Катя вышла во двор и спрятала нос в воротник куртки. Ночь была холодной, несмотря на то, что август выдался на удивление жарким. Пахло грушами, сеном, счастьем и дохлыми гусеницами.
Дима, как всегда, подошёл совсем не слышно и уже привычно встал за её спиной.
- Думаешь, выйдет? – вздохнув, спросила Катя.
- Я надеюсь, - ответил он.
- Надежда – это хорошо. Вот у меня её почти не осталось, - проговорила Катя и поправила волосы. В темноте нельзя было разглядеть цвет, но Дима прекрасно знал, что у неё очень тёмные волосы. Они пахли какими-то пряными травками и тестом. Запах её волос давно не давал ему покоя, но спросить он не решался.
- Уже почти три, - сказала Катя нервно.
- Не дёргайся. Всё образуется.
- Что образуется? Дим, ты понимаешь, что если я эту гадину с поличным не поймаю, меня в психушку сдадут! Причём кто сдаст? Моя мать, родная мать, понимаешь?
- Кать, я понимаю. Не волнуйся ты так, мы её поймаем, я тебе клянусь…
- Поймаем? Мы уже неделю в засаде, а она не вышла ни разу!
- Кать…
- И не начинай, - жёстко бросила она.
Катя прикусила губу и подумала, что не права. Только он, один – единственный поверил ей. Один он её не бросил. Почему?
- Дим…
- Тихо, - бросил он спокойно. – Она идёт.
Катя повернула голову и увидела. На ведьме был ослепительно белый балахон. Рыжие волосы распущенны и в её локонах играли в непонятную игру голубые лунные зайчики. Ведьма вошла в столп лунного света, и Катя разглядела чёрные полосы на её щеках и лбу.
- Что это? – дрожащим шёпотом спросила Катя. – На лице…
- Откуда я знаю? – шептал Дима. – Кто из нас знаток мистических обрядов?
Ведьма вдруг резко повернулась и побежала.
- Смотри! – вскрикнула Катя.
- За ней! – скомандовал Дима, и, схватив Катю за руку, рванул за ведьмой.
Бежали долго. Миновав посёлок, они оказались в поле, а затем в какой-то рощице. Там ведьма остановилась. Теперь уже медленно прислушиваясь к каждому шороху, она шла куда-то в глубь. Дима беззвучно двигался за ней, как на привязи ведя за собой Катю.
Ведьма остановилась на огромной поляне и развела костёр. Затем она стала читать какие-то заклинания, взмахивая при этом руками. Казалось она танцует.
Дима достал камеру и снимал все её безобразия.
- Думаешь, будет картинка? – спросила Катя. – Всё–таки темно.
- Она у самого костра. Всё должно быть видно. Кстати, как её зовут? Ты мне говорила, а я забыл.
- Матильда, - очень тихо проговорила Катя, боясь, что ведьма может услышать.
Матильда вдруг вскинула голову и пронзительно посмотрела прямо на Катю, хотя, скорее всего, не на, а сквозь Катю. Потом так же внезапно вскинула руку и вновь закружилась в чарующей пляске.
Ведьмачские танцы вокруг костра длились долго, и Катя утомлённая абсурдностью происходящего стала засыпать. Погружённой в полудрёму её мерещилась девочка с рыжими волосами и зелёными глазами. Эта девочка танцевала вокруг костра в белом балахоне, вместо ведьмы Матильды.
Из мира грёз в реальность Катю вернул встревоженный шёпот Димы.
- Боже, Катенька, посмотри, что это?
Из глубины рощи, семеня, шла женщина. Её голова была закутана в платок, а на руках она несла белый свёрток с младенцем.
- Что она хочет?!
Женщина подошла к ведьме и отдала ей ребёнка.
- Она, что сумасшедшая? Дима, нужно ей помешать! Ты слышишь?!
- Стой, не торопись, я знаю, что делать.
В это время Матильда, стала что-то раздражённо говорить женщине. Последние слова она проорала:
- … пошла! Убирайся!
Кулёма в платке пошла прочь из леса. Она поникла и ссутулилась.
Матильда опустила ребёнка на землю, подняла руки к небу, будто читая молитву. Ребёнок плакал. Он кричал так, будто понимал, что его ожидает. Его плач на клочки раздирал мысли и не позволял вновь начать думать. Катя прижала ладошки к ушам, её сердце разрывалось, и больше она не могла бездействовать. Нужно как-то спасать ребёнка.
Ведьма резко оборвала свою молитву. Из-под балахона она вытащила кинжал.
- НЕТ! Нет! Нет! - Кричала Катя. Она выскочила из засады и бросилась к костру. Дима пытался её остановить, но она не слышала его. Ведьма смотрела на Катю из-под подлобья и вдруг вскинула руку, и Катю будто чем-то ударило. Магия? Или в этой руке был кинжал?
Потом она будто слышала какие-то голоса. Выстрел. Плач.
Её виделась девочка. Она шла по полю и рвала изумительные голубые ромашки. Солнечные зайчики, словно бесята танцевали в её рыжих волосах, а в глазах цвета луга блестели слёзы.
Ведение сбивалось, и она слышала голоса врачей, Димы. А потом снова наваждение, где девочка с глазами цвета луга рвёт изумительные, голубые ромашки. А потом родной голос запрещал ей умирать. Говорил, что любит её и она умирать не смеет… И снова наваждение, снова.
- Где я? – перед её глазами был белый потолок.
- В больнице. Ты три дня была в отключке, я уж думал ты совсем не очухаешься.. – на последней фразе голос Димы дрогнул.
Катя перевела взгляд на него. Дима был совсем бледный, а под глазами синяки. Она сглотнула. На него было больно смотреть.
« За меня ещё никто так не переживал »
- А…
- Там, в роще была милицейская засада – стал рассказывать Дима. – Они давно стали получать жалобы от жителей на всякую мистическую хрень. Даже заподозрили, что на территории посёлка действует секта, но разобрались и установили наблюдение за жителями. А у Ваньки, моего брата тёплая вода в жопе не держится, его тётка спросила, куда я опять умотал, он и ляпнул, что я ведьму ловлю. А дальше - за мной хвостик, уяснили к какому я дому хожу… Пока Матильда свои песнопения пела в рощу менты подтянулись, так что они были готовы. Ребёнка уже вернули матери.
- Ведьма?..
- Ушла. Её ранили, но она всё равно убежала. Наверное, погибла.
Катя закрыла глаза. Из-под ресниц предательски выбилась слеза. Она открыла глаза, полные горечи, и посмотрела на Диму.
- Она не могла умереть, не передав дар – голос Кати дрожал. – Она наследственная ведьма. Ты мне веришь?
- Я – верю, – твёрдо сказал он. – Но не говори никому. Всё одно, самим придётся искать эту новую ведьму. Ты со мной?
- Да.
- И всю жизнь? Со мной?
Она сжала сильнее его пальцы и чуть заметно кивнула .
Маленькая девочка с глазами цвета луга шла по полю. В золотых волосах танцевали бесята солнечных зайчиков. А она шла и рвала необыкновенные голубые ромашки.