Мы поселились в гостиницу «Россия» на Парке Победы. Вечером я позвонил родителям и предупредил о том, что меня не будет, к счастью, причину удалось как-то упустить из виду. Судя по голосу мамы, она нисколько не сомневалась, что у меня возникли какие-то важные и серьёзные дела. С паспортом ни у меня ни у Евы проблем не возникло, прописана, она, как свидетельствовали документы, была в Питере, на набережной канала Грибоедова. Нашего нового питомца (или питомицу?) мы обнаружили мирно спящим в багажнике и, как ни странно, храпящим достаточно громко. Мы решили не извлекать его (или её, я всё никак не могу определиться, как назвать «это») оттуда. Вопреки ожиданиям, подозрения у администратора вызвали не паспорта, а мы сами, я до сих пор улыбаюсь, вспоминая как красивая молодая женщина и довольный, но чумазый парень поднимались в свой номер на девятом этаже. Тогда, конечно, всё это было до лампочки. Живы — и ладно, не хотелось делать из простых житейских проблем трагедию. Просто мне нужно было вымыться, а заодно и счистить высохшую и уже местами отвалившуюся светло-серую грязь с чёрного кожаного пиджака и штанов. Зайдя в лифт, Ева погладила меня по «ёжику» головы, заметив, что будет скучать по моим волосам. Я не нашёл, что сказать и поэтому просто весело чмокнул её в щёку и под руку мы прошли в номер.
Умывшись и приведя себя в порядок, я осмотрел номер и нашёл меню ресторана рядом с телефонным аппаратом. Улёгся на кровать и стал искать знакомые буквы среди названий блюд. Надо заметить, что меню можно было смело назвать «жертвой изощрённого пиарщика», после названия очередного шедевра шеф-повара, следовала подпись в духе: «нежно обжаренные стрючки фасоли, слегка посыпаные хрустящими сухарями, заправленные божественным винным соусом». Согласен, звучит вкусно, но как-то, мне кажется, черезчур напыщено. Я прокричал несколько названий, стараясь перебить шум воды, но Ева явно меня не услышала, поэтому я взял телефон и заказал ужин на двоих в номер. Через несколько минут раздался стук в дверь. Нет, я не заказывал никаких биг-маков, но еду действительно привезли на столике на колёсах очень и очень быстро. Обескураженый таким шикарным обслуживанием, я дал на чай официанту, запер номер изнутри и без стука вошёл в ванную. Ева стояла под душем, и то, что до этого я мог себе только представить, сейчас открылось моему взгляду во всём прекрасном откровении. На секунду я просто замер, а в следующую секунду сделал то, чего сам от себя не ожидал: отвернулся и вышел из ванной. По всем правилам, могло и должно было случиться нечто. Могло. Должно. Но не случилось, я просто сидел на кровати, размышляя не то о красоте, не то о времени, не то просто прислушиваясь к собственному восторгу, рождённому не в эрогенной зоне, а глубоко в сердце. Она была красива. Нет, она была прекрасна. Или нет... скажем так: это и был мой идеал. Она была ею, моей Евой. Она вышла из ванной в махровом белом халате, с взьерошенными волосами и мечтательной улыбкой на лице. Увидев столик с едой и напитками, она улыбнулась ещё шире, чмокнула меня в щёку и сказала: милый, приятного аппетита, ты чуууууудо! Последнее слово она протянула уже накалывая на вилку кусочек «нежного мяса телёнка, обжаренного до хрустящей корочки» и опуская его в «изысканный соус из измельчённой спаржи». Когда я прочитал по меню, чтобы не переврать и не испортить такие обороты речи, Ева чуть не подавилась от смеха. Минуту спустя мы уже смеялись и жевали салат, который по уверениям меню, был приправлен «сочными стебельками молодого бамбука». Я не хочу описывать то, как мы провели остаток вечера. Всё, что я могу сказать — и это будет самым правдивым определением, мы обошлись без секса. Но такое удовлетворение от нежности и понимания я никогда прежде не испытывал, весь вечер я был в объятиях Венеры, Артемиды и Афины одновременно. В объятиях и под покровительством моей Евы.
