Посвящается той, которая была рядом
всё это время.
Я старался….
ОАО «Элизиум».
О. Новиков.
Фантастический роман.
(для взрослых)
XXXL
ПОСЛЕ ТРЕТЬЕГО ЗВОНКА ВХОД В ЗРИТЕЛЬНЫЙ ЗАЛ ЗАПРЕЩЁН!!!
Так ли уж реально всё то, что нас окружает?
И так ли уж иллюзорно все то, что вокруг нас?
Насколько нереально реальное и насколько реально нереальное?
Где кончается иллюзия и кончается ли иллюзия вообще где-нибудь?
У Вас всё в порядке, господа?
ПЕРВЫЙ ЗВОНОК ПОШЁЛ!
ВХОД В ЗРИТЕЛЬНЫЙ ЗАЛ С НАПИТКАМИ, ЕДОЙ И ДОМАШНИМИ ЖИВОТНЫМИ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЁН!
Чувствуем ли мы то, что знаем?
И знаем ли мы то, что чувствуем?
И насколько важно знать то, что чувствуем и, чувствовать то, что знаем?
Кого на белом свете больше: плохих или хороших людей?
Господа, а ведь вы – звери…. Вы – звери, господа!
ВТОРОЙ ЗВОНОК ПОШЁЛ!!
ПОСЕЩЕНИЕ ДАННОГО МЕРОПРИЯТИЯ ЯВЛЯЕТСЯ ДОБРОВОЛЬНЫМ РИСКОМ, НА КОТОРЫЙ БИЛЕТОПРИОБРЕТАТЕЛЬ ИДЁТ ОСОЗНАННО, ПРИНИМАЯ НА СЕБЯ ВСЕ ПОТЕНЦИАЛЬНО ВОЗМОЖНЫЕ ИЗДЕРЖКИ И ОПАСНОСТИ.
У Вас всегда есть Выбор.
У Вас всегда есть Альтернатива.
Вы можете это делать или не делать этого….
Но у Вас никогда не получиться сделать вид, что вы этого не делали и сделать это, делая вид.
Так ли уж бессмысленна бессмыслица?
ТРЕТИЙ ЗВОНОК ПОШЁЛ!!!
ТРЕБУЙТЕ ОТСТОЯ ПЕНЫ!
НЕ СТОЙ ПОД КРАНОМ И СТРЕЛОЙ!
ПУТИ В НЕПОЛОЖЕННОМ МЕСТЕ НЕ ПЕРЕХОДИТЬ!
ГРУЗИТЕ АПЕЛЬСИНЫ БОЧКАМИ И НЕ ЕШЬТЕ НА НОЧЬ СЫРЫХ ПОМИДОРОВ!
ШОУ ДОЛЖНО ПРОДОЛЖАТЬСЯ…..
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РЕАЛЬНОСТЬ X!
РЕКЛАМНОЕ МЕСТО СДАЁТСЯ.
ЗАНИМАЙТЕ МЕСТА СОГЛАСНО КУПЛЕННЫМ БИЛЕТАМ.
ПРЕАМБУЛА.
…………
Ключ на старт?.. Куда подевался ключ на старт?!
............
Этого пока ещё нет.… Это находится в будущем. Сейчас перед вами уникальная, неповторимая возможность заглянуть в будущее. Не очень отдалённое, где-то через полгода, но зато без всякого обмана и надувательства. Словом, перед вами то, о чём человечество всегда мечтало как о чём-то заветном и несбыточном: способность заглядывать в будущее.
Готов поспорить, что любой мыслящий человек отреагирует на такой шанс с замиранием сердца. Согласен, что знать своё будущее задачка не из тривиальных, но именно цель поразить и шокировать вас является для меня первостепенной. Я старался….
Кажется, мы отвлекаемся… Будущее! Приблизительно через полгода! Точнее через пять месяцев и шесть дней, двадцать третьего января следующего года. Не ищите никакой фатальности и мистики в числах. Будущее неумолимо и неминуемо. Футурум. Фьючури…. Оно предопределено всей физикой мировой истории и метафизикой вселенских процессов. Оно придёт и поставит перед фактом. Оно вломится не постучавшись и вовсе не обязательно кстати. Вероятнее всего врасплох. И только попробуй потом спросонья вякнуть, что ты, дескать, в этом участие не принимал. Мы все его вассалы и пленники. Не дано.
Итак.… Вперёд, в будущее! Не стой под краном и стрелой! Диких зверей с рук не кормить!! Ключ на старт!!!
............
Закончить продувку всех систем! Освободить стартовый стол! Снять предпусковой контроль! Руки прочь от машины времени!!! Всем в укрытие!!!
Ключ на старт!!!
ПА – А – АЕХАЛИ!!!
…………
Добро пожаловать в двадцать третье января следующего года!
Итак…. Во дворе частной клиники с достоинством и не без проблем разворачивался огромный, снежно-белый лимузин, искристо сияющий словно айсберг. Излюбленное средство передвижения поп-топ-рок-жоп-звёзд, крёстных отцов мафии, политбомонда, матёрых сутенёров и оптовых сбытчиков дури. Девятиметровый надменный монстр с частоколом затонированных стёкол, который даже в столь обыденной композиции смотрелся кичливо и вызывающе. Пижонская, имиджевая тачка. Статусный Жлобовоз и Боссовоз. Хрустальная мечта вымирающей европейской аристократии и целлюлитных арабских шейхов.
У всей округи от изумления парализовало фазомоторику и вызвало пароксизм любопытства. Тунгусский метеорит! Жизнь заведения на некоторое мгновение судорожно замерла, и вся витальная энергия была перенаправлена на обслуживание участков мозга заведующих праздным, обывательским интересом: кто это к нам пожаловал?
Жлобская тачка каким-то чудом втиснулась на стоянку, с непостижимой виртуозностью ничего не помяв и не зацепив. С достоинством постояла с работающим двигателем. После некоторой паузы на последнем окне появилась узенькая щёлка, сквозь которую на улицу щелчком вылетел окурок сигареты. Окно немедленно закрылось. Из-за непроницаемой тонировки о происходящем внутри можно было только догадываться, чем и продолжала заниматься вся округа.
Интеллигентно щёлкнула водительская дверь. Колючий январский снежок поэтично заскрипел под ботинками сорок шестого размера. Могучий, скульптурный экземпляр со звероподобной мускулатурой, которую не мог скрыть даже необъятный кожаный пиджак, уважительно открыл пассажирскую дверцу лимузина….
Из ярко-малинового внутреннего убранства на свет белый вышла неповторимая ОНА….
Всё застыло в эстетическом, нейтральном созерцании. Даже шальные, пролетающие мимо птицы, гурьбой расселись на ветках ближайшего дерева и заинтригованно притихли. Мужчины рефлекторно втянули животы, выкатили грудь колесом, женщины стервозно-снисходительно фыркнули. Сошли на нет урбанистические, техногенные шумы мегаполиса. Гармония высших сфер спустилась на землю под прекрасное, но гибельное пение сирен.
Непередаваемой, астрономической, атомной красоты женщина! Космическая, изощрённая гармония, в создание которой природа ухнула самые неповторимые и прекрасные комбинации генов. Мироздание размахнулось на славу, в очередной раз ошарашив своим мастерством. Такая красота призвана, если не спасти, то многое подлечить и подправить в этом загнивающем мире. Парадокс, как форма жизни. Уникум.
Где бы эта женщина не находилась, рефлекторно она становилась главной цветовой, смысловой и световой деталью любого действия. Вся действительность служила под неё фоном, задником, подстилкой и бутафорской декорацией, ибо только она могла претендовать на эпицентр композиции. И, поверьте, в этом не было никакой дешёвки, натянутости, гламура и мыла. Потрясающая, пороговая красота, созданная окрылять, покорять, изумлять и порождать самые великие чувства. Феномен….
На морозном воздухе женщина зябко поёжилась, запахнулась в розовую, стильную норковую шубу. Поправила на голове кожаную косынку и попросила водителя:
- Семён, проводи меня. Чует моё сердце что-то неладное. Ноет…. Тревога какая-то непонятная.
- Не парься ты, Геля! Он выкарабкается. Парень он ушлый, фартовый, на мизере не попадётся.
- Знала я, что аукнутся мне с лихвой эти полгода. Не стоило мне уезжать.
- Геля, тебе же сказали, что он жив. А это сейчас самое главное. Были бы бабосы, а за бабосы ему можно весь ливер заново пересадить. Будет как киборг. Терминатор!
- Семён, мне сейчас не до шуток!
Водитель поддержал её крепкой, как никелированные поручни рукой, и они неторопливыми шагами приблизились ко входу в клинику, где за старомодной резной дверью их поджидал пунцовый от удовольствия холёный, высокооплачиваемый частный доктор.
- Здравствуйте, Ангелина! – бодро выперло его навстречу. – Придётся немного подождать, потому что он сейчас находится на процедурах. Несущественные мелочи, их вот-вот закончат. Давайте пока поднимемся на второй этаж, и его как раз привезут….
- ПРИВЕЗУТ?! Он что… до сих пор не передвигается самостоятельно?!
Выразительные глаза женщины чётко передали испуг и нервозность, а на лбу контрастно пролегли скорбные мимические морщины.
- Ангелина! Ангел!.. Вы не возражаете, если я буду Вас так называть? Вас ведь все так называют. – Доктор несолидно замялся, фальшиво заюлил, всё лишнее и напускное посыпалось с него как иголки с увядающей рождественской ёлки.
- Называйте, как вам будет удобнее.
Чувственные губы женщины сжались в тонкие полоски, которые сигнализировали о сильном внутреннем напряжении.
- Ангелина…. Ангел! Он поступил к нам в очень тяжёлом состоянии. Я не хотел бы пугать Вас подробностями….
Пока доктор, путаясь в словах, в ватных от волнения ногах, в ахинее спецтерминов бубнил оправдания, амбал-водитель ещё крепче подхватил женщину за талию и они не спеша стали подниматься по лестнице.
- Были задействованы лучшие специалисты. Я лично руководил курсом лечения, мы смогли добиться радикальных сдвигов. Применялись самые совершенные методики, включая резонансную нейростимуляцию, лазерную биокоррекцию, редукция процессов регенерации…. Фрустрационно-диффузное чипирование…. Постсиндромный шокинг…. Стволовая терапия….
- Гонит Айболит…. – тихо шепнул водитель на ухо женщине.
- Помолчи, док. Могу я его просто увидеть? – Печально и устало попросила женщина.
Вся троица остановилась в начале длинного, гулкого коридора, который сквозь огромные окна щедро освещался ярким солнцем. Превосходная акустика помещения многократным эхом множила их голоса.
- Конечно! Нужно только чуточку обождать. Процедуры…. Но, судя по времени, они уже должны закончиться…. Да вот же он!
В противоположном конце пустынного, солнечного коридора показалась ослепительно белая медсестра, которая, не спеша, толкала перед собой инвалидное кресло, где, немощно обмякнув, неподвижно сидел человек в казённом больничном халате.
- Ёб-стос! – Вырвалось несдержанное у геркулесоподобного водителя.
Женщина конвульсивно охнула, положила ослабевшую руку себе на грудь и пристально всмотрелась в лицо этого человека.
- Не думала я, что наша встреча будет такой… - Беззвучно прошептали её губы.
Артистическое лицо Ангела исказило нечто судорожное. Дистанция между ними неумолимо сокращалась. Рассмотреть детальнее пациента пока не представлялось возможным.
- Вы сами убедитесь, что имеются существенные сдвиги. Мы приложили громадные усилия! Простите за бестактность, а он Вам кто? Компаньон или родственник? – Продолжал мулить своё доктор.
- Заткнись, док! – Угрюмо отбрил водитель, внимательно всматриваясь в тревожно напрягшийся профиль женщины.
Руки её аритмично трепали-тискали перед собой глупую, мохнатую, дамскую сумочку. Дистанция между ними продолжала умирать. Она закрыла глаза и губы её наспех, истово зашептали молитву.
Собравшись с духом, она открыла глаза и пронзительно посмотрела в лицо пациента….
Правая половина лица у него отсутствовала. Кошмарный, вытекший глаз. Изрубцованная, шрамированная кожа в багрово-красных переливах. Расплющенное месиво на месте лица. Правое ухо – отсутствовало. Следы тяжелейших трепанаций на наголо обритом черепе. Фантасмагорично-уродливый гротеск безнадёжно искалеченного лица. И в дополнение ко всему - частичный паралич мимических мышц.
Жалкий, раздавленный, сломленный и уничтоженный человек. Раздирающе жалкое зрелище. Вопиющее уродство. Калека….
- О, Боже…. – если бы не железобетонная поддержка водителя, то женщина сейчас вполне могла бы упасть в обморок.
Медсестра остановила инвалидное кресло напротив, и стало патологически страшно от вида его болезненной худобы, дистрофично впалой груди и выпирающих лопаток. Освенцим….
- Здравствуй, Антон! Антон!.. Антон…. Как мне горько это видеть…. Как больно осознавать…. Антон, ты слышишь меня?!
В выразительных глазах женщины появились крупные, отливающие перламутром слёзы. Она затравленно трепыхнулась в руках водителя и попыталась броситься к пациенту навстречу. В неестественно гулкой тишине из рук её выпала под ноги сумочка. Рассыпалась…. Косметика, ключи, телефон, что-то блестящее….
Выражение лица человека в каталке оставалось непробиваемым и безучастным. Замутнённый, нелепый и глупый отблеск единственного поблекшего, водянистого глаза. Белая пенка, как накипь морского прибоя в уголках губ, невротическое монотонное подёргивание шеей, занудная трясучка кончиков пальцев. Олигофреничное, дауноподобное растение. Простейшее.
- Антон, это я. Ангелина! Ангел!.. Геля!..
Пациент ещё навязчивей стал раскачивать головой из стороны в сторону и изо рта его на халат, как у жвачных потянулась тонкая струйка слюны. Он с отталкивающей душевностью, невозмутимо и тупо разулыбался. Диагноз можно было не подтверждать у специалиста, было очевидно, что случилось самое страшное – у него погиб мозг.
- Я не верю! Что?! Что вы с ним сделали?!..
Она была сильной женщиной. Яркой натурой, эпатажной тусовщицей, удачливой хищницей и ненасытной любовницей. Она умела делать бросок и умела терпеливо ждать момента для этого броска. Могла создавать табуированные тайны и могла в любой момент через них перешагивать…. Но сейчас всё пошло вразнос и невпопад. И сейчас её захлёстывали эмоции. И сейчас она едва сдерживала срыв и чёрное цунами истерики. Крупные, трагичные слёзы текли по её взволнованным щекам.
- Па-а-азвольте! – Императорским пингвином неповоротливо вскинулся доктор. – Его к нам доставили в коме. Он перенёс три трепанации черепа, две клинических смерти. Множественные переломы позвоночника, свода черепа, таза. Раздробление нижних конечностей!.. Да что я Вам буду расписывать! Впервые в моей практике я столкнулся….
- Антон! Окунь!.. Отзовись…. Откликнись! Поговори со мной.
Она нервозно отпихнула всех. Склочно пнула сумочку. Истерично вздрогнула. Не вдаваясь в эстетизмы размазала слёзы по щекам.
Водитель засопел, опустился на колени и принялся сгребать мелочёвку обратно в ридикюль. Доктор смекалисто притух и додумался наконец-то замолчать. Медсестра мелодраматически отвернулась к окну и истошно шмыгнула носом.
Женщина положила свою руку на запястье пациента в инвалидном кресле, настойчивым, зовущим взглядом посмотрела в его глаза.
- Будь со мной. Вернись ко мне! – попросила она.
- Осторожнее! У него с этой стороны калоприёмник, а с другой мочесборник. Смотрите не повредите. – Вновь очень кстати напомнил о себе доктор.
- Антон, ты нужен мне….
- И когда он волнуется, у него отходят газы, - вновь проявил себя эскулап.
- Антон, ведь ты не оставишь меня?!
В безумном глазу пациента сверкнуло что-то обнадеживающее: какая-то далёкая от осмысления и рациональности эмоция. Он повернул дребезжащую голову в сторону женщины, завибрировал ещё сильнее, слюна из его рта побежала интенсивнее. Пациент энергично зашевелил челюстями, будто разжёвывал что-то недоваренное и жилистое. Еще тупее хмыкнул.
Непристойно громко пукнул. Обморочно перестал дышать, отчего все занервничали…. А потом вдруг гнусно завизжал:
- Тёлка!!! Доктор, ты подогнал мне тёлку! Айболит, ты клёвый чувак! Я соскучился по тёлкам!
- Говорил я Вам, беспокоить его пока… не стоит, - запоздало сконфузился доктор.
Женщина отшатнулась от пациента, словно от сказочного чудовища, стремительно выпрямилась и обхватила разгорячённое лицо руками. Обречённо застонала, будто от нестерпимой зубной боли.
Воздев глаза к небу, истово зашептала:
- Отец Небесный, если ты не покинул меня! Если ты слышишь меня. Клянусь, не было у меня на свете ничего дороже него. Если ты вездесущ и справедлив! Если ты – Творец…. Почему ты допустил ТАКОЕ?! Почему эта мука досталась ему?!!!
Снова влез доктор:
- Я же говорю Вам, не стоит….
- С чего ты взял, что не стоит?! Стоит и стоит! Пусти меня к тёлке, док! По глазёнкам её ****ским вижу, как она нестерпимо хочет. Ещё та оторва! – Бесновался пациент, похотливо протягивая к ней как клешню единственную действующую руку.
- Срочно заканчиваем свидание! Я изначально был против! Я предупреждал о последствиях! – Доктор даже попытался закрыть пациента своим телом.
- Осади, док! – Без телячьих нежностей водитель повесил доктора на свободную руку, рядом с сумочкой.
Женщина вновь склонилась над инвалидным креслом: гипнотизирующе настойчиво и властно посмотрела в безумный глаз инвалида. Чеканным тоном заговорила:
- Антон!.. Антон, я знаю, ты – сильный. Будь со мной. Вернись! Дай мне хотя бы надежду….
Единственный глаз пациента вдруг экзальтированно засверкал. Бесцеремонный взгляд проскользнул в глубокое декольте, обтягивающего гармоничную фигуру, платья. Тотчас последовал гнусный, визгливый вопль:
- Секи, братва, какие сиськи! Какая ко мне тёлка прибилась. Сиськи!!! А жопа?! А жопа!!! Как Бобик натрахаюсь! Как кот в марте нагуляюсь!
Женщина вновь испуганно отшатнулась, вновь порывисто распрямилась и судорожно, мучительно напряглась в едва сдерживаемом спазме отчаяния.
Вновь истово вскинулась к невозмутимым небесам:
- Отче наш…. За что?! Я никого и никогда ТАК не любила. Ты отнял у меня неповторимое. За что такая мука этому человеку, он её не заслужил. За что такая мука мне?!..
- Я настаиваю. В конце концов, я настоятельно требую! Немедленно прекращайте свидание! – вновь затрепыхался неугомонный доктор.
- Не мельтеши, док. Она знает, что делает, она же Ангел, - водитель бесцеремонно взял доктора за шиворот.
- Царь Небесный, за что такая мука мне? За что такое испытание нам? Умоляю, спаси этого человека!
- ОТСОСИ у этого человека?!!! Вот это сюрпрайз!!! – Пациент в инвалидном кресле дёрнулся как от удара электротоком. – Да она шалунья! Затейница! Пустите меня к ней! Оторвусь по полной!
Пациент непристойно бурно заворочался, каталка заходила ходуном, и он попытался рвануться к женщине из инвалидного кресла, но едва не вывалился на пол, от чего его спасли сноровистые действия медсестры и подоспевшего доктора, поскольку те уже привыкли к внезапным шалостям своего пациента.
- Маньяк…. – Пробормотал водитель и едва сдержался, чтобы не усмехнуться вслух.
Женщина обмякла, как будто в ней сломалось что-то закалённое и конструктивно важное, спрятала лицо, надрывно вздрогнула и безудержно громко, обильно и выразительно зарыдала.
Вдруг взбалмошно встрепенулась, нервозно сконцентрировалась и, сбиваясь с ритма, заговорила:
- Антон, я верю в тебя! Я верю в нас. Наше спасение только в вере. Я верю…. Я ВЕРЮ!..
-Доктор, любые средства, любые траты, любые усилия! Обращайтесь ко мне хоть днём, хоть ночью. Я всё оплачу, чтобы вылечить этого человека. Все последние достижения, всё самое дорогое и совершенное….
И вновь глаза, переполненные скорбными слезами, в величественные небеса:
- Отец Небесный! Клянусь, я никого и никогда так не любила. И вряд-ли смогу полюбить впредь. За что такая мука?.. Молю тебя, ВЕРНИ МНЕ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА!!!..
- Какая неугомонная! Дайте я её забалую, чтоб она не ревела. Пустите!!! – вовсю визжал и вырывался к ней пациент: так буянить сможет не всякий здоровый.
- Катя, срочно – тизерцин! А вы – уходите немедленно, он может впасть в ступор, у него может открыться кровотечение! – вырвавшийся на свободу доктор отдавал чёткие, профессиональные распоряжения. Теперь это была его стихия, его хлеб.
- Почему он до сих пор не ходит? Почему у него не работает левая рука? Почему у него изо рта вечно течёт СЛ-Ю-Ю-ЮНА-А-А?
Самообладание покидало её на глазах, словно сейсмические волны женщину били трагические спазмы. Водитель снова подхватил её за талию и попытался увлечь прочь:
- Геля, давай возьмём тайм-аут. Айболиты без нас разберутся.
- Тёлка!!! Куда ты уходишь, тёлка?! Слышь ты, чахлый, не лапай мою тёлку!
- Вообще-то у него – паралич. Был полный, благодаря нашему вмешательству – теперь частичный. Он только месяц назад заговорил, только две недели назад стал самостоятельно…
Разумеется доктор, когда трындел эти оправдания, несколько отвлёкся. Чуточку ослабил контроль. И упустил нечто очень значительное….
И тут пациент выдал!!! Каким-то невероятно техничным и наглым броском нападающего в американском футболе прошмыгнул у него под локтём и, зацепившись единственной работоспособной рукой за его халат, швырнул своё парализованное тело далеко вперёд, вместе с повисшей на нём медсестрой и инвалидным креслом. От неожиданности, потеряв равновесие, доктор тоже упал.
Стало совсем нескучно….
- Сбежать от меня захотела, мандючка! Затрахаю до седьмого неба! Как белку в колесе!!! Иди ко мне, архангел!!! Забалую!!!
Он беспомощно корчился на полу, пытаясь использовать для повторного броска ослабевшую руку. В его единственный работоспособный глаз было лучше не смотреть.
- Немедленно уходите! Сколько можно предупреждать?! Я сейчас охрану позову! – истошно вопил барахтающийся в этой куче-мале доктор.
- Тизерцина… У меня нет с собой тизерцина! – срывалась на ультравысокие тона медсестра.
- Геля! Геля…. – тормошил женщину водитель.- Тут полный пипец! Пора нам сваливать.
Из женщины на глазах уходила жизненная энергия, она слабела до полной апатии и обморочного безразличия. У неё подкосились ноги, она покачнулась.
- Я никогда не забуду тебя, Окунь…. Прощай, Антон…. Прошу тебя, найди меня в другой жизни. Я буду ждать встречи с тобой….
И она бы упала. И она бы выключилась. Водитель вновь как раз вовремя подхватил её за талию, аккуратно повесил на руку и поволок прочь по коридору.
- Катя, немедленно за тизерцином! А вы уходите с глаз долой! Приготовьте процедурную! Я сам всё исправлю! – вновь скандально раскомандовался доктор, пытаясь одновременно усадить пациента в кресло.
Больной вдруг начал неистово отбиваться, норовя зацепить доктора боковым в челюсть и продолжая кошмарно вопить:
- Пустите меня!!! Верните мне тёлку! Верните мне здоровье! Жизнь мне верните! ВЕРНИТЕ МНЕ ВСЁ, ЧТО Я ИЗ-ЗА ВАС ПОТЕРЯЛ!!!
Прощальную фразу он громко и жутко простонал одним предсмертным, зоологическим хрипом, который издаёт сильный, удачливый и ловкий хищник, сорвавшийся в ловчую яму с частоколом металлических прутьев на дне.
Рёв этот с готовностью подхватило расшалившееся от скуки и безделья дразнило-эхо. Бродячие собаки и птицы по всей округе сочувственно и тревожно замерли. Весь персонал больницы и все её обитатели взволнованно вздрогнули.
…………
На улице водитель бережно запихивал женщину в снежно-белый лимузин. Она послушно и поддатливо слушалась, будто манекен из магазинной витрины. На лице её была написана полная отвлечённость и прострация.
- ВЕРНИТЕ! ВСЁ ВЕРНИТЕ! ВЫ МЕНЯ ПРЕДАЛИ!!!
Этот неистовый, паранойидальный вопль хорошо было слышно даже во дворе, в него была вложена такая энергия, такой нигилистический и свободолюбивый порыв, что даже бродячие псы поджимали хвосты и, нервозно заскулив, спешили ретироваться.
Женщина вдруг решительно и властно упёрлась: толчком отстранилась от водителя и обернулась на окна, сквозь которые рвался на свободу этот оглашенный рёв. В глазах её вместе со слезами была надежда и вера:
- В другой жизни…. Клянусь! Непременно…. У нас будет это ещё раз. Я найду тебя! В любой другой жизни, в любом обличии... А сейчас, прости….
- КТО?! КТО МЕНЯ ПРЕДАЛ?!
- Геля, едем, иначе я за себя не ручаюсь, - сжал чугунные кулаки водитель.
- ТЁЛКА! ЗАЧЕМ ТЫ ПРИХОДИЛА, ТЁЛКА?! ВЕРНИТЕ! ВЕРНИТЕ!!!
С подоконников и балконов частной клиники испуганно вспорхнули стайки воробьев, а с крыши тяжело спикировала жирная, матёрая ворона. Дрогнули заиндевевшие ветви деревьев и, с них лёгкой, элегической дымкой осыпалась кристаллическая, снежная пыль. Сегодня на улице было морозно.
- ВЕРНИТЕ!!! ВЕРНИТЕ, ИЛИ Я САМ ВСЁ ВЕРНУ!!!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ПРИЗРАК ОБЩЕГО ДЕЛА.
В НАСТОЯЩЕМ:
Мя-а-а-а-А-А-АУ!!!
Здоровый и полноценный сон обывателя цепко удерживал его в своём царстве. До появления этих звуков…. Теперь всё как-то громко затрещало по швам, полезло белыми нитками и расползлось на лоскуты. Окунев стервозно переметнулся на спину, смешно дрыгнул левой ногой и замотал головой, разгоняя назойливое наваждение.
Ма-а-а-А-А-А-а-яу!!!
Этот гиперреальный, фантасмагоричный стон доносился с лестничной клетки. Пронзительная тональность сирены противовоздушной обороны, визг циркулярной пилы, предсмертный стон тяжелораненого, надрывный плач младенца или что-то демоническое. Словом, тут было не до сна!
Вэ-э-э-э-Э-Э-ЭУ!
И тут Окунев, словно вырвавшись из бездонного омута с мифическими чудовищами, безудержно проснулся. Истошно вздохнул полной грудью, вновь смешно дрыгнул правой ногой и тревожно вытаращился в чернильную темень вокруг… Часа три ночи. ТРИ ЧАСА НОЧИ! А завтра на работу!!! Так какого, спрашивается, лешего?…
Мэ-э-э-э-Э-Э-Э-ау!!!
Теперь стало искренне жутковато. Звуки действовали именно на те участки мозга, в которых дремали первобытные инстинкты. Чудилось в них нечто очень кошмарное и сексуальное одновременно. Страдание и наслаждение на одной ноте. Ему это было до боли знакомо: он слышал эти дикие вопли и раньше. Где?..
Мя-я-я-я-А-А-А-А-ЯУ!!!
В голове что-то интеллигентно щелкнуло, будто сработало сетевое реле, микросхемы загудели, прогрелись, и он проснулся всем организмом. Нащупал взглядом потолок, хотел было смешно дрыгнуть обеими ногами, но вовремя сконцентрировался и заглушил помехи. Оперативно сориентировался во времени, в пространстве и в ощущениях…
Да ведь это – КОТЫ! Как-никак весна на дворе. Гон, течка, токовище, нерест, брачные игры. Зов природы! Свадебная пора.
Одно нервирует, почему они с этим инстинктом до сих пор не улеглись, ведь на дворе давно и полноценно – АВГУСТ МЕСЯЦ!
Ва-а-а-а-А-А-А-ау!!!
Но как поливают! Как ангажируют! Раз в год, но с какой фееричностью. Оторопь берёт! Вот бы у людей так: раз в год, но вдребезги.
Мандраж и волнение начали понемногу рассеиваться, он по привычке отнёсся ко всему иронически, и это позволило быстро расслабиться. Он не отказал себе в удовольствии смешно дрыгнуть ногами и уже хотел попробовать заснуть с этим пасторально-приторным выражением жизнерадостного табло…
Но в это мгновение – ОЩУТИЛ.… Не услышал, не расчувствовал, а именно ощутил интуицией, как РЯДОМ В ТЕМНОТЕ ПЛАЧЕТ ЖЕНА. Полностью беззвучно, не претендуя на публичность, не рассчитывая на поддержку зевак, патологически упиваясь надрывом и тоской одиночества.
Полоснуло по нервам так, что он испуганно выпучил глаза в чернильную темень и совершенно не смешно дрыгнул ногами.
МЯ-Я-Я-Я-Э-Э-Э-ЭУ!!!
Коты на лестничной клетке будто осатанели: складывалось впечатление, что перед этим они только разогревались и уж теперь урежут по-настоящему. Он деликатно повернул голову к жене и пытливо посмотрел ей в затылок.
Сеанс одновременного плача. Кто кого? Вообще-то полагалось бы вмешаться, но по некоторому эмпирическому опыту Окунев знал, что сие может спровоцировать на большее. Термоядерный синтез, абсолютно неконтролируемый процесс. Многим рискуешь. Женщины – непредсказуемы.
С недавних пор это превратилось в некоторый церемониал: в нечто очень специфическое и эзотерическое. В сверхпонятийное и сверхутончённое действо. Катарсис, бля!..
Он отвернулся и преднамеренно громко вздохнул. Он великолепно понимал, кто является виновником этих слёз, и его не распирала гордость от выпавшей чести. Он вдруг едва сдержался! Для этого ему потребовалось скрипнуть зубами и стиснуть одеяло в кулаках….
В мозгу что-то сокрушительно лопнуло и болезненно хрустнуло! Он едва не сорвался, чтобы в унисон с котами на площадке, подражая их мерзкому вытью, не заблажить с ними в унисон эту безнравственно дикую песнь плоти, не вложиться до хрипа в этот зооэстетический стон, где немыслимо смикшировалась любовь и ненависть одновременно.
Вместо этого он отчаянно сжал кулаки ещё крепче и мучительно вспотел. Не доводи до предела!
Сколько их уже было?! И сколько ещё предстоит?! Эти ночные сеансы иступлённых истерик транслируются пугающе часто. А что если они приносят ей патологическое наслаждение? Как выдавливание фурункула или расчёсывание флегмоны? Или сей трагифарс рассчитан только на точечный удар по его психике?
Тогда – цель уничтожена! Испепелена огнемётом под оголтелый рёв распираемого половой яростью мартовского кота. Инсталляция в замкнутом пространстве достала. Перформанс прокатил!.. Радуйся, незабвенная.
Я рыдаю вместе с тобой.
И слёзы мои искренни.
А ВЕДЬ ЕЩЁ СОВСЕМ НЕДАВНО….
…………
В ПРОШЛОМ:
Как всё феерично начиналось! Как ликовало, как опьянительно кружилось, хореографично сливалось в пары, ритмично билось в экзальтации и брызжало эйфорией красок. Короче – плющило!
Вальс Цветов! Оранжерея чувств! Карнавал камелий!.. И ведь у них по-настоящему была – ЛЮБОВЬ. И пусть яйцеголовые закомплесованные циники язвительно утверждают, что любовь – чистой воды биохимия. Пусть!.. Глубоко обделило того, кто в этой биохимии не поучаствовал, кто не был вовлечён в этот романтический и остросюжетный синтез, кому не обломилось. Можешь считать, что на это эпохальное шоу билетики тебе достались в самый аппендикс. Все эти взлеты и падения, уходы и приходы, встречи и расставания, скандалы и поцелуи…. Ноют старые раны….
Раны….
У них действительно был Золотой Сон. Они прожили в нём как дети Эдема почти два года. Есть такая мудрая мысль, будто самая страшная кара небес – это потеря разума. Его нельзя лишаться ни при каких обстоятельствах! Иначе за любую алогичность и неадекватность придёться заплатить вполне материальными категориями. Здоровьем и нервами.
И, может быть, неоспоримо правы те, кто утверждает, что браки по любви не имеют право на существование. Что эти трансневротические альянсы противоречат метафизике естества и имманентному смыслу бытия. Не доводи любовь до ЗАГСа! Не хомутай её кольцом, фатой и подвенечным платьем. Меркантильный расчёт на первом месте…. И тогда эти феньки будут востребованы.
А еще антология предрассудков утверждает, будто непременным атрибутом любви должно быть - страдание. Кто не изводил себя истериками, не распалял страстями, тот можно сказать и не любил. Если ты предрасположен к мученичеству, садомазохизму и самоистязаниям, то ползут по спине ледяные мурашки. И сии термоядерные мыслищи назойливо вбивают в головы на самом высокохудожественном уровне. Пропиаривают….
Но у них ЭТО было! Нечто космическое, астральное, кинематографически захватывающее и будоражащее. Мятеж чувств. Гормональная революция. Феерия эмоций. Турбулентность!
Будто на рекламном постере очередного блокбастера они, романтично обнявшись, стояли на краю умопомрачительно бездонной пропасти, их сердца пафосно стучали в унисон, в головах в режиме нон-стоп стонала блюзовая серенада, над ними раскинулось непроницаемо черное небо, где надменным холодом сияли алмазы далёких звезд, и пропасть под ногами безрассудно звала, и запретно манила. Опять последовали мурашки по коже и почему-то некстати зачесалась левая пятка.
Но уже тогда…. Уже на той сказочной композиции, среди той эклектики вещей, тварей и людей, уже на том гуталинно-чёрном, величественном и незнакомом небе он не находил Путеводной Звезды. Не чувствовал нутром немого одобрения небес. Не видел перспектив и туманных намёков будущего. И может быть зря…. Может быть напрасно, он пять лет тому назад не повернул назад. Не стоило им жениться…. Наперекор Богам и Небесам. Не заручившись поддержкой недостижимых звёзд.
Мурашки по коже?.. Он трепетно прислушался к себе. Нет! Определённо – нет! На сей раз мурашек не последовало.
…………
НА РАБОТЕ:
Самые обмороженные это те, у кого дома живут домовые. Если всяческие контактёры, очевидцы посещений, путешественники во времени, колдуны, прорицатели и оракулы, как правило, люди частично вменяемые, то эти несут свою фикцию с больной головы на здоровую. Эмпирически подтверждённое профессиональное наблюдение. Хотя…. Окунев наконец-то оторвался от пристального изучения трещинки на потолке, ибо ему стало мерещиться, будто она увеличивается в размерах и в ней что-то склочно шевелится.
« Хотя, все они – ПСИХИ! И от общения с ними я сам скоро стану таким же психом! И мне в голову полезет разнузданная хрень про оборотней, упырей и вурдалаков! И я так же буду трахать мозги служивым людям, рассчитывая на понимание, сочувствие и соучастие. Хотя….» Окунев вновь оперативно отвлёкся.
Хотя несильно он уработался на этом поприще. Чай не на галерах и не на урановых рудниках. Главное – бриться и не спиться. Того и гляди, проскочит карьеру сделать на этом поприще.
Хотя…. Тьфу! Ну и похотливое же это словечко – «хотя». Характерный термин, всё у нас через «авось», «хотя» и под «а ну-ка!»…. Поскольку тема распахнулась неисчерпаемая и эмоционально близкая, Окунев в очередной раз отвлёкся.
И вернулся к реальности….
- Амалия Степановна, будьте внимательны, я вас неоднократно просил: не старайтесь смотреть в объектив. Вы не интервью журналистам даёте. Я снимаю наш разговор для внутреннего пользования, для дальнейшего анализа. Вам и самой неудобно туда-сюда головой крутить.
Дабы окончательно пресечь её поползновения Окунев радикально вправо отодвинул стул, на котором сидел, чтобы она не вертела головой и не норовила беседовать с объективом видеокамеры.
Из малинового ридикюля Амалии Степановны вновь был извлечён пузырёк с духами и вновь был сделан нервный ПШИК! в область декольте. Окунев затхло затаился и перестал дышать, поскольку от аромата этого в нём просыпались демоны и пузырились недобрые, раскольнические идейки. Амалия Степановна вновь продолжила:
- Итак, молодой человек…. Я ему уже неоднократно делала замечание: коли ты садишься есть со мною за один стол, то будь добр взять себе тарелку, налить в неё суп и питаться отдельно, поскольку негигиенично получается есть из одной посуды. И ВЫ ЗНАЕТЕ?!!!..
Окунев от неожиданности уронил ручку на пол! Зачем такие эмоции?!
- Он так обиделся! ОН ТАК ОБИДЕЛСЯ!!!
Окунев поспешно вмешался:
- Амалия Степановна, вы мне про это уже рассказывали вчера, сегодня мы с вами договорились побеседовать о том, как он пришёл к вам ночью. Вы же говорили, что у вас есть заявление по этому поводу. Давайте по порядку!
- Да, гражданин инспектор. ДА! Он пришёл ко мне ночью, я проснулась от внезапного прикосновения его густой, пепельно-серой шерсти, его огромные глаза зелёным огнём фосфоресцировали в темноте, он учащённо дышал и смотрел на меня, не мигая….
Окунев, не переставая демонстрировать обострённый интерес к этой нездоровой теме, ностальгически тоскливо посмотрел в окно. А за окном свирепствовал знойный и самовлюблённый август: как окрестили его синоптики и журналисты – парадоксально жаркий. Одурительные запахи сексуально раскрепощённого лета распространялись по помещению и будоражили на подвиги.
- И вот здесь, товарищ следователь я была вынуждена его ударить! Несильно, разве может ударить сильно слабая женщина в моём возрасте. На него моя пощечина не произвела никакого впечатления. Преодолев моё сопротивление, он заключил меня в объятия. Прижал к себе…. Я ЗАКРИЧАЛА!!!
Окунев едва сдержался, чтобы не вскрикнуть самому. Истерично вздрогнул и пугливо отвернулся от окна. Щас-то чего так орать?
Как пришпоренный Окунев зашуршал бумажками в распахнутой папочке под носом. Кем-кем она работала в школе?.. Учителем рисования? По совместительству – пения. Петь и рисовать целыми днями, крепкие нервы должны быть у человека. Незаконченное высшее. Почти четыре года как на пенсии. Замужем?.. Нет, замужем никогда не была и интуиция подсказывает, что вряд-ли когда будет. Дети?.. Нет детей. И не было никогда.
Не хотелось бы поспешно обобщать. Не хотелось бы кощунственно клепать ярлыки. Но…. Но от такой заморенной личной жизни крыша съедет у кого угодно.
Без мужа, без детей, на нищенскую зарплату русского учителя, на унизительно мизерную пенсию, в четырнадцатиметровой коммуналке, в компании наглого сиамского кота…. Взамен ускользнувшему женскому счастью и призрачности личной жизни. Клинический случай.
А если не сбрасывать со счетов, что пение и рисование – креативный род деятельности и действуют развивающее на способности к мистификации, то диагноз напрашивается сам собой. Проистекает логически.
- Товарищ уполномоченный, вы меня слушаете? Я сейчас начну говорить о самом важном.
Окунев предупредительно быстро вынырнул из папочки и с гротеском сопереживания на физиономии уставился на Амалию Степановну. А что? Она за годы педагогической деятельности привыкла видеть такие маски на лицах своих многочисленных учеников. Орднунг!
- Извините, отвлёкся, АНОмалия Степановна.
- Как вы выразились, молодой человек?
- Ой, простите! Я, кажется, оговорился…. Такая жарища. Действует угнетающе.
Всё пошло к тому, что она вновь занервничала! Вновь был востребован малиновый ридикюль, вновь нервозное копошение в поисках НЕЧТО и вновь…. ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!! Вновь была извлечена штучка, из которой она делала свой мерзкий ПШИК!!!
Маразматически остро Окунев вдруг почувствовал, что она его БЕСИТ.
- Не души, Аномалия Степанна.
- Вы что-то сказали?
Окунев трудолюбиво и громко откашлялся. Собрался…. Досчитал до десяти. Три раза сбился. Осклабился в каучуковой улыбке.
- Не ДУШИ – тесь, пожалуйста, АМАлия Степановна. И продолжайте по порядку.
- Да!.. Я отвлеклась. Ну, так вот…. Я пыталась кричать, товарищ оперативник! Я пыталась вырваться, но что-то сковало мне грудь, чугунная тяжесть в мышцах меня будто парализовала. А он тем временем продолжал меня обнимать и…. Целовать. От него исходил дурманящий запах, от которого у меня закружилась голова. А у меня никогда не кружится голова, несмотря на мой почтенный возраст. Старая закалка! Потом у меня участилось дыхание, и я стала задыхаться, хотя в своём возрасте совершенно не жалуюсь на сердце и одышку. Не то что нынешнее племя! Потом я почувствовала себя одинокой и беззащитной. Кричать я не могла, сил на борьбу не осталось, помощи ждать было неоткуда….
Отче наш! За что мне платят зарплату в этом «ящике»? За то, чтобы мелкий клерк вроде меня день ото дня привечал и эмпатировал всем городским сумасшедшим? Ведь они – реально! – психи. Не надо никаких анализов и обследований.
Вычурно внимательное личико Окунева окаменело. Глаза держали прицел, но осмысленность в них потухла, и взгляд провалился в себя. Амалия Степановна, терзая скрюченными пальцами, ридикюль взывала к истукану….
- Я несколько стесняюсь рассказывать о дальнейшем, молодой человек, но я полагаюсь на вашу тактичность.
Амалия Степановна пикантно зарделась, девственно потупилась и зыркнула на него сквозь толстенные линзы очков, за которыми исповедальным пафосом сияли увеличенные оптикой глаза. Видимо в вопросах проявления тактичности Окунев показался ей надёжным человеком. И посему она продолжила:
- Я вдруг поняла, что являюсь для него…. Объектом вожделения! Он продолжал меня целовать, и я чувствовала его весьма откровенные прикосновения. Я ощутила сильнейшую энергию, исходившую от его разгорячённого тела. Терпкие запахи от его шерсти усиливались, я была на грани обморока, я не в силах была сопротивляться и бороться с таким вероломством….
Шестьдесят восемь лет…. Климакс в самой лютой и застарелой стадии. Уж ангелы с небес поют печальный реквием.
«Объект вожделения» неврастенически потрепал верхнюю пуговичку на вылинявшей кофточке, и трогательно потупившись в пол, перешёл на исповедальный шёпот:
- ОН БЫЛ СО МНОЮ….
Заслуженная пенсионерка, учительница рисования и пения в одном флаконе, потупила взор на абстрактный узор линолеума и порочно покраснела.
«А куда я положил? А куда я засунул?»…. Окунев возбуждённо засуетился, пытаясь отыскать свой сотовый телефон. С силой рванул верхний ящик письменного стола. Прозвучало оглушительно.
- Ой, Боженьки! – апоплексично дёрнулась Амалия Степановна и заозиралась, - А я уж было подумала, что он меня и здесь достал.
- Где?! Кто?! – Окунев озарено заулыбался, поскольку вспомнил, что не доставал телефон из папки.
- Мой домовой, он способен и не на такое.
- Это я уже понял из вашего рассказа. Я весь внимание: что же произошло на сей раз?
Амалия вновь замялась и взяла протяжную паузу. Окуневу этого с лихвой хватило, чтобы переключиться на другие мысли.
«И ведь весь этот маразм! Всю эту клюкву развесистую! Весь этот урдалачный бред! Сначала проанализировать вместе с психологом. Потом дождаться заключения эксперта. Потом навалять многостраничный, пунктуальный отчёт. Дождаться отказной резолюции от Генерала и уж потом – в архив, на вечную память. ДОЛЖНОСТНАЯ ИНСТРУКЦИЯ!
Господи, на что мне приходиться тратить самые продуктивные и полноценные годы жизни?»
- Товарищ оперативник, у нас был КОНТАКТ.
Окунев витал довольно далеко:
- Как вам угодно…. Я к терминам не цепляюсь. Расскажите мне поподробнее, что же с вами произошло в тот день?
- Я не совсем готова обсуждать это подробно…. С мужчиной. Я чувствую себя неловко. Минуточку, молодой человек, а ваш домовой какого цвета?
Палата номер шесть. Окунев несдержанно поморщился. Почему-то ассоциативно мелькнуло перед глазами синее белье на жене, и он почему-то алогично ляпнул:
- Синий. Наверное….
- Неожиданный цвет. Экзотический
В её тоне сквознуло что-то похожее на уважительность. Окунев не без гордости выпятил грудь.
- Августина…. Антонина…. АМАЛИЯ СТЕПАНОВНА! Мы общаемся с вами уже третий день. Вы мне стали очень дороги за это время. Другом, коллегой, родственной душой. Простите меня за невнимательность, расскажите мне об этом со всей подробностью ещё раз.
И перед глазами теперь гиперреально брызжал красками знойный, июльский пляж где-то в районе Золотых Песков. И закопченные загаром в топлес раскованные немки (Датчанки? Шведки? Финки?), широко раскинув руки, не менее широко раскинув ноги, призывно внимали живительным солнечным лучам. И мыслищи о Контакте были актуальны и востребованы.
- Антон Сергеевич!.. – она истошно громко всхлипнула, - неужели вы ничего не понимаете? Неужели вам требуются ещё какие-то слова и намеки? Какие-то чёрствые детали? Ведь я же жж-е-е-енщина…
Немок, датчанок и шведок смахнуло ураганом эмоций. Окунев молниеносно перешёл на ручное управление: ситуация набирала критическую массу – Амалия Степанна грозила исторгнуться истеричными слезами! Удариться в тяжкий стон по несостоявшемуся сексуальному Ренессансу.
- Анома… Амалия Степанна! – Окунев заёрзал так, что едва не протёр под собой обивку стула, - Уважаемая! Давайте разберёмся с деталями и подробностями. Давайте…
Поздно ставить клизьму обосравшемуся.
- МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК!!!
Окуневу показалось, что от этих децибел даже всколыхнуло волосы на голове.
- МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК!!! У вас либо не хватает профессионализма, либо элементарной мужской смелости называть вещи своими именами. Вырастили смену, называется.… У нас был – СЕКС! Я ЯСНО ВЫРАЖАЮСЬ?!
Ламца дрица гоп цаца! Купил коня, а у него – манда. Раба любви.… Из ковша на каменку не поддавать! Окунев с оккультным интересом посмотрел ей в глаза. Как оно после секса с домовым? Пульс?.. Давление?.. Сахар в крови?.. Метаболические процессы?.. В шестьдесят восемь-то лет?
- Амалия Степановна, не истолкуйте меня превратно. Это, прежде всего моя работа, здесь нет ничего личного и уж тем более соглядатайства. Я уважаю вашу личную жизнь, но сейчас вы должны рассказать мне об этом максимально подробно. Ваши чувства, ощущения, переживания…
- Переживания!!! – она всхлипнула так, что в унисон срезонировали оконные стекла, - Какие у меня могут быть переживания, если он после этого случая не показывается почти две недели? Получил своё и в кусты?! У всех мужчин так заведено?! Я этого так не оставлю. Найдите его! Найдите и привлеките, я сумею постоять за свою честь!
Именем тарабарского короля! Другая бы на её месте порадовалась. Сексуальное приключение в шестьдесят восемь-то лет…
Окунев вновь совсем некстати мерзко хмыкнул. Ага, найдите и привлеките. А вы потом ему лет пять консервы в Мордовию шлёте и на свиданки рвётесь. Неврастенички-стервы на пенсии.
- Амалия Степановна, насчёт чести и возмездия это не совсем ко мне. У меня другая специфика. Домового вашего мы, естественно, разыскивать будем. И если найдём.… Если он только нам попадётся…
Окунев вдруг ослепительно и кровожадно размечтался… Чучело в прихожей. Сушёные уши на память. Вместо глаз – пуговицы с халатика жены. Табличка на груди…
- ТАК!!! Превосходно! А к кому я могу обратиться с этим?!
За Амалией было не поспеть. Теперь она выступала в ипостаси суперсовременного оружия возмездия, этакая Немезида на пенсии. Одно из самых кошмарных порождений в живой природе – неврастеничка с засевшей в голове идеей фикс. Любого задолбит.
- Что это? – Окунев подобострастно посмотрел на листок бумаги, который она ультимативно положила на стол.
- Заявление… Заявление об изнасиловании. Прошу принять по всей форме и назначить расследование.
Гламур матерел. Перед тем как вчитаться Окунев красочно представил… Нафантазировал как в милиции предельно серьёзно составляют мохнатый фоторобот подозреваемого. Как помешают эту звероподобную морду в рубрике «Их разыскивают»… Как потом не менее значимо устраивают засаду на этого похотливого шалуна.
Вновь мерзко хмыкнул. Для пущей бредовости, попытался представить в какой, собственно, форме отымели Амалию. Впрочем, это уже проблемы милиции. Пускай привечают бабушку, пускай футболят, пускай ищут.
- Амалия Степановна, и с заявлением своим вы не по адресу. Вам нужно обращаться в ближайший райотдел милиции.
«Жертва насилия» колючим, иезуитским взглядом с безжалостными полосками зрачков кровожадно уставилась на Окунева. В разгар лета обдало лютым холодом.
- Будет-ли когда-нибудь в этой стране порядок?! Я знаю свои права! Я обратилась в компетентные органы. Я написала заявление по всей форме! Я могу и жалобу написать! Вы ещё столь молоды, а уже так бездушно себя ведёте. Разруха!!! Кругом падение нравов. Всё катиться в Преисподнюю.… Но есть Высший Суд.… И по делам каждого воздастся…
При упоминании об этой инстанции Окунев заледенел окончательно.
- Ам-м-мавлия Степанна, прошу вас, сядьте на своё место и успокойтесь!
- Послушайте вы, сухари чёрствые! Он нанёс мне душевную рану! Покой мой нарушил…
Покой? Вечный покой?.. Окунев вновь мерзко хмыкнул, после чего в голове сработало…
Щелк! Включилось реле защиты и предохранители. У Амалии пропал голос, исказились черты лица, и её завернуло на задний план. Он отвернулся к окну.
«Лав стори. Нераспатроненные чувства, постсексуальная агония и романтическая конвульсия – типичное коммунальное мыло. Еще чуточку креативной ботвы, безотчетного фрейдизма, генитальных подробностей и Амалии вполне можно валять на этом материалище книженцию. Допустим – «Ласки дьявола на 8-ой Советской». Пропрёт на Ура!
Ничего не понимаю.… А может мне кто-нибудь растолкует?
В нашем отделе – 28 штатных единиц. И он продолжает укрупняться! Под его титаническую деятельность отведено три этажа во вновь отстроенном административном здании. Ведётся архив, в котором скопилось десятки, -Сотни! – тысяч единиц хранения. В титанических и бесплодных (а я берусь утверждать, что бесплодных!) изысканиях задействованы учёные, инженеры, психологи и даже академики. На коммерческой или гонорарной основе. Видимых результатов – ноль. И, вероятнее всего, ноль – АБСОЛЮТНЫЙ!
А как ангажируется! Как позиционируется! «Отдел по феноменальным, паранормальным и аномальным проявлениям при ФСБ РФ по г. Санкт - Петербургу». Оторопь берёт. 14-ый отдел!
А главное – не возникает никаких вопросов о финансировании. Пусть не Дождь Золотой пролился, но зарплата по тарифной сетке – вовремя, новое оборудование – незамедлительно, шеф – на служебном «Лексусе» и график отпусков – железно. Халявная пастораль! И никто не омрачён нигилистическим поиском смысла и предназначения».
- Вы что, не слушаете меня, молодой человек? Куда вы вечно смотрите?
Щёлк! Щёлк! Щёлк!.. Только с третьего раза сработали предохранители. Окунев с приветливой улыбкой Дауна выразительно посмотрел на Амалию Степановну.
- Я вас очень внимательно слушаю.
- Молодой человек, вы полагаете, что такое может пройти для женщины незамеченным? Ошибаетесь! У меня есть некоторые подозрения. Я чувствую в себе что-то новое, незнакомое…
- Незнакомое? Поподробнее, Амалия Степановна.
- Молодой человек! Вам сколько лет?
- Двадцать девять.
- И вам в двадцать девять лет нужны какие-то подробности? Мне трудно общаться с вами… НЕУЖЕЛИ НЕЯСНО, ЧТО Я ОТ НЕГО ЗАБЕРЕМЕНЕЛА!!!
Окунев непроизвольно осклабился в счастливой ухмылке. С пополнением Вас, Амалия Степановна! Не лягушка, не квакушка, а неведома зверушка.
- Вы к врачу обращались или тест на беременность проводили?
- Вы издеваетесь? Такой позор! Как я могу пойти с ЭТИМ к врачу?
- Но ведь ко мне С ЭТИМ вы не постеснялись прийти.
- Что?! Что я слышу? Это неслыханное хамство! Хотела бы я посмотреть в глаза ваших педагогов. Я этого так не оставлю! Почти десять тысяч учеников.… Через мои руки…
Щёлк! Щёлк! Щёлк! Предохранители не срабатывали! Амалия стала большой и отвратительной, а Окунев почувствовал как критически горячеет затылок.
Амалию нахлобучивало всё пуще и пуще. Теперь она смахивала на очковую кобру, изготовившуюся к атаке. Беременные – публика раздражительная.
БЭНЦ! Бесцеремонно распахнулась входная дверь за спиной Амалии Степановны. От внезапности та истерично осеклась. Вздрогнула. Обернулась…
Кто это такой ретивый без стука?
- Окунь, курить пойдёшь?
В обрамлении дверного косяка Крушинин выглядел как геральдический портрет в аристократической галерее. Всегда с иголочки одет, всегда не спрашивает разрешения, никогда не стучится и никогда не стучит. Деликатно не хамит в лобовую и завсегда ведёт себя по-хамски. Эклектичная натура. Упорный как понос. Настойчивый как насморк. Нравится женщинам.
- Я вижу у тебя надолго, - обмяк Крушинин, напоровшись на выразительный взгляд Амалии Степановны.
Дверь за ним тихо и тактично затворилась. Они вновь остались один на один в зловещей тишине.
- Если вы не примите меры. Учтите… Я до Матвиенко дойду! До Путина! Я – заслуженный человек, ветеран труда…
ДЗЫНЬ! Спасительно невпопад и отрезвляюще громко на столе брякнул служебный телефон. Служебный!!! Окунев со значительным лицом потянулся к трубке:
- Алло! Окунев слушает.
- Окунев, ты не сильно занят? Через полчасика можешь ко мне заглянуть?
- Да! Да.… Немедленно буду, товарищ генерал!
- Я сколько раз просил тебя не называть меня «товарищ генерал»?
Мой генерал! Наш генерал. Еще никогда Окунев не был так счастлив, внимая низкотембральному басу своего шефа.
Сбитая с толку и с прицела Амалия Степановна коматозно осеклась и продолжала температурить в одиночестве.
- Буквально через пару минут. Немедленно буду!
- Чего это ты сегодня такой пылкий? На тебя не похоже…
- Да! Да! Приступаю к исполнению. Немедленно.
И Окунев, словно ручную гранату швырнул трубку телефона на место. Отважно и пафосно встал.
- Амалия Степановна, вы мне телефончик свой домашний оставляли?.. Оставляли. Значит, сегодня вечером созвонимся, и договоримся о встрече на завтра. А сейчас у меня очень срочная оперативная работа…
- Возмутительно! Мы встречаемся с вами уже третий раз. Все мои планы постоянно рушатся, я вынуждена подстраиваться под вас. Я жертвую своё личное время!..
«Вот и я не могу дождаться, когда тебе это прискучит. Я назначаю самое неудобное время – ты приходишь. Я не звоню в назначенный час – ты всё равно приходишь. Я опаздываю самым наглым образом – а ты всё равно ждёшь! Сегодня вечером я уеду в командировку на неделю – ты и туда за мной поедешь?! Ваша навязчивость, мягко говоря… КАК ТЕБЯ ОТШИТЬ?!!!»
- Ну нет! Я этого так не оставлю. Я заставлю вас меня уважать!
Он уважать себя заставил.… Когда не в шутку занемог…
- Это ваше право, - намекнув об этом, Окунев вдруг почувствовал невероятное облегчение.
На пороге Амалия Степановна театрально исторглась:
- Я буду жаловаться! В Москву!
- И это тоже ваше право.
…………
ШЕФ:
Остановившись пред дверью в вышестоящий кабинет, Окунев почему-то авантюрно припомнил: «Я от бабушки ушел»…
Мой Генерал… Семён Александрович Голуб. Среди своих и за глаза - Саныч, Дизель или Дутыш. Не свадебный и не театральный, а абсолютно настоящий, с орденами, регалиями, апломбом и гонором – Генерал. В комплекте прилагается бескомпромисный казарменный взгляд на состояние физики и метафизики, прорезаются замашки бывшего интенданта-прапорщика, мародёрское отношение к подчинённым и потрясающее воображение военная выправка.
А какова военная выправка в новейшей истории России? Правильно… Реформы в армии идут полным ходом. Сытое, налитое до румяной зрелости авторитетное мамонище, выпирающее из-под самого зоба, из-за чего его носителю приходиться ходить запрокинув назад плечи и руки, дабы не потерять центр тяжести и ненароком не упасть на свой курдюк. Раздувшийся от сезонной похоти городской голубь. Голуб….
И в целом – брутальный портрет воителя и стража: холодная голова под папаху невероятного размера, чистые руки – поскольку вся грязная работа выполняется чужими руками и горячее сердце, – которое как проклятое нагнетает кровь в самые укромные уголки этого стоящего на страже Родины стадвадцатикилограммового тела.
А сейчас потребуем тишины! Об этом можно только вполголоса. На уровне сплетен, слухов и домыслов. Из сих сбивчивых источников следует, что в коммунистическом прошлом Генерал каким-то образом был связан со шпиёнскими делами в отношении США. Только Тс-с! Строго между нами… Манхэттенский проект, космическая гонка, расцвет холодной войны. Что-то на уровне гостайны из тех времён, когда мы были «Империей Зла». Так нас архангелы из «Царства Божьего» называли. Потом были спецкомандировки во Вьетнам, потом в Афганистан, в другие «горячие» точки, потом что-то связанное с психотронным оружием. Шептались, будто Дизель одно время входил в охрану САМОГО…. Земля слухами полниться.
Словом, шеф как шеф. Типичный экземпляр: вес, положение, пропорции, размер головного мозга и окрас кожных покровов. Сейчас ведь считается продвинутым, чтобы во главе аналогичных контор стояло нечто дородное, заплывшее излишками жира, целлюлитное и диабетическое. Чтобы у вождя присутствовали бульдожьи брыли, глаза бойцовой собаки с красными белками, соответствующие интеллектуальные способности и характерный лексический набор. Это называется – Хватка… Словом откуда-то из босоного детства выплывает синонимичный образ бульдога Спайка, героя бессмертного эпоса «Том и Джерри».
Итак,… Объективная посылка из современных реалий: чем толще шеф, чем злее и зубастее, тем успешнее идут дела в конторе, где он поставлен рулить. Как-то исподволь сформировалась новая управленческая каста, неоидеал авангардного менеджмента, какая-то трансгенная хунта толстяков и толстушек. Худосочного невротика с холерическими замашками, беспробудно изуродованного гуманитарным образованием, отличившегося острым носом, который он привык совать в самые интимные места – никто и близко не подступит к хлебосольным святыням. Погуляй… И нагуляй! А то смотреть больно.
И вот ещё какая важная деталь. Голос!.. Разве способен этот дрищюга залётный произносить сии скрижальные, сакральные фразы:
НЕ ПОТЕРПЛЮ!
А ВАС ПОПРОШУ ОСТАТЬСЯ!
ЕЩЁ ВОПРОСЫ ЕСТЬ?!
КТО У НАС ЗДЕСЬ ГЛАВНЫЙ?!..
Чувствуете? Здесь нужен волчий управленческий талант. За этим таится подсознательный надрыв, длительный карьерный этап, на котором достался весь иезуитский набор: и унижения, и затёртое в сутолоке честолюбие, и залапанные идеалы, и сексуально раскованное вылизывание вышестоящей задницы. Карьерные тропы.
Принципы эти вбиты прямиком в костный мозг. Доведены до рефлекса. Врасплох шефа не застать ни на одном поприще. Даже в мелочах: он всегда застёгнут, всегда побрит, хронически трезв, и оперативно готов распердолить за любую оплошность. Он везде был и всё знает. Пендерецкого он читал, а на концерты Кафки ходил всей семьей.
И ещё шеф до сих пор по-мужски трогательно и ностальгически грустно любит всё связанное с Соединенными Штатами Америки. И нежность эта из него временами выделяется. В самых неожиданных выражениях.
Окунев плотно затворил за собой дверь и сделал несколько дипломатичных шагов навстречу восседающему за столом шефу.
- Вызывали?
Подражая иконе, сакрально воздел глаза в потолок, демонстрируя сопричастность и смирение.
Именно в этот момент Окунева вдруг пронзила апокалипсическая тоска, поскольку содержание предстоящей беседы он мог спрогнозировать наперёд:
А) Сколько вы у нас уже работаете?
Б) Наметились-ли какие-нибудь прорывы?
В) Не ищите оправданий, а лучше берите пример со своих более успешных коллег.
И далее по экспоненте, до разогрева и вплоть до апофеоза. До последних оваций и до последнего зрителя.
- Ты чего там на потолке нашел? – внезапной свежестью обдал Генерал.
Что-то хитовое… Окунев, нервно засуетившись, экстремально перекинулся с тоски на удивление и выпучился на Саныча.
- Простите. Отвлекся… Погода действует. Перепады давления. Трудно собраться и сконцентрироваться. Голова от жары болит.
- Ну ты присядь, дорогой, пока в обморок не упал.
ДОРОГОЙ… И здесь Окунев окончательно струхнул.
- Меня увольняют? На каком основании?
- Садись-садись!.. В ногах правды нет. Хороший ты парень, Окунев, давно к тебе присматриваюсь…
«КО МНЕ ПРИСМАТРИВАЮТСЯ!»
-… Выделяешься на общем фоне. Вижу, что ты жизнь по пустякам не транжиришь, в форме себя держишь, искусством интересуешься, политикой, кругозор постоянно расширяешь. Системе нужны такие люди…
«А ЗАЧЕМ? ГВОЗДИ ДЕЛАТЬ? ЭТО МЫ ПРОХОДИЛИ?»
- Семён Александрович, я никого не подсиживаю и ни на чьё место не претендую… Премии не лишайте… Пожалуйста.
- Окунев! Я от тебя любви не добиваюсь. Любовь на службе противоестественна и вредит делу, но и на принуждении я бы не хотел наши контакты выстраивать. Меня искренне волнует, чем забита твоя голова? Что в ней происходит?
«ТЫ УВЕРЕН, ЧТО ГОТОВ ЭТО УЗНАТЬ?»
- Опять рапорт писать заставите?
- Мама – Алабама, Окунев! Послушай и помолчи! Не мною сказано, что кадры решают всё. Нам на этом поприще остро необходимы молодые, напористые, нетипично мыслящие исполнители. А у тебя университет за плечами! И я буду настойчиво требовать, чтобы достигнутый уровень изысканий и исследований…
«МАМА – АЛАБАМА! УРОВЕНЬ ИЗЫСКАНИЙ! ВОТ ЭТА ВОЗНЯ И ЕСТЬ УРОВЕНЬ?»
- … Никогда не останавливаться на достигнутом. Технология широкого поиска узкого места. Оборудование закуплено высочайшего, мирового уровня, от нас ждут результатов, есть возможность вести самые тонкие исследования…
«ОН, СЛУЧАЕМ, НЕ ЛОПНЕТ ОТ ПАТЕТИКИ?»
- … Любую, самую неожиданную информацию перепроверять и согласовывать с экспертами. Четко отлаженная учётная дисциплина и неукоснительное соблюдение должностных инструкций. Лично испорчу карьеру тому, кто допустит утечку информации…
Дальнейшее навевало гнетущую тоску и, в принципе, было разжёвано и расталдычено тысячи раз.
Щёлк! Щёлк! Щёлк!
- Пока ты у меня на хорошем счету и претензий, по-большому счёту, у меня к тебе нет…
Реле исправно сработало и избавило мозг от перегрузки. Саныч остался в кадре, в цвете, в режиме реального времени, но без голоса. Он так выглядел лучше: не доставал и не нервировал. Самым оптимальным было его вообще вырубить, но не позволяла ДОЛЖНОСТНАЯ ИНСТРУКЦИЯ.
А с чего он сегодня такой вздрюченный?
Окунев чувствовал, что разгадка бродит где-то рядом. Осторожно протралил взглядом окрестности. Зацепился на лежащей перед Санычем брошюрой. Как-как?.. «Мотивация… Целеустановочная мотивация… Младшего и среднего… Пособие для …»
Всё моментально разъяснилось. Отодрать бы за уши фантазёров, которые эти убогие инструкции пишут. Ведь Дизель сейчас начитается, обмусолит до абсурда и потом будет эту утопию на живых людях воплощать. Вы в глаза ему посмотрите. У него ведь чувства юмора нет!
Окунев непокорно ухмыльнулся и мотнул головой. «Я ему больше подыгрывать не собираюсь. Пусть сильнее грянет буря!»
- Окунев. Окунев, Техас – Ишиас! Я с кем разговариваю, ты чего как глухарь на токовище?!
«То как зверь она завоет!»
- Как эта похабень достала…. – Мстительно пробормотал Окунев.
- Ты чего там бормочешь?
«То заплачет, как дитя».
Щёлк! Щёлк! Щёлк!
- Духотища какая у вас в кабинете… Нечего добавить, Семён Александрович, кондиционер бы вам сюда поставить. Осознаю плачевное положение вещей.
- Ты что хочешь этим сказать? Что я мирюсь с плачевным положением вещей?..
В наступившей следом патетической паузе Окунев боялся даже пошевельнуться…
- Как мне тяжело с тобой, Окунев, приходится. Вожусь, будто с дитём малым. Только что титьку не даю…
«Ещё бы не хватало титьку у тебя брать. Кабан перекормленный».
- Что у тебя по 8-ой Советской?
- Беременность… И заявление об изнасиловании.
- А беременность-то здесь при чём?
- Бабушка утверждает, будто бы она понесла от своего домового. Якобы она – жертва сексуального домогательства. Харрасмент.… Требует возмездия и настаивает на привлечении за изнасилование.
- Понятно… Монтана – Путана.
- Что понятно? Открываем царскую охоту на домового? Бабушке манок в зубы и на подсадку? Стрелки в засидке, псы наготове?
- Это что за тон, Окунев? Опять будем возвращаться к гнилой полемике? Я тебе сколько раз твердил про основные принципы поиска: широкий охват и мелкое сито. Понадобится, будешь у меня в выгребной яме сидеть по самые ноздри. В засидке… С манком… Усвоил?
- Семён Александрович, прастите, но вы нагибаете. Вы давите как бульдозер! Я противник того, чтобы привлекать в разработку откровенно девиативные случаи. Мы попусту транжирим время. Я уверен, что у большинства наших клиентов даже справка имеется и на учёте состоят, как положено! Их бредни не имеют ничего общего с нашей темой. Их нужно отбраковывать на самом элементарном уровне и не отвлекаться на их полоумные галлюцинации…
- Ишь ты, какой стремительный! А кто будет отбраковывать? У нас нет права на ошибку, мы вынуждены проверять и сопоставлять всю объективную картину. Частный феномен можно выделить только на фоне общей повторяемости.
«Да неужели такая проблема отличить нормального человека от махрового шизика или клинического имбицила?! Вы меня удивлять не перестаёте».
- Согласен!.. – Окунев вдруг растемпературился, - Но в такой нервозной компании мне сложно ориентироваться. Я начинаю психам эмпатировать, теряю чувство нормы и реальности. Все их глюки – заразны! Они эту деструкцию мне передают…
- Не сгущай краски, Окунев! Крушинин, Каверзнев, Понтыкин, Заслонов – все они несколько лет занимались первичной разработкой. Никто не свихнулся. Сейчас перешли на специализацию…
- На какую специализацию? Русалкам хвосты крутить? Водяного на воблера блеснить? Охотиться на рецепт вечной молодости?.. Может меня посвятят в происходящее? Волшебники страны БЗДОС…
Щёлк! Щёлк! Щёлк! Поздно! Да и не срабатывает!!!
- Окунев, я дерзость люблю.… Но не наглость. Я тебе уже делал замечание. Ты не забыл тот анекдот про замечания? Ты вынуждаешь меня делать второе… Рога пообломаю. Не в ту сторону тявкаешь.
«У МЕНЯ РОГА И Я ТЯВКАЮ…. ЧТО ЗА МОНСТР Я ПОСЛЕ ЭТОГО?!»
- Я только хотел…
- Хватит!!!.. Можешь идти заниматься делом. Пока я так хочу… И вот это захвати, чтоб у тебя времени поменьше на мастурбацию оставалось.
На стол последовали две дистрофичные папочки до боли знакомого происхождения.
- Что это? Кто на сей раз? – уныло поинтересовался Окунев.
- Вервольф и Посланник.
- Посланник? И кто его так далеко послал?
- А те, кому он таким же тоном дерзил.
- И откуда его к нам прибило?
- С Юпитера… - Саныч погладил складки на шее.
- Дальний путь.… Держу пари не заглядывая, что основные фигуранты этой папочки полуспившиеся неудачники, озверевшие от скуки пенсионеры и типы, состоящие на учёте в психдиспансере.
Саныч выложил на стол мясистые кулаки и лёг на столешницу пузом. Ядрёно налился кровью и заматерел:
- Окунев.… По бритве ходишь. Не морочь мне голову. Найди на складе бюст Дзержинского и ему морочь, это теперь твоё демократическое завоевание. Мне – не вздумай! Тебе тут деньги ПЛОТЮТ. Ты подо мной ходишь, в команде, в госбезопасности. Нос не высовывай, а то откусят по самую сявку. Свободен…
«Я СВОБОДЕН, СЛОВНО ПТИЦА В ОБЛАКАХ!»
Под звуки этого хитового шлягера Окунев едва эйфорично не взмыл под потолок. Он напоследок примирительно улыбнулся, громко вздохнул и, одухотворённо отвернувшись, направился к двери.
- Оклахома – Трахома…. Материалы кому оставил?!
В лирической тишине резанул ему вслед Саныч.
- Жара…. Проклятая жара. – Залепетал Окунев, возвращаясь за папкой.
- И с отчётом по 8-ой Советской не тяни!
Когда за Окуневым затворилась дверь Генерал с тягучим наслаждением, смакуя каждую букву процедил:
- Уппё-ёртый с-сучонок.
…………
Прихлопнув за собой дверь, Окунев с искренней любовью посмотрел на табличку и с невероятным наслаждением, смакуя каждую букву, процедил одними губами:
- С-совок абмароженный.
Замер, вслушиваясь в шорохи за спиной: услыхал его кто или нет?
…………
В генеральской приёмной Окунев ощутил неприятный зуд на спине, потом под лопаткой стало горячо и, наконец, ему почудилось, будто в этом месте стала плавиться рубашка. Он нервозно дёрнулся и обернулся.
Успел перехватить её кумулятивный, аннигилирующий взгляд. Милая Мила. Секретарша Саныча. Боевая подруга на передовых рубежах. Людмилочка. Люсенька!..
«Дорогая, вы мне таким взглядом дырку в спине прожжёте!»
- Людочка, а почему ты ТАК смотришь? – инфантильно залебезил Окунев: услыхала или нет она его финальную реплику?
Она посмотрела на него исподлобья и фыркнула. Брезгливо шмыгнула носиком и уткнулась в глянцевый журнал.
- Я в чём-то опять провинился? – Наивно повторился Окунев: она всегда не в настроении или только при встрече с ним?
- Отстань, не цепляйся, настроения нет.
С этого места Окунев возжелал более подробных объяснений.
- Что значит, «не цепляйся»?! Да у тебя такой взгляд, будто гиперболоид инженера Гарина. У меня рубашка дымится!
…Но Милая Мила уже потеряла к нему всякий интерес: она вновь уткнулась в пёстрый пустяковый билбоард и непроизвольно распахнула ротик от удовольствия. Окунев незамедлительно распсиховался.
«Ну, нет! Я не позволю! Я без последствий не дам! Я безнаказанно не оставлю! Я тебе сейчас пропишу… Я тебе сейчас выверну… Я… Сейчас…»
Окунев кровожадно посмотрел ей в темя, именно в ту точку, куда бил топором старушку-процентщицу Федя Раскольников. Неестественно вежливо уточнил:
- Люся, золотце, а за что ты меня так не любишь?
Золотце, не отрываясь от билбоарда и сморщив носик, будто от неприятного запаха, изрекла:
- Ты мне торт к чаю никогда не покупал.
- И это всё? – почти разочаровался Окунев. – Ваша любовь оценивается в банальный тортик? Так дёшево?
Люся перелистнула страницу и тактично попросила:
- Вали отсюда.
- Да!.. Дикие прихоти…. – Окунев зажевал и растерялся. – И что мне прикажете с этим делать?
- Валить отсюда. Я тебе приказываю.
Вновь погрузившись в билбоард, Люсенька невозмутимо перелестнула на другую страницу. Теперь уйти по-английски Окунев не смог бы даже за квартальную премию.
- Ага! – он нагло сунулся вслед за ней в журнал. – Ты опять читаешь этот светский бред? О чём пишут на сей раз? Пирсинг сосков? Секс на пляже? Как отшить любовника? Как правильно изменять с чужим мужем? Как сделать вечернее платье из одного скотча?
Она перестала билбордить. Вновь посмотрела на него с радиоактивным презрением. И вновь миролюбиво предложила.
- Вали отсюда, куда шёл.
- Люся, не читай этого. Ты погибнешь духовно, если будешь это читать. Хочешь, я тебе из дома принесу Лермонтова, Пушкина, Достоевского, Чехова…. ЧЕХОВА!
- А Баркова у тебя нет дома?
- Баркова нет.
- Ну и вали тогда отсюда, куда шёл.
…………
И он повалил. Ох, как он повалил! Окрылённый и эрегированный! Отдрюченный и взнузданный. Как бык на матадора, как аллигатор на добычу.
«Первым делом найти Крушинина и вызвать его на предельно откровенный разговор. А с кем ещё в этом террариуме можно потрындеть по душам? Кто сразу же не застучит и не продаст? Ну и обстановочка. Духота!..
Ей Богу, во всём происходящем таится какая-то махровая фальшь и вопиющая неестественность. Ну не может эта абсурдистская муть являться реальностью. Или я совершенно не понимаю этот мир.
Я задыхаюсь… Тупею! Сатанею! Я не могу собраться с мыслями. Бессмысленность калечит мне мозги и уродует психику. Гримасы формализма и бюрократизма. Совок жив! И более того: совок жив в ещё более уродливой и извращённой форме, чем ранее».
Импульсивно шагая по коридору, Окунев нетерпеливо предвкушал, как выплеснет накипевшее на Крушинина: тот поймёт, тот оценит и многому не даст переродиться в хронь и уйти в метастазы. Этот на смех не поднимет, собак не спустит и не продаст при случае. Крушинин – тактик. А ещё – он хам и циник. Квалифицированный, матёрый и блестяще образованный циник. Эстетически развитый хам, способный поддержать любую искусствоведческую тему, выражаясь при этом виртуозным матом. Гибрид этих антагонизмов обдаёт незабываемой свежестью и новизной.
А ещё… Надменная внешность стопроцентного арийца, язвительно-мародерский оскал, алмазный блеск в глазах закоренелого прагматика, пластичная мимика лицедея и оранжерейные манеры отпрыска аристократической фэмили. Сюрреалистичная фактура.
Окунев, не постучавшись, толкнул дверь в его кабинет. Если этот наглец к нему никогда не стучится, то почему к таким условностям должен прибегать он? Пусть отныне эти порывы заменят нам правила хорошего тона.
В кабинете Крушинина не оказалось. Пустота… Заряженный эмоциями на избыточность действия, Окунев по инерции дошагал до стола и только там дёргано остановился. Придирчиво вгляделся в обстановку, как будто Крушинин вздумал от него прятаться. По-прежнему – пусто… Окунев люто вздохнул и нетерпеливо покрутил головой. Впрочем, смысл происходящего от этого не изменился. Непроизвольно скосил глаза на монитор работающего компьютера…
Потрясающе узнаваемый интерьер в кадре! Вообще-то совать нос не в своё дело… Парадоксально знакомая фигура! А любопытной Варваре на базаре… «Па-а-азвольте, но эту багряную ряшку я ни с кем другим не спутаю!» Окунев заинтригованно сконцентрировался и впёрся тщательнее.
БЭ-БЭНЦ! Окунев слегка вздрогнул от нокаутирующего озарения. Экзальтированно вытаращился на экран. Непостижимо… Шутки шутками, но ЭТО в режиме реального времени!
КАРТИНКА С ВИДЕОГЛАЗКА ИЗ КАБИНЕТА ГЕНЕРАЛА!
Вот Генерал встал, сунулся в сейф, нарыл там какую-то папочку, бросил на стол. Кашлянул.… Кашлянул!!! Ляськи - Масяськи, здесь даже звук присутствует! Дом, с-сука, три. Генерал вновь кашлянул и отошёл к окну. Захватывающее кино.
Неверно покачнувшись, Окунев едва не присел на крушининский стул. Парализовано уставился на экран монитора. По всем параметрам – это ШПИОНАЖ…
В реалити-шоу «Кабинет шефа» хлопнула дверь и на пороге объявился Каверзнев. После делового рукопожатия они уселись за стол и заговорили. Можно было бы послушать…
Окунев ошпарено дёрнулся и отпрянул от экрана. «Кошкин дом! Кошкин дом! Загорелся Кошкин дом!» А ведь могут пришить… СОУЧАСТИЕ! Окунев вдруг интуитивно и остро осознал, что ему – ПОРА, он в этот момент совершенно бесконтрольно разволновался и совсем некстати вспотел. Да какое там «ПОРА»?! НОГИ!!! НОГИ ДЕЛАТЬ ОТСЮДА! ГЕТЬ! ГЕТЬ!!! Пока никто не застукал и не вложил. Дело серьёзней некуда! Он пружинистыми шагами метнулся к двери. Навынос!
В коридоре оперативно огляделся и, убедившись, что его демарш остался незамеченным, невозмутимо направился в сторону лестницы. «Ай да Крушинин, ай да папарацци!» Планы на будущее не менялись: он по-прежнему горел желанием побеседовать с Крушининым, только теперь он знал, что будет с ним намного осторожнее.
Какой, однако, гротеск! Генерал надрывается в борьбе за секретность, засел у всех в печёнках и проклевал весь мозг, охота на ведьм в полном разгаре, а Крушинин его рассматривает как на предметном стекле, отпрепарированного, голого и беззащитного. Кто у кого под колпаком? И опять же, ради чего тогда вся эта возня в духе шпионского триллера?
Если откровенно, то нет тяжелее участи, чем сохранять чужие секреты. Пойти на исповедь к Генералу?.. Окунев саркастически ухмыльнулся: сие по-русски называется – вломить, а чужие секреты в подобающем контексте называются – КОМПРОМАТ.
Теперь у него есть на Крушинина компромат. И что делать с этим оглушительно нагрянувшим счастьем он не имел ни малейшего представления. И следовало бы поторопиться с выбором, поскольку широко известно, что тому, кто на шухере, дают больше.
…………
И ВНОВЬ КОЛЛЕГИ:
Крушинина он нашёл во дворе. Тот спрятался в тень, дабы бесцеремонное жаркое солнце не истомляло жарой и, вызывающе развязно курил. Увидев Окунева, иронично и едко заулыбался.
- Будешь? – он радушно протянул Окуневу пачку.
- Сколько раз тебе говорить, что я бросил! – Стремительно разнервничался тот.
- Я только лишний раз проверить. Непокол… ебимость твоей воли…
Крушинин провоцирующе аппетитно затянулся и выпустил дым. Он, как обычно, пижонил, манерничал и высокомерил. Рисовался. Лицедействовал.… До самой пронзительной ноты. До нецензурщины.
Окуневу вдруг захотелось в открытую и напролом резануть ему вопросик о телемосте из генеральского кабинета. Его так раззадорило, что он даже открыл рот…
Однако! Чок – чок, зубы на замок! Губы на крючок, на шконку и молчок. Целее будешь, дурачок.
- Хоть ты не доставай, - вяло попросил Окунев.
- Опять ты меня оставляешь без сладкого.
Крушинина не меняет ни погода, ни обстоятельства, ни уровень Мирового Океана. Он всегда такой: брутальный трёп, беспонтовая софистика, гламурные закидоны и зоологические шуточки. Стоит на своём, как пирамиды египетские.
- Я могу с тобой пооткровенничать?
- Без сомнений! Секрет доверенный мне буду знать только я и весь город.
И еще… Крушинин большой корифей богемной фени, и тонкий ценитель креативной лексики. Очень стильно выражается, только пришпоривай.
- Хватит стебаться… Мне сейчас не до шуток. Меня от этого маразма уже пучит. Такой нездоровый климат, я скоро взорвусь. Помнишь, я тебе говорил…
- Всё помню, амиго! Спокойно, Окунёк, я тя лю! Ты себя ведешь очень нервно, нельзя же так себя вздрючивать. Ты думаешь, мне эта байда поперёк горла не стоит? Но ведь терпим и, мой долг тебя терпеть заставить! Ты для начала привыкни в этот формат укладываться, жить и творить в этом бардаке экзистенциальном. Нам ведь с тобой трудиться бок о бок, может быть, приспичит в разведку вместе ходить. Или в сауну с тёлками…. Нам нужны только уравновешенные и проверенные личности, поэтому спешно учись сосать как все остальные…
- Что делать? – Подозрительно вскинулся Окунев.
- СОСАТЬ, золотой ты мой! Ты не ослышался! Глазами чистыми на мир ты посмотри.… Все вокруг либо сосут, либо тянут. Таковы современные принципы построения кормовой пирамиды. Кто послабее – тот сосёт, а кто посильнее – тот уже, соответственно, ТЯНЕТ. Диалектика!.. на сём и держится наше экологическое равновесие.
- Соответственно, мы с тобой – сосём?
- Да! Увы, и да!.. По мелочам посасываем, янтарный ты мой. Как клопы постельные, как воши лобковые, как черви-сосальщики.… Но ты смотри вширь, и тебе откроются имманентные дали! Неужели ты до сих пор веришь, будто вся эта фраерская возня с менеджерскими понятками и административными выебонами направлена на достижение полноценного результата? Окстись…. Класть они хотели на результат! Если бы весь этот напряг был нацелен на результативность, то нас бы сейчас окружала такая технотронная цивилизация и такой уровень развития…. Мы ведь не тупые и не нищие. Мы просто привыкли пить с самого утра и, нам постоянно не везёт с менеджментом…. – Крушинин вновь крепко затянулся и стряхнул по ветру пепел. Свысока посмотрел на напряжённо замолчавшего Окунева. – Ты чего занемел? Лапшу снимаешь или форматируешь?
- Темп высокий, не поспеваю.
- Поднапрягись, камрад! Перехожу к частному. Взять нашу лавочку; дураку ясно, что мы здесь тривиально и результативно – ПАРИМ. Портками карасей черпаем, тюльку прогоняем.… Вот у тебя, конкретно, есть какие-то результаты? Поймал хоть одного инопланетянина? Или вампира?
- Вообще-то должностная инструкция категорически запрещает нам обсуждать вопросы, не подпадающие в компетенцию…
- Я тебя целу, сапфировый ты мой! Опасайтесь оборотней! Бдительность в этом зоопарке нам никогда не повредит. Бди и не бзди!.. Я сейчас слегка отвяжусь и по тылам прогуляюсь, а ты следи за моими мыслищами. Дизель – пассажир влиятельный, с заслуженным прошлым и на хорошем счету у правильных дядек. Мастодонт.… Такому индюку протухнуть без темы не дадут. А поскольку тянуть требуется из какого-то федерального структурно организованного пузыря, вот под него и наворотили сие чудо – наш 14-ый отдельчик. Вникаешь в замысел? Все привилегии этой затеи налицо; тут тебе и бюджетное финансирование, и научная подоплёка, и регалии, и погоны, и видимость научной деятельности, только результат тут ни при чём. Пшик! ЧПОК! Все мы служим иллюзии. Нагоняем большой, пустой и наглый ЧПОК! И ты тоже присоединяйся, амиго.… Пшикать и чпокать.
Крушинин снова затянулся и развязно осклабился.
- В мозгу не укладывается…
- Бриллиантовый ты мой! Неужели это какое-то изнурительное умственное упражнение? Мы все ломаем комедию! Трёхгрошовую оперу! Причем должностной инструкцией обязаны делать это с максимальной отдачей. Абсолютное мерило всех ценностей – БАБОСЫ. Мы живем в мире бабосов. Мы – участники сего глобального уравнения; централизованно бабосы поступают на счета нашей конторы, в бухгалтерии их пилят на куски, куски эти кидают СВОИМ людям, СВОИ люди делятся объедками с шелупонью типа нас, за что в обмен мы им предоставляем режим секретности и видимость исполнительского рвения. Химера цветёт и пахнет, от иллюзии общего дела разит пафосом, Дизель матереет и бабосы… Халявная река бабосов. Ниагара!..
- Стас! Таким тоном.… Самым умным хочешь казаться?
- Почему казаться? Хочу всенародного признания этого факта.
На этом месте Окунев не сдержался и нервозно хихикнул. Когда Крушинин впадал в свой крамольный кураж, это смотрелось довольно комично.
- Не хочу верить, горько осознавать… - Забормотал Окунев.
- Целуй, если – «горько»! Осознавай и целуй взасос. Я тебе совет даю как старший товарищ, потому что я тебя лю. Либо тянуть, либо сосать, ты в команде, бриллиантовый! Другого не дано.
- Но-но, ветеран! Неужели ты меня намного старше? Тебе сколько?
- Тридцать, с-сука, четыре.
- Всего-то на пять лет. Не фатально…
- Окунь, я тебе благодарен. Я подумал, что ты щас резанешь какую-нибудь залапанную пошлость про «возраст Христа», кризис среднего возраста. Я тя лю! Молодец, что избавил.
Дерзким щелчком Крушинин отправил окурок в урну по навесной траектории. Не скрыл удовольствия от того, что попал. Вот теперь он откровенно расшалился.
- Вернёмся к нашим баранам? – обдал банальностью Окунев.
- Да почему тебя всё к баранам тянет, сапфировый ты мой?! Как мне тебе ещё глаза на мир открыть? Ты – паразит. Ты работаешь в команде таких же паразитов, поэтому научись мыслить как паразит, и чтоб никакой бараниной здесь не воняло категорически! Ищи местечко, где можно зашкериться и без проблем присосаться. Золотое руно. Понял?!
- Врубаюсь.… Таким как ты, наверное, комфортно на белом свете живётся.
- Ты думаешь, я стану на тебя обижаться? Замучаешься…. Не будь овцой. Я могу тебя просто оставить с твоими баранами. Окунь, кончились нигилистические метания! Пришла хана созидательному зуду и чесотке конструктивизма. Больно осознавать, но париться над сотворением чего-то трехмерного, осязаемого, значимого и полезного не хочет никто. Все ищут окольные тропы к Бабосам, все увлечены лишь финансовой виртуальностью: Мы виртуально трудимся, Они виртуально платят, Мы предоставляем виртуальные плоды трудов наших, Они изображают виртуальную заботу о будущем, человеке и государстве. Так и дурим друг друга. Только Бабосы не теряют реальности в этой призрачной утопии.… Или антиутопии? Вечно путаюсь с этим определением.
- Мне кажется, мы от нашей конкретики куда-то далеко забрались.
- Я тя умоля, Золотой ты мой! Куды конкретнее?! Нет тут никакого квантового дуализма бытия. Всё пошло и примитивно. Ты тупо строчишь свои бредовые отчёты. МЫ ВСЕ ТУПО СТРОЧИМ ЭТИ БРЕДОВЫЕ ОТЧЁТЫ! Ни один проверяющий, ни один дикий клерк наши опусы читать никогда не будет. НА ЭТОМ ВЕСЬ РАСЧЁТ И ВЫСТРОЕН! Мы этой шизятиной забиваем архив, высасываем из пальца ещё более извращенные сюжеты, периодически эти обмылки подкидываем в прессу и на телевидение. Когда пузырь лопается, энергично кидаемся на поиски новой байды.… А бабосы всё это время капают непрерывно. Пшик цветёт и пахнет, Чпок выдаётся за гостайну, Дизель гарцует на белом коне, архив пухнет, проверяющие довольны, выслуга лет идёт, звания присваиваются… Куды ещё проще?!
- Разносторонность этого мира не перестаёт меня удивлять.
- Бриллиантовый ты мой, по этому же поводу ещё Аристотель прохаживался. Старик утверждал, что способность удивляться – главный навык постигать мир.
- Не умничай, от нашей темы уводит.
- Не буду, если эти пошлости режут ваш ультраэстетический слух.
- Стас, мне кажется, эта тема назрела… ты ведь здесь гораздо больше моего работаешь. Скажи… у тебя за всё время твоей практики, были какие-нибудь реальные зацепки? Ты выходил хоть раз на феномен?
Не поспешил-ли он? Не засуетился? Окунев деликатно затих и аккуратно замер.
И здесь на лице Крушинина появилась отталкивающая, высокомерная, мефистофелевская ухмылка. В эпицентре раскаленного лета вдруг ощутимо обдало холодком.
- Алмазный ты мой, ты меня удивля… Нам об том запрещает трындеть должностная инструкция. Или ты запамятовал?
- Ну, я. … Подумал…
- Что? Что-что?! Ты наконец-то начал думать? Неужели мои наставления приносят плоды желанные?
- Стас, перестань стебаться. Я думал…
- Что?! ОН ОПЯТЬ ПОДУМАЛ!!!
Настроение у Крушинина вдруг стало – феерия! В таком состоянии с ним ничего серьезного лучше было не обсуждать. К подобным перепадам в общении с ним требовалось просто привыкнуть. Примириться.
- Ладно, пойду я.… Работать.
- Работать? – У Крушинина удивлённо вытянулось лицо, и округлились глаза. – Ну и молодёжь пошла. Учил-учил сосать, а он опять про работу. Какой ты всё-таки нудный.
Вот и пообщались.
…………
В вагоне метрополитена было прохладно, почему-то немноголюдно и, вопреки всему, спокойно. Наличествовали даже свободные места, что впрочем, искренне понятно, поскольку все полноценные люди в такую погоду либо млеют на даче, либо оттягиваются за городом. Речь идёт о действительно полноценных людях! Воспользовавшись оказией, Окунев облегчённо примостился на соседнюю лавку и окрылено уставился в потолок.
«Осторожно, двери закрываются!» Поезд чавкнул дверьми и трудолюбиво помчался в тоннель.
Далековато ему приходится ездить на работу: сорок минут – в один конец, сорок – в другой, в итоге – полтора часа из жизни псу под хвост. Прелести мегаполиса. Намного логичней было бы разменять квартиру поближе к работе, но.… Ох, уж это многозначительное «но» с прононсом и чувством собственной несостоятельности. На лице Окунева появилось классически русское выражение испорченности жилищным вопросом.
Поскольку думать об этом сейчас не хотелось, Окунев усилием воли отвлёкся и посмотрел в пол…
Впрочем, а ради чего затевать эту возню с переездом, если его, того и гляди, вышибут с работы за столь плачевную результативность? Может быть, он сам надорвётся, и сойдёт с дистанции, ибо сколь долго можно выдерживать нравственно извращённую роль высокооплачиваемого бездельника? Лишите человека возможности воочию осязать плоды трудов своих, и он съедет с катушек, так как мозг его непременно пойдёт в отказ и начнёт пробуксовывать. Пытка бездельем, еще в Китае придумана.
И куды податься потом, к какому клану и ордену примкнуть, если вышибут на самом деле? Перед глазами, как калейдоскоп кадров в клипе, замелькало багряное, апоплексически созревшее от яри лицо Дизеля, который облаивал матом, словно пёс бойцовой породы на строгом ошейнике… Окунев содрогнулся: охранником или на стройку?
И там и там дополна антагонистических сложностей: в охране платят столь прискорбно мало, что есть необоримый соблазн покуситься на охраняемое, а на стройке сейчас главный профессиональный навык – знание таджикского. Как всё в этом мире хронически запущено…
Окунев перестал смотреть в пол и потолок, чтобы посмотреть теперь направо. Всё вокруг чрезвычайно релятивистично и экзистенциально!
А как это? А хрен его знает! Вольное созерцание доказывает, что все приличные щёлки уже давно заасфальтированы, зашпаклёваны и засижены мухами. Тёплые места расхватаны, надёжно обороняются, стрельба открывается при малейшем поползновении, а постсоветская халява дотла разорена предшественниками. Великая Болтанка устаканилась, субстрат отстоялся по фракциям, колода растусовалась и роли на выпускном балу расхватаны. Отныне тёлки знают себе цену, прорвавшиеся в дамки пешки рвут кодекс и законы под себя, романтики – мрут, правила хорошего тона – мрут, порядочные люди – тоже мрут. Жильё – катастрофически дорожает, места на кладбище – феерически дорожают, рыночные принципы извратили до уродства, лютуют обнаглевшие монополии и нефтяное болото засасывает сё глубже. Дирижируют всем этим глобалисты и моральные уроды с Оксфордовскими дипломами в кармане, а мы все под этот реквием танцуем колченогий вальс. Переходный период! Голоцен…. Великое оледенение. Вслушайтесь в это слово – ГОЛО…. ЦЕН….
Вот только народ-то не совсем слепой и по бесноватой роскоши, лютующей вокруг, довольно точно прикидывает, СКОЛЬКО, ЧЕГО И КАК У НЕГО НАВОРОВАЛИ. В массах бурлят далеко не самые христианские тенденции. Копятся и матереют. Булькают.
Теперь Окунев посмотрел налево.… И всё равно деваться некуда! Остаётся и дальше осатанело тащить эту бурлацкую лямку, проклиная судьбу и некоторые очень высокопоставленные персоналии. Вытанцовывать этот пошловатый собачий вальс и с благодарной сямкой молиться на беспросветный маразм. Ведь именно за это раболепие его кормят вкусным с рук и не отпихивают от кормораздатчика. В этом мире царят сугубо прагматичные ценности: заплативший закажет и музыку, и позу, и прихоти, которые.… Тьфу ты, начинаю рассуждать как Крушинин. С кем поведёшься…
- Зайцу молвила медведица: «Разрешите присоседиться?»
В этот момент чавкнули двери поезда, состав натружено стал набирать обороты и Окунев равнодушно посмотрел на обратившегося к нему человека…
….Экзальтированно откинулся на валик, распрямив сгорбленную интеллектуальными рефлексиями спину! Это был – ШУТ!
ЧЁРНЫЙ ШУТ! Атласные, мистические переливы карнавального костюма паяца, готические остроносые ботинки с колокольчиками, скоморошная корона с бубенчиками. В овальном отверстии сияло бурно загримированное лицо, выражение которого очень трудно было определить как жизнерадостное и комичное: наглые глазки халявщика, стервятная улыбочка профессионального циника и пародоксально гротескная мимика пересмешника.
- Пришёл и говорю, веду себя вольготно,
Меня зовут Динь-Дон, спляшу сейчас охотно!
Есть у меня для Вас большой мешок чудес,
Хотел потрогать тайну, рукой в него залезь!
Театральным жестом Черный Шут брякнул под ноги Окуневу такой же атласно-чёрный мешок, тот слабохарактерно вздрогнул и ещё дальше отшатнулся. Осторожность, господа! А оно не заразно?!
А вы как думали? Или вы полагали, что жара плохо действует только на сердце, печень и домашних животных. Прискорбное заблуждение! Статистика свидетельствует, что в первую очередь от перегрева страдает мозг: вот перед вами практические результаты её аномального воздействия – ну какой нормальный, не свихнувшийся от жары человек, нарядится Чёрным Шутом и пойдёт чесать в метрополитене на выпивку? Санта – Клаус обдолбанный.
Почудилось, будто мешок под ногами невнятно вякнул и пошевельнулся. Только этого нам не хватало. А вдруг там?.. Окунев отшатнулся ещё дальше.
Чёрный шут козлоподобно подпрыгнул, конвульсивно дёрнулся в неповторимом по нелепости балетном антраша и, умудрившись выбить ногами агонизирующий степ, демонстративно громко завопил:
- Там где я, там скуки нет,
Там веселье через край,
Там немой заговорит,
А хромой гопак станцует!
- Прекрасные вирши. Я уже не скучаю.
Где-то очень глубоко Окунев разволновался, ибо он всегда волновался, когда сталкивался с бродячими психами и бойцовыми собаками без намордника. Аналитически заозирался по сторонам: ошарашено отметил, что никто в вагоне не обращает на это зрелище абсолютно никакого внимания. То есть психами в этом городе уже никого не удивить.
И тут Окунева озарило! Блошиные распродажи в метро! Ручки, фломастеры, карты звездного неба, базы данных. Что на сей раз? Креативный подход,
почти перформанс, при виде такого продавца с перепугу и кирпич прикупишь, как в незабвенном анекдоте.
Шут дрыгнулся, словно чёрт из табакерки, вновь отморозил какое-то па-де-де с пафосным взмахом руками и непристойно громко завопил:
- Пришёл и говорю:
Всю ночь страдал,
Оттачивая номер,
Я душу дьяволу продам,
Чтоб в смехе зритель помер!
Окунев отшатнулся и безвольно приоткрыл рот, шут навис над ним вопросительным знаком, вновь паранойидально дёрнулся в духе а ля Волочкова и самодовольно заскромничал:
- Ну, как? Нравиться? Сам сочинил!
- Цепляет… Пронзительно. В лицо не дыши, а то я нервничаю. – Окунев деликатно отстранился.
И он вновь огляделся. Не покидало какое-то расплывчатое и странное ощущение, что всё происходящее вокруг никого не касается, как будто они находятся в какой-то крохотной замкнутой системе, в которой своё время, свои физические законы и система координат. Поезд, несущийся в тёмном тоннеле, никак не мешал им своим лязгом и грохотом и никто из пассажиров упорно не обращал на них внимания. Труднообъяснимое и диковатое впечатление. Нонсенс!
-Ик!.. Ик!.. Ик!.. Простите… Ик! Возмутительно. Ик!.. Непростительно. – Шута вдруг пробило на безудержную икоту.
Мимолётно сконфузившись, Шут виновато заозирался по сторонам, его прилипчивый взгляд зацепился за пожилую респектабельную пару, сидевшую справа. Шут гнусно завопил от безудержной радости:
- Икота-Икота, уйди на Федота!
Тот, на кого пал его выбор…. Холёный мордатый пассажир. Такие сайки бывают у чиновников, адвокатов и других классово чуждых элементов. Всё началось незамедлительно…. Он глупо выпучил глаза как надувная кукла в сексшопе и непристойно громко икнул.
- Федя, что с тобой, папенька?! – переполошилась не менее ухоженная матрона, сидевшая рядом, лощёный экстерьер которой ассоциировался для Окунева с болонкой-медалисткой.
- Видал?! И не на такое способен! Талантище! – возгордившийся Чёрный Шут блеснул самоуверенным глянцем в глазах. На атласе его костюма забликовали мистические всполохи.
В наступившей после этого паузе он вызывающе дерзко рыгнул, и нимало не сконфузившись, прикрикнул на ухоженную матрону-болонку:
- Сударыня!.. Я бы настойчиво попросил! Вас ведь предупреждали, что от этой диеты будет пучить.
Даже под толстым слоем пудры стало видно, как лицо «сударыни» пошло красными, невротичными пятнами.
- Ик!.. Ик!.. Ик!.. – продолжал надрываться её папик.
Дама, в очередной раз невоздержанно даванула, и нестерпимо побагровев, обхватила руками, пальцы которых были унизаны золотыми перстнями, пылающие пожаром стыда щёки. На всю эту буффонаду по-прежнему никто не обращал внимания.
- Не ходи на стрелку. – Между тем таинственно шепнул Окуневу Шут.
- На какую стрелку?
- На стрелку Васильевского острова. – Шут пнул ногой мешок и, подражая шпрехшталмейстеру цирка, сенсационно заорал, - хочешь испытать свою судьбу? Заглянуть в будущее? Сунь сюда руку! А лучше – ГОЛОВУ!!!
В этот момент Окунева осенило:
- Слушай, ты меня, очевидно, с кем-то попутал? Здесь тебя подсадной должен был дожидаться?
Ни капли не сконфузившись, Шут прогнусавил себе в нос:
- И заносит меня, и заносит меня,
Я славной компании рад,
Любите меня, целуйте меня
Подставлю я с радостью…
В этом месте Шут как-то мимолётно взгрустнул и потерял интерес к дальнейшему. Припадочно задумался:
- Ну, чем тебя ещё развеселить?
- Побереги себя. – Успел предложить Окунев.
- Оп! Алле оп!!! – вновь истошно завопил Шут.
Он запрокинул голову далеко назад, гуттаперчиво изогнулся, демонстративно встряхнул бубенчиками и начал.… Выдувать изо рта колоссальный мыльный пузырь! Пузырь разбухал, наливался до невероятных размеров, переливчато дрожал и маслянисто вибрировал радужными красками. Раздувшись до невероятных размеров, он тяжело лёг на пол, где продолжал увеличиваться. Вопреки всем физическим представлениям почему-то не лопался.
«Осторожно, двери закрываются!» В вагон заскочил потрёпанный жизнью и алиментами после двух разводов кто-то носатый и целеустремлённый. Осмотрелся в поисках свободного места и энергично прошагал.… Сначала через непристойно огромный пузырь. Потом.… Мимо раскоряченного в проходе Чёрного Шута, умудрившись не создать помех ни тому, ни другому. В жутковатой тишине, как будто выдержанной специально для этого номера, шлепнулся на диван по правую руку и уткнулся в свежую газету. Мать честная! Да их тут целая грядка! Любого разведут.
И только после этого пузырь неохотно лопнул. Шут триумфально посмотрел на оцепеневшего Окунева, в своей шокирующей манере гротескно опечалился лицом и сдвинул чайкой брови:
- За ограждения не заходить! Зверей не кормить! Требуйте отстоя пены! Анализы – только в чистой посуде!
- Ты чересчур не надрывайся, мне всё равно платить за ваши фокусы нечем. Человек я не богатый… - попытался отбиться Окунев.
- Ты меня оскорбляешь. А я бы попросил меня не оскар – с-сука! – блять! Я - свободный художник! Джентльмен духа. Последний из могикан. Я работаю за остатки пира и пеньковую веревку, на которой вешают таких как я служителей сарказма. И за овации.… Кстати, аплодисменты?! Не слышу?!
Окунев юродиво улыбаясь, затюкано шлёпнул в ладоши пару раз. Таким приставучим может быть только лохотронщик.
- А хочешь?.. Исключительно для тебя! Я сейчас ракету покажу.
Отказаться Окунев не успел, Шут широко расставил ноги, раскорячился в форме морской звезды, выдержал душераздирающую паузу и.… Выхлестнул изо рта длиннющий язык пламени!
- Ик!.. Ик!.. Ик!.. – продолжал навязчиво икать холёный.
Окунев пытливо заёрзал и поискал глазами, с кем бы поделиться впечатлениями по поводу. Потрясающе! На них по-прежнему никто не обращал никакого внимания. Неужели весь вагон с ними в доле?
- Ну, как?! – обдал несдержанными эмоциями шут.
- Блеск! – Окунев был предельно откровенен, - жаль я курить бросил, а то знакомство с человеком-зажигалкой мне было бы кстати.
- Трам-там-та-ра-ра-рам-там-трам-там-та-ра-ра-рам-там…- кичливо кривляясь в аритмичном танце-пародии, Чёрный Шут загнусавил цирковой марш.
- Чего ты хочешь?
- Хочешь скачать эту мелодию?!
- И ради этого весь балаган?
- А заполучить портрет любимого исполнителя? – Шут напрягся столбом и изобразил руками абрис рамки.
- А когда ты успел стать любимым? – Окунев ощутил, как крепнет, и становиться негибким от раздражения.
- А подключиться к нашему оператору мегасотовой связи? Примкнуть к большой и дружной компании энергичных пользователей? У меня с собой призы и бонусы! – Шут остервенело пнул мешок.
Ах, вот оно что! Вот и развеялся туман. От провайдеров сотовой связи еще и не таких пиар-акций можно дождаться. У них ведь шальных денег до чёртиков – как-никак в России самая дорогая связь в мире, рынок новый, дикий и неосвоенный, завоёвывается посредством монопольного сговора, поэтому деньгами, высосанными из народа можно швыряться не думая. Компрадорский капитализм.
- Я уже примкнул, так что напрасно усердствуешь.
- А в мешок с сюрпризами не хочешь заглянуть?
- Слушай ты, сатир, ты вынуждаешь меня срываться. Кончай балаган! - Окуневу вдруг захотелось тишины, а когда ему этого хотелось, он привык добиваться её любыми средствами.
- К чему все эти громкие, помпезные слова?
Как легкомысленно от них кружиться голова,
И может, правда нам для жизни не нужна,
Для восприятий нам иллюзия важна.
Шут нехорошо помолчал, изучая реакцию Окунева, а потом вдруг очень громко исторгся:
-Моё!.. Выстраданное! Исповедь.… Нравится?
- Сейчас нет, но я уверен, что на таких виршах делишки твоей фирмочки пойдут в гору.
- А ещё я умею читать будущее…
- А вот это меня вдребезги не интересует! - Дёрнулся к выходу Окунев.
«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция…»
- А ещё я жонглировать умею! Показать?
- Слушай, а исчезать как Коперфильд ты не умеешь? Хотелось бы взглянуть!
- Ой, чуть не забыл тебе передать, - и Шут сконфуженно протянул ему пластиковую карточку.
Окунев взял за уголок и поднёс к глазам:
ТОО «ЭЛИЗИУМ»
КИБЕР – ЦЕНТР КОНСТРУКТИВНОГО ОБЩЕНИЯ
ТВОЁ ВРЕМЯ ПРИШЛО. СТАНЬ СВОБОДНЫМ!
ТОЛЬКО ПОЗВОНИ!
АДРЕС:….. ТЕЛЕФОН….. КОНТАКТНОЕ ЛИЦО…..
Окунев угрожающе выпрямился. Он с этим предложением уже был знаком. Не понаслышке. Теперь он лишился не только гибкости, но и способности притормаживать на крутых виражах. Шланги полопались!
- Передай своим начальникам, что у меня к ним имеется прорва вопросов, и очень скоро я добьюсь на них ответа.
- Как?! Уже уходишь? На самом интригующем месте? А призы? А бонус? Главное событие этого сезона! – Чёрный Шут интригующе указал на чёрный мешок. Показалось, будто мешок опять шевельнулся.
- Засунь свой бонус… Фуфло своё вы и так успешно толкаете.
Окунев презрительно отвернулся к двери. Поезд коматозно затормозил, он болтанулся на поручне и едва не потерял равновесие. Зашипела и отворилась автоматическая дверь. Пора выходить
- Имей ввиду! Твоё время пришло.… Так что лучше тебе позвонить самому.
Не привык Окунев оставлять в тылу подобные недоговорённости и потому рьяно обернулся. Растерянно пошарил глазами….
Куда успел запропаститься? Просвистел как сквозняк! Окунев дернулся было обратно в вагон, но передумал: пусть живёт. Махнул рукой и вышел на платформу.
Ушлый малый, персонал они в свой «Элизиум» вербуют подобающий.
«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция…»
К стеклу захлопнувшейся двери тотчас прилип мясистым носом ехидно ухмыляющийся Чёрный Шут. Он показал Окуневу вслед кончик языка и скорчил демоническую рожу.
…………
ТИХАЯ СЕМЕЙНАЯ ГАВАНЬ:
Чёрный Шут. Чёрный Шут. Чёрный Шут!!!
Невероятно патологическая фантазия, очень болезненный образ, интересно какому пиарщику пришла в голову такая тревожная рекламная идейка? Чёрный Шут с чёрным мешком! Бр-р-р… впрочем, потребитель сейчас закалённый, его по-другому и не прошибёшь. А подобное в память западает намертво, ночами будет сниться.
По лестнице до своего шестого этажа Окунев всегда ходил пешком, ибо где-то в прессе вычитал, что это нехитрое физическое упражнение стимулирует мозговую деятельность. Жизнерадостными шагами, через несколько ступенек, он припустил наверх, отчего уже где-то на четвёртом этаже благоприятное стимулирующее воздействие на мозг достигло своего апогея. Мысли тотчас застрочили крупнокалиберными очередями. Прямо в цель….
«ТОО «Элизиум»… Названьице-то себе какое придумали, веет чем-то античным и готичным. Обывателя плющит от таких громких терминов, живца с крючка в заглот берёт, не сорваться и не соскочить. Кто они?.. Тоталитарная секта? Мошенники на доверии? Кружок неформалов или адепты апокалипсических идей? Воняет от всего этого замогильно. Пора с этим досконально разбираться, пора из этого болота жену вытаскивать…
НУ КТО БЫ МОГ ПОДУМАТЬ!!!.. Неужели так просто охмурить и запутать современного, образованного человека?! Хрень оккультная!..»
На пятом этаже эта цель с сухим щелчком пропала, и разгорячённые мысли немедленно застрочили по другой. Будто в автоматическом тире.
«Но ведь Дизель не дурак! В медицинском понимании этого слова. И легенду о своей мифической тупости создаёт намерено. Дань моде: новейшая начальственная ипостась – державный Держиморда с замашками фельдфебеля. Пусть все поклоняются трансгенной идее о том, что вокруг одни непуганые идиоты и с ними, как с наивными папуасами, легче тереть дела. А идеал сакрального маразма – начальник вашего отдела. Аминь!»
Не купись на это!!!
На пятом этаже дорогу нагло перебежала возникшая перед глазами административно-багровая генеральская ряшка. Окунев рефлекторно остановился и перевёл дух, чтобы не сорваться на неуправляемое безличное личное. Ряшка вызывающе ощерилась и с неохотой пропала. Кстати!..
Кстати!.. Генерал тоже стимулировал, то бишь ходил на свой седьмой этаж пешком! И он в этот момент, внезапно остановившись на четвёртом этаже, подумал: «Молокососы зелёные! От рук отбились, хамят, дерзят, бездельничают. Работать никто не желает, у всех только деньги на уме, никому ничего нельзя доверить, идиоты нетраханные!» Чтобы не перегреться и не закипеть, Генералу пришлось еще раз внештатно остановиться и перевести дух на пятом. Всё-таки годы…. И такая нервная нагрузка.
- Я вас, щенки, научу Отчизну любить! – пригрозил он облупленной штукатурке на потолке.
Так что в этой идеологической и патриотической части своих представлений они оказались с Окуневым единомышленниками. Любовь к Родине не давала покоя обоим.
Перед дверью в свою квартиру Окунев протяжно и одухотворённо, будто медитируя, отсчитал полминуты. Он проделал это не потому что запыхался: он реально и доходчиво ощутил, как зашкаливает в красную зону температурный датчик, как оплавились от перенапряжения и заискрили мозговые цепи и на каком, собственно, ПРЕДЕЛЕ он находиться. Система испытывала аварийные перегрузки в нештатном режиме. Открывая дверь в собственную квартиру он, тем не менее, продолжал поддерживать экстремальные обороты, поскольку за этой дверью также всё было – ДАЛЕКО НЕПРОСТО.
Вот я и дома! Он открыл дверь своим ключом, с наслаждением скинул пропотевшие ботинки и внимательно посмотрел на себя в зеркало. Лицедей из него был никакой – глаза выдавали вчистую…
В воображаемом клипе в сознании вяло балансировали находящиеся в неустойчивом паритете аптекарские весы. Этакая отдалённая аллегория….
На правой их чаше покоился сосуд Душевного Равновесия – заполненный терпимостью, гуманизмом и здравомыслием. Пусть он будет называться – Коктейль Счастья. Сосуд сей был герметически запаян, и масса его оставалась неизменной вне зависимости от обстоятельств и метаморфоз.
На левой чаше находилась немытая, запылённая бутыль для агрессивных жидкостей, где зловонно булькала и сутяжно пузырилась концентрированная Щелочь раздражительности, стервозности и озлобленности. Назовём её – Фунт Лиха. В эту ёмкость в зависимости от внешних обстоятельств поступали едкие капли нервного срыва и истерических заскоков.
Кап….. Кап….. Кап…..
Жидкость была необыкновенно летучей, быстро испарялась, но и поступать могла катастрофически быстрыми темпами, поэтому масса её менялась непрогнозируемо и эксцентрично.
Супруга была не одна, она коротала время в компании своей незаменимой, испытанной, верной, боевой и бравой подруги Алевтины. Сладкая парочка. В этом болезненном расположении духа Окунева многие персоналии нервировали и откровенно бесили, но Алевтина в том реестре раздражителей фигурировала среди фаворитов. Дурь и слюна на нее выделялись безусловно, как у павловской собаки. Пока не будем вдаваться в комментарии.
- Привет всем, – шаркнул он.
- Привет, - дала отмашку жена.
- Ай! – вякнула Алевтина.
- У тебя усталый вид, - с цветущим видом озаботилась супруга.
- А ты как обычно цветёшь! – с усталым видом откликнулся на её цветущую озабоченность Окунев.
- Ужинать будешь?
И тут Окунев ревниво заметил ЕГО!
- Ш… Что это?
- А ты сегодня немного задержался.
- ЧТО ЭТО?!
Предчувствия никогда его не подводили! Окунев ревниво, как Отелло вытаращил глаза и, бесцеремонно ткнул на НЕГО пальцем. Он знал, что в этом эстетически извращённом кругу этот жест прозвучит почти нецензурно, но намеренно сделал именно так: будто вандал набычился и, указав на новенький ноутбук, лежащий на столе, непристойно громко засопел носом.
- А у меня сегодня тефтели с подливой, а на гарнир твоя любимая…
- Любимая моя!!! На гарнир! ЧТО ЭТО?!
Кап… Кап… Кап… Ритм явно участился. В бутыль с «Фунтом Лиха» начали поступать первые интенсивные выделения.
- Мы с Алей гуляли по магазинам.… И ты знаешь, Антончик…
- Любимая, сколько раз я просил не называть меня «Антончиком»!
- Хорошо, Антошечка, мы гуляли по магазинам, сейчас везде такие скидки, такие выгодные предложения, такой богатый ассортимент… Антончик, может быть, ты сначала поешь?
- АНТОНЧИК МОЖЕТ УЗНАТЬ НА ГОЛОДНЫЙ ЖЕЛУДОК – ЧТО ЭТО?!
- Ты же знаешь, мне как специалисту требуется постоянно развиваться, техника стремительно совершенствуется, всё непрерывно меняется…
- Меня пока не интересуют успехи технического прогресса, меня интересует – ЧТО ЭТО?!
Кап… Кап… Кап… Равновесие аптекарских весов безнадёжно нарушилось и сосуд психоза начал угрожающе перевешивать. Если этот паритет нарушиться, если равновесие – вдребезги, то треснет такой БЗДЫНЬ, такая буря юпитерианская, такой фугас! Ни в коем случае нельзя смешивать эти две субстанции. Иначе – технология бинарного взрыва, аннигиляция и Апокалипсис! Армагеддон!
- Антон, если у тебя сегодня плохое настроение, то не стоит это срывать на окружающих.
На пару с Алевтиной они требовательно и выжидающе уставились на него, словно голодные птенцы из гнезда на взрослую особь. Он не должен был обмануть их надежд.
Кап… Кап… Кап.… А течь продолжала усиливаться.
- ЧТО ЭТО? Если я сейчас не добьюсь ответа на этот вопрос…
- Это – ноутбук. Очень приличная вещица. Можно сказать, что одна из самых современных моделей, весь фарш, все навороты, хочешь я продемонстрирую тебе…
Слава тебе! Капать судорожно перестало, и весы загуляли в точке неуверенного равновесия. Токсичные выделения бурно искали себе другой путь наружу. Окунев принял позу:
- Как он попал в наш дом?
Здесь он совершенно очевидно понял, что его ждёт какая-то экстремаль. В ледяную купель со связанными за спиной руками. Что-то наподобие этого.
- Антоша, ужин, поди, остыл. Я так старалась успеть к твоему приходу.
- КАК ОН ПОПАЛ В НАШ ДОМ?!
- Я его принесла.
Кап… Кап… Кап.… Вновь завоняло и интенсивно закапало. Вновь стало безнадёжно перевешивать.
- ОН ЧТО, МЯУКАЛ ПОД ДВЕРЬЮ ИЛИ ТЕБЕ ЕГО В ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК ПОДБРОСИЛИ?
- Перестань кривляться! Я его купила! Купила в кредит. Сейчас такие выгодные условия.
Окунев парализовано закрыл глаза. Впрочем, зря он это проделал, ибо перед ними всё равно рухнула непроницаемая, чернильная темень. Весы трепыхнулись и угрожающе накренились.
Кап… Кап… Кап…
- А где ты взяла деньги на первоначальный взнос?
- Ты ведь откладывал на продукты.
КАП!.. КАП!.. КАП!.. КАП!.. Кап!.. Капли стали отвратительно жирными и маслянисто тягучими.
- И… С-сколько он стоит?
- ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ, РАССРОЧКА НА ГОД.
БЭ-ЭБЭ-ЭНЦ! Что-то лопнуло в мозгу. Сначала в филосовскую тишину упала ёмкость с «Коктейлем Счастья», потом туда же внушительно соскользнула бутыль с Фунтом Лиха. Они обе поочередно разбились о бетонный пол и….
И ТУТ КА-А-ААК ЗВЕЗДАНУЛО!!! У Окунева едва не выдавило глаза из орбит. Поочерёдно дали сбой и капитулировали все предохранительные системы, захлестнуло гормональным выбросом и, грохнул аварийный блэкаут.
-БЛЯ!!! У НАС УЖЕ ЕСТЬ ТРИ КРЕДИТА!!! ИЛИ ТЫ СДЕЛАЕШЬ ВИД, ЧТО ЗАБЫЛА?!!!
Он заорал это столь высоко, что от резонанса растревожено звякнули оконные стёкла.
- О! Е!.. Я у-у-у… - вечная подруга Аля выразительно потянулась к выходу.
- НА ЧТО ТЫ ТЕПЕРЬ ЖИТЬ ПРЕДЛАГАЕШЬ?!
Все засуетились и завошкались. Так ищут укрытие тараканы на кухне, когда ночью внезапно вспыхивает свет. Полундра! Но ненадолго….
Супруга вдруг резко захорохорилась и резанула с козырей:
- В конце концов, у меня есть муж. Он – добытчик и защитник. А я – лишь слабая женщина. Весь мир живёт в долг, и в этом нет ничего необычного и неприличного.
В голове нестерпимо воняло порохом и кровопролитием. Слышались обречённые стоны раненых, ныли сирены пожарных и санитарных машин, жутко ревел аларм противовоздушной обороны. Спасайся – кто может!
- Не путай сюда весь мир. Если весь мир кинется удалять головной мозг без наркоза, ты тоже удалишь?.. Или тебе уже удалять нечего?
- Не оскорбляй меня!
- Что оскорбительного в моих попытках хоть как-то нормализовать ситуацию?
В дверях нарисовалась жеманно улыбающаяся Алевтина, сверкнув своей плюшевой и неестественной улыбочкой, дала небрежную отмашку рукой:
- Ай!
Оба, не отвлекаясь от начатого, дали ей такую же манерную, кислотную отмашку. Недосуг…
- Ты давишь как бульдозер, ты топчешь мою индивидуальность! Я устала жить по твоим домостроевским законам. Я – задыхаюсь! Я вымоталась от этих скандалов, я не сплю по ночам, я… я имею право, я…я заканчивала…
- ТРИ КРЕДИТА!!! За мебель, за стиральную машину, за холодильник. Послушай, Марина, во мне рождаются какие-то подозрения, я не верю, ты ведь не Барби размалёванная, не малолетка обдолбанная… ТЫ НЕ САМА ДО ЭТОГО ДОДУМАЛАСЬ! Наверняка тебе это подсказала твоя кислотная подружка.
- Алевтина здесь ни при чём, мы просто гуляли по магазинам…
- А ЧТО, МАГАЗИН ТЕПЕРЬ МЕСТО ДЛЯ ПРОГУЛОК?!!! Полноценные люди до сих пор гуляют в парке, по набережной, по Невскому…
- НЕ ОРИ НА МЕНЯ!!!
- ТРИ КРЕДИТА!!!.. На этом ноутбуке свет клином сошёлся? Или без него в Царство Небесное не берут? У тебя же есть компьютер!
- Антон, я уже много раз тебе говорила. Отныне я не могу покидать сеть. Мои дела стремительно идут в гору, я вот-вот получу приглашение на Ассамблею. На прошлой неделе меня приняли в Клуб Миллионеров, на этой неделе я купила себе шахту, сейчас веду напряжённые переговоры о поглощении обогатительной фабрики и разреза. Я должна обладать оперативной информацией.
Окуневу вдруг стало удушливо страшно. Он мутно разволновался и забеспокоился. Не за себя…. Вдруг дико и неправдоподобно заулыбался:
- Марина! Ма-а-ари-и-ина…
Будто пытаясь привести её в чувство, пощёлкал костяшками пальцев перед её, не реагирующими на реальность глазами, словно психиатр поводил перед носом указательным пальцем из стороны в сторону.
- МАРИНА! Это виртуальная иллюзия, речь идёт только об игре, в которой ты увязла с головой. О развлечении! Вопреки миражам мы продолжаем жить в пошлом, рутинном мире, среди самых обычных людей! И здесь нет никаких шахт, никакого Клуба миллионеров и переговоров о покупке разреза. Есть только моя скромная зарплата и твоё пособие. Всё остальное – галлюцинации. Губительный бред! Очнись!
- Тебя никогда не интересовали мои успехи. В тебе никогда не хватало чувствительности, и ты никогда не был со мной искренним.… А позавчера я получила приглашение на главную роль. Я, как фигура публичная, буду сниматься в новом проекте – «Путь Магдалены». Я востребована, мною активно интересуются….
- Магдалена, покайся! Когда у вас там очередной шабаш намечается? Хочу поболтать с креативщиками твоего нового проекта, устранить кой-какие идейные непонятки. Марина, а тебе самой не кажется, что твоё ОАО «Элизиум» тебя зомбирует и использует? По-моему вас там разводят….
- Я скоро получу приглашение на Ассамблею. И я получу его непременно! Это совершенно другой порог восприятия. Хай – энд! А сегодня я бы хотела забронировать яхту к отпуску. Средства мне позволяют.
- МАРИНА!!! После твоего закидона нам жрать нечего, а ты долдонишь про яхту к отпуску. Это – глюки! Эти миражи существуют только в твоей голове, в твоём компьютере и на ваших зомби-тусовках, где вы вгоняете друг друга в полоумный транс. Приземлись! Вот она – жизнь. Понюхай! Вот она – облезлая реальность.
- Я хочу летать, я не хочу приземляться… Я хочу уйти от этого подальше. Я больше не хочу покупать в кредит жалкий холодильник и собачиться из-за ноутбука. Я не хочу ждать сезонных распродаж ширпотреба, не хочу неполноценно экономить на жратве и на косметике, не хочу….
- Марина! Я – стараюсь. Я – надрываюсь! Я делаю всё возможное, чтобы оградить тебя….
- А в тех мирах я – состоявшаяся личность. Гламурная вамп. Рекламный образ. Акула бизнеса. Культовый фаворит. У меня – «Феррари» и дом на побережье в стиле хай-тек. Коллекция живописи и античной скульптуры. Я общаюсь с себе подобными….
- Ну, хватит! Выключи ЭТО! Я завтра же разберусь с твоей конторой. Это – геноцид духовный, интеллектуальное мошенничество. Наркотой вас там не пичкают?! Пойми, твоих грёз нет в реальности.
- А что есть реальность? Она создана нашими чувствами и существует в наших головах как эклектичное скопление понятий и образов. Мы – продукт реальности и сами продуцируем реальность. Пойдем со мной на наши семинары, и ты увидишь, что я известна как королева красоты, все восхищаются бриллиантовым ожерельем на моей шее, я финансирую избирательные кампании, на доходы с фармацевтических заводов покупаю….
- НОУТБУК В КРЕДИТ ТЫ ПОКУПАЕШЬ!!! Несравненная, мне становится жутко, мне чудятся в твоём поведении очень кровожадные девиации. Вышвырни эту опасную хрень из головы! Займи себя чем-нибудь нелепым, но реальным. Придумай себе хобби! Кошку заведи. Собаку! НЕТ!!! Не заводи ни того, ни другого. Не торчи постоянно в Сети. Роди. РОДИ!!! Живи пусть примитивными, но реальными эмоциями. Трёхмерными и полноценными! Трепыхайся! Найди себе работу, наконец….
- Относительно работы… Ты ведь знаешь, что я откликнусь на первое же достойное предложение.
- АГА, ЗНАЮ! На первое же достойное предложение ты ответишь дежурным тезисом о том, что в команде таких неполноценных гоблинов тебе не место.
- Антон, это – упрёк? В конце концов, у меня есть муж, и он обязан меня обеспечивать….
- Марина, да что ты заладила! Какой упрёк? Это тягловый скот ревёт, поблажки просит. Обеспечивать – это одно, а вот потакать истеричным глюкам…. Тебе не кажется, что между нами какая-то классовая пропасть: ты – патриций, я – плебей. Нам очень сложно друг до друга докричаться.
- Ты сам не хочешь жить моей жизнью.
- Марина! Ма-а-ари-и-ина….
У него было, что сказать по этому поводу, но он внезапно всё ПОНЯЛ. Он безжалостно осознал, что все это – БЕСПОЛЕЗНО. Тупая трата времени и сил. Нравственная и понятийная пропасть.
Окунев посмотрел жене в глаза. Пессимистически глубоко задумался. На всякий случай посмотрел ещё раз и задумался ещё пессимистичней. Нет…. Это не скучающая блажь и не бзики легкомысленной сучки. Это – что-то железобетонное, маразматически выдержанное и рационально непробиваемое. Это – цитадель исступления.
Дело в том, что её глаза на него не реагировали. То бишь не фиксировали даже как мельчайшую соринку или досадную помеху. Они фанатично смотрели СКВОЗЬ НЕГО, на болезненно желаемое только ей одной.
- Марина…. Ты заигралась. Ты так заигралась, что перепутала реальную жисть с глобальной коммерческой развлекухой. Ты хоть слышишь меня?
- Ужин совсем остыл…. А я старалась.
Окунев с опаской заглянул ей в глаза. Она его даже НЕ СЛЫШАЛА. Не реагировала. Стало как-то жутковато и бесперспективно.
Как всё запущено и запутано в этом мире. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. В ближнем бою главное, не смотреть противнику в глаза. А они уже давно в ближнем бою.
…………
О СЕКСЕ:
А какой у них той ночью был секс! Как будто притупившиеся чувства действительно нуждаются в испытаниях. Будто есть нечто действительно сильнее них, сильнее разума, прагмы и осторожности. Фатальный императив, к которому тянутся звенящие струны Судьбы.
Весь оставшийся вечер они вели себя холодно и отчуждённо, намеренно демонстрируя мрачную пропасть непонимания. Эта ясельная манера поведения позволяла обходиться без слов, поэтому спать легли в многозначительной тишине, демонстративно повернувшись друг к другу задом. Какой после этого сон? В темноте долго и осмысленно сопели, стараясь выглядеть аристократически холодно.
Потом стали, как по расписанию методично ворочаться. Потом шумно вздыхать и подавать неоспоримые признаки жизни в темноте. По-прежнему не спалось. Смысл поединка вкратце формулировался – кто кого? Ибо тот потом и будет его ТОГО.
Эта инфантильная возня в потёмках могла бы затянуться на всю ночь, случалось и такое, но Окунев, во время своего планового перевёрта встретился с ней глазами…. Они блестели в темноте поощрительно и призывно, как романтические Путеводные Звёзды, на сияние которых западают авантюристы и паломники. Чего-чего, а глазки делать она всегда умела! От неё шли знойные волны и терпкие флюиды. Он обморочно забыл о принципах и средствах, ибо перед глазами была только Цель.
Она была голая и тёплая. От нее разило чем-то первородным и неистовым. Они накинулись друг на друга как после долгой разлуки, как перед невыносимым расставанием. Они слились в единый, самодостаточный организм, преследующий общую сверхзадачу – слияние со всеобщей гармонией.
Небо в алмазах! Земляничные поляны! Висячие Сады Семирамиды! Они бешено упивались друг другом, наслаждались, они вовсю генерировали страсть и похоть. Турбулентный рёв в ушах, оголтелые кульбиты, мёртвые петли наслаждений! Кровь вскипала! При чём здесь ноутбук? Чихать на кредит! Ты – мой смелый лётчик, я – твой пассажир.
Была только сверхзвуковая, головокружительная страсть с перегрузками, было ненасытное и кровожадное наслаждение. Страсть – искажающая геометрию пространства. Страсть – вносящая ералаш в закономерность эмоций.
Страсть и только Страсть!
- А! А ты не обижаешься на меня. А!? – превзнемогая себя шептала она при ЭТОМ.
- Только не сейчас, - находил силы ответить он во время ЭТОГО.
А потом он, обессилев от эмоционального приступа, утыкался рядом с ней лицом в подушку и удовлетворенно замирал. И он вновь был тотально ЩАСЛИВ. Вновь в голове наступало неустойчивое равновесие, аллегорические бутылки равномерно заполнялись растворами, и кто-то пьяный орал на улице непристойные песни. После ТАКОГО он никогда не стремился докопаться до истины, все принимал как стерильное и обработанное и ничего не проверял на подлинность. Ведь он имел доступ к ТЕЛУ….
Ведь он пилотировал, он закладывал виражи, срывался в пике и увлекал в штопор. Он поражал цель без промаха и выглядел чемпионом. Ведь он её….
Бурные тестостероновые и адреналиновые реакции непрогнозируемо влияют на объективность мыслительных процессов. И потом кто в эти годы вообще над этим задумывается?! Пока здоровое сердце и железобетонная эрекция, глупо тратить время. Первым делом самолёты!
НО КАКОЙ У НИХ ТОЙ НОЧЬЮ БЫЛ СЕКС!!!
…………
На следующее утро в голове методично и тревожно стучал набат:
ОАО «ЭЛИЗИУМ»!!!
Хотелось полноценной мести и сатисфакции. Злокозненные домыслы сплетались в змеиный клубок и подло шипели. Ничего хорошего это не предвёщало.
ОАО «ЭЛИЗИУМ»!!!
Потянуло палёным, мозги застил удушливый, маслянисто-чёрный дым от пожарища. Набат надрывался:
ОАО «ЭЛИЗИУМ»!!!
В идеале было бы…. Всё это ОАО сначала сжечь дотла, желательно вместе с менеджментом, пепелище заасфальтировать и продать под бензоколонку, а за любое упоминание – штраф 1000 МРОТ, чтоб помнили.
И ещё…. Хотелось бы напоследок взглянуть в одарённые глазки тех умников, кто до подобной мистификации додумался, кто эту химеру распиарил, кто этот пузырь надул. Словом, с самого утра тянуло на подвиги и аномальные выходки.
Но разум подсказывал!.. Чутьё наталкивало на мысль, что все проблемы этого мира от суеты. Ещё мелькало эмпирическое предположение, что источник проблем водка и женщины, но это был вопрос дискуссионный и он засасывал в долгую полемику. Поэтому с трудоспособным и деловым выражением лица, - а оно таковое (выражение) с недавних пор не покидало его даже в уборной, - Окунев вышагивал по коридору.
Его с детства пугали темнота и неопределенность, поэтому он сейчас подыскивал любого, кому бы можно было отдаться с этими мыслями целиком и без остатка. Первому встречному!
Повезло или нет, но первым на встречу попался Каверзнев. Сомненья прочь!
- Привет, как дела? – засахарившись от приторной радости, бросился ему наперерез Окунев.
- Привет, нормально дела.
Синтетически улыбаясь друг другу, они пожали руки. Показалось, будто кожа на ладонях у Каверзнева была шершавая и чешуйчатая, словно вяленая рыба и череп его был неправдоподобно гладкий, без единой ворсинки, как отшлифованный нулёвкой. Зенки его смотрели прожорливо и алчно, как у мелкого мастодонтика-падальщика эпохи динозавров. Не нравился Окуневу Каверзнев, ох, как не нравился.
- Хотел спросить у тебя…. Проконсультироваться….
Окунев осёкся. Наверняка так бы выглядел какой-нибудь упырёк из свиты графа Дракулы или из компании гоголевского Вия. Чужой был Каверзнев! Посторонний, холодный и отталкивающий. Казалось, даже холодком от него тянет кладбищенским и замогильным.
- Ты не знаешь как вчера «Зенит» сыграл? – озабоченно поинтересовался Окунев.
- По-моему все давно в курсе, что я футболом не интересуюсь. – Каверзнев не скрывая брезгливости, принял в сторону и сделал вид, что торопится.
- Ой, опять я всё попутал.
- Постой, тиффози, а ты уверен, что он вчера вообще играл?
Теперь не оставалось ничего другого, как прикидываться дурачком. Окунев начал это делать с лица:
- Г-голова сссавсем не варит. Жара….
Аспидские глазки Каверзнева посмотрели на него как на гипотетическую падаль. Он хмыкнул с чувством глубокого превосходства.
- Возьми отпуск. Побереги себя. – Посоветовал он и, самоуверенно не оборачиваясь, отправился по своим делам.
Окунев со сползающей с лица юродивой улыбкой посмотрел ему вслед.
- А у тебя ремонт в кабинете закончили?
Каверзнев тормознулся и нехотя повернулся в профиль:
- Окунев, ты попроси у Саныча за свой счёт, он сегодня добрый. Ремонт делали не у меня, а у Заслонова. Беречь себя нужно, тиффози.
И даже не пытаясь скрыть пренебрежения, Каверзнев ускользнул. Редкостный поц! Колоритная гнида. Правильно сделал, что не стал у него ничего выспрашивать! И зачем вообще к нему полез? Давно пора усвоить, что в этом зоомагазине есть только единственный человек, с которым можно относительно свободно общаться. Это – Крушинин!
При всем обилии сотрудников, при всём многообразии уродов и людей вокруг, довериться можно только ему. Корпоративный казус. Все только и ждут проявления слабости и некомпетентности. Только дай повод. Загрызут!
Крушинина он нашёл во дворе, тот вовсю бездельничал, причём делал это осмысленно, вызывающе и провокационно. Поглазеть на этот опен-эйр даже подтянулись все окрестные воробьи. Главное экзистенциальное противоречие таилось именно в том, что чем больше Крушинин игнорировал дисциплину, чем откровеннее клал на режим, тем с большим остервенением начальство ставило Крушинина в пример и обожествляло. Очередной корпоративный казус.
- Что ты знаешь про ОАО «Элизиум»? – почти выпалил Окунев, шумно пристраиваясь рядом на скамейку.
Набат затух, и в черепной коробке перестало тревожно пульсировать, он почувствовал, что находится в надёжных руках и по адресу.
- Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось вашим мудрецам! – Крушинина просто плющило от хорошего настроения, - Посиди! Отдышись… Ты чего такой взнузданный, кузен? Погодка-то какая!
- ОАО «Элизиум», что ты слышал про ОАО «Элизиум»?
- Какой же ты нудный! Остынь, Горацио, покури…
- Специально для тебя, скоро на груди буду носить плакат: «Я – бросил!»
- Палку что-ли бросил, Горацио? Ты на спине не вздумай такой плакат носить, а то поймут неправильно.
По всем критериям настроение у него было – Диснейленд! И покидать эту территорию хорошего настроения он не спешил.
- Можешь что-нибудь поведать про ОАО «Элизиум»? – голос Окунева нервозно окреп.
- Могу! Могу, кузен мой разлюбезный. Везучий ты, работал я в этом направлении, было у меня с ними… Знакомство.
- Можно поподробнее? Только коротко и ясно, без соплей: кто, откуда, на чьи деньги, крыша, связи, цели?
- Без соплей?! – ужаснулся Крушинин, - Ну ты, кузен, даёшь! Я только в этих соплях и нахожу прекрасную сторону жизни. Я их коллекционировать готов…
- Только не вздумай сказать, будто это конфиденциальная информация. Убью!
Угроза смертью на Крушинина подействовала: он нахохлился и задумался, аналитически задрал голову в небо. По правде говоря, он тоже не имел привычки мусолить и мямлить и всегда принимал решения оперативно, просто сегодня у него было ПРЕКРАСНОЕ настроение.
- А почему бы и нет? – спросил у яркого солнца Крушинин, - Может быть, и наступила пора тебе об этом узнать. Почему ты расспрашиваешь об этом, добрый молодец?
- Мне кажется, что об этом гудит весь город, один я прозябаю в неведении.
Крушинин сладострастно затянулся и со смыслом выдохнув, откинулся на скамейке поудобнее.
- Что я имею сказать, кузен мой любопытный… Бомбовая затея, Горацио! До сих пор не врубаюсь, то-ли наука, то-ли религия, то-ли лохотрон берендейский? Внешне всё до чёртиков цивильно: бабла со своей паствы не тянут и в открытую никого не кидают. Всё пристойно – вступительные взносы, тариф на услуги, долгосрочные абонементы. Никого чохом из квартир не выписывают и машины не отбирают. Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера. На первый взгляд.
- Цель! Какая у всего этого может быть цель?
- На первый взгляд… Глобальная генерация альтернативного сознания. Это я у них на сайтах вычитал. Этакая ложа масонская, сборище интеллектуалов, эзотериков и обскурантов. Каста посвященных.
- Во что посвященных? Не тяни, давай поподробнее.
- Какой ты пылкий, Горацио!.. Значит так, идея, в принципе, достаточно талантливая. И не исключено, что ментально и информационно предопределённая. Для первичного охвата у них по всему городу раскиданы так называемые – «Кибер-центры конструктивного общения». Что-то наподобие пунктов экстренной психологической помощи, поскольку звучит логично, что в городе с пятимиллионным населением найдётся прорва несчастных, которые испытывают жесточайший душевный дискомфорт, не смогли найти себя в динамичном мире чистогана, испытывают хроническое одиночество и прочие шизоидные расстройства. Это – типичный портрет их желанного клиента. Они недорого и ловко продают тебе – ЛЕГЕНДУ, в форме остросюжетной, насыщенной и захватывающей игры, причём готовы поддерживать её неограниченно долго и обеспечивать всем комплексом трехмерных ощущений. Красивую, романтическую иллюзию со всем спектром ощущений и чувственных переживаний…. Сказку….
- К-как это? Не совсем представляю.
- Кузен, я не Вольф Мессинг, мысли через вакуум не принимаю. Не гони лошадей! Я и сам деталей не понимаю, но несложно промоделировать, что в подобном психологическом состоянии клиент и сам жаждет быть обманутым. Эскейпизм в чистом виде. Бесплодные поиски мечты. Идальго, их клиенты – озверевшие жертвы суровой реальности. Общеизвестно, что на ловца и зверь бежит, поэтому эти люди сами на выстрел выходят, сами берут с руки влажными губами, сами подставляются. Этим ловкачам из «Элизиума» остаётся только импровизировать по фантазиям, которые уже давно обуревают сознание клиентов. Кому-то эти виртуальные грёзы прольются как бальзам на душу. Ну, допустим, ты по жизни – неудачник….
- А почему я? – Норовисто сгруппировался Окунев. – Давай лучше ты по жизни неудачник.
- Лады.… Ни тебе, ни мне. Давай допустим, что где-то неопределенно рядом бродит условный и Заповедный ОН, который по жизни – неудачник.
- Годится, - согласился Окунев.
- Тогда.… Ведь Заповедный ОН уже был носителем каких-то жизнеутверждающих идей и романтических начинаний, он к чему-то стремился, чего-то алкал, чего-то жаждал, добивался чьей-то руки, пел кому-то серенады под балконом, онанировал на….
- Короче, Пендерецкий….
- Короче он хотел сделать карьеру, роман написать, олимпийскую медаль выиграть, создать новое гуманистическое учение, выдвинуть теорию….
- Пендере-ецкий….
- Короче, ему в этой непростой и обмороженной жизни – ОБЛОМИЛОСЬ. Не выпал ему Джек-пот, не ощипал он Жар-Птицу. Не будем вдаваться в подробности – почему. И тут продвинутое ТОО «Элизиум» синтезирует его просроченные грёзы во вполне осязаемый и реальный продукт. Кто из нас после этого маргинал и неудачник?.. Кузен, не делай такое одухотворённое лицо, я ведь могу на это и купиться.
- Потрясающе. Никогда ни о чём подобном не слыхал.
- Горацио, ты меня разочаровываешь. А те, кто меня разочаровывает…. Я бы из них паштет собачий делал и удобрение. Всё вокруг летит в Тартары! Чтобы ты меня не разочаровывал впредь, давай на уровне демонстрационном: допустим, была у тебя назойливая, пороговая мечта – хотел купить ты ШАХТУ!
Довольно странные примеры. В голове моментально стало глухо и темно, как в той вышеупомянутой шахте.
- А откуда ты знаешь про шахту? – выдавил Окунев.
- А что я должен знать про шахту? Случайный пример. Мне по твоим целеустремлённым глазам показалось, что покупка шахты и есть ваша самая заветная мечта.… Не уводи в сторону, Горацио! Допустим, ты виртуально становишься владельцем шахты. Допустим, ты по легенде скороспелый денежный мешок, заматеревший на сверхэксплуатации человека человеком, на сокрытии налогов и на аферах….
- Пендерецкий!
- Деньги не пахнут, кузен! И других способов разбогатеть эволюция пока не придумала. Не перебивай!.. Эту легенду ТОО «Элизиум» будет продуцировать, моделировать и поддерживать на уровне коллективного психоза. Полная иллюзия присутствия, трехмерное пространство. Тебе подчиняются сотни людей, конкуренты и кредиторы угрожают расправой, на твоей шахте будут случаться аварии, ты будешь получать прибыли и терпеть убытки. Реализм происходящего умопомрачительный, вокруг тебя будет смоделирована фантомная среда общения из таких же шизоидных кинозвёзд, политиков, чиновников и креатурщиков. ТЕБЕ ЭТОТ ФАТАЛЬНЫЙ ГЛЮК ЗАМЕНИТ РЕАЛЬНОСТЬ. Ты будешь ходить задравши нос, с тобой будут общаться как с крупным магнатом, просить в долг, молить об инвестициях и пожертвованиях, такие же синтезированные фотомодели будут лезть в твою постель, может быть даже виртуально приживать детей. Ты будешь жить в роскоши, швыряться деньгами (Виртуально!), бронировать на отпуск мифическую яхту….
- А откуда ты про яхту знаешь? – Окунев нестерпимо похолодел.
- Горацио, люди не отличаются оригинальностью. Маргинально-вульгарное мировоззрение подсказывает мне, что если чохом навалит столько бабла, то спасти от перенапряжения осчастливленный мозг сможет только морской воздух. Актуально?!
- Актуально. Только не понятно, ЗАЧЕМ ВСЁ ЭТО?
- Ты опять разочаровываешь. Пропердется, Горацио! Пробздется и пропердется. Люди жили и живут, прежде всего, ощущениями. Чувствами! Вся реальность в наших головах проекция от довольно несовершенных сенсоров. Если в наш мозг придут другие сигналы, соответственно и концепт поменяется. Другая биохомия, другая гормональная палитра, другие представления о Рае, об Аде и о смысле твоего бытия. Всасываешь?
- Шахта-то здесь при чём?
- Горацио, ты меня уже не разочаровываешь, ты меня уже – ПУГАЕШЬ. Что ты впился клыками в эту шахту? Это вольная импровизация. Пусть тогда это будут фармацевтические заводы!
Окунев ещё затравленнее вздрогнул и ослабевшим голосом выдавил:
- Фармзаводы!.. И шахта с яхтой.
- Финист – Ясный Сокол, чего ты прицепился?! Случайно я это всё приплёл. Шахта – яхта, ты за с-сутью следи, не ёрзай.
- Не думал я, что всё так запущено. Тут чем-то тоталитарным попахивает. Психотронным и психотропным! У них сложностей с правоохранителями не было? Не дёргали их?
- Пытались, но у нас ведь профилактика не в моде. И потом…. А хулиганов нет! Все довольны, никто не жалуется и не рвётся в потерпевшие. Есть, кстати, версия, что такой ширмой свингеры свою деятельность прикрывают. Якобы используют эту обманку для своих клубов.
У Окунева что-то внутри тревожно бздынкнуло и на спине вполне осязаемо шерсть встала дыбом:
- Свингеры…. – промямлил он.
- Ага, представляешь, сколько пикантных проблем одним махом решается. И с обставой никаких проблем, и ревнителей морали не будоражит, и с оглаской….
На потенцию и на фантазию Окунев никогда не жаловался. И поэтому он довольно кинематографично представил…. Сначала она была с этим. И этот её ТОГО! Потом она была с другим. И он её тоже ТОГО! Потом этот и тот, объединившись, её также ТОГО!!!
Задёргался правый глаз и заслезился левый. В воздухе дурно завоняло чем-то пережаренным и копчёным. Я вам, бля, покажу Ассамблею! Вы у меня, нах, яхту забронируете! Как молодогвардейцев в шахту закатаю!
- Разумеется, про свингеров, это самый разнузданный бред. Больных воображением потешить, - продолжал Крушинин, - Но один впечатляющий фактик мне известен достоверно: количество пользователей этой игры перевалило за сто тысяч человек. Хошь верь, хошь не верь! Элизиумленд покоряет сознание. Популярность – неслыханная, уровень растёт, правила постоянно усложняются и уже есть геймеры, которые преодолели восьмой уровень. Прям как у Данте, девять кругов Ада! Скоро должны пройти выборы на какую-то Ассамблею, все только этим и озабочены. Хит сезона! Ожидается что-то термоядерное….
- Но ведь это такие материальные издержки! Такие технические навороты задействованы. Какой персонал нужно держать, чтобы дурить сто тысяч человек?!
- Кузен… Мой ласковый и нежный кузен, что ты несёшь? Чё ты порешь?! В двадцать первом веке? После таких коммуникационных прорывов и появления Интернета? Учти, они же в собственном бульоне варятся, им со стороны никакие приправы не нужны. У них своё информационное поле, свой понятийный круг и своя система опознавания. Их жизнь – Там! Это Здесь для них - дурной сон, наваждение и душевная экзекуция. Они же добровольно этот модуль создали, с энтузиазмом его совершенствуют и трепетно оберегают. Мне торкает в подкорку, что за всем этим должна крыться очень значимая сверхидея. А вот какая?.. Впрочем, меньше знаешь, лучше стул…
- Стас, у меня в этом Элизиумленде жена увязла. Больше года этот кошмар продолжается. Вчера заявила, что вот-вот получит приглашение на Ассамблею. – Признался Окунев.
- Поздравляю.… Не тебя, а жену твою поздравляю! На том толковище это чрезвычайно значимое достижение.
- И что дальше?
- А дальше – глобальное потепление, таяние ледников, подъём уровня Мирового Океана… Короче, смоет всё на хрен! Но я так думаю, что до той поры…
- Пендерецкий!
- Я продолжаю думать, и инстинкт самосохранения подсказывает мне, что лучше держаться от этой чёрной дыры подальше. Понимаешь, для меня всё было бы кристально чисто и по-новомодному прозрачно, если бы клиентов этой утопии разводили на бабки, топили бы в Обводном канале, травили клофелином, выписывали из квартир и кидали с машинами. Веяло бы чем-то родным и близким по духу. Адекватным и узнаваемым, мы и не такое проходили…. Ан нет! Им этого либо не нужно, либо они установили перед собой такую мегацель, что все эти житейские феньки презрительная мелочь в сравнении. Мне даже мыслиться нечто вроде перелома в коллективном сознании или переход на какую-то запредельную культурно-эволюционную ступень развития, которая предполагает…
- Мы ждём перемен, - внезапно вспомнил Окунев.
- Не знаю как вы, я с большим нетерпением жду зарплату.
- Не обращай внимания, Стас. Прицепилось…. А прогнозы? Какие у всего этого перспективы?
- Чихать я хотел на прогнозы! Самое неблагодарное и бесперспективное занятие – делать прогнозы. Слушай сюда! Откровения от старшего товарища: количество пользователей растёт головокружительно, охват тотальный, центры плодятся как грибы, скоро они доберутся до каждого.
Абсолютно непроизвольно. Что его вдруг дёрнуло? Окунев молча достал из кармана и показал пластиковую карточку, которую ему вчера всучил Чёрный Шут.
Гротескным рывком Крушинин изменился в лице:
- НОМЕРНАЯ?!! Откуда у тебя такая?!
Окунев поднял на него глаза. Впечатлительность и несдержанность Крушинину была несвойственна. С чего это он так взвёлся?
- Мне её вчера в метро Чёрный Шут подогнал. Целое шоу было по этому поводу: резвился, кривлялся, идиотом прикидывался…
Крушинин вдруг явно, и не пытаясь скрыть того, разволновался. Сие выглядело неестественно и странно ещё потому, что богемная ухмылочка не покидала его лица.
- Ты не путаешь? Он точно был – Чёрный?
- Стас, а с чем можно спутать чёрный цвет?
Теперь Окунев не сводил глаз с лица Крушинина. Потрясающие метаморфозы! Глаза его выдавали волнение, а мимика свидетельствовала о самоуверенном спокойствии.
- Логично, кузен! А фокусы он тебе показывал?
- Он много чего показывал…. Отрыжку вызывал на расстоянии, стихами бредил, телефончик оставил на память.
- Вот это я облажался…. Так проколоться….- Крушинин, молниеносно забыв про Окунева, сложил руки на груди и протяжно посмотрел на сияющее солнце.
- Стас, что-то случилось?
В этом месте Крушинин вдруг перестал дышать, будто предвосхищая нечто значимое. Окунев деликатно подумал и тоже перестал дышать. Прелюдия к значимому подзатянулась…
- Ты звонил? – коротко уточнил Крушинин.
- Нет, не звонил.
-А КАРТОЧКУ… ЗАЧЕМ ТЫ У НЕГО ВЗЯЛ?!
- Чтоб нам было сегодня о чём поболтать.
Всё это выглядело очень странно. По-прежнему затаив дыхание, Окунев настороженно присматривал за своим собеседником. Театр абсурда.
Тот вдруг ретиво сорвался с места, забегал, засуетился, задёргался…. И будто припомнив, что уже везде опоздал и всё проспал, обречённо успокоился. Снова подсел рядом и мрачно распорядился:
- И не вздумай звонить! Насмерть забудь! Карточку – в урну!
Не высидев и пары секунд, Крушинин вдруг вновь подскочил и, грозно рыкнув себе под ноги, отправился восвояси.
- Стас, уходишь уже?
- Да…. Хватит трепаться! Работа стоит, дела накопились.
Вот это финиш! Крушинин вспомнил про работу, жаль нет фотокамеры зафиксировать этот феноменальный нонсенс.
- Стас! – Окунев не сводил с него восхищенного и экзальтированного взгляда, - ты телефон-то кому оставил?
Он помахал в воздухе мобильным телефоном Крушинина.
Тот бурно вернулся, выхватил телефон и вновь продрейфовал прочь. Летучий голландец.
- Стас! – вновь дёрнул его Окунев, - ты сигареты оставил.
Крушинин послушно метнулся, схватил сигареты и принял позу:
- Больше я ничего не оставил?!
- Нет…. - И Окунев дружелюбно улыбнулся.
Что происходит, мать его ити! С чего такой выплеск эмоций? До этого казалось, что Крушинина даже Всемирный Потоп не выведет из душевного равновесия. Даже Апокалипсис не встряхнёт.
- Стас! – вновь в спину окликнул его Окунев.
- Что?! – неврастенически дернулся Крушинин.
- Ты «спасибо» не сказал.
Всё это время Окунев не сводил с него взгляда естествоиспытателя. Откуда такие несостыковки. С чего вся суета? И потом, казалось, будто сейчас Крушинин уносит с собой что-то очень важное и невероятно интригующее. Мистически притягательное! А упускать из-под носа такие лакомые секреты… Обидно! Хотелось бы сатисфакции.
- Хватит уже!.. Дрессируешь как в средней школе. – Крушинин вновь дёрнулся уходить.
- Стас!
Ох, не любил Окунев когда ТАКОЕ уносят из-под носа. Они же всё-таки коллеги, хоть и регламентирует их отношения Должностная Инструкция. Ну откуда такой невроз?!
- Окунь, подожди… Я, кажется, догадался. Я – не сказал «до свидания»?
- Точно!
- Окунь.… Послушай.… Сейчас я ничего не могу объяснить. Рано!
- Не понял.
- И не поймёшь! Пока.… Если этот Шут ещё раз к тебе придёт, ты ему руку пожми.
- Кому? – не менее неврастенически напрягся Окунев в ответ.
- Чёрному Гаеру! Шуту!.. Руку пожми изо всех сил!
Окунев с опаской заглянул в бедовые газа Крушинина и едва не отпрянул. Такого негативизма он в них ещё никогда не видел. Жара… Когда же спадёт жара? Даже на такого полноценного, здоровенного мужика как Крушинин она действует самым невероятным образом.
Добавьте контраста и резкости! Уберите помехи. Короче – требуйте отстоя пены!
Душевой кабиной не пользоваться! Слив не работает.
Туалетную бумагу в унитаз не бросать!
…………
У себя в кабинете Окунев подрасстегнул на одно деление брючный ремень, уселся нога на ногу, зевнул, рыгнул, пукнул, положил под руку листок бумаги и в такой творческой позе принялся работать как проклятый. Поскольку он бессознательно теперь подражал во всём Крушинину, «работа проклятого» свелась к тому, что он медитативно задумавшись, начал выводить на бумаге абстрактные, аллюзорные фантомы. Параллельно с этим умудрялся думать о чем-то высоком и эстетически значимом.
В голове гудело. То бишь гудело натурально и актуально, как на роскошной свадьбе. Было в дым накурено, слышался ослоподобный, пьяный ржачь и чокнутые звуки, поощрительно визжали женщины, монотонно чавкали и взасос целовались. Один и тот же пидористический голосок завсегдатая всех тусовок молил:
- Гаспада! Внимания. Минутчку внимания!
Свадьба была в апофеозе, поскольку одна её часть бомбилась под звуки гангста-рэпа, а вторая омерзительно фальшивя, пыталась пьяно вытянуть:
«И молодая не узнает, какой у парня был конец…»
Но молодая-то уже поторопилась приобщиться к познанию и, потому таинственно улыбалась загадочной улыбкой Моны Лизы.
Окунев отшвырнул ручку. Встряхнувшись от назойливых простраций, посмотрел на свои бессознательные эскизы. Немедленно разволновался и нахмурился.
Звериная лапа… Кошачья? Или тигриная? Стрела из лука. Фантасмагоричная, нереальная морда какого-то кровожадного зверя. Медведь? Кабан? Волк? Огромный вездесущий глаз с невероятно гипнотическим зрачком. Откуда, из каких заповедных дебрей вылупляются эти символичные намёки? Ведь чем-то они должны быть спровоцированы? Откуда выскакивают эти монстры?
Окунев потрясённо уткнулся в листок и замер в аналитических раздумьях. Это – пучины! Неприступные первобытные джунгли, одна из самых мистических тайн бытия – наше подсознание. Субсенсорное восприятие действительности. Интуиция, пророческие прозрения, шестое чувство и прочие необъяснимые вещи, весь этот ассортимент оттуда. Все эти знаки – не случайно…
- Можно к вам?
Дверь щелкнула столь внезапно, что Окунев вздрогнул как от паровозного гудка и едва не потерял равновесие на стуле.
На пороге стоял.… Нет, правильнее будет – на пороге возвышался… Стоп! Еще правильнее будет – на пороге колоссоподобно громоздился невероятно высокий паренек, подчеркнуто славянского происхождения, о чём свидетельствовала копна волос соломенного цвета и типичная простоватая улыбка на лице.
- Да! – Окунев зашебуршился и подскочил, - Проходите! – Зачем-то на лету проверил застёгнута-ли у него ширинка.
- Извините что без звонка, некогда было.
И паренёк прошагал через кабинет. Окунев едва удержался от эстетических междометий. Два пятнадцать – два двадцать! И какая еще падла после такого будет скулить, что генофонд вырождается?! Великолепный экземпляр, любой ариец позавидует. Племенной экстерьер!
- Присаживайтесь. – Окуневу нравилось сегодня быть воспитанным.
- Извините, что немного опоздал, пришлось с занятий отпрашиваться. Вас, кажется, Сергей Викторович зовут?
Окунев авантюрно задумался и, остросюжетно прищурившись, посмотрел на своего гостя. А почему бы и нет? Какие несостыковки помешают ему слегка и ненадолго побыть для этого парня Сергеем Викторовичем?
Естественно, что Окунев всё понял с лёту – это клиент Сергея Викторовича Заслонова, кабинет которого находится напротив и в котором уже вторую неделю тянется ремонт. Что-то, где-то, в самом чреве бюрократической машины дало сбой, проскочила какая-то погрешность и вот этот фактурный, былинный славянин с лицом Емели и Иван-Царевича одновременно, объявился в кабинете Окунева. Сбой в Системе. Ошибка….
Вообще-то в такой нештатной ситуации Окунев должен был.… Извиниться, сообщить пареньку, что тот ошибся кабинетом, представиться Антон Сергеевичем Окуневым и объяснить, что требуемый кабинет находится напротив, но там сейчас никого нет, поскольку.… Вообще-то так предписывала ДОЛЖНОСТНАЯ ИНСТРУКЦИЯ. Так требовал параграф. Но Окуневу уже пришлась впору шкура Заслонова, ему стало жгуче интересно, он вжился в этот образ.
А почему бы и нет? Когда еще подвернется шанс так примитивно и незатейливо сунуть свой нос в чужие дела? А какой ещё есть способ ознакомиться с этими тайнами? И потом, очень легко можно будет вывернуться из этого недоразумения: растерянное выражение лица, непорочный неопытный взгляд, виноватый лепет. Простите великодушно – он сам пришёл! Не виноватая я!
Нюхнув беллетристического дурмана, Окунев пружинисто подскочил и засуетился. Запахло дичью! А когда ею пованивало, глаза у него сверкали, настроение было торчком, шерсть стояла дыбом и, хотелось густо метить территорию.
- Вас как зовут, молодой человек? – он пододвинул под огромного, развитого парня трогательно крохотный стульчик.
- Стёпа.
А какое приятное тембральное сочетание в голосе! Душа не нарадуется, что бродит удивительное рядом. Не спилось, не скололось и от СПИДа не загнулось. Не перевелось вопреки всему, встречается на заповедных тропах и всякий раз вселяет надежду.
- Да ты, Степан, присаживайся! Есть у меня предположение, что ты милиционером будешь?
Стёпу не без проблем удалось пристроить на стульчак, Окунева при этом от умиления вконец развезло: Стёпа на стульчике был аппетитный и желанный как гусь в яблоках.
- Почему милиционером? Я хочу стать архитектором.
Окунева и это не опечалило. Наоборот, застывшая музыка вдруг ожила и замелькала фотоэтюдами: Растрелли, Росси, Ле Корбюзье… Рококо и барокко, готика и ампир, поздний классицизм и ранний пофигизм.
- Стёпа, интуиция подсказывает мне… Чутье и способность разбираться в людях, а в людях я разбираюсь, будь здоров и, более того, я их насквозь вижу… Короче, Стёпа, я уже вижу твои творения, так что рассказывай, с чем пожаловал?
И Окунев замер в охотничьей стойке, затаив дыхание и приглушив пульс, ибо звериное чутьё императивно указывало, что сейчас он воочию приобщиться к чему-то действительно феноменальному и паранормальному. Потянуло таинственным и запретным. Феномен был где-то рядом.
…………
А в это время…
Впрочем – стоп! С этого места нужно быть очень пунктуальным в деталях и подробностях. Поэтому, - за 5 минут 46 секунд до этого, - Крушинин пересёк кабинет Генерала быстрыми, целеустремленными шагами и, нависнув над Дизелем стервятником, резанул наотмашь:
- Это ты к нему Чёрного Шута подослал?
Не ожидал такого перехода Саныч. Руки его заметались по столу в поисках очков, которыми он никогда не пользовался и, что совсем невероятно, он избыточно засуетился.
- Борзёж… Щенки. Огрызаться? Я вас научу хорошим манерам, - лепетал он непослушными губами.
- Поздно ты насчёт манер спохватился.
Тут Саныч по-бойцовски быстро и профессионально чётко восстановился. Из него незамедлительно попёр фельдфебель. Он, будто на скачущей лошади, приподнялся над стулом, до хруста вцепился в столешницу побелевшими костяшками пальцев и, налившись кровью, загундосил:
- Чиво?.. Чиво-чиво, я спрашиваю? Ты мне не хами, глупенький! Ты откуда выскочил, обмылок? Запомни, хлопец, я здесь за ниточки дёргаю, я здесь над всем и за всем…
- Я видел, как ты эти ниточки дёргаешь! Ты в мотне не запутайся, кукловод! Не ровен час, сам доиграешься и других за собой потащишь. Или ты специально на конфликт нарываешься?
