Коля уже давно стал Николаем Альбертовичем, но для большинства обывателей, несмотря на самодостаточную солидность, продолжал выглядеть персонифицированным злом. Николай Альбертович жил в сытной внушительной квартире в замоскворечье, с видом на большую татарскую улицу, потолками в четыре метра и огромным балконом. Собственно его заслуги в том не было, просто дедушка был депутатом моссовета.
В тихом дворике, запертом на шлагбаум стояло всегда вымытое и начищенное, не по-московски внушительное купе с кожаным салоном, деревянными вставками, дивиди проигрывателем, четырехлитровым мотором и номерами с тремя шестерками, Николай Альбертович очень любил свою машину, квартиру, и собственно себя самого. Особое самоощущение Николаю Альбертовичу доставлял его особый статус - почти ни где не работающего, ни в чем не нуждающегося, и ни от кого не зависящего человека. Он считал, что дорос таки до такого мощного и независимого состояния благодаря своей особой сноровке, деловому гению, интеллекту и чутью, хотя на самом деле, ему просто пару раз повезло, да и не так уж велико в действительности было его значение в этом мире. Раньше Николай Альбертович был журналистом, рвал жопу, носясь по Москве по заданиям редакции, кормил семью, мучился по врачам с дочерью - хронической астматичкой и ссорился с родителями, друзьями, кредитными отделами банков и работодателями. Потом все как-то изменилось и он остался совершенно один и никому не должен, да еще и в авторитете в определенных кругах.
Николай Альбертович лениво завязал волосы в хвост ворсистой черной резинкой, натянул казаки со вставками якобы из змеиной кожи, поправил кожаный плащ и одел ковбойскую шляпу...выйдя на улицу он неспешно закурил "кэпитан блэк" и завел машину... Моросил дождик, центр освобождался от пробок, августовская тьма мешалась с мутными облаками, накрывая узкие улочки, начали зажигаться тусклые желтые фонари, и их ртутный свет растворялся в сумерках без остатка...Николай Альбертович вынул дорогой металлизированный телефон и начал набирать Ниночке Абрамовне.
Ниночка Абрамовна была живенькой хрупкой брюнеткой "35+", с тонкими яркими чертами бледного лица, веселыми хитренькими глазками и прямыми черными волосами до плеч. Конечно, она бодрилась, не все в ее жизни обстояло достаточно весело, пожалуй даже в последнее время веселого было совсем не много. Ее уехавший в штаты муж уже года два как не слал денег, и даже по слухам сидел в тюрьме с бруклинскими неграми, за какие-то махинации с угнанными машинами, сына выгоняли из автодорожного института, аномальный период безденежья и безработицы никак не собирался кончаться, на старенькой тойоте наелась коробка, а пятиэтажку с ее тесной разваливающейся однушкой никак не собирались сносить. Личная жизнь Ниночки как-то давно не клеилась, связи с безденежными, но духовно богатыми мужчинками ее давно утомили, а ведь так еще хотелось пожить хорошо и счастливо.
Колюня появился в ее мире неожиданно и недавно, с одного совершенно оторванного от реальности форума...он поразил своим почти нордическим типажом, самодостаточностью и даже ответственностью, что в наше время такая редкость, к тому же у него не было жены, зато были деньги, квартира в центре Москвы и невероятно богатый и развитый внутренний мир, да и конечно отменный вкус во всем, особенно в удовольствиях. Да, у Колюни были недостатки, он злился по пустякам, был ленив, эгоистичен и капризен, порой непредсказуем, но в целом, к этому можно было привыкнуть и избегать этих острых углов...
С сыном Ниночки Сережей у Колюни отношения сложились более менее нейтральные, Сережу устраивало что этот стареющий самодовольный ковбой увозил мамашу на ночь из их тесной однушки и она не пилила его за учебу, да и денег ему так или иначе перепадало в последнее время именно от Колюни, других источников доходов у них и небыло.
Вообще Сереже Николай Альбертович не шибко нравился, но был терпим и не мешал, да к тому же он однозначно был лучше предыдущих мамашиных задротов.
Темно-зеленое купе Николая Альбертовича въехало в тесный двор и чинно прошествовав вдоль облупившейся хрущевки, остановилось у последнего подъезда. Ниночка Абрамовна спешно подкрашивалась у помутневшего зеркала в ванной, перед текущим краном на фоне обвалившегося кафеля.
Сережка уехал со своими стритрейсерами, эти бешеные друзья Ниночке не очень нравились, как и постоянное зависание в гаражах и на всяких странных ночных мероприятиях, но сынуля был уже взрослый и бороться с ним она просто устала, пусть в конце концов живет своей жизнью, а она устроит свою...К тому же в этом увлечении была таки особая польза - Сережке захотелось машину, непременно субару или хонду и он даже устроился на вполне неплохую работу, и даже ждал первой немаленькой зарплаты, все таки Ниночка его почти вывела во взрослую жизнь...
Ниночка спустилась и цокая каблуками выбежала из подъезда, Колюня расслабленно курил сигару, поблескивая стеклами дорогостоящих очков...Здравствуй милый... покатаемся...