Проснулся я от её взгляда. Он изучал меня, меня, голого, но не замёрзшего, с одеялом на одной лишь голове. Настроение моё зашкаливало за «отличное» и я протянул было руки к Еве, которая будто и не снимала свой халат, так уютно она в нём смотрелась, но она шлёпнула меня по руке и сказала строгим тоном учительницы: «Сначала завтрак».
А на завтрак я буду ... тебя! - я не хотел сдаваться, и продолжал тянуть руки, строптиво выпятив нижнюю губу.
Дотронешься до груди, укушу... больно! - Ева улыбалась мне, я обнял и прижал её к себе, как и вечером.
Мгновением позже в дверь постучали. Завтрак оказался более прозаичным, обычная яичница с беконом и целых две турки кофе. Поев, я потянулся было за сигаретами, но Ева сказала: «Сегодня бросаем курить. До свидания, никотин, здравствуй томатный сок!» Честно говоря, мне сначала даже стало не по себе, мол ну вот, ещё одна решила меня переделать, но мгновением позже до меня дошло, что это как раз то, что мне нужно. Не просто решение, но и поддержка в этом решении. Бросить я хотел уже давно, а вот сделать это всё как-то не удавалось. Ни после прочтения книги о лёгком способе, ни убеждая себя, в том что сигареты — это яд и курение ничего мне не даёт. Вместо сигареты меня поцеловали. Нежно и приятно. Всё, решено, такой способ мне нравится больше всего: вместо пяти минут с дымящимся табаком, пять минут приятных поцелуев. Я уже хотел было оторваться от Евы, но рука сама собой потянула за пояс её халата и дыхание перехватило от ощущения такой нужной и волнующей близости...
Само по себе это событие как бы ничего и не значит в жизни, настолько наполненной, что в ней не остаётся уже места для чувств. Но в момент этой самой близости, всё вокруг перестало существовать. Лишь помню как не отрываясь смотрел в эти бездонные глаза и повторял, повторял её имя, как имя первой женшины на земле, как имя той, которая пробудила меня ото сна, разбудила чувства и эмоции, давно уже задремавшие во мне. В этом имени нет святого для человека, но оно было свято для меня и каждый раз мой голос вызывал в ней дрожь, и я, чувствуя это, повторял его вновь и вновь.
Заиграла музыка на мобильнике, он запел о восемнадцати берёзах и я очнулся. Ева посапывала у меня на груди, и я нехотя потянулся за телефоном, чтобы послать подальше тех, кому я вдруг отчего-то понадобился. Поняв, что руку не вытянуть настолько, чтобы она коснулась телефона, я попробовал (чем чёрт не шутит) дотянуться мысленно до всяких схем-плат-передатчиков, и будто обжёгся, «прочитав» о засекреченом номере. Вот ещё, какие секреты (я даже разозлиться успел), посылал я запрос на базовую станцию своего оператора ?здесь ваша реклама, ребята? сигнал прошёл базовую станцию, дошёл то четырнадцатого коммутатора, прошёл за границу, там через океан взывал ко мне через скайп, неизвестный абонент с только-что зарегистрированной почтой в домене, с ни о чём мне не говорящим названием. Шифроваться так шифроваться, но вот железо я знаю назубок. QBE Cirrus не спутать ни с одним компьютером. Это старый Pentium III с сенсорным экраном и смешной подставкой. Давным давно, в прошлой жизни я был счастливым обладателем последнего. Это «чудо» пиндосовской техники не только называлось напыщено, но и планшетным компьютером называлось только из лести. Немудрено, четыре кило не всякий будет таскать. В дополнение не самый быстрый камень и маленький по сегодняшним меркам даже для флешки, полноценный жёсткий диск. Надо ли говорить, что раз это эксклюзив то и драйвера к нему ставились тоже эксклюзивные, короче, искать я их в своё время замучался. Мучался, мучался, да так и продал этого монстра на выставке эксклюзивных компьютеров за смешные деньги. Павел отчаяно торговался, да и я был не особо обременён жаждой наживы, впрочем как обычно. Павел. Я снял трубку.