- Ох, Крушинин, засел ты у меня под ложечкой. На дно тянешь!
- Ну нормалёк, это я тебе такую требуху оттянул? Ты на других не спирай, ты лучше головой думай, а не брюхом своим бесподобным. Ты с чего так надрываешься, зачем так себя не щадишь? Я гарантирую, что они твоей работёнкой иезуитской и без такого рвения довольны…
- Помолчи, Крушинин! Навязали тебя, всучили подкидыша. Поперёк горла стоишь!
- Я требую точности: под ложечкой или поперёк горла?
- Ближе к жопе!
- Вот поэтому нам без наркоза не расстаться. Но ты не горюй – зато я всегда рядом! – Крушинин нагло и вызывающе ухмыльнулся.
Дизель выпрямился в полный рост, положил чугунные кулаки на стол и теперь стал окончательно похож на матёрого бульдога.
- Оклахома – Трахома, ты чего добиваешься, хлопчик?
- Гармонии! Гармонии, бля, если тебя это слово не пугает! Играй по правилам, и мы будем нравиться друг другу. Существуют договорённости по самым элементарным мелочам. Соблюдай их! Ты играешься или нарываешься? Зачем ты подослал к нему Чёрного Шута? Окунев – наш, мы об этом договорились раз и навсегда.
- А кто с кем договорился, на каком уровне? Может и документик покажешь? Если это твоя беспонтовая прихоть, то извини, хлопец, ты же не король, не ферзь и даже не ладья. Ты – пешка!
- Ты прав, я – пешка.… Но я на своей поляне пешка, на своей земле, имею все шансы выбиться в дамки, а ты мародёр готов за бабосы любую дичь сотворить. Хочешь, я буду с тобой раскованным и откровенным: вот именно такие халдеи как ты отвечают за всю гнусь и пошлятину этого мира.… Улыбаешься, хряк? Трогательные реминисценции бередят душонку? Вы, урдулаки, поди, решили, что триумф уже в кармане? Если ваши уже есть в правительстве, следовательно, вся власть у мясников и пивников? Давай поспорим, что не будет вам жатвы. Обломаетесь!
Дизель всё это время цинично и победоносно улыбался.
- Под этот текст «Варшавянка» бы не помешала. Стыд не дым, глаза не ест, главное, чтобы меня вечером изжога не пробила. Я с тобой тоже буду раскованным и откровенным: я – функционер, мне эмоции противопоказаны, с меня за исполнительность спрашивают.
Крушинин напротив слабохарактерно покраснел и взъярился, ибо по неприступной ряшке Генерала было умопомрачительно ясно, что он ЭТО, действительно переживёт сносно и комфортабельно.
- Я предупреждаю, не протягивай к нему свои лапы. Я надеюсь, что ты меня понял, и мы договорились окончательно.
- Техас – Псориаз, Крушинин, а на первый взгляд ты наивным не кажешься! Меня ведь не затруднит пообещать тебе в очередной раз.
- Дизель!.. Я иллюзий не питаю. Я знаю, что это шаткое перемирие ненадолго. Я даже интуитивно уверен, что вы первыми нападёте. Любому рационалисту ясно, что столкновение неминуемо. Я также знаю, что для таких как ты просчитывать наперёд – непосильное умственное упражнение. Хочешь, я тебе подсоблю? Уверяю, когда всё это хрястнет, всех нас в такую чёрную дыру потащит.… Мы и враги, и союзники в одном флаконе. В наших интересах оттягивать этот фатальный момент. Целее будем!
- Мама – Алабама! Крушинин, ты меня на испуг берёшь? Я опять с тобой буду откровенен: в любой войне есть победители, а есть побеждённые. Любая резня затевается исключительно для грабежа. Парадокс в том, что ты по психологии – потенциальная жертва. Кишка у тебя тонка, собственноручно резать, а я всегда за тех, кто побеждает, граблю с ними на пару и крови не испугаюсь. Тебе Крушинин мозги перепрофилировать нужно, больно много в них хламу романтического. Такие как ты всегда проигрывают. И резать вас сущее удовольствие. Говорю о том, что знаю.
- Хватит рисовок, надеюсь, ты меня понял окончательно: Окунев – наш! Больше никаких Шутов и проникновений. И обрати внимание, я твоих людей пока не беспокоил. Всё взвесь на досуге, Джек-Потрошитель!
Крушинин целеустремлённым шагом направился к двери. В воздухе почувствовалось, что за его словами таиться достаточно весомый и авторитетный смысл. Уже на пороге он бросил:
- И никогда не дели шкуру неубитого медведя.
Хлопнула дверь. Генерал многозначительно сел на место, многозначительно заулыбался ему вслед и недобро забубнил:
- Медведя? Ай, да молодца Крушинин, сам идейку подкинул. Неужели и ты на его шкуру претендуешь? Зверобоем хочешь казаться?
Генерал снял трубку телефона и набрал три цифры. Почему-то только три цифры.
- Алло, здравствуйте. Я не по этому вопросу звоню… у меня – проблемы. С Крушининым нужно немедленно что-то решать. Я знаю об этом. И об этом я тоже знаю, но обстановка невыносимая, я могу сорваться. Хорошо, давайте встречаться. Хорошо…
Генерал положил трубку на место, и на лице его скульптурно застыла гримаса «а ля хорошо». Он с животной свирепостью посмотрел на дверь и ощерился:
- Упёртый, с-сучонок!
…………
А в это время.… Именно в этот момент! Окунев категорично откинулся на стуле и самоуверенно отбрил:
- Да не может этого быть! Скорее всего, имеется какое-то примитивное и доступное объяснение. Может быть это какой-нибудь обман зрения или мираж. Не знаю…
- Я его искал! – по-естествоиспытательски вскинулся Степан, - Я даже пытался проводить эксперименты: я просил своих друзей находиться в этот момент на эскалаторе и наблюдать за происходящим. Никто ничего не замечал. А люди – ПРОПАДАЛИ!!! И если вы мне не верите, то можете сами пронаблюдать этот парадокс. С десяти до половины одиннадцатого вечера. Станция метро «Московская». В течение двадцати минут люди пропадают бесследно и установить это несложно. Непонятно, почему никто раньше не обратил на это внимания.
- Метро «Московская»?.. Я в этом районе живу, регулярно пользуюсь его услугами, и тоже не замечал ничего сверхъестественного… Стёпа, а у тебя хорошее зрение?
- Перестаньте, зрение у меня в норме.
- Стёпа, между нами девочками… Ты, случаем, не вмазываешься? Чимергес, гонджубас – сейчас ведь это стильно.
- Я не понимаю ваш тон.… У меня другие интересы в жизни.
Ай-ай-ай! И зачем только спрашивал? Ведь это лицо просто знаковый символ других интересов в жизни. Окунев ещё глубже откинулся на стуле, рискуя с него навернуться. История, поведанная Стёпой.… Впрочем, нет! Если помнить о манерах и этикете, то начинать следует с самого Степана.
Следовательно,… Росту Степан был – два четырнадцать. Это Окунев уточнил в первую очередь. Зрение, как выяснилось, у Стёпы тоже было хорошее и потому его пронзительно синие глаза, смотрели в перспективные дали одухотворенно и созидательно, как на пустырь под планировку. Будущий архитектор…. Несколько холерическая мимика выдавала в нём мечтательность и тягу к импрессионизму, и в целом выкристаллизовывался позитивный, созидательный образ ПЕРСПЕКТИВНОГО МАЛОГО. Добавить к этому больше нечего.
Помимо того, что Стёпа определенно подавал надежды, определённо был талантлив, он ещё и МОРГАЛ. Обычные люди делают это с интервалом в пятнадцать-двадцать секунд, а Степан – раз в секунду, что позволило Окуневу прийти к стремительному выводу о наличии влюблённости. Амплуа любовника – зодчего сидело на нём как влитое.
Соответственно…. Степан, как и положено белому, натуралу, воцерковленному православному прихожанину славянского происхождения – в свои цветущие двадцать два года был полоумно влюблён. Поскольку зазноба его жила в районе станции метро «Московская», а Степан помимо учёбы в архитектурном ещё и подрабатывал, встречаться они могли только вечерами. У Окунева, кстати, трепетно забилось сердце в этот момент, так как чрезвычайно положительным образом вырисовывался Степан. Что-то очень родное, пафосное и незаслуженно преданное забвению. Ищут пожарные, ищет милиция.
Собственно…. Каждый вечер Степан приезжал к десяти на «Московскую» и поджидал свою девушку внизу, чтобы везти её с собой куда-то на «Звёздную», где как понял Окунев, вся любовь и бушевала. Так продолжалось почти два месяца (9 ; недель – оперативно прикинул Окунев) и в этом месте своего повествования Степан вызывающе счастливо разулыбался.
Соответственно…. В кратковременные моменты ожидания внизу у эскалатора натуральной блондинки славянского экстерьера, православной, воцерковленной, получающей образование по целому ряду искусствоведческих дисциплин, претендующей на…. Короче, такие, как правило, «задерживаются» где-то на полчаса! И чтобы не проводить это время попусту, Степан в такие моменты загружал свой мозг различными прикладными математическими задачками. Например – какова пропускная способность эскалатора и сколько человек в среднем он перемещает за сутки? За час? За минуту? И в какое время суток? Сколько будут весить эти люди? Сколько среди них будет блондинов? Шатенов?
А глаз, как выяснилось, у Степана – алмаз! Память – Гохран! Плюс к этому креативные навыки, аналитическое панорамное восприятие и математически выверенное мышление. Словом, вот так на досуге, от скуки, в романтических созерцаниях Степан вдруг установил достоверно точно, что В МЕТРО ПОПАДАЕТ МЕНЬШЕЕ КОЛЛИЧЕСТВО ЛЮДЕЙ, ЧЕМ ТО КОТОРОЕ ПЫТАЕТСЯ В НЕГО СПУСТИТЬСЯ.
Хотите верьте, хотите – нет! Куда они исчезают, Степан объяснить не пытался, версий не выдвигал, он лишь констатировал. И самое очаровательное, что проверить этот факт можно в любой день недели, в промежутке с 22.00 до 22.20, самым простым и эффективным способом: два наблюдателя, - один на входе, другой на выходе, - ведут подсчёт за определённый интервал времени. Никакой высшей математики, все элементарно и немного жутковато, - стабильная нехватка в пять-семь процентов. Хоть расшибись!
- Нонсенс! Этому должно быть простое и доступное объяснение, - вновь упёрся Окунев, - не о конях ведь говорим, не цыгане же там их крадут. Метро – не преисподняя. Если прикинуть навскидку, то получается где-то пятьдесят – сто человек в сутки. Стёпа, ЭТО ЖЕ ПРОРВА НАРОДУ! Тысячи в месяц, десятки тысяч в год! Да от такого уже весь город на ушах стоять должен
А впрочем…. И в этот момент Окунев печально задумался. «С чего ты заблажил? На твоих глазах усилиями Пивников и Мясников этот Город стоит и на ушах, и на бровях и на попах. И –…. НИЧЕГО!!!»
Семен от обиды заморгал ещё чаще, хотя Окунев почему-то был уверен, что чаще это сделать физически невозможно. Ан нет! Семен продолжал удивлять и интриговать.
- Я вам говорю, что это очень легко проверить! Всего два наблюдателя, никаких сложных замеров и вычислений. Если вам интересно – давайте прямо сегодня!
Окунев отсутствующе зашарил глазами по потолку. Вообще-то проводить какие-то фундаментальные изыскания в его планы не входило. Его планы были гораздо примитивней: якобы невзначай порыться в чужих делишках, принюхаться, лизнуть, куснуть, обсосать втихомолку…. Только вот приманка попалась пахучая, того и гляди…. Окунев подозрительно оглянулся: а может быть это парадная в мышеловку?
- Степан, только откровенно.… Сколько бутылок пива в день?
- Может быть, Вам будет трудно в это поверить, но ни одной!
- Степан, джин – тоник, трава, спиды…
- Перестаньте, это не смешно!
И это действительно не смешно! Сто человек в сутки! Окунев напряженно всмотрелся в полноценное (действительно полноценное!) выражение лица Степана.
- Степан, я начинаю сомневаться…. Не могут ведь люди пропадать будто призраки. Не могут?
- Не могут!
- Превосходно.… У них обязательно должны быть родные, друзья, знакомые. Их бы уже давно искали. Даже если допустить…. Но куда им пропасть с эскалатора?! Там ведь не Чёрная дыра, не врата в другое измерение. Не может такая прорва людей пропасть бесследно. Стёпа, я склонен искать всему этому другое объяснение.
- Я его тоже искал! Я больше месяца перепроверял. Мне тоже это показалось мистическим и невероятным. Однако – ВОТ! Пришёл к вам за ответом.
И Степан неожиданно перестал моргать. Это было настолько неожиданно, что Окунев от такого коварства заморгал сам.
- Стёпа, вообще-то это легко опровергнуть. Самый пошлый набор техсредств: телеметрия, фото-киносъёмка, рапидная развертка.
- Вот и попытайтесь опровергнуть, в конце концов, это – ваша работа! А я продолжаю настаивать: на «Московской» пропадают люди и в этом можно легко удостовериться.
Окунев, продолжая моргать, посмотрел Степану в глаза. Без комментариев…. Не похож был Степан на приколиста-обдолбая, дегенерата и умственно неполноценного. Нормальный был он парень – вменяемый, честный и положительный. Побольше бы таких, чтоб обида за державу не душила.
- Хорошо…. Договорились. – Согласился Окунев, - сегодня вечером – на «Московской». Ты меня заинтриговал. Ведь главное – это периодичность и повторяемость.
Окунев пружинисто встал и интуитивно принюхался: не пахнет-ли мышеловкой?
- Вот и убедитесь сами! Я больше месяца перепроверял, прежде чем к вам прийти.
«Похвальная прилежность». В этот момент Степан тоже пружинисто встал и Окуневу, чтобы с ним разговаривать пришлось почти навзничь запрокидывать голову. Превосходный экземпляр! Головокружительный!
- Давай, Степан, на ты. Ты мне, кстати, телефончик свой не забудь оставить. Очень похвально что ты перепроверял, но я рационалист и реалист, и я уверен, что мы найдем всему этому естественное объяснение.
Мило воркуя по пути, они приблизились к двери, Окунев вежливо положил руку на дверную ручку и тут его запоздало торкнуло:
- Степан! А кто тебя отправил к Зас…. Ко мне кто тебя отправил?
- Ваш диспетчер.
- Наш диспетчер! – умильно всплеснул руками Окунев. – Какой диспетчер?
- Телефонный…. Я позвонил в справочную и мне дали телефон.
- Ах, да! Как же я забыл! – Окунев хлопотливо изобразил присущую всем великим людям рассеянность. – Телефонный диспетчер! У нас наверняка где-то есть телефонный диспетчер. Какой ты пробивной парень, Степан! Просто отбойный молоток. Я в твои годы таким не был, это ж надо – просто позвонил в справочную! Дыхание захватывает…. Тупо звонишь в справочную и тут – на тебе! – словно скатерть-самобранка. Только давай условимся, что всё это строго между нами. Договорились?!
- Разумеется!.. Я же всё понимаю, по линии госбезопасности работаете.
Окунев хотел было выпятить грудь колесом и значительно крякнуть, но вовремя передумал: как бы не переборщить с этими кряканьями. И не перегнуть линию.
- Степан, ты мне телефончик верни и больше по нему не звони. Договорились? Это очень важно.
- Да-да, пожалуйста, - Степан нашарил в карманах листок бумажки и протянул его Окуневу.
- Значит, сегодня вечером, в десять, на «Московской!»? Смотри не опаздывай! – Окунев стервозно смял в кулаке бумажку с телефоном и с канцелярской вежливостью разулыбался вслед Степану.
…………
А в метро вновь было тихо, прохладно и гулко. Сегодня Окунев улизнул с работы значительно раньше и, поэтому он сейчас служил полигоном для бушующего внутри этического конфликта между здравым смыслом и чувством долга. В придачу, стало навязчиво преследовать чувство приобщённости к чему-то неведомому и эзотерическому. Коктейль Молотова. Крамольные и еретические мыслищи зашебуршились в его голове и ему стало оглушительно ясно, что его педантичность и исполнительность востребованы лишь как оптический обман.
Пирамида ценностей зашаталась до самого основания! Неврастенический вывод о том, что его используют не по назначению и, возможно, им манипулируют, становился навязчивым. Кто-то Сильный и Большой одним ударом пробил брешь в стандартном бутафорском оформлении, и теперь ледяной сквозняк задувал в самые нежные и трепетные места. Бил озноб озарения.
Нужно равняться на Крушинина! Вот термоядерный малый – нигде не пропадёт, уж он-то давно подтёрся этой коллизией формы и содержания: достаточно взглянуть на его самодовольную сайку, которую никогда не покидает едкая высокомерная ухмылочка. Равнение на циников! Это лучший рецепт не надорваться и не развязать пупок раньше времени. Аминь!
Окуневу оставалось ехать где-то две остановки, он бессознательно отвлёкся и закрутил головой.… А вот Степан утверждает, что в метро пропадают люди. Саркастически улыбаясь, Окунев осмотрел пассажиров вагона. Самым нахальным образом никто никуда пропадать не собирался. Стало даже как-то скучно. Но не надолго…
Именно так лопается рояльная струна. Именно с таким тревожным и знаковым надрывом, который отдаётся внутри мучительно долгой, протяжной агонией низкого, зловещего тембра. Окунев инстинктивно втянул голову в плечи и ступорозно окаменел. Он вдруг с клинической ясностью понял, что вот-вот НАЗРЕВАЕТ НЕЧТО.
БА – БАЦ!!! Прямо перед носом! Как будто он рухнул с потолка!
«Клянусь, не было его в вагоне, и на остановке он не входил!» Окунев от неожиданности истерично отпрянул и дауноподобно заулыбался… Здрасте наше вам! Балаганно кривляясь, бравируя гарцами дворовой шпаны и прихватами карманного вора, перед ним стоял ослепительно наглый Чёрный Шут. Сверкнула нездоровая, юродивая ухмылка:
- Привет мой друг бесценный!
Я вижу, ты скучал,
Скажи мне, откровенный,
Ведь ты меня здесь ждал?!
- Это не смешно…. Да за это…. Ногами…. В подземном переходе…. Тебе ещё не перепадало? – Окунев зашебуршился от страха, но быстро восстановился и не нашёл ничего лучшего как впасть в агрессивность.
- Я вижу, ты расстроен?
Сомнений червь грызёт?
Со мной ты будь спокоен…
Где я – там шоу ждёт!
- Хорош кривляться! Я сегодня не в настроении. Я тебе ещё вчера всё сказал, зачем ты опять пришёл.
- Это мой долг…. – патриотически закинул голову Шут. – Моё творческое кредо – смешить, пугать и удивлять. Мне кажется, удивлять я ещё не разучился. Посмотри направо!
Окунев предельно тактично посмотрел…. Он, конечно, был готов внутренне увидеть нечто из ряда вон, но здесь хоть святых выноси…. Ну как он это делает?! Нах стос!!!
Рядом, разнузданно развалившись, сидела колоссальная плюшево-глупая, розовая Свинья. Сногсшибательно розовая! Она совершенно по-свински хырилась и габариты её поражали самоё закалённое воображение. Ну как мог этот Наф – Наф проникнуть в вагон незамеченным?!.. Хавронья дружелюбно протянула Окуневу руку для приветствия. Нестерпимо захотелось ответить какой-нибудь гадостью.
- А налево лучше не смотри! – умело спровоцировал Шут.
Окунев, как механический болванчик, тотчас перекинулся налево…. Там царственно подбоченившись восседала фантасмагорически жирная, гротескно необъятная, плюшевая Мышь. Она скалилась сюрреалистично огромными зубами, гламурно понтовалась и жеманно обмахивалась своим кнутоподобным хвостиком. Окунев на мгновение закрыл глаза и мотнул головой. Полный пипец!
Желание говорить гадости молниеносно переросло в порыв отмочить какую-нибудь гадость. Да скока на фуй мона?! Окунев остервенело дёрнулся встать! И если бы он встал…. Если бы он дотянулся до Чёрного Шута. До его руки. А ещё лучше до горла….
Шут гуттаперчиво отпрянул, а на плечах Окунева массивно повисли Мышь и Свинья. Он ощутил, как его вполне профессионально и бесцеремонно блокируют за локти.
- Ты звонил?! – осатанело завопил Шут.
- Ты звонил?! – осатанело завопила Мышь.
- Ты звонил?! – осатанело завопила Свинья.
Окунев опущено замолчал и замкнулся.
- Он не звонил! Он не звонил! Он не звонил! – твари какофонически затарахтели на три голоса, кривляясь друг перед другом, и каждый раз вкладывая в эту тираду новую эмоцию.
Спокойно!.. Радикально спокойнее. Наша сила в спокойствии. Окунев фальшиво и нехорошо разулыбался. А что оставалось делать? Трое на одного!
Вдруг откуда не возьмись!.. В руках у Шута появился колокольчик, которым оснащают перед выгоном домашнюю скотину, и допотопная телефонная трубка с болтающимся обрывком провода.
- Непростительно…. Немедленно позвони! – процедил он, протягивая трубку.
«Спокойно! Держи себя в руках! Толерантность, терпимость и мультикорректность, сейчас эти феньки в моде. Учитесь брендеры и шоумены как нужно гнать пургу! Насрать на ваши анемичные диспуты, начхать на рекламные развороты в глянцевых блокбастерах, забейте на бонусы и промоакции. Клиента нужно запугать! Застращать! Чтоб с выпученными от ужаса глазами хавал на лету и требовал добавки….» Вполне искренне сейчас Окунев пожалел, что не позвонил.
Колокольчик и телефонная трубка испарились самым волшебным образом, и в руках Шута не менее чудесным способом оказался… сотовый телефон Окунева!
- Немедленно позвони!!! – оглушительно подпустил истерики Шут.
Максимально спокойнее! На грани отупения. Окунев с титаническим усилием не прореагировал даже на телефон в руках этого Дуремара. Он принял вид, будто покорился, мимикой изобразил смирение и, обмякнув в руках подручных, не без интереса осмотрелся.
Чувство ирреальности и алогичности происходящего катастрофически усилилось. Неужели всему вагону до лампочки? Все до единого пассажиры упрямо не обращали ни малейшего внимания на происходящее, как будто их баловали такими бродячими комиксами каждодневно. Скажите, а на белом свете вообще водятся нелюбопытные обыватели?
- Это твоя работа или призвание? Кто тебя послал? – пытаясь излучать спокойствие, осведомился Окунев.
- Ты задаёшь коварные вопросы,
Ответ на них тебе не будет впрок!
Ты придержи слегка свои запросы,
Не торопись и сделай тот звонок.
Шута вновь понесло вразнос: он гротескно закривлялся, стервозно тряхнул бубенцами и иступлённо замер в нелепой позе, имитируя тушканчика. Поскольку сходства он добился просто невероятного, Окунев дёрнулся зааплодировать, но ему вновь помешали Мышь со Свиньёй.
- Неужели один звонок играет такую роль?
Шут ответить не успел. Поезд обморочно остановился, зашипели двери, внимание Шута мгновенно переключилось на вошедших.
- Музыка!!! Нам не хватает музыки! – экзальтированно завопил он.
В вагон вошли двое: инвалид без ног на коляске и старуха в чёрном, с протянутой рукой. Не очень жизнерадостное шоу. Калека тотчас растянул меха гармони и привычно врезал по классике:
- Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает…
- Подайте ветерану войны на Северном Кавказе! – С хронической жаловливостью проанонсировала его выход старуха. – И они со своим благотворительным концертом двинулись по вагону.
- Неужели ты не подашь герою «Варяга»? – в голосе Шута послышалось лютое презрение.
Чувство нереальности нахлобучило с головой и закрутило в бешеной центрифуге: как будто в этой точке сошелся целый клубок параллельных миров и событий. Окунев загипнотизировано дёрнулся, желая протянуть ветерану червонец, но на руках повисли еще агрессивней и тяжелее.
- Теперь хоть буду знать, что «Варяг» принимал участие в боевых действиях на Северном Кавказе…
Зачем? Зачем он это сказал?! Ведь вполне вероятно, что этот калека здесь и ни при чём.
С другой стороны в вагон вошла очень…. Да не очень, а оглушительно симпатичная девушка! От головокружительного осознания своей красоты и совершенства она шла, далеко назад запрокинув голову, и размашисто балансируя бёдрами. Поскольку такое дефиле противоречило всем мыслимым законам механики, ей приходилось тратить невероятные усилия, чтобы не опрокинуться назад. Она как по подиуму прошлась по вагону, за ней протащился шлейф ароматов и восхищённый взгляд Окунева…. Он рефлекторно посмотрел на эту отмашку. Без задних и без передних мыслей.
Клянусь! Автоматически! Все мужчины смотрят ТАК.
- А я умею читать твои мысли. – Интимно ткнулся ему в ухо Шут.
Если где-то об этом Окунев подумал, то сейчас эта мысль таилась заповедно далеко, хотя как любой полноценный мужчина он об ЭТОМ не забывал НИКОГДА.
Поезд осатанело рычал и визжал на поворотах, издавая демонический лязг и грохот. Девица с порочным лицом нимфетки, потупившись в пол начала… не торопясь обнажаться. Одна. Вторая пуговичка. Под ноги упала блузка. Туда же немного погодя последовал кружевной бюстгальтер…
- Завязывай…. – максимально спокойно процедил сквозь зубы Окунев, обращаясь к Шуту. – Красивая тёлка, но мне такая прелесть не по карману.
С сокрушительным вызовом на колени Окунева брякнулись игривые трусики. Свинья рядом возбуждённо хрюкнула, а Мышь похотливо заворочалась, обе твари засуетились от возбуждения. Окунев расслабленно закрыл глаза и перевел дух. Дурдом… феерический дурдом! Термоядерный бред!
«Но как они это делают?! Ряженые, стриптизёрша, подсадные в вагоне – да сколько может обойтись такое мобильное представление?! Как свести воедино такое обилие бутафорских деталей и образов. Невероятно!»
- ОСТОРОЖНО! ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ!
Только после этих слов Окунев открыл глаза. Стриптизёрша уже успела одеться и теперь, подчёркнуто утончённо стояла, уткнувшись в книгу. Воплощение скромности. Дуэт ветеранов поспешал на выход, а двое вошедших в вагон самым непостижимым образом просверкнули… сквозь Шута, не спровоцировав ни единой помехи, как будто это был ахинавороченный оптический обман. От неожиданности Окунев вздрогнул. Вот это техника!
- Чего ты добиваешься? Отвяжись. Я сегодня устал. – Действительно не скрывая усталости, попросил Окунев.
Шут участливо но, не скрывая подлости, ощерился, и отрицательно звякнул бубенцами.
- Мир вокруг тобой не создан,
Ты – статист, а не герой!
Если факт сей не осознан:
Твоя жизнь – сплошной ацтой!
Окунева пробило нечто довольно близкое к эстетическому наслаждению:
- Ты не перестаешь шокировать! Достаточно глубокомысленные сентенции для скомороха из подземки. Чувствую себя немного обязанным, но извини, не могу выразить стихами бушующие во мне чувства.
- Ты невнимателен!.. Я же тебе говорил, что работаю за тумаки, плевки и овации. ОВАЦИИ!!! – истерично дернулся Шут.
Глядя на застывшего в скульптурном ожидании Шута, Окунев вдруг ослепительной вспышкой вспомнил: «А ты ему руку пожми! Руку! Изо всех сил!» Виртуальный Крушинин цинично ощерился напоследок и с шелестящим звуком испарился сквозняком.
- А ночлег? А кормёжка? Ведь долго на инъекциях не протянешь. – Намекнул Окунев на подозрительный, засаленный блеск в глазах Шута.
Вообще-то с этой оголтелостью нужно что-то решать. Радикально! Лезть в бутылку, батон крошить, бузу выкатывать, поганку заворачивать – как там ещё? Наглость этой троицы перехлёстывает через край, а поскольку примитивное сознание трактует твоё спокойствие как слабость, то и борзет они будут по экспоненте.
- Мир, в котором я живу,
Создан чувствами другими
Хочешь, тайну я скажу?
Скоро ты, придёшь за ними.
- Сожалею, уважаемые, но мне здесь выходить, - дёрнулся Окунев.
Не тут-то было! Шут искромётно посмотрел сначала на Мышь, потом на Свинью. Обе плюшевые твари как по команде обескуражено замотали головами и приуныли. Шут сокрушённо развёл руки в стороны и, будто на нашкодившего, посмотрел на Окунева. Повисла матёрая пауза…
Иезуитским тоном Шут сказал:
- АЛЛЕ – ОП!
ПОЕЗД УГОРЕЛО ВЗДЫБИЛСЯ, И НЕИСТОВО ЗАТОРМОЗИЛ!
Всех по инерции швырнуло по ходу движения, кто-то упал, кто-то завизжал, кто-то колоритно заматерился. По полу покатились рассыпавшиеся яблоки и сливы, с достоинством прокатился ананас. Розовый боров обморочно навалился на Окунева, а тот в свою очередь суетливо вцепился в плюшевое плечо Мыши. Это было типичное экстренное торможение, допустимое только для предотвращения аварии! Судорожно дёрнувшись напоследок, поезд покорно остановился и, повисшая на поручне стриптизёрша, вытаращив глазёнки, прошептала:
- Мамочки…
Окунев бешено разволновался. «На куски меня рвите, ничего не понимаю! Неужели и машинист с ними заодно?! Да ведь это – ЗАГОВОР!!!»
- Бывает так, что и друзей не выбирают,
И на компанию так просто не кладут,
Примеров тьма – любой об этом знает:
Собравшись в стаю – насмерть заплюют!
Победоносно расставив ноги и, назидательно потрясая указательным пальцем, роскошно продекламировал Шут.
- Ты это к чему? – уточнил Окунев, отпихивая обмякшую Свинью и отбиваясь локтями от грузной Мыши, вот сейчас его действительно зацепило за самые заветные эстетические струны.
«За руку его! И покрепче!» - Сочно надрывался перекошенный азартом и помехами Крушинин. Вопли его звучали так дико и бесцеремонно, что от них морщило лоб и сводило судорогой правую скулу.
- Овации!!! Я требую признания! – экзальтированно проревел Шут.
Поезд покорно стоял, и Шут явно мнил себя хозяином положения. «Будут тебе овации! И целый вагон признания!» Окунев трепетно, как завзятый эстет, экзальтированно кинулся ему навстречу, пихнул при этом Мышь, растормошил Свинью и неистово зашебуршился, как будто воспылал рвением разродиться взрывными аплодисментами. Домашний скот не прореагировал…. Окунев с негодованием зыркнул в их плюшевые морды, двиганул плечом апатичную Мышь, возмутительно бурно заёрзал и нагло наступил Свинье на ногу….
И ТВАРИ ПОВЕЛИСЬ НА ЭТО! КЛЮНУЛИ!!!
Первоначально хватку ослабила Мышь, потом обмякла Свинья. Тиски ослабли! Все дружной гурьбой стали исторгать пышные овации
- Браво! Бис! Суперстар! – подхалимски заревел Окунев.
- Овации!.. Я купаюсь в овациях! Полюбуйтесь, Боги! Завидуйте, Демоны! Глазейте, Ангелы! Я – в центре внимания! – дурно ревел от счастья Шут, запрокинув голову и, будто камлающий шаман, аритмично потрясая бубенцами.
Пора! В самый аккурат! Окунев обеими руками, как перед прыжком с трамплина, оттолкнулся от плюшевых тварей и, свечой выпрыгнув в проход, поймал Шута за руку! Судорожно вцепился со всех сил.
Шут столбнячно изогнулся, панически рванулся и окаменел в немом кошмаре. Никто не успел издать никаких звуков…. Почти полминуты держалась чугунная, жирная пауза….
И только после неё на Окунева сзади обрушилась душная, неподатливая, плюшевая Свинья. Кровожадно заблажила Мышь и тоже обрушилась.
- Полегче, энималс! – успел дрыгнуться Окунев.
Каждая из этих тварей весила где-то по центнеру, от этой кучи-малы в глазах заискрило как от короткого замыкания, в суставах что-то тревожно хрустнуло и кадровую развёртку перед глазами кратковременно скомкало. В придачу, поезд взбудоражено дёрнулся и начал эррегированно набирать обороты, яблоки на полу покатились обратно, свет в вагоне вырубился, поморгал и вновь врубился. Прямиком под нос подкатился шершавый ананас.
Свинья норовила душить, а Мышь брала криком, от которого опасно резонировали барабанные перепонки. «Аллах Акбар!» - И Окунев со всей мочи двинул Свинью в солнечное сплетение, измудрившись ногой лягнуть Мышь и еще крепче вцепиться в Шута. Всё полетело в тартары!
По ушам резанул ультравысокий бабий визг!
Кто-то по шумок залепил ему в затылок затрещину!
В глазах суматошно зарябило и брызнуло нереальными красками!
Окунев инстинктивно зажмурился и, дождавшись затишья, осторожно открыл глаза…. Его больше никто не душил и не визжал ему в беззащитный затылок. Он стоял на карачках, посреди судорожно раскачивающегося вагона и, на героически вытянутой руке… держал за хвост невероятно огромную серую крысу. То мимолётное и призрачное, что осталось от Шута бесформенной кучей чёрных обносков упало на пол и.… И!!! И на этом месте тотчас заворошилась ополоумевшая от свободы куча мышей, тараканов и крыс. Масса моментально пришла в движение и хаотически кинулась наутёк. Полундра!
Дабы окончательно развеять скуку в воздух поднялся оголтелый рой мух! Теперь это видели – ВСЕ! Ибо теперь кто отбивался от мух обеими руками, кто визжал на одной высокой, паранойидальной ноте, кто филигранно матерился, отбиваясь ногами от мечущихся по полу тварей. Безучастным не остался никто!
- Бардак! Какой ужас! Откуда в метро тараканы?!
- А мухи?! Первый раз в жизни мух в метро вижу! Канализацию прорвало?!
- А почему не воняет? А мыши откуда?! Я с детства эту мерзость не переношу! Фу, гадость какая!
Приятно быть со своим народом заодно – Окунев с чувством исполненного долга разжал кулак. Крыса акробатически ловко приземлилась на пол, молниеносно сориентировалась на местности и с пробуксовкой на гладком полу, остервенело рванула прочь. Окунев проводил её отступление ошарашенным взглядом: показалось, будто на голове её по-прежнему болтается шутовской колпак с бубенцами…. А ещё показалось, что она многозначительно обернулась напоследок и скорчила многообещающую рожу…. То есть крыса – многообещающую рожу.
НЕ МНОГО-ЛИ ЧЕГО НА СЕГОДНЯ МЕРЕЩИТСЯ?!
ПУХХХ!!! Справа за спиной его вспугнул звук лопнувшего воздушного шарика. Окунев суматошно дёрнулся на звук, непроизвольно вскинул к голове руки: в лицо брызнуло что-то влажное, обдало тугим и душным спазмом воздуха…. Когда Окунев открыл глаза, свинья – натурально! – испарилась. Рассеялась, как призрачный туман!
ПУХХХ!!! Слева за спиной прозвучал аналогичный хлопок! Окунев обморочно дёрнулся туда: в лицо пыхнуло запахами жареного мяса, палёной щетины и костра. На месте мыши хаотичным облачком рассеивались противные мелкие мошки и аэрозольная взвесь. Окунев замахал руками, отбиваясь от мошек и отгоняя облачко. МАТЬ ЧЕСТНАЯ!!!
Он вскочил на ноги и, панически заметавшись, осмотрелся. Весь вагон оживленно мусолил тему с недавним антисанитарным недоразумением, на него по-прежнему никто не обращал никакого внимания, вся нечисть, тем временем, успела неизвестным науке способом куда-то рассосаться. А хулиганов нет…. Окунева вдруг припёрло выкинуть нечто из ряда вон по невоспитанности, обмороженности и оголтелости. А как ещё взболтнуть эту обывательскую заводь?! Еле сдержался…. И тут перестала дёргаться правая щека и отпустила сверлящая боль в затылке. Отпустила!
«Осторожно, двери закрываются!» Минуточку!!! Моя! Моя остановка…. Окунев бурно сорвался с места и выскочил из вагона. Не менее бурно побежал по платформе, привлекая внимание зевак. Добежал до её конца и вспомнил, что обычно пользуется другим выходом…. Не скидывая бурности побежал обратно, вновь провоцируя зевак…. Потом бежал вверх по эскалатору, бежал по подземному переходу до самого выхода из метро….
Еще несколько десятков метров он бежал по улице, пока его не парализовала мысль о том, что он, мягко говоря, привлекает внимание и провоцирует интерес. Невротически улыбаясь, Окунев отдышался, осмотрелся, дабы убедиться, что прохожие действительно разглядывают его как неполноценного, и не без удовлетворения вскинул лицо навстречу сияющему Солнцу, до умопомрачения наслаждаясь его знойным постоянством. Потянул ноздрями будоражащие ароматы природы. Лепота!
Все что знал доселе об иллюзионистах и престидижитаторах – можно смело в архив и на чердак. Дэвид Коперфильд – мальчишка с дёшевыми понтами. Гуддини – допотопный шарлатан. Кио – щипач вокзальный. Никогда впредь ничего подобного Окуневу видеть не доводилось. Натурализм – потрясающий, мистицизм – пронизывает. Действо настолько органичное, как единый кусок полотна, нигде не проскакивает стежков и грубых швов. Ни одна ниточка не торчит! Феерическое, гиперреальное шоу, клиент на такие развлечения должен западать скопом. Сказать по правде, пиар-компании проводимые ТОО «Элизиум» - самое эксцентричное и шокирующее событие на современном потребительском рынке. Жёстко, решительно, неординарно и неожиданно. На грани фола, что всегда нравилось публике.
Какая режиссура! Какой постановочный размах! А какие затраты!.. Окунев обрывисто перестал пялиться на Солнце и внимать трепетным запахам. Затраты?!.. Мать честная! Метро… Менты… Подсадные… Стриптизёрша… Плюшевые твари… Аварийное торможение!
Окунев взбрыкнул головой. У любого тезиса есть антитезис; неформальный закон рынка гласит, чем больше в стоимости вещи оголтелого пиара, рекламной шелухи и маркетингового маразма, тем меньше остаётся в ней натуральных ингредиентов, потребительских свойств и, собственно, товарной составляющей. Короче, много шума ведёт к НИЧЕМУ.
Несложно сопоставить затратность такой рекламной раскрутки и гипотетические прибыли кибер – центра эстетического общения. Даже если дивиденды корячатся в обозримом и недалёком будущем, то кто проплачивает здесь и сейчас?! Кто спонсирует такую титаническую борьбу за каждого клиента?
Окунев всегда в таких случаях пользовался советом Козьмы Пруткова, который говорил – «Зри в корень!» Никогда не делай далеко идущих выводов по внешней стороне предмета. Не суди по фасаду. Мы живём в мире денег, роль которых существенно упрочилась и эти метаморфозы ещё не дошли до массового сознания. Сейчас тот, кто платит, не просто музыку заказывает, а он заказывает либретто, заказывает партитуру, сценарий, главрежа, постановщика, костюмы, реквизит, время, место, цвет, размер и критические отзывы…. Может также заказать арт-директора конкурирующей оперы и перед премьерой трахнуть приму или главрежа, в зависимости от ориентации. Всё структурно проплачено и схвачено. У успеха нет морали. Шоу состоится в любую погоду!
Зри в корень!
Узнай, кто платит, ибо это будет лучшим ответом на все вопросы.
Бди!.. Бди и не бзди!!!
…………
И ВНОВЬ ТИХОЕ СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ:
Между ними царил Холод. Арктический, вечный Холод был господствующим компонентом домашней атмосферы. Они игнорировали присутствие друг друга настолько, что старались не встречаться взглядами. В унизительной и зловещей тишине он поел. Попытался в возмутительно мрачной изоляции читать газету. Наверняка он нашёл бы для себя что-то интересное в прессе, но не сейчас: Холод пронизывал. Он угрюмо впялился в телевизор…. Впрочем, если ты задумал окончательно угробить себе настроение, то самый лучший способ – смотреть новости по ТВ.
А за окном…. Да, кстати! За окном. Там напротив всё было колоритно, сочно и по-карнавальному раскованно. Немного меланхоличный, душный вечерок, сексуально – романтичные раскрепощённые запахи, игривые намёки на далёкую грозу и запахи цветения, оплодотворения и возрождения. Сидеть по углам в квартире в такую погоду и выпячивать друг перед другом комплексы – лютое извращение!
Окунев героически встал. Кто-то же должен сделать первый шаг! Давайте побережём себя, нервы, время и прочие расходные материалы. Почему бы не сходить куда-нибудь, не проветриться, не отдышаться? Хватит дуться, словно нахохлившиеся куры, на что, в конечном итоге, мы тратим свою жизнь? Самые её лучшие и полноценные годы?
Самое бесперспективное занятие в мире – поиск виноватого. Окунев прекрасно понимал, что детонатором большинства ссор и столкновений выступает именно он. Но ведь семья – это отчасти сделка. Марина тоже не слепая и имела достаточно времени, чтобы приглядеться к тому, за кого выходит замуж. Ведь Окунев таким не вчера на свет белый появился! Даже если согласиться с тем, что люди меняются, характер всё равно не переделать. И может самое лучшее в этой ситуации как можно тщательнее вживаться в образ? Женщинам нравится щедрость – значит придётся быть щедрым, им нравится бесшабашность – пусть получит целый вагон этого барахла, и если ей нравится закат Солнца вручную – следовательно…. При всём этом не забывай думать только о приятном!
При всём этом?.. О приятном?.. Ага!
И прямиком по извилинам головного мозга под восторженные аплодисменты экзальтированной публики в эстетически одухотворённом танце на льду синей птицей закружилась сама бесподобная Мария Бутырская Прим. Саундтреком последовала элегически пронзительная мелодия в аристократически сдержанном миноре. Умиротворяло – пуще некуда! Не волнуйся, будь счастлив.
В порыве откровения, застенчиво потупившись в пол, Окунев вынужден был бы признать, что абсолютно ничего не смыслит в фигурном катании, и боле того, относится к подобным вычурным эстетизмам с нескрываемой циничностью и иронией. Но когда он впервые увидал выступления Бутырской…. Проняло даже такую половозрелую и закоренелую скотину как он.
ОТ ЭТОГО ШЁЛ ФЛЮИД! В это не просто была вложена душа и кропотливость навыка, от этого бил разряд вселенской гармонии. Как можно создать такой гибрид одухотворённости и пластики? Тайна! А тайны Окунева всегда болезненно привлекали и гипнотически манили. До сих пор ему не забыть непередаваемое ощущение гармонии, сакраментальности и зрелой красоты, которое упругой волной продирало до самых заповедных мест даже такого заматерелого и квалифицированного хама как Окунев. Вы только подумайте, что удалось слабой женщине!
Окунев наспех вживался в образ.
Под пасхальные, сияющие сусальным золотом звуки музыки, Бутырская выписывала на льду кольца, восьмерки, срывалась в эффектные пробежки, головокружительные виражи и акробатические пируэты. От нахлынувших чувств трепетно заколотилось сердце, и в уголках глаз скопилась сантиментальная, восторженная слеза. Поглупевший от позитивных чувств Окунев пасторально разулыбался.
Пора! Позитивный образ удался.
- Что ты читаешь? – Источая дружелюбность, поинтересовался он у супруги.
Она отрешённо сидела с ногами на диване. Она на него и на его Новый Образ решительно никак не реагировала. Она была поглощена чтением какого-то академического фолианта, один формат которого вызывал неконтролируемую фобию. А она его – реально! – читала.
- Ты поел? – уточнила она, не отвлекаясь.
Думай о приятном! Не распыляйся на частности.
Бутырская в голове грациозно прыгнула, эффектно крутанувшись в воздухе вокруг своей оси. Стадион с готовностью откликнулся бурными овациями.
- Марина, котик, хватит дуться! Ты посмотри, какая прелесть на улице! Может сходим прогуляемся?
БЗД – Ы – Ы НННЬ! Вопрос как висельник раскачивался в воздухе без признаков жизни. Повис….
- Мариночка, ты слышишь меня? – из последних сил не теряя жизнерадостности, повторился Окунев.
Марина перелестнула страницу.
- Я сегодня не могу. У меня вечером важная встреча, я же тебя предупреждала. Через двадцать минут буду собираться.
«Я настаиваю на приятном!» Окунев продолжал резиново улыбаться. Образ – превыше всего!
Бутырская сделал по льду динамичную, умопомрачительную пробежку, синяя юбочка на ней сексапильно плескалась по ветру, завершив орбитальный виток, фигуристка очутилась в той же точке, с которой начала свой грациозный манёвр.
- Марина, я стараюсь ничего не усугублять. Всегда отзывчив к компромиссам. Тебе не кажется, что мы и так довольно мало времени проводим вместе? В конечном итоге – это нас разобщает. У нас нет общих точек соприкосновения, у нас даже общения нет, мы живём как посторонние! Может хоть сегодня, тебе не стоит уходить?
- Что ты говоришь?! Прекрати! Я сегодня определённо получу приглашение на Ассамблею. Я столько сил, времени и нервов на это потратила, а ты говоришь «не ходи».
При всём при этом Марина продолжала читать. Будто от мухи отмахнулась или перхоть с плеча стряхнула….
Бутырская в голове грациозно разогналась, последовал сногсшибательный каскад прыжков и кульбитов, она на впечатляющей скорости спикировала на лёд и голубой мечтой пронеслась мимо.
Феличита! Генерация счастья усугублялась.
- Я надеюсь, что после того как ты получишь приглашение на свою Ассамблею, все эти разрушительные глупости закончатся?
- Глупости?!.. – в несдержанном импульсе книга отлетела в сторону и случайно распахнулась посредине.
Вай – вай – вай…. Окунев заискивающе попытался заглянуть ей в глаза, но застенчиво передумал. Запах надвигающейся грозы усилился.
- Ты сказал – «глупости»?! Неужели ты до сих пор расцениваешь ЭТО как глупости?
- Мариночка, мне многие массовые увлечения кажутся глупостью: футбол, карты, рулетка, тотализатор. Мне кажется это от стадности и недалёкости…. Не убивать же меня за это.
И он несмело посмотрел ей в глаза. И понял, что за ЭТО могут и убить…. Он поспешно прибавил громкости музыке, которая звучала в его голове как аранжировка для танца Бутырской. Наивно и простовато заулыбался. Такая чарующая мелодия!
- Значит, ты во мне обнаружил стадность и недалёкость? Я правильно истолковала твою ахинею?
«Вот кто после таких предъяв провоцирует?!» - Хотел рявкнуть в этом месте Окунев, да помешал Образ. Образ!.. Мы все рабы и невольники Образа, Образ – превыше всего, Окунев спешно зашарил взглядом по окрестностям, пытаясь пока не поздно перепрофилировать тему.
Бутырская Синей Птицей промелькнула вдоль трибун и глубокомысленно умчалась в волнующую даль перспектив.
- Значит, то, что для меня превратилось почти в смысл жизни, ты расцениваешь как примитивизм и недалёкость? Правильно?!
Окунев продолжал стойко и героически улыбаться. Не волнуйся, будь счастлив. Пусть она выскажется, пусть выдохнется. Но тут….
Но тут Окунев как жираф вытянул шею, с туземным удивлением заглядываясь на разворот фолианта. Случайно представленная на нём иллюстрация прямо-таки магически приковала его внимание.
- Что это? Что ты читаешь?
И он, не сдержавшись, опять ткнул указательным пальцем. Этот палец нужно либо отрубить, либо отпилить по самое предплечье, ибо он самостоятельно не в силах избавиться от столь вредной привычки.
А Бутырская между тем головокружительно выписывала по стадиону, приковывая к себе экзальтированные взоры.
- Это атлас цветов.
Судя по всему, мы почти у цели: вот уже и цветочки пошли, значит - скоро созреют ягодки. Окунев бережно, будто сапёр, взял в руки книгу, несдержанно вытаращился и наугад перелестнул несколько страниц.
- Что это? Где ты это взяла?!
Окунев инстинктивно почуял нечто обскурантное и сверхъестественное. Да от этой книги просто разило потусторонним!
- Неужели тебе стало интересно?
- Не то слово!.. Я еле сдерживаюсь от любознательности.
- Не волнуйся, Ан. Дали на время полистать. Денег он не потребует, тебя материально ни к чему не обяжет.
- Марина, ЧТО ЭТО?!
- Я тебе уже ответила, это – атлас цветов.
Бутырская стремительно пронеслась куда-то в перспективные дали стадиона и он, если честно, потерял к ней в этот момент всяческий интерес. Окунев стремительно пролистнул страницы фолианта и зоологически вытаращился: контролировать выражение своего лица он был более не в состоянии.
- Каких цветов? Не бывает таких цветов!
Не волнуйся, будь счастлив. Окунев продолжал офанарело листать, прилежно всматриваясь в иллюстрации.
Бутырская в голове под сокрушительные аплодисменты вновь начала выбрасывать прыжок за прыжком, которые слились в один бесподобный каскад….
Сквозь апофеозный рёв музыки и бравурные вопли публики до него донёсся голос супруги:
- Это цветы из моего мира. Я вижу, тебе понравилось, можешь приобщиться подробней, если тебя заинтриговало.
Не нужно быть офигенным ботаником, не нужно быть опупенным флористом и не фиг корчить из себя матёрого знатока….
ТАКИХ ЦВЕТОВ НА ЗЕМЛЕ НЕ БЫВАЕТ!!!
Окунев с подозрительной слабостью почувствовал, как спина покрывается гелеобразным потом и в груди спазмами зашевелилось неподконтрольное волнение. Совсем некстати он вдруг ощутил за спиной нечто магическое и гипнотизирующе запредельное. Мимолетно дёрнул головой, будто сбрасывая с затылка это властное наваждение. Зачарованно продолжил листать страницы.
- Марина, не надо думать, что я совсем гоблин. Я тоже могу оценить размах затеи, глубину воображения и прелесть замысла…. Но я за грань не перешагиваю и иллюзий не питаю. Таких цветов – НЕ БЫВАЕТ.
Вопреки собственным словам он продолжал ненасытно листать! Теперь его засосало прямо-таки глобально: во всех этих красочных фантазиях присутствовал не просто здравый смысл и изобретательность, здесь на элементарном и фундаментальном уровне было заложено – органическое начало. Эти помпезные формы растительной мистики претендовали на ЖИЗНЕСПОСОБНОСТЬ! Кричащий вызов, вопиющий эпатаж и юродивая колеровка успешно сочетались с холодной, прямо-таки божественной, рациональностью композиции.
- Жаль, что их не бывает для тебя…. А я бы мечтала, чтобы ты дарил мне такие цветы, - сказала Марина.
Бутырская в голове…. Минуточку!
Споткнулась и зажевалась музыка, на стадионе неожиданно потух свет и все недовольно загудели. Окунев надолго застрял на очередной иллюстрации.
Эти цветы назывались – Оргазмада. Они занимали весь разворот, их было два, один из них – какой-то весь бурный, импульсивный и воинственный, он был ярче, больше, но незатейливее, судя по всему – мужская особь. Второй – тихий, податливый, претендующий на внутреннюю содержательность и загадочность, в нём подчеркнуто ощущалось что-то женственное и первородное.
Эта пара цветов на иллюстрации с потрясающей интимностью слилась в похотливое переплетение шестигранных листьев, кричащих бутонов, острых шипов и лепестков безумного колера. От этого всего исходило такое сладострастное напряжение, что казалось, будто эти цветы вот-вот оживут и начнут совокупляться наяву. Окунев аритмично задышал, такое мог вывернуть либо гений, либо очень образованный псих. НЕПЕРЕДАВАЕМО!
- Марина, ну как я могу подарить тебе то, чего нет на белом свете и в помине? Не отрицаю, эти картинки выглядят очень убедительно. Невероятная фантазия, изощренность и оригинальность просто шокирует. Но ведь этих лютиков всё равно нет! Как я могу подарить тебе НИЧТО?!
Голос Марины прозвучал чеканно, холодно и отчуждённо:
- Очень просто, Антон…. Стань таким же как я, поверь в мои миры, растворись в них, живи моей жизнью. Имей в виду, эти цветы и пахнут по-другому. Словами этого не передать.
Бутырская стремительно набрала скорость, свечой подпрыгнула, начала выкручивать грациозную спираль, но…. Обморочно сломался ритм. Потом коматозно оборвалась музыка. Фигуристка споткнулась в воздухе и подранком, - под трагичный стон, - рухнула на лёд. Стадион раздавлено охнул и оцепенел….
- Блин, Мариночка, какой жизнью?! Не надо о потустороннем! Это – блажь! Эти симптомы впору врачам показывать! За мой счёт блажь! И ДЕНЬГИ ЗДЕСЬ СОВЕРШЕННО НИ ПРИ ЧЁМ!!! Ведь у меня тоже есть мой мир! Представь себе, в моём мире тоже размножаются цветочки и водятся тихие общечеловеческие радости, или с этими хреньками можно не считаться?!
Окунев от экспрессивности происходящего не удержал в руках увесистый фолиант, и книга вновь упала на диван.
Стадион трагично и деликатно молчал. Прекрасная Синяя Птица Надежды лежала на холодном льду без движения. Музыка тоже напрочь заглохла…. Она – встанет! Она – обязательно встанет!
ОНА – ПОЛЕТИТ!!!
- Стань таким же, как я, и у нас будут общие цветы. Мы будем дышать общим воздухом, и понимать друг друга. Смысл…. Запахи…. Мысли…. Всё общее…. – и она вновь бесцеремонно ПОСМОТРЕЛА СКВОЗЬ НЕГО.
Глаза у нее были – как у спирита, Окунева неврастенически передёрнуло.
- Марина! Не загружайся! Хочешь я куплю тебе настоящих цветов?!
- Не надо…. Подари мне эти.
- Лады! Сюрпрайз!!! – дурно взревел Окунев и схватил с дивана атлас, лихорадочно замусолил, - страница…. Страница – 324-ая! Неоплазмодии экваториальные! Нравятся?! Доверься моему вкусу, несравненная, сколько тебе штук? Завернуть?!
- Ты опять всё коверкаешь, Ан. Всё гораздо серьёзней.
- Марина, я умоляю тебя. Я не хочу казаться хамом и циником. Хочешь, я на колени встану?! Очнись, дорогая! Меня это не просто пугает, Я УЖЕ ЦЕПЕНЕЮ ОТ УЖАСА! Мне кажется, что мы семейной парой торжественно, под марш Мендельсона, сходим с ума….
- Хватит, я устала от тебя. Мне пора.
И здесь Окунев почти до слёз пожалел, что он такой воспитанный и хороший. Да – да! Ибо ему на ближайшие пять минут страстно захотелось побыть в шкуре вечно пьяного, недоразвитого умом «кухонного» боксёра. Да – да! Того самого, у которого жена в фиолетовых синяках и который просто клал с пробором на все эти манеры и условности. Окунев зажмурил глаза и представил….
ОТ ЕЁ ИСТУПЛЕННОГ ВИЗГА ЗАКЛАДЫВАЛО УШИ, ОНА БИЛАСЬ В ИСТЕРИКЕ, РАЗМАЗЫВАЯ СЛЕЗЫ ПО ЩЕКАМ, А ОН, ИГНОРИРУЯ ЕЁ МОЛЬБЫ И ХРИПЫ, С КРОВОЖАДНЫМ НАСЛАЖДЕНИЕМ….
Не волнуйся, будь счастлив! Окунев открыл глаза и поспешно разжал кулак, на который планировал намотать её роскошные волосы. Счастливо и приветливо засопел. Придёт же в голову такое!
Музыка в голове грянула вновь. Бутырская – поднялась. Она – встала! Стадион рукоплескал, фигуристка поэтично взмахнула руками, набрала скорость и понеслась по льду, до трепета напоминая сказочную птицу. За ней шлейфом тянулась надежда.
- И во сколько ты вернёшься? – подозрительно быстро успокоился Окунев.
- Не знаю, где-то после десяти.
- Ключ возьми, меня тоже долго не будет.
- Хорошо….
И что в этом хорошего?! Не семья, а какая-то мыльная опера, никаких стандартных вопросов: что, куда, зачем и почему. Даже тоска берёт от такой безразличности. Все – «хорошо»! Не волнуйся, будь счастлив. Окунева начало пучить от осознания собственной невостребованности. Это ж надо было так удачно жениться! Хорошее дело «браком» не назовут.
Бутырская закончила выступление и остановилась в центре стадиона, тотчас грохнули овации и на лёд полетели цветы, всё закончилось благополучно и остросюжетно. Для Бутырской….
Окунев поспешно присоединился к овациям, стараясь перебороть противоречивые эмоции.
…………
Когда за ней грохнула дверь, Окунев заполошно вздрогнул. Вздрогнул не от патологической внезапности этого звука, а вздрогнул от потрясающе остросюжетной и увлекательной мысли. «А ВЕДЬ ТАК БОЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ».
Как поссорился Антон Сергеевич с Мариной Анатольевной. Реалити – шоу на два года с продолжением. Вам хватит этого «мыла» надолго, не переключайтесь! Оставайтесь с нами! ТАК БОЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ!
«Мы высушим и выхолостим друг друга, мы оставим в душе запёкшуюся горечь и несмываемую накипь обиды. Нет ничего более изнурительного и неполноценного, чем семейные разборки. Это заповедный рай для хищных ящеров, питающихся человеческим мозгом. Семья – высшая ценность, и если на этом поприще у человека не всё в порядке, то это приведёт к неизбежности…. ТАК ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ!!!»
С подобными неврастеническими мыслишками находиться один на один в душном помещении было вредно и опасно. Невроз в замкнутом пространстве. Окунев парадоксально заметался по квартире: бросился к открытому окну, немного постоял, подышал целебным свежим воздухом. Хотел, было выйти на балкон, но передумал и зачем-то метнулся в прихожую. Что взять с невротика….
ЭТО лежало на тумбочке перед зеркалом. ОНО лежало титульной стороной вверх, и у НЕГО был такой призывный, бодрый вид, что сие не смог бы проигнорировать даже Рассеянный с улицы Бассейной. Окунев деликатно взял ЕГО за уголок и трепетно поднёс к глазам. Не менее деликатно перестал дышать.
ПРИГЛАШЕНИЕ!
УВАЖАЕМАЯ МАРИНА АНАТОЛЕВНА!
Поздравляем Вас с выходом в финал Первого Гейма среди
Игроков седьмого уровня!
Приглашение на Ассамблею получит каждый,
Кто подтвердит максимум волонтёра!
Только узкий круг избранных и посвящённых!!
Самое продвинутое и радикальное событие сезона!!!
Просьба не опаздывать, вход строго по пригласительным абонементам.
Окунев с усилившимся интересом перевернул пригласительный на другую сторону. Ага!..
ДК им. Горького в 20 часов 30 минут. Просьба не опаздывать.
Далее следовал номер телефона, адрес и…. И ещё... Ага!.. Сходняк был назначен на сегодняшний день! Окунев очень трудно, но не без энтузиазма задумался.
Спохватившись, он наконец-то вновь задышал. Лето, жарища…. Мысль работала как-то неэластично и грубовато. А что если?.. Пригласительный на Марину Анатольевну Окуневу. Очевидно, нелегко ей придётся без этого допуска, судя по интонации там всё строго. Мысли продолжали трепыхаться вхолостую.
Окунев продрейфовал в комнату, по пути случайно зацепился взглядом за атлас цветов. «Есть в графском парке Чёрный пруд, там лилии цветут!» - Окунев в полуавтоматическом режиме пошуршал страницами, вновь наткнулся на иллюстрацию с «Оргазмадой», вновь благоговейно впёрся.
«Невеста графа Де ля Фер…»
Стоп! Невозможно!.. У этого, несомненно, должен быть реальный прототип. Окунев почти воочию ощутил прикосновение чего-то потустороннего и внесистемного. Невозможно так точно рассчитать пропорциональность формы и содержания! Невозможно так точно и лаконично передать гармоничность и внутренний эклектизм. Невозможно создать столь шокирующе правдоподобный образ. Такое «Тупейному художнику» не под силу. Это – либо гений, либо псих в неизлечимой форме.
«Пригласительный на имя Окуневой Марины Анатольевны!» Просмотр цветочков подействовал тонизирующее, в голове спелыми гроздьями начали наливаться ягоды. Окунев подскочил и вновь метнулся к окну: мысль теперь работала мощно и громко, как отбойный молоток в руках опытного пользователя. Когда ещё подсуропится такой махровый шанс?! И какой баклан будет со старческой дотошностью пялиться в этот пригласительный? Выдал отмашку на входе, самоуверенный кивок головой, нечто прощальное ластами и айда! На Ассамблею!
Навалившись обеими руками на раму, Окунев жадно вдыхал провоцирующие ароматы знойного лета. Поскольку с воли несло запахи непуганой дичи, уши у него топорщились торчком, шерсть на загривке встала дыбом, и неврастенически подрагивал кончик хвоста, как у охотничьего пса. Он был молод, но уже писал на первый снег, у него были крепкие, молодые клыки, лоснящаяся шкурка и азартный кобелиный блеск в глазах. Запахи Королевской Охоты будоражили мозг. Такой оказией да не воспользоваться! Ау, ТОО «Элизиум»! Мчусь по твоим следам со всех ног, подниму из берлоги, выгоню из чащи, вытравлю с поля. Сезон охоты – начался!
Охота потребовала предельной аккуратности и собранности…. В десять у него встреча со Степаном: опаздывать – нельзя! Окунев посмотрел на свои наручные часы. «ДК им. Горького – это на Нарвской. Полчаса туда, полчаса обратно и Ассамблея у моих ног. Я везде успеваю и никому не доставляю неудобств. Лепота! Фигаро здесь, Фигаро там... Эгей, ТОО «Элизиум»! Готовься, буду отвратительно холодными руками лапать за самые интимные места!» Окунев с таким беспредельным упоением зашнуровывал ботинки, что едва не порвал шнурки.
«Нам выпало два ветра в эту ночь: один попутный, а другой навстречу….»
А ну-ка геть! Выключайте эту музыку! Зачем нам на Охоте нужны псевдоромантические непонятки с ветром?! Урежьте что-нибудь повеселее и поразнузданнее. Хватит нам декадансов и прочей экспрессионистской мути, сие либо от лукавого, либо с перепою. Окунев энергично переключился на другую станцию. Там исступленно втирали:
«Гни свою линию!
Гни свою линию!
Гни свою линию!»
«О! О!!! Прям в эпицентр! Сейчас я буду сгибать, и гарантирую всем присутствующим, что ТОО «Элизиум» в такой согнутой позе ещё не стояло. Я буду первонагибателем».
…………
Самое главное на Королевской Охоте – это расклад сил и реконгсцировка, поэтому перед входом в ДК Окунев провернул почти шпионский трюк: он на несколько секунд выскочил из-за угла, близоруко огляделся и, изобразив рассеянную лиморотость, заскочил обратно.
Однако…. Дело значительно осложнялось, и даже стоит признать, что у него теперь вырисовывался другой смысл и подтекст. На входе в ДК стояли два охранника, и они не просто там ошивались, отрабатывая грошовый гонорар, а они реально и бдительно – СТОЯЛИ! То бишь не ряженые бабушки-блокадницы в ВОХРовской форме, не подслеповатая вахтерша, а матёрая, профессиональная, ВЫСОКООПЛАЧИВАЕМАЯ охрана, которая в силу вышеперечисленного была готова на серьёзный отпор. За входной дверью по вестибюлю прогуливались ещё человек пять. Может быть, он чего-то недооценил?
Надежда была только на экспромт. Окунев туберкулёзно сгорбился, по возможности принял амбивалентный и затасканный вид, впялил глаза на носки своих ботинок и, церебрально подволакивая ноги, прямо в лоб попёр на охрану. Почему-то в тот момент он был уверен, что клиент ТОО «Элизиум» выглядит именно так.
«Они любят пьяных и сирых». Окунев, ещё не приблизившись к ступеням, уже протягивал охраннику пригласительный. Ощутил, как на плечо ему легла тяжёлая рука. Оценивающая пауза. Из его рук взяли билетик. Вновь заминка. Секунда…. Вторая…. Третья….
Жига – жига – жига! Пролезет или нет?!
Окунев, чтобы не смотреть охраннику в глаза, скосился на его руку, которую тот, как шлагбаум, положил ему на плечо. Набитый желвак на костяшках будоражил некоторые фантазии.
- Проходи….
Окунев олигофренично дёрнулся проходить. Сработало! Мать вашу, конспираторы беспонтовые, в следующий раз я на компьютере нашлёпаю ваших приглашений и буду футбольным фанатам раздавать. Пусть эти тиффози за вас поболеют.
- Стой!
Окунев обморочно застыл. Неужели?..
- А где у тебя?..
И бдительные руки без церемоний вертанули его обратно, последовал сканирующий, немигающий взгляд.
- Не дергайся! Покажи, где у тебя?..
И здесь Окунев, трогательно расчувствовавшись понял, что охранник ещё внимательнее всматривается в его приглашение.
- Окунева Марина Анатольевна? – с пуленепробиваемым спокойствием уточнил охранник.
Так точно!.. Нужно было срочно перехватывать инициативу. Нужно было срочно выкидывать джокера! Но как и откуда?! Ввязываться в бесполезный скандал, переть буром, сверкать удостоверением?.. Всё это – шелуха! Нужен кураж, без экспромта никак, нужен – ГВОЗДЬ.
Окунев развязно покачнулся в сторону входной двери и многострадально вздохнул…. Они ведь любят пьяных и сирых. Сирым он уже был, а вот пьяным…. Глаза у него стали узкими, как у тунгуса, и он криво расставил ноги, как монгол. Кривой и нетрезвый тунгусо-монгол – это обязательно произведёт впечатление.
- Ты куды прёшь, муфлон?! – и охранник, не церемонясь, ухватил Окунева за воротник.
Ну почему они исполняют ЭТО в одной манере?! Окунев сокрушённо пошатнулся, лояльно вздохнул и лирично признался:
- Марына Анатольна ждёт-с….
- Ты обдолбанный или синий?
Окунев, едва устояв от мощного толчка в спину, чуть не спланировал по ступеням. Главное, что не голубой. Охранники за его спиной профессионально сгрудились и заняли оборону. Борзо ведут себя ребятки.
- Пацаны, красота спасёт мир, - нехорошим тоном предупредил пошатывающийся Окунев.
- Вали домой, мудрец, пока патруль не подъехал, - почти миролюбиво посоветовали ему.
- Джентльмены, минуточку внимания! Вам не составит труда объяснить мне, что происходит на этом мероприятии, куды мне путь заказан?
- Тебе все равно по барабану, ты лучше скажи, где пригласительный взял?
- Нашёл…. Чего только не найдёшь в большом городе, нужно только поискать. Хобби у меня такое – искать.
Второй охранник сверкнул неестественно здоровыми и белоснежными зубами:
- Кто ищет, тот всегда найдёт.
- Верняк! – пьяно поддержал его Окунев, - кто ищет, тот всегда займёт. А может забьём, чуваки, на всю эту рутину и суету. Может подрасслабимся, тем более, что вы угощаете?
Охранники дружно заулыбались, по этому жизнеутверждающему переходу стало ясно, что забить они не прочь.
- В другой раз, сегодня нам тебя уже не догнать, - отказался первый.
Когда у человека не потеряно чувство юмора, то у него и сексом, и с аппетитом тоже всё должно быть в полном поряде. Можно спроецировать эту мысль ещё глобальней: если у граждан этой страны не потеряно чувство юмора, то мы выберемся и из демографической ямы и выстоим под нацпроектами. Мир вырождается, когда не смеется.
Окунев продолжал втираться в доверие:
- Но если это не государственная тайна, позволительно-ли мне скромно полюбопытствовать, что происходит за стенами охраняемого вами храма культуры?
- Выборы…. – Перед тем, как это сказать, охранники помялись и переглянулись.
- А на хрена вам, молодым, ретивым коням стоять перед каким-то выбором? Земля – крестьянам, фабрики – рабочим! Берём власть в свои руки! – и Окунев покачнулся, цепляясь за призрачную власть.
Здоровые, молодые кони сдержанно всхрапнули.
- Чувак, прикольно с тобой, но лучше бы ты здесь не отсвечивал. У нас - инструкция. – Посоветовал первый.
- А можно хоть одним глазком взглянуть, какие они…. ВЫБОРЫ?! – И Окунев пьяно шатнулся к входной двери.
Как превосходно отлаженный механизм с металлическим лязгом сомкнулись неприступные ряды, в воздухе призрачно повеяло тумаками и лёгкими телесными. Броня крепка!
- Чувак, гуляй подобру-поздорову. Не нарывайся! – посоветовал второй.
Судя по всему, весь свой толерантный запас Окунев исчерпал, он качнулся на шаг назад и потребовал:
- Марыну Анатольну дай!
- Иди по-хорошему, не отсвечивай здесь.
Экспромт выдыхался и выветривался на глазах. Можно было бы напоследок запылить скандал, невразумительно протрезветь, начать размахивать удостоверением, можно было бы…. Зачем? Когда есть ёмкая и вразумительная цель, зачем распыляться на мелочи? Зачем?
- Я ей тогда эсэмэску пошлю, на вас наябедничаю, - стервозно пригрозил Окунев.
- А ябедничать нехорошо, – пристыдил кто-то.
Низринуть с ходу ТОО «Элизиум» не получилось, блицкриг не проскочил. Иллюзорная цитадель оказалась крепка, неприступна и подготовлена к любым коварным поползновениям. Окунев пьяно отступал с разгромным счётом, захотелось что-то хулиганское и непристойное изобразить напоследок, но он вовремя спохватился. Не распыляйся по мелочам!
« И при том…. Могут по сопатке. Эти орлы – могут! Ливером чувствую, что могут. И при том…. Неужели ты надеялся, что такая серьёзная структура зашатается от твоего комариного писка. И при том…. Степан…»
Степан! У него же на повестке дня ещё и Степан. Окунев ещё раз мстительно обернулся и едва сдержался, чтобы не показать охранникам на воротах многозначительный средний палец…. Но ведь это – мелочи! Побереги эмоции! Мы возьмём все сразу и наличными.
Гарантии нет! При получении – пересчитывать.
…………
Без трёх минут десять Окунев подошёл к турникету на станции «Московская», скурпулёзно дождался десяти и позвонил Степану на сотовый. Почему-то он и на сей раз был уверен, что всё происходящее – бесполезная трата времени. Чуда нет, есть только чудаки…. И мудаки. И неизвестно кого из них больше расплодилось по свету в последнее время. Ну куда с эскалатора людям пропадать?! Что за безудержные галлюцинации?
- Ты внизу? – поинтересовался у телефонной трубки Окунев.
- Как договаривались, жду вашего звонка, - голос у Степана был бодрый и уверенный.
- Прекрасно…. Слушай меня, Степан, прилежно и внимательно. Прямо сейчас передо мной проплывает очень пышная тётенька в – облегающем! - розовом сарафане, с жёлтой сумочкой в руках. Такую раскормленную, пёструю гагару ни с кем не спутаешь. Она в нашем хит-параде будет номер раз. Подсчёты ведём в течение десяти минут, затем я снимаюсь, еду по эскалатору к тебе и на мне считалочка заканчивается. Сверяем наши результаты и делаем далеко идущие выводы. Устраивают тебя такие правила проведения эксперимента?
- В целом, да…. Тут есть кое-какие относительные моменты, но их не устранит без привлечения высшей математики, на нашем элементарном уровне они скорее всего ни к чему, достаточно вывести абсолютные числа. Разницу можно установить и при таком нестатичном наблюдении, в условиях стабильности координат и времени….
- Аллё, Степан…. Короче, Пендерецкий, у меня сегодня был очень непростой день. Расслабься! Дыши ртом, если на жаре воздуха не хватает. И не надо мне сегодня про высшую математику. Замётано?
- Да-да, конечно!
Вот и славно, что ты такой смышленый. Окунев проводил взглядом колоритную тётеньку. Два…. Три…. Четыре…. Пять…. Негусто сегодня народу, навряд-ли обсчитаешься.
- Передай привет своей девушке, - напоследок пожелал Окунев и сунул трубу в карман.
Девять…. Десять…. Одиннадцать…. Клиент идёт разреженно, так что гипотетическую разницу в вычислениях на сутолоку не спишешь. Невозможно обсчитаться.
Двадцать шесть…. Двадцать семь…. «А собак считать? А ребёнка в коляске? Любопытно, что мне следует изобразить на лице, если наши подсчёты окажутся идентичными? Надо бы загодя потренироваться, поскольку невероятно много чувств нужно будет вложить в эту гримасу».
Окунев зыркнул на часы: прошло шесть минут. Двести девяносто восемь…. Двести девяносто девять…. Теперь воочию представляешь, какая уйма народу пользуется метрополитеном города Санкт – Петербурга, преклоняешься перед этой мощью и слаженностью, млеешь от счастья вообразить это на практике.
Четыреста девяносто семь…. Четыреста девяносто восемь…. Он рывком взглянул на часы. Всё! Баста подсчётам, подытожим результаты. И он быстрым шагом ступил на эскалатор, «Московская» - станция неглубокая, поэтому он достаточно быстро оказался внизу, подошёл к хронически улыбающемуся Степану.
- Ну, сколько у Вас? – первым спросил тот.
Окунев вяло улыбнулся и взял аналитическую паузу: конечно же, он не перестал верить в людскую порядочность и присущий всему материальному здравый смысл…. Но для элементарной чистоты эксперимента, повинуясь элементарной логике…. Было бы дремучей наивностью сообщить свой результат Степану первым.
Он ещё внимательней посмотрел Стёпе в глаза и почему-то в рот, где гвардейской шеренгой стояли широкие и молодые зубы – признак доброты души и покладистого характера. С такими зубами, да с такой улыбкой, я уже о другом и не заикаюсь…. Стало утопически спокойно на душе за футуристические перспективы этой страны.
- А у тебя сколько?
- Четыреста семьдесят шесть.
- Четыреста девяносто восемь… - Рассеяно откликнулся Окунев.
Оказалось, что Чудо не просто отиралось всё это время где-то неподалёку, но его в любое удобное и свободное от работы время можно было понаблюдать, поизучать и полапать. Двадцать два человека – в минус, как на бухгалтерских счётах! Степан непомерно возрадовался:
- Вот видите, я же говорил! Стабильно повторяющийся результат. Зачем мне Вас обманывать?!..
…. И Стёпа вдруг затараторил быстро-быстро, выплёскивая своё сокровенное и заветное, с чем ему пришлось носиться больше месяца, которое глодало и терзало его, не давало покоя. Причём распёрло его столь патетично и восторженно, что в какой-то момент Окунев чуть было его не осадил, чтобы он - ЗАТКНУЛСЯ НАКОНЕЦ-ТО!
Окунев захлопнулся и ушёл в себя…. «Двадцать два человека! Мать честная, это же прорва народу!» В голове не выклёвывалось никаких гипотез и доводов. Абсолютно никаких! Мозги деревенели, прорабатывая варианты. «Стоп! Периодичность и повторяемость – мне сейчас это пригодится, результаты кропотливо перепроверить и проанализировать в деловой обстановке. Принцип лезвия Оккама и прочие феньки. Фантастику оставим для романтиков и маргиналов.
- Стоп! – бесцеремонно отсёк Окунев, - Давай меняться! Теперь ты наверху, а я внизу. Не уверен, что это как-то повлияет на результат, но ты сделай мне в этой непростой ситуации приятное.
И в течение следующих десяти минут они проделали то же самое, только наоборот. Причем на сей раз, Окунев был железобетонно уверен в отрицательной разнице, но ПЕРИОДИЧНОСТЬ И ПОВТОРЯЕМОСТЬ пульсирующими вспышками в голове не давали ему покоя. Пытливо донимало другое…. Куда и зачем?! И как?! Способ, мать его! Не крылья же у них вырастают, не восходящие же потоки их уносили. Мистика какая-то.
- Сколько? – Окунев попытался спросить это максимально равнодушно у спустившегося к нему Степана...
- Пятьсот семнадцать, - подытожил тот с заведомо торжествующим лицом.
«А чем он так заведомо доволен?»
- Четыреста девяносто один…. – в полуавтоматическом режиме признался Окунев.
Еще двадцать шесть человек вознеслись ангельским способом в эмпиреи. Спиритус санктус! Итого – сорок восемь человек. ЧЕЛОВЕК!.. При всей цивильности и благопристойности происходящего назревает тьма-тьмущая вопросов к городским властям и правоохранительным органам. Как до сих пор такая чудовищная убыль остается незамеченной?! Как списать и утилизировать такую невероятную разницу? Напрашиваются самые зловещие версии, вплоть до бесчеловеческих опытов и заговоре молчания с целью…. Окунев встряхнул головой, отгоняя навязчивые фобии. При всём желании….
ПРИ ВСЁМ ЖЕЛАНИИ, ТАКУЮ УБЫЛЬ ПРОИГНОРИРОВАТЬ - НЕВОЗМОЖНО!!!
- Вот видите! – вновь назойливо ликовал Степан, - я могу ручаться, что так будет всегда: с десяти до половины одиннадцатого. Можете проводить подсчёты в какой угодно форме.
- Не гоношись, Степан, мне нужно подумать.
- Сегодня - больше, завтра – меньше. Результат пусть нестабильный, но разница присутствует – ВСЕГДА! По праздникам, по выходным, в любой день недели. Постоянно!
- Степан, дружище, можно я тебя ещё немного поэксплуатирую? - вновь прервал его Окунев, - Ты ведь над этой ситуацией кумекал? Как ты думаешь, КУДЫ ОНИ ДЕЮТСЯ?!
И вдруг оба озарено замолчали, рассматривая друг друга. И может быть только сейчас, оба с трёхмерной реальностью осознали, что речь идёт о конкретных людях…. О живых существах, о гражданах, а не о каком-то абстрактном недоразумении или заковыристом феномене. О жизни и смерти!
В кармане Окунева брякнула мобила. Оба с облегчением соскочили с этой мысли и перевели дух, поскольку осознание этого факта забирало всю ментальную энергию без остатка.
- Минуточку! – буркнул Окунев и быстро ответил на вызов.
- Антон! Ан! Ты слышишь меня?! Раздели со мной моё ликование! СВЕРШИЛОСЬ!!! Я ДОБИЛАСЬ СВОЕГО!!! – Марина вопила в трубку так, что Окунев отдёрнул её от уха как раскалённый утюг. – Мои усилия не пропали даром! Я так долго к этому шла! И я достигла!!!..
Окуневу было сложно переключиться, и он тактично предположил:
- Аллё, несравненная, у нас будет ребёнок?
- Антон, да перестань же шутить! Я – получила приглашение на Ассамблею! Я вышла на высший уровень! Я – достигла! Даже не вериться, что это свершилось, никогда не испытывала такого счастья….
- Это пипец, зая…. – буркнул Окунев.
- Что?! Что ты сказал? Ты куда-то пропадаешь, мне плохо тебя слышно.
- Я говорю, поздравляю, зая, ты – молодец! – с небывалым подъемом откликнулся Окунев, - Ассамблея – это круто! Подруги облысеют от зависти, сердце моё уже трепещет как олень. Вот привалило! Это должно упрочить наши чувства и семейный бюджет….
- Антон, ты опять шутишь? Мне кажется в твоих словах какая-то неискренность?
- Она тебе мерещится, зая! Вечно ты ищешь подвох, за что такое недоверие? Я готов к дальнейшим испытаниям, слегка ноют старые раны, их холодит ледяной ветер, но это же пустяки! Ветераны не плачут… ты, где сейчас, неповторимая?
- Стою возле памятника Ленину.
- Стой на этом же месте, принцесса! Погутарь пока с ним и посочувствуй, прикинь как ему там скучно и одиноко. Не успеешь глазом моргнуть, как я перед тобой обернусь. Отбой, желанная….
Окунев повернулся к Стёпе. Вновь искренне обрадовался и вновь прочувствовался. Горизонты будущего окрашивались в розоватое и пасхально золотистое, почему-то фанатично хотелось верить только в хорошее. Со Стёпы на фоне этого зарева можно было ваять былинный монумент.
- Извини, дружище, пора. Если женщина просить…. Надеюсь тебя не нужно предупреждать, что всё ЭТО строго между нами?
- Естественно.
Какой позитивный образ! Окунев вновь захотел прочувствовано обрадоваться, да не успел, душой он уже был на полпути.
- Девушке твоей привет и до встречи. Созвонимся, я тебя сам найду! – И Окунев торопливо заскочил на эскалатор.
Напоследок, сдерживая тошноватую жуть, осмотрел внушительный свод тоннеля и с мистическим благоговением прошёлся взглядом снизу и до самого верха. ЧУДО таилось где-то здесь, может быть, его удалось бы схватить руками или накрыть портками, может быть, оно бы увернулось, а может, и ответило бы прямым правым в челюсть, в любом случае рисковать раньше времени – было не его кредо.
Требуйте отстоя пены!
Не стой под краном и стрелой!
Допуск к работе строго после медицинского осмотра!
…………
Когда Окунев подошёл к памятнику Ленину, Марина кинулась к нему с таким полоумно счастливым лицом, что на эту душераздирающую сцену заозирались туристы и зеваки. Она застрочила как профессиональный оверлог:
- Представляешь, яслучайнопотерялапригласительный! Разумеется, меняпропустили, ведьядостаточноизвестнавтойсреде. Представляешь, какой-топьянчуганашёлмойпригласительный и пыталсяпонему проникнутьнавыборы. Представляешь?! – Тут она немного выдохлась и, запыхавшись, сбавила темп. – А у нас с этим очень строго, мне сделали замечание и предупреждение, но всё обошлось, к счастью…. Представляешь?! Какой-то пьяный обормот с моим пригласительным!
- Не представляю, какая низость! – пышно возмутился Окунев. – Совсем распоясались. От рук отбились!
- Антон, да всё обошлось, меня зачислили без всяких проблем. Оказывается, я – в лидерах, я меньше всего времени потратила, чтобы достичь этого уровня. Представляешь?!
Представляю! Услышав это слово – паразит Окунев вздрогнул в очередной раз: это только Колумбия Пикчерз не представляет. Полузакрыл глаза, чтобы исходящее от нее сияние не слезило их и бесцеремонно потащил свою лучшую половину в сторону дома.
Механическая говорящая голова в режиме нон-стоп. Ей бы изначально стоило податься в телеведущие, стопроцентно этот бойкий дар молотить без передышки на том поприще оказался бы востребован. Если ещё учесть её внешность…. Фото-кино-телевизионную. Чтобы не заскучать под этот бодрый авторский репортаж Окунев начал считать, сколько раз Марина употребит слово «Ассамблея».
Не торопясь до остановки, потом на маршрутке, прогулочным темпом до дома, Окунев скрупулезно подсчитывал, ибо результат корячился прямо-таки сенсационный.
- На Ассамблее всё должно окончательно разрешиться, впрочем, не исключено, что и туда смогут пробиться случайные люди, но Ассамблея расставит всё по своим местам. На Ассамблее соберётся вся элита общества….
Тридцать два…. Тридцать три…. «А слабо вам пиво с сосисками на Ассамблее до упаду?» Не отрываясь от подсчетов, Окунев перевёл её через дорогу, завёл в подъезд, втолкнул в квартиру, сам вошёл следом, как нечто полностью зомбированное провёл в комнату и усадил на диван. Сорок четыре…. Сорок пять….
- Затея с Ассамблеей произвела на всех впечатление, а иначе как ещё подтвердить достигнутый уровень. Уже завтра будет решаться вопрос, где проводить Ассамблею. Господи, как я рвалась, как я стремилась попасть на Ассамблею!
Пятьдесят четыре…. Пятьдесят пять…. Окунев сидел напротив и плюшево улыбался, очевидно, так и должна вести себя отзывчивая, благодарная телеаудитория. Не сдержался и тайком зевнул.
- Ты спать будешь? – прежним тоном повторился Окунев.
- В каком же месте проведут Ассамблею? Я уверена, что это будет какая-то экзотика…. На Ассамблее будет…. А впрочем, это ещё не обсуждалось…. А где раньше проводили Ассамблею?..
Пятьдесят шесть…. В говорящей голове что-то несмазанно хрустнуло. Пятьдесят семь…. Какие-то запчасти и механизмы начали вполне ощутимо подклинивать и пробуксовывать.
- ТЫ СПАТЬ БУДЕШЬ! – Окунев посчитал, что имеет право на повышенные.
БЗДЫНЬК! В глазах Марины потух механический ультрафиолет, она женственно потянулась и совершенно осмысленным, ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ взглядом посмотрела вокруг. От неё сразу повеяло чем-то живым и одухотворённым.
- Ты хочешь спать? – как о чем-то невероятном уточнила она.
- Мне, вообще-то, завтра на работу. – Пробубнил Окунев.
Что тут началось…. Марина как-то оценивающе, с чувственным вызовом и совершенно нецеломудренно посмотрела на Окунева. Тот от этого взгляда стремительно разволновался и заёрзал, запахло чем-то взрослым и половозрелым, Окунев чуть не ойкнул от мощного, телескопического подъёма.
- Господи, как я счастлива, я будто бы слышу головокружительную симфонию. Великая и непередаваемая словами музыка! Жаль, что ты не можешь слышать её….
- Разъём, переходник подберу, вот и услышу.
- Молчи! Не мешай! Иди ко мне!
Окунев сумеречно задумался, что предпринять в первую очередь.
- Марина, только ты так глубоко не переживай….
- Не перебивай меня! Я – сама!
И тут из телеведущей она вдруг превратилась в Амазонку, в лихую наездницу, отважную охотницу и неукротимую покорительницу мужчин! Окунев сдавленно охнул: с ней и раньше насчет ЭТОГО скучно не было, а в подобном образе…. На пол скомканной тряпкой полетела блузка. Потом – юбка! Затем – колготки! Затем!!!..
Опытная наездница взнуздала и оседлала. Пришпорила! Потрепала за гриву, щекотнула за ухом. Конь под ней норовисто всхрапнул, встал на дыбы, загарцевал и…. Покорился.
- Полегче, несравненная! – успел охнуть Окунев.
И потом на него обрушилось ТАКОЕ…. Ассамблея каким-то самым невероятным образом обогатила их сексуальные отношения. Всяческие недоразумения по поводу свингерской тусовки отныне теряли всяческую актуальность: нельзя быть такой нерастраченной после посещения подобных мероприятий. «Физиологически невозможно, или я ничего не понимаю в женщинах!»
От Марины исходила такая энергия, как будто её подключили к доселе неведомым альтернативным источникам питания. Как будто ей атомное сердце пересадили. «А такие метаморфозы никак не могут быть связаны с наркотой или психотропами? Сейчас нельзя игнорировать любое предположение. А впрочем….»
И Окунев слабохарактерно растворился в чём-то экваториально-жарком, тропически влажном и запредельно порочном. Мы волшебную косим Трын – Траву…. Под настроение растворяла и пришпоривала Марина Анатольевна похлеще царской водки.
Грешить она умела самозабвенно, как настоящая истеричка.
…………
И ВНОВЬ ТИХОЕ СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ.
Он проснулся будто от бесцеремонного и гулкого поземного толчка. Судорожно выпучился в темноту и хрипло вздохнул, панически скосив глаза на светящийся циферблат электронных часов:
02 : 47
ОБВАРАЖИТЕЛЬНО!.. почти три часа ночи. Вновь напряженно прислушался к себе и к окружающей среде: тревога толчкообразными импульсами нарастала и матерела.
Из невнятной полутьмы доносились истеричные, мучительные стоны, срывающиеся в судорожные рыдания. Пугливо покосился в их сторону и никак не мог сориентироваться в смысловой картине происходящего: обжигающая сенсационность события не укладывалась ни в какие форматы….
ОТВЕРНУВШИСЬ К СТЕНЕ, ЗАБИВШИСЬ В ДАЛЬНИЙ УГОЛ И ЗАПУТАВШИСЬ В ПРОСТЫНЬ, РЯДОМ НЕВРОТИЧНО РЫДАЛА В ПОДУШКУ…. МАРИНА!!!
Оп-тоц первертоц! Окунев стремительно проснулся и, пытаясь собрать в стаю эклектично ускользающие мыслищи, посмотрел в потолок: там флуоресцентным фантомом вибрировала голубоватая полоска света от уличного фонаря. «Как прикажете сие истолковывать? Это есть нормальная женская реакция на полноценность половой жизни или малоизученный фрейдистский вывих? Я жажду ясности». Поскольку в женщинах Окунев разбирался не лучше чем в квантовой механике, ответа у него не наклёвывалось, зато теперь у него накопились ВОПРОСЫ….
- Марина, что-то случилось! У тебя что-то болит? – он обнял её за дрожащие плечи.
Отвратительная и неуместная его неразборчивость в женщинах угрюмо подсказывала, что у неё ничего не болит, и ничего у неё не случилось.
- Не надо…. Оставь меня в покое, ничего не произошло. Наверное, я сама виновата, не беспокойся.
- Марина, не плачь, умоляю тебя.
- Антон, не обращай внимания, прошу тебя, спи….
«Полный тутуяс! Божественная, давай я посреди ночи зареву как сирена противовоздушной обороны и предложу тебе после пробуждения ни о чём не беспокоиться. Здоровый сон, впоследствии, я тебе гарантирую!»
- Зая, может я чересчур впечатлительный, но меня теперь бьет озноб, заснуть после подобного может только трилобит. Зая, нам давно следует объясниться, эти слезы по ночам они как-то спровоцированы мной?
- Антон, умоляю тебя, спи!
- Марина, теперь я тебя умоляю…. НЕ РЕВИ! А если «реви» - то истолковывай фабулу! Три часа назад ты места себе от счастья не находила, рвала и метала. Мы трахнулись как кролики, заснули, изнывая от наслаждения, и вот в три ночи я просыпаюсь в океане твоих слез. Интрига удалась! Я жажду ответа!
- Антон, не надо, я больше не буду. Я справлюсь с этим….
- Увы, несравненная! Концепция изменилась, отныне «на больше не буду» я не ведусь! Сколько раз ты меня уже обламывала?! Давай раз и навсегда: в чём причина твоих слёз?
- Послушай… три часа ночи. Ты что, хочешь скандала ночью?
- Мне теперь по барабану, когда скандалить! Выспаться мне уже не грозит, так можно я хотя бы получу разрядку, эмоциональную и психологическую! Поскольку мы все-таки не чужие, ответь мне на вопрос: в чём причина твоих слёз?
- Наверное, это моя проблема.
- Заблуждаешься, после такого успеха на публике….
- Антон, оставь этот тон!
- Марина, я пытаюсь…. Любимая, я весь в истеричном напряжении, я ведь вполне искренне хочу тебе помочь! Мы же не чужие!
Окунев устало бухнулся на спину и запрокинул глаза в потолок, попытался сконцентрироваться и унять пульс в ожидании. Заведомо приготовился к чему-то шокирующему и экстравагантному.
- ВИДИШЬ-ЛИ, АНТОН…. ДЕЛО В ТОМ, ЧТО Я НЕ ЧУВСТВУЮ КОНЦА.
Где-то в очень высоких и утончённых эмпиреях отвлечённо, абстрактно и хрустально чисто что-то звякнуло. Наверное очень тонко и очень отдалённо, поскольку Окунев на этот звук не среагировал. Не врубился. Да и где понять такой грубой животине как он….
- Не понимаю. Нельзя-ли поточнее?
- Антон, это очень личное, я не могу о таких интимных вещах… поподробнее. Я – комплексую.
- Значит, я буду комплексовать с тобою на пару. О каком конце идёт речь?
- Антон, что по-твоему, должна получать женщина?
- Марина, поверь, я делаю всё возможное! И потом, бриллианты от Сваровски я тебе изначально не обещал.
- Антон, мне что, как имбицилу сказать тебе открытым текстом?!.. Я – не кончаю! Теперь ты понял, о чем идёт речь?! Я НЕ КОНЧАЮ ПРИ ЭТОМ!
Она обесточено упала лицом в подушку и её плечи вновь вздрогнули от конвульсивных рыданий. Окунев с улыбкой имбицила на лице молчал, прислушиваясь к болезненным пульсациям в затылке, которые могли быть предвестницами заворота мозгов. На потолке легкомысленно переливалась бликами полосочка призрачного света и, сие почему-то вселяло надежду на благополучный исход.
В этой стране не кончает каждая третья…. И эта проблема сравнима с проблемой демографического вырождения. Они же сатанеют от этого!
Тщета…. Самое убийственное унижение на белом свете – это внезапное и сокрушительное осознание сатиричной бессмысленности своих самых сакральных и заветных жизненных ценностей. Мучительная смерть всех белых и чистых идеалов.
Хаос…. Всё меняется местами и приобретает нереальные очертания. Вместе с горечью приходит свинцовая хандра и паралич романтических порывов. Сорняки цинизма и кощунства дают бурные побеги на этой почве, от сантиментов начинает дурно пахнуть и Безверие становиться Верой.
Уныние…. Оно придёт во всеоружии и с планами блицкрига. Поддавшийся ему, уже одной ногой вступил в Ад. Пепелище чувств и эмоций, мумифицированный от скорби разум, и бессмысленный удел ждёт того, кто ему поддался. Траурная посмертная маска уже при жизни гарантирована.
«ГНИ СВОЮ ЛИНИЮ!»
- Что молчишь, Антон? Теперь твоя очередь мне что-нибудь сказать.
Уж плакать по этому поводу по ночам Окунев точно не собирался. И уж тем более оправдываться. По-прежнему олигофренически изучая потолок, он констатировал следующее:
- ЗАЕБОК, ЗАЯ!
- Что?! Что ты сказал?
«Давно пора было с этим кончать!»
- Звонок, зая! – вопреки некоторым он чувствовал «конец». – Мой звоночек сработал, извини, несравненная, припёрло. Поскучай без меня минуточку. – И он свесил ноги в тёмную прохладу, нащупывая тапочки.
В спину вновь ударили обличительные слёзы, но Окунев на это даже не среагировал. Наукой средств от фригидности не придумано. «Хватит, наелся, когда-нибудь мы вернёмся к этой теме поподробнее, но только в присутствии консультантов и секундантов. Только подумать, какие юпитерианские бури бушуют в этой очаровательной головке. А так хочется затишья и обывательской расслабухи. Миклухо-Маклай».
Окунев прошаркал в туалет, включил свет, расправился над унитазом и вновь с вызовом впялился в потолок. Весело и непринуждённо зажурчало.
- Заебок, зая! – Вновь охарактеризовал ситуацию он, обращаясь к многозначительной тишине отхожего места.
Вот хоть убейте! Но не подвернулись ему в тот момент другие слова и штампы, чтобы ошеломительно ярко охарактеризовать насыщенные эмоциями годы захватывающего семейного счастья, проведённые в этом браке. Нет других слов. Нет других чувств и выражений. Одни фригидные слюни.
За спиной кровожадно хрустел железобетон, скрежетали низвергаемые стихией металлоконструкции и с пугающей отчётливостью звенели квадратные километры битого стекла. Обрушивался помпезный и вызывающе готичный замок семейного счастья. Окунев даже не оборачивался на этот звук, продолжая девиативно улыбаться.
Типичный финал. Нелепые ошибки в конструкции, архитектор - выживший из ума кокаинист, прораб – спившийся бабник, ляпы строителей-гастарбайтеров, варварская эксплуатация – удивительно, как эта химера вообще столько времени простояла на фундаменте из фригидности! Нонсенс….
Сколько сил, стройматериалов, человеко-часов, денег, времени….
ВРЕМЕНИ!!!
СНИПы, ГОСТы, Госприёмки, НИОКРы и НИИ – всё напрасно! Утерян секрет строительства семейного счастья. Навсегда.
Катастрофа…. Всё впустую. Химера рухнула.
…………
Утром следующего дня Генерал, как только зашёл в кабинет, решительно уселся за стол, пододвинул к себе телефон, набрал три заветные цифры и сдавленно задышал в телефонную трубку:
- Алло! Здравствуйте, доброе утро, я ВАС не отвлекаю? Нет? Вы вчера обещали…. Насчёт Крушинина. Как решился вопрос?
На другом конце послышался аристократически-спокойный голос с нотками здравого скепсиса:
- Впредь Вы можете насчёт этой проблемы не беспокоиться.
- А Окунев?! Пока всё под контролем, но мне кажется, что он обо всём догадывается. Крушинин мог ему разболтать.
- Не волнуйтесь и не обращайте внимания на пустяки. Меня слегка тревожит Ваша эмоциональность.
- Эмоциональность?! Хорошо, Вам виднее, я отвечаю за свой сектор, Вы – за свой, но Окунев…. Он выходит из-под контроля. Вы обещали помочь.
- Вот и выполняйте работу в своём секторе! Вы хотите, чтобы проблем не было абсолютно?! Так не бывает: Окунев на вашей территории. Я своё обещание выполнил, МЕДВЕДЬ НА СВОБОДЕ!
- Медведь?! Почему медведь?! По-моему договаривались о тигре?
- Ваше волнение настолько заразительно… оно не передастся Вашим подчинённым? Неужели настолько принципиально: медведь или тигр? Оба достаточно крупные хищники, оба к жвачным не относятся…. Или за этим кроются какие-то личные амбиции? – аристократический ГОЛОС на всю катушку выдал здоровый скепсис и чуточку высокомерного презрения.
- Хорошо-хорошо…. Вам виднее, я хотел быть стопроцентно уверен.
- Вы не забыли, что насчёт стопроцентной уверенности говорил Остап Бендер?
- М-да…. А-а к чему Вы клоните?
- Ладно, не будем вдаваться в эти дебри, чтобы Вас с прицела ненароком не сбить. Вы можете действовать, вам как раз пора начинать.
И в трубке бесцеремонно грянули отбойные гудки.
- Ишь ты, ретивый какой! – Генерал бережно положил телефонную трубку на место и, набычившись, осмотрелся. Складывалось впечатление, будто он своими глазами бойцовой собаки сканирует панораму вокруг и ему не мешают ни стены, ни любые другие материальные преграды. Проанализировав ситуацию, он с силой сжал кулак правой руки и несколько раз энергично постучал по столешнице.
- Людочка! – рыкнул он на весь кабинет.
Чарующе быстро, как будто она стояла под дверью на часах: на пороге молниеносно нарисовалась строгая, но безотказно исполнительная Люсенька. Как чёрт из табакерки!
- Как только объявиться Окунев, сразу его ко мне! – распорядился Генерал, - Заодно проверю, опаздывает на работу или нет?
Люсенька исполнительно склонила голову набок и, сделав прилежную паузу, фантастически быстро испарилась, оставив после себя сложный композиционный запах прожжённой карьеристки и стодолларовых французских духов.
Генерал звонко шлепнул ладонями и с предвкушением потёр руки:
- Медведь, Мама – Алабама! Ну, хлопчики, готовьтесь!
…………
Не надо быть оракулом и ясновидящим, как Дизель. Естественно предположить, что после такой эмоционально насыщенной ночи Окуневу будет титанически трудно утром и он слегка (СЛЕГКА!), опоздает на работу. Так что, никакой мистики и никакой дедукции…. На какие-то пятнадцать-двадцать минут.
В придачу в черепной коробке с утра не унимался разнузданный сатанинский шабаш под чревоподобное звучание отвратительного, кислотного «клуб данса». Демонически визжало, будто стадо свиней во время массового забоя, слышались утробные, перистальтические звуки и в затылке резонировали инфранизкие частотные колебания. Вальпургиева ночь.
- Окунев, Сан Саныч просил зайти…. Срочно! – Он вздрогнул как нашкодивший, когда услыхал за спиной отвратительно бодрый голосок Люсеньки.
Он как раз закончил ковыряться в замочной скважине своего кабинета. Как раз хотел приоткрыть дверь и юркнуть туда незамеченным…. Теперь мучительно застыл, помялся, тревожно задумался и безрадостно прислушался к сатанинской дискотеке в голове: эти упыри там и не думали униматься…. Захлопнул дверь, выдернул ключи и, заведомо изображая раскаяние, отправился к Генералу.
- Сколько сейчас времени? – Неспроста, ох неспроста задавал Генерал этот убийственный вопрос: Окунев сумеречно напрягся.
- Часы врать стали, надо бы в починку снести.
- Ты у нас ещё премии за опоздания не лишался?
Окунев с молитвенной одухотворенностью уставился в потолок. Где-то там, в заоблачных высях над всем этим потешались Боги. О, Боги! В его финансовой ситуации пролететь с премией будет равносильно приземлению с нераскрывшимся парашютом. Банкротство со всеми вытекающими. Жидко вытекающими. Голой жопой в крапиву.
На его лице вдруг появилась маниловская улыбка. Пестрым и жизнерадостным оазисом в голове возник крохотный коралловый риф в Микронезии, заселенный непугаными аборигенами, в среде которых слово «премия» считалось нецензурным, а за меркантильные мысли скармливали акулам. До умопомрачения захотелось умотать туда, где туземки столь неразборчивы в связях, где можно круглый год жить голым и счастливым, под сенью раскидистых пальм и обтрахавшись до изнеможения философствовать о кошмарах урбанизации….
- Смотри, Окунев, кончится когда-нибудь доброта моя широкая! Куда ты вечно смотришь? Что ты на потолке нашёл интересного?! У меня здесь не Сикстинская капелла.
- Мне так каяться легче.
- Ну-ну, покайся, может какой прок будет от твоего раскаяния. Планида у тебя теперь такая – каяться.
Коралловый риф вместе с раскованными туземками смыло мутным цунами. Слегка обдало брызгами и паническими воплями.
«Боги! О, Боги! Последний раз со мной таким тоном разговаривал в девятом классе учитель физкультуры. Я завалил дежурство по спортзалу, невыносимо стыдно до сих пор».
- Сан Саныч, я исправлюсь! Я буду стараться.
- Хватит каяться, займись лучше делом. От Сейфулина вновь поступил сигнал, выезжай на место немедленно, он утверждает, что сейчас покажет следы и остатки шерсти. Думаю, что это может быть интересно.
Теперь цунами мутных эмоций накрыло самого Окунева, он поперхнулся и едва не захлебнулся.
- Сан Саныч!.. Товарищ Генерал!.. Да сколько можно?! Я там уже три раза был, неужели не понятно что это бзики с перепою? Я гарантирую, что шерсть будет – кошачья, а следы – собачьи, а от самого Сейфулина будет разить за версту. К нему нарколога нужно отправлять или санитаров, но не меня. Он же типичный запойный бухарик!..
- Но-но, Окунев! Ты опять провоцируешь тебе напоминать? Мы же с тобой договорились раз и навсегда, ты и так не шибко переломался в трудах. Не корчи мне тут…. Эзопов труд.
- Сизифов труд…. Эзоп не из разряда трудоголиков.
- Что?! Что ты там бормочешь?
- Да нет, это к нашей теме не относится, это скорее из эллинизма.
- Окунев, повтори, если не забыл, о чём мы с тобой договорились!
«А вот это называется – «злоупотребление своим служебным»…. Ху из ху? Мера – она для всех мера, я – не провинившийся ученик, а Дизель – не директор средней школы. По регламенту в этой ситуации можно бы и огрызнуться»….
- Всё я отлично помню, только насчёт Сейфулина…. Тупая, бесполезная трата времени и государственных средств.
- Каких средств? Государственных?!.. Окунев, особенно актуально это звучит от такого разгильдяя как ты. Ты опять нарываешься, чтобы я начал напоминать?!
Окунев даже смог изобразить прилив энтузиазма, он решительно метнулся к двери:
- Я уже мчусь! Сейфулин, как я догадываюсь, дожидается меня на месте происшествия?
- Во-первых, непременно отзвонись по результатам. Во-вторых, о чём мы с тобой договорились раз и навсегда?
«Вот хрен тебе с пробором и набриолиненный! Даже за премию! Язык окостеневает цитировать твой маразм толстозобый. Оставь при себе эту дурь ползучую!»
- Пойду я, Сейфулин, поди, места себе не находит. Он по утрам очень нервный и напряжённый, а мне ещё с ним целый день общаться.
- ДАК О ЧЁМ МЫ С ТОБОЙ ДОГОВОРИЛИСЬ?!
«Как на коммунальной кухне разошёлся! Аж завоняло».
Тихо, как бы между прочим, стараясь не делать провоцирующе резких движений и не смотреть бойцовой собаке в глаза, Окунев выскользнул в коридор, и ласково притворяя за собой дверь, душевно проворковал:
- Жирный, противный, мерзкий поц.
А в этот момент за дверью…. Генерал привстал со стула на полусогнутых и вдогонку Окуневу прошипел:
- Упёртый с-сучонок…. Недолго ломаться осталось.
Корпоративные отношения на службе между коллегами, начальством и починёнными выстраивались в самом позитивном и деловом качестве. СИСТЕМА!
…………
Сейфулин работал охранником на складе стройматериалов. Сейфулин долго и плодотворно работал на складе охранником. Сейфулин помногу и подолгу находился в одиночестве в плохо вентилируемом помещении, пил дешёвую водку с подозрительными этикетками, читал книги Стивена Кинга, газету «Совершенно Секретно» и много-много курил. Следствием таких довольно опасных для здоровья пристрастий явилось железобетонное заблуждение (Синдром Сейфулина), будто помимо него и стройматериалов на складе обитает еще НЕЧТО.
Это мифическое, неуловимое и непостигаемое сейфулинское НЕЧТО гремело по ночам кровельным железом, дышало в спину из темноты, воровало продукты питания (курево и водку не стреляло) и периодически оставляло неопровержимые следы своего существования.
Проверять наличие этих артефактов почему-то хронически выпадало именно Окуневу. Для того чтобы соблюсти респект и развеять хоть малейшую метафизическую хрень, Окунев даже на пару дней устанавливал в помещении видеокамеру и микрофон. Естественно, что все окрестные коты, крысы и бродячие псы ночью активизировались, что и фиксировалось с успехом несложными средствами аудио-видеоконтроля. Казалось бы, вопрос исчерпан. Однако….
Однако!.. Видели бы вы выражение глаз Сейфулина. Вернее, полное отсутствие выражения в глазах Сейфулина. Как всякий хронически увлекающийся и азартный человек Сейфулин был бронированный и неприступный как бронепоезд. Достигнутые результаты его нисколько не переубеждали, и он продолжил свои активные поиски в частном порядке, о результатах которых сообщал с маниакальным упорством.
Первоначально это было еще одним поводом для иронии и насмешек – «Синдром Сейфулина» в стадии нестойкой ремиссии, - но в один прекрасный день Сейфулин шокировал новостью о том, что обнаружил после своего Нечто – КАЛ!.. И это тоже могло бы быть смешно, если бы анализы этого кала не пришлось брать Окуневу.
Очевидно, что эти мистические какашки оказались собачьим дерьмом. Очевидно, что в момент забора анализов Сейфулин едва стоял на ногах и дышал маслянистым перегаром. Очевидно, что Крушинин потом целую неделю мусолил эту байку и потешался над Окуневым. Невероятно другое – Сейфулину откуда-то был известен ПРЯМОЙ НОМЕР в кабинет Генерала и звонил он ему всякий раз ЛИЧНО!
Окунев сделал несколько прогулочных шагов по коридору. «Хватит корчить из себя бойскаута!» - Вдруг громко, шумно и настойчиво нагрянуло полное ощущение реальности. «Ты что, действительно хочешь остаться без премии?! В твоём положении?!» - Внутри скандально зашебуршилась прагматичность и благоразумие. «Всё хорошо, прекрасная маркиза! Ведь именно за этот ебонитизм тебе в Конторе бабло плОтЮт».
«Дура-дурой, а свои тыщу баксов в день имею!» - Очень актуально всплыла в памяти фраза из бородатого анекдота. Прям в десятку! Да за тыщу баксов в день! Покажите мне такого принципиального! Еще Карл Маркс, макая бороду в пиво, говорил, что нет такого преступления, на которое не пойдёт капитал ради трехсот процентов прибыли. А мы чё не люди?!
Окунев маргинально ухмыльнулся и прибавил шаг. На какую только дичь не приходится идти ради хлеба насущного. Ау, Сейфулин, замри в радостном трепете, я лечу к тебе как Бэтмен. Я буду тебя проникновенно слушать, при каждом удобном случае поддакивать, как болванчик кивать головой и неистово конспектировать твои симптоматичные бредни. Ради хлеба насущного! Тыща баксов в день…. Такие деньжищи. Триста процентов прибыли! Есть ведь на белом свете счастливчики, которым так омерзительно прёт, а тут за получку….
Ау, Сейфулин! Мой ласковый и нежный, где ты?!
…………
Людочка, проводив взглядом Окунева, некоторое время сидела неподвижно. Потом у неё вдруг стало страшное выражение лица, и она потянулась к телефонной трубке. Объективно говоря, у Людочки было довольно милое личико типичной офисной работницы и выражение страха на нём делало его реально пугающим. Дрожащим пальчиком ткнула три цифры.
- Аллё…. Как я поняла, они решили выпустить на него медведя! - побелевшими от волнения губами прошептала она.
- Людочка, а ведь мы с тобой договаривались пореже пользоваться этим телефоном. Только в крайнем случае.
Бодрый и энергичный голос Крушинина было ни с чьим другим не спутать из-за непередаваемой расшиздяйской интонации.
- Стас, по-твоему, это - не крайний случай?! Он уже едет туда!
- Коллега, ты вообще умеешь хранить хоть какие-то секреты? Ты молчать и не нагнетать хоть изредка умеешь?
- Ты меня или себя лечишь? Он будет там через полчаса!
- Люда, насчёт лечения…. Я сбился со счёта, сколько раз я тебе говорил об этом. Если ты жаждешь поэтических образов, то запомни – за нами вся сила Города. Мы на своей земле, в своём информационном поле. Нас может поддержать любой материальный и нематериальный объект. Не загружайся чужими проблемами. Ты Оксану Робски не читала?
- Нет, не читала.
- Зря! Этот кич отупляет настолько, что пропадает всякое желание совать нос не в своё дело….
- Стас, перестань, я ничего не понимаю….
- Да и не надо, принцесса. Ты ввязалась во взрослые игры, знала на что шла. В конце концов, находишься в иерархии подчинения, и я не должен тебе ничего объяснять. Прости за резкость.
- Но ведь медведь будет настоящий!
- Люда-деточка, значит, медведя там встретит лев.
- Какой лев, ты специально надо мной издеваешься?
- Люда-едочка, можно подумать ты не знаешь, как будет выглядеть то, когда я начну издеваться «специально»!.. Допустим, что это будет лев с Адмиралтейской набережной. Удовлетворена?!
- Как? Он же – железный! Как может железный лев с живым медведем….
- Мать твою, Люда-девочка! С поэтическим образом я тоже обломился?.. Короче, не бери в голову, у нас есть крыша. Очень авторитетные пацаны, работай спокойно. Извини, но мне пора!..
- Стас!..
- Людочка! Ты же сама просила не бросать Окунева на произвол судьбы! Или теперь пропади всё пропадом?!
- Извини, Стас!
И Людочка невероятно быстро моргая, выпучив от ужаса умопомрачительно голубые глаза, отшвырнула на место телефонную трубку. Сказала: «Ой!»... И забыла закрыть рот.
…………
Ещё издали Окунев обратил внимание на неестественную пустоту тротуара и проезжей части, приметил милицейскую машину, возле которой прохаживался служивый. Судя по всему это было оцепление. Зачем? Почему? Ни пожара, ни теракта, ни землетрясения – никаких видимых причин. Окунев направился прямо на служивого.
Вообще-то он мог пройти и по другой улице, достаточно было свернуть на перекрёстке направо и обогнуть квартал, но человеческое любопытство…. Это очень мощный стимул – человеческое любопытство. Америку открыли любопытные! Изгнание из рая состоялось по вине любопытных! Спорный вопрос, кто внёс больший вклад в прогресс: умные или любопытные?
Еще на подходе Окунев сунул служивому удостоверение
- Угу…. – промычал тот, - ФСБ на подмогу прибыло? А что это за четырнадцатый отдел? Укротители?
- Гостайна, - с шутливым высокомерием подмигнул ему Окунев, - я здесь по другим делам. Что случилось? Пройти-то можно?
- Медведь из зоопарка сбежал. Если хочешь – проходи! Кто-то из этих домов звонил, сказал, что видел во дворе. Теперь ищем медведя и ищем того, кто звонил.
- Медведь? Здесь же до зоопарка…. – и Окунев начал со свойственными ему затруднениями прикидывать, сколько, собственно….
- Шатун. Самый настоящий шатун. – Прервал его прикидки служивый, - осталось только найти того дятла, который позвонил.
- Ну что я могу Вам пожелать в вашем непростом, но нужном для зоопарка деле? Удачи…. – любезно ухмыльнулся Окунев.
- Смех-смехом, а ночью Потапыч сторожа задрал…. Наповал. Приказано чуть-что, стрелять на поражение.
- Ни фига себе. Взбесился что-ли?
- Ты про сторожа или про медведя спрашиваешь? Может сторож с перепою сам к нему полез, жара такая. Медведь, сказали, свирепее не бывает…. Гризли. – У служивого было довольно своеобразное чувство юмора.
- Ну, давай, удачи тебе, с «макаровским» на медведя. Отчаянные в МВД ребята работают. Безумству храбрых, поём мы песню. – Подмигнул ему Окунев. И чего это он сегодня расподмигивался?
- И вам взаимно. Может Вы нам того дятла, который позвонил, вычислите?
- Я, к сожалению, по другой части. Ну, всего хорошего, не буду вам медвежатникам мешать. Под ногами путаться. Я, пожалуй, по той улице пройдусь…. Я про гризли ещё со школы много чего нехорошего слышал.
- Если он тебе попадётся, не забудь нам сообщить.
«Непременно!» Всё-таки чувство юмора у служивого было…. Ментовское! Нет другого термина.
…………
- Ну, здравствуй, парадоксов друг! – протянул Сейфулину руку Окунев.
- Чё?.. - агрессивно напрягся тот.
- Да это из классики, извини, что не по фене. Не обращай внимания.
- А-а…. Долго мне тя ждать пришлось.
На фоне вверенного ему в охрану грандиозного склада с матценностями щуплый, пришибздейский Сейфулин умудрялся выглядеть значительно и неприступно. Очевидно, сказывалась некоторая схожесть его облика с древними гуннами и кочевниками: такой же покатый, низкий лоб, первобытный взгляд на вещи и коварный азиатский прищур.
- Ну, веди, показывай, сын ошибок трудных.
- Чё?.. – вновь напрягся Сейфулин.
- Ты так на классику болезненно реагируешь?
- Ща посмотрим, как ты будешь реагировать, сынок. Я те ща такое покажу!
Энтузиазм Сейфулина на Окунева не подействовал, он уныло остановился перед входом в типовой склад-ангар из металлических конструкций. Стало заведомо скучно. «Зачем всё это? И почему на мою долю? Боги, ну почему всё так убого и постыло? На что мне приходиться транжирить самые полноценные годы жизни?!»
- Там чудеса, там леший бродит. – Процитировал Окунев, поэтически хватаясь за дверь. – Русалка…. Русалка на ветвях висит? – Строго вопросил с Сейфулина он.
- Чё?.. – вновь набычился тот, и его напряжение невольно передалось Окуневу.
- Да ни чё! Через плечо. Классику надо было в школе зубрить, тогда мы бы друг друга поняли.
- А-а, типа начитанный. Ну подь сюды, я те щас такую мульку покажу, сразу щёки раздуешь. Заходь, не меньжуйся!
Сейфулин гостеприимно распахнул массивную входную дверь и махнул рукой, приглашая, как в волшебную сказку, в душную, пыльную тьму складского помещения. Окунев тяжко вздохнул и вошёл следом. А куды деваться?! Там на неведомых дорожках….
- А свет-то у тебя здесь есть, Дерсу Узала.
- Чё?.. Опять умничаешь, классик? Щас включу, экономить надо.
Сейфулин пропал где-то справа, и Окунев неподвижно застыл, уставившись в одну точку. После ослепительного Солнца глаза никак не хотели привыкать к затхлой мгле склада. Лишь в самом конце длинного, как французская булка помещения виднелся освещенный участок.
- Что это за дыра в потолке? – прищурился Окунев.
Сквозь внушительное, квадратное отверстие в крыше подчёркнуто ярко проникали солнечные лучи, которые кинематографически сочно ложились не пол и на конструкции стеллажей, словно какой-то фотопейзаж или романтическая акварель.
- Чё?.. А-а, это вентиляция для лета. Жарко, дышать нечем, люк прорезали.
Щёлкнул рубильник, судорожно заморгали лампы дневного света, вдоль стеллажей вспыхнула дорожка из ламп накаливания. Окунев дёрнулся и закрыл глаза как в нокдауне. Обратный эффект.
- Иди за мной, классик. – И он услышал, как мимо прошуршал Сейфулин.
Окунев вновь кисло и недоверчиво осмотрелся. Ну, посмотрим, какую ты сейчас выложишь сенсацию, чем ты меня опять будешь охмурять. Кал на анализы – я больше брать не собираюсь! Там чудеса, там леший бродит….
Он аккуратно проследовал за Сейфулиным мимо высоченных стеллажей, на которых лежало что-то в коробках и без оных, которое привлекало взгляд сантехническим никелированным блеском и маслянисто попахивало горюче-смазочным. Наконец они свернули в проход направо.
- Во, глянь!.. Утром нашёл, он здесь себе лежбище хотел сделать, да видно я помешал. Ты глянь, сколько шерсти натрёс.
На бетонном полу валялся скомканный автомобильный брезент. Вообще-то, брезент по своей структуре материал достаточно грубый и прочный, и если судить по пролежням на нём…. Следы неведомых зверей.
Окунев заинтригованно опустился на корточки и не сдержался, чтобы не пощупать брезентину. Брезент как брезент, то бишь если здесь кто-то валялся, то эта тварь очень массивная. «Применим дедуктивный метод, Ватсон!»
Окунев не без трепетности поднял с брезента несколько шерстинок. «Такие пролежни собачка или котик не оставит – это можно принять как факт. Такой шерсти у домашних животных тоже не бывает. Коричневая или дымчатая? Не разобрать в таком освещении…. А если это кавказская овчарка? Или среднеазиатская? Почему бы и нет? Не умножай число имеющихся сущностей!»
Окунев встал с корточек, недоверчиво рассматривая клок шерсти. «Хороший кавказец может весить больше сотни (в данном случае речь идёт о собаках), густой, длинной и тёплой шерстью они не обделены (речь опять о собаках), и в связи с нынешней социально-экономической обстановкой их достаточно много оказалось на улице без присмотра (речь идёт только и только о собаках!)»
- А теперь вот сюды глянь. Как он умудрился энту бочку откупорить, ума не приложу. Их грузчики скоко раз роняли, они никада не открывались.
Оказывается, это ещё не всё! Поодаль валялась растерзанная и безобразно измятая бочка с масляной краской, из которой огромной, впечатляющей кляксой вылилось всё содержимое. «Так вот почему здесь воняет!»
Промышленная краска грязно-коричневого цвета. Литров двести на глаз. Необъятная, густая лужа, кое-где впиталась и начинает подсыхать. А ведь это опасно с противопожарной точки зрения. Да и ущерб довольно значительный, втихаря не спишешь. Окунев оперативно переключил внимание и приблизился к берегам анилинового моря.
«Неужели все эти заморочки с потусторонним только ради того, чтобы списать случайно повреждённую бочку краски?» Окуневу вновь стало душераздирающе обидно за державу, за себя, за псевдодемократические перспективы, за фиаско национальной идеи и за разорённые колхозы. При чём здесь колхозы он так и не понял, но это добавило чего-то щемящего, пронзительного и эпохального одновременно.
- А ТЕПЕРЬ ГЛЯНЬ ВОТ СЮДЫ!
Святой Николай – Угодник Чудотворец, и это ещё не всё?!.. Успешно форсировавший лужу Сейфулин, стоял на другом краю лакокрасочного океана и, вопиющим жестом, полным гражданственности, указывал себе под ноги. «Что там на сей раз?» Окольными тропами, очевидно натоптанными Сейфулиным, Окунев перебрался за океан и брезгливо ступая, чтобы ненароком не вляпаться, подошёл к нему поближе.
- Глянь, как он тут наследил!
Размах демонстрируемого поразил воображение. Хаотичное обилие разбросанных по окружности следов. Напрашивалась аналогия, будто это НЕЧТО здесь устраивало диско-шоу. Или пыталось каким-то образом обтереть лапы…. Лапы?! ЛАПИЩИ!!! Видали бы вы размер этих лапок. Едва сдержав в себе непроизвольные междометия полуцензурного характера, Окунев наклонился над ближайшим отпечатком, и поднёс к нему растопыренную ладонь.
«Даже если предположить, что он весит за сотню. Даже если допустить, что он мегачемпион и суперстар своей породы…. Нетрудно прикинуть и сопоставить пропорции. Несложно спроецировать гипотетические габариты…. Это каких же размеров должен быть этот песик? И сколько он будет весить? И сколько он будет жрать? Его на Кавказе смогут прокормить? Может-ли кавказская овчарка быть размером с мерина?» - Окунев с мистическим благоговением выпрямился и ещё раз цепко осмотрел панораму топталища. Вот ведь собака Баскервилей.
- Видал?! Тока я малёха не понял, на хрена он до краски докопался. Глянь, чё с бочкой сотворил.
- А-а?.. Чё?! – Агрессивно напрягся Окунев.
- Я гляжу, проняло тебя, классик? Ты чё-то малёха с лица спал.
- Ты ЕГО видел? – проигнорировав сарказм, уточнил Окунев.
- Бог миловал…. Да ты не с-сы, классик. Он – добрый, не обидит. Хотел бы заломать, он бы нас сюды даже не подпустил.
- Там чудеса, там леший бродит. – Окунев заозирался по сторонам, как охотник на крупную дичь.
Что-то в нём сдвинулось в сей момент, тектоническое и масштабное. Отныне раз и навсегда он был уверен, что сейфулинский монстр СУЩЕСТВУЕТ. Более того, Окунев готов был рьяно отстаивать эту гипотезу и подтверждать фактами.
- Хоть бы один раз увидеть…. – нетерпеливо процедил Окунев.
- Чё? – опять олигофренически напрягся Сейфулин.
Хотел было Окунев сделать замечание по поводу этого брутального «Че?!», даже вскинулся очень настойчиво сделать это замечание, но в этот момент без преамбул и прелюдий ПОТУХ СВЕТ В ПОМЕЩЕНИИ.
- Чё это? – почувствовав в себе осклизлый желудочно-кишечный спазм тревоги, поинтересовался он у Сейфулина.
- Млин, опять пакетник вышибает. Реле утечки дохлое, менять давно пора. По десять раз на дню вышибает. Ты стой на месте, не дёргайся, а то ноги переломаешь. Я сейчас схожу, включу.
И почему-то Окунев поддержал этот план действий. Почему-то он промолчал, пока Сейфулин просопел в темноте на выход, смолчал, когда тот грохнул тяжеленной дверью и зачем-то вновь её за собой закрыл. Постоял в гулкой и многозначительной тишине. Инстинктивно прислушался…. Не забывайте, что отныне он верил в монстров и в их наличие в данном помещении. И как ему пришло в голову согласиться?
Стоять в бездействии в столь угнетающей и многозначительной тишине было невыносимо, Окунев закрутил головой по сторонам. Струившийся в квадратное отверстие солнечный свет выглядел призывно и спасительно, душа рвалась именно туда. Подгоняемый инстинктивной тревогой и мрачными фобиями Окунев, осторожно ступая, двинулся вдоль стеллажей, ориентируясь на путеводный луч из отверстия в крыше. Тревога и слабохарактерная лихорадка неукротимо усиливались. НЕЧТО могло бродить где угодно. И это уже было не из разряда клинических фантасмагорий.
Стараясь не споткнуться, ощупывая торчащие рёбра металлоконструкций, уверённо приблизился к освещенному участку. Здесь на свету почувствовал себя намного увереннее. «Ну куда Сейфулин запропастился? На подстанцию побежал за электроэнергией?» Окунев даже позволил себе хмыкнуть и посмотрел на часы. Сделал несколько раскованных, самоуверенных шагов и оторопело замер, поскольку его периферическое зрение среагировало на что-то нетипичное под ногами. Чутко присматриваясь и прислушиваясь к многообещающей, чёрной тишине вокруг он медленно присел на корточки. Контролируя ситуацию затылком, присмотрелся….
Во-первых!.. Огромные, хищные следы размеренной цепочкой пересекали освещённый квадрат и обрывались в непроглядной тьме складского помещения. Умопомрачительно быстро созрела гипотеза о том, что сейфулинское НЕЧТО находится именно ТАМ и именно СЕЙЧАС. Окунев пристально всмотрелся в душный, гуталиновый мрак и ему от такого усердия померещилось, будто он видит блеск ЕГО желтоватых глаз и слышит ЕГО плотоядное дыхание. «Ну где же Сейфулин?!» Сердце в груди отреагировало нарастающими по экспоненте ударами.
Во-вторых!.. Ведь было ещё «во-вторых», которое девальвировало значительность «первого»! Продолжая пристально всматриваться в тишину и мрак, Окунев одновременно изучал столб света перед ним, который падал под ноги из вентиляционного отверстия. Вопиющее несоответствие всем законам физики шокировало. Дело в том, что лучи света каким-то непостижимым образом, без видимых причин, преломлялись и искажались непонятным образом на высоте около метра от поверхности земли. Складывалось впечатление, будто на их пути стоял какой-то экран, который смещал их прямолинейное движение сантиметров на пятнадцать в сторону. НА ПЯТНАДЦАТЬ САНТИМЕТРОВ! Эффект просматривался чётко, без искажений и на протяжении всего солнечного потока. Окунев шмыгнул носом и уже потянулся к этому световому недоразумению рукой, но благоразумно отшатнулся. Объяснить такой эффект с ходу он был не в состоянии, а страсть к рисковым экспериментам была не его кредо.
И ВДОБАВОК К ЭТОМУ! На уровне подсознательном и интуитивном Окунев вдруг почувствовал, что это преломление не просто искажает движение солнечных лучей, а меняет смысловое, ментальное и информационное содержание происходящего. Что-то неуловимое, на уровне подкорки, как будто присутствует какая-то разница в полутонах, в контрасте, в колеровке…. То ли какая-то несвойственная размытость контуров, то ли геометрические искажения с импрессионистскими мотивами? Что-то очень искусствоведческое и ультраэстетическое…. Поскольку Окунев не мог сформулировать эту абстрактность и относительность в рациональные доводы, он сокрушённо задумался. Если выразиться метафорически, то этот перелом напоминал собой некоторое подобие границы, рубежа, чёткой демаркационной линии. Между чем? И не стоит забывать, что он почти пересёк эту линию.
И ТУТ ОН НЕВРАСТЕНИЧЕСКИ ВЗДРОГНУЛ ОТ СТРАХА! Этот странный, невнятный шорох. В непроглядной темноте кто-то был! Он проявлял к нему интерес и шевелился!
Окунев омертвело затих, и обморочно перестал дышать. В самом низу живота зашевелился бессознательный ужас, стало так тихо, что показалось, будто стук сердца напоминает удары тяжеловеса по стокилограммовому мешку. Можно держать пари хоть на несуществующее родовое поместье, в этой кромешной темноте вокруг притаилось НЕЧТО.
- Эй, кто там? Выходи! – попробовал скомандовать Окунев.
Почему-то он надеялся рявкнуть это грозным, фельдфебельским тоном, ещё он наивно полагал, что и выглядеть сие будет презентабельно и внушительно…. Но услыхав свой тоненький, надтреснутый голосок понял, какая это на самом деле убогая иллюзия. Из темноты продолжали безжалостно и мрачно наблюдать и, судя по всему, готовились к чему-то более решительному. Окунев инстинктивно чуял, что опасность нарастает.
- Выходи! – вновь подпустил петуха Окунев.
«Свет?! Когда же этот бача включит свет?! Куда ты пропал, Сейфулин?!» Темнота глубоко и устало вздохнула. Окунев вновь невротически дёрнулся, померещилось, будто этот звук донёсся со всех сторон одновременно. Такое чувство, что ОН вездесущий, что ОН слился с этой тьмой воедино. Окунев засуетился и замельтешил.
- Даже не думай! Если покусаешь, на место в зоопарке не рассчитывай! - некстати попытался угрожать он ЕМУ.
«И в конце концов, собака – друг человека! Допустим, что это невероятно огромная кавказская овчарка, допустим, что она весит пару центнеров, допустим, что…. А почему она не лает? А почему не воет и не скулит? И с каких понтов она так упорно прячется в потёмках?»
Окунев вновь судорожно сжался…. Темнота опять откликнулась гипнотически пугающим тяжёлым вздохом и невнятной вознёй. Нервно-паралитические мыслишки окончательно нейтрализовали самообладание.
- Слышишь, не томи! Выходи! – дурным, окрепшим от испуга голосом потребовал Окунев. На смену страху спешило раздражение.
«Да где же свет?! Да где Сейфулин?!» Темнота вокруг вновь сюрреалистично шелохнулась, мистически задрожала и…. Почудилось, БУДТО ОНО СТАЛО ПРИБЛИЖАТЬСЯ!
Окунев вытаращился в темноту на таком пределе, что стал напоминать страдающего Базедовой болезнью. А ВЕДЬ ОНО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРИБЛИЖАЛОСЬ и начинало приобретать реальные контуры. Стал слышен звук ЕГО шагов!
Свет!!! Дайте свет!!! Окунев отклянчил зад и опустился в полуприсед. «Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя твое!»….
ОНО никуда не торопилось и выходило из тьмы с многообещающим достоинством. В первую очередь Окунев увидел ЕГО глаза, бликующие плотоядным, нечеловеческим отливом. ЭТО БЫЛИ ГЛАЗА ЗВЕРЯ! И они смотрели на него с хищным интересом.
Потом блекло оконтурились ЕГО внушительные габариты, теперь можно было различить лобастую голову, полуоткрытую пасть. Солнечный блик сыграл на пугающе крепких клыках, бросились в глаза изогнутые когти на лапах и….
И как вместить этот негнущийся и негабаритный факт во взбудораженную голову?.. Равнодушно остановившись неподалёку, глядя на него немигающими глазами исподлобья, ритмично помахивая головой и тяжело дыша открытой пастью, на освещенный участок вышел…. МАТЁРЫЙ МЕДВЕДЬ КОЛОССАЛЬНЫХ РАЗМЕРОВ!
Практически одновременно Окуневу стало интересно, страшно и почему-то безудержно весело. Не в силах свести эту бурную эклектику воедино, он нервно хохотнул, подломился в коленях, и любознательно вытянув шею, уставился на медведя. Увидав такое, медведь немного опешил и сам любознательно вытянул шею.
- Так это ты сторожа задрал? – пессимистически уточнил Окунев.
Показалось, будто медведь утвердительно кивнул. До Окунева запоздало дошло, что дело, - мягко говоря, - ТУХЛЯК! Бежать – бесполезно, перед ним зверь, он прекрасно видит в темноте и умерит любую прыть. Кричать и отбиваться – бессмысленно, он раздавит как электричка, а вопли его только раззадорят. Звать на помощь?.. Скорее всего, это просто увеличит трагический перечень.
- Нельзя, Топтыгин. Слышишь, нельзя!
Окунев приторно заулыбался и аналитически посмотрел в глаза зверя. Так и есть, сбывались самые худшие предположения. Во взгляде зверя не было ни злобы, ни исступления, ни кровожадности. Там был дежурный интерес и мимолётное любопытство. Примерно так завсегдатаи ресторана рассматривают меню и карту вин в ожидании ПЕРЕМЕНЫ БЛЮД. Окуневу стало себя умопомрачительно жалко.
- Нельзя, слышишь, нельзя! – залепетал он и попытался пятиться.
Медведь перестал тупо качать головой, глаза его сузились, и рельефные бугры мышц на загривке волнообразно дрогнули. Окунев сумеречно затих и перестал пятиться. Он никуда не спешил.
- Я невкусный, тебе не понравится….
«Сторож-то всяко был постарше, так что еще вопрос: кому и что не понравиться?.. Ну надо же было так попасть! Даже никакой железяки под рукой. Полный БЗДОС. Держись, чтоб по ляжкам не потекло! Одно умиротворяет – эта смерть не доставит особых мучений, один удар лапой и наповал».
И вдруг Окунев почему-то испытал уверенность в благополучном разрешении этой проблемы. Вот как снег на голову, так и он вдруг успокоился и осознал, что каким-то образом выкрутится.
И вдруг в кармане скандально и громко зазвонил сотовый телефон. Повинуясь слепому рефлексу и наглой самоуверенности, Окунев выхватил трубу, и бесцеремонно ответил:
- Я слушаю!
Медведь вновь укоризненно закачал головой. Этот зверь более всего опасен тем, что нападает без подготовки.
- Аллё, Антон! Мне назначили время проведения Ассамблеи. Она состоится сегодня вечером, я уже получила приглашение. Невероятно, да?!.. Аллё, ты слушаешь меня, дорогой?! Ты занят чем-то неотложным? Хочешь, я тебе зачитаю программу проведения Ассамблеи? Мне переслали список всех участников, там фигурируют такие фамилии. Аллё, дорогой!..
Медведь от искристых интонаций в голосе супруги еще более напрягся и насупился столь недовольно, что стало вообще неясно, как он видит и контролирует ситуацию. Сначала Окуневу показалось…. Но тут в голове сверкнула и шандарахнула озарённая молния! Самоуверенность выветрилась как пыль с городских улиц….
ДА ВЕДЬ ЭТО БЫЛА ПОДГОТОВКА К ПРЫЖКУ!
- Прощай, милая…. – в ответ на эту догадку успел пробормотать Окунев.
- Антон, что ты опять несёшь?! Ты можешь хоть раз порадоваться за меня и сказать мне что-нибудь позитивное и доброе?!
- Это пипец, дорогая. – И Окунев обессилено опустил руку с телефоном вдоль тела. Медведь зачем-то выжидал, будто давая ему возможность завершить разговор.
- Послушай ты!.. Твои плебейские шуточки! Ты думаешь, мне смешно выслушивать эти примитивные приколы. Оставь свой ГПТУшный юмор для другой аудитории! Кто тебе дал право так со мной разговаривать?! Мне осточертело….
Окунев нервно дрожащим пальцем нащупал «отбой» и отключился. Вновь прислушался к себе.
Откуда-то в голове вдруг появился оголтелый удалой кураж и плохо воспитанный пофигизм. Страха не стало, он куда-то ушёл. Окунев вновь прислушался…. Невероятно, но уверенность в том, что ему прокатит без последствий, тоже покинула. Непоколебимо надвигался «Отбой»!
И БУКВАЛЬНО В ТУ ЖЕ СЕКУНДУ….
И БУКВАЛЬНО В ТУ ЖЕ СЕКУНДУ МЕДВЕДЬ….
И БУКВАЛЬНО В ТУ ЖЕ СЕКУНДУ МЕДВЕДЬ ПРЫГНУЛ!!!
Щ-ЩЁЛК!!!
ОСТАВАЙТЕСЬ С НАМИ. НЕ ПЕРЕКЛЮЧАЙТЕСЬ. РЕКЛАМА ПРОЙДЁТ НЕЗАМЕТНО….
РЕКЛАМНОЕ МЕСТО СДАЁТСЯ.
РЕКЛАМНОЕ МЕСТО СДАЁТСЯ.
РЕКЛАМНОЕ МЕСТО СДАЁТСЯ.
…………
Ровно за 22 минуты 37 секунд до того, как медведь прыгнул, скульптурный стилизованный лев на Адмиралтейской набережной едва заметно шевельнулся на постаменте и с наслаждением зевнул. Стилизованный шар из-под его лапы вальяжно покатился и, не спеша, бултыхнулся в воду. Царь Зверей с подчёркнутым достоинством и с нескрываемой брезгливостью поочерёдно оторвал от постамента все свои четыре лапы. Снова зевнул и из стороны в сторону поболтал головой.
Прогуливающиеся вокруг, снимающие всё подряд на камеру, раскумаренные жарой туристы не обратили ни малейшего внимания на эти сверхъестественные кульбиты. В центре города. Непостижимо…. Лев потянул ноздрями ветер с реки, снова помотал своей королевской гривой и энергично завибрировал всем телом, отчего с его шкуры посыпалась лоскутами зелёная краска. Её тотчас подхватил лёгкий ветерок и развеял по течению. Обретя свою натуральную окраску, лев удовлетворённо рыкнул (все опять ноль внимания!), грациозно спрыгнул с постамента, деликатно обошёл стороной пялящихся по сторонам любознательных туристов, и не спеша потрусил по Дворцовому мосту на другую сторону реки. И, прохожие – встречающиеся на его пути, воспитанно обходили его стороной, и всем было до лампочки, что это самый настоящий лев, самый мощный и грозный представитель кошачьих, а не какой-то приблудный, бродячий кот.
На подозрительно осиротевшем постаменте молниеносно появилась официальная табличка: «Объект находится на реставрации». Впрочем, никто из присутствующих никак не отреагировал на это происшествие. Все по-прежнему – ноль внимания!
…………
И РОВНО ЧЕРЕЗ 22 МИНУТЫ 37 СЕКУНД ЛЕВ ПРЫГНУЛ!
Из тревожной мглы за спиной Окунева сначала раздался агрессивный рык, и призрачным фантомом метнулось НЕЧТО мускулистое и яростное. Успевший оттолкнуться задними лапами медведь тоже прыгнул. В соответствии с его сценарием он рассчитывал всей массой обрушиться на окостеневшего от страха Окунева и размозжить его об бетонный пол в бесформенный набор субпродуктов. И медведь обязательно добился бы своей цели…. Но лев прыгнул с опережением в доли секунды!
Звери с титанической яростью и кошмарным хрустом сшиблись в воздухе. Этот плотоядный, кошмарный и непередаваемый звук, ознаменовавший начало смертельной схватки, Окунев отныне не забудет никогда! Он нервозно отшатнулся в темноту и, запутавшись в непослушных, одеревеневших от страха ногах, с не менее страшным хрустом рухнул на бетонный пол. Мучительно захрипел, чтобы не заорать от боли…. И ТУТ ЗДАНИЕ СКЛАДА ДРОГНУЛО И ЖАЛОБНО ЗАВИБРИРОВАЛО ОТ ВОИНСТВЕННОГО ЛЬВИНОГО РЫКА!
Вы слыхали когда-нибудь львиный рык? Это один из самых впечатляющих звуков в живой природе. Ни с чем не сравнимый по эмоциональному и физиологическому воздействию жуткий, зловещий и многозначительный рёв хищника в низкотембральном исполнении. Об этом можно написать эссе. Окунев сейчас как раз едва сдержался, чтобы его не написать. Словом, такой брутальный рёв может принадлежать только Царю. Царю Зверей!
Окунев как переломанный манекен заворочался на полу и, комично перебирая членами, попытался отползать ещё дальше в темноту. Эссе в нём просто рвалось наружу! И в этот момент лев рыкнул ещё раз и ещё убедительней. Окунев испуганно обернулся, поскольку этот рёв как звук турбин реактивного самолёта отдавался где-то в ливере и гулко резонировал в прямой кишке. Резонанс в прямой кишке!
Медведь и лев стояли друг перед другом. Лев, низко склонив гривастую голову, демонстрировал медведю желтоватые, крупные клыки. Медведь тоже демонстрировал, но сейчас выглядел несколько растерянно. Судя по всему, на такую неожиданность он не рассчитывал, но отступать не собирался. Царь Зверей и Хозяин Тайги выцеливали. Схватка будет не на жизнь, а на смерть – сие Окунев понял как-то сразу, а посему попытался отползти ещё дальше. Когда дерутся такие монстры, мелочи желательно попрятаться по норам. «Это склад или филиал городского зоопарка? С неба птеродактили не налетят?» - И Окунев на полном серьёзе посмотрел на потолок.
Лев хоть и проявлял инициативу, но атаковать не спешил, он провоцировал на активные действия медведя. Они по-прежнему стояли друг против друга, разделённые преломляющей свет чертой и в этом содержалось что-то символичное. В натянутой звенящей тишине в воздухе танцевали искрящиеся на солнце пылинки и медленно оседали на бетонный пол. «Где же Сейфулин? Где же свет? Львы и медведи на складе стройматериалов! Где реальность, а где последствия теплового удара? И кто теперь кого?» Последняя мысль пронзила всё тело почти физически ощутимой судорогой. Окунев конвульсивно дёрнулся от предчувствий. КТО КОГО?! И не будет ли «тот кого», Окунева потом «того»?
И ТУТ МЕДВЕДЬ ВНОВЬ ПРЫГНУЛ! Лев не проворонил этого момента, поскольку сам его спровоцировал. Он так же убийственно красиво и хладнокровно прыгнул, он всё сделал грациозно, расчетливо, безжалостно и вовремя. Звери вновь титанически сшиблись грудью, на сей раз с кровожадной жестокостью непримиримых врагов, как будто делили ареал существования. Оба хищника надрывно захрипели и завыли, сцепились в бурлящий клубок и покатились по бетону. В воздух карнавальной мишурой взметнулась целая куча удушливого мусора, который значительно ухудшил видимость. Тяжёлые, массивные удары заставили содрогнутся пол и металлоконструкции….
Потрясённый Окунев не сводил с этого зрелища взгляда, его буквально парализовало от изумления. Звери сошлись насмерть, и уступать никто не собирался! Они остервенело рвали друг друга клыками, царапали когтями, и каждый из них норовил дорваться до беззащитного места на шее. Они падали, вставали, вновь сшибались грудью, катались по полу и издавали жуткие, сверхъестественные звуки. Пыль поднялась такая, что стало трудно дышать, и в глотке зацементировался шершавый тромб. Видимость ухудшалась всё больше и здесь…. Кто-то из монстров обречённо и агрессивно взвыл, признавая тем самым своё поражение! Звери отшатнулись в разные стороны и затравленно задышали, агрессивно сверкая вытаращенными глазами.
Медведь стоял, нетвёрдо пошатываясь, едва не припадая на колено. Из рваных ран на его загривке и шее струились бойкие ручейки крови, которые сначала терялись в густой шерсти, а потом обильно капали на бетон, скапливаясь в большие, липкие сгустки. Враг – повержен, с такой кровопотерей – он не боец! Лев торжествующе воздел в потолок оскаленную морду и вновь стены дрогнули от его имперского рыка. Несмотря на то, что по его бокам кровоточили длинные, почти геометрически параллельные царапины, а медведь еще продолжал стоять на ногах, Царь Зверей уже знал, что победил…. Осталось только добить! Прикончить с минимальными потерями.
Медведь предательски слабо пошатнулся и слегка «поплыл» в движениях, как боксер, пропустивший удар. Тем не менее, встал на задние лапы, показал желтоватые, сокрушительные клыки и приготовился обороняться. Закон природы – не на жизнь, а насмерть! Лев перестал реветь и заметался перед ним, выискивая брешь, он сжался в убийственную пружину и по спине его глянцевыми отблесками метались рельефные бугры мышц. Жалости не было, милосердие – слово поповское, был лютый азарт и инстинктивная жажда крови. Звериный разговор – кто кого?
В этот кульминационный момент бесцеремонно громыхнула металлическая входная дверь, и неописуемо бодрый голос Сейфулина озадачил всех присутствующих:
- Щас свет дам? Заждался поди?!
Как будто летящий на всех парах локомотив сначала резко тормознул, а затем не менее резко ускорился. Такое впечатление, будто Окунев рывком перенёсся в несколько иную систему координат. Непостижимое чувство! Какой-то мимолетный сдвиг в интерпретации вещей и предметов, Окунев ошалело заозирался…. Лев тоже с беспокойством закрутил головой и слабохарактерно заметался, поджав хвост. Царь Зверей трусливо отбежал в сторону и, мгновенно сориентировавшись в темноте, сиганул сначала на первую полку стеллажа, затем на вторую противоположную, потом на третью и, таким ловким способом добравшись до самого верха, словно призрак замка Морисвилль мелькнул в вентиляционном отверстии, отбросив после себя мимолётную тень. Какие-то доли секунды! Всё произошло столь стремительно, что за этим не поспевало даже осмысление происшедшего.
- Эй! Ты где пропал-то?! – вновь прокричал Сейфулин.
И ТУТ ВЗРЕВЕЛ МЕДВЕДЬ! Теперь у него были все шансы взять реванш! Своим звериным чутьём он безошибочно почувствовал безнаказанность. Несмотря на то, что кровотечение не унималось, он встал на задние лапы и, продолжая целеустремлённо реветь, двинулся на Окунева. Ведь кому-то он должен был отомстить за своё поражение.
Окунев акробатически оттолкнулся от бетона, чтобы подскочить на ноги. Вид смертельно раненного медведя, который идёт на добивание своей жертвы, придавал почти цирковую гуттаперчивость и ловкость. Под ногами отчётливо звякнули лом и лопата….
….И тут пришёл зоологически кровожадный и нестерпимый до истерики инстинкт самосохранения. Кто кого?! Окунев решительно отверг сознание жертвы, он схватил лом, отпнул лопату и присев в гладиаторскую стойку решительно посмотрел в глаза медведю. Вид крови его больше не пугал, в нём самом проснулся зверь и взбудораженный хищник, зрачки его расширились от притока адреналина и, время стремительно замедлилось. КТО КОГО?!!! Окунев скосил глаза на кончик лома…. Жаль туповат. Медведь угрожающе приближался, протягивая к нему заляпанные краской лапы.
Вспыхнул долгожданный свет. В конце склада послышались неторопливые шаги Сейфулина и его невнятное бормотание:
- Ну, где ты там? Чё рычишь-то как зверь?
Когда Сейфулин вышел в проход между стеллажами и пошёл по прямой, откуда открывался сносный обзор, он увидел следующее….
Раздираемый страхом и истерикой Окунев, как шаровая молния сжался в наэлектризованный сгусток энергии, - у него от перенапряжения в этот момент даже потекли слёзы по лицу, - невероятно ловко выскочил медведю навстречу и сокрушительно ударил его по голове. Затем заправским гладиаторским движением метнулся направо, медведь послушно качнулся следом, Окунев стремительно бросился влево и пока зверь по инерции продолжал поворачиваться, еще раз взмахнул ломом и с умопомрачительной яростью ударил его по затылку! Потом еще раз!! И ещё раз!!!
Остановился. Наклонился. Посмотрел….
И потом ещё раз!!!.. И ещё раз!
Сейфулин потрясённо замер, судорожно вздрагивая после каждого удара, как будто молотили его самого. Медведь, издав затравленный стон, обессилено рухнул на пол и на доли секунд потерял ориентацию. Охмелевший от такой оказии Окунев издал сатанинский вопль, кровожадно сверкнул глазами и молниеносно вонзил ему в основание черепа лом. ЛОМ!!!
Зверь издал конвульсивный стон на вдохе, в агонизирующем движении попытался когтями зацепить Окунева, даже чиркнул по правой руке, но тот как опытный зверобой умудрился вовремя отпрянуть в сторону, отчего не удержался на ногах и также упал на бетонный пол. В последнем, предсмертном броске медведь попытался скалоподобно вздыбиться, из его шеи звякнув, вывалился лом, Окунев затравленно захрипел, но…. Но зверь судорожно обмяк, парализовано дёрнулся и тяжело затих. Лужа крови под ним многозначительно увеличивалась.
- ГДЕ?!!! ГДЫ ТЫ ШЛЯЛСЯ ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ?!!!
Этот вопль Окунева сотряс складское помещение не хуже львиного рыка. Казалось даже пыль сдетонировала, и поднялась в воздух. Окончательно перетрусивший Сейфулин отшатнулся с прохода и, забившись в тень, сбивчиво запричитал:
- Пакетник, бля! Скока раз твердил! Ни *** напруги не держит. Я тут ни при чём, слышь, классик.
Настойчиво захотелось курить. Причём не просто курить, а обдурманиваться табачным дымом, делая одну истеричную затяжку за другой. Окунев устало осмотрелся, размазав по щекам слёзы. Посмотрел на поверженного медведя, на его смертельный оскал, на тёмную лужу крови…. А ВЕДЬ ОН ТОЛЬКО СЕЙЧАС МЕДВЕДЯ ПРИКОНЧИЛ! МЕДВЕДЯ!!! ХОЗЯИНА ТАЙГИ! Он озарённо и облегчённо усмехнулся.
Подкравшийся неслышными шагами Сейфулин пугливо встал немного поодаль и со свойственным тинейнджерам восхищением протянул:
- О ё-маё эпидерсия!.. Слышь, классик, да ты монстр. Гризли вручную…. Заканапатить. Круто!
«А откуда он знает, что это гризли? Неужели он столь хорошо разбирается в медвежьих породах?» - Окунев вновь посмотрел на, - как теперь выяснилось,- гризли, а потом на низкий покатый лоб Сейфулина. Знаток гризли безобидно и тупо улыбнулся ему в ответ.
- Дай воды попить, - устало попросил его Окунев.
«Сроду бы не отличил гималайского или бурого от гризли. Откуда такие познания у сторожа склада стройматериалов?»
…………
В кабинете Генерала зазвонил телефон, тот не спеша снял трубку.
- Да! Да.... Ну! Ну и?!.. Тихо, не суетись, поподробнее…. Как это так убил? ЛОМОМ?!!!.. Помолчи! Я сейчас приеду…. Помолчи, я сказал. Да! Вызывай, как положено; милиция, скорая, кто там ещё. Помолчи, я тебе говорю. Обсудим на месте!
Генерал, не теряя присутствия духа, положил телефонную трубку на место и умопомрачительно глубоко задумался. Посидел в такой философской позе некоторое время, потом жизнерадостно улыбнулся и, обращаясь к непроницаемым стенам, восхищенно процедил:
- Ну, Окунев, ты меня удивил… жаль, что ты не с нами. Искренне жаль! Медведя голыми руками…. Фантастика!
…………
Почему-то аритмично и вразнобой моргали веки, хотя никому Окунев не собирался подмаргивать. Почему-то невыносимо слезились от солнца глаза, хотя он на открытом воздухе находился уже минут пять. «Почему лев столь стремительно исчез? Почему?!»
Пока Сейфулин бегал куда-то кому-то зачем-то звонить, Окунев меланхолично сидел на скамейке перед входом в складское помещение и анемично пытался оторвать болтающийся на лоскутах рукав рубашки. Сил уже не осталось даже на это, он вяло дёргал за лохмотья, но у него ничего не получалось. «Что могло так стремительно испугать льва? Ведь до победы остался лишь последний бросок. Почему?!»
Окунев наконец-то додумался расстегнуть остатки манжета и, намотав на кулак лоскуты, свирепо рванул. Получилось! Он поднял вверх руку, изучая неглубокую, но длинную царапину, она уверено кровоточила и выглядела достаточно внушительно. В целом, неплохой результат после схватки с гризли, бывали случаи гораздо печальней. Порванная сорочка и царапина - любой бывалый егерь скажет, что легко отделался. «Ну почему лев убежал? Почему?!»
Окунев закрыл глаза. В наступившей темноте тотчас проступили мёртвые, остекленевшие глаза гризли, липкая лужа крови и послышался его предсмертный хрип…. Окунев открыл глаза и чуть не заорал от ужаса! Перед ним вопросительно согнулся незаметно подобравшийся Сейфулин.
- Чаю хочешь? – спросил он.
- Дай сигарету! – попросил Окунев.
Взяв из рук Сейфулина протянутую сигарету, заторможено покрутил её в пальцах и, протянул обратно. «Что могло так напугать льва?»
- Извини, американских нету, - обиженно пробубнил тот.
- Дело не в том, я бросил. Полгода не курю.
- Слышь, командир, конкретно ты его, как на арене. Я, было подумал, что мне с перепою мерещится.
- А может нам обоим померещилось? – мистически ухмыльнулся Окунев.
- А туша его в луже крови нам тоже померещилась?
Окунев рассеяно задумался. Тушу никак не списать на коллективный психоз, тушу можно потрогать, понюхать, ободрать, освежевать и перекрутить на котлеты. Туша вон она, лежит на всеобщем обозрении…. Он опять закрыл глаза и попытался сконцентрироваться. Ну до чего же это всё похоже на дурной сон.
- Слышь, командир, может тебе бинтов принести?
- Почему он убежал? – немигающе посмотрев в глаза Сейфулина, спросил Окунев.
- Я гляжу, недалеко он убежал-то. Ты его ломиком геройски приложил.
- Что его могло испугать? – раз за разом прокручивая в голове этот момент, навязчиво повторил Окунев.
- Я когда тебя с ломом увидал, сам чуть от страху не обделался….
- Кстати, где у вас тут туалет.
- Для тебя, командир, везде.
«И, в конце концов, ОТКУДА ВООБЩЕ ВЗЯЛСЯ ЛЕВ?! ЛЕВ?!!!»
…………
Впереди всех государственных, муниципальных и коммунальных служб на месте происшествия каким-то чудом появился Сан Саныч Дизель собственной персоной. Он прикатил на своём лощёном служебном «Лексусе» и что совсем сногсшибательно, он собственноручно сидел за рулём, а такое он позволял себе только в эксклюзивных случаях. За компанию с ним прибыл и Каверзнев, тот как обычно ехидно и саркастически улыбался, аспидские зенки его смотрели с отталкивающим интересом. Миленький дуэт для этой ситуации.
- Ну, как ты, Окунев, тебе врача не надо? – В голосе Генерала даже послышались нотки участия.
Тот отрицательно покачал головой. Следом о чём-то спросил Каверзнев, вместо Окунева ответил Сейфулин, потом вновь вопросил Генерал, и вновь ответил Сейфулин. Почувствовав невостребованность, Окунев опять выпал из разговора и переключился на своё, навязчивое - «Ну почему он испугался?»
- Ну, тогда показывайте! – тоном президента транснациональной корпорации распорядился Генерал.
- Я уже нагляделся. Пусть он показывает, - и Окунев махнул рукой на услужливо напрягшегося Сейфулина.
Вся троица не спеша удалилась, оживлённо переговариваясь, вернее переговаривал всех Генерал, а все остальные покорно поддакивали, ибо только так мог происходить диалог в его присутствии. Окунев в пасторальной и знаковой тишине остался ждать…. Впрочем, ждать пришлось недолго. Через несколько минут рядом с «Лексусом» остановилась одна милицейская машина, затем вторая и немного погодя – третья. «Пятак» перед складом неумолимо заполнялся людьми в форме и без оной, наконец проезд окончательно перекрыла машина ГИБДД, причём постаралась сделать это с таким расчётом, дабы подъехавшей вслед за ней карете «Скорой помощи» места на стоянке уже не осталось.
Цирк начался…. Окунев даже слабо хихикнул, чем привлёк к себе всеобщее внимание цирковой труппы. Сил на официоз и на чванливую пафосность в нём не осталось, он даже хотел изобразить потерю сознания, но благоразумно передумал. Чтобы поднять настроение он вспомнил, как звучит цирковой марш.
Трам-там-та-рара-там-тара-трам-там-тара-рара…. На лице его застыла БЛАГОГОВЁННАЯ маска почитателя современного циркового искусства.
…………
Как и положено, по законам жанра на цирковое представление без рекламных купюр должно было уйти порядка двух часов веселого смеха и хорошего настроения. Насыщенная программа включала в себя:
1) Протокол осмотра места происшествия.
2) Осмотр Окунева выездной бригадой «Скорой помощи».
3) Протокол допроса свидетелей (Сейфулина) и
4) Протокол допроса потерпевших, главным представителем которых выступал Окунев, хотя его не покидало смутное подозрение, что главный потерпевший к данному моменту – гризли.
Вероятнее всего творческий коллектив отработал бы премьерный показ на славу, если бы в процесс бесцеремонно не вмешался шпрехшталмейстер цирка (Сан Саныч Дизель) и не скомкал весь перформанс в маленькое, компактное, игровое шоу. Буквально вырвав из рук клоунов, дрессировщиков и укротителей вялого, обмусоленного Окунева, Генерал не хуже медведя рыкнул на представителей богемы:
- Хватит, нам пора! Все вопросы ко мне. Тут всё и так ясно, как божий день. Я его забираю, оперативная необходимость. Сейфулин в вашем распоряжении. Будут вопросы, звоните в Контору.
И в этот момент Окунев испытал прилив некоторой гордости и трепетности. Он торжествующе огляделся…. Никто. НИКТО! Никто из собравшихся не посмел перечить и призывать к протокольной стороне дела. Окунев посмотрел на Генерала и вновь испытал трепет, ибо тот сейчас выглядел как памятник Петру Первому работы Зураба Церетели…. А может, это он ему и позировал?
- Поехали, я тебя домой отвезу. Ты сегодня уже наработался, - и чистые руки чекиста настойчиво увлекли Окунева за собой.
- Стоп! – упёрся тот, - я им ещё не всё сказал.
- А кто тебе сказал, что им нужно сказать ВСЁ?! Садись в машину, Мама – Алабама! ВСЁ ты расскажешь мне.
В новеньком «Лексусе» пахло автомобильным дезодорантом, кожаными аксессуарами и потребительским счастьем, Окунев забрался на задние сиденья и прочувствованно развалился.
- Хорошая машина, - похвалил он от чистого сердца.
Чистые руки чекиста захлопнули за ним дверь и на передний ряд уселись Каверзнев – а ля ехидная усмешка и Генерал – как символ вездесущих и всесильных спецслужб всего мира. Рекламный образ, миленький дуэт.
- Ну, ты как, Окунев, отошёл? – запустив двигатель, спросил Генерал.
- А куда бы вы хотели, чтоб я отошёл? – романтично уточнил тот.
Машина плавно тронулась и, мягко глотая ухабы, покатила прочь, Окунев посмотрел в боковое стекло на продолжавшуюся суету возле склада. «Лев…. Откуда мог взяться лев? И куда он мог пропасть?!»
- О чём задумался? – прицепился с вопросом Каверзнев.
- Битва при Лепанто…. – мрачно брякнул Окунев.
Каверзнев посмотрел на Генерала, тот молча пожал плечами и раздосадовано вздохнул, Каверзнев вновь повернулся к Окуневу:
- Очевидно это какое-то важное событие?
- Ещё бы!.. В этом крупном морском сражении христианским флотом Священной лиги был впервые разгромлен турецкий флот. Первое поражение турок от христиан! – Окунев пафосно вздохнул и заворочался на кожаных сиденьях.
- Очевидно, сегодня какая-то годовщина этого события? – упырские зенки Каверзнева слились в узенькие полосочки и иронично уставились на него.
- Отнюдь…. Просто так, навеяло.
- Странные аналогии…. Ты расскажи лучше поподробней, как ты умудрился МЕДВЕДЯ ЛОМОМ УШАТАТЬ?!
Окунев ощутил бурный приступ раздражения; почему-то ему ни в какую не хотелось вспоминать и думать об этом происшествии. Чёрный, драпированный занавес глухой стеной отделял эти неприятные ретроспекции от легкомысленного Солнца за тонированными стёклами. Окунев старался держаться на солнечной стороне.
- Ты о чём опять задумался, Окунев? – не отставал Каверзнев.
- Куйчук – Кайнаджирский мирный договор….
Каверзнев вновь нерешительно посмотрел на Генерала и тот вновь неопределённо пожал плечами. В это мгновение Окунев вновь вспомнил про льва и неожиданно представил, как в его разверстую, оскаленную пасть Каверзнев покорно кладёт матовую, плешивую голову…. Окунев отвернулся к окну, чтобы не слышать тотчас последовавшие плотоядные звуки и душераздирающие вопли. Лев после этого аппетитно рыгнул и икнул.
- Мы что, его нарушили? Нам пени капают? – Каверзнев не скрывал насмешки. Каким-то образом он сумел сохранить свою голову.
- Окунев, да ты расслабься! – вмешался Генерал, - отдохни пару деньков, можешь не показываться на работе. Развейся, герой. Отвлекись….
- Вот и славно…. Ураза – Байрам! – вновь ляпнул Окунев.
Последовала затянувшаяся пауза. Первым её нарушил несдержанно хохотнувший Каверзнев, он снова повернулся к Окуневу и снова уставился на него своими мерзкими глазёнками.
- А Ураза – Байрам здесь при чём? Ты издеваешься, Окунев?
И почему-то Окунев в этот момент вспомнил про лом из склада. И почему-то ему показалось, что он бы с превеликим наслаждением долбанул бы этим ломиком по отливающей лощеным блеском лысине Каверзнева. Он едва сдержался, чтобы не попросить Генерала вернуться назад за ломиком.
- Куда же делся лев? – отворачиваясь к окну, безадресно вопросил Окунев.
Вновь последовала душная, затяжная пауза: Каверзнев растерянно посмотрел на Генерала, а тот монолитно следил за дорогой, чтоб ненароком не выказать свою неосведомлённость. Окунев вдруг подсознательно почувствовал, что оба – стремительно разволновались…. Как по команде!
- Какой лев? – будто бы мимолётно переспросил Каверзнев.
- Что за лев? – почти в унисон с ним не вытерпел Генерал.
- Обыкновенный лев…. Царь Зверей, африканский. Вы что же думаете, будто я, походя медведя ломиком прищелбачил? Желаемое за действительное?.. С ним сначала лев разобрался, а я уже полумертвого добивал…. Мне чужие лавры не нужны, они мне шею натирают.
- Ты чего несёшь, Окунев?! Возьми себя в руки! Шуточки твои неуместные…. – сорвался на окрик Генерал, бросив баранку и поворотившись к нему всем телом.
