«…Над деревней сгущались сумерки. В них едва различались очертания домов, в которых весело играли огоньки, навивающие романтику. Стоя у окна, молодой ветеринар пристально вглядывался в темноту, словно пытаясь разглядеть в ней доселе ему неведомое, непознанное им. «А ведь за каждым из этих окошечек течёт, как вода, жизнь – романтично думал он – полная маленьких радостей и маленьких невзгод». А вслух, довольно громко произнёс и призывал возлюбленную: «Дуняша, подавай уже чай!»…»
- Блять, Серёжа, ты ёбнулся! Нахуя ты приволок мне эту галиматью? - произнеся фразу, мужчина, читавший написанное, сделал глоток из чашки.
- Саша, по-моему, ты несколько жёсток в своей оценке.
- Я? Да я мягок как задница твой Светы… или как её? Секретаршу?
- Это не имеет отношения к нашей беседе. Избавь меня, пожалуйста, от подобных аллегорий. На мой взгляд, рассказ весьма приличный.
- Приличный? Да это полная ***ня! Ты уж поверь мне, как главному редактору этого ****ного издания. Смотри. - Александр указал на большую стопку бумаг на своём столе. Верхний лист, по-видимому, являлся титульным. Имени автора с того места, где сидели собеседники, разобрать было нельзя, но в середине листа крупным шрифтом было напечатано «Облако в небе».
- Несколько банальное название – отметил Сергей.
- Банальное? Ты ещё другие не видел, там вообще ****ец. Мне это чтиво пачками приносят каждый день. – Александр развёл руками - Как будто у меня тут не кабинет, ёпт, а мусорная корзина. И это только мне! По, мать их, особым просьбам. А сколько мои ребята перелопачивают – сказать страшно. И поверь, в этой куче говна, может быть, и найдётся жемчужина, но, скорее всего, опять груда бесполезно потраченной бумаги отправится в топку. Ну, я образно. Чем этот твой племянник занимается?
- Со мной работает.
- Вот! – Александр поднял указательный палец – Пилит госбюджет, и пусть дальше продолжает это почётное дело. А литература – ну его на ***.
- Но ты же прочёл только начало. А там дальше очень даже нетривиальный сюжет.
- Саша, пойми! Начало – это как увертюра к опере, как дебют в шахматах, как, блять, прелюдия в сексе, понимаешь? Проебал начало – всё! – потерял читателя.
- Ну, может, просто стоит несколько переработать стиль.
- Нет, Серёжа, твоему племяннику стоит переработать пальцы в мясорубке. Шутка. – Александр отхлебнул из чашки - А что ты его так защищаешь? Ну, не судьба молодому дарованию стать писателем. Зато, небось, неплохо шарит в твоей теме.
Сергей опустил взгляд, внимательно осмотрел маникюр на большом пальце и тихо произнёс:
- Это я написал.
- Ты??? - Александр поперхнулся чаем - Зачем? То есть, я хотел сказать, нахуя тебе, пятидесятилетнему мужику, у которого, как говориться, жизнь удалась, писательство то?
Сергей встал из–за стола и зашагал по комнате.
- Да понимаешь, захотелось чего-то большего. Я уже эти рожи в конторе видеть не могу. Эти замы со своим вечным нытьём… Все эти договоры – переговоры… эта Лена со своей задницей. Уволю её к чертям…
- О! – Лена. Лена. Лена. Надо запомнить – быстро сказал Александр – Извини, продолжай.
- И вот посмотрел я на свою жизнь со стороны и понял – творчества не хватает. Полёта какого то. Вот и решил писать. И, главное, друг, мне это очень нравится.
- Тебе творчества не хватает? Да ты со своей конторой так лихо ****ешь капусту – комар носа не подточит. А на это способен только ну ооочень творческий человек, ты уж мне поверь.
- Да я ж тебе не о том толкую, Саша. Душе хочется некоего материального воплощения, понимаешь?
Сергей вернулся на своё место и несколькими глотками допил чай. Александр ещё раз взглянул на листок, лежащий перед ним.
- Воплощения, значит? *** с тобой. То, что ты тут накатал… прости, написал, конечно, не пойдёт. Давай так, - редактор пытался подобрать слова, чтобы вновь ненароком не обидеть друга - ты посмотри, как другие пишут, хорошо? У тебя какой писатель любимый?
- Тургенев.
- Блять…
- Чем тебя не устраивает творчество Ивана Сергеевича?
- Да нет, что ты, друг, Иван Сергеевич – это заябись, Это наше всё, так сказать. Но понимаешь, Серёжа, на дворе не девятнадцатый век, и даже, представляешь – не двадцатый. Конечно, если тебе всё похуй – можешь продолжать в том же духе, но если ты думаешь писать для того, чтоб это кто-то читал – посмотри что-нибудь посвежее Тургенева, лады?
