на место сброшенные колючки. – Ты только не забывай меня! И не теряй мастерство. Пиши пока что-нибудь коротенькое, советы, что ли, как по головам ходить и ноги не переломать… Или поливай матом тех, кого все поливают. На худой конец затей банальное исследование или описание жареных фактов… Придумай что ни то! Ты же не бестолочь! Неужто не сумеешь?
Ощущение безысходности охватило меня, но я не стала её переубеждать:
– Попробую… Начну с мата… Прямо сейчас… Сильно хочется…
– Погоди, не сквернословь, пока я не уйду! – грустно улыбнулась она. – Ты хоть и заставляла меня иногда материться, всё же мягко и по делу…
Она взяла свою сумку и направилась к двери. Я вскочила и схватила её за утыканный колючками рукав:
– Эльге! Не бросай меня! Я без тебя не сумею жить!
Эльге обернулась:
– Сумеешь! Другие же живут? И без любовных соплей, и без сантиментов, и без прочих ненужных для карьеры переживаний… – она сняла с себя мою руку и, стерев капельку выступившей от укола крови, исчезла за дверью.
Итак, моя Лирическая Героиня покинула меня.
Как же я теперь?!