- Сан Саныч, а вы что, действительно поверили будто я медведя ломом?.. Один на один? В честном поединке? Как в рыцарском романе?.. Ураза – Байрам! – и Окунев вяло зааплодировал самому себе.
- Сан Саныч! Смотрите, пожалуйста, за дорогой! – истошно взвизгнул Каверзнев, судорожно цепляясь за руль.
Генерал ретиво отвернулся, рьяно крутанул баранкой, увёртываясь от неминуемого столкновения, неразборчиво матюгнулся себе под нос и подавленно замолчал, кумекая что-то своё, масштабное и сверхсекретное. Окунева вдруг пронзил такой приступ любознательности, что он не сдержался и полез к нему с расспросами:
- О чём вы так пристально задумались, Сан Саныч?
- А ты уверен, Окунев, что тебе лев не померещился?
- Не-а, Сан Саныч…. Я со вчерашнего дня вообще ни в чём не уверен. Я сейчас не уверен даже в том, что сейчас МЫ друг другу не мерещимся….
- Симптоматичное заявление, – хмыкнул Каверзнев, - зря ты с врачами не остался.
- Вот Каверзнев мне точно мерещится, хотя мы и работаем в одной команде. Очень сложная и запущенная галлюцинация. Призрак…. – Спокойно прореагировал на его слова Окунев.
- Так! Хватит болтать! – распорядился Генерал, - Ты, Окунев, про этого льва не распространяйся. Сейчас мы в контору заскочим, ты мне подробности вкратце обрисуешь, а потом домой…. И больше об этом ни кому!
- А я слегка побуду твоим наваждением…. – Вновь гыгыкнул Каверзнев.
- Как я от всех вас устал, – процедил Окунев, отворачиваясь к тонированному стеклу.
Ищите большого мингрела.
Кадры решают всё.
Кукуруза – царица полей.
Подытоживаем и получаем: ищите, да обрящете.
…………
«Крепкий еще боров!» - Восхищенно подумал Окунев, поднимаясь вслед за Санычем на второй этаж. Тот энергично перебирал наетыми окороками, шагая через несколько ступенек подряд. «Старая закалка, даже сидячая работёнка прыти не убавила. Этот ещё крови не одну цистерну выпьет».
- Я у себя, Сан Саныч, - любезно отрапортовался Каверзнев и туманным образом исчез в ведомственных коридорах, как померещившееся привидение.
Дизель, уверенно ступая по коридору, - прям по его осевой, центральной части, - чтоб всем остальным приходилось вжиматься в стены и забирать круто прочь, подошёл к двери в свой кабинет и решительно отворил. Не успев сделать и пары шагов, растерянно остановился, отчего ему в спину чуть не влепился расхлябанный Окунев….
- Что случилось? – тревожно уточнил Генерал.
Окунев с любознательно вытянувшимся лицом несмело высунулся из-за его необъятной спины и вытаращился…. Бездонно голубые, выпученные глазёньки Люсеньки однозначно навевали беспокойство и тревогу. По её щекам сюрреалистичными разводами стекали косметические реки и, судя по раскрасневшемуся носу, она в этом драматическом состоянии пребывала уже давно. В этой скорби было даже нечто утрированное, как в фантасмагорических образах Гойи. Чувствовалось, что обстановка накалена до самого предела, что слёзы уже давно выплаканы и на подходе безудержный НЕВРОЗ.
- ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?! – Дабы опередить невроз поспешил прикрикнуть Генерал.
- Крушинин…. Умер…. – судорожными толчками выдавила из себя Люсенька и, моргнув напоследок, ударилась в истеричные, конвульсивные рыдания.
- Ну и денёк! - Генерал растерянно посмотрел на поникшего Окунева и несдержанно ляпнул. - Как прорвало.
Окунев в полуавтоматическом режиме нащупал ближайший стул, зомбированно присел на него, коматозно подумал и брякнул:
- Сатурналия….
А как хотелось какого-нибудь позитивного, сакрального православного праздника типа Светлого Христова Воскресенья или же чего-нибудь языческого и первобытного, типа Ивана Купалы. Действительно чего-нибудь праздничного, пасхального, колоритного, восторженного и душевного. Обычных человеческих радостей. Общеупотребимых.
………….
Ощущение реальности происходящего покинуло Окунева окончательно. Как-будто щелкнул рубильник и в темноте, прямо под носом у мучимого похмельем главрежа подменили либретто, сценарий и партитуру. Зевавшие в этот момент полусонные зрители не заметили никакой подмены и анемично зааплодировали. Хлеба и зрелищ!.. Теперь Окуневу казалось, что он против своей воли выступает заглавным героем какой-то абсурдистской постановки форс-мажорного и издевательского характера. Разве могут столь эклектичные события сконцентрироваться и спрессоваться в единое целое в таком незначительном пространственном и временном интервале?.. Разве может всё завязаться в такой тугой узел событий, происшествий и казусов? Феноменальная концентрация….
Он чувствовал себя посетителем спиритического сеанса, участником мистических опытов и паранормальных экспериментов. Он старался ничему не придавать значения, весь бутафорский антураж принимать с поправкой на его предполагаемую призрачность, воспринимать людей как сложные трёхмерные иллюзии и критически относиться к разрывам логических связей. ЕМУ ЭТО ВСЁ – МЕРЕЩИТСЯ! Так думать было удобно, безопасно и комфортабельно. Остывали перегревшиеся мозговые цепи, и отступала пульсирующая боль в затылке.
Он – марионетка!.. Размалёванный паяц для шумного балагана, тряпичная кукла для драматичных, авангардистских постановок. Кто-то сильный и большой чрезвычайно озабочен его покорностью и бессловесностью, Окунев прямо физиологически ощущал императивное давление фатума и обстоятельств. Это всё – ВИДИМОСТЬ, реальность опять ускользнула и он в турбулентных потоках сложной, многоуровневой иллюзии, передающей полный эффект присутствия и сопричастности. Квазимир! Этот мир придуман не нами…. Этот мир и создан не нами!
Оказывается, у Крушинина было больное сердце…. Эту информацию он смог вытянуть из убитой горем Люсеньки. Окунев представил хроническую ухмылку на лице Крушинина, его гегемонистический взгляд и нахальный блеск в глазах…. Сомнительный МЕРЕЩИЛСЯ портрет сердечника.
Оказывается, Крушинин лёг спать, ночью ему стало плохо, и он скончался от инфаркта так и не проснувшись…. Квёлая, бытовая история, в персонификации к Крушинину более смахивающая на клевету или инсинуацию. О мертвых либо хорошо, либо вообще ничего, но Окунев с большей отзывчивостью воспринял бы сюжет о том, что Крушинин после двух бутылок водки, после похождений по бабам, после посещения двух ночных клубов и участия в массовой драке умиротворённо крякнул поутру в милицейском пикете от избытка глобальных переживаний. Такая кончина была бы ему к лицу и не портила автобиографию. А так, слюни какие-то….. Прозаично и пошло. Разочаровал Крушинин своей кардиологической кончиной.
Оказывается…. Это Окунев понял, уже покинув убитую горем Люсеньку, во время разговора в кабинете Заслонова. Сомнамбулически отвечая на его расспросы, Окунев понял, что у Крушинина с Люсей ЧТО-ТО БЫЛО! Так искренне убиваться и стенать могла только любовница или претендентка на эту роль. Как всё в этой жизни запутано. И ведь в придачу, весь этот гротеск МЕРЕЩИТСЯ! Офанареть…. «Ай, да Крушинин, везде успел, всё съел, всех поимел. Жеребец! Может, действительно сердчишко наплыва впечатлений не сдюжило? Оно ведь не атомное!»
Ощущение некоего приобщения к реальности вернулось только в кабинете у Заслонова. Как по мановению волшебной палочки…. Окунев пощупал стул под собой (имеется в виду, что он пощупал предмет мебели под собой), внимательно посмотрел на свою забинтованную руку, потрогал себя за затылок. Все оставалось по-прежнему, но теперь оно почему-то выглядело НАСТОЯЩИМ!
- Ты чего? Болит?! – сердобольно потянулся из-за стола Заслонов.
Окунев посмотрел на его лоб, покрывшийся участливыми складками…. Хороший человек Сергей Викторович Заслонов! Вопиюще хороший человек. Никогда не нагрубит, никогда не проявит несдержанности, никогда не запорет порученное дело, всё сделает в срок и без нареканий. Не забудет поздравить с праздником и обязательно вспомнит про День Рождения. Всегда останется в стороне от скандала и не ввяжется в глупую историю. Аномально правильный человек!.. Нечего сказать о нём плохого или отрицательного. О НЁМ ВОООЩЕ СКАЗАТЬ НЕЧЕГО. Человек в футляре! Пусть кто-нибудь попытается описать его лицо и внешность, будьте уверены, что кроме серого пиджака никаких примет и не вспомнится. Пусть кто-нибудь попытается описать его характер. Опишет его манеру общаться…. Короче, винтик в Системе, характер нордический, со всех сторон характеризуется положительно, может, именно поэтому Окунев старался от таких стандартных личностей держаться подальше. Они же – реально монстры! Об этом ещё Кафка писал….
А в целом – хороший человек Сергей Викторович Заслонов!
- Пойду я, Сергей Викторович, не буду Вам мешать.
- Ты мне не мешаешь, я надеялся, что ты мне расскажешь про эту невероятную историю с медведем.
- Потом, Сергей Викторович!.. У меня есть предчувствие, что после смерти Крушинина нам придётся много общаться.
- На чём оно базируется? Последуют какие-то кадровые перестановки?
- Отнюдь…. Просто с кем мне ещё общаться в этом зверинце? Обстановочка в коллективе прямо-таки людоедская.
- Антон, я бы не советовал столь громогласно….
- Сергей Викторович, ничего, если я пренебрегу вашими советами и, буду называть вещи своими именами?
- Антон, я понимаю, молодость, свойственный ей радикализм, перенесённый стресс…. Вам следует незамедлительно отдохнуть. Шли бы Вы домой.
- Вот этому совету я последую, но при одном условии….
Заслонов вскинул на него честные глаза скромного государственного служащего. И всё-таки, хороший человек был Сергей Викторович!
- Незамедлительно прекратите впредь называть меня на «Вы». Я – комплексую.
Заслонов застенчиво пожал плечами. Нон проблем, идальго! Любой каприз, только чтоб не портить друг другу настроение, пищеварение и не противоречить модной либеральной концепции.
Не мешайте сливаться с фоном.
…………
Окунев хлопнул дверью и Заслонов, прилежно склонив голову набок, прислушался к его удаляющимся шагам. Выждал еще с полминуты, чтоб наверняка, и достал из ящика стола сотовый телефон. Близоруко сощурился, набирая три цифры. ТРИ ЦИФРЫ!
- Здравствуйте, Ангелина, вы можете говорить?.. Его зовут Окунев Антон, фотографию я отправлю вам по факсу. Далее, - мы в назначенное время посылаем ему импульс, - а ровно в 22 часа 17 минут вы встретите его на автобусной остановке в начале проспекта Славы. Работаете строго по инструкции, никаких отступлений и интерпретаций. Будьте осторожны, он уже подвергался сегодня психогенным атакам…. Мы вовремя вмешались.
Сделал паузу.
- Не волнуйтесь, самое главное, держитесь подальше от границ Контура, не заигрывайтесь и не рискуйте. Задача очень ответственная, старайтесь, чтобы он максимально долго оставался в пределах вашего Поля, особенно будьте внимательны по ночам…. Учтите, со стороны всё должно напоминать головокружительную романтическую историю, и он должен поверить в эту лав стори. Это будет провоцировать его на решительность.
Помолчал, выслушивая противоположную сторону, затем продолжил:
- Ангелина…. Ангел! Секс-символ вы, а не я…. Почему вы решили, что я намекаю, я говорю открытым текстом: к интиму переходите незамедлительно, объекту продыху не давайте, это лучшая легенда и прикрытие…. Ангелина, жизнь агента при активном соприкосновении обычно недолгая, мы должны успеть получить максимум и вы нам в этом поможете всеми возможностями.
Снова помолчал и продолжил:
- Звоните в любое время суток, глобальная информация только при личной встрече, остерегайтесь утечек. На пару суток мы сможем вас оградить от газетчиков, ну а потом... не обессудьте…. Издержки вашей популярности, вам придётся сдерживать ситуацию самостоятельно.
Заслонов вновь близоруко сощурился и, отняв трубку от уха, ткнул в «Отбой». Несмотря на то, что он продолжал оставаться ХОРОШИМ ЧЕЛОВЕКОМ, теперь у него было твёрдое и целеустремлённое выражение лица человека, который имеет большую власть над людьми, знает ей цену и не спешит ею злоупотреблять. Потрясающие мимические метаморфорзы, неуместные для скромного служащего бюджетной организации.
Ищите большого мингрела.
…………
Домой Окунев добирался на метро. Отказался от любезно предложенных генеральских услуг, забил на возможность ещё раз прокатиться в салоне роскошного «Лексуса» и, наплевав на другие условности, отважно отправился в путь НА МЕТРО.
В пути его два раза останавливал милицейский патруль, он показывал корочки, и его оставляли в покое. Так же он замечал на себе бдительные, бесцеремонные и любознательные взгляды пользователей метрополитеном, на которые тоже готов был ответить демонстрацией корочек, но до этого максимума, к счастью, не доходило. Впрочем, граждан нетрудно было понять и простить: видок его действительно провоцировал на вопросы. Успешно игнорировать людскую чёрствость помогал душераздирающий вопрос, который по аналогии с бегущей строкой назойливо мельтешил перед глазами.
«А КАК НАСЧЁТ ДЕНЕЖНОЙ ПРЕМИИ ЗА УБИЕННОГО ГРИЗЛИ?»
А почему бы и нет?! «Я понимаю, что событие носило вероятностный характер, но ведь гризли завален и повержен воочию. Город может спать спокойно. Железной рукой пресечена волна дикого насилия….»
Окунев гордо посмотрел на забинтованную руку, которая в этом контексте фигурировала как «железная» и геройски крякнул. Сидящие поблизости пассажиры метрополитена предусмотрительно отодвинулись, стараясь не смотреть ему в глаза….
А почему бы и нет?! «Знаете, сколько бы я запросил за такую работёнку по доброй воле? Лучше этой цифрой никого не нервировать!» - И Окунев снова геройски крякнул, горделиво взглянув на окружающих. Навскидку можно было предположить, что здесь не найдётся желающих выйти один на один с медведем. С гризли!
И он ещё разнузданней крякнул! Баклан перелётный.
Дверь в квартиру он открыл своим ключом, громко посопел и потоптался в прихожей. Прислушался…. Никого. Не ждали.
- Марина! – крикнул на всякий случай.
Странно…. Обычно в это время дня…. Он вдруг тревожно осёкся и зашарил глазами…. Откуда такое недоброе предчувствие?
Скинул пропотевшие ботинки, прогулялся по разомлевшей, пыльной комнате. Жара что-ли так угнетает? Остановился в центре и пожал плечами. Вновь прислушался к себе…. Интуиция его не подводила, что-то чужеродное присутствовало в обстановке и оно продолжало навевать тревогу. Вновь вернулся в прихожую, погрузился в бессознательное созерцание и почти молниеносно сфокусировался…. Прям под носом!
Взял в руки исписанный ЕЁ почерком листок и начал читать. Давненько она не оставляла ему записочек.
Антон, прости, но я исчерпала все силы!
Говорят, что лучше ужасный конец, чем ужас без конца,
Поверь мне, я старалась и терпела как могла.
Я ухожу от тебя…
Сначала Окуневу показалось, что у него какие-то проблемы со зрением и он, элементарно не может разобрать написанное. Потёр глаза, похлопал веками и прилежно впялился по новой, прибавив контрастности:
Я ухожу не к любовнику, существование которого скрывала,
Я ухожу от нашей пустой и бесперспективной жизни.
Пойми, мы так и не стали единым целым!
Ты даже не трудился сделать вид, что мой внутренний мир для тебя хоть чуточку интересен и хоть немного ценен.
Ты растоптал наши чувства!..
Минуточку! Дальномер барахлит! Окунев кулаками, будто запотевшие бинокуляры оптического прибора, протёр офонаревшие глаза и попытался отформатировать текст покрупнее. До него так и не доходило….
Это моё окончательное решение
И я приняла его не спонтанно.
Я уверена, что это пойдёт на пользу нам обоим
И лучше это сделать сейчас, пока мы молоды,
И у нас ещё есть возможность устроить свою жизнь.
Я прошу тебя, Антон, не пытайся искать меня
И переубеждать.
Это далось мне и без того очень трудно.
Прощай!
Марина.
И тут этажом выше пронзительно взревел перфоратор и начал с асинхронными, пробуксовывающими звуками вгрызаться в бетон. Соседи делали ремонт собственными руками. По вечерам, после работы… Подвесные потолки, декоративные панели, плинтусы и прочий мещанский набор.
- Вакханалия…. ВАКХАНАЛИЯ КАКАЯ-ТО! – Буркнул Окунев, болезненно зажмурившись.
Самое время…. Окунев поднял глаза в потолок и почти физически ощутил, как под это финальное «Прощай!» ему в переносицу вонзается соседский перфоратор, наматывает на сверло извилины и сквозь такую малюсенькую дырочку в черепе высверливает весь головной мозг.
Трудно ему давался этот соседский ремонт.
............
Сначала он заметался и замешкался. Сказать по правде, нечасто от него уходили жены, и поэтому он довольно аккуратно примерял на себя малознакомое амплуа брошенного мужа. Памятуя свидетельства бывалых, дотошно огляделся и прошёлся по квартире…. Странно…. И эта странность даже вселяла панику и фобию. Неужели никаких претензий по поводу раздела имущества и материальной стороны вопроса? На современных женщин это не похоже. Или в этом сезоне у них модно казаться гордыми и не мелочиться по пустякам? Подозрительный казус.
Душно! Окунев распахнул балконную дверь и судорожно подышал свежим воздухом. Сосед сверху закончил сверлить и начал стучать, и как ди-джей делал это в такой ритмической манере, что в такт этим ударам у Окунева задёргались уголки губ. Да когда же он отремонтируется?! Третий месяц долбит! Дизайнер доморощенный.
И тут Окунева осенило! От столь лучезарного озарения он мудро заулыбался, мгновенно восстановил душевное равновесие и испытал прилив самых позитивных чувств. Чтобы подтвердить свою догадку вновь схватил прощальное письмо и с этим странным выражением лица принялся перечитывать…. Конечно же!
ВЕДЬ ЭТО ВСЁ ЕМУ МЕРЕЩИТСЯ!
Всё хорошо, прекрасная маркиза! Нужно просто лечь поспать, передохнуть, отвлечься от этого наваждения и оно улетучится само собой. Ничего трансцендентного и метафизического, для улучшения вкусовых качеств солите капусту в дубовой таре, а самогон выдерживайте на кедровых орехах. Окунев отбросил письмо жестом матадора и, как подкошенный, рухнул на диван. Пара часов оздоровительного сна ему действительно не помешает.
ВЕДЬ ЭТО ВСЁ ЕМУ МЕРЕЩИТСЯ!
Он полежал на левом боку и перевернулся на спину. Полежал на спине и перевернулся на правый бок. Полежал на правом боку и перевернулся на живот…. Приблизительно после седьмого орбитального оборота он вскочил!
НЕ СПИТСЯ….
А ВЕДЬ ЭТО ВСЁ ЕМУ МЕРЕЩИТСЯ!
Окунев знал единственный проверенный способ от бессонницы, к которому прибегают все брошенные мужья, кроме того, этот рецепт действует одновременно как слабительное и успокоительное. Он метнулся к холодильнику и, достав оттуда бутылку водки, решительно проследовал с ней на кухню. Остервенело зашарил в поисках стакана, жалобно звякнули какие-то ложки, поварешки, со стола упала и, - к счастью! – не разбилась кофейная чашка.
А почему, собственно, - «К счастью»? Окунев подозрительно стих и брезгливо посмотрел на упавшую чашку. К счастью – посуда бьется, а эта почему-то не разбилась. Мы не погрязли в суевериях, но ситуация настойчиво обязывает, кроме того, житейская традиция…. И Окунев с иезуитским выражением лица наступил на чашку. Сухо треснул фаянс.
ВСЕ РАВНО ЭТО ЕМУ МЕРЕЩИТСЯ!
Есть умники, которые утверждают, что пить в одиночку – это жлобство и верный путь в хроники. Тоже мне жертвы коллективизма…. Окунев налил стакан больше чем наполовину и невротичным залпом залудил. Из какого Тридевятого Царства берутся эти чванливые советчики, которые науськивают, как пить, как жить, как дышать и как не потеть от страха. И как потом с этими навыками быть в эпоху первоначального отупения. Советы гурманов…. Тошнит.
НЕ СПИТЬСЯ БЫ….
ВПРОЧЕМ, ЕМУ ЭТО ВСЕ РАВНО МЕРЕЩИТСЯ!
И через несколько минут, испуская слюни и громкое сопение, Окунев самым нахальным образом умудрился заснуть. В принципе, кое для кого с разводом жизнь не заканчивается, а поэтически переходит в стадию цветущего Ренессанса, а в голливудских кругах развод вообще элемент пиара и гламурная распонтовка. Может действительно не стоит к подобной бытовщине относиться со звериной серьёзностью?..
«Что есть истина? Это сумбур наших чувств или все те аляповатые небылицы, которые пишут о ней глянцевые журналы? И стоит-ли хоть что-нибудь воспринимать в этом призрачном мире всерьез?» - Эти нетрезвые мысли убаюкивали и уводили далеко в сторону, настолько далеко, что Окунев побоялся заблудиться в тех дебрях.
И, КРОМЕ ТОГО, ВЕДЬ ЕМУ ЭТО ВСЁ М Е Р Е Щ И Т Ь С Я!!!
…………
Сейчас она стала Ангелом….
Вообще-то её звали Воробьёва Светлана Николаевна. Так её называли в той жизни, которая навсегда осталась в рабочих бараках маленького шахтёрского городка в Сибири, на территории Кузбасса. Она никогда не стыдилась своего прошлого, но старалась вспоминать о нём пореже. Не было в том прошлом щемящих сердце сантиментов и бравурных моментов, чтобы вспоминать о нём почаще…. Отца задавило вагонеткой, когда ей было шесть лет и регресс семье не выплатили, поскольку он умудрился на рабочем месте быть в нетрезвом состоянии. Тогда стало как-то в одночасье модно: быть нетрезвым на рабочем месте. А потом и вовсе закрыли шахту…. Это тогда тоже стало входить в моду: закрывать предприятие и бросать целые города на произвол судьбы и, как следствие: нищета входила в моду повсеместно… Трое детей, разрушающийся барак – соседствующий с городской свалкой, неудержимо спивающаяся мать, чехарда её неопрятных, опустившихся любовников, Голод, Нужда, Нищета и Беспросвет – толкающий окружающих в пучины самых фатальных пороков…. И хоть вокруг них жили, по антропологическим признакам, вроде бы люди, нравы царили самые звериные, поскольку они, среди облезлых стен этого барака, дружно взявшись за руки, проникнувшись сознанием жертвы и оцепенев в хороводе Общей Беды, погружались на самое дно жизни. Она росла как цветок на асфальте, она никогда не знала оранжерейных условий и все свои жизненные принципы унаследовала именно из того зоологического сочетания нравов, понятий и поняток, которые её окружали. Ничего книжного и искусственного. Никакой синтетики и суррогатов. Как неухоженная герань без полива чахла Надежда, свинцовой лавой надвигался Беспросвет, медленно, но верно жизнь поворачивалась задом, или выражаясь доходчивым, горняцким языком, - ЖОПОЙ!.. Она имела мужество и твёрдость духа, чтобы периодически вспоминать и никогда не стыдится своего прошлого. Даже печально улыбалась при этом….. Ей до сих пор по ночам снились грязно-коричневые терриконики и групповые шахтёрские похороны, на которые они должны были ходить всем классом. Она дала себе клятву после этого, что никогда впредь не будет испытывать Нужду и Нищету…. Даже в обмен на Душу. Даже в обмен на Тело. И призывать к нравственности здесь может только тот, кто не испытал всей безнравственности Нужды и неприкаянности Тела. Какая разница как погибать? Так пусть хоть похороны пройдут с помпой и лоском…. Своего мнения по данному вопросу она никому не навязывала и не пропагандировала среди широких масс, ведь по-большому счёту – это комплекс. Ведь всё это она сделала от отчаяния.
А сейчас она стала Ангелом!
От природы ей досталось две вещи – Красота и Голос. Причем, не просто Красота и Голос, а именно ГОЛОС и КРАСОТА! Прежде чем что-то купить, нужно что-то продать. Прежде чем что-то продать, нужно найти средства, на которые бы это купить. Прежде чем найти средства что-то купить…. Фатальный, порочный, замкнутый круг. Она никогда не мирилась с Нищетой и инстинктивным чутьём знала, что когда-нибудь вырвется из этой петли. И ради этого она была готова продавать! Продавать всё, за что заплатят эти жирные, краплёные тузы – новоявленные хозяева жизни, эти ожившие тираннозавры – всплывшие подобно нечистотам в городском коллекторе сынки и дочурки вырождающейся элиты. И она твёрдо знала, что ей заплатят и за Голос и за Красоту, нужно только не спеша и упорно торгуясь продавать максимально дорого. Нужно знать себе цену и не сбивать её! Да, это – грех, но кто в этом мире без греха, пусть первый бросит в неё камень. И потом, за всё в этой жизни приходиться платить. В той или иной форме и, деньги в этой формуле не обязательно выступают абсолютом. Можно платить Натурой. Здоровьем. Нервами. Душой…. Счастья нет, Удачи нет, Везение – миф для идиотов, есть только Фатум, Рок и Провидение. Смотри на вещи трезво. Научись делать из минусов плюсы. Поменьше морали, побольше цинизма. Не ищи удовольствий, берегись страданий.
Ищите, да обрящете!
В восемнадцать лет она уехала из дома. Навсегда…. Ей приказал Фатум.
Она была готова на всё. В принципе, от жизни ей было нужно немного…. Чтобы больше никогда не пришлось жить в Нищете. Любой ценой!
И ВОТ ТАК ОНА СТАЛА АНГЕЛОМ!
Отсюда открывался прекрасный вид на реку. Она стояла, облокотившись спиной о кузов своего внушительного, снежно-белого лимузина и, держа в руках мундштук с тонкой, тёмно-коричневой сигариллой, курила короткими затяжками. Кончик сигариллы неврастенически подрагивал. На её утончённом, выразительном лице ощущалось выражение иронии и насмешки. Это была поза. Позировать она любила.
Походкой боксёра-тяжеловеса к ней приблизился телохранитель и, тактично замявшись (в исполнении такого мордоворота эти заминки выглядели особенно пикантно) прислонился рядом. Не менее романтично и одухотворённо уставился на реку. Воспитанно помолчал….
- Геля, ты не увлекайся, нам пора.
Она кивнула головой в ответ и протянула ему фотографию Окунева.
- Ну и как он тебе?
Охранник взял фотографию, покрутил её в руках, бросил мимолётный взгляд на портрет.
- Геля, ну меня-то ты зачем об этом спрашиваешь?.. Работа есть работа. Я, помню, в Прибалтике лет десять назад одного барыгу охранял. Так я тебе скажу, говнистей мудака в жизни не встречал. Он весь в косяках сидел, всему Крещатику в Киеве задолжал, два покушения пережил, и умудрялся меня на бабки выставлять….
- Семён, я тебя спросила – «Как он тебе?»
- Геля, ну зачем тебе моё мнение? Тебе от этого всё равно не скрыться!.. – И моментально отреагировав на её настойчивый взгляд, ещё раз посмотрел на фотографию, - Вроде не лошара... на фраера тоже не похож. Геля, ну я же не медиум, чтоб вот так по фотографии. Ты же знаешь, если что, я всегда придумаю, как на него повлиять. И эти твои…. Не помогут.
- У меня такое чувство, будто мной командуют как девочкой по вызову!
- Геля, но они взамен такие возможности предоставляют, такие варианты прокручивают…. Бизнес прежде всего. Тебе, кстати, еще сегодня с Маркизом встречаться, так что ты побереги эмоции-то. С этим упырём лучше по-хорошему договорится, он ведь, гнус, потом по судам затаскает. А там у него всё куплено.
- Как всё не вовремя…. – Вздохнула Ангел, и это внутреннее переживание немедленно отразилось на её лице, придав его притягательным чертам глубокое, внутреннее содержание. Вновь посмотрела на фотографию. – А глаза у него открытые…. Ещё не залоснились.
- Геля, я всё понимаю, творческая натура, приступы депрессии, впечатлительность и нервишки…. Оставь всё это на публику, мы с тобой не первый год работаем. Помню в Казахстане….
- Семён!.. Поскольку мы с тобой не первый год работаем, я уже задолбалась выслушивать эту историю про казахских баев. Включи чего-нибудь посвежее! Хит-парад обнови!
Телохранитель радостно заулыбался.
- Ну, что, поехали? Нам отсюда до Московского около часа добираться. Девочки, наверняка, уже раскумарились.
Телохранитель как чувствовал…. Изнутри бесцеремонно пихнули дверь лимузина. Загорелая, стройная женская нога, обутая в высокие, вычурные босоножки стервозно брякнула вдогонку по обшивке. Наружу вылетел дымящийся окурок, пустая бутылка из-под шампанского, шкурки от бананов и шоколадные фантики. Немного погодя – одноразовый шприц.
- Геля! – послышался отвязный и капризный женский голос. – Хватит ностальгировать. Поехали! Шампанское кончилось, дурь на исходе, все мужики – козлы и не заставляйте меня ждать конца света. У меня идея! Давайте возьмём пива! С вяленой воблой! Обдуемся как фанаты «Зенита» и трахнемся с первыми же попавшимися гоблинами! Уссыкон!.. Об этом будут писать газеты…. Пивники отвалят бабла за рекламу!
- Злата…. Злата! Держи себя в руках! – пробормотал телохранитель, запихивая дамочку вместе с ногами и разгульными идеями поглубже в салон.
- Семён, когда ты меня так щупаешь, я подумываю, а не трахнутся ли мне с тобой?! Все равно все мужики – козлы! – из кожаных недр салона донеслось жеманное хихиканье и шаловливые, загорелые руки, обвешанные цацками, вцепились в рубаху охранника.
- Щас потерпи, до зоопарка доедем, там с козлами и трахнешься. – Семён равнодушно отмахнулся и, презрительно захлопнув дверцу, вновь вопросительно посмотрев на Ангелину, спросил. – Поехали?
- Поехали! – Решительно согласилась она и, обогнув машину, уселась внутрь в услужливо приоткрытую дверь.
…………
Окунев проснулся как по команде. И эта метафора предельно чётко характеризовала внезапность и запрограмированность его пробуждения. Он даже вздрогнул во сне, как от резкого окрика. Скосил глаза на часы…. Без двадцати десять, за окном уже почти вечерело. Полежал, вылупившись в потолок и не моргая. Самое время горевать и испытывать одиночество, напрашивается по сценарию всех мелодрам. Развод, если честно, дело тухлое.
«А может?!..»
Он подскочил, нащупал сотовый телефон, набрал номер жены.
«Абонент не отвечает или временно не доступен».
«Нет, не может….»
Окунев протяжно посмотрел за окно и почесал в затылке. Легко отделаться не получалось. Глубокомысленно задумался, непроизвольно ковыряясь в ухе и шмыгая носом. Депрессивные умозаключения вновь давали о себе знать, действие С2Н5ОН закончилось. Развод все-таки дело серьёзное, одним стаканом не отделаешься.
«А может?!..»
«Нет, не может….» Ничего радикального и потрясающего по оригинальности в голову не приходило. В голове вообще было пусто! Шаром покати! Душеспасительные сентенции и те попрятались. Только пыль и запах нафталина. В ней не то чтобы высшая нервная деятельность не теплилась, в ней даже рефлексы притихли. Медведь, Крушинин и развод – это довольно насыщенное меню для одного дня.
«А может?!..»
Где-то на самом дальнем кордоне, на заповедных задворках шебуршилась у него одна слабая, но притягательная мыслишка – «А может, еще стакан и на боковую? И в таком темпе на пару недель? Говорят, помогает….» Не встречая заметного сопротивления, эти развратные идейки наглели, матерели и вставали на крыло. Если им не дать отпор сейчас, то они по аналогии с дворовой шпаной, сначала подзатыльники, потом мелочь из карманов, потом сигареты из ларька и далее по экспоненте. Знакомый сценарий.
Но здесь в голове…. Вновь как по команде! У Окунева аж заблестели глаза и напряглись бицепсы! Как будто батарейки поменял.
«ИДИ, ПРОГУЛЯЙСЯ! НЕ КИСНИ. ПРОВЕТРИСЬ!»
Если у человека есть сила воли, то у нее должен быть приблизительно такой мужественный, директивный, самоуверенный голос, от которого исходит позитивный флюид и окрыляющий пафос. Окунев шумно вздохнул полной грудью. Как, оказывается, всё просто. Надо всего лишь навсего прислушиваться к самому себе, ведь ответы на все вопросы заложены в нас ЗАВЕДОМО.
У каждой вещи есть несколько смысловых суперпозиций, как в квантовой механике, не хотелось бы сейчас углубляться в частности, поэтому Окунев сразу перешёл к глобальному…. «Развод – дело, конечно, тухлое. Неврозы, переживания, депрессии, перерокировка ценностей, разрушенный уклад – с одной стороны. С другой стороны – СВОБОДА! СВОБОДА для полноценного мужика в расцвете сил, в агрегатном сексуальном состоянии, среди неисчислимых и заповедных соблазнов пятимиллионного мегаполиса…. И я не имею в виду читальный зал в Публичной библиотеке и распевание хором баптистских псалмов. Держите меня четверо! Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл. Мы ещё посмотрим, кто от кого ушёл».
«Иди, прогуляйся! Не кисни. Проветрись!» - Пока он брился, он повторял себе это как заклинание. Он внимательно смотрел в зеркальное отражение своих глаз. И он видел, что так просто не согнётся. Достаточно посмотреть самому себе в глаза, чтобы это увидеть. В них всё заложено ЗАВЕДОМО.
И не надо быть оракулом…. Надо чистить зубы по утрам и бриться перед зеркалом. Всё сам увидишь.
Гни свою линию!
…………
В 22 часа и 3 минуты Окунев вышел на улицу и прогулочным шагом вольноопределяющегося отправился, как говорится, куда глаза глядят. А поскольку идти ему было откровенно некуда, именно эта пустая мысль и служила ему лучшим направлением движения. Именно в таком абстрактном и отвлеченном состоянии он шёл, будто самонаводящееся устройство к СВОЕЙ ЦЕЛИ, ибо помимо футуристических прогнозов и заведомо правильных ответов на вопросы у него, в перекрестии прицела, имелась теперь – ЦЕЛЬ.
Огромный, снежно-белый лимузин с достоинством катил по городским улицам, привлекая своим преуспевающим, сибаритским видом внимание даже у избалованной урбанистическими причудами публики. Ангел посмотрела на наручные часики и крикнула в открытую перегородку водителю:
- Семён, не спеши! Двадцать два одиннадцать, у нас ещё есть время. Не спутай, автобусная остановка напротив «Арбат – Престижа».
Сидящая напротив неё красивая, яркая блондинка с капризным пьяным лицом стервозно зашипела:
- Геля, куда тебя вечно тащит? Какая-то автобусная остановка. Какой-то засранный «Арбат – Престиж». Меня пугает вся эта похабень. Это же дикий город, у меня крадут по три сотовых телефона за месяц, у меня постоянно пропадают кредитные карточки, про ювелирные украшения я вообще молчу….
- Вот и помолчи! Ты это всё на дурь меняешь и не помнишь. Потом виноватых ищешь.
Сказав это высокая, черноволосая женщина с невероятно пронзительным взглядом невероятно больших и невероятно чёрных глаз, толкнула блондинку в бок. От её высокомерной, чересчур пропорциональной красоты веяло такой вечной мерзлотой, что непонятно было, почему у нее изо рта не идёт студёный воздух и почему она не покрыта инеем. Арктика. Айсберг. Холодрыга!
- Виноватых, пупсик, ищешь всегда ты! – По-коровьи округлив красивые, но глуповатые глазки, с хроническим надрывом вскинулась блондинка. – Я тебе вовек не забуду, как ты сначала трахнулась с этим еврейчиком, а потом уши развесила и подставила нас по глупому. Так что сама молчи! Факина.… И не пялься на меня так! Откуда у тебя, кстати, этот брюлик на пальце взялся? Хасид подогнал?! Тебе диамант за услуги, а нам клюква развесистая?..
- Это подарок... и если тебе последнее время не делают таких подарков, то может тебе стоить имидж поменять. Бухать, например, поменьше.
- Ненавижу… Зануда. Вонючка. Фуфлыжница! Метёлка!! Курва!!! - Блондинку судорожно перекосило.
- Не дыши на меня перегаром, пожалуйста!..
- Заткнитесь обе! – не разжимая губ, процедила Ангел.
По-прежнему ни о чём не думая и, по-прежнему сознательно не преследуя никакой цели, Окунев добрёл до автобусной остановки. Посмотрел налево, посмотрел направо и, убедившись, что нужно принимать какое-то осмысленное решение, поднял к глазам руку с часами.
22:15…. «А может куда-нибудь прокатиться?» Рядом, гостеприимно чавкнув дверьми, остановился практически пустой автобус. Искушение….
Лимузин медленно и внушительно полз по дороге, прижимаясь к обочине. Пристально всматривающаяся сквозь стекло за происходящим на тротуаре Ангелина снова крикнула водителю:
- Семён, вот он стоит! Рубашка пепельного цвета. Подъезжай совсем медленно!
- Я вижу, Геля, не суетись.
Блондинка и Черноволоска, не скрывая любопытства, закрутили головами, блондинка даже подвинулась поближе к стеклу, бесцеремонно рассматривая Окунева. От этого маневра у неё настолько задралось платье, что стало видно лимонно-жёлтые трусики.
- Геля, да он же ландух, что тебя вечно на каких-то цириков тянет. С ним же от скуки повесишься. Ты посмотри на выражение его лица! – она скорчила на своём лице вытянутую, безмолвную гримасу полинезийских истуканов.
- Ты лучше на своё выражение лица посмотри! – Несдержанно вскинулась на неё Черноволоска. – От тебя уже нормальные люди в стороны шарахаются! – Она говорила столь импульсивно и с таким выражением лица, что было очевидно – у неё НАКИПЕЛО. – У тебя на лбу написано, что нет ни одного порока в этом мире, который бы тебя обошёл! Ты же конченая!
- Геля, она нас на бабки подставила и после этого меня же конченой называет. Геля, ты прими чью-то сторону. Она ноги раздвинула, башкой не подумала, откуда нам теперь знать, что еврейчик не заплатил?.. на слово поверить? Тем и умыться?!
- Заткнитесь обе, иначе щас на маршрутке поедете!
Машина культурно остановилась. Сквозь тонированное стекло Ангел внимательно присмотрелась к Окуневу, с поддельной приветливостью заулыбалась и потянулась к дверной ручке. Представление началось!
Окунев скосил потрясённый взгляд на проезжую часть. Мимо, как тяжелая, бронированная гусеница, с подчёркнутой вальяжностью проползал сияющий белоснежный лимузин. Неописуемо долго проползал. Как символ другой жизни, других материальных возможностей. Как символ тщеславия, гордыни и состоятельности. Как паранормальный объект из других миров и измерений. Пришелец….
Респектабельное авто остановилось задней дверцей прямо напротив Окунева, мягко щелкнул замок, она приоткрылась во всю ширь и, невероятный по красоте женский голос, сказал:
- Молодой человек, подойдите, пожалуйста.
Ангелина открыла дверь и, изобразив максимально убойную по обворожительности улыбку, сказала:
- Молодой человек, подойдите, пожалуйста.
- Слушай, а он ничего…. Одет, правда, как гоблин. Спроси, может он будет со мной шампанское пить? – Блондинка коварно улыбнулась и захорохорилась, выставив в проход загорелые, эффектные ноги.
- Молодой человек, подойдите, пожалуйста.
Наверняка, что у Окунева в тот момент было выражение лица как у героя Вицина в кинофильме «Кавказская пленница», когда он произносил свою бессмертную реплику – «Это вы мне?!» Непередаваемый сплав искреннего изумления, придурковатости и юродивой простоты.
Окунев мучительно и душно замялся именно с таким выражением лица. Он знал и помнил ЕЁ ЛИЦО, он знал и помнил ЭТОТ ГОЛОС….
«Ты как знойный ветер над пустыней чувств,
Ты пронёсся смерчем по моей судьбе,
Ты оставил раны, ты оставил грусть!
И как фантик бросил в этой чехарде ».
Её последний хит он помнил как нельзя лучше и сейчас наиболее удачные моменты из него калейдоскопически мелькали в памяти. Не может быть! Окунев, переминаясь с ноги на ногу, продолжал туповато всматриваться.
- Молодой человек, я к вам обращаюсь, ну чего вы ждёте?
- Автобус…. – дегенеративно промямлил Окунев.
Вдруг рядом с ней в открытую дверцу высунулась агрессивно-довольнющая блондинка и, размахивая початой бутылкой шампанского, запростецки предложила:
- Чувак, автобус пришёл! Шампанское будешь пить? Составь компанию.
Как ни странно это предложение спровоцировало Окунева на действие, он довольно уверенным шагом подошёл поближе, наклонился и заглянул вовнутрь…. Едва не сощурился от ослепительного, звёздного блеска, исходившего из салона автомобиля. Вся троица здесь! Охренеть можно…. Обыкновенное чудо.
- Молодой человек, мы заблудились. Вы город хорошо знаете? Может, вы нас проводите, покажите дорогу?
- Чувак, не отсвечивай, поехали! Или у тебя есть шансы снять в другом автобусе девочек покруче?!
«Возвращаюсь к мысли, что любовь слепа,
Эх, Судьба-Злодейка, я ведь молода!
И на муку эту я пошла сама,
Вопреки советам я люблю козла!»
А вот этот шлягер исполняла уже блондинка. Окунев на мгновение зажмурил глаза, потому что всё перед ними оголтело завертелось в какой-то разнузданной карусели, с яркими, как цыганские платья красками, под какофоничное музыкальное сопровождение, с истошным женским визгом и атмосферой ускользающего праздника. Почему-то дико ржала лошадь, и ревел слон….
ЕМУ ЭТО ВСЁ МЕРЕЩИТСЯ!
Окунев почувствовал довольно ощутимое жжение на спине, беспокойно заозирался. Так точно!.. Зеваки на остановке полоумно раскрыв рты рассматривали автомобиль и Окунева с таким жгучим любопытством, что от этого непристойно горела спина.
- Молодой человек, садитесь! – И Ангел приветливо отодвинулась на сиденье, указывая ему на место рядом с собой. Переливчатые блики исходившего от неё сакрального сияния брызнули в разные стороны, и Окунев вновь боязливо зажмурился. Так не бывает!..
ЕМУ ЭТО ВСЁ МЕРЕЩИТСЯ!
- Чувак, делов-то, город показать! Ты анекдоты свежие знаешь? – Блондинка попыталась отхлебнуть шампанского из горлышка, но облила платье пенным выхлопом.
- Специально для Вас, вспомню. – Галантно откликнулся Окунев.
- Он мне нравится. Забираем его с собой! – Беспрекословно распорядилась блондинка. - Если наврал про анекдоты, отдадим его Семёну. Семён, ты сможешь выбить из него свежие анекдоты?
- Ты можешь помолчать? – Вновь прикрикнула на неё Ангел и опять призывно шлёпнула по кожаной обивке сидений.
Как загипнотизированный этим жестом, Окунев осторожно забрался внутрь автомобиля и, стараясь не терять достоинства и самообладания, осмотрелся.
- Поехали?! – спросил водитель через открытую перегородку, повернувшись к собравшимся лицом.
Лицом!.. Правильнее будет сказать ряшечкой! Мордашечкой! Окунев нервозно сглотнул и едва удержался, чтобы не полезть с распросами. Дело в том, что это лицо он тоже знал! И оно было известно многим!
- Поехали! – согласилась с ним Ангел.
Машина комфортабельно тронулась.
- Давай, наливай! – Блондинка протянула ему бутылку с шампанским и пластиковые стаканчики. – Если ты сейчас начнешь ломаться, я устрою истерику. Я тебя предупредила.
- Обожаю истерики…. – Окунев ещё раз огляделся и решил, что ломаться он не будет, но и потакать обдолбанным капризам не собирался…. По блондинке это было видно невооружённым взглядом.
…………
И в этот момент Окунев УСЛЫШАЛ…. Вернее – УВИДЕЛ…. А ещё вернее – ПОЧУВСТВОВАЛ….
Впрочем, он даже затруднился бы объяснить происходящее…. Он чувствовал комфортабельную нежность кожаных диванов, ощущал дерзкие и стильные ароматы дорогих духов, видел, как трое сидящих вокруг него женщин переговариваются, улыбаются, таращился на их стройные ноги, пялился в вызывающее декольте и сам приветливо кивал головой как болванчик.
А сам в этот момент видел, слышал и чувствовал – ГОЛОС!
Он не смог бы передать тембральную окраску этого Голоса, его интонационные особенности, эмоциональные детали, ибо этот Голос не был по своей физической природе звуком. Это был – Сигнал. И он поступал к нему в подобии какой-то устарелой перфоленты, которую Окунев зажёвывал с жизнеутверждающей физиономией, сохраняя на своём лице гротескную, балаганную улыбку, по-прежнему оставаясь душой общества и трепачом.
На его лице застыла тактичная МАСКА. Он – ВЧУВСТВОВАЛСЯ….
…Антропология на этот вопрос даёт довольно сбивчивые и путаные объяснения. Современная парадигма базируется на представлениях о том, что на Земле существовало несколько человекоподобных видов, эволюция которых и привела к появлению современного, господствующего вида. Эволюционная последовательность Homo habilis – Homo erectus – Homo sapiens, так выглядит последовательность в общепринятом изложении и на этом построении базируются все наши дальнейшие представления о почти четырёхмиллионной истории эволюции человека.
Можно понять чисто технические трудности и нестыковки, возникающие в процессе антропологических исследований, поскольку все эти далеко идущие обобщения приходиться делать на основе разрозненных, фрагментарных окаменелостей из различных районов земного шара. Невероятно сложное дедуктивное упражнение от частного к общему. Самое интересное, что современные антропологи анализируя умственные способности ископаемых объектов, делают фундаментальные выводы исходя, прежде всего, из предполагаемого объёма головного мозга, хотя современной наукой доказано, что эта зависимость (коэффициент цефализации), никак не влияет на результат и интеллектуальные показатели. Разумеется, что подобную научно-мировозренческую теорию современной антропологии единственно верно принимать можно лишь с вероятностными допусками и долей критики. Не суть важно….
Современная антропологическая парадигма происхождения человека гласит, что, якобы, 40 000 лет назад Homo sapiens мигрировали в Европу, которая уже была к тому времени заселена неандертальцами. То есть новейшая антропология, всё-таки оставляет возможность того, что генетические и видовые модификации человека могли и могут существовать на каком-то отрезке времени параллельно! Но, опять же скудость данных не позволяет сделать вывод о том, что произошло в результате прямого столкновения неандертальцев и Homo sapiens: либо последовавшее уничтожение более слабого и малочисленного противника, либо какая-то приемлемая видовая ассимиляция? Всё на уровне версий и домыслов, которые отстаивают и ту и другую гипотезу. Не суть….
Предельная откровенность и смелость суждений обязывает сделать вывод в пользу того, что современная антропология является архаичным собранием скоропалительных гипотез, полем для тавтологических искажений и недопустимых дефиниций. Нарушены элементарные логические связи и последовательности. Почему заведомо Неандертальцев позиционируют как более примитивную ступень в развитии человечества? Почему активные миграции Homo sapiens по земному шару априори расцениваются как позитивное и прогрессивное общевидовое событие, ведь исторические факты свидетельствуют, что излишняя пассионарная и переселенческая активность свойственна как раз более слаборазвитым народам на территории высокоразвитых, а не наоборот. И, наконец, Вопрос Вопросов, а почему вообще количественно и качественно прогрессирующую эволюцию человека принято считать поступательным, позитивным и полезным процессом. Это может быть глобальной ошибкой, которая по мере своей дальнейшей глобализации может извратить даже законы природы.
А вот теперь суть…. Когда-то человек был частью природы. Симбионтом…. И хоть он научился добывать огонь, строить жилища и наносить наскальные рисунки, мысли о покорении и принуждении той самой природы пришли к нему совсем недавно. И только в новейшее время человек фактически декларировал, что разум – это экспансия. Приложил эти идеи на практике, обосновал их морально и идеологически. Утвердил в коллективном сознании и сделал их базовыми ценностями. Прогресс – превыше всего! Мы просто обязаны быть в авангарде всего живого!
А теперь вспомните судьбы всех экспансионистских проявлений!
Вспомните, много-ли нужно Вам для счастья и попытайтесь членораздельно сформулировать, что же такое Счастье и при чём здесь эволюция с её экспансией?
Вспомните, кто Вам вбил в голову, что разум – это сила? И вспомните, чем закончили те люди, которые уповали на силу разума? И, которые, Вам это в голову вбивали? Терпение Природы не безгранично, ресурсы – конечны.
Разум – это Гармония! Эволюция – извилистый процесс со своей внутренней логикой, и в наших силах в неё вмешаться. Каждый новый вид человека был коварнее и кровожаднее предыдущего и печальная идиоматика заключается в том, что неандертальцы, скорее всего, были полностью истреблены Homo sapiens. Последовательно и беспощадно, хотим мы того или нет. Готовы мы это принять ментально или нет….
Внутривидовой геноцид как непременный атрибут развития человека разумного. Выживет и даст потомство только один вид, все остальные конкуренты должны уйти….
Окунев вновь почувствовал…. Сначала она толкнула его в плечо, потом блондинка критически заглянула в его выпученные глаза, ударила ладонью по колену и жеманно предложила:
- Эй! Ты пить будешь? Налей даме! – И она протянула ему бутылку шампанского с пластиковыми стаканчиками.
Окунев холерично и несколько напугано вздрогнул, вздохнул полной грудью и, осмысленно посмотрев на блондинку, пронзительно спросил:
- А много ли нужно для счастья?
- Чувак, я знаю ответ на этот вопрос, - блондинка пригрозила ему пальчиком, - но это мой секрет. А секреты я выдаю только очень близким людям, так что налей нам для сближения….
…Хотим мы того или нет, но эволюция человека процесс имманентный и императивный. На данном этапе своих научных достижений мы в него вмешаться не в состоянии. Мы однозначно расцениваем эволюцию как поступательный, положительный процесс, направленный на создание более совершенных и приспособленных форм, нежели предыдущие. Но вот какой момент; на данном технотронном и информационном этапе своего развития, когда человек сам создает под себя ментальный социум и среду обитания, вероятная изменчивость в ближайшем будущем будет провоцироваться факторами, которые носят рукотворный и техногенный характер. Уже не за горами те времена, когда люди будут конструировать людей и наделять эти генно-инженерные модификации любыми, вплоть до фантастических, способностями и признаками. Андроиды и киборги появятся уже при нашей жизни. Эти изменения коснуться и менталитета, и физиологии, и гипотетических проявлений эволюции. Не будет-ли правильней эти процессы называть ответными, «сфабрикованными» мутациями? И так-ли уж необратима эволюция в её натуральном, первозданном виде? Не пора ли редуцировать и ревизионировать этот глобальный механизм?..
Какая за всем этим кроется цель?
Она ещё активней тряхнула перед носом выпивкой и стервозно пнула его в коленную чашечку. От боли Окунев встряхнулся.
- Не пора-ли редуцировать и ревизионировать?.. – глядя на блондинку чистыми и немного глуповатыми от высоких мыслей глазами, спросил Окунев. Мимолётно задумавшись, также пригрозил ей пальчиком. – Какая за всем этим кроется цель?
- Ишь ты, какой прыткий! Извращенец, что-ли? – она снова пнула по коленной чашечке. – Угости даму!
Окунев взял бутылку и потянулся наливать, посматривая на своих спутниц. Хоть ему это всё и МЕРЕЩИЛОСЬ, но какая красочная, колоритная и жизнеподобная иллюзия... Машину убаюкивающе покачивало и он не заметил, как пролил блондинке шампанское на ноги.
- Ты добился ЭТОГО! - Томно вздохнула она и, достав салфетки, протянула Окуневу. - Вытирай! – И положила свои загорелые ноги ему на колени, довольно панорамно и отчётливо Окуневу открылся вид на жёлтые трусики….
…Формально человек уже мнит себя хозяином мира и венцом творения. Но если идеал достигнут, то разве допустимы какие-то инновации и модернизации? Если смириться с эволюционным процессом, как с перманентной необходимостью и данностью, то приходится допустить возможность следующего качественного видоизменения, носящего скачкообразный характер. Скачок прослеживается на всех этапах антропологической последовательности. Это в теории…. А что на практике?
Можно допустить, что генетические модификации человека каким-то образом увязаны со средой и климатическими условиями. Допустим, что неандертальцы – это дети ледникового периода, а Homo sapiens – это уже производное условий плейстоцена. Напрашивается далеко идущий вывод, что современные урбанистические, технотронные и информационные реалии в комплексе с общим улучшением жизненных условий, в принципе, должны спровоцировать неминуемые эволюционные изменения. Не наблюдаем ли мы уже сейчас скачкообразное появление новой ступени антропологического развития?
Новые люди, новая антропологическая форма, естественный и закономерный результат в ответ на изменение среды. Человечество техноинформационной эпохи, приматы постиндустриализма. Мутанты….
А теперь самое важное….
ОНИ УЖЕ ПРИШЛИ. ОНИ ЖИВУТ СРЕДИ НАС! И МЫ ТОЛЬКО ДЕЛАЕМ ВИД, ЧТО ИХ НЕ ЗАМЕЧАЕМ….
БОЛЕЕ ТОГО, ЧЕМ ТЩАТЕЛЬНЕЕ МЫ БУДЕМ ИГНОРИРОВАТЬ ИХ ПРИСУТСТВИЕ, ТЕМ ДОЛЬШЕ ПРОТЯНЕМ СВОЕ ФИЗИЧЕСКОЕ И ВИДОВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ. АССИМИЛЯЦИИ НЕ БУДЕТ. БУДЕТ МЕЖВИДОВОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ, СКОРЕЕ ВСЕГО ПОЛНОЕ. АННИГИЛЯЦИЯ….
И ЭТО НЕ ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЕ КРАЙНОСТИ, ПОСКОЛЬКУ У ЛЮБОГО ПРОЦЕССА ЕСТЬ КОНЕЦ, А ПОЯВЛЕНИЕ ИХ И ЯВЛЯЮТСЯ ПРЕДВЕСТИЕМ ЭТОГО КОНЦА.
НАШЕ МОЛЧАНИЕ – ЭТО, ОТНЫНЕ, ГЛАВНЫЙ ЗАЛОГ НАШЕЙ БЕЗОПАСНОСТИ И ВЫЖИВАНИЯ….
С подобным ПРИОБЩИВШИМСЯ выражением лица Окунев полез вытирать блондинке ноги, глупо улыбнулся ей в ответ и, откликаясь на что-то внутреннее, пробубнил:
- Ассимиляции не будет….
- АС-С-СИ… чего не будет? – блондинка по-хулигански заулыбалась. - Фелляции не будет…. Не зарекайся!
- Простите, а как вас зовут? – Черноволоска спросила это с таким выражением лица, что стало очевидно до омерзения: ей не только начхать на то, как его зовут, но даже и на сам факт его существования. Губы её хронически кривились в презрительной ухмылке.
- Антон….
- Антон, а вы всегда такой…. Раскованный?
И она брезгливо полезла щипать несуществующие кутикулы на пальцах.
- Антоха, не обращай на неё внимания! – Блондинка скинула с его колен ноги. – Она – зануда и вонючка! А что ты на меня так вскинулась? Можно подумать, что ты не знаешь, что ты ЗАНУДА и ВОНЮЧКА! Антон, наливай! Давай будем дружить вдвоём против всех.
Она выхватила из его рук наполненный стаканчик и полезла чокаться.
- Ты не будешь? – Окунев повернулся с вопросом к Ангелине.
- Мы уже на «ты»? – её губы дрогнули в ироничной улыбке.
Ну, уж нет!.. Жевать и лебезить Окунев не собирался.
- «Вы» - не будешь? – нагло уточнил он.
Ангел отрицательно покачала головой.
- Чувак, я тебя сразу ввожу в курс дела. Они все, - типа, - хорошие, - блондинка поочерёдно указала на присутствующих дам наманикюреным пальчиком, - плохая здесь только я. Так что всяческие грязные мыслишки, похабные затеи и шаловливые поползновения – это ко мне и со мной. Ты, кстати, анекдоты обещал!
Окунев отхлебнул из стаканчика.
- Не поспеваю за тобой. Ты так перескакиваешь.
- Ты анекдоты обещал рассказывать. Только не вздумай всякое Бородино гнать. Ты, чувак, ещё моих истерик не видел.
- Я же не Роман Трахтенберг…. Я так на заказ не могу.
- Трахтенберг – ФУ! Мохнатое, пошлое ФУ! Ну что ты на меня так вылупилась?! И ты тоже – ФУ! – Блондинка агрессивно показала Черноволоске вопиющий «ФАК!». – Все вы – ФУ! А еврейчик твой еще и ХУ! Единственный человек на весь балаган – ГЕЛЯ. Вот она, - действительно, - ДУША! Все мужики козлы, правда?! – уточнила блондинка, обращаясь к Окуневу.
- Мне кажется, тебе нужно отдохнуть…. – едва успел сказать Окунев, как в салоне громогласно и бесцеремонно грянула музыка.
Черноволоска держала в руках пульт от стереосистемы и с иезуитским выражением лица продолжала добавлять децибел. Высококачественная аппаратура класса Hi –End добросовестно выдавала басы, от которых резонировала печень. «Эминем» - сообразил растерявшийся Окунев. По уровню громкости это напоминало стартующий в небо сверхзвуковой истребитель.
Всё смешалось в доме Обломовых…. Под изощрённую музыку, в которой слились нотки горечи и торжественного пафоса, рефреном звучал реквием, в рэпперской аранжировке, с готическими элементами и признаками высокого вкуса - смикшировать такое может только Эминем, - блондинка сначала пыталась кричать на Черноволоску, судя по губам нецензурное, потом стала стервозно визжать с выпученными глазами, потом полезла вырывать из её рук пульт, платьё её головокружительно задралось, Ангел попробовала их растолкать, Черноволоска извернувшись, выхватила из сумочки баллончик с газом, угрожающе встряхнула его как «Коктейль Молотова» перед применением и…
Решительно прицелилась пшикнуть нападавшей в лицо!
Окунев инстинктивно зажмурился, блондинка схватила в руку как ручную гранату бутылку шампанского, что-то также достаточно нецензурное заорал в салон обернувшийся водитель, Ангел вытянулась через сцепившихся и вручную вырубила музыку…. Смикшировать такое воедино могло только женское вокальное трио «Триада»! Обломовки….
- Прекратите обе! – оттолкнув их локтями, крикнула она.
- Чучундра! – прошипела блондинка.
- Каматозница! – таким же тоном прошипела Черноволоска.
Они отодвинулись друг от друга и недовольно засопели, судя по всему, конфликт вернулся к ползучей, «холодной» стадии.
Окунев обернулся к сохранявшей удивительное спокойствие Ангелине. Не сказать, чтобы он почувствовал себя не в своей тарелке, но для его обывательского уровня такой фонтан страстей….
- Вы… просила город показать?
- Я передумала…. Где мои сигареты? – Заозиралась она.
- А куда же мы тогда едем?
- В гости…. Составишь мне компанию.
- И я как понял, это не обсуждается.
- Слушай, хоть ты можешь обойтись сегодня без рисовок? Я тебя как слабая женщина прошу, составь мне компанию.
Окунев несдержанно выпучился и застыл как алебастровый. «Слабая женщина» улыбаясь посмотрела на его заострившийся от впечатлений профиль.
А впрочем, ВЕДЬ ЭТО ВСЕ РАВНО ВСЁ МЕРЕЩИТСЯ!
…………
Генерал рано ложился спать. Многолетние привычки, советские и постсоветские нравы выработали именно такой образ жизни. Кто рано встаёт, тому Бог подаёт. Очень скользкий вопрос, во что Генерал верил больше – в Бога или Чёрта? – и от кого ожидал подачек, но он уже десятки лет рано ложился и рано вставал. И постоянно был начеку….
Генерал неподвижной тушей лежал на правом боку, укрывшись простыней и, чутко посапывал носом. Он ландшафтно и фактурно, как горный кряж покоился на кровати. А рядом с неменьшей фактурностью и с ещё большей ландшафтностью покоилась туша генеральской супруги, которая по монолитности и кряжистости ни в чём Генералу не уступала. Их сердца бились в унисон, кардиограмма совпадала. И, может, именно на этом биологическом паритете, базировался их многолетний и счастливый семейный союз. Они лежали, повернувшись друг к другу монументальными попками, ибо к чему неуместные оргии после десятилетий совместной жизни. В своём специфическом понимании этого чувства, Генерал её любил. Супруга платила ему тем же, поскольку привыкла. Он – любил. Она – привыкла… и пусть какой- нибудь критикан после такой предельной ясности попробует назвать этот брак несостоявшимся.
Когда лежащий возле изголовья сотовый телефон издал сигнал, Генерал как чутко настроенный механизм открыл ясные, осмысленные глаза, без суеты и паники взял в руки трубку и приложил к уху. Он всегда был начеку!
- Сан Саныч, что делать? Они пытаются с ним связаться! – раздался в трубке обеспокоенный голос Каверзнева.
- С кем связаться? – определение «со сна» даже близко не подходило к этим ровным и последовательным интонациям, прозвучавшим в его голосе.
- С Окуневым…. Сан Саныч, есть данные, что они его ЗАГРУЖАЮТ.
Супруга Генерала шевельнулась во сне и задела его телесами. Со стороны это напоминало столкновение тектонических плит, повлекшее за собой обновление ландшафта. Скрипнул массив кровати и паркет по всей спальне.
- Каверзнев, это что для тебя, сенсация?! – хоть Генерал и говорил это шёпотом (Не потревожить благоверную!), но в его голосе была такая административная убедительность!
- Сан Саныч, но я не думал, что всё произойдёт так быстро….
- А зачем думать, Каверзнев?! Думать буду я! А ты должен реагировать! РЕАГИРОВАТЬ! Я люблю, когда каждый занимается своим делом.
- Так что прикажете делать, Сан Саныч?
- Монтана – Икебана, глушить!.. Глушить любые попытки! Опробуйте новую установку, вот вам оказия проверить её эффективность.
- Извините, что потревожил. Спокойной ночи, Сан Саныч! – расшаркался Каверзнев и отключился.
- Отбой…. – и Генерал положил телефон у изголовья.
Буквально с полминуты смотрел в противоположную стену, затем хладнокровно зевнул и равнодушно закрыл глаза. Такому самообладанию можно только позавидовать. Не человек – агрегат, не нервы – базальт! Вот они, гвардейские признаки «старой закалки»! Даже пульс не участился.
Еще через пару минут Генерал снова спал и, ему снова ничего не снилось, как за последние сорок с лишним лет. Такое возможно либо с бодуна, либо с чистой совестью. Обзавидуешься.
…………
Это был причал. И он вёл к огромной, ультрасовременной яхте серебристого цвета. Она была превосходно иллюминирована, на её борту долбасила лёгкая музыка, на капитанском мостике кто-то возился и, судя по всему, дело шло к отплытию. Окунев не мог налюбоваться этим маринистским пейзажем и на ходульно негнущихся ногах стоял перед этим нереальным фантомом. Ждали только их….
ЕМУ ЭТО ВСЁ МЕРЕЩИТЬСЯ!.. Окунев закрыл глаза, чтобы не видеть это великолепие.
- Семён, всё будет в порядке, я позвоню тебе завтра, - Окунев ощутил, как его взяли под руку, пристроили поудобнее, будто тряпичную куклу и скомандовали в ухо, - не стой как столб, присоединяйтесь…. Барон, медленно и незаметно присоединяйтесь.
Окунев открыл глаза…. ЕМУ ЭТО ВСЁ МЕРЕЩИТСЯ! Но какая полноценная и гиперреальная иллюзия! Он ощущал запах её духов, чувствовал теплоту её прикосновения и биоритмы, исходящие от неё. Полный эффект присутствия, сверхточная деталировка и композиция…. Смахивает на реальность. Хочется верить и присоединяться.
- Я могу быть уверен, что это судно называется не «Титаник»? – капризно упёрся Окунев перед погрузкой на борт.
Черноволоска, которая шла немного позади, брезгливо отреагировала:
- Это судно называется «Летучий Голландец».
- Так точно…. Ебучий голландец! – подхватила блондинка.
На борту их действительно ждали. Хозяин яхты как классический капитан дальнего плавания был во всём белом. Тот факт, что он ничего не смыслит в судовождении и мореходстве был выгравирован у него на лбу, ибо люди с таким взглядом и таким выражением лица ничего другого кроме как сосать и тянуть бабло в этой жизни не умеют. Другой вопрос, что ничего другого, возможно, в этой жизни и не требуется, но при первом знакомстве не хотелось бы делать столь поспешных выводов.
- Ну что, нахлебались на вольных хлебах! Наслышан про ваши мытарства. Ангелина, ну ты-то как на это клюнула, ты ведь калач тёртый? Мотыльки вы мои ненаглядные, хотел бы всплакнуть с вами за компанию, да только живот от смеха пучит. Вы уж не обижайтесь! – Яхтсмен ощерился так широко и с таким остервенением, что эта радушная улыбка больше напомнила оскал саблезубого тигра.
- Марк, прекрати! Я понимаю, ты сейчас ликуешь, но я бы попросила тебя…. – Обратилась к нему Ангел.
- Кто это?
Яхтсмен весил килограмм сто тридцать. Типичный представитель нового класса поправших, узурпировавших и втоптавших. Соответственно классовому происхождению уровень воспитания и толика ума. Поэтому он нахально показал на Окунева пальцем, когда задавал этот вопрос, а палец его был в диаметре не меньше старорусской сардельки…. Впечатляло.
- Это мой брат.
- Судя по тому, насколько вы похожи, у вас были разные отцы.
- Эти вопросы попрошу к моей матушке.
- Ты за брательника ручаешься?
И яхтсмен посмотрел на Окунева ОЦЕНИВАЮЩЕ. Окунев был немного знаком с этой породой людей и с их способностью смотреть ОЦЕНИВАЮЩЕ. Они умудрялись каким-то образом просвечивать незнакомца не хуже рентгеновского аппарата и моментально делать вывод о том, насколько ты ТЯНЕШЬ. И если ты в его глазах не ПОТЯНУЛ на какую-то приемлемую и допустимую для допуска в касту сумму, то ты и не человек вовсе, а так…. Сырьё! Лошара. Тебя можно кинуть, развести, подставить и загнобить, словом произвести все современные финансово-экономические метаморфозы.
- Естественно, но мне не хотелось бы….
- Проехали! Брат так брат, я любому знакомству рад. Все люди - братья…. Братья и сестры, приглашаю вас посетить мою новую яхту, которая целиком в вашем распоряжении. Резвитесь до упаду, но не забывайте, подонки, что вы в гостях! Вандализма на борту не потерплю, чуть что, сразу за борт. – И яхтсмен вновь радушно ощерился.
Почему-то при этом Окуневу вдруг захотелось сломать ему челюсть. Странные позывы, ибо агрессивность была ему не свойственна. Прямо комплекс бродячий.
- Марк, все мужики – козлы! – Блондинка упала к нему в объятия и громко шмыгнула носом.
- Последние мозги проторчала…. Посмотри, во что она превратилась! - Черноволоска брезгливо отстранилась и облокотилась на поручни.
- А вы по-прежнему срётесь? Я, было, немного заскучал без вашей срани.
- Я не дам тебе скучать, мой милый, - трогательно предупредила блондинка, - кстати, где у тебя здесь туалет?
- Минуточку! – распорядился яхтсмен, поднял над головой ракетницу и выстрелил в воздух.
Все заворожено проводили взглядами зеленую ракету, деликатно помолчали, ожидая какого-то продолжения. Продолжения не последовало….
- Что это было? – Поинтересовалась Ангел.
- Сигнал к отплытию. Небольшой круиз нам не помешает. Теперь, мотыльки, вы у меня в руках. Постарайтесь не рассердить Папу и наслаждайтесь жизнью. – Яхтсмен опять ощерился и, Окуневу опять нестерпимо захотелось сломать ему челюсть. Эта идея становилась навязчивой и на глазах матерела в манию и фобию. Странные позывы, ибо сломать эту челюсть будет посложнее подковы, хоть и говорят, что чем больше шкаф, тем громче падает.
…………
Ну, даже если человек продюсер и магнат шоу-бизнеса….
Окунев с расширившимися от удивления глазами рассматривал интерьер кают-компании. Роскошь. Вопиющая роскошь. Необузданное, показное великолепие! Никогда не будет так выпячиваться бизнесмен, которому всё это досталось легальным путём. Это – истерика…. Полоумный бзик обезумевшего от безнаказанности хапуги. Окунев отвёл в сторону глаза, ибо они слезились от алчного блеска этого сумасшедшего великолепия…. Сколько может стоит такая лодка и насколько это этично в стране, где средняя пенсия не дотягивает до ста баксов.
Только не надо считать чужие деньги…. ВЕДЬ ЭТО ВСЁ МЕРЕЩИТСЯ! Очевидно только одно в этом призрачном мире; так теряют голову от привалившего только наркоторговцы и коррумпированные госчиновники. Шальные деньги!
- Камиллочка, ты возьми себя в руки. Всё уже позади, я как понимаю, теперь мне вас из этого ануса доставать? – с экзистенциальной улыбкой Чеширского кота яхтсмен развалился в кресле, похожем на пышное пирожное.
- Марк, я, конечно, виновата, но так мог бы попасться любой на моём месте. Мне его визитку занёс Гоген. С виду всё обставлено по бизнес-классу, у него «Бентли», живёт в пяти звёздах, деньги швыряет налево и направо, за ручку со всей тусовкой, везде свои люди, всё схвачено….
- А ты трясогузка рот и разинула! – Вставила блондинка. Когда Окунев непроизвольно посмотрел в её сторону, шикнула и на него. - Чего пялишься! Налей даме! – и протянула свой опустевший, высокий стакан.
- Сначала всё шло как по маслу, деньги – как обещал, график – не уплотнял, успел что-то протиснуть на ТВ, грозился и божился, что протолкнёт в азиатское турне и уже начал переговоры с китайцами и японцами….
- Про японцев это он тебе пел, когда трахал в своём «Бентли»? – вновь вклинилась блондинка. – Ни разу в «Бентли» не трахалась, но чувствую, что полный отстой!
- Он не противился, чтобы Ангелина продолжала сольную деятельность, - Черноволоска презрительно сверкнула взглядом в сторону блондинки, - и на выходки… вот этой… смотрел сквозь пальцы, говорил, что эпатажность будоражит публику. Если честно, я не понимаю, почему всё так вышло? Мужик он не плохой….
- С энурезом и тупой! – коротко хохотнула блондинка.
- Ангелина, ну скажи ты им, ну почему ты постоянно молчишь? - Черноволоска воззвала к ней и в голосе её прозвучали драматические, театральные интонации. Окуневу вновь почудилась за всем этим фальшь…. Он посмотрел на лицо Ангелины, судя по всему, это почудилось не только ему.
- Простите, девочки, но я в этой разборке не буду принимать участие, - изрекла Ангел.
- Ах, да! Ты же у нас талант… – тонкие губы Черноволоски дрогнули и, как пиявки, завибрировали от клокочущей в ней неврастенической зависти, - как о тебе газеты написали – «Фантастический синтез физической красоты и шокирующей одухотворенности? Лучшее женское контральто за всю историю цивилизации и вокального искусства»? Голова закружилась, грудь колесом и на всех сверху вниз. Ах, какое блаженство, знать, что ты совершенство! Знать, что ты идеал.
- Дело не в этом…. Мне абсолютно параллельно. По барабану. Вы же знаете, почему я продолжаю в этом участвовать. – Ангел устало улыбнулась.
- Ты намекаешь на своё благородство?! Ты этим кичишься! Ты не впервой на это намекаешь. Твой позитивный образ, на котором ты спекулируешь, оставь для газетчиков! Мне надоели эти попрёки и намёки. Не корчи из себя святую! Жанна Д Арк выискалась. – Лицо Черноволоски окончательно скривилось в иступленную, озлобленную гримасу и теперь смотрелось довольно гротескно и отталкивающе.
Ангелина продолжала спокойно изучать и игнорировать эти сутяжные провокации. Неожиданно вмешалась блондинка, которая ехидно скорчившись, с ерническими интонациями в голосе, посоветовала Черноволоске:
- Ты улыбайся, Камиллочка! Улыбайся!.. Или тебе цирюльник волосёнки сильно туго заколол, что тебя так перекосило?
- Не надо мне об этом намекать! Я не считаю себя бездарностью! - Взвизгнула Черноволоска, сокрушительно теряя контроль над собой.
- Ей кто-нибудь об этом сейчас намекал? – с угрозой в голосе уточнил яхтсмен.
- Видели бы твои фанаты, какая ты тупая! – продолжила гримасничать блондинка.
- Злата, не доставай её! – Прикрикнул яхтсмен.
- Видели бы твои фанаты, с какими обсосами ты спишь! – кинула ей Черноволоска.
- Так, минуточку…. Марк, поскольку с тобой я спала, тебя это тоже касается. Ты в ряду обсосов. Она уже не только меня оскорбляет, но и тебя! – блондинка элегически всплеснула руками.
- Фонтан захлопните, девочки! – Яхтсмен уже не улыбался. – Есть такое слово – «Толерантность».
Ого!.. Окунев с уважением посмотрел на одного из представителей этого вида приматов, который знает и – самое невероятное! - умеет вправлять в прямую речь слово «толерантность»! Потом ещё раз оглядел вокруг себя всю эту ломовую роскошь, всё это паранойидальное великолепие и, встав с дивана, обречённо направился к бару с напитками. Вслед за ним увязалась блондинка. Поэксплуатируем гостеприимство экспроприаторов. Толерантный ты наш…. Перед глазами настойчиво маячила челюсть Марка. Странный позыв в ответ на такое изобилие пойла в баре.
- Давай вискаря хлопнем. – Заговорщически нахмурившись, предложила блондинка, повиснув на стойке.
- А ты унесёшь? – Усомнился Окунев.
- Чувак, ты мне нравишься. Не улавливаю почему, но твоя наглость меня будоражит. А правда, что мужчина в каждой понравившейся женщине ищет черты характера своей матери?
- Кто тебе об этом сказал?
- Зигмунд Фрейд….
- По-моему вы с Зигмундом всё чересчур усложняете…. Если мужик на что-то запал, то уж характер его маменьки там точно никакой роли не играет.
- Я смотрю, у тебя какой-то свой, неортодоксальный взгляд на вещи.
Обалдеть!.. НЕОРТОДОКСАЛЬНЫЙ! За это определённо нужно выпить, Окунев схватил со стойки первую же попавшуюся бутылку, на которой стоял значок «40 % vol.» и расплескал по стаканам пальца на два. Оглянулся по сторонам: кто поддержит тост за неортодоксальность? Встретился взглядом с Ангелиной…. Почему-то почудилось, будто она смотрит ОЦЕНИВАЮЩЕ и с какой-то изучающей внимательностью. Окунев сразу же перевёл взгляд на толстоворсый палас под ногами. Сон разума порождает чудовищ. У каждого в этом мире есть своя цена и своя высота! «Кукурузник» никогда не поднимется в стратосферу и не разовьёт сверхзвуковой скорости. Она – лайнер, реактивный болид, ему за такой всё равно не угнаться и до этих высот не подняться…. Так что можно и не пялиться. Не судьба….
- Я отлично понимаю, что я виновата. Я осознаю, что по моей вине мы понесли убытки…. Но поймите, меня обманули, я первый раз в жизни столкнулась с таким мошенничеством…. – теперь Черноволоска не менее театрально каялась, и от этого трагифарса не менее подозрительно сифонило фальшивым душком.
- Иди, выясни у сквозняка, где наши денежки? Может, ты с еврейчиком напополам их распилила, а сейчас кинутую любовницу из себя корчишь! Княжна Тараканова…. – Сказав это, блондинка чокнулась с Окуневым и, браво подмигнув, залудила одним глотком.
Повисла жирная, многозначительная пауза, поскольку блондинка этими словами, по всей видимости, озвучила характерные сомнения, донимавшие всех присутствующих. Попросту пока никто не брал на себя ответственность выразить их и озвучить. Блондинка умела высказывать НЕОРТОДОКСАЛЬНЫЕ вещи…. Это несвойственное для тусовки молчание, затягивающееся как петля, давило и нервировало как ПРИГОВОР.
Черноволоска часто-часто захлопала глазами и собралась с силами, чтобы истошно зарыдать, но перед этим благоразумно обвела собравшуюся аудиторию взглядом и….
Передумала. Как женщина практичная и потёртая она быстро смекнула, что здесь этой пошлостью никого не проймёшь. Даже носовой платок не подадут, хамы!
- Вы что же меня, обвиняете? Вы, действительно, думаете, что я могла пойти на такое? Мы уже столько лет вместе, пора бы разобраться, кто чего стоит и кто на что способен? У меня нет слов!.. Господи, ну где мне теперь найти понимание?
Нельзя сказать, что этот трагический монолог вывернул всех наизнанку, но определенного эмоционального эффекта Черноволоска добилась: присутствующие глубокомысленно задумались и притихли….
- В мужском монастыре Киево – Печорской лавры. – Бесцеремонно посоветовала блондинка, которую этот слезоточивый пафос нисколько не пронял.
- Вы не имеете права выдвигать мне такие обвинения бездоказательно! Это наносит удар по моей репутации! – Черноволоска выглядела очень эмоционально и убедительно. – Ваши подозрения безосновательны! Как вам такое могло прийти в голову? Почему вы мне не верите?! – Она обвела присутствующих праведным взглядом пронзительно чёрных глаз. – Ну, где мне теперь искать сочувствия?..
- В большой советской энциклопедии на букву «С». – Блондинку буквально распирало от сарказма и ехидного смеха.
- ЗАТКНИСЬ!!! ЗАТКНИСЬ, ШАЛАВА!!!! – Черноволоска навязчиво встряхнула головой и сжатыми кулаками ударила по столу.
- Тихо – тихо, девочки! – сыто приказал Марк и вновь ощерился.
Окунев посмотрел на его челюсть…. Это уже походило на комплекс, он ощущал почти физическую необходимость сломать ему челюсть. НО ВЕДЬ ЕМУ ЭТО ВСЁ МЕРЕЩИТСЯ! Что за синдром сверхценной идеи? Далась ему эта челюсть…. Мало что-ли на свете других челюстей? Странный позыв в ответ на такую гостеприимность.
- Слушай, чувак, а ты тоже, как и все остальные уверен, что все блондинки – безмозглые курицы? – интимно придвинулась к уху Окунева Злата.
- Зоосад…. – мрачно откликнулся Окунев.
- Чувак, мы с тобой мыслим аналогично. Гадюжник!.. Давай выпъем, тебя как, кстати, зовут?
- Альберт.
- Тебе не идёт это имя, такое имя для педиков. Давай я буду звать тебя…. Тристан!
- Зови…. – Великодушно разрешил Окунев. – Ты, кстати, слышала, что Путин говорил, будто через пять с половиной миллиардов лет Солнце потухнет?
- Да ну?! – Перепугалась блондинка. – Нужно торопиться жить…. Так, Тристан, налей мне еще столько же и ответь мне на вопрос – я тебе нравлюсь?
Окунев как истинный Тристан галантно плеснул даме и учтиво протянул стакан. Вновь осмотрелся по сторонам…. Перевесившийся через край своего помпезного кресла яхтсмен о чем-то вполголоса совещался с Ангелиной, Черноволоска отвернувшись в сторону и, стервозно сложив руки на груди, старалась унять дрожащие губы. Вообще-то, она планировала расплакаться, но как назло из этой затеи ничего не выходило. Пришлось изображать раскаяние всухую. Получалось неубедительно.
- А какова цена вопроса? – Решительно откинулся в кресле Марк и задал этот всеобщий вопрос, обращаясь ко всем одновременно.
- Тысяч четыреста…. – несмело предположила Черноволоска.
- Четыреста, да плюс аренда, да плюс крыша…. Он же всех прокатил, никому ни копейки! Так что все семьсот клади смело! – вклинилась блондинка с таким прагматичным блеском зрачков и таким трезвым тоном, что сомнения относительно вменяемости и адекватности её состояния рассеялись мимолётной дымкой. Это был делец, бизнес-вумен, не знающая пощады и жалости жрица чистогана.
- Короче, мотыльки, вы опять на мели, опять вам некуда прибиться и я ощущаю себя вашей последней надеждой. Правильно я излагаю? - И Марк снова ощерился с таким наслаждением, что Окунев поспешил закрыть глаза, чтобы не видёть этого. Его челюсть мерещилась как наваждение.
- Самое пикантное, Марк, что у нас после этого еще и долги, - грустно улыбнулась Ангел.
- Про долги я расспрашивать не буду. Ты же знаешь, мне не интересно сколько, мне важно – КОМУ….
Блондинка и Черноволоска вдруг напряженно притихли и, сделав широкие глаза, виновато захлопали ресницами, кто-то из них прикусил губу и сконфуженно засопел. Ангел, по-прежнему грустно улыбаясь, титанически выдерживала печальную паузу, с достоинством рассматривая Марка и…. Молчала. Запахло палёным.
- Вы что?! Серьезно?! – Умиротворённость и расслабуху с яхтсмена сдуло как семена с одуванчика. - Вы брали у НИХ деньги?!
- Он взял их под нас…. – Когда ЭТО наконец-то прозвучало, Ангел с облегчением откинулась в кресле и раскурила сигарету, филигранно выпустив в воздух колечко дыма. Оно, затейливо перекручиваясь, поплыло к потолку, все в тактичном молчании проводили его в путь.
Яхтсмен переваривал…. В такой настороженной и неестественной тишине казалось, что у него даже бурлит в кишечнике. Или это его голова с такими утробными звуками работала? Поди разберись, от этого вида приматов всего можно ожидать. Мутанты….
К чести яхтсмена, переваривал он недолго: видимо голова у него работала не хуже кишечника. Справившись с выражением обеспокоенности на своём лице, он поднялся из кресла. Шутки в сторону, теперь он был у руля, в бурлящей стихии финансовых проблем и экономических интересов.
- Думаю, вы понимаете, что ЭТО многое меняет в наших отношениях. Деньги деньгам рознь. Я вам и так многое простил…. Сейчас вы меня прямо в петлю загоняете. Я и не знаю, что вам ответить….
- Марк не нагнетай! Мурашки по телу бегут. – Подёрнув озябшими плечами, попросила блондинка.
- И, правда, Марк, ты мужчина авторитетный, неужели не устранишь эту шероховатость? – Поддержала её Черноволоска.
- Помолчите обе! – Имидж доброго папы больше не приносил дивиденды, сейчас это был скорее Карабас-Барабас, укладывающий куколок в ящик. Яхтсмен лихо заломил капитанскую фуражку и перешёл к интонациям директора шапито. – Поскольку я уверен на все сто, что кто-то из вас надоумил сотворить всю эту чернуху, я в ваших советах больше не нуждаюсь. Вы отпадаете…. – Он посмотрел на блондинку, потом на Черноволоску. – Где бабки, там конкретика! Деньги любят жадных и пугливых. И если я что-то дам, то дам только под неё! – сарделькообразный указательный палец яхтсмена указал на Ангелину. – Больше никакой демократии и никакой коллегиальности. Можете на это забить! За всё нужно платить, ласточки. Работаете в проекте до первого закидона, никаких предварительных контрактов и соглашений, никакого «левака» и бонусов, пятьдесят процентов с любого «чёса» и с любой халтуры, как скаковые лошади по кругу, и так до тех пор, пока я не разгребу эту кучу. Если у кого-то есть более либеральные предложения, я готов это обмусолить, так как времени и настроения для пустого трёпа у меня сегодня предостаточно. Можете прислать в письменном виде валентинками, отвечу эсэмэсками…. – И яхтсмен вновь неторопливо и триумфально ощерился, и было в этой ухмылке столько непередаваемой чванливости и людоедского куража, что Окунев дал клятву…. Если не сломать, то хотя бы рискнуть, хотя бы царапнуть!
- Марк, я надеюсь на такую зыбкую вещь, как твоя порядочность…. Надеюсь, что мне и моей престарелой маме в Саратове не придётся голодать. – Весь хмель с блондинки призрачно испарился, судя по её чёткой дикции, она всё это время пребывала в распоясавшемся образе, который привычно скармливала прессе и публике. И где в ней было после этого настоящее?
- Я, конечно, понимаю, что не в моём положении…. Но у меня финансовые проблемы. Я и так должна…. Незаконченный ремонт в квартире. Машину стоило бы поменять…. И потом, я купила конюшню! Моя мечта детства – разводить лошадей…. – Залепетала Черноволоска.
- Зачем тебе тогда машина, езди на коне. Седлай мечту! – Гнусно порекомендовала блондинка.
- И потом я участвую в инвестиционном проекте. Он, разумеется, окупится, но не сейчас…. Осталось немного потерпеть.
- И на кой хер тебе нужна после этого попса? Стриги купоны, да жеребцам хвосты крути. - Вновь порекомендовала блондинка.
- Извини, Марк, но я требую к себе более трепетного отношения и, пожалуйста, оградите меня от нападок этой безмозглой, НЕНАТУРАЛЬНОЙ, ОБЕСЦВЕЧЕННОЙ курицы.
Блондинка воззрилась на Черноволоску как психиатр на законченного дауна и обратилась непосредственно к Марку:
- Я же давно предлагала, давайте скинемся, пересадим ей мозги. Черепашьи, козьи, бараньи – неважно! Главное, чтобы в этой прелестной черепушке хоть что-нибудь было!!! Хоть какие-то опилки!!!
- ЗАМОЛЧИ!!! ЗАТКНИСЬ!!! Я УБЬЮ ТЕБЯ!!! – Черноволоска вновь обморочно потеряла контроль над собой, сорвавшись на холеричные, импульсивные жесты. Блондинка отвлечённо улыбнулась, ибо это было именно то, чего она так педантично добивалась.
- Террариум…. – пробормотал Окунев.
- Чувак, налей нам выпить! – Удовлетворенно распорядилась блондинка. – Тебя, кстати, как зовут?
- А как бы ты хотела меня называть? – Услужливо уточнил он.
Блондинка шаловливо задумалась, титанически наморщив прелестный лобик и, капризно предложила:
- Мне нравится имя Джованни….
- Всегда у ваших ног, Джованни Окунев!.. Фамилию мне можно оставить без изменений?
- Можно…. Джованни, а ты когда-нибудь любил? Вот как в поэме, чтобы всю душу наизнанку, чтобы сердце как колокол…. А вы куда собрались? – Мгновенно забыв про Джованни, крикнула Злата Марку и Ангелине, которые о чём-то вполголоса переговариваясь, медленно поднимались по лестнице, ведущей на палубу.
- Тайм-аут, девочки! Напитки и развлечения к вашим услугам, нам нужно немного побыть наедине. Не скучайте без нас…. Златочка, я бы попросил тебя незамедлительно разобраться со своими проблемами, - подталкивая на выход Ангелину, пробухтел ускользающий Марк.
Блондинка многозначительно улыбнулась им вдогонку и, сморщив носик, пообещала:
- Я разберусь…. Проблем не будет…. Чувак, опять забыла, как тебя зовут. Ну, это не важно. Налей даме…. Ты когда-нибудь ненавидел? Вот как в романе, через годы, через расстояния, чтобы только это в мозгу и пульсировало, чтобы мышцы сводило судорогой?..
Черноволоска нахохлилась и пересела поближе к телевизору, сделала звук погромче и украдкой бросила на уединившихся Окунева и блондинку презрительный взгляд. Фыркнула. Сморщила носик. И принялась стервозно переключать каналы, не останавливаясь нигде больше нескольких секунд. Невроз искал выход наружу. Одна из истероидных форм.
- Оставь ящик в покое! Твой любимый «Дом – 2» уже кончился. – Прикрикнула на неё блондинка, не оборачиваясь.
Черноволоска проигнорировала и продолжила щелкать каналы. Буквально на секунду отвлеклась и снова послала в их сторону свой презрительный взгляд. Блондинка вдруг живо среагировала, мстительно обернулась на этот взгляд и по секрету зашипела Окуневу в ухо:
- Зуб даю, что эта ломака нас и подставила. Её, поди, щас прёт от радости, жокей – инвестор…. Чучундра!
…………
Сидящий в кресле Заслонов с аппетитом зевнул и, посмотрев на наручные часы, отложил в сторону книгу. Прошёлся по комнате взял со стола сотовый телефон и, остановившись напротив окна, перебрал список абонентов. Нашёл искомое, вызвал и, снова зевнув, приложил трубку к уху…. Подождал ответа, всматриваясь в тёплую, августовскую ночь.
- Марк, больше я под тебя не лягу! – категорично отрезала Ангел.
- Можно делать это и стоя. – С циничной простотой предложил яхтсмен.
- Марк, ты не понял?.. Всё изменилось, я не провинциальная простушка, не тёлка из подпевки, я теперь могу сама заплатить за свою музыку!
- Вот эта самодостаточность распаляет меня ещё больше…. – Он потянулся обнять её за талию, но она немедленно отстранилась.
- Осади!.. И заруби себе на носу, отныне только деловые отношения. Только бизнес и ничего более!
- Геля, да на хрен мне нужен такой бизнес. Давай как раньше, тебе понравится, - и он широко распахнув объятия, двинулся на неё племенной, любвеобильной массой.
В руках Ангелины сработал сотовый телефон и она, в очередной раз вывернувшись, приложила к уху манерную, перламутровую трубку.
- Еще раз здравствуйте, Ангелина. Как ваши дела? – раздался в трубке деликатный голос хорошего человека Заслонова.
- Нормально…. Всё под контролем.
- Я рад…. Хочу вас предупредить, в ближайшие десять часов с ним будет проводится сеанс, поэтому возможны некоторые странности в поведении. Не обращайте внимания. Спокойной ночи.
- Буду иметь в виду, спокойной ночи…. – и она снова увернулась от распираемого похотью яхтсмена.
…………
Вернувшаяся из туалета блондинка снова примостилась на табурет у барной стойки и ткнула пальцем на бутылку:
- Налей мне вот этой синенькой!
- Она же зелененькая….
Окунев подозрительно присмотрелся к Златовласке, ибо он еще был в состоянии присматриваться и разбираться в цветовой гамме. Особенное внимание он уделил на императивный, дрожащий перст блондинки и неожиданную контрастность её жестов. Скумекав о чём-то своём, незамедлительно посмотрел ей в глаза….
Оп-паньки!.. этот антрацитовый блеск внезапно расширившихся зрачков, как-то вдруг разрумянившиеся щёчки и холеричная жестикуляция – все ДОРОЖКИ ведут в сортир. Диагноз можно поставить без анализов. Навскидку.
- Чувак, а как тебя зовут? Впрочем, это не важно…. А знаешь, как её зовут? Впрочем, это тоже неважно…. Фрейд говорил, что цинизм – это жалость к самому себе, а скандал – нереализованный секс. Странно, я трахаюсь с кем попало и мне себя не жалко. Чесун ваш Фрейд…. Слышь ты, жаба! – Блондинка вновь прицепилась к Черноволоске. – Я ТРАХАЮСЬ С КЕМ ПОПАЛО, но охота поскандалить меня не покидает. Казус, мать его за ногу. Ты мне нальёшь синенькой, зелёненький ты мой?!
- Она беленькая. – Упрямо повторил Окунев, судя по всему, блондинка была уже на кочерге и, перечить ей дорогого стоило, но он все-таки отодвинул бутылку подальше.
- Вы все – жабы!.. У вас у всех омерзительные бородавки на теле, жирные, противные рожи, мозги как протухший холодец, ядовитые, раздвоенные языки и ваши кислотные мысли ползут и стелются как миазмы. Вы живете в болоте дерьма, в котором разлагается общественное мнение и гниёт загубленная совесть. Вы орёте по ночам мерзкими голосами и спариваетесь с такими же мерзкими….
- Колоритное видение, - не сдержал восхищения Окунев и пару раз одобрительно шлёпнул в ладоши.
- ….И спариваетесь с такими же мерзкими, холодными жабами. Потом, чавкая на всю округу, пожираете собственное потомство, пердите и срёте под себя и снова вопите дурными голосами от избытка отвратительных эмоций, которые, как дерьмо переполняют вас через край. И вас пучит от ненависти к самим себе и вы….
- Заткнись… ЗАТКНИСЬ! СЛЫШИШЬ, ЗАТКНИСЬ! ЗАДОЛБАЛА ТЫ УЖЕ СО СВОИМ ШИРЯЛОВОМ!!! – Вновь сорвалась Черноволоска.
«Страх и ненависть в Лос – Анджелосе» - Тотчас нащупал аналогию Окунев. Жаль продолжения не дали дослушать. Ему наконец-то стало всё это безразлично и, он равнодушно изрёк:
- Бестиарий….
- Сама заткнись, не корчи из себя целку. Давно-ли ты, жаба сама отторчала? – с презрением откликнулась Златовласка.
- Посмотри на себя…. Ты же конченная. КОНЧЕННАЯ!
- А мне наоборот кажется, что я на пике формы.
Обдолбанное попурри…. В наступившей после этого паузе Окунев вдруг толчком понял, что ему нужно срочно подняться наверх…. И вновь это было какое-то странное, незнакомое чувство! Словно что-то рефлекторное и инстинктивное толкнуло его подняться с табурета и направиться по ступеням наверх. Будто волевой и авторитетный окрик старшего по званию…. Будто электрический импульс для радиоуправляемого киборга. Спиритуальный императив.
Окунев встал и покорно пошёл. Повиновался.
- Ты куда? – прицепилась блондинка.
- Наверх…. Свежим воздухом подышать. Мне сейчас очень нужно подышать свежим воздухом.
Окунев посмотрел на наручные часы. Час пятнадцать ночи, интересно до скольки запланирован этот фееричный круиз и какова дальнейшая программа мероприятия? Демоническое турне…. Адский вояж.
Ебучий голландец.
Яхтсмен выразительно посмотрел на свой фирменный взрывопылеэлектромагнитохимзащищённый хронометр, снова ощерился, взирая на Ангелину как на понравившийся кусок мяса в мясной лавке:
- Пятнадцать минуть второго, Ангелочек…. Хватит ломаться и набивать цену, ты в моём рейтинге всё равно на первом месте. Всегда там была…. Я продыху не дам, никого другого к тебе не подпущу, хребет любому переломаю…. Ты от меня никуда не денешься, Архангел. Я – твоя судьба.
Он снова преградил Ангелине путь и навис над ней откормленной, бесцеремонной тушей, глазки его сверкали голодным, людоедским блеском и гипнотизировали её будто беззащитную жертву. Этим ненасытным упырям постоянно нужна жертва и этот лютый голод есть основное содержание их жизни. Тиранозаурус Рекс.
- Марк, больше этого не будет…. Я не смогу притворяться. По миру пойду, кровь из меня выпусти, но больше этого НЕ БУДЕТ.
- Видал я вас таких несговорчивых. Про любовь щебетали, романтики требовали. Как только небо в алмазах просверкнёт, сразу детский лепет заканчивается. Не верю…. Как Станиславский не верю.
На палубе появился немного озабоченный и немного поддатый Окунев, он тактично прислонился к поручням неподалёку и тактично не мешал им разговаривать. Фраер на прогулке. Поскольку Марк стоял к нему спиной, он появления Окунева не заметил: яхтсмен был очень, очень поглощён происходящим.
- Марк, вообще-то это печально! И страшно!.. В тебе же нет ничего человеческого, ты же нас даже за людей не считаешь. Так… порево безлошадное. Ты меня ломаешь только потому, что кончаешь от моего унижения.
- Дело в том, что немало на белом свете тех, кто кончает, КОГДА ИХ ЛОМАЮТ. Так что давай привыкать друг к другу и кончать в унисон! Этот изврат тебе понравится. – И яхтсмен резким рывком схватил Ангелину за руку.
Окунев с обеспокоенностью всмотрелся, поскольку даже на этом расстоянии было понятно, что ей больно.
- Отстань, я на помощь позову!
- Кого?! – Хохотнул яхтсмен и по-хозяйски начал лапать её за ягодицы. – Брательника своего незаконнорожденного? Пусть рискнёт, я вас обоих трахну. На мне, херувим, свет клином сошёлся. Ты – моя добыча.
Окунев растерзанно замялся и окончательно замешкался…. Надо бы как-то вмешаться, как-то пресечь. Перед глазами вновь призывно и аппетитно замаячила челюсть яхтсмена, внутри заклокотало что-то похожее на классовую ненависть – «Мало вам того, что всю империю растащили?»
Он понуро скис и отвернулся…. Не в его положении затевать.
И в этот момент прозвучала оглушительная пощечина. Марк даже не попытался увернуться, он был настолько уверен в себе и своей безнаказанности, что не ожидал от загоняемой жертвы даже гипотетического сопротивления. Он вообще не ожидал от своих жертв ничего, кроме ПОКОРНОСТИ…. Кроме РАБОЛЕПИЯ….
И поэтому он апоплексически рассвирепел и с томатной спелостью налился кровью. Не от боли, не от унижения, а оттого, что объект избранный стать жертвой, вдруг посмел СОПРОТИВЛЯТЬСЯ. Вдруг посмел каким-то образом выйти из-под контроля и не подчиниться. Сломать сознание жертвы….
И Марк ударил в ответ!!!
Ангелине повезло, что она успела слегка увернуться. Удар прошёл по касательной, но яхтсмен был сильно тяжел и все равно своей кинетической энергией сбил её с ног. Сыграли свою роль туфли на высоких каблуках и скользкое покрытие палубы. Правда, она успела зацепиться левой рукой за поручень и потому упала в таком полусидячем положении…. Осмотрелась вокруг широко открытыми от ужаса глазами.
- Прости, Ангелочек, погорячился. Тебе бы тоже не помешало держать себя в руках. – И ощерившийся Марк, как ни в чём не бывало, протянул ей свою руку.
Испытавший мощный выброс адреналина Окунев встретился глазами с Ангелиной, судя по всему, она только сейчас сообразила, что произошло и, только сейчас, к ней вернулась возможность принимать решения:
- Так и будешь глазеть? Не вмешаешься?.. Брат…. – почти прошептала она, но Окунев её услышал.
Теперь эта челюсть лежала на блюде, обложенная дольками апельсинов и нашинкованными ананасами. Смена блюд! Теперь был повод…. Теперь были предпосылки. Теперь был только один прогон от желаемого до достигнутого. Врата в Ад распахнулись!
- Маэстро, извини, что отвлекаю…. – Окликнул он Марка.
Яхтсмен всей тушей повернулся ему навстречу. И тут Окунев со всей экстремальностью понял, что если не вырубить этого эцелопа сразу и без вариантов, то он наверняка задавит потом и замусолит. Сильно тяжёлый. Кончать сразу, не ввязываясь….
Окунев мгновенно перестроился…. В конце концов, он на медведя ходил! Ко всякому циклопу можно найти свой подход. Окунев анемично ссутулился и, интеллигентно подволакивая ноги, заискивающе проскулил:
- Нельзя же так с дамой обращаться. Что вы делаете?!
Вот это маразматическое «Что вы делаете?!» ему особенно удалось. В нем прозвучал такой инфантилизм и такая бесхарактерность, что Марк посмотрел на него как на засморканный носовой платок и понял, что от этого затюканного фраера не может исходить никакой фатальной опасности.
- Что вы делаете?! – Вновь припадочно возмутился Окунев, и яхтсмен брезгливо хмыкнул, в ответ на его петушиные интонации.
- Шёл бы ты отсюда, брат. – Беззлобно посоветовал Марк и вознамерился правой рукой оттолкнуть Окунева в грудь, ибо ему было всё ясно и безоблачно. Ему казалось, что всё по-прежнему под контролем.
Гоп-стоп сало, нас уже достало!.. Окунев мягко отбил левой рукой и…. И, сделав резкий шаг правой ногой вперёд, всей массой вложился в удар справа! В эту вожделенную челюсть! И не смог отказать себе в удовольствии добавить левой. Резко разорвал дистанцию и пытливо присмотрелся…. Если не вырубил, то будет кисло.
Яхтсмен, широко растопырив ноги, с каким-то растерянным выражением лица постоял ещё несколько секунд. И на ряшечке его, вопреки ожиданиям, оставалось это надменное выражение и в глазах его не потухла осмысленность и готовность к действиям.
«Не вырубил». – Печально смекнул Окунев и сконцентрировался для чего-то ещё более худшего и малоприятного. Не дожал…. «В следующий раз буду бить по гениталиям!» По яйцам!!!
И тут, словно от щелчка рубильника, потухли горящие мщением глаза яхтсмена. Потом он обмяк, будто тряпичная кукла и с кровожадным грохотом обрушился на палубу…. «Всё-таки пробил!» - Восторжествовал Окунев и почувствовал резкую боль в вывихнутом запястье.
- Ну ты горяч. Ты чего наделал, мачо? Тебя ведь теперь охрана убьёт! - Ангелина схватила его за то самое вывихнутое запястье, от чего он чуть не заскулил от боли.
Вполне вероятно, что Окунев, может быть и вскрикнул несдержанно, но его хлипкий стон был заглушен пронзительным женским визгом, который издала появившаяся на палубе блондинка. Её перекошенное от паники лицо выражало такой истеричный страх, что сие как-то сразу передалось всем остальным.
- Помогите! Остановите её! Она сошла с ума! Она убьёт меня!
Окунев, еще не успев разобраться в происходящем, уже обернулся в оборонительной стойке, Ангел спряталась за его спиной…. Он и не предполагал, что программа вечера будет столь насыщенной.
Механическими, неотвратимыми шагами Арнольда Шварценнегера из фильма «Терминатор», блондинку непреодолимо преследовала Черноволоска, которая держала перед собой в вытянутых руках…. Заряженную ракетницу!
- Слышишь, убью, Золотое руно! Последний раз, овца, предупреждаю, возьми свои слова обратно! – Она, не сбиваясь с прицела, как зомби преследовала блондинку. Видимо ей хотелось произвести этот залп в упор, прямо в выпученные от ужаса глаза Златовласки и сполна насладиться кошмарным зрелищем её мучений.
- Ну, что вы смотрите! Остановите её! Она сошла с ума! – Блондинка вдруг споткнулась и, ощутимо тюкнувшись своим вздёрнутым носиком о палубу, упала и инстинктивно укрыла голову руками.
- Курятник, блин…. Совсем одичали. – Почти на ультразвуке пробормотал Окунев.
Кому-то из обеих барышень в тот момент крупно повезло, ибо слева появился бегущий поджарый охранник, который поспел как раз вовремя.
- Стой! Стрелять буду! – И Черноволоска перенацелилась на него. Увидев зияющее жерло направленной на него ракетницы, охранник благоразумно скис, и поднял в воздух обе руки.
В этот момент вновь послышались торопливые шаги и справа нарисовался второй не менее поджарый и не менее ретивый охранник. «А сколько их вообще на борту?» – этот вопрос заинтересовал всех собравшихся.
Черноволоска перенацелилась на него и он тоже заметно присмирел…. Наступившее перемирие не могло продолжаться долго, ибо всегда найдётся тот, у кого сдадут нервы….
Наверное, так ревёт зверь, которому удалось вырваться из капкана. Или так ревёт вымирающий ящер почувствовавший всю безнадежность своего положения. Блондинка, издав этот КРИК, вдруг опять вскочила и попыталась на своих высоченных каблуках спринтерским рывком разорвать дистанцию, чтобы обезопасить себя, но….
НО В ЭТОТ МОМЕНТ ЧЕРНОВОЛОСКА ВЫСТРЕЛИЛА!!!
Кому-то из всех собравшихся в этот день повезло…. И, может быть, в этот день Фортуна была благосклонна ко всем без исключения, ибо весь экстремальный узел вдруг распустился легко и просто.
По всем законам баллистики ракета должна была попасть в блондинку, но та оскользнулась в самом начале своего спурта и вновь с размаху, своим прелестным носиком, воткнулась в палубу, инстинктивно закрывшись руками. Следуя тем же законам баллистики, ракета должна была зацепить и Окунева с Ангелом, которые находились на одной линии, но буквально за секунду до выстрела Окунева торкнуло, что ЭТО неминуемо произойдёт и, он успел, положив руку Ангелу на затылок, согнуться в коленях…. Ракета, остросюжетно свистнув, прошла немного выше.
Кому-то в этот день крупно повезло…. Один из охранников филигранным ударом ноги выбил из рук Черноволоски ракетницу. Судя по этим финтам, охрану Марк подобрал что надо, Окунев стремительно затосковал, когда увидел, как второй с готовностью разминается с дубинкой.
Ангелина вдруг с хореографической решительностью взмахнула ногой и, перешагнув через поручни, рванула за собой Окунева. Тот, озираясь на приближающихся охранников, тоже перелез.
- Прыгай! – С железобетонной уверенностью скомандовала она.
- Куда? – Не менее железобетонно подтупил Окунев.
Охранникам оставалось до них три-четыре метра и выражение их лиц не имело ничего общего с лицами посетителей субботних евангельских чтений.
- В воду, мачо! – И она шагнула за борт первой, увлекая его за собой.
Он успел зажмурить глаза, ойкнуть от страха и непроизвольно фукнуть, как тотчас врезался в отрезвляющую и необычайно бодрящую акву.
Вынырнув на поверхность, Окунев первым делом закрутился волчком, и закричал:
- Ангелина!.. Ангел!..
Всмотрелся в непролазную темень вокруг. Стало накрывать высокой кильватерной волной, что окончательно не давало скоординироваться. Её молчание становилось гнетущим и пугающим.
- Ангелина!.. Ангел!..
Он почувствовал какую-то унизительную беспомощность и бесполезность, и ведь самое обидное, что здесь до берега – рукой подать. Проводил взглядом иллюминированную громаду яхты, которая на всех парах уносилась прочь. Даже разглядел обескураженные лица охранников, суетящихся вокруг Марка. Они не достанут, им в этом узком месте не развернуться. Погони не будет, куда они без хозяина.
- Ангелина!.. Ангел!..
А что если она не умеет плавать? А может она ушиблась при вхождении в воду? А может?!.. Он непристойно быстро запаниковал и засуетился.
- АНГЕЛИНА!!!..
- Ты чего орешь-то так, мачо?
Окунев развернулся в воде на сто восемьдесят градусов, и на сей раз чуть было не заорал от радости.
- Ты умеешь плавать?! – От избытка чувств он хлебнул и закашлялся.
- Стала бы я сигать за борт, если плавать не умею? – Ангелина уверенно держалась на воде и преспокойно оглядывалась по сторонам.
Окунев вновь закашлялся и избыточно заплескался. Боль в запястье совсем некстати усиливалась.
- Греби за мной, Ихтиандр, пока воды не нахлебался. – Распорядилась Ангел.
- Куда грести? – Наконец-то её завидное хладнокровие стало передаваться ему, и он перестал суетиться.
- Держи курс на уличные фонари. Там не утонешь.
…………
Один раз в год сады цветут,
Сады любви в душе у нас.
Всего один лишь только раз
Цветут сады в душе у нас!
Один лишь раз, один лишь раз….
Под одним из таких уличных фонарей они и сидели на лавочке. Не обращая внимания на наползающую с реки свежесть, Ангелина пела. Окунев проникновенно слушал и старался предпринять хоть какие-то спасительные действия. Из попыток сделать это одновременно ничего не выходило, альтернативы не было, одно из двух. Лирические тексты из давнего прошлого окончательно сбивали с толку. А впрочем, так ли уж давно это было?
- А что у тебя с этим Марком? Откуда такие страсти?
- Он мой бывший любовник.
Сады любви в душе у нас
Цветут всего один лишь раз,
Всего один, один лишь раз.
Окунев вновь проникся…. Нечасто ему выдавалось, и потом, от этих подзабытых текстов веяло чем-то тёплым, человеческим, ЖИВЫМ. Это было что-то натуральное, не силиконовое, не трансгенное и не заведомо тупое, которое рассчитано лишь на имбицилов и лишь имбицилам потакающее. Одновременно простое, и вместе с тем мудрое. Никакой пошлости, никакой дешёвки, никакого истеричного эпатажа и сволочного тщеславия. ДОБРОЕ, и потому – ВЕЧНОЕ!
И при том – в исполнении Ангела.
- Дальше-то чего делать будем? – Практично осведомился он, ибо высокое искусство вещь потрясающая, но…. Зябко!
- Иди тачку лови, мачо.
- Почему я? Да мне в таком виде ни один «бомбила» не остановит.
- Мачо, драку затеял ты, а не я. Это по твоей вине мы тут зябнем.
- Но ведь ты же сама просила!..
- Дай телефон, позвонить.
- Я его дома оставил…. 40 000 лье под водой, думаешь он бы сейчас работал?
- А я свой вообще утопила…. Второй за этот месяц. Пора бы уже их в мозг вживлять. Устала менять.
Представить страшно мне теперь,
Что ты не ту открыл бы дверь,
Другой бы улицей прошёл,
Меня не встретил, не нашёл.
Ангелина, не обращая на него никакого внимания, вновь негромко запела, и Окунев вновь проникся…. А свежесть с реки наползала, он ничего не имел против этих душевных песен, но…. ЗЯБКО!!!
- А куда ты собираешься ехать? – несмело уточнил он в возникшем антракте.
- К тебе, мачо…. Ночевать.
Окунев скрупулёзно и туповато помолчал. Недоверчиво поморщил лоб.
- А ты уверена, что тебе это надо. У меня ведь не «Эксельсиор» и не пентхауз с видом на Смольный.
- Я догадываюсь, мачо. Иди тачку лови, мне прохладно.
- Да мне никто не остановит в таком виде, можно не пытаться.
- Ты предлагаешь мне дождаться здесь зари? Романтично, но давай в другой раз. Иди, лови тачку, мачо!
Окунев, нахохлившись, встал и отправился на «большую дорогу». Во-первых, машины здесь ездят очень редко, во-вторых, никто не рискнёт подобрать мокрого, продрогшего, поддатого в два часа ночи, в-третьих, здесь «бомбилы» просто не ездят. Невыгодно!
Он без всякой надежды на успех остановился на обочине и протянул руку, а в спину ему звучал богатый, насыщенный чувствами и эмоциями голос Ангелины:
Надежда – мой компас земной
И удача награда за смелость.
И песни нам хватит одной,
Чтоб только о доме в ней пелось….
Не сказать, чтобы этот саундтрек толкал на подвиги, но некоторый экстатический подъём он спровоцировал, и Окунев расслабленно заулыбался.
Ему пела сама Ангел!
Вернулся он минут через пятнадцать, отсчитав ровно десять машин, которые проигнорировали его призывные жесты. Предположения сбылись в самой законченной и мерзопакостной форме. Обескуражено развёл руками:
- Сударыня, ну я же вас предупреждал.
- И что ты мне теперь предлагаешь…. ПОГИБАТЬ?! – Неврастенически взвизгнула она.
Окунев молниеносно испугался и занервничал.
- Часа через два троллейбусы начнут ходить, - соврал он.
- Троллейбус это тот, который с рогами и с электромотором?
- Так точно….
- Он и то умнее твоего…. Учись, мачо, как нужно тормозить тачку!
Она встала, она ещё раз встряхнула волосами, она сморщившись надела мокрые туфли, она недовольно сверкнула глазами на Окунева и пошла на «большую дорогу», продолжая негромко солировать сама себе:
Снова между нами города,
Снова мы оторваны от дома,
Светит незнакомая звезда,
Спящие огни аэродрома.
Видимо репертуар Анны Герман был ей чем-то близок и душевно понятен. Или ей сам дух той гуманистической эпохи был близок и понятен?
Можно легко понять водителя «четвёртой» модели «Жигулей», который оставил на асфальте чёрный, дымящийся след от экстренного торможения, которое он предпринял в нестерпимом порыве остановиться как вкопанный.
Это было как Видение. Она пришла со стороны реки, с мокрыми распущенными волосами, её анатомически безупречную фигуру облегало мокрое платье и её глаза сверкали чем-то запретным и заповедным. Ей не хватало только некоторых мелочей навроде волшебной палочки, покрытого чешуей хвоста или белоснежных крыльев за спиной. Она не успела даже поднять руку до конца, как завизжали заблокировавшиеся тормоза и машину слегка понесло юзом.
Водитель кавказской наружности офанарело пробормотал:
- Эта нет…. Эта не может…. Это же АНГЕЛ!
Ангелина открыла дверь и скомандовала притаившемуся в кустах, уже продрогшему Окуневу:
- Садись, мачо. Надеюсь, я тебя научила, как нужно останавливать тачку.
Чёрные глаза, вспоминаю, умираю,
Чёрные глаза, чёрные глаза,
Чёрные глаза!
- Выключи эту лажу! – Прикрикнула Ангел на водителя четвёртой модели. – Куда ехать, мачо? – спросила она у Окунева, который только с третьего раза измудрился наконец захлопнуть дверь «Жигулей».
- На Славу.
- Понял, Казбек? Гони, нас ждёт Слава.
- А автограф дашь? – Неописуемо обрадовался шофёр.
- Дам, джигит, я сегодня нарасхват. Слышь, мачо! – она пихнула в бок вежливо притихшего Окунева. – У нас сегодня аншлаг.
Ну и пусть…. ЕМУ ЭТО ВСЕ РАВНО ВСЁ МЕРЕЩИТСЯ!
Ну почему тогда так ноет запястье?! И почему так хочется водки…. Немного, грамм пятьдесят. И запить её лимонным соком.
Рот вожделенно наполнился слюной.
…………
ЕМУ ЭТО ВСЁ МЕРЕЩИТСЯ.
- О чём ты постоянно думаешь? - она повторила этот вопрос в третий или в четвёртый раз.
- Хочешь ещё водки? – предложил Окунев и потянулся к почти опустевшей бутылке. За добавкой он не побежит, по последней и на боковую.
Она перехватила его руку и взглянула ему в глаза.
- О чём ты думаешь?
«О чём я думаю?» - Окунев таинственно ухмыльнулся и отвёл в сторону глаза…. О чём можно подумать, когда одна из самых красивейших женщин мира сидит на твоей малогабаритной кухне в хрущевке, закутавшись в твоё китайское купальное полотенце и под самую плебейскую закуску – а ля килька в томате! – глушит с тобой горькую. Напрашивается самый простой вывод – а в своём-ли вы уме, многоуважаемый? Добро пожаловать в процедурную!
Где-то там поблизости, составляя на этой фантасмагоричной композиции второй план, разгуливали рассвирепевший гризли, охотился грациозный и благородный лев, раз за разом хлопала дверью уходящая жена и, над всем этим заливался откровенно безумным смехом Чёрный Шут. Чем не сюжет для полотен Сальвадора Дали или мистерий Глазунова? Окунев снова таинственно ухмыльнулся…. Главное, держать это в себе, не выпячивать. Пока нет ничего насильственного и буйного, принудительно лечить его не станут.
ЕМУ ЭТО ВСЁ МЕРЕЩИТСЯ!
- Расскажи мне об этом, - потребовала Ангел и пододвинулась к нему поближе.
Окунев, напротив, с опаской отодвинулся. Он как опытный «кукурузник» опасался попасть в турбулентный след сверхзвукового лайнера…. Доводилось ему видеть катастрофические последствия этих завихрений. Держись на своей высоте и в своём коридоре. Высший пилотаж – удел немногих.
Так не бывает!!!.. И это даже не мезальянс, даже не случайность и не мелодраматический бред. И эти два антагонизма не могут перемешаться. Из касты в касту не перейти. Туз не ляжет под вольта.
- Зачем?.. Зачем?! Для тебя это всё развлечения, как визит в кунсткамеру, как блошиные бега. У тебя же сытость на лице написана, вы мыслите другими, звёздными категориями. Вам всё легко достается, и вы привыкли только брать. Не сеять, не жать, а только брать…. А для нас, это – жизнь. Вы потом над этими откровениями маленького человека будете в своей кулуарной тусовке животики надрывать. Дескать, поглянь как эти мыши лабораторные забавно лапками дрыгают….
- Мачо! – она взяла в руки бутылку водки и дотошно посмотрела на этикетку. – Ты больше напитков этого производителя не покупай. Мне сдаётся, что она некачественная. Ты с неё гонишь, сеятель.
- Заметь, ты даже отказываешь мне в праве воспринимать меня всерьёз. Ты даже разговариваешь со мной в какой-то унизительной, ироничной манере. – Окунев на самом деле раскраснелся. И, может быть, на самом деле погнал.
- Мачо, ничего если я как слабая женщина потребую не придавать этому значения?..
Окунев посмотрел ей в глаза, но не выдержал ответного взгляда «слабой женщины» и отвернулся. Ему нужно сконцентрироваться. Она специально швыряется своей слабостью, это их излюбленное, беспроигрышное коварство. Окунев твердолобо нахмурился.
- Ничего, если мне искренне интересно, что тебя гложет, и я не ломаю комедию и готова услышать любую правду.
- Так не бывает…. – Упрямо процедил Окунев. – Это всё слишком неправдоподобно, чтобы быть реальностью.
- Ты заинтриговал меня, теперь я точно не отстану! – Пригрозила Ангел. – Знал бы ты, жнец, кем я была до того как зазвездилась.
- Ладно…. Только эта тема объёмная и я бы попросил, - вернее даже потребовал бы! - предельной тактичности и деликатности. Я, надеюсь, на тактичность ты способна?!
- Мачо, не хами! Я с детства мечтала стать продавщицей в мясном отделе.
Окунев эклектически выпучился не в силах разобраться в этих логических нагромождениях. Ангел - продавщица в мясном отделе?!.. Матёрый гламур. И, главное, откуда взяться тактичности в мясной лавке?
- Не пыжься так, мачо…. У меня было трудное детство, - и она снова несколько высокомерно усмехнулась. Впрочем, высокомерие было ей к лицу…. Ей всё было к лицу. Для неё всё могло служить оправой, даже мясная лавка.
И Окунев поведал всё по порядку….
Особенно красочно про схватку тигра и медведя, не пожалел зловещих и пугающих интонаций в повествовании про Черного шута, мелодраматически взгрустнул на истории об ускользнувшем семейном счастии и закруглился тонкими психологическими зарисовками о своих паранормальных сомнениях. Успел, кстати, добить под этот монолог остатки в бутылке водки.
- Остросюжетно чешешь…. Заслушаться можно, - и Ангелина с надменностью истинного ценителя похлопала в ладоши.
- И как ты мне прикажешь к этому относиться?
- Пошли спать.
- Не понял…. Ты меня внимательно слушала?
- Я рот не закрывала всё это время, а сейчас я устала, и я хочу спать.
Окунева передёрнуло от такого равнодушия. Потакать подобным бзикам и капризам…. И ради чего он тут распинался? Бисер метал?
- Подожди! Не понял, ты шутишь?
- Спать! Пошли спать, мачо! Утро вечера мудренее.
- Как скажешь, - разочарованно пробубнил Окунев, вообще-то он ожидал дискуссии и обмена мнениями, - ты где ляжешь, на кровати или на диване?
- Я люблю на диване, - и она произнесла это с такой интонацией, что даже обмороженный должен был смекнуть, ЧТО она любит на диване.
Окунев покорно лёг спать на кровати. Он был давнишним и закоренелым скептиком и никогда не судил о людях по первому мнению. А в бабах он вообще никогда не разбирался…. А всё что пишут о них в книгах – это матёрая лажа. И тот, кто утверждает, что в них разбирается, либо лохотронщик, либо чесун на всю округу, либо онанист со стажем. Не дано….
Ночью, вернее на заре, Окунев спал очень тревожно. Ему снилось сначала всё вышеизложенное по очереди, а потом в калейдоскопической круговерти, отчего он невротически ворочался и часто всхрапывал. Он даже пытался в особо напряжённых местах вскочить и приступить к физическим действиям, но что-то тёплое и благоразумное удерживало его в пространстве сна.
А потом ему стал сниться СОН. Скорее даже видение. Скорее даже сложная, орнаментальная иллюзия. Она была похожа на волшебную сказку и на мечты идиота одновременно…. И мечты идиота сбывались!
Половозрелые грёзы, сексуально неудовлетворённые дримы и зрелые фантазмы внезапно брошенного мужа. Несбыточное, невероятное видение.
Параллельно с этим в голове звучало…. Он слышал об этом где-то и когда-то и на память пока не жаловался. Причём звучало это старческим, надтреснутым голосом доброго Айболита.
Острый галлюциноз продолжается от нескольких часов до нескольких дней. На фоне тревоги, расстройств сна появляются слуховые (реже зрительные) галлюцинации.
- Подвинься, мачо, мне скучно одной, - и она легла рядом, и он почувствовал её ПРИКОСНОВЕНИЕ.
Окунев захлопал глазами так, что показалось, будто этот звук слышим на лестничной клетке. Так не бывает! Это – подвох, ловушка. Он молниеносно разволновался и испугался.
- Ты такой горячий, ты не заболел?
Острый галлюциноз – потрясающая вещь. Голос – звучит как с небес, прикосновение к обнажённому телу, практически полностью передаёт эффект натуральности. И этот умопомрачительный глюк в чём-то выглядит ярче и колоритней обыденности. Непередаваемая, бархатная, чувственная и зрелая иллюзия…. Он страстно целовал этот бред.
- Мы куда-то спешим?
Насчет Вас не ручаюсь, а мы спешим реализовать этот мимолётный транс в контролируемый бред. Но какой натурализм происходящего! Гиперреально даже для острого галлюциноза.
В соответствии с содержанием галлюцинаций появляются бредовые идеи преследования, обвинения, нарастает страх.
Так не бывает!.. И поскольку это все равно нереально и призрачно он решил, что можно хотя бы раз в жизни попробовать это во сне. В МЕЧТЕ! И он рискнул взглянуть в её бездонные глаза, магнетически влекущие к истокам высших наслаждений. Умопомрачительно ойкнув начал тонуть в головокружительной круговерти. Никогда не видал женщин с такой совершенной фигурой. Присниться же такое….
- Ты даже не удивлён, мачо?
- Ты взрослая девочка и имеешь право сама делать выбор.
А в голове уже гудело как в машинном отделении дизель-электропоезда. Проскакивали искры неуёмных сексуальных фантазий, граничащих с извращениями в лёгкой степени. Впрочем, она – Звезда, ей и решать.
- Если-бы я действительно могла делать выбор….
- Тогда оставайся слабой женщиной, тебе это больше идёт.
Падшая Звезда…. Ибо похоти будет всегда ровно столько, сколько позволит сама женщина. Как вовремя он развёлся….
- О чём ты так пристально думаешь. Я кажусь тебе испорченной?
- Ты же Звезда…. Таким как ты всё можно.
Тревожный, затаившийся страх отныне не покидал. За обладание такими женщинами всегда приходится платить непомерную мзду. Готов-ли ты платить?
Возможны затяжные галлюцинозы, продолжающиеся от нескольких месяцев до года. При этом в клинической картине болезни преобладают либо галлюцинации, либо бредовые идеи, либо аффективные нарушения в виде тревожной депрессии.
Это была река…. Местами широкая, местами бурная, местами глубокая и изобилующая мистическими омутами. Она несла свои воды через пороги, через каскады водопадов, сквозь расщелины в горных хребтах и через бескрайние степные просторы, чтобы всеми своими водами и всей накопленной энергией влиться в бушующий ОКЕАН и раствориться в нём покорно и без остатка, оставив лишь ностальгическую память и тихую легенду о Великой реке.
- Мне кажется, я тебя шокировала…. Только не спеши с выводами. И перестань так ломать голову.
- Необъяснимо…. Зачем тебе всё это нужно? Я – не Бред Питт и не Дима Билан, не султан Брунея и не Джон Фитцджеральд Кеннеди. Не Юрий Гагарин и не Текумзе…. Кто кого отымел и кто на кого охотиться? Чудес на белом свете не бывает. Зачем тебе всё это нужно?
- Ты мне только недавно рассказывал про чудеса.
Иллюзия становилась всё более раскованной и местами даже разнузданной. Метко замечено, что если человек талантлив, то он талантлив во всём.
- Так не бывает…. Мне кажется, будто я помер, - пробормотал Окунев.
- Не вздумай! Как представлю, что потом с ментами объясняться от чего ты помер.
«Я готов…. Я готов заплатить!» Даже закрыв глаза, Окунев видел всю пленительную красоту этой женщины, за которой был невероятно гармоничный внутренний мир и немыслимая ЕСТЕСТВЕННОСТЬ…. Любую цену!
Вербальный галлюциноз может затянуться на много лет. В таких случаях содержание галлюцинаций связано с текущими обстоятельствами и прошедшими событиями. Часто для больных галлюцинаторные голоса неотличимы от реальных. Бредовая фабула, связанная с ними, обычно проста по сюжету, связанными с бытовыми моментами жизни больного.
Эмоциональные и физические перегрузки полностью соответствовали реалиям космического полета. А какие виды в иллюминатор…. Даже для иллюзии чересчур остросюжетно. Даже как галактический пейзаж чересчур захватывающе. Гравитационный сгусток впечатлений и наслаждений, астрономически бескрайний бред.
Она почему-то заплакала. Присниться же такое! Попробуй разберись в женской логике, никогда не видал мужика, который плачет после секса.
- Со мной такое редко…. И никогда с первого раза, - он вновь услышал её галлюцинаторный голос.
В соответствии с бредовой фабулой Окунев ответил:
- Сплошная имитация. Весь шоу-бизнес это педики и извращенцы. Как всё это далеко от жизни и от искусства.
- Где же по-твоему, настоящая жизнь?
- Для начала нужно найти того, с кем это можно обсудить.
У него хватало наглости обсуждать какие-то видовые имитации реальности, самому пребывая в призрачном, иллюзорном тумане. Это-ли не симптом?!
- Спи, мачо. Ты у нас сегодня потрудился. Душа за тебя не нарадуется.
И она повернулась к нему спиной. И он пялился ещё несколько минут на эту безупречную обнажённую спину и паранойидально думал, что даже для бреда это слишком вычурно, красиво, сногсшибательно и прочувствованно.
Так не бывает!
И перед сном как слайды из диапроектора выскакивали зрелые, местами почти нецензурные кадры и продолжали ещё долго потрясать воображение галлюцинирующего больного.
Ах, если бы это было наяву?
…………
- Вставай, ковбой, мне нужно уходить, - и Окунев почувствовал, как кто-то настойчиво потряс его за плечо.
А вот это сон или реальность? Окунев захлопал глазами и поднял голову от подушки…. Судя по Солнцу за окном, новый день уже в полном разгаре, а судя по озабоченному лицу Ангела, она действительно торопится. Вот только вопрос, насколько это реально? Окунев свесил ноги на пол и без энтузиазма нахохлился на кровати. Трудно все-таки живётся на белом свете сумасшедшему.
- Купи, пожалуйста, другой кофе, я этот пить больше не могу. – И она вернулась с кухни, держа в руке банку с кофе.
- У меня денег нет, а до получки ещё далеко.
- Не обеднеешь….
«А зачем?» - Вскинулся про себя Окунев. Он спросонья всегда подтормаживал. А зачем ему покупать этот кофе…. Пришла-ушла, а он мечись с любимым сортом кофе?
- Постарайся сделать это до вечера. У тебя ведь сегодня нет никаких планов.
- Откуда ты знаешь? – пробубнил Окунев и встал с кровати.
- Ты же сам говорил, что у тебя отгулы, а что делает нормальный человек, когда у него отгулы?..
Окунев вдруг ослепительно вспомнил и схватил себя за ТАМ. Придирчиво пощупал…. Сомнений быть не может! У него ЭТО ночью было! И быть ЭТО могло только с ней!.. Окунев как хронический и опытный вербальный галлюцинаторщик уставился на Ангелину и осипшим шёпотом предположил:
- Мы что…. Ночью…. Трахались?..
Ангел критически осмотрела его ссутулившуюся от переживаний фигуру в трусах и мрачновато попросила:
- Ковбой, ты мог хотя бы в моём присутствии не чесаться? Несмотря на наши интимные отношения…. Не забывай о приличиях. И одень штаны.
Окунев ошпарено отдёрнул руки и сутолочно полез за штанами. У НИХ БЫЛО!!! У НИХ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛО ЭТОЙ НОЧЬЮ….
- Нормальные люди, получив отгулы, отсыпаются. Не оригинальничай, ковбой…. Я позвоню тебе вечером. И запомни, Я ПРИХОЖУ ТОЛЬКО НОЧЬЮ! – Она снова кричала ему это всё с кухни.
«Принцесса ночи» - И в голове басисто ударили тяжёлые, хардроковые аккорды этого популярного хита. Окунев эмоционально напрягся…. А ведь он её…. Сегодня ночью…. НА САМОМ ДЕЛЕ!
Т О Г О ! ! !
И он снова не удержался, чтобы не потрогать себя за там. Сомнений никаких, пальпация подтверждала эту гипотезу. Имелись и другие симптомы. Пульс участился настолько, что экзальтированный шум в голове слегка забивал металлические ритмы «Принцессы ночи».
- А куда ты мне позвонишь? Откуда ты знаешь номер моего телефона?
- У меня могут быть тайны?
- А у меня могут быть уместные вопросы? Мне кажется ты и без того, просто воплощение Тайны?
- Хотя бы пару дней не задавай мне вопросов.
- То есть пара дней на ЭТО у меня есть?
Окунев с предвкушением задумался…. И, может быть, вовремя он развёлся и, может быть, это его звёздный час, единственный откормленный и неуловимый шанс. Нужно спешить рвать перья из хвоста этой Жар-птицы. Хоть он и живёт в иллюзиях, но питать и поддерживать их на содержании не собирается. Пара дней в компании с такой женщиной…. Можно даже проигнорировать вопросы. Можно даже побыть жертвой.
- Что с тобой? Меня пугает выражение твоего лица, - проходя мимо, она остановилась, чтобы посмотреть ему в глаза.
- Не могу контролировать…. Такие скорости, такие перегрузки. Похоже на сказку, а ещё больше на «Бондиану». У тебя всегда всё так… Быстро?
- Тебя пугает моя распущенность?
- Было бы глупо ЭТОГО пугаться…. Но я не верю в мезальянсы и в чудеса. Такие как ты не приходят случайно.
- Ты «Маугли» читал? Тогда помни – «Мы с тобой – одной крови, ты и я!» Повтори! Повтори, я тебе говорю!
- Мы с тобой одной крови, ты и я! – Окунев непроизвольно напрягся.
- Ковбой, задумайся над этим, всё в этой жизни предопределено…. Случай – это выборочная вероятность, с кем-то когда-то он должен непременно произойти. Радуйся жизни и никогда не упускай возможности перейти от теории к практике. - И она вдруг стала неожиданно серьёзной и многозначительной.
Напрашивались кое-какие серьёзные предположения, что ей известно гораздо больше, и она недоговаривает.
- Ты меня специально с утра пугаешь?
- Я позвоню тебе, ковбой. И что бы ты не думал, я – твой друг. И не надо вопросов…. Мне, кстати, очень понравилось, - и она направилась к входной двери, улыбаясь кончиками губ, но не глазами.
- Подожди, куда ты уходишь? Хотя бы пару минут! – вот теперь это всё окончательно смахивало на призрачный мираж в аристократическом замке. Но он же не квартиросъёмщик, блин, родового поместья с привидениями!
- Запомни…. Я ПРИХОЖУ ТОЛЬКО НОЧЬЮ. Будь начеку…. Каждый из нас исполняет свою роль в этих миниатюрах, и скоро тебе дадут почитать либретто целиком.
Она распахнула дверь и вышла на лестничную клетку, Окунев метнулся на порог и крикнул вслед:
- А ты точно вернёшься?! – И сейчас это было для него самым важным.
- Повтори за мной – Я ПРИХОЖУ ТОЛЬКО НОЧЬЮ.
- ТЫ ПРИХОДИШЬ ТОЛЬКО НОЧЬЮ…. – будто впадая в транс, прошептал по её команде Окунев. Даже если это иллюзия, даже если это бред и невроз – по собственной воле он не покинет этих миров. Пусть этот бред станет реальностью!
- И помни, мы с тобой – одной крови, ты и я.
Щелкнул дверной замок входной двери напротив. В проёме нарисовалась Маргарита Анатольевна с мусорным ведром…. Ага, значит, в этом бреду нашлось место и для ведра, и для мусора, и для Маргариты Анатольевны. Вот уж кто квалифицированно попортит крови – всем и себе. Окунев жизнерадостно поприветствовал:
- Драсьте, Маргарита Анатольевна.
Ангел продефилировала мимо неё и её туфли застучали по лестничным перекрытиям. Маргарита Анатольевна застыла в остолбенелой позе, собираясь с силами для обличительных тирад. Она тоже узнала Ангелину. Поскольку невоспитанный Окунев не захотел превращать иллюзию в бред, он ретиво хлопнул дверью, не оставив ей шанса изречься. Мстительно полюбовался на этот облом в дверной глазок и метнулся на балкон.
Необыкновенно громадный и вопиюще белоснежный лимузин Ангелины титанически сложно вписывался в совдеповские реалии хрущёвского дворика. Вид сверху на этот натюрморт открывался потрясающий: возле водительской двери как Геркулес олицетворённый стоял Семён в солнцезащитных очках и, скрестив на груди мускулистые руки, беседовал с окрестными пацанами, рядом понемногу скапливались зеваки. По произведённому на собравшихся эффекту, это было аналогично аварийной посадке НЛО, как минимум.
Всё, что происходило сейчас во дворе, называется одним словом - Сенсация! И эта сенсационность происходящего передалась даже случайным прохожим и парализованному инвалиду, греющемуся на солнце в коляске. Ничто человеческое нам не чуждо! Сенсация, налетайте, россияне!
Самый пик эмоций был достигнут, когда из подъезда вышла Ангел и, воспользовавшись услугами Семёна, села в открытую дверь. Поскольку бурных оваций не последовало, отложенные на потом впечатления еще с неделю будоражили собравшихся. Хлопнула дверца, потом вторая и нереально огромный лимузин начал с невероятным мастерством маневрировать в ограниченном пространстве, между домами, зеваками, бордюрами, раздутым любопытством и последствиями широкой славы.
Я прихожу только ночью…. Окунев вернулся в комнату и уставился в противоположную стену. Хотелось бы собраться с мыслями, но мысли напротив, ускользали как какие-то юркие зверушки и быстрокрылые насекомые. Была ещё одна метафора по поводу их ускользания, но она оказалось настолько нецензурной, что Окунев сконфузился и не стал её приводить.
Он лёг на кровать, уткнулся в подушку и растроганно хлопнул глазами. Я прихожу только ночью…. Вот и думай после этого: развод – это конец или начало?
Поскольку думать над этим не хотелось, он закрыл глаза и попытался уснуть. В конце концов, у него – ОТГУЛ!
…………
А в это время Прекрасный Человек Сергей Викторович Заслонов (ПЧСВЗ) разговаривал по телефону. Его лицо, заведомо располагающее к доверию, было собранным и внимательным. Ему бы Штирлица сыграть в римейке на эту тему.
- Как прошла ночь?
Голос человека, который отвечал ему по телефону, был немного усталый, но возбуждённый. Он характерно картавил и жевал окончания:
- Я бы сказал захватываще. Плишёл, увидел, победил. Давненько у нас не было таких бойких агентов на той столоне. Телеметлия была бы очень кстати. Поклуче любого кино будет.
- Как Окунев? – Заслонов с достоинством не реагировал на эти эмоции. Он был человек дела и, прежде всего, думал только о нём. Именно на таких как он, в принципе, вся Система и держится.
- Спит…. Мы послали ему импульс и он отлубился как миленький. Ночка-то была булная, - не скрывая зависти и восхищения по поводу «булной» ночки снова не поскупился на эмоции его собеседник.
- Как Ангел?
- Да всё в порядке, не переживайте, Селгей Виктолович. Им сейчас только позавидовать можно. Дело молодое, живут на всю катушку, я по белому завидую нашим людям на той столоне….
- Пётр, перестань молоть чепуху. Малейшая несобранность может повлечь за собой катастрофу! Уже были жертвы и предостаточно….
- Ну Селгей Виктолович, я же пошутил! Тем более моё дежулство уже закончилось. Я же не дулак, понимаю, битва за леальность началась.
- Кто придумал этот слоган – «Битва за реальность»?
- А если сознаюсь что я, с лаботы уволите?
- Я, вообще-то, не твоё непосредственное начальство.
- А мы ещё, Селгей Виктолович, плидумали название для нашей специальности. Пока в нашем клугу, но мы надеемся.
- И как оно звучит?
- Фатум – опелатолы.
- Фатум – операторы…. – перевёл Заслонов. – Фатум – операторы. Пётл... Пётр, я даже не знаю, как это расценить, может быть в вашем кибернетическом кругу….
- Мы не кибелнетики, Селгей Виктолович.
- Возможно…. Но я воздержусь от оценок и комментариев. В принципе, у меня нет претензий к вашей работе. Кстати, почему я не могу дозвониться до Ангелины?
- Она же телефон утопила.
- Как утопила, обычно она их разбивала об стену.
- Селгей Виктолович, тогда мне плидётся рассказывать этот захватыващий сюжет по полядку. Давайте я вам отчёт по факсику скину? – И в голосе собеседника вновь послышалась усталость.
- Потом…. А как прошёл сеанс?
- Нольмально…. Скачали всю инфолмацию, всю плеамбулу по низкой чистоте. Он, поди, до сих пол пелеваливает.
- Куда он «пелеваливает»? – Заслонов оперативно напрягся.
- Ну я имею в виду «пелеваливает».
Заслонов аналитически напрягся и к чести старой гвардии достаточно быстро смекнул, что в этом контексте имеется в виду под словом – «пелеваливает». Мимолетно улыбнулся и сказал:
- Всего доброго, Пётр, желаю тебе удачи.
…………
Восседающий за столом Генерал отбивал по столешнице костяшками пальцев милитаризованную, мрачноватую дробь и, отвернувшись в стену, выслушивал вялый доклад Каверзнева. Не хватало только унылых звуков мазурки. Поскольку Каверзнев говорил очень тихо, было достаточно чётко слышно, как тикают напольные часы и, звук этот, сейчас ассоциировался со звуком часового механизма заряженного адского устройства. Сколько еще осталось времени до взрыва не знал никто.
- Установку мы обкатали и проверили на практике. Работает как часы, - и Каверзнев, не сумев скрыть ненависти, посмотрел на монотонно отсчитывающие время до взрыва, часы, - Сеанс связи мы глушили всю ночь. Как мне кажется, успешно. Мы еще не проверяли на пробой его экранирование, но я думаю, что мы уже опоздали…. Поздно проверять, он уже под опекой, он уже вживлён и активирован, судя по всему, он будет вовлечён и посвящён в самое ближайшее время….
В этом месте его доклада Дизель колыхнулся всем телом и так навалился на стол, что Каверзнев вздрогнул и его упырские глазки судорожно сузились от страха. Так начальника не боятся, так боятся либо хищников, либо тиранов. Либо что-то сверхъестественное.
- Каверзнев…. Я ведь доверил тебе. Я ведь сказал глаз с него не спускать! Я же предупредил!
- Сан Саныч, но ведь это чисто рабочая ситуация. Рядовое проникновение, они к нам, мы к ним, стоит-ли на этом циклиться?
- Ты знаешь, почему ты никогда не сделаешь карьеры?
Каверзнев так обескуражено моргнул глазами и так обречённо вздрогнул, услыхав это заклятие про карьеру, что даже Генерал слегка смягчился:
- Ты знаешь, почему ты никогда не сделаешь карьеру, если не научишься этому?..
Каверзнев так пронизывающе внимательно посмотрел на Генерала и так прилежно сглотнул, что звук, произведённый его кадыком, услышала даже Люсенька за стеной.
- Чутья у тебя нет, Каверзнев…. Интуиции! А я вот чувствую, в печёнках шебуршиться, что это непростое проникновение, у меня вот отсюда предчувствия лезут, - и он похлопал себя по затылку.
- В любом случае, Сан Саныч, что-то предпринимать уже поздно. Он активирован и за ним поставили присматривать…. Эту…. – Каверзнев вдруг запоздало забуксовал, что в очередной раз доказывало, что у него воистину нет чутья и осторожности.
- Кого «ЭТУ»? – Генерала и вправду чутьё не подводило.
- Ну, эту…. Певичку…. Вы её знаете…. – Каверзнев вновь начал терять самообладание и теперь выглядел не просто жалко, а раздавлено.
- Ангел? – Грузно выдохнул Дизель.
- Ангел…. – обречённо подтвердил сдувшийся как воздушный шарик Каверзнев.
Он подумал, что сейчас адское устройство взорвётся. Его сердце перестало биться. Перестали тикать часы. Каверзнев подумал, что не переживёт последствий этого взрыва и слабохарактерно закрыл глаза. Он приготовился к сокрушительному удару взрывной волны.
Но Генерал не случайно был именно тем человеком, который достиг карьерных вершин…. Ибо сейчас была именно та ситуация в которой его чутьё и интуиция оказались востребованы, а в таких передрягах суета - худшее подспорье. Поэтому Генерал мрачно засопел, поднялся из-за стола и прогулялся по кабинету.
- Каверзнев, ты кого хотел обмануть, себя, меня или бухгалтера Клавдию Степановну? – он был подозрительно спокоен и за этим чудилась мощь полуторатонной авиабомбы.
- Сан Саныч, я делал доклад, всё по порядку….
- Каверзнев, ты по порядку с этого должен был начинать! Если к нему приставили Ангелу, значит это стопроцентно не рядовое проникновение. Согласен?!
- Сан Саныч….
- Ты сам вынудил меня повторить, что мне приходится работать с остолопами. Ты понял меня или нет?! Повтори!!!
Каверзнев был где-то неподалёку от того, чтобы разрыдаться и удариться в сопливые истерики.
- ПОВТОРИ!!!
- Вам приходится…. Работать.... С остолопами….
Адское устройство передумало взрываться. Оно вновь уселось за письменный стол и алчно задумалось. Именно «алчно», потому что ничего хорошего ни для кого эти раздумья не сулили.
- Что прикажете предпринимать, Сан Саныч? – Наконец ожил ороговевший от страха Каверзнев.
- Стирайте Окунева! – вполне трезво и осмысленно распорядился Дизель.
Каверзнев вновь погрузился в пучину липкого страха.
- Сан Саныч, но так же нельзя…. Крушинин вчера, сегодня Окунев…. Нас самих сотрут. Так нельзя…. Мы погибнем!!! – обмякнув от страха, сипло прошептал Каверзнев.
- А кто нам запретит? Стирайте вчёрную и немедленно, чтобы к вечеру вопрос был исчерпан.
- Я так не могу…. Это не в компетенции. Пишите письменную накладную. Это перебор, мы можем ответить за это….
- Накладную?.. – Генерал положил на столешницу один термоядерный кулак, а рядом второй, - Каверзнев, с каких это пор ты стал таким бюрократом?
Ты опять меня вынуждаешь…. Мы столько лет вместе, или ты ещё не почувствовал моей поддержки? Или ты устал, в резерв захотел?
- Не надо, Сан Саныч, я сделаю…. Только вся ответственность поровну….
- Ну-ка, постой, Каверзнев! Напомни мне, а когда-нибудь было по-другому?
- Не было, Сан Саныч…. Я помню.
- Замечательно, Небраска – Савраска…. Давай дерзай и чтоб до вечера вопрос был исчерпан. Порадуй вышестоящее.
Взопревший и пропотевший Каверзнев с облегчением поднялся со стула. Из всего многообразия грозивших ему опасностей он сейчас выбрал минимальную. Адская машина хоть и не сработала, но осталась во взведённом положении.
Часики тикали.
- Каверзнев!..
И Каверзнев вновь остолбенел, повиснув на дверной ручке как кукла, управляемая гневными, административными окриками. Его упырские зеньки безропотного исполнителя снова стали маленькими и колючими от страха.
- Что-то забыли, Сан Саныч?
- Только придумайте что-нибудь пооригинальней. Сердечный приступ – это не самая лучшая ваша затея. Подумают, что я в Контору одних инвалидов набираю.
- Что тогда?.. Автокатастрофа? Пожар? Обрушение?
- Какие вы там все…. Кровожадные. Вам групповуху подавай, чтоб реки крови, мозги на асфальте…. Пусть это будет самоубийство.
Вообще-то Каверзнев хотел сказать совсем другое. Он хотел сказать, что смерть от сердечного приступа и последовавшее за ней самоубийство, вызовут ещё худшие подозрения по поводу физической и психической полноценности работников Конторы, но…. Он был дьявольски напуган. И у него не было сил перечить, поскольку только такие деревянные солдаты Урфин Джуса и могли работать под началом Генерала. Система….
И поэтому он сказал:
- Как прикажите, Сан Саныч.
…………
Окунев открыл глаза почти сразу, как только услышал сигнал сотового телефона. Вслушался, пытаясь определить, откуда исходит сигнал. Запеленговав источник, немедленно вскочил и ринулся на сигнал.
Схватив трубку, поднёс к глазам и спросонья долго не мог ничего сообразить. На дисплее высвечивалось:
АНГЕЛ
Окунев сокрушительно задумался…. Он не мог вспомнить, чтобы они обменивались телефонами. Он не мог вспомнить, чтобы он заносил её данные в память. Он, в этом раздолбанном состоянии, посмотрел на часы….
Мать честная! Отгул удался…. 17 : 43! Зато выспался. Окунев хотел было испытать угрызения совести, но вовремя покончил с этими немодными затеями и нажал на зелёненькую.
- Аллё, я слушаю.
- Ты где?
Можно смело держать пари на всю несуществующую наличность и на гипотетическое родовое поместье, что девяносто процентов всех разговоров по сотовому телефону начинаются имен так. А далее следуют варианты….
- Дома…. Сплю.
- Впрочем, это неважно, мне плохо.
- Что-то случилось? – Окунев побледнел и изменился в лице.
- Ничего не случилось…. Мне одиноко. Мне скучно…. Я бы даже сказала мне тоскливо. В петлю лезть охота. – В её голосе вдруг сквозанула такая беспросветная обреченность, что он еще сильнее побледнел и ещё сильнее изменился в лице.
- Ты меня разыгрываешь?
- А что, в моих интонациях тебе почудилась игривость?
В принципе удивляться нечему…. Богема! Творческие личности, гиперэмоциональность и резко выраженная неустойчивость психики, плюс припадки тщеславия и звёздные капризы…. С кем поведёшься, приходит время платить по счетам, ковбой!
- Ты где сейчас? С кем?
- Я – одна. Я уже давно одна…. То есть людей вокруг меня много, они разговаривают, сплетничают, пьют, закусывают и спариваются, но я – одна. Понимаешь, это какая-то сложная и хитрая игра, запутанный лабиринт из которого я должна выйти, не сойдя с ума и не свихнувшись. Единственный мой ориентир в этом мире кукол и приведений – это Голоса. Они указывают мне куда идти….
И хоть бледнеть было уже некуда, и на изменившемся лице была какая-то парализованная от тревоги тотемная маска, Окунев умудрился усугубить.
- Где ты сейчас находишься? Где я могу тебя найти.
- А ты точно будешь меня искать?
Окунев трудолюбиво вздохнул и по всем правилам аутотренинга собрался с силами. На первом плане мелькнуло красочным баннером – «Я прихожу только ночью», но он отрубил эту заставку за ненадобностью.
- Ангел, выглядело бы туповато искать тебя в пятимиллионном мегаполисе. Ты прояви снисхождение, скажи мне адрес.
«Я прихожу только ночью!..» Окунев вновь отмахнулся.
- Я стою на мосту….
- Не понял, на каком мосту, где твой бройлер на «Ролс – Ройсе»?
- Я стою на месту…. Одна. И я умираю от тоски и одиночества.
- Постой!.. Как называется этот мост?
- Большеохтинский….
«Я прихожу только ночью!..» - Окунев вновь остервенело отмахнулся. Он не стал больше спрашивать, как она попала на этот мост, зачем, когда и чем вызваны такие девиативные заскоки в её поведении, он коротко и ясно рявкнул в телефонную трубку:
- Дождись меня! Я сейчас приеду.
Он отключил трубку и моментально полез натягивать штаны. Теперь он сам жил иллюзиями и ему многие странности не казались вопиющими, поскольку он вцепился в эту иллюзию руками, клыками, когтями и отнять эту химеру отныне можно было только хирургическим путём. Если бы ему двое суток назад сказали бы, что он будет вести себя подобным образом….
ОН БЫ ПОСЛАЛ НА…. Или в….
Связь с подобными женщинами мещанским сознанием и пошлым мировосприятием не истолковывается. Не дано….
Связь с подобными женщинами на многое обрекает и ко многому обязывает. И стоит недёшево.
Связь с подобными женщинами событие экзотическое и редкое. И такой шанс может подвернуться только раз в жизни.
Это именно тот случай, когда нужно выкладываться до конца и без остатка. И не пытайтесь постичь это разумом. Доверьтесь чувствам. Летите на свет, как мотылек на пламя керосиновой лампы….
…………
Он увидел её ещё издали, и прибавил шаг. На ней было новое платье, и дело было даже не в фасоне и не в том, с каким убийственным шармом оно сидело на её модельной фигуре, а в ЦВЕТЕ.
Это было что-то настолько насыщенное и призывно флюоресцирующее, что передать впечатление от богатства и содержательности этого колера не под силу на бумаге. Только на холсте, рукой мастера вернисажного уровня.
Окунев заозирался…. В таком, мягко говоря, демаскирующем наряде, её должна пасти целая орда фанатов и поклонников. Она минимум час отирается на этом мосту. Здесь уже должна быть автомобильная пробка и гомонливая толпа зевак, и каждый из них неминуемо должен порываться, чтобы непременно пощупать руками. Окунев вновь подозрительно заозирался. Он имел представление, что такое необузданная, неуправляемая толпа.
А говорила, что приходит только ночью.
И вдруг он потерял её из виду…. Прибавил шаг, почти побежал и увидел, что она стоит за массивной опорой на самом краю моста…. И ВЕСЬ МАЛОПОНЯТНЫЙ ШИК заключался в том, что она стояла с ВНЕШНЕЙ стороны металлического ограждения, каблучками-шпильками неактуально зацепившись за узенький край и страхуя свое шаткое положение ОДНОЙ рукой, которую она небрежно положила на поручень. Если она затевалась шокировать, то это ей это вновь удалось безоговорочно. В десятку!
Окунев по инерции ещё продолжал осчастливлено и приветливо улыбаться и с энтузиазмом дышать воздухом с реки.
- А почему ты улыбаешься?
- Вообще-то у меня было хорошее настроение, - он подбирался медленно, стараясь не делать резких движений.
- А у меня наоборот…. Ветер изменился.
Подумать только…. Капризна погода на Северо-западе! «А если ещё учесть, что он может меняться раз семь за день, да прибавь сюда колебания атмосферного столба, температуру и влажность. Жить невыносимо». Разумеется, что вслух Окунев этого не сказал. Вслух он сказал:
- Ангел…. Сегодня вообще нет ветра. Полный штиль.
И он по-прежнему, стараясь не делать резких движений, подбирался всё ближе. Он как самонаводящееся устройство не спускал взгляда с запястья её правой руки, которая лежала на поручне.
- Ты даже не почувствовал ветер.
И тут Окунева пронзило!
ТАК НЕ БЫВАЕТ!!! Даже для бреда это чересчур навороченный бред. Всё это смахивает на какие-то абсурдистские инсталляции героинового наркомана. Не собрать в кучу этот ворох противоречий и вопиющих несоответствий. Кто-то из них неумолимо сходит с ума.
- Ангел, что происходит? Почему ты перелезла за ограждение?
- Я любуюсь. Тебе никогда не приходило в голову, что можно любоваться водой и рекой?
- Но почему за перилами?
- Это доставляет чувство опасности. И обречённости…. Экстрим, мачо.
Окунев неумолимо сокращал дистанцию. Только не делать резких движений!
- Почему ты одна? Где твоя... Свита?
- Я уже давно одна. Мне даже кажется, что я в этом мире не существую….
Изобразив на лице предельно сложную мим-композицию «тургеневской девушки», она с ностальгической тоской посмотрела вдаль и…. И, мать честная! Окунев действительно почувствовал ВЕТЕР! Легкий, ласковый бриз прогретый и приветливый. То есть во всём городе ветра не было, а именно здесь он почему-то присутствовал. Чувство какой-то натянутости и нелогичности происходящего вновь дало о себе знать тревожными толчками.
- Ангел, может ты переберёшься сюда. Это не совсем удачная идея торчать на краю моста.
Окунев подбирался к её запястью всё ближе.
- Скажи, Антон, а тебе никогда не приходила в голову мысль, что от всего нашего бытия никакой пользы.
Надо же вспомнила, что его Антон зовут!
- Ты знаешь, принцесса, тупо паразитировать тоже увлекательный процесс. Недосуг задумываться.
- И тебя это не гложет? – И она посмотрела ему в глаза.
«Да я сам кого хочешь обглодаю, только не лезьте в мою жизнь»….. А если серьёзно…. Окунев поднял голову и тоже посмотрел ей в глаза, чтобы прореагировать на эту внезапную тему серьёзно.
Мгновенно осёкся…. Только не делать резких движений! Только не применять резких слов! Это были не её глаза. Рассеянный и, одновременно сконцентрировавшийся до исступления на какой-то маниакальной внутренней идее, полувменяемый взгляд. Казалось бы, её глаза даже цвет поменяли…. Ведь у неё были синие глаза!
« Что с твоими глазами?» - хотел спросить он, но вовремя осекся…. Добро пожаловать в шоу-бизнес, дружище! Объясняем для тупых, сильно умных и сельских жителей…. ТОТ мир весь ТОРЧИТ в той или иной степени. Якобы для вдохновения, якобы в интересах творчества. Ни то ни другое ничего общего с искусством не имеет, но общаться с этой публикой нужно с поправкой на это. И этот характерный взгляд там не редкость.
- Ангел, я прошу тебя, перелезь обратно. Это рискованно.
- Ты разговариваешь со мной как психоаналитик.
А каким тоном нужно разговаривать с обширявшимися звёздными барышнями? Никаких резкостей! Особенно, когда всё висит на волоске.
«Принцесса, ну тебе-то, зачем вся эта дурь? Ты же Ангел?!»
И Окунев почувствовал, как всё происходящее принимает рельефные, реалистические очертания, и психоделическая хрень призрачно отходит на второй план. Но почему никто из окружающих не обращает на это внимания?
- Ангел, у меня есть более захватывающие планы. Перебирайся обратно. – И он с нарастающим усилием положил свою руку на её запястье.
Всё сразу треснуло по швам и чуть не полетело в тартары! Окунев обморочно охнул и испугался. Она ВЫРВАЛА РУКУ и несколько секунд балансировала в точке неустойчивого равновесия, НЕ ПЫТАЯСЬ за что-то ухватиться. Она не сделала этого даже инстинктивно!
Трудно дались ему эти секунды…. Она наконец- то положила правую руку на поручень и зафиксировала своё астеническое положение. Стараясь не делать этого резко, Окунев выдохнул воздух, педиатрически улыбнулся. Спасение утопающих, отчасти, дело рук самих утопающих. Жаль, что у него мало опыта в общении с лицами злоупотребляющими….
- Ты слышишь! – Вдруг крикнула она и сакраментально затихла, вскинув в небо подбородок.
- Да…. ДА! ДА! Конечно же слышу! – Поспешно спохватился Окунев, постаравшись придать своему лицу аналогичное выражение. Теперь расстояние между ними сократилось до минимума, и они могли общаться, не перекрикивая шум проезжающих автомобилей.
- Как ты думаешь, откуда может поступать этот ГОЛОС?
«Во всём виноваты барыги и продажные менты. Только поэтому дурь толкают на каждом углу». – Предположил Окунев и, стараясь проявлять максимальное участие в происходящем, тоже посмотрел на венец металлических конструкций.
- Ангелина, дай мне свою руку, - он снова старался не делать резких движений.
- Смотри! – И она без логических предпосылок перевела взгляд на воду, указывая рукой.
«Что там?» - Окунев перевесился через край.
- Тебя не влечёт туда? Ты никогда не мечтал о жизни в воде? Представь, если бы мы могли плавать как рыбы, путешествовать по морям и океанам….
«Дохнуть от промышленных сбросов и задыхаться в рыболовецких сетях. Прикольная перспективка». Ну зачем так себя не щадить? Зачем перебарщивать? Ведь сгорит как маскарадная шутиха.
- И ещё я хочу летать! – И она снова без предпосылок вскинулась в небо. – Ты ведь тоже хочешь летать. Скажи!
- Ангел! – Судорожно напрягся Окунев и посмотрел с моста вниз…. Высоко! – Давай сегодня без полётов. Перебирайся ко мне…. Поползаем.
- А что меня здесь держит? Ведь у меня же нет ничего настоящего…. Ни Дружбы, ни Любви. Мне уже давно стоило улететь. Я живу в поддельном, фальшивом мире…. ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ?!
В этот момент Окунев закинул ногу и начал перебираться через ограждения. Затаился как в разведке от её вскрика…. В любой момент возможно обострение. Не делать резких движений! Теперь нам обоим ВСЁ ЭТО МЕРЕЩИТСЯ.
- Что?! Что я должен почувствовать? – и нельзя казаться бесчувственным во время прихода.
- Ветер! Это попутный ветер. Я могу лететь, он унесёт меня на свободу.
Окунев осторожно примостился рядом и снова посмотрел вниз. Высоко…. Не хотелось даже думать об этих экстремальных перспективах. Рождённый ползать….
- Ты слышишь?! – вновь крикнула она.
Окунев напряженно вник, он много чего слышал в урбанистическом гуле мегаполиса…. Позади мягко прошелестев покрышками, остановился новенький внедорожник и средних лет мужчина с полноценными глазами и ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ выражением лица, осторожно осведомился у него:
- Молодой человек, у вас всё в порядке? Вам помощь не требуется?
Это очень позитивный признак, что за рулём ТАКИХ автомобилей стали попадаться ТАКИЕ лица. Когда их будет хотя бы поровну с рожами, шайбами и харями, можно предполагать, что Ренессанс состоялся.
- Спасибо! Всё в порядке! – Окунев помахал в ответ рукой.
Он отвернулся, жизнеутверждающе улыбаясь, но тут его снова пронзило…. Ведь тут не пустыня! Не тундра! Почему на его странности люди реагируют, а на её нет? Это не просто странно, это – ДИКО!
И на этот счёт у него не было никаких объяснений. Никаких!
- ТЫ СЛЫШИШЬ?! – вновь встряхнула его Ангел.
Да, слышу! Окунев закрутил головой, пытаясь выяснить происхождение этих звуков….
Ты ворвался смерчем в мой унылый мир,
Ты мой смелый лётчик, я твой пассажир,
Не дрожали руки, не кипела кровь,
Просто я не знала, что такое любовь….
До встречи с тобой!
Откуда?! Откуда доносится эта музыка? Джип уехал, поблизости никого…. Где?! Откуда?!
Все мои ошибки ты прости, забудь,
Просто слишком долгим был к тебе мой путь….
Не дрожали руки, не кипела кровь,
Просто я не знала, что такое любовь
До встречи с тобой!
- ОНИ зовут меня…. – многозначительно изрекла Ангел.
И от такой многозначительности в её голосе ему стало жутко не по себе. Окунева сковал сверхъестественный и неконтролируемый спазм.
- Кто зовёт? – тем не менее, аналитически нахмурился Окунев, привыкший иметь дело с вещами материальными и телесными.
- Неужели ты не слышишь?.. – удивилась она и….
И тут Окунев нащупал единственное объяснение для всех этих непролазных бредней…. Её, КРОМЕ НЕГО, никто больше НЕ ВИДИТ!
Он не успел удивиться и проникнуться оккультной стороной вопроса, ибо именно в этот момент АНГЕЛ ШАГНУЛА С МОСТА В РЕКУ!
БЭ – БЭНЦ!!!
Что-то осмысливать и оценивать было критически поздно! Невротически охнув, Окунев сиганул следом, попытавшись уже в полёте перехватить за руку. И ему это удалось, но в падении их стало неумолимо закручивать на спину и с ужасом представив, какой силы удар о воду их ожидает, Окунев несдержанно заорал и зажмурил глаза от страха.
ВОТ ТОЛЬКО СЕЙЧАС ОН ИСПУГАЛСЯ ПО НАСТОЯЩЕМУ!!!
Семь – восемь метров высоты. Одна секунда падения. В принципе, ничего страшного, если ты делаешь это осознанно, собравшись, сконцентрировавшись и рассчитав, как ты будешь входить в воду. Щекочет нервы и будоражит молодую кровь. Увлекательное, экстремальное развлечение. Развлекуха!
И попробуйте сделать это на открытую спину. В самый неподходящий момент, пытаясь спасти не только свою жизнь, но еще и чужую. Есть предположение, что шансы выжить – минимальные….
Во-первых, зажмурить глаза! Сильно!.. Во-вторых, не орать! И не дышать!.. В-третьих, не напрягаться, а наоборот расслабиться!.. Как бы не хотелось обратного. И без паники. Только не поддаваться панике!
Судорожно сжимая в полёте руку Ангелины, судорожно следуя спасительным рекомендациям, Окунев принял на спину сокрушительный и вероломный удар….