- Я всё понял, Саша – Сергей отодвинул чашку, показывая, что разговор окончен – Думаю, ты абсолютно прав. Мне следует внимательно изучить современное литературное творчество.
- Во-во, блять, – остальные слова редактор произнёс с расстановкой и лёгким сарказмом - современное литературное творчество.
Мужчины встали из-за стола и задвинули стулья.
- На том и порешим, – Александр надел пиджак, висевший до этого на спинке стула - Как что получится, приноси – почитаем.
- Да, Саша, хотел тебе сказать, что ты в последнее время очень много ругаешься матом.
- При моей работе, считай, что в разговоре с тобой я не сказал ни одного непристойного слова.
Друзья распрощались на стоянке и каждый поехал в свою сторону. Александр за рулём личной Ауди, Сергей на заднем сидении служебного Мерседеса. Глядя на ночную Москву, Сергей Иванович Удальцов, уважаемый человек, генеральный директор крупного государственного унитарного предприятия, вхожий в самые высокие кабинеты, ощущал самую настоящую растерянность. И сейчас он смотрел в окно, где ночные огни расплывались в мутной дымке. Не смотря на то, что с утра шёл снег, благодаря усилиям коммунальных служб, на дороге тонким слоем лежала каша из снега и грязи. От этого машина, выгнанная с мойки четыре часа назад, покрылась плотным серым налётом. Так же было и на душе у несостоявшегося автора. Два дня, прошедших с того момента, когда был закончен рассказ, на сердце у него было легко и светло, а после разговора с другом эту лёгкость и свет словно обдали из ведра с помоями. И дело было не в словах Александра.
«Мне, чтобы до конца понять, скажем, договор переуступки прав, нужно прочесть его полностью, с юристами потолковать, обсудить с людьми – негодовал Сергей Иванович – а он прочёл начало и сразу определил, что рассказ никуда не годится! Как? Ну, как?? Впрочем, - успокаивал сам себя литератор - нет оснований ему не доверять. В конце концов, сколько Саша повидал таких вот творений на своём веку?». Он вспомнил, что уже давно ничего не читал. А из современных писателей не мог вспомнить вообще ни одной фамилии. «Ладно, не такие головоломки разгадывали».
Сергей Иванович приказал водителю остановиться у ближайшего книжного магазина.
Такой оказался как раз по пути, на проспекте Вернадского, напротив кинотеатра «Звёздный», прямо на остановке общественного транспорта. «Мда, раньше на остановках только ларьки стояли, - удивился Сергей Иванович - а теперь вот, поди ж ты, – книжный магазин». Правда, добраться до него можно было только пройдя по подземному переходу. Он вышел из машины и спустился под землю.
Эти места на Вернадского у Сергея Ивановича вызвали ностальгию. Здесь недалеко располагалась его альма-матер, «Высшая школа профсоюзного движения», в которой ему посчастливилось когда-то учиться. А с посещения фильмов в кинотеатре «Звёздный», в далёких семидесятых, он нередко начинал программу завоевания многочисленных однокурсниц.
Подойдя к продавщице, Сергей Иванович уже второй раз за день почувствовал себя неловко. «Ну, чисто студент. Профессор, а можно ещё один билетик?» - передразнил он себя.
- Извините, - наконец решился он - не могли бы вы мне помочь, барышня? Мне нужно что-нибудь из современного. Я имею ввиду, современных писателей.
Барышня оторвалась от книги и смерила взглядом покупателя в дорогом пальто.
- Их много – ответила она – Есть те, кто пишет детективы, фантастику, есть те, кто о жизни пишет или «арт-хаус». Вам, конкретно, что интересно?
Будущий прозаик задумался. «А действительно – что, конкретно, мне интересно? Вопрос простой, но какой же идиотский. И идиот этот, по всей видимости, я».
- Я полагаю… - Сергей Петрович не знал как продолжить - каких-нибудь… модных, наверное – нашёлся он.
- Есть Слизницкая, Акулин, Мылова, Васьковец, ЧеснОченко, Уминаев…
- Вот всех и давайте – перебил её Сергей Петрович.
- Но у них много книг.
«Чёрт возьми, - выругался про себя Сергей Иванович – вон у народа куча книг, а я что – маленького рассказа написать не смогу?» Он желал побыстрее закончить эту неприятную процедуру, косвенно свидетельствующую той же продавщице, что «клиент не в теме». А в таком амплуа Сергей Иванович быть не привык.
- Давайте каждого писателя по одной. На ваш вкус.