Серый обожал машину Карена, а Карен часто доверял порулить своему персональному механику и по совместительству одногрупнику, особенно когда сам долбился ягуаром...Единственное, что могло бы вытянуть Серого из дому ночью, когда там нет мамаши, это гонки, за последние полгода он не пропустил ни одной...По легенде им надо было долететь до девятьсот пятого года...В колонках стучал тимберлейк, бестолковые ламеры собирались в пробки перед светофорами и протирали запотевшие стекла, ночь обещала быть интересной и веселой, на сбросах газа бензин хлопками догорал в огромном жерле глушака, синяя стрелка тахометра металась по приборке, стрекотала абс, что-то визжали на заднем сидении девки...
Ниночку клонило в сон, она вкусно накушалась суши-ролов и напилась сливового вина чуть больше нормы, дождливая темнота за влажными стеклами рябила в глазах и засасывала в теплый, усталый сон... Где-то на заднем плане тихо пели "нафинг элс мэттерз", и совсем далеко шумела по мокрому асфальту резина, рокотал мотор и плыли фонари и светофоры. Она устроилась поудобнее на массивном бежевом кресле и положила голову на плечо Колюни, Колюня был велик как гора, безмятежен и сыт, как всегда, он вяло обнимал ее правой рукой изредка стряхивал в чуть приоткрытое окно пепел со своей любимой сигары. Ниночка очень хотела бы, чтобы это продолжалось долго - долго, жаль только что Колюня не сделал ей сегодня никакого серьезного предложения, на которое она надеялась каждый раз, ну да ладно, все ведь так хорошо складывается...
Николай Альбертович в целом правила соблюдал, поэтому выпил не более одной бутылки миллера и ехал не быстрее 90 стабильно в среднем ряду, он конечно, мог бы валить 190, но зачем...После туннеля под площадью гагарина он перестроился правее и чуть прибавил ходу, поняв что на боковом выезде нет гаишников с радаром. Дворники разгребали водянистые капли света на лобовом стекле, дорога была почти пустой, и тут на боковом съезде справа появилось размалеванное наклейками "спарко" японское чудо на девятнадцатидюймовых колесах с огромными спойлерами, чисто умозрительно их траектории могли бы пересечься, особенно если учесть мокрый асфальт, но пока Николай Альбертович соображал насчет притормозить, в последний момент, япошка с легким юзом встала, пропуская его...Дебилы, ракеры, пидарасты..., вяло подумал Альбертович, козлы праворульные...запретить однозначно...Ниночка заворочалась, но не проснулась...
Он продолжал идти во втором ряду, восемь японских колхозно-ксеноновых фар, разбавленных синими лампочками засияли в зеркалах, япошка шла правее его на один ряд и сокращала расстояние...Правые рули...точно...козлы, к обочине жмутся, там же дорога сужается...ну ну...Япошка была уже почти вровень его заднего крыла, Альбертович раздраженно нажал педаль газа, вообще ему пофиг, он уже вырос из возраста, когда с кем-либо гонялся, да и не тягаться этой полуторалитровой табуретке с его четырьмя литрами спокойной гордой мощи...
Впереди справа нарисовался отбойник, мокрый алюминий отчетливо заблестел на фоне размытой темноты дороги...
Ох не успеют дебилы проскочить...надоб может пропустить...а япошка уже борт в борт...
Альбертович собрался отпустить педаль газа...и в этот момент коробка сказала "Кикдаун",... зеленые цифры тахометра взметнулись в верх, ксеноновые пятна заерзали в правом зеркале истеричным юзом и исчезли...В левом зеркале промелькнул раскрашенный смятый борт и стоп-фонари...облако подсвеченного неоном тумана скрыло деформированный силуэт уже где-то у осевой...через какую-то долю секунды мелькнуло одинокое колесо на низкопрофильной резине, скакавшее как мячик...
"...энд нафинг, нафинг элс мэтэрз..."
Мать твою, вот долбо***ы ну надаж й***ты, докатались дебилы...
Ни в кои веки в самодостаточном разуме Николая Альбертовича промчалась волна беспокойства...Ну...ну а я то здесь причем? Дебилы...нарушали...доездились..да...Остановиться что ли? Да не, далеко уже...позвонить в гаи...да ну нафиг, сами разберутся, ничего там страшного не случилось...да пошли они...весь романтический настрой смяли...
Альбертович поднажал на газ, вот и съезд....варшавка, мост, домой....
Ниночка слишком устала, чтобы заметить что настроение у разбудившего ее Альбертовича несколько странноватое, ну он такой, самобытный, чего только не бывает...она машинально выключила мобильник, Колюня бесится, когда он звонит во время секса...
В пустой квартире Нины Абрамовны много раз за ночь звонил телефон...К утру на форумах появились сообщения о крови для переливания, потом страницы пустых реплик с многоточиями...
Телефон в квартире Нины Абрамовны замолчал, кот уныло рылся в лотке, шел дождь, кончалось лето, многое менялось необратимо...