До встречи, с тобой!
До встречи, с тобой….
А музыка звучала…. Она звучала до самого его падения и никуда не исчезла после. Она стала ещё громче, ещё качественней и ещё более неуместной.
Грохнул непроницаемый блэкаут и в этой гуталиновой темноте в башке причудливыми фейерверками взорвались заполошные огни. Пронзила парализующая боль и, он скрючился, в позе эмбриона….
Окунев застонал от впечатлений, хлопнул глазами и первым делом понял, что….
СУХО!!! С У Х О ! ! !
ОН не в воде!.. Потом понял, что не чувствует в своей руке её запястья и заорал, как орут в операционной без наркоза:
- Ангелина! АНГЕЛ!!!..
В ответ прозвучал осатанелый женский визг, что-то треснуло по швам, раздался квалифицированный мат, и Окунев осторожно открыл глаза….
Гримасы судьбы. Насмешки богов. Его величество – Случай. Фортуна прикалывается…. Он лежал на раздавленном пластиковом столе, среди остатков обильного обеда, на давленых фруктах и овощах, в луже спиртных напитков, смешав в безудержный гротеск сигареты, шашлык, кетчуп, майонез и чью-то манерную табакерку с кокаином.
Окунев посмотрел налево – там сделав широкие глаза, визжала от ужаса Блондинка.
Окунев посмотрел направо – там выпучив стервозные глазки, на полтона выше визжала Черноволоска.
Над Окуневым склонился тучный Марк, любитель яхт, красивых тёлок, закоренелый обожатель эксклюзивного пойла и не менее закоренелая сволочь. Он офанарело прищурился и завопил:
- Брательник! Ты откуда взялся, Икар?! – Марк завертел головой, всматриваясь в небо. – С моста что-ли сиганул?!
И тут Окунев сообразил, что он умер. И, скорее всего, попал в Ад. И сейчас один из этих приспешников Дьявола в личине яхтсмена, как опытный гид, устроит ему турне по всем девяти кругам Ада. Его обуяло посмертное равнодушие….
До встречи, с тобой!
До встречи….
Могли бы по поводу его кончины исполнить реквием, а не гонять раз за разом этот бойкий шлягер. Он почувствовал, как его взяли за грудки крепкие предприимчивые руки, поставили на ноги и, яхтсмен прошептал ему в ухо:
- На ловца и зверь бежит. Разминай чавку, брательник, ты мне ответишь за вчерашнее.
Окунев передумал умирать…. Он открыл глаза и осмотрелся. Он НА БОРТУ ЯХТЫ! И они на полном ходу покидают место, где ТОНЕТ Ангелина! Окунев судорожно подпрыгнул, как на раскалённой сковородке и, заскользив в майнезно-кетчупных разводах под ногами, попробовал вырваться, но яхтсмен держал крепко. Окунев катастрофически напрягся, побагровел от натуги и вдруг с неукротимой энергией, почувствовав под ногами твердь в виде шампура с шашлыком, трезвым, авторитарным голосом гаркнул:
- Человек! Человек за бортом!!! Поворачивай!
- Ну ты гонщик, брат! Я давно так не веселился. – И яхтсмен восхищенно заржал, компанейски приглашая примкнуть и остальных.
Почувствовав слабинку, Окунев ловко вывернулся из захвата и, рванулся к ограждениям, и уже вознамерился преодолеть их броском головой вперёд, но заметил слева….
- Не дури, мачо!
Он сник так внезапно, будто в нём перегорели предохранители.
- Ангел….
Окунев повис на поручнях, обессилев от этих экстремальных неожиданностей и подрастратив на них весь свой запал.
- Что происходит, Ангел?
Она спокойно стояла, облокотившись о настройку и, некоторые элементарные признаки неопровержимо свидетельствовали, что она здесь и стояла всё это время. Когда её успели вытащить? Она сдержанно улыбалась и, более того…. На ней уже было – ДРУГОЕ ПЛАТЬЕ.
СУХОЕ!
- Что происходит, Ангел? Когда ты успела переодеться?
На ней и туфли были другие. И кто её вытаскивал? Бухой, румяный Марк или Блондинка с Черноволоской? Других спасателей на борту не наблюдается.
- Антон, я же предупредила, я прихожу ТОЛЬКО НОЧЬЮ.
И у неё вопреки всему даже косметика на лице не размылась. И она говорила это с таким укором и с таким сожалением…. Столь адекватно не может выражаться человек секунды назад свалившийся с моста.
- Что здесь происходит? Где я?! – Окунев клинически занервничал.
И тут со всей очевидностью свалилась объективная, трёхмерная реальность, ибо справа по борту показались спешащие к ним охранники. Дело близилось к апофеозу. Окунев даже подумал что, может зря, он не утонул.
Ах, зачем я на свет появился? Ах, зачем меня мать родила?.. В предчувствии апофеоза чуть не навернулись апоплексические слёзы.
Бред матерел и обрастал подробностями.
Сушите весла, сэр, на кой вам чёрт богатства?!
…………
Заслонов в этот момент в туалете мыл руки. В его кармане нетерпеливо зазвонил сотовый телефон. Он закончил мыть руки, тщательно вытер их одноразовыми полотенцами и достал мобильник. Дальнозорко посмотрел на дисплей, затем бросил мимолётный взгляд на присутствующего в сортире Генерала.
Расставив ноги, будто изваяния Зураба Церетели, вперив в потолок вожделенный взгляд, Дизель содержательно мочился в писсуар, издавая при этом такой динамичный и брызжчатый звук, что всякие сомнения в потенциальной напористости и продуктивности этой натуры отпадали незамедлительно. Так уверено мочиться может только личность, склонная к волюнтаризму. Как только писсуар не прожёг и не расколол?
Заслонов нажал на кнопку и приложил трубку к уху. Снова бросил взгляд на писающего Генерала, тот был настолько увлечён этим физиологическим актом и выполнял его с такой громкостью, что вряд-ли чего разберёт.
- Сергей Викторович, мы только сейчас предотвратили попытку стереть Окунева. Чудом…. Просто чудом.
Это был спокойный, сдержанный и очень содержательный голос. И чувствовалось, что за этим голосом должен стоять очень уравновешенный человек…. Но даже он в этот момент не смог скрыть тревоги и озабоченности.
Заслонов мимолетно помолчал и вновь посмотрел на Генерала. Тот отмочился и теперь застёгивал ширинку. На лице его была…. Нирвана!
Заслонов искромётно улыбнулся, обрадовано взмахнул свободной рукой и, изобразив приступ эйфоричного удовлетворения, подчёркнуто громко закричал:
- Да вы что?! Вот это новость! И как всё прошло?!
В трубке ещё тревожней замолчали и немного спустя предположили:
- Вы не можете говорить, Сергей Викторович?
- Умница! – Взорвался умильностью Заслонов. – Сколько весит? Надеюсь, прошло без осложнений?
- Всё в порядке. Жив-здоров.
- Молодец, сынок, порадовал! Я тебе сейчас с обычного перезвоню, чтобы деньги не тратить. Хорошо?
- Я всё понял, Сергей Викторович.
Заслонов отключился и воссиял такой нестерпимой радостью, что Генерал незамедлительно уточнил:
- Судя по вашему лицу, Сергей Викторович, вас постигло какое-то приятное событие?
- Внук родился, Сан Саныч. Долгожданный! – И Заслонов проникся таким неподдельным обывательским счастьем, что едва сдержал крупные, сантиментальные слёзы.
- Поздравляю, Сергей Викторович. Завидую…. От всего сердца, от всего коллектива, примите поздравления. Хорошая новость. – И Дизель протянул руку для рукопожатия.
Заслонов осторожно сунул свою ладошку в его богатырскую длань и засуетился:
- Пойду, Сан Саныч, нужно близких порадовать.
Когда за Заслоновым закрылась дверь, Дизель включил воду в раковину, намочил руки и посмотрел на свое отражение в зеркале. Вновь синтетически разулыбался, изобразив приторную вежливость.
- Надо же, вы, ублюдки, ещё до сих пор размножаетесь? – участливо спросил он.
Заслонов, закрыв дверь, брезгливо стряхнул с лица остатки былой лучезарности и пробормотал:
- То-то тебя пучить будет, оттого что мы до сих пор размножаемся.
…………
Окунев повернулся к бегущим охранникам лицом, выхватил из кармана удостоверение и как футбольный арбитр, показывающий жёлтую карточку, махнул им со всей сил и гаркнул, что было мочи:
- Стоять! Инспекция маломерных судов! Где разрешение на плавание в акватории?! Совсем распоясались, толстосумы! Я до Матвиенко дойду, корыто ваше арестую!
Бить или не бить? Вот в чём вопрос. Отметелить подгулявшего бухарика это одно, а связываться с лицом при исполнении…. На госслужбе…. Охранники застыли в эстетическом поиске, не в силах разрешить вечную шекспировскую дилемму.
- Чё замерли? – Вклинился развесёлый датый Марк. – Насыпьте инспектору, чтоб жопа горела.
Он подошёл к Окуневу и, снова взяв его за грудки, с наслаждением встряхнул как тряпичную куклу:
- А ты весёлый, брат. Разрешение на плавание…. Мне даже понравилось.
Окунев посмотрел на его заклеенный слева пластырем подбородок, почувствовал, как охранники потешаются над его авангардистки заляпанной кетчупом и майонезом спину, и мимолётно взгрустнул.
- Марк, прекрати, оставь его в покое! – Прикрикнула Ангел.
- Да он мне чуть челюсть не сломал, варвар! – Свирепея от беспомощности Окунева, просипел Марк, наматывая его на кулаки, что уже напоминало удушающий приём.
«Значит, не сломал. Не дожал». - С сожалением подумал Окунев и, ему стало жаль так много упущенных в этой жизни возможностей. А ведь жизнь нужно прожить так!.. чтобы потом!.. «Когда-нибудь я обязательно это сделаю!»
И здесь Окунев издал вопиюще пронзительное – «АХ!», эпилептически дёрнулся и коматозно обмяк в захвате Марка. Немного подумав, издал еще одно неповторимое по трогательности – «АХ!» и голосом, которым зовут священника, прошептал:
- Спина…. Ноги…. Я ничего не чувствую!
В налитых кровью глазах Марка мелькнуло сначала любопытство, потом практический интерес и только потом кратковременное замешательство. Окунев ждал именно этого, ибо в тот момент слегка ослаб захват и Марк замешкался. Не думай о секундах свысока!
- Он чё у тебя… припадошный? – Повернул голову к Ангелине он.
- Ага…. И заразный.
Теперь на борту яхты звучала другая песня и, несмотря на её декаданствующий мотив, Окуневым двигали совершенно другие мотивы….
Но я хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой,
Я так хочу быть с тобой,
В комнате с белым потолком,
С правом на ошибку….
Не думай о секундах свысока! Свистят они как пули у виска….
Диспозиция открывалась что надо!
Раз…. И Окунев ударил коленом в пах! Не любил он это делать и как мужчина считал, что это самое подлое действие в отношении мужчины, но Марк был тяжелее килограмм на сорок и потому он всё-таки ударил в пах.
Два…. Он увидел в глазах Марка печаль и разочарование в людях. Окунев вспомнил про боль в правом запястье и потому ударил с левой. Затем добавил с правой и…. И услышал характерный хруст. В глазах Марка потухла осмысленность, и он мгновенно поплыл. На сей-то раз сломал?
Три…. Натужно охнув, броском через бедро Окунев титанически перевалил через себя Марка, и швырнул его тушу под ноги охранников. Ретиво подпрыгнул и метнулся к Ангелине.
Но я хочу быть с тобой!
Но я хочу быть с тобой!
Я так хочу быть с тобой!
- Зажмурься и не дыши! – скомандовал он.
Она, как и было велено, часто-часто задышала и удивленно распахнула глаза, впрочем, что-то менять было уже поздно, ибо один из подбежавших охранников со всей мочи огрел Окунева по затылку дубинкой.
Удар получился слабым, потому что Окунев успел одновременно лягнуть охранника ногой. Схватив Ангелину за талию, он броском через бедро подкинул её в воздух и почти сразу….
ПЕРЕВАЛИЛСЯ ЧЕРЕЗ ОГРАЖДЕНИЯ ЗА БОРТ!
Изловчившийся охранник все-таки успел ударить его вдогонку дубинкой. И, кажется, снова попал по голове.
Они в таком порядке и упали в воду, сначала сгруппировавшийся Окунев, затем визжащая Ангелина. Он так и не выпускал её из объятий, страхуя падение.
В комнате с белым потолком,
С правом на надежду,
В комнате с белым потолком,
С верою в любовь.
И лишь когда они оказались в воде, он разжал объятия. От чего ушли, к тому и пришли. В конце концов, она сама прыгнула с моста. И он её всего-то спас….
Первой на поверхность вынырнула Ангелина. Закрутила головой, выискивая Окунева, с быстро удаляющейся яхты ей один из охранников кинул спасательный круг.
- Мачо!.. Ты где, мачо?!
Она закрутилась волчком, проигнорировав спасательный круг и взволнованно всматриваясь в набегающие волны.
- Мачо!.. Антон, где ты?!
Она ударила по воде руками, пытаясь выскочить повыше.
- Антон! Антон! – Панически закричала она, сбиваясь с дыхания.
Рядом преспокойно вынырнул Окунев и первым делом проводил наглым взглядом удаляющуюся яхту. Вытащил из воды и ехидно продемонстрировал ей вслед «факирующий» средний палец. Не скрывая торжества, ухмыльнулся.
- Мачо! Ты в своём уме, мачо?! Ты что себе позволяешь? – сбиваясь на высокие нотки, закричала Ангел.
- Тут до берега рукой подать, - успокоил её Окунев.
- У тебя с головой всё в порядке? Ты же его чуть не покалечил!
- Береги дыхалку…. Держи курс на причал.
- Слушай, ковбой, да тебя нужно изолировать от нормальных людей.
- Ты этих обмороков нормальными людьми называешь? Береги дыхалку, принцесса. Греби за мной, и я тебя познакомлю с нормальными людьми.
…………
В этот момент один из охранников помог скривившемуся от боли Марку подняться, тот грузно покачнулся и неодобрительно скосился на другого охранника, который сломя голову кинулся поддержать. Яхтсмен приложил руку ко лбу и посмотрел на плывущих к берегу Окунева и Ангелину.
- Марк, этого нельзя оставлять безнаказанным. Этот негодяй мог тебя искалечить. Он какой-то псих невменяемый. Ангелина вечно как свяжется…. – стала канючить подбежавшая к ним Черноволоска.
- Фаткнись! – Посоветовал Марк и потрогал себя за челюсть. – Мне кавется, он меня уфэ искалесил.
Он снова потрогал себя за челюсть, как бывалый спортсмен засунул в рот пальцы и потрогал челюсть с внутренней стороны…. Скорее всего, просто вывих.
- Марк, чего ты ждёшь, нужно догнать их! Нужно спасать Ангелину! - Раскричалась подбежавшая к ним Блондинка.
- Шкорее всего, девошки, вам фавидно, фто не вас он ф фобою прихватил.
Марк снова всмотрелся в залитую солнцем водную гладь, удостоверился, что с беглецами всё в порядке и превзнемогая боль, гедонистически улыбнулся. Шлепнул по попке подвернувшуюся Блондинку, показал страшную козу Черноволоске и снова прошамкал:
- Фантафия у бвательника работает феерифески…. Не откафался бы я иметь такого фоумена.
- Тебе больно? – Участливо спросила Черноволоска.
- Хочефь попвобовать? Попвоси гелиного бвата, он эти плюхи ф-федро рафдаёт.
…………
Окунев осмотрел снятую с себя рубашку, удовлетворённо отметил, что авангардная мазня почти отстиралась, и стал её незамедлительно отжимать.
- Ты соображаешь, вообще, что ты делаешь?! – Спросила сидящая на каменной пристани промокшая Ангелина.
Окунев что было силы скрутил рубашку в тугой узел.
- У тебя какой-то фатальный дар наживать себе врагов, - Ангелина попробовала отжимать себе волосы.
Окунев с нескрываемой ненавистью раскрутил рубашку и встряхнул перед собой. Затем еще раз! И ещё!!!
- Мачо, он ведь очень влиятельный человек, он и головёнку может свернуть! – Вновь попыталась докричаться Ангелина.
Окунев собрался с силами, сконцентрировался и вновь начал сворачивать рубашку в свирепый узел, глаза у него при этом горели, как будто он рвал пасть тигру-людоеду.
- Ты сам провоцируешь его на агрессию. Ты первый бузу начинаешь!
Окунев ещё раз размотал рубашку, снова с необузданной рьяностью потрепал её и, поскольку она всё это вытерпела, швырнул себе под ноги. Полез снимать штаны.
- Ковбой, ты меня пугаешь, такое поведение до добра не доведёт. Нужно уметь договариваться с людьми.
- Толерантность…. – буркнул Окунев, сняв штаны.
- Что-что? – Предельно внимательно напряглась Ангел.
- Когда он тебя за зад лапал, он этим термином щеголял.
- Мачо, что происходит?
- Вот эта новая тональность в твоём голосе мне нравится! Я и сам тужусь понять, что происходит!
Окунев с нехорошей улыбкой начал закручивать в крендель штаны.
- Спрашивай, ковбой, я не терплю недоговорённостей.
- Кто был на мосту? И что здесь происходит?!
Окунев начал остервенело размахивать штанами.
- Не понимаю, о чём ты.
- А почему ты отводишь глаза? Не умеешь врать, не берись! Любое дело не терпит лохов и дилетантов.
- Успокойся, ковбой. Я же тебя предупредила – «я прихожу только ночью».
- Ангел!.. Ведь я же вижу, что ты меня используешь. Более того, я готов этому покориться. Ещё того хлеще, я пойду с тобой так далеко, куда еще никогда не заходил…. Сделай мне ма-а-аленький сюрпрайз! Объясни – ЧТО ПРОИСХОДИТ?! И я твой раб навеки.
Окунев даже перестал потрошить штаны и настороженно стих, ожидая, что сейчас услышит желаемое.
- У тебя есть телефон? Я свой опять утопила.
- Ангелина! – Окунев шмякнул мокрые штаны на бетон. – Ангел!!! Ты говорила, что ты мой друг…. Посмотри мне в глаза, я держусь из последних сил. И я чувствую, что ты можешь облегчить мне эту участь. Я чувствую, что ты владеешь какими-то секретами, недоступными для меня. Я не верю в мистику и не верю в чудеса. ЧТО ПРОИСХОДИТ?!
- Дай мне телефон! Мне позвонить нужно. Срочно! – И она спокойно и властно посмотрела ему в глаза и, от этого взгляда Окунев вдруг вновь обрёл спокойствие, уверенность в благополучном исходе и, даже успел вновь поразиться красоте и выразительности её глаз.
- Я дома телефон забыл…. К счастью, а то бы сейчас тоже утопил.
- Мне нужно срочно позвонить! – Ангелина откровенно занервничала.
- Простите, вы – Ангел? – Окунев и Ангелина закрутили головами, пытаясь определить, кому принадлежит этот анемичный, бесполый голосок.
Не мудрено не заметить. ОНО было ростом не больше полутора метров, передвигалось бесшумно, пол его визуально не определялся, присутствие своё ОНО не афишировало и, свободного времени для прогулок по набережной у него было предостаточно. Но тонком ремешке через плечо у него болтался транзисторный приемник, и ОНО экзальтированно улыбалось щербатым ртом, сдёрнув с носа солнцезащитные очки.
«Мужик….» - Неуверенно предположил Окунев.
«Баба….» - Неуверенно предположила Ангел.
- Простите, вы на самом деле Ангел?! – Существо восторженно всплеснуло руками и сверкнуло такой радостью в глазах, что и без психиатра стало ясно: патологический интерес к шоу-бизнесу заменил ему личную жизнь.
Ангелина сделала следующее…. Она эффектно повернулась к гуманоиду всем телом…. А надо сказать, что мокрое платье, в принципе, почти ничего не скрывало на этом теле. Добавьте сюда отсутствие бюсгалтера, очень сдержанные по формату трусики, приплюсуйте туфли на высоком каблуке, добавьте…. Впрочем, этого уже достаточно.
- У вас есть телефон, мне нужно срочно позвонить? – таким же волевым и целеустремлённым тоном обратилась к нему Ангелина.
«Не-а…. Баба». – Поправил себя Окунев, поскольку всё вышеизложенное не оказало на существо того действия, которое должно было произвести на мужика.
- А вы мне оставите автограф? – Решил поторговаться гуманоид.
- Я с вами даже сфотографируюсь. Только дайте телефон.
- Вот…. Возьмите. – И ОНО, сняв с плеча радиоприемник, протянуло его Ангелине. – Звоните, но вы обещали автограф и фотографию.
- Простите, мне нужен телефон, зачем вы даёте мне транзистор?
- Это и есть телефон, - гуманоид несколько удивился отсталости Ангелины, - в своё время это была очень популярная модель.
- Популярность – вещь не ржавеющая. – Ангелина, с трудом всматриваясь в клавиатуру, соображала, как этим пользоваться.
- Простите, а вы кто, мне ваше лицо тоже знакомо? – Гуманоид переключил свое внимание на Окунева, пока Ангел вызванивала по телефону.
- А я у неё в подтанцовке. И заодно инструктор по плаванию. – Чтобы определить пол гуманоида, Окунев безобидно спросил. – Простите, а вас как зовут?
- Саша. Можно просто Саша.
«Как же ты всё усложняешь, «просто Саша». Интерес к этой тайне только усилился.
- Семён, ну сколько я могу ждать…. При чём здесь пробки? Нужно рассчитывать…. Я же тебе уже объясняла.
- Простите, Саша, а что вы здесь делали?
- А мы гуляли.
Ага, значит с этого бока вас тоже не ухватить. Интрига усиливалась.
- Скажите, Саша….
- Спасибо вам за телефон. – Ангел протянула обратно транзистор.
- Вы обещали автограф.
- Непременно…. И сфотографироваться. Могу даже в таком виде.
Саша с невозмутимым лицом выудило откуда-то из-за спины фотоаппарат. Окунев и Ангел изумлённо переглянулись.
- Простите, Саша, это ещё те, с магниевой вспышкой? – На всякий случай уточнил Окунев.
- Сделайте доброе дело, молодой человек, - и гуманоид протянул камеру Окуневу.
Пока Окунев дерзал с непродолжительной фотосессией, пока подбирал ракурс и выстраивал композицию, прошло еще несколько минут. Потом последовали автографы и экспресс-интервью.
- Ангелина, у вас там надолго? – Все задрали головы, рассматривая улыбающегося Семёна, который перевалившись через бетонный портал, наблюдал за ними сверху.
- Нам пора…. Едем! – Снова тем же непререкаемым тоном распорядилась Ангел.
- Всего хорошего, - взмахнуло на прощание рукой Сашок, которое генеалогическую тайну свою так и не открыло.
- Забавный мужичок, - сказала Ангел, обращаясь к Окуневу.
- Прикольная баба, - негромко согласился тот.
Ему оставалось только безропотно кивать головой и поддакивать, хотя для него ОНО навсегда осталось женщиной.
…………
Семен стоял рядом с призывно открытой дверью в лимузин и держал в вытянутой руке сотовый телефон, протягивая его Ангелине.
- Тебя уже ищут, - предупредил он, когда она взяла в руки телефон и поднесла его к уху.
- Да!.. Нет.… Да! Нет! Можете забыть этот номер, я его тоже утопила. У меня всё прекрасно, пусть вас мой тон не беспокоит. Я помню, я ничего не забыла…. – и Ангелина медленным, прогулочным шагом стала отдаляться из пределов слышимости.
- Простите, Семён, - несмотря на то, что Окунев был мокрый, в трусах и старался не выглядеть любопытным, он все-таки не удержался и обратился к охраннику, - а я вас отлично помню, ведь это вы нокаутировали Абдуррахмана в 99-ом по трём версиям сразу? Я помню этот нокаут, он у меня до сих пор перед глазами стоит. Я ваш фанат, тиффози, я вам скажу, что это было гениально, это был лучший нокаут столетия….
- Ты обознался, парень…. – И поскольку глаза чемпиона были сокрыты солнцезащитными очками, Окунев так и не понял, в шутку он это сказал или всерьёз.
- Скажи, а почему ты не продолжал карьеру после такого успешного триумфа? Куда ты пропал? Зачем было уходить? – Не унимался Окунев, посматривая на Сёмена как на изваяние в Аллее Славы.
- Валить надо отсюда, зеваки собираются, - Семён был на работе, а свою работу он делал превосходно и потому он сейчас Окунева просто не воспринимал, профессионально отслеживая сбивающихся в кучку любопытных.
Ангел закончила говорить и подошла к машине, проницательно посмотрела сначала на Окунева, потом на охранника, оба предупредительно замолчали, ожидая, пока она выскажется первой. Невразумительная пауза затянулась.
- Какие будут планы, Геля? – Первым нарушил молчание Семён, продолжая исподлобья изучать сбивающуюся стаю зевак.
- Планы!.. Сначала мне нужно переодеться, потом отвезёшь ЭТОГО домой и…. Впрочем, нет! Сначала мы отвезём ЭТОГО домой, а уж потом я переоденусь. Только давайте делать это бегом, у меня на вечер назначена встреча.
Когда машина тронулась с неописуемой мягкостью и фантастической плавностью, Ангелина поинтересовалась у Окунева:
- Скажи, а ты первый раз Марка из-за меня ударил?
- Для всех активных действий нужны поводы и нужны причины, - в сухости, в тепле, в ломовом комфорте и в относительной безопасности Окунева потянуло на многословность, - я не отрицаю, что ты была поводом.
- А что же явилось причиной?
- Он же мясник, твой Марк. Людоед!.. У него же глаза кровью залиты. Такие как он только ломают и нагибают. У них же в голове только столбцы цифр, машинка для счёта банкнот, универсальный втягивающий сосок для наслаждений и паранойидальная жадность. Только и умеют, что приумножать и сосать…. Все мозги трахнули, мастодонты.
- Мне слышится в этом манифесте что-то классовое.
- Припутать сюда политику было бы пошло и примитивно. Всё несколько запущено, что мне с некоторых пор кажется, что мир населён Людьми и Нелюдями одновременно. По внешнему виду, никаких различий, а вот в душе….
- А я-то подумала, как в рыцарских романах, как в куртуазной поэзии…. Дама сердца! Война Белой и Алой розы! Любой ценой подвески для королевы!
Мушкетёры, шпаги, один за всех и все за одного…. Кстати, ничего, если я буду звать тебя Зорро?
- Зови, сестра, я уже догадался, что быть твоим братом натужное дело.
Ангел потянулась к стоящему на полу сейфу, набрала цифры на кодовом замке и кратковременно в нём пошебуршившись, бросила на колени Окуневу пухлый конверт. Тот поймал его и мгновенно понял, что в этом конверте – деньги. Заинтригованно посмотрел на профиль Ангелины.
- Интересно, за что ты мне решила заплатить?
- Здесь триста тысяч рублей. Завтра ты пойдешь, купишь девятую модель «Жигулей» и оформишь её на свое имя. Всё это ты должен сделать до второй половины дня. А во второй половине дня я тебе позвоню.
Окунев еще раз пощупал конверт и попытался не делать глупого выражения лица, ведь выражение лица – это очень ответственная задача!
- Во мне бурлит целая прорва вопросов, - Окунев действительно не мог собраться с мыслями.
- Задавай…. Только у нас мало времени.
- Чем обязан? И для каких целей я буду это делать?
- Я беру тебя к себе на работу…. Водителем. Этот чемодан сильно неповоротливый и приметный, а мне бы хотелось передвигаться по этому городу конфиденциально. Мечтаю отдохнуть от славы, утомилась я от народной любви.
- Но у меня уже есть работа.
- Забудь…. Ты брат Ангелы и это само по себе уже работа.
- Триста тысяч…. Девятка стоит дешевле.
- Пусть налепят всю эту сопутствующую мишуру – диски, спойлеры, тонировка, мухобойники. Только умоляю – всё в пределах нормы, без выпендрона. И поставь хорошую музыку.
- Ты уверена, что это должна быть «девятка»?
- Веришь-не веришь, но моя мечта детства – иметь «девятку». И я надеюсь, что ты поможешь мне в её осуществлении.
- Вы с жиру совсем перебесились…. Сколько лет твоей мечте и сколько лет до этого ты ездила на этой лимузятине? С чего тебя наворотило? Захотелось побыть Золушкой?
- Зорро, оставь при себе свои пылкие комментарии. И не намекай женщине на возраст! Тупо приди на помощь, когда этого просит слабая женщина.
- Откуда ты знаешь, что у меня есть права?
- А я как-то интуитивно чувствую, есть у мужчины права или нет.
Окунев потискал в руках конверт и отчётливо понял, что он не хочет отказываться от этого предложения. А зачем тогда идти поперек себя?
- Какого она должна быть цвета?
- Желательно неприметного. Нам нужно максимально слиться с толпой, ты, кстати, не забыл, что – Я ПРИХОЖУ ТОЛЬКО НОЧЬЮ.
- Мы с тобой – одной крови, ты и я. – Окунев повторил это как молитву.
- Мачо, я тебе умоляю. Сейчас ты пойдёшь домой и найдёшь себе какое- нибудь развлечение – телевизор, дивиди, книги. Самое главное, чтобы ты сидел дома и ждал моего звонка. Никуда больше не суйся. Это очень серьезно!
- Ты меня опять пугаешь, - ибо Окунев действительно многого стал опасаться в последнее время.
- Сделай, как я прошу….
- А ты точно придёшь?
- Я, вообще-то, тебе денег на машину отвалила и хотела бы получить своё в максимальной комплектации.
Окунев пожал плечами, прижал конверт ближе к телу и когда лимузин притормозил у обочины вышел из машины и торопливым шагом, не оборачиваясь, отправился домой.
- Слышишь, мачо!
Окунев обернулся. Ангел в открытое окно помахала ему рукой и, подарив ему (только ему!) ту неповторимую по обворожительности улыбку, которую помещают на разворотах глянцевые билборды, совместив элегантность каприза и шарм естественности, негромко попросила:
- И купи нормальный кофе….
Окунев усмехнулся в ответ, отвернулся и, уже хотел было, вновь продолжить свой торный путь к домашнему очагу, но его снова окликнули:
- Не торопись, мачо!
Окунев снова обернулся. И теперь на её лице было то лирическое и немного элегическое выражение, которое украшает рекламные анонсы предстоящих гастролей.
- И выучи для меня какие-нибудь красивые стихи.
Окунев остался стоять на обочине в мятых, мокрых штанах, в расстёгнутой рубашке, не обращая внимания на бестактные, любопытствующие взгляды и немного заторможено переваривая предложенное ему экзотическое, но необыкновенно аппетитное блюдо.
Внутри зашевелилось что-то большое, неуклюжее, неповоротливое и редко показывающееся на людях, но мягкое, доброе красивое, ВЕЧНОЕ, СВЕТЛОЕ и приходящее не к каждому.
…………
Продолжая улыбаться, Ангелина закрыла окно и, словно получив неведомо откуда новый импульс энергии, окрылённо пошевелила плечами и размяла шейные позвонки. Наблюдавший за ней всё это время Семён осторожно поинтересовался:
- Геля, а зачем ты так паренька подогреваешь? Ты себе отчёт отдаёшь, он ведь на тебя реально западает.
Ангел отвлечённо и мимолётно задумалась, будто приняв какое-то важное решение, слегка кивнула головой и тихо призналась:
- Я и сама не прочь запасть…. Только бы всё это было реальностью.
Она снова задумалась, разочарованно отвернулась к окну и немного помолчав, добавила:
- Еще одно разочарование я не переживу.
…………
Окунев ждал….
Поскольку до вечера было еще очень далеко, а места себе он не мог найти уже сейчас, он начал придумывать для себя занятия, максимально отвлекающие от происходящего.
Он попробовал постирать себе носки и поиграть на компьютере.
Попробовал почитать книгу и послушать музыку.
Попробовал смотреть телевизор и листать газеты.
Попробовал делать всё это одновременно.
Времени меньше не стало. Его был целый вагон. И эту нагруженную балластом ожиданий и грузом нетерпеливости платформу было никак не сманеврировать на неудобице транзитных путей. А с горок не спускать!
Осторожно, хрупкий груз!
Единство и борьба противоположностей привели к тому, что он в распластанной позе, впялив остановившиеся глаза в потолок, забыв про книги и забыв про телевизор, переключившись на тончайший уровень подсознательных аналогий, начал упорно и последовательно АНАЛИЗИРОВАТЬ.
Без команды диспетчера стрелки не переводить!
Переход количественных изменений в качественные зримо отразился на его лице. Теперь ему стало казаться, что за всей кажущейся абсурдностью и хаотичностью происходящего стоит некая мощная и глобальная суть, предопределяющая все эти странности в соответствии с какой-то недоступной для стандартного понимания логикой. Скудость фактов не позволяла определить этот сверхъестественный смысл.
Требуйте отстоя пены! Всегда и везде.
Отрицание отрицания завело Окунева в многоуровневые мозговые упражнения, граничащие с иллюзорными предрассудками. Ко многому обязывающие теории выстраивались на таких вопиющих дефинициях, что это выглядело скорее комичным, нежели правдоподобным. Скудость фактов и здесь приводила к отсутствию поступательности и закольцованности мыслей. Хаос нарастал.
Перейти от частного к общему не получилось.
Но после всего этого не удалось вернуться и от общего к частному.
Затем он окончательно зашёл в тупик….
Окунев посмотрел на часы.
20 : 48
И понял, что окончательно запутался…. Все его хилые познания и неквалифицированный подход лишь усугубили идейно-нравственные противоречия с происходящим. Незамедлительно впав в некое заторможенное состояние временного коллапса мыслей и чувств, в некую медитативную отключку, оберегающую мозговые цепи от неминуемого перегрева….
Он в полном смысле этого слова испугался и вздрогнул, когда зазвонил домашний телефон. Вскочил на ноги и кинулся на телефон, как на источник смертельной опасности. Сдернул трубку, посмотрел на неё отрезвевшими глазами и воспитанно приложил к уху.
- Аллё.
- Добрый вечер, Окунев, как самочувствие? Поправляешься? – Голос Генерала ни с каким другим не перепутать. А он вообще в состоянии говорить без этого характерного нажима? Что будет, если таким тоном разговаривать, например, с любовницей?
- Плохо, Сан Саныч, - вовремя спохватился Окунев и, вживаясь в образ, сгорбил плечи и страдальчески потрогал голову, - хотел сам вам позвонить. Рука что-то разболелась, голова раскалывается. Не каждый день против медведя выходить приходится. Может ещё пару деньков отгулов? Сан Саныч, войдите в положение.
- Если ещё пару деньков, значит это до выходных, а, следовательно, до следующей недели. Странно, Окунев, а выглядел ты бодренько. Все так и сказали – легко отделался…. Может тебе к врачу обратиться?
- Сан Саныч, мне бы только отоспаться и взбодриться. Смена обстановки, больше ничего.
- Ну-ну…. Завтра похороны у Крушинина. Надо бы тебе поприсутствовать. Сможешь?
Окунев трагически мимолётно задумался….. Надо идти! А на завтра столько запланировано, как успеть?
- Да! Разумеется, приду.
Не так уж много времени сейчас требуется на покупку автомобиля. Даже со всеми наворотами. И потом…. Искренне жаль Крушинина. Такой светильник разума угас, такое биться сердце перестало. Искренне жаль.
И тут Окунев понял, что генеральская пауза чересчур затягивается и в ней чувствуется что-то с намёком и даже со зловещим оттенком….
Почувствовался ощутимый и рельефный ПЕРЕХОД.
- Что происходит, Окунев? Можешь больше паинькой не прикидываться, - именно таким тоном Дизель общался с теми, кому намеревался потом ВСТАВИТЬ. И, как правило – ВСТАВЛЯЛ.
Окунев внезапно ударился в фантазии…. А есть-ли у Генерала любовница? И как она должна выглядеть?
- Не понимаю, Сан Саныч, - и он, действительно, еще больше запутывался.
- Ты же все равно от меня никуда не денешься. Еще ни один не ушёл. Я двадцать лет на этом месте, у меня ещё ни разу протечки не было.
Окунев отнял от уха телефонную трубку, посмотрел на неё скептическим взглядом и вновь приложил к уху.
- Сан Саныч, я опять сделал что-то не так? – искренне забеспокоился он, особенно его взволновало слово «протечка».
- Молодец, не поддаёшься на провокации, мне это всегда в тебе нравилось…. Запомни, поперёк дороги встанешь, растопчу безжалостно. Можешь выяснить у своих, что так и будет.
- Ничего не понимаю…. – пролепетал в ответ ослабевший от эмоций Окунев.
- Спокойной ночи, коллега. И не ворочайся, когда спишь рядом с медведем.
В трубке раздались короткие гудки. Окунев снова отнял её от уха и непонимающе пожал плечами…. Бухой что-ли? Или с любовницей обломился? Никто не нанимался терпеть креатурные заскоки этого борова.
Он аккуратно положил телефонную трубку на место, неврастенически хмыкнул и тревожно замер, разглядывая угасающий день за окном. С каких вдруг он опять нарвался? Чем спровоцировал?
Чувство было такое….. Недавно он посмотрел фильм «Игрушка». В нём есть такой эпизод – герой Пьера Ришара мечется ночью в нижнем белье по аристократическому замку в поисках туалета. Разумеется, что он заблудился и неожиданно встречается с очаровательной хозяйкой замка, которая берётся проводить его к искомому. Она подводит его к какой-то запертой двери, открывает её и вталкивает Ришара в зал для приёмов, набитый праздной, светской публикой, которой только дай повод поржать и повеселиться над чужой незадачей. В том обществе принято так искромётно шутить. Разумеется, что все мерзко ржут и все довольны….
Так вот, у Окунева сейчас на душе творилось то же самое, что и у Ришара. И на лице его было аналогичное выражение. Ибо ему воочию казалось, что он выступает объектом для обидных шуточек и приколов. А Истина опять ускользает. А вокруг только самодовольные, чванливые и наглые рожи потешающихся, которых любое его конвульсивное движение доводить до истерического хохота. Совсем некстати он вспомнил про Чёрного Шута, содрогнулся от его гротескной ухмылки и….
Услышал, что звонит сотовый телефон. Наверняка ИХ прорвало. Наверняка ОНИ по нему заскучали. В каждой приличной компании должен быть свой паяц и идол для насмешек. Это консолидирует любой коллектив и сплачивает в неравной борьбе со здравым смыслом. Уважать и любить человечество – это удел романтиков. А именно романтики нанесли самый большой вред человечеству.
Сотовый телефон звонил всё громче, сбросив с себя наваждение псевдофилософских откровений, Окунев метнулся на звук. Звук шёл из кухни.
Схватив сотовый телефон в руки, посмотрел на дисплей.
Отвёл взгляд и нервозно усмехнулся. Снова посмотрел на дисплей.
Телефон продолжал надрываться, наглядно демонстрируя полную нереальность происходящего.
Окунев сокрушительно задумался, одновременно погружаясь в какую-то нервно-паралитическую взволнованность и предрассудочные страхи.
Снова посмотрел на дисплей и сокрушительно вздохнул.
На дисплее высвечивалось:
КРУШИНИН….
Конец первой части.
ОСТАВАЙТЕСЬ С НАМИ, РЕКЛАМА ПРОЙДЁТ НЕЗАМЕТНО!
РЕКЛАМНОЕ МЕСТО СДАЁТСЯ
РЕКЛАМНОЕ МЕСТО СДАЁТСЯ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ВИДА.
….И тут пришло что-то спасительное и рациональное. «Не умножай сверх меры число имеющихся сущностей!» Мало-ли кто из живых может позвонить с телефона мёртвого Крушинина? Зачем заведомо ударяться в мистицизм и оккультизм? Зачем себя накручивать?
Осмелевший от этих прогрессивных мыслей Окунев нажал кнопку и приложил трубку к уху….
Затаив дыхание и на всякий случай вежливо улыбаясь, без всяких приветственных формальностей приложил к уху и туговато прислушался….
Сначала было тихо. Окунев даже подумал, что с ним никто не собирается разговаривать, что это какой-то сбой в системе, какая-то ошибка или недоразумение. Недоразумение!
Окунев облегчённо улыбнулся и даже позволил себе подрасслабиться….
- ПРИВЕТ, ГОРАЦИО! ТЫ НЕ ЗАБЫЛ, ЧТО ЗАВТРА МОИ ПОХОРОНЫ?!
Возмутительно жизнерадостный голос Крушинина ворвался в его переживалки с демонической громкостью и отчётливостью и, парализовав замогильным страхом, мгновенно прикончил любые рациональные поползновения. Окунев от изумления нервно отшатнулся от трубки, прислонился к стене, угрюмо задышал и, сконцентрировав всю свою волю, спросил:
- Кто это?
- Ты чего решил над покойником поиздеваться? Или тебе каждый день звонят с того света? Привыкай, Горацио, к жизни на тёмной стороне. Запомни этот термин – «Дарксайд».
- КТО ЭТО?! – острый спазм неконтролируемого страха придал силы его голосу. ЧТО ПРОИСХОДИТ?!
- Горацио, на нашей работе нельзя быть таким впечатлительным. Включай мозги, хватит работать на эмоции.
- Кто это? Откуда ты можешь мне звонить? – Окунев сполз по стене на пол, потому что вся его энергия сейчас тратилась на постижение этой непостижимости.
Крушинин бурно всхрапнул от смеха и обдал фантасмагоричным выбросом кладбищенского юмора:
- Откуда же мне ещё звонить? Из морга я тебе звоню. Из морга! Лежу в этой скучной компании, мне тут тоскливо и холодно. Дай думаю, развеюсь, позвоню кому-нибудь, поболтаю. Тут со мной из местных жмуров никто общаться не хочет….
И тут Окунева осенило! И от этого озарения к нему даже вернулись силы и уверенность.
- Кто ты?.. Кто меня разыгрывает? От твоих шуточек смердит! Человека ещё похоронить не успели, а ты уже кощунствуешь….
На другом конце повисла разгромная пауза. Некто остроумный, затаив дыхание, собирался с мыслями, подыскивая слова и выражения.
- Горацио, а тебя, разве, ещё не успели посвятить?
- С кем я разговариваю, и куда меня должны были посвятить? В какие потусторонние тайны? – Окунев говорил очень чётко и уверенно, потому что в голосе, принадлежавшем скончавшемуся Крушинину, послышались сумбурные, сомневающиеся интонации.
- Горацио, ты тогда не волнуйся. Возьми себя в руки! Я сейчас к тебе приду, потерпи минут пятнадцать-двадцать и я к тебе приду.
Окунев лишь на мгновение закрыл глаза и представил…. Отдохнувший после вскрытия Крушинин, слегка побледневший после смерти от сердечного приступа, слегка покрывшийся трупными пятнами, превзнемогая последствия трупного окоченения, снимает со своих глаз медные пятаки, с убийственной неторопливостью восстаёт из гроба и…. Окунев дико подпрыгнул на месте и, сжав до хруста в руках трубку, с холодной яростью зашипел в трубку:
- Кто?! Кто придёт ко мне? И как ты ко мне явишься?
- Горацио! Горацио…. Вышла небольшая накладочка. Держи себя в руках, я уже спешу к тебе. Постарайся ни о чём не беспокоиться, сейчас всё станет на свои места. И ничему больше не удивляйся. И не бойся!
- Я не боюсь! – Гаркнул Окунев, отгоняя тем самым очередной приступ страха и поддерживая высокий уровень адреналина в крови.
Только бы окончательно не свихнуться от таких шуточек.
- Прекрасно…. Пятнадцать-двадцать минут, и я у тебя. Постарайся ничему не удивляться. НИЧЕМУ!!! КАК БУДТО СМОТРИШЬ ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ФИЛЬМ! Договорились?
- Что происходит? Ты на самом деле живой, Крушинин?
- Горацио, сейчас я приду. Потерпи!
На том конце поспешно оборвали связь. Окунев снова сжал кулаки, при таком высоком уровне адреналина в крови и при такой остросюжетности момента, трудно ему дадутся эти пятнадцать-двадцать минут. Не думай о секундах свысока. Такие эмоциональные перепады кого хочешь выбьют из колеи. Звоночек с того света. Окунев едва сдержался, чтобы вновь не поддаться сверхъестественному страху.
И кто к нему сейчас придёт, вот в чём вопрос?
Не исключено, что это будет бригада дюжих санитаров и медсестра с ма-а-леньким укольчиком, после которого утихнут юпитерианские бури в затылке, уйдут прочь мистические фобии и наступит такое животное блаженство, что погрузившись в него, ты даже мочиться будешь под себя, забывая снять штаны и сглотнуть текущие слюни.
............
Если бы сейчас в квартире обнаружились сигареты, он бы точно не сдержался, плюнул на все свои потуги и закурил. Окунев прошагал в комнату, заметался по сложной траектории, отшвырнул на диван телефон и, назойливым жестом трогая себя за мочку уха, одновременно выдохнул воздух что было сил…. Может милицию вызвать? Или сразу санитаров? Кто-то же должен помочь в этой запутанной мистерии.
И кто к нему сейчас придёт, вот в чём вопрос?!
Он, конечно, Крушинина мёртвым не видел и отходную молитву ему не зачитывал. Но…. И перед глазами промелькнули зарёванные очи безутешной Люсеньки, скорбный лик Заслонова, ошарашенные зеньки Каверзнева, округлившиеся глаза Генерала…. Слишком много персонажей для служебного розыгрыша, больно колоссальная постановочная и режиссёрская работа требуется для этого. И потом, кому ОНО надо? И подписался бы сам Крушинин на роль усопшего?
Скорбные вопросы, мертвецкие проблемки. Ну хоть бы одну сигаретку! Хоть бы две-три затяжки! И может быть, в эту опустевшую от тревоги и звенящую от недоразумений голову, пришло бы хрустально чистое прозрение с дальнейшим Катарсисом, Генезисом и Ренессансом.
Ибо, что получается, смерть уже тоже предмет дешёвого розыгрыша?! Окунев обессилено упал на диван, выловил из-под седалища сотовый телефон и, продолжая теребить себя за мочку уха, полувменяемо заозирался вокруг. И кого же ему сейчас ждать в гости?
Он пришел через семнадцать минут. Звонка в дверь не последовало. Строго говоря, он и дверью не воспользовался….
Окунев сам удивился своему самообладанию. Почему он не сорвался в истеричный надрыв и не перепугался, что для него так и осталось загадкой. Видимо, этот потусторонний звоночек все же подготовил его к чему-то невероятному и спиритуальному.
Сначала он услышал лёгкий посторонний шорох и невнятную возню. Скосил глаза на источник и парализовано затих, по-цыплячьи вытянув шею от изумления и испуга.
НИЧЕМУ НЕ УДИВЛЯЙСЯ! КАК БУДТО СМОТРИШЬ ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ФИЛЬМ.
Всё это происходило в подчёркнуто жутковатой тишине, усиливавшейся напряженным излучением, исходившим от застывшего в полувменяемом состоянии Окунева. Сначала ИЗ СТЕНЫ напротив легко и внезапно показалась ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ РУКА! И раздался легкий шорох, который был звуком соприкосновения со слегка отслоившимися в том месте обоями. И этот мимолётный звук так полоснул по напряженным нервам, что они издали звук трагически лопнувшей рояльной струны!
Потом ИЗ СТЕНЫ показалась ГОЛОВА Крушинина, которая оперативно осмотрелась по сторонам и, судя по выражению лица, молниеносно оценила ситуацию на предмет рисков и опасностей. Продолжая даже после смерти оставаться человеком жизнелюбивым и приветливым, крушининская голова незамедлительно подмигнула Окуневу и грациозным, немного богемным и театральным движением он материализовался в комнате весь, без последовавших усилий покинув стену и выпростав на свободу своё туловище.
Крушинин так удовлетворённо и грациозно осклабился, что не хватало только команды «Алле – Оп!» и аплодисментов из переполненного зрительного зала. На бис такое уже не повторить.
Напоследок, он с лёгкой обеспокоенностью и некоторой высокомерностью на лице извлёк из стены остававшуюся в ней правую руку и ногу, но при этом вновь шоркнулся об отслоившуюся обоину.
Окунев сам удивился своему самообладанию. В скованном мистическими сомнениями сознании эта сцена заняла довольно внушительный и безразмерный информационный интервал, хотя воочию продолжалась не более пары секунд. Окунев оцепенел….
ОКУНЕВ ОЦЕПЕНЕЛ!!!
Очевидно, что, занимаясь по роду своей деятельности всяческой паранормальщиной, с реальным её проявлением Окунев сталкивался впервые. Невероятно, но выполняя свою работу, он никогда не верил в конечный результат и считал, что они попусту тратят время. И потому эта первая триумфальная встреча, далась ему нелегко.
ОКУНЕВ ОЦЕПЕНЕЛ!!!
Из оцепенения его вывел спокойный, приправленный привычным ехидством голос ВОСКРЕСШЕГО Крушинина:
- Здравствуй, Горацио.
На покойника Крушинин не походил. И на человека способного по своей воле покинуть этот лучший из миров тоже. И, вообще, он выглядел на все сто! На все сто миллионов долларов! Если в загробном мире все такие лощеные, то не стоит-ли подумать о переезде? Крушинин и при жизни был законодателем мод в их небольшом коллективе, почти к кутюрье, но после кончины стал смертельно изыскан.
Он, как человек воспитанный, продолжающий оставаться таковым и после смерти, протянул Окуневу руку для рукопожатия.
И тут из Окунева выперло! Он панически отшатнулся, забился в угол дивана и, брызгая слюной, истошно выкрикнул:
- Только не прикасайся ко мне!
- Спокойно, Горацио. Я же тебя просил, ничему не удивляться.
- Что происходит? – вновь резанули слух высокие, истеричные нотки в голосе Окунева.
- Я и пришёл об этом поговорить.
Крушинин огляделся по сторонам, преспокойненько выискивая место, куда бы он мог присесть. Как будто на что-то намекая и что-то символизируя, он сегодня был одет во всё чёрное, но на лице его было довольно светлое и ничем не обременённое выражение человека, который ничего никогда не усложняет, не ищет тернистых троп, не создаёт лабиринтов и идёт кратчайшим путем, пользуясь самыми эффективными методами. Такие люди умеют вызывать симпатию. Но иногда их действия вызывают панический страх и непримиримую полемику.
- Ты живой? – Хрипло уточнил Окунев.
- Ратинго…. Солнечный ты мой ратинго. Ты забыл, в какой Конторе ты работаешь? Мы на этом поприще все условно живые и все одной ногой стоим в могиле. Расслабься, мой алмазный фазан, я пришёл к тебе с хорошими новостями. Во-первых, я действительно не умер, и я жду, что тебя это обрадует. Во-вторых, ты получил повышение, Окунев! Ты вполз ещё на одну ступень карьерной лестницы. В-третьих…. Горацио, хватит париться, соберись и напрягись, сейчас ты всё поймешь. Ты же на спецслужбе, прояви морально-волевые качества!
Окунев вновь взбрыкнулся…. Не на упоминании о спецслужбе, а на «солнечном ратинго» и «золотом фазане». Что-то новое, не в загробном-ли мире почерпнул? А во всём остальном выглядит жизнеподобно и натуралистично, даже привлекательней чем до смерти.
- Что за чернуха? Как ты попал в мою квартиру? – и, задавая это вопрос, Окунев чувствовал, что между ними опять разверзается пропасть, как между всеми живущими и умершими, как между реальностью и сверхъестественным.
- Ратинго, я тебя просил! Ничему не удивляйся! Выслушай меня и только потом делай выводы. Ты готов меня выслушать?
- При чём здесь золотые фазаны и солнечные ратинго?
Окунев почувствовал в себе мутное клокотание, которое подняло высокую остервенелую волну. Подобное состояние часто спасало его от излишней скромности, застенчивости и детских страхов. В особо критических случаях могло даже переливаться через край. А край был где-то рядом.
- Горацио, я, надеюсь, ты себя контролируешь?.. Я когда в морге был, там санитаром студентик подрабатывает. Он, кажется, на орнитолога учиться, потому что все книги у него только про птиц. А в морге скучно, вот я его книги и почитывал. В подобной обстановке усвоение информации усиливается многократно….
- А в морге скучно? – не поскупившись на леденящий душу сарказм, уточнил Окунев.
- Идальго, только не надо таких модуляций и экспрессий. Всё, что с тобой сейчас происходит, это издержки твоего повышения в должности, соберись и выслушай меня, я сейчас всё тебе объясню.
Мутное клокотание стало искать выходы, чтобы прорваться наружу. От внутреннего давления Окунев выпучил глаза и немигающе страшно уставился на Крушинина.
- Так ты живой или нет, хохлатый какаду?!
- Идальго, я бы попросил следовать субординации…. Не забывать о должностной инструкции. Поскольку я теперь твоё вышестоящее непосредственное начальство…. Ввиду того, что последуют некоторые метаморфозы….
- Так ты живой или нет, пингвин императорский?!
- Разумеется, живой! И хватит уже всей этой…. Орнитологии.
Окунев постарался закрыть выпученные от внутреннего катаклизма глаза и, когда ему это с трудом удалось, с мученическими интонациями в голосе, подняв глаза в потолок, вопросил:
- А я живой или нет?
- Послушай, Окунев! Давай обойдёмся без заскоков и без эмоций. Мы напрасно тратим время. А время сейчас у нас будет стоит очень дорого! Удели мне полчаса твоего полноценного внимания.
- Со мной всё в порядке? – таким тоном выспрашивают результаты обследования у лечащего врача.
- С тобой всё в порядке!
- И с тобой всё в порядке? – клинически засомневался Окунев.
- И со мной всё в порядке!
- И со стеной всё в порядке? – на всякий случай уточнил Окунев.
- И со стеной всё в порядке! Не тупи, Горацио! Я всё могу тебе разъяснить. Приготовься к захватывающим новостям! Во-первых, ты теперь – НЕ ЧЕЛОВЕК….
…………
Заслонов сидел на скамейке, которая почти облокачивалась на ствол раскидистого клёна, и читал газету. Обычный человек, с самым обычным выражением лица сидел и читал газету. Ничего выдающегося….
К нему приблизился очень высокий и очень худой мужчина, не спрашивая разрешения, уселся рядом. Движения его напоминали нескладные передвижения цапли или фламинго. Возвращаясь к орнитологической теме….
- Сергей Викторович, как могло такое произойти? Я был уверен, что на вашем участке всё под контролем.
Заслонов отложил в сторону газету, снял очки и потёр переносицу. Пожевал губами, намереваясь что-то сказать, но не найдя подходящих слов, промолчал. Не умел Заслонов оправдываться, так же как не умел халтурить и пускать всё на самотёк. Старая гвардия, они привыкли, чтобы всё было под контролем.
- Вы понимаете, что вы едва не провалили инициацию агента? Допустим, он бы не выдержал этого напряжения, допустим, невроз, срыв и госпитализация в пределах чужого поля. Фактически подарок для наших противников. Вам всем крупно повезло, что у него оказалась такая стрессоустойчивая психика.
- Скажите, а вы знали о появлении в их арсенале этой новой установки? - Заслонов сохранял достоинство, и он не жаждал справедливости, он пытался ПРЕДОТВРАТИТЬ, чтобы больше этот прокол никогда не повторился.
- Мы предполагали появление подобных устройств, знали, что ведутся их разработки и апробации, но на подобную оперативность мы не рассчитывали…. – Человек знаково помолчал и продолжил с новыми, более тёплыми интонациями в голосе. – Сергей Викторович, из вас никто не собирается делать стрелочника. Ваша деятельность нас устраивает целиком и полностью, тем более странным выглядит эта промашка на общем позитивном фоне. Я не хотел бы, чтобы между нами возникли какие-то недоговорённости.
- Скажите, а какие у меня были возможности обнаружить подавление сигнала? Я на своём уровне допуска напрямую ни с кем контактировать не могу, их новый глушитель работает очень эффективно, без малейших помех, оператор заверил меня, что вся информация скачана полностью. Как я мог обнаружить заглушку?
- Сергей Викторович, только не возвращайтесь к этому разговору о допуске. На данном участке работы более высокую ступень допуска вы не получите. Это – категорически! Было бы очень рискованно и авантюрно вводит в открытое соприкосновение агентов с высокой степенью допуска. Оставим эту тему, будем считать, что я проработал с вами этот вопрос, вы сделали надлежащие выводы и усвоили на дальнейшую перспективу…. Что происходит сейчас, как развиваются события?
- Отправил к нему Крушинина, с разъяснительными беседами.
- Сергей Викторович, поставьте себя на место вашего агента. Представьте, что у него твориться сейчас в голове?! В его сознании Крушинин мёртв и вдруг он заявляется к нему в полном здравии с затяжными, пространными беседами о судьбах человечества. Очень крепкая психика должна быть у вашего агента.
- У него хорошее чувство юмора, он с этим справится….
- А ваш Крушинин? Он справится с информационным обеспечением?
- Вы меня задеваете. Жаль, что вы лично не знакомы с Крушининым…. Крушинин это... Апостол. Апостол Стас, он кого хочешь в свою веру обернёт. Ему бы в миссионеры стоило подаваться. Или в проповедники.
…………
Крушинин уселся на кресло напротив, пижонским жестом поддёрнул свои напаренные брючки, заломил нога на ногу и приказным тоном попросил:
- Дай закурить.
Теперь он точно походил на живого, потому что мертвец никогда бы не додумался до такой правдоподобной наглости. Есть некоторые шероховатости в виде упоминаний на скуку в морге, но Крушинин и раньше мог довольно мрачновато шутить. Определённо, живой….
- Я же завязал, сколько можно тебе говорить?
- Раньше ты говорил, что бросил, теперь – «Завязал!» Молодец, звучит по-уркагански, чувствуется волевое начало.
Определённо живой…. Ни один мертвец так за слова цепляться не будет.
- Что происходит, Стас? Я жду…. Я жажду объяснений.
Крушинин раздулся от важности как императорский пингвин, вальяжно пошевелился в кресле и дирижёрским жестом поднял в воздух обе руки…. Возвышенно задумался и… буднично попросил:
- А может, ты сгоняешь за куревом? Здесь недалеко. Я, видите-ли, идальго, в этом спиритуальном состоянии могу напугать кассиршу.
- А как ты курить будешь в этом спиритуальном состоянии, баклан перелётный?
- Но-но! Я бы попросил насчёт баклана… даже в этом состоянии. Тем более что я теперь действительно твоё непосредственное руководство.
Окуневу показалось, что он наконец-то начал оживать сам. Или переходить в аналогичное спиритуальное состояние. Неестественная натянутость в разговоре более не давала о себе знать. Всё сглаживалось. Оживало….
- Стас, я жду, и я надеюсь на плодотворность моих ожиданий.
Крушинин снова поднял в воздух обе руки и, как настоящий маэстро, дождался трепетной тишины в переполненном зрительном зале. Насладился этой тишиной и начал дирижировать.
- Итак, всё внимание сюда, Горацио. Я требую напряжения всех интеллектуальных и аналитических возможностей. Сейчас ты приобщишься к одной из самых великих тайн бытия, от которой зависит всё наше дальнейшее существование….
Оказывается, что мы как биологический вид, как приматы открытого ландшафта Homo sapiens, уже давно находимся под УГРОЗОЙ ТОТАЛЬНОГО ИСТРЕБЛЕНИЯ.
Угроза исходит не от внешних причин, не от экологических катастроф и не от природных и космических катаклизмов. Мы – банальная жертва эволюции. Никто в рамках существующей антропологической парадигмы на данном этапе познания не сможет толком объяснить, что же такое эволюция, потому что этот процесс растянут по времени, развёрнут в пространстве и не предполагает стихийности проявлений. Всё назревает исподволь и не оставляет материальных следов.
Удовлетворимся таким определением эволюции, из которого следует, что это НЕПРЕРЫВНЫЙ, присущий абсолютно любой системе и процессу ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЙ путь усложнения и совершенствования. Усложнения и совершенствования…. Присущий любой системе.
Опять же никто достоверно сейчас не сможет установить и продемонстрировать, сколько последовательно сменяющих видов приматов существовало на земле за четырёхмиллионную историю Homo sapiens. Никто не сможет убедительно доказать, как один вид вытеснял другой и на чём основывалось это вытеснение? На ассимиляции, на перманентной конвергенции, на физическом уничтожении или вытеснении в резервации для вымирания? Практически неразрешимая антропологическая тайна, которая плодит одну спекулятивную теорию за другой.
Поэтому придётся оставаться только в формальных рамках теории и синтетизма предположений. Биологические данные свидетельствуют о том, что скрещивание двух разных видов – невозможно, освободившаяся экологическая ниша может быть занята только одним претендентом. Поскольку в истории развития человечества мы наблюдаем монополию одного вида, нетрудно сделать вывод о том, что все остальные виды были каким-то образом уничтожены. Бесследно….
Домыслы о том, сколько эволюционных скачков претерпело человечество только домыслами и останутся. Скорее всего, навсегда. Некоторый анализ психологии высших приматов позволяет сделать вывод о том, что НИКАКОЙ КОНВЕРГЕНЦИИ И НИКАКОЙ АССИМИЛЯЦИИ при столкновении видов не происходит. Разум – ЭТО ЭКСПАНСИЯ! И, исходя из этой логики, следует предполагать, что более совершенный эволюционный вид ВСЕГДА физически истребляет предшествующий, овладевая материальными и интеллектуальными ценностями, накопленными предшественниками. И особая, звериная изощрённость именно в том, что делает он это не только инстинктивно, но и осознанно, используя при осуществлении планов экспансивного захвата весь свой высокоинтеллектуальный потенциал и весь комплекс накопленных знаний.
Основной фактор изменчивости – это среда. За последние несколько тысяч лет человечество оказало на среду столь сильное воздействие, что количественное накопление мутагенных факторов предопределило качественный переход к столь стремительному сценарию, по которому события развивались в дальнейшем. Появление техносферы, информсферы и медиасферы фактически продемонстрировало несостоятельность Homo sapiens в успешном использовании накопленных знаний. Началась внутренняя деградация вида. До сих пор остаётся открытым вопрос, что первично для эволюционных скачков внутри устойчивой популяции? Либо вид создаёт среду для изменчивости, либо изменившаяся среда стимулирует видовую эволюцию? Поскольку тема сугубо полемичная и фактически малоизученная, заостряться на ней нет необходимости. Ограничимся тезисом о том, что видовое развитие высших приматов не прекращалось никогда и, скорее всего, носит цикличный, скачкообразный и эпохальный характер.
Сейчас ведутся споры о том, КОГДА НА ЗЕМНОМ ШАРЕ ПОЯВИЛИСЬ ПЕРВЫЕ ПРЕДСТАВИТЕЛИ ВИДА «В»? То есть, когда произошёл тот самый назревший качественный скачок, который спровоцировал появление нового вида? Некоторые исследователи склоняются к тому, что вид генеалогически упирается в первобытность, что носители признаков обладали навыками успешной социальной мимикрии, что позволяло им длительное время оставаться незамеченными в рамках популяции. Но наиболее многочисленная и авторитетная часть апеллирует в пользу того, что это – невиданный по силе революционный пассионарно-биологический выброс, произошедший на рубеже последних двух-трёх поколений и, провокацией этого выброса, явились переходы из постиндустриальной эпохи в технотронную, а из технотронной в информационную. То есть ответом на революционные изменения среды явилось революционное изменение вида. Отчасти доказательством этого служит тот факт, что наибольшее количество представителей вида В зафиксировано на территориях индустриально развитых стран Европы и Америки.
ОНИ ЖИВУТ СРЕДИ НАС…. И мы, обычные люди, уже давно не в большинстве, и мы уже давно не контролируем многие командные позиции, упустили важные высоты в экономике, в политике, в идеологии и не являемся носителями интеллектуальных новаций. Мы фатально уступаем жизненное пространство. ОНИ ведут бизнес на территории многих стран, ОНИ задействованы в политике, ОНИ оправляют религиозные культы, и кое-кто из НИХ позиционирует себя кумирами масскульта и публичными фигурами. Мы уже давно вступаем с ними в социальные и деловые контакты, между представителями разных видов создаются семьи и культурные связи. НО АССИМИЛЯЦИИ И КОНВЕРГЕНЦИИ НЕ ПРОИСХОДИТ! Нет никаких признаков смешения ни в социальном, ни в биологическом смысле. Чёткий параллелизм существования, благодаря ментальному эффекту Сегрегативного Смещения. В межвидовых смешанных браках не рождается детей, любые деловые контакты исподволь приносят дивиденды только представителям вида В, любые творческие и культурные связи используются для пропаганды и навязывания идеологических ценностей нового вида. Напрашивается вывод, что Вид В может ТОЛЬКО ПАРАЗИТИРОВАТЬ в силу особенностей своего ценностного мировоззрения и общей тенденции развития.
Теперь уместно поговорить об идейных и идеологических ценностях представителей вида В. Вернее поговорить об их полном отсутствии. Инстинктивное отторжение любого гуманистического мировоззрения, эмоциональная нечувствительность и невосприимчивость к эстетическим проявлениям, абсолютно деструктивное отношение к законам социума и полная противоречивость мотивировок. Все ценностные жизненные ориентиры сосредоточены на утилитарных представлениях о прагме и непременной целесообразности любого поступка. Безжалостное отрицание любых «неформальных» чувственных проявлений в виде Любви, Доброты, Честности и Порядочности. Это в самом широком смысле. На практике вид В может осуществить любое безнравственное деяние, даже повлекшее за собой массовые жертвы, если оно принесёт ему реальные, прагматичные выгоды. Понятия о Совести, Нравственности и Раскаянии виду В не присущи генетически. Представители вида рассматривают окружающую среду заведомо как пространство для осуществления своих экспансионистских целей и к любому индивиду, даже к представителям своего вида, относятся как к «расходному материалу» в осуществлении своих замыслов. Безжалостный расчёт, вероломство, варварское пренебрежение интересами других, осознанная жестокость и коварство – все эти качества помогают виду В в активном освоении жизненного пространства. Эти данные можно рассматривать как этологическое определение вида.
Теперь самое главное…. НАС, ВИД А, ЖДЁТ НЕМИНУЕМОЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ. И, вероятнее всего, никто с формами этого истребления церемонится не будет. Мы – вымирающая ветвь эволюции, мы проиграли битву за жизненное пространство. Мы, погнавшись за эфемерными гуманистическими химерами, продемонстрировали ИМ свою слабость. ОНИ идут на наше место, ИМИ движет безжалостность, лютые инстинкты, людоедские аппетиты и аморальность помыслов. ИХ инстинкт истребления Homo sapiens доминирует над самыми сильными инстинктами самосохранения и продолжения рода. Вид В в этой борьбе не страшится ни физической смерти, ни эфемерных мук совести, ни нравственного порицания, ни этических испытаний. КАТАКЛИЗМ НАЗРЕЛ…. И за этим за всем не кроется ничего личного и чувственного, таковы имманентные законы эволюции. За место под Солнцем нужно бороться.
И, судя по всему, время бороться пришло.
Возникают вопросы о допустимости и целесообразности этой борьбы и противостояния. Одно дело бороться с болезнями, с пандемиями, с тотальными идеологиями и совсем другое, пытаться изменить общие тенденции бытия….
Окунев посмотрел на замолчавшего Крушинина. Затем, усваивая эти трудноусвояемые новости, посмотрел по сторонам. Вопросы кое-какие назревали, но Окунев интуитивно чувствовал их мелочность в сравнении с глобальностью предложенной темы. Например – в своём-ли уме недавно скончавшийся Крушинин? Или – все после смерти так гнусно шутят?
- Может, все-таки сгоняешь за сигаретами? – Попробовал сбить его с толку Крушинин.
- Стас, ты – живой?
- Живой! Живой. Мы сейчас до этого дойдём.
- Подожди…. А зачем бороться за место под Солнцем, если так распорядилась эволюция? Против Природы не попрёшь. Тухлая затея. Следовательно – мы на самом деле одной ногой в могиле. Во всяком случае, ты – в ней уже по макушку. – Пессимистично предположил Окунев.
- А ты заочно уверен, что ты представитель вида Homo sapiens?
- Судя по твоему тону, меня ждёт оглушительное разочарование.
- Слушай дальше, солнечный ратинго!
А вот сейчас начнётся собственно научная фантастика…. Вполне уместен вопрос, а как при таком положении вещей может продолжаться, в рамках единого социума, сосуществование столь антагонистически заряженных видов? Логично предположить, что столкновение аборигенов и «чужаков» уже давно должно носить необратимый и кровопролитный характер. Как могут уживаться в единой социально-стратифицированной системе два совершено противоположных идейно-нравственных и этических концепта? Ведь это не на уровне тавтологических разногласий и этической полемики, это – ЭВОЛЮЦИОННОЕ СТОЛКНОВЕНИЕ ЗА СРЕДУ ОБИТАНИЯ, которое изначально направлено на уничтожение менее приспособленного противника. Уничтожение силовое и последовательное, до последней особи. Имманентное событие.
Еще в двадцатом веке делались попытки рассматривать человеческий мозг как кибернетическую систему из ненадёжных элементов – нейронов. Как предполагали учёные, это задумано природой для повышения надёжности, с помощью увеличения числа «запасных» элементов. Этот принцип стопроцентной взаимозаменяемости служит для гарантий безотказности системы, ведь если у вас продублировано каждое звено, то в экстремальном случае, образно говоря, всегда есть возможность воспользоваться «запасным аэродромом», либо посадить во внештатном режиме потерявший управление самолёт. Это и было лучшим объяснением колоссальных резервных способностей человеческого мозга
Но всё оказалось ещё сложнее…. Оказывается, У ЧЕЛОВЕКА ПРОДУБЛИРОВАН ВЕСЬ МОЗГ! Каждому от рождения достаётся ДВА СОЗНАНИЯ, ДВЕ МАТРИЦЫ ВОСПРИЯТИЯ И ДВА ШАБЛОНА ЧУВСТВЕННЫХ ОЩУЩЕНИЙ. Самой непостижимой интригой четырёхмиллионной эволюции является то, что в каждом человеке заведомо живут две личности и не столкнуться им воедино мешает, так называемый эффект Сегрегативного Смещения. Об этом эффекте и о его природной сущности можно говорить до бесконечного долго, но в рамках этой беседы мы ограничимся общими тезисами.
Благодаря воздействию Смещения каждый индивид находиться в пределах той системы морально-нравственной этики, которая и определяет его видовую принадлежность. То есть образно, в человеческом сознании существуют две реальности, допустим – Реальность X, которая является средой ментального пребывания Homo sapiens, и Реальность Y, которая выступает в той же роли для вида В, то есть на практике все проявления другой, чуждой ему по определению реальности, человеческий мозг НЕ ВОСПРИНИМАЕТ как объективное явление. Она ему не просто чужда, на неё физиологически не реагирует мозг, у которого для информационного анализа реального мира задействовано либо восприятие Х, либо Y, и никогда они не могут пересечься и помешать работе друг друга. Они ментально и подсознательно изолированы.
Звучит непостижимо, но именно на этом базируется новейшее эволюционное разногласие между двумя видами высших приматов. Нет никаких физических и антропологических отклонений, нет повышения коэффициента цефализации, нет изменений конечностей и модернизаций хватательного рефлекса. Нет никаких визуальных отличий! Однако…. У каждого вида своя ментальная этико-эстетическая среда обитания, своя Вселенная, свой круг восприятия и своя нравственная суперпозиция, поскольку всё это создаётся в нашем мозгу чувственным восприятием. Мир – познаётся чувствами и лишь немного интуицией, а самые главные знания о нём заложены в нас изначально в виде инстинктов. И в этом наше самое уязвимое место, поскольку мы, в отличие от вида В, не воспринимаем инстинктивно опасность, исходящую от конкурирующего вида. Мы продолжаем тешить себя иллюзорными нравственными догмами и обскурантными гуманистическими заблуждениями.
Вы можете сталкиваться с проявлениями деятельности вида В на каждом шагу. Ваш непосредственный начальник может быть характерным представителем этого вида, вы по телевизору можете выслушивать пропагандистские экзерсисы этой идеологии, даже ваша жена может быть представительницей антагонистического лагеря. Вы не прореагируете на это никак. Ни они, ни вы…. Две Вселенные не столкнутся, два полюса магнита не воссоединятся. Ваш мозг воспримет только то, что ему ИМПЕРАТИВНО ПРЕДНАЧЕРТАНО воспринять, а остальное проигнорирует и отторгнет за ненадобностью. Эта информация не поступит на обработку по нейронным связям и не примет чувственный и образный характер осмысленных символов. И ЭТО – ФАТАЛЬНО, на уровне божественного промысла и в запредельности идеалистических концепций. Разумом – непостижимо. Алогично и абстрактно.
Простейший пример…. Появление трансгенных продуктов питания. Это наиболее характерная и типичная диверсия, разработанная представителями вида В. Можно полемизировать сколько угодно о генетическом, канцерогенном и другом предполагаемом ущербе, наносимом этими продуктами. Истина лежит на поверхности. Когда проводили апробацию этих продуктов на мышах и крысах, то грызуны просто не давали потомство в третьем поколении. Они успешно доживали до репродуктивного возраста, спаривались, вели абсолютно нормальный образ жизни, но воспроизводиться уже не могли. Они вырождались сами собой! Вдумайтесь, какой удобный способ уничтожения популяции Homo sapiens. Никакого насилия, никакого принуждения, при общей доступности и дешевизне продукта. Мечта мизантропа.
Или появление эскейпистской идеологии паразитирующей на компьютерной зависимости? Или создание целой философии психоделических культов, основанных лишь только на пропаганде наркотической зависимости? Или тоталитарные зверства антинародных режимов? Или религиозные столкновения, в основе которых нет экзистенциальных противоречий?.. Нас уже давно и планомерно сживают со свету. И не без успехов на этом поприще.
А мы продолжаем мирно и довольно комфортабельно сосуществовать бок о бок. Включил передачу по телевизору, прислушался – Ничего не понимаю! – спокойно переключился на другой канал. Взял в руки газету, читаешь откровения какого-нибудь политика – Ничего не понимаю! – спокойно перелистываешь на другую страницу, купил компакт-диск популярного исполнителя, зарядил в проигрыватель – ничего не понимаю, от чего здесь тащиться?! – достаёшь и швыряешь в помойку. Эти миры никогда не пересекутся, благо есть выбор, и есть пропаганда. И тот чуждый вам мир навсегда останется туманной ускользающей иллюзией существующей лишь благодаря индустрии масс-медиа. Ведь нет на белом свете того, чего нельзя потрогать, лизнуть, ущипнуть и шлёпнуть по попке. Выдумки газетчиков и телевизионщиков, паранормальный бред, очередная малонаучная страшилка.
Реальность XY невозможна даже теоретически, по той простой причине, что это два аннигилирующих начала. Два разнополярных мира, две несовместимых сущности с колоссальной разницей потенциалов. При силовой попытке их воссоединения получите мощное выделение энергии и материальный, высокоструктурный коллапс. Конец света вручную. Полная нейтрализация с исчерпанием реагентов.
Есть уже целые сферы нашей жизни, которые подчинены ПОЛНОМУ контролю вида В…. Вы никогда не ловили себя на мысли, а всем-ли государственным органам можно доверять? И все-ли они являются порождением традиционного нравственного пространства? В своей-ли реальности они находятся? К примеру, правоохранительные органы? Или какая-нибудь забюрокраченная структура в правительстве? Или очередной фонд госимущества? Примеров – прорва! Интересы какой реальности они обслуживают?
ОНИ ЖИВУТ СРЕДИ НАС…. И они пришли, чтобы нас истребить.
Окунев нервно шевельнулся и бесцеремонно вклинился:
- Только не надо про правоохранительные органы! Охота на оборотней в полном разгаре. Я верю в лучшее.
- Не цепляйся за мелочи. Ухвати общее, а потом будет легче постичь взаимосвязь уродов и людей.
- Перехожу к общему…. Стас, мы над чем мозгуем? Ты нам предлагаешь бросить вызов эволюции? Немного ни мало – наперекор диалектике! Господа, дайте хоть вымру с лаптёжной радостью, разделю скорбную участь собственного народа.
- Это могло бы быть смешным, если-бы звучало в другом контексте. Горацио…. ХАРЕ ТЮЛЬКУ ПОРОТЬ, ДЕЛО СЕРЬЁЗНОЕ! И не забывай о том, что ты на работе.
- У меня – отгулы. Заслуженные!
- У тебя уже давно сверхурочные! И ты теперь на особом режиме. Вольности – кончились…. Внимай дальше и не встревай!
Так как законы информации гласят, что главный фактор её усвоения – избыточность, не поленимся отредактировать всё вышеизложенное в лаконичные, чёткие тезисы. Итак….
На земле уже несколько поколений подряд существует антропологически обособленный, неизвестный ранее вид высших приматов, который предположительно является следующей эволюционной ступенью в развитии Homo sapiens.
Вид является ментальным носителем деструктивных ценностей, потребительского мировоззрения и извращенной морали. Как и положено, по биологическим законам, межвидовое скрещивание не происходит. Инстинктивно биоэнергетика вида направлена на последовательное истребление ментально чуждых ему Homo sapiens.
Параллельное и внешне безмятежное сосуществование видов основывается на нейрофизиологическом эффекте так называемого Смещения, о котором уже говорилось выше. Следует только добавить, что Смещение одинаково присуще представителям как Homo sapiens, так и Вида В.
На уровне объективных реальностей мы с одинаковым успехом не существуем друг для друга в созерцательном осознании бытия и всем враждебным действиям противоположного вида не придаётся того зловещего и вредоносного характера, который в них имманентно содержится.
Это и есть на данный момент САМАЯ ВЕЛИКАЯ ТАЙНА БЫТИЯ (СВТБ), которая является главной интригой в дальнейшем эволюционном развитии всего человечества.
Теперь частности….. Поскольку проблема обозначается как Самая Великая Тайна, следует иметь понимание того, что она по-прежнему не только остаётся запредельной тайной, но и эзотерической Истиной доступной для восприятия не просто избранному меньшинству, а узкому кругу людей с определёнными интеллектуальными возможностями специфического характера: Посвящённым и Инициированным резидентам. Последствия опубликования и популяризации этих сведений будут носить непоправимо губительный характер.
Социум уже давно расколот надвое и в нём уверенно сосуществуют независимые реальности X и Y. Открытая конфронтация немедленно выльется во взаимное истребление, которое на данном техногенном уровне неминуемо примет необратимый и катастрофический характер.
Мы уже давно стоим на грани фатального истребления и истребление это, скорее всего, будет взаимным, потому что численное состояние видов на протяжении последних двадцати лет держится в устойчивом, паритетном состоянии. Людей и Нелюдей в мире приблизительно поровну. Таковы факты.
Поэтому, ВСЕ ПОЛУЧИВШИЕ ДОСТУП К ИСТИНЕ, КРОВНО ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ В ТОМ, ЧТОБЫ ТАЙНА ОСТАВАЛАСЬ ТАЙНОЙ И ВПРЕДЬ. Слишком много сил и возможностей у обеих сторон, слишком глобальные величины втянуты в этот межвидовой конфликт. Варфоломеевской ночи или Избиения младенцев не будет, будет Конец Света. На уровне нашего восприятия – Конец Вселенной.
Но опять же законы биологии гласят, что в борьбе за экологическую нишу ни один вид не прекратит борьбу до полного поражения и истребления предшественников. Эта новая эволюционная разновидность для того и появилась на белом свете, чтобы осуществить поступательное шествие эволюции в дальнейшем усложнении и совершенствовании систем, к переходу на более высшую ступень развития….
Окунев потупился в пол, шмыгнул носом и невинно уточнил:
- Как я понял, в открытую нас резать никто не собирается?.. Будут ждать, пока мы выродимся и при всяком удобном случае нас к тому подталкивать. Стас, при нынешней деградации нравов им недолго осталось потерпеть. Пару десятков лет и всё кончено. Мы же и без того вымираем.
- Идальго, мне непонятна ваша игривость! Я же предупреждал – тема серьёзная и подобная тональность недопустима.
- Слыхал такую блатную поговорку – «Не веришь – прими за сказку».
- И ты склоняешься?..
- И я склоняюсь! Вот только сказки я предпочитаю со счастливым концом.
- Прости, кузен, но хэппи-энда ты сегодня не дождёшься. Примешь на грудь то что есть и, будешь кряхтеть, как прикажут. Ты же теперь вроде как - ПОСВЯЩЁННЫЙ…. Попал под фанфары.
Теперь пришло время более подробно остановиться на вопросе о принадлежности к «высшей ступени эволюции». Кавычки применены не случайно….
Поскольку бесспорно, что эволюция – это процесс прогрессивный и поступательный, логично было бы исследовать Вид В на предмет проявления каких-то неоспоримых преимуществ перед вымирающей популяцией Homo sapiens. Перед учёными была поставлена достаточно сложная задача смоделировать экономическое, политическое и социальное устройство социума по принципам доминирующим в понятийном аппарате Вида В.
Сейчас такое моделирование возможно. Все эклектичные факторы сводятся воедино, прогнозируется динамика развития, всевозможные колебания и отклонения, и выдается гипотетический результат с высокой степенью вероятности. После обработки всего комплекса данных был получен оглушительный и неожиданный результат: НА ПРЕДЛОЖЕННЫХ ПРИНЦИПАХ ОРГАНИЗАЦИИ ТЕХНОГУМАНИТАРНОЙ СТРУКТУРЫ, ПЕРСПЕКТИВЫ СОЦИУМА НАПРАВЛЕНЫ НА САМОУНИЧТОЖЕНИЕ!
Мы сейчас не будем вдаваться в анализ социальных теорий и в утопические поиски. Не будем тратить время на поэтапный разбор формационных учений и теории государственного устройства. Ограничимся общими тезисами…. Есть вероятность того, что государство, выстроенное по принципам ментальных и этических норм Вида В, имело бы законченный, легитимный и устойчивый вид. То есть возведение в абсолют таких понятий как Страх и Сила, подавление вплоть до низведения в рабскую покорность подчинённых слоёв социума, апологетика и демонизация Насилия, воплощение деспотических фантазий вышестоящего класса, максимальная степень эксплуатации на фоне зомбирующего воздействия пропаганды и идеологии. Всё это возможно….
НО ЭТО НЕВОЗМОЖНО ПРИ НЫНЕШНЕМ РАЗВИТИИ ЦИВИЛИЗАЦИИ И ТЕХНОКУЛЬТУРНОЙ СФЕРЫ! Само воплощение этих принципов влечёт за собой неумолимую деструкцию и необратимую деградацию всех интеллектуальных достижений. Рабы не только не в состоянии выстроить высокотехнологичные миры, но они не смогут даже обслуживать уже достигнутый уровень. Технотронные, мегаинформационные миры могут управляться только и исключительно СВОБОДНЫМИ ЛЮДЬМИ ВЫСОКОГО СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА. Общественная формация созданная Видом В будет постоянно нуждаться в притоке энергии извне. Она не может быть самодостаточной на своём фундаментальном уровне, она генетически заряжена на вымирание.
Пытаясь найти толкование этого феномена, подавляющее большинство исследователей пришло к выводу, что ВИД В, ОЧЕВИДНО, НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПОСЛЕДУЮЩЕЙ ВЫСШЕЙ СТУПЕНЬЮ ЭВОЛЮЦИОННОГО РАЗВИТИЯ и, по всей совокупности признаков, может расцениваться как широкая аномальная МУТАЦИЯ, глобальная дефиниция, которая может нанести непоправимый урон всей популяции, вплоть до низведения в первобытное состояние и разрушения всей достигнутой инфраструктуры.
Окунев радостно шевельнулся и восторженно всплеснул руками:
- Слава Богу! Как гора с плеч…. Приятно вновь осознать, что ты не ошибка природы.
- Ратинго…. Ты себя как фазан ведёшь. Я же тебя просил по-человечески!
- Извини, Стас, действительно не сдержался. Эмоции так и прут.
- Ты самое важное не пропусти из-за своих эмоций.
- Значит, это была разминка?
- Есть такое слово – «преамбула». Внимай дальше, идальго.
А самое важное заключается в том, что Вид В в пределах своей ментально-нравственной парадигмы СПОСОБЕН ТОЛЬКО НА ПАРАЗИТИРОВАНИЕ. Никаких конструктивных начал и позитивных концепций, никаких нравственных сомнений и рационального переосмысления, вплоть до фатального разрушения объекта паразитирования, несмотря на то, что это повлечёт за собой неминуемую гибель паразита. Для вида В это такой же инстинктивный императив как инстинкт самосохранения и половой инстинкт.
План развития таков…. Первоначальное подавление и истребление вида Homo sapiens в результате различных по форме и методам приёмов паразитирования, затем по мере истощения объекта, паразитирование на более слабых особях внутри собственной популяции и далее по экспоненте, до полного уничтожения вида и, как следствие, уничтожение самого паразита. Повторимся, в силу своей ментальности, ни на какое другое отступление от этого сценария Вид В не способен.
Сопоставив весь комплекс данных и подводя резюме под вышесказанным, можно сделать вывод, что притязания Вида В на экологическую нишу, занимаемую Homo sapiens, не оправданы общей теорией эволюции и скрывают за собой какой-то АНОМАЛЬНЫЙ СИСТЕМНЫЙ СБОЙ, который неминуемо повлечёт за собой исчезновение всех видов современного человека. Было бы логичным уступить более высокому по уровню развития виду, претензии которого оправданы генетически и факторы изменчивости которого предопределяют его дальнейший триумф, было бы также логичным признать своё поражение перед более аргументированным и оснащённым противником, но….. Объективно следует, что в данном случае, руководствуюсь инстинктом самосохранения, мы должны организовать системный отпор, что, скорее всего, и будет оправданно эволюционно.
Происходящее с предельной достоверностью следует трактовать так: на данном этапе своего культурно-исторического развития высшие приматы столкнулись с появлением нового аномального вида, который несёт в себе деградирующие, деструктивные признаки, которые по мере их обширного распространения приведут к фатально необратимым сбоям в позитивной направленности общего вектора развития. Допустимо для образности называть Вид В – ошибкой природы. Грядёт насильственное вырождение, и ОНИ адепты этого вырождения, выполняющие свою безрассудочную роль по уничтожению высших приматов, как господствующего в природе вида.
В настоящее время столкновение невозможно, поскольку оба вида разделены эффектом Смещения, и их ментальное сознание пребывает в реальностях либо X, либо Y. Обе Реальности логически замкнуты, представляют собой закрытые системы, наделены самодостаточными информационными полями, не контактируют ни по прямым, ни по обратным связям, не соприкасаются чувственно и никакими традиционными методами исследования не обнаруживаются. Граница восприятия сознания каждого вида предельно чётко обозначена непреодолимой границей общего Контура. Мы – соседи поневоле.
Реальности X и Y предположительно несовместимы, ибо их информационные поля носят разнозаряженный вектор. Последнее мировоззрение на проблематику доказывает, что в прикладном смысле всё человечество – это проявление информационного поля и не более. То есть, все мы – дети информационного поля и первичность самого поля в этом проявлении можно считать доказанным фактом. Мы, как материальная субстанция высшего химизма, выступающая в такой форме ипостасью этого высокого идеального уровня, существуем в предельно жёстко обозначенной системе измерений, подчиняясь доминантным императивам, которые запрограммированы в нас инстинктивно.
Далее следует…. Совершенно фантастические предположения, что Вид В как проявление реальности Y, может являться абсолютно чуждым, случайно занесённым и даже инопланетным явлением. Не будем заостряться на этом. Поскольку две Реальности несовместимы, а столкновение, фактически, уже началось, следует ожидать, что неминуем процесс поглощения одной Реальности другой и господство победившего вида в пределах уцелевшей Реальности.
Здесь начинаются вещи совершенно невероятные…. Нет времени останавливаться на них подробнее, поэтому остаётся выдать этот факт для самостоятельного осмысления. Доказано, что ОБА ВИДА МОГУТ СУЩЕСТВОВАТЬ В ЧУЖДЫХ ДЛЯ СЕБЯ РЕАЛЬНОСТЯХ, успешно модернизируя под себя среду обитания и видоизменяя присущие признаки. Опять встаёт вопрос о первичности среды и вида, но открывающаяся тема настолько широка, что втягивает нас в затяжную полемику.
К сожалению, на данном этапе познания мы не можем постулировать ничего определённо…. Динамика всего вопроса столь стремительна, что не позволяет выдавать прогнозы и обрабатывать вероятности. Количество исследователей допущенных к изучению СВТБ предельно сжато и с той и с другой стороны, в силу понятных причин. Мы присматриваемся друг к другу, выбирая оружие для нанесения удара и изучая систему оборонительных сооружений. Мы выжидаем….
И здесь каскад невероятностей вновь потрясает наше воображение! Как выяснилось совсем недавно, СТОЛКНОВЕНИЕ УЖЕ ИДЁТ!
И оно происходит не в пределах реальности X, или реальности Y, или на неосуществимых в теории просторах реальности XY.
ОНО ПРОИСХОДИТ В ПРЕДЕЛАХ РЕАЛЬНОСТИ – Z….
Несмотря на все угрозы и последние «китайские предупреждения» Окунев не сдержался и захлопал в ладоши. Так выдают свою несдержанность завзятые эстеты и ценители, которые не в силах сдержать экзальтации в особо «пиковых» местах, которые весь зал смакует в потрясённом молчании.
- Продай этот сюжет в Голливуд. Оторвут…. С руками, с ногами, с головой. И перья выщиплют. Дадут такой «Оскар», что не унесёшь.
- Превосходно! Мне импонирует твой бодрый настрой. Чтобы ты и впредь не скучал, послушай о том, что касается тебя ЛИЧНО.
Реальность Z не является банальным суммарным выражением реальности X и реальности Y. То есть примитивная формула: X + Y = Z некорректна по своей сути и неосуществима на практике.
Реальность Z – это систематизированное сочетание бесконечного множества других миров и реальностей, о которых мы можем только догадываться. Есть предположение, подтверждаемое косвенно, что реальность Z и есть подлинная среда обитания нового эволюционного вида постинформационной эпохи. Эта реальность создана и поддерживается несравненно более глобальным и универсальным мегаинформационным полем, базирующемся на доступе к самым запредельным тайнам бытия, к законам материи, вещества, гравитации и общей теории поля. Но это всё из области почти фантастических гипотез…. Хотя логично было бы предположить такой эпохальный переход всей суммы накопленных знаний и самосознания своей ролевой ценности на некий расширенный уровень духовных и материальных возможностей, которые сейчас расцениваются как околонаучная фантастика. Опять же не будем углубляться.
Реальность Z существует как объективное явление, как более развернутая по структуре и стадийности система и гипотетически должна являться новой средой обитания победившего в результате столкновения вида. Предположительно, Реальность Z существовала всегда, и её существование служило дублированием сменяющих друг друга реальностей. Аккумулирование всех нарастающих информационных процессов и обуславливает внутреннюю содержательность Реальности Z.
Опять же, только предположительно…. Бессознательные озарения о существовании какого-то запредельного мира, или Царства Божьего, или мифологического Эдема, или Высшей Истины существовали и в религиозных и в неформальных научных представлениях. Очевидно, что перед нами воочию открывается возможность для проникновения в эти миры. Только выглядит этот Эксодус не вполне гуманистически.
Реальность Z в материальной части полностью копирует привычную нам картину мироздания, в ней действуют аналогичные физические законы и перемещённый в неё агент первоначально не улавливает никакой разницы в происходящем. Но дело в том….
- Стоп! У меня сейчас мозги поплывут. Давай своими словами…. Как я догадался, кончились мои беззаботные денёчки, передо мной сейчас разверзнется новая реальность. – И Окунев настороженно напрягся.
- Ты прав, Горацио, ты находишься в реальности Z, с чем я вас и хочу поздравить. Если у вас возникает какая-то жалость по поводу случившегося, спешу обескуражить и пресечь эту слабость. Сие происходит помимо нашей воли, с фатальной неминуемостью и с роковой предопределенностью…. Мы все поступаем сюда в строгой дозировке, которая предписана….
Крушинин внушительно замолчал и поднял глаза в небо, аппелируя к силам Высшего Порядка. Поглощённый думами Окунев аппеляцию проигнорировал…. Сначала Окунев вспомнил, что этажом выше живёт пожилая семейная пара, но потом поспешно спохватился и проникся сакральностью момента.
- Может, я отступлю сейчас от материальной трактовки, но мне как-то приятней и комфортабельней считать именно так, - Крушинин перезакинул ножками, так как в этой позе он просидел уже достаточно долго.
- И чем я удостоился? За какие выдающиеся заслуги?
- Опять ты напрасно таким тоном, идальго…. Мы ведь здесь в роли крестоносцев, нам можно полагаться только на самих себя, а условия для выживания достаточно жёсткие. Вид В атакует непрерывно.
- Меня всегда отпугивали какие-то былинные, легендарные аналогии, мне кажется, что к ним прибегают, когда дело пахнет лохотроном….
- Горацио, перестань кривляться, ведёшь себя как синелапая олуша! Слушай здесь! Ты ведь проходишь инициацию, а это значит, ты будешь посвящён в Тайну. В твоём сознании больше не будет Смещения и ты, будешь видеть всю Структуру во всём логическом причинно-следственном взаимодействии. Тебе откроются истинные предпосылки бытия и мистическая природа вещей. Ты теперь знаешь про Реальность X, знаешь про Реальность Y, и твоё сознание подключено к Реальности Z. Отныне, кузен, в твоём мозгу нет «белых пятен», ты – просветлённый. С этим тоже нужно учиться жить.
Переходы происходят непрерывно и с той, и с другой стороны. Противостояние набирает обороты по мере поступления свежих сил. Каждый вновь прибывший агент автоматически рекрутируется в ряды организованного Сопротивления, где ему, в зависимости от интеллектуальных и физических способностей присваивается уровень Допуска, который подразумевает глубину информационного проникновения и широту агентурного знакомства. Вкратце и без обиняков – сколько ему положено знать и кого ему положено знать. Или образно – своя роль и своё место….
- Минуточку! – Окунев алчно шевельнулся. – И если не секрет, какой мне на новом поприще отведён уровень допуска?
- Первый, идальго, пока только первый.
- Негусто вы цените молодые дарования, - бурно разочаровался Окунев.
- И еще вопрос?..
- Я наперёд знаю твой вопрос! – оборвал его Крушинин. – Прояви терпение.
Основной вопрос, который волнует вновь прибывших в реальность Z типичен и по-человечески понятен: что произойдёт со старыми связями, с родственными контактами, с личными привязанностями и с другими ностальгическими моментами? Как происходит адаптация на новом месте, как осуществляется инициация агента и, как обуславливается его внезапное исчезновение в Реальности, из которой он прибыл.
Ответ тоже достаточно типичен и прост…. Подавляющее большинство всех агентов ПЕРЕХОДИТ В РЕАЛЬНОСТЬ Z ПОСЛЕ ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЙ СМЕРТИ, за исключением совсем неординарных случаев, число которых крайне незначительно. Смерть от несчастного случая является самым востребованным и удобным способом для трансформации агента….
- Не понял, орлан белоголовый…. Что значит, «переходит только после смерти»? – и хотя Окунев сказал «не понял», он уже внутренне всё с пронизывающей очевидностью понял и сопоставил, недаром он теперь был «просветлённым». Сложил как мозаику в единое целое. И сконцентрировался в тревожном ожидании, которое должно было подтвердить эту адскую догадку.
И потому слова Крушинина не прозвучали для него откровением и мистической сенсацией. Он уже всё понял и сопоставил….
- Прости, идальго. Я тебе сразу должен был сказать…. – Крушинин тактично помялся, изображая трагичность на лице. – Тебя ведь в той Реальности медведь задрал…. Наглухо…. Не повезло тебе, Горацио.
Конец второй части.
ОСТАВАЙТЕСЬ С НАМИ, РЕКЛАМА ПРОЙДЁТ НЕЗАМЕТНО.
РЕКЛАМНОЕ МЕСТО СДАЁТСЯ!
РЕКЛАМНОЕ МЕСТО СДАЁТСЯ!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
БИТВА ЗА ЛЕАЛЬНОСТЬ.
…………
«Ничего не понимаю….»
Над тем фактом, что с медведем не удалось справиться в одиночку при помощи ломика и, якобы, природной ловкости, так с этим только обмороженный будет спорить. Тут-то как раз всё понятно.
Но откуда взялся лев?
И куда он делся?
И здесь Окунев со всё возрастающей жизнерадостностью и с провоцирующей мажорностью истерично фыркнул. Ему действительно стало смешно настолько, что не было сил сдержаться.
- Слушай, Крушинин? – наслаждаясь этим извращённым комизмом, выдавил Окунев. – ТАК МЫ С ТОБОЙ ОБА МЁРТВЫЕ? Как же я завтра пойду на твои похороны?
…………
«Ничего не понимаю….»
Если все поступают в Реальность Z исключительно после смерти, так значит, это и есть загробный мир?!
И МЫ ВСЕ ЗДЕСЬ ПРОСТО ПРИЗРАКИ?!!!
…………
Аид…. Значит, так и выглядит Аид…. Царство Мёртвых….
- Послушай, Горацио, не надо этих мистических обобщений. Жизнь – она ведь условна, и не предполагает только биологическое существование. Начни мыслить шире, метафизичней…. Вспомни о бессмертии Души, вспомни о реинкарнации, вспомни о….
- Так ПРИЗРАКИ мы или нет, Крушинин?!
- Да не ори ты так…. Я и сам ничё не понимаю…. Ты-то хоть здесь живой, а меня – стёрли! Я тут, вообще, теперь в роли покойника.
- Добро пожаловать в Реальность Z…. – Пробормотал Окунев, с ослепительной новизной впечатлений озираясь по сторонам.
Значит, так и выглядит Загробный Мир?
…………
Сидящий за столом в своём кабинете Генерал напряжённо думал. Горела настольная лампа, стоял давно остывший кофе, и во всем здании царила гулкая, пустая тишина оставленного на ночь административного здания. Только Генерал не оставлял свой пост, он всегда был начеку, он думал, анализировал, плёл сети, расставлял силки и маскировал капканы. Он был на охоте и, это была его единственная страсть в жизни. И чем крупнее была дичь, тем больший кайф он испытывал.
Генерал думал…. Мысли высокого напряжения оставили на его лице типичные тектонические следы, казалось бы даже слышится характерный звук врубленного на всю катушку высоковольтного трансформатора и, Генерал был настолько поглощён этим процессом, что даже не услыхал шагов по коридору и переключился в другой режим только тогда, когда дверь несильно приоткрылась и просунувшийся в щелку Каверзнев субтильно уточнил:
- Можно, Сан Саныч?
- Заходи, Каверзнев! Извини за такой аврал, но нам нельзя этот вопрос оставлять на утро, нужно сейчас всё обмозговать. Тем более я думаю, что бессонница нам гарантирована.
Каверзнев, даже не пытаясь скрыть внутреннее напряжение и, едва контролируя откровенную напуганность, несмело присел на край стула. Внешняя приветливость и генеральское благодушие его окончательно выбивали из колеи. Лучше б тот крыл матом! Лучше б орал как боров на бойне.
- Можно начинать доклад, Сан Саныч? – И он трепетно встал.
- Садись…. Ты чего мне решил доложить? Рассказать, как мы вляпались? Я и так об этом знаю. Или у тебя есть еще какие-нибудь гадости? Выкладывай, меня сейчас ничем не прошибёшь.
Каверзнев трепетно сел. Понуро потупился и пробормотал:
- К нему сейчас Крушинин пришёл. Болтают больше часа. Прослушать невозможно, всё экранировано. Скорее всего, они по этому каналу скачают ему информацию и закончат инициацию. У нас нет технических средств этому помешать. Крушинин выступает на фантомном уровне….
- Каверзнев, ты хоть отдаёшь себе отчёт, что мы в дерьме по брови? Что мы вляпались?
- Не всё так плохо, Сан Саныч, с Крушининым всё прошло гладко и без запинок, никто и не мог предполагать, что его модифицируют…, но мобильности мы его смогли лишить, он теперь привязан только к своей группе допуска.
- Каверзнев! – Рявкнул Генерал и саданул растопыренной ладонью по столу.
Каверзнев трепетно подскочил. На его лбу выступила испарина, и он парализовано застыл. Назревал апофеоз. Показалось, что даже настольная лампа стала гореть ярче, а тишина в помещении стала ещё более гнетущей.
- Сан Саныч, мы все старались…. Мы делали всё возможное….
- Сядь, Каверзнев! – вновь раздражённо рявкнул Генерал.
Каверзнев трепетно сел. Смахнул со лба липкую, как солидол испарину и спустил дух. Почему-то в этот момент его мысль сделала быстрый и невероятно изощрённый кульбит, перекувыркнувшись с ног на голову и, неспешно потекла в другом направлении. На лице Каверзнева появилась пасторально-умиротворённая дымка. Куда его понесло?..
- Сан Саныч, у меня скоро отпуск. Устал я, вымотался…. Тёща просила на даче теплицу покрыть и шифер поменя….
Каверзнев наткнулся на выпученные от такой невероятной его наглости глаза Генерала и зажевал последние слова. Обмер и едва не заскулил. И куда его понесло?!..
- Встать! Встать, я сказал немедленно! – с плотоядной яростью распорядился Дизель.
Каверзнев трепетно встал. Едва удержал равновесие на подкашивающихся, ватных ногах. Хотел одной рукой взяться за край стола, а другой за сердце, но истерично передумал.
- Сан Саныч…. Три года подряд без отпуска. Мы же не на войне….
- А ля Гер ком а ля Гер. Может кому-то это и не кажется войной. Снаряды не свистят, пехота не окапывается, на Западном фронте без перемен. Ну-ка сядь. СЯДЬ, Я СКАЗАЛ!
Каверзнев трепетно сел. А что он мог поделать? Сесть – встать! Сесть – встать. А ля Гер ком а ля Гер.
- Сан Саныч, срывы могут быть у каждого….
- Заткнись! Ты в курсе, что у нас теперь проблемы?.. А чего ты сидишь, когда я с тобой разговариваю?! Ты в курсе, что мы теперь – мишень?! Ты в курсе, что они не сегодня-завтра будут отвечать?! Ты в курсе, Техас – Папуас, что мы подставились, оголились на этом участке?! ЧЕГО ТЫ ВСТАЛ, А НУ-КА СЯДЬ НЕМЕДЛЕННО!!!
- Сан Саныч….
- Заткнись! Встать!!!
Генерал встал, скрипнул стол, скрипнул стул, жалобно скрипнули бетонные перекрытия здания, он расправил плечи, внушительно помолчал, посмотрел куда-то вдаль, посмотрел куда-то вширь, перешёл с макроуровня на микро и решительно распорядился:
- Будем проходить тест на корпоративность.
Каверзнев жалко вздрогнул и без спроса сел. Метафора «на нём лица не стало» в его случае получила дальнейшее углубленное, сюрреалистичное выражение. Он пролепетал:
- Сан Саныч…. Не надо. Я всё исправлю, мы выложимся до последнего….
- Заткнись!.. В преддверии испытаний мы должны быть уверены друг в друге, в морально-волевых качествах, находчивости и изобретательности каждого. Мы должны уметь преодолевать самые невероятные вещи. Нам понадобиться смекалка, неформальность мышления, сплочённость помыслов и нестандартный подход. Тест на корпоративность развивает эти качества, ты согласен со мной, Каверзнев?
- Нет! Вернее, да! Вам виднее…. Но нельзя же его устраивать так часто.
- Кончай дебаты, Тенесси – Хенесси. Раздевайся!
И Генерал, будучи твёрдо уверенным, что ему никто не станет перечить, отвернулся к окну и имперским взглядом уставился в сгустившуюся ночь. Не сдержался и зевнул, он не привык так поздно ложиться.
Позади покорно зашуршал одеждами Каверзнев, Генерал выждал, пока закончиться шуршание, энергично обернулся и осмотрел ссутулившегося от выпавших на его долю испытаний Каверзнева.
- Трусы тоже снимай! – Распорядился Дизель.
- Сан Саныч, мне на метро, потом на автобусе….
- Живо!.. По мне хоть на «Боинге», я заставлю вашу фантазию заработать.
Каверзнев снял трусы и скрючился еще сильнее. Острая жалость в этот момент возникла даже к нему. Генерал полюбовался на это зрелище, не скрывая того, насладился этим натюрмортом и чётко распорядился:
- Свободен! Завтра в таком же виде на работу. Без опозданий!
- Сан Саныч, хотя бы денег на такси оставьте! – всхлипнул голый и жалкий Каверзнев.
- Тест рассчитан на максимально жёсткие условия. Такси – это уже роскошь. Свободен!
Каверзнев снова как-то уныло всхлипнул и, сверкнув напоследок беззащитной задницей, понуро покинул помещение, забыв притворить за собой дверь. Тест на корпоративность – начался.
…………
Крушинин нервозно дёрнулся, снова феерически перезакинул ножками и посмотрел на часы. По всем этим признакам становилось ясно, что ему всё происходящее порядком прискучило, и он уже давно не прочь….
- Ничего не понимаю…. Так значит я всё-таки мёртвый? Выходит, я теперь могу наслаждаться красотами Царства Мёртвых? Когда Харон подгонит лодку? – Окунев со смешанным чувством сарказма и благоговения осмотрелся вокруг.
- Хватит, Горацио! Мы и так уже почти симпозиум устроили по этой проблеме. Давай на популистском уровне, ты, – самое главное, – расслабься! Нет здесь никакого бинома Ньютона, это уже из классики. Здесь только трансцендентальная апперцепция – это уже из теории. Открывай клюв и лови на лету, солнечный ратинго…. Что здесь непонятного? Знания – это ощущения, нет знаний, нет и ощущений. Ты, как материальный субъект, продолжаешь объективное существование. Ты всего-то навсего вычеркнут из Реальности Х, стёрт в сознании тех, для кого та реальность является единственной. По-моему это даже с похмелья можно уразуметь…. Ты теперь не просто человек, ты в некотором роде Супермень, Химень, Высший Разум. – В этом месте Крушинин не поскупился на ехидные тональности. – Ты обитатель новой сверхинформационной реальности, которая в перспективе и должна стать постоянной средой обитания человечества. Так что ты как первопроходец, как пионер в её освоении. Воспылал высокими чувствами? Если не воспылал, то поспеши, я жду….
- Это жизнь или это смерть? Мы с тобой люди или призраки, вот что меня больше всего интересует?
- Идальго, я бы попросил и впредь обходиться без предрассудков, без сверхъестественного дурмана и без поповских представлений о мироздании. Всё сугубо материально, и мы с тобой люди, но с некоторых пор обладающие несколько расширенным перечнем подсознательных возможностей. В скором времени этими возможностями будут обладать все без исключения, но пока это эксклюзивные опции и доступ к их получению строго ограничен. В интересах мироздания….
- Стас, я хотел бы поподробней….
- Не перебивай меня, альбатрос странствующий! – Убийственно чётко взревел Крушинин. – Теперь, что касаемо всей этой хрени насчёт видов и межвидового столкновения за среду обитания…. Наших противников называют по-разному – Вид В, деструктор-форма, контрформа и так далее, на сленговой фене употребляют термины Люди и Нелюди, также есть определения из научного языка – Антроподы и Homo eshatus. Я называю их просто – УРОДЫ, и считаю, что это самый правильный и научно обоснованный термин. Могу под настроение также называть урдулаками, деградантами и упырями. А поскольку настроение у меня после смерти тревожное, я требую максимальной собранности и оперативности мышления. Ты, Окунев, усвой главное, здесь тебе не будет никаких свобод и развлечений. Здесь всё вовлечено в противостояние, поделен каждый дециметр земли, за тобой непрерывно СЕКУТ, на контроле даже вдыхаемый и выдыхаемый тобой кубометр воздуха и каждый персонаж этой баталии вовлечён в нее либо сознательно, либо бессознательно. Не удивляйся ничему и не проявляй излишней чувственности, нас постоянно держат под колпаком, и мы, в свою очередь делаем то же самое. Реальность Z это, – прежде всего – контроль!..
- Стас, я бы хотел спросить!..
- А я бы сразу хотел ответить тебе, алмазный фазан! Переходи на уровень широких и развёрнутых абстракций. Мы имеем об этой реальности не менее скудное представление, чем все те, кто в неё вновь прибывает. Мы точно также находимся в поиске и в условиях походного эксперимента. У нас имеются некоторые успешные результаты в области управления энергетикой объектов, но это не прорыв, ибо эта Реальность предназначена для воплощения самых фантастических возможностей человека. Мы учимся, мы ищем разъёмы, мы пытаемся подключиться….
- Как же вы можете «пытаться», не имея об этом никакого представления?
- Оляпка! Обыкновенная оляпка, я же просил сначала думать, а потом говорить. Мы опять буксуем?! Мы много о чём не имеем ни малейшего представления, Горацио, но используем давно и успешно. Тебе напомнить? Электричество, магнитные волны, радиоволны, гравитация – тебе до сих пор никто сносно не объяснит, что это такое, однако используется в самой разнузданной форме.
- Стас, а ты можешь не кричать?
- Прости, идальго, вхожу в образ. В образ непримиримого борца за светлое будущее человечества. Рекомендую примкнуть и вам, идальго. Итак…. Связь будет осуществляться через сотовый телефон, любая информация справочного характера, три цифры до «пятёрки» по предполагаемому уровню сложности. Набираешь три «единицы» и задаешь невинные вопросы о погоде на завтра или о расписании премьер в Миланской опере….
- А зачем мне расписание Миланской оперы?
- Заткнись. ЗАТКНИСЬ, НЕ СБИВАЙ МЕНЯ!.. Соответственно на «пятёрку» идут специфические, особосложные и секретные сведения. Запомни – все твои контакты строго ограничены, скорее всего, ничего в твоей жизни не будет больше носить случайный и беспредметный характер. Ничего….
- Но я бы не хотел….
- И я бы тоже не хотел, но взять, к примеру, чёрного стрижа. Он спит, пьёт, есть и даже спаривается в воздухе. Прикинь, трахается в воздухе! Три-четыре года летает без посадки! Я не хочу проводить аналогий, но расцениваю это, как очередной повод призвать к собранности. Шутки в сторону!.. Набирая три любые цифры после «пятёрки», ты сигнализируешь об опасности, чем больше опасность, тем больше цифра. Уверяю тебя, что помощь придёт и, может быть, не совсем в традиционной форме. Три «ноля» - сигнал, применяемый только в самых крайних случаях, после этого в дело идут процессы невероятной мощности и энергетики. Но я думаю, дело до этого не дойдёт. Пока….
- Опять ничего не понимаю, я же не чёрный стриж. А работа, а средства к существованию? И еще.... Мой развод? С ним что делать? Или ты хочешь, чтобы я, действительно, спаривался в воздухе?
- Идальго, ты действительно тупишь. В твоей жизни по сути, ничего не поменялось, поменялось только информационное поле, к которому ты подключен. Ты, как был материальным объектом, так и остался, но твоё сознание теперь обслуживается информационным полем Реальности Z. Я допускаю, идальго, что могут возникнуть некоторые сложности при понимании этой паранормальщины, но ты постарайся не выходить за коммунальные представления. Мир, по сути, остался прежним, это ты перевоплотился. У тебя теперь – другое сознание. Ты переехал в параллельный мир.
- А-а… формальности связанные с переездом? А работа, довольствие, другие практические стороны жизни?
- Не волнуйся, ОНИ обо всём позаботятся. Ты – в Системе, ОНИ следят за каждым твоим шагом и, не исключено, уже влияют на ход твоих мыслей. Ты – инициирован.
- Что это за могущественные «ОНИ»? У меня мурашки по коже от этих многозначительных интонаций.
Крушинин воздел в потолок творческий, вдумчивый взгляд и креативно замолчал. Достаточно скоро изобразил на лице лёгкую дымку озарения и прикрикнул на притихшего в ожидании ответа Окунева:
- Ну-ка, включи телевизор!
- Ты что… новости собрался посмотреть?
- Переходим к наглядностям, специально для бакланов.
Окунев включил телевизор с пульта и повернулся к экрану. Крушинин немедленно отобрал у него «лентяйку» и проделал с ней некоторые странные манипуляции, после чего радушно пригласил:
- Смотри!
Экран моргнул мимолётными помехами и брызнул ослепительно яркими красками. Сигнал шёл очень чистый и уверенный….
Их было двое. Оба были одеты в ослепительно белые костюмы, облегающие их стройные, атлетические фигуры. Они, на непроницаемо чёрном фоне, играли в настольный теннис, в пинг-понг. Поначалу всё шло как обычно и не вызывало никаких недоразумений. Обычная товарищеская игра между превосходно подготовленными игроками. Может быть, разминка перед подлинной схваткой. Шарик туда, шарик сюда. Шарик туда, шарик сюда. Шарик туда, шарик сю….
…. И вдруг шарик, вопреки всем законам физики, времени и пространства, заложил после удара ракеткой вверх невероятную, непостижимую свечу, завис в апогее на продолжительное время и медленно-медленно спикировал вниз, где его в таком же сонном, анемичном ритме отразил другой игрок, который для этого так же медленно-медленно подпрыгнул на невероятную высоту и, воспарив в воздухе, словно птица, спланировал вниз с лёгкостью куриного пёрышка.
И пошло-поехало! Темп то убыстрялся до умопомрачительного, то почти замирал в едва различимом на глаз движении. Игроки выделывали в воздухе какие-то сногсшибательные акробатические кульбиты, более смахивающие на фигуры высшего пилотажа. Шарик выписывал невероятные, с точки зрения механики ломаные кривые, не поддающиеся никаким логическим расчетам. Но, тем не менее, игра продолжалась! И за всем за этим стояли какие-то неведомые, фантастические принципы, абсолютно необъяснимые статическими законами этого мира. Непостижимый, фантасмагоричный и немного комичный гротеск.
- Ну и что? – Окунев отвернулся от экрана. – Прекрасный монтаж. С точки зрения современной техники….
«Действительно, ну и что? В нынешний век компьютерных технологий? Гораздо непонятней, кто это Крушинину на заказ картинку по телевизору транслирует? Вот сие уже потрясает воображение».
- Дальше смотри! Сейчас, собственно, изюм и начнётся.
И в этот момент изменился ракурс. Точка зрения….
Камера отъехала чуть в сторону, почти за спину одного из игроков. И тут открылось, что на АБСОЛЮТНО ЧЁРНОМ ФОНЕ, ВСЕМ ПРОИСХОДЯЩИМ МАНИПУЛИРОВАЛИ ЛЮДИ, ОДЕТЫЕ В АБСОЛЮТНО ЧЁРНЫЕ ОДЕЖДЫ. У одного из них в руках был чёрный шест с белым шариком на конце, которым он и выводил затейливые ломаные кривые, которые должны были имитировать полёт шарика над игральным столом. Эти же люди подбрасывали игроков в воздух, ловили их и придавали им в пространстве различные невероятные положения. Всё дело было в фоне. В чёрном фоне, который скрадывал определяющую роль людей в чёрном. Истинную роль тех, КТО СТОИТ ЗА ЭТИМ.
Сливающихся с фоном….
Вот так и рождаются Иллюзии….
- Н-ну и что? – Окунев отвернулся от телевизора: всё ясно. Окунев был настойчив в своих проявлениях: выводы не напрашивались.
- Горацио, дело в том, что «ОНИ» и есть чёрный фон…. И, отныне, не ты играешь, а тебя играют. С этим придётся примириться раз и навсегда.
Окунев хоть и продолжил оставаться настойчивым, но на всякий случай сумеречно задумался. Он всегда был готов к компромиссам, но примириться ещё и с этим? За всем за этим ему почудилось покушение на свободу и тайну личной жизни.
- Соответственно, и правила игры?.. – Начал, было, Окунев, но зажевал дальнейшее, ибо оно и так напрашивалось само собой.
- Привыкай и смирись…. Тем более что белое на чёрном фоне потрясающе смотрится. Поверь мне, ОНИ в беде не оставят. ОНИ умеют удивлять.
Привыкай и смирись…. Не многовато ли уступок на сегодня! И к чему это обяжет в дальнейшем?
Очевидно, его сумеречные раздумья затянулись, поскольку Крушинин нетерпеливо пресёк его медитацию:
- Аллё, идальго, ты о чём так задумался?
Окунев немедленно воспрянул:
- Так, а что с моим разводом? Или мне опять ударяться в метаморфозы?
- Она действительно ушла от тебя, и это произошло в Реальности Х, здесь этот сюжет отыгрывается без изменений.
После некоторых интимных, остросюжетных приключений в своей жизни, услыхав эти слова, Окунев едва сдержался, чтобы не выказаться вслух – «Слава, Богу!»
- Так…. Теперь о работе.
- А что о работе?.. Вот на работе, Горацио, вся твоя окопная война и будет происходить. Будешь держать оборону на переднем крае, в непосредственном столкновении. Запомни, как библейскую заповедь, ты можешь на эту тему общаться только с ИНИЦИИРОВАННЫМИ в этой реальности агентами. Мы не случайно называем эту реальность – Дарксайд, никто до конца и со всей ясностью не представляет, что она в себе таит и насколько простирается. Уже есть опыты, которые демонстрируют, что обычные физические представления здесь могут и не действовать. Она – живая, эта Реальность, и у неё нужно добиваться расположения, как у капризной дамы. Запомни, что с противной стороны, тебе тоже могут противостоять также только ИНИЦИИРОВАННЫЕ. Нельзя допустить расползания конфликта на всю многослойность Реальностей, в этом наши интересы совпадают.
- Ты же говорил, что нет никаких антропологических отклонений. А как же их тогда различать? Вид А, Вид В, Люди или Нелюди?
- Во-первых, ты зря игнорируешь такое чувство, как интуиция. Во-вторых, присутствуют настолько знаковые вещи в поведении, на которые опытный взгляд сразу обратит внимание. И, в-третьих, ратинго, у них же – МЁРТВЫЕ ГЛАЗА…. Есть ещё косвенный ряд сопутствующих признаков: чрезмерная полнота, пристрастия к азартным играм и разведению бойцовых пород собак, эмоциональная невосприимчивость, заниженный болевой порог, девиативно высокие самооценки. Но тебе, идальго, отныне незачем забивать этим голову…. Ты же умер в Реальности Х, а в Реальности Z ты будешь знать об этом априорно. Тебе стоит только присмотреться и подумать, у тебя ведь теперь другое сознание и несколько иное мышление. Ты теперь Наш Человек на Тёмной стороне. Просто подумай….
- И, как я догадываюсь…. Это – Генерал? И Каверзнев?
- Вот видишь, всё элементарно, Генерал, Каверзнев, Понтыкин… а дальнейшее тебе пока не положено знать на своём уровне допуска.
- У меня подсознательные намёки уже давно проскакивали. Надо же, Титан мысли, Отец русской контрразведки, Гуру шпионажа и Маэстро заподлянок…. Боров нечёсаный.
- И ещё, идальго, с этой стороны ты будешь контактировать со мной, я – твой непосредственный куратор. И с Заслоновым….
Окунев не смог скрыть своего удивления и немедленно изменился в лице:
- Заслонов тоже принимает в этом участие?
- Он один из первых прибыл в эту Реальность и знает о ней больше кого бы то ни было. Все самые деликатные вопросы можешь задавать ему. И еще, идальго…. Я бы попросил тебя проявлять максимальную осторожность, у них к тебе прямо-таки нездоровый интерес, ажиотажный. Два покушения подряд в обеих Реальностях, как будто что-то чувствуют….
- Что ты сказал?
- Я сказал – никакой расхлябанности! И минимум чувственных проявлений, ни в коем случае не предпринимать ничего самостоятельно, только после моего одобрения.
- Стас, а какая перед нами поставлена конечная цель? Ради чего всё это?
- Горацио…. – Крушинин многозначительно примолк, подчёркивая знаковость и весомость дальнейшего, сделал ДЕЙСТВИТЕЛЬНО серьёзное лицо и изрёк. – Вся загадка в том, что в Реальность Y поступает колоссальный приток энергии извне. И на этой энергии они самодостаточны, а следовательно – ЖИЗНЕСПОСОБНЫ. Необходимо выяснить, откуда они черпают эту энергию?
Окунев хотел было пошевельнуться, чтобы поменять надоевшую позу, но вовремя спохватился и тоже замер, переваривая это глобальное известие, которое отныне касалось его интересов напрямую.
Сумеречная пауза вновь затянулась. И вновь первым не выдержал Крушинин.
- Идальго, о чём ты вечно так умудрённо думаешь, как в ступор какой-то впадаешь?
- Стас, мне никак не уловить…. Люди, Нелюди… какая же между нами на самом деле разница? Растолкуй мне на чувственном уровне, без этих экзерсисов.
Крушинин проникся серьёзностью момента и, доверительно наклонившись к Окуневу, неуверенно признался:
- Ты знаешь, идальго, пусть это ненаучно, но мне кажется, что у них НЕТ ДУШИ. Реально, они – болванки. Клоны…. И, скорее всего, они – не порождение Бога. Они – что-то другое.
Окунев посмотрел в глаза Крушинину. Крушинин посмотрел в глаза Окуневу. Оба не моргали и зрачки обоих друг на друга не реагировали.
Грянула медитативная пауза. Сие требовало колоссальных усилий для осмысления.
Бесцеремонно громко в этой медитативной тишине звякнул дверной звонок, оба с непониманием посмотрели друг на друга.
- Кто это может быть? Время – двенадцать часов?! – Крушинин сузившимися глазами посмотрел на Окунева.
- Она приходит только ночью…. – продекламировал Окунев тезис, промелькнувший в памяти неоновым сверканием ночных витрин.
- Она что же…. Уже приходит с тобою…. СПАТЬ?! – Крушинина вдруг пронзило такое очевидное потрясение, что впервые Окунев увидел на его лице оттенки некоторой глуповатости.
- Крушинин, до меня только сейчас дошло. А откуда ты всё знаешь?.. И потом….. Ведь ты же и в этой Реальности должен быть мёртвым?!
Окунев застыл, эвристически указав на фантом указательным пальцем и озарённо выпучив глаза. Мысли в голове зашебуршились с такой интенсивностью, что от их взаимного трения запылали щёки.
- Так, мне пора, - засуетился Крушинин, - нельзя чтобы она меня видела. Ну ты, Окунь, даёшь! Такая женщина, а ты её с первого подхода, броском через бедро, да сразу в альков. Твой рейтинг в моих глазах….
Снова подчёркнуто требовательно и капризно звякнул дверной звонок. На уровне каких-то иносказаний и намёков чувствовалось, что так может звонить только женщина. Красивая, знающая себе цену и знакомая с конъюнктурой рынка и предложением. Хищница….
Они снова переглянулись. Крушинин шагнул в стену и прежде чем раствориться в ней окончательно, напоследок замер и, высунувшись из неё по грудь, произнёс:
- Завидую, Окунев, по-мужски завидую. Изнываю белой завистью…. Ты прям как чёрный стриж, на лету трахаешь. Есть что перенять.
И на лице у Крушинина было в этот момент какое-то…. Разгромное выражение полной обескураженности и потерянности.
- Так она тоже… с нами? – успел бросить Окунев.
- А ты у неё сам спроси с кем она. Не стесняйся….
Иллюзия была такая, будто эти последние слова ускользающего Крушинина прорвались уже из стены, сквозь кирпичную кладку и мельтешню бетонных перекрытий. И еще почудился в них какой-то подтекст с душком.
Снова брякнул звоночек, Окунев заполошно дёрнулся и рванул в прихожую. Лечу! Лечу как чёрный стриж, как райская птичка Сирин, как австралийский страус и как одичавший от скуки индюк одомашненный. Спешу к тебе навстречу, бриллиантовая горлица.
Позади вновь раздался характерный шорох и из стены вновь нарисовался элегантный и чем-то зверски озабоченный Крушинин.
- Слышь, идальго! Умоля тебя, больше бакланом не прикидывайся. И не вздумай завтра прогулять мои похороны. Обижусь…. – Предупредил он, гневно выкатив белки и болтая перед собой для убедительности указующим перстом.
Окунев махнул рукой, махнул головой, дрыгнул ногами и полез открывать дверь. Я уже подлетаю, лебедь несравненная!
- Приди пораньше, и курево не забудь захватить, фазан золотистый! – Прошипел Крушинин напоследок и, ловко отшатнувшись, исчез в стене, не оставив о себе материальных следов и призрачных напоминаний.
............
За 4 минуты 14 секунд до этого Ангел вышла из своего белоснежного, навороченного автолайнера, который остановился напротив входной двери в подъезд дома, где проживал Окунев. Хладнокровно окинула взором ландшафт «хрущевского» дворика, стянула с рук длинные перчатки в обтяжку и проговорила, обращаясь к предупредительно ожидающему водителю:
- Значит, завтра, Семён. Только давай не слишком рано, полдевятого или в девять. Выспаться охота.
- Геля, ты бы паренька-то пожалела. Он вроде неплохой, я ему искренне сочувствую, - стараясь не смотреть ей в глаза, попросил водитель.
- Семен, я себя после таких слов Железной Ведьмой чувствую. Ты что забыл, я тоже женщина! И я бы хотела получить весь комплекс этих незабываемых впечатлений! – Её глаза гневно сверкнули.
- Геля, меня-то разводить не надо, мы же знаем, что мышеловка без приманки не сработает.
Она набрала воздух в лёгкие, чтобы….. Но передумала, выдохнула и сама захлопнула дверцу за собой. Глаза её снова энергично блеснули, и водитель снова постарался не встретиться с ней взглядом.
- Я знаю, что какие-то клятвы прозвучат нелепо. Я знаю, что любые мои эмоции будут выглядеть фальшиво. Семен, я и без того во всём запуталась. Хоть кто-нибудь дайте мне шанс побыть искренней! Я своей жизнью хочу пожить, а не вашей этой игрой в «Казаков – Разбойников»!
- Так ты это…. Будь искренней, начни с этого паренька.
- Я пытаюсь, Семён. Я – пытаюсь! С ним хотя бы, это возможно на практике.
И она, скрутив в спираль перчатки, направилась к двери. Семён проводил её взглядом и ещё некоторое время выждал, пока она поднимется по лестничным перекрытиям и, только затем, уехал.
Ангелина подошла к двери и нажала кнопку дверного звонка. Прислушалась. Нажала ещё раз. Затем ещё раз. Снова прислушалась.
…………
Окунев наконец-то справился с дверным замком и, размашисто толкнув дверь, учтиво отклянчив задок как дворецкий, отступил вглубь коридора, уступая дорогу даме. На плохо освещённую лестничную клетку упал луч света и, всё засияло красками. Это было как картинка по телевидению высокой чёткости, гиперреально и гиперконтрастно, Окунев даже зажмурил глаза, дабы не ослепнуть…. Вот это платье!
- Пустишь переночевать? – Спросила Ангел.
Окунев внезапно напрягся и повёл ушами. Чужой, посторонний звук, невнятная вошкотня. Кому не спиться в ночь глухую? Он высунулся за дверь и чутко повёл носом, свободной рукой увлекая Ангелину в квартиру. В щелку приоткрытой противоположной двери блеснули флюоресцентом любопытства бдительные глазки Маргариты Анатольевны.
- Спокойной ночи, Маргарита Анатольевна, - приветливо отреагировал на это флуоресцентное любопытство Окунев.
Дверь напротив стервозно хлопнула. Бродячее Общественное Мнение. Вездесующаяся Хлопотливая Совесть. За неимением собственной личной жизни, назойливый интерес к проявлениям чужой. Мы на земле простим их за это, а Бог их простит на небе. И вообще, приучайтесь прощать! Толерантность, мать её за ногу.
- Вот это платье! Ты что же в таком виде, прямиком по лестнице, пешочком? – Окунев, не поскупившись на экзальтированные нотки в голосе, с эстетическим наслаждением осмотрел Ангелину с ног до головы.
- Впечатляет? – Ангел без тени жеманства покрутилась, констатируя скорее техническую сторону вопроса, нежели раскручивая на комплименты, от которых в конце дня виски ломит.
- Бомба! Одно дело, когда по ящику или на фотографии, а в жизни – совсем другое впечатление. Пироксилин!
- Пять тысяч долларов отдала. Авторская работа….
Окунев захлопнулся в потрясении и сконфузился…. Платье, конечно, - блеск! Но пять тысяч долларов?! Ему полгода пахать на эту высокую моду. На это прет-а-порте.
- Пороть вас всех надо, - изрёк Окунев, - вожжами на конюшне, при радостном стечении смердов и дворовой челяди.
- Это в тебе панк заговорил или гоблин?
- Это во мне обывательское сознание заговорило. Для меня пять тысяч долларов – вершина финансового благосостояния. И я не одинок, принцесса, в освоении этих вершин.
- Не будем о грустном. Я – устала и хочу есть….
Окунев обескуражено открыл рот и мучительно задумался. И чем вы прикажите кормить этого пришельца из других миров, эту прекрасную субстанцию с других галактик? Почему-то в этот момент пришло на память – «Извини, Мыкола, бананев нет….»
- Я – УСТАЛА И ХОЧУ ЕСТЬ!
«Призрачно всё в этом мире бушующем, есть только миг, за него и держись!» В конце концов, не Магомет пришёл к горе, а гора пришла к Магомету. Давай экспромтом, Магомет!
- Следуй за мной, принцесса! – И Окунев увлёк её на кухню, пододвинул под неё табурет, усадил и, склонившись рядом в предупредительный вопрос, начал издалека. – Сядь, отдышись и соберись с мыслями, нам нужно обсудить некоторые частности.
- Только давай в режиме «Формула – 1».
- Замечательно…. Я тоже люблю брать быка за рога.
- Но-но, матадор! Корриды не будет, рога я тебе ещё прощаю, а в остальном – я слабая женщина.
- Ангел…. Давай общаться как два Одиночества. Мы оба отдаём себе отчёт, мне в твой мир дорога заказана, а до моего мира ты по каким-то причинам СНИЗОШЛА. Давай как Шарик в гостях у Барбоса, помнишь эту замечательную сказку? Или Вини – Пух у кролика? Извини, принцесса, но В МОЁМ МИРЕ ТЕБЕ ПРИДЁТСЯ ЖИТЬ ПО МОИМ ЗАКОНАМ. И я считаю, что это справедливо.
- Замётано, тореадор. Что насчёт, червячка заморить в вашем мире?
- Могу предложить копчёную свиную рульку и глазунью из трёх яиц, - галантно оттопырив мизинцы, отрекомендовал меню на сегодняшний вечер Окунев.
Рухнули декорации и обрушились все бутафорские мастырки. Ангел одарила его ТАКИМ неподражаемым по выразительности взглядом, каким изучают Нечто из ряда вон экстравагантное и феноменальное. Динамит – меню.
- Про копчёную свиную рульку я еще кое-что припоминаю… есть у меня в памяти эти аппетитные ретроспекции. Но почему глазунья именно из трёх яиц, магистр, это что-то символизирует? – Изобразив утончённую подозрительность на лице, Ангел снова посмотрела пронзительно.
- Разумеется.… В моём мире у всего есть подоплёка. На данный момент в моём холодильнике имеется только три яйца.
- Тащи пока рульку и можешь переходить к глазунье. Ничего если я покомандую, как слабая женщина?
- И ещё, принцесса! Прости, что на голодный желудок тебе об этом говорю. Ты, если что не так, не стесняйся меня поправить и кое-где одёрнуть, у меня ведь нет опыта общения с такими росомахами как ты. Манерам не обучен. Снизойди до моего уровня и у нас всё получится!
- Рульку тащи!
Окунев метнулся к холодильнику и занырнул в его недра по пояс.
- Кофе? ТЫ КУПИЛ НОРМАЛЬНЫЙ КОФЕ?!
Окунев расправил плечи, чтобы принять этот новый удар судьбы и, обращаясь в потолок, пробормотал:
- О Ё-МАЁ! Забыл….
- И что мне теперь прикажешь делать? ПОГИБАТЬ?!
Ангел изобразила на лице предельно достоверную муку, возвышенно впялила глаза в потолок и молитвенно вздохнула. Актриса она была высочайшего уровня. Помимо всех прочих достоинств….
…………
Внезапно и ошеломительно громко сработал лежащий на столе в кабинете Каверзнева сотовый телефон. Сам Каверзнев лежал на составленных в ряд стульях, закутавшись в пыльную портьеру. От всех выпавших на его долю нервных потрясений он не смог оправиться до сих пор и потому пребывал в каком-то сложном, запредельном физиологическом состоянии, напоминающем либо транс, либо коматоз.
Электронные настольные часы показывали:
4 : 14
К звуку подключился вибровызов, и телефон задребезжал по столу в противной, раздражающей истерике.
Каверзнев обморочно проснулся, не успев сориентироваться во времени и пространстве предпринял судорожно активные действия, с грохотом упал на пол, панически забился в пыльной портьере, голый и полоумный вырвался на свободу, метнулся сначала к двери, потом к сейфу и только потом к телефону. Схватил и прижал трубку к уху, успев сглотнуть в горле шершавый комок. На всё про всё ушли доли секунды. Тест на корпоративность был в самом разгаре!
- Да! Я слушаю, Сан Саныч! – стараясь вложить в свой голос максимальную собранность, рявкнул Каверзнев.
Тест на корпоративность обязывал. В трубке раздался бодрый и поразительно деятельный для начала пятого утра голос Генерала:
- Доброе утро, Каверзнев! У тебя чего такой голос вялый? Спал что-ли?
Каверзнев едва сдержал долгий, истомившийся и брутальный стон. А что ещё прикажете делать в четыре утра?!
- Извините, Сан Саныч, не могу говорить громче, жену боюсь разбудить. Очень ждал вашего звонка. – В полном бреду восприятий пробормотал вслух Каверзнев.
- Звонка ждал?! Ну ты молодец, как до дому то добрался, без приключений? Патруль не забрал?
- Спасибо, я смог избежать нештатных ситуаций.
- Ну, ты молодец…. По ночам свежо на улице, жопу-то не простудил?
- Простите, плохо слышно, Сан Саныч.
- Не заставляй меня орать. Ты догадался, почему я тебе позвонил?
- Изменились обстоятельства?
- Да нет, обстоятельства остались прежние, мы снова по колено в дерьме, вниз головой. Изменились принципы, Каверзнев. Принципы!
- При чём здесь принципы? Принципы чего?.. Простите, Сан Саныч, но я, наверное, опять плохо слышу.
- Ладно, я орать не буду, чтобы супругу не потревожить. Я тебе чего позвонил-то, Каверзнев…. ЗАВТРА ПРОВЕДИТЕ ЕЩЁ ОДНУ ПОПЫТКУ СТЕРЕТЬ ОКУНЕВА.
Каверзнев с поэтической обречённостью посмотрел в туманные перспективы за окном и слабохарактерно почесал правой рукой левую ягодицу. Она всегда у него чесалась когда в воздухе пахло палёным. Почему-то именно левая…. А запахи палева усилились настолько, что он боялся даже вздохнуть.
- Сан Саныч, это же самоубийство.
- Если хочешь, пускай это будет самоубийство, если ты такой спец по наложению рук. Завтра предпринимайте ещё одну попытку и стирайте его на хрен, чтобы он больше мне глаза не мозолил.
- Сан Саныч, вы не поняли, это будет наше самоубийство….
Сначала последовала очень смысловая и выразительная пауза, потом….
Что здесь началось!.. Во-первых, зачесалась правая ягодица, а она не чесалась никогда и, Каверзнев почуял, что сие может быть предвестием очень сокрушительных потрясений. Во-вторых, Генерал в телефонную трубку ВЕСЕЛО И ЖИЗНЕРАДОСТНО РАССМЕЯЛСЯ, а Генерал смеялся только в исключительно запутанных и запущенных ситуациях. И еще одна пикантная деталь, пока Генерал резвился, показалось, что в воздухе помимо палева запахло ещё чем-то характерным.
Замерев душой и сердцем, верный службист Каверзнев трепетно дождался, пока Генерала отпустит. В антракте, стараясь не делать резких движений, снова почесал правую ягодицу. Впрочем, это так ничего и не прояснило. В воздухе по-прежнему подозрительно ПОВАНИВАЛО.
- Каверзнев, ты опять рассуждаешь как москит. Работай на опережение, пусть не тебя играют, а ты сам играешь. Пошевели мозгами, после двух наших неудачных попыток они наверняка расслабятся. Третьей попытки уже на следующий день они никак не ожидают, им до такой наглости не додуматься. Завтра они точно ослабят бдительность, поверь моему многолетнему опыту. Самое время нападать.
- Сан Саныч, у нас лимит энергии….
- Забудь! Можешь с утра начинать подготовку. И побольше экспромта, Каверзнев, побольше интерпретации. Доставь мне удовольствие!
- Я понял, Сан Саныч, завтра с утра приступаю.
- Так, теперь я ничего не понял, Каверзнев…. Что значит завтра с утра? Тест на корпоративность не закончен. Сегодня, с самого раннего утра! Ты приступаешь сегодня!
- Простите, Сан Саныч, я оговорился. Я не это имел в виду.
- Ладно, мы друг друга поняли. Передай привет жене и можешь зайти ко мне за портками, я ведь знаю, что ты в кабинете ночевал.
- Сан Саныч….
- Портки забери и за работу! Тест на корпоративность продолжается, условия ужесточаются. Будь готов!
- Всегда готов! – На автомате выдохнул Каверзнев.
- Молодец, как мне нравился этот забытый девиз. Золотые были времена, столько людей и все одной идеей в унисон дышали. И как чурбаны все на одну ногу маршировали. Не повторяется такое никогда….
Генерал ностальгически вздохнул и отключился. Призрак золотых времён воочию вставал за окном вместе с алою зарёй.
Каверзнев положил трубу на стол и скорбно сгорбившись, по-прежнему голый и снова провоцирующий на жалость, вопросил, обращаясь к утру нового дня:
- При чем здесь принципы?.. Ведь они, на хрен, постоянны! Как вы меня все достали.
Генерал тоже положил трубу на стол и саркастически усмехнулся над чужой наивностью. Обескуражено покачал головой и пробубнил:
- Надо же, до сих пор верит, что обстоятельства изменчивы, а принципы незыблемы. С кем приходиться работать? Дуболомы….
…………
А как бы ему хотелось в это верить….
Окуневу стало снова и назойливо МЕРЕЩИТЬСЯ.
Это происходит в нём, но не с ним. Каким-то образом его мозг, его сознание, попали в руки ушлому антрепнеру и этот пройдоха теперь сдаёт эти площади в аренду налево и направо, даже не интересуюсь, какие постановки будут осуществляться на этих театральных подмостках. Хоть сборища скинхедов, хоть оргии свингеров, хоть вакханалии «золотой молодёжи», только бы рубилась капуста. Только бы толпой валили короли. Короли и капуста.
А как бы ему хотелось в это верить….
Верить в романтические бредни о любви принцессы к пастуху, королевы к конюху, а Голливудской звезды к таксисту. Вспомните про гонорары, которые были выплачены создателям этого «мыла» и вспомните, что срубить капусту можно только на людских пороках. Одна из разновидностей рентабельных пороков – наивность. Глупость. Дурь непролазная! Люди готовы платить, чтобы их дурачили.
Но как бы хотелось верить….
И быть полноценным участником этой реальности, а не отираться где-нибудь на подхвате. Эта реальность манила такой нереальностью происходящего и такими откровенностями, что можно было даже простить общий «кассовый» подход и масскультовые интонации.
Никогда и ни к кому ЭТИ женщины не приходят даром. Увы, это почти аксиома, и всё что в эти рамки не вписывается, либо связано с умственными патологиями, либо с природными катаклизмами. Для этой тусовки плебейская формула «мужчина – женщина» не действует, здесь более сложная распонтованная конструкция «мужчина – бабло – женщина – типа, чувства – мужчина – типа, своё получил». И на этой навороченной иллюзии романтических отношений между полами держится весь тот, типа, высший свет.
Но мы еще к этому вернёмся….
Хотя на кой хрен, спрашивается, к этому возвращаться?
А как хотелось бы верить!
И здесь Окунев с потрясающей четкостью и необыкновенным графическим разрешением РАЗМЕЧТАЛСЯ…. И в этих мечтах всё было кинематографически сытно и румяно. Всё было клинически сантиментально, экстравагантно, половозрело и несколько бредовато.
ОН В ЭТИХ МЕЧТАХ ВНОВЬ ОБЛАДАЛ ЭТОЙ ЖЕНЩИНОЙ!!!
Парк экстремальных аттракционов! Вход в затяжные и головокружительные петли на «русских горках». Истошный женский визг, оцепенелый страх перед каждым кульбитом, взбесившееся от эмоций сердце и поверх всего этого густым-густым слоем пошловатый, ритмичный шлягер, притупляющий инстинкты самосохранения и парализующий здравый смысл. Благотворительный сеанс. СЕАНС!!! Билеты на шоу – каждому чудику. «Фаина – Фаина, фай на-на! Фаина – Фаина Фаина. Шимонай да ОПА! ОПА шимонай!» Вираж! Второй! Третий! И самая убийственная в этом сезоне «мёртвая петля». ШИМОНАЙ!
Он протянул ей руку…. Ибо, что ему еще оставалось, когда в разгар этого шоу она сняла с себя своё навороченное платье и, покинув легкий покров темноты, который скрывал самые важные детали, подошла к нему на расстояние, с которого начинался откровенный ВЫЗОВ.
Он протянул ей руку…. Он просто обязан был протянуть ей руку, потому что даме всегда протягивают руку перед дальним и авантюрным путешествием, а он мог предложить только авантюру. Она незамедлительно, каким-то единым пластичным движением скинула с себя и повесила ему на пальцы свои легкомысленные трусики с бусами. Окунев посмотрел на эту деталь туалета, восхитился почти подлинным сиянием бусиков, вновь испытал прилив ультраэстетических наслаждений и романтически пробормотал:
- Идём со мной, принцесса.
- А ты дорогу знаешь? Не заБЛУДишься?
- Пропадём, так вместе!
Мечты матерели и принимали некоторую сексуальную подоплёку. В них хотелось раствориться без остатка и проникнуть во весь предоставленный объём. Естественное желание. ЕСТЕСТВЕННОЕ… ВО ВЕСЬ ПРЕДОСТАВЛЕННЫЙ ОБЪЁМ.
Парад экстремальных аттракционов! «Исполинские качели» по гигантской полуокружности со всё возрастающей амплитудой раскачали реальность. Снова последовали вздохи на пределе дыхания, почти космические перегрузки, мультипликационная смена впечатлений, несдержанный вскрик и ускоряющийся до беспамятства ритм происходящего. Саудтреком к происходящему – мясные, басовитые ритмы Бенни Бенесси «Сатисфакшн», что на русский язык переводится как – удовлетворение. Глубокие вздохи, блуждающий по ливеру сгусток, расширенные от непередаваемых чувств глаза. Сатисфакшн! Казалось бы, выше уже нельзя, но с каждым взмахом качели взлетали всё выше! И, наконец, наступил тот момент, КОГДА ВСЁ ВСТАЛО С НОГ НА ГОЛОВУ!
Сначала была невесомость…. Потом иллюзия полной прострации и потери всех контактов с действительностью. Потом последовала какая-то мелодраматическая патока отрешённости, существенное замедление всех жизненных процессов, эмоциональная удовлетворённость на грани истерики, импульсы физических наслаждений и…. И вдруг!..
ВСЁ КОНЧИЛОСЬ!
Всё кончилось на самом пике чувств, оставив после себя противоречивость наслаждения и опустошённости, фантомные аллюзии на грани подсознательных грёз и медленно спадающую волну гормонального океана. Было и нет! Сатисфакшн!
Окунев открыл веки, прощаясь с мечтой и ему по глазам, с оглушительной красочностью, ударила серая реальность. Он снова зажмурился, судорожно глотнул воздуха и уже наяву пролепетал:
- Принцесса, так не бывает. Нельзя же быть в любом хит-параде на первом месте. Ты Демон или Ангел?
А потом был просто разговор. Вернее он сначала был «просто разговор», и как-то незаметно он вдруг посуровел и набряк смыслом.
А сначала был просто РАЗГОВОР. Просто Шёпот.
- Ты не думаешь обо мне плохо? – спросила Она.
- Ты же меня уже спрашивала об этом, - ответил Он.
- И у тебя вообще нет никаких вопросов?
- Абсолютно….
- Тебе не кажется моё поведение вызывающим?
- Я в восторге от твоего поведения! С тобой не заскучаешь, принцесса! Представляешь, как было бы мутно, если бы ты сейчас включила – «Я устала, у меня болит голова и, ваабще, вы, мужчина, не в моём вкусе….»
- Тебя не шокирует, что я делаю ЭТО так легко?.. Фактически с первым встречным?
- Принцесса, не провоцируй меня на откровенности. У меня, когда фонтан открывается, я себя слабо контролирую.
- Так…. Мне уже и спать расхотелось. Теперь я хочу подробностей!
Она пристроилась поперёк кровати, оперевшись на локти и отобрав у него обе подушки. Её глаза сверкнули естествоиспытательским блеском, она капризно шлепнула его по плечу и, судя по всему, настроилась…. Разумеется, что на ней в этот момент ничего не было, разумеется, что Окунев не удержался от созерцательности, разумеется, что он издал приобщённый вздох, как в галерее современного искусства и….
Он молниеносно РАЗМЕЧТАЛСЯ ВНОВЬ!
Эта женщина чудовищной красоты…. Та, в которую ударил разряд Вселенской Гармонии. Непостижимое сочетание физической красоты и подчёркнуто полноценного внутреннего мира. Пик формы и содержания. Апогей! Шедевр! Окунев лишь на мгновение хлопнул глазами и у него в мозгу, как слайды из диапроектора посыпались кадры того, ЧТО у них было.
ТАК НЕ БЫВАЕТ! Это слишком экстравагантно даже для мечты.
- Так не бывает, - упрямо пробубнил Он.
- Ты тоже повторяешься, ты мне уже об этом говорил, - отметила Она.
- Значит, теперь у нас есть общая цель. Значит, теперь мы просто вынуждены найти ответы на эти вопросы. Совместно!
- Я нравлюсь тебе как женщина?
Ну зачем это уточнять?! И скажите после этого, что такие провокации не являются элементом игры «Кошки – Мышки». Зачем переспрашивать очевидное?
- Бельё у тебя красивое. Трусики с бусинками. Можно я себе парочку на память оторву?
- Мачо, я их специально одела. Я вижу, что ты падкий на всё блестящее. Ты мне ответишь на мой вопрос?
- Я и вопрос уже давно забыл….
ЛЕГКО. Ей к лицу это слово. Представьте, вернее, попробуйте проспрягать к этому лицу слово – ТЯЖЕЛО. Или еще того хлеще, слова - ОСТОЧЕРТЕЛО, ОБРЫДЛО, НАДСАДИЛАСЬ. Вопиющий по цинизму гротеск - НАТУЖИЛАСЬ!
- Я тебя спрашивала, не слишком-ли легко я иду на ЭТО?
- Принцесса, ну это очевидно связано с моим гипнотическим очарованием…. – Начал было высасывать из пальца Окунев.
- Перестань, мачо. Я серьёзно тебя спрашиваю! Я не хочу в твоих глазах казаться испорченной.
- Что?! С гипнотическим очарованием я опять обломился?
Здесь она взяла паузу, после которой с Окунева вся игривость слезла как кожура со сварившейся сардельки. Не менее гипнотически она подействовала на него своим молчанием.
- Мачо, я хоть и слабая женщина, но могу быть настойчивой. Повторяю свой вопрос ещё раз….
- Не надо ничего повторять, принцесса. Тебе эта легкость к лицу. Ты же всё это делаешь легко потому, что тебе в этой жизни всё досталось ЛЕГКО. Я это так для себя усвоил.
- Зорро, а зачем что-то сверх меры усложнять? Живи ЛЕГКО, на солнечной стороне, раздувай от счастья щеки и вместо левой никогда не подставляй правую.
- Ангел…. Ты что меня, в какое-то ток-шоу втянуть хочешь? Кто бы с тобой спорил, Ангел! Да если б мне не сверлили мозг денно и нощно мысли о бабле и о способах ими обзавестись…. Да я бы так закуролесил! Вся твоя тусовка копотью бы покрылась и сапоги мне облизывала. Извини, Ангел, не тот уровень. Кому-то нужно иметь счастье блеять бараном в отаре. Есть такое фатальное слово – СУДЬБА.
- Ты, Зорро, наверное, подумал, что изнывающая от скуки, от нимфетизма и от нехватки острых ощущений невротичная, стервозная с-сучка, специально самоутверждается таким затейливым способом, чтобы в яркой форме почувствовать свою исключительность?
Окунев, приоткрыв рот замер, смакуя всё вышесказанное и, будто рыбьи косточки ценных пород, обсасывая каждое слово. Это ж надо было так завернуть! Слабая женщина. Такой деликатес.
- Скажи, ты так и подумал? – В её голосе послышалась настойчивость.
Окунев пожал плечами. Он отродясь, прежде чем кого-то трахнуть, не занимался таким титаническим нравственным анализом ситуации. Бери пока дают, а то у этих «стервозных с-сучек» погода быстро меняется.
- Я хочу только правды. Ответь мне честно, ты так и подумал?
Окунев снова пожал плечами, и поскольку от какого-то ответа было не увильнуть, он с предельной откровенностью брякнул:
- Я ваще подумал, что у тебя мужика давно не было. Изголодалась.
В какой-то момент направление разговора изменилось так резко и под таким градусом, что Окуневу пришлось приложить всю сноровку экстремального вождения, чтобы не улететь с дороги. Истерично завизжали тормоза, центробежные силы отбросили вправо, всё вокруг накренилось, потом силами инерции отбросило влево и, с большим трудом, петляя, и оставляя после себя дымный, извилистый след, он смог выровняться на дороге и не зацепить встречный поток. Не расслабляйся, когда рядом такая женщина!
Держи лыжню!
- Что ты думаешь о моём творчестве? – Спросила Она.
Сон как рукой сняло. Вытаращившись в темноту, Окунев мучительно задумался. Ему, как доморощенному искусствоведу, предоставлялись такие пленительные перспективы. Такие возможности излиться. Такой шанс высказаться и быть услышанным.
- Есть несколько просто гениальных вещей. – Уклончиво застеснялся Он.
- Ну, например?!
- Принцесса, ты твёрдо уверена в том, чтобы я воспроизвёл эти гениальности в натуре?
- Хватит торговаться, говори то, что думаешь. Мнение подлиз, прилипал и льстецов меня не интересует. Я всегда почувствую фальшь.
Окунев мельком задумался и внутренне с чем-то согласившись, тихонько прогнусавил в темноту:
Давай же выжмем двести двадцать,
Без башни выпьем из горла!
У нас колёса на семнадцать,
Все остальное – Трын-Трава!
Трын – Трава…. Аплодисментов не последовало. Пауза угрожающе затягивалась. Но и идти против себя и здравого смысла Окунев не мог, чтобы качество шерстки улучшалось, нужно гладить и вдоль и поперёк. Принимай Правду – Матку, принцесса! Хороший мех стоит хорошей выделки.
- Ну, это не самая лучшая наша вещь…. – наконец-то смилостивилась ответить она. А за всё в этой жизни когда-то придётся ответить.
- Принцесса, у меня некоторые разногласия с восприятием масскультовых ценностей, так что от меня ты можешь не ждать восторженных истерик. Поболтай на эту тему с кем-нибудь другим. Я даже если постараюсь, мне до такой степени не отупеть.
- Чего ты зацепился, за какую-то археологическую древность? Лет десять, наверное, прошло как мы это спели. Раскопал, вспомнил. Хочешь продемонстрировать, какой ты злопамятный?
- Отлично! Вот, из последнего…. Нетленное….
И Окунев, откашлявшись будто матёрый конферансье, снова прогнусавил в темноту:
Коралловые губы, сижу я на мели,
Коралловые рифы, спаси меня, сними!
Коралловые бусы, не нужно мне любви,
Ловлю буксир с деньгами, стащить меня с мели.
Снова бурная пауза и снова неизвестность ожидания. Какова будет реакция?
- Почему ты не приводишь в пример вещи, которые мне удались? – Спросила Она.
- Потому что вещи, которые тебе удались, никогда хитами не были. - Ответил Он.
- Мы все заложники массовых вкусов, хотя по сути своей массовые вкусы – это массовое отсутствие всяких вкусов. Нужно как-то искать компромиссы. Ты что-то имеешь против компромиссов.
- Я ничего не имею против компромиссов, но я бессознательно чувствую, что вы своим творчеством дебилам потакаете. Стране нужны герои и люди со здоровой, созидательной психикой. Вы сами, культивируя эти олигофренические вкусы, не оставляете никакого компромисса. Вы плодите дураков.
- Это всё, что ты можешь сказать о моём творчестве?
Окунев замолчал и глубоко задышал. Вообще-то, он сделал это, чтобы стравить пар и сбить учащающийся пульс. Но поздно…. Первые выбросы адреналина уже поступили в кровь. На своём социальном уровне «простого смертного» он мог позволить себе иметь СВОЁ мнение.
- Принцесса, только давай без обид. Ничего, если я сейчас слегка побуду нудным? И останусь самим собой?
- Я, в принципе, этого и добивалась.
- ТЫ ЭТОГО ДОБИЛАСЬ! – С многозначительными интонациями похвалил за прилежание он.
Он подскочил с кровати и метнулся к полке с книгами, лихорадочно что-то перетасовал и схватил внушительный фолиант.
- Давай для начала договоримся с терминами…. Я тебя предупреждал, я сейчас буду очень нудным и дотошным. Ты применяешь в нашем разговоре слово – «Творчество». Берём с полки философский словарь и открываем на букву – «Т»!
Голый и с философским словарём под мышкой Окунев смотрелся очень фактурно. Ангел поправила подушку под головой и пристроилась поудобнее, поскольку такой несколько порнографический экспромт столь деликатной темы уже будоражил воображение. Композиция выдалась интригующая. Ангел улыбнулась той самой своей растиражированной чи-и-зз-улыбкой.
- Находим слово – «творчество» Читаем!!!
Окунев поднял в воздух указующий перст. Голый, с философским словарём и с указующим перстом. Ангел вновь хмыкнула.
- Творчество – процесс человеческой деятельности, создающий качественно новые материальные и духовные ценности. Творчество представляет собой возникшую в труде способность человека из доставляемого действительностью материала созидать (на основе познания закономерностей объективного мира) новую реальность, удовлетворяющую многообразным общественным потребностям. Виды творчества определяются характером созидательной деятельности…. Так! Дальше, неважно. Вот!.. В истории философии художественное творчество рассматривали как божественную одержимость, как животворное дыхание бессознательного, как мистическую интуицию….
А теперь ответь мне, принцесса, какое отношение «божественная одержимость» или «мистическая интуиция» имеет к вашим карнавальным куплетам? Заведомо прошу меня простить за дотошность и за грубость?
- Не понимаю, какие претензии, Зорро? Как ты там цитировал?.. Из доставляемого действительностью созидать новую реальность, удовлетворяющую общественным потребностям?.. Комар носа не подточит, до терминов не подкопаешься.
- У тебя хватает наглости называть ваши цедули – «новой реальностью»?
- Зорро, пипл хавает…. Зорро, ты зря наделяешь пипл особой разборчивостью. Порнуха и чернуха – это единственное в чём пипл остро нуждается. И, кстати, для того чтобы это понять, нужно иметь богатый внутренний мир.
- Принцесса, только не надо прикидываться богатой, наживаясь на духовной нищете.
Ангел задумалась, видимо снова выбирая другой путь, чтобы поменять направление разговора. Пошевельнулась на кровати и грациозно потянувшись, продолжила:
- В моём присутствии я бы попросила не выражаться плохо о деньгах. Мы все живем в мире денег, мачо. Хотим мы того или нет, они – АБСОЛЮТ.
- Ты ищешь для себя оправданий? Нравственную базу подводишь? Вы все – авторы пузырей, наша жизнь и без того в последнее время превращается в сплошную имитацию. Вы нам дарите лакированный, пустяковый глянец, чтобы мы в этом иллюзорном дурмане не могли ориентироваться. Всё слипается в один бесформенный ком: Добро и Зло, Порядочность и Пошлость, Люди и Уроды, Вера и Инстинкты. Это – Заговор! Тот самый пипл, который это хавает, он не только неразборчив, он люто тупой. И его потом пучит и рвёт от этой кормовой неразборчивости. Чтобы поумнеть, нужно напрягаться, а чтобы отупеть – достаточно расслабиться. Ваш, кстати, любимый призыв – «Расслабьтесь!».
- Расслабься, мачо…. Мне ещё пригодиться твоё напряжение, - Ангел усмехнулась и снова кувыркнулась на кровати.
- Вот видишь! С тобой же нельзя обсуждать эти темы серьёзно. Ты не оставляешь мне даже шанса. Моё мнение не имеет для тебя никакой ценности и, спрашивается, для чего потом это всё будоражить. Каким, спрашивается, образом можно добиться Катарсиса, Консенсуса и Генезиса?
- Мачо, да забей ты на Катарсис. После нас, хоть потоп. Иди ко мне, неугомонный, твоя пылкость действует на меня убедительно.
- Итак, к чему мы пришли?! – Окунев не хотел успокаиваться, и желал добиваться результатов своей пылкости. Упрямство было ему свойственно, хотя оно по определению и не являлось положительной чертой характера.
- Не знаю к чему мы пришли, но начали мы с того, что нравлюсь-ли я тебе как женщина?
Ангел снова кувыркнулась на постели и снова потянулась…. Какой смысл задавать эти вопросы? Неужели до сих пор не устала выслушивать комплименты? Или они источник энергии для неё?
- Подожди, мне так быстро не переключиться…. То есть предыдущую тему мы сворачиваем?
- Зорро, я ведь тоже никаких иллюзий не питаю. И если бы ты сказал мне сейчас обратное, я бы усомнилась в возможностях твоей высшей нервной деятельности. Мы действительно занимаемся халтурой, чёсом….
- Ангел, но ведь у тебя есть свои песни. И они действительно на уровне!
- Ты же сам сказал, что они никогда хитами не были!
После повышенных тонов оба как-то иссякли и замолчали, обдумывая каждый своё. Окунев поймал на себе внимательный взгляд Ангелины и понял, что в этой ситуации остаётся только посочувствовать.
- Принцесса, такой внутренний бардак прямая дорога к неврозу. Понимание высокого, потакание низменному, эта противоречие может изломать психику. Искорёжить….
- Нас всех рано или поздно искорёжит, мачо.
Это пророчество или чем-то навеянное? Не хотелось бы переходить от общего к частному. И пусть всё это останется просто разговором. Лёгким, мимолётным трёпом. Разминкой….
- Ты меня хоть убей, принцесса, но я от своих слов и от критики все равно не откажусь. С этой дебиланхолией ползучей нужно что-то делать. Всё на глазах становиться серым…. Камуфлированным. Скоро уже и поговорить не с кем будет.
- Критиковать легко, мачо…. А ты попробуй сам.
- Заблуждаешься. Критиковать – это тоже судьба.
- А творить, это – наказание. Поэтому все предпочитают только критиковать. Никто не ищет приключений, все ждут халявы.
На этом месте Окунев вдруг перескочил…. Здравый принцип о недопустимости поисков на жопу приключений. Окунев всегда считал себя его сторонником. Он и сам не заметил, как этот перескок свершился технически, но впечатление было такое, будто он перелистнул несколько страниц в наскучившей книге. И начал с чистого листа:
- Легко…. Ты думаешь, только тебе всё в этом мире даётся ЛЕГКО.
В воздухе повисло нечто невразумительное, тщеславное и несговорчивое. Такой резкий переход произвёл на Ангелину магическое впечатление.
- Что ты хотел этим сказать? - Спросила Она.
- Мне кажется, что я с одинаковым успехом могу критиковать и могу творить, - Сказал Он.
- И можешь это продемонстрировать? – не поскупилась на кислотную иронию Она. Магизм происходящего только усугубился.
- Легко…. – Не поскупился на оголтелый вызов и самоуверенность Он.
Окунев выдержал паузу, в протяженности которой прислушался к гулким и значительным, как церковный колокол, ударам сердца. Потом вчувствовался в микроскопические импульсы из затылочной части, закрыл глаза, чтобы не сбиться с прицела и, уцепившись за тонкую, призрачную нить, ведущую к краеугольным тайнам бытия, начал декламировать:
Невольник великого чувства,
Я в рабстве твоей красоты.
В пленительной неге безумства,
У пропасти лучшей мечты.
Отныне не будет покоя
И вдребезги жизнь как стекло!
Погнавшись хоть раз за звездою
Пропасть в той пучине легко.
В межзвёздной, холодной пустыне,
На свет Романтичной Звезды,
Подобно дрейфующей льдине,
Растаешь в потоках Мечты.
Мы все для Вселенной песчинки
И Счастья не хватит для всех,
Но Шанс есть у каждой соринки,
Лови мимолётный успех!
- Прекрасные стихи…. Признавайся, у кого спёр?
- Принцесса, это мои стихи.
Снова последовало затишье, и снова Окунев поймал на себе её немигающий взгляд. Немигающий и пристально изучающий. Стало даже немного зябко под этим критичным оком.
- Чьи это стихи? Признавайся, у кого слямзил?
- Принцесса, это мои стихи! – Упрямо повторил Окунев и, загадочно хмыкнув, добавил. – Прикинь, я в этой реальности их ПРОСТО СЛЫШУ.
…………
А утром, когда она уходила Окунев, тщательно помявшись и, в очередной раз, не справившись с любопытством, поинтересовался:
- Скажи, а что это у тебя за наколка ТАМ?