С точки зрения читательского вкуса, барышня оказалась «всеядной». То, что она получает процент с продаж, Сергею Ивановичу в голову не пришло. Загрузив сорок три тома самых современных писателей в багажник, удовлетворённый покупатель почувствовал облегчение. Прикинув, что сегодня ему наверняка уснуть не удастся, он обратился к водителю.
- Петрович, поехали - ка, пожалуй, назад, в контору.
Петрович, включив поворотник, тут же начал перестраивать машину, не особо обращая внимания на других участников движения.
Пронося, естественно, не без помощи водителя, через проходную связки книг, Сергей Иванович небрежно кивнул вытянувшемуся по струнке охраннику. Тот проводил удивлённым взглядом ночных гостей, и снова углубился в чтение какой-то книжки.
Оставшись один, Сергей Иванович разложил всю свою добычу на столе для совещаний – названиями вверх. Жизненный опыт научил его, что в любом, даже самом непонятном деле и явлении всегда существует некая система, определённый метод. Только сейчас исследователь современного творчества понял, что перегнул палку, взяв сразу так много литературы. Поэтому, для первого знакомства, он решил выбрать из всей этой пёстрой массы четыре книги. Почему четыре? Чётное число. Сергей Иванович любил чётные числа. Мало того, они приносили ему удачу. Опять же, две – слишком мало, шесть – вроде как много. Четыре – в самый раз. И в выборе объектов для творческой вивисекции он тоже использовал метод – на этот раз, «метод тыка». Таким образом, четыре разных по оформлению и толщине книги легли на его стол. Остальное было бережно перенесено в огромный шкаф, которому до этого момента не находилось никакого применения.
Для начала, Сергей Иванович выбрал самую скромно оформленную книгу в твёрдом переплёте. Несколько непонятна была иллюстрация на обложке, но ведь литература то современная, не Тургенев, как говориться…
«Антон смело толкнул дверь рукой и вошел в магазин. Народу здесь оказалось мало. Он прошел в молочный отдел, взял две бутылки молока по двадцать копеек и творог. Очереди в магазине небыло.
- Пятьдесят, - сухо бросила кассирша. Антон дал рубль.
- Ваши пятьдесят - дала сдачу кассирша.
Прижав покупку к груди, он двинулся к выходу. Выйдя на улицу, Антон достал пакет и стал совать в него молоко и творог»…
«Начало как начало, не лучше и не хуже моего, да и Тургеневского – пожал плечами исследователь - Тьфу ты, да что мне этот Тургенев дался!» И Сергей Иванович продолжил увлекательное чтение. Уже на следующей странице он впервые в жизни почувствовал, как глаза начинают выходить из орбит. Раньше он считал эту фразу образной. Оказывается, он сильно ошибался. Порножурналы, которые ему приходилось постоянно выуживать из стола внука, как выяснилось, действительно – детская забава! Уму не постижимо! Вот она – современная литература! «Видимо, я действительно сильно отстал от жизни – подавленный прочтённым, думал новоиспечённый читатель модных книг – и это ещё мягко сказано!»
Оправившись от шока и собрав волю в кулак, он продолжил чтение. И чем дальше уходило повествование, тем больше закипала кровь у Сергея Ивановича. Дойдя до совсем уже невообразимой сцены, мало того, абсолютно ничего не поняв из прочтённого, он со злостью запустил книгой в стену. «Это же ужас! Это же чёрт знает что! – негодовал исследователь – Если вся эта литература написана в подобном стиле, то я просто не представляю, что твориться в головах у этих современных писателей, нет, писак!!! Вот тебе и «материальное воплощение души»! Что ж у них там, в душе творится то???»
Он ещё некоторое время ходил по кабинету, размахивая руками, и ведя внутренний, полный праведного гнева монолог. А потом решил выпить коньяку. Он всегда присутствовал в холодильнике, стоявшем в приёмной. Традиционно, этот целебный напиток оказал самое правильное воздействие, как на сердце, так и на душу.
Успокоившись, Сергей Иванович, не без сомнений, взял в руки следующий том. Начало было вполне обычное – переживания какой-то женщины по поводу измены мужа. Дальше ничего из ряда вон выходящего не случилось. Литературный эксперимент на этот раз лился довольно плавно, но не вызывал у исследователя ровно никаких эмоций. Перечисление модных брендов смешивалось с глупой болтовнёй каких-то тупых куриц, и Сергей Иванович уже на двадцатой странице решил прервать исследование и перейти к следующему образцу.
Впрочем, и он не вызвал отклика в трепетной душе читателя. Те же бренды, только теперь они были перемешаны с измышлениями зажравшегося молодого болвана, который сам не знает, чего хочет. И, при этом, употребляет наркотики. «Мда, – очередная невесёлая мысль подводила резюме - может, я слишком брюзжу, и на самом деле это очень хорошие и интересные книги? Может, это во мне, старой шпале, что-то не так?»
