– Ну, наколупали! Не сидится им в такую морозяку у печки! – ворчал на горняков Серега, спускаясь в последнюю, шестую за этот день канаву.
В своем "боевом" наряде – большущих серых валенках, черном крытом полушубке, зеленых ватных штанах навыпуск, потрепанной рысьей шапке и меховых рукавицах – геолог походил на неуклюжего пингвина. Живописный портрет “в интерьере канавы” дополняли заиндевелый шарф, которым было прикрыто почти все лицо и пятна рыжей глины, которой он был выпачкан с ног до головы.
Шутка сказать, тридцать восемь градусов! Даже для севера многовато. Горнякам, им – хоть бы хны. Помашешь кувалдой, забивая двухдюймовый забурник в мерзлый грунт, – в любой мороз жарко станет. Может, немного прохватит холодом, когда режешь ножом упаковки аммонитных патронов, засыпаешь в шпуры взрывчатку и готовишь боевые патроны, но зато после взрыва, при расчистке коренных пород можно опять хорошо погреться кайлой да лопатой.
А для геолога такой мороз – сущее наказание. Наклониться в этом теплом коконе невозможно, вот и приходится, отбирая пробы, ползать по канаве на коленках, собирая на себя всю глину со стенок и полотна. А попробуй запиши что-нибудь в пикетажке, сделай зарисовку, составь этикетку пробы! Уже через несколько секунд вынутая из рукавицы ладонь деревенеет, пальцы не держат ледяной карандаш, поэтому постоянно приходится отогревать руку подмышкой, морщась от ломоты медленно оттаивающей плоти. Короче, мучение да и только. Поэтому и достается такая работа, как правило, молодым специалистам. Если выдержит – будет из него настоящий геолог, если сбежит – туда ему и дорога, значит, не ту профессию себе выбрал.
Опустив в самую глубокую часть канавы длинную палку с насечками, Серега измерил глубину выработки, потом разложил по ее полотну матерчатую рулетку, записал длину.
Похоже, с последней канавой ему крупно повезло – она не вскрыла ни одного рудного тела, “коренники” были представлены однообразными серыми сланцами. Нужно было только замерить компасом залегание сланцеватости, отобрать образец и пунктирную сколковую пробу. Несколько минут, и можно отправляться в лагерь, в натопленную уже горняками палатку.
Сереге оставалось скрутить рулетку, когда с борта канавы с шорохом ссыпался слой рыхлого грунта, завалив ему ноги по самые колени. Такое случалось довольно часто, и он даже не испугался. Пожалел только мерную ленту, которую опять придется укоротить метров на пять. Зато уложенные в мешочки пробу и образец, он успел за несколько секунд до обвала выбросить из канавы к оставленному наверху рюкзаку. Значит, не придется горнякам повторно зачищать, а ему – опробовать эту канаву.
И вдруг Серега заметил, как сдвинулась и медленно поползла вниз выброшенная взрывом на бровку канавы крупная глыба смерзшегося грунта. Он попытался быстро освободить ноги и отскочить в сторону, но куда там... Будь еще ватные штаны не навыпуск, можно было выскочить из валенок...
Через секунду думать о спасении бегством было уже поздно – глыба приблизилась на расстояние вытянутой руки. Серега уперся спиной в стенку канавы, вытянул руки и попытался хотя бы немного изменить траекторию ее движения. От навалившейся тяжести захрустели суставы, в лопатки врезались какие-то выступы породы... И все-таки ему удалось немножко подправить движение глыбы и она уткнулась в стенку канавы в каких-то миллиметрах от правой коленки.
И только теперь, когда опасность миновала, пришел настоящий испуг. Сереге стало вдруг жарко, на лбу выступил пот, ноги в зажатых породой валенках мелко тряслись и ничего нельзя было поделать с этой дрожью. Сбросив рукавицы, он достал сигарету и с трудом прикурил ее. Удивительно, но руки совершенно не мерзли, хотя к вечеру заметно похолодало.
Глыба оказалась не такой уж крупной, как в начале показалось, и Сереге вдруг стало очень стыдно за свой испуг: ну, прижала бы она его к стенке, ну, пришлось бы потерпеть с полчаса, пока прибежит обеспокоенный отсутствием геолога бригадир проходчиков... Конечно, был бы он один здесь, можно было замерзнуть за пару часов – никакие ватные штаны не спасли бы в такой мороз. Как хорошо, что есть на земле такие надежные люди, как Степа Розум!
Докурив сигарету, геолог сунул озябшие все же руки в рукавицы, спокойно откопал ноги и выбрался из канавы. Он сунул в рюкзак мешочки, рулетку, полевую сумку, положил на плечо мерную палку и смешной пингвиньей походкой направился по тракторной дороге в лагерь.
В палатке было тихо и холодно. На столе лежала записка:
“Ушли на базу в баню. Завтра будем. Не скучай.
Степан”.
Сразу вспомнилось любимое выражение Михалыча, начальника участка в партии, в которой Серега проходил преддипломную практику: “Правила техники безопасности написаны кровью!”
– Что же ты, Степа Розум, опытный таежник, орденоносец, так грубо нарушаешь правила! – вслух упрекнул отсутствующего бригадира геолог. – Что, сообщили, небось, по рации, что был вертолет и тебе есть посылка? Продал ты своего начальника отряда за пару бутылок спирта, бросил его замерзать в канаве!
Смолчал Серега про этот случай в канаве. Он понимал, какой бы это был удар для бригадира. У Степана недавно погиб в армии сын и он очень привязался за эту зиму к молодому геологу, всячески опекал его, баловал таежными деликатесами, учил всем премудростям полевой жизни и, в первую очередь, – взаимовыручке...