Он показал на ТАМ глазами, изобразил легкую дымку стеснительности и прилежно потупился. Воображение вновь выдало ему эту татуировку во всей её сногсшибательной прелести и все сексапильные перепады ландшафта, которые её обрамляли:
dX * dPx = H
- Где ТАМ? – Переспросила Ангел.
- Ну, ТАМ…. – И Окунев, перейдя для доходчивости к пантомиме, пальчиками нарисовал на себе линию бикини и указал на самый низ живота.
- На лобке? – Переспросила Ангел.
- На лобке! - Повторился Окунев.
- Это – формула. Принцип неопределённости Вернера Гейзенберга.
Окунев покачнулся, как будто пропустил прямой в челюсть. Он судорожно сглотнул слюну и стиснул зубы, чтобы не выдать своё изумление. Эта женщина умела удивлять. УМОПОМРАЧИТЕЛЬНО…. Покажите мне еще хоть одну, которая до такого додумается. Это не продвинутость и не гламур, это – из области хорошего вкуса и парадоксального мышления.
- Что с тобой, мачо?
- Принцип неопределённости…. Гейзенберга…. Это из квантовой механики?
- Похвально, что ты об этом знаешь.
Окунев закрыл глаза и покачал головой. Он проделал это для того, чтобы взболтнуть в голове отстоявшиеся по фракциям мыслищи и хоть немного реанимировать аналитическую активность. Пупердон!
- За этим кроется какой-то символ? Претендуешь на двусмысленность и иллюзорность?
- Мачо, мы все – корпускулярно-волновые иллюзии. Давай смиримся с этим раз и навсегда. Ты, самое главное, не забудь купить сегодня машину. Первым делом автогонки, метафизика потом. Я тебе в середине дня позвоню и проверю твою боеготовность. Ты мне понадобишься сегодня ночью.
- Кто тебя надоумил?.. Принцип неопределённости Гейзенберга. Рехнуться можно…. На лобке!
- Я когда-то очень давно мечтала поступить на физфак. Не получилось….
- Ангел, ты меня разыгрываешь?
- Мачо, мне некогда с тобой резвиться. Ты не забыл, о чём я тебя просила?
- Принцесса, я всё помню.
- Повтори!
- Мы с тобой – одной крови, ты и я.
- Это не совсем то, что я хотела услышать, но это тоже вдохновляет, - и она толкнула от себя дверь, открывая пред собой путь к предстоящим свершениям. Вид у неё был такой вдохновлённый, что Окунев расправил грудь и почувствовал себя…. МАЧО!!!
Входная дверь в квартиру напротив, с некоторым опозданием захлопнулась. Маргарита Анатольевна не дремала. Бздительность и еще раз бздительность. Назойливое любопытство, граничащее со вторжением в личную жизнь и, пусть никто не думает, что ему всё дозволено. Распоясались…. Любое проявление мещанского счастья – под контролем. Любая положительная эмоция – под колпаком.
- Ты так и не ответила…. Я могу в это верить?
Окунев знал, что Бдительное Око секёт за ними в дверной глазок, знал, что в своих плейбоских трусах не вписывается в коммунальные форматы и совковые представления о порядочности, и он был уверен, что Маргарита Анатольевна не простит такого антиобщественного поступка никогда. Он сокрушительно падал в её глазах. Низвергался…. Но он решил идти до конца.
Заминка. Пауза. Пришлось повторить.
- Я могу в это верить?
- Я только того и добивалась, чтобы ты поверил.
- И никаких неопределённостей?
- Принципиально. Никакой квантовой неразберихи. Привет, мачо, я позвоню.
Махнув рукой напоследок, Ангел отвернулась и, своей филигранной походкой человека целеустремлённого и современного, удалилась за угол. Послышались ровное цоканье каблуков. Ушла….
…………
Пара дней. Прошло всего-то пара дней. Какая скорострельность! Как рулон туалетной бумаги в общественном туалете промелькнули эти дни. А какая насыщенность! Какая контрастность! И какая резкость! Телевидение высокой четкости, да и только! Экшн муви.
Динамичная, раскованная и немного эксцентричная обстановка рассчитанная на холерика с реактивной фазомоторикой. Не зевай, не то подмётки режут на лету. Почему-то подумав о подмётках, Окунев молниеносно подумал о том, какая у него в реальности Z будет зарплата. Ведь даже иллюзии не могут существовать без зарплаты, это – святое.
ЗАРПЛАТА!!! В холодильнике шаром покати! На носу коммунальные платежи. Ботинки износились. Шмотки обтрепались. Да и просто хотелось пожить! Пожрать…. Реальность Z мне за всё заплатит.
Почему-то подумав о зарплате, Окунев мгновенно вспомнил о жене. Видимо и то и другое так плотно засело в печёнках по соседству, что ассоциативно было связано в нерушимое целое и немедленно появлялось при малейшем намёке исключительно в виде сладкой парочки в обнимку. Жена и зарплата. Над этим дуализмом стоило поразмыслить раньше. А теперь шанс упущен.
Итак, что с моей зарплатой?.. Война – войной, но меркантильные интересы, прежде всего. Генерал вообще заявлял, что война, - это, прежде всего, - грабёж! И Окунев в этом контексте разделял эти мудрые тезисы.
Итак, что с моёй женой?.. Я свободен или я подвешен на крючок как марионетка для забав? Куда она могла уйти? Логично предположить, что все уходящие жёны интуитивно держат путь к МАМЕ…. Но МАМА за пятьсот километров отсюда и пешком до неё нелегко. Хождение за три моря….
Но почему не последовало материальных претензий? Пусть Окунев и не столь богат, как узник совести Ходорковский, и не такой расписной везунчик как Али-Баба, но и не в характере его супруги поступиться даже малым. Она бы обязательно дёрнула за эти ниточки. Она бы обязательно напомнила марионетке о том, кто контролирует эти нити и кому подчиняется весь сюжет. Она бы обязательно вмешалась в спектакль. Она – женщина практичная, хотя умеет успешно косить под «тургеневскую барышню». Но ему-то известно….
Окунев к этому времени закончил чистить зубы. Он поднял голову, посмотрел на своё отражение в зеркале, как врач изучил состояние кожи, цвет глаз, их выразительность, приценился к волосам. Термоядерно улыбнулся и пристально присмотрелся к зубам. Радовало только одно: ровный и плотный частокол зубов блистал перламутровой свежестью. Всё остальное было как у всех, как по стандарту, ничего выдающегося. С зубами ему повезло. А вот со всем остальным….
Маловероятно, чтобы одна из самых сексуальных женщин планеты запала на такое без задних ног и до потери бдительности. Чувствуешь себя полным Горацио.
И Окунев решил ЗВОНИТЬ….
Сначала позвонить жене. Потом позвонить родителям. И, вообще, в этой реальности он хотел попользоваться телефоном и на деле убедиться, как тут всё работает. Окунев еще раз закатил в зеркало расписную, скоморошную улыбку, совмещая техосмотр с мимической зарядкой и убеждаясь в очередной раз, что всё под контролем.
«А я её У! Я её А! Я её А! А!» - толи послышалось, толи сам себе намурлыкал Окунев мелодию этого шлягера.
Первым делом он набрал номер супруги. Приложил трубку к уху. Даже не удивился, когда технический голос за кадром сообщил, что абонент в настоящее время не доступен. Отключился….
И снова подумал…. На раздел квартиры ей подавать бесполезно, всё очень непросто с этой квартирой и она об этом знает. Поскольку нет детей, не будет и алиментов. Раздел имущества?..
Окунев ещё раз осмотрелся по сторонам и прошёлся по комнатам. Да она даже не забрала свои шмотки! У неё и раньше случались искромётные заскоки, но за ту невменяемую грань, которая грозила материальными убытками она никогда не заходила. Истерику и бабло Марина умудрялась держать в строгих пропорциях, Неточка Незванова и Ксюша Собчак в ней существовали так же гармонично, как спирт и отдушка в одном флаконе. Гламур и бытовой рационализм по разные стороны.
Окунев подумал ещё немного и быстро сообразил, что зашёл В ТУПИК. Никаких жизнеспособных версий не возникало, никаких доказательств и никаких дополнительных сведений не поступало. Окунев принюхался, почесался и осмотрелся…. В тупике было скучновато, сыровато и одиноко. Тупик он и есть тупик.
И он решил позвонить родителям! Он даже представил заведомо, как обрадуется его старенькая, трогательная мама, проживающая за пару тысяч километров от этого города, когда к ней по телефонным проводам в виде энергетических импульсов прорвутся его тёплые слова и искренние пожелания. Обязательно нужно позвонить, он уже давно не звонил. Порадуем маменьку!
Окунев, сняв трубку телефона, старательно приоткрыв рот, начал с некоторым волнением душевным набирать несложный код. Когда закончил, прислушался в невнятные шорохи, провожая свои энергетические импульсы к маменьке, которая любит, ждёт, всегда простит и всегда поймёт. Слегка расчувствовался в предвкушении.
В ТРУБКЕ ЧТО-ТО ОМЕРЗИТЕЛЬНО ЩЁЛКНУЛО, кто-то с необузданным натурализмом задышал и обеспокоенный, но не потерявший выразительности телеведущего Голос, поинтересовался:
- Простите, а вы куда звоните?
- К маме…. – проблеял Окунев.
Сначала проблеял, а уж потом спохватился. Не туда попал!
- Простите, а вас, что…. Никто не предупредил?
- А почему я должен вам отвечать? – Захлопнулся в глухой обороне Окунев.
Прислушался…. Судя по шороху в трубке, его собеседник закрыл динамик ладонью и с кем-то совещался. Кто-то сильный и большой наблюдает за тобой. Пауза становилась бесцеремонной.
- Аллё, барышня, с кем я разговариваю? – Снова вклинился Окунев.
- Простите, пожалуйста, Антон. Не звоните больше по этому телефону, за разъяснениями обратитесь к Крушинину. – Спохватился Голос.
Окунев аналитически помолчал, а потом растопырился:
- Это телефон моих родителей, я родителям могу позвонить? Я с кем сейчас общаюсь? Я теперь буду отчитываться за каждый телефонный звонок?
- Антон, тут какое-то недоразумение. Обратитесь к Крушинину, он вам все разъяснит. Больше по этому номеру не звоните.
И в трубке запикало.
Коротко и ясно. Судя по всему, здесь всё действительно под колпаком. Приятно и немного жутковато чувствовать себя вовлечённым в эти таинственные процессы. Даже маменьке нельзя позвонить без спросу. И почему его всё время забывают о чём-нибудь предупредить? Во что-нибудь посвятить? Патологическая забывчивость на таком ответственном посту. Неужели даже в столь серьёзных сферах всё по-русски на авось и на отъебись? Ну, Крушинин….
О мёртвых либо ничего, либо хорошо.
И, памятуя об этих традициях, сохраняя поминальное молчание, на волне взбудораженных чувств и эмоций, Окунев со смаком подумал о Крушинине такое, что тот со всей очевидностью должен был в тот момент заворочаться в гробу, как подрумяненный цыплёнок-гриль на вертеле.
Сегодня нужно ещё на похороны не опоздать! Проводить в последний путь. И Окунев, совершенно некстати, злорадно усмехнулся.
Отдать почести!
............
Когда нужно купить машину – доверься чувствам. Вы знаете о том, что самое верное представление о предмете, это первое впечатление. Что ты почувствовал в самый первый момент, только бросив мимолётный взгляд, только услышав, только потрогав – вот это и есть самое верное, самое подлинное, самое истинное. Это касается всего, и первой влюблённости в частности. Отдайся чувствам – и никогда не прогадаешь.
Мы часто говорим об обмане чувств, повторяя одно из самых распространённых заблуждений человечества. Попробуем вдуматься…. ОБМАНА ЧУВСТВ НЕТ! Еще философ Кант метко выразился по этому поводу: «Чувства не обманывают нас, - не потому, что они всегда правильно судят, а потому, что они ВОВСЕ НЕ СУДЯТ». Еще раз попробуем вдуматься….
Чувства просто констатируют, а все остальное обман наших суждений. Фактически – самообман, бессознательная ложь. Иллюзии и фантомы, которыми мозг заполняет неясности АВТОМАТИЧЕСКИ. А посему, доверься чувствам…. Тихо, не спеша, утончённо – ВЧУВСТВУЙСЯ. Если сразу не получилось, тренируйся, навык придёт.
А еще Окунев решил не заморачиваться с титаническим ВЫБОРОМ. Выбор, как возможность, ко многому обязывает: многим он сломал судьбу, некоторых оставил с носом, немало кого испортил и очень часто не дался в руки. Тут требуется осторожность как на рыбалке. Выбирая сам, не превратись в выбираемого.
Примеры того, как ВЫБОР превращался в Молох и Фатум, Окунев наблюдал неоднократно. Корифеем Выбора, Королевой разборчивости и одновременно ярким экспонатом для наблюдения служила для него Мариэтта Викторовна Блюмберг, которая работала у них в Конторе бухгалтером…. Вы не знакомы с Мариэттой Викторовной Блюмберг?!.. Даже не знаю что предпринять: посочувствовать или обдать презрением?
Мариэтта Викторовна Блюмберг всегда и во всём фанатично СТОЯЛА перед ВЫБОРОМ. Она была великомученицей выбора и могла бы написать по этому вопросу кандидатскую диссертацию, которую тотчас зачли бы за докторскую. Мариэтта Викторовна Блюмберг (далее – МВБ) ОСТАНАВЛИВАЛАСЬ перед выбором красиво, утончённо и наглухо. То есть, если для всех остальных людей выбор является аналитической необходимостью остановиться на каком-то предпочтительном варианте, то для МВБ это, прежде всего то, перед чем необходимо СТОЯТЬ. В немой одухотворённости, сакрально и молитвенно. Как перед иконой. Вдребезги наглухо!
Нравственные муки выбора свойственны каждому человеку в той или иной степени. Опять же не упускаем из виду, что выбор, как вероятность и возможность, содержится в любой, даже самой тухлой ситуации. Но!.. Но здравый смысл, как и любая функция, имеет ограниченные возможности для применения. Увы, все эти здравые доводы не распространимы на МВБ.
Она не могла купить себе даже кофточку…. У неё за спиной всегда был Молох Выбора и он жевал, нагоняя мистический ужас. Вместе с ним ЖЕВАЛА и МВБ. Она могла часами стоять перед прилавком с помидорами. Она никогда не принимала лекарств, потому что их Выбор её шокировал. Она никогда не читала книг, потому что все силы уходили на Выбор. Она никогда не звонила по телефону, потому что выбор цифр её пугал. В итоге, у неё было потрясающее здоровье и прекрасное зрение, что наводило на окружающих пронзительно жуткое впечатление. Молох магнетически влёк к себе и манил. И непрестанно ЖЕВАЛ.
Она сорок лет выбирала себе мужа.
Она тридцать лет выбирала район, в котором хотела бы жить.
Она двадцать лет выбирала диван, на котором хотела бы спать.
В итоге скрупулёзных раздумий она осталась одна в коммунальной квартире с неизгладимой печатью многолетнего изнурительного выбора на лице, с такими же любительницами поклевать мозги на халяву, со старым облезлым котом, который остался рядом только потому, что он был единственным, к кому она не лезла со своим ВЫБОРОМ. Детей у неё не было, а кота она кастрировала собственноручно, чтобы навсегда пресечь у него природную охоту к выбору.
Когда Окунев переступил порог автосалона, торгующего автомобилями отечественного производства, он теоретически имел представление, к чему приводит чрезмерная разборчивость. Более того, он имел перед глазами наглядное воплощение жертвенного служения Выбору, со всеми вытекающими потом жизненными перспективами. И он не собирался ЖЕВАТЬ и мусолить, он был готов проглотить на лету.
И поэтому он без обиняков и без понтов сказал с порога:
- Продайте мне «девятку» в максимальной комплектации. Цвет – «пергамент» или «папирус». Оплачу наличными. Добавить у меня больше нечего.
И посмотрел на часы…. Ему ведь еще сегодня на похороны. Выбирать и ломаться было – НЕКОГДА! Молох обломился….
…………
В морг Окунев приехал уже на машине. В жизни любого мужчины есть только два знаковых события – Свадьба и Покупка….
АВТОМОБИЛЯ!!!
Свадьба, в принципе, это один из поводов напиться и подраться, а вот покупка автомобиля – это всегда волнующее, чистое и значимое событие, никогда не теряющее своей актуальности. И, кроме того, НОВОГО АВТОМОБИЛЯ, пусть даже отечественного производства. Быть первопроходцем всегда приятно, во всех сферах жизни, начиная от Великих Географических Открытий и заканчивая сексом. Дорогу осилит идущий. Ведь на Свадьбе почти исключено, что ты будешь первопроходцем и первооткрывателем. Сейчас это немодно и пошло.
Он нажал на кнопку сигнализации и, отойдя немного в сторону, полюбовался. Новьё!.. Машина блестела, как вновь отчеканенный рубль, и созерцание этого прибавляло позитивных эмоций. Захлебываясь от хорошего настроения, распираемый высоким уровнем эндорфинов, Окунев направился к входу в морг, продолжая импульсировать прекрасным настроением.
Он сиял таким пасхальным блеском и таким вызывающим счастьем, как будто прибыл не на погребение, а на Воскрешение. Он даже не думал о том, что со стороны выглядит оскорбительно и кощунственно. Дорогу ему непреклонно преградила решительная женщина с волевым лицом персонала морга. Она была вся в чёрном и у неё были седые волосы. Улыбочка стала сползать с лица Окунева. Грянул конфуз.
- Вы к кому, молодой человек?
И голос её как нельзя лучше символизировал замогильные стороны нашей жизни. И, кроме того, Окунев почувствовал ЗАПАХ. И почувствовал ИНТОНАЦИИ, с помощью которых его вернули на землю и поставили на место. Окунев забуксовал и молниеносно померк. Конфуз усиливался.
- К К-Крушинину…. – пролепетал он.
Очевидно, что ЗАПАХ ему, скорее всего, померещился, это из того же подраздела парадоксов о самообмане и относительности нашего восприятия. И накал ИНТОНАЦИЙ он, скорее всего, преувеличил. Но обстановка требовала своего, не на пикник же с девочками он пожаловал! Выражай скорбь всеми силами.
- Идёмте, я вас провожу.
И она неисповедимыми путями, которые ведут нас по жизни к смерти, повела его по мрачноватому, плохо освещённому коридору к той заветной двери, где в зале для прощания лежал раб божий Крушинин, покинувший этот мир скоропостижно и преждевременно. Она распахнула перед ним дверь – Аид разверзся и Окунев ступил в Царство мёртвых, переполненный душевным трепетом и физиологическими волнениями, свойственными при соприкосновении со Смертью.
Дверь за ним тихонько затворили…. И ОНИ ОСТАЛИСЬ ОДИН НА ОДИН! Лежащий в гробу Крушинин и траурно поникший подле Окунев.
Тишина была как в погребе. Зал для прощаний был превосходно оборудован с точки зрения медитативности при соприкосновении с Таинством. Крушинин лежал в гробу немного осунувшийся и задумчивый и если бы не восковая желтизна на щеках, его можно было бы принять за страдающего с похмелья. На нем был костюм, каковых он отродясь не носил и ботинки, которые при жизни Крушинин никогда бы не напялил. Он был форменный труп и Смерть подчёркивала его экстравагантность при жизни. На своих похоронах он выглядел презентабельно и одухотворённо, даже пронзала щемящая жалость и нечаянная скорбь. Трагизма Крушинин нагнал такого, что к Окуневу вновь вернулось прекрасное настроение.
Абсолютная тишина была поистине гнетущей. Окунев почувствовал, как ему становится не по себе и, откуда-то из затылочной части пришёл мощный импульс тревожного волнения, отдался в ливере желудочными спазмами, которые почти мгновенно трансформировались в слабость и легкий мандраж в коленках. Он молниеносно озяб. Крушинин чересчур правдоподобно корчил из себя труп. И в анатомическом театре это выглядело особенно неповторимо. Театр одного актёра. Не нравились Окуневу шуточки с подобными вещами. Пугали…. Нервировали.
Агрессивно атакующая тишина парализовывала. Прохлада внутри крепчала и перерастала в невротическую стужу. Окунев бесконтрольно и слабохарактерно разволновался…. А что если он на самом деле умер? При той бурной смене декораций, на которой держится всё это необузданное шоу, Крушинина могли ненароком и придавить. Шутки в сторону!.. Что если все эти похороны не игрушечные, а НАСТОЯЩИЕ? Ненароком отвернувшись, проворонишь главное. Слишком всё натурально!
Окунев выпучил глаза и откровенно испугался. Он как-то сразу почувствовал себя слабым и беззащитным перед гробом МЁРТВОГО Крушинина. МЁРТВОГО!!!.. И это озарение было таким оглушительным и внезапным, что сподвигло на лютый и бесцеремонный Страх.
Сверхъестественная тишина растворяла в себе…. Продрогший от волнения Окунев неожиданно начал потеть и отвел взгляд в сторону. Ситуация выходила из-под контроля. Он настойчиво и внимательно осмотрелся вокруг, особенно придирчиво приглядевшись к тёмным углам.
...Сначала раздался какой-то посторонний звук. Окунев вскинулся и насторожился. Потом мёртвый Крушинин неврастенически дёрнулся в гробу, подскочил и заозирался по сторонам, прислушиваясь к замогильной тишине.
- Принёс?! – Цыкнул он на Окунева, срывая с головы помочь, которой ему подвязали нижнюю челюсть.
Сначала Окунев бурно взмахнул руками, чтобы не упасть от впечатлений и не менее бурно отшатнулся. На воскрешении он присутствовал впервые и на эмоции не поскупился.
- Принёс или нет?! – Снова цыкнул Крушинин мистическим шепотом, который действовал отрезвляюще.
Окунев смог закрыть рот и промямлить:
- Принёс….
- Слава Богу, ничего не забыл! – Крушинин сел в гробу поудобнее, брезгливо осмотрел убранство траурного зала и подтолкнул разомлевшего Окунева к действию. – ЧЁ встал?! Давай! Я уже сутки не курил.
Окунев несмело приблизился, протягивая Крушинину пачку сигарет. Тот схватил сигареты, продолжая брезгливо осматривать гроб, ботинки и свой погребальный костюм. Видок у него был действительно трупный, а вот глаза светились той свойственной только ему неистовой жизненной праной. Подобное совмещение несовместимого выглядело жутковато и гротескно.
- Это всё на что раскошелилась Контора за долгие годы беспорочной службы? Харон мог бы подогнать лодку и покомфортабельней. Какая убогость…. – Крушинин постучал кулаком по гробу. – Передай снабженцам, я к ним по ночам приходить буду. Призраком немого укора и попрёка. Пусть запасаются памперсами.
Крушинин бесцеремонно закурил и застонал от удовольствия. Окунев еще раз вздрогнул при этом и глупо захлопал глазами. Следствие ведут колобки – «Ничего не понимаю!»
- Умирай тут за вас…. На улице, поди, красота? – злорадно уточнил Крушинин.
- Да тебя скоро вынесут, сам увидишь, - наконец-то начал оживать Окунев.
- Молодец, первый пришёл. Не терпится тебе похоронить меня поскорее. Ты мне цветы принёс? – Капризно встрепенулся Крушинин, делая глубокую затяжку.
Окунев передал ему четыре гвоздички и скорбно потупился. Ритуал прощания как-никак. При жизни они были друзьями.
- Мог бы и на розы раскошелиться. Правильно говорят, что самое верное отношение к тебе люди выказывают только на твоих похоронах. Смотри, Горацио, я сделаю выводы.
- Стас, нам нужно поговорить. У нас есть время?
- Как ты думаешь, для мёртвого время существует? Ты, кстати, близко не подходи, по-моему, я начинаю пахнуть.
Крушинин осторожно принюхался к себе и к своему пиджаку.
- Стас, у меня есть некоторые вопросы.
- И ты, конечно же, хочешь задать их мне на моих похоронах?! – Крушинин снова затянулся и снова издал стон наслаждения.
- Стас, как мы впредь будем общаться? Мне на могилку к тебе приходить за инструкциями?
- Было бы классно!.. Это научило бы тебя дисциплине. Ты не переживай, я скоро постараюсь ожить.
- Стас, тебе бы самому не мешало подумать о дисциплине.
- Горацио, что я слышу? Я со своей кончиной так запарился, ТАК ЗАПАРИЛСЯ! И кто придумал, что мёртвые не потеют. Давай похороним меня в респектабельной обстановке, а потом перейдём к делам. Лады?
- Лады…. Скажи, а почему мне до родителей не дозвониться?
И здесь Крушинин сокрушительно осёкся!.. И поднял на Окунева своё мертвенно-жёлтое лицо. Посмотрел на него абсолютно живыми, виноватыми глазами, в которых явственно читалась витиеватая растерянность. Сконфуженно надул щеки и изобразил сочувствие. Собрался с мыслями….
Окунев понял, что сейчас услышит нечто очень важное и, наверняка, печальное. Заведомо напрягся….
- Блин, Горацио, прости. Забыл тебя предупредить….
Скорбь в голосе Крушинина стала не то чтобы неподдельной, она стала ПРОНИЗЫВАЮЩЕЙ. Окунев похолодел….
- Нет у тебя в этой реальности родителей. – Крушинин опустил глаза и потупился на свой гроб. – Погибли они. Давно уже. В автомобильной катастрофе. Ты здесь – полный сирота.
Окунев отшатнулся и поднял глаза на равнодушный потолок. Гром не грянул, земля не заходила ходуном. Хляби небесные не разверзлись и твердь земная не расступилась. Мир не лопнул пополам и сверху не пролился сакральный свет. Тишина не озарилась Благой вестью. Окунев снова пошатнулся, но теперь навстречу к Крушинину:
- Как же так, Стас…. Почему?
- Антон, мужайся. Так надо. В той реальности они по-прежнему живы, их нет только здесь.
Но тут Окунева взрывоподобно осенило:
- Так значит…. И Я ДЛЯ НИХ МЁРТВ?!
- К сожалению. К моему огромному сожалению. – Крушинин снова отвёл глаза и сделал нервную затяжку.
Окунев уцепился за гроб скрюченными пальцами и накренился, переваривая все эти непостижимости. Получается, что для них Смерть каждого - РЕАЛЬНОСТЬ. И ни в одном из этих миров они уже больше не повстречаются, тогда в чём тут принципиальная разница? Та же Смерть, только с издевательскими интерпретациями. Ведь иллюзорно, на уровне ОБМАНА ЧУВСТВ они больше друг для друга не существуют! Чем это отличается от физической смерти?! Окунев начал понемногу наливаться недоумением и нетерпением. Вопросы начали сбиваться в твёрдый, неуправляемый комок.
До апофеоза дело не дошло, Крушинин вдруг чутко закрутил головой, вытянул шею и тревожно вник в тишину. Схватил Окунева за руку и, молниеносно запихав ему среди пальцев тлеющий окурок, оттолкнул того от гроба и замахал расшеперенными ладонями, разгоняя клубы табачного дыма.
- Подержи-ка! – Цикнул он и с невероятной сноровкой улёгся обратно в гроб, успев и помочь повязать и прикинуться стопроцентно мёртвым.
Последовавшая вслед за этим траурная тишина продолжалась лишь пару секунд. Отчётливо хлопнула входная дверь, раздались авторитетные шаги за спиной и волевой голос женщины – распорядительницы похорон, невероятно доходчиво одёрнул его и заставил обернуться:
- Молодой человек, что вы себе позволяете? Перед прахом покойного... Затушите сигарету немедленно!
Окунев на ватных ногах, нелепо дёрнулся на голос, как марионетка в руках неуклюжего кукловода. Нечаянно (совершенно случайно!), стряхнул на пиджак Крушинина пепел и судорожно заметался, выискивая подходящий плацдарм для тушения окурков. Почему-то взгляд его зацепился за ботинки покойного, и он мимолётно подумал, что это можно проделать об подошву. Окунев суетливо замахал ручонками, разгоняя дым по поминальному помещению. В трагической тишине это выглядело маразмом. Показалось, что над этим усмехнулся и сам усопший. Показалось, что над этим также усмехнулись наблюдавшие с небес боги и поджидавший на другом берегу Харон. Я убью тебя, лодочник!
- Вон отсюда! ВОН!!! – Не повышая голоса, дама на ультразвуковой частоте ошпарила таким кипятком, что Окунев сломя голову, зажав хабарик в кулаке, метнулся в коридор.
- Циники…. Подонки…. Это же святотатство! Никакого почтения. Даже перед обликом смерти!
Окунев, выпучив глаза, несся по коридору, а его в спину, как удары хлыста, подгоняли гневные, обличительные и пафосные тирады распорядительницы похорон. Он толкнул входную дверь и вырвался на солнечный свет, в лучах которого почувствовал себя в безопасности и смог перевести дух. Свирепо посмотрел на окурок и метко швырнул его в урну.
Ничто не сподвигнет его снова закурить. Раз бросил, так бросил!
…………
Он поднял глаза на сияющее Солнце…. И, не мигая, посмотрел на него. Он ни разу не моргнул даже после того, как по его щекам потекли крупные, востребованные в этой ситуации слёзы. Он не отвёл взгляд даже в тот пиковый момент, когда судорожно задёргалась щека и неврастенически задрожали веки. Он продолжал широко открытыми глазами пялиться на щедрое, палящее Солнце, впитывая и отторгая его энергию одновременно. Он ничего не видел кроме этого потока зноя, кроме этого живительного и одновременного испепеляющего соляра, который растворял его в своей безмерно сложной физической структуре и влёк за собой в восходящей струе солнечного ветра. Растворял и влёк…. Чтобы он ничего не видел. Чтобы он ничего не слышал. Чтобы он ничего никому не сказал. Чтобы он стал ветром и растворился в этом непререкаемом императиве. Растворял и влёк….
Не было обиды и не чувствовалось разочарования. Пришло НЕДОУМЕНИЕ. Почему всё так складывается?
И слёзы продолжали тёчь из его глаз, и он как истукан, как фанат - солнцепоклонник пялился на светило, угрожающе долго не моргая и пугая своим видом других посетителей морга. Его влекло и растворяло. Ветер крепчал и этот неощущаемый органами чувств ураган продолжал будоражить эмоции. Все мы – дети Солнца…. Но почему всё так складывается? Ведь у него, реально, больше нет семьи! Он – ОДИН!!!
Отныне с этим придётся жить и воспринимать как данность. Стиснув зубы и задержав на вдохе зреющий протест. Другого не дано. Внутри что-то напряжённо зазвенело, бздынкнуло как перетянутая струна и повеяло такой неотвратимостью…. Невроз нарастал. И он искал выход наружу, в любой приемлемой форме.
В какое-то мгновение в душе вдруг стало тоскливо и пусто, потянуло леденящей прохладой и скандально зашебуршились какие-то застарелые фобии, мелькнули детские страшилки, обрывки мутных снов, кинематографические кошмарики и стало призрачно тихо…. Но ненадолго….
«С меня хватит!» - Успел подумать Окунев. Что-то внутри хрустнуло, последовали сейсмические колебания, предупредительно заморгал свет и вся привычная обстановка рывком…. Мгновенно перевернулась с ног на голову, ошарашив игрой света, карнавальным безумием и всеобщим ликованием. Да будет свет, да будет звук!
ОСАТАНЕЛО ГРОМКО, ВДРУГ ГРЯНУЛ – КАНКАН!
Там-там-там-та-рам-там-там-там-та-рам-там-там-там! Раскрасневшиеся девочки в ярко-красном, неправдоподобно высоко подбрасывали стройные ножки, феерично визжали от восхищения, сверкали прозрачными трусиками и, бесподобно расшалившись, крутили ядрёными попами. И надо же какие проказницы!.. Кое на ком из них не было ТРУСИКОВ!!!
Там-там-там-та-рам-там-там-там-та-рам-там-там-там! Тёлочки сбивались в стайки как молодые лошадки, запрягались в тройки-четвёрки и, сделав страшные глазёнки, отчаянно задирали подол, отчего почтенная публика замирала в эстетическом восхищении. Наиболее последовательные извращенцы нервозно хватались за лорнет и готовы были совокупиться с театральным биноклем в единый оптический прибор. Шэрон Стоун со своей беспонтовой отмашкой ногами отдыхала. Тут обзор был как на полигоне! Тем более в динамике. И вы представляете!.. Даю золотой брегет, что они ВСЕ БЫЛИ БЕЗ ТРУСИКОВ! Несносные шалуньи.
И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!.. Изображая приступ стыдливости камеристки периодически визжали и, кое-кто в публике, в эти сексапильные моменты испытывал приступы оргазма, закатывая глаза в потолок и теряя связь с реальностью. Ширинки трещали по швам. Одалиски снова разбивались по парам, снова хореографически крутили попой и принимались за «ручеек», чтобы снова и снова интерпретировать с выгодной точки этот неповторимый генитальный ракурс. Разврат был полный! Мальчишник в полном разгаре.
И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-….
И вдруг всё оборвалось…. Кровожадный невроз как пришёл, так и ушёл. Еще как-то и где-то Окунев умудрялся подсознательными импульсами сдерживать ситуацию. Канкан сейчас – это чересчур.
С меня хватит!
А чего, собственно, хватит? Для начала Окунев перестал обливаться слезами, после чего настороженно и вдумчиво прислушался к себе…. Внутри опять была гулкая тишина и полная прострация. Совсем далеко слышалось раскатистое эхо и артиллерийская канонада, но он был уверен что эти неприятности его не коснутся. А в целом – тишина, как в поминальном зале. Ни чувств, ни эмоций, ни проявлений, ни выделений…. НИЧЕГО. ГЛУШНЯК! Как в могиле.
Окунев немного испугался и прислушался еще усерднее. Такого не может быть, должно же остаться хоть ЧТО – ТО! Последствия трагического известия, скорбь, горечь, печаль – весь этот стандартный набор свойственный нормальному человеку. Ведь он только что стал – СИРОТОЙ. Где весь этот описанный в мировой литературе скорбный перечень мучений и переживаний? Где эти замусоленные киношниками дешёвые слёзы?! Где печаль и Декаданс, я вас спрашиваю?!
Где оно – ГОРЕ?
Окунев снова прислушался к себе. Может он оглох? А заодно и ослеп? И в придачу ко всему у него отказали все нервные рецепторы? И от перегрузки сгорели все мозговые цепи? И заклинило шестерни.
Он сам то еще ЖИВОЙ?
Невероятно, но почему-то именно в этот момент, в этой тревожной, запсихованной отключке он вспомнил Байку.
Старая, бородатая байка, которую в Конторе травят уже не один год, воспринимая её как дежурный прикол, поржать над которым есть сакральная обязанность каждого. И почему-то именно в этот момент она пришла ему на ум. Почему?!.. Какой Фрейд, какой Сигизмунд может на это ответить?
Превосходная, кстати, Байка…. Если вам интересно – послушайте:
На заре Перестройки, когда в жизнь стали внедряться такие слова как Гласность, Свобода Слова и Гражданское Общество, в КГБ также не могли оставаться в стороне. Нужно было перестраивать, критиковать, жить по-новому, а некоторые ветхости попросту сносить.
Задумали устроить Конференцию, на которой весь личный состав мог бы высказать своё мнение по поводу состояния дел в Конторе. Перестройка должна была стать делом каждого. Недавно устроившийся молодой сотрудник также попросил слова. Гласность обязывала.
Почувствовав себя на собрании в центре внимания и воодушевившись внезапной гласностью, он как попёр…. Начальник, дескать, спит с секретаршей и, непонятно на что купил себе новую «Волгу». Все агентурные сети провалены, и оперативная работа давно никем не ведётся. Всё прогнило насквозь, и все используют служебное положение только в личных целях для меркантильного обогащения…. И в таком обличительном духе часика на полтора! Его никто не прерывал, его внимательно выслушали, законспектировали, ему даже поаплодировали и, поблагодарив за смелость и позитивную критику, разошлись по домам.
А на следующий день Начальник вызвал его к себе в кабинет и сказал:
- Мы не могли оставить без внимания ваше смелое выступление на Конференции. Принято решение вас поощрить. Вы получаете новое назначение в Париж!
Молодой сотрудник зашёлся от радости:
- Париж! Я всегда мечтал о Париже!
- Так как уже через два дня вы вылетаете, вам нужно успеть пройти подготовительные процедуры. Поторопитесь…. Сегодня вам инфицируют туберкулёз и ампутируют кисть правой руки.
- Как же так? Я не согласен!
- Дело в том, что по легенде, вы – старый, больной туберкулёзом инвалид, который живёт под мостом и питается объедками из мусорного бака….
- Нет!!! Я не могу принять это назначение! Я не знаю французского языка!!!
- Не волнуйтесь! По легенде вы – немой…. А язык я вам отрежу здесь и сейчас, собственноручно.
Что поделать, если у него в реальности Z такая легенда?.. Есть, правда, маленькое недоразумение. В спецназ он не рвался, рейнджера из себя не корчил и убойных приключений себе на жопу не искал. Предел мечтаний – двенадцатиметровый кабинетик с видом на тихий дворик, где запаркован твой «Мерседес». И электронный «Ситизен» на запястье, который непогрешимо отсчитывает время до окончания рабочего дня. И пиджак, который вешаешь на спинку стула, а во внутреннем кармане пиджака…. И кто без греха, пусть первый бросит в меня камень.
И вот только здесь Окунев ехидно усмехнулся…. Куда уходят мечты?
Главное, что к этому интерес точно не пропадёт. Новая реальность ЗАСАСЫВАЛА.
Не успел Окунев уцепиться в эту мысль покрепче, как сработал сотовый телефон. Он достал трубку, посмотрел на дисплей и приложил её к уху:
- Привет, Ангел.
- Нам нужно срочно встретиться….
И голос у неё был какой-то дерганный и неестественный, словно она угодила в крупную передрягу.
- Что-то случилось?
Окуневу даже не понадобилось переключиться, он уже хронически находился в состоянии повышенной адренализации. Всегда готов!
- Нам нужно срочно встретиться!
- Ангел, я вообще-то на похоронах….
- НАМ НУЖНО СРОЧНО ВСТРЕТИТЬСЯ!!!
- Тихо-тихо! – Окунев даже заозирался, настолько громко и истерично прозвучал её голос. – Говори, где.
- В Эрмитаже…. Я тебе объясню, как пройти.
…………
- Ты когда-нибудь видел картину Алонсо Кано «Распятие»? А впрочем, зачем я это спрашиваю, приезжай в Эрмитаж и я тебе её покажу. Чтобы ты не заблудился, запомни, я нахожусь в зале № 239 «Испанское искусство 16 – 18 веков». Это на втором этаже, а там спросишь у любой смотрительницы, ты должен это непременно увидеть…. Алонсо Кано «Распятие», уверяю, что это полотно произведёт на тебя впечатление. В этом зале невероятная энергетика и я всякий раз как здесь побываю, чувствую небывалое очищение и подъём. Истинное наслаждение от созерцания и погружения в искусство…. Ты понимаешь, о чём я говорю?
- Сказать по правде, смутновато.
Всё это время Окунев слушал Ангелину, не перебивая. Он энергичными шагами подошёл к машине, открыл с брелка двери, сел за руль и вставил ключ в замок зажигания. Если женщина просит…. Всё это он проделал, не перебивая и терпеливо дожидаясь своей очереди. По ходу дела в полуавтоматическом режиме поправил зеркало заднего обзора. Не сбивай меня с прицела!..
- Приезжай немедленно, нам нужно срочно встретиться. Ты что, ни разу не был в Эрмитаже?!
Вот теперь стало можно, пришла его очередь.
- Был…. Но очень давно, - скорбно признался Окунев.
- Приезжай немедленно. Зал № 239 «Испанское искусство 16 -18 веков», картина Алонсо Кано «Распятие». Ты должен это увидеть. Всякий мыслящий человек должен это видеть. Я жду тебя, спросишь у любой смотрительницы. Ты должен это видеть. Ты обязательно должен это увидеть. Слышишь, ты непременно должен это видеть….
- Ангел, с тобой всё в порядке?
Окунев хотел провернуть ключ в замке зажигания, но передумал, когда услышал в её исполнении эти пугающие повторы.
- Нам нужно срочно поговорить. Ты должен это увидеть.
Окунев задумался буквально на секунду и повернул ключ в замке зажигания. Мотор завёлся с полпинка. Именины сердца! Вот это на сегодня радовало больше всего: новьё есть новьё. Одно из самых значимых удовольствий в современной жизни, это – обладание новой машиной. И пусть кто-нибудь попробует переубедить.
Ты должен это увидеть!
…………
В кабинете Заслонова зазвонил телефон. Прекрасный человек Сергей Викторович Заслонов в этот момент поливал цветок. И от этого зрелища веяло такой пасторальностью и щемящей сентиментальностью, что даже бесцеремонный телефон чуть не сбился с ритма, подавая нервные, деловитые звонки. Ботаник за работой, последователь великих гуманистов и натуралистов. Флорист на службе Родины. Беспредельно наше умиленье.
- Я слушаю, - сказал Сергей Викторович, снимая телефонную трубку и присаживаясь за стол.
- Селгей Виктолович, вы на похолоны к Клушинину когда собилаетесь?
- Скоро выхожу.
- Я и звоню вам напомнить, влемя поджимает.
- Я успею, Пётр
- Селгей Виктолович, а этот ваш новый агент…. Как его….
- Окунев?
- Да, Окунев! Я сегодня снял с него блокиловку по вашему ласполяжению.
- Это не было МОИМ распоряжением.
- Да-да, извините, Селгей Виктолович, ласполяжение плишло с самого велху, я помню…. Скажите, откуда у него машина, ведь ланьше её не было?
- Это Ангел забавляется. Я в её наработки никак не вмешиваюсь, у неё свои представления о жизни и свои методы работы. Она опытный резидент, уровень жизни ей позволяет делать такие подарки, и я не думаю, чтобы она допускала какие-то непродуманные вещи. Пусть развлекаются.
- И ещё один воплос…. Что он делает в Элмитаже? Это очень опасно, очень близко к гланице Контула.
Заслонов головокружительно быстро изменился в лице. Глаза его сверкнули целенаправленной энергией человека волевого, решительного и бывалого. Сузились зрачки, и грянула непробиваемая как броневой лист тишина…. Он задумался.
- Селгей Виктолович, вы меня слышите? – Забеспокоилась трубка телефона.
- При чём здесь Эрмитаж, он же должен быть на похоронах?
- Он сначала плиехал на похолоны, а потом опять уехал. Без блокиловки плиближаться к гланице Контула очень лискованно….
- Неужели они до сих пор не унялись?
Прекрасный человек Сергей Викторович Заслонов (далее – ПЧСВЗ) не в силах более усидеть, вскочил, почувствовав несгибаемость догадок и предположений. Выпрямился как часовой на главном посту Родины и, расширив от удивления глаза, посмотрел куда-то в непроницаемый туман самых невероятных выводов. Тут как тут поспело и зашевелилось Озарение.
- Вы что-то сказали, Селгей Виктолович? – забеспокоилась трубка в его руках.
ПЧСВЗ также внезапно вынырнул из своего скороспелого Озарения и вновь сконцентрировавшись, прижал к уху неугомонную телефонную трубку и, отчеканивая каждое слово, сказал:
- Похороны отменяются…. Я спускаюсь к вам.
…………
Окунев спешил…. Никто его никуда не подгонял, но он спешил. Метровыми прыжками вверх по лестнице, на второй этаж Эрмитажа, привлекая на себя внимание охранников и едва не расталкивая посетителей. Размашистой, энергичной походкой, неуместной для одухотворённой созерцательности одного из величайших музеев мира, по анфиладе залов, взбудораживая интерес смотрительниц и зевак. Миновал Фельдмаршальский зал, затем Петровский зал, потом Гербовый, промчался по галерее Отечественной войны 1812 года, заметался в Георгиевском зале, ринулся в Павильонный и только в зале Нидерландского искусства 17 века смирился с тем, что заблудился. Понёсся по переходам, где бродили одиночные ценители прекрасного, миновал французскую живопись 20-го века, фламандское искусство 17 века…. Заметался кругами…. Понял что заблудился….
Подумал. Сориентировался. Не стал задавать никому вопросов и сломя голову понёсся обратно, привлекая внимание не только смотрительниц, но и анемичных иностранных граждан, обвешанных видео-аудио аппаратурой. Такая спешка при осмотре экспозиции многих шокировала. Немудрено, ибо молодой, целеустремлённый человек осматривающий музей в том же темпе, в котором перевыполняли план герои-стахановцы, заметно оживлял обстановку сокровищницы.
В зале Испанского Искусства он заметил Ангела ещё издали. Рванулся даже издать какое-нибудь восторженное восклицание по этому поводу, но вовремя осёкся. Эрмитаж как-никак. Окончательно не поймут.
Ярким, эпатажным мазком она выделялась даже на фоне всего этого художественного изобилия. Не меркла…. Вскинув подбородок, она проникновенно молчала, с медитативной прилежностью изучая великие полотна, развешанные по стенам Зала. Удивительно, но на неё никто из посетителей не обращал внимания, хотя нужно отдать ей должное, она не тускнела даже на фоне всех мировых шедевров. Она была в своей обстановке. И могла поспорить с нетленным сиянием раритетов.
Окунев остановился у неё за спиной, выровнял дыхание и придирчиво осмотрелся. В Эрмитаже – всё спокойно, нужно отдать персоналу должное. Романтично кашлянул и, стараясь не спугнуть упоительность встречи с прекрасным, поинтересовался:
- Принцесса, что случилось?
Она астенично обернулась, посмотрела ему в глаза, потом равнодушно отвела взгляд и пожала плечами:
- Ничего…. Я просто соскучилась.
Окунев обернулся по сторонам, дабы удостовериться, что никто больше этого не слышал. С одной стороны ему было приятно выступать источником скуки для такой женщины, но с другой стороны…. Есть такая вещь, как каприз, а он, как правило, нелогичен. Так пусть же эта интимная нелогичность останется между ними.
- Когда ты успела, милая? Мы всего-то четыре часа назад расстались.
Окунев продолжал озираться. Пока он крутил головой, между ними вклинился какой-то гротескно толстый, раскормленный бюргер с потрясающим мамоном, отвисшим как рюкзак. Человека, прибывшего из индустриально развитых стран, производящих трансгенные продукты, сразу видно по этим едва уловимым, утончённым признакам. Комбикормами, что-ли, их там пичкают? Ай лав ю «Макдоналдс»! Говорят, что скоро и мы все также отожрёмся. Полюбуйтесь на свое ближайшее будущее, россияне!
- Хорошо, что ты пришёл, я хотела показать тебе кое-что.
- Ты уверена, что этот показ нужно было делать в такой горячке?
- Ты когда последний раз был в Эрмитаже?
- Принцесса…. Ну это еще не повод нагонять мандраж.
Вломившийся между ними бродячий гамбургер примерился к композиции, прикинул ракурс и приступил к фотографированию. Он с аппетитом облизывался при этом. Как в «Макдоналдсе». Сразу видно – подлинный ценитель искусства. Бройлер Кентакки…. Теперь, чтобы они могли продолжать разговор, им самим приходилось лавировать и выхватывать подходящий ракурс.
- Иди ко мне. И оставь этот тон, пожалуйста.
- Ангел, что происходит?
Окунев снова заозирался. Почувствовал толчок в затылочной части, потом ещё один и неприятное волнение, какое-то смутное недоверие к происходящему, которое спиралевидно нарастало. Смутная тревога на уровне интуиции. А он с некоторых пор привык доверять интуиции.
- Да расслабься же ты, наконец! – Она схватила его за руку и потащила в центр зала, к огромной порфировой чаше, которую подпирали позолоченные грифоны. – Почувствуй энергетику этого места. Просто встань, вздохни, потяни ноздрями и прислушайся. Порелаксируй! Ты должен почувствовать эти волны, они сами найдут тебя. Это моё самое любимое место в Эрмитаже. Обязательно закрой глаза.
Окунев без особого желания закрыл глаза. Жжение внутри усилилось. Закрыв глаза, он остался с этой тревогой один на один и, это спровоцировало обострение.
- Почувствовал? – Нетерпеливо перебила она.
- Что? – Уточнил Окунев.
- Энергию, воодушевлённость, окрылённость.
Никогда раньше в её голосе он не слышал интонаций экзальтированной дурочки. Окунев открыл глаза и посмотрел на Ангелину.
- Нет! Закрой глаза! Ты должен почувствовать!!!
На этот крик первым делом обернулся бройлер Кентакки. Он зачем-то снял это всё на свою камеру. Чтобы не связываться, Окунев прикрыл глаза, оставив лишь щёлку.
- Принцесса, намекни, что это за приход такой небывалый? Чем меня должно накрыть? – вслепую уточнил он.
- Прекрати кривляться!
Окунев снова открыл глаза, придирчиво посмотрел на Ангелину с ног до головы, пошамкал в нерешительности и брякнул:
- Ты уходила в другом платье.
- Я переоделась, у меня нет проблем со шмотками. Ты почувствовал?! Да или нет?!
Логично…. Где это видано, чтобы публичная фигура такого масштаба как Ангел два дня подряд щеголяла в одном платье? Нонсенс.
- Пока нет…. Наверное, у меня с этим проблемы…. То есть я не совсем толстокожий, я могу понять, могу почувствовать…. – Залепетал оправдания Окунев, продолжая хладнокровно озираться. Жжение внутри усилилось настолько, что стало просто ГОРЯЧО!
- Превосходно! А теперь обернись и посмотри вот сюда! Это должно произвести на тебя впечатление!
Ангел бесцеремонно толкнула его в плечо и триумфально выкинула вверх левую руку, указывая на картину, висевшую под самым потолком. Тихонько скрипнув перед этим, Окунев саркастически хмыкнул и обернулся. К особым любителям прекрасного он себя никогда не относил. Стыдно…. Стыдно в этом каяться, но еще постыдней будет погрязнуть в ханжестве и фальшивых рисовках. Тем более что выказать почтение и уважение он готов завсегда и при любой оказии.
Он обернулся, пробежался взглядом. Настроился на резкость. Сфокусировался….
И ПАРАЛИЗОВАННО ОСТОЛБЕНЕЛ, ИСПЫТАВ ТАКОЙ МОЩНЫЙ ЭСТЕТИЧЕСКИЙ РАЗРЯД, ЧТО НА ЕГО ЛИЦЕ СРАЗУ ПОЯВИЛАСЬ ГРИМАСА СОКРУШИТЕЛЬНОГО УДИВЛЕНИЯ….
АЛОНСО КАНО.
«РАСПЯТИЕ».
Казалось бы, нет более классической и растиражированной евангельской темы, чем Распятие. И нет любого из великих, кто не попытался бы эту тему креативными способами выражения пропустить через себя. Выразить и донести. Преломить. Сублимировать.
Но кто-то должен был достичь Вершины…. Идеала…. Абсолюта….
- Полюбуйся! – предложила Ангел.
- Ты уверена, что здесь уместно сказать «полюбуйся»? – уточнил осипший от эмоций Окунев.
- Тогда заткнись…. Заткнись и проникнись, - посоветовала Ангел.
Наверное, первый раз в жизни он ощутил, чтобы от художественного произведения на него снизошёл такой мощный просветлённый флюид, который пронзил до самых сокровенных уголков, не оставив места для пошлостей, сарказма, цинизма и малейших неточностей по этому поводу. Этот образ довлел. Он генерировал Золотой Логос. Этот Вечный Символ не оставлял шансов для полемики, не нуждался ни в каких уточнениях и Вселенская мудрость заложенная в него блистала золотом Истины. Пик чувственного прозрения.
Сюжет был прост…. Сакральный символ мученичества на Кресте, с кровоточащими ранами и терновым венцом на голове. Самая значительная фигура в истории человечества. Самая спасительная и самая противоречивая Жертва в мировой истории. И больше никаких деталей и фоновых дополнений. И эта лаконичность – гипнотизировала.
I. N. R. I.
- Встань здесь. Тут не бликует, лучше видно тонкости, - дернула его за руку Ангел.
Окунев покачнулся и послушно переставил ватные ноги. Он чуть не налетел на развесистый, колоссальный торшер из порфира и золочёной бронзы. Он ни на что не реагировал, он – приобщился.
Мрачный, мистический фон, который с неправдоподобной колоритностью подчёркивал космическое значение этой Жертвы. Никто не призывал к горю, никто не добивался скорби, и печали не ждал никто. Ничего суетного и мимолётного. Только Вечность, только Высшая Истина. Предлагалось просто оценить эту Жертву. Вдуматься….
Это был – УПРЁК…. Величественной, размеренной волной с пробуждающими дух колебаниями, гипнотизирующий смысл этого упрёка распространялся по помещению, на уровне чего-то паранормального воздействуя на психику любого. И даже тот, кто не ощущал в себе этого сознательно, тот впитывал эту волну и уносил её энергию бессознательно. Приобщался, даже не преследуя этой цели.
Храни и помни….
Теперь и ты в ответе за то, чтобы эта Жертва была ненапрасной.
- Сила! – пробормотал Окунев. – Прямо физическое воздействие, как он этого добился? Как живое…. Невероятно!
- Здесь всё как живое, - отметила Ангел, - нужно только научиться это чувствовать.
Окунев перевёл взгляд на Ангелину. Посмотрел на её платье, посмотрел на прическу, сморщился оттого, что внутри снова ЗАЖГЛО. Была какая-то шероховатость, за которую цеплялось восприятие. Только какая?
- Ангел, что происходит? У тебя слишком много свободного времени, чтобы развлекаться в разгар рабочего дня?
- Тебе не нравится моя экскурсия?
«Зажгло» очень быстро превратилось в «горячо» и, от этого агрегатного перехода, у Окунева выступил румянец на щеках. Подозрения крепли. Интуиция не унималась.
- Очень познавательно. Увидел много нового….
- Идём за мной, продолжим твоё воспитание.
- Подожди секундочку.
- Идём-идём, я буду на сегодня твоим гидом. Нужно покончить с этим варварством.
- Постой! – отбился он от этих назойливостей и, продолжая пристально присматриваться к Ангелине, озарённо пробормотал. – Г…гидом буду.
Не многовато-ли на сегодня озарений? Ну ладно платье, причёска и босоножки – это всё действительно можно переодеть и заменить…. Но вот здесь у неё была…. Окунев сделал стремительный шаг навстречу и прищурился.
- Мачо, что ты себе позволяешь? Мы в Эрмитаже.
Больше кривляться он не собирался. Окунев бесцеремонно ткнул пальцем в ошеломительно глубокое декольте Ангелины.
- Вот здесь у тебя была родинка.
- Она была искусственная, ковбой. Я каждый раз клепаю их на новое место.
- Тогда извини за подробность…. Я вчера оставил тебе на этом месте засос, - и Окунев с ломовой бесцеремонностью оттянул легкомысленные лямочки платья, чтобы заглянуть в эти интимности намного дальше положенного. Чтобы удостовериться, ЧТО ЕГО ТАМ НЕ БЫЛО. А он ведь так старался….
- Что ты себе позволяешь? – Последовал энергичный толчок в плечо, от которого сразу исчезли взаимопонимание и сантименты.
- А вчера тебе нравилось, когда я это себе позволял. Ты даже настаивала…. Впрочем, нам это обоим нравилось. Неужели ты забыла?
- Заткнись! – Ангел сказала это с такой интонацией и с таким выражением лица, что всё окончательно прояснилось, это – НЕ ОНА.
НЕ ОНА!!!
- Что ты мне приготовила на сегодня? Я, надеюсь, Эрмитаж останется неприкосновенным? Должно же быть хоть что-то святое даже у вас.
Окунев достал сотовый телефон и, вскользь поразмыслив, нажал три «четвёрки». Он тоже порывался сделать ей сюрприз.
- Куда ты звонишь?
- Кстати, насчёт Кано буду тебе благодарен по гроб жизни. Говорю тебе это искренне.
- Желаешь продолжить экскурсию?
- А ты будешь гидом?..
- Можешь не звонить…. Поздно. – Очень густые и мрачные пророчества послышались в её голосе.
Телефон действительно не отвечал. Оптимизм Окунева перешёл в оголтелость. Неужели ему с бабой не совладать?
- Коли мы в Испанском зале, послушай, инфанта!..
- Нет, это ты, послушай, инфант! Внимательно посмотри и послушай! – И она выкинула ему под нос красноречивый средний палец, который на фоне всех этих полотен прозвучал особенно живописно.
Окунев хотел продолжить, но осёкся…. По залам разнесся трубный, призывный звук неизвестного происхождения. Вне всякого сомнения, это был какой-то сигнал. Окунев втянул голову в плечи и напрягся. Звук повторился еще раз…. Потом еще раз…. Навевал он некоторые отдаленные аналогии и абстрактные предположения. Что-то знакомое.
Нечто среднее между пароходным гудком и ревом распираемого половой яростью носорога. Неуместный и чужеродный звук для стен Эрмитажа. Здесь пароходы не плавают и носороги не совокупляются. Не вписывался этот звук в общий контекст! Но что-то очень знакомое.
- Что это за звук? – стараясь выглядеть расслабленным и беззаботным, уточнил окостеневший Окунев.
- Я же тебя предупреждала…. Здесь всё живое.
- И что ожило на сей раз? – уточнил напоследок Окунев.
- Ты зря теряешь время…. Беги, инфант!
- Послушай, инфанта! Что это за звук?!
Звук еще раз повторился…. Потом еще раз…. Любознательность становилась болезненной. Что это за звук?!
- Неужели ты забыл? Это сигнал к охоте.
Точно!!! Звук охотничьего рога! Как в старину, когда собирали всех всадников и всю свору охотничьих собак для потравы крупной дичи. Только при чём здесь и сейчас этот реликтовый сигнал? Бред!
- Какая охота, при чём здесь охота?.. Что за мышиная возня?!
Звук повторился еще раз и на сей раз, он был ощутимо ближе. Или громче?
- Беги, инфант…. Охота на кабана началась! – И Ангел посмотрела на него такими колючими глазами, что Окунев невольно отшатнулся.
Затравлено осмотрелся…. Судя по всему – у него действительно сейчас будут крупные неприятности.
…………
В невыразимой скорби, придав лицу выражение неподдельной утраты, траурно набычившись и, перед фактом такого горя втянув голову в плечи, над открытым гробом в толпе прощающихся стоял Генерал. Казалось, что только невероятным усилием железобетонной воли человека бывалого и много повидавшего он сдерживает рвущийся из груди стон. Черты лица его избороздили фактурные, выразительные как на скульптуре, трагические морщины. Лоб вспотел от напряжения и глаза покраснели от слёз….
Впрочем, глаза у него всегда были красные. А когда на лбу не было испарины – болела голова. И, поскольку, лоб у Генерала был твёрдый и крепкий всегда, то и красные глаза он считал за норму. И вообще, красные глаза и красный лоб покрытый испариной – выдавали в нём пафосную натуру, склонную к апоплексии и неуважении к подчинённым. Но сейчас, шутки в сторону!.. Генерал хоронил соратника.
Слегка тронув его скорбный силуэт, к нему приник, прям в ухо Каверзнев и, стараясь не шевелить губами (конспирация!), не скрывая своей гадской ухмылочки, прошептал:
- Сан Саныч, охота на Кабана началась.
- Держать меня в курсе…. Докладывать о малейших изменениях.
Скульптурные траурные морщины на лице Генерала стали еще отчётливей и ещё рельефней.
Очень дорог был ему при жизни соратник. Ох, как дорог...
- Сан Саныч, да там верняк. Они с него даже блокировки поснимали. Расслабились.
Порыв ветра донёс до ушей лежащего в гробу Крушинина эти слова. Он в очередной раз едва сдержался, чтобы не воскреснуть и не вмешаться во весь этот бурелом. Ему тоже было искренне жаль расставаться с Генералом в этой жизни. Настолько он ему был дорог…
- Смотрите, сами не расслабьтесь. Немедленно докладывать обо всём….
- Сан Саныч, не волнуйтесь. Через десять минут снова доложу.
- Так, Каверзнев, не мешайся. Моё слово, проводим покойного в последний путь.
Генерал массивной походкой приблизился к гробу и положил на скрещенные руки мёртвого Крушинина свою ладонь. Всем присутствующим сразу стало ясно, что это фигура значимая и авторитетная. Повисло почтительное молчание. Генерал взглянул в лицо усопшего, выдал сокрушительную паузу и прочувствованно включил:
- Мы работали с покойным более пяти лет бок о бок. Мы прекрасно ладили и по всем вопросам находили общий язык….
В этот момент Крушинин чуть не перевернулся в гробу!
- Я могу выделить помимо деловых, такие человеческие качества как отзывчивость и доброта. Покойный всегда был душой общества, у него для всех находилось доброе слово и весёлая шутка….
Генерал поднял глаза в небо и издал натруженный вздох.
- Нам будет его сильно не хватать….
Крушинин в этот пиковый по издевательству момент едва сдержался, чтобы не поднять в воздух красноречивый «фак»…. Очень трудно ему давались эти похороны. Сокрушительно нелегко.
А Крушинин в этот момент так нужен был на своей непосредственной работе. Так необходим. Без него там такое творилось.
…………
- Беги, инфант….
И она начала отдаляться, причем было какое-то экстремальное впечатление, что она удалялась под воздействием неких непонятных гравитационных сил, как космическое тело. Уносилась вдаль, слегка видоизменив орбиту и скорость движения. Шагов она точно не делала.
Окунев оглянулся по сторонам…. Охрана? Смотрительницы? Посетители? Едва удержался от нецензурных междометий. Зал – опустел!!! И, вдобавок, Окуневу пришло в голову смутное предположение, что зал стал больше размером. И почему-то в нём прибавилось освещённости. И, кажется…. Зал продолжал увеличиваться в размерах. Все детали неумолимо отдалялись от центра, будто передвижные декорации оперного театра, подготавливая площадку для новой постановки…. Весь антураж стал волшебным образом меняться!
И центром этой постановки был Окунев!
Снова раздался рёв охотничьего рога. Что происходит?!
В зале средневекового западноевропейского оружия были представлены картины Франса Снейдерса «Охота на тигра и леопарда», «Охота на львов» и «Охота на кабана». Всё началось с картины «Охота на кабана»….
Сначала все представленные на ней фигуры охотников и собак стали выпуклыми и рельефными. Всё стремительно приобретало реалистичность и натурализм: взмыленные кони стали отливать бликами, глаза всадников ожили и засверкали осмысленностью, из картины внушительно показался отливающий металлом конец тяжёлого копья. Сцена охоты приобретала трехмерную глубину и реалистичные перспективы!
Пожилая, коммуникабельная тётушка-гид, без умолку и с театральными интонациями болтающая по-английски, немедленно увлекла отару иностранных туристов за собой, словно постаралась сознательно не мешать происходящему. И вовремя!..
С хаотичным грохотом, сотрясая стены и пол вибрацией, прямиком на лощёный паркет Эрмитажа с полотна посыпались в Реальность Z конные всадники, пешие охотники и легавые охотничьи псы, оставляя после себя зияющие непостижимой чернотой силуэты. Вновь протрубил рог!
То же самое творилось и с другими картинами. На охоту спешили все: бородатые загонщики с копьями и сетями, мавры на породистых лошадях с белоснежными тюрбанами на головах, в которых красовались заколки из бриллиантов и самоцветов, оголтелая свора разномастных собак и праздные отпрыски аристократических фамилий, которым только дай шанс ввязаться в очередную авантюру. Все они с хрустом и грохотом покидали свои места на картинах, оставляя после себя зловещие, пустые и мрачные силуэты. Хрипели разгорячённые кони, подзадоривая друг друга сновали между копыт озлоблённые псы, пешие егеря пытались привести свору в повиновение. Вновь протрубил рог. Все желающие с готовностью напряглись в предвкушении охоты на Кабана.
Всё было готово для травли. Собаки от вожделения грызлись между собой, а кони норовисто гарцевали, едва сдерживая накопившийся азарт. Охотники угрюмо переругивались и подзадоривали друг друга. Кто-то пустил по кругу меха с вином. Каждый рвался быть первым.
Первым отхлебнуть вина и первым насадить на пику Кабана!
Снова протрубил рог.
Один из загонщиков подал зычную команду, кто-то самый сановитый и вельможный из этой тусовки махнул копьем, издал восторженный, адреналиновый рёв и армия охотников с первобытным гиканьем пришпорила коней, с энтузиазмом бросившись на самую увлекательную охоту, в какой им когда-либо приходилось участвовать. Стены Эрмитажа содрогнулись от конского топота, истеричного лая собак и звероподобных воплей Хантеров.
Охота на кабана началась!
…………
Парадоксально и гротескно звучит, но Контрольная станция Вида А находилась в подвальном помещении того же административного здания, три этажа которого занимал 14-ый отдел.
Одна из многочисленных станций, расположенных по принципу сотового охвата на территории всего города, через которую осуществлялась вся радио и телефонная связь между резидентами, куда стекались все коммуникативные потоки и велись общие согласованные действия, где перерабатывалась вся информация и, откуда исходило техническое обслуживание рабочих ситуаций. Виртуальные модуляции, психофизический контроль, психотропное и психотронное воздействие велось также отсюда. Без этих станций и их поддержки существование и пребывание агентов в Реальности Z было бы физически невозможно. Станции обслуживали в первую очередь Контур и Смещение, обеспечивая параллелизм сосуществования антагонистических видов. В каждой из Реальностей станции выполняли какую-то специфическую и легендированную роль, но главная и настоящая их задача заключалась в том, чтобы осуществлять энергоинформационную поддержку сознания Z на информационном поле Реальностей X, Y и Z.
Вообразили…. Общий рациональный смысл любого явления имеет разный смысл и подоплёку в каждой из Реальностей. Ведь мы – сами иллюзии, и сознание наше также базируется исключительно на иллюзиях. Интерпретация каждого события имеет свой эксклюзивный смысл в каждой из Реальностей. Незыблемым остаётся лишь физическая суть. Да и это достаточно релятивистично, дуалистично и полемично. У всего в этом мире неформальная форма. На станциях слежения учились воздействовать на эту Форму. Временами получалось неплохо….
Между собой сотрудники называли свою станцию – Генштаб, как называл её остряк Крушинин – «Ларец малохольных грёз» или коротко – «Ларёк». В реестре аналогов она наименовалась – Химера 17.
Но еще парадоксальней и гротескней прозвучит то, что Контрольная станция противостоящего им Вида В, в реальности Z находилась в том же подвальном помещении, только вход в неё был не налево, а направо. Вход в каждое из этих помещений закрывала стандартная, взрывозащищенная металлическая дверь. И располагались они напротив. Вообразили?
Не налево, а направо…. Вообще-то с практической точки зрения это было очень удобно, всё под рукой, в пределах шаговой доступности, подвальчик сам по себе приличный, теплый и сухой, звукоизоляция превосходная, прекрасно конспирируется, не мозолит глаза, но вот с точки зрения психологической. Эмоциональной! Эластичные и проверенные нужно было иметь нервы и устойчивую, железобетонную психику, чтобы смириться с тем, что твой противник, с которым ведётся это фатальное противоборство сидит рядом, за соседней стенкой. Учитывая то, что у этого противоборства уже есть физические жертвы. И немалые.
На неформальной лексике «ларёчников» антагонистические станции слежения с противоборствующей стороны называли – Пауками. Официально именно эту станцию, находящуюся в подвале 14-го отдела, называли – Фантом 124.
Призрачность и хлипкость разделяющей их стены была, естественно, надуманной метафорой. Физической крепости этой стены мог бы позавидовать базальт и любой твёрдый сплав. Именно по этому подвалу, разделяя его на две половины, проходила линия Контура, усиленно поддерживаемая с обеих сторон всеми известными способами защиты. Пока Контур не научился взламывать никто. Но все старались это сделать. Мечтали…. А, как известно, прежде чем полететь на Луну, нужно было выносить-вымучить эту идею как Мечту. Мечты сбываются, и на этой романтической посылке много фантастических перемен произошло в нашей жизни. Мечта – это страшная сила! Посмотрите на Марс, посмотрите на Юпитер, на ближайшие звёзды. Чувствуете тяготенье Мечты?
Заслонов спустился именно в этот подвал. Прошел в помещение с низким потолком, заставленное специализированной аппаратурой, в котором за экранами работающих мониторов сидело четыре человека. В помещении было душновато, что являлось убедительным признаком долгой и плодотворной работы информационной техники, и в воздухе навязчиво присутствовал монотонный, натруженный гул от обилия включенных приборов одновременно. «С вентиляцией нужно порешать, тут же задохнуться можно!» – в очередной раз подумав именно так и в очередной раз тут же забыв, Заслонов целеустремлённо подошёл к одному из сотрудников и склонился над его монитором.
- Ну и что у вас здесь происходит? – голос Заслонова продолжал оставаться спокойным. Он ничего не делал раньше времени. Всегда и во всём следовал Инструкции. Это было его кредо.
- Даже не знаю, что сказать…. Связи с ним нет.… Но маяк лаботает, пытаемся заплосить калтинку, пока ничего не получается. Непонятно, почему нет связи, может он телефон потелял.
Паренёк сидящий за монитором поднял глаза и посмотрел на Заслонова снизу вверх. И Заслонов в очередной раз едва сдержался, чтобы не разулыбаться. Видок у паренька был точь-в-точь как у Кролика из отечественного блокбастера «Вини – Пух». Такой же бесподобный курносый нос, служащий опорой для огромных очков, выпирающие вперёд добротные, широкие зубы и наивные, чуточку инфантильные глаза, символизирующие натуру, получившую превосходное домашнее образование, вследствие чего имеющую чисто лабораторные и теоретические представления о реальной жизни. «Нынешнее племя", - снова успел подумать Заслонов. Мысль у него работала всегда оперативно и молниеносно реагировала на любую деталь.
- Что он делает в Эрмитаже? Что это за порыв такой неконтролируемый? Как он туда попал?
- Сел на машину и плиехал. Я подумал, что это общее звено лазлаботки, поэтому и не поднимал шума.
- Как ты думаешь, Пётр?..
И Заслонов натружено замолчал, ибо даже его оперативные мысли в этот момент сплелись в такой противоречивый клубок, из которого вытянуть какую-то логическую нить не представлялось возможным. Заслонов перевёл взгляд на экран монитора, оценил пространственное состояние красноватой блуждающей точки и не нашёл в себе сил сформулировать финал вопроса. Так и остался молчать.
- Селгей Виктолович, я знаю, о чём вы подумали…. Маловелоятно….. У них точно такие же лимиты энелгии и они точно так же заботятся о своей безопасности. Сейчас они обеспокоены возможностью нанесения удала с нашей столоны. Логично, что мы будем мстить.
- Логично, только мстить нам нечем.
- Вы же видите весь наш штат. А мателиальное обеспечение, а аппалатула? Плошлый век!
- Отставить. Не время…. Пошлый век. Где он сейчас?
- В зале испанского искусства 16-18 веков. По-моему глазеет на калтины. Пытаемся получить сигнал и, может быть, дадим тлехмелную лазвелтку.
- Что он делает в Эрмитаже? И почему нет связи?
- Не волнуйтесь, Селгей Виктолович, это сколее всего какая-то случайность. Недолазумение.
- Петр, по твоему человек может попасть в Эрмитаж только по недоразумению? Ему кто-нибудь звонил?
- Мы не зафиксиловали сигналов…. Плавда наша кодиловка немного усталела. Есть велоятность, что они научились её палалелить.
- Палалелить?
- Ну да, то есть пользоваться нашим каналом с заглушкой сигнала. В противофазе. В одни волота.
- В одни волота…. – не пытаясь передразнить, вновь пробормотал Заслонов, погружаясь в дремучий анализ ситуации. Его уже давно не покидало предчувствие, что всё идёт в одни ворота. Бурно встряхнулся от этого наваждения и чётко распорядился, - Усиливайте Контур в этом месте и срочно достаньте его мне обратно. Приступайте немедленно!
- Селгей Виктолович, вы что, забыли?.. В Элмитаже нет Контула. Элмитаж – нейтлальное поле, его теллитолия по Плавилам не может быть использована для Плотивостояния.
По лицу Заслонова пробежала судорога гнева, разочарования и сокрушительного озарения. Всё это одновременно и мимилётно! ПЧСВЗ сжал кулак правой руки, сделал о-о-очень глубокий вдох, затем выдох, заставил себя приветливо…. Улыбнуться. УЛЫБНУТЬСЯ!!! И только потом сказал следующее:
- Пётр, а вы что, до сих пор играете по Правилам?
При всём уважении к Инструкции. При всём почтении к Параграфу. Свято соблюдая скрижальные Заповеди…. Ну нельзя же быть таким наивным!!! ПЧСВЗ снова заставил себя вздохнуть и улыбнуться. Ну хоть какая-то гибкость в мышлении, хоть какой-то маневр!
- Селгей Виктолович, но ведь Плавила никто не отменял….
Вот в этом и заключается особая прелесть общения с людьми. И неоценимое очарование РАБОТЫ С ЛЮДЬМИ! Ибо сколько людей, столько и заблуждений, никогда не перестанешь удивляться такой противоречивости во взглядах. И на чём только этот мир держиться?
ПЧВСЗ снова заставил себя вздохнуть, но вот ещё раз улыбнуться он уже не смог. Лимит на улыбочки был исчерпан.
- Есть!.. Есть картинка! – Не скрывая эйфории, закричал другой оператор, сидящий справа.
Петр тотчас нажал кнопки на своей клавиатуре и на экране появился растерянный Окунев, затравленно озирающийся вокруг, стоящий посреди Испанского зала, рядом с колоссальным торшером и чашей, которую подпирали золочёные грифоны. Спиной к наблюдавшим стояла стройная молодая женщина, лица которой не было видно. Но никто не нуждался в этих подробностях, все и так сразу поняли, что это – АНГЕЛ! По помещению моментально распространились химические запахи тревоги.
- Блин, они даже подделживают оптическую видимость…. Какое велоломство! – Пробормотал знаток Правил, старший оператор Поля, Пётр.
- Что они затевают? – ПЧСВЗ грудью навалился вперёд.
- Не знаю, даже пледположить не белусь…. Какое ковалство.
- Я думаю, что они задействуют композиты, в нейтральном поле им никто не помешает, - спокойно диагностировал тот же оператор справа, который смог получить картинку.
ПЧСВЗ хотел обернуться, но сдержался…. Ему был незнаком этот голос, но он вспомнил, как ему докладывали о том, что на станции появился новичок. Вот и выдался случай познакомиться.
- На это можно как-нибудь повлиять?! – обращаясь ко всем, повысил голос Заслонов.
Ответ требовался быстро, а тишина затягивалась, кто-то неуверенно поёрзал, кто-то еще ближе прильнул к монитору. А время иссякало….
- Что они собилаются пледплинять?
- Сбываются мои предчувствия…. – пробормотал навалившийся над экраном монитора Заслонов.
- Есть! Есть сигнал! Могу позвонить! – Прокричал тот же самый новичок справа. Его активность начинала заинтриговывать Заслонова всё больше.
- Звони! Звони немедленно! Так! Всем остальным запрашивать панораму! Включайте аварийную защиту Контура! Это – похищение! Я это чувствую. Доставайте его оттуда как хотите, но он мне нужен. Любыми способами!!!
- Поздно, Селгей Виктолович, нам не хватит энелгии.
А вот на сей раз Заслонов передразнил сознательно:
- Пётл, заплоси лезелвы! Мне нужен этот агент! И хватит играть по Правилам! Хватит быть воспитанным! Похулигань немножко!
- Поздно…. Он в нейтлальном поле, нам его не достать….
ПЧСВЗ не собирался сдаваться. Он своей энергией готов был зарядить на действие любого и даже подпитать ею защиту Контура. Он императивно огляделся вокруг, заряжая всех на действие.
- Кто-нибудь знает, что можно предпринять?
- У нас нет лезелвов…. Лимит исчелпан….
- КТО-НИБУДЬ ЗНАЕТ, ЧТО МОЖНО ПРЕДПРИНЯТЬ?!!! МНЕ НУЖЕН ЭТОТ АГЕНТ!!!
- Есть! Звонок пошёл! Возьми на себя! С кодировкой не заморачивайся, прессуй напропалую! – крикнул за его спиной Новичок, передавая сигнал другому оператору.
- КТО-НИБУДЬ ЗНАЕТ, ЧТО МОЖНО ПРЕДПРИНЯТЬ?! ПРЕКРАТИТЕ МЫСЛИТЬ ПО ПРАВИЛАМ! ИНТЕРПРЕТИРУЙТЕ!!!
- Никто из нас не учился воздействовать на нейтлальное поле. Нужны специальные навыки….
- ВРЕМЯ!!! ВРЕМЯ УХОДИТ! ОНИ СЕЙЧАС НАПАДУТ! ПОПРОБУЙТЕ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ!!!
- Я…. Могу попробовать…. Без гарантии.
Заслонов перевёл дух и рывком успокоился. Он умел работать на публику и держать себя в руках. Сейчас пришло время именно взять себя в руки. Как он и предполагал интуитивно, эти слова сказал новичок. Заслонов энергично обернулся и требовательно посмотрел в его сторону. Назвался груздём….
Новичок буквально слился с экраном монитора, перебирая клавиши, он не отрывался от своих оперативных действий.
- Бесполезно…. У нас нет энелгии, - в полном упадке пробормотал Пётр.
- Мне не нужна энергия. Можно я воспользуюсь Силой Города? – спросил Новичок у Заслонова, по-прежнему продолжая наигрывать на клавиатуре свои программистские сонеты.
- Дайте ему всё…. – коротко распорядился Заслонов.
- И еще…. Мне нужен доступ к инсталлятору.
ПЧСВЗ мимолётно подумал и снова распорядился:
- Дайте ему всё!
- И ещё…. Я буду работать в режиме реальной проекции. Блок мне ставить некогда. Так что придётся вам после меня…. Подмести.
- Не волнуйся, что-нибудь придумаем. Под мою ответственность. Дерзай, кибернетик!
- Я вообще-то на искусствоведа учился, а это – моё хобби….
На экране монитора стало видно, как меняется расширяющаяся перспектива, как призрачно исчезает, нарушая все законы физики, Ангел и в конце длинного коридора появляется алчная, эклектичная толпа из всадников, своры охотничьих собак и пеших искателей приключений. Она с умопомрачительной стремительностью приближалась.
- Так!.. – Новичок призвал всех к вниманию и согласованности. – Фабула, в общем, - ясна. Звонок пошёл! Активизируем композиты. Немедленно запросите развёртку этого и соседних залов. Выигрываем время, начнём…. Начнём с вазы и торшера!.. Переведите на меня инсталлятор. ЗВОНОК! ЗВОНОК ПОШЁЛ!!!
…………
- Беги, инфант! – снова донеслось до Окунева такая призрачная и кажущаяся нереальной угроза, что он её не услышал, а скорее почувствовал.
Снова протрубил охотничий рог….
Окунев дёрнулся на этот звук, судорожно напрягся и увидел как в конце коридора….
В руке вдруг зазвонил сотовый телефон. Телефон!!! Окунев мгновенно приложил его к уху, ибо он подсознательно чувствовал, что только таким способом к нему может прийти помощь. По электропроводам, в виде радиоволн, в виде слабых электрических импульсов. В виде неких флюидов и сакральных императивов.
- Аллё, ты слышишь меня? – твёрдо уточнил абсолютно незнакомый голос.
- Слышу-слышу…. – суетливо согласился Окунев.
- Беги! Не стой на месте! Беги!!!
Словом, ничего нового. Только общие рекомендации. Куда бежать?!
А в конце коридора в это время….
- Куда бежать? – обречённо уточнил Окунев.
- КУДА ГЛАЗА ГЛЯДЯТ!!! ГЛАВНОЕ – НЕ СТОЙ НА МЕСТЕ!!!
А в конце коридора в это время показалась разъярённая и разгорячённая орда искателей приключений. Любителей охоты на крупного зверя. Джентльменов удачи, авантюристов по крови и живодёров ради развлечения. Кто-то гикнул, зашлись стервозным лаем голодные псы, всхрапнули кони и вся эта обмороженная, полупьяная ватага взяла в ретивый галоп, целеустремлённо рассматривая Окунева как гипотетическую жертву своих смертельных забав. Пол и стены непостижимо гулко завибрировали под копытами коней и массы бегущих. Они наращивали скорость и надвигались кавалеристской лавой, держа наготове острые пики. Охота на кабана была в самом разгаре. Эмоции на пределе, гормоны кипят.
Окунев попятился…. Бежать? Куда?!!!.. Он слабохарактерно обернулся. Над головой с леденящим звуком просвистела стрела и вонзилась в стену напротив. Окунев от страха присел и спрятался за массивный торшер. Чуть-ли не между ног в паркет вонзилось тяжеленное копьё. Окунев снова подскочил…. Куда бежать? ПОДСТАВЛЯТЬСЯ?!!! Тут как тут заколят!
Снова просвистели стрелы над головой, и Окунев снова спрятался за торшер. Без вариантов, убьют наверняка, но и стоять здесь…. НУЖНО ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ!!!
- Беги! Беги! Не стой на месте! – надрывался сотовый телефон.
Окунев напрягся, чтобы тройным прыжком сигануть как можно дальше и, может быть, последний раз в жизни, преодолел свой страх, спружинился, сгруппировался, затаил дыхание, приготовился к боли и испытаниям, но….
Но в этот момент ОЖИЛИ поддерживающие роскошную порфировую вазу ЗОЛОТЫЕ ГРИФОНЧИКИ. Взмахнули своими позолоченными крылышками, о чем-то безалаберно затарахтели на непонятном языке, быстренько и эмоционально договорились и, балансируя с чашей на весу, нелепо подпрыгивая на одной ноге, соскочили с пьедестала и перекантовались с чашей в лапах немного вправо. Пронзительно и дико завизжали от избытка чувств. Судя по всему, у них было очень раскованное и игривое настроение.
Увидев такое охотники от неожиданности осадили коней! Ряды нападавших дрогнули. Все осели в нехорошем предчувствии. В страхе попятились даже собаки. И предчувствие никого не обмануло…. А кто вам наобещал лёгкую охоту?.. Кабан оказался Калидонским вепрем. Не ожидали?
Окончательно расшалившись, грифончики с грациозной легкостью раскачали чашу на весу и, добившись приличной амплитуды, на счёт «Три!», с осатанелым визгом метнули её в сторону нападавших. Дико захохотали от счастья и с таким энтузиазмом размахались позолоченными крылышками, что Окунева обдал сквозняк. Похулиганить они обожали.
В зловещей тишине, массивная чаша, внушительно кувыркаясь вокруг своей оси, вероломно врубилась в ватагу нападавших, перемешав их в такую кучу-малу, в такой необузданный микс, что Окунев непроизвольно вздохнул от наплыва эмоций. Смешались люди, кони…. Дикий рев, надрывное ржание, чей-то хрип и страшный грохот. Подобных баталий ему еще не доводилось видеть. Королевский винегрет.
Грифончики, изобразив друг другу потешные мордашки, с нескрываемым злорадством начали потешаться над этим зрелищем и нагнетая издёвку еще пуще затрепыхали крылышками. После чего вдруг легкомысленно подпрыгнули в воздух и крутой свечой, похожей на фигуру высшего пилотажа, со смелым, сумасбродным визгом врезались в самую гущу этого месива. Это усилило впечатлений еще больше.
Что называется, просто хотел сходить на экскурсию…. В Эрмитаж. Окунев почувствовал сюрреалистичный интерес к происходящему.
Но силы были слишком неравными. Желающих поохотиться на кабана было чересчур много. Ватага напирала и напирать её заставляли свежие силы. Резервы…. На передний план, хладнокровно перешагивая через поверженных, спустив на неуёмных грифонов собак, неумолимо выдвигались свежие участники, с ещё большей несокрушимостью собираясь довести до конца начатое дело. Слишком много жертв оно на себя привлекло. Кто-то на ходу прикончил копьём смертельно раненую лошадь, чтобы не слышать её дикого ржания, кто-то так же без эмоций перерезал кинжалом горло истекающего кровью егеря. Охота – превыше всего! Над головой Окунева снова просвистела стрела. Затем вторая…. Неподалёку вонзилось копьё и кто-то издал такой варварский вопль, что Кровь в жилах едва не свернулась от страха. Все снова двинулись в атаку!
Но тут в дело вмешался ТОРШЕР. Он закружился в необузданном, сумасшедшем вальсе, под его колоссальной массой содрогнулся пол до самых перекрытий и широко раскинув по сторонам многочисленные розетки под лампочки, которые теперь выполняли роль налитой свинцом булавы, вращая ими как щупальцами, торшер наращивая своё дикое вращение как мистическая машина убийства с плотоядным хрустом врубился в толпу нападавших, подмяв под себя и искромсав весь первый ряд. Окунев даже зажмурился от натуралистичности и кровожадности этой сцены. От сюрреализма до трэша один шаг.
Вслед за ним в схватку ринулся ВТОРОЙ ТОРШЕР! Задев и оттолкнув Окунева, он также дико раскрутился, расшеперился своей верхней декоративной частью и, выписывая сложные по конфигурации петли, решительно врубился в самую мясорубку, придав баталии законченный паранойидальный вид. Попятившийся Окунев не придумал ничего лучшего как упасть. Из руки выпал на пол сотовый телефон, он лихорадочно потянулся за ним.
- Беги! Беги с этого места! – надрывалась трубка.
Окунев подскочил…. Дело в том, что теперь он твёрдо знал куда бежать. И еще, он каким-то образом понял, что к охотникам спешит подмога. Со всех художественных произведений Эрмитажа сходили в реальность персонажи охоты и спешили на помощь в Испанский зал. Их было много, очень много! Впрочем, и экспонатов в Эрмитаже также было навалом. Каким-то образом Окунев это знал, каким-то путём он получал эту информацию. За спиной раздался грохот, уронили и повергли один торшер, затем второй….
Окунев издал затравленный рёв! Наверное, аналогичный рёв издаёт кабан спасающийся от травли. Окунев пробуксовывая на лощеном паркете ринулся сломя голову…. Но не напропалую, не туда куда смотрели его глаза! Теперь он знал и чувствовал дорогу. И в подкорке у него взрывалось фейерверками – «Держись подальше от фламандского зала!» Вслед засвистели стрелы и полетели копья, кинулись легавые и уцелевшие всадники. Травля – продолжалась!
Окунев ринулся направо. Отныне он знал свой путь императивно! Бегом по галерее «Истории Древней живописи». Потом налево. Потом прямо. Только подальше от фламандского зала! Не теряя головы, он заметался по переходам, путая следы, едва не сшибся с толпой азиатов, разгуливающих по хранилищнице, снова услышал кошмарный звук погони и, выкладываясь из последних сил, ринулся прочь…. Хотелось орать, но мешало воспитание. Эрмитаж как-никак.
Уже почти задыхаясь, ворвался в Рыцарский зал, домчался до конца и заозирался, вытанцовывая на месте. Зияли зловещей пустотой чёрные силуэты на картинах Снейдерса. Именно отсюда началась охота на вепря. Всё вернулось на круги своя. Окунев мистическим образом вдруг успокоился и повернулся навстречу оголтелому рёву надвигающейся погони…. Он предчувствовал, что сейчас будет.
И тут началось….
Конная четвёрка рыцарей мгновенно ожила и приступила к действию. Чучела покинула свое экспонируемое пространство и лихо загарцевали на норовистых конях, выстраиваясь в боевую шеренгу. Один из ландскнехтов взмахнул над головой длинным, сверкающим мечом, другой приноравливался к турнирному копью, третий разминался с булавой, четвёртый хладнокровно ждал.
Когда погоня ворвалась в Рыцарский зал, там уже все было готово к приёму гостей…. С потолка под ноги нападавшим упали массивные люстры, которые моментально стали взрываться как шутихи и петарды, превращаясь в золотые рулоны противопехотной колючей проволоки и клубки золотых цепей, которые, намертво прилипая, повисали на ногах лошадей и людей. С металлическим лязгом в толпу как бронетехника врубились тяжеловооружённые ландскнехты. Непередаваемо фактурные звуки встряхнули здание до самого основания. Окунев снова затравлено вздрогнул. Баталия вспыхнула вновь! «Беги! Беги! Не стой на месте!» - продолжало тюкать по мозгам.
И Окунев снова побежал!
............
- Немедленно…. Как-то из этого выходите…. Вы же от Эрмитажа камня на камне не оставите. – Пробормотал вспотевший от волнения Заслонов, наблюдающий эту схватку на экране монитора.
- Не волнуйтесь, здесь очень многое – иллюзия. Непонятно, зачем они вообще пользуются оптической видимостью, такой перерасход энергии. Могли бы элементарно спроецировать фобию или психоз. Тем более без блокировки…. – Казалось бы, сидящий к нему спиной Новичок разговаривает сам с собой, лишний раз на слух перепроверяя свои выводы. Пальцы его виртуозно парили над клавиатурой, он почти слился с монитором. – Так! Рыцари!!! ПОШЛИ РЫЦАРИ! Кто-нибудь поддержите объём и сделайте что-нибудь со светом. Этот раунд мы должны выиграть! И впрысните ему импульс наконец-то, чтобы он не стоял на месте. Он же мишень! Работаем жёстко! Только так можно их остановить.
…………
Только не в зал фламандского искусства!.. Окунев вдруг ярко и контрастно вспомнил этот зал. Да он же почти целиком посвящен охоте.
И только охоте!
Не выбирая дороги он, задыхаясь от угорелости и вулканического извержения чувств, нёсся по Эрмитажу. Погоня за спиной не унималась. Она хоть и стала намного малочисленней, но кровожадности у её участников не убавилось. Сейчас свою немногочисленность они компенсировали демонической яростью. Окунев обернулся, хотя и знал, что не стоит этого делать. Он как раз в этот момент пробегал мимо группового портрета Дирка Якобса «Корпорация амстердамских стрелков 1533 года». Погоня настигала, дистанция между ними становилась всё меньше. Но в этот момент….
Окунев запнулся и упал. Рухнул на пол, по инерции прокатился кубарем и обернулся навстречу неминуемому. Накрыло безразличием и вялостью. Сил сопротивляться не осталось….
….Но в этот момент с картины Якобса, потрясая воображение слаженностью действий, сошли бравые амстердамские стрелки, и умело, невероятно быстро выстроили цепь; один ряд в полный рост, второй внизу – на колено. Профессионально ловко прицелились и хладнокровно дали сокрушительный залп. Тотчас полезли перезаряжаться, даже не полюбовавшись на произведённый эффект, поскольку были твёрдо уверены в результате.
Окунев ошалело подскочил, но тут же упал вновь. Очень сильно болело колено, от этого даже не сгибалась нога. Он не сдержался и с остервенением захрипел.
- Молодой человек, вам помочь? – услышал он пожилой, сердобольный голос.
Окунев вскинулся на этот голос. Седая, старенькая, с чертами смирения и православной скорби на лице. Эта смотрительница как нельзя лучше вписывалась в интерьер Эрмитажа. От неё просто веяло добротой и милосердием.
- Это идея! – Эвристически согласился сам с собой Окунев. – Это ломовая идея – вам!.. мне!.. в этом!.. помочь!
В этот момент амстердамские стрелки дали второй залп. И в другом конце коридора прекратилось малейшая целенаправленная возня. Повисла смертельная пауза. Стрелки неумолимо присмотрелись, разобрались в наступательный строй и, перезаряжая на ходу, двинулись добивать. Они привыкли делать свою работу качественно.
- Вам больно, молодой человек? Позвать на помощь?
- Спасибо, матушка…. Спасибо…. Помощь уже пришла.
И он посмотрел туда, где в рассеивающемся пороховом дыму, с профессиональной деловитостью, не испытывая при этом ничего личного, добивали подраненных, флегматичные амстердамские стрелки. Слышались надрывные крики о пощаде, но они не производили никакого эффекта на стрелков. Качество амстердамской работы должно пользоваться мировой известностью. Дирк Якобс позаботился об этом.
Когда стрелки покончили со всеми и стали собирать трофеи, Окунев, обмякнув от невероятной физической и эмоциональной усталости с трудом поднялся и превзнемогая боль в колене, отправился прочь. Милосердная смотрительница проводила его сопричастным взглядом, жалостливо вздохнув. Почему-то участь добиваемых в конце коридора её с такой заботой не трогала. Их судьба была бабушке по барабану.
Зазвонил сотовый телефон и Окунев вздрогнул, замерев от тревоги. С некоторых пор он при каждом звонке вздрагивал. А временами откровенно пугался. Вот и на сей раз….
- Алле…. – Вяло пробубнил он в трубку.
- Ну, как ты, Антон. Отпускает уже?.. Натерпелся, поди? – Голос Заслонова был не лишен свежести и задора.
- Что происходит? Что это было?
- Добро пожаловать в Реальность Z! Выбирайся на воздух поскорее.
Когда Окунев спускался по лестнице, мимо него промчались охранники в чёрной форме, кучка милиционеров вневедомственной охраны и какие-то фигуры из администрации. Всех их он последовательно проводил взглядом. Судя по этому авралу, творилось что-то из ряда вон, но ему это было уже не интересно. Он устал…. Устал даже любопытствовать.
…………
- Всё! Отбили…. Даже невелоятно, что получилось. – Откинулся от монитора старший оператор поля Пётр.
- Всех поздравляю! – Заслонов облегчённо вздохнул и гордо распрямил плечи. Чудеса в решете, обошлись малой кровью.
Кто-то захлопал в ладоши, кто-то издал торжественное «ЙЕС!», только Новичок по-прежнему сидел, прильнув к экрану, продолжая доигрывать на клавиатуре финальные аккорды. Между делом заметил:
- В Эрмитаже нужно срочно подмести. Мы там откровенно наследили. Мне отсюда всё не залатать.
- Не волнуйся, я сейчас же этим займусь. Что-нибудь придумаем. – ПЧСВЗ не спеша пересек помещение и приблизился к Новичку, тот, услыхав его шаги, закончил работу, повернулся на крутящемся стуле и встал.
Когда Заслонов посмотрел оператору в лицо, ему потребовалось приложить титаническое усилие, чтобы сохранить на лице дружелюбие и пафосность. Про себя он ошарашено подумал: «Мать честная! Нынешнее племя….», но вслух бодро высказался:
- Превосходная работа! Хвалю за креативный подход, нам все эти наработки очень скоро понадобится.
С титаническим усилием, стараясь не выдать своих эклектичных эмоций, Заслонов протянул руку для рукопожатия. Радушно улыбаясь, снова посмотрел, в лицо Новичку. «Кто же с тобой такое сделал, сынок?» - Свербил вопрос в его голове. Все лицо Новичка было усеяно…. ШИПАМИ!
- Зря жалуетесь, инсталлятор у вас хороший, только вот пару прошивок поменять и драйв-режим модернизировать…. Превосходные условия для фантоматики. Можно попробовать сконструировать трёхмерный клон. Насчёт энергии зря суетитесь. Вся энергия Города на вашей стороне, черпай не хочу! Нужно только потоки редуцировать. – Судя по всему, Новичок жил в своём эскейпистском, замкнутом мире, в котором места для обыденного уже не оставалось. В похвале и регалиях он не нуждался. Самодостаточен….
Заслонов снова посмотрел на эти ШИПЫ…. «Пирсинг!» - Мелькнул в мозгу новоязычный термин. Шипы у Новичка были везде: они торчали из бровей, из ушей, из носа, из нижней губы и даже из щёк. Каждый, конечно же, сам отвечает за свой внешний вид и выражение лица, и в последние годы стало модно столь опасно экспериментировать со своей внешностью, но стоит ли так издеваться над собой? «Какой-то Ежик в тумане получается!» - С возмущением на «нынешнее племя», вновь подумал ПЧСВЗ.
- Как тебя зовут? – уточнил Заслонов.
Дело – прежде всего, зри в корень
- Пётр.
- Пётр…. – ПЧСВЗ навскидку призадумался и мгновенно выдал. – Значит так, Петр. Ты будешь – Пётр Первый, это и будет твой позывной, а ты, Пётр, будешь – Второй. – Заслонов мельком бросил взгляд за спину. – Я назначаю тебя старшим в группе, со всеми вытекающими полномочиями.
Последовала многозначительная тишина. В принципе, особо переваривать тут было нечего. Решение справедливое и направленное на улучшение ситуации…. Но такое скоропалительное назначение человека нового и незнакомого. Довольно рискованный шаг! Он же кибер-панк какой-то! Эта кислотная бутафория. Эта внешность хиппи и фрика…. Нужно время, чтобы к подобным фенечкам привыкнуть. Все монументально замолчали.
«Но компилирует действительно превосходно! Почти гениально…» Все окончательно погрязли в мегалитических сомнениях.
- Пётр, выйди со мной на минутку, - попросил Заслонов Петра второго, деловитым шагом покидая помещение.
В коридоре Заслонов, не придавая своему голосу извиняющегося тона, вразумительно заговорил:
- Пётр, я бы попросил сделать далеко идущие выводы из случившегося. Интерпретируй, Пётр! Прошивку в голове поменяй, драйв-режим. Мы не можем сейчас себе позволить нюни и сопли. Ты же сам придумал это название – «Битва за реальность»! Расшались! Похулигань! Подерзи!
- Да я всё понимаю, Селгей Виктолович…. Он действительно был сегодня лучший. У него не стыдно поучиться…. Вышка!
- Прекрасно! Мне бы не хотелось вносить нервозность в ваши отношения. Прекрасно, что ты всё понимаешь!.. Извини, Пётр, но мне пора. Срочно нужно в Эрмитаже подметать. Запомни, Пётр, мы – команда.
- Всё нолмально, Селгей Виктолович. Я же понимаю, что от этого зависят чьи-то жизни.
- Если б ты знал, сколько жизней от этого зависит…. Извини, но мне, действительно, пора.
И уже ускользая, Заслонов бросил:
- Держите одного из ваших на линии, когда я буду подметать, мне понадобится его помощь.
…………
Усевшись в машину, Окунев парализовано уставился в лобовое стекло. Внутри все клокотало и бурлило. Добро пожаловать в Реальность Z! Отель пять звёзд! Всё включено! Получите незабываемые впечатления. И если не получите, так получите!
По телу до сих пор пробегали помехи мелкой, неврастенической судороги и судорожно чесался левый глаз. К чему чешется левый глаз? К чему?!
Окунев трясущимися руками полез вставлять ключ в замок зажигания. «Ничего не понимаю!» - Следствие ведут Колобки. «Сушите весла, сэр, на кой вам чёрт богатства?» - песенка из мультфильма «Остров сокровищ». Обожаю мультфильмы. Исключительно отечественные….
Резко зазвонил телефон. Окунев паранойидально вздрогнул и выронил на полик ключи. Он теперь взял моду вздрагивать от каждого телефонного звонка. Вздрагивать и обмирать. Вот такое нездоровое положение вещей. Почти истерика! Телефонофобия какая-то.
Поднёс трубку к лицу и недоверчиво всмотрелся. Тревожно проморгался.
АНГЕЛ
Осторожно приложил трубу к уху и очень деликатно сказал:
- Аллё….
- Как продвигаются наши дела, мачо?
- А кто это?
- Не кокетничай, мне некогда. Машину купил?
- А кто это?
На другом конце не менее тревожно замолчали и задумались. Уже другим тоном неторопливо уточнили:
- У тебя опять были проблемы? Ты не пострадал?
- Зачем ты спрашиваешь? Откуда я могу знать, с кем я сейчас разговариваю?
В трубке опять задумчиво помолчали.
- Мачо, не дури…. Ты можешь после моего звонка позвонить оператору. Он подтвердить его подлинность. Я понимаю, что у тебя выдался трудный день, но нужно держать себя в руках. Ты не ранен?
«Ага, значит про оператора она тоже в курсе».
- Колено чуть-чуть ушиб.
- Коленочку поцарапал? Мачо, будем считать, что ты легко обделался, будет о чём потом вспомнить в кругу друзей и соратников.
- А откуда ты знаешь, что я обделался?
На другом конце с неподдельной искренностью и жизнерадостностью хохотнули:
- Предполагаю…. Катарсис после посещения Эрмитажа. Привычная вещь.
Окунев так стремительно и так глубоко похолодел, что ему показалось, будто он сейчас покроется инеем и превратиться в субпродукт глубокой заморозки. Он ей точно ничего не успел об этом сказать! Мобилизовав все свои силы, он максимально вменяемо уточнил:
- А откуда ты знаешь, что я был в Эрмитаже?
Последовала трудная и неэластичная пауза. Время вдруг так затянулось, а ответ получить так не терпелось, что Окунев невольно заёрзал на новеньких чехлах. На всякий случай посмотрел по сторонам и в зеркало заднего вида.
- Мачо, я тебя умоляю. Не лови меня на слове. Мне некогда вдаваться в подробности. Позвонишь оператору, и он всё тебе растолкует. Давай сменим тему…. Ты еще не забыл, ведь мы с тобой одной крови – ты и я.
- К сожалению, это тоже только слова.
- Мачо, не тупи! Мне некогда. Позвонишь на досуге оператору. Ты машину купил?!
- Купил.
- Отлично! Значит, сегодня вечером ты поработаешь моим личным водителем. Готовься стать объектом эксплуатации. Не хочу слышать никаких отговорок. Ты город хорошо знаешь?
- Относительно…. Теперь я не уверен, что можно ЗНАТЬ ЭТОТ ГОРОД ХОРОШО.
- Не умничай, мачо! И не тупи, терпеть не могу тупых. И сильно умных ненавижу! Держись золотой середины, чтобы не вызывать зависть у современников. Сегодня вечером я буду разгружаться, и ты мне в этом поможешь….
- Извини, Принцесса, но я ничего разгружать не буду! Ветер холодит былую рану. – И Окунев пощупал ушибленное колено.
- Не прикидывайся наивным, ковбой. НЕ РАЗОЧАРОВЫВАЙ МЕНЯ…. Якобы ты не понял, о чём идёт речь? Я зверски устала, мне нужна разрядка.
Мы будем РАЗГРУЖАТЬСЯ, и никто нам в этой авантюре не помешает. Ты всё понял?
- Как я понял, ты уже разговариваешь со мной как работодатель?
- Я поняла, что ты понял и я рада, что ты рад. Обязательно сделай примочки на колено, выпей горячего, крепкого кофе и улыбайся, стиснув зубы, ты мне понадобишься бодрым и здоровым. И ещё, мачо…. Стихи! Для тебя ведь это не составит труда. Продумай программу, я не требую респектухи и пафоса, совсем необязательно, чтобы это был помпезный вечер при свечах, я даже согласна на альтернативку, беспредельчик или андеграунд. Договорились?
- Там после покупки машины кое-какие деньги остались.
- Сдача? Обижаешь, ковбой, Ангел никогда не берёт сдачу. Поменяй себе туалет. Речь не про унитаз…. Я также не имею в виду, чтобы ты купил себе водительскую фуражку и лакейскую ливрею. Поменяй стиль и имидж. У меня должен быть брутальный шофёр.
- Что еще?
- И ещё…. Не разочаровывай меня, мачо. Я устала от разочарований.
В этом месте Окунев потрясенно хмыкнул и покачал от восхищения головой. Ну надо же, заламывать такие переходы. Актриса экстра класса! Петля Нестерова.
- Где мне тебя забрать?
- Забери меня с собой, я приду сквозь злые ночи…. – Ехидно мурлыкнула Ангел и ненадолго споткнулась. – Запоминай где меня забрать.
- По-моему, в этой песне поётся «позови»?.. Позови меня с собой.
- Что я слышу?! Мачо, ты будешь учить одну из самых высокооплачиваемых певиц страны распевать дюдики? Ты будешь навязывать мне репертуар?! Только учти, я зверски устала! Мне все надоели. Я хочу предаться разврату! И если ты сегодня обломишь меня с программой….
- Я всё понял! Где тебя забрать?!
- Вот именно забрать! Позвать ты всегда успеешь. Нужно брать, мачо. Брать пока дают…. Запоминай!
И Окунев старательно запомнил. А что еще ему оставалось? В мозгу двадцать миллиардов нервных клеток, и каждой из них нужно придумать какое-то занятие и применение. Не то они все та-А-кие нервные!
Вы, кстати, твёрдо уверены в том, что ХОРОШО ЗНАЕТЕ ЭТОТ ГОРОД?
…………
В кабинете Заслонова позвонил телефон. ПЧСВЗ углубленно изучал лежащий перед ним колоссальный телефонный справочник, из которого выписывал на листочек столбцы адресов и телефонов. Гневно взглянув на телефон, поднял трубку и приложил её к уху.
- Заслонов слушает.
- Как идут ваши дела?
Заслонов с достоинством выпрямился, лицо его стало предельно внимательным и сдержанным. Он отвлёкся от справочника и посмотрел прямо перед собой, как будто видел говорящего.
- Я сейчас очень занят. Провожу зачистку.
- Ответьте мне лаконично и ясно: как идут ваши дела?
- Очень вяло…. По-моему, мы в тупике.
- Самое оживлённое движение всегда наблюдается именно в тупике.
- Это метафора и не более.
- Перехожу к эмпирическим фактам: максимальная отдача именно от того, кто зажат в углу.
- Я очень сильно занят, - не теряя самообладания, напомнил Заслонов.
- У меня тоже мало времени. У нас у всех мало времени, поэтому нам нужно обязательно встретиться сегодня, во второй половине дня: вы, я, Крушинин и Окунев. Постарайтесь, чтобы Комната для встреч была свободна. Желаю вам удачи.
- Спасибо.
Заслонов положил телефонную трубку на место и снова погрузился в справочник. Посмотрел на часы. Время катастрофически поджимало.
…………
Окунев поднял ключи с полика и потянулся их вставлять в замок зажигания. Дрожь в руках понемногу отпускала и, поэтому он добился некоторых успехов на этом поприще: ему удалось даже нащупать личинку.
Тотчас с бесцеремонным вероломством зазвонил телефон! Окунев истерично вздрогнул, и ключи вновь упали на полик. Он с нескрываемой ненавистью посмотрел на телефон. Ну нельзя же так остро реагировать на сотовый телефон! Ему вдруг нестерпимо захотелось выбросить его на проезжую часть, под колёса проезжающих автомобилей. Отомстить….
Он схватил трубу и поднёс к глазам.
ЗАСЛОНОВ
Поднёс к уху и нажал на кнопку, недоверчиво ухмыльнулся.
- Я слушаю вас, Сергей Викторович.
- Антон, нам нужно сегодня обязательно встретиться во второй половине дня, часов в пять. Ты сможешь?
- Сергей Викторович, а как я могу быть сейчас уверен, что разговариваю именно с вами?
Окунев снова недоверчиво хмыкнул и опять предусмотрительно заозирался по сторонам. Накал страстей обязывал.
- Согласен, есть такое непростое недоразумение. Мы постараемся его сегодня-завтра устранить. Пока ничем не могу тебе помочь. Каждый звонок перепроверяй у оператора.
- А почему я должен быть уверен в операторе? Я бы на их месте с оператора и начинал.
Заслонов замялся…. Даже человек с таким стажем и с таким опытом как Заслонов замялся в этой ситуации!
- Антон…. Не надо чересчур сгущать краски. Сейчас пока всё под контролем. Мы всегда придём на помощь. Ты – в команде.
- Что это было?.. В Эрмитаже?.. Это не похоже на галлюцинации. И чем мне все эти тревожные глюки грозят?
- Антон, угроза у всего этого самая реальная. Вплоть до физического уничтожения. Мне сейчас некогда в это вдаваться. Все подробности при встрече. Давай договоримся на семнадцать, к тому времени и Крушинин как раз освободиться.
Свободный мертвец Крушинин…. Аллах Акбар! И перед глазами Окунева поплыли евангельские сюжеты с Воскрешением, Вознесением и последующим Явлением народу. Все эти сакральные мотивы композиционно накладывались на мрачный, мистерийный фон похорон раба божьего Крушинина, который покоился во гробе в окружении траурной толпы пред разверстой могилой…. Вот-вот должен освободиться. Как из мест заключения. В этой Реальности даже насчёт смерти допустимы кое-какие вариации. Условно мёртвый Крушинин.
- Хорошо, я подъеду в Контору, - согласился Окунев.
- В Контору пока не вздумай показываться. Можешь ближайшие три дня откровенно бездельничать. Твоя миссия теперь заключается в другом….
- Ого…. ОГО!!! Я теперь, оказывается, буду выполнять какую-то миссию? Мне будет по силам это…. Мессианство?
- Антон, мне некогда. Запоминай, где мы встречаемся.
И Окунев снова запомнил. А что ему оставалось делать? По легенде вы – немой, а язык я вам отрежу здесь и сейчас, собственноручно. Других выходов из возникшей ситуации он придумать пока не мог. Уж лучше быть в команде, когда не хватает фантазии и когда обстоятельства призывают к мессианству. В стаде – оно спокойней.
Кстати, надо будет Крушинину анекдот рассказать про «условно мёртвого». Вдруг он его не знает?
Окунев хладнокровно собрался, напрягся, не спеша поднял с полика ключи, не спеша…. ВСТАВИЛ ИХ В ЗАМОК ЗАЖИГАНИЯ….
С опаской подождал ещё чего-то и…. ЗАВЁЛ МАШИНУ!
…………
Осторожно переступая через кучи строительного мусора, старательно обходя места с торчащей из разломов арматурой, внимательно всматриваясь себе под ноги, чтобы ненароком не угодить в какой-нибудь разлом, Заслонов как сталкер пробирался по полуразрушенному дому, предназначенному на снос. Миновал следующую комнату со следами пожара, втянул голову в плечи, чтобы не нюхать эту вонь, проскочил её энергичными прыжками и попал в большое, хорошо освещенное помещение (ни одного целого окна!), в котором посреди всей этой разрухи, всего антисанитарного состояния, вопиюще нереально смотрелись десяток типовых пластиковых стульев, ярко малинового цвета. Вот так и выглядела Комната для встреч, в которой можно было уверенно вести переговоры. Впрочем, абсолютной уверенности, как говорил Остап Бендер, не даёт даже страховой полис.
Его уже здесь ждали…. На одном из этих колоритных стульчаков, спиной к нему, наслаждаясь потоками влажного бриза с реки, сидел тот самый необыкновенно худой и необыкновенно высокий человек, с которым они встречались в парке под клёном. Скрестив руки на груди, человек с упоением любовался видом из окна и ни на что не обращал внимания.
- Добрый день, Сергей Викторович.
В летней, высококачественной рубашке цвета сафари и в напаренных, превосходно сидящих лёгких брюках этот человек на фоне хаотичных нагромождений мусора, обвалившейся штукатурки и остальных следов запустения смотрелся особенно изысканно и оптимистично.
- Добрый день…. – Заслонов опять осмотрелся по сторонам. – Никак не могу привыкнуть к этому пейзажу. Всякий раз мурашки по телу, ведь здание может рухнуть в любой момент.
- Всё может рухнуть в любой момент. Осознав неслучайность многих вещей, не веришь в случайности. Присаживайтесь, Сергей Викторович.
Заслонов присел рядом, тоже заглянул в окно и полюбовался на видок, которым наслаждался Высокий. Когда здесь отгрохают новый дом, у кого-то будет недурственная панорама из окна. Загляденье.
- Я неспроста попросил вас прийти на встречу пораньше. У меня очень много вопросов. И, не получив на них ответ, я не смогу полноценно контролировать ситуацию на своем участке. – Заслонов обустроился поудобнее и вскользь попытался заглянуть в лицо Высокого.
- Участок у участкового, Сергей Викторович. У вас – Сектор. Это, конечно, мелочи, придирки…. Задавайте ваши вопросы, Сергей Викторович, я в вашем распоряжении.
Заслонов понял, что можно не смотреть друг другу в глаза. Поэтому он также вальяжно откинулся на этом легкомысленном стульчаке и также посмотрел на прекрасный вид из окна. Можно зачинать. Такой вид прямо-таки окрыляет.
- Аркадий Аркадьевич, вы первый раз устраиваете групповую встречу. Что-то изменилось в Правилах? У Окунева первая группа допуска, у Крушинина третья, у меня – четвёртая: по правилам нам запрещены контакты.
- Перестаньте, у нас ведь аврал. Не будем этого скрывать. При этом Крушинин – фактически уже не участник этой Реальности, вам не сегодня-завтра повысят группу допуска, а Окунев…. А Окунев агент открытого соприкосновения, а жизнь АСа…. Один к десяти, сами знаете.
Вид из окна был просто восхитительный! Глаз не отвести.
- Я это всё понимаю. Но вот смириться с этим…. Никак не могу.
- Придётся…. Этологи, когда наблюдали за поведением крыс, отметили, что первоначально новую территорию заселяют так называемые Разведчики. У них другие особенности поведения, другой тип мышления и несколько иная биология. Они превосходно выполняют свою задачу по освобождению и освоению территории для остальной популяции. Так вот, когда популяция переселяется на эту территорию, Разведчиков безжалостно истребляют, так как на мирное сосуществование они не способны. Ментальность не та.
- Вы считаете уместным сравнивать людей с крысами?
- Я считаю удобным и научно оправданным сравнивать их именно с крысами. У каждого в жизни бывают моменты, когда он сравнивает людей именно с крысами. Неужели вы сами будете сопоставлять людей с дельфинами или китами? Все лабораторные опыты проводятся сначала на крысах, а потом на людях. Ментальность подходящая.
Высокий саркастично улыбнулся. Он был спокоен и не терял при всем при этом обаяния, как будто речь шла о чём-то лёгком и невзыскательном.
- Нас могут очень далеко завести эти заблуждения.
- Сергей Викторович, мы – Разведчики. И здесь не может быть никакой лирики и сантиментов. Наша конечная цель – Истина, а истина не может быть чувственной. Мы все рано или поздно будем уничтожены, если не противником, то теми, кто потом придёт заселять эту Реальность. Мы с вами, дойдя до этого уровня, можем отдавать себе в этом отчёт. Не надо никаких иллюзий, поскольку мы с вами выяснили, что весь этот мир только из иллюзий и состоит. Мы должны выполнить свое генетическое предназначение. Это – наш крест.
- Я даже не знаю что сказать, мне это кажется бесчеловечным.
- Я же просил, не воспринимайте Истину чувственно. Внутри вида каждому отведена чёткая поведенческая и ролевая позиция. Стратификация, фракционность, кастовый характер. Мы – Разведчики, наша роль – освоить эту территорию, поэтому мы и поступаем сюда вперёд всех остальных. И потом, Сергей Викторович, не забывайте, что мы участвуем в межвидовом столкновении, а в нём побеждённых не будет, будут только победители. В интересах вида.
- Я разумом это понимаю, но на чувства не могу повлиять.
- Хорошо! Давайте обратимся к чувствам. Задайте себе вопрос, что вас заставляет делать эту работу? Ведь вы не мыслите жизнь без неё! Что вами движет…. Прислушайтесь к себе…. Правильно! ИНСТИНКТ…. А бороться с инстинктом пока способов не изобретено. Мы – Разведчики, Сергей Викторович, и смиритесь с этим раз и навсегда. Жалость и сантименты покажутся вам лишними.
- Трудно мне это даётся. Окунев мне импонирует как человек….
- Сергей Викторович, когда-то и вы были АСом, все через это прошли. Вашим Окуневым тоже движет Инстинкт. Найдёт он смерть или нет, это уже Случай, Вероятность. Жизнь это то, что происходит помимо нашей воли.
- Согласен…. Вот только условия сильно изменились. Раньше инициации не проходили с такой проблематичностью. Не было такого накала страстей. Почему они атакуют с таким упорством? Вы так и не выяснили, откуда они черпают столько энергии?
- Выясняем…. Кстати, ваш Окунев нам сильно пригодится в этом направлении. Собственно, только ради этого мы и ускорили его инициацию.
- Вы сами как считаете, мы отбили, наконец-то, этого агента? Нападения прекратятся?
- Ничего не могу сказать определённо…. Всё идёт по экспоненте. Вы же сами поняли, что у них в руках есть какой-то колоссальный источник энергии. Невероятные мощности. Откуда? Как?.. Сплошные вопросы.
- А что насчёт «Элизиума»? Вы не думаете, что там нас и ждёт разгадка?
- Сергей Викторович, у меня от вас никаких тайн. Все попытки расколоть «Элизиум» мы предпринимали совместно. Вы помните, чем они закончились…. Я, практически уверен, что именно эту тайну они и обороняют столь ревностно. Но еще раз пойти на такие жертвы…. Вспомните последний раз. Мы растеряем всю агентуру.
- А вам не кажется, что мы не контролируем ситуацию? Мы постоянно обороняемся и ждём новых атак. Нужно найти силы нападать самим.
- Эти упрёки уже становятся банальными…. Откройте глаза. Сергей Викторович, мы с самого начала, как только прибыли сюда, никогда не контролировали ситуацию. НИКОГДА! Мы хронически в аутсайдерах, даже не понятно на чём мы до сих пор держимся….
- На жертвах…. На жизнях новых АСов….
- Перестаньте, Сергей Викторович, в конце концов, вы тоже когда-то были в пехоте. Конфликт нарастает. Глобализуется. Вот и растут жертвы.
- Хотелось бы наконец-то понять, ради чего всё это? Поделитесь последними подробностями. Парадигма расширяется, а мы погрязли в рутине.
- В принципе, всё по-прежнему на уровне широких абстракций и очень общих аналогий. Ясно только, что это будет фантастический информационный переход. Здесь откроются невероятные возможности и перспективы. В этой Реальности люди будут конструировать людей, а те в свою очередь конструировать эту Реальность на уровне познаний всего и вся. Трудно для усвоения на нашем ментальном уровне.
- Что вы имеете ввиду?
- Здесь у людей будут паранормальные способности. Телекинез, телепатия и прочее. Очевидно, что здесь им будет известна Общая Теория Поля и они смогут извлекать из неё прикладной интерес. Сложно загадывать дальше, всё на уровне фантастических предположений. Очевидно, что произойдёт синтез ранее несовместимых феноменов, здесь, в этой Реальности должно произойти слияние мира вещей и мира идей. Что из этого получится, гадать не берусь.
- Можно об этом подробнее?
- Я могу только предположить…. Вероятно, что люди в этой Реальности столкнутся с материализацией идеального. То есть окажется, что идеальное присутствовало всегда, но наше приземлённое восприятие, наше сознание было запрограммировано на то, чтобы мы его не воспринимали. Здесь этот блок будет снят.
- Почему всё это нельзя было сделать в предыдущих реальностях? Зачем такие усложнения?
- Во-первых, традиции и пережитки. Во-вторых, сознание…. Назовите мне хоть одну удачную попытку переделки сознания. Тут единственное что возможно, «до основанья, а затем….» Наверняка, что для этого и придумано межвидовое столкновение. Пусть победит достойный! Самый оптимальный путь выбрать наиболее жизнеспособное сознание.
- Если честно, не улавливаю никакой логики. Не воспринимаю…. Зачем такие резкие переходы, такие глобальные конфликты?
- А зачем с точки зрения логики нужно двуполое размножение? Тем не менее, в природе оно присутствует везде. А как было бы заманчиво, сам себя оплодотворяет, сам себе вынашивает потомство.
- Хороший пример. Знаковый….
- Я же вам предлагал, относиться к этому абстрактно и не искать логических корней. Мне, с некоторых пор, кажется, что подобные перевороты в сознании происходили всегда. Нам, элементарно, НЕ ДАНО, ОБ ЭТОМ ЗНАТЬ И ПОМНИТЬ. Этот, очередной из них и, скорее всего, не конечный. Мы не совсем верно себя позиционируем и расцениваем. Человек не является законченной формой жизни, он выступает лишь одной из множественных форм её проявления. Я допускаю, что собственно жизнь, по определению, это и есть окружающее нас информационное поле. Заложенные в нашем сознании ошибочные представления о субъективной индивидуальности каждого не дают нам слиться в единый коллективный социум. Мы выступаем питательной средой для Поля. А наши представления о Реальности поддерживаются информационным Полем, чтобы и дальше извлекать свой интерес из наших заблуждений. Можно рассматривать это как симбиотику. Мы лишь элемент витального проявления, форма материализации.
- Напрашиваются аналогии с киборгами, с андроидами?..
- Не совсем тактично…. Даже я бы сказал, пошловато. Скорее мы часть глобальной информационной системы, её взаимозаменяемые элементы. И все эти переходы из одной реальности в другую, это апгрейд идей. Мы, образно говоря, проходим процесс замены материнской платы. Переподключаемся на более совершенный уровень. Если мыслить подобным образом, то понятно почему невыгодно ломать и перестраивать сознание. Зачем, если можно постоянно пользоваться избыточными возможностями человеческого мозга. Добавьте сюда нерушимую иллюзию об индивидуальности и субъективности сознания, ведь именно она мешает всему виду осознавать себя как единый организм. Кстати, я допускаю такую мысль, что в Реальности Z это заблуждение будет развеяно. Я не знаю в какой форме, но я теоретически допускаю, что наконец-то произойдёт конвергенция интересов субъекта и социума.
- Ваши идеи не кажутся вам утопическими? Прямо-таки город Солнца встаёт перед глазами.
- Я своих идей никому не навязываю. Если на то пошло, возможности этой Реальности уже открываются перед нами. Мы уже пользуемся тем, что ещё недавно считали фантастикой…. Я прихожу к выводу, что весь путь человечества, это непрерывный поиск разъёма, постоянное усовершенствование материнской платы. И с этой точки зрения, наше сознание – вечно, а индивидуальность бессмысленна, потому что сознание живёт своей жизнью и существование его обусловлено существованием вида….
- Я считаю, это никакого отношения к науке не имеет, это уже художественные, творческие образы. Креативное осмысление. Мечты….
- Можно тогда я продолжу мечтать? В чём заключается главное противоречие бытия? Отнюдь не самые мудрые и достойные люди получают доступ к реальной власти. Вопиющих примеров тому тьма. Я полагаю, что в Реальности Z этого не будет. Есть к тому предпосылки.
- Идеализация! Вы никогда не казались мне романтиком. Ведь мы ещё даже не выиграли этот конфликт. Что будет, если эта Реальность достанется Виду В? Если мы проиграем?!
- Мы не проиграем….
- Хорошо…. Теоретически, если мы проиграем?
- Я практически уверен, что эти Реальности размножаются. Я даже допускаю, что их очень много. Вид В уничтожив эту Реальность, не уничтожит саму жизнь. Наверное…. В конце концов, вы опять забываете, что по моей теории мы, еще не вся жизнь. Даже если исчезнет весь вид, теоретически Поле выберет себе другого носителя и проявит себя в другой материализации. Поднимитесь выше своего индивидуализма, мы отнюдь не венец творения. Мы – микросхемы, запчасти. Нас можно менять и модернизировать. В интересах всей ЭВМ.
- Сначала вы говорили, что мы – Разведчики.
- Вот видите, как я увлёкся. Нас, как подвид, эти далёкие и туманные перспективы вообще не касаются. Вы ещё не забыли про крыс? Свою участь мы знаем наперёд.
Совсем неподалёку раздался звук чьих-то осторожных шагов. Оба настороженно обернулись.
- Скорее всего, это Окунев. Он никогда и никуда не опаздывает. Вот за Крушининым водится этот грешок. – Вслух предположил Заслонов.
- Смотрите не перехвалите. Кстати…. Ваш Крушинин. Какой-то он неуправляемый. Очень произвольно себя ведёт. Меня это беспокоит.
- Я контролирую ситуацию. Мы уже не первый год вместе. На него выпали очень большие нагрузки.
- И я вам как обычно верю, Сергей Викторович.
В этот момент на входе в помещение показался растерянный и немного удивлённый Окунев. Судя по всему, весь этот бурелом его немало шокировал. Высокий и Заслонов как по команде посмотрели на часы. Явился минута в минуту! Это достойно уважения в наше время.
…………
Именно в этот момент, на другом конце Города, скромно шлёпнув дверью, в кабинет Генерала вошёл Каверзнев и девственно потупившись, замер на пороге, ожидая дальнейших распоряжений. Генерал мельком бросил на него тяжёлый, задумчивый взгляд и снова углубился в распахнутую папку, лежащую перед ним на столе. Никаких дальнейших распоряжений не последовало. И, как прикажете, после этого чувствовать себя «человеку в футляре»?
Каверзнев интимно закашлялся и заёрзал, рассчитывая привлечь к себе внимание басилевса, но тот по-прежнему, с подчёркнутой угрюмостью не обращал на него внимания. А ведь в каждом из нас сидит Беликов в «Шинели»!
Неудобная, гнетущая тишина нарастала. Каверзнев вдруг ощутимо и полноценно почувствовал себя НАШКОДИВШИМ…. Судя по всему, именно этого добивался Генерал своими несложными пассами. Каверзнев сделал ма-а-аленький несмелый шажок навстречу и униженно заскулил:
- Сан Саныч, это всё программисты…. Запудрили мозги, хиппи яйцеголовые. Понаобещали…. В нейтральном поле, выкрадем без блокировки, вы его еще потом поменяете….
Каверзнев поднял ногу, чтобы сделать еще один шажок, но на этом приступ его смелости закончился и он остался на месте, продолжив канючить:
- Давай терминами душить…. Фантоматика, инсталлятор, композиты, трёхмерная проекция…. Я не виноват, Сан Саныч, они сами это дело провалили.
Казалось, что Генерала эта тема никак не волнует и не затрагивает. В этом месте он деловито перелистнул и вновь углубился в чтение. У Каверзнева вспотел полированный череп.
- Сан Саныч…. Сан Саныч, никто от них такой прыти не ожидал. Яйцеголовые говорят, что невозможно так на лету сымпровизировать. Против них гений играл.
Каверзнев был на грани нервного истощения. Это убийственное молчание угнетало похлеще любого скандала и самого кровожадного выговора. Хотелось умереть со вздохом облегчения и улыбкой мученичества на лице.
- Сан Саныч…. Простите, Сан Саныч, больше такого не повторится. Я этого Окунева, Сан Саныч, собственными руками…. Сан Саныч….
И он откровенно пустил нюни. Он даже забыл в этот момент, сколько ему лет, он, не контролируя ситуации, и старательно нагоняя эмоции, заканючил. И сие уже выглядело просто мерзко.
Генерал отодвинул папку, встал из-за стола, вытащил на середину кабинета стул, положил на него газетку и встал рядом. Между ним и Каверзневым осталось метра три расстояния. По-прежнему не говоря ни слова, аналитически осмотрел того с головы до ног. Скептически покачал головой.
Каверзнев смекнул, что его ждёт очередное испытание и, перед лицом грядущих лишений, нашёл в себе силы молча выдержать оценивающий взгляд басилевса. На его черепе заблестели крупные капли пота.
- Тест на корпоративность принёс очень негативные результаты. У нас плачевно низкий КПД. Я огорчён и потрясён происходящим. Вам, Каверзнев, полагается взыскание….
Генерал сделал внушительную паузу, словно перебирал в голове огромный перечень гипотетических взысканий, выбирая самое унизительное и лютое.
- На колени! – Чётко распорядился он.
- Сан Саныч, не надо…. Я вас умоляю.
Напоровшись не генеральский инквизиторский взгляд, Каверзнев слабовольно подломился в коленях и рухнул на палас.
- Не надо никаких крутых мер. Я исправлю ситуацию!
Генерал внушительно и мрачно поставил ногу в ботинке на стул, прикрытый газеткой. Жестом басилевса указал на пыльную правую полупару и жестко распорядился:
- Лизать!
- Сан Саныч! Сан Саныч! – Попробовал скулить Каверзнев.
- ЛИЗАТЬ!!! – С холодной и целеустремлённой яростью Дизель снова показал на свой штиблет.
Деваться было некуда…. Каверзнев на карачках подполз к стулу, приноровился поудобнее и, выдавая подсознательный навык вылизивания у вышестоящего, облизал ботинок, глазами служебно-розыскной собаки посматривая на Генерала снизу вверх. Жаль у него не было хвоста, а то изобразил бы виноватую и покорную отмашку.
Генерал поставил на стул левую ногу и снова указал пальцем на ботинок:
- Лизать!
И снова деваться было некуда…. Тем более что навык уже имелся и даже некоторый опыт. Каверзнев по привычке вылизал.
Генерал брезгливо отвернулся, взял в руки стул и вернулся за стол. «Забудьте про совок. Выговоров с занесением и объяснительных писулек не будет. Я вас заставлю Родину любить!» - Мрачно сопя себе под нос, подумал он. Посмотрел на стоящего на корточках Каверзнева и сказал:
- Пшёл вон, отсюда.
Каверзнев облегчённо вздохнул и поспешно подскочил. Можно сказать, легко отделался! Отклянчив задок, повернулся спиной и аккуратно попробовал исчезнуть.
- Стоять!
Каверзнев обмер с плебейской улыбкой на устах. Неужели не всё?!
- Если ещё один такой прокол…. Подумай на досуге, ЧТО ты будешь лизать в следующий раз. Давненько мне ЕЁ не вылизывали
Тонкие струйки пота побежали по затылку Каверзнева, стекая за шиворот. Так спасался от перегрева разгорячённый мозг. ВЫЛИЗЫВАТЬ ЕЁ?!!!
- Пшёл вон!
И Каверзнев, астматически вздохнув, пшёл.
…………
- Сергей Викторович, давайте начинать. Не будем дожидаться вашего Крушинина, время уже пятнадцать минут седьмого. Тем более что на данном этапе его роль достаточно условна. – Не отрываясь от пасторального пейзажа за окном, распорядился Высокий.
Теперь уже все трое сидели напротив оконного проёма и вынужденно любовались панорамой за окном. Разговор не клеился, потому что отсутствие Крушинина действовало сковывающее. Не хватало его, хоть ты тресни!
За спиной у собравшихся вдруг что-то хрустнуло, раздался шорох неясного происхождения. Все закрутили головами….
- Кипучая, могучая, никем непобедимая,\ Страна моя, Москва моя!\ Ты самая любимая!.. – мурлыкая себе под нос эти триумфальные тюпики, из стены за спиной появился невозмутимый Крушинин.
- Стас, ты опоздал на пятнадцать минут, - сделал замечание Заслонов.
- Я был увлечён собственным погребением. Поминки, то да сё…. Прикольный ракурс. Я рыдал, когда всё ЭТО слушал. Музыканты, сволочи, в стельку нажрались и так похабно фальшивили. Сколько гнусной лжи, какие потоки вранья. При жизни я был святым. Интенданты, с-суки, похоронить в таком облезлом гробу! И ещё… мухи! Они всех покойников так достают?!.. А-а-а зачем вы меня так упорно ждали, ведь на данном этапе моя роль достаточна условна….
Крушинин предельно выразительно и с таким вызовом посмотрел на Высокого, что Окуневу показалось, будто он сознательно нарывается на скандал. Высокий сдержанно и несколько высокомерно помалкивал: только бунтарей сейчас не хватало для абсолютной полноты переживаний.
- Познакомьтесь, это – Аркадий Аркадьевич. Он будет представлять здесь….
- Да я и так всё понял! – С разгромной бесцеремонностью оборвал Заслонова Крушинин. Он, определённо, искал повод поскандалить. Провоцировал. – К нам пожаловали небожители! Сейчас они нас будут просветлять и вразумлять. С небесных вершин своего запредельного Уровня. С одной стороны – Сан Саныч, с другой – Аркадий Аркадьевич. ЭС – ЭС и А! – А!.. Битва монстров, титаномахия, главная интрига сезона. Схватка демиургов, всем попрятаться по шконкам.
- Стас, это что за тон? – Осторожно уточнил Заслонов. Скандал в такой напряжённой обстановке сулил еще большие неприятности.
- Не обращайте внимания, Сергей Викторович. Какой может быть спрос с мёртвого. Я – условен, поэтому мне простительна моя неадекватность. Могу, в таком виде, позволить себе критику «чистого разума». Вы, кстати, почему на моих поминках не были? Кутья была…. Пальчики оближешь! Могли бы на халяву плотно пообедать.
Крушинин с демонстративной независимостью присел на легкомысленный стульчак и нигилистически воззрился в красоты за окном. Его что-то продолжало распирать изнутри. Недоговорённость висела в воздухе.
- Сергей Викторович, давайте продолжим, у нас мало времени…. Сначала выслушаем ваши предложения. Что будем предпринимать в сложившейся ситуации? – Высокий превосходно контролировал себя и ситуацию. Сразу стало ясно, что этот человек на шелуху не поведётся и школа выживания им пройдена отменная.
- Вариантов немного…. Можно попробовать затянуть его в логическую петлю. Пусть не очень эффективно, но зато надёжно. На некоторое время мы парализуем его активность, - предложил Заслонов.
- Если честно…. Я все эти логические петли воспринимаю не только с иронией, но и с тоской. Удивительно, как в них еще кто-то попадается? – Высокий саркастически улыбнулся.
- Ну, давайте тогда вариабельный лабиринт. Методика новая, но уверено приносит результат.
Крушинин настырно и независимо замурлыкал себе под нос:
- Нас бросала молодость на Кронштадтский лед \ И в бреду горячечном поднимались мы! \ И глаза незрячие открывали мы!..
- Стас, ты хотел что-то сказать? – С подчёркнутой вежливостью уточнил Заслонов.
- Да вот как представлю…. Это зловещее зрелище. В бреду горячечном, с незрячими глазами, идут как зомби в атаку. Только теперь понимаю, почему вся Белая армия со страху разбежалась. Такой сюр… Есть, что перенять у комсомольцев.
Окунев едва сдержался, чтобы не всхрапнуть вслух. Ну, Крушинин! Ну, репейник. Если до чего-то прицепится, то челюсти домкратом потом не разжать.
- Стас, мы ведём очень серьёзный разговор. Выдерживай формат. Давай обо всём остальном в другой обстановке. – Судя по сдержанности в тоне Заслонова, тот тоже прошёл неслабую школу выживания. Старая закалка!
- Простите, Сергей Викторович, но мне как покойнику нужен какой-то витальный стимул извне и я не нахожу ничего лучшего как декламация совковой патриотической тематики. Вот вслушайтесь! «Яростный стройотряд, счастьем глаза горят….» Никто не напомнит, как дальше?
Заслонов отвёл глаза и снова попытался проигнорировать. Крушинин воочию нарывался. И тут уже кто-кого? Скандал сейчас будет очень некстати. Заслонов вновь обратился к Высокому.
- Аркадий Аркадьевич, можно попробовать воссоздать коммуникативный вакуум. Это также практически паралич его активности.
- Это обойдётся нам намного дороже, чем ожидаемый эффект. Ваш Генерал – калач тёртый, он со всеми псевдореальными штучками знаком не понаслышке. И вы постоянно забываете, у них намного больше энергии. В разы больше нашего…. Здесь нужно что-то радикальное и неожиданное.
- Взвейтесь кострами, синие ночи, / Мы – пионе-е-еры, дети рабочих…. – уже откровенно вредничая, едко прогнусил вполголоса Крушинин.
Высокий предельно спокойно и предельно тактично посмотрел на Крушинина. Выдержал паузу, продолжая миролюбиво улыбаться и, предлагая взять себя в руки. Взгляд его наталкивал на откровенности. Высокий заговорил очень деликатно и в тоже время необычайно весомо, чувствовалось, что сейчас каждое его слово имеет предельную значимость:
- Молодой человек…. Можно я буду вас звать просто Стас?
- Можно, - воспитанно согласился Крушинин.
- Молодой человек, я чувствую, что у вас что-то накипело. Вам нужно непременно высказаться. Давайте обсудим эту тему раз и навсегда. Чтобы между нами не было недоговорённостей. Давайте начистоту, я вам обещаю свою предельную искренность.
- Отлично…. – согласился Крушинин. – Только предупреждаю, я буду откровенен до развязности, поскольку мне теперь всё, как мёртвому припарка. В принципе, мне не даёт покоя только один вопрос: почему меня так легко слили?
- Вы имеете в виду вашу смерть в этой Реальности?
- Именно!.. Почему меня так легко отдали? Я не хочу переходить на личности и тыкать пальцем…. Но вот ЕГО…. – и Крушинин красноречиво указал на Окунева. - Вы отстаиваете не задумываясь ни о каком перерасходе энергии. Я еще раз повторяю, ничего личного, всё на внутрислужебном уровне. Расценивайте как карьерные амбиции.
А ведь Крушинин был очень честолюбив. И все об этом знали. И как он не пытался это скрывать, временами ОНО наружу вылазило и выпирало напропалую. И в роли неудачника его было трудно представить.
- Разве вам еще не сказали, что случайно наши интересы совпали. Вас давно уже готовили к перемещению. Подробности я излагать не имею права. Вы останетесь положенные девять дней в Реальности Z и сразу после этого пройдёте инициацию….
- Возникает логичный вопрос. Где меня инициируют? Я пришёл из Реальности X, просуществовал в Реальности Z, в которой меня умертвили. И где же остался оскорблённому сердцу уголок, во всей этой запутке. Может, меня сразу в Ад закинут?
- Стас, возьмите себя в руки. Я сейчас не могу удовлетворить ваш интерес. Скажу только, что вас ждёт новое назначение на совершенно новом качественном уровне. Ничего не могу сказать больше, потому что опасаюсь сболтнуть лишнего. Вернемся к нашей главной теме. И давайте принимать решение оперативней, время поджимает. Вы что-нибудь еще можете предложить, Сергей Викторович? – Высокий вновь обратился к Заслонову.
- Аркадий Аркадьевич, каких особенных идей вы от меня ждёте? Я на своём уровне могу пользоваться только апробированными методами. Изысканиями не занимаюсь, мы – исполнители, служаки….
- У кого-нибудь есть еще идеи? – Высокий обратился ко всем, провоцируя мысль на либеральность и развёрнутость.
Последовала прилежная пауза, все аналитически задумались, потому что глупостей и амбиций на сегодня было предостаточно, а вот свежих идей и оптимального решения так и не нашлось.
- Можно я скажу? – попросил слова оживший Крушинин.
- Пожалуйста, молодой человек, я почему-то был уверен, что вы и выскажетесь первым. – Подбодрил АА.
- Только предупреждаю, я не буду придерживаться никакого регламента и никакого алгоритма. Экспромт покойника, какой спрос с утопленника? Шучу!.. Но как покойник могу себе позволить говорить без обиняков. В первую очередь, это касается вас, Сергей Викторович…. Ну, сколько уже можно, носиться с этими логическими петлями, вариабельками и вакуумом? Давайте хоть чуть-чуть аранжировать и импровизировать. Давайте понаглеем! У нас есть силы для этого. Силы, а не энергия, энергия нам не понадобится….
- Стас, переходи к подробностям, хватит митинговать, - попросил Заслонов.
- Сергей Викторович, вы всё уповаете на своих кибернетиков, в призраков играете, с этими малохольными страшилками возитесь. Давно пора понять, нам нечем против них играть в псевдореальном поле….
- Почти все АСы погибли именно в псевдореальном поле.
- Так пусть они туда больше вообще не суются. Если мы до сих пор не умеем им пользоваться, если у нас нет энергии, давайте оставим эти попытки. Давайте лучше бросим все силы на взлом Контура, давайте вскроем кодировки, займемся собственно шпионажем. Давайте тупо выкатим заподлянку! Эти ваши высокие технологии не приносят желаемых результатов…. Спуститесь на землю!
- Стас, я – на земле…. Предлагай, что нам делать здесь и сейчас! – трезво потребовал Заслонов.
Крушинин успокоился, сжато и лаконично сформулировал в оперативной памяти свои мысли, поднял в воздух ладони, призывая всех к вниманию и, выдал:
- Как говорил один очень влиятельный человек: «Мочить! Всех мочить!»
И вот в этом месте Окуневу стало особенно интересно. Он поочередно оглядел лица собеседников. Несмотря на умение следить за собой и контролировать мимику, чувствовалось, что радикализм предложенного потряс всех до глубины. Таким настойчивым и кровожадным может быть только покойник.
- Соответственно, если мы перейдём в открытую конфронтацию, антроподы сделают тоже самое. Практически, боевые действия со всеми вытекающими последствиями. Варфоломеевская ночь, межвидовая аннигиляция…. Резня. – Высокий критически шевельнулся, закидывая ногу на ногу.
- Ратинго, а ты чего сидишь, молчишь? Не корчи из себя Горацио! Дождёшься, что и тебя сольют! Скажи своё слово! Я же насквозь тебя вижу, я же чувствую, что ты уже давно всё для себя сформулировал! – Крушинин с откровенно провоцирующим вызовом посмотрел на Окунева.
Теперь все посмотрели на Окунева. «Ну, если вам, действительно интересно, что я для себя сформулировал?..» Окунев нервозно кашлянул и, постаравшись, чтобы его голос прозвучал впечатляюще, с мрачной интонацией произнёс:
- Слить Дизеля втёмную и обставиться, будто это разборка с чёрными….
- Отлично, Горацио! Жаль, что я здесь кончился, мы бы тут с тобой таких дел наворотили! – Крушинин даже не постарался скрыть эмоции.
- Это очень рискованно. Безответственно…. – откликнулся Заслонов.
- Почему бы и нет? Посвятите в подробности, молодые люди, - попросил Высокий.
- Особых подробностей пока нет…. – Крушинин успокоился и теперь вел себя нагловато и деловито. – Все знают, что Дизель крышует азербайджанскую торговлю марафетом. Тоже мне Великий Шёлковый Путь открыл. Пусть за это и поплатится. Опровергните меня, если я не подкинул справедливую идейку.
- Судя по всему, у вас уже есть план? – уточнил Высокий.
- План! Вот именно план! Нам понадобятся два килограмма отличного плана. Один подкинуть домой, а второй на дачу или в сейф в кабинете. Пусть грубовато, но эта наглость должна произвести впечатление. Пусть на прослушке подделают пару звонков с угрозами. Разумеется, с кавказским акцентом. Пара липовых свидетелей. Счета в щвейцарском банке…. И слить его по-тихому. Я предлагаю – взорвать…. Впрочем, это моё личное. Тупо не хотелось бы возиться со стрелком.
- Это очень рискованно, - сказал Заслонов.
- Мне нравиться, - сказал АА.
- Заодно и Великий Шёлковый Путь прикроем, хоть на время. – Вмешался молчаливый Окунев. Эту тему он готов был поддерживать.
- Было бы заманчиво попробовать взять реванш на реальном поле…. – АА откинулся на своём стульчаке и глаза его блеснули азартом.
- Всё это великолепно…. А детали? А зачистка? Вы знаете, что будет завтра в газетах по поводу Эрмитажа? Почитайте обязательно! – пессимистично вскинулся Заслонов.
- Некогда читать! Сапёр у нас есть? Есть! Радиомину заложить не такая проблема…. – Крушинин с ненавистью размечтался.
- Радиомину нельзя! Сигнал просекут! – оборвал его АА.
- Да это же технические детали. Мелочи! Десять минут консультаций со специалистом и вопрос решён….
- Послушайте о чём вы говорите…. Кто будет этим заниматься? Кто возьмёт на себя эту миссию? – Снова вклинился Заслонов.
Сначала на Окунева выразительно посмотрел Крушинин. Потом на Окунева не менее красноречиво посмотрел Высокий. Затем на него выжидательно уставился Заслонов. Быть в центре внимания оказалось непросто. Во всяком случае, телезвездой Окунев себя не почувствовал. И вообще, он с детства был очень стеснительным мальчиком.
- Твои проблемы, Горацио, тебе их и разгребать…. Поверь мне, Дизель не успокоится, больно ты ему понравился. – Крушинин сочувственно вытянул губы в дуду.
Окунев протяжно вздохнул и с пронзительной тоской посмотрел в обволакивающие высокохудожественной красотой панорамные дали. Всё шло к тому, что придётся брать грех на душу.
…………
На встречу с Ангелом Окунев прибыл без опозданий. Запарковался напротив указанного адреса и с интересом посмотрел на табличку. Большими, раззолоченными буквами на фасаде значилось:
БАНК «РУССКИЙ РЕНЕССАНС».
Если судить по фасаду, то дела у этой кубышки шли неплохо, но Окунев старался никогда не делать опрометчивых выводов, потому что не раз сталкивался с тем, что кроме фасада у этих проныр нет ничего другого за душой. Россия – страна Ментов и Понтов. Добавьте сюда плохие дороги, орды Дураков на них, душную возню насчет нацидеи, не забудьте, что Москва - порт пяти морей (почему-то) и после этого попробуйте устойчивую идиому «Русский Ренессанс» произнести без скабрезной иронии. Замучаетесь…. Обосрётесь….
Поскольку распалять себя мыслями о «русском ренессансе» Окуневу в такой прекрасный день не очень хотелось (всё равно обосрут и опошлят), он отвёл взгляд от фасада и посмотрел по сторонам. Пустым, скучающим взглядом пробежался по окрестностям…. Периферией отметив движение на входе в банк, повернулся.
Невероятно, но Ангел даже не опаздывала. Окунев скосил глаза на часы: как и договаривались – 21 : 00. Кто сказал, что женщина не может быть пунктуальной? Он энергично заулыбался ей навстречу. Вспомнил, как в американских фильмах это делали черномазые шофёры, с почтением встречающие возле «Бентли» своего патрона. Вжился в роль.
Ангел шагала так размашисто и на лице её читалась такая целеустремлённость, что не стоило труда смекнуть: она сильно торопиться. Вслед за ней такой же энергичной иноходью мчался такой лощёный мажор, от которого за версту разило успешностью, состоятельностью и запредельным богатством. Он раздражал уже на дистанции. У него были замашки денди и глаза подонка. Или замашки подонка, а глаза денди? Окунев окончательно запутался и перестал улыбаться…. Эта поспешная беготня очень слабо напоминала ему тёплые проводы.
Денди – подонок в одном флаконе, догнал Ангелину, бесцеремонно и властно схватил её за локоть и как куклу рванул к себё, не поскупившись на экспрессии. Она едва не упала. Последовало короткое, но бурное объяснение, слов которого Окунев не разобрал из-за обилия шипящих.
Ангел снова резко вырвала руку и, не скрывая раздражения, бросилась прочь. Именно бросилась, потому что она споткнулась и едва не упала. Скорее всего, это был многоактовый скандал, апофеоз которого решено было разыграть на свежем воздухе. Окунев занервничал…. Он вообще очень часто нервничал, поскольку с детства был впечатлительным мальчиком.
Лощёный регбистским броском кинулся вдогонку, вновь поймал за руку и вновь с перекошенным от раздражения лицом что-то начал травить сквозь зубы…. Окуневу стало до судорог интересно, и он решил подойти поближе. О чём можно так пылко ворковать? Он захлопнул предупредительно распахнутую дверцу авто и сделал несколько разминочных шагов навстречу. Почему-то этот Лощёный не понравился ему с первого взгляда. Впрочем, мы же уже договорились, никогда ни о чём не судить по фасаду. Сперва нужно выяснить пределы беспредела.
- Если ты всё это затеял ради денег, можешь забрать их себе. А всё остальное выкини из головы! Запомни…. Никогда! БОЛЬШЕ НИКОГДА!!! И ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! – Ангел снова развернулась, чтобы идти прочь, но в этот момент наткнулась на Окунева.
- Деньги тоже не последнюю роль играют в наших отношениях. Ты запомни, звезда, меня кинуть не так просто. Ещё никому не пролезло! – Лощёный хотел вновь рвануться следом, но в этот момент у него в ногах, как будто невзначай запутался неповоротливый, по-провинциальному затюканный Окунев.
- Я вам не помешал? – простовато разулыбался несвоевременный Окунев.
- Это чё за покемон? – Лощёный с презрением оглядел его как бомжа на Невском.
- Познакомься, Артур…. Это мой новый водитель. – Ангел поспешила представить цветущего сельскохозяйственной улыбкой Окунева.
- Добрый вечер, Артур, очень приятно познакомиться! – Окунев старался выглядеть проще, чтобы люди к нему тянулись.
- Это чё за крендель? – Артур не мог понять: то ли ему рассвирепеть, то ли впасть в обмороженное высокомерие
Окунев потянул носом…. От Артура шли ЗАПАХИ. Такой туалетной водой могли пользоваться только очень состоятельные люди. Менеджеры среднего звена воняли попроще.
- У тебя всё готово, ДОРОГОЙ? – Ослепительно улыбнулась Окуневу Ангел.
- Это чё за пельмень, я тебя спрашиваю?! – в этот момент по Артуру было совершенно не заметно, что он заканчивал престижный зарубежный ВУЗ. Сразу стало понятно, что диплом он купил у барыги в метро.
Окунев снова потянул носом…. От Артура продолжали доноситься ЗАПАХИ. На сей раз, от него ветерком повеяло ароматы дорогого коньяка без закуси. Обзавидоваться можно, нам такое пойло не наливают.
- Артур, ну мы пойдём…. У нас дела, - примирительно попросился Окунев, ибо по глазам было видно, что гнида Артурчик ещё та.
- Во-первых, не Артур, а АРКТУР…. Во-вторых….
- Прекрати! НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИ! Мы уходим! – Ангел потянула Окунева за рукав к машине.
«Ага, не Артур, а Арктур….» Значит, звезда! Не многовато-ли вас звёзд развелось как собак нерезаных? Негде приткнуться блох вычесать.
- А чего, во-вторых?.. А-Арктур? – Как не крепился, не смог смолчать Окунев. Этот звездёныш действовал на него провоцирующе.
«Мясники выпили море пива,/ Пивники трахнули целый Город,/ Им и этого мало!/ Им и этого мало!/»
- Ангелина, ты где выкопала этого гоблина? – А-Арктур с отвращением посмотрел на Окунева и на припаркованную «девятку». – Ты, на этом тазу с мотором, приехал? Ангелина, ты где нашла этого обсоса?
Окунев зажмурился и, глубоко вздохнув, потянул носом…. От Арктурчика ВОНЯЛО. Смердило за версту. Этот запах дерьма никакая парфюмерия не отобьёт. Его бы искупать в Неве в декабре, может, отмоется. Звездун….
- Антон, пошли! Пошли, я сказала! – Будто что-то предчувствуя, вновь растормошила его Ангел.
- Идём…. – Согласился Окунев. Трудно ему далось это решение, но он предпочёл не ввязываться.
Он подхватил Ангелину под локоть, отвернулся, продолжая спиной чутко ВНИКАТЬ в ситуацию и, уже вознамерился сделать первый шаг…. Но тут ему на правое плечо легла перегруженная перстнями рука Лощёного.
- Эй, перец, куда ты пошёл, я ещё не закончил….
Тормоза…. Тормоза придумали трусы!!! Окунев, обвально слетев с катушек, собранным и отработанным движением крутанулся навстречу вместе с СОКРУШИТЕЛЬНЫМ ударом правой! Почти профессионально поймав центр тяжести на обе ноги, тотчас подцепил подбородок Лощёного на левый апперкот и молниеносно разорвал дистанцию шагом назад, понадеявшись, что этого хватит. На весь инцидент ушло менее секунды…
Р-рубанул или нет?!
А-Арктурчик покачнулся и мгновенно рассвирепел. Неужели не рубанётся?!.. Его глаза налились такой злобой, что засверкали как ювелирные изделия, он сделал шаг навстречу, сжимая кулаки и, открыл рот, чтобы…. Но в этот момент покосился в сторону, не сдержал равновесия и рухнул на асфальт. Взбрыкнулся, пытаясь и в этом состоянии грогги делать странные пассы руками.
Окунев чутко прислушался и зорко всмотрелся в стеклянные двери банка, там уже поднималась характерная возня, заметались охранники в чёрной форме, забегали какие-то стандартные, офисные фигуры. Удивительно, что этого цесаревича вообще одного отпустили, вот будет охране нагоняй.
А-Артур довольно смешно дрыгнул ногами и захрипел. Нескоро отойдёт. Классический нокаут. Сам выпросил…. Должен же этим упырям хоть кто-то давать отпор!
- Мачо! Ты чего наделал?! Ты соображаешь, чего ты наделал?! – Ангел действительно испугалась. Не пожалела, а испугалась…. Это окрыляло.
- Ну-ка геть! Геть! Геть, отсюда! – Окунев не менее бесцеремонно поймал её за руку и потащил в машину.
Возня за стеклянной дверью окрепла и заматерела. Через стеклянные двери уже выскочила на улицу первая группа поддержки. Всё-таки хорошо иметь личную охрану! От любого косяка отмажет!
- Быстро, моя нежная! Быстро в машину!
- Мачо, ты соображаешь, чего ты делаешь? У этого козла денег…. У него же все менты куплены.
На всякое действие сразу находится противодействие, так что незнание законов физики не освобождает от ответственности. Окунев быстро плюхнулся за баранку, стараясь не спешить и не мельтешить, полез заводить. Завелась с первого раза. Новьё!
- Дверь закрой! – рыкнул он.
Оглушительно хлопнула дверь. Окунев успел скоситься на бегущих…. Где они себе таких выкормышей находят? В спецназе такие рожи не увидишь.
Нервозно завизжали покрышки по асфальту, турбулентно взревел двигатель и, бесцеремонно подрезая движущийся поток, «девятка» головокружительно маневрируя, понеслась прочь. Вслед ей гневно сигналили остальные участники дорожного движения.
…………
Где-то через полчаса после этого в подвал к операторам Поля спустился уставший после непростого рабочего дня Заслонов. Попав в помещение, кивком головы поздоровался с новой сменой, после чего сразу же проследовал к монитору, за экраном которого по-прежнему сидел Пётр второй.
- Вы еще здесь, Селгей Виктолович? Почему домой не идёте? – Пётр обернулся на звук шагов Заслонова и попробовал встать.
Заслонов дал отмашку рукой и сам устало опустился на свободный стул:
- А ты чего засиделся? Твоя смена ведь тоже закончилась.
- Да вот осталось кое-что недоделанное…. Думал закончить вечелом, чтобы никто не мешал. У меня еще отчёт о плошлой неделе до сих пол не сдан….
Когда он врал, он краснел, а когда он краснел, он ещё больше становился похож на крупного, внезапно повзрослевшего сказочного кролика, который от такого внезапно ускорившегося метаболизма так и остался наивным, немного инфантильным ребёнком. Самое пикантное, что Кролик на лбу и на макушке уже почти полысел, а вот с детством так и не распрощался.
- Пётр, иди домой. Хорошенько выспись, хорошенько отдохни. Не забивай себе голову…. Ты думаешь, я не знаю, для чего ты остался?
- Селгей Виктолович. В тлениловочном режиме инстлукция не заплещает пользоваться инсталлятолом….
- Вот и прекрасно, Петр! Но завтра вы мне понадобитесь со свежими силами. Вот завтра и попрактикуетесь. Договорились?
- Холошо, Селгей Виктолович. Вот только ласпечатку сниму.
- Пётр, а почему вы не пресекли эту драку возле «Ренессанса»? По-моему нам и так проблем хватает?..
- Да мы подумали, пускай лазомнётся чуть-чуть. Пусть ощутит динамику, пусть почувствует себя в новом обличье. Мы только-только эклан поставили, только стабилизиловали, а тут как раз этот Алктулчик налисовался. Он же сам наплосился.
- Нужно было нейтрализовать, как теперь с этим Арктуром работать?
- Его все лавно уже выдоили насухо. Там больше блать нечего…. Я так даже лад, что ваш Окунев ему навалял.
- Я надеюсь, вы с вашим «тюнингом» не переборщили? Все в пределах реального?
- Сергей Виктолович, мы же не пелвый лаз это делаем. У него плосто будут очень высокие физические показатели. Стометловка за десять секунд, тлойной плыжок семнадцать метлов, жим с глуди сто семьдесят и так далее. Ничего фантастического! Феноменально, но не запледельно, ничего невероятного.
- А с головой, что вы ему сделали?
- Вы же, навелное, и так знаете, что его Ай – Кью был даже выше вашего. Поэтому там мы плактически ничего не меняли. Кое-что на уловне клеативных и ассоциативных возможностей. Память усилили…. Он, кстати, теперь стихи может сочинять.
- Даже не знаю, что сказать…. Признайся, Пётр, а ведь Арктура вы сознательно позволили ему избить?
- Селгей Виктолович, мы, сколько с этим Алктулом контактировали, столько же и хотели ему навтыкать. Ну должен же хоть кто-то ИМ дать отпол.
- Чтобы никогда больше впредь!.. Подобных провокаций! – ПЧСВЗ грозно нахмурился и, отвернувшись, ухмыльнулся про себя. – Ботаники….
…………
Они не торопясь, ехали в крайнем правом ряду по загородному шоссе. Первоначальный накал страстей сошёл на убыль, дорога стала несколько спокойней и, теперь можно было поговорить. Тем накопилось в избытке….
- Красавчик! Е-Е! Обманщик, ДА-А!!! Ты радость моя и судьба….
Окунев покосился на Ангела. Она, увлечённо наблюдая за дорогой, и комфортабельно развалившись на переднем сиденье, мурлыкала себя под нос эти подзабытые шлягеры. Настроение, судя по всему, Диснейленд!
Кого напоминает её манера общения и поведения? Окунев мельком задумался, ибо в голове промелькнули смутные аналогии. Кого-то очень знакомый, характерный персонаж напрашивался….
- Кто это был? – вновь поинтересовался Окунев, возвращаясь к теме инцидента возле «Ренессанса».
- А куда ты меня везёшь? – она снова ускользнула от ответа.
- В лес….
- А что мы будем делать в лесу?
- Ловить рыбу….
- Комаров мы тоже будем кормить?
- Возьми, намажься…. – Окунев потянулся в бардачок и бросил ей на колени противокомаринный гель.
- Я смотрю, ты обо всём позаботился.
- Ты же просила составить программу. Швейцарские Альпы не обещаю, Куршавелька далековато, а вот в Ленобласти есть очень заповедные места.
- Где-то рядом Красота, заповедные места…. – вновь замурлыкала Ангел.
Ну до чего знакомы все эти прихватки. Кого это так очевидно напоминает? Как в удачном шарже или пародии? Гротескные, но характерные детали.
- Кто это был? Почему он так себя вёл? – вновь вернулся на старую тему Окунев. Перед глазами опять промелькнула чванливая, патрицианская улыбочка Арктура. Звездёныш…
Ангел прекратила выводить свои дюдики. Отвернулась в окно и замолчала. Ну нет, принцесса! Давай раз и навсегда, нечего раздувать щеки.
- Почему этот Арктурчик так нагло себя вёл?! – назойливо повторился Окунев.
- Он мой бывший любовник….
«Я так и знал!» - Едва не выдохнул Окунев. Но сдержался…. Зачем тогда привязывался с этим вопросом, если и так всё знал наперёд?
Чтобы не выглядеть натянутым и напряжённым, Окунев тоже решил поразить вокальными данными. С нескрываемой издёвкой, пронудил:
- Девочки бывают разные: чёрные, белые, красные, но всем одинаково хочется на что-нибудь заморочиться….
- Прекрати…. Прекрати немедленно!
Окунев закруглился и снова парализовано вцепился в баранку, с гипертрофированным вниманием наблюдая за дорогой. Сделал отсутствующее и немного туповатое лицо. Интуиция подсказывала, что сейчас лучше прищемить язык.
- Мачо, давай уточним этот момент раз и навсегда. Я – девочка свободная! Может быть и плохая, но ты сам говорил, что тебе нравятся плохие девочки. Так что не корчи из себя Папу Римского.
Ну кого напоминают эти рисовки и эти тональности? Эти театральные жесты и турбулентные переходы? Что-то необыкновенно знакомое.
- А зачем ты мне об этом сказала? – Прикидываясь наивным, уточнил Окунев.
- А зачем ты меня об этом спросил? Ведь мы же поняли, что все всё поняли? Это хоть и необычно, но логично! Без працы не бенды колоцацы. И не прикидывайся глупеньким, Зорро…. Увы, но я не умею принадлежать кому-то одному.
«Яростный стройотряд, счастьем глаза горят….» Это ж надо было додуматься, такую тюльку прогонять. Яростный стройотряд…. Волосы дыбом встают, кувалдой по мозгам…. Но при чем здесь это? Откуда это выскочило? Из какой оперы? Окунев склонил голову набок, прислушиваясь к шевельнувшемуся внутри озарению. И, не сдержавшись, брякнул:
- Крушинин…. Ты хорошо знакома с Крушининым?
- Так, ковбой…. Я, вообще-то, намеревалась сегодня отдохнуть. От всех вас. Я умоляю, не разочаровывай меня. Оставь эти археологические раскопки. Давай не будем ковыряться в моём прошлом….
- Послушай, Квинэнджел. У меня тоже….
- Молчать! Молчать я сказала. Учись просто наслаждаться жизнью, мозг отключай, и не лез ни к кому с душеспасительными беседами. Предаваться разгулу тоже нужно уметь. Если мне понадобится исповедаться, я обращусь к профессионалу.
- Можно я скажу?
- Нельзя…. Ты рули. За дорогой смотри. И, вообще, почему мы так медленно едем? Посмотри вокруг, нас же все обгоняют.
- Машина новая…. Обкатку не прошла, можно мотор запороть.
Ангел посмотрела на Окунева как на чокнутого и красноречиво поджала губы. Откинулась в кресле, чтобы видеть его в развёрнутом ракурсе и со всеми подробностями.
- Мотор запороть…. Я понимаю, лошадь жалко запороть, а на мотор-то это как распространяется? Ты думаешь, я буду плакать, если эта «девятка» на куски развалиться?
- Понимаешь, принцесса, я знаю, что ты привыкла иметь дела с «Ролс - Ройсами», «Бентли» и «Феррарями». С «Жигулями» всё в этой жизни обстоит несколько по-иному, я бы даже сказал намного печальней и фатальней. Тут есть такое понятие – ОБКАТКА….
- Хватит, мне уже становится скучно. Отбой! Мне гадко слышать про эту… обгатку! Сколько можно по максимуму выжать из «девятки»?
- Сто восемьдесят, сто девяносто…. Но это уже дым из ноздрей.