Сергей Петрович отложил чтение в сторону и потянулся к последнему образцу, когда его взгляд упал на часы, стоявшие на столе. «А время то уже пятый час – удивился он – а сна ни в одном глазу!» И всё же, с последней книжкой он решил прилечь на кожаный диван. Верный друг, своеобразное наследство от прошлого хозяина кабинета, партийного работника, частенько выручал, когда приходилось оставаться на работе допоздна.
Начало книги было довольно спокойным и интересным, с неким историческим экскурсом. Да и дальше читалось вполне прилично, хотя некоторые решения автора, если уж не возмущали, то откровенно раздражали Сергея Петровича. Незаметно, он заснул.
Секретарша Лена привыкла к тому, что шеф частенько остаётся на работе до утра. Но сегодня, тихо пройдя в кабинет, она была сильно удивлена, увидев спящего начальника, сжимающего в руке книгу известного, при чём скандально известного, писателя. Её удивление возросло, когда и на столе она нашла стопку книг, да ещё каких!
Сама Лена, в свободное время, чтению предпочитала шопинг, а на работе быстрый секс с кем-нибудь из замов шефа. Больше всего ей нравился Виктор. Сам шеф был к ней совершенно равнодушен. Читала же она только то, что подскажут подруги, но и она увидела на столе знакомого автора. «А Петрович то у нас, оказывается, ли-те-ра-ту-ро-вед – не без иронии отметила она - Другие баб ебут по саунам, а он – гляди ж ты – книги по ночам читает. Ленин, бля». Сделав неловкое движение локтем, она задела рюмку, из которой шеф накануне принимал антишоковое лекарство. Рюмка упала, со звоном разбилась, что и стало причиной пробуждения литературоведа.
- Доброе утро, Сергей Иванович. Извините, я быстро – Лена принялась подбирать осколки.
- Ничего. Доброе утро, Леночка. Который час?
- Пол десятого, Сергей Иванович. Вам, как всегда – чайку с лимоном?
- Да. Будь так добра.
Вместе с чаем, Лена принесла папку бумаг на подпись. Вопреки правилу, Сергей Иванович, не вдаваясь в суть документов, автоматически ставил росчерк, чем в очередной раз вызвал удивление секретарши.
Когда процедура была закончена, он посмотрел на книги, до сих пор лежащие у него на столе и сказал:
- Леночка, пригласите, пожалуйста, Витю.
- Хорошо, Сергей Иванович – она подхватила папку с документами и направилась к двери. Сергей Иванович провожая её взглядом, подумал: «И что им всем так нравится её задница? Ну, вот кого не спроси? Ну, большая, ну и что? Сама то она недалёкого ума. Мало ли какая у неё задница, в конце концов? Главное, чтобы…»
Его мысли прервал стук в дверь. В кабинет заглянул Витя.
- Проходи, Виктор.
Витю шеф уважал за уникальный дар оказываться под рукой именно в момент острой необходимости в нём. Когда Сергей Иванович придумывал для Александра версию про писателя – племянника, которую сам же и разрушил, в случае чего, он хотел предъявить «почтенной публике» Витю. Они, конечно, ни в каком родстве не состояли, но парень он был ловкий, всё понимал с полуслова и никогда не задавал лишних вопросов.
- Сергей Иванович, как вы и приказали, договор с мэрией…
- Оставь это – оборвал он «племянника» – садись.
Витя чётким и резким движением отодвинул один из многочисленных стульев стоящих у стола для совещаний и сел, уставившись на шефа. Тот выдержал паузу, посмотрел на книги, лежащие на столе, затем на подчинённого и спросил:
- Ты современную литературу читаешь?
По растерянному лицу Вити, пытливый исследователь современного литературного творчества понял, что вопрос был неожиданный. Собравшись с мыслями, прикинув, что бы такой поворот разговора мог означать, но так и не найдя ответа в своей голове, Витя коротко отрапортовал.
- Читаю.
Шеф усмехнулся.
- Ты, Витя, как всегда, излишне лаконичен. А что именно читаешь?
- Нууу… разное. – Виктор начинал нервничать – «К чему клонит старый мудак? Прошлогодний заказ на реставрацию публичной библиотеки? Так там вроде всё шито-крыто вышло».
- Да ты не волнуйся, Витя – начальник встал из – за стола, подошёл к неподвижно сидящему подчинённому и положил руку ему на плечо – Просто, понимаешь, я обратил внимание, что разговоры у нас в конторе только о делах. А это не очень хорошо.
- Почему? – Витя посмотрел на шефа с испугом.
- Ну, потому что, друг мой, и о культуре думать надо. Вот и решил у тебя узнать мнение о современной литературе.