- Да, Паш.
- Браво... Я долго думал, вспомнишь ли меня, всё решался как позвонить... Только не пойму, откуда ты знаешь, что это я?!
- Я за тобой всё это время следил ( попытался было пошутить я)
- ...
- Ага, как раз некому в рожу вцепиться, и тут ты звонишь.
- Дим, я вот что хотел...
- Что, драйвера на тачскрин не ставятся?
- Да нет, ну то есть да (он мялся), не ставятся, но я звоню не поэтому.
- И?
- Мне дрянь какая-то в комп влезла, повесила программы, а теперь вместо обоев на рабочий стол, записка: «Позвони прежнему владельцу, предложи свои услуги, иначе оба попадёте в беду»
- Эм... ну я как бы в твоих услугах то ... Не особо..
- Да, но таймер...
- Что за таймер ? Ты кстати где?
- (Его голос изменился, стал каким-то гордым, что-ли) Я везде!
Значит в Питере, через свой гейт в штатах болтаешь, что у тебя там за таймер?
- Вчера было 24 часа... Сейчас же около 20 минут.
- И чего ты ждал? Почему бы через 20 минут было не позвонить?
- (в его голосе появились истерические нотки) Да потому что ты мне всю жизнь подвесил!!! Вчера эта хрень появилась, сегодня завис мобильник с той же картинкой, я пошёл готовить пельмени, так и таймер на микроволновке обратный отсчёт ведёт! Может ты мне объяснишь? Вся электроника дома, включая лампы теперь моргает отсчитывая секунды...
- (Я улыбнулся) Чего, Паш, передоз чтоли? Грибоедов, ты чего? Ну микроволновка, ну фиг с ним, мобила... Но ЛАМПЫ!!! Ты ещё скажи что у тебя чайник отщёлкивает секунды
- (истерический смех) Не не нееее! Зачем ты скукожил мой чайник, Дэвид Блэйн!!!
- Защёлкал, ага. Давай вытаскивай заначку, прыгай в метро и дуй по прямой ветке до парка победы. Встречу у входа. Сколько минут сейчас?
-19.
-Постарайся успеть, комп можешь не гасить. Паш, у меня тут тоже чертовщина (я постарался сделать голос встревоженным)
Связь неожиданно прервалась, я сел на кровати. Мобильник показыавл один пропущенный вызов от неизвестного номера, но мне уже было всё равно. Передышки кончились, пора было приступать. Знать бы ещё к чему. Неопределённость всегда манит и пугает одновременно. Она как хороший блюз, вроде знаешь, ля-минор, аккорды знакомы, а мелодию не запомнишь за один раз. И за два. Так и теперь, неопределённость растекалась аккордами по моей душе, вызывая восторг и страх, эдакий коктейль «бодрость». Я разбудил Еву песней Лорак «день сегодня будет твой» и она улыбнулась, потому что в этот момент и сама была похожа на Украинскую певицу. Подпела мне и торопливо начала одеваться не задавая никаких вопросов и просто улыбнувшись взяла высокую ноту, на коротую моя мужская гортань не способна. Взяла с лёгкостью, на слове «я с тобой», как бы давая понять что песня выбрана не случайно.
«А я за тебя в огонь,
я стану твоей судьбой,
я буду звездой небес,
чтоб путь указать тебе...»
Мы выскакивали из номера как охотники за привидениями, весело и задорно, на ходу застёгивая куртки, не хватало пожалуй только ранцев да ловушек.
«Не отдам я никому,
Что в душе я так берегу!»
Мы бежали к метро легко и весело, хотя о песнях пришлось забыть, но в ушах играла музыка, я знал что я не один, и никогда уже один не буду. Ева спросила, успел ли я узнать, где он живёт. Я ответил, что район ведёт известный питерский провайдер, офис которого находится на Московском проспекте в районе пересечения с Лиговкой, потому и ехать не долго, на метро должны успеть. Что из моего разговора она слышала? Что поняла? Тогда мне не приходили в голову эти вопросы, но теперь я удивляюсь как легко воспринял, как само собой раумеющееся то, что она поняла меня даже не с полу-слова а с того, ЧТО я запел.