Ангелина с вызовом осмотрелась по сторонам, её глаза остросюжетно и авантюрно сверкнули. Как раз в этот момент их довольно грациозно обогнал серебристый «Мерседес».
- Гони, Великий Лесли! Сделай вот этого «мерина», да так, чтоб его вспучило!
Окунев инстинктивно принажал на газ…. Если женщина просит.
- У него мотор три литра…. – Попробовал урезонить он.
- Гони! Гони, Молния Макквинс! Выжми все, на что способен этот таз, «Большие гонки» начались!
- Здесь гаишники на каждом повороте!
- Козлевич, хватит препираться. Гони, я сказала! Умой его!
- Ремень пристегни!
- Дави на газ, в последний раз… - вновь замурлыкала Ангел.
- Насчёт последнего раза…. Не нужно таких пророчеств….
- Гони, гони Копытин! В Сокольники он рвётся….
- Не уйдёт! – Осатанело пообещал Окунев.
На жаргонном языке подобная дорожная ситуация называется – «Тяги».
Незамедлительно последовали адреналиновые реакции: надпочечники выбросили в кровь гормоны, в крови поднялся уровень глюкозы, многократно возросла реакция и сконцентрировалось внимание. За «Мерседесом» была мощь трехлитрового немецкого мотора, а за Окуневым маргинальное желание самоутвердиться и поддержка одной из самых красивых женщин планеты. Кто кого?!
После ста пятидесяти Окунев на повороте обошёл «Мерседес». Это было сделано с сознательным вызовом и провокацией. И «мерин» на это повёлся…. Он принял вызов.
На ста семидесяти он обошёл Окунева. Тот, не сбрасывая скорости, обошёл его на следующем повороте, едва увернувшись от встречной машины и лобового столкновения. Разница в мощности моторов давала себя знать и, Окуневу приходилось рисковать и откровенно наглеть.
«Мерин» спокойно сделал по прямой на ста восьмидесяти….
- Гони, мачо, я в тебя верю. Сделай этого павлина!
Окунев резко отпустил и резко нажал педаль акселератора до тех пор, пока она не уперлась в полик. Такой несложный приём помогал взбодрить двигатель на экстремальных оборотах. На следующем повороте он сделал «мерина» на ста восьмидесяти пяти, вновь переполошив всех встречных, внаглую выскакивая на их полосу. Ангелина с азартом оглянулась назад и посмотрела на «Мерседес», который остался позади.
- Молодец, ковбой, ты меня не разочаровал.
В этот момент «мерин» спокойно сделал по прямой на сто девяносто! Окунев судорожно вдавил педаль в пол, но…. Вдавливать было уже больше некуда и, тем не менее…. «Девятка» пошла! Пошла за сто девяносто. Она как чувствовала, что в этой ситуации нельзя разочаровывать.
Триумф воли состоялся! Со страшным надрывом и невероятным треском Окунев обошёл «мерина», вцепившись скрюченными пальцами в баранку и покрывшись липким потом. Ездить с такими скоростями на «Жигулях» - могут только придурки, циники и экстремалы. Встречные ошарашено сигналили и моргали фарами, чтобы он поскорей уматывал на свою полосу. Окунев с трудом вошёл в затяжной поворот и…. Понял, почему ему так настойчиво моргали фарами.
Через дорогу наперерез сиганул гаишник, который, предвкушая удовольствие от удачной охоты, ретиво размахивал полосатой палкой. Вот и приехали! Здравствуйте, девочки!..
Гаишник показал на радаре Окуневу цифру и восхищенно осклабился:
- Сто девяносто три…. Я сначала подумал, что приборчик сломался. Куда так спешим?
А с каких так радоваться? Лапа, поди, у лица при исполнении, так и чешется. Зудит…
- В лес….
Гаишник снова полистал документы Окунева.
- Вот это да! Только сегодня машину купил и уже так гонять? Не жалко?
- Жалко…. Всю дорогу плакал, пока гнал.
Вообще-то Окунев гайцов не любил, и ему очень трудно порой было это скрывать.
- А ты в курсе, лётчик, что сейчас налетал на лишение прав?
Окунев поднял глаза в небо и очень сильно пожалел, что оставил ксиву дома. Никогда не оставлял, а тут как назло. Побомбил водителем, называется, в первый же день такой залёт.
Хлопнула дверца «девятки». Гайцы как по команде обернулись на этот звук, ибо весь этот королевский выход в свет был обставлен с такой многозначительностью и значимостью, что весь личный состав был моментально намагничен и наэлектризован. Ударили разряды статического напряжения. Нестерпимо сверкнули всполохи яркого света, запахло озоном и чёрной магией…. Материализация чуда началась….
Сначала на асфальт ступила одна загорелая нога с ниткой жемчуга на щиколотке, потом вторая. Наконец она появилась на белый свет ВСЯ….
Менты оторопели.
- Гражданин инспектор, можно вас на минуточку, - Ангел, не скупясь на очарование, смело взяла старшого под локоть и отбуксировала чуть-чуть в сторонку.
Глаза служивых импульсировали таким неистовым любопытством, как будто они воочию присутствовали при высадке межпланетного десанта. Второй гаишник запоздало встрепыхнулся и, оценивающе посмотрев на Окунева, вежливо уточнил:
- Простите, еще раз, как ваша фамилия?
- Окунев.
- Окунев…. Надо бы запомнить.
- Не надо…. У нас длинные руки.
- Что-что?
- А я разве что-то сказал? Вам померещилось.
Ангел вызывающе картинно и громко засмеялась, после того как перестала что-то интимное шептать в ухо офонаревшему гаишнику. Окунев и младшой снова уставились в их сторону. С чего это им так весело? Ангел вновь безудержно расхохоталась.
- Ну, вы бы сразу так и сказали, Ангелина! Если Анатолий Викторович в курсе, то чем я могу помешать. Что-что…. Передать привет Андрею Александровичу? Вы с ним тоже лично знакомы…. Всё понимаю, но вы бы с такой скоростью на «Жигулях» не плющили, это ведь не «Феррари», не ровён час….
- Мы исправимся! У меня водитель – Шумахер! Извините, что расшалились. – И Ангел с куражливой легкостью протянула руку за документами Окунева.
- Да-да, разумеется…. – Загипнотизировано пробурчал гаишник, разжимая пальцы. Ангел цепко вырвала документы, продолжая раскованно улыбаться.
- А можно попросить у вас автограф? – Окончательно забыв о своих профессиональных обязанностях, вскинулся ей вдогонку он.
- И мне, пожалуйста! – Подхватил второй.
- Садись в машину…. Живо! – шикнула на Окунева Ангел и обернулась к гаишникам. Одарила их тёплым взглядом, так смотрит хозяйка усадьбы на голодных цыпляток, и подбодрила. – Мальчики, только давайте не все сразу.
«Мальчики» засопели как румяные гимназисты и пунцово зарделись от удовольствия. На фоне всей этой скучной, рутиной работы, хоть какое-то развлечение. Гайцов, если поднапрячься, тоже можно понять.
Только в лом…. Зачем напрягаться, живи легко и это сразу будет ясно по выражению твоего отупевшего лица. Что большинство сейчас и делает. А выражение твоего лица – это сакральный гражданский долг каждого. Пора бы за невыполнение этих норм вводить уголовную ответственность.
Улыбочку! Снимаю….
…………
На фоне заходящего Солнца граждане автоинспекторы протяжно и восторженно проводили взглядом отъезжающую «девятку». Здоровая, позитивная зависть с некоторыми элементами народной любви. Фанаты таланта.
- Такие девочки как звёзды, такие звёзды как она…. – что-то похожее на ментовский рэп проскандировал младшой.
- Какая фемина. Какая фемина! – с восхищением поддержал его словами Паниковского старшой.
В этот момент нетерпеливо запилькал радар, сигнализируя о превышении скорости. Оба как Сторожевые Псы потянули носом по ветру и вскинули головы навстречу потоку автомобилей.
- Клиент!!! Чё тормозишь, не видишь, клиент! Давай рысью! – с азартом вскинулся старшой.
С полосатой палкой в руке, как первобытный загонщик мамонта, младшой кинулся наперерез серебристому «Форду»…..
…. Одновременно с этим в квартире Генерала зазвонил домашний телефон. Сидящий в кресле напротив телевизора Сан Саныч, скосил на него глаза и цепко присмотрелся. Странно…. Номер не определился. Обычно на такие звонки Генерал не отвечал, но подсознательный толчок, который принято называть профессиональным чутьём, заставил его протянуть руку и снять трубку. После стольких лет службы на этом поприще привыкаешь доверять чутью и наитию.
- Я слушаю, - сказал в трубку Генерал.
- Добрый вечер, уважаемый. Всех благ тебе, твоей семье и твоему дому….
«Голос с кавказским акцентом. Но говорит бегло, значит уже давно с гор спустился. Желает благ, но за версту чувствуется, что базар с душком….» Генерал профессионально подмечал невидимые детали на лету.
- Кто это?
- Зачем тебе мое имя, уважаемый? Я к тебе обращаюсь как маленький человек, с маленькой просьбой…. Не получай следующую посылку. Отправь обратно адресату.
У Дизеля кровь прилила к лицу. Набрякли желваки и запульсировали вены на шее. Всё это было очень серьёзно. ОЧЕНЬ!!!
- Ты от кого, маленький человек? Откуда у тебя мой телефон?
- Я не могу тебе сказать, меня лишь поручили тебя предупредить.
Зрелый голос, ему далеко за сорок. Чешет уверенно…. Голос привыкшего распоряжаться, «маленькие люди» так не говорят.
- Ты знаешь, кого ты предупреждаешь? Я думаю, что ты всё взвесил перед тем, как позвонить?
- Я маленький человек, уважаемый…. Меня попросили.
- А кто тебе сказал, маленький человек, что я со всякими ****ёнышами буду ЭТО тереть? Я буду базарить только с твоими хозяевами, мальчик с пальчик.
Рвать в клочья немедленно! Эта публика другого подхода не понимает. Только Страх и только Сила!
- Зачем горячиться, дарагой? Меня попросили, я тебе передал…. Аллахом молю, не получай следующую посылку.
Значит, мусульманин…. Впрочем, это ничего не даёт, если не вспомнить о том, что мусульман в мире больше миллиарда.
Цигель! Цигель! Ай лю лю! Аллах Акбар! Мы еще посмотрим, кто кому мозги трахнет.
- Слышь, Хачик! Если еще раз ты мне позвонишь, если еще хоть раз я твоё блеянье козлячье услышу…. Ты сначала поинтересуйся, кому позвонил, расспроси знающих людей. Если ты недавно с гор спустился, джигит, то запомни, здесь тебе не по аулу на ишаке гарцевать. Не попадайся мне на глаза, гордый горец. Обрезание собственноручно сделаю. УСЁК?!
Вот этого было у Генерала не отнять. Умел он ставить на место. Невзирая на чины, вероисповедание и национальную принадлежность. Старая закалка! Титан – характер, кумулятивным не возьмёшь.
- Жаль, уважаемый. Жаль, что мы опять не договорились. Спокойной ночи, дарагой.
«Спокойной ночи» он пожелал с таким же подтекстом, как будто произнёс «Аллах Акбар!» Странно, всё это очень странно…. Откуда он такой напористый нарисовался? И насколько это серьёзно?
- И тебе не хворать…. Шёл бы ты, бача, на маршрутку работать и не лез во взрослые игры.
- Не-е, уважаемый…. У меня уже есть работа. Я в кино снимаюсь. Помнишь мою роль: «Абдулла, поджигай!»
Генерал стремительно рассвирепел…. Но! НО-О!!!.. Но не по домашнему же телефону. Хоть минимум субординации и конспирации. Дизель с неохотой стравил пар и успокоился.
- Отбой, абрек! Будем считать, что проехали. Запомни, душман, и всем своим передай, куда я ногу поставил, вам лучше кутаки не совать…. Прищемлю. И заруби на носу, никаких больше разговоров. Не суйся в эти дела! Салям алейкум.
Дизель засопел как взбудораженный носорог и брякнул трубку на место. Не торопясь, собрался с мыслями, успокоился и плодотворно задумался. Всё это было очень странно. Очень!
…………
«Девятка», осторожно переваливаясь на рытвинах и ухабах, съехала с грунтовой дороги и, плавно покачиваясь на неровностях почвы, поехала по высокой, буйной траве. Проехала метров сто и остановилась прямиком на живописном берегу реки, совсем недалеко от крутого обрыва. Мигнули стоп-сигналы и, мотор заглох.
В багровых тонах заходящего Солнца этот ландшафт смотрелся особенно живописно и поэтично. Плавный и размеренный поворот реки, переходящий в бурный перекат, высокий, заросший первозданным лесом противоположный берег, с вкраплениями валунов и скальных пород, песчаный плес справа, переходящий в заросли ивняка и тростника. Всё это в ореоле внутренней красоты, содержательности и гармонии. Релаксирующее дыхание природы, насыщенная смыслом тишина, флюиды умиротворения и гипнотическая свежесть чистейшего воздуха. Пейзажное местечко, жаль его Айвазовский на карандаш не взял.
Щелкнули дверцы машины, Ангел прошлась по траве, остановилась на краю обрывистого, крутого берега и восхищенно оценила:
- Какая прелесть, даже не знала, что в Ленобласти есть такие места. Молодец, ковбой, ты меня не разочаровал.
- По-вашему выходит, что все прелести только за бугром, да в глянцевых журналах?
- Мачо, перестань, мне есть с чем сравнивать. Я тебе говорила, что родилась и выросла в Сибири, а там природа все-таки богаче будет.
- А я с Урала….
Ангел посмотрела на песчаный плёс и с сожалением в голосе отметила:
- Здесь же можно искупаться, а я купальник не взяла.
Окунев сделал вытянутое лицо. Придирчиво посмотрел на Ангелину и тактично напомнил:
- После всего того, что у нас УЖЕ было, принцесса…. Я, наверное, сгорю от стыда, если ты в моём присутствии искупаешься голой.
- А люди? Вдруг сюда кто-нибудь пожалует?
- Я практически уверен, что они тоже не сгорят от стыда.
- Как у тебя всё просто!
- Принцесса, давай не будем разочаровывать друг друга. Мы в провинции, достаточно далеко от Города. Здесь живут другие люди и у них другие нравы. И поверь моему эмпирическому опыту, эти люди – лучше и нравы у них – чище.
- Ничего не понимаю…. По-моему, мы начинали с купальника.
- Что здесь непонятного! Здесь все купаются голые! Это – местный дикий пляж. Деревенский Рай, а где ты видала купальник в Раю?
- Так бы сразу и сказал…
Когда она вышла из воды, он подал ей заранее приготовленное полотенце и помог в него укутаться.
- Как впечатление?
Она прижалась к нему спиной и посмотрела на угасающее Солнце. Мелодраматическая бутафория была подобрана как нельзя лучше. Для общей пикантности невдалеке, в багровых отблесках на воде, сыграла крупная рыбина и, сделав мощный БУЛЬК! всколыхнула вечернюю пастораль.
- Как в сказке…. Ты, кстати, про рыбалку заикался.
- Поздно, принцесса, опоздали мы на вечернюю зорьку. Уже пора возвращаться.
- Ты не шути так со мною. Раз обещал программу, в лепёшку расшибись, но…. Не разочаровывай меня ковбой.
Она повернулась к нему всем телом и очень красноречиво посмотрела в глаза. «Ну, до чего выразительное лицо, какая чувственная мимика и внутренняя глубина!» - В очередной раз обмер от эстетического прихода Окунев. Её лицом можно было любоваться как шедеврами искусства. Бесконечно….
- Тогда придётся ждать утренней зорьки. Ты не боишься заночевать в лесу?
- Мне же не придётся делать это в одиночку. Я, вообще-то рассчитываю на твою компанию. Или тебе слабо?
- Прислушайся…. Внимательно прислушайся!
Окунев мистически воззвал к вниманию, предлагая всё тщательно взвесить перед принятием окончательного решения. Прижал её к себе покрепче и закатил глубокую, ритуальную паузу, предлагая вслушаться в звуки ЛЕСА.
Как на заказ с другого берега донёсся пугающий звук неясного происхождения, напоминающий глубокий стон и воинственный клич одновременно. Ангел несдержанно вздрогнула.
- Что это? – с усилием вслушиваясь, уточнила она.
- Это Одичавший Егерь, - спиритически сообщил ей на ухо Окунев.
- Что за персонаж? Не знаю такого.
- Жил-жил в одиночку, пил-пил в одиночку, пришла Белочка, взяла под руки и увела в лес. Теперь шатается, места себе не находит, а заодно и чащу сторожит.
- А Белочка это?..
- А Белочка это – алкогольный делирий в стадии неустойчивой ремиссии. Белая горячка, по-нашему.
- Не болтай, это лось шатается. Я хоть и наивная в этих вопросах, но не настолько. Здесь лоси есть?
- Раньше были, пока их всех волки не перерезали.
- Здесь что, много волков?
- Раньше было много. Пока их медведи не передавили.
- А что стало с медведями?
- А медведей перестреляли Обдолбанные Браконьеры.
- Почему же им Одичавший Егерь не помешал?
- Потому что медведи у него мёд крали и у него не было сырья гнать медовуху.
Ангел снова отвернулась от него и прислушалась к звукам из лесу. На лице её блуждала немного растерянная улыбка. Волшебный лес изобиловал персоналиями.
- Волшебный лес. Как в сказке, - она вновь повернулась в объятиях Окунева к нему спиной.
- Пойдём в машину? – предложил Окунев.
- Пойдём, - согласилась она, - ну и как тебе нравиться эта машина?
- Машина как машина. «Жигули»…. Что тебя сподвигло купить именно «девятку»?
- Я же тебе сказала, мне надоело привлекать внимание.
- По-моему сейчас мы бы и на «Форде» не особо выделялись.
- Есть кое-какие девичьи капризы. Подсознательные бзики. Я тебе о них пока не могу сказать.
- Я весь заинтригован, какие такие заветные БЗИКИ могут быть связаны с «девяткой»?
- Не сейчас…. Я тебе потом как-нибудь скажу. А сейчас я устала, ты не мог бы понести меня на руках?
- Прости, принцесса, замешкался! Чуть не сломал всю романтику!
Окунев легко подхватил её на руки и, продолжая что-то ворковать на ухо, понёс к машине. В лесу вновь раздался непонятный и странный звук, напоминающий мощное и удивлённое «УХ!».
Было около двух часов ночи. Поскольку с реки потянуло пронизывающей прохладой, Окунев завёл двигатель и включил печку. В машине стало сразу намного теплей и уютней, вот только….. По-прежнему тесновато!
В роденовских объятьях, до предела раскинув сиденья, они пристроились в салоне «Жигулей» в изощренной эротической композиции, определения для которой Окунев, как не тужился, придумать пока не мог. Словарный запас не позволял. И в этом не было ничего пошлого, натянутого, неестественного и «мыльного». Скорее наоборот…. Это было глубоко ЕСТЕСТВЕННО. Разврату ведь тоже нужно уметь предаваться. Разврат – это тоже жанр искусства.
- Мачо, ты меня не перестаешь ошеломлять. Ты рекорд хочешь поставить?
- Принцесса, я заметил, что ты тоже не прочь прорваться в рекордсменки.
- Мачо, давай чуть-чуть передохнём.
- Сколько?! Сколько можно отдыхать?! Три минуты тебе хватит?!
- Обалдеть! Ты какие-то транквилизаторы принимал? «Виагры» обожрался?
- Принцесса, ты мой лучший транквилизатор, и не прикидывайся депрессантом.
- Дай мне сигаретку.
Окунев потянулся к приборной панели, на которой лежали сигареты. Ударился головой в потолок, заворочался, пытаясь подтянуть ноги и изменить положение тела, упёрся в дверцу, невероятным рывком раскорячился и схватил с панели пачку сигарет. Протянул её Ангелу.
- И зажигалку, ковбой.
Пришлось все эти судорожные конвульсии изображать еще раз.
- Несравненная, ну почему всё-таки «девятка»? Я ничего против не имею отечественного автопрома и не оспариваю ваших утончённых вкусов…. Но в ней, элементарно, тесно!
- Я первый раз в ней полюбила.
- По-моему, под зрелую любовь нам надо было «Пазик» купить.
- Ты не понял, мачо….. У меня первый раз в жизни ЭТО было в «девятке».
Окунев проникновенно задумался. Разумом он, конечно, понимал, что в этом нет ничего неожиданного и противоестественного, но…. Но при чём здесь разум, когда ты обладаешь такой женщиной?! Инстинкты! Лютые, матёрые инстинкты!.. Рефлексы, вплоть до хватательного.
- А зачем ты мне об этом говоришь? – в голосе Окунева послышалась капризное упрямство, а когда он упрямился, он даже самому себе не нравился.
- Я хочу, чтоб ты знал об этом. Именно в «девятке» я первый и последний раз в своей жизни любила. И именно в «девятке» я впервые стала женщиной.
- Значит, романтических ночей с шампанским, скрипачами, свечами, на шёлковых простынях, ничего этого не было? Всё как у нормальных людей, на заднем сиденье «Жигулей»? Или на капоте, под «семьдесят второй» портвейн и хрип раздолбанной магнитолы? Посвяти в детали, принцесса!
- Я своего первого мужчину до сих пор прекрасно помню. Мне тогда было шестнадцать, а он был старше на пятнадцать лет….
- И у него была «девятка»? И он разъезжал по городу и снимал молоденьких, глупеньких тёлочек? И все в вашей провинции от его тачки были без ума?! Принцесса, зачем ты мне об этом рассказываешь?
- Я хочу, чтобы ты знал об этом…. Ты помог мне это вспомнить. Первый и последний раз в жизни, когда я любила….
Окунев стервозно дёрнулся. Он заупрямился окончательно. Все подступы к разумной и логической части были перекрыты. Он нервозно толкнул дверцу машины и распахнул её настежь.
- ЗАЧЕМ ТЫ ВСЁ ИСПОРТИЛА?!
Он голый, взъерошенный и остервеневший вышел наружу, прямо в объятия высокой травы, которая начала покрываться росой и в наползающий с реки туман. Было довольно зябко, но со стороны смотрелось очень эпатажно. Шекспировские страсти.
- Ты чего разошёлся, Аполлон? Иди обратно, замёрзнешь! – прикрикнула на него Ангел.
- Ты лучше скажи, кого ты сейчас трахала? Меня или свои воспоминания?! – он истерично и нелепо взмахнул руками. – Можно, Квинэнджел, я ненадолго побуду вашими грёзами? Можно я стану вашим дежурным призраком из былого? Кого ты хочешь обдурить, принцесса? Я – это я! И выполнять бутафорские роли я не намерен.
- Мачо, по-моему, ты сейчас сам всё портишь. Не разочаровывай меня.
- А меня можно не разочаровывать?! Девятка, первая любовь, а ты мальчик побудешь клоном на время. Может быть, я ещё и похож на твоего первопроходца-целинника?!
- Не-е, мачо…. Ты симпатичней. Мне, кстати, твоя горячность нравиться, ты такой заводной…. Не соскучишься.
- Ты снова надо мной издеваешься?! Конечно, ты же звезда, нимб вокруг головы, крылья за спиной, весь мир у ваших ног. Ангел! Привыкла только брать и ничего взамен не давать!
- Ковбой, давай остановимся на этом подробней. Ты сейчас чего недополучил? По-моему, такую давалку как я, еще поискать. – Ангел уже откровенно смеялась.
- Прекрати смеяться надо мной!
- Мачо, да ты сам не подставляйся, чтоб я над тобой смеялась. Вернись ко мне, хватит капризничать.
- Да не разговаривай ты со мной таким тоном. Я же все-таки мужчина!
- Мачо, ржунимагу. Ты чего как албанец? Хватит растопыриваться, иди ко мне, побереги себя. Холодно!.
Окунев поднял глаза в небо и тщательно всмотрелся. Подозрения подтверждались: на лицо опять несмело капнули первые капли начинающегося дождя.
- Принцесса, сейчас дождь будет. Нам придется уехать, - выдал прогноз он.
- А как же обещанная рыбалка? Я уже настроилась.
- Мы потом в гору не заедем, дорогу развезёт.
- Ничего не хочу слышать. Обещал рыбалку, выполняй! Да иди же наконец-то ко мне, ты чего как невменяемый?!
…………
Когда полившийся с неба мелкий, но очень плотный дождик деликатно застучал по крыше «девятки», в квартире Каверзнева вульгарно прозвонил телефон. В половине третьего ночи!
Каверзнев заметался на кровати, как очнувшийся от наркоза в реанимации. Он даже спросонья знал, КТО это звонит. И этот кто-то терпеть не может промедления. Поэтому Каверзнев легкоатлетическим броском перемахнул через лежащую жену и…. Сомнамбулически вспомнив, что телефон находиться в другой стороне, аналогичным броском переметнулся обратно и, вскочив перед телефонным аппаратом по стойке смирно, заспанно покачиваясь, приложил трубку к уху и рявкнул:
- Слушаю, Сан Саныч!
Вздрогнувшая от этого дебоша супруга, подняла от подушки очумевшее лицо и стервозно фыркнув, опять уронила голову, демонстративно отвернувшись задом.
- Молодец, Каверзнев, в нормативы укладываешься. Долго будить не пришлось. Что-то мне не спиться. Думки одолели, Монтана – Путана…. Скажи, голубчик, вот если бы ты оказался на их месте, что бы ты предпринял?
Сонно хлопая глазами, Каверзнев с потрясающей четкостью и вразумительностью заговорил, будто киборг:
- Я бы вынужден был напасть, Сан Саныч. Мы сами не оставили им никаких шансов. Без вариантов. Упреждающий маневр.
- И как бы ты напал?
- Оптимально было бы на реальном поле. Что-нибудь типа теракта…. Какая нибудь подстава и, непремённо, втёмную.
- Соображаешь, не ожидал…. А вот то, что наши мысли совпадают…. Вот именно это меня и беспокоит…. Аляска – Закваска, скажи, Каверзнев, ты фильм «Изображая Жертву» смотрел?
Каверзнев молниеносно перестал хлопать глазами. Куда его понесло? При чём здесь кинематограф?.. Тест на корпоративность в самом разгаре. Низкий КПД. Врать бесполезно, расколет.
- К сожалению, нет, Сан Саныч.
- Серый ты какой-то, Каверзнев. Даже пообщаться с тобой не о чем, никакой внутренней культуры, никакого эстетического образования…. Как человек в футляре. Тоска….
- Очень много работы, Сан Саныч, не успеваю, слышал, что сюжет захватывающий….
- Заткнись. Не мели чепухи, если не знаешь…. Сюжет захватывающий…. Работы может и много, только толку от твоей работы со спичечную головку.
- Простите, Сан Саныч.
- Я просил заткнуться! Слушай внимательно, завтра с утра явишься ко мне в кабинет и расскажешь своими словами сюжетную фабулу и дошедший до тебя смысл этого фильма. Будем повышать твой культурный уровень, а то совсем отупел. Понял?!
- Понял, Сан Саныч.
Где он в три ночи сможет просмотреть этот фильм, Каверзнев сейчас не задумывался, главное, чтобы Генерал понял, что он понял.
- Спокойной ночи, - и Генерал положил трубку.
Каверзнев лёг обратно на кровать и укрылся простыней с головой. Парализовано полежал так некоторое время, пока из-под простыни не послышались щемящие слезоточивые звуки.
Каверзнев рывком отбросил простынь с лица и его блестящие ненавистью глаза, наполнившиеся обильными слезами, немигающе уставились в темноту. Невроз удался.
- Тиран. Деспот. Сатрап…. – пробормотал он и внезапно осёкся, будто опасаясь даже в мыслях перейти на что-то более смелое и радикальное.
Вновь истерично натянул на свое лицо простынь.
Изображая жертву. Не в кино, а наяву.
…………
Утром, как только унялся дождик, сразу же состоялась Рыбалка.
Если бы кто-то еще мог видеть эту Ангельскую Рыбалку, если бы кому-то подфартило увидеть…. Зрелище достойное картин Сальвадора Дали и Венецианова одновременно. Сюрреализм, классицизм и чуточку фэнтези в одном флаконе. Деревенский романтизм. Изощрённое сочетание несочетаемого. Бурный парадокс.
Вообразите….
Легкий утренний туман, парящая река в лучах зарницы. Высокая женщина с прекрасной фигурой, в глубоко декольтированном платье пурпурного цвета. На ногах туфельки с феонитовыми пряжечками на десятисантиметровых каблуках. На её загорелом лице выражение непреклонности олимпийской богини. Роскошные, ухоженные волосы струящимися локонами ниспадают на обнажённые плечи. Это не фотомонтаж и не фотосессия. Это не мираж, не глюк и не фантом. Это не неврастеническая фантазия умственно деградирующего кинорежиссера. Это – Ангел на рыбалке.
В руках у неё дешёвенькая китайская удочка и глаза её устремлены на поплавок. Пока не клюёт…. Надо бы прикормить.
- Подсекай сразу. Рыба сейчас пошла пугливая и осторожная. Как только прикоснётся, сразу подсекай! – Шёпотом инструктировал сидящий на камне неподалёку Окунев.
- Ты меня совсем за дурочку не держи. Думаешь, я раньше рыбу никогда не ловила?
- Не ори. Слушай, что тебе говорят. Расслабься и не держи удочку как микрофон… Подсекай! – Цыкнул Окунев.
Ангел подсекла, и над головой просвистел вырванный с корнем из воды поплавок с наживкой.
- Поздно! Это тебе не шлягеры распевать и не обдолбанных малолеток растопыривать. Тут филигранность требуется… подход. – Зашипел Окунев.
- Чего ты шепчешь, громче говори!
- Принцесса, на рыбалке ведут себя тихо. Орут – на эстраде, можно, я буду давать тебе советы? Поверь мне, в этом я разбираюсь гораздо лучше твоего.
Вы когда-нибудь пробовали насаживать опарыша наманикюренными пальчиками с накладными перламутровыми ногтями? А вот Ангел попробовала. И вы знаете что?..
ХРЕН ПРОПЁРЛО!!!
Окунев осторожно перехватил крючок на лету и перенасадил. Ангел снова закинула удочку. Резво подсекла!
- Рано…. – С сожалением констатировал Окунев.
Снова перенасадили и снова закинули. Оператор перенасадки. Окунев тактично старался не вмешиваться и не советовать под руку. Ангел вновь подсекла и….
- Вау!.. ВАУ! ВАУ!!! – заорала она на всю реку так, что эхо затихло только в лесу, на противоположном берегу. – Мачо, я поймала. Я поймала рыбу!
- Не надо так орать! Остальных распугаешь.
Окунев, чуть не рухнув с камня в воду, опять же на лету, грациозным броском поймал серебристую рыбинку и, сняв с крючка, полез делать из прутика кукан. О садке он не позаботился, поскольку не рассчитывал, что Ангел окажется такой добытчицей.
- Как называется эта рыба?
- Плотва.
- Плотва…. ПЛОТВА! – Ангел экзальтированно закатила глаза в небо, смакуя каждую букву в этом этнониме. Выражение лица у неё вдруг стало таким, как будто речь шла минимум о стерляди.
- Если первая не ушла, то дело покатит, - деловито заметил Окунев.
- Ты о чём? – спустилась с седьмого неба Ангел.
- Я о рыбалке…. Примета такая.
- А мне показалось, что о женщинах…. Спорное наблюдение.
Когда на кукане очутилось с десяток рыбин, Окунев трезвомысляще заметил:
- Я думаю, что хватит. Для первого раза неплохо. Ты меня немного удивила такой результативностью.
- А ты думал! Лёгкая рука, проворный глаз и шёлковое сердце. Чувствуешь, мачо, с кем ты связался?
- Принцесса, пора нам выбираться. Отсюда до города полтора часа езды.
- Еще полчаса и поедем, – отмахнулась Ангел.
Она вновь подсекла, и удилище прогнулось дугой, завибрировав в её руке от напряжения. Окунев с азартом подпрыгнул на камне:
- Не подымай в воздух! По воде тащи! Нежно! Сильно не рви! Аккуратно! Аккуратно! Не дёргай!
Он зашёл в воду и поймал в воде довольно крупную рыбину, когда Ангел подтащила её поближе. Выбросил добычу на берег.
- Кто это? – спросила разрумянившаяся от этих первобытных эмоций Ангел.
- Сырть…. Повезло тебе, принцесса, я думал, она уже давно отошла.
- Сырть? Первый раз слышу такое название.
- Давай закругляться, будем считать, что сегодня у тебя был удачный день.
Эффектным завершением этих слов Окунев продемонстрировал ей поднятый из воды кукан с рыбой. Килограмма три наловила, неплохо для дилетанта. Судя по лицу, эмоции через край.
Как он и предполагал…. Не доехав до окончания подъема метра три машина заюзила, зашлифовала и, разбрасывая из-под колёс жидкую грязь, развернулась поперёк раскисшей дороги. Не прошёл даром этот дождик. Нужно толкать.
- Принцесса, а ты умеешь машину водить? – полюбопытствовал Окунев.
- Зачем, если машину умеешь водить ты?
- Тогда, моя нежная, тебе придётся её толкать….
Боливар двоих не вынесет. За всё остальное зрелище любой паппараци и любой иллюстрированный журнал выложил бы целое состояние…. Нарочно такое не придумаешь. Вошедшая в ломовой кураж и азарт Ангелина, упиралась в жидкую размазню под ногами своими тусовочными туфельками на десятисантиметровых каблуках, покрикивала на Окунева матёрым тоном, подбадривая себя и его лексикой извозчиков и портовых грузчиков, толкала в зад надрывающуюся от непомерных оборотов «девятку», упиралась в бампер обнажённым плечом, увертываясь от летящих из-под колёс комьев глины и грязи. Неплохой финальный аккорд для удачной рыбалки. Без труда из пруда, как известно….
- Давай! Давай, принцесса! Мы её поборем! Может тебе туфельки лучше снять? Загубишь ведь…. – подначивал в открытое окно Окунев.
Поправляя на плече сползающие лямки вечернего платья от кутюр, Ангел, встряхнув волосами, с неотразимой и целеустремлённой улыбкой отвечала:
- Соображай, мачо! А как я в этой каше босиком устою? Без туфлей тут ноги разъезжаются.
Вновь и вновь скатываясь вниз на раскисшей почве, Окунев настойчиво искал места для разгона, чтобы преодолеть эти злополучные метры. Только бы сцепление не подвело, ему обязательно нужно попасть в город до десяти утра.
«Ведь предупреждал!.. Ведь как чувствовал, что после дождя эта дорога поплывёт и по ней будет наверх не взобраться. Придумали себе развлечение».
Послушай бабу и сделай наоборот.
Зато, какая была ночь!
…………
А в Городе их уже нетерпеливо поджидали….
Снующие вокруг случайные прохожие замедляли шаг и присматривались к белоснежному, сверкающему в лучах солнца лимузину, облокотившись о водительскую дверь которого, скрестив на груди могучие руки с рельефной маскулатурой, стоял монументальный и невозмутимый Семён. Продолжая оставаться невозмутимым, Семён умудрялся нервничать. Впрочем, карьера боксёра-профессионала кого угодно научит невозмутимо нервничать. Все двенадцать раундов.
Вдруг откуда ни возмись…. Изумив всех нагловатостью и развязностью, рядом с Семёном, едва не отоптав ему ноги, бойко припарковалась густо заляпанная ошмётками подсохшей грязи «девятка», из открытого окна которой, будто кукушка из старинных часов, высунулся довольнющий собой Окунев и триумфально брякнул:
- Здрасьте….
Семён снял солнцезащитные очки. Лицо профессионала-супертяжа, видавшее и не такое, тем не менее, вытянулось от удивления. У него даже отвисла челюсть, хотя неослабный контроль над челюстью был вбит ему в лобные доли инстинктивно.
Окунев выскочил из-за руля и полез открывать противоположную дверцу, по ходу этих несложных дел он успевал ворковать, запанибрата обращаясь к потрясённому Семёну:
- Когда ты успеваешь так машину надрючивать? Сияешь как на свадьбе! Тебе только куклы на капот не хватает и обручальных колец на крышу.
Окунев, сделав мимолётный, ехидный реверанс, распахнул дверцу «девятки» и, продолжая парить, куражиться и резвиться в восходящих потоках превосходного настроения, фальшиво загнусил:
- Обручальное кольцо, не простое украшенье, двух сердец оно решенье, обручальное КА-А-А-АЛЬЦО-О-О-О!
Из «девятки» вышла Ангел…. Семен покачнулся, словно базальтовый утёс от землетрясения. Как будто пропустил разгромный апперкот в голову. Это был полный нокаут! Хоть счёт открывай….
Растерзанная причёска, беспощадно заляпанное грязью и глиной вечернее платье от кутюр, чумазое лицо с расплывшимися останками макияжа, с босыми не менее заляпанными выше колен ногами, и с нестерпимо довольным выражением лица. Ангел загадочно и порочно улыбалась.
- Принимай невесту! – Гаркнул Окунев.
- Что случилось, Геля, вы попали в аварию?! – Тревожно напрягся Семён.
Ангел сунула ему на вытянутом пальчике свои напрочь убитые эпатажные туфельки и снова невменяемо счастливо улыбнулась.
- Он тебя не обидел? – Набычился Семён, цепко присматриваясь к Окуневу.
Ангел протянула Семёну под нос кукан с рыбой. Добавила к загадочной улыбке туманный блеск восхищения в глазах.
- Сырть…. Я поймала сырть! – произнесла она таким значительным тоном, как будто один на один в пампасах грохнула саблезубого тигра.
Семен ещё раз осмотрел её с ног до головы, потом столь же придирчиво переключился на Окунева и, лицо его, наконец-то, неторопливо расплылось в добродушной улыбке:
- Отлично! Поехали уху скорее варить, а то рыба на жаре быстро портится.
Ангел всучила ему кукан с рыбой, расквашанные босоножки и чувственно повернулась к Окуневу:
- Спасибо за рыбалку, мачо. Ты меня не разочаровал…. Чао, ковбой, до вечера. И запомни, Я ПРИХОЖУ ТОЛЬКО НОЧЬЮ.
Семен предупредительно открыл перед ней дверцу и тактично напомнил:
- Геля, ты не забыла, мы с Питоном на час дня забивались. Тебе еще в порядок себя привести нужно.
Когда она уселась в свой свадебный «звездовоз», Окунев махнул рукой напоследок и тоже уселся за руль «девятки». Вокруг понемногу в стационарную толпу скапливались зеваки, пора было кончать представление.
У лимузина автоматически открылось заднее стекло и, в нём показалась таинственно улыбающаяся Ангел.
- Мачо, а почему в этот раз ты мне стихов не читал?
- Прости, принцесса, но всё было так насыщенно.
Завёлся двигатель лимузина.
- А у тебя есть еще для меня стихи?
- Принцесса, у меня для тебя целые поэмы. Тонны лирики! Моё вдохновение не иссякнет.
Окунев между делом завёл двигатель «девятки».
- Не разочаровывай меня, мачо…. Я любила только в «девятке».
«Звездовоз» плавно тронулся.
- Мы с тобой одной крови – ты и я.
Окунев тоже тронулся, продолжая не менее загадочно и не менее туманно улыбаться. «Звездовоз» покатил в одну сторону, а «девятка» в другую, в противоположных направлениях. В этот момент своей жизни Окунев был катастрофически Щ-ЩАСЛИВ. До слабоумия и потери бдительности.
…………
Через два часа, побритый, переодевшийся и целеустремлённый Окунев сидел в сверкающей после мойки «Девятке», немного нервно потирая во вспотевших ладонях новенький руль. Скрывать и рисоваться тут нечего, волнение его в тот момент так и распирало, ведь задача перед ним стояла рискованная, небезопасная и абсолютно незнакомая. Помимо расчёта придёться уповать на удачу и благосклонность обстоятельств. На фатум…. Нельзя исключать никакие случайности.
Хлопнула дверца «девятки» и на сиденье рядом с ним присел невысокого роста мужчина спортивного телосложения, в глубоко посаженные волевые глаза которого лучше было не смотреть. Питон Каа.
Выдубленная суровыми ветрами, кожа лица, грубой, кирзовой выделки, навеки багровая от этих экстремальных испытаний, свидетельствовала, что этот человек не отторчал значительную часть своей жизни в комфортабельных кабинетах. Полевые и максимально приближенные к реальности условия. Не крыса тыловая. Окопник.
- Здравствуй, - сказал Окунев.
Человек молча и сдержанно настолько, что почти граничило с презрением, мотнул головой в ответ. Судя по всему, Окунев ему как раз показался тыловой крысой. Не окопником.
- Как тебя зовут? – снова сказал Окунев.
- Сапёр….
- А отчество?
- Сапёр….
- Как прикажешь к тебе обращаться? Сапёр ибн Сапёр?
- Чё сильно умный?
Минёр посмотрел на Окунева таким взглядом, что тот молниеносно прислушался не тикает-ли часовой привод к адскому механизму в голове сапёра. Окунев миролюбиво отвёл взгляд в сторону. В каждом из нас завсегда сидит какой-нибудь дремучий комплекс и на любом из нас непременно остаётся неизгладимый отпечаток занятия, которое мы выбираем. Если с отпечатками ещё как-то можно бороться, то с комплексами лучше не связываться, рискуешь выпустить на свободу демонов…. У человека работа такая – устраивать теракты, сеять смерть, попробуйте после такого сохранить притягательное выражение лица и милый, безмятежный нрав. Все мясники, как правило, сложная в общении публика. Душная….
- Вот его машина стоит, - Окунев решил не обращать внимания на отсутствие манер и вплотную заняться делом. Кивком головы указал на запаркованный генеральский «Лексус».
- Во что поместить устройство? – Сапёр тоже предпочитал беззаботной болтовне конкретное дело. Ангел мести.
- Пусть это будет портфель…. С фоторезистором всё получиться?
- А если к этому моменту на небе будут тучи?
- Тогда будем считать, что ему сегодня пруха. Придётся возвращаться к этому еще раз.
- Может, стоит продублировать радиосигналом. Зачем лишний раз светиться?
- Вот радиосигнал и будет лучшей засветкой. Моментально вычислят.
- Предупреждаю, я делаю свою работу и исчезаю. Всю чернуху берёшь на себя. Как только сделаю закладку, сразу же и исчезну. Если закладка не понадобится, снимешь её сам.
- А если не сработает?
Ибн Сапер тяжело вздохнул и красноречиво посмотрел на Окунева, как на юродивого. Взглядом питона Каа…. У этого всё сработает!
- А если не сработает… тогда закроешь своим телом и, отзвонишься мне. Побудешь героем.
- Я понял… ты так шутишь? Ты только не просчитайся. И с мощностью не ошибись…. Чтоб наверняка.
- Еще какие-то советы давать будешь?
- Туалетную воду поменяй. У этой больно гламурная вонь.
- Сам навонял, а на других сваливаешь.
Когда мужчина по окончании переговоров вышел из машины, Окунев закрутился по сторонам, тщательно проверяя, не заложил-ли в салоне ибн Сапёр после себя чего-нибудь взрывоопасного. Бережёного Бог бережёт! От носителей таких заповедных комплексов можно любого заворота мозгов ожидать. Сорванные с катушек люди.
Как не крути, Мясники.
…………
Заслонов не только немало повидал на своём веку, но и прошёл через неоднозначный и небесспорный процесс переоценки многих ценностей. Он видел возвышения, видел падения и видел возвышения, которые выглядели безобразней любого падения. Как человек мудрый и наблюдательный он уже давно сделал для себя вывод: падение – не всегда трагедия, а возвышение – не всегда триумф. Всё относительно в житейской системе координат. Релятивистично…. Потому что, есть моральный вектор.
Заслонов с раздражением отбросил от себя на стол развёрнутую газету. Еще лет десять назад эта газета почиталась им одним из самых авторитетных и вменяемых источников информации. А сейчас?.. Ну нельзя же быть такой проституткой! Как они могли докатиться до такой разнузданной пошлятины и безвкусицы. Какие-то пёстрые небылицы, юродивые репортажи, развесная клюква слухов и грязная вонь нестиранного белья. Полоумие! И эта канализация расходится такими тиражами?! Люди купаются в дерьме, наслаждаются им, заныривают и похрюкивают от восторга, бурно запивая эти жареные фекальки нефильтрованным пивом. Тащатся и бурно обсасывают сии новости…. Ловят кайф.
Громкий заголовок бросался в глаза и привлекал любопытство:
АКТ ВАНДАЛИЗМА В ЭРМИТАЖЕ!
Вчера в государственном Эрмитаже совершён чудовищный акт вандализма. Подробности пока держаться в секрете, но сотрудникам нашей газеты удалось добиться правды в обход официальных источников.
Особенно сильно пострадали зал Испанского искусства 16-18 веков и Рыцарский зал. Никого из вандалов задержать не удалось, что лишний раз свидетельствует об отвратительном состоянии охраны в главной сокровищнице страны. В обоих залах имеются значительные повреждения неясного происхождения. Например, в зале Испанского искусства повалена на пол массивная порфировая чаша и торшеры. В Рыцарском зале каким-то образом оказались сорваны с потолка позолоченные люстры и изменили своё месторасположение стилизованные макеты в рыцарских доспехах. И хоть администрация утверждает, что никакого материального урона экспонатам не доставлено, мы будем вести расследование и держать вас в курсе….
Заслонов раздосадовано покачал головой, расстроено вздохнул и потянулся за телефонной трубкой.
- Алло, Пётр, как у вас дела?
- Нолмально, Селгей Виктолович. Готовимся к опелации. Всё идёт ловно.
- Смотри не сглазь, будьте постоянно наготове…. Сколько осталось, долго ещё ждать?
- Контлольное влемя – тлинадцать ноль-ноль. Челез пятнадцать минут должны пыхнуть.
- Скорее бы…. Петр, я сегодня краем уха слышал про бурные обсуждения прошедшей романтической ночи. Всей бригадой смаковали?
- Кто вам доложил, Селгей Виктолович?
- Будем считать, что у меня ушки на макушке.
- Селгей Виктолович, но я им заплетить наблюдение не могу. У Окунева тепель стационалный маяк, он в глобальной системе…. Всё это шибко заманчиво. Как в кино, «девять с половиной недель», глаз не отолвать. Они тут наутло все под впечатлением были от увиденного.
- Пётр, но ведь есть же какая-то тайна личной жизни, она, между прочим, даже законом охраняется. Контроль контролем, но не доводите всё это дело до подсматриваний и перлюстраций. Обдумай этот вопрос.
- Холошо, Селгей Виктолович.
- Ну, если всё хорошо, тогда позови мне к телефону Петра Первого.
…………
Вся эта затея могла сорваться в любой момент, из-за любой мелочи. Во-первых, на небе могли быть тучи….
Окунев еще раз посмотрел на спокойное, безмятежное и колоритно синее небо. Ни облачка!
Во-вторых, вместо Каверзнева за руль мог сесть Генерал, такое очень редко, но случалось. А изначально всё было рассчитано только на тот вариант, если Дизель сядет именно на пассажирское место рядом с водителем. Сан Саныч дорожил привычками!
В-третьих, рядом с устройством в опасной близости могли оказаться посторонние люди, а брать лишний грех на душу за ни в чём неповинных людей…. Мощность была хоть и незначительная, но Окунев не собирался рисковать даже малым. ЭТО не должно касаться посторонних!
Окунев скосил глаза на часы….
13 : 00
Пора! Саныч привычек не меняет и обеденное время для него – святое. Окунев из открытого окна «девятки» дал отмашку рукой Сапёру. Тот отбросил в сторону газету и, посмотрев на часы, поднялся со скамейки. Энергично осмотрелся по сторонам, нацепил на нос солнцезащитные очки и неторопливым, но целеустремлённым шагом покинул место будущего происшествия. После него на лавочке остался неприметный, пошарпанный, старомодный портфель. Это только со стороны могло показаться, что он случайно оставлен Рассеянным с улицы Бассейной, но на самом деле он был надёжно прикреплён к бетонной основе. С точностью до миллиметра! Замысел заработал….
13 : 01
Пора! Пора…. В груди Окунева гулко и настойчиво забилось сердце, вибрация от его ударов была словно от подземных, тектонических толчков. И не надо прикидываться вождём каманчей, в таком серьёзном деле он первый раз. Пульсирующие удары необыкновенно громко и отчётливо отдавались в затылке, как будто внутри стучали молотом по наковальне. Бум…. Бум…. Бум…. Бум…. Окунев открыл рот, чтобы стало легче дышать, и потянулся за зеркальцем. Снова осмотрелся по сторонам…. Никого. Всё на мази!
13 : 02
Открылись входные двери, Генерал и Каверзнев о чём-то сдержанно переговариваясь, подошли к машине. С пульта Дизель открыл центральный замок, продолжая разговаривать о своём, конфиденциальном. Кто поедет за рулём?! Бум. Бум. Бум. Бум…. КТО СЯДЕТ ЗА РУЛЬ?
Неожиданностей не произошло. На небе ни облачка. Вокруг ни души. Бум! Бум! Бум! Бум! Взяв у Генерала ключи, на водительское место полез Каверзнев. Работал Замысел, СРАСТАЛСЯ…. Мягко захлопнулись двери «Лексуса». Хорошая тачка, единственное, что искренне жаль в этой истории, так это тачку.
13 : 03
Бум-Бум-Бум-Бум-Бум-Бум-Бум!!!.. Стараясь чаще и глубже дышать, чтобы сдержать участившийся грохот в груди, тщательно контролируя липкую, тревожную испарину, Окунев высунул левую руку с зеркальцем в окно, поймал солнечный зайчик и прицельно навёл его на портфель. Таков замысел. Поиграем в зайчиков….
13 : 03 : 16
Время остановилось….
БУМБУМБУМБУМБУМБУМБУМ!!!.. Сердце лупилось в груди так остервенело, что сдерживать беспокойство становилось всё трудней….
Интеллигентно завёлся двигатель «Лексуса»….
Окунев предусмотрительно прищурил глаза в тревожном ожидании….
На небе ни облачка….
И ТУТ КА-А-АК ШАНДАРАХНУЛО!!!
13 : 03 : 34
Время стало плавным, неповоротливым и неспешным…. Так вытекает сгущенное молоко из консервной банки. Так же тягуче и невыносимо протяжно. Очень протяжно….
Солнечный блик от зеркальца в руке Окунева упал на фотоэлемент, прикреплённый к стенке портфеля. Слабый электрический импульс заставил сдетонировать взрывчатку, прикрепленную к поверхности массивной стальной пластины, весом несколько килограммов. Кинетическая энергия взрыва имела точно направленный вектор.
13 : 03 : 35
Время пошло!!! Массивная стальная пластина, стремительно кувыркаясь в воздухе, с безумной скоростью врезалась в дверцу «Лексуса», пропорола её насквозь, почти разрубила надвое Дизеля в районе диафрагмы и, врезавшись в приборную панель, застряла только в моторном отсеке, расколов головку блока. Сапёр всё рассчитал не только точно, но и не поскупился на мощность. ЗАМЫСЕЛ УДАЛСЯ!
13 : 03 : 36
Дизель умер мгновенно…. «Встретимся в Аду, Сан Саныч». – Успел философски подумать Окунев, поскольку за эти грешки ему отныне, дорога в Рай тоже была заказана.
Время пошло! Пошло! Стремительно набирая обороты! Окунев воткнул первую передачу, любоваться и наслаждаться всеми этими паталогоанатомическими подробностями он не собирался.
Бум-Бум-Бум- Бум….
- Прости, Сан Саныч, но это должно было случиться… - Без всякого злорадства пробормотал он.
13 : 04
Краем глаза заметил, как из «Лексуса» нелепо вывалился на асфальт окровавленный Каверзнев и юродиво заскулил, панически забившись в откровенной истерике. Кровь, судя по всему, была генеральской, потому как на нём, не было заметно очевидных следов повреждений. В любом случае, «Скорую» ему вызывать Окунев не собирался.
Время пошло. Замысел удался. На небе ни тучки. Над всей Испанией безоблачное небо. Окунев мягко тронулся…. Прислушался к себе, «бум-бум» постепенно сходило на нет. И хватит об этом, Акела не промахнулся. Не надо было так всё запускать и обострять.
Стараясь не смотреть на суету, возникшую возле «Лексуса» и не реагировать на суматошные крики, Окунев вырулил на дорогу и, не оглядываясь, поехал прочь.
Уже в заднее стекло успел увидеть, как полыхнул огнём и жарко загорелся «Лексус»…. Жаль тачку. Хорошая была машина, можно было бы отмыть и отремонтировать. Пожар, вообще-то, не планировался. Ни к чему нам подобная кровожадность и варварство….
Жаль тачку. Теперь уже не восстановить.
И ничего не переиграть.
…………
Приблизительно через час после случившегося ПЧСВЗ спустился в бункер к операторам, где отозвав посекретничать Петра Первого, заговорил с ним вполголоса, продолжая внимательно и аналитически осматриваться по сторонам. Губы при этом Заслонов держал плотно сжатыми, что выдавало степень высочайшего напряжения.
- Пётр, коли ты здесь теперь главный, давай обменяемся впечатлениями. Как считаешь, успешно всё прошло?
- Виктор Сергеевич….
- Сергей Викторович….
- Сергей Викторович…. Визуальных ляпов не было. Доказательной базы – никакой. Коротко и сердито…. Что я могу еще добавить? Я не специалист по работе в реальном поле, спросите кого-нибудь другого.
Заслонов мимолётно задумался и отвлёкся.
- А скажи мне, Пётр, - Заслонов критически склонил голову набок, - какие у нас самые слабые места?
- Не хотелось бы вас расстраивать, Виктор Сергеевич….
- Сергей Викторович….
- Сергей Викторович…. Не хотелось бы вас расстраивать, но у меня складывается впечатление, что сильных-то мест у нас как раз и нет. Сплошное слабое звено…. Сопли! Хотел бы я посмотреть на того гоблина, кто так структурировал Систему….
- То есть, вопиюще слабые места тебе, как специалисту, известны? – Перебил его Заслонов.
- Не совсем понимаю вопрос.
- Подумай! Когда они соберутся отвечать, то логично предположить, что они сконцентрируют все силы, чтобы нанести максимально болезненный и эффективный удар именно в самом слабом месте. Заманчиво было бы попытаться его упредить. Подумай, где они ударят в следующий раз?
- Сергей Витальевич….
- Викторович…. Сергей Викторович Заслонов. Ничего экзотичного, мне всегда казалось, что моё имя-отчество запомнить несложно. – Заслонов предельно внимательно, как исследователь и естествоиспытатель, посмотрел на утыканное шипами лицо оператора. «Дети индиго».
- Сергей Викторович, если вам интересно моё мнение…. Я бы вообще не стал с этой хренью заморачиваться! Я бы тупо взломал Контур! Тем более что теоретически мы к этой задаче приблизились вплотную…. Непонятно, почему мы медлим?
- Как я понимаю, это не вопрос обозримого будущего. Результаты мне нужны сейчас…. Продумай, в каком месте нас могут потревожить?
- Хорошо, Вик…. Сергей Викторович! Вы меня простите, но у меня очень плохая память на имена.
Дети индиго…. Заслонов проводил взглядом сутулую, высокорослую фигуру программиста. Смешно сказать, но один такой акселерат в нынешнюю техноинформационную эпоху заменяет взвод спецназа. Война тоже становится виртуальной забавой, а взвод хакеров приравнивается к полностью экипированной бронетанковой армии вторжения. Мир меняется и, главное в этих бурных переменах, не потерять чувство юмора и внутреннюю способность видоизменяться самому. Заслонов повернулся к выходу и, сделав несколько шагов, потянул на себя тяжёлую, металлическую дверь….
- Селгей Виктолович, можно мне с вами поговолить? На минуточку?
- Я слушаю тебя Пётр, - Заслонов замер на пороге, внимательно посмотрев на приближающегося к нему Петра Первого. У того на лице блуждала рассеянная и немного обескураженная улыбочка.
- Селгей Виктолович…. – в этот момент Пётр второй зачем-то начал озираться и Заслонов, своим профессиональным чутьём ощутил исходящую от него тревогу.
Еще один ребёнок индиго…. Заслонов попробовал озираться вместе с ним: что его могло так растревожить?
- Селгей Виктолович…. – Пётр заговорил шёпотом, претендуя на конспирацию и таинственность.
- Что-то случилось, Пётр? – также шёпотом уточнил ПЧСВЗ.
Петр посмотрел на него наивно распахнутыми, расширившимися от взбудораженных эмоций глазами, хлопнул по-детски мохнатыми и пышными ресницами пару раз, открыл рот, обнажив крупные, характерные передние резцы и став окончательно похожим на сказочного половозрелого Кролика, прошептал:
- Селгей Виктолович, мне кажется, я знаю, как взломать Контул….
В следующий момент Заслонов приложил невероятное усилие, чтобы не измениться в лице. Из-за этого невероятного внутреннего противоречия оно стало похоже на маску, хотя на первый взгляд ничего не было заметно. Он прищурился, как от яркого света, чтобы не выдать себя выражением глаз. Старая закалка и жизненный опыт приучили управлять волей и эмоциями.
ПЧСВЗ взял Петра Первого за руку, цепко зафиксировал захват и, стараясь сохранять рабочую непосредственность на лице, выволок его в коридор. Захлопнул металлическую дверь и, протяжно задумавшись, посмотрел себе под ноги.
- Кто-нибудь ещё об этом знает?
- Мы с Максом вместе обкатывали…. Макс и предложил идею насчёт коллектора….
- ЗАМОЛЧИ! – Заслонов не сдержался и, занервничав, перестал смотреть под ноги и зачем-то посмотрел по сторонам. – Замолчи…. И больше об этом никому не заикайся. Продолжим этот разговор в другом месте, не здесь и не сейчас, а пока иди работать, как ни в чём не бывало…. И никому ни слова! Категорически!
Заслонов опять посмотрел себе под ноги…. Они с Петром сотрудничали не первый год и Заслонов знал, что тот никогда не выдвигал непроверенных версий и авантюрных идей. Ответственный был человек Пётр Первый, не трепло. Ему можно было верить на слово.
- И никому ни слова!!! – Снова прикрикнул Заслонов.
«Надо бы блокировку поставить на него и на Макса. Усиленную!» – Тревожно подумал Заслонов, стараясь с обманчивой приветливостью и беззаботностью улыбаться вслед возвращающемуся на рабочее место Петру. «Он, поди, сам не осознаёт, что натворил. Воспитанный мальчик из хорошей семьи». Это даже не сюрприз….
Это – Джек-пот! Тучные косяки Золотых рыбок! Табуны Добрых фей с Волшебными палочками. Перелётные стаи Синих птиц. Бриллиантовые грёзы Гарри Потера. Смерть Кощеева на блюдечке с голубой каемочкой.
Сим-Сим открылся!
…………
Как раз в этот момент Окунев переживал переоценку ценностей и испытывал душевные муки. Во всяком случае, добросовестно пытался это сделать.
«Рановато бросил курить, можно было бы ещё годик покурить. Сейчас бы сигаретку в самый раз…. Сконцентрироваться». – Задумавшись протяжно и глубоко, Окунев оцепенело сидел за рулём «девятки», неодушевлённым, пустым взглядом посматривая на плотный транспортный поток. Взгляд не цеплялся ни за что. Он витал очень далеко отсюда….
Странное дело, но буквально час назад он, фактически, убил человека. Переступил самый заповедный и скрижальный запрет. Инстинктивное табу. Пусть не живописно задушил голыми руками и не расчленил бензопилой на куски, но всё-таки непосредственно нажал на кнопку. Привёл в действие адское устройство. УБИЛ, как не крути, УБИЛ…. УМЫШЛЕННО.
И, не менее странное дело…. Никаких обещанных филологами и сворой гуманистов прошлого угрызений совести. Почти час прошёл, как он его грохнул, а никаких…. Никаких неврастенических переживаний, никаких истероидных метаний, никакого психоза и невроза…. Никакой раскольниковщины. Никакого «Преступления и наказания». Слошное «Му – Му»! Даже любопытно, как они хоть выглядят, Демоны нравственных терзаний?
Только вот где-то глубоко на дне…. Осталась, прилипла, притаилась жирная, зловёщая, воронёно-чёрная Клякса, живущая отныне своей жизнью и своими законами: когда хочу, шевёлюсь, когда пожелаю, начну грызть и размножаться, когда приспичит, буду испражняться и, не выбирая моментов, буду скандалить и буянить. Клякса присосалась к головному мозгу, неподалёку от Совести и Здравого смысла, выпустила извилистые, бесцеремонные щупальца, чтобы мешать взаимодействию того и другого. Эта тварь обожает всех и вся держать в страхе.
Страшно громко зазвонил телефон! Окунев вновь затюкано вздрогнул и напрягся…. Такова видно теперь судьба, вздрагивать после каждого звонка сотового телефона. Кляксу маслянисто передёрнуло от удовольствия.
Окунев взял с приборной панели трубу и посмотрел на дисплей:
АНГЕЛ
- Кто это? – спросил он у трубки, поднеся её к уху.
- Мачо, а я знаю, о чём ты сейчас думал.
Клякса внутри вспухла, катастрофически увеличилась в размерах и гнойно завибрировала, грозя лопнуть и всех обрызгать.
- Кто это? – Тупо упёрся Окунев, потому что в тайну своих рефлексий он не хотел посвящать никого. Абсолютно!
- Мачо, расслабься. Пароль – плотва, а отзыв – Сырть, хватит играть в бойскаутов.
- Откуда ты можешь знать, о чём я сейчас думал? – гуманистические рефлексии очень трудно выветривались из головы, Окунев не мог так быстро переключиться.
- Ты знаешь, мне вдруг как откровение пронзило, будто в этот момент ты думал именно обо мне…. – Ангел сделала кокетливую паузу, ожидая подтверждения своих паранормальных догадок и, не дождавшись ничего, невозмутимо продолжила. – Нет?.. Ну, будем считать, что я на это не обиделась. Я, мачо, почему решила тебя побеспокоить…. Тебе никогда не приходила в голову мысль, что все люди подонки и мерзавцы?
- Нет…. Мне сроду казалось, что они козлы и придурки.
- Ты не читаешь журнал «Бомонд»?
Окунев сделал печальное и одновременно раздражённое лицо. Тонкий синтез одухотворённости.
- Принцесса, подумай, прежде чем спрашивать; где я и где «Бомонд»? Я, вообще, удивляюсь, что маргиналы, которым это интересно, умеют читать.
- Так вот! Имей в виду, я – транссексуалка!
Окунев замер с утончённой улыбкой на устах…. Сие уже можно расценивать как гомосексуальные контакты? День обещает быть насыщенным.
- А почему ты меня сразу не предупреди…. ЛО? – целомудренно возмутился Окунев. Стал бы он связываться….
- Прекрати, мачо! Это же бред! Они изощряются в придумывании такого бреда! В голове не укладывается!
Как от сердца отлегло…. В нашей непростой и иллюзорной жизни, того и гляди, ориентацию сменишь. Добро пожаловать в шоу-бизнес!
- Значит, я могу быть спокоен? Насчет ориентации?
- Ты только почитай. Почитай, мачо!.. Представь, ковбой, они пишут, что у меня силиконовые сиськи, что я перенесла целую кучу пластических операций, что за меня поёт компьютерный голос и все мои выступления проходят под фонограмму!
- Я раньше тоже в это верил.
- Ну, теперь ты убедился, что это не так?! Это же очевидно, что у меня всё от природы, всё натуральное!
- Насчёт всего остального не знаю, а вот за сиськи могу поручиться.
- Мне не смешно! Ты понимаешь, что это клевета. Это – наговор, безвкусная, безнравственная ложь!
- Принцесса, а я то чем могу тебе помочь?
- Напиши опровержение….
- Это как?
- Ковбой, ну ты же меня трахал? Трахал! Приходишь в редакцию и предлагаешь свои пылкие мемуары на эту тему. Со всеми гнусными пикантными подробностями и с тремя коробами вранья. Рефренной темой пусть проходит напев о том, что вопреки наговорам завистников у меня все настоящее. Сиськи, попа и так далее…. Тебе эти маромои ещё и денег за это отвалят. Пару тысяч евро. Половина – моя!
Окунев насторожился и задумался.
- Принцесса, я не спорю, в этом пошлом и протухшем мире всё возможно, но зарабатывать деньги на ЭТОМ…. Наверное, это не по-мужски.
- Перестань, мачо! Делов-то, помелом пройтись. Наплетёшь с три короба, войдёшь в анналы!
- Несравненная, в анналы я и так войду, ты только свистни. Было бы желание, - продолжая оставаться настороженным, осмысленно затаился Окунев. Где-то поблизости таился подвох, поджидающая жертву мышеловочка, интуиция подсказывала это вполне определённо.
- Ты о чём, ковбой? Тебе, какие такие анналы покоя не дают?
- Я уже и сам запутался, - застенчиво признался Окунев.
- Не хочешь ли ты сказать, что пары тысяч тебе за эти мимолётные хлопоты маловато будет?
- Ангел, что происходит? Ты стебаешься или тебя настолько выбила из колеи вся эта хрень?
- Меня все продают…. Даже близкие…. Мачо, хоть ты не разочаровывай меня. Я могу во что-то верить?
А вот это оказался почти вопль души, несмотря на то, что прозвучал почти шёпотом. Дохнуло трагичным и искренним.
- Принцесса, может быть я покажусь тебе закомплексованным дауном, но мне такие разнузданные фантазии даже в голову не придут. Растрындеть на весь белый свет о том, как мы с тобой…. Западло…. Мы же с тобой одной крови, принцесса.
- Не врёшь?!.. Хоть ты меня не обманывай! Мне одиноко в толпе, мачо. Меня все продают. Ты меня не продашь?
- У тебя неприятности? Я слышу по голосу.
- У меня – истерика! Ты не считаешь неприятностями всю эту тошниловку, которую обо мне пишут газеты? У меня – психоз. Знаешь, каково это - ощущать себя товаром.
- Мне сложно судить, обо мне газеты не пишут…. И не припомню, чтобы я ощущал себя товаром.
- Хорошо, ковбой! Скажи, ты меня не продашь?!
- В Аду для предателей отведён самый страшный круг Ада…. Девятый.
- Скажи прямо, ты меня не продашь? Вдруг тебе предложат не пару тысяч, а пятьдесят? Сто?!
И тут Окунев понял, что она ЦЕПЛЯЕТСЯ. С завязанными глазами в темноте, стоя на краю пропасти, пытается уцепиться за что-то незыблемое, священное и вечное, которое только и может предотвратить весь осклизлый ужас духовного падения и нравственного одиночества. Должно же быть в этой жизни что-то стерильное и действительно подлинное. Необгаженное и назасиженное…. Она ошпарилась об очередную мерзость, только старается виду не подать. Хорохориться.
- Принцесса, перестань, не накручивай себя, - убедительно попросил Окунев.
- И правда, о чём это я…. За твой трёп об альковных нютиках со мной никто сто штук не отвалит. Даже не мечтай. Залапанная тема…. Давай оставим её. Давай о чем-нибудь бодром и пафосном!
- Например?
- Шопинг!!! Давай поговорим о шопинге!
- Не понял…. Ты не перескакивай так ретиво, я не поспеваю.
- Давай наконец-то поменяем твой гардероб. Мне не нравиться, как ты одеваешься, я бы хотела побыть твоим стилистом. Имиджмейкером….
- Принцесса, я одеваюсь по средствам…. – успел вклиниться Окунев.
- Сегодня же вечером, я освобожусь к девяти, запоминай адрес, заедешь за мной, и мы поедём менять твой имидж.
- Принцесса, я не хотел бы быть никому обязанным и не хотел бы выглядеть альфонсом. Мой имидж мне не жмёт….
- Что за бред? Я взяла тебя на работу, и теперь это моя блажь и моя прихоть, сколько и в какой форме тебе платить. И потом!.. Я хочу, чтобы мой водитель одевался актуально и стильно. Еще вопросы есть?
- В девять вечера уже не один магазин не работает.
- Мачо, для меня в три ночи супермаркет откроют. Они не посмеют…. Ты забыл, что про меня пишут газеты?
- Я тех газет не читаю.
- Правильно делаешь, именно поэтому ты меня до сих пор не разочаровал. Можно я на сегодня побуду хозяйкой положения.
- Можно…. Только предупреждаю, ультрамодные штаны с пидаристической низкой матней и низкой талией я носить не буду. И бязевые распашонки с кармашками на сосках – тоже. Можешь меня увольнять, если мы не договоримся.
- А мужские стринги?
- Прости, принцесса, но измены труселям не будет.
В этом месте Ангел головокружительно быстро перешла на чувственный шёпот:
- Мачо…. Мачо…. Я вся горю….
- Пожарных вызывай. Их будет целая команда, они потушат…. Адрес диктуй.
…………
Было уже минут десять десятого…. Окунев еще раз покрутил головой по сторонам. Неплохое местечко для романтической встречи, летом здесь особенно умиротворенно. Чувствуется позитивная и творческая аура. Райский уголок, оазис для влюблённых в разморенном жарой мегаполисе….
Еще пять минут и пора звонить! Может, она забыла? Может, застряла в пробках? Почему не звонит сама? Хотя, десять минут задержки для такой публичной фигуры как она…. «Спустись на землю, мачо! Кто есть ты и кто она? Ху ис ху? Удивительно, как этих два параллельных мира вообще пересеклись. Парадоксальные забавы судьбы. Ты же сам до конца не веришь в реальность происходящего! Ты сам себе не веришь!»
Затылком он почувствовал подозрительную возню на заднем сиденье «девятки»…. Вздрогнул и, подсознательно приготовившись к вероломным действиям, нервозно обернулся! Чуть не всхлипнул от неожиданности!
Манерно распластавшись на новеньких чехлах, театрально закинув нога на ногу, утонченно поглядывая на кутикулы своих ухоженных пальчиков, там восседал имперски невозмутимый КРУШИНИН, лицо которого украшала имманентная улыбочка, перед которой меркли со своими гримасами Мона Лиза и Чеширский Кот.
- Бог в помощь, идальго, - незамедлительно приветствовал он.
- Стас, нельзя же так пугать! Те чего творишь?! – попробовал возмущаться Окунев.
- А вам никому не интересно, что мне скучно одному на кладбище! – в свою очередь возмутился Крушинин.
Окунев отвернулся и ошарашено перевел дух.
- Я зайду к тебе как-нибудь, цветочки возложу, - пообещал он.
- Засунь себе цветочки…. Вставишь себе в норку букетик и будешь похож на Жар-птицу. А мне сигарет принесешь.
- Ты для того и пришел, чтобы из меня Жар-птицу делать?
- Подожди я пересяду….
Окунев вновь несдержанно вздрогнул. Не привык он еще к подобным метаморфозам…. Крушинин, как дух Святой, воспарил в воздух, просочился через переднее кресло и, издав лишь призрачное дуновение, дрожание воздуха и невнятный шорох, вальяжно материализовался на переднем сиденье, в той же высокомерной и несколько чванливой позе.
- У меня для тебя, идальго, есть две новости, одна – светская, другая - гламурная, с какой начать?
- Начни с главного….
- Представляешь, Перис Хилтон на аукционе продала свои трусики за пятьдесят тысяч долларов….
- Я как узнал, тоже разволновался, - согласился Окунев.
- Вообрази, идальго, счастливое лицо того чалдона, который вальнул за трусишки Перис, полтос зелёных? Он сейчас, поди, в своей спальне их дюймовыми гвоздями над кроватью приколачивает, лампадку под ними пристраивает… А в глазах у него дрожат крупные, трогательные мужские слёзы. Счастье от обладания таким раритетом, я тоже в числе тех, кто ему завидует….
- Ладно, хватит про трусишки, переходи ко второстепенному и малозначительному.
Окунев вновь зыркнул по сторонам. Время поджимало.
- Не суетись, она сегодня опоздает, - одёрнул его Крушинин.
Такая осведомлённость… для покойника. Окунев отвлёкся и придирчиво посмотрел на его самодовольную сайку…. Однако не стал задавать никаких вопросов. Пока не стал.
- У нас, кажется, осталась ещё светская новость, - напомнил Окунев.
- Нет, у нас осталась как раз гламурная, потому что предыдущая была в разряде светских…. У нас теперь новый шеф, спешу тебе об этом доложить. Не понимаю, чем вызвана такая срочность с этим назначением и, вообще, очень многого в этой жизни не понимаю….
- Ты можешь просто сказать – кто?!
- Могу, но не хочу…. КАВЕРЗНЕВ.
Вспомните, что обычно говорят люди, когда перепутав двери, заходят голышом в женское отделение бани? Или когда открывают кабинку общественного туалета, а там уже занято и занято по-большому? Или когда вас подрезает чайник и вы, чтобы не запрессовать ему зад врезаетесь в столб? И с какой интонацией люди это говорят? И что выражают их лица в этот момент?
Так вот…. Ничего этого Окунев не сказал! Всех этих значимых, энергетичных и уместных слов. ОН УМУДРИЛСЯ ПРОМОЛЧАТЬ.
- Ты чего молчишь, идальго? Я не пошутил, если ты об этом подумал, - забеспокоился Крушинин.
- Я подумал, насколько цензурно сейчас будет озвучить ту мысль, что появилась у меня в голове.
- Да не блуди ты вокруг да около, мы оба так и подумали…. Нужно было сразу обоих нахлобучивать. Без вариантов…. Всё едино возня начнётся. Не сегодня-завтра они зашевелятся. Заслонов вечно тянет, только раззадоривает, сиди теперь как йог на гвоздях, жди, пока тебе шило в жопу воткнут.
- Стас, давай оставим этот разговор…. У меня, вроде как, свидание намечается. Дела сердечные…. – Окунев вновь посмотрел по сторонам.
- Кстати, Окунь, ты чем её так приворожил? Я на тебя налюбоваться не могу! Тебе, случаем, по легенде член не наращивали? Такую тёлку захомутать…. Поделись подробностями. Вся Контора только об этом и гудит. Может, ты приворот какой знаешь?
- Стас, перестань, по-моему, у нас всё серьёзно….
- Может, вы поженитесь? У вас назначена свадьба? Вы обручены?.. А почему бы нет?! Она к тебе переедет на твои хрущевские сорок метров и, может быть, сдуру будет верна некоторое время. Задел у вас есть, машинку вы уже прикупили, - Крушинин нагло постучал по потолку «девятки», - она тебе родит двоих, получите «материнский капитал», мебель приличную купите. Я как покойник заявляю, в гробу я видал этот шоу-бизнес.
- Стас, оставим эту тему…. Я же не совсем обмороженный, всё отлично понимаю. Не хочу сейчас об этом разговаривать, голова и так трещит.
- А какие она будет варить борщи из говяжьего мосла! Идальго, ты непоправимо поправишься! А какой она будет варить холодец….
- Стас, завязывай, мне не нравиться этот разговор.
- А сало!!! Как она будет солить сало! Чует мое сердце, что она феерически умеет солить сало и квасить капусту….
- Стас, по-моему, тебя заносит.
- Идальго, ты когда-нибудь видел, как муха в варенье тонет?
- Стас, я же просил….
Крушинин стервозно дёрнулся в кресле, подался вперёд и, положив обе руки на приборную панель, азартно постучал по ней ладонями, самоуверенно всматриваясь в неведомые дали.
- Ну и как она? Только честно.
- Нормальная машина. Ездить можно….
- Да я не про машину, Горацио. Меня подробности интересуют, формы, содержание, наклонности и склонности. Интимные пристрастия и предпочтения. Поделись наболевшим, искусство должно принадлежать народу
И тут Окунева пронзило…. Он даже изменился в лице от этой неожиданной, но такой простой и лежащей на поверхности истине.
- Стас, а ты давно с ней знаком?
- Покажите мне человека, который с ней не знаком. У неё призвание такое, быть со всеми знакомой.
- А какая ей отведена роль здесь, – в реальности Z?
- Пора тебе, идальго. Вон она прибыла. Видишь, как сияет. – Крушинин махнул подбородком, подбадривая Окунева и жестом, и ядовитой ухмылкой.
Окунев перевёл взгляд в этом направлении. Из запарковавшегося спортивного автомобиля вышла улыбающаяся Ангелина, захлопнула дверцу, оглянулась по сторонам.
- Стас, что происходит? Что вы все снова не договариваете? – Окунев запоздало зацепился за этот мимолетный, ускользающий раздражитель.
- Брось, Горацио, ты ведь знаешь, что всё ещё будет.
Окунев старался не сводить глаз с Крушинина и со спортивного автомобиля одновременно. Получалось плохо…. Открылась водительская дверца и, провожать Ангелину нарисовался подтянутый, атлетически сложенный, невероятно гармоничный, фактурный как изображения маскулинных Божеств плодородия и любви, русоволосый прекрасный Самец.
- Стас, мне это не нравиться. Что за намёки?
- А я, наоборот, без ума от намёков, - Крушинин сделал искреннее лицо и неожиданно запел себе под нос, - Странная женщина, стра-а-анная женщина…. Ладно, я пошёл, не надо, чтобы она меня видела.
Теперь Окунев не сводил глаз с Самца. Восхитительный экземпляр! Некоторая модельная слащавость присутствует, тусовочные замашки, но мужское начало прёт за версту…. Брутальный, фаллический мужик. Окунев вдруг понял, что на этом фоне рискует слиться с задником, превратиться в бутафорию и декорации. Где он его раньше видел?
- Подожди, Стас, мне нужно кое-что выяснить, - Окунев почувствовал, как стервенеет, - Останься!
- Извини, идальго, меня ждёт пустая разверстая могила. Я – умер…. Я пошёл, интим не предлагать.
- Стой! Стой, я говорю! Откуда вы знаете друг друга?
Прекрасный Самец подошел к Ангелине и взял её за руку, она улыбалась, на созерцательной дистанции смотрелось пасторально и трогательно. Ну где же он видел его лицо? Крушинин издал вредный мелодраматический вздох.
- Горацио, ты слышал анекдот про странную женщину?
- Не припоминаю….
- Попроси её, она знает. Пусть обязательно тебе расскажет.
- Откуда ты знаешь, что она знает этот анекдот? – Окунев разгорячился и поэтому выражался коряво.
- Умножая познание, умножаешь печаль…. Ты, кстати, идальго напропалую на людей с кулаками не кидайся. Во-первых, можно нарваться, а во-вторых, не стоит ОНО того….
Божественный Самец наклонился, куртуазным жестом откинул в сторону свою шикарную косичку и поцеловал Ангелину в обнажённое плечо…. Ангел податливо улыбалась.
Окунев дрыгнулся всем телом, несколько комично и избыточно завошкался и нелепо выпрыгнул из машины, осатанело долбанув дверцей напоследок.
- Идальго, я тебя умоля…. Только не надо шекспировщины! – крикнул ему вдогонку Крушинин.
- Вали на кладбище! – отбрил Окунев.
- Как скажешь…. – покорно согласился Крушинин и моментально исчез из машины.
Окунев не корчил из себя жигана, просто так получилось: он засунул руки в карманы, сплюнул сквозь зубы, склонил голову налево и тяжёлой, как у авторитетного в отаре барана походкой, подошел поближе, чтобы непосредственно приобщиться к этому полному чувственности лирическому расставанию. Внутри удушливо клокотало.
- Егор, я не могу остаться. Я – обещала…. Всё изменилось.
То ли Окунев так конспиративно подобрался, то ли прощавшиеся были так поглощены друг другом, но появление третьего участника этой миниатюры не заметил никто. Окунев тормознулся неподалёку в настороженном молчании, невероятным усилием воли сдерживаясь от позыва немедленно завернуть какую-нибудь поганку.
- Ангелина, все, что я тебе обещал – в силе. Если ты мне не веришь, я готов предоставить любые доказательства. Нам ведь было хорошо вдвоём…. Останься, Ангелина…. Останься! И я сделаю всё….
- Нет, Егор! Я всё решила. Мне очень жаль.
- Ангел, я не могу тебя отпустить, не делай ошибки….
Окунев туберкулезно, не скрывая ехидства, раскашлялся и, привлёкши к себе внимание воркующих, сделал нагловатое замечание:
- Гарик, нельзя так с дамой. Она торопится.
- Кто это? – Великолепный придирчиво посмотрел на Окунева, потом перевел взгляд на Ангелину, судя по тону, он был достаточно воспитанным и сдержанным человеком.
- Это мой брат, - повернулась к Окуневу лицом Ангелина.
- Приятно познакомиться, - Превосходный сделал такое искреннее лицо, что Окунев слегка даже поверил, будто ему воистину приятно.
- А это твой очередной любовник, как я догадался?! – Окунева начало непоправимо заносить.
- Простите, как вас зовут? – уточнил Прекрасный.
- Антон, немедленно прекрати…. Мы уходим! – Ангел сделала навстречу Окуневу пару решительных шагов.
- Ангел, скажи, как зовут твоего брата? – Брутальный кинулся следом, сиганув, как энтомолог за редчайшей бабочкой, чтобы на лету вновь ухватить её за руку.
- Чувак, какая тебе разница, как меня зовут?! – взревел Окунев, попытавшись силовым, бесцеремонным толчком в грудь отпихнуть Великолепного.
И вот тут Окуневу нужно было сообразить…. В этом месте ему следовало опомниться и спохватиться, потому что толчок его как-то ласково скользнул по груди Великолепного, уйдя всей своей энергией в вакуум, не причинив тому ни малейших неприятностей. Довольно-таки профессионально он погасил его атаку.
Но Окунева уже занесло настолько, что он потерял сцепление со здравым смыслом и, кувыркаясь, летел по бездорожью в тартары. Управление было потеряно напрочь!
- Не надо так, брат…. Давай поговорим, - вразумительно попросил Распрекрасный.
- Не о чем и некогда….
Окунев подсел поглубже, выцеливая челюсть и в глазах его нехорошо и холодно сверкнуло.
- Брат, не горячись, не надо….
Великолепный был потрясающе спокоен и уравновешен. В принципе, если бы не этот занос-вразнос, то Окунев сообразил бы, что обманулся с попутным ветром…. Но где же раньше он видел это лицо?
- Антон, прекрати! – Успела взвизгнуть Ангелина.
Окунев успел сделать короткий, атакующий шаг вперёд. Успел даже поднять руки и выбросить в ударе вперёд правую. Успел коротко выдохнуть воздух…. И тут он вспомнил, где видел лицо Великолепного!
И всё!!!.. В голове полыхнуло коротким замыканием, вдребезги хрустнула от ломового удара грудная клетка, и обрушился непроницаемо чёрный занавес. На сегодня представление окончилось…. Блэкаут!
Очнулся он от потрясающе яркого прозрения. Просветлился! Он вспомнил! Он отлично вспомнил!.. Групповой портрет на рекламном щите, он недавно проезжал мимо него по набережной: все чемпионы мира по боям без правил, в раззолоченных поясах, с обнажёнными торсами, при полном наборе заслуженных регалий. И в центре этого узкого круга стоит Великолепный, так как он во всех существующих версиях – АБСОЛЮТНЫЙ чемпион!
Ну надо же было так нарваться. Врагу не пожелаешь….
- Антон, вставай, мы уходим, - потянула его за руку Ангел.
Окунев счастливо замычал. Он широко открыл рот и подобно глухонемому попытался произнести что-то членораздельное. Вообще-то он, расшеперившись на четыре точки, стоял на карачках и после столь профессионального удара в солнечное сплетение, у него возникали некоторые затруднения с дикцией и вменяемым выражением лица. Кувалдой…. Как кузнец по рёбрам.
- Брат, я тебя просил…. Я предупреждал! – Великолепный нервно извинялся, сразу видно, что он, как настоящий боец, привык общаться только с равными противниками. Слабых не обижал.
- Забудь…. Лишний раз убедился…. Пояс в надёжных руках, - Окунев даже нашёл в себе силы хорохориться. На карачках дышалось намного легче. В груди что-то подозрительно потрескивало и похрустывало.
Ну надо же было так нарваться! Не говоря уже о комплекции.
- Ангелина, я не хотел…. Я специально не стал…. – продолжал оправдываться Великолепный.
«Не стал чего?.. Калечить?!.. Эти ребята могут».
- Егор, всё, мы уходим.
- Ангелина, прости, что так вышло…. Но он мог бы быть повоспитанней. Так тоже не делают, на незнакомых людей с кулаками.
- У него был трудный день, - Ангел с трудом поставила расквашенного Окунева на ноги.
- И ночь! – вякнул Окунев, щупая грудную клетку. Рёбра не переломал?
- Егор, всё, мы уходим. Ты машину сможешь вести? – уточнила она у Окунева.
- Разберёмся с этим по-семейному, сестра….
- Ангелина, давайте я вас отвезу.
- Всё! Всё!!! Мы уходим! – она с необыкновенной силой подхватила Окунева подмышки и потащила к «девятке».
- Ангелина, когда мы с тобой встретимся?
- Скажи, как только я удар поставлю, немедленно реванш. – Шепнул ей на ухо Окунев.
- Заткнись, Атилла! Моли Бога, что уцелел.
…………
Каверзнев сидел в своём кабинете. Его упырские зенки, жутко вытаращившись в никуда, с незрячим остервенением и маниакальным фанатизмом смотрели в какие-то недосягаемые дали. Очевидно туда, где водятся паранойидальные грезы и к чему приводят карьерные мечты. Нижняя губа и подбородок подрагивали в невротических судорогах. Он пытался улыбаться, но ничего из этого не получалось, лицо непослушно кривилось, вновь и вновь превращаясь в эту лютую, неврастеническую маску патологического торжества. Его ломало и корячило в судорожном восторге. Свершилось! Дорвался…. Но не бесплатно.
Он только сейчас узнал об ЭТОМ…. Только сейчас пришла эта Весть Благая! Только сейчас провернулись ржавые, иррациональные механизмы бюрократической машины и стало известно…. Пусть пока не окончательно. Пусть пока только ИО, но уже открылся перед глазами торный путь, забрезжили заманчивые дали, взошла над головой Звезда Путеводная и Синей птицей проскользнула Удача. Запутался-забился в сетях Мохнатый шанс…. Какая цепь каждодневных унижений, какие постылые ломки судьбы, какая бесконечная река слёз этому предшествовала, какие подобострастные позы…. Лучше не вспоминать. Ещё одну «Шинель» можно написать.
Теперь всё позади! Теперь он их ВСЕХ….
В С Е Х ! ! !
Как ОНИ ЕГО когда-то…. ВСЕХ!.. сначала по очереди, а потом – без разбору. С маниакальной последовательностью и с плохо скрываемым наслаждением. Не внемля мольбам о пощаде! В самых извращённых позах! За все, что пришлось пережить и вытерпеть! За насмешливые взгляды… за высокомерные шуточки и плохо скрываемую неприязнь… за чванливые намёки… за гадливое пренебрежение… за шёпот и насмешливую возню за спиной… за пролитую кровь, наконец…. ЗА ВСЁ!!!
ТЕПЕРЬ ВЫ ОТВЕТИТЕ ЗА ВСЁ!!! На карачках будете отвечать за всё это. Пресмыкаясь и унижаясь!
Нет страшнее тирана, чем бывший плебей.
За дверью послышались неторопливые и осторожные шаги. Каверзнев наконец-то смог улыбнуться…. Видели бы вы эту улыбочку….
Наверное, так должен был улыбаться Нерон, любующийся на пожар в подожжённом им Риме. Или Калигула, провозглашающий сенатором своего коня. Или доктор Ганнибал Лектор, перед прозекцией очередной жертвы…. Это была больная улыбка мелкой и доселе неопасной гниды, которая вдруг получила в руки колоссальную власть и силу. Им движет извращённое, неполноценное сознание и ненависть к любому полноценному проявлению. Восставший из Зада.
Интеллигентно щёлкнула входная дверь. На пороге появился застенчивый Понтыкин, сделал неуверенный шаг и застыл, склонив голову.
Основным, визуально значимым элементом, в Понтыкине была – голова. Обширная, лысеющая, постоянно загруженная чем-то посторонним и не менее постоянно готовая непосредственно к работе. Она всегда думала о чём-то своём отвлечённом и периодически могла выдавать неожиданные, почти талантливые результаты. Любому, кому приходилось общаться с Понтыкиным, никогда не довелось видеть его глаз или выражения лица, потому что он демонстрировал собеседнику только свою безграничную лысину. Как будто стремился похвастаться этим раритетом. Таким он и врезался в память: пронзительно плешивым, большеголовым, невысокого роста, себе на уме, невысокого мнения обо всём происходящем, но очень лояльным. Тихим и безопасным. Для пущего заблуждения Понтыкин всегда склонял свою голову как тарелку радара и держал её хронически влево, как будто очень внимательно сканировал собеседника непосредственно темечком.
Как же порой обманчива бывает внешность!
- Добрый вечер, Сергей Леонидович, от всей души поздравляю вас с назначением. Рад за вас, надеюсь, что у нас представиться шанс это отпраздновать. – Понтыкин нацелил на Каверзнева свою лысину, чтобы тому было удобней её лицезреть и, таким образом, говорил, обращаясь чуть-ли не к Лукавому за своим плечом.
- Понтыкин, а я как раз тебя на банкет позвал! – фамильярно выкрикнул Каверзнев, продолжая вальяжно сидеть за столом и, нагловато любоваться на лысину пришедшего. Отныне он мог себе это позволить.
- Спасибо, за приглашение, Сергей Леонидович. Где будет проходить торжество? На сколько назначено?
- А ля гер ком а ля Гер! Придёться довольствоваться походными условиями. Ты уже на банкете, Понтыкин! Гуляй – не хочу…. Садись, выпей! – Он гостеприимно подвинул к нему графин с водопроводной водой. – Закуси! Чем Бог послал…. – Каверзнев сунулся в письменный стол, деловито порылся, озарённо нащупал кусок пластилина, приветливо шмякнул его рядом с графином и радушно махнул рукой. – Присаживайтесь, любезный, ва-а-ам штра-а-афная!
- Простите, Сергей Леонидович, но у меня язва, панкреатит…. – по лысине Понтыкина пробежали тектонические волны, и она накренилась ещё прискорбней.
- Ты чего, не хочешь выпить за моё назначение?
- Простите, Сергей Леонидович, вы меня неправильно истолковали….
- От винта! Не порти праздник своими нюнями, научись общаться со старшими…. Понтыкин, у тебя самые слабые результаты по тесту. Низкий КПД, ты, фактически, провалил тест на корпоративность!!!
Понтыкин немедленно кинулся к столу, подсел поближе, трясущимися руками налил себе полный стакан воды, схватил в руку пластилин как кусок бутерброда и несмело уточнил:
- Вам подлить, Сергей Леонидович? Вы компанию не составите?
- Чего-о-о?..
Понтыкин выдохнул воздух и приготовился залпом накатить стакан воды.
- Умри! – скомандовал Каверзнев. – А тост? А за здравие? А пламенные речи? Где обстановка торжества? Тебе чего, нажраться невтерпёж?
- Простите, Сергей Леонидович! – Понтыкин вскочил, скореллировал свое положение по солнцу так, чтобы Каверзневу было лучше видно плешку и разгуливающие по ней солнечные зайчики. – Уважаемый вы наш, Сергей Леонидович! В этот торжественный день меня переполняют искренние чувства. Я рад и бесконечно благодарен нашему руководству, что ваши таланты оценили по заслугам. Работать под вашим началом будет для меня великой честью. Мы уже не один год сотрудничаем бок о бок и добиваемся плодотворных результатов….
Каверзнев ещё вальяжней откинулся на стуле и развязно зевнул. «А хули теперь им ещё остаётся делать? Будут теперь вокруг меня хороводы водить. Вальс цветов выкаблучивать. Сиртаки с тарантеллами наяривать…. Танец с саблями, бля!»
- ….Я и впредь рассчитываю на вашу благосклонность и дальнейшее расположение. Присоединяюсь к коллективным пожеланиям, которые, я уверен….
- За-а-аткнись! – снова зевнул Каверзнев.
- Что, простите, Сергей Леонидович?
- Фонтан, говорю, захлопни! Хватит прозы, давай, создавай атмосферу праздника.
- Прастие, не понял…. – Лысина Понтыкина вновь стала напряженной и потной от волнения.
- Чё ты всё не понял, да не понял…. Тормоз что-ли? Сядь, налей, выпей ещё! Да смотри не нажрись на халяву! Ты же сказал, что присоединяешься к коллективным пожеланиям, вот и изображай коллектив…. Танцы, тёлки, пьяный базар, бычки в салате, крики, визги, можешь с кем-нибудь разборку учинить…. Только закусывай плотно, чтоб не нажраться. Закусывай, я сказал!
Понтыкин застенчиво откусил пластилин и начал жевать. Его била мелкая судорога при этом. Пластилин жевался хорошо, вот только к зубам приставал. О вкусе его и о хроническом панкреатите он старался не задумываться.
- Так, залуди ещё стакан и пошёл, собственно, праздник! – Каверзнев восседал на стуле как кинорежиссёр и командовал происходящим как на съемочной площадке. Полёт творчества. Бал тиранических фантазий. – Закусывай! Закусывай! Даму угости напротив! Пригласи её на танец…. А теперь поспи немного лицом в салате. Ну, ты и нажрался!
Всё, что ему командовал Каверзнев, Понтыкин загипнотизировано выполнял…. А куда было деваться, если у тебя такие плохие результаты теста на корпоративность и низкий КПД. Фактически – профнепригодность. В перспективе – сломанная жизнь и судьба.
Выпив, закусив и натанцевавшись с дамой (дамой послужил лёгкий офисный стульчик), Понтыкин пьяно заснул в салатнице, устало бликуя лысиной. Теперь можно надеяться, что ему это зачтётся….
- Молодец! Праздник удался! Зря, конечно, ты так нажрался, но я тебя прощаю. – Каверзнев с вялой усмешкой захлопал в ладоши.
- Я могу идти, Сергей Леонидович? – ожил и облегчённо подскочил мгновенно протрезвевший Понтыкин.
- Стоять! – Рявкнул Каверзнев. – Вот смотри, какая ты спившаяся, неблагодарная с-сука, Понтыкин…. За Сан Саныча… даже не подумал… даже рюмки не поднял… за дорогого нашего человека! – Голос Каверзнева истерически дрогнул и набух слезами. – Пей! Закусывай! Минуту молчания! – Каверзнев вновь щедро налил воды, вновь наломал пластилина и прочувствованно саданул кулаком по столу.
Понтыкин снова выпил, снова наелся пластилина, от которого его уже мутило и, с мучительной надеждой в голосе, попросил, обращаясь к мрачному, скорбно затихшему Каверзневу:
- Может, я пойду, Сергей Леонидович?
- Стоять…. Ещё кой-какие мелочи…. Я, слышал, что ты человек глубоко верующий. Это – правда?
- Правда, Сергей Леонидович.
- Следовательно, молитвы знаешь?
- Знаю, Сергей Леонидович….
Понтыкин окончательно понурил лысину, ибо почувствовал предвестие чего-то совсем отвратительного и унизительного.
Каверзнев встал, неторопливо забрался с ногами на стул, повернулся к Понтыкину задом, сакрально поднял глаза в потолок и сатанински скомандовал:
- Молись….
Предчувствия Понтыкина не обманули…. Он даже выпрямил от изумления свою хронически склонённую набекрень шею и посмотрел на то, что теперь должно было служить ему алтарём
- К-как?!.. К-куда молиться?! – пролепетал он, взирая на зад Каверзнева.
Каверзнев нетерпеливо дрыгнул тощим задом и с необычайно свирепой силой заорал:
- ТУДА И МОЛИТЬСЯ! Я ТЕПЕРЬ ДЛЯ ТЕБЯ – СИМВОЛ ВЕРЫ, БУДЕШЬ МНЕ В ЖОПУ МОЛИТЬСЯ!
- К-как…. Нельзя…. К-как же так….
- Давай, включай!.. Отче наш! Да святится Имя твое, да приидет Царствие твое…. Молись, я сказал!
Понтыкин закрыл глаза…. По его щекам бежали крупные, истеричные слёзы, лицо заходило ходуном в неконтролируемых конвульсиях, веки мучительно дрожали и дёргались. По вискам с лысины сбегал пот. Его бил столбняковый озноб. Теперь он имел точное и реальное представление о мучениях, выпавших на долю первых христиан.
- О-о-отче наш…. Д-д-да святится И-имя твое….
- Глаза открой!!! Проникнись пафосом! Текст не жуй! – Озверев от безнаказанности, командовал Каверзнев.
- Д-да при-и-идет Ц-царствие твое….
- Давай сначала! Не чувствую отдачи и проникновенности!!! Молись, а не скули!..
Когда Понтыкин вышел из кабинета Каверзнева и затворил за собой дверь, он едва не рухнул в обморок. Еще один такой тест на корпоративность и…. Сердце, элементарно, не выдержит. Он шоркнулся об стену, испачкав себе всю спину пылью и известкой, обесточено повесил голову на грудь и астенично замер. Через более глубокое и извращённое унижение ему еще никогда не доводилось проходить. И самое чудовищное, что Каверзнев проделывал это с удовольствием! С наслаждением! С оголтелостью и исступлением…. Ломался и стебался. Дорого всем встанут эти амбиции. Попомните, кошмарно дорого! Ломовую цену заплатите.
Понтыкин вдруг паранойидально вскинул голову и посмотрел в небо. Озарённо пошевелил губами и мистически улыбаясь, пробормотал:
- Это Сатана…. В МИР ПРИШЁЛ САТАНА…. Это – только начало.
Когда за Понтыкиным закрылась дверь, Каверзнев вновь улыбнулся своей фантасмагоричной улыбкой, в которой ужасное слилось с отвратительным и превратилось в кошмарное безумие.
- Это – только начало…. – ласково пообещал он, обращаясь ко всему мирозданию.
Каверзнев встал, отвернулся к окну и поэтически размечтался:
- Реки…. Реки крови….. Будете визжать как скот на бойне…. Вы у меня на супнабор пойдёте, на мясокостную муку…. Пощады – никому…. Даже напоминания о вас не оставлю…. Просто смерти не дождётесь…. Будет травля. Будет – МУКА. Будет – Конец Света….
Это – только начало…. И в воздухе достаточно ощутимо запахло серой.
…………
Окунев подрезал очередную машину, перескочив сразу через два ряда, вдогонку ему резанул по ушам протестующий рёв клаксона. Не обратив на это ни малейшего внимания и, вновь подбавив газку, он ринулся вдогонку за серебристым, навороченным джипом, который вёл себя на дороге не менее нагло, амбициозно и вызывающе. Сказать по правде, сии недопустимости и крайности немного успокаивали и отвлекали. Окунев еще раз пощупал рукой грудную клетку и вновь восхищенно поморщился…. Вот это удар! С одного раза в солнечное сплетение послать в нокаут: на всякий с винтом всегда найдётся всякая с лабиринтом. Ценю твои уроки, судьба! Восполнен еще один пробел в воспитании, получен еще один балл по науке выживания. Хорошо хоть не стал Чемпион брать на удушающий и бросать с размаху об асфальт. Благородный попался. Ценю твою благосклонность, судьба!
- Куда мы едем? Куда ты так гонишь?! – забеспокоилась Ангел.
- Куда глаза глядят, - прошипел Окунев, не сводя взгляда с номерного знака пафосного серебристого джипа - 001. Руки так и чесались умыть наглеца.
Д и П!.. Догнать и перегнать! Не забыли ещё этот девиз?
Ангел настороженно посмотрела на его нервозно заострившийся профиль:
- С тобой всё в порядке, Антон?
- Расскажи мне анекдот про странную женщину, - потребовал Окунев.
- Ты думаешь сейчас подходящий момент травить анекдоты?
- Почему все вокруг знают этот анекдот, один я прозябаю в неведении!
- Тормози!!! Тормози, придурок! Куда ты лезешь!!! – завизжала Ангел, сначала беспредельно распахнув свои выразительные глаза, затем так же беспредельно захлопнув их от ужаса.
Истерично завизжали напрочь заблокировавшиеся тормоза, «девятку» бросило юзом, Окунев судорожно её выровнял и с потрясающей точностью протиснулся между двумя дорогущими иномарками, остановившись на красный свет, перед ревущим потоком автотранспорта. Все окружающие посмотрели на него с тревожным интересом и подумали примерно одинаковое.
Ангел, которая предусмотрительно успела упереться руками в панель, а ногами в пол, в ожидании неминуемого столкновения, теперь с опаской открыла глаза.
- Хватит, отвяжись от него! Перестань за ним гнаться! – окончательно сорвавшись на повышенные, крикнула она.
Окунев покосился на стоящий рядом джип…. Номер – 001. Чванливое сияние натёртого мастикой кузова, дорогостоящий вызов всему и вся, зловещая непроницаемость втёмную затонированных стёкол, из-за которых, надо думать, за ними теперь с интересом наблюдали. Они любят убогих и сирых. Они их развлекают от хандры.
Не успел еще сработать светофор, как джип быковато попёр через перекрёсток. Спрятавшись за его сверкающей тушей, Окунев попёрся следом.
- Выпусти меня и делай что хочешь! – норовисто упёрлась Ангел.
- Сначала некоторые мелочи. Ты знакома с Крушининым?
- Ты уверен, что у тебя есть право разговаривать со мной таким тоном?
- Послушай, гений чистой красоты, расскажи мне тогда анекдот про странную женщину….
Едва не врезавшись в левую дверцу, резко затормозил огромный представительский «мерин». Яростно взревел клаксон, и несносно загорелись ксеноновые фары дальнего света, которые слепили даже днём. Окунев с ненавистью посмотрел в его сторону и его выпученные в тот момент глаза горели ярче ксеноновых фар «лупатого мерина».
- Не буду я сейчас рассказывать никаких анекдотов! Хватит, я накаталась, высади меня!- накал в её голосе усиливался.
- Неужели ты сойдёшь с дистанции? Большие гонки только начались! – и Окунев так вдавил в пол педаль акселератора, что колеса провернулись на месте несколько раз, оставив чёрные, дымящиеся полосы.
- Чего ты бесишься? Ну, подумаешь, отвесил он тебе…. Мачо, он ПЕРВЫЙ В МИРЕ ПО ОТВЕШИВАНИЮ. Он знаешь, каким отвешивал?
- Он тебя тоже трахал?
- Куда?!!! Куда ты опять лезешь?!!!
Стиснув зубы, Окунев выровнял машину и полубезумно улыбнулся.
- Каждый день у тебя новый любовник, а я на вечер в качестве кого? Сознайся, мимолётное виденье, какой трагифарс мы ломаем? Мне надоело быть десертом!
- Мачо, я может быть и плохая, но не до гнилости…. Я одновременно с несколькими не кручу, если ты это имел ввиду. КУДА?!!! КУДА ТЫ ТАК ГОНИШЬ?!!! ВЫСАДИ МЕНЯ НЕМЕДЛЕННО! Не гонись за ним, он же придурок.
- Меня больше всего теперь интересует сколько нас, претендентов? Насколько далеко зайдет эта битва за самку? И есть ли у меня шансы её выиграть?
- Не гонись за ним…. НЕ ГОНИСЬ!!! ДА ВЫ ВСЕ ПРИДУРКИ!!! Ты понимаешь, что мы можем разбиться?
- Прикинь, как он сейчас беситься: ему с пятилитровым мотором от зачуханной «девятки» не уйти. У него, поди, дым из ноздрей уже валит.
- Послушай, кому и что ты сейчас хочешь доказать?!
- Не дрейфь, принцесса, я хочу понять, во что я ввязался? Есть ли у меня шанс на «Жигулях» взять Гран-при?
- Ты имеешь ввиду….
- Тебя, несравненная! Ты ведь поувесистей любого Гран-при будешь! Турнир за самку начался! Сколько нас, правообладателей? И как долго продлится эта бойня?
- Антон, ну ты же не глупый человек…. Согласись, что у такой женщины как я, должно быть много поклонников. НУ КУДЫ ТЫ ЛЕЗЕШЬ, ТУПИЦА?!!! КУДЫ?! Я, В ОТЛИЧИЕ ОТ ТЕБЯ, ЕЩЕ ЖИТЬ ХОЧУ!!!
- Не мешай мне, бриллиант желаний…. Мне не дает покоя одна неврастеническая мыслишка….
- ПРОПУСТИ!!! Пропусти его…. Какая мыслишка?
- У меня ведь кроме тебя нет никого в этой Реальности….
- Я могу считать, что ты мне сейчас объяснился в глубоких чувствах?.. НЕТ, НУ ТЫ ПОГЛЯНЬ, КУДА ЭТОТ УРОД ЛЕЗЕТ!!! ИЗВОЗЧИКИ ТАК НА ЛОШАДЯХ НЕ ЕЗДЯТ. ДЖИГИТ ХРЕНОВ….
- Если ты хочешь, чтобы я объяснился, тогда внимай, принцесса…. Зачем тебе нужна моя душа? Еще один трофей в копилку? У тебя, поди, целая коллекция таких воздыхателей, целый гербарий. Меня не покидает смутное подозрение…. Мне кажется, что меня используют. И ты в этом подыгрываешь…. На генитальном фронте.
- Мачо, я ведь могу и обидеться….
- Плевать! Мне подачки не нужны, всё или ничего. Весь торт целиком, в одну харю! Вся эта жизнь и без того конюшня. И я не допущу, чтобы единственный человек, с которым я близок….
- МАЧО!!! ТОРМОЗИ!!! ТОРМОЗИ, ПРИДУРОК!!!
Вместо того чтобы тормозить, Окунев вдавил клаксон, вдавил педаль акселератора и вырвался на перекресток на красный свет, по которому уже вовсю сновали машины, двинувшиеся на зеленый…. Бешено вращая баранкой, даже не помышляя тормозить, он в полуобморочном бреду изобразил на асфальте затейливую, филигранную змейку, умудрившись никого не зацепить и ни в кого не врезаться. Прохожие восхищенно оценили этот аттракцион, замерев от наплыва чувств и проводив его взглядом. Восхищенно цокнули языком: дуракам и пьяным на Руси всегда импонировали.
Вдогонку снова ударил протестный рёв автомобильных сирен.
- Отказали тормоза. Ты сама этого добилась, принцесса
- Всё! Хватит! Высади меня.... Ты ведёшь себя как дебил. Нервы подлечи и за руль больше не садись. ВЫСАДИ МЕНЯ!
- Мне наоборот, казалось, что тебе нравятся мужчины без тормозов.
- Тормоза должны быть даже у садовой тележки! Иначе…. КАТАСТРОФА, МАЧО! К А Т А С Т Р О Ф А ! ! !
- Конечно, ты же у нас нарасхват. Вино и мужчины – моя атмосфера. Не успею я тебя высадить, как тут как тут…. Есть в графском парке Чёрный пруд, там лилии цветут. Сразу набегут Атосы, Арамисы, Портосы и прочие барбосы. Как на собачью свадьбу….
- Ты на что намекаешь? По-твоему, я – шлюха?!
- СТОП!!! – Заорал Окунев и действительно остановился перед светофором на красный свет. – Согласись, как бы сразу всё гладко встало на свои места, если бы ты, банально, была шлюхой. Но нет…. Ты мне, кстати, анекдот про странную женщину так и не рассказала.
- Мачо, я – девочка свободная. Я никому не позволю с собой так разговаривать. Возьми свои слова обратно.
- Принцесса, а вот теперь я побуду хамом и занудой…. Ты же играешь, несравненная! И я чувствую, что эта роль тебе хорошо знакома. Тебе постоянно нужна жертва, ты неспроста раздвигаешь ноги. Ты преследуешь какую-то цель….
- Чего встал, поехали!
- Красный горит, вот и стою! Какую ты преследуешь цель, скажи мне, гений чистой красоты! Я больше не верю в Добрую фею и волшебную палочку….
- Мачо, мы – одной крови: ты и я.
- Ты спала с Крушининым?
- Чего ты несёшь? ЧЁ ТЫ НЕСЁШЬ?!
- Я всё понял, ты ничего не делаешь зря…. И под меня ты легла ради какой-то выгоды. Не бывает таких случайностей. Мы же из параллельных миров, а они никогда не пересекаются….
- Можно я скажу!
- Можно! Только сначала анекдот про странную женщину. Поржём вместе!!!
Машины, которые стояли в параллельных рядах, неторопливо тронулись и поехали на зелёный свет светофора. Погрязший в своих истероидных метаниях Окунев даже не заметил этого. Не желал замечать!
- Чего ты встал? Поехали! – крикнула ему Ангел.
Но мысль, которая созрела в голове Окунева, была настолько ёмкой, что вытеснила всё остальное:
- Я наивен, но не настолько. Вся наша жизнь – иллюзия. Иллюзия, но не фуфло. Держи марку, принцесса! Не гони фуфло, не порти иллюзии.
Позади психованно засигналили. Окунев не менее психованно обернулся и громко крикнул в заднее стекло:
- Да пошёл ты в Жо…!
…. Дальнейшее расслышать не удалось, поскольку в этот момент грохнул скандальный рев автомобильной сирены.
Ангел повернула к нему своё холодное и напряжённое лицо. Гневно посмотрела прямо в глаза и сказала:
- Короче, мачо…. Пошёл ты сам в Жо…!
Дальнейшее также расслышать не удалось, поскольку вновь грохнул невообразимо громкий клаксон. Ангел целеустремлённо рванула дверцу «девятки» и выскочила на улицу.
У Окунева внутри что-то обморочно грохнуло и полыхнуло так, что выдавило глаза из орбит. Он мгновенно покрылся красными пятнами…. Удержать такой надрыв внутри он был не в состоянии, да и не советуют психологи такое удерживать внутри. Обгадишься….
Поэтому он выскочил на улицу вслед за ней, нашел в этой неразберихе её взгляд и через крышу машины рявкнул:
- Да пошла ты сама в Жо…!
Дальнейшее вновь не удалось расслышать из-за взревевших одновременно нескольких автомобильных сигналов.
- Лечи нервы, психопат, - любезно посоветовала ему Ангел.
- Нимфетизм, к сожалению, неизлечим….
- Я тебе уже сказала…. Пошёл ты в Жо….
И опять ничего не удалось расслышать, из-за внезапного рева клаксона. А Окуневу так хотелось ясности. Куда идти, он так и не врубился.
Но тут раздался всё нарастающий, грозный, какофоничный и от того необычайно тревожный рёв множества автомобильных сигналов. Окунев и Ангел закрутили головой по сторонам…. Они даже не заметили, как оказались в эпицентре событий. Авторами пробки.
Мимо подобного зрелища не смог проехать никто. Слева и справа останавливались любопытные, позади газовали вхолостую рассерженные владельцы машин. И даже впереди многие притормаживали и останавливались на перекрёстке, окончательно закупоривая проезд. Нет предела любопытству. Хлеба и зрелищ!
Ведь это была – АНГЕЛ!!! Ведь она – ЗВЕЗДА!
Взбудораженный рев клаксонов стихийно возрастал, сливаясь в мерзкий высокотембральный гул, патологически действуя на нервы. И Окунева и Ангелу обдало яростным приступом раздражительности.
Окунев еще раз нервозно осмотрелся. Налился гранатовой спелостью.
Не менее нервозно осмотрелась Ангел. Налилась гранатовой спелостью.
Не сговариваясь о согласованности действий, они, тем не менее, произнесли в унисон аналогичные слова, обращаясь ко всем присутствующим:
- Да пошли вы все в Жо…!
Дальнейшее услышать не удалось, поскольку весь остальной гул мощно перекрыл рёв клаксона, остановившегося через ряд, «КамАЗа» с бетономешалкой. Ему было куда спешить.
Ангелина решительно обернулась, скользнула между машинами к «КамАЗу», ловко забралась в кабину и уселась рядом с водителем.
- Поехали! – прикрикнула она на обалдевшего водилу.
Водила побледнел…. Вообразили? Полноценное, по жизни багровое лицо водителя-дальнобойщика, по масштабам и по конфигурации как суповая тарелка под первое блюдо, обветренное, промороженное и прожаренное личико типичного русского мужика, цвета болгарского кетчупа.
Так вот…. ОНО ПОБЛЕДНЕЛО!
- Куды? – спросил побледневший.
- Куды глаза глядят! – гаркнула на него Ангел.
Окунев проводил её взглядом и, усевшись в «девятку» воткнул первую передачу. Да пошло оно всё в Жопу! Ни в коем случае не держи это в себе. Хоть объяснились.
Ангел тоже проводила его взглядом и показала ему в спину язык. Пусть перебеситься. Зато не осталось недоговоренностей.
Водитель «КамАЗа» расплылся в широкой, пролетарской улыбке и, крутанув руль в своих мощных ручищах, тронул в путь свой большегруз. Таких девочек ему еще возить не приходилось, он хлопнул глазами и зыркнул на Ангелину. Бледность понемногу исчезала.
…………
События раскручивались гораздо стремительней, чем карусель в городском парке экстремальных развлечений. Амплитуда нарастала! Дух захватывало так, что временами было трудно сдержать рвущийся наружу экзальтированный вопль восхищения.
На другом конце Города в Комнате для встреч, на ярких пластиковых стульчиках сидели четверо: Пётр Первый, Заслонов, Аркадий Аркадьевич и Максим. Все собравшиеся увлечённо вслушивались в тихий голос Макса, задавая ему произвольные вопросы. Особого регламента никто не придерживался. Время поджимало….
- Я задал себе чисто теоретический вопрос: что в материальном плане может представлять собой Контур? Если со Смещением всё понятно – это нейрофизиологическая особенность работы мозга и восприятия, то относительно теории Контура нет никакой ясности и договорённости. Нет никаких материальных и физических проявлений Контура, но, тем не менее, он довольно успешно обеспечивает параллелизм нашего сосуществования….
Макс споткнулся и замолчал. На протяжении всей беседы он смотрел в потолок, будто исповедуясь чему-то очень Высокому и, одновременно, черпая мысли и силы посредством этой силы и его воздействия. В его глаза за толстыми плюсовыми линзами было лучше не смотреть…. Это были глаза обращенного В СЕБЯ человека. На окружающую среду они не реагировали. Он мерно и навязчиво раскачивался всем торсом в такт своим монотонным словам. Эмоций практически никаких. Создавалось впечатление, что он в этот момент принимал какое-то шифрованное Послание, моментально этот Месседж декодировал и на общепринятом языке делился озарением со всеми остальными.
- …. Я попробовал взглянуть на ситуацию с абсолютной точки зрения. Как возможно технически и практически развести нас по разным измерениям, чтобы мы не имели никакой реальной возможности контактировать, взаимодействовать и влиять на дела друг друга. Я изначально не искал никаких астральных проявлений, никаких волн и никакого поля, я изначально предположил, что наша видимая несоприкасаемость обусловлена работой исключительно нашего сознания. Можно принять за аксиому, что весь окружающий нас мир целиком и полностью состоит из иллюзий. Истинная, развёрнутая картина мира недоступна для нашего сознания, хотя в ассоциативной форме существует в нашем подсознании как наития и предчувствия. Иллюзии – они ведь материальны, то есть имеют в своей основе вполне физические и объективные проявления. Иллюзии – это неверная и обманчивая трактовка РЕАЛЬНОГО взаимодействия РЕАЛЬНЫХ материальных объектов. Даже если в подсознании всегда есть верное определение, это не освобождает нас из плена. Псевдореальность не может существовать изолированно от нашего сознания. Мы не в состоянии перешагнуть через предубеждение. Это на дидактическом и имманентном уровне….
Макс снова споткнулся и замолчал. Никто его не перебивал и не отвлекал, все усиленно переваривали, напряженно вникая в его почти Исповедь. Макс погладил рукой абсолютно лысый, отполированно сияющий на солнце череп, перестал монотонно раскачиваться, на его лице вдруг промелькнула неврастеническая судорога и…. И он начал навязчиво теребить себя за мочку левого уха, продолжив говорить. Взгляд его по-прежнему был устремлён в потолок.
- Я допускаю в результате своего теоретизирования, что все иллюзии нашего сознания ниспосланы нам свыше, с определённой целью. Цель эту прокомментировать я не могу, так не могу возвыситься в своих размышлениях до этого сакрального и сверхрационального момента. Сразу предупреждаю, что многие запредельные для понимания истины я объясняю именно Божественным Промыслом…. И дело не в том, что на этом базируется моя Вера, суть в том, что я, ИСХОДЯ из Веры, выстраивал свою версию….
Макс сделал внушительную паузу, как будто ожидая, что ему начнёт кто-то возражать. Вопреки ожиданию, возражений не последовало. Он перестал теребить мочку левого уха и…. И начал не менее навязчиво теребить себя за мочку правого уха.
- Две Реальности – X и Y, составляют из себя единое металогическое целое – Реальность Z. Межвидовое столкновение фактически должно повлечь за собой тотальное уничтожение Реальности X и Реальности Y, именно так для себя я представляю рождение новой сверхинформационной Реальности. Фактически из противостояния Вида B и Homo sapiens должен родиться абсолютно новый антропологический вид, который я условно называю Сверхчеловек. Слияние виртуальных и материальных миров, практически полное освобождение сознания от иллюзий и высвобождение скрытых возможностей подсознания, на фоне практически беспредельного познания объективной картины мира – таково моё видение Новой Реальности, информационный переход в которую нами сейчас осуществляется….
Макс вновь запнулся. Перестал теребить мочку правого уха. Кадык на его худой длинной шее мучительно дёрнулся, он сглотнул слюну. В возникшую паузу вклинился Заслонов:
- Максим, ближе к сути, если нетрудно. У нас мало времени, скоро придёт Крушинин, а его в этот разговор не нужно посвящать.
Макс подумал-подумал и…. Начал говорить, не менее навязчиво потирая себя по ногам и снова раскачиваясь всем торсом, монотонность его голоса гипнотизировала:
- Я трактую истину так, - нет никакой антропологической эволюции, а есть, прежде всего, эволюция сознания. Столкновение сознания X с сознанием Y должно привести к появлению сознания Z. Меняется не человек, меняются господствующие над ним иллюзии, ведь именно на иллюзиях строятся все наши взаимоотношения с мирозданием. В Реальности Z мы и Вид B выступаем как идеализированные объекты, иллюзорно не существующие друг для друга. Между нами, так называемое Нейтральное поле, у которого нет никакой физической природы, все это опять же на уровне иллюзий. Наше собственное сознание не предоставляет нам ни малейшей возможности взломать это предубеждение. Никакого Контура, - как такового, - нет…. Это еще одна наша иллюзия. Наглядно продемонстрировать этот нонсенс было бы возможно с точки, так называемого, абсолютного наблюдения, но казус в том, что сейчас эта Абсолютная точка допустима только в абстрактных и иррациональных рассуждениях, потому что до сих пор не выявлено ни одного реального носителя сознания Z. Мы вновь заблуждаемся и путаемся в иллюзиях….
- Максим, это всё на уровне дискуссионных предположений. Давайте перейдем собственно к тому, ради чего мы вас сюда пригласили, - прервал его Аркадий Аркадьевич – АА.
Макс осёкся и испуганно вздрогнул. Внезапно зажмурил глаза, в этот момент он стал похож на человека, который на мелководье внезапно провалился в бездонный омут и стал тонуть. Нить ускользала, пучина затягивала.
- Максим, давай перейдем к практическим результатам, - очень тактично и тонко попросил его ПЧСВЗ.
Макс потупился в пол, перестал навязчиво гладить свои коленки, судорожно заморгал глазами и…. Обхватив голову руками, с аутичной монотонностью растирая свои виски, мучительно и трудно заговорил:
- Рационализация иррационального…. Осознание бессознательного…. И ты становишься вровень с Истиной…. Более того, ты можешь сам выступать как Истина. В основе мироздания лежит Число, то есть нами управляют закономерности, которые на всеобщем и абстрактном уровне могут быть выражены численными соотношениями. Пусть материя изменчива и бесконечна в проявлениях, но в основе мироустройства всё равно лежат законы, которые можно выразить через математический аппарат. И эти законы вечны. Они и есть суть мира…. Весь фокус в том, что осознание бессознательного возможно только в иррациональной системе, с использованием иррациональных чисел…. И только так можно получить подлинный иррациональный результат….
Макс нервозно вздрогнул, перестал массировать виски, снова впялил глаза в потолок, вздохнул полной грудью и…. Целеустремлённо замолчал.
АА с ПЧСВЗ тревожно переглянулись, затем не менее обеспокоено посмотрели на Петра второго, пытаясь добиться от того невербальных объяснений. Тот не менее целеустремлённо молчал, восхищенно внимая…. А время поджимало!
- Я вывел Формулу Суперпозиции…. – тихо сказал Макс и снова замолчал, с несколько участившейся амплитудой раскачивая свой торс из стороны в сторону. На лице его блуждала полувменяемая улыбка.
ПЧСВЗ и АА вновь переглянулись. Незаметно пожали плечами и снова не сказали ни слова, опасаясь сбить Макса с прицела. Откровенно говоря, никто из них ничего толком не понял.
- Я допускаю, что это и есть гипотетическое Число Бога…. - Полувменяемая улыбка на устах Макса начала трансформироваться в полубезумную. - Отныне нет никаких границ и предрассудков. Мироздание будет открыто для наблюдения без иллюзорных погрешностей, с абсолютизированных вершин познания, в идеальной системе координат. Релятивизм и фрагментарность не помешают созерцанию. Очевидно, это и есть слияние с Логосом, к которому ведёт вся эволюция нашего сознания….
Макс начал раскачиваться всё сильнее, и амплитуда становилась всё угрожающей. Первым не выдержал АА, он обратился к Петру Первому:
- Пётр, может вы мне объясните, что даёт эта мистическая Формула в прикладном смысле?
- Мы до плактических результатов экспелимент не доводили. Теолетически можно пледположить, что плоникновение в Супелпозицию пледоставит возможность полного и безлаздельного влияния на инфолмацию. То есть воздействие на саму суть инфолмационного поля, на его законы и фолмы плоявления. Возможности моделнизации чуть-ли не на генетическом и молекулялном уловне.
- И как же работает эта Формула на практике? – АА недоверчиво посмотрел на аутично раскачивающегося Макса.
Тот прекратил болтаться из стороны в сторону. Внимательно посмотрел на Аркадия Аркадьевича немигающим, напряжённым взглядом…. АА мгновенно поймал себя на мысли, что выдержать этот девиативный взгляд ему немалого стоит. Так ОБЫЧНЫЕ люди ОБЫЧНО не смотрят.
Макс с осознанным безумием улыбнулся и сказал:
- Формула пишется на бумаге и произносится вслух, как заклинание…. До последнего символа. Предположительно сознание должно перейти после этого в Суперпозицию….
Грохнулась тяжёлая, как бетонная плита пауза…. АА снова посмотрел на ПЧСВЗ, тот отвёл глаза и обеспокоено замолчал. АА посмотрел на Петра Первого, тот тоже отвёл глаза, испуганно моргнув красноватыми глазками…. Судя по всему, подобная простота в применении, столь страшного оружия…. Атомная бомба посложнее будет!
- Я отказываюсь в это верить…. – успокаивая самого себя, АА отвернулся и посмотрел в окно, в вечереющую даль, окрашенную розоватыми отблесками закатного солнца.
- Постой, Максим! А как же ты мог её вывести, не поставив последний знак?!
Неужели, ты уже осуществлял Переход?! – ухватился за явную алогичность Заслонов.
- Я еще не ставил последний знак…. Я его еще не знаю…. – Макс начал вновь раскачиваться из стороны в сторону с раздражающим ускорением.
- Не понял! – встряхнулся от пессимистической созерцательности АА. – Значит, формула не работает? Значит, наш разговор опять теории и бесполезная трата времени?!
- Последний знак выводил он…. – длинный, холеричный указательный палец Макса упёрся в Петра Первого, сам он при этом даже не посмотрел в его сторону, продолжая взирать в потолок. – Нельзя, чтобы эти символы слились в одном человеке воедино, ибо этот человек получит невиданную силу…. Фактически станет вровень с Богами.
- И ты этот символ вывел? – АА перевел свой проницательный взгляд на Петра Первого.
Тот утвердительно кивнул головой, снова порозовев от волнения.
- По-моему, это обскурантистская муть…. Креационизм. Шаманство. Спиритуальный сеанс. – АА устало откинулся на спинку стула.
- Я им верю…. – высказал свою точку зрения ПЧСВЗ.
- Мне необходимо время, чтобы переварить эту информацию. Начали с Контура, а закончили Божественным Промыслом, мне как потомственному атеисту сложно перейти от неверия к Вере. Хотя… по сути, и то другое такая же Вера…. Так, молодые люди, вы свободны, мы в скором времени вернёмся к этому разговору. Сейчас у нас намечена еще одна немаловажная встреча, простите, но я вынужден вас попросить…. Поверьте, мне было очень интересно.
И АА взглянул на ручные часы. Время очень сильно поджимало!
…………
Даже после того, как Ангел оставила его одного, Окунев не прекратил своей бессмысленной гонки. Впрочем, бессмысленной она была только с обывательско-мещанской точки зрения, ведь самое прискорбное в этой жизни – это раз и навсегда УСПОКОИТЬСЯ. Красивая жена, прекрасный вид из окна, приличный счёт в банке, уютные тапочки и литр пива в пищеводе – что еще нужно, чтобы достойно встретить неминуемую старость? Еще при жизни скончаться…. Отгореть.
Один из самых воспитанных поступков – не искать в этой жизни смысл, и не задавать никому вопросов по существу. Научитесь сливаться с фоном и прикидываться ветошью.
А ЭТИ ДЕМОНЫ НА ДОРОГАХ ПУСТЬ БЕСПРЕДЕЛЬНИЧАЮТ?!!!
Окунев вновь вдавил педаль до упора, швыркнул передачами так, что в коробке чревоподобно захрюндело, неистово подрезал пару машин и беззвучно, но, очень доходчиво матерясь себе под нос, осточертело вцепился в баранку, рефлекторно реагируя на любую мелочь и неожиданность. «Я у тебя теперь как кость в горле стану! Как заворот кишок. Как запор после банкета. Тужься, мой милый! Тужься!»
К следующему светофору они подъехали вровень, корпус в корпус. Весь ипподром замер в нетерпении, интрига драматически нарастала. «И по кругу кони мчат, почти летят, вот опять я опоздал на поворот, подо мною конь чужой и конь не тот!» Колизей ревёт, фаворит не оправдывает надежд. Великолепный все-таки был у Кутикова голос, фактурный, рокерский.
Стоп! СТОП!!!.. А чем тебе не нравится этот конь? Окунев завертел головою по сторонам и снизу вверх, но, тем не менее, с вызовом, посмотрел на отливающие махровым чванством тонированные стёкла джипа. «Чупа-Чупс» пососи! «Мужайтесь, сер, империя в опасности! На кону ваша честь, вам брошен вызов, нагнитесь пониже, чтобы его поднять…. Ещё ниже…. Фактически становитесь раком….»
Джип рьяно рванул с перекрёстка, едва не врезавшись в замешкавшегося пенсионера на «Оке». Этим упырям законы не писаны, они же дальтоники. Окунев не менее рьяно рванул следом! Колёса «девятки» вновь провернулись, оставляя чёрные, красноречивые следы на раскалённом от эмоций городском асфальте. Никто не хотел уступать…. Хоть в лепешку! Хоть вдребезги!!!
И после этого наивные левые борцы за не менее левую идею пытаются найти общий язык с глобалистами и с олигархами. Откройте глаза и окунитесь в дерьмо под названием жизнь. Они же все по жизни такие…. По пояс ебонитовые и НЕСГОВОРЧИВЫЕ. Упёртые и тупые как бараны. Вдребезги тупые. Именно поэтому весь Париж в баррикадах.
Зазвонил телефон. Окунев даже не стал смотреть на дисплей, схватил его в руки и приложил к уху. Он интуитивно чувствовал, кто ему сейчас звонит.
- Да, принцесса! – прокричал он в трубку, закладывая между делом достаточно опасный вираж, с целью какого-то невероятно экстремального перестроения.
- Ну что, псих, пришёл в себя?
- Я его сделал…. – Окунев действительно обогнал джип по крайнему ряду и теперь вновь вдавил педаль в пол.
- Перестань, слышишь! Я сказала, перестань! Машина… обкатку не прошла.
- Она уже, по-моему, всё прошла! Скоро ей будет медная труба! – Заорал Окунев и с такой силой нажал на тормоза, что его по инерции швырнуло на баранку.
Монолитный и массивный зад рейсового автобуса впереди заслонил собой всю панораму. Причал для идиотов. Он катастрофически приближался, несмотря на истеричный визг тормозов…. В самые последние мгновения Окунев нашёл в себе силы преодолеть перегрузки и рывком втиснулся в узенький проём между соседними машинами, отчего пришлось экстренно тормозить уже им.
- Что ты творишь, что происходить?!
- Я самоутверждаюсь, принцесса…. Можешь быть щаслива, ты тоже подтолкнула меня в этот невроз самоутверждения.
- Антон, прекрати. Давай как-то….
- Давай! ДАВАЙ!!!.. Но сначала давай анекдот про странную женщину! Я замер в предвкушении!
- Забудь про этот анекдот, он не смешной….
- Рассказывай, обольёмся слезами вместе!
- Мачо, слушай меня вдумчиво и внимательно…. ТЫ ИДИОТ И ОТМОРОЗОК! МЕНЯ ТОШНИТ ОТ ТЕБЯ!
- Стой! Рановато предъявлять, принцесса…. Стопудово тошнит тебя от кого-то другого. По срокам не срастается….
- Ты – подонок, так с женщиной не разговаривают!
- Связалась с подонком, вот и терпи….. Не видала в жизни горя – полюби меня.
- Прекрати немедленно эту истерику! Это – уже не смешно!
- НИЧЕГО НА СВЕТЕ ЛУЧШЕ НЕ-Е-ЕТУ, ЧЕМ БРОДИТЬ ДРУЗЬЯМ ПО БЕЛУ СВЕ-Е-Е-ЕТУ. ТЕМ, КТО ДРУЖЕН, НЕ СТРАШНЫ ТРЕВОГИ, НАМ ЛЮБЫЕ ДОРОГИ ДОРО-О-О-ОГИ! НАМ ЛЮБЫЕ ДОРОГИ ДОРО-О-ОГИ! ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА!
Окунев снова ретиво перестроился, вдогонку ему яростно просигналили, нервно заморгали фарами и пригрозили кулаком. Окунев обернулся и прошипел:
- Да пошёл ты в Ж….
Дальнейшее не удалось расслышать, так как позади опять просигналили.
- Что-о?.. Что ты сказал? Слышь, принц, да пошёл ты сам в Ж….
И снова окончание этой фразы не удалось расслышать, так как позади нагло проклаксонили. Ангел бросила трубку.
Окунев тоже бросил трубку и поискал глазами рыскающий из ряда в ряд серебристый джип. Наивный, не теряет надежды оторваться…. Настойчив как понос. Надо бы у него выведать, может быть он расскажет анекдот про странную женщину. Ау, обыватели, кто знает анекдот про странную женщину?! Поржём вместе.
Вы только посмотрите, что творит этот обморок! Кто ему права выдал?! Ей, Богу, у него тоже комплекс, нормальный человек не стал бы самоутверждаться таким способом. Странный мужчина.
…………
В этот момент один из операторов, сидящих в бункере, жестом подозвал к себе другого, заинтригованно указывая пальцем на экран своего монитора. Они оба прильнули к экрану, последовала аналитическая пауза….
- Ничего не понимаю. Почему они порознь?
- Я сам ничего не понимаю, приказано было следить, чтобы они ни при каких обстоятельствах не разлучались….
Снова последовала аналитическая пауза. Тот, который примкнул к наблюдению позже, нащупал задом стул и уселся на самый его краешек.
- Погодь…. Где это место? Включи развёртку.
- Развёртку приказано не включать. Тайна личной жизни. Прошлая смена до сих пор под впечатлением от этих тайн ходит.
- На чём она едет, не пойму…. Это машина?
- Машина…. Кажись «КамАЗ»…
- «КамАЗ»?!.. Бред какой-то свирепый…. Звони Заслонову, я ничего не понимаю. Ты разговор-то их слушал?
- Разговоры тоже запретили слушать, вплоть до лишения премии.
- Звони Заслонову, пусть сам эту хрень разруливает.
............
Лежащая на коленях Ангелины трубка сотового телефона зазвонила. Она отвлечённо улыбнулась, абсолютно игнорируя то, что движущийся «КамАЗ» судорожно дёргался при каждом переключении передач. Подарила загадочную улыбку водиле, который вновь томатно побагровел и пришёл в себя, не менее загадочно улыбнулась дорожному пейзажу за окном и, выждав ВРАЗУМЛЯЮЩУЮ паузу, приложила трубку к уху. Она тоже интуитивно чувствовала, кто ей сейчас позвонил….
- Аллё, принцесса, а помнишь, ты говорила, что я – лучший? – Раздался в трубке голос Окунева.
- Допустим….
- А помнишь, как ты кричала во время ЭТОГО? Изобразить?
- Не надо….
- А помнишь, ты утверждала, что у меня бА-А-Альшой как никогда?
- Ты ждешь, что я покраснею? Или обижусь? Не надейся….
- Так вот, принцесса! Я – плебейски счастлив! Мне теперь есть чем гордиться навеки! Каждая твоя фраза, как золотой слиток…. У ТЕБЯ ВЕДЬ БЫЛА ПРОРВА, С ЧЕМ ВСЁ ЭТО СРАВНИВАТЬ. Я хоть и подонок, но – чемпион! Я был лучший на этой Земляничной поляне!!! Я – в хитах! Я – лидер!
- Ну и С-сука же ты, Окунев….
- Не скучай, принцесса. Встретимся в Аду!
- Да пошёл ты в Ж….
И вновь, как назло окончание этой фразы не удалось расслышать из-за взревевшего клаксона, поскольку заслушавшийся водила «КамАЗа» едва не прижал к бордюре микроавтобус. Грузовик снова нервозно всколыхнулся и дёрнулся как ошпаренный. На лице водилы застыла гротескная улыбка, больше напоминающая туземные маски тотемных идолов.
- На дорогу смотри, - ласково посоветовала ему Ангел.
И с потрясающей загадочностью улыбнулась. Ещё та штучка, никогда не поймёшь, что твориться в этой прелестной головке.
Та-А-акая зА-Агадочная.
…………
Уже давно и уверенно горел красный…. Уже тронулись и начали маневрировать на перекрестке те, кому отсемафорил зелёный. Любой нормальный человек в этой ситуации не стал бы рисковать…. НОРМАЛЬНЫЙ!
Не будем вдаваться в споры, что есть норма.
Под рев клаксона на перекресток влетел серебристый джип и, элегантно раскачиваясь на комфортабельной подвеске, с дикой скоростью проскочил мимо, изрядно переполошив других участников дорожного движения. Все коматозно замерли, потому что связываться с такими…. Номер – 001. Блатной, крутой, тупой и заводной.
Вровень с ним через перекрёсток проскочила неприметная «девятка», отставая от джипа всего лишь на полкорпуса. Главное – не мотор, главное – воля к победе…. Все изумлённо проводили взглядом эту полоумную гонку за лидером. Лучше уступить, не связываться. Спидов, поди, наглотались или гонджубаса обкурились. Полёт шмеля, бля.
Наперерез, через несколько полос, метнулся гаишник, размахивая полосатой палкой. И на старуху бывает проруха!.. Казалось бы, гонка за несбыточным близится к развязке. Любой нормальный человек в этой ситуации…. НОРМАЛЬНЫЙ!!!
И снова уклонимся от назревающей полемики; что есть мера и что есть норма?
Джип нагло и почти демонстративно подкинул газку и, даже не моргнув стоп-сигналами, ринулся прочь. 001 бросил вызов!
«Девятка» натужно взревев двигателем и хрустнув трансмиссией от перегазовки, тоже поддала пару и, проигнорировав требование остановиться, с экстремальным ускорением продолжила свой тернистый, нервозный путь. Вызов был принят. Научись идти до конца!
Гаишник немедленно рванулся к машине! Погоня обрастала подробностями и участниками. Любимая тема для телевизионщиков. Спина вспотела, пульс участился, пальцы нервно задрожали. Адреналин! Погоня!
Научись идти до конца! На патрульной машине включилась мигалка и сирена с «крякалкой», она лихо соскочила с тротуара на проезжую часть и понеслась вдогонку. «БЭ-БЭ-БЭ! Номер такой-то! Прижаться к обочине! Немедленно остановиться!.. Номер такой-то… НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЬСЯ! ПРИЖАТЬСЯ К ОБОЧИНЕ! СТОЙ, ЧАЛДОН, КОМУ ГОВОРЯТ!!!»
Научись идти до конца! Научись бросать вызов и держать удар! Не волнуйся, будь счастлив. Не кисни и не разменивайся на мелочи…. Почему-то в «матюгальник» гаишник называл только номер «девятки». Почему?! Или у них зрение как-то по-особенному устроено? Или речевой аппарат? Или понятийный?.. Что-то есть в них непостижимое, не истолковываемое общей физиологией и психологией человека.
Странные они какие-то….
…………
Лежащий на коленях Ангелины телефон снова зазвонил. Она уже перестала улыбаться, теперь по её лицу было понятно, что она о чем-то думала. И думы эти были достаточны напряжённые. Глубокие.
Телефон продолжал заливаться. Водитель «КамАЗа» скосил глаза на её загорелые колени. Телефон был только поводом, чтобы ещё раз на этот внеземной ландшафт полюбоваться. Такие ножки, такие коленочки – внеземная лепота.
Ангелина поднесла трубу к уху, нажала на кнопку.
- Ангелина, что происходит? Почему вы не вместе? – раздался озабоченный голос Заслонова.
- Мы поссорились.
- А зачем вы поссорились?
- Мы как-то стихийно начали ругаться и потом поссорились.
- А зачем вы начали ругаться?
- Допустим, что у меня был трудный день, и я раскапризничалась.
- А зачем вы раскапризничались?
Ангел сощурила глаза и о-о-очень вежливо вздохнула. Про себя, исключительно про себя.
- Виктор Сергеевич…. Вы же заказывали лав стори. Со всеми опциями. А в любой мелодраме обязательно присутствуют скандалы, интриги, выяснения отношений. Иначе композиция рухнет.
- Ангелина, не надо интриг и композиций. У него завтра будет очень трудный день, очень важный и ответственный. Для выполнения столь серьёзных заданий мне не нужен изнурённый вашими капризами агент. Поддержите его, ему и так достаточно тяжело адаптироваться.
- Вы заставляете меня унижаться!
- Я заставляю вас выполнять свою работу.
- И как вы себе это представляете?! Мы – поссорились! Поругались! Он меня оскорбил напоследок! Кто, по-вашему, виноват?!
- Вы….
- Что?.. Почему я?
- Потому что это, ваше задание…. И вы рискуете его провалить! Не говоря о том, что на кону его безопасность. Кстати, именно сейчас….
- Да пошли вы все в Ж….!
И от всей души размахнувшись, Ангелина метнула трубу сотового телефона в открытое окно «КамАЗа». И вновь окончание этой фразы не удалось расслышать, потому что стоящие вокруг автомобили начали отчаянно сигналить.
- Почему мы стоим?! – вскинулась она на водилу.
- Пробка…. – испуганно буркнул тот, стараясь больше не смотреть в её сторону и, тем более, на её заманчивые коленки, как будто был непосредственным виновником и идеологом этой пробки.
- Пробки…. Кругом одни пробки!!! Вся жизнь сплошная, нескончаемая пробка! Как жить в этом Городе?! Как жить с пробками? – С ненавистью поинтересовалась она.
Водила меланхолично пожал крутыми, бугристыми плечами. Без комментариев…. И так достало.
- Спасибо, что подвёз. Мне пора.
Ангелина решительно распахнула дверь «КамАЗа» и, спрыгнув на проезжую часть, стервозно оглянулась по сторонам. Кругом одни пробки. Сплошные тупики! Кафкианский абсурд. Урбанистический бред.
…………
Появившийся на пороге Комнаты для встреч Крушинин улыбнулся всем присутствующим своей немного пижонской, но бесспорно изысканной улыбочкой циника и эстета. Маргинально и протяжно прогнусил:
- Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.
На него никто не прореагировал. Оба оператора Поля, сгорбившись, напряженно смотрели на мониторы ноутбуков, и пальцы их виртуозно долбили дробь по клавиатуре. Рядом нетерпеливо прохаживался явно нервничающий Заслонов, погладывающий временами на всех присутствующих требовательным взглядом, на олимпийски спокойного АА, в том числе. Весь антураж и подтекст происходящего свидетельствовал об авральных действиях.
- Что происходит? – Крушинин зыркнул глазами и мучительно скис, с утра у него было мертвецки хорошее настроение.
Ему никто не ответил. Заслонов суетливым жестом пригласил его присоединиться и соблюдать тишину. АА приветливо, но сдержанно мотнул головой. Теплый приём….
- Очень слабый сигнал, у меня не получается идентифицировать этих гаишников, - наконец признался Макс и пальцы его хищно замерли над клавиатурой.
- Что это может быть? – спросил Заслонов.
- Всё что угодно, очень далеко от нашей станции…. Правда, от Контура тоже далековато, но у меня нет никакой уверенности насчёт этих гаишников. Чьи они и откуда, я не понимаю.
- Что предпринимать? – снова спросил Заслонов.
Макс начал усиленно полировать пятернёй свой и без того отшлифованный череп. Посмотрел сквозь мощные очки на Петра Первого. У него явно не было никакого решения.
- Мы не готовы, - признался тот, - в это влемя он обычно с Ангелом. Вся блокиловка идёт челез неё, мы это делаем в целях экономии…. Слишком далеко от станции.
- Прикройте его! Найдите способ! Нам нельзя его терять! – сорвался Заслонов.
- Может быть, никакой опасности и нет, - предположил вслух Макс, - может быть это обычные гаишники, он же действительно передвигался с превышением скорости. Они всегда пасутся на этом перекрёстке.
- Я не хочу рисковать! Я не могу позволить рисковать. Прикройте его немедленно! – Голос Заслонова окреп до требовательности.
- Если бы Ангел была рядом, сейчас все на неё завязано…. Ангел – Хранитель…. Слишком далеко от станции…. – пессимистически пробормотал Макс.
Он вопросительно посмотрел на Петра второго, уши которого порозовели от непостижимо экстремальных раздумий и глаза часто-часто заморгали. Макс осторожно притих, чтобы не помешать, судя по всему, тот был на грани АГА-озарения. Нужно только подождать и не вспугнуть мысль. Только подождать….
- Ангел – Хланитель…. – глаза Петра Первого сверкнули осмыслением. – Давай поплобуем челез алтефакты! У меня сейчас должно получиться. Ангел – Хланитель, у нас же есть Ангел – Хланитель…. – забормотал Петр Первый и пальцы его сногсшибательно быстро забегали по клавиатуре. – Дай мне лазвёртку Дволцовой площади, а себе лазвелни место плоисшествия. У меня – получится.
- Нам же запретили….
- Пелестань тупить, не теляй влемя!
- Слишком слабый сигнал, сплошные помехи! На этой развёртке ничего не разберёшь.
- Макс, там неподалёку стоит толговый центл. Стопудово на нём есть камелы. Плосканилуй, войди в систему и лазвелни!
- Понял…. Забери Дворцовую.
- И еще…. Ментовская волна, запеленгуй их лацию, давай послушаем, о чём они тлещат.
- Понял, Бурденко…. Есть! Есть место событий.
- Колоче, Склифософский…. Читай мои мысли! Вслух их говолить мне будет некогда. Поехали….
…………
Каменная фигура Ангела на Александрийском столпе пришла в движение!
Ангел опустил руку и прижал сакральный крест к груди. Его глаза сверкнули витальной силой и, лицо стало осмысленным и живым. Он дальнозорко прищурился в сторону заходящего солнца и внимательно посмотрел на раскинувшийся под ним Город. Это был его Город. И он был его Ангелом – Хранителем. И он всегда был готов прийти на помощь тому, кто в ней нуждался. Кто заслужил право пользоваться его Силой.
Змея под его ногами заклубилась кольцами и попробовала шипеть. Ангел не обратил на неё ни малейшего внимания, он осмотрелся по сторонам…. Всё, что было доселе каменным, начало оживать и принимать реальные очертания, одежда пошла складками и затрепетала на ветру, на лице появились мимические морщинки и, самое главное, ОЖИЛИ ГЛАЗА. Они что-то придирчиво высматривали в раскинувшейся как на ладони панораме Города….
Ангел поднял в воздух одну ногу, без всякого напряжения достав её из каменного основания, затем вторую. Запрокинул голову в зенит и вздохнул полной грудью. Закрыл глаза и что-то молитвенно прошептал.
КРЫЛЬЯ ЗА ЕГО СПИНОЙ ГРАЦИОЗНО РАСПАХНУЛИСЬ И СДЕЛАЛИ НЕСКОЛЬКО РАЗМИНОЧНЫХ ВЗМАХОВ С ВОЗРАСТАЮЩЕЙ АМПЛИТУДОЙ!!!
Ангел прижал православный крест покрепче к груди…. Крылья его, с бешеной силой, взмахнули несколько раз…. Он оттолкнулся ногами от каменного основания Александрийского столпа и….
С НЕВЕРОЯТНОЙ ЛЕГКОСТЬЮ И ПЛАСТИЧНОСТЬЮ ВЗМЫЛ В ВОЗДУХ, ЗАЛОЖИВ КРУТОЙ ВИРАЖ ЧЕРЕЗ СПИНУ, ИЗМЕНИЛ НАПРАВЛЕНИЕ И С УМОПОМРАЧИТЕЛЬНОЙ СКОРОСТЬЮ СВЕЧОЙ УШЁЛ В НЕБО, оставив на пьедестале разгневанно шипящую змею и следы от своих ног.
Он вернётся. Он обязательно вернётся. Дело в том, что именно сейчас необходимо его присутствие в другом месте. Там, где нужна его Сила и Энергия.
Ангел – Хранитель спешил на помощь.
…………
- Ноги! Ноги шире! Руки на капот! От кого убегаешь, летчик-залётчик?! Ты знаешь, на скока ты сейчас налетал?! Трудно тебе будет с нами рассчитаться! – перекошенный и взбудораженный от азарта гаишник, брызгая слюной, поминутно хватался за кобуру, вгоняя самого себя в праведный кураж.
- Ксива в правом кармане, - подыгрывая его амбициям и гонору, Окунев горным орлом раскорячился над капотом, чувствуя как его начинают бесцеремонно обыскивать. Нервный он какой-то, потный и крикливый, так и хочется поверить, что живёт на одну зарплату. Посочувствовать…. Проникнуться.
Все мы – люди, и среди НИХ, наверное, тоже люди попадаются. Пальцы обыскивающего тотчас скользнули в правый карман. Последовала пауза, в которой просквозило явное сожаление…. Добыча ускользала! Такой жирный косяк прямо из горла. Ксива присутствовала.
- Четырнадцатый отдел? Что за четырнадцатый отдел? Первый раз слышу….
- Прости, что тебя в известность не поставили.
- Не хами….
- Чё за джипом не погнался? Трюселя обделал?
Ну не любил Окунев гаишников, вот хоть убейте, не любил!
- Ты не хами мне, Джеймс Бонд! Стоять, как стоял! Ксиву, поди, сам нарисовал?! – Гаишник опять с театрализованной драматичностью начал хвататься за кобуру. Сие больше веселило, чем пугало. Клоун в фуражке.
- Я чё на Сальвадора Дали похож?
Вообще-то с этой публикой нужно разговаривать на их языке. Это единственный способ объясниться и быть услышанным…. Есть ещё способы, но мы, как люди воспитанные, сейчас не будем о крайностях.
- Сказал бы я тебе, на кого ты похож…..
- Скажи. Только ты свои данные не забудь мне оставить на память.
Не дожидаясь приглашения, Окунев обернулся и твёрдо посмотрел в линялые, нагловатые и беспокойно ёрзающие глаза гаишника. Вот хоть убейте, но такие глаза у квартирных воров.
- Ты чё хорохоришься, Агент 007? Я ведь могу и права изъять за такую езду.
Второй не принимал в этом никакого участия, отвлечённо осматриваясь по сторонам. Добрый и Злой в одном флаконе – старый ментовский фокус.
- Не можешь, кишка у тебя тонка, - и Окунев протянул руку за документами.
- Ты специально нарываешься?
- Нет, не специально. Просто ты мне почему-то не нравишься, - сегодня Окунев решил со всеми быть предельно откровенным.
- Слышь, вы там, в Конторе все такие борзые? Или ты один такой камикадзе?
- Я один такой…. Борзой камикадзе. Странно, что ты про меня не слышал.
- Чё-то я не пойму. Ты будешь извиняться или нет?
- Некада…. Поехали джип догонять, уйдёт ведь….
Окунев с нарочитым вызовом повернулся к гаишнику спиной и продемонстрировал намерение сесть за руль и свершить акт возмездия.
- Стоять! Стоять, я сказал! – взревел гаишник.
Окунев потянул на себя дверцу «девятки» и многозначительно замер…. Он нервозно ухмыльнулся, ибо в этот момент услышал ЩЕЛЧОК ЗАТВОРА.
Посмотрел на бездонно синее небо, на котором до этого не было ни облачка….. Обернулся на этот малоприятный звук, продолжая пялиться в небо. Улыбка на его лице трансформировалась В МИСТИЧЕСКУЮ ГРИМАСУ.
- Только попробуй! За неповиновение…. Свидетелей – море! – снова рявкнул гаишник.
Безвольно отвалив челюсть и выпучив глаза, Окунев покорно взирал в вечернее небо мегаполиса. Отче наш!..
…………
Ангелина стояла на обочине и напряжённо смотрела через дорогу, скрестив руки на груди. На лбу её красноречиво пролегла глубокая морщина тектонических раздумий. Откровенно говоря, она – запуталась. Выбилась из колеи. Потеряла нить.
Мимо с изнуряющей медлительностью протекала измученная пробками и простоями автомобильная река. Кто-то нервно клаксонил, кто-то невротически матерился, кто-то оголтело глазел на Ангелину. Некоторые её узнавали, и от этого возникал омут с водоворотами, из которого было не вырваться уже окончательно.
Ангелина целеустремлённо думала. Ничто больше её не касалось. Проходящие мимо прохожие, особенно мужчины, засматривались на её стройный силуэт и также притормаживали шаг. Некоторые её узнавали. Интерес накалялся, назревала Толпа.
- Подвезти, милая? – Тупо и спесиво напротив неё остановился здоровенный чёрный «Мерин», автоматически опустилось стекло.
Ангел даже не посмотрела в его сторону.
- Ты шашки нарисуй, если таксуешь, - посоветовала она.
- Садись, крошка, не отсвечивай.
- Тебе, батон, это дорого выйдет.
- Не переживай, не обижу…. Торговаться не буду.
Это кто такой щедрый выискался? Ангел скосила глаза и заглянула в салон «мерина». Едва не зажмурилась от размашистой и кичливой улыбки, которую выдал ей навстречу этот ловелас. Зубки у него были – закачаешься! Как клавиши у рояля, беленькие, ровненькие, широкие как штакетник. Бобрам на зависть. Всё остальное терялось на фоне этой полоумной и гротескно мажорной улыбочки. Скалозуб!.. Нет…. Бобёр! Бобёр – Мажор.
Опять же нет!.. ЩЕЛКУНЧИК! Этот незабываемый оскал из нетленного мультфильма. Невероятное сходство.
«Давненько меня не снимали….» - Ностальгически подумала Ангел и, мысли эти были, отнюдь не о кинематографе.
- Поехали, чё задумалась?
- Скажи, а ты животных любишь?
- Каких животных?
- Бобров, например….
- Весёлая ты…. Нескучно нам будет. Поехали. Шашлыков поедим. Для начала….
- Ты в себе уверен…. Для начала?
- Да не тяни ты…. Садись, договоримся. Хошь, на катере прокачу?
- А поехали на метро? Тачку бросим, и на метро! С людями пообщаемся!
- Шальная ты…. Торчишь, небось?
Ангелина снова оглянулась по сторонам. Отметила, как крепнет и вызревает толпа зевак…. Нужно что-то делать, нужно как-то выбираться. И зачем она поддалась эмоциям? Ведь сколько раз зарекалась держать себя в руках!
В «Мерседесе» зазвонил сотовый телефон. Бобер-Мажор, вальяжно оттопырив мизинец, приложил трубку к уху. Говорят, что самый пик хамства и жлобства – оттопыривать мизинец. Ангелина снова посмотрела на его прихваты…. Не налюбоваться. Умиляет и окрыляет, колоритное ЧМО. Ей казалось, что такие урдулаки уже только в заповедниках да в резервациях содержаться. Ан нет! Попадаются.
- Аллё…. Аллё!.. Ты кому звонишь, тупень?! Ты откуда мой номер телефона надыбал?
Ангел встрепенулась и посмотрела на Щелкунчика. Она начала прозревать и о чём-то догадываться.
- Ты знаешь, кому ты звонишь? Ты чё, не сечёшь? Ну, базарю я с этой тёлкой, чё дальше?! Ты откуда мой номер знаешь, Дуремар?!
Ангел бесцеремонно просунулась в «Мерседес» по пояс, вырвала из рук Бобра-Мажора трубу и взволнованно заговорила:
- Да! Да, я слушаю!.. Я снова потеряла телефон. Ну что поделать, если я такая рассеянная?! Вживите мне тогда в мозг этот телефон! Где?! Еще раз, где?! Всё…. Всё поняла! Сейчас буду там!
- Сутенёр что ли твой? Если хочет потележить, пусть подваливает. - Щелкунчик не переставал поражать воображение своими неправдоподобными, сказочными зубами.
Ангел рванула на себя дверцу машины, раскованно прыгнула внутрь и бодро скомандовала:
- Поехали!
- Куда?
- Я знаю куда. Рули, не пожалеешь.
- Может, лучше ко мне….
Ангелина обеспокоено и не без жалости посмотрела на Щелкунчика. Одно слово – персонаж. Он её даже не узнал, у него даже мыслей не возникло, даже догадок…. И дело не в том, что она преувеличивает свою популярность и узнаваемость, весь безысход в том, что он беспросветно и наглухо – ТУП. Еда, «мерин», тёлки – всё…. На этом кругозор закончился. Дальше – конь не валялся. Далее следует пустырь, городская помойка и скотомогильник. Дремучий экземпляр. Первобытный…. Из начала девяностых.
- Сначала я хочу хоть чуть-чуть поломаться. Не возражаешь? – Прикинулась кокетливой Ангел.
- Мне када надоест, я те скажу.
- Можно я буду звать тебя папик?
- Валяй, дочурка…. Ты трубу-то верни, куды сразу в ридикюль пихать.
- А говорил, что не жадный. Папик, я девочка с запросами, заранее предупреждаю.
- Не канючь, писюха. Славик сказал, Славик сделал.
- Ох, и нравятся же мне рыцари типа тебя…. Славян. Прокати со свистом даму, да так, чтоб проняло!
…………
Безвольно отвалив челюсть и выпучив глаза, Окунев покорно взирал в небо. Отче наш!..
Его глаза встретились с глазами величественно парящего над их головами Ангела. Сверкающий нимб над его головой ярко блеснул на солнце и Окунев испуганно и непроизвольно моргнул веками от этого сакрального сияния. Ангел пристально наблюдал за происходящим, и крылья его работали с размашистой и мощной амплитудой, поддерживая его в зависшем, стационарном состоянии. Крест он держал наизготовку.
Окунев теперь даже не обращал внимания на гаишника и на направленный ему в живот ствол. Больше не надо суетиться, не стоить мельтешить, мелочиться и тревожиться, теперь ОНИ обо всём позаботятся. Кто-то Сильный и Большой наблюдает за тобой. Провидение на твоей стороне.
- Вот так-то лучше! – гаишник ликовал, он все произошедшее превратно истолковывал по-своему. Они – мастера истолкований. Тавтологии….
С окаменевшим, ПРИОБЩИВШИМСЯ лицом Окунев стоял перед гаишником навытяжку, вскинув в небо подбородок и опасаясь даже вздохнуть, дабы не спугнуть общую святость и сакраментальность момента. Гаишника от восторгов плющило. Примитивное сознание – оно всегда трактует молчание как слабость и покорность.
- НУ ЧТО, МАЙОР ВИХРЬ?!.. – гаишник интимно приблизился к уху парализованного Окунева и перешёл на шёпот. – Трюселя не обделал?
Окунев не реагировал…. Он чувствовал на себе взгляд Ангела и не мог отделаться от ощущения какой-то колоссальной ответственности.
- Серёга, отвлекись на минутку, - проронил безучастный второй, который всё это время изображал отвлечённость и что-то наподобие скуки.
Ретивый Серёга отвернулся от Окунева и отошёл на несколько шагов. Они деловито зашептались. Окунев не смог бы услышать никаких подробностей, даже если бы попытался это сделать.
- Давай завязывай…. На фиг, забей на него…. Пусть едет…. Хрен, его знает, чё за четырнадцатый отдел…. Время поджимает…. Потом пробъём его, никуда не денется…. Не ввязывайся, не пори горячку раньше времени.
Ангел – Хранитель несколько изменил положение своего тела. Качнулся вправо и воспарил немного вверх. В олимпийской тишине и с божественным достоинством сделал над местом событий широкий круг, пристально присматриваясь к малейшей мелочи. На мгновение завис в зените, над самой головой. Нимб над его головой снова ослепительно забликовал, он вновь встретился глазами с Окуневым и….
Крылья его с потрясающей мощностью и силой пришли в движение! Ангел прекратил смотреть на Окунева, запрокинул вверх голову и с бешеным ускорением взмыл высоко-высоко в небо, буквально за несколько секунд превратившись в едва заметную, удаляющуюся точку. Больше его помощь не требовалась. Он – возвращался….
- ИНЦИДЕНТ ИСЧЕРПАН, КОЛЛЕГА! ТРУДНАЯ ЭТО ЗАДАЧА - РОДИНУ ЗАЩИЩАТЬ, - гаишник кичевато разулыбался и продолжил уже таинственным шёпотом, - дёргай отсюда, Супергерой, не будем портить впечатление друг о друге.
Окунев очнулся. Окунев встрепенулся. Окунев врубился.
- ЗАБУДЕМ ЭТИ МЕЛОЧИ! МЫ ВСЕ НА ГОССЛУЖБЕ! ГОСУДАРЕВЫ ЛЮДИ, ОБЩЕЕ ДЕЛО ДЕЛАЕМ! – Он подмигнул гаишнику и тоже продолжил таинственным шёпотом. – Я слышал, вам скоро вместо полосатых палок скипетр и державу выдадут. Будешь стоять на обочине как царь.
- ТЫ, КОЛЛЕГА, ТАК БЫСТРО НЕ ЕЗДИ. БЕРЕГИ СЕБЯ!.. У тебя неверные сведения. Палки не только оставят, но и разрешат ими трахать особо злостных нарушителей.
- ПРИЯТНО БЫЛО ПОЗНАКОМИТЬСЯ. Я ТЕПЕРЬ ЗА ОТЧИЗНУ СПОКОЕН, КОГДА НА СТРАЖЕ ТАКИЕ СЫНЫ…. Где ты видал полосатый член? Только в мечтах идиота.
- ПРИЯТНО БЫЛО С ВАМИ ПОЗНАКОМИТЬСЯ, УДАЧИ В НАШЕМ ОБЩЕМ, ЗАВЕДОМО БЕЗНАДЁЖНОМ ДЕЛЕ…. У тя, наверное, крыша бронебойная, если ты так борзеешь.
- НАША КРЫША – НЕБО ГОЛУБОЕ, НАШЕ СЧАСТЬЕ ЖИТЬ ТАКОЮ СУДЬБО-О-О-Ю…. Е! – ЕЕ!! – ЕЕ!!! ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА, - взял музыкальную паузу Окунев.
- Не понял, - искренне не понял гаишник.
- Мультфильм «Бременские музыканты» - рекомендую. Посмотри вновь, откроешь для себя много нового, - посоветовал Окунев.
- Ну, ты гонщик….
Настроение было – Феерия! Сердце билось как кузнец! Мысли порхали как райские птички! Окунев легкой хореографической поступью направился к машине, продолжая мурлыкать себе под нос:
- Ничего на свете лучше не-е-е-ету, чем бродить друзьям по белу свет-е-е-ету. Тем, кто дружен, не страшны тревоги, нам любые дороги доро-о-оги….
Окунев завёл двигатель, запанибрата изобразил отмашку гайцу, чтобы тот отошёл с дороги. Показал поворот и начал выруливать на проезжую часть.
- Отморозок…. – прошипел гаишник, но с дороги отошёл.
- НАМ ЛЮБЫЕ ДОРОГИ ДОРО-О-О-ОГИ!!! ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА! ЛА-ЛА-ЛА-ЛАЙ-ЛА! Е! ЕЕ!! Е! – Е!!! Е-Е!!!
Окунев премило улыбнулся гаишнику и посмотрел на вечернее небо…. От Ангела не осталось даже точки. Никакого напоминания, как будто и не было ничего. Словно наваждение.
Но теперь он точно знал, что это не наваждение. Кому-то он до сих пор пристально интересен. И Божественный Промысел здесь ни при чём.
…………
- Прекрасная работа! Даже настроение поднялось, завтра же побеспокою бухгалтерию насчёт премии. Превосходно сделано! – Задорнов не скрывал своих восторгов, прохаживаясь между пластиковыми стульчиками в Комнате для встреч.
- Я теперь с уверенностью смотрю в завтрашний день. Чисто сработано, без помех, как на тренажёре, - Аркадий Аркадьевич тоже не скрывал своего удовлетворения.
Программисты уже покидали помещение, и все эти восторженные панегирики выслушивали вплоть до самого порога. Оба пунцовели от смущения и удовольствия. Действительно чётко получилось! Как в кино!