- Моё мнение? – Витя продолжал лихорадочно вспоминать подробности прошлогодней работы.
- Твоё.
Витя понял, что, как тот разведчик, находится на грани провала. «Неужели эта ушлая ***та что-то разнюхала? Так ведь это когда было? Поднял архивы? – пролетали мысли в его голове – Говорил же, блять, этому мудаку Красовскому, что наряды на лепнину совсем уж невъебенно завышены. Хуй с ним. Теперь уж будь что будет». И произнёс:
- Вы по поводу прошлогоднего заказа на реставрацию Публичной библиотеки?
- Витя!!! – от крика начальника подчинённый подпрыгнул на своём стуле – Какой библиотеки??? Какого заказа??? Я хочу задать тебе два простых вопроса – каких современных писателей ты читаешь и что думаешь по поводу прочитанного?
Крик начальника возымел действие. Витя совершенно неожиданно почувствовал себя спокойно и даже хладнокровно. «Что думаю? Да дохуя чего думаю, ****ый маразматик». Только сейчас он заметил на столе у шефа стопку книг.
- Вы каких то конкретных писателей имеете ввиду, Сергей Иванович?
- Чёрт с тобой, давай конкретных. – Шеф вернулся на своё место, за стол – Ей Богу, Витя, ты то на лету схватываешь, то буксуешь на пустом месте.
- Извините, Сергей Иванович. Так кто конкретно вас интересует?
«Конкретных, конкретно… – мысленно передразнил подчинённого Сергей Иванович – Да он, стервец, за одно с продавщицей из книжного!»
- Меня конкретно интересует, скажем, Белобокин.
Виктор пожал плечами.
- Я читал несколько его книг, но сказать по правде, не в восторге.
- А что думаешь про «Четыре печени»?
- Честно?
- Честно.
- Честно – честно?
- Витя, я же просил! Как на духу!
- ***ня.
- Ты не мог бы в моём кабинете выбирать более приличные выражения? В конце концов, мы о литературе говорим.
- Извините, Сергей Иванович. Я хотел сказать, что это произведение, конечно, достойно внимания. Отдельные критики там находят массу смысла и даже считают его чуть ли не вершиной русской литературы на данном этапе. Но что до меня, то я думаю, что шокировать зрителя всякими непристойными сценами и матом – это м-м-м… низко, что ли, – Витя хотел было остановиться, но всё же решил несколько сгладить категоричность своей оценки, мало ли? - Всё же не будем забывать, что любое творчество имеет право на существование. Особенно, экспериментальное. А именно таким я его и считаю. В конце концов, и Есенин матерные стихи писал.
- Про Есенина мы с тобой потом потолкуем, – шеф кивнул - Что ж, исчерпывающе, – на самом деле, Сергей Иванович ожидал более развёрнутого ответа, но то, что подчинённый высказался, уже хорошо – А что скажешь про Смеловски? Ах, да… Конкретно – «Казуля».
- Да по моему тоже редкая ху… Простите. Смеловски пишет обычные женские романы. Я вообще не понимаю, чего столько шума развели. Эдакий мармелад с соплями. Извините, Сергей Иванович. Интересно, конечно… Просто она одна из первых стала писать про современные нравы богатых – Витя немного подумал – Хотя, определённая глубина там есть. Но мне не понравилось.
- А чего ж ты это читал?
- Да жена купила – ну и я поинтересовался. Для общего развития.
- Ладно, развитой ты наш, - шеф изобразил строгость - давай про Уминаева. Про «топлесс».
- Хорошо. Сказать по правде, Уминаев – мой кумир. Хотя данная книга, конечно, несколько вторична. Он взял у Бегбедера…
- А это кто?
- Французский писатель. У меня есть, я могу принести.
- Нет, спасибо. Продолжай.
- Он взял у Бегбедера разные яркие «фишки» типа названий модных брендов, а так же цинизм главного героя и перенёс на благодатную русскую почву. На мой взгляд, получилось весьма удачное описание невесёлой жизни скромных офисных работников – Витя произнёс это с таким теплом, что было понятно, кого он имел ввиду, - Конечно, некоторые детали там преувеличены – те же беспорядочные половые связи или увлечение наркотиками, но ведь это литература и автор может себе позволить гиперболы.
- Ясно – Сергей Иванович пытался осмыслить услышанное – Давай дальше. Плевин. «Рокоссовский и слепота».
- Сказать по правде, из всех перечисленных книг самая непонятная. Хотя, Плевин тоже нещадно эксплуатирует всякие атрибуты модной литературы – массу абсурда, кокаин, естественно…
- Почему естественно?
- А это сейчас модно, Сергей Иванович.
- И что, ты тоже увлекаешься?
