Ты манишь ее пальчиком.
Она вспыхивает вся внутри,
не показывая виду снаружи.
Я чувствую ее муку, как свою.
Здесь мы в равном положении.
Как ты циничен и жесток.
Тебе кажется, что ты благодетельствуешь.
Но ты купаешься в любви к себе двух женщин,
не отпуская от себя ни одну из нас.
Наверное, тебе всегда этого не хватало.
Не хватало ощущения, что тебя любят.
Но ты сам всегда был сдержан в проявлении своих чувств,
запирая себя и меня в разных комнатах
и не пуская друг в друга.
И теперь ты каждую манишь пальчиком по очереди,
но стоит только распахнуться перед тобой,
как ты отворачиваешься в другую сторону.
Тебе нравится такая игра,
ты подпитываешься то там, то тут,
не сознавая, что рано или поздно заведешь себя в тупик.
Ты научил себя жить так, по верхам,
нигде не прорастая глубоко и не вкладываясь.
Тебе так было проще, зачем утруждаться?
Нет ничего труднее, как растить себя самому,
а тем более близкого человека рядом.
Лучше сохранить свою скорлупу с ложным стержнем,
щекоча себя то здесь, то там, чтобы было не так скучно.
Я не имею права на ненависть, я держу в своих руках тот мир,
который называется твоим домом,
и слишком много сердец бьется в унисон рядом со мной.
Хотя так трудно иногда совладать
с накатывающимся приступом отвращения
к твоему цинизму и ничтожным поступкам,
продиктованным стержнем взлелеянного тобой эгоизма.
Омерзительней всего – ощущение твоего предательства.
ЕЕ ты не предавал – ОНА ЗНАЛА, на что шла.
Ты предавал меня, свои чувства ко мне,
пальчики твоего сына под тугими стенками моего живота.
Ты предавал мою безграничную веру в тебя и мою преданность.
Ты предавал мою любовь к тебе,
которая питала каждую минуту моей жизни,
с тех пор как я увидела тебя.
Ты предавал ощущение опоры для меня,
которое сам строил, по крупице собирая из себя мужчину.
Хотя, в общем-то, для тебя это не предательство.
Это щекотание, которое забавляет тебя,
и приносит мне боль, заставляя вспыхивать ЕЕ,
а потом корчиться,
когда ты в очередной раз отвернешься.
31 мая 2001 года