Крушинин, закинув нога на ногу, презрительно рассматривал свои ухоженные, наманикюренные коготки и умудрялся с резиновой приветливостью улыбаться. На его коленях лежал томик Лермонтова, который он взял из дома почитать. В гробу очень скучно без женщин, книг и общения.
Когда все снова расселись на пластиковые стульчики, когда закончилось это трогательное, триумфальное прощание, Крушинин с театральной мукой в голосе, настойчиво и склочно воззвал:
- Господа, не понимаю, а почему меня так легко слили? Сей вопрос, который раз мне не даёт покоя. Я, конечно, понимаю, что интеллигентные люди на обиженных кладут и возят, что Несогласные отныне ходят только маршем, но мое эгоцентричное самомнение не перестаёт терзать подсознанку неотступными вопросами….
- Стас, не стоит возвращаться к этому вопросу, мы, кажется, уже всё обсудили, - прервал его Заслонов.
- Обидно, господа! Обидно! А девочек наших ведут в номера…. Вы буквально сейчас на моих глазах, настоящий вестерн разыграли, я аж вздрогнул от восторга! Мурашки от моей Наташки! Чуть только ветерок подул, самый призрачный намёк – вы тут как тут, спасать своего Окунева… А меня – на тебе! Инфарктик…. Сердечная недостаточность. Был человек и нету. Никто даже палец о палец не ударил. А я ведь старался, надрывался, факелом горел на работе…. Не говоря о том, что у меня в этой Реальности были две потрясающие любовницы и внебрачные дети. Кипит наш разум возмущённый… И это всё на фоне общего укрепления левых идей в массах…. Каких клизменных катаклизмов вы добиваетесь, господа?
- Молодой человек, вы это всерьёз? – У Аркадия Аркадьевича не было опыта общения с Крушининым. Ему еще не доводилось видеть, как Крушинина НЕСЁТ.
- Какие могут быть шуточки со Смертью!.. Погиб Поэт! – невольник чести – пал, оклеветанный молвой, с свинцом в груди и жаждой мести, поникнув гордой головой!..
- Стас, только не надо устраивать нам сейчас поэтический вечер, - по тону ПЧСВЗ было понятно, что он раздражён.
- Хорошо не буду!.. Но смею заметить: «Не вынесла душа Поэта позора мелочных обид, восстал он против мнений света один, как прежде… и убит!»
- Молодой человек, возьмите себя в руки…. Я хотел бы напомнить…. – глаза АА жёстко и требовательно сузились в щёлочки.
- Стойте, не перебивайте! Сейчас будет самый изюм!.. «Не вы ль сперва так злобно гнали его свободный, смелый дар и для потехи раздували чуть затаившийся пожар?»
- Вы уверены, что ваш агент адекватен?.. что его можно посвящать во всё остальное? – АА также требовательно посмотрел в глаза ПЧСВЗ.
Заслонов встретился глазами с Крушининым, несколько виновато улыбнулся, выдержал психоневралгическую, гипнотизирующую паузу.
- Стас, прекращай, нет времени…. Я всё понимаю, но нас ждёт очень важный разговор. - Вменяемо попросил его Заслонов.
- Хорошо, Сергей Викторович, можно последнее четверостишие?
- Можно…. Но мы договорились, что оно последнее.
- Что ж? веселитесь… он мучений последних вынести не мог: угас как светоч, дивный гений, увял торжественный венок.
- Молодой человек, мне гораздо больше импонируют образованные, целеустремлённые люди с амбициями, нежели моральные и физические монстры вынашивающие в себе уродливые комплексы, но…. Очень много времени мы тратим из-за вашей нескоординированности. Непозволительно много.
- Прекрасно, давайте раз и навсегда! Сделаем из маленькой «е» фаллическое «Ё!» Почему вы так цепляетесь за Окунева? На моих глазах трёх АСов вы отдали на растерзание, глазом не моргнув. Одного из них вы слили вообще без оглядки, как на лабораторном эксперименте….
- Стас, ты забываешься. Мне надоедает делать это замечание…. – АА был спокоен, страшно спокоен в этот момент.
- Я для ваших угроз умер, как, впрочем, и для других сантиментов. ЗАЧЕМ ВАМ НУЖЕН ОКУНЕВ?! Меня, элементарно, душит зависть, я не смогу работать дальше, пока не получу ответ на этот вопрос. НА КОЙ ЛЯД ВАМ С ТАКИМ ЗВЕРИНЫМ УПОРСТВОМ СДАЛСЯ ЭТОТ ОКУНЕВ?!!!
ПЧСВЗ и АА пристально посмотрели друг на друга. АА с некоторым высокомерием сделал легкий кивок головой и отвернулся в сторону.
Заслонов сделал располагающее движение в сторону Крушинина, взял доверительную паузу и очень тихо, но достаточно доходчиво произнёс:
- Стас, завтра на нашей земле будет проведена инициация Седьмого Апостола….
Крушинин осёкся и судорожно изменился в лице.
- Вы что хотите сказать, что этот эзотерический бред про Двенадцать Апостолов – ПРАВДА?!
ПЧСВЗ вновь посмотрел на АА.
- Правда, Стас…. Не во всех подробностях, но в общем смысле – ПРАВДА…. – с достоинством подтвердил АА.
- Охренеть можно…. А почему на нашей территории? У нас же нет опыта! У нас сейчас и кадров нет для этого!
- Ты и Окунев, завтра будете этим заниматься. Сейчас получишь инструкции, для этого мы тебя и приглашали, - вновь вмешался Заслонов.
- Постойте, Сергей Викторович! Апостолизация – это тема, несомненно, важная, но Окунев здесь ни при чём…. Подсознанка вновь намекает: любой другой чижик-пыжик на подхвате, шустрилу найти несложно. Вы опять увиливаете…. ЗАЧЕМ ВАМ НА САМОМ ДЕЛЕ НУЖЕН ОКУНЕВ?! Я не успокоюсь, пока не удовлетворю эту навязчивую фобию.
И снова ПЧСВЗ и АА посмотрели друг на друга. И снова АА утвердительно, со свойственной на уровне привычки высокомерностью, кивнул головой.
Дескать, можно….
- Окунев завтра пойдёт в «Элизиум»…. – тихо, но отчётливо признался Заслонов.
- В «Элизиум»?! – сатирично встрепенулся Крушинин. – А ему что туда, клубную карточку подарили или месячный абонемент «О, счастливчик!»? Может, ему жена оттуда Грин-карту прислала?
- Стас, это звено очень долгой и сложной разработки, тебя в неё не посвящали. Так было нужно.
- Ничё не панимаю!!!.. завтра же «Оракул» и завтра же «Элизиум»? Не слишком-ли насыщенный денёк вы ему уготовили?
- Время поджимает. Есть предположения, что на той стороне готовиться нечто очень серьёзное. – ПЧСВЗ сказал это ещё тише, мельком посмотрев на АА.
- Господа, а вам не кажется, что вы чересчур заигрались в таинственность? У меня нет никакого энтузиазма, выступать пешкой в ваших демонических затеях. Я думаю, что подсознательно, эта мысль гложет каждого из нас. Никто не хочет быть радиоуправляемым киборгом и сырьем для сосисок. Мы ведь люди, господа. Я, буквально, недавно был человеком….
- Стас, мы же обо всём договорились! – резко оборвал его АА.
- Можно последний вопрос?.. – вскинулся Крушинин.
АА утвердительно кивнул головой.
- Долго мне ещё оставаться трупом? Я ЖИТЬ ХОЧУ!
…………
Окунев сидел, откинувшись на новеньких чехлах и, полузакрыв глаза, слушал музыку. Автомагнитолу в салоне поставили на славу, звучок как в консерватории, он блаженно улыбнулся и с наслаждением зажмурившись, окончательно закрыл глаза.
После всего того, что было, внутри у него господствовало - РАВНОДУШИЕ. Ватная, резиновая скука, зелёная, с перламутровыми проблесками тоска, негнущаяся тупость и непролазное РАВНОДУШИЕ. Усталое, патологическое безразличие, насмешливое и бездонное разочарование, какое-то титаническое, неописуемое приемами формальной лексики РАВНОДУШИЕ.
Всё достало! Все достали!! Всех достал!!!
В душе, на идейном пространстве, всё было ЗААСФАЛЬТИРОВАНО…. Пахло гудроном, нефтепродуктами, от свежего асфальта подымался сизоватый пар и по небу ползли жирные, чёрные тучи с багровыми проблесками. Слышались невнятные звуки и ощущались подозрительные толчки – это через асфальт пытались пробиться ростки чего-то живого, настоящего и осмысленного. Но под дробь барабанов и звуки мазурки по свежему асфальту уже самостоятельно, без солдат, маршировали кованные, кирзовые сапоги, не оставляя даже малейшей надежды на то, что кто-то ПРОРВЁТСЯ….
НАДЕЖДЫ – НЕТ!
Окунев даже не заметил, как напротив остановился чёрный, жлобский «мерин» из которого выпорхнула озабоченная Ангел и направилась к «девятке».
- Ну, смотри, росомаха, не дай боже прокинешь. Славян из-под земли надыбает, тебе в этом городе больше не работать.
- Ага! – Согласилась Ангелина, повернувшись к нему лицом. – Как обещала, завтра, на этой же волне. Специально для Славяна, в четырнадцать ноль ноль. «Девочка Пай» - песня в моём исполнении, дарю от чистого сердца.
- Но не дай боже….
- В нашей Твери, даже среди, шкур центровых, нету таких! Пай, девочка Пай…. Обижаешь, Славян, я слов на ветер не бросаю…. Я уже в предвкушении, как эту хрень буду петь, - добавила она вполголоса.
В салоне «девятки» продолжала греметь музыка. Отключившийся и обесточенный Окунев внимал….
«МОЖНО ДЕЛАТЬ И ОТСУТСТВИЕ ДЕЛА, МОЖНО ВЕРИТЬ И В ОТСУТСТВИЕ ВЕРЫ, НИЩИЕ МОЛЯТСЯ… МОЛЯТСЯ НА… ТО ЧТО ИХ НИЩЕТА ГАРАНТИРОВАНА»….
Пророческие слова. Один из лучших текстов во всей мировой истории рок-музыки, одна из лучших музыкальных аранжировок. Скрижальная вещь, нетленность….
«КРУГОВАЯ ПОРУКА МАЖЕТ КАК КОПОТЬ, Я ИЩУ ЧЬЮ-ТО РУКУ, А ЧУВСТВУЮ ЛОКОТЬ…. СКОВАНЫЕ ОДНОЙ ЦЕЛЬЮ, СВЯЗАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ».
Это даже не в десятку. Это – Озарение. Императивный Глас, высшее осмысление Истины, дидакт Высшей Воли. Такое под силу только гениям. Лаконично, эстетично и на пределе энергетики.
Хлопнула дверца «девятки». В салон без приглашения уселась Ангел, проигнорировав своим вниманием Окунева, помахала рукой Щелкунчику на «Мерине», который своим бампером, со свойственной им всем наглостью, почти уткнулся в бампер «девятки».
«ЗДЕСЬ ЖЕНЩИНЫ ИЩУТ, НО НАХОДЯТ ЛИШЬ СТАРОСТЬ, ЗДЕСЬ МЕРИЛОМ РАБОТЫ СЧИТАЮТ УСТАЛОСТЬ»….
Ангел по-хозяйски потянулась к магнитоле рукой и убавила громкость. Посмотрела прямо в зрачки Окунева, вернее попыталась посмотреть в его зрачки.
- Вечная музыка…. Можно слушать до бесконечности. Меня тоже всякий раз пробирает по-новому, - изрекла она.
- Это твой очередной любовник? – кивнул головой Окунев, на отъезжающий «Мерин».
Ангел расслабленно откинулась на сиденье и посмотрела в потолок. Вечер трудного дня…. Не хотелось бы иметь в итоге скандал и очередную кровожадную разборку. Откровенно не хотелось.
- Мне же нужно было на чем-то сюда добраться. Ты же меня бросил.
- Как ты меня нашла?
- Самец бабочки чувствует пару за два километра по нескольким молекулам запаха.
- Но ты же не самец бабочки…. Тем более что сегодня я мылся.
- Антон, что происходит, зачем ты нарываешься?
- Мне наоборот кажется, что я веду себя адекватно и пристойно.
- Мачо, моё терпение тоже небезгранично. Давай пооткровенничаем…. Раз и навсегда.
Сказав это, она также отвернулась в окно и, посмотрела в никуда. Второй раз повторять это приглашение она не собиралась.
Примерно через минуту Окунев тихо заговорил:
- Принцесса, парадоксальная мысль, не даёт мне покоя. Я, уже, который день на взводе…. Я не привык иметь дело с иллюзиями, я привык жить в логически обоснованном, обывательски трактуемом мире. Мне трудно поверить в сказки в моём возрасте.
Окунев говорил это, отвернувшись в открытое окно и, стараясь не встречаться с Ангелиной глазами. Он оставался спокойным только потому, что СМЕРТЕЛЬНО УСТАЛ эмоционально и психически. Сей надрыв, как правило, неминуемо провоцирует и физическое истощение. Опасная грань.
- Антон, это невроз. Типичные симптомы, ведь невроз это всего лишь внутренний конфликт. Не конфликтуй сам с собой, ковбой. Взбодрись!
- Встанет Солнце над лесом, только не для меня, ведь теперь без принцессы не прожить мне и дня…. – Рывком перескочив, с элегическим намёком проскандировал Окунев.
- Помню эту тему…. Из мультфильма «Бременские музыканты». Ануфриев её пел. Прилично сделал….
- Что происходит, принцесса? Задам тебе аналогичный вопрос: в мире фатальных иллюзий мы можем быть друг с другом откровенны?
- Тебе грех на меня обижаться…. Я тебе и так с лишком всего дала.
- Принцесса, совсем недавно я с уверенностью смотрел в завтрашний день. А ты знаешь, это неплохой бонус Судьбы – с уверенностью смотреть в завтрашний день…. Мне кажется, меня лишили чего-то очень важного. И потом, меня преследует чувство ОДИНОЧЕСТВА.
- Антон, это – невроз. Купируй его и все дела! У всех, кто прибывает в эти миры, есть первоначальные трудности с адаптацией.
- Мне очень трудно переосмыслить…. Я не постигаю этой действительности, Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ЗДЕСЬ ЧУЖИМ.
- Мачо, не волнуйся, я всегда рядом. Я всегда приду на помощь.
- У меня элементарные трудности с теорией, с истолкованием…. Мне кажется, что вокруг меня – ледяная пустота.
- Снизойди до образов, мачо…. Основное содержание нашей жизни и есть пустота. Бесконечная пустота, в которой парят корпускулярно-квантовые иллюзии, с неопределёнными материальными и физическими характеристиками, которые изначально не поддаются предопределению и прогнозу. А мы всего лишь зрители в переполненном зале, причем каждому из нас кажется, будто этот зал пустой и представление даётся исключительно для него. В этом призрачном мире фантомов, иллюзий и предрассудков – мы такие же туманные миражи, бессознательно предписывающие себе материальность. Ты, мачо, всего-то попал на другое представление….
Окунев судорожно сглотнул и немедленно повернулся в сторону Ангелины…. Восхищённо хлопнул глазами. Ангел с предельной серьёзностью закончила говорить и тоже посмотрела на него. Всё это прозвучало не от Лукавого.
- Это не твои слова, от кого ты их слышала?
- От Заслонова…. Я точно так же мучилась первое время. Проблемы с адаптацией, с ними давно все знакомы.
- А какая твоя роль в этом представлении?
- Мачо, тебе хорошо со мной?
- То есть твоя роль, чтобы было хорошо всем, кто….- начал домысливать и конструировать вслух Окунев.
- Мачо, давай не будем наделять квантовые иллюзии материальными свойствами. Это – ненаучно, пошло и по-жлобски.
Окунев замолчал, продолжая упорно смотреть в окно. Начинать по-новой очередную разборку также не входило в его планы. Но этот невроз, мать его в дышло!!! Охота «прозрачности», блин компот!
- Антон, по-моему, проблема в том, что я тебе слишком легко досталась…. В первый же день. – Задумчиво отвернувшись к окну, предположила Ангел.
- Заблуждаешься, принцесса…. Я вообще не привык на этом поприще упираться.
- Ты себе или мне хочешь доказать свою исключительность?
- Принцесса, мы же договорились…. В мире иллюзий не питать никаких иллюзий. Согласись, что «женский вопрос» в реальной интерпретации звучит совершенно по-иному.
- Может, посвятишь меня в это «новое звучание», а я замру в предвкушении….
- Ты зря стебаешься, принцесса! Я действительно никогда ни за кем не бегал и у меня, реально, нет никакого опыта ухаживания.
- Ты циник, сволочь, мерзавец и подонок…. Я уже замерла в предвкушении, можно поподробней, с самого начала.
- Принцесса, я же никогда не выступал объектом меркантильных притязаний. Я из небогатой семьи, денег у меня никогда не водилось, толкачей у меня никогда не было и небо в алмазах мне никогда не светило. Самый заурядный голодранец из бедных кварталов. Меня бабы никогда на романтику и любовь не разводили….
- Ты еще и хам в придачу…. Продолжай, мне становиться умопомрачительно интересно.
- Пойми меня правильно, Синдром Обманутых Надежд меня не мучает. Представь, если ты – расписной мажор на папином «Лексусе», пусть не писаный красавец, – а по жизни так просто чмо болотное, - но за тобой присутствует значимый и состоятельный ПАПА, навороченные связи, наворованное бабло и звездно-полосатое будущее с перспективами проживания и приобретения гражданства. Представила?!
- Представила….
- Ты же после этого – Бродячая Мечта. Ты же – Звёздный Лох, Джек-пот без оглоблей, фэнтези бой, воплощение самых сокровенных дум и чаяний современной потенциальной русской невесты. Ты – объект меркантильных притязаний, золотой Телец, путевка в лучший мир со всеми ангажированными опциями, конь под парадный выезд. Жертва колдовского наваждения….
- Хватит определений, мачо, не входи в раж.
- Короче, принцесса…. Я, когда в институте учился, вдоволь нагляделся, как ведётся охота на Лоха. Если на Лоха у кого-то появились виды, то в ход немедленно идёт весь этот классический целковый набор, вот тут-то его и начинают разводить: Охи, Ахи, томные глаза с поволокой, стыдливость при малейших намёках, мимолётные поцелуи украдкой, несмелое ощупывание гениталий…. Ведь на кону – ВЕНЕЦ! Необходимо долго и изнурительно ломаться, потому как это вроде бы набивает конечную цену и Лох должен просекать эту цену. Если при долгожданном первом внедрении обнаруживается фатальное отсутствие наличия, незамедлительно следует трогательная, непременно сентиментальная история об обманутых ожиданиях в отношениях с каким-то далёким, провинциальным принцем, который был единственным – повторяю, единственным! – внедренцем в это лоно доселе. Лох должен клюнуть на это. Где замешано бабло, там нравственные терзания не водятся, там - конкретика!
- Допустим, что я согласна…. Не совсем, но в целом…. Только давай перейдём на личности, на конкретику.
- Принцесса, поскольку за мной не водилось Бабла, Папы и звездно-полосатого будущего, на меня эта охота никогда не велась. Я никогда не стоял на кону, принцесса. Не был приманкой и наживкой, не звездился в рейтинге, я всегда надеялся только на крепкие зубы, на столбовую потенцию, на гормональный баланс и успешную перистальтику…. Такова анатомия вопроса. Единственное, что я мог предложить на этом поприще, так это только пролонгированный половой акт в трёх подходах и унылый ЧМОК! на утро. Никаких иллюзий. Никаких Алых парусов. Чем больше женщину мы меньше, тем больше меньше она нам.
- Кажется, я начинаю улавливать…. Меня это начинает даже немного возбуждать! – Усмехнулась Ангелина.
- У Голодранцев и Сорванцов всё просто…. Потенциальную Невесту тоже можно понять: пока обхаживаешь Лоха, природа требует своего. Гормоны кипят…. А с нами, с бедолагами всё доступно и заманчиво, комедию ломать не перед кем и в голову вбивать свою конгениальность не нужно. Можно просто расслабиться и раздвинуть ноги….. Перед этим, разумеется, судорожные танцульки в общаге, два стакана портвейна с ирисками и… немедленно в люльку! В тот же день! В ту же ночь! Он получит своё, хороший!.. Не говоря о том, что ломаться как-то и небезопасно, могут в печень постучаться…. Так что хоть верь, хоть не верь, принцесса, но больше пары дней за кем-нибудь…. Синдром Обманутых Надежд меня не мучает. Меня можно было трахнуть и забыть. Легкий, шальной, мимолётный пистон.
- Но ведь так поступают только плохие девочки с плохими мальчиками.
- А с хорошими мне всегда было скучно, принцесса.
- Но это же ненормально…. Ты всё сводишь к похоти, к шальным и легкомысленным пистонам!!!
- Принцесса, тебе хорошо со мной?!
- Хорошо….
- Соответственно и мне с тобой хорошо?
- Ну, я надеюсь….
- Ты сама себе иллюзии в голову не вколачивай…. Синдром Обманутых Надежд не распаляй.
- Не пойму…. Ты предлагаешь?..
- Не растратить себя раньше времени я предлагаю. Не метать бисер перед свиньями!
- Снова не улавливаю.
- Дело в том, принцесса, что я НИКОГДА не питал НИКАКИХ иллюзий. Чем просить и унижаться, лучше с****ить и бежать. Я всегда надеялся только на свои анализы и на то, что мне не придётся разгребать эти гиперреальные миражи. Я всегда любил себя больше, чем остальных людей, простите меня за эту вопиющую нескромность….
- Мачо, но с такими понятиями долго не живут….
- Главное, чтобы ты была рядом…. Тада и умереть не страшно. Ты будешь рядом?
- Я подумала, что ты сам сегодня уйдёшь.
- Она подумала!.. А с виду кажется умной…. Куды я от тебя денусь…. Я, может быть, впервые в своей жизни открылся. Что-то на меня снизошло. Пропёрло….
- Я есть хочу…. Поехали к тебе, твоя копчёная рулька произвела на меня впечатление.
- Вот! ВОТ!!! Вот так всегда, ты ей про любовь-морковь, только-только намылил, только-только пену поднял!.. А у неё сплошная рулька на уме. Вот и думай потом: метать или не метать?
- Всё, хватит…. Надоел! Заводи машину и музыку сделай погромче. Классную, кстати, музыку поставил. Разводишь меня как тёлку провинциальную, не на такую напал. Поехали отсюда…. Я ведь хотела тебе ещё шмотки посмотреть. Самец – Сорванец….
- Принцесса, время-то уже сколько…. Всё закрыто! Нас теперь только рулька ждёт.
- Молчать! Сейчас я буду командовать…. Рули куда скажу.
- Между прочим, анекдот про странную женщину. Мне до колик интересно.
- Не заводи лучше.
- Так заводить или не заводить?! – рука Окунева замерла на полпути к замку зажигания.
- Мачо! Не заводи меня лучше!
- Принцесса, но я, действительно, не знаю этот анекдот. Проблема, что-ли, рассказать мне его?!
- Так, принц…. Заводи машину и не заводи меня. Всё понял?.. Поехали!
- Принцесса, завязывай ломаться, поехали предадимся разврату.
- Молчать! Сначала – шоппинг.
- Дался тебе этот…. Жоппинг.
…………
На Город надвигалась Ночь…. Зевнул охранник на входе в супермаркет, зевнул постовой на Дворцовой площади, зевнул Крушинин, прогуливающийся возле своей могилы на кладбище, зевнул Окунев и, украдкой зевнула Ангел.
Зевнул Заслонов, зевнул Аркадий Аркадьевич, поочерёдно зевнули операторы и программисты Поля, зевнул бродячий пёс, ночующий в этом дворе.
ЗЕВНУЛ САМ ГОРОД, мягко колыхнулась, и устало вздохнула его Река, в своих каменных берегах… зевнул губернатор этого города, зевнул его заместитель, зевнул мелкий клерк из администрации, зевнул безвестный бродяга в обносках, кто-то зевнул ладью во время шахматной партии, зевнул кот, вылизывающий промежность, зевнули хулиганы в подворотнях и зевнули их поддатые дамы, обсултыжившись пивом. Зевнула под клиентом замотанная проститутка, зевнул на другой проститутке не менее замотанный клиент. Прямо напасть какая-то. Так и клонит в сон!
ВСЕ ЗЕВАЛИ!.. Надвигалась Ночь. И уже укутывали Город туманы призрачных снов и фантомы иллюзорных галлюцинаций. Хищно подкрадывались виртуальные миражи и калейдоскопические грёзы, отключалось и растворялось в бесконечном потоке многомерных гиперреальных фантазий утомившееся за день сознание. Накрывало волна за волной. И убаюкивало. И уносило в неописуемую даль, в другие миры, с другими физическими законами, под сияние чужого Солнца, под звуки другой Колыбельной.
На засыпающий Город скандальными стаями, наперегонки слетались Сны…. Диковинные и экзотичные Сны со всего света. Они, распихивая друг друга, стремительно носились по тёмным улицам, тщательно выискивая, КОМУ БЫ ПРИСНИТЬСЯ.
…………
Глубокой ночью, когда весь Город уже спал и каждый из слетевшихся Снов нашёл своего хозяина, между Окуневым и Ангелиной происходил тихий и неторопливый РАЗГОВОР. К нему тактично прислушивалась полная Луна за окном и любопытные звёзды, от любознательности непредсказуемо меняющие цвет и яркость.
- Окунь, почему с тобой всё как-то по-другому? Почему с тобой действительно глубоко и красиво? Почему? Или это какой-то очень тонкий секрет? – спросила Ангел, раскинувшись морской звездой поперёк кровати.
- Никакого секрета здесь нет, принцесса…. Главное не дешевить и не фальшивить. Каждый раз как последний.
- Признаюсь честно, мачо, меня чем-то удивить трудно. Некоторый опыт у меня имеется…. Но ты открыл мне КОСМОС…. Признайся, Королёв, как ты меня туда запускаешь?
- Всё банально, принцесса, весь этот мир – сложный взаимосвязанный механизм. Люди, как шестерни, либо входят, либо не входят в зацепление. У нас с тобой зубья совпали, принцесса…. Вот и провернулась Машина Страстей, качнулся Маятник Любви. Шаг резьбы подходящий.
- Мачо, я сейчас сдохну от восторга! Блин-компот, где ты так научился говорить?! Ну прямо как Змей-Искуситель нашёптываешь….
- Принцесса, вся наша жизнь это вечный скитальческий Поиск. Попытка найти свою половину…. Ты ведь веришь, что у каждого из нас есть Душа?
- Не могу ручаться за всех… но будем считать, что я – согласна.
- Душа никогда не успокоится. Она будет искать свою половину вечно, во всем многообразии Вселенной, во всех переплетениях судеб, во всей иерархии макро и микро миров. Ты ведь веришь в переселение душ?
- Во власти твоих чар я скоро в Гарри Потера поверю.
- И она неминуемо найдёт свою половину. И так будет вечно, От Большого Взрыва до сингулярности. Может быть не в этой жизни, может быть не в этом мире и может быть не в этом времени. Но она найдёт…. Это фундаментальный закон бытия.
- Ты на мой вопрос так и не ответил: как тебе удалось свести меня с ума?
- Да ты чем слушала всё это время, фотомодель расписная? Я же тебе русским языком втолковываю, если у вещи нет души, она – барахло и ничего более. Красота – она внутри, а не снаружи. Тупо трахаться умеет любая половозрелая особь. Не надо сводить весь вопрос к опорожнению семенников…. Принцесса, мы же энергией друг с другом делимся в этот момент… наши души сливаются в единое целое…. Нужно уметь брать и отдавать эту энергию. Брать и отдавать!
- И что дальше?
- И вот тогда перед тобой откроется КОСМОС….
- Хочешь сказать, что ты моя половина?
- Я хочу сказать, что это большая редкость – когда две половины находят друг друга.
- Почитай мне стихи, мачо. Ты обещал….
Река наслаждений телесных
Влечёт к Водопаду Страстей
И в бездну мгновений чудесных
Безжалостно тащит людей.
Мы в дрейф по теченью пустились,
Мы тонем в Великой Реке,
Мы в тёплой воде растворились….
Летим в водопад налегке!
На волнах великого чувства,
Под кайфом фатальной мечты:
Любовь – разновидность искусства….
Мы жаждем в потоках воды!
Косматая в небе комета,
Дарю тебе россыпи звёзд,
Испей же Напиток Запрета:
За жажду любви этот тост!
Луной в баскетбол поиграем,
«Козою» подразним чертей,
Назойливых рыб погоняем,
Раскованней будь и смелей.
Пучина манит наслаждений,
Прощай серый мир навсегда,
Оставим его без сомнений….
Шагнём в эту Пропасть Греха.
Бурлит водопад ненасытный,
Кипит Ниагара страстей,
Не суйся простой любопытный,
Затянет, не сыщешь костей.
Мы ради друг друга навеки
В объятьях слились навсегда….
А в Бездну сливаются Реки
И души уносит вода.
…………
Утром, проводив Ангелину за дверь, Окунев стоял у балконного окна и с моногозначительной улыбочкой любовался на очередной звёздный выезд белоснежного лимузина класса люкс. Утончённо помахал ручкой напоследок и томно вздохнул, вспомнив события минувшей ночи. Кончики ушей пунцово раскраснелись и с мелодраматическим прононсом трепыхнулось сердце. Турбулентные воспоминания головокружительно захлестнули и увлекли в чувственный хоровод, мечтательная лёгкость в голове….
- Идальго, открой секрет, чем ты так приворожил эту Цирцею? Она же втрескалась в тебя как ПТУшница!
Окунев вздрогнул и обернулся…. Как он и предположил… это был - Крушинин. Герой нашего времени, закинув нога на ногу, нервно грыз несуществующие заусенцы на своих отполированных ногтях и стервозно улыбался. Глаза его флюоресцировали таким бесцеремонным базарным любопытством, что Окунев не выдержал и отвёл взгляд. Как перед судом Священной инквизиции. Страшно слово вякнуть поперёк. Поджарят и съедят!
- Чего-то я не расслышал, как ты постучался, - миролюбиво, но с намёком уточнил Окунев.
- Хотел сделать тебе сюрприз. Порадовать! – Крушинин нервозно перезакинул ножками, пристраиваясь в кресле поудобней.
- А если бы я сейчас сидел в туалете? По-большому?
- Пришлось бы тебе, идальго, героически тужиться…. Собирайся, кузен, нас ждут великие дела! Это – срочно.
- А ты предварительно не мог позвонить, предупредить….
- Нет, не мог…. Меня сегодня с самого утра тянет на экспромт. – Крушинин вновь дрыгнул ногами, заворочался в кресле и аристократически потрогал пальчиками уголки губ. – Скажи, кузен, ты чем так присушил эту Психею? Может у тебя талисман в трусах или сменная самонаводящаяся насадка? Такую росомаху забаловать, Окунь, ты взлетел в моём рейтинге на недосягаемые рубежи…
- Ты про какую насадку? Куда?..
Крушинин сочувственно вытянул губы в дуду и между делом вновь феерически дрыгнул ногами:
- Проехали, идальго!.. Я рад, что у вас всё по-настоящему. Собирайся, кузен, нас ждут великие дела!
- Ты не преувеличиваешь величие этих дел?
- Идальго, ты окончательно обмяк в объятиях этой Барби. Можно я немножко взбдребездну ваше счастье? У нас сегодня – спецзадание.
- А зарплата у нас когда?
- Идальго, мне странно это слышать! Я воочию наблюдаю, что с милым рай и в шалаше. Я тащусь от этой идиллии эконом-класса.
- А если серьёзно?
- Сударь, я не могу быть серьёзным. Я – труп, и все животрепещущие вопросы насчёт бухгалтерии, не ко мне.
- Ладно, не тяни, что за великие дела? Я не разочаруюсь в их величии?
- Не думаю…. К примеру, сейчас, кузен, ты пойдёшь покупать «Хаммер»….
Окунев с ироничным раздражением посмотрел на растрескавшийся потолок старенькой «хрущёвки» и, затаив дыхание, уточнил:
- Мне что…. Настолько мощно подкинули зарплату?
- Ага…. Специально для тебя придумали легенду, будто ты преуспел на торговле мясом и, теперь тебя наворотило прикупить новый «Хаммер», чтобы выглядеть окончательно успешным и состоявшимся в жизни. В ближайшие полчаса тебе нужно научиться делать соответствующее табло, так что поспешай.
- Ты уверен, что я похож на мясника?
- Идальго, но с арфой под мышкой ты бы выглядел ещё более неуместно.
- Хватить стебаться!!! – Прикрикнул Окунев, потому что ему это действительно надоело. В зубах навязло! Крушинина на этом поприще все равно никогда не переиграть.
- Я тоже так думаю! – немедленно согласился Крушинин, вновь веерообразно взмахнул ножками и звонко щелкнул пальцами. – Торопись, кузен! Жду тебя в твоей «девятке»…. Кстати, КАК ОНА? – Крушинин перешёл на заговорщический шёпот.
- Нормальная машина…. Ездит… заводиться…
- Ездит- заводится, - передразнил Крушинин, - Козлевич, я не то имел ввиду! Я про вашу «Антилопу гну» и так всё знаю, что я на «девятке» никогда не ездил…. Ты мне лучше откройся….
- Пошёл вон!
- Я, вообще-то, старший по должности!
- Пошёл вон!
- Всё!.. Понял…. Ты уже в легенду вживаешься. Молодец, вот такой взгляд и должен быть у владельца «Хаммера». Челюсть немного вперёд. На лбу складки как на решётке радиатора….
- ПОШЁЛ ВОН!!!
…………
Когда Окунев уселся в салон «девятки» и потянулся к замку зажигания за спиной, с задних сидений вновь послышался голос Крушинина с характерными издевательскими интонациями. Его развозило и заносило всё больше.
- БА, ОКУНЬ! – Гипертрофированно счастливо завопил Крушинин. – Ты чё, в альфонсы заделался? Откуда у тебя бабло на такие шмотки?
Окунев обернулся назад, в этот же момент Крушинин призрачно переметнулся через передние кресла вперёд. Не успел Окунев вновь обернуться вперёд, как материализовавшийся слева Крушинин уже с восхищением теребил рукав его рубашки и слюняво выражал чувства по поводу штанов.
- Мануфактурка – зашибись! Всякое я видывал, но ты меня заставил генезис духовный пережить… ничё не панимаю! Обычно такие бабы раздевают до нитки и голым в Африку. А ты наоборот за её счёт прибарахлился. Это чё – Хуго Босс, Кальвин Кляйн?..
- Не знаю, не интересовался.
- Правильно!.. будь выше этого. Мы не будем кальвинклянчить, наше дело – хугобоссить. Всё как по Фрейду, комплекс всегда найдёт путь наружу….
- Стас, завязывай…. СЛЫШИШЬ, ЗАВЯЗЫВАЙ!.. переходим к существу.
- Искренне жаль расставаться с этой темой, - Крушинин громко сморкнулся, вновь умудрился в узком пространстве «Жигулей» импульсивно закинуть нога на ногу и попросил, - дай закурить.
Окунев бесцеремонно достал из его же собственного нагрудного кармана початую пачку сигарет, радушно протянул под нос Крушинину и от всей души предложил:
- На! Кури.
- Свои неинтересно, - совсем чуточку сконфузился Крушинин.
- Стас, хватит уже этих шуток. Не смешно! Сплошное Бородино…. Местами даже бесит…. Давай по существу.
Крушинин перестал улыбаться и скрестил руки на груди. Аналитически посмотрел вперёд через лобовое стекло. Судя по всему, он сейчас наконец-то прекратил ломаться и кривляться, что всегда давалось ему с некоторыми затруднениями, ибо это противоречило его образу и его амплуа. Вся жизнь для Крушинина была не просто театром, а театром одного актёра, где он предпочитал играть длинные, растянутые монологи и моноспектакли.
- Заводи, поехали, идальго! - целеустремлённо распорядился он.
Когда они выехали на проспект и, не торопясь, поехали в среднем ряду, Крушинин ровно и доходчиво, поражая слух правильной дикцией, заговорил:
- Не знаю, как они это вычисляют и кто им сливает такую информацию. Мой уровень доступа не намного выше твоего. Задача у нас на сегодня такая – принять и инициировать на нашей земле Седьмого Апостола. Как эта реинкарнация осуществляется на практике, я не имею ни малейшего….
- Стоп! Что за Седьмой Апостол?
- А-а, да…. Ты же не знаешь…. Короче, идальго. Я тоже в этой теме не корифей, я до недавних пор вообще считал, что это некая красивая, сакральная сказочка, профессиональное фольклорное фэнтези, свойственное любому специализированному роду деятельности. Вроде того, как травят всякие байки в армии, на флоте, на зоне, в любой замкнутой среде….
- Стас, ты обещал короче…
- Да не сбивай ты меня!.. ну, типа, того, что в эту Реальность уже не может быть перемещена религиозная парадигма в традиционном понимании и смысле. Здесь, якобы, должно появиться Новое Учение, соответствующее Новой действительности, ведь всякое учение рано или поздно переходит в догму, обрастает предрассудками и окостеневает до мракобесия. В принципе, всё достаточно логично, жизнь – непрерывно меняется, соответственно, видоизменяются фундаментальные нравственные абсолюты, отреставрировать некоторые скрижальные ценности уже невозможно, подрихтовать их под новую иерархию нереально. Требуется модернизация Учения. На фоне информационного перехода, фактически информационной революции, это особенно выпирает наружу. Я специально над этим никогда не задумывался, я, идальго, тупо принимаю эту версию за рабочую гипотезу. Мне сказали, я ударился лбом наотмашь и примкнул к парадигме….
- Короче, Стас, ты же обещал короче!
- Тут в двух словах не уложиться! Якобы-дескать, в этой Реальности должны собраться вместе Двенадцать Апостолов, чтобы пред ними явился ОН и передал им Новую Истину, которая ляжет в основу Нового Учения…. Этакая Тихая Вечеря в технотронной интерпретации, у самых заветных истоков Веры….
- А кто такой ОН? – Окунев даже забыл в этот момент нажимать на педаль акселератора.
- Идальго, ты чё в объятьях этой Барби окончательно отупел. Есть некоторые вещи, по поводу которых вслух стебаться не могу даже я. Домысли сам, кто же такой этот мистический ОН.
- Ты хочешь сказать?.. – позади нервно засигналили, потому что Окунев уже давно и успешно создавал помеху для движения.
- Я не хочу этого сказать! Я хочу торжественно умолкнуть в этом месте. Идальго, повторяю, я не являюсь адептом и фанатом этой теории, я тоже предпочитаю мир познавать эмпирически и поэтому я тупо выполняю порученную мне работу. Кстати, аналогичной тупости я требую и от тебя, кузен!
- Тебе что, неинтересно обсуждать эту тему? Как же насчёт познания, главного вопроса бытия? Что первично?
- Идальго, во-первых, нам некогда. Во-вторых, я – покойник… ты с покойником собрался обсуждать самую животрепещущую проблему бытия? Мне, по-большому счёту, начхать на эту Реальность. Мне здесь уже не жить.
- Скучный ты какой-то, Стас…. Практичный как бетономешалка. Зубы ломит от твоей рациональности.
- Сам себя ненавижу, но против принципов не попру…. Итак, вникай в подробности, кузен! Перед нами поставлена задача – осуществить успешную инициацию Седьмого Апостола в Реальности Z, на территории наблюдательной станции «Химера – 17». Ты выступаешь как материальный объект, я нахожусь вне пределов оптической видимости. Связь на данном этапе пойдет смешанными путями: через сотовый телефон и импульсными нейросигналами, которые будут поступать непосредственно тебе в мозг. Руководство операцией поручено мне, все приказы выполняются безоговорочно. Никаких инструкций и предварительных стратегических договорённостей, скорее всего, придётся интерпретировать и ориентироваться по факту. Вопросы есть?
- Есть…. Оружие. Мне выдадут какое-нибудь оружие?
- Идальго, у нас с ними мораторий…. Типа того, что кто к нам с мечом, тот в конечном итоге от меча и… Пффук!.. Но всё, что подвернётся под руку, можно использовать. Я – разрешаю. Еще вопросы?
- Когда зарплата в этой Реальности? У меня кредиты и финансовые обязательства?
- Отставить! Ты зря стебаешься, кузен, дельце нам предстоит серьёзное. Чует моё сердце, нежности и ласк мы не дождёмся. Это я вам как покойник заявляю. Соберись!
- Я стопроцентно готов. Собран как никогда!
- Ну, тогда гони скорее, нам ещё «Хаммер» покупать.
- Ты снова шутишь?
- Да чего шутить-то, если именно в этом районе этот Апостол и должен вылупиться! А мы по легенде будем там «Хаммер» покупать. Драйв – тест, проверка комплекции, тёрки с менеджером, потребительские понты и прочее ***-маё. Типа, мы уже с ними созванивались и договаривались, что если нам понравится, то мы за него бабла наличкой валнём. Нас нестерпимо ждут, идальго.
- Кто ждёт?
- Седьмой Апостол… конечно же, Седьмой Апостол, и чуточку менеджер Олежка, - Крушинин протянул Окуневу визитную карточку менеджера.
…………
Пётр Первый энергично хлопнул в ладоши и скомандовал:
- Всё!.. Собрались! Контрольное время Перехода – 11:17. Всем слушать только Крушинина, он – дирижирует. Пётр – на тебе Окунев, Макс – объем и развёртка, Сева – на тебе хронометраж и связь. Всем срочно закончить вхождение в Систему и очистить рабочий стол, проверить панель инструментов. Почему они до сих пор едут на машине? Очистить зону соприкосновения, убрать помехи, закончить все настройки…. Будьте изначально готовы к глубокому проникновению. Кстати, Петя, сделай последний звонок и переходи на кодировку. Машину! Убирайте скорее машину!
Зазвонил лежащий на панели сотовый телефон Окунева. Крушинин бесцеремонно схватил его в руки и, приложив к уху, деловито заговорил:
- Да, Петя! Да…. Я на связи. Чего?.. Бросить машину?
И тут Окунев расплылся в глупой и одновременно испуганной улыбке. Судорожно сжал левой рукой баранку, а правой начал методично ощупывать свой череп. Причины для беспокойства возникли ощутимые…. Дело в том, что в голове его ясно и чисто звучал ГОЛОС.
- ОСТАЛОСЬ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ. БЛОСАЙТЕ ВАШУ МАШИНУ, ОНА ВАМ ПОКА НЕ НУЖНА И ДОБИЛАЙТЕСЬ ПЕШКОМ. БОЛЬШЕ СОТОВОЙ СВЯЗЬЮ НЕ ПОЛЬЗУЙТЕСЬ. О МАЛЕЙШИХ НЕДОЛАЗУМЕНИЯХ СЛАЗУ ЖЕ СООБЩАЙТЕ. КЛУШИНИН, БУДЬ ДЛУГОМ, ПОСТАЛАЙСЯ ОБОЙТИСЬ СЕГОДНЯ БЕЗ СВОИХ ВЫКЛУТАСОВ. ЗАВЕДОМО БЛАГОДАЛЕН.
- Петя, где ты был, когда я умирал от инфаркта? Почему ты не спас меня?
Крушинин гневно дрыгнул ногами и перекинул трубу в другую руку.
- ПО БАБАМ НАДО БЫЛО МЕНЬШЕ БЕГАТЬ, МОТОЛ ИЗНОСИЛ, ТЕПЕЛЬ ВИНОВАТЫХ ИЩЕШЬ, - ГОЛОС звучал в черепной коробке настолько отчётливо и фактурно, что создавалась полная иллюзия присутствия. Окунев остановился и прижался к обочине.
- Петя, да гонки за бабами это самое лучшее средство держать себя в тонусе!
- ВЛЕМЯ, КЛУШИНИН! ВЛЕМЯ!!! ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ ОСТАЛОСЬ.
Крушинин положил телефон на место и, зыркнув на затравленно притихшего Окунева, запоздало спохватился:
- Идальго, прости, забыл предупредить, что они сейчас с тобой будут пробные сеансы связи проводить. По твоему лицу вижу, что со связью всё в порядке.
- Еще какие-нибудь неожиданности будут? – скрупулёзно уточнил Окунев.
- А как же без них, Горацио! Добро пожаловать в Реальность Z!
…………
- Простите, вас зовут Олег? – уточнил Окунев, обращаясь к пробегающему мимо хлюсту в белой рубашке.
- Вам нужен Олег Николаевич? Сейчас позову! – Хлюст сомнамбулически поменял направление движения на 180 градусов и таким же рысястым галопом исчез из виду. Такая расторопность умиляла.
ОН стоял напротив офисного здания, блестящий и зовущий. Окунев остановился неподалёку, сражённый и потрясённый громадьём Мечты. Вблизи ОН выглядел еще мощнее и ещё воинственней. Его топорные, рубленые формы чем-то напоминали собой самолет-невидимку «Стеллс», незримость и эффективность которого на практике оказалась очередным лохотроном с деньгами налогоплательщиков. От него веяло Амазонкой, новенькими хрустящими баксами и колоссальным перерасходом топлива. Его хотелось ИМЕТЬ.
- Ну и как он тебе? – спросил невидимый как «Стеллс» Крушинин у Окунева, кивая головой на новенький, триумфально сияющий в лучах солнца, брутальный символ преуспеяния, спеси и вызова общественному мнению.
- А чего он жёлтый-то? Более вменяемый цвет вам было не подобрать?
- Ты так ломаешься, как будто тебе на нём ездить.
- Мне везде чудятся намёки…. Жёлтая сборка, жёлтая пресса, жёлтый «Хаммер». Может ты мне опять какую поганку заворачиваешь?
- Не гони, идальго, мы – в команде. Если и заверну, то она будет на двоих.
Удивительно быстро нарисовался Олег Николаевич. Окунев и Крушинин мимолётно обменялись красноречивыми взглядами: на лице у Олежки доходчиво было написано, что торгует он не арбузными семечками и не ортопедическими стельками. Пафосная чавка.
- Как будто наперёд весь марьяж знает, - прошипел в ухо Окуневу неугомонный Крушинин.
- Доброе утро, - радушно процедил сквозь зубы Олег Николаевич и взглянул на Окунева таким взглядом, как будто тот пришел к нему не покупать «Хаммер», а предлагает от безысходности на пересадку свою правую почку.
- Доброе утро, - Окунев постарался остаться милым и пушистым.
- Вы деньги в кассу уже внесли? – уточнил Олежик.
- Какие деньги? – Тревожно напрягся Окунев, ибо ничто его так последнее время не тревожило, как напоминание о деньгах.
- Скажи, что внесли! – гневно шикнул Крушинин.
- Ах, да, внесли! – спохватился Окунев.
«Тарантино! Вылитый Квентин Тарантино!» - Наконец-то вспомнил Окунев, кого ему напоминает это до боли знакомое табло. Однако, ну и выражение лица: эта презрительно вздёрнутая верхняя губа, спесивый взгляд и высокомерные морщины на лбу. Как будто жабу на завтрак проглотил…. Сам по себе этот мир, несомненно, прекрасен, чудовищны люди его населяющие. Спесивая чвань или чванливая спесь? Что ему больше к лицу?
- Вот так выглядит предлагаемая модель в базовой комплектации, это демонстрационный образец, если у вас возникнут какие-то дополнительные пожелания, то вы можете ознакомиться….
Всё последующее менеджер Олежка делал стремительно, феерически решительно и с нескрываемым пренебрежением…. Запихал в руки Окунева толстую пачку иллюстрированных рекламных буклетов, открыл водительскую дверцу, жестом пригласил Окунева присаживаться на пассажирское сиденье, уютно разместился внутри и полез заводить двигатель. Олежик, как жрец Золотого тельца, привык держать этого тельца за рога.
С плебейским любопытством Окунев заерзал внутри «Хаммера», осматриваясь по сторонам. Все было сделано с таким сокрушительным размахом и под такие истеричные запросы, что слова «целесообразность» и «практичность» в данной ситуации могли прозвучать нецензурно и оскорбительно. Дорогая, невменяемо роскошная игрушка, предназначенная для наглядной демонстрации маниакально-депрессивного синдрома успешности и преуспеяния. Разумом это понятно, но вот чувствами….. БЕШЕННО ПОНТОВЫЙ АГРЕГАТ! Титульная штука! Знаковая! Несдержанные восторги по поводу счастья быть и иметь это авто, забесновались в подкорке.
- Здоровый кабан…. Блин, до такой роскоши только американцы могли додуматься. Умеют люди жить с размахом, – с не меньшим восхищением озвучил его мысли потрясённый Крушинин, который уже успел комфортабельно развалиться на заднем ряду.
- Предложенная обивка салона является наиболее востребованным вариантом, с другими предложения вы можете ознакомиться….
Окунев перевел взгляд на приборную панель, с заискивающей улыбкой потянулся пощупать руками. Ведь нам пскопским усё надо потрогать руками…. Квентин ошпарил его таким пронзительным взглядом, как будто вот-вот шлёпнет по рукам. Окунев испуганно отдёрнул ручонки и переключился на обивку двери: дескать, текстуру и колер подбирает.
- Что касается двигателя, то мы также можем предложить вам несколько модификаций, но исходя из практического опыта, с точки зрения удобства и доступности технического обслуживания я бы порекомендовал….
- Прокатиться-то можно? – вскинулся Крушинин.
- Прокатиться-то можно? – вслед за ним вскинулся Окунев.
- Только в пределах нашей территории и только со мной.
Даже извиняться Олежка умудрялся с нескрываемой ненавистью
- Давай прокатимся, сделаем пару кругов! – нетерпеливо встрял Крушинин.
- Давайте прокатимся пару кругов! – вслед за ним встрял Окунев.
- КЛУШИНИН, НЕ ОТВЛЕКАЙТЕСЬ! ОСТАЛОСЬ МЕНЬШЕ ТЛЁХ МИНУТ. БУДЬТЕ ПЛЕДЕЛЬНО ВНИМАТЕЛЬНЫ, ОНИ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ МОГУТ ВМЕШАТЬСЯ, ЛЕАГИЛУЙТЕ НА ЛЮБЫЕ МЕЛОЧИ! – В голове Окунева вновь прозвучал чистый и ясный голос оператора.
- Все что касается дополнительных опций и модернизации элементов подвески, трансмиссии, вы можете обсудить это со специалистами нашего тюннингового ателье. Аудоиоподготовка, техосмотр, регистрация – всё это мы, разумеется, берём на себя. Готовы обсудить любые возникшие пожелания, вплоть до….. – между делом менеджер Олежик тронулся и плавно поехал вокруг стоянки. Несдержанные Окуневские восторги по поводу гипотетического обладания «Хаммером» немедленно усилились.
- Ну всё, пора, открывай тайну, Петя, как он будет материализовываться? – обратился Крушинин к оператору.
- ОН ПОЙДЕТ ЧЕЛЕЗ ОЛЕГА НИКОЛАЕВИЧА…. ПЛИГОТОВТЕСЬ!
- Ничего не понимаю…. – пролепетал растерявшийся Окунев, ибо в этот момент….
- Чего здесь непонятно! Этот Апостол, он же не человек, не материальное существо, он же какая-то идеальная субстанция. Ему нужно обличье, человеческое обличье! Молодцы, кибернетики, замысел – превосходный! Щас мы Олежку маленько потревожим! Он у нас щас как в кукольном театре затанцует! – азартно встрепенулся Крушинин.
- Что вам непонятно? Чего вы не понимаете? – как на неполноценного посмотрел Квентин на Окунева.
- Ничего не понимаю…. – Вновь повторился растерявшийся Окунев, ибо в этот момент….
- Чего ты не понимаешь? Чего ты тупишь, идальго?! – уже оседлал и погнал волну Крушинин. Глаза его сверкали лютым нетерпением и азартом, как у легавой на охоте.
- НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ…. – ПРОЛЕПЕТАЛ РАСТЕРЯВШИЙСЯ ОКУНЕВ, ИБО В ЭТОТ МОМЕНТ….
…. Ибо в этот момент через дорогу, наперерез, почти под самыми мощными колесами «Хаммера», смешно и нелепо перебирая кривыми, короткими ногами прошмыгнул ЧЁРНЫЙ ШУТ. Мимолётно обернулся, ухмыльнулся своей мерзкой, бесовской улыбочкой, скорчил гротескную рожу и припустил дальше, пока не исчез за углом здания. Почудилось даже хрустально чистое, пасхальное позвякивание его бубенчиков на колпаке. Окунев сокрушительно хлопнул глазами и тряхнул головой: для галлюцинации было чересчур правдоподобно, да и не посещали его до сих пор галлюцинации. Грёзы были, но не галлюцинации….
- Ты видел? – спросил Окунев у Крушинина.
- Что я должен был видеть? – спросил менеджер Олежка у Окунева.
- Что я должен был видеть? – с некоторым запозданием встрепенулся на его вопрос Крушинин.
- Нам сейчас дорогу Чёрный Шут перебежал, - с мистическим надрывом прошептал Окунев, оборачиваясь назад, к развалившемуся на чехлах Крушинину.
Крушинин немедленно напрягся, сел как сфинкс, сложив руки на коленях и, зорко осмотрелся по сторонам. Глаза его забегали и вытаращились из орбит, он тщательно прислушивался к каждому шороху.
- Петя, ты слышал?.. – уточнил он у оператора.
- СЛЫШАЛ…. У НАС ВСЁ ЧИСТО. НИКАКИХ ПОМЕХ И ИСКАЖЕНИЙ. ПОКА НЕ СУЕТИСЬ.
- Простите, вы, что сам с собой разговариваете? – Обратился Квентин к Окуневу. Мало того, что Тарантино пялился с презрением, так он теперь стал с не меньшим презрением общаться и жестикулировать…. Это граничило с личным оскорблением. Окунев с аппетитом посмотрел на менеджерскую челюсть…. Убить Билла!
- Скажи ему, чтоб заткнулся, - бесцеремонно распорядился Крушинин.
- Заткнись! – бесцеремонно распорядился Окунев.
- Петя! Петя…. Не слышу. Что происходит? Вы решаете этот вопрос?! - Засуетился Крушинин, прижимая руку к виску. – Осталась минута!
Менеджер Олежка завершил демонстрационный круг и остановился на том же месте, откуда они начали свой выезд. Пластилиново осклабился и, обернувшись к Окуневу, уточнил:
- Ну чего, клиент, надумал?
Нужно было отыгрывать время. Время! Скепсис в голосе Квентина говорил о том, что Окунева, скорее всего, раскусили.
- Давай еще кружок прокатимся, я тугодум от природы, медленно соображаю, - Окунев до предела старался быть ласковым.
Время! Время!! ВРЕМЯ!!!
Тарантино чванливо поднёс руку с часами к глазам, значительно помолчал и высокомерно прогнусавил:
- Время истекло….
- ВЛЕМЯ ИСТЕКЛО…. – Сказал в голове Голос оператора.
- Время истекло…. – тревожно констатировал Крушинин.
ВРЕМЯ ИСТЕЛО!!!.. Окунев мучительно прижмурился и с опаской посмотрел сквозь лобовое стекло…. Взгляд его упал на пожарный щит, с развешанными на нём противопожарными причиндалами… затем на скучающего возле шлагбаума мордатого охранника… на бродячую собаку, спящую возле мусорного бака…. на газон с фиолетовыми цветочками… на металлическую мачту, на кончике которой вяло реял по ветру флаг…. Время истекло.
ПОЧЕМУ НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ?!
- Почему ничего не происходит? – занервничал Крушинин.
Окунев еще раз присмотрелся к охраннику… к бродячей собаке… к фиолетовым цветочкам… к вяло реющему флагу….
- А ты куда меня привёз, чудила? – озарённо струхнул Окунев, вновь озираясь по сторонам.
- А ВЫ КУДА ПЛИЕХАЛИ, ЧУДИКИ?! – Истошно вскрикнул в голове испуганный голос оператора.
- Блин, ну надо же так! На такой дешёвке попасться! – засуетился Крушинин.
- Сам выйдешь или охрану позвать? – торжествующе поинтересовался Квентин у напрягшегося от волнения Окунева.
- Петя, ну ты чего молчишь? Ты чё не видишь, нас накрывают?! – Крушинин прижал к вискам уже обе руки, обречённо посматривая в боковые стёкла.
- МИНУТОЧКУ…. МИНУТОЧКУ! НАС ЛАСКОЛОЛИ…. СЕЙЧАС МЫ ВАС ДОСТАНЕМ. НЕ НЕЛВНИЧАЙТЕ…. ТОЛЬКО НЕ НЕЛВНИЧАЙТЕ!
- Смотри, Стас…. – пробормотал Окунев, невоспитанно показывая на ЭТО дрожащим указательным пальцем.
- Вижу! – огрызнулся Крушинин. – Думай, идальго, думай! Как нам теперь из этой задницы…. БЛИН, КАКАЯ ОНА ЗДОРОВЕННАЯ!
Это было самое невероятное зрелище, которое Окуневу когда-либо доводилось видеть в этой жизни. Извилисто и затейливо петляя, выборочно огибая дома, перекрестки, мосты и виадуки, неумолимо взбираясь на возвышения, стекая в низменности, пробегая по фасадам зданий, преодолевая реки и каналы, хаотично меняя направление, к ним бежала Чёрная Трещина, которая бесцеремонно рвала эту Реальность на две части, словно тонкую материю, оставляя после себя толстый, маслянисто-чёрный непроницаемый разлом, из которого несло непостижимой Бездной. Трещина остановилась неподалеку от автостоянки, вильнула в сторону и, сделав крутой вираж, устремилась прямо на «Хаммер», угрожающе расползаясь в ширину. Всё попадающееся на пути она немедленно разрывала надвое, затягивая в себя бесформенной, пластичной массой.
- ПЛОНИКНОВЕНИЕ…. ТОЧЕЧНАЯ ГЕНЕЛАЦИЯ! ФАЗИЛОВАННЫЙ ПУЧОК! НЕ СТОЙТЕ НА МЕСТЕ! ПОПЫТАЙТЕСЬ УЙТИ…. МЫ СЕЙЧАС ЧТО-НИБУДЬ СДЕЛАЕМ!!!
Тарантино триумфально лыбился, посматривая на вспотевшего от переживаний Окунева. Чёрная Трещина неумолимо наползала, как лава из извергающегося вулкана…. Всё последующее Окунев проделал скорее в припадке неврастенического страха, нежели от безумной отваги.
Он как клещ вцепился в рубашку Тарантино. Намотал её на кулаки и зафиксировал. Квентин продолжал нагло и высокомерно лыбиться…. Окунев неистово рванул его на себя и со всей дури БРЯКНУЛ ЛБОМ прямо в эпицентр этой вызывающей ухмылки! Затем ещё раз! И ещё раз!!!…. Услышал, как прощально хрустнули об лобную кость его ухоженные передние зубы. Долго и дорого теперь восстанавливать эту спесивую ухмылочку.
- ПОЖАЛУЙСТА, НЕ СТОЙТЕ НА МЕСТЕ! ХОТЬ КАК-ТО МАНЕВЛИЛУЙТЕ, МЫ ВАС ВЫТАЩИМ! – надрывался в висках Голос.
Окунев потянулся к водительской дверце, толчком её распахнул и уперевшись спиной в противоположную дверь, пластично сжался в пружину и двумя ногами, как поршнем, так выстрелил в торс Олежику, что тот мешком вывалился наружу, тряпичной куклой распластавшись на щебёнке. Нокаут был полный!
- Прости, Олежка, но мне нужна твоя тачка! – продолжал оставаться вежливым Окунев.
Он, цепко схватившись за баранку, молниеносно перепрыгнул на водительское сиденье. Ариведерчи, Квентин!.. Выступая апологетом насилия и его культовым пропагандистом, испытай его будоражащую прелесть на собственной шкуре. Тех, кого выкидывают налетчики из собственной машины, по фене называют – «парашютистами». Мягкой посадки, Квентин! Готовый сюжет для «Криминального чтива – 2». Дерзай!
- Идальго, ты, оказывается не только ебака, но и рубака, - восхищённо поддел Крушинин.
- Ни слова под руку! – рявкнул взбудораженный от страха Окунев.
Чёрная Трещина неумолимо приближалась. Она с упорством стихийного бедствия приблизилась к «Хаммеру» и, плавно извиваясь, занырнула под капот. Почудилось, будто под машиной зловеще заскрежетало железо, и затрещал лопающийся асфальт. Джип стал плавно крениться и куда-то сползать.
«Задняя!!! Как у него задняя включается!!!» - Окунев суетливо и беспорядочно дёргал за всё, что попадалось под руку и чего, может быть, ни в коем случае дёргать не полагалось.
- Хана…. Приехали…. Идальго, составь компанию. В Аду мне будет скучно без тебя…. – Крушинин астенически откинулся с головой на комфортабельные кресла и умиротворённо закрыл глаза. Печально и одновременно дегенеративно ухмыльнулся: на таком мизере попасться, с его-то опытом….
- НУ НЕ СТОЙТЕ ЖЕ ВЫ НА МЕСТЕ! ХОТЬ КАКОЕ-ТО ДВИЖЕНИЕ! ВЫ ЖЕ – МИШЕНЬ! МЫ НИЧЕМ НЕ СМОЖЕМ ВАМ ПОМОЧЬ!!! – истероидным фальцетом надрывался Голос.
Окунев газанул! Джип конвульсивно дёрнулся и заелозил покрышками по асфальту как по бездорожью. Окунев газанул еще сильнее!! Джип снова качнулся, амбициозно шлифанул колёсами и затрясся в азартной судороге. ОКУНЕВ ВДАВИЛ ПЕДАЛЬ В ПОЛ!!! Джип припадочно завибрировал, на пиковых оборотах взревел мотор, кузов винтом изогнулся вокруг своей оси, в салоне завоняло жжёной резиной и….
И как некастрированный бык на родео, нелепо подпрыгивая, раскачиваясь из стороны в сторону, «Хаммер» перескочил через Трещину, зацепился задними колёсами за чистый асфальт и, бешено наращивая скорость задним ходом, подранено петляя, понёсся прочь от расползающейся Бездны. Авто для любителей экстрима триумфально выровнялось и помчалось по стоянке, продолжая безумно набирать критические обороты. Чёрная Трещина немедленно поползла вдогонку. Она хищно петляла, импульсивными толчками изменяя скорость движения.
Окунев вильнул влево. Затем забрал еще левее, изображая маневр, Трещина также свернула вдогонку, но в этот момент Окунев рискуя положить «Хаммер» на бок, выкинул крутой вираж вправо и Трещина на форсированной скорости проскочила мимо. Она со скоростью курьерского поезда пронеслась прочь, в сторону новостроек на горизонте, и стала закладывать плавный вираж, чтобы вернуться и продолжить преследование.
Несмотря на то, что теперь дорога назад оказалась отрезанной, Окунев продолжал тупо давить на педаль акселератора, неконтролируемо икнув под прессом навалившихся чувств.
- Тормози…. ТОРМОЗИ, ИДАЛЬГО! – немедленно реанимировался Крушинин, испуганно посматривая на катастрофически приближающиеся красоты позади «Хаммера».
- ТОЛМОЗИ! ТОЛМОЗИ, ОКУНЕВ!!! – переполошился Голос.
Окунев повиновался…. Он что было сил ударил по тормозам «Хаммера»!
Вполне вероятно, что этот истошный, визгливый звук насмерть стираемых об асфальт покрышек, услышали даже в домах расположенных по другую сторону реки. Бродячая собака, гревшая на солнце кости, жалобно взвыв, подскочила и, продолжая юродиво скулить, забилась куда-то в дальние пампасы, не желая принимать в этом никакого участия. «Хаммер» так клюнул задом и заюлил, что едва не перевернулся навзничь, через крышу. Оставляя после себя на асфальте жирный, дымящийся след, он, не скатываясь в юз, тормозил прямой сплошной полосой, всей массой напирая на задний мост. Крушинин предусмотрительно упал на пол между кресел и оттуда заорал:
- Окунь! Я - покойник! Не меня, так себя побереги!
Вытаращив глаза, закинув руку на пассажирское кресло и обернувшись в заднее стекло, Окунев кровожадно тормозил на заблокировавшихся тормозах и, от неминуемой аварии, его спасала только электронная «начинка»…. Заставленный машинами пятак, неотвратимо приближался. Окунев зажмурил глаза, ожидая удар. Подруливать задним ходом при экстренном торможении он и не пытался. Химера для «Хаммера» даже при таком «фарше»…..
Удара не последовало…. Окунев открыл глаза; похоже, что до ближайшей легковушки он не достал всего пару сантиметров. Учитесь ездить без ДТП, даже в таких экстремальных ситуациях!
Он переполошно вытаращился вдаль! Трещина закончила свой роскошный, неторопливый вираж и теперь, неотвратимо наращивая скорость, приближалась уже сзади. При таком ускорении…. У него есть пара секунд, не больше!!! Ключ на старт!!!
Окунев, что было сил вдавил педаль акселератора, ожидая мощного спурта вперёд с проворотом, но…. Но вместо этого на задней скорости, протаранил легковушку и несколько метров протащил её на заднем бампере, безнадёжно исковеркав новенький кузов. Рановато он решил давать уроки безаварийной езды…. Ради чего была вся эта истерика с торможением? Мог бы сразу бить….
- Идальго, переднюю включи! – Крушинин как чёрт из табакерки вновь нарисовался в сидячем положении на заднем сиденье.
- ОКУНЕВ, ВКЛЮЧИ ПЕЛЕДНЮЮ! – Крикнул Голос.
- Заткнитесь оба! Хватит советами пичкать! – Окунев стартанул с места с такой яростью, что Крушинин судорожно вцепился в переднее сиденье и восхищённо вытаращился.
РАЗ…. ДВА…. ТРИ…. Досчитали?
Набрав довольно приличную скорость, Окунев на всех парах триумфально врезался в закрытый шлагбаум, вдребезги разбив весь этот унылый механизм вместе с потрохами и приводом. Перед этим он, огибая Трещину, в которой со зловещим отливом что-то чернело и переливалось, заскочил на бордюр, проелозил по ухоженному газончику и едва не врезавшись в пожарный щит, спрыгнул на асфальт как с трамплина. С каждой секундой это авто нравилось ему всё больше и больше. С таким взрослым автомобилем, играться можно как ребёнку.
Перед этим почти из-под колёс успел выпрыгнуть мордастый охранник и где-то невдалеке заныла сработавшая сигнализация. Из офисного здания высыпались на улицу растревоженные люди. Распластанный на асфальте, отметеленный Окуневым Олежик, с титаническим трудом оторвал от земли голову, взглядом библейского мученика проводил пронёсшийся мимо «Хаммер» и вновь отрубившись, окончательно потерял сознание, снова уронив голову в придорожную пыль. Финита ля!.. Разгром был полный! Почти всухую.
Аргентина – Ямайка, пять – ноль!
- Ну ты силён, идальго! – Крушинин захлопал в ладоши, успевая одновременно пялиться в заднее стекло на достигнутый результат.
- Что дальше, куратор?! – Вцепившись обеими руками в баранку, Окунев почти прильнул к лобовому стеклу, тщательно обруливая препятствия и, продолжая наращивать скорость.
- Не гони…. Тормози!.. ВСЁ!!! СТОЙ!!! Они сюда не сунуться.
Повинуясь приказу старшего по должности, Окунев исполнительно впечатал в пол педаль тормозов….
Джип как в пропасть клюнул носом! Снова последовал истошный визг покрышек, который невротически действовал на нервную систему. Окунева швырнуло на баранку и он, с перекошенным от перегрузок лицом пилота пикирующего истребителя, держал штурвал до последнего, выравнивая и доставая из этой передряги машину. Джип с натужным надрывом остановился и замер. Стало оглушительно тихо…. А Город подумал, ученья идут.
- Блин, Окунь, ты завязывай. Ты наркоман что ли адреналиновый?
- Тормоза какие хорошие…. А на «Жигулях» топчешь-топчешь эту педальку, не продавить, - туповато восхитился Окунев.
- Странно, почему у него подушки до сих пор не сработали? – Крушинин придирчиво осмотрелся.
- Может Олежка что-то от нас утаил? – не менее дотошно предположил Окунев.
- Он сполна за это заплатил…. Аллё, Петя! Вы чё там завяли? Ознакомьте с реконгсцировкой! – Трогая себя рукой за висок, бодро выкрикнул Крушинин.
- СЕЙЧАС….
- Нормально мы им там клистир вставили? У Окунева глазёньки горят, можно он себе эту тачку на память оставит, хотя бы до вечера? У него нынче такая тёлка, что её на «Жигулях» возить западло….
- НЕ МЕШАЙ, КЛУШИНИН….
- Петя, вы чё там, памперсы меняете или валерьянкой отпиваетесь?
Поскольку Крушинину казалось, что на сегодня все трудности закончилось и ОТПУСТИЛО, его охватила свойственная ему эйфоричность и лёгкость, граничащая с беспредельной наглостью.
- КЛУШИНИН, У НАС ПЛОБЛЕМЫ…. НЕ СПЕШИ ЛАССЛАБЛЯТЬСЯ.
- А когда у нас не было проблем? И какими проблемами ты хочешь удивить покойника….
- СЛЫШЬ, КЛУШИНИН…. ПЕЛЕХОД НЕ ОСТАНОВИТ…. МЫ МОЖЕМ ТОЛЬКО ОТТЯНУТЬ ВЛЕМЯ И ПЕЛЕИГЛАТЬ МЕСТО…. ЭТО ОЧЕНЬ СЕЛЬЁЗНО. СТАС, СОБЕЛИСЬ, У НАС ВСЕГО ЛИШЬ ДВАДЦАТЬ – ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ.
Крушинин гиперболизировано затих, для контраста хмыкнул и немедленно уточнил:
- И где будет это место?
- В КУПЧИНО….
Крушинин немедленно приложил обе руки к вискам и поднял глаза в потолок. Лицо его красноречиво вытянулось:
- Аллё, Петя! Здесь до Купчино минимум сорок минут езды. Без учёта пробок, ментов и всего этого киселя на дорогах.
- МЫ ЧТО-НИБУДЬ С ЭТИМ ПЛИДУМАЕМ, ВЕЛНЕЕ УЖЕ ПЛИДУМАЛИ…. САМОЕ ГЛАВНОЕ, СТАС, У НАС НЕТ ЭНЕЛГИИ…. ВОТ ТУТ УЖЕ ТЕБЕ ЧТО-НИБУДЬ ПЛИДУМЫВАТЬ.
- Приятно осознавать себя востребованным и нужным людям. Петя, чтобы я окончательно воспрял духом, скажи, что вам без меня – ПЕТЛЯ.
- СТАС, НАМ БЕЗ ТЕБЯ – ПЕТЛЯ…. – покорно повторил Голос. – ХВАТИТ ЛОМАТЬСЯ, ВЛЕМЕНИ НЕТ, ПЛИДУМАЙ ЧТО-НИБУДЬ.
- Плидумай что-нибудь, плидумай что-нибудь, чтоб мы вместе были…. - отвлечённо задумавшись, промурлыкал Крушинин. - Аллё, Петя, я уже «плидумал насчёт энелгии»! Только потом папрашу без предъяв. Не тревожьте могилку. Я ведь и при жизни не был сторонником официоза и канцелярщины.
- СТАС, ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ…. ПОЛОЖЕНИЕ КЛИТИЧЕСКОЕ…. СЛОЧНО НАЙДИ МНЕ ЭНЕЛГИЮ.
- Отбой, Петя! – Крушинин театрально взмахнул руками и зыркнул на онемевшего Окунева. – Горацио! Ну а ты чего пялишься! Разворачивайся обратно, и едём в гости к нашим добрым знакомым…. Мы забыли извиниться!
- Не понял. Мы же еле ноги унесли….
- ЧЁ ТЫ ВСЁ НЕ ПОНЯЛ, ДА НЕ ПОНЯЛ!!! Я там силовой трансформатор видел…. Теперь всё понял?!
- Теперь понял…. – послушно кивнул головой Окунев.
И почему-то именно в этот момент у него перед глазами возник ярко-красный пожарный щит с противопожарными причиндалами.
Старые добрые знакомые оплакивали павших и зализывали раны. Скорбь их была безмерна. Двое дюжих охранников тащили под руки в офисное здание парализованного горем Олега Николаевича. Ноги Олежки трепетно волочились, головушка болталась на ветру и из разбитого, беззубого рта на белоснежную рубашку красноречиво стекало, превращаясь в кровавое, многозначительное пятно. Рядом райскими птичками мелькали накрахмаленные, длинноногие девушки с вопиюще меркантильными взглядами на жизнь и угрюмо тусовались другие офисные работники с не менее извращенными представлениями о бытие, питье и битье. Скорбь их также была безмерна…. Настолько, что кое-кого изнутри, буквально разъедало злорадство.
В этот раскалённый от пронзительности момент, через разбитый шлагбаум на территорию вновь влетел на бешеной скорости ярко-жёлтый «Хаммер», заложил крутой вираж вправо и, не успев затормозить, смачно влепился в зад новенькой Олежкиной «Тойоты». От страшного удара «Тойота» подлетела в воздух и элегантно перевернувшись, грациозно, как дельфин в дельфинарии, упала на бок. А «Хаммеру» - хоть бы хны! Как наковальня! Печально сработала автомобильная сирена, чтобы привлечь к этой трагедии ещё более пристальное внимание.
- Блин, Окунь, ты чё делаешь?! Тачку-то ты Олежке на фига расколотил?! – едва оправившись от удара, заорал Крушинин.
- Да чё-то тормоза какие-то хилые, раньше лучше казались, – начал нелепо оправдываться Окунев.
- Обрати внимание! Подушки вновь не сработали! – указательный палец Крушинина красноречиво уткнулся прямо под нос Окунева.
- А за всё было уплачено! – мстительно прищурился Окунев.
Охранники попытались куда-то прислонить Олежика, но не найдя ничего для того подходящего, просто бросили его на асфальт. Пришло время отрабатывать свой хлеб. Центурионы….
Крушинин зыркнул глазами в их сторону. В этот момент один из них споткнулся и со смаком брякнулся на землю. Разъелись от безделья, стометровку пробежать не могут. Арьергарды….
- Всё, цигель! Действуем! Прикрой меня!.. – Крушинин призрачно метнулся из машины прямо через закрытые двери к трансформатору.
Спрашивается, зачем и каким способом прикрывать ПРИЗРАКА? Его и так никто не видит. Окунев метнулся в другую сторону, к пожарному щиту. Всё, что попадётся под руку, использовать разрешается…. Что может быть практичней в такой ситуации, чем пожарный топор? Или багор?
Сорвав со щита и то, и другое, Окунев метнулся к джипу, поскидав всё это на заднее сиденье. Вновь метнулся к пожарному щиту…. Искромётно задумавшись, сорвал лопату, ведро и огнетушитель. Подбежав к джипу, заметил, как с другой стороны тучно переваливаясь и набычив голову, словно разъярённый носорог, приближается племенной, откормленный охранник. Ага!..
Ага!!!.. Окунев присел и спрятался за колесо. «Мы не привыкли отступать!» - Это само-собой разумеется. Но помимо грубой силы есть хитрость, а помимо хитрости есть коварство…. Окунев снова прикинул массу тела охранника, посмотрел на ярко-красное пожарное ведро в своих руках и решил, что сейчас от него потребуется максимальное коварство…. И он, спрятавшись за «Хаммер», начал на карачках огибать его по периметру.
Раскрасневшийся от азарта и пробежки охранник, не обнаружив никого поблизости напротив открытой дверцы, также начал огибать «Хаммер» по периметру. Ума палата, коварство было ему не свойственно…. Тупой как носорог. Гладиатор….
Осторожной поступью охотников на крокодилов, охранник приступил к преследованию. Сделал один поворот, второй…. И тут на него, взревев как вождь каманчей, внезапный как понос и неукротимый как клиент буйного отделения, обрушился Окунев… а вслед за ним пожарное ведро.
Окунева еще как-то можно было снести и вытерпеть, но вот удар ведром пришелся точно в лоб. Оно даже смялось от этого. Звук был - непередаваемый!
Охранник немедленно и беспрекословно вырубился….
- Идальго, чего ты там возишься?! – капризно закричал Крушинин.
Окунев, перешагнул через распластанного у ног охранника и озабоченно посмотрел на Крушинина. Моментально всё понял и оценил….
- ОКУНЕВ, ПОМОГИ ЕМУ ОТКРЫТЬ ШКАФ! – запоздало спохватился Голос.
- Вижу, Петя. Вижу! – Окунев легкими, хореографическими, почти воздушными прыжками, кинулся на подмогу Крушинину, успев прихватить для убедительности красный пожарный топор. Не сказать бы, что его начинало увлекать и будоражить это новое приключение, но все действия требовалось производить…. Престо! Престо!! Виваче!!!
Почти на лету, как Ангел Мести, он перехватил в руках топор поудобнее и со всей мочи рубанул по дверке силового шкафа. По инерции долбанул еще раз, хотя одного, может быть, было и достаточно. Гостеприимно распахнул раскуроченную дверцу перед заведомо благодарным Крушининым.
- В сторону, идальго! В сторону!.. Держись подальше. Кстати, обернись, у тебя вновь проблемы.
Крушинин, утончённо держал руки на весу, как входящий в операционную хирург. Глаза его решительно сузились в щёлки….
Окунев поспешно обернулся. Ё-маё, феномен бродячий! Тот самый племенной охранник, которого он столь плодотворно вырубил ведром, как ни в чём не бывало, огибал «Хаммер», держа в руках дубинку наизготовку. Хорошо жить на свете, когда голова не главная запчасть в организме.
Стало смертельно скучно…. Ну чем еще этого бронтозавра рубить прикажете? И Окунев обречённо сжал топор покрепче, сделав ему навстречу первый неврастенический шаг…. Они сходились в лобовую, как сходились когда-то гладиаторы на аренах Колизея. Не хватало только рёва толпы и одобряющих криков патрициев….
Крушинин мимолетно изучил контактную группу и, поскольку, он в электротехнике никогда силён не был, решил тыкаться наугад. Залез правой рукой в одно место, подёргал за другое, пощупал третье…. Злобно коротнуло, полетели искры, пыхнуло огнём.
- Всё ясно, - самоуверенно констатировал Крушинин, - Аллё, Макс, ты будешь перекачивать энергию?
- ДА, Я….
- Подключайся, Макс. КАЧАЙ, МАКС!
- ПОСТОЙ, ПОСТОЙ, Я НЕ ВРУБИЛСЯ…. ЧЕГО ТЫ ПРИДУМАЛ?
- Через меня качай, Макс! Я же – мертвец.
Крушинин, прижмурил глаза и осторожно потянулся к оголённым проводам. Его тело судорожно напряглось.
- ПОДОЖДИ, СТАС! А КУДА МНЕ ПОДКЛЮЧИТЬСЯ?!
- А как ты думаешь, где у меня теперь розетка?!
Сказав это с какой-то непостижимой, ледяной яростью, Крушинин красноречиво отклянчил зад, несокрушимо положил ладони на провода и крепко сжал кулаки. В распределительном щитке яростно пыхнуло!
Во всём районе немедленно погас свет. Остановились троллейбусы и трамваи. Замерли поезда в метро. Обесточились все электрические приборы и механизмы. Грянул полный и непролазный блэкаут! Полная отключка!
Лицо Крушинина сначала посинело, потом покраснело, потом налилось гранатовой спелостью и…. И от него пошёл сизый, вонючий дым. В щите еще пару раз что-то пыхнуло, стрельнуло и в голове Окунева прозвучал торжествующий голос оператора:
- ЕСТЬ! ЕСТЬ, СТАС, ПОШЛА!... ХОТЯ БЫ ПАРУ МИНУТ ПРОДЕРЖИ. КРАСАФЧИГ, ДО ТАКОГО ТОЛЬКО ТЫ МОГ ДОДУМАТЬСЯ.
Окунев и охранник остросюжетно сходились. Колизей ревел, букмекеры принимали ставки…. Красноречиво сжимая в руках топор, Окунев интуитивно предполагал, что бронтозавр дальше этого и не рыпнется. С дубинкой против топора…. Неужели за пятнадцать штук зарплаты найдутся обмороки жизнью рисковать? Окунев бы точно не стал! Ну, если только за идею и за честь дамы…. Особенно за честь дамы, это в наше время самый ходовой товар. Крутой брэнд.
Аллё, пехота, пока ещё не поздно прикинуться нервным и упасть в обморок. Пока еще не вырыли и не пустили в ход топор войны…. Охранник и Окунев пафосно сходились. За пятнадцать штук! С дубинкой против топора! Может именно поэтому нас в НАТО не берут?
Окунев продолжал подсознательно себя обманывать: он не нападёт. Не нападёт!.. Но в этот момент посмотрел в глаза охранника….
И именно в этот момент охранник вдруг сделал необыкновенно ретивый выпад и умудрился огреть дубинкой подрасслабившегося Окунева по ключице.
- С-сука, больно же! – слабохарактерно дёрнулся и взвизгнул Окунев.
Едва увернулся, ведь этот гад по голове метил. Охранник сделал еще один воодушевлённый выпад, но на сей раз Окунев пластично увернулся, красноречиво перехватив топор в руках.
Не подействовало…. Дубинер сделал еще один выпад, как на обеденном столе открывшись животом и солнечным сплетением. Кто с мечом к нам придёт…. Всё пришло в движение в полностью автоматизированном режиме. Турнир начался!
Окунев подсел под удар дубинкой, вновь успешно ушёл под руку и, успев вновь перехватить топор…. обухом… Исключительно обухом! Засветил патриоту охранных структур по ребрам. Сморщился, услыхав мясницкий хруст и паталогоанатомические звуки. Прискорбно всё это…. За пятнадцать штук зарплаты! Тореадор, бля….
Дубинер с деревянным звуком рухнул на газон, как подрубленный дуб. Морёный дуб.
- ОКУНЕВ, ТЫ СООБЛАЖАЕШЬ ЧЕГО НАДЕЛАЛ…. ТЫ ЕГО ЧТО… УБИЛ?! – Голос прозвучал с морально-нравственным надрывом.
- Молоток, Окунев! Как на рыцарском турнире. – Позади призрачно нарисовался наэлектризованный Крушинин, глаза его, выпучившись из орбит, горели как ксеноновые фары престижной иномарки. – Только можно было не убивать, а обухом слегка пристукнуть, впрочем…. Дело вкуса.
- Я его и так только обухом….
- Тогда придётся апельсины ему в больничку носить. Поехали, идальго! Не отсвечиваем! – Крушинин качнулся в сторону «Хаммера». У него изо рта просочилось облачко дыма, и он пригладил непокорные волосы, по которым немедленно забегали голубоватые искорки.
- У тебя ботинки дымятся….
- Едем! Едем, идальго! Они вот-вот спохватятся!
- Чем от тебя так воняет?
Крушинин вдруг тревожно заозирался, бросил перепуганный взгляд на небо и осипшим шёпотом ощерился:
- Блин, дождались…. Сказал же, валить надо!
На месте пожарного щита вдруг что-то преувеличенно громко чавкнуло, последовал фантасмагоричный, сосущий звук, который в реальности никогда не услышишь и осиротевший щит, неправдоподобно изменив геометрические конфигурации, съежился и с искромётным хрустом ухнул сквозь землю…. Хищно расползаясь и расширяясь в диаметре, на этом месте закружилась бешеная воронка, в которую поочерёдно затягивалась земля, трава, газон и ящик с песком. Воронка раскручивалась все стремительней и стремительней, головокружительно набирая обороты, спирально увеличиваясь в глубину и засасывая в себя все больше и больше материальных предметов. Над ней в воздухе немедленно повис турбулентный смерч в форме конуса и, земля под ногами сейсмически завибрировала.
- ГЛАВИКОНЦЕНТЛАЦИЯ!!! СВЕЛХТОЧЕЧНОЕ СЖАТИЕ! ОНИ ЮЛУ ЗАПУСТИЛИ…. УМАТЫВАЙТЕ НЕМЕДЛЕННО! – вновь сорвался на крик Голос.
- Вижу! – Рявкнул Крушинин, и изо рта у него с сухим треском выстрелила маленькая, но очень страшная молния. – Плохо прицелились, балбесы…. Щас пойдёт гулять. Ноги! Ноги, идальго! Не глазей на неё! – И он бесцеремонно пихнул Окунева в плечо.
Продолжая загипнотизировано пялиться на это невиданное зрелище, Окунев припустил вслед за Крушининым. Убежать от чего-то с обращённой в обратную сторону головой – экстравагантная задача. Через несколько шагов Окунев запнулся и упал….
Турбулентный смерч в воздухе величественно покачнулся из стороны в сторону, как очковая кобра под флейту факира, стремительно и грозно потемнел почти до непроницаемости и, в тот же момент воронка под ним пришла в движение и, хаотично выписывая ломаные фигуры по земле, двинулась в непредсказуемый круиз по местности, пожирая всё на своём пути.
Зигзагообразно она пересекла поле, соскочила на асфальт, с хрустом взломала и проглотила бетонные ограждения, покачиваясь двинулась дальше, оставляя после себя перепаханную, исковерканную полосу и облачко пыли. В воздухе стоял высокий предельно тонкий, пронзительный свист, в котором периодически слышались хруст, треск, и металлический лязг.
- Ну, чего развалился, Горацио?! Нас вот-вот сожрут! – сорвался на рев, вернувшийся за ним Крушинин.
Зрелище парализовывало волю! «Юла» могущественно раскачиваясь из стороны в сторону, слепо не выбирая путей и направления проехалась по автостоянке, алчно заглотила парочку автомобилей, которые при этом захрустели как обёрточная бумага, - у одного из них даже успела пилькнуть сигнализация, - сделала нервный зигзаг, вновь закачалась вокруг своей оси и со стихийной непреклонностью двинулась в сторону «Хаммера», успев по пути зацепить угол офисного здания, вырвав из него приличный, бесформенный клок. Из здания врассыпную кинулись обезумевшие от страха люди.
И тут Окунев оглушительно понял всю опасность происходящего! Дико подпрыгнул и роскошными спринтерскими прыжками сиганул в салон «Хаммера», в котором оказался даже раньше Крушинина. Шмякнул дверью и схватился за баранку. Рядом немедленно материализовался Крушинин.
Окунев холерически быстро и порывисто посмотрел налево.... Потом направо…. Не понял….
- ЧТО ВЫ ОПЯТЬ МЕДЛИТЕ?! ТУТ МЫ ВАМ НЕ ПОМОЖЕМ! – Нервно профальцетил Голос.
Крушинин, мрачно нахмурившись, посмотрел назад…. «Юла» закончила свои хаотичные блуждания и, теперь взяв прицельный курс на «Хаммер», поползла в его сторону, взламывая асфальт как ледокол и ещё больше наливаясь турбулентной чернотой.
- Всё…. Они прицелились…. – безрадостно констатировал Крушинин
Окунев снова посмотрел налево…. Здесь лежал охранник…. Окунев снова посмотрел направо…. И здесь лежал охранник…. Не понял….
- Не понял, - сказал Окунев.
- ЧЁ ТЫ НЕ ПОНЯЛ, ГОРАЦИО?! – паранойидально сорвался Крушинин. – Они – близнецы! Кстати, Олежкины двоюродные братья…. Нажил ты себе кровников, идальго! – Крушинин снова обернулся и зыркнул в заднее стекло, в этот момент особенно ощутимо завибрировала земля, и затрещал вспарываемый «юлой» асфальт. Калейдоскопическая чернота за стеклом набухала и доминировала. – ГОНИ! ГОНИ, ИДАЛЬГО!.. МЫ ЖЕ МИШЕНЬ! ЩАС НАХЛОБУЧАТ…. – срываясь местами на подвизгивание, заорал Крушинин.
- ГОНИ! ГОНИ, ОКУНЕВ! – Присоединился к этой истерике Голос.
Окунев до предела вдавил педаль в пол!.. Джип как лягушку подбросило в воздух, он столбнячно задёргался и, оставляя после себя дымный, петляющий след, по которому вдогонку ринулась непреклонная «юла», с невероятным для такой массивной машины ускорением ринулся через разбитый шлагбаум, прочь с места событий.
- Гони, гони, идальго! – как заклинание повторял Крушинин, беспокойно ёрзая по сиденью.
Турбулентный смерч тоже прибавил скорости и повис на хвосте, с еще большей непреклонностью и фатальностью взламывая асфальт и проглатывая любые помехи на своём пути. Он повторял любые изменения курса «Хаммера», зловеще раскачиваясь на поворотах. Он с угрожающей скоростью становился всё больше в размерах, вращался с ещё большим ускорением и раскачивался теперь с огромной и тяжёлой амплитудой, сметая всё на своём пути. Окунев стиснул зубы и болезненно зажмурившись, заложил такой экстремальный вираж вправо, что «Хаммер» едва не лёг на бок.
Смерч по инерции проскочил мимо, сделал широкую петлю и вновь с ужасающей неотвратимостью повис на хвосте.
- Гони, гони, идальго! – вытаращившись в заднее стекло на настигающую их опасность, навязчиво нашёптывал Крушинин.
- ГОНИ, ГОНИ, ОКУНЕВ! – упрямо вещал настойчивый Голос.
Окунев заложил не менее экстремальный вираж влево, с трудом удержался на дороге и, вырвавшись на прямую, впечатал педаль в пол. Стрелку тахометра резко бросило вправо!
Назад он старался не смотреть.
Вновь брошенный на асфальт Олежик истероидно дрыгнулся и на мгновение очнулся. С трудом оторвал голову от земли, посмотрел на поверженных охранников, посмотрел на перепаханную и разграбленную территорию, на свою новенькую, раскуроченную «Тойоту», на распотрошённое офисное здание…. С мучительной глубиной и страстностью застонал и вновь сумеречно отрубился, успев показать вдогонку удаляющемуся «Хаммеру» красноречивый «Фак»! Изо рта его продолжало вытекать.
…………
- Куда ты гонишь?! Тормози! – перепугался Крушинин.
«Юла» начала понемногу отставать. Впереди показался оживлённый перекрёсток со светофором, по нему вовсю сновали грузовые машины
- СКОЛОСТИ! ПЛИБАВЬ СКОЛОСТИ, ОКУНЕВ! НЕ ТОЛМОЗИ! - спокойно посоветовал Голос.
- Аллё, ларёчники! Мы сейчас расшибёмся! – вновь заёрзал Крушинин.
- Я ЖЕ ОБЕЩАЛ, ЧТО МЫ ЧТО-НИБУДЬ ПЛИДУМАЕМ….
- Окунь, да что за безумие?! Тормози! Тормози, я кому говорю! – Крушинин перестал таращиться в заднее стекло и теперь аналогично вытаращился в переднее.
- ОКУНЕВ ПЛИБАВЬ. ПЛИБАВЬ ЕЩЕ СКОЛОСТИ! НИКОГО НЕ СЛУШАЙ!
- Ты чего вытворяешь?! Мы же щас в лепешку!!! – Заблажил Крушинин.
- Чем это от тебя воняет? – Потянул носом Окунев.
- Тормози, Горацио!!!
- ДОБАВЬ ЕЩЁ СКОЛОСТИ, ИДАЛЬГО!!! – Олимпийское спокойствие в Голосе толкало на безрассудную смелость.
Приближался массивный зад огромного рефрижератора. Он монолитно покачивался при неспешной езде и в придачу ко всему предупредительно загорелись стоп-сигналы. Тяжеловоз подтормаживал, приближаясь к перекрёстку на красный свет. Столкновение на этой скорости было неотвратимым!
- ТОРМОЗИ, ПРИДУРОК!!! – Крушинин выбросил вперёд ноги и руки, упёрся в панель и пол и инстинктивно отвернул лицо.
Корячилась такая АМБА!
- ЕЩЁ! ЕЩЁ ГАЗУ ПЛИБАВЬ, ОКУНЕВ! – Самоуверенно науськивал Голос.
Корма рефрижератора апокалиптически приближалась, заслоняя собой весь обзор, всю полосу и все дальнейшие жизненные перспективы. Тормозить и уворачиваться было уже поздно.
ПОЗДНО!!!
- ПЛИБАВЬ, ПЛИБАВЬ, ОКУНЕВ!!!
Окунев устало закрыл глаза и расслабился…. Может, хоть сейчас подушки сработают? Молиться на тебя, Олежка, будем. В ближайшие секунды эта опция будет востребована….
Перед ударом всегда нужно расслабиться: это единственный шанс выжить. Как парализованный Окунев продолжал давить ногой на акселератор. Если не случиться чуда…. И если вновь не сработают подушки….
Чудо случилось….«Хаммер» тяжело воспарил в воздух, напоминая тем самым взлёт могучего транспортного самолёта после длительного разбега! Почуяв эту невероятную легкость полёта, Окунев широко распахнул удивлённые глаза и воодушевлённо вцепился в баранку. «Хаммер» вновь на бешеной скорости ударился колёсами об асфальт, оттолкнулся ещё уверенней и, круто набирая высоту, покачиваясь как самолёт на воздушных ямах, стремительно пошёл вверх.
- ЛЕТИ, ОКУНЕВ! ЛЕТИ!!! ПОЛУЧИЛОСЬ…. – Торжествующе выдохнул Голос.
«Хаммер» зацепился задними колёсами за крышу рефрижератора, проелозил по ней протектором, продолжая наращивать обороты, стрелка тахометра завалилась далеко в критическую зону и джип, еще круче забирая вверх, с ускорением пополз в небо, навстречу ослепительному солнцу, оставляя за собой легкий, форсажный дымок, который тотчас рассеивался ветром с реки.
- Аллё, Петя, ты сразу не мог предупредить? – вновь воспрял Крушинин.
- Я ЖЕ СКАЗАЛ, МЫ ЧТО-НИБУДЬ ПЛИДУМАЕМ.
- Попробуй, он руля-то хоть слушается? – Толкнул под руку Окунева Крушинин, он вновь решил взять в свои руки бразды правления.
Окунев крутанул влево, затем вправо. Всё как при обычной езде, маневры выполняются неукоснительно. Сбрасываешь газ – начинает снижаться, прибавляешь – начинает набирать высоту. А тормозить?.. как тормозить?
А что если?.. Окунев с мрачной решительностью ударил по тормозам!
Хоть и не последовало визга покрышек, но внутри салона все напоминало условия экстренного торможения: обоих с невероятной силой швырнуло вперёд, джип нервозно затрясся, громко лязгнули противопожарные причиндалы на заднем сиденье и….
И джип коматозно замерев в воздухе, без всяких раздумий и церемоний начал сокрушительно падать, срываясь в крутое пике, неотвратимо перерастающее в неуправляемый штопор!
- ВЫ ЧТО НАДЕЛАЛИ?!!! ГАЗУ, НЕМЕДЛЕННО ГАЗУ! ВОЗЬМИ РУЛЯ ВПЛАВО! ТЕПЕЛЬ ВЛЕВО! СНОВА ВПЛАВО! ОТПУСТИ ГАЗ! КАК ТОЛЬКО НАЧНЁТ СЛУШАТЬСЯ, ПЛИБАВЛЯЙ ГАЗУ!!! – Истошно завопил в голове взбудораженный Голос.
«Хаммер» начал кувыркаться в воздухе, выписывая немыслимые кульбиты, в этой внештатной ситуации выпучившийся от ужаса и нарастающих перегрузок Окунев судорожно пытался выполнять команды оператора. В лобовом стекле мелькнула катастрофически приближающаяся поверхность реки. Неуправляемый «Хаммер» продолжал пикировать.
- Петя, сделай из него подводную лодку!!! – завопил вновь перепугавшийся Крушинин.
- ПЛИДУЛКИ! КТО ВАС ПЛОСИЛ?!
Окунев, разинув рот, оголтело заорал! «Хаммер» заломил перед падением в воду непостижимую извилистую глиссаду, несколько раз крутанувшись вокруг своей оси, запрыгал по водной глади как плоский голыш и, оставляя после себя феерическое облако брызг, пару раз кувыркнувшись через крышу, с титаническими проблемами подпрыгнул в воздух на пару метров, нервозно выровнялся и, заваливаясь на правый бок, вновь начал осторожно набирать высоту….
Окунев перестал орать и невоспитанно икнул от страха. Выпутались! Кажется, выпутались…. Он оглянулся по сторонам.
- Куда ты прёшь?! В мост не влепись! – рявкнул в ухо командирским голосом Крушинин.
Окунев нажал на газ посильнее, джип ощутимо вздёрнуло носом вверх и он, тяговито завывая, вновь пополз в небо, элегантно перемахнув через ограждения моста.
- НЕ ВЗДУМАЙТЕ ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ БЕЗ СПЛОСА! ВАМ СЕЙЧАС КЛУПНО ПОВЕЗЛО. – Послышался недовольный Голос.
- В центр не суйся, там сейчас пробки. Рули по набережной, мы там быстрее проскочим. – Продолжил командовать Крушинин.
Окунев пытливо скосился на его азартный профиль. Пожал плечами…. Наверное, это от переживаний.
- Стас, мы летим. Нам пробки по барабану, - тихо напомнил он.
Крушинин осёкся. Но не надолго. Как у настоящего командира у него всегда имелись под рукой другие аргументы, и он всегда был прав. Даже за счёт других. Рубака-парень.
- Менты прицепятся, за превышение. Рули на набережную!
- СТАС, МЫ ЛЕТИМ!!! Не тупи… Мы не по Невскому едем. Нам все менты по барабану.
Крушинин деловито заёрзал. Командирский зуд не давал покоя. Он начал пялиться в окно, выискивая поводы для его реализации.
Окунев подозрительно потянул носом и сморщился:
- Чем это воняет?
- А что ты меня спрашиваешь? – Крушинин продолжал одухотворённо пялиться за окно. Вид на Город с высоты птичьего полёта его вдохновлял на умиротворённость и релаксацию.
Окуневу на виды пялиться было некогда. Он – рулил…. Снова подозрительно потянул носом и снова скривился. Вонь усиливалась.
- Чем это так воняет? – на сей раз с нескрываемой претензией уставился на Крушинина, как на предполагаемый источник этого отвратительного запаха.
- Проводкой горелой…. А ты о чём подумал? – Крушинин, как ни в чем не бывало, прильнул к окну.
- А где у тебя… проводка сгорела? – уточнил Окунев.
- А почему сразу у меня? Может у «Хаммера»?! – Крушинин решил деятельно обидеться.
- По-моему палёной проводкой по-другому воняет?..
- Ты на что намекаешь? На что ты намекаешь, Горацио! – начал бурно возмущаться Крушин, между делом открывая окно.
В кармане Окунева зазвонил сотовый телефон. Он засуетился, пытаясь извлечь его наружу. Крушинин бесцеремонно оттолкнул его руки и тоном фельдфебеля распорядился:
- Рули, не отвлекайся! Это – меня….
Нагло достал из кармана Окунева телефон, посмотрел на дисплей и нехорошо улыбаясь, приложил его к уху.
- Аллё, я вас предельно внимательно слушаю.
В трубке кричали столь громко, что Окуневу превосходно было слышно все слова говорившего.
- Чем оправданы ваши действия? Вы можете теоретически сопоставлять нанесённый ущерб и предполагаемую выгоду?! Молодой человек, весь Приморский район без света! Авария на подстанции! Сгорело несколько трансформаторов! Как вы предлагаете нам скрыть эти материальные следы?! Плюс к тому разрушения в дилерском центре, там же, как Мамай прошёл!
- Аркадий Аркадьич, валите всё на Олежку…. Он пацан авторитетный, в политику рвётся, акционеров прокинул, храмы реставрирует. Он зароет эту историю. Как только зубы вставит, сразу зароет. Кстати, привет ему от Окунева передайте…. И за «Хаммер» респектуху и уважуху выскажите.
- Что за феня?! Вы можете говорить нормальным человеческим языком?! Молодой человек, у меня складывается мнение, что вы заигрались, и у вас складываются какие-то ложные заблуждения о полной безнаказанности и бесконтрольности вашей деятельности. Вы злоупотребляете нашим доверием!
- Аркадий Аркадьевич, а я думал вы пожелаете мне успешного полёта….
- Что вы имеете ввиду?
- Мы в полёте, Аркадий Аркадьевич! Мы на полном газу, поймав восходящие к солнцу потоки, пробиваемся к нашей скрижальной цели и, надо заметить, овчинка ещё не выделана… далеко не выделана. Только забрезжили вдали смутные очертания…. Мелькнули сакральные перспективки….
- Хватит! Хватит вашей лексической размазни! Научитесь выражать свои мысли… лапидарно.
Крушинин нехорошо задумался и гнусно ухмыльнулся:
- Не понял, Акакий Акакиевич…. Ты предлагаешь мне лаПИДАРИЗИРОВАТЬ свой базар?
- ЧТО…. Что вы сейчас сказали?
- Аллё! Аллё! Аркадий Аркадьевич! – судорожно заорал в телефонную трубку Крушинин. – Ничё не слышу! Батарейка садиться! Дерьмо телефон! Сплошные помехи! Ничё не слышу! – Достоверно распинался Крушинин.
- Не валяйте дурака, молодой человек…. Обещаю, у вас будут проблемы.
- Спасибо! СПАСИБО, Аркадий Аркадьевич! Спасибо что пожелали успешного полёта! – жизнерадостно надрывался Крушинин. – Держу курс на лаПИДАРИЗАЦИЮ! Извините за плохую слышимость, но мы входим в грозовое облако….
- ГДЕ ТЫ УВИДАЛ ГЛОЗОВОЕ ОБЛАКО? – Перепугался Голос.
- Простите, входим в полосу турбулентности!
И Крушинин, невозмутимо осклабившись, вышвырнул в открытое окно телефон Окунева.
- ГДЕ ТЫ УВИДАЛ ТУЛБУЛЕНТНОСТЬ?! – еще пуще насторожился Голос.
- ТЫ ТЕЛЕФОН-ТО НА ФИГА ВЫКИНУЛ?!!! – Взвился Окунев.
- ТАК!!! МОЛЧАТЬ ВСЕМ! ДОСТАЛИ УЖЕ! – Крушинин долбанул ладонью по панели «Хаммера». – Пока я здесь главный…. Умоляю, идальго, подыграй мне в этой триумфальной затее, я сейчас очень нуждаюсь в твоей поддержке.
- Телефон-то ты зачем выкинул?!
- Он бы все равно по-другому не отвязался….
- А мне что теперь прикажешь делать?!
- А тебе прикажу рулить! Следи за воздушным коридором, идальго. С воронами не столкнись.
- ХВАТИТ ОЛАТЬ, МАЛГИНАЛЫ! В ЭТОМ МЕСТЕ НЕЛЬЗЯ ВЫСОКО ЛЕТЕТЬ, СНИЖАЙТЕСЬ. – Беспрекословно распорядился Голос.
Окунев моментально зыркнул по сторонам и скинул газ. С некоторых пор он на практике убедился, что команды оператора нужно выполнять безукоснительно и немедленно.
- ЕЩЁ НИЖЕ! – Прикрикнул Голос.
Крушинин и Окунев заинтригованно напряглись, с опаской посматривая по сторонам. Куда ещё ниже, если и так едва вентиляционных труб не касаемся? На бешеной скорости «Хаммер» проносился над крышами домов, в самой опасной и критической близости. Окунев, сконцентрировавшись как на раллийных автогонках, обруливал возникающие препятствия. Сие было очень опасно….
- ЕЩЁ НИЖЕ! – Вновь прикрикнул Голос.
- Куда еще ниже, Петя?! – слабо вякнул Крушинин.
- МОЛЧАТЬ!!! НИЖЕ Я СКАЗАЛ! – взревел Голос.
Окунев затравленно повиновался!.. «Хаммер» массивно ударился колёсами о крышу дома, как теннисный мячик подпрыгнул в воздух и, вибрируя, будто по стиральной доске, поскакал по неровностям, переваливаясь с боку на бок. Внутри всё мелко затряслось как в лихорадке.
- Блин, Петя, это кто придумал такое ралли?! – взревел Крушинин.
- ЗДЕСЬ НЕЛЬЗЯ ПО-ДЛУГОМУ. МЫ НА ЧУЖОЙ ЗЕМЛЕ, УБАВЬТЕ НЕМНОГО СКОЛОСТЬ.
- Нет уж, пусть гонит, если мы на чужой земле!
Окунев кинул джип вправо, потом столь же резко влево! И все равно ударился о чердачное окно, с корнем вырвав какие-то самодельные антенны и прочие незаконные нагромождения. Едва не наскочил на двух загорающих топ-лесс малолеток.
- Поаккуратней, идальго! Девочек не зацепи! – Прикрикнул Крушинин. – Аллё, Петя, ты может, озвучишь дальнейший план действий. На что нам рассчитывать в ближайшей перспективе?
Вдруг, под колёсами головокружительно внезапно оборвалась крыша очередного дома, и джип капотом вниз безнадёжно ухнул в разверзшийся провал, неминуемо теряя высоту. Окунев вдавил газ! Стиснул зубы и ещё сильнее вдавил!!!..
Только после этого джип задрал нос вверх и почти впритирку, ударившись передней подвеской о край, вновь заскочил на соседнюю крышу, выровнялся и помчался дальше, невозмутимо и комфортабельно глотая неровности.
- ПОАККУЛАТНЕЙ, ОКУНЕВ! – Прикрикнул Голос.
- Убьешь ведь, кучер! – неясно по какому поводу взвизгнул Крушинин.
- СМОТЛИТЕ ВНИМАТЕЛЬНО, СЛАЗУ ПЕЛЕД СОБОЛОМ ЛЕЗКО НАБИЛАЙТЕ ВЫСОТУ.
- А что дальше, Петя? Ты так и не ответил на мой вопрос.
- А ДАЛЬШЕ НЕ ЗНАЮ…. БУДЕМ ТЫКАТЬСЯ НАУГАД….
- Я в восторге! Это какой-то новый научный метод – тыкаться наугад? Вы не из сексологии это почерпнули?
- СТАС, ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЁ…. ПЕЛЕД ЭТИМ НУЖНО КАК-ТО ПЛИЗЕМЛИТЬСЯ.
Окунев и Крушинин затравленно переглянулись. Хоть в голосе Петра и не было пугающих интонаций, но они встревожились не на шутку. Намек на непредвиденные трудности прозвучал вполне достоверно.
- Ты так говоришь, как будто нас ждёт высадка на Марс? – Крушинин попробовал хорохориться.
- СТАС…. КУПЧИНО – ЭТО НЕ НАША ЗЕМЛЯ. МЫ МОЖЕМ ПОМОЧЬ ТОЛЬКО КОСВЕННО И ОПОСЛЕДОВАННО, КОЛОТКИМИ ИМПУЛЬСАМИ. ПЛИЗЕМЛЯТЬСЯ ВАМ ПЛИДЁТЬСЯ В ЛЕЖИМЕ ЛЕАЛЬНОЙ ПЛОЕКЦИИ…. ТАК ЧТО МЯГКОЙ ПОСАДКИ НЕ ОБЕЩАЮ.
- А ЧЁ ТЫ СРАЗУ НЕ ПРЕДУПРЕДИЛ?!!! – Взревел Крушинин.
- КАК БУДТО БЫ ЭТО ТЕБЯ ОСТАНОВИЛО…. ПЛИСТЕГНИТЕ ЛЕМНИ НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ. ОКУНЕВ, ПОПЛОБУЙ УДЕЛЖАТЬСЯ НА КОЛЁСАХ ХОТЯ БЫ НЕСКОЛЬКО СЕКУНД, А МЫ ПОПЛОБУЕМ ЭЛЕКТЛОМАГНИТНУЮ ЛОВУШКУ…. ДОЛЖНО СМЯГЧИТЬ УДАР…. ЖЕЛАЮ УДАЧИ, ОНА ВАМ ПОНАДОБИТСЯ.
- Петя!!! Ну нельзя же так, Петя!!! Ты хочешь меня до очередного инфаркта довести?! – забился в пижонской истерике Крушинин.
- СТАС, ПО-МОЕМУ, ТЫ ТРУП И ТВОИХ ПЛОБЛЕМ ТУТ МИНИМУМ, ТЫ ЛУЧШЕ ПОЗАБОТЬСЯ ОБ ОКУНЕВЕ.
- Окунев, имей в виду, я забочусь о тебе! – изображая припадок трусости, пригрозил ему пальцем Крушинин.
Окунев осчастливлено закрыл глаза и кивнул головой. Приятно ощущать себя кому-то нужным. Особенно в столь трудную минуту….
- Ну куда?! Куда ты прёшь?! – вновь взревел Крушинин и ленинским жестом рубанул воздух, указывая на препятствие впереди.
Окунев моргнул раз, моргнул два! Суетливо закрутил баранкой, круто забирая влево…. Ещё круче! Почти заваливаясь на бок! Сияющие сусальным золотом купола оказались прямо по курсу.
- Я ЖЕ СКАЗАЛ, ПЕЛЕД СОБОЛОМ КЛУТО НАБИЛАТЬ ВЫСОТУ! УВОРАЧИВАЙСЯ! КРУЧЕ, КРУЧЕ ЗАБИРАЙ! – В Голосе слышалось раздражение.
Окунев с трудом увернулся от раззолоченных крестов, круто забрал ввысь, оставив позади раззолоченные купола и взметнувшихся вдогонку потревоженных голубей. Почти под прямым углом пошёл вверх. Вдавил педаль в пол. Ещё сильнее!
- ВСЁ, ХВАТИТ! – Скомандовал Голос. - ТЕПЕЛЬ ПО ИНЕЛЦИИ…. БОЛЬШЕ МЫ ВАМ ПОМОЧЬ НИЧЕМ НЕ СМОЖЕМ. МЕСТО ДЛЯ ПОСАДКИ ВЫБИЛАЙТЕ САМИ. СВЯЗИ ПОКА НЕ БУДЕТ…. ОКУНЕВ, НЕ ВЗДУМАЙ ДО ПЛИЗЕМЛЕНИЯ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ТОЛМОЗАМИ. ПОПЛОБУЙ ПЛИЗЕМЛИТЬСЯ КОЛЁСАМИ…. МЫ ВСЕ ЖЕЛАЕМ ВАМ УДАЧИ….
В этот момент чихнул и заглох двигатель «Хаммера», судя по всему, кончился бензин, а может быть, так было задумано по сценарию, в который уже не принимались никакие исправления. Джип по крутой глиссаде начал падать навстречу земле.
Падать!..
ПАДАТЬ!!!
…………
Казалось, что в мире не стало звуков. Так показалось Окуневу…. Казалось, что всё, что ему полагалось слышать, сразу звучало в его голове. А в мире всё было тихо, безмятежно и умиротворённо….
Казалось, что у него отказали органы чувств. Во всяком случае, импульсы от них поступали в сознание довольно неуверенно и вяло…. И время, кажется, также замедлилось и потекло с неторопливым достоинством.
Реальность сгустилась и сконцентрировалась….
«Хаммер» умопомрачительно быстро пролетел между высотными домами, резко свернул в сторону пустыря и, прекратив кувыркаться, взял курс на безлюдное шоссе, которое как нельзя лучше годилось под взлётно-посадочную полосу. Скорость для приземления была чересчур огромной….
- Идальго, я в тебя верю, - пролепетал осипшим голосом Крушинин.
Окунев с окаменевшим лицом вертел непослушный руль, пытаясь окончательно не потерять управление. Только бы не клюнуть носом!
- Молись, чтоб нам повезло! – прошептал он.
Земля стремительно приближалась….
Вдребезги сокрушительный удар потряс кузов «Хаммера»! Не помогла даже подвеска, рассчитанная с огромным запасом прочности. «Хаммер» грузно брякнулся днищем об асфальт и из-под него фейерверком брызнули радужные искры. Его нелепо и неуправляемо понесло по дороге, как корову по льду. Моментально задымились покрышки.
- Молоток, Окунь, на колёса поймал! – триумфально заревел Крушинин.
Надсадно упираясь, Окунев яростно крутил тугим рулём, вытаскивая непослушный «Хаммер» из дикого, хаотичного юза. Затейливо петляя, выписывая умопомрачительные кренделя, вставая то на одну пару колёс, то на другую, джип осточертело несло по асфальту. Колом вставшие тормоза было не продавить! Но Окунев уже почувствовал на грани пророчеств и тончайших наитий, ЧТО ОН ЕГО ВЫТАЩИТ! Без всяких гидроусилителей и электронного «фарша». Вручную!..
Только бы никто и ничто ему не помешало!
- Бабу! Бабу с коляской видишь!!! – завопил Крушинин.
Слишком близко…. Или достаточно?.. Не успеть…. Или успеть?.. Не обращая на происходящее вокруг никакого внимания, через дорогу не спеша, переходила женщина с яркой коляской. Слишком большая скорость. Тормоза мёртвые. Лучше не рисковать…. Требуйте отстоя пены! Зверей не дразнить!
Не стой под краном и стрелой!
- Вижу! – прохрипел Окунев и роскошным рывком крутанул баранку вправо, положив «Хаммер» в неуправляемый, винтообразный, сумасшедший осевой штопор…. Лучше не рисковать.
Дико перевернувшись пару раз через крышу, «Хаммер» мгновенно вылетел на обочину, - даже не обдав призрачным сквозняком женщину с коляской! – и, продолжая хаотично кувыркаться в разных плоскостях, полетел по полю, на котором, пропахав значительную колею, еще раз живописно перевалился на правый бок и только после этого замер…. Колёса его продолжали вращаться с невероятной скоростью. Мягкая посадка состоялась, со всеми вытекающими….
Единственное, что неистово окрыляло – на сей раз ПОДУШКИ СРАБОТАЛИ! Очень востребованная опция, которая в состоянии раз и навсегда изменить твоё отношение к жизни. Требуйте отстоя пены!
Просьба диких зверей не дразнить!
…………
- АЛЛЁ, СТАС…. ОКУНЕВ, ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ?! КТО-НИБУДЬ ИЗ ВАС СЛЫШИТ МЕНЯ?! АЛЛЁ!!!.. КЛУШИНИН, ТЫ-ТО ХОТЬ НЕ ПЛИДУЛИВАЙСЯ, ФАНТОМ ИЛЛЮЗОЛНЫЙ!!! ПЛОВЕЛЬ, ОКУНЕВ ЖИВОЙ?! ЧТО У ВАС ТАМ ПЛОИСХОДИТ?
Пётр Второй озабоченно отвернулся от экрана монитора и, обращаясь ко всем присутствующим, разволновался окончательно:
- Связь уже давно должна быть! Подозлительное молчание…. Сколо вы дадите лазвелтку?
…………
Скорбно опустив плечи, траурно повесив на грудь голову, с мрачной тоской во взгляде, Окунев стоял неподалёку от развороченного «Хаммера», с гнетущим сожалением любуясь на эти брутальные руины. В его правой руке был зажат ярко-красный пожарный топор, в глазах – неподдельная скорбь, всклокоченные волосы колыхал игривый, ласковый ветер, печальная улыбка тронула уста. Джип – в металлолом, восстановлению не подлежит. А был новый и на гарантии…. Четверг – банный день.
Джип был убит навсегда! Он лежал на боку, и из его металлического чрева что-то булькало и маслянисто вытекало. Ни одного целого металлического элемента. С мясом вырванная подвеска. Съехавший набекрень задний мост и подозрительно перекошенные передние колёса. Вывороченная задняя дверь. Выбитое лобовое и заднее стекло…. Наглушняк….
«А БОКОВЫЕ СТЕКЛА ЦЕЛЫЕ!!!»
Рядом нарисовался озабоченный и деятельный Крушинин, суетливо посмотрел на скорбящего Окунева:
- Долго ты ещё намерен любоваться?
- Жаль тачку…. Мощный был агрегат.
- Может ты ему «Скорую» вызовешь? Или эвакуатор? Погнали, идальго, нас ждут великие дела! – Крушинин нетерпеливо закрутил головой, высматривая что-то на небе, как будто великие дела должны были прибыть с юга лебединой стаей.
«А РЕЗИНА КАК НОВАЯ!»
- Жаль…. Искренне жаль…. Когда ещё удастся на таком монстре прокатиться?
- Чё ты переживаешь, щас тут закончим и снова Олежку навестим. У него там таких много…. Цигель, цигель, идальго!
«А БОКОВЫЕ СТЁКЛА ЦЕЛЫЕ!»… Окунев отвернулся от этого невыносимого зрелища и тяжёлыми шагами направился за энергичным, как никогда, Крушининым.
«А РЕЗИНА КАК НОВАЯ!!! МАГНИТОЛА!.. МАГНИТОЛА ВНУТРИ!!! АККУМУЛЯТОР НУЛЁВЫЙ….» Окунев прискорбно потупился, рывком покончил с меркантильными сомнениями и ещё крепче сжал в руке топор.
- Топор-то тебе зачем, идальго?! Привлекаешь внимание…. С топором по улице, сам подумай.
- Теперь я без него никуда.
- АЛЛЁ, КЛУШИНИН! ЭЙ, КОСМОНАВТЫ, ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ, ВЫ ПОЧЕМУ МОЛЧИТЕ? ПОЧЕМУ НЕ ВЫХОДИТЕ НА СВЯЗЬ?! ЧТО У ВАС ТАМ СЛУЧИЛОСЬ? – Раздался в голове знакомый Голос.
- Топор, говорю, брось! – настойчиво распорядился Крушинин.
- Не брошу! – не менее настойчиво упёрся Окунев.
- Пусть понервничает…. Ларёчник.… За эту мягкую посадку. За эту загородную прогулку. За эти фееричные, захватывающие приключения…. – Крушинин мстительно осклабился.
- КЛУШИНИН! ПЛЕКЛАТИ!!! У НАС МАЛО ВЛЕМЕНИ!!!
- Петя!!! – взорвался искренними эмоциями Крушинин. – Как давно тебя было не слышно. Ты меня так взбудоражил! Петя, а я уж было подумал….
- МОЛЧИ! ОН – В МЕТРО!.. ШЕВЕЛИТЕ МОЗГАМИ, У ВАС ОСТАЛОСЬ ВОСЕМЬ МИНУТ!
Крушинин остановился столь неожиданно, что Окунев по инерции ткнулся ему носом в спину.
- Аллё, Петя…. Скажи, что я – лучший….
- КЛУШИНИН, ТЫ ЛУЧШИЙ…. СКОТИНА!
- Ещё раз без эпитетов. Повтори!
- КЛУШИНИН, ТЫ – ЛУЧШИЙ…. ВЛЕМЯ, МАТЬ ТВОЮ!
- Тихо! – распорядился Крушинин и, раскинув руки, запрокинул голову в синее небо. Наступила столь невероятная тишина, что в ней даже послышались звуки, напоминающие шевеление его мозгов.
- СТАС, ВЛЕМЯ…. ЗДЕСЬ ДО БЛИЖАЙШЕЙ СТАНЦИИ ПОЧТИ ТЛИ КИЛОМЕТЛА. – в Голосе послышалось и сожаление, и раздражение.
- ТИХО!!! – вновь гаркнул Крушинин. Он релаксировал и медитировал, по лицу его блуждала нирваническая улыбка, в воздухе послышался наэлектризованный гул от напряженной работы его мозга.
Крушинин галопом анализировал и перебирал варианты. Ищите, да обрящете!
Окунев с неизбывной тоской оглянулся на руины «Хаммера». «НА РАЗБОРКЕ…. ДАЖЕ ЗА ЭТОТ ХЛАМ!»… Усилием воли Окунев заставил себя отвернуться, лучше не думать об этом искушении в столь ответственный момент….
«Хорошо!!! Всё будет хорошо!!! Всё будет хорошо я это зна-а-аю!!!»
Только бы не видеть этой трагедии. Только бы не рвать себе душу и поскорее забыть о таком вандализме. Боль и чувство стыда за содеянное усилились…. Окунев раздражённо посмотрел на медитирующего Крушинина и, не скрывая растерзанных чувств, развязно прикрикнул на него:
- Пошли в метро! Чё тут торчать?! Шевели поршневой!!!
Проходящая мимо престарелая тётенька испуганно отшатнулась, сдёрнула с носа очки и близоруко вытаращилась на одиноко стоящего на обочине Окунева, который покрикивал на пустынные окрестности:
- Щто?!.. Щто вы сказали?!.. Это вы мне?
- Простите…. Простите!.. Это я не вам. Это по телефону…. Простите, пожалуйста…. – Пугливо залебезил Окунев. Неудобно как-то получилось.
Тихо сам с собою…. Бабушка подозрительно зыркнула напоследок, пожала плечами и с опаской прошла мимо.
- Готово…. – сказал Крушинин, и глаза его экзальтированно сверкнули.
«Хорошо!!! Всё будет хорошо!!! Ой, чувствую я, девки, загуля-а-а-аю!»
- СТАС, ТЫ – ЛУЧШИЙ, Я – ТЕБЯ УМОЛЯЮ…. ВЛЕМЯ…. ОСТАЛОСЬ СЕМЬ МИНУТ…. – В Голосе действительно послышалась мольба. - БЫСТЛЕЕ ВЫДВИГАЙТЕСЬ К МЕТЛО.
- Не надо никуда выдвигаться…. Метро под нами…. – загадочно изрёк Крушинин.
- ПОД ВАМИ ПОМИМО ВСЕГО ПЛОЧЕГО ЗЕМНАЯ МАНТИЯ И ОЛИВИНОВЫЙ ПОЯС! ВЫ БУДЕТЕ ВЫДВИГАТЬСЯ, ГЕОЛОГИ?!!
- Не надо никуда выдвигаться!.. Мы пойдём напролом.
- Напролом? – переспросил Окунев…. И с опаской посмотрел себе под ноги.
Вообще-то, он не был любителем ходить напролом. Он, по складу характера, был мужчинка впечатлительный и временами, даже переполненных автобусов боялся. Напролом…. Окунев зябко поёжился, хотя, в целом, ему эта дерзкая идея понравилась.
- СТАС…. – В Голосе также послышалось замешательство. – СТАС…. ХОЧУ ЗАМЕТИТЬ, ЧТО НАПЛОЛОМ – НЕ ВСЕГДА САМЫЙ КЛАТЧАЙШИЙ ПУТЬ.
- Петя, мы как-нибудь с тобой потом на эту тему подискутируем…. А сейчас мне нужна – победа. Только победа!.. Качни на меня энергии!!!
Крушинин театрально взмахнул руками и демонически ухмыльнулся. Очевидно, в этот момент он мнил себя Мефистофелем.
- СТАС, МЫ НА ЧУЖОЙ ЗЕМЛЕ! НАМ ГОЛОВУ ОТОЛВУТ!
- Валите всё на меня! Я пошёл ва-банк…. Петя, мне нужен триумф, если не будет триумфа, меня сотрут начисто…. Макс, перекачивай энергию, я - готов!
Крушинин обернулся к Окуневу и призывно махнул рукой, по-братски распахнув гостеприимные объятия:
- Обними меня крепко, идальго, и зажмурь глаза. Гарантирую, что такое мегашоу ты увидишь первый раз в своей жизни.
- Подожди…. Подожди! Что происходит?! – недоверчиво отшатнулся Окунев.
- СТАС! СТАС, А КУДА МНЕ ПЕРЕКАЧИВАТЬ?! – Закричал в голове другой Голос.
- Ты что, опять забыл, где у меня розетка? – Нежно напомнил Крушинин.
- ОСТАЛОСЬ ШЕСТЬ МИНУТ! - Напомнил прежний Голос.
- ПЕРЕСТАНЬТЕ ТЯНУТЬ ВРЕМЯ!!! – Гаркнул Крушинин, бесцеремонно схватил Окунева за шею борцовским захватом и зафиксировал на удушающий.
- ГОТОВО!.. СДЕЛАЙ ПОШИРЕ ШЛЕЙФ, ЧТОБЫ ПРИКРЫТЬ ОКУНЕВА. У МЕНЯ ВСЁ ГОТОВО!
- Брось топор, - убедительно попросил Крушинин.
- Не брошу…. Отстань! – просипел зажатый в захвате Окунев.
- ВСЁ! НАЧАЛИ! СТАС, ТАМ БУДУТ ГЛУНТОВЫЕ ВОДЫ, ПОЭТОМУ ПЛОСКАКИВАЙ ПОБЫСТЛЕЕ! – Напутствовал прежний Голос.
Земля под ногами гулко треснула и прямо под ноги Крушинина ударила толстая, багровая молния. Тот непроизвольно отшатнулся, затем вновь дёрнулся вперёд и, хищно посмотрев в расползающийся под ногами разлом, самбистским приёмом сбил с ног Окунева и спиной вперёд рухнул в Бездну, увлекая его за собой.
Орать было бесполезно, да и небезопасно….
«Хорошо!!! Всё будет хорошо!!! Всё будет хорошо я это зна-а-аю!»
Четверг – банный день! В среду – аванс, а в пятницу – получка. И при чём все эти подробности здесь и сейчас?.. а хрен его знает!
А какой сегодня день недели?!
…………
Первым на рельсы упал Крушинин и тем самым смягчил собой удар для судорожно вцепившегося в него Окунева. Они отпружинили друг от друга, Окунев от сокрушительного толчка ослабил хватку и напугано фыркнув, откатился в сторону. Гулко ударился головой об рельсы.
Путешествие к железному ядру состоялось! Двадцать тысяч лье под землей! Метрополитен – ревю. Успешно освоен еще один способ зайцем прокатиться в метро.
Крушинин заворочался, утончённо подтянул под себя ноги, сел и, алчно сверкнув глазами в темноте, начал озираться.
- Вставай, чё развалился, Авессалом Изнурёнков?! Кино продолжается! – гаркнул он, обращаясь почему-то к бетонному своду тоннеля. Судя по торжествующим интонациям, он был неописуемо доволен проделанным.
Окунев молниеносно вскочил на ноги, панически прижал к себе топор, замер в гладиаторской стойке, аналитически прислушался и, истошно вытаращившись в темноту, прокричал:
- Поезд, Стас! Поезд идёт!!!
Крушинин тоже вскочил на ноги и обернулся. Из-за поворота мелькнул свет и послышался металлический звук приближающегося состава.
- Экспресс нам сейчас будет кстати…. – Зловеще констатировал Крушинин и драматично протянул руки навстречу Окуневу. – Иди ко мне, идальго, обними меня крепко, и я позабочусь обо всем остальном.
Блики за поворотом превратились в сияние. Грохот нарастал, Окунев недоверчиво попытался отшатнуться в сторону. Крушинин сделал грациозный бросок к нему навстречу, вновь зафиксировал его в борцовском захвате и неотвратимо прошептал в ухо:
- Выбрось топор, кому говорю!
- Стас!!!.. Стас!!! – Затрепыхался Окунев. – Поезд! Нас же щас РАЗДАВИТ!!!
- Выбрось топор, я кому говорю! – вновь прошептал ему в ухо Крушинин и, было это сказано таким же гипнотическим тоном, которым разговаривал питон Каа с бандерлогами.
- Ни за что…. – тупо упёрся Окунев и вновь трепыхнулся.
Сияние превратилось в ослепительную иллюминацию и грозный, душераздирающий звук ПРИБЛИЖАЮЩЕГОСЯ ПОЕЗДА пугал теперь до откровенной паники и желудочных колик. Не стой на путях….
А ТО УБЪЁТ!!!
- Не дёргайся, идальго! – вновь обдал его мистическим шёпотом Крушинин.
Окунев еще раз трепыхнулся, безвольно закатил глаза в приступе бесконтрольного страха и непроизвольно пукнул….
В тот же момент гремучим толчком накрыл звук приближающегося поезда и рёв его гудка! В лицо ударил холодный ветер и нестерпимое сияние. Топор в руках металлически звякнул, в плечо что-то достаточно болезненно ударило, Окунев взвизгнул от боли, еще сильнее зажмурил глаза, почувствовал, как ноги потеряли точку опоры, нелепо болтанул ими в пустоте, сгруппировался, чтобы принять вдребезги сокрушительный и, может быть, смертельный удар…. Открыл рот, чтобы отвратительно громко закричать…. Скукожился от страха и предчувствий….
- Расслабься, идальго! – Бодро скомандовал Крушинин.
Окунев послушно, как в кукольном театре, распахнул глаза. В лицо ударил неестественно яркий свет ламп дневного света. Ноги моментально поймали точку опоры, он неустойчиво покачнулся, взмахнул свободной рукой и поймал поручень….
ПОРУЧЕНЬ!!! Окунев с самым нелепым выражением лица, олигофренически отвесив нижнюю челюсть, огляделся…. Такое лицо бывает у чудиков, сорвавших Джек-пот в моментальной лотерее.
Бездна впечатлений! Феерия чувств! Окунев, оснащённый красным пожарным топором, который пылко прижимал к груди правой рукой, монументально стоял посреди вагона электрички и на него, как на лучшего клиента буйного отделения, начинали пялиться с напряжённым любопытством. В воздухе что-то нарастало и назревало….
Людей тоже можно понять. И кое за что простить. И кое-кто из них заслуживает большего.
- Здрасьте, - не нашел ничего лучшего сказать собравшимся, Окунев.
- Ты ещё книксен изобрази… с топором. – Подковырнул Крушинин и, приложив пальцы к вискам, громко закричал. – Алле, Петя! Я жду подробностей, у меня всё готово, я в экспрессе.
- СТАС, ПОДОЖДИ МИНУТОЧКУ…. МЫ НЕ МОЖЕМ НАЩУПАТЬ. СЛИШКОМ СЛАБЫЙ СИГНАЛ. ДИФЛАКЦИЯ СТЛАШНАЯ.
- Что значит «минуточку»? Петя, мне вы такой роскоши не предоставляли. Окунев уже заждался, весь горит в предвкушении.
Крушинин вновь обернулся к Окуневу и критически хмыкнув, обозрел его с головы до ног. Тот, выпучив глаза, как варвар, штурмующий стены Рима, стоял посреди вагона, обмороженно прижимая к груди ярко-красный пожарный топор. Публика волновалась. Кое-кто был на грани обморока и истерики.
- СТАС, НЕ ТОЛОПИ... НЕ СБИВАЙ С ТОЛКУ! СЕЙЧАС МЫ НАЙДЁМ, ТОЛЬКО УБЕЛЁМ ПОГЛЕШНОСТИ…. ТЫ ТАК БЫСТЛО ВСЁ ОБСТЛЯПАЛ…. ЭНЕЛГИИ, КСТАТИ, ОСТАЛОСЬ КАПЕЛЬКУ.
Крушинин вновь повернулся к Окуневу и еще саркастичней хмыкнул, намекающе покрутив пальцем у виска.
- Горацио, выбрось топор! Ты понимаешь, что ты людей пугаешь?
- Нет, я сказал! – кровожадно рявкнул Окунев.
Публика как по команде вздрогнула, кто-то воспитанно встал с насиженного места и опасливо озираясь, проследовал в другой конец вагона. Окунев вне сомнения был в центре внимания. Вид у него был откровенно клинический.
Крушинин брезгливо поморщился и отвернулся.
- СТАС! СЛЫШИШЬ, СТАС!.. ОН НЕ В ЭТОМ ВАГОНЕ….
- Плёвое дело. Ты только скажи Окуневу, чтобы он топор выбросил. Повлияйте хоть кто-нибудь на него!
- ПОДОЖДИ, СТАС! ОН НЕ В ЭТОЙ ЭЛКЕКТЛИЧКЕ…. ОН – В СЛЕДУЮЩЕЙ, КОТОЛАЯ ИДЁТ ЗА ВАМИ.
- В каком вагоне?!
- НЕ ТОЛОПИ, ЛАЗЛЕШЕНИЕ СЛАБОЕ, ПОГЛЕШНОСТЬ ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ….
- Сколько осталось времени?!!! – бесцеремонно гаркнул Крушинин.
- ЧЕТЫЛЕ С ПОЛОВИНОЙ МИНУТЫ!
- Зажмурься, идальго! – мрачно распорядился Крушинин, оборачивая к Окуневу перекошенное от азарта и запаха дичи лицо. Глаза его пожелтели, остекленели и стали выпуклыми, как у хищных экспонатов зоологического музея.
С некоторых пор Окунев прислушивался к советам. Поэтому он судорожно зажмурился и вновь несдержанно пукнул…. Трудно в такой обстановке без издержек переварить английский завтрак.
- Хватит травить, Окунь, дышать нечем!
- Извини…. Проводка не держит…. Горит….
- Ты выбросишь топор наконец-то?! – Обдал ледяной яростью Крушинин.
- Ни за что…. – просипел Окунев сквозь стиснутые зубы.
Он почувствовал, как его цепко схватили за руку, с бешеным усилием сдёрнули с места, ноги вновь потеряли точку опоры, что-то металлически звякнуло, свет в зажмуренных глазах импульсивно заморгал, нечто тугое и жесткое на ощупь, пару раз ударило по лицу, несколько раз достаточно болезненно шмякнуло по лбу и, в голове грянул отрезвляюще громкий Голос:
- ДА ВЫБЛОСИТЕ ВЫ ТОПОЛ! НА НЕГО ТАКОЙ ПЕЛЕЛАСХОД ИДЁТ. ЖЕЛЕЗО ЧЕЛЕЗ ЖЕЛЕЗО ПЛОТАСКИВАТЬ!!!
И тут Окунев снова ощутил невесомость и свободу. От неожиданности хотел открыть глаза, но передумал…. Моментально последовал сокрушительно жестокий удар, который заботливо смягчил упавший спиной на шпалы Крушинин. Оба кубарем покатились по железнодорожному полотну, хаотично кувыркаясь. Топор из рук Окунева звякнул и вывалился. Сегодняшний день не изобиловал мягкими посадками
Монотонно покачиваясь на рельсах, поезд удалялся в темноту тоннеля. Окунев оперативно подскочил и навязчиво зашарил в темноте, нащупывая утерянный топор. Сие уже смахивало на фобию. Он что-то юродиво бормотал в этот момент себе под нос.
- Идальго, ваше пристрастие к топору начинает раздражать и пугать, - Крушинин невозмутимо вскочил, отряхнулся, и затем с аристократическим прононсом снова уселся на рельс.
- Чует моё сердце, что колун нам сегодня понадобится, - пролепетал Окунев, отыскав объект своих вожделений и трепетно прижав его к груди. С топором в руках он чувствовал себя намного зашищённей и уверенней!
- Аллё, Петя, вы засекли? Где нам его искать? – вновь заговорил Крушинин с невозмутимыми бетонными сводами.
- ПЛЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО В ПЛЕДПОСЛЕДНЕМ, ЛИБО В ПОСЛЕДНЕМ ВАГОНЕ….
- Что значит «пледположительно»?! На пледположения у нас нет времени.
- СТАС, ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ ПОГЛЕШНОСТЬ. СНАЧАЛА ПОПАДИТЕ В ПОЕЗД, МЫ СЕЙЧАС ВСЕ УЛАДИМ.
- Идальго, как тебе нравиться сегодняшнее приключение? – между дело авантюрно подмигнул Окуневу Крушинин.
- Незабываемо, - буркнул тот.
Крушинин, мерзко улыбаясь, подёргал висящий на лоскутах рукав новенькой рубашки Окунева, и ему, как прирождённому цинику, в этом месте стало безудержно весело. Легкая игривость сверкнула в его глазах.
- Пообтрепался ты, Горацио. Недолго ты в этой высокой моде пофорсил.
- Не смешно…. Особенно, если учесть, что ты и телефон мой выкинул.
- Держи. Дарю! – Роскошным жестом Крушинин выудил из кармана свой телефон и протянул его Окуневу. – В моем нынешнем спиритуальном состоянии мне это средство связи ни к чему.
Окунев пожал плечами и, взяв с его ладони навороченный, современный телефон, без церемонных экивоков и колебаний, положил в свой карман. В его тутошном спертуальном состоянии не пристало ломаться и прикидываться целкой.
Рельсы натружено загудели. Крушинин пружинисто подскочил и с патологическим азартом прислушался.
- Итак, идальго, последний акт Марлизонского балета! Смотри не запори апофеоз!.. послушай ты, Железный дровосек, может быть, ты выбросишь топор? В конце концов, это неприлично!
- Плевать я хотел на приличия….
- Самодостаточность из тебя так и прёт!
В конце туннеля показался ослепительный свет. Крушинин демонически улыбнулся и коршуном сиганул на Окунева. Бетонные стены впечатлительно содрогнулись от резонансного рёва сирены. Окунев без предупреждений захлопнул глаза и сделал конвульсивный вдох. Теперь у него имелся некоторый опыт….
Тотчас последовал ощутимый толчок и в глазах импульсно заморгало. Вновь отчётливо звякнул топор и какая-то неведомая, бесцеремонная сила чуть было не вырвала его из рук. Вновь рывком ушла опора из-под ног и таким же рывком вернулась обратно.
- Петя! Петя…. Мы в предпоследнем вагоне. Где он? Как он выглядит?!
Окунев выдохнул воздух и со всей мочи распахнул глаза. Снова вцепился в поручень чтобы не упасть. Разбалансированно покачнулся и не без труда поймал равновесие. Весь вагон как по команде уставился на него. Поскольку он теперь и к этому был привычен, Окунев вежливо изрёк на бис:
- Здрасьте.
Страстно захотелось в этот момент пукнуть, но он с судорожной улыбкой Дауна застенчиво сдержался. Публика не оценит. Угораздило же столь плотно позавтракать перед таким ответственным спецзаданием. Кто бы знал?
- СТАС, ПЕЛЕБИЛАЙТЕСЬ В ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН. ОН СИДИТ СПЛАВА В САМОМ КОНЦЕ. ИЗОЛИЛУЙТЕ ЕГО В МОМЕНТ ПЕЛЕХОДА И БОЛЬШЕ НЕ ВМЕШИВАЙТЕСЬ. НЕ ВЗДУМАЙТЕ СМОТЛЕТЬ ЕМУ В ЛИЦО….
- И что весь этот триллер был только ради этого?! – нервозно возмутился Крушинин.
- СТАС, НЕКОГДА ПЕЛЕПИЛАТЬСЯ! НЕ ВЗДУМАЙТЕ СМОТЛЕТЬ ЕМУ В ЛИЦО! НИКТО ИЗ ВАС НЕ ДОЛЖЕН ВИДЕТЬ ЕГО ЛИЦА.
В этот момент Окунев несдержанно икнул и, издавая невнятные междометия, указательным пальцем указал на нечто….
Дорогу перебежал Чёрный Шут! То есть он призрачным, бесформенным сгустком вышел из дремлющего пожилого мужчины, который сидел на диване, и материализовавшись в своё привычное амплуа торопливо промелькнул через дорогу таким же бестелесным сгустком энергии исчезнув в румяной тётке, сидящей напротив. По пути он успел подарить публике свою наглую развязную улыбочку скомороха и гаера.
- Так… там… это…. ты видел?! – начал булькать Окунев, хаотично тыкая пальцем.
- Внятно, идальго! Внятно!!! Что ты видел?!! – мгновенно занервничав, заорал Крушинин.
- Чёрный шут! Нам сейчас дорогу Чёрный Шут перебежал…. – Чётко, как на плацу отчеканил Окунев.
- Аллё, Петя, ты слышал?! Они снова здесь…. Что прикажешь делать? – Крушинин бешено вращал зрачками, осматривая пол, стены, потолок и пассажиров.
- ДЛЯ НАЧАЛА ПЛОБИЛАЙТЕСЬ В СОСЕДНИЙ ВАГОН. ПЛИМИТЕ АПОСТОЛА И НЕМЕДЛЕННО ПОКИДАЙТЕ ЗАМКНУТОЕ ПЛОСТЛАНСТВО. МЫ ВЫСТАВЛЯЕМ БЛОКИЛОВКИ…. УХОДИТЕ В ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН!
- Зажмурься, идальго! – вновь приказал Крушинин и, схватив Окунева за руку, ретиво дёрнул за собой.
Он захотел с ходу проскочить последнюю оставшуюся дверь.
Окунев бессловесно повиновался: зажмурил глаза, почувствовал, как ноги вновь теряют точку опоры, как нарастает тугое и незнакомое сопротивление неведомой физической среды, как нарастает нагрузка на топор, как появляется чувство полёта и падения одновременно, но вдруг….
БЭ-БЭНЦ!!! В неприступную, металлическую дверь с кровожадным грохотом, на всех парах, сначала влепился самоуверенный Крушинин, а вслед за ним, вооруженный топором, покорный Окунев. Оба пластично отпружинили от неё и, не удержавшись от столь сокрушительного удара на ногах, громоподобно рухнули на пол. Немногочисленные пассажиры брызнули по сторонам, стараясь оказаться от этого разнузданного безумия подальше. Распоясалось, хулиганьё! Вандалы!!!
В другом конце вагона мимолётно объявился Чёрный Шут и, юродиво кривляясь, осатанело заржал над их фиаско, не скрывая своего глумливого ликования. Его прямо-таки били восторженные судороги.
- Не понял…. – Крушинин перешагнул через Окунева, бестелесно просочился сквозь метнувшуюся навстречу тётку с кошёлками и снова ринулся на дверь. Ему нужен был триумф!
БЭ-БЭНЦ!!! Результат был аналогичный. Крушинин также отрикошетил от двери обратно и, вновь не удержавшись на ногах, грохнулся на Окунева. Чудеса выдохлись, всё постепенно возвращалось на круги своя
- Не понял, Петя! Что происходит? – завопил Крушинин, гуттаперчиво изогнулся и акробатически вскочил на ноги.
- ПЛОСТЛАНСТВЕННОЕ СЖАТИЕ…. ВЫ НЕ В СИСТЕМЕ КООЛДИНАТ…. НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ ЭТОТ ВАГОН! – в Голосе звучала откровенная растерянность.
- Не понял, Петя! Какое сжатие?! – эмоционально взревел Крушинин, окончательно теряя над собой контроль.
- Смотри, Стас…. – мистически прошептал Окунев, нежно трогая его за рукав.
Оба испуганно вытаращились…. Люди! Люди визуально и вполне ощутимо, на глазах УМЕНЬШАЛИСЬ В РАЗМЕРАХ! Стены вагона угрожающе сползались навстречу друг другу и, при этом казалось, что они напряженно потрескивают, хотя сие, конечно же, только мерещилось. Неотвратимо и зловеще напирала задняя стенка, съеживался пол под ногами и…. Оба как по команде вскинули головы! С АВТОРИТЕТОМ ПАРОВОГО МОЛОТА НА ИХ ГОЛОВЫ ОПУСКАЛСЯ ПОТОЛОК!!!
В придачу ко всему, дальний торец вагона начало закручивать в тугую спираль, превращая весь привычный антураж с декорациями и действующими лицами в некую аляповатую, гротескную абстракцию с безумной композицией пространства, геометрии, ирреальных деталей и бурным сочетанием цветов. Центр спирали настойчиво напирал, импульсивными толчками пожирая вагон с пассажирами и это фантастическое, апокалипсическое зрелище было отнюдь не для слабаков. Жуть!
- Жуть какая-то! – Не сдержался Крушинин и, повернувшись к Окуневу, уточнил. – Ты топор не выбросил?
- Нет…. – Окунев опасливо пригибался, посматривая на безжалостно опускающийся потолок.
- Молодец…. Так чё ты встал?! Чё ты тянешь?! Дверь руби!!! – неврастенически взвизгнул Крушинин.
- ДВЕЛЬ! ЛОМАЙТЕ ДВЕЛЬ! – Запоздало завопил в голове Голос.
Окунев надсадно выдохнул воздух, былинно размахнулся и со всей мочи рубанул по двери! Ошеломительно отчётливо звякнуло стекло и дохнуло сквозняком. Окунев с опаской бросил взгляд на потолок…. Он уже почти касался затылка! В ответ на это Окунев еще фактурней размахнулся и еще яростней рубанул по двери!
- Ну ты разошёлся, Железный дровосек! – Крушинин поднырнул под очередной удар топора и выскользнул из вагона в растерзанную дверь.
Окунев отбросил в сторону ставший уже не нужным топор. Всё!.. теперь он точно больше не понадобиться, нутро подсказывало сие достаточно убедительно. Подчинившись приступу любопытства, он обернулся…. Вагон больше чем наполовину зажевало в спираль, присутствующие в нём пассажиры ростом теперь были не более метра, хотя их, по видимому, это немало не беспокоило. Периферией он заметил метнувшегося в сторону Чёрного Шута, спохватился, что топор может быть ещё и понадобиться…. Но в тот момент его затылка убедительно коснулся непреклонный и навязчивый потолок.
Это был лучший аргумент на сегодня! Окунев беспрекословно кинулся в проделанную брешь, окончательно изорвав все свои пижонские шмотки.
Как ни странно это звучит, но в следующем вагоне на их внезапное появление никто даже не отреагировал. Трын – Трава! Даже некоторое разочарование шевельнулось в подсознании. Театр теней и абсурда.
Галопом они промчались в самый конец состава, Крушинин пытливо остановился и начал присматриваться.
- Аллё, Петя, где он? – Крушинин закрутил головой то влево, то вправо.
Слева сидела откормленная дородная примадонна, которая с сокрушительно тупым взглядом что-то лениво пережёвывала, сонно моргая при этом. При одном только взгляде на её широкоформатное личико потребителя и гражданина внутри почему-то начинало зловонно побулькивать раздражение. Золотой клиент Макдоналдса.
Справа сидел бомж…. Колоритный, матёрый, бывалый бомж. Это чувствовалось по распространяющемуся от него запаху…. Вот хоть зарежьте, но такой запах, он похлеще любой визитной карточки будет. Если от тебя пополз такой эксклюзивный аромат, имей в виду, ты – на самом дне. Без вариантов!
- ОН СПЛАВА…. АПОСТОЛ ПОЙДЁТ ЧЕЛЕЗ НЕГО. ПЛОСЛЕДИ ЧТОБЫ НЕ БЫЛО ПОМЕХ, СЛАЗУ ПОСЛЕ ИНИЦИАЦИИ ВАЛИТЕ ОТТУДА БЕЗ ОГЛЯДКИ, ЖЕЛАТЕЛЬНО В ЛАЗНЫЕ СТОЛОНЫ.
- Аллё, Петя! Ты чё нам… некондицию подсовываешь. Это же – бомж! – Крушинин обескуражено схватился за голову и молитвенно посмотрел в потолок. – Ему хрен знает скока лет и он не в такой прекрасной физической форме, чтобы выдержать переход. Петя, у него сил витальных не хватит…. Мы запорем эту тему.
Крушинин обесточено повис на поручне. Триумф ускользал из рук. Улетучивался…. Исчезал вместе с рухнувшими надеждами. Самый тухлый вариант – с треском продувать по мелочи в полушаге от финиша.
- ВСЁ!!! ВЛЕМЯ! БОЛЬШЕ Я ДЕЛЖАТЬ НЕ МОГУ! ВЫПОЛНЯТЬ, СОГЛАСНО ШТАТНОМУ ЛАСПИСАНИЮ! – в Голосе послышалась, несвойственная ему ранее, железобетонная твёрдость.
- СТОЙ, Я ПРИДУМАЛ! – Озарённо взревел Крушинин.
- ВРЕМЯ, СТАС! ВРЕМЯ!!! НЕКОГДА ПЕЛЕИГЛЫВАТЬ. Я – НАЧИНАЮ!
- Начинай! – Крушинин повернулся к Окуневу и толкнул его в грудь. Тот от неожиданности брякнулся на соседний диванчик, Крушинин обрушился на него следом и припечатал покрепче, - Прости, идальго, но ты мне сейчас должен оказать услугу…. АЛЛЁ, ПЕТЯ! ОН ПОЙДЕТ ЧЕРЕЗ ОКУНЕВА! НАЧИНАЙ!!! – Дико завопил он, еще крепче прижимая того к сидению.
- САМОЕ ГЛАВНОЕ, НЕ ВЗДУМАЙТЕ СМОТЛЕТЬ ЕМУ В ЛИЦО…. КАТЕГОЛИЧЕСКИ!
Окунев схватился за поручни, напрягся, приготовился одним инстинктивным броском отпихнуть от себя разошедшегося Крушинина, но….
Внутри что-то гулко лопнуло. Нестерпимый жар захватывающе быстро разошелся по всему телу, Окунев столбнячно изогнулся, конвульсивно задёргался и, напрягшись каждой мышцей своего тела, с дробной частотой затряс головой. Из горла его вырвался лаконичный натруженный рык. Лицо апоплексически побагровело. Со стороны сие очень правдоподобно напоминало эпилептический припадок.
- Держись, идальго, сейчас всем нелегко…. – Крушинин отшатнулся в сторону, поскольку на конвульсии Окунева стали обращать внимание присутствующие, кое-кто из них был даже близок к тому, чтобы оказать первую помощь.
Окунев запрокинул голову и захрипел, тело его выпрямилось в строгую дугу и окаменело, глаза закатились. Его била мелкая холодная дрожь.
- ДЕЛЖИСЬ, ОКУНЕВ, ДЕЛЖИСЬ. ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО СЕКУНД…. ГОТОВО!!! - Торжествующе заорал Голос, - ЕЩЕ ЛАЗ ПОВТОЛЯЮ, НЕ СМОТЛИТЕ ЕМУ В ЛИЦО. ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ ВИДЕТЬ ЕГО ЛИЦА!
В точности повторив очертаниями фигуру Окунева, из него вышло невнятное свечение, молниеносно почернело и, облачившись в непроницаемый грегорианский плащ с капюшоном, сделало к выходу несколько неспешных шагов. Поезд начал резко тормозить.
Крушинин демонстративно отвернулся от фигуры в чёрном, дабы не искушать любопытство. Умножая познание, умножаешь печаль.
Пришедший в себя Окунев судорожно дёрнулся и обмяк на диванчике, с невероятным ощущением новизны осматривая окружающую обстановку. Взгляд его после недолгих блужданий остановился на спине фигуры в чёрном плаще.
- ОКУНЕВ, НЕ СМОТЛИ НА НЕГО, НЕ СМОТЛИ ЕМУ В ЛИЦО! – Назойливо твердил Голос.
Как будто ничего не понимая и не отдавая себе отчёт в происходящем, Окунев продолжал тупо и бесцеремонно пялиться….
Поезд нервно задёргался и остановился. Зашипели открывающиеся двери. Окунев продолжал невоспитанно пялиться.
- ОКУНЕВ, НЕ СМОТЛИ! ТЫ НЕ ДОЛЖЕН ВИДЕТЬ ЕГО ЛИЦА!
Окунев продолжал с маниакальным упрямством пялиться и, это уже было самым пиком неприличия. Что-то фатальное, большое и непреклонное вынуждало его поступать в тот момент наперекор. Что-то внутренне, на уровне инстинктов и подсознательных императивов.
Как будто почувствовав этот прилипчивый, неуступчивый взгляд, Апостол, перед тем как выйти из вагона и раствориться в толпе, мельком оглянулся и встретился взглядом с Окуневым. Лишь на какие-то доли секунды….
НО ОКУНЕВ УВИДЕЛ ЕГО ЛИЦО!
- Чё ты наделал, идальго? Зачем ты нарвался? – с нескрываемым сожалением прошипел Крушинин, стиснув поручень в руке.
- СТАС, СНИМАЙТЕСЬ! СЕЙЧАС Я СТАБИЛИЗИЛУЮ ВАС В ЛЕАЛЬНОЙ ПЛОЕКЦИИ И ПЕЛЕКЛОЮ КАНАЛЫ КОДИЛОВАННОЙ СВЯЗИ…. СЛОЧНО УНОСИТЕ НОГИ С ЭТОЙ ТОЧКИ. ПЛИЯТНО БЫЛО ИМЕТЬ С ВАМИ ДЕЛО. ДУМАЮ, ЧТО ВСЕ ПЛОШЛО НА «ОТЛИЧНО».
…………
На выходе из метро Окунев схватился за бетонный портал и, широко разинув рот, глубоко задышал. Перед глазами замельтешили игривые искорки и стали беззвучно лопаться радужные шары: отдалённо это смахивало на роскошный фейерверк с иллюминацией. Потом где-то в затылке начал гулко и болезненно бить Царь-Колокол. От этого гала-концерта картинка зарябила и нервозно скомкалась…. Окунев уцепился покрепче, чтобы не упасть.
- Как ты, идальго? – сердобольно придвинулся к нему Крушинин.
- Седьмое небо…. Бездна впечатлений! – Окунев старался быть сдержанным и лаконичным.
- Шутка ли сказать, через тебя сейчас Апостол прошёл…. Ты, кстати, идальго, требуй компенсации. Дело это бесследно не проходит, считай три-четыре года из жизни – долой! Не исключено, что тебе подлечиться понадобиться после этого, врачам показаться….
- Зачем же ты меня на это обрёк?
- Вот только не надо слов таких громких…. Обрёк! Как будто я деспот какой-то. Стыдно до копчика…. Мы, Горацио, общее дело делаем, и я бы физически не смог тебя заменить в тот момент. Так что ваши претензии, меня коробят…. Или крестик снимите или трусики оденьте.
Окунев перевёл дух и теперь смотрел на мир гораздо жизнерадостней. Колокол отгремел, китайские шутихи отгорели, и картинка стабилизировалась с высокой чёткостью и разрешающей способностью. Он слабо улыбнулся и несмело принял произвольную позу.
- Одно непонятно, Стас. Неужели вся эта остросюжетная беготня через весь город была только ради того…. Чтобы?.. Ведь весь этот сценарий изначально можно было провернуть без понтов и приключений.
Окунев обескуражено развёл руками и растерянно пожал плечами. Слов нет…. Одни жесты.
- Кузен! Кузен!!! Ты чё до сих пор не врубился?.. да ведь мы же мельтешили только для виду! Мы же из себя только изображали героев. Батальоны просят огня! На Западном фронте без перемен!.. Прорыв изначально должен был произойти именно в этом месте. Мы их замотали и высушили, они нам в той суете бестолковой такие мощности просрали впустую! Я представляю, какой сейчас разбор полётов начнётся на той стороне. Они продули нам вчистую! Мы их порвали как тузик грелку, на портянки! Шайбу – Шайбу! Судью на мыло! «Зенит» - чемпион!
Крушинин так энергично раскричался и прибегнул к такой разнузданной жестикуляции, что Окунев сделал ему замечание:
- Стас, поосторожней! Люди вокруг….
- Горацио…. ГОРАЦИО!!! Я – призрак. Я – мертвец. Меня нет, я за тысячу лет, я давно дал обет….
- И, тем не менее, это не даёт тебе права, - Окунев решил настоять на своём, - веди себя пристойно!
- Ты, кузен, кстати, зря ему в лицо посмотрел. Могут быть проблемы.
- Не будем об этом сейчас…. Ты обещал мне рассказать анекдот про странную женщину.
- Какой ты настойчивый идальго, я бы даже сказал, почти нудный.
- Я тоже со многими твоими недостатками мирюсь, так что давай, рассказывай!
- Я расскажу, идальго, только – ЧУР! – никаких дальнейших расспросов. С меня как с покойника брать нечего. Лады?
- Лады…. – согласился Окунев.
АНЕКДОТ ПРО СТРАННУЮ ЖЕНЩИНУ:
В кабинет к сексопатологу заходит средних лет сексапильная блондинка с сияющей чувственной энергией пронзительными синими глазами. Порывисто садится на стул и с мольбой в голосе говорит:
- Помогите, доктор!
- Что случилось, уважаемая?- мгновенно проникается сочувствием доктор.
- Помогите, доктор, мне мало….
- Чего вам мало, милочка?
- Доктор, мне всегда не хватает, - со слезами в голосе признаётся блондинка.
- Чего может не хватать такой эффектной и привлекательной женщине как вы?!
- Секса, доктор. СЕКСА!!!
- Ну, милочка, может вам стоит как-то упорядочить…. Может быть, вы найдёте себе постоянного партнёра, выйдете замуж….
- Я уже седьмой раз замужем, доктор!
- Ну, тогда вы попробуйте завести себе любовника. Помоложе….
- Доктор, у меня три любовника и все они гораздо моложе меня.
- Может вам стоит попробовать проводить отпуск в горах Северного Кавказа или в мусульманских странах….
- Доктор, я езжу туда регулярно, три раза в год!
- И-и что…. Не помогает?
- Доктор, мне мало…. Мне постоянно не хватает!!!
- Ну-у-у не зна-а-аю…. Стра-а-анная вы какая-то женщина….
- Вот! ВОТ!!! Вот и выдайте мне справку, что я – странная женщина, а то все вокруг заладили – ****Ь-*****-*****-*****!!!
- Смешной анекдот…. Ржунимагу. – Окунев внимательно посмотрел на Крушинина, который в тот момент демонстративно отвернулся.
- Я знал, что тебе понравиться….
- Я должен сделать какие-то выводы? – осторожно уточнил Окунев.
- Идальго, ты обещал не задавать вопросы. Мне…. МНЕ ты обещал не задавать вопросы.
- Стра-а-анный ты какой-то мужчина….
- Все, Горацио, разбегаемся! Ты куда сейчас? – бурно засуетился Крушинин.
- Я – за машиной, а ты куда? – Окунев не сводил с него пристального взгляда.
- Ты этот вопрос специально задал, чтобы напоследок сделать мне больно? – Крушинин с гордой обидой запрокинул голову.
- Нервный ты какой-то сегодня, несмотря на удачный исход дела, - Окунев отвернулся в сторону и философски почесал затылок. Думки в голову лезли напропалую. Запал ему в душу этот анекдот. Разбередил.
- Горацио, о чём ты сейчас подумал? – вновь забеспокоился Крушинин.
- Анекдот твой перевариваю…. Ты извини, до меня доходит медленно.
- Идальго, что бы ты в этот момент не подумал, запомни: я – по-прежнему твой друг!
- Я, кстати, именно в этот момент и подумал: друг ты мне по-прежнему или нет?
- Ну и что ты решил?
- Поверить тебе на слово. Другого выбора у меня нет.
- Ну, тогда я пошёл? – почему-то спросил разрешение Крушинин, и эта воспитанность – несвойственная ему никогда, несколько пугала и тревожила.
- Иди…. – согласился Окунев.
Крушинин сделал несколько призрачных шагов и, вклинившись в толпу на полкорпуса, обернулся напоследок:
- Кузен! – Сказал он. – Я тебя умоляю, кузен…. Не ведись ты на весь этот мармелад.
- Ты о чём? – дёрнулся вдогонку Окунев.
- Да отлично ты знаешь, о чём я! – Крушинин растворился в толпе. Натурально растворился, как капля чернил в ведре с водой! Как кусок рафинада в кипятке.
- Стой! О чём ты?! – еще ретивей дёрнулся вдогонку Окунев и грудью сшибся с пузатым мордоворотом, который как бульдозер пёр на выход. Небритый, с цебурой на шее, потный, злой и хронически бухой.
- Проблемы, брателла? – растопырился тот, сразу беря на пузо, как на самую авторитетную часть тела.
Все люди – братья! Какие могут быть проблемы в этом лучшем из миров?! Счастье в труде! Слава КПСС!.. Окунев умопомрачительно широко заулыбался и расшаркался:
- Извините, пожалуйста, молодой чел…авек.
…………
Ускользнувший Крушинин, как из-под земли нарисовался за углом соседнего здания. Кратковременно высунул голову и полюбовался на заметавшегося в его поисках Окунева. Задумчиво застопорился посреди улицы, философски прикусил губу, уперев руки в боки. Спешащая по своим делам толпа с легкими помехами проскакивала сквозь него навылет, не испытывая никакого физического сопротивления и не сбивая его с мысли.
Размышлял Крушинин недолго, ибо он всегда придерживался той теории, что лучше сделать и жалеть, чем жалеть и не сделать. Он метнулся за проходящей мимо яркой женщиной Бальзаковского возраста и, ловким движением щипача, выудил из её закрытой сумочки дорогой сотовый телефон. Дама, как лебедь белая, поплыла дальше, не прореагировав на это хулиганство.
- Пардон, сударыня, спецслужбам понадобились ваши услуги. Родина – Мать зовёт! – Деловито извинился Крушинин, набирая на телефоне заветные цифры.
- Я слушаю, кто это? – по первому же сигналу раздался в трубке голос Заслонова.
- Это – Крушинин…. Сергей Викторович, я думаю, что вам нужно об этом знать…. Окунев видел его лицо…. – преодолевая внутреннее сопротивление, доложил он.
«А где же дамочка? Телефон вернуть! Нам чужого не надо!» - Запоздало дёрнулся Крушинин, подпрыгивая на месте и высматривая в густой толпе яркие, преуспевающие формы.
- Я об этом знаю.
Крушинин перестал прыгать. «Не обеднеет, у неё на лбу написано, что не обеднеет….»
- И-и как что…. В дальнейшем? Мне не хотелось бы….
- Стас! Он сегодня уходит в «Элизиум». Осталось шесть-семь часов.
- Вы-ы, Сергей Викторович, уже смирились с тем, что шансов нет?
- Мне кажется, они, наоборот, у нас появились. Мы подготовились очень тщательно. Если он вскроет «Элизиум», у него будет совершенно другая группа допуска. И не нам принимать решение о его дальнейшей судьбе.
- Следовательно, я могу быть спокоен? Как на кладбище?
- Стас, проследи, чтобы до вечера всё с ним было без эксцессов. Мы очень много сил потратили на подготовку.
«А где же эта милая и тучная дама, у которой?..» - Крушинин вновь заёрзал на месте, лавируя из стороны в сторону и высматривая поверх голов. Ему даже стало искренне стыдно.
- До вечера, Сергей Викторович.
Мимо в стоптанных туфельках, со скромной сумочкой через плечо, загадочно улыбаясь, прошествовала оЧЧень симпатичная девушка, с выразительными глазами студентки дневного отделения. «Девочка – студентка, милая конфетка…. Птичка перелётная, пташечка залётная….» - Из акустических наушников, которые были на ней, донеслись звуки этого шлягера.
Крушинин, как поджарый волк из засады, сиганул следом и, широким жестом Робин Гуда, запихал ей в сумочку этот сотовый телефон. Остановился и проводил её мудрым и протяжным взглядом Доброго волшебника. Возможность хоть таким способом восстанавливать социальную справедливость на планете его умиляла.