- Нет, что вы! Я имею ввиду, что про это модно писать. Я продолжу. Итак, абсурд, наркотики, пара мыслей космического порядка и вуаля! – Витя с каждым ответом чувствовал себя всё увереннее - Справедливости ради надо отметить, что пишет он действительно неплохо. По крайней мере, интересно узнать – чем там дело кончится.
Слушая Витю, Сергей Иванович хмуро смотрел в окно. С одной стороны, часть мыслей по поводу прочитанного названный племянник подтвердил, с другой - его не покидало ощущение недопонимания. И весьма неприятное ощущение.
Дослушав последний доклад подчинённого, шеф посмотрел на часы.
- Хорошо. Спасибо за беседу, – он указал рукой на Витю - Вот теперь я вижу перед собой не только хорошего сотрудника, но и культурного человека. Свободен.
- Договор с мэрией… – начал Витя.
- Не сейчас – в очередной раз оборвал его шеф – Свободен.
- До свидания, Сергей Иванович.
Дождавшись, когда Витя закроет за собой дверь, исследователь современной русской словесности достал сотовый телефон.
- Саша? Здравствуй, друг. Нет, я в порядке. Да нет, не обиделся, нормально, только материшься много. Да, я тебе это уже говорил. Послушай, есть парочка вопросов. Давай ко мне с ответным визитом, а?.. Лена? На работе Лена, а она здесь при чём?.. Тьфу ты, старый кобель! Тебя когда ждать?.. А ты по третьему транспортному… Отлично, через пол часа, время, как говорится, пошло. Обнимаю.
Через сорок минут Сергей Иванович хвалился перед другом своей небольшой библиотекой современной литературы.
- Дааа, Серёжа, тебе, похоже, слили всё, что валялась на полках с прошлого века – похвалил смелую инициативу Александр.
- Да ты что? – «разводить» себя Сергей Иванович не позволял никому уже лет двадцать – вот стерва… Убью!
- Да постой ты, киллер, ёп, - спокойно сказал Александр - на самом деле, думаю, девчонка не виновата. Ты ж ей задачу чёткую не поставил, так?
- Ну… так – Сергей Иванович вспомнил своё весьма неуклюжее поведение в книжном магазине – Я попросил её дать мне книг на свой вкус.
- Вот она тебе и надавала литературы на её вкус. А о нём, как говориться, не спорят. Да ты не волнуйся, твой скорбный труд не пропал зря. По этим книгам прекрасно можно составить впечатление о настоящем времени. И что – ты все прочёл? – Александр изобразил удивление - И как тебе знакомство с материальным воплощением души современных писателей?
- Хватит издеваться. Вот – Сергей показал на четыре книги, лежащие на столе – успел познакомиться с этим.
Он нажал кнопку селектора:
- Леночка, принесите нам с гостем чаю.
Спустя пару минут, две дымящиеся чашки плыли по направлению к директорскому столу. Формы секретарши действительно были выдающимися, а потому Александр смотрел на неё, не отрываясь, горящими глазами.
- Спасибо, Леночка. Меня ни для кого нет. Если что – классика.
- Хорошо, Сергей Иванович. - Когда Леночка закрыла за собой дверь, Александр резко повернулся к другу.
- Оба цэ – он хитро улыбнулся - А ну, колись, что за «классика»?
- «Классика», Саша, буквально означает «я на совещании». Ну, выбрал я такое вот кодовое слово, чтоб не быть банальным.
- Тююю… - Александр был разочарован – оригинал, блин… а я уж подумал хрен знает чего… - он скрестил пальцы в замок - Итак, какие у тебя вопросы?
- Скорее, наверное, не вопросы, а так, соображения - Сергей посмотрел другу в глаза – Скажи, вот это – он кивнул на книги – и есть современная литература? Вот это сейчас модно? Это сейчас читают?
- С некоторыми поправками, на твои вопросы можно ответить утвердительно.
- Ладно, я не понимаю, как это можно читать, но как это можно написать? Либо порнография какая-то, либо бред рефлексирующих идиотов. Не понимаю!
- А тут и понимать нечего, - Александр вдруг резко хлопнул ладонью по столу – ****ец! Ты умудрился выбрать из кучи книг крайности. Литература, точнее, любое искусство – оно разное и оно развивается, Сережа. Если ты современникам Рафаэля покажешь, скажем, Кандинского, народ подумает, что это просто краску разлили и размазали, а от инсталляций Уорхолла они просто охуеют. Жившие во времена Моцарта, соответственно, какому-нибудь Шостаковичу просто ****юлей бы наваляли. А Шнитке вообще распяли, что б не подъёбывал. То же и в литературе. Она ищет новые способы выражения. Скажем, ты Хармса читал?