Павел приехал быстро, но обострённое чувство времени подсказывало, что время на его микроволновке, те самые 19 минут, вышло. Судя по его выражению лица, конец света уже наступил.
- Ну что, всадник апокалипсиса, спросила Ева, опаздал?
- Дим, кто это? - Павел смотрел на меня, ожидая по меньшей мере ядерного взрыва.
- Успокойся, Паш, это Ева, Ева — это Павел, мой приятель.
- Дим, что происходит? Я не понимаю, это что шутка? Или ты решил познакомить меня с девочкой необычным способом? Мило, но я не понимаю зачем было вешать мне компы и... чайники.
- Так чайник всё-таки щёлкал? (я еле сдерживал улыбку) Паш, пойдём, расскажешь в спокойной обстановке и может быть поймём, что происходит, и какие ещё шутки нам готовит день грядущий.
- Мальчики, у Вас может сигареты есть? Мои в номере.
- Ева, бросай шутки, курить будешь, когда мне тройню родишь!
- Так это твоя девушка? - Паша выглядел немного разочарованный, спрашивал то он у меня, но при этом разглядывал Еву с неподдельно мужским интересом.
- Я своя собственная, уши лапы и хвост, вот мои документы — промяукала Ева так похоже на Матроскина, что мы не смогли сдержать улыбок. Я от умиления, а Паша, видимо, от удовольствия.
- Пошли в номер, - я сделал мрачное и ревнивое лицо, и Ева ещё шире расплылась в кошачьей улыбке.
Без долгих разговоров, мы поспешили назад к гостиннице, к которой со всех сторон уже подъезжали пожарные машины, завывая протяжной сиреной. Синие отблески на стёклах гостинницы сверкали как новогодняя ёлка на новом арбате, и уже не надо было подходить ближе, чтобы разглядеть пламя, вырывавшееся из двух окон на девятом этаже. Чтож, одной заботой меньше. Вот для чего нас выманил твой звонок, заметил я, глядя на Пашу. Называя Еву девчёнкой, он улыбался, хотя самому ему было дай бог двадцать. Юный хакер Пашка. Я видел что сейчас он смотрел только на огонь, который отражался в его глазах мучительной болью. Он не кривлялся, он плакал. Плакал и тихо шептал «прости, Клёпа». Я всё понял. Ева взяла его за плечо и встряхнула. Он покачался в такт её движению, но даже обернулся. Я побежал к машине, мысленно заводя её на бегу, впрыгнул внутрь и в две секунды оказался возле Паши с Евой. Она открыла дверь, и запихнула Пашу внутрь на заднее сиденье.
- Да, стоит подумать о минивэне — улыбнулся я, мало ли, команда может подрасти.
- Адрес, Паш? Поехали за ней — Ева взяла руководство операции по спасению Пашиной кошки на себя.
- Благодатная, 22.
- Кто Клёпа? - Я спросил уже зная ответ.
- Кошка моя. Три года назад котёнком взял. Рыженькая. Пушистая. — Пашин голос был деревянным, похоже он не хотел верить в то, что могло случиться.
Инстинктивно я бросил машину в занос (не разворачиваться же на Московском) и машина, послушно очертив чёрную дугу сгоревшей резины на асфальте, выехала на Варшавскую улицу. Два квартала, он добежал бы быстрее, чем ехать на метро одну остановку. В любом случае мы не знали, что должно произойти, а я ведь мог позвать его и в номер, а мог и оставить в номере Еву, а сам поспешить на встречу. Нет. Не мог. Её я точно нигде одну оставлять уже не собираюсь. Всё как-будто шло по какому-то заранее спланированному сценарию, где есть главный герой, второстепенный герой, и линия сюжета. Мы вьехали во двор, и Паша приник к тонированному боковому стеклу. Двор был тих. Остатки пены лились из окна на третьем этаже, а на руках у пожарного дрожала маленькая мокрая чёрная кошка.