- Что-то слышал.
- А мне приходилось, как ты, наверное, догадываешься. И, помимо многих вполне нормальных с точки зрения классики произведений, он ещё кучу всякой ***ни накатал. Типа «Пошла одна девочка в лес, посрала там. Съела своё гавно и умерла» - Сергей скорчил брезгливую гримасу. Александр же продолжал – Зря корчишся. Чмырили, конечно, парня за всё это, даже помер он неизвестно где… Но я не о том. Не совсем так там было, конечно. Там своя фишка у чувака была, понимаешь? Читаешь, ну, хуйня хуйнёй, а фишка есть! Такой вот дуализм. А спустя шестьдесят лет, люди, изучавшие подобную эстетику, разрабатывают её, дополняют, начинают писать охуенные книги и получать Букера.
- Кого?
- Букера – премия такая литературная. Так вот, и сейчас, и раньше были те, кто гениально творил, опираясь на опыт предшественников, те, кто гениально воплощал нечто новое, ну и просто, рас****яи, которые оказались волей случая на гребне волны. И сейчас есть люди, выражаясь твоими терминами, пишущие нормальные книги, нормальным литературным языком. Некоторые даже, на мой предвзятый взгляд – гениальные. И они тоже продаются. Их, конечно, *** назовёшь мегазвёздами, но только время может показать – будут это люди читать или нет. Вот эта ****а, которая лежит у тебя на столе – он кивнул на книги – это может быть, что-то вроде современного Хармса, может, типа Набокова, не Достоевский то – сто пудов. А может, полная хуйня. Даже, я думаю, скорее всего. Почитали – и хуй с ним.
- Как это, Саша? - Ведь литература должна воспитывать человека, извини уж за высокие слова, нести, как говорится, разумное, доброе вечное…
- Нихуя она никому ничего не должна – перебил друга редактор - По хорошему, литература – это технология. И как у любого технологического процесса, у неё есть цель. Конечно, талант иметь надо, чтобы писать, хотя… можно и без него.
- Как это – без него?
- Всё очень просто Сережа. Ну вот, допустим, какая-нибудь Мылова. Дура дурой, но миньет делает – закачаешься. Это я так, к слову… И вот склеила она на одном из корпоративов нормального такого олигарха средней руки. И стала с ним жить. Ну, или любовницей его стала, не суть. И вот однажды, думает она своими куриными мозгами: «Что-то совсем скучно мне, красавице расписной. Куршавель – муршавель, тачки – жвачки, финтнес – ***тнес...» Ну, ты понял, короче. А душа-то хочет материального воплощения! – не удержался Александр от подколки, от чего лицо Сергея приобрело обиженное выражение – Извини, Серёж. Так вот. И говорит она своему олигарху человеческим голосом, после очередного миньета: «Задолбало меня всё. Хочу стать звездой!» Но, даже этой кукле недалёкой понятно, что, скажем, ведущая из неё, или, там, кинозвезда – никакая. А потому, она умоляет своего избранника, буквально, хе-хе, стоя на коленях: «Хочу стать писательницей». «Говно вопрос» - говорит ей суженный – ряженный, набирает меня и излагает суть проблемы. Я ему называю цену вопроса, на которую он, естессно, соглашается, и посылаю к его возлюбленной двух талантливых, но никому неизвестных орлов, которые, выслушав её бред по поводу какой-нибудь абсолютно уёбищной идеи, начинают воплощать свои мысли. И все в шоколаде. У алигарха теперь сосёт ни просто девка с улицы, а целая известная писательница. Известная писательница тусуется на презентациях, а после репетитора по сценической речи из ГИТИСа, даже даёт более-менее связанные интервью об истории создания своих шедевров. Я рублю бабос с продаж, пацаны мои имеют капусту и возможность творчески реализовываться, правда, инкогнито. Ахуенно!
- Но ведь читателя нельзя обмануть. Он сразу поймёт, где фальшь.
- Какая фальшь, Серёжа? Не забывай, тёлке то пишут нормальные редакторы. Темы, конечно, или там героев каких-то, может быть, выдумывает она, но пишут адекватные люди.
- Но я же читал– это бред какой то.
- Это ты, со своими не засранными мозгами так думаешь. Пойми, друг, отдельный бюджет закладывается на то, чтобы отовсюду публике в уши задували тему, что это ооочень талантливая писательница. И народ, как ему и полагается, ведётся на это. Да ещё потом в разговоре друг с другом козыряют, вот, типа читал последнюю книгу Мыловой, весьма, весьма…
- Но это же чудовищно. Разве можно представить, что, например, для Толстого или Пушкина писали какие-то там орлы?
- Ты не путай *** с пальцем, друг. Естественно, что многие писатели, чьё имя стоит на обложке, пишут сами. Хорошо, плохо – это отдельная тема. Бывает и так, что чувак вовремя сориентировался и выдал что-то такое, что попёрло. И тут же у него ареол «альтернативной культуры» вокруг черепа. А он, на самом деле – ни рыба, ни мясо. Ну, хуйня, короче. У меня в издательстве и такие есть. Главное – продаётся. И критики, долгих им лет жизни, пидарасам, там тебе потом чего хочешь накопают: и символизма, и новизны, и нового слова в литературе.
- А как же творчество?
- Друг, да какое к ****ям творчество? – Александр начал сердиться - Любой мудак, который ***чит по клавиатуре у себя дома, в тайне надеется на признание и известность. Ты ещё в Интернет залезь. Там хуева гора литературных сайтов. И знаешь сколько там таких, ****ь, писателей? Тысячи, десятки тысяч, не, бля, сотни! И все надеются, что у них получаются шедевры. Или вот-вот получатся. А там и попрёт – их заметит какой-нибудь мудак, типа меня и – здравствуй новая жизнь, прощай старая! Не скрою, у некоторых действительно выходят талантливые произведения, но основная масса - это тусовщики, которые нихуя из себя не представляют. И о творчестве, или, прости уж, больно ты метко выразился, о «материальном воплощении души» там никто нихуя не думает. И потом, ты не забывай, Серёжа, классики тоже кушать каждый день хотели. Ну, с Толстым понятно, хуле – целый граф! Можно себе позволить сорок раз от руки роман переписать. А Пушкину думаешь редакторы мозги не ебали: «Давай что-нибудь свежее, что-нибудь эдакое?» Ещё как ебали! И смелые его обличения сатрапов печатали с радостью. Потому как скандал. А скандал – это продажи. Врубаешься? А ему, если ты помнишь, надо было семеро ртов кормить, да и жену – красавицу в свет в чмонском прикиде не выведешь… Правда, на том и погорел, бедолага…
Сергей слушал друга и понимал, что на него, ни много, ни мало, снисходит откровение. Никто не пишет просто так! Допустим, если он расскажет какому-нибудь писаке историю своих исканий и терзаний, а тому придёт в голову написать про это, скажем, рассказ, ни слова не будет написано «просто так»! Обязательно за его, так называемым «творчеством», будет стоять какая-либо абсолютно утилитарная идея – стяжательство, тщеславие или гордыня. И именно сейчас Сергей Иванович окончательно утвердился в желании писать. Просто так. Ни для чего. Из чистого творчества. Но обязательно – модно! Да, да, именно – модно, раз уж это так нравится современной публике. И никаких «орлов», никакой фальши, никаких подделок! Сергей Иванович даже увидел начало своего рассказа. «Он будет не таким как прежде. Но главное я там оставлю – то, что пытался записать между строк, и что мой друг, опытный редактор, даже не захотел прочесть. Что ж – заставим». Александр же продолжал.
- Но это всё ладно. Самое главное я тебе не сказал, Серёжа. Есть писатели, они бывают ***вые и хорошие, а есть графоманы. То есть, те, кто пишет, не смотря на то, что им это тупо не дано, понимаешь? Вот это полный ****ец. Именно они осаждают издательства и засирают упомянутые литературные сайты, и ты не поверишь! Даже у них есть поклонники! Такие же, впрочем, долбоёбы, как и они сами. Вот против этого, к сожалению, нет никакого оружия. Отлавливать же и рубить пальцы, как ты понимаешь, противозаконно. Да и хлопотно… А вообще, друг, мой тебе совет – если можешь – не пиши.
- А если не можешь?
- *** знает. Такой бардак с этой литературой. Мне проще – я бабос рублю, а тебе советую не заморачиваться.
- Хорошо – Сергей встал – но ты всё же посмотришь ещё раз, что у меня получится?
- Конечно, друг.
Они расстались, но, как оказалось не надолго. Через неделю Сергей Иванович вновь сидел напротив друга, в просторном кабинете издательства. Он достал из кожаного портфеля целлофановый файл, извлёк из него несколько листов и протянул их редактору.
- Сколько будет стоить опубликовать это?
«…Теперь уже скоро! Ох, как скоро все эти люди узнают настоящую силу «Знака». Правда, над этим ещё предстояло ещё немного поработать. Над Рублёвкой сгущались сумерки. В них, словно приведения, выступали дома. А за ними виднелось уходящее солнце. Молодой ветеринар вытер окровавленные руки о фартук и посмотрел на свои «Breguet». Время! И крикнул, призывая возлюбленную, словно неведомые силы: «Дульсинея, подай мою мантию!…»
- Блять, Серёжа, ты окончательно ёбнулся!