Почувствовав что-то неладное, тревожно опустил глаза. Обнаружив, что у него из расстегнувшейся ширинки торчит колоритный клок рубашки, сконфузился и поспешил устранить этот досадный нонсенс. Как будто его кто-то мог видеть.
............
Только минут через сорок Окунев добрался до того места, где они бросили «девятку». Милый, тихий питерский дворик, заселённый отчаянно интеллигентными людьми. Беспроблемная парковка, пасторальная безмятежность – умиротворённый оазис среди раскалённой суеты мегаполиса. Лучшее место в городе, чтобы оставить своё авто на некоторое время: никому не помешав, никому не доставив хлопот, буквально на пару часов, не заняв ничьего чужого места….
Милый, тихий дворик…. Жирные, раскормленные голуби, наглые вороны и лавки с пенсионерами…. В Приморском районе Культурной столицы…. В разгар дня…. На глазах скучающих ветеранов труда.
Проблемы с парковкой в этом городе всегда стояли необыкновенно остро, но не до такой же степени!
Окунев на ослабевших от наплыва эмоций ногах, как инвалид на культях, судорожно приблизился к «девятке» и слабо вякнул:
- Ну ё-маё! Козлы вонючие.
Колёса…. Колеса!.. КОЛЁСА!!!
Новенькие покрышки «Мишлен» на литых, блестящих дисках в форме звезды, которые придавали такую резвость и неповторимую элегантность облику отечественного автомобиля!
ИХ НЕ БЫЛО!.. Ни одного! Хорошо хоть кирпичи не поленились подложить. Ни дна, ни покрышки им за такую заботу!
Окунев переломился пополам, как от нокаутирующего удара в сплетение и согнулся в коленях. Обхватил руками голову и едва сдержался, чтобы не замычать, как рассвирепевший бык перед корридой…. Давненько его так не опускали.
- Узнаю тебя, культурная столица…. Были хилые сомнения, но теперь они улетучились как дым, - проговорил Окунев, обращаясь к пространству тихого, доброго питерского дворика. Как назло все коренные интеллигенты куда-то попрятались. Не с кем было обменяться впечатлениями по этому вопросу.
Окунев посмотрел на часы, вновь поглазел по сторонам. Утопическая надежда на то, что сейчас набегут эти противные буки, которые свинтили его колеса и начнут с извинениями привинчивать их обратно, улетучились с оглушительной скоростью. Покрышечки и диски, поди, уже давно по вене пущены, так что даже в случае гипотетического возмездия, придёться довольствоваться лишь моральной, но не материальной стороной дела. Облом с сатисфакцией! Колёса в обмен на колёса! Таковы нравы большого Города.
Окунев достал из кармана телефон Крушинина…. Навороченный агрегат! «А как хоть им пользоваться? Телефон Заслонова всяко должен быть записан в его телефонной книге».
Через пару минут, после решения технических вопросов, Окунев набрал телефон Заслонова и позвонил. Ответили ему почти мгновенно:
- Я слушаю, Антон.
- Сергей Викторович, не держите меня в таком нервном напряжении, откройте тайну: когда у нас получка?
- Как обычно, в пятницу.
- Сергей Викторович, могу ли я вас попросить проавансировать мою сложную, почти безвыходную ситуацию… некоторой суммой денежных средств в счёт будущих дивидендов, которые я бы надеялся… получить за свои старания в ближайшее время, поскольку….
- Что стряслось, Антон? Ты где такой фени нахватался?
- Крушинин…. С кем поведёшься! Общение с ним обогатит психику любого….
- Так что случилось?
- У меня машину разули.
- ?????!....
- Все четыре колеса…. А у меня в кармане – всего пятьсот рублей денег. Просто петля, даже эвакуатор не на что вызвать.
- Потерпи с полчасика, пока можешь опросить свидетелей, может, кто чего видел?
- Сергей Викторович, это – скорее всего нарки, а у них всё моментально. Они уже в отключке лежат с моих колёс, так что придётся примириться с этой скорбной потерей.
- Ну, тогда жди.
…………
Минут через сорок во двор сначала въехал эвакуатор с мигалками, а вслед за ним внушительно втиснулся сияющий лимузин Ангелины. Окунев подскочил, вытаращился на этот парадный въезд и удивлённо захлопал ресницами. Оп - паньки!.. А при чём здесь это?
Эвакуатор подрулил к разграбленной «девятке» и выбравшиеся из него парни в спецовках, немногословно и высокопрофессионально приступили к погрузке. Получалось у них любо-дорого, Окунев с уважением прижался к обочине, дабы им не мешать. Командовать и давать советы он посчитал лишним.
Из лимузина вышел Семен и покрутил предплечьем и шеей, разминая их. Движущийся ему навстречу мужичок с авоськами незамедлительно шарахнулся в сторону и перешёл улицу на другую сторону. Именно так лет пять-шесть назад Семён выходил на профессиональный ринг под рёв многотысячной толпы, собравшейся на это зрелище под сводами огромного казино. Воспоминания об этом еще до сих пор будоражили память Окунева: ему чрезвычайно нравился тот тип бокса, который демонстрировал Семён. Сочетание силы духа с физической формой и интеллектуальным куражом. Бокс – как танец, как балет…. Легко, сильно и пластично, местами непринуждённо, времени с грубой силой и чёткая работа мысли за всем этим. Сочетание несочетаемого. Автор лучшего нокаута столетия, так для себя определял его достижения Окунев. Великолепная фазомоторика под диктат рационально выверенной тактики.
- Как ты меня нашёл? – Поинтересовался Окунев у Семёна.
- Мимо ехал, смотрю, ты зимуешь. Подумал, что надо помочь.
- И куда ты ехал мимо этим двориком? – Окунев вопросительно посмотрел вдаль, которая, скорее всего, заканчивалась глухим тупиком.
- Ты чё мне, не рад?.. Садись, поехали. – Приказал Семён и зевнул.
- Куда поехали?
- Ангелина ждёт, просила тебя найти. Поехали! – и он снова зевнул.
- А-а машина как же? – забеспокоился Окунев, трепетно указывая рукой на «девятку».
- И она тоже поедет. Не волнуйся, о ней побеспокоятся. Заберёшь потом со стоянки.
- Не поеду…. – тупо упёрся Окунев.
- Чево? – уже направившийся к лимузину Семён напряжённо обернулся.
- Никуда я не поеду…. Не поеду до тех пор, пока ты мне не расскажешь, как ты его тогда в 98-ом смог рубануть? В одиннадцатом раунде?! У тебя же не было никаких шансов! Пятнадцать лет разницы в возрасте, сорок килограммов разницы в весе, он же тебя измочалил уже к середине боя. Как ты его смог рубануть? И КАК рубануть?!
Он гаркнул это столь сильно, что эвакуаторщики отвлеклись от своей работы, доведённой до автоматизма и, с любопытством посмотрели на раздухарившегося Окунева.
- Ты чё орешь-то? – Семён продолжал казаться грозным и неприступным, но в голосе его послышалось потепление, ведь воспоминание об этом самом незабываемом моменте своей жизни, всякий раз бередило ему душу. Он с этим нокаутом вошёл в историю навсегда!
- Нет, ты мне объясни! Как?!.. Ты ему отдал всю вторую половину, два нокдауна, рассечение, ты же к десятому раунду едва ногами шевелил. Фактически – ползал и висел! Как ты смог?! Имей в виду, ты всегда был для меня кумиром….
- Садись, поехали.
Эвакуаторщики продолжали внимать. Теперь и они узнали Семёна, лица их уважительно вытянулись. Работа замерла, хотя и протекала в автоматическом режиме.
- Может на тебе с каким-нибудь хитрым допингом эксперименты ставили?
- Брось…. Ты вспомни хорошенько, он же «пробитый» был. И, несмотря на вес, ноги у него слабые были.
- Ничё себе «пробитый»! Сорок нокаутов подряд!
- Так это всё только для рейтинга. Пузырь для начала нужно надуть, чтоб все только от одного вида в обморок падали.
- А ты, значит, не испугался? – Поскольку Семён непреклонно направился к машине, Окунев увязался следом.
- Слышь, я же тебе не интервью даю. Я могу по правде резануть: мне тогда операцию на почке нужно было делать, бабло нужно было край срубить.
- А чё ты тогда тянул до одиннадцатого раунда?
- Слышь ты, герой-любовник! Почка у меня больная была уже тогда…. Так что я его с одной почкой, одной левой….
- Ты же его правой рубанул. Я хорошо помню.
- Цепляешься, как журналист, за что я их и не перевариваю.
- Можно я на переднем сиденье поеду? Ни разу в жизни на такой тачке не ездил на переднем сиденье. Мечта идиота.
- Грязный ты какой-то…. –Уклончиво согласился Семён.
- Слушай, а может, я сразу за рулём поеду. Это моя очередная мечта идиота.
- Ты хорошо тот нокаут в 98-ом запомнил?
- Слушай, а ты Моххамеда Али видел? – не унимался Окунев.
- Видел….
- А Тайсона?
- А Тайсона не видел.
- А ты бы смог против Тайсона? Выстоял бы?!
Семён с бесцеремонностью сильного и волевого человека оттолкнул путающегося под ногами назойливого Окунева и открыл дверцу с водительской стороны.
- Садись, поехали…. Им всем повезло, что у меня проблемы с почкой.
Окунев мельком посмотрел на наручные часы. До сих пор о времени он не вспоминал.
13 : 15
Уже пятнадцать минут второго! Пора бы и пообедать, вот только есть почему-то не хотелось. То ли жара, то ли нервы, то ли всё это в комплексе, но аппетита не было, несмотря на энергичное утро.
…………
Каверзнев вновь зыркнул на наручные часы. Время тянулось столь мучительно, что он каждую пару минут посматривал на часы, проверяя, не остановилось ли оно намертво.
13 : 15
Уже пятнадцать минут второго! Пора бы и пообедать, вот только есть после такого напрочь не хотелось. Нервы, жара и этот разгром всухую, от одних мыслей о еде дурное настроение только крепчало и матерело. Ну, надо же было так продуть!
Ну, где этот Понтыкин?! Гигант мысли, гроссмейстер плешивый. Ганнибал в очешниках, Чингисхан – язвенник! Маньяк виртуальный, Аттила – воин…. Ну надо же было так просрать! Так обмишуриться! Где его чёрти носят?!!!
Они словно чувствовали друг друга на расстоянии. В тот же момент осторожно скрипнула входная дверь и на пороге несмело блеснула потная лысина Понтыкина. Шея его немедленно пришла в движение, нащупывая направление сканирования и плешь его, как тарелка радара зашарила по сторонам, настраиваясь на цель. Закончив точную юстировку, Понтыкин упёрся виноватыми глазами в пол и прогундосил:
- Добрый день, Сергей Леонидович.
Скрипнул стул, шаркнули ноги по полу и последовали ещё какие-то незначительные, посторонние звуки.
«Ну, сейчас начнётся!» - Обречённо подумал Понтыкин, втягивая голову поглубже в плечи.
- Рассказывай, Понтыкин, - почти приветливо распорядился Каверзнев.
- Сергей Леонидович, в принципе ничего страшного не случилось…. Материальных потерь – минимум. Людских жертв нет, за исключением ссадин и синяков и-и-и зубов…. Пара разбитых машин, некоторые разрушения офисного здания…. Разбитый асфальт спишем на ремонт теплоцентрали. Олег Николаевич уже договорился с протезистом…. Всё утрясётся и рассосётся….
- Что сделает? – необыкновенно тепло и радушно встрепенулся Каверзнев.
«Ну, сейчас начнётся!» - Понтыкин начал предусмотрительно потеть.
- Утрясётся и рассосётся, Сергей Леонидович, - несмело повторился он.
- Не забудь назначить ответственных! - Деловито распорядился Каверзнев.
- Ответственных за что?
- За рассасывание! За утряску и за рассасывание!.. безответственности я не потерплю.
«Ну, сейчас точно начнётся!» – Вновь скис Понтыкин.
- Сергей Леонидович, вы не принимайте всё близко к сердцу. Мы всё залатаем и заштопаем в считанные часы, наши мощности….
- Сколько Апостолов они уже инициировали?
- Кажется семь….
Понтыкин продолжил интенсивно потеть. Ему до сих пор не верилось в эту невероятную удачу. На него никто не орал, его никто не унижал, и с ним почему-то общались СПОКОЙНО и уравновешенно. Это было что-то из области утопических грёз и несбыточных фантазий. А ведь тест на корпоративность был в самом разгаре!
- Почему у них всё прошло так гладко? Как на стенде…. Тебе не кажется, Понтыкин, что среди нас дятел?
- Сергей Леонидович, у них на инсталляции появился кто-то новый. Мефистофель какой-то…. Просчитывает всю перспективу с многовариантными комбинациями. Нам с таким матёрым сталкиваться еще не приходилось. Скорость в реальной проекции выдаёт просто невероятную.
- Зашлите ему по сети бациллу. Пусть поперхнётся….
- Он не купится, Сергей Леонидович, он очень осторожный и очень опытный. Где они могли взять такого хаймера, ума не приложу.
Гроза, судя по всему, миновала. Понтыкин даже перестал потеть. Очевидно, новый ИО сегодня был в потрясающем расположении духа, которое оказалось не в состоянии испортить даже это разгромное фиаско.
- Я сказал, зашлите бациллу…. Обязательно!
«Ну, всё…. Сейчас начнётся!» – Вновь скис Понтыкин. Потоотделение интенсифицировалось. Очень некстати, – а это всегда очень некстати! – захотелось в туалет по-большому.
- Немедленно распоряжусь, Сергей Леонидович.
- Что у нас с энергией? – с недобрыми и одновременно дружелюбными тональностями в голосе обратился Каверзнев к сияющей лысине Понтыкина.
«Ну, сейчас точно начнётся!» - Окончательно струхнул тот. Зажмурил глаза, будто ожидая мощной детонации с последующей взрывной волной и, тихонько признался:
- Есть некоторый перерасход, Сергей Леонидович…. Вам нужно будет позаботиться о резервах.
- Понтыкин! Да ты оптимист, Понтыкин…. Ты лимит до конца месяца растренькал, а говоришь о «некотором перерасходе»! Мы же теперь, благодаря трудам твоим праведным, голые, сирые и лысые! На семи ветрах…. – с непередаваемой нежностью и с элементами очарования в голосе широко заулыбался Каверзнев.
- Сергей Леонидович, мы что-нибудь придумаем….
- Заткнись…. Мыслитель…. Порадуй меня хоть чем-нибудь…. Слышишь, Понтыкин! Порадуй немедленно!..
- Сергей Леонидович, вы же знаете…. У нас почти всё готово к взлому…. – Перёшёл на заговорщический шёпот Понтыкин.
- Вот и ломайте, медвежатники…. Завтра же ломайте! – самым обыденным тоном насчет столь экстраважного события распорядился Каверзнев.
«Ну, начинается!..» - Понтыкин глуповато открыл рот и….
И!!!! Поднял на Каверзнева изумлённые глаза, в которых чётко виделся испуг. Если даже шеф сейчас пошутил, то это была очень экстремальная острота. Невероятной остроты.
- Сергей Леонидович…. Это же может спровоцировать тотальный конфликт. Без разрешения с самого верху….
- А с какого такого Седьмого неба ты ждешь этого разрешения? От Иешуа Га-ноцри из Ершалаима, от свидетелей Иеговы, от жрецов культа Осириса? Запомни, Понтыкин! Я – твой начальник! Я - твой Папа…. И если хочешь, сынок, я – твой Отец Небесный! Ты же не собираешься оспаривать заповеди Отца Небесного?
«Неужели началось?» - Понтыкин ослаб и телом, и духом и снова юродиво склонил голову. Крупная конвульсивная дрожь одолела его руки.
- Извините, Сергей Леонидович, мы завтра же выполним ваше распоряжение. – Обречённо согласился он.
- Великолепно! Вот такой ты мне нравишься, Понтыкин. Всегда бы так! Представь, с какими дураками и остолопами мне приходится иметь дело? Не думай, что ты один такой тупой. Представляешь, какие нервные нагрузки выпадают на мою долю? А ведь к каждому идиоту нужен подход, нежность и чуткость, его так просто не объездишь. Бодаться начнёт!.. Вот взять, к примеру, тебя. Ты – дурак со стажем, следовательно….
Каверзнев стремительно вошёл в роль: он откинулся на кресле и, широко жестикулируя, начал апеллировать к потолку, страдальчески стеная и заламывая руки так, будто на этом поприще заведомо бесполезной борьбы с дураками мается уже лет сорок.
Понтыкин поражённо запыхтел…. Начнётся сегодня или нет? Эта разрушительная для мозга дилемма всё больше не давала покоя. Пока всё протекало в сдержанной и вменяемой форме.
- А ты чего встал, Понтыкин? – вдруг спохватился Каверзнев, удивлённым взглядом посмотрев на него, как на какую-то свежую деталь в привычном интерьере.
- Я-я-я ВАС слушаю…. Жду дальнейших распоряжений.
- Я же тебе сказал…. Аминь, Понтыкин! Завтра ломайте всё к чёрту, чтобы не было никаких Заслоновых, никаких Окуневых, никаких Крушининых. Подчистую!.. Чтобы, ****ь, даже перхоти от всей этой шушеры не осталось! Даже носков нестиранных!!! Айова – Корова, бля…. – и Каверзнев с неожиданной для столь тщедушной комплекции силой, богатырски врезал по столу кулаком.
Понтыкин вздрогнул.
- Сергей Леонидович, вы только не волнуйтесь, пожалуйста, - заскулил Понтыкин, пугливо отворачивая голову куда-то совсем далеко, как будто затрещину влепили ему по затылку, - мы всё уладим, мы что-нибудь придумаем.
«Неужели началось?!» - Понтыкин от обильного пота промок до трусов.
- Ты же жаловался, что у тебя энергии нет. Мощности посажены, лимит исчерпан?
- Мы все утрясём, я всё согласую и отрегулирую…. Я назавтра что-нибудь рожу. Непременно рожу!
- Молодец! Иди…. Я в тебя верю. Смотри не обмани ожиданий. Свободен! Ша-а-агом марш!
«Неужели пронесло?!» - Ещё не поверив до конца в такое ослепительное везение, Понтыкин развернулся на месте и, покачиваясь на дрожащих конечностях, направился к двери. Шаг…. Второй…. Третий…. ТИШИНА….
«НЕУЖЕЛИ?!.. НЕУЖЕЛИ ПРОНЕСЛО?!!!»
Положил руку на дверную ручку. Нажал на неё до щелчка и потянул на себя…. Неужели?.. Неужели про….
- Стой! Ать-два. – С гнусным ехидством в тоне распорядился Каверзнев.
Не пронесло…. Понтыкин скорбно закрыл дверь и понял, что сейчас, собственно, ВСЁ И НАЧНЁТСЯ. Всё, что происходило до этого, являлось лишь прелюдией. Теперь настало время апофеоза. Конкретики!
- Не спеши, Понтыкин. Я хочу присутствовать. Я посмотреть хочу. – Каверзнев встал из-за стола, подхватил в руку стул и направился навстречу скрючившемуся от страха Понтыкину.
- Простите, Сергей Леонидович, что бы вы хотели посмотреть?
- Ну, как ты рожать будешь…. Никогда до этого родов не принимал и ни разу не видел.
Понтыкин едва устоял на ногах, чтобы не подломиться в ослабевших коленях и его нижняя челюсть судорожно задёргалась.
- Пра-а-астите, С-сергей Леонидович. Это же это я об-бразно имел в виду.
- Да чё ты стесняешься, Понтыкин? Мы с тобой столько лет бок о бок проработали, не грех и родить в моём присутствии. Я же не буду докапываться, от кого это случилось и, где ты, потаскуха, это нагулял? Меня сам факт интересует. Процесс…. Вот садись на стул, раздвигай ноги, а я напротив посижу, помогу, если что-то пойдёт не так. Приступай, не волнуйся! Я мечтал в молодости об акушерской практике, поэтому некоторый опыт родовспоможения у меня имеется. Щас ты у меня как миленький разродишься!
- Сергей Леонидович, не надо! Я не смогу! У меня не получиться.
- Ты тужься! Самое главное – тужься. Я тебе помогу, можешь на меня положиться. У меня и не такие рожали….
Через несколько минут раскинувшийся на стуле, будто на гинекологическом кресле Понтыкин, издал душераздирающий вопль-стон и мучительно закряхтел. Глаза его наполнились крупными слезами. Примостившийся напротив озабоченный Каверзнев заинтригованно посмотрел ему между ног и деловито посоветовал:
- Тужься! Тужься, милый! По-моему, пошёл! Кажется, головка показалась!
- Сергей Леонидович, не надо! Я не могу! Отпустите меня-я-я! – Почти впадая в истерику, слезливо попросил Понтыкин.
- Кричи…. Кричи я сказал! Легче будет.
- А! А – а!! А – а – а!!! – заревёл Понтыкин вполне искренне и довольно натурально.
- Не верю! – Каверзнев, подражая Станиславскому, недоверчиво отшатнулся. – У тебя роды или запор? Тест на корпоративность продолжается!
- У меня почки больные…. Желудок…. Пе-е-ечень!..
- Вот и рожай, милый! Будет, кому о тебе развалине, на старости лет позаботиться.
В приоткрывшуюся входную дверь просунулся вздёрнутый носик Люсеньки, она пару раз хлопнула выпученными глазёнками и широко разинула рот.
- Что-то случилось, Сергей Леонидович? – очень напряжённым от волнения голосом уточнила она.
- Люся, не мешай. Закрой дверь! – Прикрикнул Каверзнев.
Впав в ступор от любопытства, Люсенька продолжала назойливо торчать в двери, вылупив свои бездонные глазёнки. Рот без посторонней помощи ей было не закрыть.
- Закрой дверь! И рот! – рявкнул на неё Каверзнев и снова переключился на Понтыкина. – А ты, тужься! Не расслабляйся! Или ты хочешь, чтобы я тебе кесарево сечение сделал? Техас – Ишиас….
И тут Понтыкина пронзила догадка, от сногсшибательной остроты которой можно было разродиться не только в теории, но и на практике. Он дёрнулся вперёд и неполноценно разинул рот.
- Сан Саныч…. Это вы?.. Вы… не погибли?! – побледнев перед значимостью открывшейся ему истины, пролепетал Понтыкин.
- Заткни-и-ись! – хищная, кратковременная ухмылка выдала Каверзнева с головой. Глаза его на мгновение стали чужими, но до боли знакомыми. Сверкнули необычайно острые и необыкновенно сильные резцы. – Рожай! Ори…. Ори как резаный и рожай. Тужься и рожай.
- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – заорал Понтыкин, как посаженный на кол и его жуткий, сюрреалистический вопль многократным эхом разнёсся по перекрытиям, вселяя мистическую тревогу в любого, кем он был услышан.
С крыши здания, как по команде, вспорхнула стая ворон и без оглядки поспешила прочь с этого места. Бродячий Бобик во дворе, играющий с обглоданной костью, чутко прислушался и, прихватив свою игрушку в пасть, предусмотрительно подался восвояси.
- А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! – повторился этот вопль ещё громче.
Роды начались. Плод пошёл. Обошлось без хирургического вмешательства.
…………
- Куда ты меня привёз? – Удивлённо закрутил головой Окунев, вылезая из лимузина.
- На стадион.
- Мы что, спортом будем заниматься?
- Нет…. Загорать.
Тишина необыкновенная, полное безлюдье и опустошенность. Сюда не доносился даже ветер с реки, раскалённая под солнцем чаша стадиона знойно и высокомерно молчала. Они прошли через главный вход и очутились перед входом на трибуны. Солярий здесь и вправду был отменный. От знойных потоков восходящего воздуха, краски немного расплывались в глазах.
Семен как завсегдатай взял вправо, Окунев послушно увязался следом. Они поднялись на несколько рядов вверх и свернули в проход налево.
Раскинувшись на махровом полотенце, в композиции топ-лесс, в контурно выделяющихся на загорелом теле белоснежных купальных стрингах, прямиком посреди прохода лежала Ангел и это фантастически фотогеничное, и невероятное зрелище магнетически притягивало взор. Она дремала и ни на что не реагировала.
Семён и Окунев подошли поближе и остановились на дистанции, которую посчитали приличной. Семен деликатно кашлянул и отвернулся, Окунев напротив, жадно вылупился…. Красота этой женщины всякий раз потрясала воображение. До невоспитанности. К этому невозможно привыкнуть.
- Привёз? – спросила Ангелина, не открывая глаз.
- Привёз, - кивнул головой Семён, тщательно посматривая в другую сторону.
- Без приключений?
- Без приключений.
- Он в форме?
- В форме…. Обтрепался маленько.
- Я вам что, мальчик из подтанцовки? – недовольно буркнул Окунев.
Ангел открыла один глаз и, томно повернув в его сторону голову, посмотрела на него с поволокой.
- Мачо, у нас в подтанцовке девочки,– заметила она.
- Я вам что, девочка из подтанцовки? – незамедлительно исправился Окунев.
- Семён, похож он на девочку из подтанцовки?
- А чё ты у меня спрашиваешь?
- Ты же у нас специалист по девочкам из подтанцовки. Скучать им не даёшь.
Семен натружено засопел, еще тщательнее посматривая в другую сторону. Очевидно, что с этим намёком была связана какая-то интимная подробность, и он не хотел бы сейчас на ней заостряться. Как настоящий специалист и ценитель подтанцовки.
- Зачем ты меня сюда приволокла? – Окунев решил раскапризничаться, как девочка из подтанцовки.
- Семён, спасибо, оставь нас, пожалуйста.
Семён спустился вниз, широко расставил ноги и привычно занял своё место на воротах. Не проскочишь! В их сторону он даже не смотрел.
Ангел открыла второй глаз, подарила Окуневу роскошную улыбку и эффектно поменяла позу, опершись о локоть и слегка приподнявшись к нему навстречу.
Окунев сумеречно закрыл глаза и судорожно сглотнул. Вздохнул как кузнечные меха. Внутри всё загудело и напряглось. Тирлим-Бом-Бом! Тирлим-Бом-Бом! Нельзя остаться равнодушным, глядя на это…. Евнух возбудится! Бывает же в природе такое совершенство, какая-то невероятная, астрономическая красота! Сбрендить можно. Тирлим-Бом-Бом!
- Зачем ты меня сюда приволокла? – И Окунев также отвернулся, стараясь, как и Семён смотреть в сторону. Теперь он понял, почему тот так поступал: не хотел раньше времени стать косоглазым, чтобы глаза из орбит не повыскакивали.
- Я – соскучилась…. – Ангелина снова упала на полотенце и, снова закрыв глаза, отвернулась. Надела солнцезащитные очки.
- А мне наконец-то рассказали анекдот про странную женщину.
- Ну и как ты это пережил? Плакал или смеялся?
- Я задумался….
- О чём?
- Какая же ты все-таки баба красивая. Клянусь, никогда ничего подобного в жизни не видывал…. Можно я рядышком пристроюсь, чтобы мне отчётливей удавалось весь ЭТОТ ландшафт лицезреть? Ты не обидишься, если я на тебя олигофренически поглазею?
- Валяй! Я за это возьму недорого.
- Душу на веки вечные?
- Перестань, я не ведьма. Я – слабая женщина.
- Так слабая или странная?
- Скажем так: я – слабая женщина со странностями.
- Вот над этим казусом я и задумался….
- И к каким выводам ты пришёл, Бенедикт Спиноза?
- А я ещё один анекдот вспомнил…. Про торт в компании.
- Ну-ка, напомни, - Ангелина сняла солнцезащитные очки и заинтригованно потянулась к нему навстречу.
- Да он старый… помнишь, два выпивших мужика рассуждают о том, что лучше: верная, но безобразная жена или красивая, но гулящая….
- Помню… подходит третий и говорит, что лучше торт в компании, чем дерьмо в одиночку.
- Прикольный, да?! – С молниеносной невинностью уточнил Окунев.
- Колючий ты сегодня какой-то…. Раздевайся, ложись, позагораем…. И смени эту гнусную пластинку. – Ангелина вновь упала на полотенце, вернула на прежнее место солнцезащитные очки и призывно похлопала ладошкой, приглашая его незамедлительно присоединиться.
- Ничего, если я буду в семейных трусах?
- Кончай ломаться, меня всегда будоражили мужчины в семейных трусах.
Окунев снял с себя растерзанную рубашку и присел рядом, продолжая с восхищением смаковать её пропорциональную фигуру. Ну, нельзя же быть красивой такой!
- О чём ты опять думаешь?
- Зачем ты меня сюда притащила?
- Общение, мачо…. С кем мне ещё общаться в этом городе? Мы с тобой одной крови, мне кажется, ты меня понимаешь. Нет ничего важнее в этом мире полноценного общения.
- А почему ты выбрала именно это место?
Ангелина вновь пошевельнулась и сняла очки. Согнула ноги, села и с высокомерной насмешкой внимательно осмотрела абсолютно пустую чашу стадиона.
- Я здесь давала несколько концертов. Я всегда прихожу сюда, когда он пустой, когда он не забит вопящими, ужратыми и упоротыми фанатами, которые лезут друг другу на головы, только чтобы оказаться на пару сантиметров ближе к своему кумиру.
- Не жалуешь ты своих фанатов.
- В любом проявлении, на любом поприще, никогда не любила фанатиков. Мерзкая толпа…. Мачо, открою тебе секрет. Музыка – здесь ни при чем. К искусству – это не имеет никакого отношения. Они здесь собираются только для того, чтобы пригоршнями глотать колёса, цебарить гонджубас и обдуваться пивом….
- Вы их сами приучили к подобной эстетике. «Мой шоколадный заяц, мой ласковый мерзавец, ты парень на все сто!» О! – О! – О! – Словно мучимый на толчке проблемами с перистальтикой, выдал это натужное, проктологическое «О!» Окунев.
- А теперь вообрази этот внутренний конфликт, мачо. Допустим, я как романтическая дурочка, как бонтонная барышня, действительно грезила сеять что-то разумное, доброе, вечное…. Представляешь, какой у меня выскочил облом! Практически всем, кто приходит на мои концерты на этот стадион, музыка – по барабану. Пиво, гонджубас и колёса! Я могу, как юродивая дрыгаться под шарманку с туземными подвываниями и, они будут ревет от восторга! Пиво, гонджубас и колёса – искусство и музыка лишь удобная обстановка для внутриутробного применения этих пороков …. – Ангелина мило улыбнулась и повернулась к Окуневу. Вопреки жизнерадостной мимике глаза её печально блестели.
- Боже мой, какая душевная коллизия…. Ты лучше посчитай, сколько ты на этих обмороках бабла срубила. Ведь вся эта молотьба и жатва только ради бабла.
Печальный блеск в глазах Ангелины усилился. Улыбка медленно исчезла с её лица.
- А ты безжалостный, мачо. Я надеялась найти у тебя взаимопонимание.
- Радуйтесь, что на свете столько дураков! Умных вы бы так примитивно не развели. И, пожалуйста, несравненная, не прикидывайся наивной, ты знала, на что шла….
- Кто-то же должен приобщать дураков к прекрасному.
- Перестань, принцесса! Где это видано, чтобы Пивники и Мясники платили за прекрасное? Это бизнес, милая! Ты надрываешь голос только ради того, чтобы на улёт продавались всякие венские колбаски, чипсы и прокладки.
- Но я хотя бы пытаюсь это сделать…. В отличие от некоторых.
- Зря, принцесса…. Искусства больше нет, оно издохло. Принцесса, объективные символы шоу-бизнеса – это какое-нибудь «Невское Айс» или «Иммунеле» с биобактериями. Вы же только гламурная прикентовка, которая обслуживает этот распиаренный бред. Вы – жрецы бренда. В конечном итоге все ваше искусство напрямую зависит от объемов продаж пивища или йогурта. Хоть пой, хоть просто разевай рот: главное не забывай иступлённо долдонить, что «Невское Айс» - лучшее пиво в мире. Колбаса и музыка теперь делаются из одинакового сырья: ни в том, ни в другом – МЯСА НЕТ! А пипл схавает….
- Зачем ты озвучиваешь эту истину? Я её интуитивно и без тебя понимаю.
Лежащий рядом с ней на полотенце сотовый телефон зазвонил. Ангел, недовольно поморщившись, приложила его уху и раздражённо проговорила:
- Я же просила тебя больше мне не звонит…. Даже не затрагивай эту тему!.. Всё, прекрати, не втягивай меня в эти разборки!
Ангел отключила телефон и, брезгливо фыркнув, бросила его на полотенце. Как ни в чём не бывало, заулыбалась Окуневу.
- Зачем ты меня сюда притащила? – Полюбопытствовал тот.
- Ты что, не допускаешь мысли, что мне, действительно, одиноко и я могла по тебе соскучиться?
- Принцесса, у меня тоже есть интуиция. И она мне подсказывает…. Короче, я боюсь тебя, принцесса.
- Ну, надо же…. Теперь у тебя душевные коллизии? Может, раскроешь мне их суть?
- Принцесса, я не помню ни одного мезальянса, который бы принёс счастье его участникам. У наших отношений нет будущего, и не надо быть пророком, чтобы это понимать.
Снова настойчиво зазвонил телефон. Ангел с нескрываемой досадой схватила его в руку и приложила к уху:
- Я сколько могу говорить об одном и том же?! Оставь меня в покое. Больше мне не звони! Не заставляй меня отключать телефон!
Она вновь швырнула его на полотенце. Губы её побелели от волнения.
- Почему всё так печально, мачо?
- Ангел, ты же рождена для любви…. С тобой нельзя просто мимоходом: шальной пистон, трахнул и забыл…. Не получиться! Мало того, что ты умопомрачительно красивая, но у тебя помимо этого, с-сука, есть душа и мозги. Я в жизни не встречал ничего подобного! Тебя можно только любить, любить самозабвенно и вдребезги.
- Стра-а-анный ты мужчина…. Так люби меня.
- А ты не подумала, что у меня могут быть кое-какие другие планы на жизнь?
- Не-а, не подумала.
- Принцесса, ты вынуждаешь повторяться. Мы – не просто разные люди, мы – разные формы жизни. Мы погорим на этом. Кто ты и кто я? Для тебя – это развлекательная прогулка, ещё одна жертва в копилку, а для меня может стать трагедией….
- Я не понимаю, ты пощады просишь или гарантии выторговываешь. Что происходит, мачо?
- Я сам не понимаю, что происходит, - Окунев встал и повёл головой, всматриваясь в дальние трибуны, - не бывает так! Не обламываются таким статистам из толпы как я, настолько фатальные, неповторимые женщины! Я, скорее всего, тебя не достоин…. Умом я это понимаю. Мы погорим, мы обязательно погорим на этом!
- Плевать…. Я согласна погореть вместе…. И ты за меня не решай…. Хватит твоих противопожарных пророчеств…. – Ангелина снова надела солнцезащитные очки на переносицу и подчёркнуто безмятежно закрыла глаза, пристраиваясь поудобнее на полотенце.
В этот момент снова зазвонил телефон. Она сконцентрировано вздохнула, взяла себя в руки и, спокойно приложив телефон к уху, с угрозой в голосе сказала:
- Отстань от меня…. Если ты ещё раз позвонишь, я попрошу Семёна, чтобы он с тобой разобрался.
Она отключилась, нервно сжав телефон в кулаке.
- Скажи, а Семён тоже твой любовник? – уточнил Окунев, посмотрев на монолитно замершего в стойке Семёна.
Ангел тяжело вздохнула, снова села и снова сняла очки. Взглянула на него как директор средней школы на расшалившегося первоклашку. С материнскими интонациями в голосе произнесла:
- Нет…. Он – мой бодигард. Телохранитель…. В каком-то смысле это будет даже интимней чем любовник.
- Ты даже не хочешь обидеться? – удивился Окунев.
- Почему же…. Я – обиделась. Но я же актриса, мне с профессиональной точки зрения интересно сделать вид, чтобы ты ничего не почувствовал.
И В ЭТОТ МОМЕНТ ВНОВЬ ЗАЗВОНИЛ ТЕЛЕФОН!.. Ангелина с мрачной решительностью на лице поднесла его к уху и отчётливо произнесла:
- ОТЪЕБИСЬ ОТ МЕНЯ, УРОД!..
Сразу же после этого нажала на кнопку и отключила телефон от сети.
- Это тоже любовник достаёт? – мило уточнил Окунев.
- Бывший…. Сто раз пожалела, что связалась.
- Зачем я тебе нужен? – решил задавать вопросы напрямую Окунев.
- Мачо, как бы ты не нарывался…. Запомни, я – актриса.
- Значит, для тебя, это всё – игра! И ты антрепнер кукольного театра! Все мужики – куклы, которыми ты распоряжаешься в соответствии со своими деспотическими, режиссерскими бзиками: то сталкивая их лбами, то прикармливая романтическими грёзами. Надоело, выкинула на помойку и завела себе новую куклу. Захотела – дала… представление, не захотела – сослалась на хандру и головную боль…. Засунула пальчик в жопу и вертишь, как заблагорассудится.
- Ну, а тебе нравятся мои представления?
- А у меня есть пространство для маневра? Я могу свистеть, топать ногами и кидаться протухшими яйцами? Мне кажется, я под таким же колпаком….
- Так чего ты тогда разошёлся?! Забыл, что я директор кукольного театра?
- Вот такие у вас у богатых и есть фривольные представления о жизни. Мы ведь все для вас – не люди! Куклы! Плюшевые, безвкусно размалеванные куклы, привод – через жопу, сенсорное управление – шевелением пальца…. Паяцы и шуты.
- Ты куда собрался? – Ангелина вновь с сожалением вздохнула и вновь села, удивлённо наблюдая за тем, как Окунев неврастенически напяливает на себя рваную рубашку и порывается уходить.
- Всё! Кукольный театр на сегодня закрыт. Можно я поживу автономно, своей жизнью, в которой нет места….
- Мачо, прекращай ломаться, выглядишь идиотом.
- Скажи, а Крушинин тоже твой любовник?
Ангелина с ещё большим сожалением вздохнула и как на больного падучей болезнью посмотрела на Окунева. Ей эта всепрощенческая роль давалась всё трудней.
- А это предположение чем обосновывается?
- Да вы же даже говорите одним языком. Абсолютно аналогичная лексика!
- Антон, можно я тебя попрошу остаться? – С убедительными интервалами между словами попросила Ангел.
- Можно…. Но я все равно не останусь.
Окунев перепрыгнул через несколько рядов и, размашисто шагая, отправился восвояси. Ангел безотрывно посмотрела ему вслед, печально улыбаясь. По пути Окунев громко бухтел себе под нос, изредка оборачиваясь в её сторону и выкрикивая особо пикантные лозунги погромче:
- Пусть это будет бунт! Революция кукол!.. Могу же я позволить себе хоть какой-то паскудный протест? Нашли себе девочку из подтанцовки. Как всё пошло и примитивно в этом мире, долдонишь как попка – «Невское Айс» - лучшее пиво в мире!», дрыгаешь ногами под фонограмму, вибрируешь силиконовыми титьками и пред тобой открыты все торные тропы к успеху. Ну, мать его ити, звезданутые….
- Постой, мачо…. Что я слышу?.. Насчёт силиконовых сисек? – Незамедлительно напряглась Ангел.
Окунев остановился, извинительно прижал к груди руки:
- Вуаля! Извините, в вашем случае, примабелла, уточняю…. Трясёшь великолепными сиськами, чудом доставшимися от природы, двигаешь не менее офигинительной попой и стреляешь глазками, рекламируя «Имодиум плюс». Понос оставит вас вместе с чувством юмора…. Но рано или поздно куклы стряхнут нафталин, залатают прорехи на парадных мундирах, надрючат потускневшие регалии и….
И в этом месте Окунев гулко ударился в непробиваемую грудь невозмутимого Семёна. Стена! Монолит…. Тот с сожалением пожал плечами и выставил ладонями вперёд руки. Пока только ладонями.
- Она тебя не отпускала, - заметил Семён.
- Принцесса, вообще-то это касается только нас двоих. Третий – лишний! – Присев в стойку и, отступив на шаг назад, прокричал Окунев. Перспектива прорываться через такую линию Маннергейма, его несколько удручала.
Ангел задумчиво потянулась к солнцезащитным очкам и грустно улыбнулась. Взгляд её скользнул по часам.
- Я же просила тебя остаться! – крикнула она.
- Можно я отдохну от вас всех? Представление окончено, у куклы тоже есть досуг! А вы пока, Карабасы, пересчитайте кассовые сборы. – Окунев сделал шаг навстречу, с насмешливым вызовом взирая прямо в глаза Семёна, которые скрывались за солнцезащитными очками.
- Не надо, парень, - попросил Семён и его ладони сжались в кулаки. В кулаки лучшего нокаутера столетия. Очень убедительный артефакт.
- Семён, отстань от него!.. пусть уходит. – Вовремя спохватилась Ангелина, вспомнив про безбашенные заскоки Окунева.
- Алле-оп! Желаю удачи! Пусть, примавита, всегда будет тебе аншлаг и никогда не грозит бенефис! И пусть у вас, принцесса, будет во веки веков ЦАП-ЦАРАП и МУР-МУР-МУР! – Покривлялся котиком на прощание Окунев. – Кукол дёргают за нитки, на лице у них улыбки и кто-то там играет на трубе! – Фальшиво промусолировал он, после чего доверительным шёпотом попросил отступившего в сторону Семёна. – Упс! Будь другом, внимательно присматривай за ней, я от этой тёлки без ума.
Ангел, услышав его последние слова, усмехнулась, вновь легла на полотенце, закрыла глаза, расслабила все мышцы и очень тихо, одними губами прошептала:
- Пусть покуражится… никуда он от меня не денется.
…………
Минут через десять, после того как Окунев покинул стадион, в его кармане зазвонила мобила Крушинина, он немедленно достал её из кармана и посмотрел на дисплей.
ЗАСЛОНОВ
Нажал на кнопку и трепетно приложил к уху.
- Здравствуйте еще раз, Сергей Викторович.
- Антон, что ты сейчас собираешься делать?
- Намеревался добраться до дома. Переодеться, помыться, перекусить. Может быть, вздремнуть пару часиков. В общем, мечтал слегка отдохнуть и побыть наедине. Расслабиться.
- Превосходно! Я постараюсь сделать так, чтобы тебе никто не мешал в ближайшие три-четыре часа. Наши планы совпадают.
- А в чём ещё совпали наши планы? – Моментально напрягся Окунев.
- Не строй никаких планов на вечер, ты понадобишься. Очень важное дело. Постарайся отдохнуть и развеяться.
- А поподробнее?
- Подробности вечером. Извини, но это не моя прихоть. Машину, кстати, уже можешь забрать со стоянки. Всё готово.
- А как насчёт оплаты?..
- Всё уже оплачено.
- Вот это, несомненно, самые тёплые слова, которые я слышал за сегодняшний день. Сергей Викторович, процитируйте их, пожалуйста, еще раз.
- Всё уже оплачено. Зарплата в пятницу. Отдохни, Антон, и расслабься. До вечера….
- До вечера, Сергей Викторович.
Пасторально улыбаясь, Окунев отключил мобилу и запихал её в карман. Приятно осознавать свою востребованность. Оно, конечно, понятно, что он не подписывался на работу, связанную с такими фантастическими рисками и не рвался в национальные герои. Но если за это плОтют, если попутно с этим ты пользуешься услугами роскошных женщин, ведёшь себя как лицо творческой профессии и каждодневно живёшь с солидной дозой адреналина в крови…. Об том можно только слюняво мечтать! Рыцарский роман с правами на экранизацию. Фантазм и оргазм наперегонки.
Ибо!.. После третьего звонка вход в зрительный зал запрещён! Занимайте места согласно купленным билетам! Соблюдайте тишину! Кто не успел, тот опоздал.
Во время представления не влезайте на ограждения, не вступайте в пререкания с охраной и не кидайте на сцену посторонние предметы!
Не курить! Не сорить! Спиртные напитки не проносить! Скажи, нет порошку.
Посещение данного мероприятия может быть связано с риском в любой форме, который добровольно принимает на себя билетоприобретатель.
Вся жизнь – театр…. И, отнюдь, не все мы в ней актеры. Абсолютное большинство в ней - зрители. И, как любая достойная публика, заплатившая наличными за входные билеты, она ждёт пива, зрелищ и скандала. И не стремитесь думать, будто вкусы у людей изменились к лучшему. Любовь, кровь, страх и удивление – весь этот микс в приблизительно равных пропорциях гарантирует кассовый успех. И ни в коем случае не переоцените умственные способности почтенной публики. И упаси вас Бог их недооценить.
Итак, ЗАНАВЕС! Заплати налоги и спи спокойно.
Самое трудное в этом мире – найти себя.
А когда нашёл, не просрать.
А когда просрал, не винить в том Родину и её этнос.
ШОУ ДОЛЖНО ПРОДОЛЖАТЬСЯ!
ОСТАВАЙТЕСЬ С НАМИ, РЕКЛАМА ПРОЙДЁТ НЕЗАМЕТНО.
РЕКЛАМНОЕ МЕСТО СДАЁТСЯ.
РЕКЛАМНОЕ МЕСТО СДАЁТСЯ.
............
Окунев проснулся от того, что внезапно зазвонил лежащий на полу телефон Крушинина. Протянув руку, Окунев судорожно пошарил в неопределённости и довольно быстро наткнулся на вибрирующий и потренькивающий мобильник. Нажал на кнопку и приложил его к уху.
- Я хочу, чтобы ты был рядом, - немедленно сознался медовым голоском телефон.
- Кто?.. Кто хочет, чтобы я был рядом?! – немедленно встрепенулся Окунев и спросонья едва не упал с дивана, поскольку и сам испытывал физиологическую потребность быть неотвратимо рядом.
- Что ты сейчас делал?
- Спал, - честно признался Окунев, переворачиваясь на спину и зевая.
- Что тебе снилось?
Поскольку сосед сверху всё это время что-то истерично сверлил и обо что-то нервозно колотил просверленное, Окунев признался:
- Концерт группы «Раммштайн».
- То-то я слышу голос у тебя какой-то…. Удручённый.
- Ты на что намекаешь? Я извращенец, но не настолько…. Придумаешь тоже, «удрачённый» голос! – возмутился Окунев.
- Не цепляйся за слова, я, по-моему, ясно выражалась, - Ангелина хихикнула в трубку.
- Чего позвонила, принцесса?
- Окунев, ты мне друг?
- Ну, я, вообще-то, мечтал быть тебе любовником.
- Ты – подонок, Окунев. Нельзя так разговаривать с женщиной.
- Принцесса, ты меня на дружбу не разводи. Я без секса жизнь не мыслю, никакой платоники. Я – подонок-любовник и другое амплуа мне не знакомо.
- Я хочу, чтобы ты был рядом!
- Мне это сделать бегом?
- Нет, сейчас за тобой заедет Семён.
- Принцесса, ты меня такими звёздными выездами разбалуешь. Я понты колотить начну, потребую проценты, отдельную гримёрку….
- А ты не волнуйся. Семён, если что, превосходный специалист по гриму. Так загримирует – не узнать потом в человеке человека.
- Только не надо навязывать мне жестокие нравы шоу-бизнеса! – Окунев возмущённо присел на диване и опустил ноги на пол, теперь он проснулся окончательно. – Зачем я тебе понадобился?
- Я хочу тебе выставку показать.
- А чего я не видел на той выставке?
- Ты ждёшь, чтобы я тебе анонс выдала?
- Принцесса…. Куннилингус знаю, минет знаю, неттинг, петтинг…. Анонс – первый раз слышу, но я уже возбудился.
- Что-то ты… расшалился…. Я ведь могу и обидеться.
В этот момент в дверь позвонили.
- Ой! Кто это?! – Прочувствованно испугался Окунев.
- Встречай гримёра! И время не тяни…. Я тебя очень жду, мачо. – последнее было сказано с таким многозначительным намёком, что у Окунева аритмично трепыхнулось сердце в груди.
Это не женщина…. Это – питон! Она задавит в своих мускулистых объятиях и, ты будешь вопить от счастья, погибая в этой пучине наслаждений, и её пристальный, гипнотизирующий взгляд проводит тебя до самой переправы через реку Мёртвых. А Харон тем временем подгонит лодку. Умирать легко: зажми на дорогу медный пятак в кулаке и зажмурь глаза от ЩАСТЬЯ. Воды Стикса унесут тебя в Царство Мёртвых.
Нет большего наслаждения в мире, чем задохнуться от страсти в её объятиях. И пусть кто-то попробует предложить другие варианты.
Пружинистые, хищные кольца питона. Их не разжать….
Мохнатые лапы страсти.
- Можно я твоим туалетом воспользуюсь? – С порога попросил невозмутимый Семён.
- Я даже не знаю что сказать…. Как отблагодарить за удостоенную? Сам Сёма – Бомба решил оправиться в моём туалете! А можно зафиксировать сие событие на видеокамеру? – Начал гостеприимно расшаркиваться Окунев, увлекая того в уборную.
- Свет включи.
- Глазам своим не верю. Вот покатило-то мне сегодня!
- Весёлый ты парень. Дверь закрой! Почему тебе язык до сих пор не оторвали? – уточнил Семён, отпихивая назойливого Окунева.
Окунев приложил ухо к закрытой двери, с наслаждением прислушался к бурному журчанию и тревожно закричал:
- Семён, у меня там пимпочка для смыва западает, так что ты её после себя пошевеливай! Только легонько!
- Отвали….
Окунев умильно разулыбался и хореографически отвалил, как Одетта из «Лебединого озера», только что оркестровой аранжировки не последовало под это падеде и балетной пачки ему не хватало.
…………
«Ах, вернисаж! Ах, вернисаж! Какой портрет, какой пейзаж!..» - Мурлыкал под нос Окунев, поднимаясь по галерейной лестнице на второй этаж. Он уже заранее затаил дыхание, предвкушая приобщение к великому и нетленному. Он был настолько погружён в подготовку к неминуемому Катарсису, что даже не отдавал себе отчёт в том, что является единственным из всех присутствующих, кто пришёл на выставку в спортивном костюме.
Публика клубилась очень вяло: то ли не время ещё для разговения, то ли событие не спровоцировало ожидаемый резонанс. Окунев подозрительно осмотрелся по сторонам, присутствующие не менее подозрительно зыркнули на Окунева, уделив особенное внимание его поношенным кроссовкам. Тот триумфально разулыбался, делая вид, что ему невпервой оказываться в центре внимания. Эксцентричность, господа!
Оперативно оценив перспективу и размах мероприятия, он заметил в конце анфилады Ангелину, которая стояла напротив выставленного по центру помещения картинного полотна, поигрывая бокалом шампанского в руках. В компании с ней тусовалась Златовласка, которая что-то интимно нашёптывала Ангелине на ухо, закрывая рот ладошкой, чтобы периодически похихикивать. Судя по всему, время они проводили довольно мило. В утончённом созерцании и в эстетическом наслаждении.
Стараясь ступать тихо, Окунев подобрался незамеченным и, встав у них за спиной, тихонько прогнусавил, рассчитывая на внезапность и остроумность:
- На вернисаже как-то раз случайно встретила я вас, но вы вдвоём, вы не со мною….
- Присоединяйся, мачо, - обернулась к нему Ангел и заговорщически подмигнула.
- Привет, - мурлыкнула Златовласка голосом испорченной девочки и, как Лолита, надула губы. Окунев оценил всё мгновенно: она уже вставилась. Шампусик был только для того, чтобы смочить коралловые губки. Не могут от игристых вин сиять таким шалым блеском с глицериновой поволокой глазки. Без допинга тут не обошлось. Попса….
Окунев напрягся в стойке, будто завзятый галерист и проницательно уставился на произведение искусства, выставленное в эпицентр событий. «НиЧ-Чё не панимаю!» Втащил значительную паузу, чтобы не показаться легкомысленным и незрелым в суждениях.
- Что это? – осторожно спросил он, когда «втащенная» пауза начала слегка нервировать присутствующих.
- Это – ванитас…. – мигом развеяла все сомнения Ангел.
- А что такое ванитас?
- Ванитас – это философский натюрморт, в котором изображение носит символический характер. Призван напомнить зрителю о тщетности земных достижений и неизбежности смерти.
Окунев ещё пристальней всмотрелся в разнузданные аляповатые мазки, странные бурые пятна и бесформенные коричневые силуэты. «Гуманитарная Лига!» - Вспомнил он крупное объявление на входе. Поскольку номинация предполагала замах на глобальное и сакральное, он ещё тщательней всмотрелся в ассоциативное буйство красок. Не хотелось ему в этой достойной прикентовке ценителей показаться дремучим и недоразвитым.
- Ты чего так напрягся? Типа, чё то понял? Может, нам втолкуешь? – Сочувственно поинтересовалась у него Златовласка.
- Я пытаюсь это сделать, – безнадёжно признался Окунев.
- Завязывай…. Хочешь шампанского? – отмахнулась она.
- Нет, спасибо. Боюсь, что это нарушит мой диалог с прекрасным.
- С прекрасным?! – Златовласка снова прикрыла ротик ладошкой и невротично хохотнула. – Ты лучше спроси из чего наваяли всё это «прекрасное»?
- И из чего «наваяли» всё это «прекрасное»? – Обратился Окунев к Ангелине.
- Эта картина нарисована менструальной кровью. – Невозмутимо пояснила она.
- Я сразу почувствовал что-то знакомое!.. Сублиматив во время ПМС. Нервозность, гротескное видение мира, недовольство и отчаяние…. – Немедленно приступил к восторгам Окунев.
- Ты не дослушал! Картина написана мужчиной, кровь ему предоставила его возлюбленная. Это самая современная биологическая ипостась женского начала, которая в качестве эксперимента может быть использована как гиперреалистичное выразительное средство….
- А вот это?.. Что это за жёлтые пятна? – Забеспокоился Окунев, неэстетично и невоспитанно показывая на них пальцем.
- Это – сперма. Использование этого биоматериала символизирует мужское начало, присущее замкнутому природному циклу возрожденческих метаморфоз….
- Ненавижу онанистов, - встряла Златовласка.
- Орнаментальное переплетение этих начал, вступающее в органический синтез, дарующий зарождение новой жизни, в таком ассоциативном выражении и в такой доходчивой форме, в рамках одного произведения….
- Подожди! – Озарённо отвесил челюсть Окунев. – А это что за коричневые разводы? – И уже начиная постигать размах и отвагу замысла, вопиюще невоспитанно показал на них пальцем.
- Это фекалии. Использование этих экскрементальных выделений символизирует Смерть всего сущего и его вовлеченность в кругооборот Живого и Неживого начал….
Окунев подозрительно потянул носом и невольно отшатнулся подальше.
- Прикинь, такой шедевр в спальне повесить, - вновь встряла Златовласка и тоже заткнула носик, одновременно хихикая в ладошку.
- В качестве материала для этого символа использованы фекалии африканского носорога, что придаёт полотну экзотический оттенок и подчёркивает гармоничный симбиоз всех органических форм жизни, населяющих нашу планету….
- Ангел, ты чё здесь делаешь? – Забыв о тактичности и манерах, уточнил Окунев.
Ангел оглянулась по сторонам и, удостоверившись, что им никто не мешает, заговорила вполголоса:
- Мачо, я эти насранности рекламирую и продаю. Я – на работе, меня взяли в долю, я вталкиваю эту дрочь вот этим жирным придуркам, которые ползают здесь как мясные мухи и корчат из себя свирепых знатоков прекрасного. – Ангел отхлебнула из бокала шампанского и, мило улыбаясь, продолжила шептать в ухо Окуневу. – Побудь со мной хоть немного. Когда ты рядом мне легче снести эту пошлятину.
- О чём вы там шепчетесь? – стервозно раскапризничалась Златовласка.
- Особое место в экспозиции занимает краткое и лаконичное полотно под названием - «Дефлорация». – Продолжила чётким, поставленным голосом Ангелина, увлекая их вдаль по гребням замысла и приобщая к великому.
Окунев и Златовласка послушно проследовали за ней к следующему полотну.
- Одна из самых лучших работ Мастера, на которой предельно динамично и экспрессивно продемонстрирована значимость душевного и физиологического перехода из одного ментального состояния в другое….
На небольшом, снежно-белом полотне центральное место занимал фатальный, необратимо трогательный кровавый сгусток, напоминающий по фактуре и консистенции кетчуп «Балтимор».
- Он её что, прям на этом шедевре трахал? – недоверчиво уточнила Златовласка у Окунева.
- А экспертизу произведения делали? Модель точно была девственницей? – со скандальными нотками в голосе потребовал отчёта Окунев.
- В качестве доказательств представлены видеоматериалы, на которых поэтапно запечатлён акт творения. Имеются все юридические и формальные подтверждения, заверенные на нотариальном уровне. Подлинность любого шедевра заверена заключением экспертного бюро. Нет никаких сомнений.
- Сплошной ванитизм! Прикинь, этот маргинал ещё и кинягу про это снял. Тинто Брасс. – Фыркнула Златовласка и толкнула Окунева в плечо. – Ты-то чего думаешь насчёт этой похабени?!
- А моча? Представлена ли в творчестве маэстро моча? И в какой форме? – Оживился Окунев, как по команде.
- Скульптура…. В замороженном состоянии, сейчас, к сожалению, не сезон, но буквально в декабре, к Новогодним празднествам будет подготовлена развернутая экспозиция….
Лица присутствующих понимающе вытянулись….
- Наиболее авангардистским и одновременно самым резонансным произведением Мастера считается зарисовка с натуры «Оргазм». – Ангелина увлекла их к следующему полотну, следом за ними послушно потянулись и другие посетители, понемногу сбивающиеся в стадо, которое слепо держится за вожаком.
Остановившись неподалёку, Окунев прищурился и близоруко вытянулся навстречу шедевру, не в силах удержать выражения брезгливости на лице. Нелепое, бессвязное переплетение аляповатых разводов. Не Кандинский – это точно. Детишки в детсаду баловались с набором акварельных красок.
- Чем спровоцирован резонанс? – вслух усомнился Окунев.
- Произведение нарисовано половым членом….
Кто-то из стада за спиной восторженно ахнул, а кто-то искренне воскликнул – «Браво!»
- Ну и что ты на это скажешь? – Вновь пихнула его в плечо Златовласка
- Это ****ец какой-то…. – Очень скромно прошептал Окунев, но эти ультразвуковые сигналы были прочитаны всеми присутствующими по его губам и чудом восприняты другими невербальными способами.
Жизнь замерла, ибо все посетители галереи уставились на Окунева не мигая, и с презрением. Наступила невероятная даже для выставочного зала тишина. Все ждали извинений, но они не последовали. Хамство!
- Аристарх Леонидович! – вскрикнула Ангел и простёрла обе руки навстречу полноватому, представительному мужику. Так мог выглядеть только чиновник самого высокого ранга, будто это написано у них на лбу. Он застенчиво вошёл в зал и с глубокомысленной улыбкой взяточника и «голубого воришки» заозирался по сторонам.
Завсегдатаи тотчас забыли про выходку Окунева и, продолжая вытаращенно не мигать, переключились на представительного дядьку. Аристарх! Сам Аристарх пожаловал! Лица у многих понимающе вытянулись, от чего стали ещё тупее и гротескней, вплоть до скотинизма. Ангел широкими шагами метнулась к Аристарху.
- Попомни моё слово, Ангелка сейчас это серево ему за такие бабки втолкнёт, что ты закачаешься, - вновь зашептала ему на ухо Златовласка.
- Меня тошнит от всего этого, - признался Окунев.
- Я же тебе предлагала шампанского.
- А от шампанского меня пучит.
- Ишь ты, нежный какой…. Может, дунешь? Помогает на многое забить и не так остро реагировать.
- Продали уже что-нибудь?
- Прикинь, уже три вещи ушло. Первые две не помню, а вот на третьей был использованный презерватив на раскалённых углях. Называлось это полотно, - я щас описяюсь! – «Кастрация».
- Капец…. Ну почему я не стал художником?! Самое интересное, что никто даже не улыбается. Неужели это всё происходит всерьёз?
- Я и сама фонарею. Сколько же лохов на белом свете! Прорва! Чесать и чесать.
- Выглядишь сегодня хорошо…. Мы с тобой даже общий язык нашли. Хочешь шампанского подолью?
- Слушай, Анжелка говорила, что ты стихи пишешь. Это правда?
- Враньё…. Я их не пишу, я их слышу.
- А ты не мог бы что-нибудь услышать для меня?
- Нет, не мог бы…. Прости, Злата, у меня сейчас уши заложены….
Окунев отвернулся и спокойным шагом отправился восвояси.
- Ты куда? – Спросила вдогонку Златовласка.
- Ты куда? – Спросила вдогонку Ангелина.
- Пойду, подышу СВЕЖИМ воздухом…. С Семёном поболтаю. – И Окунев, не оборачиваясь и не глазея на развешанные на стенах полотна, проследовал на выход.
«Ах, вернисаж! Ах, вернисаж! Какой портрет, какой пейзаж!»
- Корчит из себя…. Пиит, блин…. – прошипела ему в спину Златовласка. – Ну и что, что здесь насрано? Зато капусту шинкуем. Из говна вышли, в говно уйдём. Круговорот говна в природе…. Господи, но почему мне так скучно?
Она подняла глаза к своду потолка и в них была в тот момент ТАКАЯ СМЕРТЕЛЬНАЯ, ЗВЕРИНАЯ ТОСКА, что любой профан мог бы поставить диагноз с клинической достоверностью и безысходностью: этот человек на грани истощения всех сил душевных.
Лютая, необратимая, кровожадная депрессия.
Хоть в петлю…. Хоть с моста вниз головой.
…………
Рядом с Заслоновым, сидящим под раскидистым клёном на лавочке в парке, легко и непринуждённо материализовался утончённый Крушинин и, жеманно дёрнувшись после этого, закинул нога на ногу, аристократически сложил руки на груди, интеллектуально подперев подбородок. Поза удалась.
Заслонов покосился на все эти пасы и ухмыльнулся уголками губ. Крушинину многое прощалось, в частности, и эта чрезмерная театрализованность.
- Сергей Викторович, лето в этом году выдалось – прямо карикатура. СплА-Ашная сырость! Могилка мне, кстати, досталась…. Болото! Может подсуетитесь насчёт какой-нибудь эксгумации с перезахоронением. Потревожите прах усопшего.
Заслонов отвлечённо посмотрел на часы и заметил:
- Стас, осталось полтора часа. Тебе нужно еще инструктаж с ним провести.
- Сергей Викторович, я преклоняю колени…. Кто до этого всего додумался и, как вы смогли всё это провернуть?
- Сплюнь!.. Пока ещё никто ничего не провернул.
- Не соскочит! Такой изощрённый замысел обязательно осуществится. Операция «Одиссей» - одно название чего стоит. Кто автор всей этой разработки?
- Всем непосредственно руководил Аркадий Аркадьевич….
- Мне, наверное, стоит перед ним извиниться? – Изобразил нравственные муки Крушинин вполне искренне. Трагические роли ему, несомненно, удавались.
- Сделай одолжение, хотя бы впредь не нарывайся, чтобы не было всех этих архаичных глупостей с извинениями. Если откровенно, то это очень вредит работе.
- Кстати, о работе… я вот что подумал….
- Помолчи, Стас. Смирись с тем, что здесь и без тебя уже всё продумали. У нас мало времени. – Заслонов переложил с левой стороны на правую спортивную сумку и подтолкнул её под ноги Крушинину. – Здесь одежда. Там же документы. Вот…. – Он достал из нагрудного кармана овальный пластиковый контейнер размером с голубиное яйцо, подержал его на вытянутой руке у Крушинина перед носом. – Вот маяк. Кибернетики обещают, что он будет работать. Обещают не только запеленговать, но и добиться устойчивой связи за пределами Контура. Вот весь остальной джентльменский набор: сотовый телефон, ключи от квартиры, еще какие-то безделушки – всё как в карманах у «близнеца». Вот туалетная вода – к моменту перехода от Окунева должен быть такой же запах. Вот пригласительный – он тоже должен быть в кармане. Перстень и кольцо на палец…. Смотри, Стас, ничего не забудь! Он должен выглядеть один в один со своим «близнецом», даже в малейших деталях….
- Сергей Викторович, позвольте я задам свой вопрос. Это очень важно….
Заслонов молча и внимательно кивнул головой в ответ. Прислушался.
- Сергей Викторович…. Мы должны просчитывать все варианты и все сценарии. Окунев видел Апостола, а что если он попадёт Уродам в руки. Вне пределов нашего Поля? Для Упырей это будет просто сюрприз.
Заслонов потупился в землю и потёр левой рукой переносицу, деликатно замялся, как обычно мнутся перед тем, как сообщить внеочередную гадость:
- Этот маяк…. Окунев должен его проглотить…. Он самостоятельно прикрепиться внутри к стенке желудка и заработает в автономном режиме.
- Ну и что? – Не понял Крушинин.
- В случае нештатной ситуации мы можем отдать сигнал о самоликвидации. Им не достанется даже труп.
- А какое-нибудь оружие? Спецсредства? Хоть что-нибудь для самообороны?!
- Стас, давай без эмоций…. Он идёт туда под видом своего «близнеца». Какое и откуда у него, в соответствии с легендой, может быть оружие? Зачем оно ему?! Он идёт туда ДОБРОВОЛЬНО И С НЕТЕРПЕНИЕМ. Если мы снабдим его оружием, мы его, фактически, расшифруем и засветим. Логично?
Крушинин задумчиво отвернулся и напряжённо задумался. Лоск с него осыпался кусками и полез клочками. С Окуневым они были почти друзья и, хоть он понимал разумом необходимость этого, но чувствами….
- Стас, мы не требуем на первых порах многого. Достаточно самого примитивного, но непосредственного проникновения, чтобы получить элементарные физические представления о происходящем. Кстати, сотовый телефон «близнеца», который я тебе передал, немного переделали, он теперь одновременно является исследовательским зондом. Достаточно будет уже того, если Окунев пронесёт его в «Элизиум» и активирует в автономный режим. Сразу же после этого он имеет полное право возвращаться. Миссию можно считать выполненной!
- Сергей Викторович, могу я попросить, чтобы возможное принятие решения о самоликвидации каким-то образом зависело и от меня. То есть, чтобы соблюдалась какая-то коллегиальность. А то мне этот пунктик не очень симпатичен.
- Стас, не волнуйся, ты в группе…. Никто без тебя ничего решать не будет. И потом, откуда такие настроения, ты же сам говорил, что такой замысел обязательно свершиться.
- Я – подстраховываюсь, Сергей Викторович. Я, когда покончу с этой работёнкой, - а ведь когда-нибудь я с этой тюлькой обязательно ПОКОНЧУ! – я мечтаю стать страховым агентом. Поскольку этот бизнес в нашей стране находится просто в ублюдочном состоянии, а я обожаю разгребать навоз и штурмовать целину….
- Стас. Ста-а-ас…. Времени нет. Тебе ещё инструктаж Окуневу проводить. Проследи за всеми малейшими деталями. И ещё…. Передай от меня Одиссею попутного ветра. Пусть побыстрее возвращается на Итаку. Удачи! Она всем нам сегодня понадобится.
............
Когда Окунев спускался по лестнице со второго этажа на первый, его окликнул гуттаперчиво выскочивший из какой-то подворотни бестелесный, но необыкновенно красочный и жизнерадостный Крушинин.
- Кузе-е-ен….
Сначала Окунев вздрогнул. Потом вновь поднял голову на каменные своды потолка. Продегустировал многократное эхо, которое шаловливо растиражировало ернический голосок Крушинина.
«Ну почему? Откуда эхо? Он же спирит, блин, астральный! А эхо – это колебания воздушной среды, интерференция. Как может призрак вызывать колебания воздушной среды?»
Только после этих материалистических раздумий об акустике и физике твёрдого тела, Окунев вопросительно уставился на Крушинина и глупо хлопнул ресницами. Тот всплеснул руками и поспешил с комментариями:
- Сочувствую, идальго! Я когда эту экспозицию впервые посетил, тоже не мог найти успокоения. Мильон терзаний! Но вывод я для себя сделал: даже на говно можно найти покупателя в современном мире чистогана.
- Чует моё сердце, что ты неспроста пришёл.
- При чём здесь ваша ишемическая сверхчувствительность. Я – человек дела, я никогда не прихожу из-за пустяков.
- Выкладывай, человек дела.
- Слушай, а вот этот лапсердак тоже она тебе купила? – Крушинин со знанием дела полез трепать и лапать рукав спортивного костюма Окунева.
- Послушай, человек дела, ты из-за этого пустяка пришёл?
- Присядем! – Энергично распорядился Крушинин и потянул Окунева за собой в сторону небольшого диванчика.
- Присядем…. – Согласился тот.
- Сделай вдох, идальго, набери побольше воздуха и выпучи глаза…. Короче, заткнись и слушай.
- Может, хватит уже, куражится? - попросил Окунев.
- Может и хватит…. – непринуждённо согласился Крушинин. – Ты в курсе, Горацио, что теперь твой позывной – «Одиссей»!
- А ты в курсе, Стас, что мне после всего этого триллера, любая «Илиада» нипочём?.. Переходи к подробностям! И если можно, без этих сенсационных всхлипываний.
Окунев преспокойно уселся рядом с ним на диванчик, облокотился спиной о стену и непринужденно выкинул ноги в проход. Хладнокровно посмотрел в глаза Крушинину.
- Короче, Окунь, остался один час и десять минут, - Крушинин зыркнул на свои наручные часы, - ты давай здесь закругляйся. Ты сейчас в «Элизиум» пойдёшь….
- А туда что…. Кто-то тропу протоптал? – Окунев по-прежнему старался оставаться хладнокровным.
- Идальго, хочешь, я тебе сейчас расскажу немного романтическую, остросюжетную сказку для взрослых?
- Я обожаю сказки для взрослых…. Только вот время есть у нас для этого?
- Я буду краток…. И начну я с того, что сегодня Застроев Сергей Александрович наконец-то получил приглашение от «Элизиума» на Ассамблею, которого он добивался на протяжении последних трёх лет. Желающие посочувствовать пусть немедленно сочувствуют, а желающие позавидовать пусть по-быстрому завидуют. Нас многополярность мнений не интересует…. Единственное, что нас заинтриговало в этом человеке, так это его невероятное СХОДСТВО с Окуневым Антоном Сергеевичем, 1978 года рождения, зарегистрированного по известному нам адресу и там же проживающего, работающего в отделе….
- Ну-ка хватит сказок, Андерсен. Переходи к прозе. – Оборвал его, пытающийся оставаться хладнокровным, Окунев.
- Идальго, в дальнейшем повествовании никак нельзя обойтись без сказки и фантасмагории. Тебя целых три года ВЕЛИ К ЭТОЙ ЦЕЛИ. Ты никогда не удивлялся, что смог получить эту работу, не имея никакого профильного образования? Тебе никогда не казалось странным, что без связей и толкачей тебе вдруг досталась непыльная должность, желающих занять которую – море. С чего вдруг Сим-Сим открылся? Что за блажь снизошла на Скатерть-Самобранку? Избушка-избушка, встань к лесу задом, ко мне передом…. Горацио, ты же два года откровенно бил баклуши, а деньги тебе за это платили исправно. Ты помнишь эту сказку?..
- Я помню эту сказку. – Оборвал его Окунев. – Там в разгар повествования из бездонного омута выскакивала загребущая клешня, хватала царя за бороду и, из пучины доносился страшный голос: «Должо-о-ок!»
- Очень своевременная и точная аналогия. Так вот, идальго, на этого Застроева вышли одновременно с тем, как в поле зрения Конторы появился ты. Какой-то клерк из отдела кадров обратил внимание на ваше потрясающее сходство, кто-то из аналитиков додумался, что со временем на этом можно сыграть, кто-то в высшем эшелоне начал разрабатывать замороченные, многоходовые комбинации…. Короче, кузен, сегодня ты вместо этого Застроева пойдёшь в «Элизиум» на Ассамблею. Похож ты на него как близнец, я собственными глазами видел.
- А Застроева куда?
Крушинин снова посмотрел на наручные часы.
- А вот именно сейчас его должны посадить в мешок. В чёрный, непроницаемый. Он, может быть, затеет расшепериваться, но туда на дело пошли ребята надёжные и они церемониться не станут. И, вообще, Горацио, мне этот Застроев глубоко по барабану, я за тебя болею. Оправдаешь мои ожидания?
- Одного физического сходства мало…. Систему идентификации не обмануть.
- Кузен, ты нас что, за дураков держишь? Кибернетики уже давно сняли с него копию. Они будут имитировать полную волновую и электромагнитную версию, они уже с этим экспериментировали – всё работает. «Близнец» - работает!
- И что мне нужно сделать в этом «Элизиуме»?
- Вернуться, идальго. Достаточно будет того, если ты вернёшься…. - Крушинин посмотрел на профиль задумавшегося Окунева. – Ты боишься? - Полюбопытствовал он.
- Нет, - Окунев пристально впялился в воображаемую точку перед собой.
- А почему ты не боишься? Это ненормальная реакция! Я же вижу, что ты действительно не боишься, и это меня пугает самого. Дело очень ответственное и серьёзное, и я хочу, чтобы ты боялся, чтобы ты отдавал себе отчёт….
- Стас, я последнее время прислушиваюсь только к наитию. И оно мне сейчас подсказывает, что волноваться не стоит….
- Ну, блин-канпот, медиум…. Слушай сюда! – Крушинин достал из кармана маяк в пластиковом контейнере. – Проглоти его.
- А что это?
- Это маяк. Дело в том, идальго, что в каком физическом состоянии находиться этот «Элизиум» никто понять не может. Версии самые фантастические: параллельные миры, субпространственное сжатие, хроногравитационная сфера…. Этот квантовый излучатель поможет определить твоё нахождение в любой из этих сред.
- А ты уверен, что эти среды пригодны для жизни?
- Нет…. Скажу тебе больше, до тебя там уже без вести пропало несколько человек.
- Ты добиваешься, чтобы я всё-таки испугался?
- Проглоти! – Крушинин настойчиво сунул ему маяк.
Окунев широко распахнул рот и начал засовывать контейнер в рот.
- Ты чё делаешь, варвар?! – Вскинулся на него Крушинин. – Достань сам маяк и проглоти, чё ты его вместе с упаковкой в рот пихаешь?
- Стас, а чего он такой маленький? Он как войдёт, так и выйдет, после первого же посещения толчка. – Окунев недоверчиво извлёк из контейнера маленькую, коричневую горошину и подозрительно повертел её перед глазами, перед тем как глотать.
- Не тарахти, об этом позаботились, он у тебя сам к стенке желудка присосётся. Запомни, твой позывной теперь – «Одиссей». Позывной куратора – «Итака». Вот тебе ботинки, рубашка и галстук – в точности такие же, как надеты на Застроеве. – Крушинин жестом фокусника выудил из-под диванчика спортивную сумку и начал ворошить в ней содержимое, демонстрируя его Окуневу. – Вопросы, которые у тебя появляются, лучше задавай все сразу и сейчас, потому что времени действительно в обрез.
- А ботинки-то чего… ношенные? – недовольно прогундел Окунев, сунувшись вслед за ним в спортивную сумку.
- Блин, идальго, ты же не манекен из магазина. Всем вещам для убедительности придан вид слегка поношенных. Тебя же не на подиум моделью послали…. Вот брюки и пиджак из полипарафенилентерефталамида….
Окунев невменяемо посмотрел на Крушинина и с опаской отшатнувшись, уточнил:
- Из чего?
- Из полипарафенилентерефталамида…. Из кевлара! Это единственное, что мы могли сделать для твоей безопасности. Оружие тебе не положено.
- Господин Застроев любит носить пиджачные пары?
- Послушай, Окунь, ты чего, правда, не боишься?
- Да успокойся ты…. Боюсь! Ты давай посвяти меня в дальнейший план действий.
- Идальго…. – тяжело вздохнул Крушинин. – Дело в том, что у нас опять нет никакого плана действий. Сплошной экспромт и импровизация. Слушай сюда….
…………
В этот момент господин Застроев, который решил сегодня проветриться после рабочего дня и прогуляться пешком, вышел из магазинчика с откупоренной бутылочкой пива и, предвкушая неповторимость этих впечатлений, раздольно отхлебнул из горла. Зажмурился от наслаждения, порочно осклабился и вздохнул полной грудью…. Лепота! А денёк-то какой выдался!
Застроев поставил рядом с собой портфель с деловой документацией, снова приложился к бутылочке с характерным посасывающе-причмокивающим звуком и сантиментально разулыбался, смакуя проникновение в пищевод сего волшебного напитка, который дарит радость общения, взаимопонимание, лёгкость мысли, а в перспективе сулит обширный мешкообразный живот, камни в почках, импотенцию и одутловатые брыли на лице. Думать и помнить об этом не хотелось! И потом, чем и зачем думать менеджеру среднего, - очень среднего! – звена? Это уже прерыгатива менеджеров высшего, - очень высшего! – звена. Думать – вредно и опасно, самое главное – уметь лизать. А в перерывах между полизываниями пить пиво, чтобы снять некоторую горечь во рту, которая спровоцирована этими издержками карьерного рвения.
- Кеша!.. Иннокентий! Япона мать, сколько лет, сколько зим?! – На грудь Застроеву, заламывая руки от внезапного и нестерпимого счастья, упал чернявый, шустрый мужичонка, явно неславянского происхождения. Он потянулся обнять и растроганно тирануться небритой щекой.
Заслонов отшатнулся так резко, что даже пролил пиво из бутылки.
- Пазвольте! Вы меня с кем-то путаете. Мы незнакомы….
- Кеша! КЕША!!! Ты даже не изменился! Как был ты чмо интеллигентное, так им и остался! – Туземец обрадовался этому постоянству ещё пуще и ловким рывком выхватил из рук Застроева бутылку с пивом. – Дай пивка хлебнуть за встречу старому корню.
- Послушайте, какой корень? Немедленно прекратите! Я вас не зна…ю-ю-ю.
Туземец, когда выхватывал бутылку с пивом, другой рукой успел чем-то острым кольнуть Застроева в руку, от чего тот немедленно поплыл и потерялся, будто получивший солнечный удар. На лице его застыло глупое, бессмысленное выражение полной прострации.
- Мы же с тобой в автономку ходили! – неизвестно для кого продолжал тянуть эту ролевую игру мужичонка, по ходу пьесы подхватывая Застроева за торс. – Как ты мог забыть мичмана Исламбекова?
Застроев мертворожденно улыбался в ответ и куклоподобно кивал головой в такт словам. Если судить по его выражению лица в тот момент, то ему всё происходящее предельно нравилось.
- Мичман Исламбеков…. – закатив глаза как от оргазма, пролепетал Застроев и его голова начала западать назад и сам он начал сдуваться, будто лопнувший воздушный шарик.
Туземец решительно подтащил Застроева к стоящей на обочине чёрной «Волге» и, затолкав внутрь, ловко запрыгнул следом, захлопнув дверцу с напрочь затонированным стеклом. «Волга» немедленно тронулась и с достоинством покатила прочь.
- Датчики, живо цепляйте датчики! Прикрепляйте очень плотно. – Командовал двумя мужчинами, между которыми оказался расклинен обмякший Застроев, расположившийся на переднем сиденье оператор. Он протягивал присоски по очереди. – Эти на виски. Эти на запястья. Вот эти два на грудь. Закрепляйте! Мешок на голову одеть не забудьте.
Мужчины работали чётко и профессионально, чувствовалась, что эту деликатную работёнку им доводилось выполнять не впервой. Они запеленали Застроева скотчем, сноровисто закрепили на нём датчики, напялили чёрный мешок на голову. Никто не издал ни звука. Водитель, лениво покуривая, вёл машину плавно и без рывков. Профессионалы….
- Есть! Перевожу стрелки…. – Пальцы оператора забегали по клавиатуре. – Петя, принимай параметры, мы его сняли. Можете запускать двойника, я его зафиксировал. У меня всё в порядке. Время контрольного закрепления - двадцать семнадцать!..
- Вылитый Окунев… - Оценил водитель, полюбовавшись в зеркало заднего вида, как на голову Застроева натягивают чёрный мешок. Сплюнул в открытое окно и выбросил окурок.
…………
Сидящий за столом своего кабинета Каверзнев скосил глаза на табло электронных часов. Губы его вытянулись в рассерженную дуду.
«Двадцать семнадцать! Уже семнадцать минут девятого!» - Он рассерженно дрыгнул ногами под столом и потянулся к телефону. Именно в этот момент в дверь осторожно постучали. Она несмело отворилась и в проёме показалась блестящая лысина Понтыкина.
«Как чувствует, хорёк». – В очередной раз восхитился этому паранормальному дару своего подчинённого Каверзнев. Сивка – Бурка, вещая Каурка, встань передо мной, как лист перед травой!
- Ну?.. – нетерпеливо промычал Каверзнев.
- Ничего, Сергей Леонидович. Всё тихо…. Никаких предпосылок и никакой активности. Все в полной готовности, вся Система под контролем, операционщики весь день сидели на прослушке и дешифровке…. Тишина. Может вам показалось?
- Чё ты сказал? – Рассеянно уточнил глубоко задумавшийся Каверзнев.
- Режим полной готовности соблюдается, Сергей Леонидович. Никто не покидает рабочих мест. Непрерывно ведётся аналитический и информационный мониторинг ситуации…. – Вздрогнул рвением Понтыкин и, взяв застенчивую паузу, поинтересовался вполголоса. – Сан Саныч, вы хоть подскажите, где копать? Откуда у вас эти сведения?
- Понтыкин, я тебе сколько раз говорил, не называй меня Сан Санычем!
- Извините, Сан… Сергей Леонидович! Ну, вы хоть подскажите, откуда ветер дует, оконтурьте сектор поисков. Мы с ног сбились, это даже не иголку в стоге сена искать…. Что это должно быть, какого рода событие?
- Понтыкин…. Я этого не знаю. С чего ты взял, что мне что-то известно определённо? У меня просто предчувствия нехорошие, нутро сводит, свербит у меня на душе что-то неприятное…. Техас – псориаз, стопроцентно уверен, что они в этот момент какую-то корягу нам подкладывают. Ищи, Понтыкин, ищи!
- Я могу идти, Сергей Леонидович?
- Иди, Понтыкин…. – Ласково согласился Каверзнев.
«Неужели опять пронесло?» - Не поверил в такую благосклонность Фортуны Понтыкин. Он, тревожно прислушиваясь, повернулся на месте и, стараясь не делать резких движений, направился к двери.
- Понтыкин! – Окликнул его в спину Каверзнев.
- Да, Сергей Леонидович! – Понтыкин вздрогнул как от удара хлыстом.
- Понтыкин, ты говорил, что у тебя желудок больной? – С терапевтическим милосердием полюбопытствовал Каверзнев.
- Да, Сергей Леонидович, панкреатит…. Хронический. – Голос у Каверзнева был настолько участливый, что в Понтыкине зародилась надежда на то, что тот вознамерился ему посочувствовать.
- И печень? – милосердие в голосе Каверзнева переросло в скорбь.
- Холецистит…. Недавно камни нашли в желчных протоках.
- А что с твоим остеохондрозом? Вылечил? – Каверзнев выспрашивал как старинный и закадычный друг.
- Пытаюсь. Пока ничего не получается.
- А у тебя стоит вообще?
- Простите, что вы сказали, Сергей Леонидович?
- Да ладно, ничего…. Проехали. Ты еще и глуховат до кучи. А сколько тебе лет, Понтыкин?
- С-сорок семь….
- Сорок семь…. Так ты же почти развалина в сорок семь. Тебя, наверное, даже на стройку не возьмут подсобником.
- Сергей Леонидович! Я вас умоляю! – У Понтыкина подкосились ноги от страха и нервного перенапряжения.
- Я, кстати, в подвальчике рядом со своим домом видел объявление, что требуется грузчик на приёмку стеклотары. Могу составить протекцию.
- Сан Саныч! Не губите! Умоляю! У меня дочка в институте, кредит за машину, жена….
- Сколько раз тебе можно говорить, чтоб ты меня Сан Санычем не называл! Сопли не распускай! Иди работать…. Ищи, я сказал! Ищите, да обрящете! Всем искать!
…………
- Уже семнадцать минут девятого! – ужаснулся Крушинин, посмотрев на свои наручные часы и ревностно подпрыгнув на месте от нетерпения. – Давай, идальго, переодевайся, закругляйся и будем пробираться на точку. Здесь хоть и недалеко, но нам ни к чему задержки. Скоро за нами придёт машина, не будем рисковать, а то пробки на дорогах. Вот держи – приглашение на Ассамблею! Тебе выпала ВЕЛИКАЯ ЧЕСТЬ!.. не пить – не есть, на унитаз не присесть.
Окунев, немного дрожащими от волнения пальцами, развернул пригласительный билет. Пробежался глазами, выхватывая лишь суть….
Уважаемый Сергей Александрович Застроев!
Сегодня, в 22 часа 10 минут вы приглашаетесь на Ассамблею….
Просьба прибыть строго без опозданий….
Возьмите с собой все личные документы….
Запустите в действие рабочую версию Вашего исчезновения (Оповестите всех родных и близких, разошлите письма, оставьте послания, сделайте прощальные звонки, рассчитайтесь с долгами и т.д.)….
Категорически не брать с собой продуктов питания и наличных денежных средств!..
Место перехода – станция метро «Московская», вход со стороны Аэродромной улицы. В 22 часа 10 минут ровно, начните спуск по эскалатору как обычный пассажир метрополитена….
Просьба соблюдать спокойствие, Вас встретят и обо всём позаботятся. Информация строго конфиденциальная, соблюдайте режим абсолютной секретности….
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В «ЭЛИЗИУМ»!
ДЕНЬ, КОГДА ОСУЩЕСТВИЛАСЬ ЦЕЛЬ!
ДЕНЬ, КОГДА ТЫ СТАЛ СВОБОДНЫМ!
ДЕНЬ, КОГДА ТЫ ОБРЁЛ ДРУГУЮ ЖИЗНЬ!
ЛУЧШИЙ ДЕНЬ ТВОЕЙ МЕЧТЫ!
ТЫ ДОСТИГ СВОЕГО И УДАЧА С ТОБОЙ!
ОБ СТЕСС!!!
Окунев задумчиво открыл рот и вопросительно посмотрел себе под ноги. От такой назойливой аргументации явно тянуло чем-то тоталитарным и авторитарным. Лексика лохотронщиков.
Но взбудоражило его не это….
- Станция метро «Московская»…. С десяти до десяти двадцати каждого дня…. Я помню, ко мне парень приходил…. Еще там, в той Реальности…. – начал мучительно сопоставлять Окунев: со всеми подробностями припомнилось лицо Степана.
- Идальго, ну ты и наглец! Парень, вообще-то, приходил к Заслонову, а ты его умудрился нагло подрезать под самым носом у шефа. Не надо нагнетать собственной значимости, думаешь, что тебе бы эти выкрутасы сошли с рук, если бы не снисходительность Заслонова. В Конторе всё под колпаком! Это его профильная тема, он её больше трёх лет разрабатывает, он уже который год колет «Элизиум», а тебя он всё это время тактично подтаскивал к раздаче, чтоб ты не ощущал этого патронажа. Здесь не бывает никаких случайностей и совпадений, всё предопределено…. Теперь вот время пришло должок платить, идальго….
- Долж-о-ок…. – зловеще прогнусавил Окунев, требовательно помахав указательным перстом. – Ну, спущусь я в метро, а что дальше?
- Ты сначала попробуй в него спуститься! Ты же сам видел, люди пропадают БЕССЛЕДНО! На полпути, прямо с эскалатора, какие-то жуткие фантасмагории…. Нет, идальго, ты чё серьёзно, совсем ничуть не волнуешься?
- Успокойся, Стас, я просто себя контролирую, в отличие от некоторых. Так вы эту дырку в «Элизиум» уже изучали? Засылали туда кого-нибудь? Может быть, штурмовать пробовали?
- Окунь, лучше тебе этих трагических подробностей не знать. Пробовали и не раз…. Этих дырок в мире, кстати, не одна. Раскиданы по всем крупным, индустриальным городам. Поклонники «Элизиума» пропадают в них как в Чёрной дыре. Никаких физических и химических сведений впоследствии, никаких реакций и выделений, как в серной кислоте растворяются, без выпадения в осадок. Со всего мира в год от полумиллиона до миллиона человек. Вдумайся! И эта цифра неотвратимо растёт!..
- Где же такую ораву народа можно спрятать? Их даже уничтожить невозможно бесследно?
- Я гарантию даю, они где-то рядом, идальго. Под боком…. Есть версия, что Уроды научились проникать в параллельные миры. И ты знаешь, я в неё начинаю верить. Оттуда они и качают энергию. Вся их мощь оттуда идёт.
- Параллельные миры?.. Фэнтези начитался? Мы же почти научно-изыскательскую деятельность ведём, что за попсовые термины?
- Вот ты, идальго, и развеешь все наши сомнения в самом ближайшем будущем. Я в тебя верю! А заодно и с понятийным аппаратом разберёшься, чтоб усё было по понятьям. Кстати, Горацио, у тебя там и личный интерес имеется: супруга-то твоя законная, как раз в «Элизиум» от тебя и упорхнула.
- Откуда это известно?
- Какая тебе разница теперь, откуда это известно? Или ты был настолько счастлив в этом браке, что затаишь обиду на тех, кто заранее не поставил тебя в известность? Я тя лю, кузен…. Прекрасная обстава с разводом, ты до последнего момента ни сном, ни духом. Неужели тебя не устраивает подобная стройная диалектика? Тебе даже в ЗАГСе проблем не будет.
- Ну, все-таки…. Мы же не чужие….
- То-то ты тосковал! Уже вечером как кролик пердолился. На нервной почве, поди?.. Радуйся, ты скоро тоже станешь акционером «Элизиума», там и разберётесь по-семейному, поделитесь наболевшим…. Давай, переодевайся по-быстрому и поехали, скоро машина придёт.
Окунев отпихнул сумку, которую Крушинин настойчиво попытался всучить ему в руки.
- Подожди…. Мне нужно с Ангелиной попрощаться.
- Окунь…. Ты чё такой внезапный? Мелодрамы нам сейчас совсем ни к чему. Хватит уже эти нютики разводить. Ну, вставил пару пистонов, ну, повертолётил по-быстрому, но зачем карусель накручивать. От винта! Не мечи бисер, я сейчас умру от умиления.
- Не уловил…. Что ты имеешь в виду?
- Горацио, ну не надо вот этих грёз гиперсексуальных. Мне больно смотреть на твои розовые нюни. Летишь как мотылёк в огонь…. Она же – рабочее тело. Станок! Тренажёр! Специально под таких как ты волонтёров, чтобы морально-волевой дух стоял как столб. На любую спецслужбу мира пашут такие нимфы. У неё, кстати, позывной – «Цирцея», чтоб ты знал….
Окуневу захотелось зажмурить глаза и, невменяемо взревев, удариться лбом в стену! Раз!.. Потом ещё раз!.. Потом другой!.. Вместо этого он, стиснув зубы, умудрился шаловливо улыбнуться и поинтересовался:
- Ты тоже с ней был?
- И я там был…. Мёд пиво пил, по усам текло, да в рот не попало…. Идальго, да на хрена тебе все эти генитальные подробности? Она не фея, ты – не Гарри Поттер.
- А зачем ты мне тогда об этом говоришь?
- Кузен, я тебе – друг…. И я не хочу, чтобы ты пупок развязал от натуги. Она ведь баба роковая и безжалостная: она поиграет и бросит, а ты потом будешь, как овчарка от тоски на стены кидаться…. От неё и не такие голову теряли. Помни притчу про Цирцею…. Поберегись, не вздумай в этом завязнуть. Сгоришь….
- Зачем ты мне сейчас об этом говоришь? Вот именно СЕЙЧАС зачем ты мне это сказал?
- Окунь, ты только не горячись! Ты же не имбицилл, неужели ты веришь в то, чтобы такая баба как она влюбилась в такую рвань как мы?! Спустись с небес, идальго! Она играючи пришла и играючи ушла. Она – ЗВЕЗДА!.. А нам с тобою жить и работать. Лямку тянуть и усираться!
- СЕЙЧАС ТЫ МНЕ, ЗАЧЕМ ЭТО ГОВОРИШЬ?! В ПРЕДДВЕРИИ СТОЛЬ ВАЖНОГО ЗАДАНИЯ?
- БЛЯ, ИДАЛЬГО, ТЫ ЧЁ СОВСЕМ ТУПОЙ?! МНЕ ВИДЕТЬ ЭТО ИЗДЕВАТЕЛЬСТВО НАД ТОБОЙ БОЛЬНО. ТЫ ЖЕ, БЛЯ, ВЫГОРИШЬ ДОТЛА, А ИМ ИМЕННО ЭТО ОТ ТЕБЯ И НУЖНО….
- ТАК ЗАЧЕМ ТЫ МНЕ ЭТО ГОВОРИШЬ?! Я НЕ ПОНИМАЮ, ЧТО ТОБОЙ ДВИЖЕТ? ДОЛГ? ЖЛОБСТВО? ГРУДНАЯ ЖАБА? ТЫ ПРОТИВ КОГО И С КЕМ?! И ЗАЧЕМ ТЫ ВЫДАВИЛ ВЕСЬ ЭТОТ ГНОЙ?!
- ДА НЕ ОРИ ТЫ ТАК! ТЫ ПОСМОТРИ, КАКОЙ ТЫ СТАЛ ВОЗБУДИМЫЙ! А ОНИ ИМЕННО ЭТОГО И ДОБИВАЛИСЬ! – В свою очередь перешёл на повышенные тона Крушинин.
…………
В руках Ангелины мягко тренькнул сотовый телефон. Она мило улыбнулась Аристарху, извинительно подняла брови и, отвернувшись в сторону, приложила его к уху.
- Уже семнадцать минут девятого! – раздался в трубке голос Заслонова.
- Да вы что, как время быстро пролетело! – Спохватилась Ангелина.
- Попрощайтесь с ним…. Неизвестно как всё сложится….
- Это очень опасно? – На лбу Ангелины появились глубокие, тревожные морщины.
- Не имею ни малейшего представления. Может быть, ему там Рай Земной откроется…. Никто ничего толком не знает. Тайна за семью печатями…. Поддержите его, Ангелина.
Ангел выключила телефон и, обращаясь из всех присутствующих только к Аристарху, извинительно попросила:
- Простите, мне нужно ненадолго отлучиться.
Тот благосклонно и покровительственно кивнул головой, холодно и высокомерно разулыбавшись: Аристарх уже присмотрел себе полотно, но хотел выторговать эксклюзивные условия для такого VIP – клиента как он и, обсудить их он мечтал с Ангелиной наедине.
…………
- ДА ОТКУДА ТАКАЯ ЗАБОТА ТРОГАТЕЛЬНАЯ? ТЫ ЧЕМ БОЛЬШЕ В НЕЙ КЛЯНЁШЬСЯ, ТЕМ МЕНЬШЕ Я В ТВОЮ ИСКРЕННОСТЬ ВЕРЮ. ТОБОЙ ЧТО-ТО НЕПОЛНОЦЕННОЕ ДВИЖЕТ! – Металлическим тоном вновь возразил Окунев Крушинину
- Я, ВООБЩЕ-ТО, КУЗЕН, ТЕБЯ ХОТЬ НЕМНОГО, НО СТАРШЕ…. НЕ ВЕДИСЬ ТЫ НА ЭТУ ТЮЛЬКУ, НЕ ПОДСТАВЛЯЙСЯ!..
- Что происходит? Что ты здесь делаешь, Стас? – с верхней лестницы донёсся уверенный и отрезвляющий голос Ангелины. Она, не спеша, спускалась по ступеням навстречу, грациозно переставляя ноги и присматриваясь к обоим.
- Я на работе…. Инструктаж провожу…. – пробурчал Крушинин, недовольно отворачиваясь в сторону.
- Антон, оставь нас, пожалуйста, - Ангел сказала это таким тоном, что Окунев не стал даже и пытаться противоречить. Он подскочил на месте и заметался, стихийно выбирая направление движения, будто застигнутый врасплох за чем-то предосудительным.
- Сумку захвати! – затравленно буркнул ему Крушинин.
Окунев малохольно вернулся и схватился за сумку.
- Антон, подожди меня на втором этаже, - Ангелина, не мигая, смотрела на Крушинина, пытаясь заглянуть тому в глаза.
- Имейте в виду, у нас мало времени! – Вздрючился Крушинин, но осёкся и обмяк, напоровшись на её требовательный взгляд.
- Что происходит, Стас, зачем ты так себя ведёшь?- Ангелина встала напротив, сложив руки на груди. Чистый, спокойный, самоуверенный взгляд человека знающего себе цену и не собирающегося торговаться по этому поводу.
Крушинин зыркнул на неё исподлобья, затем проводил взглядом уходящего Окунева. Дождался, пока за ним хлопнет закрывшаяся дверь и, только потом, заговорил:
- Давненько не виделись, Ангел.
- Зачем ты так поступаешь?
- Ангел, а что ты в нём нашла такого особенного? Неповторимого и непревзойдённого? – На сей раз, Крушинин поднял на неё вопросительный, требовательный взгляд. Глаза его сверкнули искренним любопытством.
- Ты не веришь в любовь с первого взгляда?
- Нет, Ангел…. Я верю только в секс с первого раза.
- Стас, если у нас с тобой не получилось…. Зачем ты себя так ведёшь? Ведь ты же не подонок и не гнида. Зачем, Стас?
- Нет, ты мне объясни, чем он такой неповторимый и исключительный. Что за Лимонадный Джо такой выискался. Граф Калиостро на гастролях. Это он! Это он! Моего сердца – чемпион!
- Он – живой, Стас…. Это очень тонкие и деликатные вещи. Он – тёплый. Он мне стихи читает. Я его понимаю с полуслова. В нём душа есть….
- Я трепещу! Тебе хватило трёх дней? Трёх суток, чтобы в этих тонкостях разобраться?! Какой захватывающий сюжет! Чем он тебя так распалил?
- Он – настоящий, Стас. Он не фальшивит и не дешевит. И мне достаточно десяти минут, чтобы понять, есть это в человеке или нет.
- Да чё ты гонишь, Ангел! Он же – бык! Торпеда! Мясо…. Его сюда подтащили специально, «Элизиум» ломать. Хватит голливудские страсти разыгрывать!
- Стас, а ведь ты говорил он твой друг. Ты сейчас сам себе противоречишь.
- Надолго ли хватит твоего запала? А помнишь, что ты мне токовала?! Ты же со мною тоже вроде как в любовь-морковь играла!
- Прости, я ошиблась…
- Святая простота, она же хуже воровства…. Да ты пойми, ты же людьми играешь, не кеглями! Или тебе доставляет удовольствие видеть это унижение, мужиков в скотов превращать?
- Прости, Стас, я ошиблась…. И потом, о любви я тебе никогда ничего не говорила, ты сам всё остальное дофантазировал.
- А ты уверена, что ты на сей раз не ошиблась?
- Стас, я имею право…. Я хочу получить лучшее. Я чувствую, что он – мой, и всё, что с нами происходит, не случайно. У меня еще никогда не было такого фатального чувства…. Я тебе клянусь, что я говорю искренне.
- Послушай, Ангел, прекращай! Я узнаю эту роль! Мессалина! Не потеряй себя, гоняясь за химерами…. Не обижайся, но такая как ты не может принадлежать кому-то одному. Это было бы ошибкой природы…. Грация, у нас есть тучный шанс всё поправить…. Я готов смириться…. Я всё забуду…. Я уже сейчас, в эту минуту ничего не помню! Никаких подробностей!
Крушинин подскочил на интимную дистанцию и, трогательно коснувшись локтя Ангелины, обольстительно улыбнулся, перейдя на искусительный шёпот, глаза его призывно сверкали.
- Стас, не надо, ты говорил у вас мало времени. Я еще хотела бы с ним попрощаться.
- И как бы ты хотела с ним попрощаться? – Пальцы Крушинина стервозно вцепились в её руку и, по его лицу волной промелькнула неврастеническая судорога.
- Стас, отпусти мою руку…. Мне больно. – Вразумляюще сказала Ангел.
- Стас, отпусти её руку…. Ей больно. – Не менее вразумляюще сказал Семён, не спеша поднимающийся по лестнице снизу.
- Здорово, Семён, давненько не виделись! – радостно вскинулся ему навстречу Крушинин, как ни в чём не бывало. Отпустив руку Ангелины, он восхищенно забубнил. – Ты лучший, Семён. Про тебя кино можно снимать, и выглядишь ты гораздо фотогеничней этого голливудского фраера Кевина Костнера. Как ты умудряешься всегда быть начеку?
- Я кефир на ночь пью, – буркнул Семён.
- Извини, Стас…. Я не хотела сделать тебе больно. – Ангел вырвала руку и, отвернувшись, направилась вверх по ступеням.
- Кефир на ночь – это вдребезги! По полной программе!.. Семён, надеюсь, ты тоже не хочешь сделать мне больно? Самое главное, не ешьте на ночь сырых помидоров. Ни в коем случае не ешьте на ночь сырых помидоров! И скорее же предайтесь прощанию, молодожёны. Время нас поджимает! Труба зовё-ё-ёт! – Сложив ладони в рупор, прогудел Крушинин, обращаясь к спине удаляющейся Ангелины. – Семён, ты смотрел последний бой Виталия Кличка? Что можешь сказать по этому поводу? – Внезапно переключился Крушинин с одной программы на другую.
- Потны…. Рейтинговая возня…. – Семён остановился напротив Крушинина и уверенно посмотрел тому в глаза. Именно так он когда-то смотрел в глаза тех, кому потом доказывал своё сокрушительное превосходство в моральной и физической силе. Чемпион…. Ни одного поражения.
Эх, если бы почка не подвела!
…………
Ангелина затащила Окунева в небольшое помещение с плотно зашторенными окнами. Из всей обстановки в зале присутствовали только диван легкомысленных цветов, несколько полотен на стенах эротического содержания и косвенные атмосферные намёки на некоторую либеральность и раскованность.
- Дверь на ключ закрой, - беспрекословно распорядилась Ангелина.
Окунев бросил сумку на пол и полез закрывать дверь.
- Принцесса, у меня тут внезапная командировка нарисовалась. – Предупредил он, старательно ковыряя ключом в замочной скважине. – Ты обещала, что здесь можно будет переодеться?
- Знаю про твою командировку!.. Свет выключи. В частности, здесь можно и переодеться.
- А как я буду переодеваться в темноте?
- Я тебе помогу.
- А что это за помещение? Клянусь, что я буду скучать по тебе….
- Попробовал бы ты не скучать. Свет выключи!
- Ты думаешь, я тебя застеснялся?
- СВЕТ ВЫКЛЮЧИ. – С педиатрическими интонациями в голосе вновь повторилась Ангелина. – Это комната для прощаний.
Окунев щелкнул выключателем и осмотрелся по сторонам, сквозь плотную драпировку на окнах не пробивалось ни одного луча света. Как в чулане!
- Да тут же темно, ничего не видно, - забеспокоился он.
- А зачем нам светло? Давай всё будем делать наощупь…. Я люблю прощаться в темноте. Заодно и переоденешься.
Окунев почувствовал её жаркие и тесные объятия. Замер как манекен, вытаращившись в темноту. Хоть глаз коли, не видно ни зги, но замысел её был, в целом, понятен.
- Ты в курсе, что у нас времени мало? – дрыгнулся он.
- Слышала краем уха….
Непроглядная темёнь. Какое-то порочное шуршание. Невнятная возня. Характерные звуки. Глубокий, чувственный вздох. Вжикнула молния на ширинке.
- Ты чё делаешь, принцесса?! – Восхищённо обмер он.
- Я хоть что-то делаю! А ты чего застыл как стеклянный?! Прояви инициативу, сам же говорил, что времени в обрез.
В кромешной тишине раздалось глубокое и восторженное – «О-ой!»
Снова непроглядная темнота с еще более характерными сопутствующими звуками. Распутно заскрипел много повидавший на своём веку диванчик. Темень непроглядная!
- Ты будешь скучать по мне?
В ответ деловитая, многозначительная возня.
- Подожди, не дёргай…. Порвёшь!
- Не вынуждай меня звереть. Почему он не расстегивается?
Легкое поскрипывание и шуршание перешло в торжественное, полифоничное звучание. Темнота – друг молодёжи.
- Ой, я так упаду…. Подожди, не дёргай! Ну вот, порвал…. Что я теперь делать буду?
- Люблю наивных…. Я тебе подскажу, что тебе теперь делать.
В беспросветной тьме раздалось долгое, томное – «У-у-у!»
- Скажи, ты будешь скучать по мне? – вновь повторил женский голос.
- Принцесса, иди ко мне…. Ни слова о работе.
Легкие, интимные звуки окрепли, временами перерастая практически в порнографичные и усугубляясь громким, страстным дыханием в аранжировке кратких, но чувственных стонов. Темень! Глухая темень. В ней каждый звук выглядит рельефно, фактурно и многогранно.
- Ты – мой? Скажи мне, что ты – мой.
- А ты моя?.. Скажи первая.
- Ты вернешься!.. Ты обязательно вернёшься ко мне! Обещай!
- Обещаю!
БЭ – БЕНЦ!!! В темноте что-то тектонически гулко грохнуло и треснуло! Раздался душераздирающий, скрипучий звук. Незамедлительно последовало испуганное, тоненькое – «ОЙ!» и раздосадованное, эрегированное – «Мать его….»
- Диван сломался…. Ни фига мы разошлись. – Послышался из кромешной тьмы мужской голос.
- Да и хрен с ним! Времени нет…. Не отвлекайся! – решительно скомандовал женский.
Характерные звуки в темноте несмело продолжились, неукротимо возрастая по экспоненте и аранжируясь еще более экзальтированными вздохами. Диван издавал предсмертные, агонизирующие ноты, внося некоторый диссонанс в эту жизнеутверждающую композицию.
Тьма непроглядная!
…………
Появившаяся во дворе знакомая чёрная «Волга» лихо развернулась и остановилась перед сквозным проездом в арку, чтобы при необходимости немедленно сорваться с места. За рулём сидел всё тот же невозмутимый водитель с окурком в зубах, двигатель он не глушил и руки с баранки не убирал. К машине тотчас подскочил слоняющийся по двору Крушинин. Автоматически опустилось стекло задней пассажирской дверцы и в окне показалось озабоченное лицо Заслонова.
- Стас, ты почему один, а где Окунев? – спросил тот, слегка высунувшись наружу и пунктуально оглядывая окрестности.
- Прощается…. – романтично изрёк Крушинин и с красноречивой поволокой во взгляде обернулся в сторону наглухо задрапированных окон на втором этаже. Сладострастно вздохнул и шмыгнул носом.
- А нельзя его поторопить. Время поджимает. – Не понял с первого раза Заслонов.
- Нельзя…. Это вредно для потенции и сперматогенеза. – Крушинин послал в сторону зашторенных окон романтический взгляд с хрустальной слезой в подтексте.
- Стас, я всё понимаю, дело молодое, но нас время поджи….
В этот момент глубокий, искренний и многократный вопль заставил стыдливо содрогнуться древние стены и обывательские предрассудки местных аборигенов.
От удивления лицо Заслонова вытянулось в дуду и на его лбу даже разгладились неистребимые, аналитические морщины, он моментально разволновался и оживился:
- Кто это так кричит?.. Она всегда так кричит, когда…. Прощается?
- Детишки разбаловались. Вопят несносные…. Тут спортивная площадка в соседнем дворе. – Невинно потупился Крушинин.
- Горластые в этом районе детки. – Изумился Заслонов. – После такого прощания…. Она со всеми так прощается?
- Как выясняется эмпирическим путём, не со всеми, Сергей Викторович... Окуневу прощание удаётся особенно глубоко и проникновенно. – Крушинин обескуражено потупился.
- Я смотрю, ты завидуешь?
- Я умер для этого мира…. Иначе я бы этого так просто не оставил. В моём нынешнем физическом состоянии мне остаётся только смириться.
- М-да, такая кого хочешь с ума сведёт. Такие римские оргии…. – Объективно оценил ситуацию Заслонов и, обращаясь к Крушинину, поторопил. – Давайте, шевелитесь, Стас, время поджимает.
…………
- Пиджаки тебе не идут, - уже на лестнице сказала Ангел Окуневу, оценивающе осмотрев его с головы до ног.
- Время, принцесса, мне нужно уходить….
В руках Окунев держал портфель Застроева. На его ногах красовались его же поношенные ботинки. Ангелина потянула носом и брезгливо сморщилась:
- Какой жлобский запах у этой туалетной воды. Где ты её взял?
- Принцесса, всё должно быть максимально правдоподобно. До мельчайших подробностей.
Ангел снова отшатнулась и снова осмотрела его с головы до ног.
- Эти ботинки…. Пиджак серого цвета…. Эта пошленькая туалетка…. Я уже приблизительно представляю, что за тип твой близнец.
- Принцесса! Время! Вре-е-емя….
Ангел подняла на Окунева широко открытые, бездонные глаза. Он, в этот момент, вновь удивился, до чего у этой женщины открытый, выразительный и осмысленный взгляд. Непередаваемо словами…. Нужно быть художником. Мона Лиза отдыхает.
- Ты вернешься ко мне?.. Пообещай, что ты вернёшься. – Попросила она.
- Принцесса, перестань…. Не в Крестовый поход собрался.
- ПООБЕЩАЙ МНЕ, ЧТО ТЫ ВЕРНЁШЬСЯ!
- Принцесса, обещаю! Ты первая причина, ради которой я сюда вернусь. Ты от меня не отвяжешься, душечка…. Я из гроба восстану, из-под земли подымусь, как Фреди Крюгер буду доставать. Ты от меня ни в Раю, ни в Аду не спрячешься. Клянусь!
- Вот такой сценарий мне нравиться, - восхищённо улыбнулась Ангел. – Удачи, Одиссей. Попутного ветра…. Ждём твоего возвращения на Итаку.
…………
По коридорам Конторы бежал Понтыкин. Бегун из него был никудышный, но он очень торопился и выкладывался по полной. Со стороны этот стайерский забег смотрелся очень комично и трогательно, но результаты по секундомеру он выдавал довольно сносные.
Понтыкин выбежал из подвала станции слежения, задыхаясь от нетерпения и перегрузок взлетел по перекрытиям на первый этаж, едва не упал в обморок, карабкаясь на второй и вырвавшись на оперативный простор коридора, припустил по прямой, окрылённый скорым финишом и распираемый нечаянной радостью. Как кумулятивный снаряд он с ходу пробил первую дверь в кабинет Дизеля, затем вторую и, ворвавшись, собственно, внутрь, истошно завопил:
- Есть! Есть, Сан Са!.. Есть, Сергей Леонидович! Нашли!
Каверзнев в этот момент давил прыщ на носу. Прыщ был незрелый, болезненный и в очень недоступном месте. Он давил его третий день кряду, но прыщ всякий раз возрождался с заслуживающим уважения постоянством именно на этом месте. Как напасть.
Когда распахнулась без спроса и без стука входная дверь, он конвульсивно дёрнулся. Такой наглости от Понтыкина он не ожидал.
- Дверь закрой! – отрезвляюще прикрикнул на распоясавшегося Понтыкина Каверзнев и, в его голосе явственно прозвучала остервенелость.
- Сергей Леонидович, есть! Нашли! Случайно наткнулись…. Они до такого додумались…. – Бормотал и выкрикивал одновременно Понтыкин, суетливо затворяя за собою дверь.
- Вторую дверь закрой! – брезгливо скорчился Каверзнев.
- Вы гений, Сан… Сергей Леонидович. Пророк! Как вы могли почувствовать? Чем?! – Продолжал сбивчиво бормотать Понтыкин, сбиваясь на восторженные выкрики.
- Жопой, Понтыкин! Жопой…. Это самый надёжный датчик. Тренируй этот навык.
- Короче, мы их накрыли, Сергей Леонидович! – торжествующе всплеснул руками Понтыкин.
- Не ори, Демон…. Садись и рассказывай по порядку.
У Понтыкина закружилась от счастья голова и чуть не подкосились ноги. Ему первый раз за всё последнее время предложили сесть!
- Сергей Леонидович…. – Понтыкин загромыхал стулом, пристраиваясь напротив. – Представляете, они задумали «Элизиум» ломануть. – Перешёл на торжественный, конспиративный шепот он.
Каверзнев остервенело саданул кулаком по столешнице и восторженно покраснел, коматозно вращая выпученными глазами: его одновременно распирала злость и радость.
- Говорил я вам, Мама – Алабама, что они подлянку подкладывают! Давай, излагай подробности!
- Они двойника заготовили. Сегодня попытаются просунуть его в «Элизиум» под видом полной волновой и электромагнитной версии. Случайно операторы вычислили…. Склейка проскочила. Если бы не вы, Сан Саныч….
- В «Элизиум»? – Изменился в лице Каверзнев. – Что собираетесь предпринимать?! Как встречать? – Обеспокоено оборвал его льстивые и лживые восторги он.
- А у нас тоже для них сюрприз приготовлен. Мы этого двойника возьмём в нейтральном поле без блокировок. Живьём! Он нам потом столько информации сольёт, пальчики оближете, Сан Саныч!..
- Не называй меня Сан Саныч! Дальше рассказывай!
- Принципиально, я вам всё рассказал, Сергей Леонидович, работа ждёт…. Могу только добавить, что этим двойником будет Окунев.
- Окунев…. – Каверзнев остросюжетно укусил нижнюю губу и ехидно ухмыльнулся. – Добро пожаловать в «Элизиум», Окунев! Давненько нам никто живьём не попадался с той стороны.
- Хороший я вам подарок к юбилею сделал, Сан Саныч? – Доверчиво потянулся к нему Понтыкин. Редко ему доводилось видеть шефа в столь хорошем настроении.
- Понтыкин…. Ты чей юбилей имеешь ввиду? Его или мой? Тьфу, я из-за тебя уже сам запутался!.. Последний раз тебя предупреждаю! Если ты ещё раз назовёшь меня Сан Санычем…. Иди, работай, Понтыкин. И не называй меня Сан Санычем!
Хоть Каверзнев и кричал на повышенных, но в подтексте чувствовалось, что настроение у него – Пупердон! Таким тоном обычно покрикивает матёрый шеф-повар на нерадивых поварят, когда готовит особо изысканное, изощрённое кушанье, в которое входит очень много всякой всячины, приправ, деликатесов и других ингредиентов. Солянка – микс!
Нельзя упустить ни одну деталь!
…………
Из чёрной «Волги» остановившейся неподалёку от входа в станцию метро «Московская» вышел Окунев – Застроев с портфелем в руках. Тщательно осмотрелся по сторонам. Подскочивший к нему Крушинин оживлённо засуетился и, люто озираясь по сторонам, как волк-одиночка на охоте, зашипел:
- Жевачку! Ты должен жевать! Близнец твой жевал постоянно.
Окунев покорно достал из кармана и начал жевать. Пристрастие к серым, двубортным пиджакам и склонность постоянно жевать, немало может поведать о человеке и его характере. Впрочем, проехали…. Некогда на этом заостряться.
- Удачи, Одиссей. Ждём возвращения на Итаку. – Попрощался из открывшегося окна «Волги» как всегда сдержанный и невозмутимый Заслонов.
- Идальго, не забудь! Как только провалишься, сразу же активируй зонд, проведи визуальную первоначальную разведку и можешь уматывать…. Главное провались и активируй зонд! И мы в дамках…. – Нашёптывал ставший вдруг каким-то дёрганным и расхлябанным Крушинин. Для покойника он чересчур нервничал.
- ОДИССЕЙ, КАК СЛЫШИТЕ?! ВАС ТАКАЯ ГРОМКОСТЬ СИГНАЛА УСТРАИВАЕТ? – Внезапно и оглушительно чётко прогремел в голове Окунева голос оператора, от неожиданности тот даже схватился за виски.
- И ещё, Горацио, не нарывайся! Героя из себя не корчи. Ты в курсе, что перед тобой и так звёздные перспективы открываются. Если вернёшься, будешь как Гагарин, первопроходец…. А чутьё мне подсказывает, что ты вернёшься…
- ОДИССЕЙ, ОТВЕТЬ ИТАКЕ! ЕСЛИ ПЛОХО СЛЫШНО, МОЖНО ДОБАВИТЬ УРОВЕНЬ ГРОМКОСТИ.
- Не нужно ничего добавлять! – испугался Окунев. – Вы не могли бы по очереди? Не все сразу?
- Боишься? – внезапно уточнил у него Крушинин.
- Боюсь…. – Признался Окунев.
- Правильно делаешь. Адреналин в крови тебе понадобиться…. Я сам боюсь тех, кто не боится. Ну, давай, Одиссей, удачи. Ждём твоего возвращения на Итаку.
- ОДИССЕЙ, ДО САМОГО МОМЕНТА ПЕРЕХОДА НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ВЫХОДИТ НА СВЯЗЬ, ЧТОБЫ НЕ ДЕМАСКИРОВАТЬ СЕБЯ. ПОСЛЕ ПЕРЕХОДА МЫ СВЯЖЕМСЯ С ВАМИ САМОСТОЯТЕЛЬНО. ВОПРОСЫ ЕСТЬ?
- Как тебя зовут?
- МЕНЯ ЗОВУТ ПЁТР…. ПЁТР ПЕРВЫЙ…. УДАЧИ, ОДИССЕЙ! ИТАКА ЖДЁТ ТВОЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ.
…………
Окунев бросил жетон в щель и прошёл через турникет. Портфель?! Зачем он несёт с собой этот портфель? Он даже не посмотрел, что лежит в этом портфеле, по весу кажется, что он совсем пустой. А ЗАЧЕМ НОСИТЬ С СОБОЙ ПУСТОЙ ПОРТФЕЛЬ?!
В груди гулко трепыхнулось сердце, и Окунев динамично вздрогнул: мгновенно лоб и спина покрылись испариной. Он посмотрел на эскалатор, куда смело ступали ни о чём не подозревающие люди, замедлил шаг и ТРЕВОЖНО ВСЛУШИВАЯСЬ, обернулся. ОН ЗАВИДОВАЛ ИХ НЕВЕДЕНИЮ!
Вот теперь мистический страх пришёл по-настоящему! Сердце нервозно заколотилось в груди и ему стало там так же тесно, как душевнобольному в смирительной рубашке. Окунев начал жадно глотать воздух, стараясь сбить катастрофически ускоряющийся пульс. «Только без паники, ты знал, на что шёл!» Почувствовав на себе взгляд, немедленно обернулся. ВСЕ ЧУВСТВА БЫЛИ ОБОСТРЕНЫ ДО ПРЕДЕЛА!
Встретился глазами с Крушининым, который остался по другую сторону турникета. Тот, сложив руки на груди и широко расставив ноги, как волнорез стоял на пути людского потока, и редкие посетители метрополитена проникали сквозь его бестелесную суть, вызывая незначительные помехи в контрастности и резкости сего трёхмерного фантома.
Крушинин ему подмигнул и одновременно одобрительно и осторожно улыбнулся.
Окунев попытался что-то аналогичное изобразить в ответ, но непослушные мимические мышцы выдали в ответ какое-то гротескное, парадоксальное подобие.
- Удачи Одиссей….
Разумеется, что на таком расстоянии услышать эти финальные слова Крушинина Окунев не смог бы при всём желании. Он их прочитал по губам и реконструировал интуитивно. Телепатия. Все чувства на пределе.
Пульс стабилизировался на высокой, экстремальной частоте и следом грянуло предельное обострение всех обонятельных, осязательных и слуховых рецепторов. Нормальное состояние повышенной боеготовности после мощного впрыска адреналина в кровь. Снижение болевого порога, поступление глюкозы в кровь, улучшение реакции и моторики. Страх – это тоже наука и быть трусом тоже нужно уметь. Навык, который требуется непрерывно развивать. Трус не играет в хоккей!
Теперь страх был под контролем! Окунев проводил глазами высокую, немного долговязую девушку, которая из-за своей безвкусной, старомодной причёски со свисающими сивыми буклями отдалённо смахивала на спаниеля. Надо же было с такой изощрённой фантазией себя изуродовать! Отметив странный, иступлённый блеск в её глазах, симптоматично решил, что так, очевидно, и должен выглядеть акционер ОАО «Элизиум». Характерный типаж: проблемы в семье, дома, на работе и полный бурелом внутри себя. Бежать от такого торнадо и от самое себя хочется без оглядки, туда, где оскорблённому есть сердцу уголок. Добро пожаловать на Ассамблею!
Окунев незамедлительно увязался следом, ведь они почти коллеги. Он преодолел несколько оставшихся шагов до эскалатора и ступил на движущиеся ступени, продолжая держать в поле зрения долговязую. Она так рвалась попасть в свои девичьи грёзы, что сломя голову побежала вниз вприпрыжку с невероятной скоростью.
К подобной поспешности Окунев оказался не готов. Он сжался в пружину, цепко ухватился рукой за резиновый поручень и проводил её спурт глазами. К леденящему холодку внутри он теперь относился как к чему-то хроническому и неизлечимому. «Московская» - станция неглубокая, всё должно свершиться именно на этом отрезке, в этом временном интервале и в этом же замкнутом пространстве. Мышеловка захлопнулась…. Непростительно было бы проворонить некоторые особо значимые подробности. А посему…. Окунев, стараясь не делать нервозных движений, изобразил на лице фатальное умиротворение и как завзятый зевака оглянулся по сторонам. А где же сыр?
Чи-и-и-из?..
Ему везёт на такие типажи или непомерная полнота стала обывательской нормой жизни? На десяток ступенек выше расположилась настолько дородная и откормленная матрона, что один только мимолётный взгляд на эти необъятные формы, прокопченные в солярии, умащенные антицеллюлитными кремами, намазанные элитной парфюмерией и упакованные в одёжки из специализированных бутиков «для пышечек», порождал непоколебимую уверенность в успешности, состоятельности и востребованности этого человека именно в этой жизни и именно в этой Реальности. Такие люди за мечтами не порхают, они их загонят в угол, бьют на шкурки как морских котиков и рвут на куски подобно бультерьерам. Это же не женщина, это – торпедоносец. Дредноут! Таким монстрам в «Элизиуме» делать нечего!
Почувствовав приступ чего-то нового, Окунев судорожно напрягся и тревожно заозирался. Какое-то странное чувство, неведомое и неконтролируемое, как всходы растения, исподволь, в глубине набирающие силы….
Долговязая девушка уже преодолела больше половины эскалатора и продолжала удаляться, наращивая дистанцию. Никаких неожиданностей не происходило, вопреки тревогам и ожиданиям. А ведь пора бы….
МЫШЕЛОВКА ЗАХЛОПНУЛАСЬ…. А ГДЕ ЖЕ СЫР?
Приступ чего-то нового усилился и стал несколько болезненным и навязчивым. Окунев еще придирчивей закрутил головой…. Ну почему ничего не происходит? Ведь пора…. Пора!
НУ, ГДЕ МОЙ СЫР?!
…………
В душной и напряжённой тишине воцарившейся на станции не слышалось никаких посторонних звуков кроме равномерного и монотонного гудения большого количества приборов и аппаратуры. Под низким потолком сонно и величественно вращались лопасти огромного вентилятора, разгоняя эту оцепенелую хмарь. Все операторы станции «Химера – 17» напряженно всматривались в экраны мониторов, замерев и сгруппировавшись в полной готовности.
Тихий голос Петра Первого в этой неестественной тишине прозвучал внезапно, очень явственно и отчётливо:
- Всё…. Он в нейтралке. Пора…. Повторяю, никому никаких ответных действий…. Даже если его начнут гасить…. Ждём и ищем сигнал с маяка…. Режим полного умолчания….
…………
- Всё!.. он в нейтралке. Пора! Можно накрывать! – Не сдерживая восторгов по этому поводу, отвернулся от монитора оператор и посмотрел на нависшего над ним коршуном Понтыкина: лица их оказались настолько близко, что Понтыкин невольно отшатнулся, не успев скрыть выражения брезгливости: ему всегда чудилось, что у этого паренька воняет изо рта чем-то кислым.
Бр-р-р!
Над головой Понтыкина в невероятной близости сонно и величественно вращался колоссальный вентилятор, тщетно пытающийся разогнать эту застойную хмарь.
- Пусть завязнет…. Не торопитесь…. Теперь он наш. Никуда не денется…. – Понтыкин облегченно выпрямился и даже выпрямил шею, подняв голову на недосягаемую ранее высоту. – Добро пожаловать в «Элизиум», Окунев!.. Если с той стороны дёрнутся, немедленно гасите…. – Подумав, добавил он.
............
Окунев снова посмотрел на матрону. Она жевала равнодушно и вяло, самоуверенно взирая на этот мир, как на товар в супермаркете. Она даже не корову напоминала в этот момент. Динозавра…. Трицератопса!
Пора! Пора!!! ПОРА!!!
Окунев прижмурил глаза и предусмотрительно окостенел. Параллельно с этим он вспомнил, что по легенде тоже должен жевать. Он тупо улыбнулся и начал жевать…. Морально и физически он был готов к любым неожиданностям….
Но не к этим….
Щ – ЩЁЛК!!! Бесцеремонным толчком из подсознания пришло озарение и императивным импульсом ударило в висках:
«СТОЙ! ВОЗВРАЩАЙСЯ! НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙСЯ!»
От неожиданности Окунев часто-часто заморгал глазами. Первоначально он подумал, что оператор, вопреки всем договорённостям, решил нарушить режим молчания, но, тщательно прислушавшись к себе, он понял, что это не так…. Снова пытливо вслушался В СЕБЯ…. ЭТО шло изнутри!
«СТОЙ…. ЗАПАДНЯ!.. ВОЗВРАЩАЙСЯ….»
Внутренний голос звучал достаточно чётко. А с некоторых пор Окунев привык доверять своему внутреннему голосу. И относиться к нему с максимальной серьёзностью.
«ЗАПАДНЯ! ВОЗВРАЩАЙСЯ!»
Сие уже прозвучало как набат. Окунев снова закрутил головой, нервозность усилилась настолько, что грозила стать панической. Последнее время он только и выезжал на своём чутье и наитии. Неужели на сей раз?..
- ОБ СТЕСС!
После этих странных слов раздался какой-то слизистый, противный чавкающий звук, на долю секунды обрушилась непроницаемая чернота, в недрах которой что-то гулко и мощно ухнуло и….
И мир раздвоился! Ногами Окунев почувствовал стационарную бетонную поверхность, лента эскалатора из-под него решительно сместилась вправо и начала затейливо извиваться петлями, по которым продолжала рысью бежать долговязая девушка, комично выкидывая в стороны ноги и стремительно удаляясь прочь. Перспектива параллельного мира извратилась настолько, что теперь не просматривалась до самого выхода.
Окунев не нашёл ничего лучшего, как подпрыгнув, дабы не касаться ногами этой поверхности, повиснуть и еще крепче вцепиться в резиновый поручень, который оставался единственным физическим артефактом связывающим его с услугами Санкт – Петербургского метрополитена. Почему-то именно эта манера поведения в тот момент показалась ему наиболее оптимальной.
- ОБ СТЕСС! – Вновь грянул это странный, грубый и властный голос, который доносился из той кромешной тьмы, в которую проваливался Окунев, повисший на резиновом поручне эскалатора. Послышался еще один резкий необъяснимый и неуместный звук и звук этот очень сильно напоминал щелчок хлыста укротителя диких зверей. Как в цирке….
«ВОЗВРАЩАЙСЯ! ЗАПАДНЯ!»
Внутренний голос не унимался, а наоборот, становился всё более настойчивым и непререкаемым. Окунев решил повиноваться….
Всё дальнейшее напоминало собой по накалу экспрессии, импрессии и компрессии борьбу за живучесть торпедированной на предельной глубине атомной подводной лодки. Задраить отсеки, каждый сам за себя! Спасите наши души!
Первым делом он швырнул в эту черноту за спиной портфель. Балласт. Пусть подавятся! Затем поступил очень смекалисто: резво оттолкнулся ногами в обратную сторону и зашарил руками чуть выше резинового поручня, рассчитывая уцепиться за что-то стационарное. Есть!.. Он обхватил руками нечто округлое и металлическое, напоминающее не то опору для рекламы, не то основание светильника. Обморочно вцепился в это нечто, выкарабкиваясь прочь из этой всепожирающей черноты.
Мимо степенно и с достоинством как флагман эскадры проплыла дородная матрона, не обращая на неврастенические потуги Окунева нон-бон внимания. Тот обомлел и проводил взглядом…. Как часто нам свойственно поверхностно судить о людях. Принимай «Элизиум» очередного акционера!
- ОБ СТЕСС! – Повторился этот странный и одновременно страшный вопль. Снова последовал щелчок хлыста. Демоническое сочетание.
Как раз в это момент Окунев обернулся и увидел…. Всего лишь краем глаза…. На какие-то доли секунды…. Ибо в висках стучало….
«НЕМЕДЛЕННО! УХОДИ НЕМЕДЛЕННО!»
Картина эта впечаталась в его память навсегда. Во всех мельчайших подробностях. Как средневековые гравюры, от которых веет зловещей мистикой канувших в прошлое непростых времён религиозного фанатизма, обскурантизма, варварства и инквизиции….
Белые своды тоннеля метрополитена перешли в некий осклизлый бетонный подвал, напоминающий скорее картофельный погреб, чем место общественного пользования. С непередаваемой помпезностью и значимостью матрона проследовала в преисподнюю и легкими, жизнерадостными шагами ступила на бетонное покрытие. Её уже там ждали….
Их было трое. На них была форма. Неизвестное Окуневу обмундирование глухого, чёрного цвета с красными лампасами. Милитаризованное кепи на головах и ботинки с высокой шнуровкой. В руках у них были массивные дубинки, а у того, что стоял в центре – хлыст. Он взмахнул им над головой, умело изобразил в воздухе широкие петли и с пугающей резкостью повторил этот уже слышимый ранее щелчок. Он проделал это с такой уверенностью и профессионализмом, что сие выглядело как аттракцион в цирке. Только вот восхищаться и просить на «Бис!» не захотелось.
- ОБ СТЕСС! – Рявкнул он и, Окунев в очередной раз содрогнулся от напряжения и выразительности, которые шли от этих слов. Аж мороз по коже! Очень доходчиво.
Матрона, которая успела сделать несколько шагов по земле «Элизиума», с грузной покорностью опустилась на колени, молитвенно сложила руки и с не менее пугающей громкостью и выразительностью прокричала:
- АУМ СТЕСС!
Больше Окунев не видел и не слышал ничего, ибо в этот момент из-под его ног рывком вырвали эскалатор и он, вцепившись обеими руками в нечто невидимое, но материальное и стабильное, которое было родом из его привычной Реальности, повис в горизонтальном положении, ощущая непостижимую гравитацию, которая с возрастающим усилием влекла его туда, в этот параллельный мир, куда только что проследовала матрона и где его дожидалась эта странная троица….
«НЕМЕДЛЕННО…. УХОДИ…. НЕМЕДЛЕННО!»
Из самых заповедных и укромных недр подсознания снова толчками пришли эти слова. Нелепо дрыгнув ногами, которые теперь висели в воздухе, Окунев ловко раскачался как гимнаст на турнике и, закряхтев с натуги, перевалил своё тело через разделительную полосу между эскалаторами и грузно брякнулся на резервную, неработающую половину, едва не вывихнув себе плечевые суставы. Сообразив, что как-то сразу отпустило это странное притяжение из бездны, подскочил на ноги и выпучив от волнения глаза заозирался по сторонам.
Геть! Геть отсюда!
Посмотрел вверх…. Он торчал посредине, на неработающей полосе эскалатора, а сверху спускались люди, которые, не скрывая любопытства и обывательского интереса, пялились на него и на его хулиганские проделки. Чудаки украшают мир.
Посмотрел вниз…. Чернота слева начала плавно менять свои формы, объёмы, границы и неумолимо нарастать. Она оживала, маслянисто заколыхавшись подобно гигантской медузе!.. Окунев замотался и задёргался как зверь, провалившийся в ловчую яму. Сие навевало страх прям таки животный!
«ГЛАВНОЕ ПРОВАЛИСЬ И АКТИВИРУЙ ЗОНД!»
Внезапно вспомнившиеся слова Крушинина заставили его сгруппироваться и на доли секунды взять себя в руки. Окунев выхватил из кармана сотовый телефон Застроева, нажал на кнопку и как противопехотную гранату размашисто метнул его прямо в центр, наползающей как спрут черноты.
«НЕМЕДЛЕННО! УХОДИ!! НЕМЕДЛЕННО!!!»
Из черноты раздались выстрелы! Ему не могло показаться! Ему даже послышался свист пуль над головой! И с чем еще можно спутать звук выстрелов?!
Обхватив голову руками и пригнувшись к эскалатору, Окунев подобно пауку, часто-часто перебирая конечностями и нелепо выкидывая в сторону колени, спотыкаясь и отталкиваясь от ступенек руками, со всей мочи дунул вверх, с беспросветной отчётливостью понимая, что ему не уйти от этой черноты…. Слишком неравны силы…. И скорости….
Довольно быстро почувствовал непомерно нарастающее сопротивление, будто его стало удерживать что-то резиновое и эластичное прикреплённое к спине. Понял, что сейчас эти два вектора приложения сил уровняются и тогда он, стопроцентно жертва, но….
Но, сиганув высоко в воздух, уже на излёте сил, как подраненный королевский олень, вкладывающий в этот прыжок всю волю к жизни и победе, регбистским броском, набычив голову и выкинув вперёд локти, перевалился на другой, встречный эскалатор, который подхватил его и повёз…. ВВЕРХ!
ВВЕРХ!!!
Еще не до конца поверив в такую удачу, Окунев остервенело дрыгнулся и настороженно высунул голову, еще не отдавая отчёт, что ПРОНЕСЛО!
Посмотрел вниз….
Посмотрел вверх….
Успел виновато улыбнуться молоденькой девушке, которая опасливо отбежала от него вверх на несколько ступенек и, теперь заинтригованно смотрела на него широкими глазами, часто-часто моргая. Он был в центре внимания! Все опасливо озирались, оценивая вменяемость его пасов, некоторые ждали продолжения.
Еще несколько секунд Окунев смотрел вниз, опасаясь новых мистических фантасмагорий и одновременно наслаждаясь осознанием того, что он снова дома, в своей Реальности.
ОН ВЕРНУЛСЯ! ВЫРВАЛСЯ!! СОСКОЧИЛ!!! Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл, а от тебя лиса и подавно уйду. Мы волшебную косим Трын-траву!
Стравив пар и, с трудом переведя дыхание, Окунев, обмякнув в коленях, безвольно уселся на движущиеся ступени и только сейчас понял….. КАК ЕМУ СТРАШНО и как его пронесло. И как ему ПОВЕЗЛО.
Обхватил гудящую голову руками и очень выразительно выдохнул воздух. С неуместной брезгливостью почувствовал, что весь вспотел и промок от волнения.
Пронесло!.. стирай белье. Фортуна раздвинула ноги. Спустить паруса! Бросайте якорь и сушите ласты!
Поезд прибывает на конечную станцию. Просьба всем покинуть состав согласно купленным билетам.
…………
- Ничего не понимаю…. По-моему, он возвращается…. – сдавленно пробормотал Пётр Первый, еще пристальней прижавшись к монитору.
……….
- Ничё на панимаю! По-моему, он сорвался! – Несдержанно вскрикнул оператор и вновь обернулся лицом к Понтыкину, обдав того ощутимой кислой вонью изо рта.
…………
- Ничё не панимаю…. Ты почему вернулся? – Появился рядом с Окуневым какой-то всклокоченный, запсихованный и дёрганный Крушинин.
Окунев молчал. Он молчал всё то время, пока поднимался с эскалатора, пока сомнамбулическими шагами, затурканно озираясь, проследовал сквозь немноголюдный зал, пока миновал прозрачные двери и начал вяло подниматься по лестнице. Витальных сил не осталось, эмоции усохли и заглохли, была какая-то анемичная слабость в мышцах и угнетённость в душе. Депрессуха. Полная астения. Просрация.
Когда рядом материализовался неуёмный Крушинин, Окунев продолжал отмалчиваться, несмотря на его настойчивость…. И вялыми, потерянными шагами пробираться на выход. НАВЕРХ! На свежий воздух и солнечный свет. НА СВЕТ!
- Нет, идальго, ты из себя загадочного не корчи! Ты мне ответь! Чё происходит?! Это какой-то новый алгоритм действий? Взял моду удивлять парадоксами! – Крушинин бойко просочился сквозь парочку пенсионеров, идущих ему навстречу и выскочил немного вперёд, пытаясь заглянуть Окуневу в глаза. Тот в ответ потупился еще сильнее и намеренно отвернулся. Упрямо продолжил свой путь…. Как лунатик.
Окунев бесцеремонно протаранил плечом неуёмного Крушинина и снова побрёл дальше. Странно, но в зависимости от ситуации и собственной прихоти, Крушинин мог произвольно менять свои физические характеристики оптической и материальной плотности: в этот момент он пожелал быть твёрдым и неуступчивым. Это чувствовалось.
- Горацио, послушай!.. – Отвердевший Крушинин вновь преградил ему путь, выставив перед собой ладони. – Ты мне объясни, что за коварную комбинацию ты сейчас провернул? Это проход в дамки или национальный позор?
Окунев отвлечённо обогнул его справа и рефлекторно продолжил свой путь, ни на что не реагируя. Тот же внутренний голос тихонько вещал ему не ввязываться и не отвечать. Крушинин волчком крутанулся ему вдогонку и громко крикнул в спину:
- Окунь, ты чё… зассал?! Ты хоть понимаешь, какую ты сейчас тему завалил?! Три года разработки! Сколько сил. Средств! Денег!! Энергии!!! ЁБ – СТОС, ИДАЛЬГО, У МЕНЯ НЕТ СЛОВ! ТРИ ГОДА ПСУ ПОД ХВОСТ! ДЕРЖИТЕ МЕНЯ ЧЕТВЕРО!
Сгорбившись еще больше Окунев, не оглядываясь пробирался на выход, рефлекторно ускорив шаг и стиснув зубы. Трудно было оставаться безучастным и ни на что не реагировать. Крушинин, догнавший его уже на лестнице, теперь, широко шагая по ступеням, нёсся рядом, корпус в корпус, буквально проламываясь сквозь нечастых посетителей метрополитена и, горячо вещал в ухо, не стесняясь выражений и модуляций. Его откровенно и разнузданно несло.
- Бля, Окунь! Ты чё такой многозначительный?! У тебя морда как у осла Насрединова. Нам же до Эдема один шаг оставался! Звёзды, капуста, регалии, благосклонность дам – ты все эти прелести под нож пустил! Нам этого засёра никто никогда не простит, мы же теперь пожизненно на подхвате останемся. Нам не подняться, нам теперь никто никогда ничего толкового не доверит! Так и будем торпедами. Пушечным мясом! БЫКАМИ!..
Они уже вышагивали по скверу, Крушинин в этот момент беспросветно обхватил виски руками и изобразил такой трагичный безысход в голосе, что Окунев ужаснулся…. Какого же актёра потеряла русская драматическая сцена!
- Блин-канпот, ну на фига тебя туда посылали?! Неужели я бы с этим не справился?! Такую тему продинамили, такую возможность! Я бы сейчас на белом коне, с саблей наголо, по Красной площади, как Рокоссовский на параде Победы…. И миллионы глаз смотрят на меня, не мигая от восторга!..
- Стас, прекрати эти истерики.
Оба остановились как вкопанные, ибо путь им преградил как всегда спокойный и невозмутимый Заслонов. Он умудрялся эту позитивную энергетику распространять на любого. Зачем суетиться?
- Что произошло, Антон? – Заслонов ждал ответа и не спешил с выводами. Он никогда с ними не спешил, что иногда ставили ему в вину. Куда спешить? Зачем?
Окунев замялся и зажевал губами, мучительно формулируя в мозгу эти маловразумительные и ускользающие доводы.
- Идальго, чё ты томишь как Шахерезада?! Ты если струю пустил, то так и сознайся нам честно об том, не дури восточными сказками…. Искренность вызывает сочувствие, а явка с повинной даже срок может скостить….
- Стас, я тебя попросил!.. прекрати эти истерики.
- Сергей Викторович, мне нельзя было туда идти…. Понимаете, предчувствие…. Мне знамение было…. – Несмело начал признаваться Окунев, затравленно пряча взгляд в землю.
- Ничтяк! – Саркастически заржал Крушинин, показывая пальцем на прогуливающегося под ногами дикого голубя. – Весть Благая! Не эта ли гуля тебе её на хвосте принесла?
- Стас! Мы так никогда не найдём общего языка…. Что за манера общения?.. Продолжай, Антон. – Попросил Заслонов Окунева.
- Это невероятно, но я слышал… Голос. Я его очень отчётливо слышал…. Как наяву. – Признался Окунев.
- Итак, ему был Голос. Кого мы взяли на дело? Голоса, видения и прочее…. С кем поделиться наболевшим, с уфологом, урологом или проктологом? – Крушинин выглядел терапевтически серьёзно и озабоченно.
- И что тебе приказал этот голос? – Клинически терпимо осведомился Заслонов.
- Приказал немедленно возвращаться…. – вновь признался Окунев.
- Ну, блин, медиум…. Хорошо, что ты не Иван Сусанин.– Вставил Крушинин, ни к кому не обращаясь.
Заслонов бросил на него недовольный взгляд, хотел что-то сказать, но передумал и очень выразительно покачал головой. Хотел было вновь заговорить с Окуневым, но в тот момент у него в кармане сработал мобильный телефон.
- Минуточку, - извинился Заслонов, извлекая его наружу.
- Сергей Викторович, но ведь я успел оставить там зонд.
Заслонов, не услышав этих слов Окунева, отвернулся и отошёл в сторону на несколько шагов, прикладывая к уху сотовый телефон.
- Что?!.. Что ты сказал, Горацио?! – Бурно встрепенулся Крушинин, восторженно округлив глаза. – Ты его активировал?
- Да, я его активировал…. – немного заторможено признался Окунев.
- Сергей Викторович! – Несдержанно и экзальтированно вскинулся Крушинин. – Он говорит, что активировал зонд в «Элизиуме»!
Удалившийся чуть в сторонку Заслонов прижал трубку к уху и сказал:
- Я слушаю тебя, Петя.
- Сергей Викторович, всё в порядке. Мы приняли сигнал!
- Какой сигнал…. Откуда?
И в тот момент он услышал торжествующий вопль Крушинина. Брови Заслонова озарённо поползли вверх, на губах появилась слабая улыбка. Эврика!
- Так значит, зонд выдал сигнал? – затаив дыхание, уточнил на всякий случай Заслонов.
- Не в полной мере, как мы планировали. Развёртки, телеметрии, визуального ряда – ничего этого не будет. Сигнал был очень слабый и быстро прекратился. Видимо, они там не дремали и вполне вероятно, что были готовы к проникновению. Несколько секунд эфирного времени, импульс очень сильно искажён. Без шифровальщиков не обойтись. Странно, почему они не накрыли Окунева? Ему очень сильно повезло.
- Превосходная работа, Пётр! Это самая лучшая новость на сегодня. - Заслонов отключил трубку и сунул её в карман. Улыбка на его лице окрепла, в глазах мелькнуло оживление и энтузиазм. – Что же ты сразу не сказал, что активировал зонд? – Дружелюбно полюбопытствовал он у скисшего Окунева, одновременно поворачиваясь и делая ему навстречу несколько шагов.
Тот пожал плечами и отмолчался.
Крушинин затих, оценивающе посмотрел в глаза Заслонова и, интеллектуально заломив правую бровь, взял аналитическую паузу.
- Сергей Викторович, па-азвольте я угадаю с первого раза…. Пришёл сигнал из «Элизиума»? – Крушинин замер в предвкушении.
- Пришёл…. – Заслонов широко и удовлетворённо улыбнулся, как улыбаются после рискованной, многотрудной и опасной работы, наконец-то завершившейся удачно и результативно. Никаких форс-мажоров!
- Идальго! – Крушинин вскинул голову в вечереющую высь и поэтично забормотал. – Небо в алмазах! Ты внимательно посмотри…. Сейчас над нами открывается небо в алмазах…. Молочные реки! – Он взмахнул руками, пытаясь объять необъятное. – Кисельные берега! Сады Эдема и райские кущи! Ты шары разуй и рот закрой, чтобы мухи не налетели! Теперь внимательно посмотри вокруг…. Слышишь, Ангелы с небес поют нам оды?.. – Его пьяный поэтический бред внезапно стал рациональным и трезвым. – Мне хочется напиться. Нажраться в стельку! Не могли бы вы меня, Сергей Викторович, оживить ради такого случая? И, кстати, где наш белый конь? Где наш триумф? Окунь, ты чё молчишь?! Требуй признания и всенародной любви, слава – она, с-сука, неповоротливая! – сама не придёт, её пинками подгонять нужно и следить, чтобы другой не увёл.
…………
Каверзнев нервничал. Вообще-то он был человек не впечатлительный и умел контролировать свои эмоции, но на сей раз он откровенно не находил себе места. Ярился.
Каверзнев метался по кабинету, методично пересекая его по диагонали в который раз. Вновь бросил нервозный взгляд на настенные часы. Ну, где он есть? Почему задерживается? Ну, Понтыкин! Ну, резинщик! Вечно тянет волынку, заставляет дёргаться и нервничать. И отвлекать нельзя, дело-то ответственное! Словно забыв, что уже недавно проделывал это, Каверзнев посмотрел на сей раз уже на свои наручные часы и натружено вздохнул.
Какой Понтыкин все-таки неповоротливый и медлительный! Улитка! Вернее, улит. Ведь был приказ, немедленно! по завершении! явиться с докладом! И отвлекать нельзя…. Можно удачу спугнуть. Примета есть такая.
В очередной раз уткнувшись в полутёмный угол, Каверзнев остервенело вздохнул и…. С СОКРУШИТЕЛЬНОЙ ВНЕЗАПНОСТЬЮ ПОНЯЛ, ЧТО ТЕПЕРЬ ОН В ПОМЕЩЕНИИ НЕ ОДИН.
Скрипнул стул за его спиной! Его стул! На котором он сам восседал во главе своего начальничьего стола! Этот титулованный скрип невозможно было спутать ни с каким другим.
Перед тем как обернуться, Каверзнев изобразил на лице радушную, подобострастную улыбку. Он уже знал, кто может себе позволить заявиться столь внезапно и, кому позволительна подобная наглость со стулом. Такие люди приходят только в двух случаях: чтобы под раскаты троекратного «Ура!» прикрепить орден Мужества на лацкан, либо зачитать некролог на похоронах. Всё остальное без альтернатив.
- Ждёте победных реляций, Сан Саныч? – Уточнил скрипучим, низким голосом невысокий черноволосый усач почтенного возраста, восседающий за столом Каверзнева с какой-то подчёркнутой насмешкой и пренебрежением на лице.
- Добрый вечер. Здравствуйте! – попытался воспроизвести радость от встречи расшаркавшийся Каверзнев. И ему это почти удалось.
«Лаврентий Иосифович Вселенский собственной персоной. Давненько не встречались... И ещё бы столько же не видеться». Безобидно улыбаясь, Каверзнев отклянчив задок, подобострастно потянулся поближе, трепетно прогнувшись в коленях.
- Не дождётесь, голубчик! Я, между прочим, знаю, о чём вы сейчас подумали. – Усач скрипуче хмыкнул и презрительно катнул каверзневскую авторучку по столу. – Не накрыли ваши архаровцы Окунева. Не смогли…. Ушёл он из-под самого носа. Профукали пешку.
- Как же так?.. Ведь ничего сложного?.. Как он смог с нейтралки ускользнуть?.. Почему не ликвидировали?.. – Губы Каверзнева побелели от страха. Ногам стало холодно, а голове жарко. В кишечнике что-то подозрительно стрельнуло и жидко-жидко забурлило, прорываясь наружу. Контролировать этот физиологический раздрай становилось всё трудней и трудней.
- Он на память о своём визите нам подарок оставил…. Полюбуйтесь, голубчик! – Усач выудил из внутреннего кармана сотовый телефон Застроева и через стол метнул его Каверзневу.
Тот ловко поймал его на лету. Он многие вещи умел превосходно ловить на лету.
- Хорошая модель…. Дорогой, наверное? – Предположил Каверзнев, близоруко и жалобно щурясь, разглядывая телефон.
- Почти по цене искусственного спутника Земли. Это зонд, любезный…. Автономный зонд с приличной мощностью и достойным объемом передаваемой информации. Вы поосторожнее с ним, уважаемый, над ним ещё специалисты толком не поработали.
Теперь Каверзнев похолодел целиком, от головы до пят. Замёрзло даже нечто активное и жидкое, агрессивно стреляющее в кишечнике. Айсберг!
- Он пронёс это…. В «Элизиум»? – негнущимися, обмороженными губами уточнил Каверзнев.
- Представьте себе! Мы тоже не ожидали от него подобной невоспитанности. Какая низость, какое коварство.
- Он что… был в индукторе?
- Ну, до индуктора дело, слава Богу, не дошло, но…. НО!..
- Лаврентий Иосифович…. – Каверзнев ослабел в ногах настолько, что без спроса сел за стул, отчасти это спасло его от внештатного выброса чего-то жидкого из кишечника. – Я всё исправлю! Не губите, умоляю…. Не лишайте доверия, дайте шанс! Я ВСЁ ИСПРАВЛЮ! НЕ ЛИШАЙТЕ ДОЛЖНОСТИ!
- Помилуйте, голубчик! Не лишайте должности!.. Вы претендуете на то, чтобы ваше дерьмо кто-то другой после вас разгребал? Вы не в правительстве Российской Федерации трудитесь, любезный! Халявы не будет. Отписками и рапортами не отделаетесь. Животом ответите!.. У нас принято либо со щитом, либо на щите. У нас обратно можно только ногами вперёд, вы уж простите меня за эту бестактность.
- Я готов! Я всё исправлю, Лаврентий Иосифович! Только дайте шанс!
«Ну, Понтыкин! Ну, пёс смердячий! Ну, ты мне за всё ответишь! Почему я сейчас должен отдуваться за чужие грехи?! Как ты, с-сучок, мог его профукать?!» Каверзнев хотел садануть кулаком по столешнице, но сдержался, вспомнив о скопившемся жидком в кишечнике, любое неосторожное движение было чревато….
- Не надо валить всё на других, любезный…. Я знаю, о чём вы подумали. Я всегда знаю, о чём вы думаете…. Спешу обратить ваше внимание, что подобная напряжённость во взаимоотношениях с видом А наблюдается только на вашем участке. Нигде подобный антагонизм не выражен в столь ксенофобской форме. Не вы ли сами своим поведением провоцируете наших противников? Лишние локальные стычки нам ни к чему, давно хотел обсудить с вами эту проблемку, голубчик.
Усач плотоядно облизнулся, давая понять, что если он какую-нибудь проблемку затронет, то, скорее всего, сглодает её первопричину до костей, вместе с ботинками, сухожилиями, налаженным бытом и ключами от машины. Таковы нормы поведения в тех кругах.
- Очевидно, мне не повезло с участком! Можете проверить, Лаврентий Иосифович, я никогда не иду на сознательное обострение.
- Вот и зря…. – проскрипел усач.
- Что?! Простите, но вы же только сейчас сказали….
- Мало ли что я сказал? Кто-то ведёт протокол нашей беседы? В любом случае за все огрехи и оплошности нести ответственность вам. Вы же по совместительству ещё и стрелочник…. Я, между прочим, решил заимствовать такой метод работы у правительства Российской Федерации. И вы знаете, голубчик, нахожу его очень удобным. Ни за что не нужно отвечать, нет нужды перед кем-то отчитываться. Головокружение от успехов, скажу я вам, любезный!
«Ну и с-сука! Все они там с-суки! Матёрые, зажравшиеся с-суки! » - Успел подумать Каверзнев.
- Я бы попросил, достопочтенный! Ведь вам известно, что я знаю, о чём вы думаете. Всегда знаю.
- Простите, Лаврентий Иосифович….
- Прощаю. Слабость у меня такая, прощать. Вернёмся к делу…. Сначала некоторые частности….
Усач снова запустил руку запазуху. На стол перед Каверзневым многозначительно лёг DVD – диск в пластиковой упаковке. Скосив на его знакомую обложку глаза, Каверзнев вздрогнул до глубины души, словно бы к нему прикоснулся палач, приноравливающийся усадить на электрический стул и перед этим обривающий ему затылок и другие места для подсоединения контактов. Он понял, что сейчас начнётся экзекуция…. Пытка огнём, водой и мечом.
Добродушно улыбнувшись, усач вновь стал серьёзным и целеустремлённым. Положив руку на диск, игриво пошлёпал пальцами по обложке и участливо произнёс своим скрипучим, характерным голосом:
- В принципе, я вас понимаю, голубчик…. Недостаток свободного времени. Полная духовная и физическая самоотдача на рабочем месте…. На меня, между прочим, этот фильм также произвёл впечатление. Очень раскованные фантазии. Впечатляет.
Каверзнев, мучительно вытянув шею, воззрился в потолок, вытаращившись от муки душевной, как будто его в тот момент напяливали на кол. Он был готов бессловесно принять любую муку. Он даже приготовился принять мученическую смерть, ибо за дело взялся САМ Лаврентий Иосифович Вселенский, а лучше него тест на корпоративность не проводил никто. Корифей этого дела.
Усач снова взял в руки диск и посмотрел на обратную сторону обложки, где были представлены покадровые вырезки с наиболее раскованными и напряженными моментами из этого порнофильма. Сокрушённо покачал головой, едва сдержался, чтобы не высказать свои эмоции вслух и, по-свойски уточнил у окаменевшего Каверзнева:
- «Дочки – матери» - часть вторая…. Скажите, любезный, они это название не с потолка взяли? Героини этого фильма на самом деле мать и дочери?
- Что?! – Как болванчик хлопнул глазами Каверзнев.
- Вы хотите чтобы я повторил свой вопрос? – уточнил усач с таким зловещим намёком, что стало ясно: если он его повторит, то мало не покажется.
- Я не знаю, Лаврентий Иосифович!.. Я не смотрел!
- Прекратите…. Со мной вы можете быть откровенны. Я его тоже не удержался, посмотрел. Местами даже увлёкся.
- Лаврентий Иосифович, больше не повторится. Я обещаю!
- Сергей Леонидович, разлюбезный, плевать я хотел на ваши обещания. Я, как мужчина мужчину, вас понимаю. Более того, признаю, что этот фильм, действительно, нечто выдающееся. Финальная сцена с двумя неграми, вообще произвела на меня неизгладимо глубокое впечатление. Ну и жеребцы! Такой напор, такой накал страстей, такая необузданность…. У вас есть вкус, Сергей Леонидович. Я вам сочувствую, и я вас понимаю…. НО У ВАС САМЫЕ ОТВРАТИТЕЛЬНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ТЕСТА НА КОРПОРАТИВНОСТЬ, ОНАНИСТ ВЫ ЭТАКИЙ!!!
Усач долбанул открытой ладонью по кассете и впился в Каверзнева потемневшими от гнева, колючими глазами.
Каверзнев вздрогнул, как от электрического разряда и вновь захлопал глазами, еще дальше запрокидывая голову в потолок. Требовалось что-то сказать в ответ, но сил душевных на это не находилось. Амба. Полная амба. Цейтнот….
- Я прихожу к неутешительным выводам, уважаемый Сергей Леонидович. Я, конечно, не имею права вторгаться в вашу личную жизнь и давать вам советы, но в интересах дела могу заметить, что…. ОНАНИРОВАТЬ ДВА-ТРИ РАЗА В ДЕНЬ В ВАШЕМ ВОЗРАСТЕ, ОПАСНО ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ!
Усач еще раз шандарахнул ладонью по столу так, что парализованный страхом Каверзнев едва не сверзился со стула и несдержанно всхлипнул.
- Я, конечно, рад, что в наших рядах есть такие высокопотентные люди как вы, Сергей Леонидович, но ваше столь самозабвенное увлечение отнимает у вас столько физических сил, что я практически уверен: именно в этом и заключаются причины ваших неудач. НЕЛЬЗЯ СЕБЯ ТАК ИССУШАТЬ В ВАШЕМ ВОЗРАСТЕ! ЭТО ВРЕДНО ДЛЯ ПСИХИКИ!
Усач снова долбанул ладонью по столу!
- Это неправда…. Откуда вы можете знать? – смог пролепетать сидящий на колу Каверзнев.
- Вы пытаетесь меня обвинить в клевете?
- Нет! Нет…. Ни в коем случае…. Это было один раз. Неосознанно….
- Забавно, в вашем возрасте делать это неосознанно. Я начинаю беспокоиться за ваше психическое состояние, Сергей Леонидович.
- Простите, я не это имел в виду…. Поймите меня правильно. Никаких развлечений! Круглые сутки на работе! Выматываюсь! К жене потерял интерес! Не могу дискредитировать мундир всякими интригами и похождениями!.. Не губите, Лаврентий Иосифович.
- Голубчик, у меня не было планов вас губить…. Во всяком случае, в такое непростое время. Неужели я похож на людоеда? Я просто хотел вас попросить поменьше дрочить, а побольше заниматься делом. Неужели это неясно? Тест на корпоративность никто не отменял!
И тут Каверзнева начало распирать. И тут он, блеснув свободомыслием, подумал: «А чё он меня гнобит как молодого? Карася что-ли нашёл? Чай не первый год замужем….» И крамола настолько окрепла в Каверзневе и вызрела, что он уже гордо вскинув подбородок и, отважно прищурив глаза, собрался выразить этот протест в материальной форме, но….
- Я знаю, что вы немолоды, - немедленно откликнулся Лаврентий Иосифович, - в вашем положении это лишний повод задуматься. Сколько вам осталось до пенсии? Три-четыре года? Представляете, если за такую работу вам будет отказано в поселении в «Элизиуме»…. А ведь здесь, в Реальности Y вас ждёт полное забвение, невостребованность и нищенская пенсия. Мне вас заведомо жаль, голубчик.
Но приступ свободомыслия не отпускал Каверзнева. «Да пошёл ты в жопу со своим «Элизиумом»! Еще бабушка надвое сказала, что там за Рай такой внеземной. Только сказки расчудесные травите…. Ещё не один не вернулся и не рассказал о тех прелестях блаженных…. А у меня на даче караси в пруду. ВО!!! Тебе и не снились. Жирные как свиньи. Лес – под боком, грибы – выше деревьев и воздух – запьянеешь…. Да и от вас от всех подальше!»
- Сан Саныч…. Вы забываетесь, но ваша откровенность мне импонирует…. Держите себя в руках, Сергей Леонидович. Дача Голуба вам никогда не будет принадлежать, забудьте о ней как о несбыточном.
- Простите, Лаврентий Иосифович! – немедленно спохватился Дизель. – Очень сложно вживаться в этот образ.
- Такова специфика нашей работы. Между нами, голубчик, каково вам в этом новом обличии?
- Были первоначальные трудности. Некоторый дискомфорт насчёт комплекции, физического состояния…. У него, оказывается зрение плохое и желудок больной. Постоянно мучает изжога.
- Я не об этом, Сан Саныч. Жена-то как у Каверзнева? Все-таки почти на двадцать лет моложе вашей. Почувствовали контраст перемен?
Сан Саныч печально и протяжно посмотрел в потолок. Дерево оно и есть дерево. Какая разница сейчас обсуждать его сорта и текстуру? Только что на двадцать лет моложе, не такое морёное. А в остальном – столешница. Гладко, ровно и без комментариев. Осина.
- Я бы не хотел говорить на эту тему, Лаврентий Иосифович, - пробубнил Сан Саныч, отводя глаза в сторону.
- Судя по выражению вашего лица, я также потерял интерес к этой теме. Оставим её, у нас мало времени…. Сан Саныч, голубчик, настал час Возмездия. Как я не люблю помпезных слов…. Но на вас пал выбор. Требуется адекватный ответ. Вы должны уничтожить станцию «Химера – 17».
- Как?! Атомную бомбу на них сбросить? Астероид уронить?
Дизель откровенно осмелел, ведь речь зашла о ДЕЛЕ. А куды без него денутся эти кабинетные морские свинки, эти рафинированные «сынки» и «дочурки» с трансгенными мозгами, эти «звёздные» мальчики, когда речь идёт О ДЕЛЕ. Они ведь могут только в ведомости зарплатной расписываться, льготы выколачивать и медальки на грудь развешивать. Клопы! Воши! Никчёмные людишки! И кому только власть досталась? Куклы ряженные.
- Сан Саныч, вы опять ничего не поняли. Я же сказал, наступил Час Возмездия! – Усач значительно посмотрел на свои наручные часы. – Осталось двенадцать минут до его наступления. В течение этого часа вы должны покончить со станцией «Химера – 17», со всем её оборудованием и со всем списочным составом….
- Вы толкаете меня на самоубийство? И потом, а как я осуществлю это технически? Ну, положим, что парочку персонажей я еще смогу грохнуть безнаказанно, но какой ценой? Они там тоже не портками карасей черпают. Ответ также будет адекватный.
- Перестаньте рассуждать как онанист, Сан Саныч. Приказ идёт с самого верха. К вам в распоряжение поступает штурмовая группа. Действовать будете в Реальном поле в Реальной проекции. Никто не должен остаться в живых. Сигнал, который они получили из «Элизиума» скорее всего еще не передали по иерархии для дальнейшей обработки, поэтому станцию уничтожить. Персонально уничтожить Окунева и Заслонова. Стереть Крушинина. Заслонова постарайтесь взять живым, если не получится, обязательно отбейте труп, его можно будет пропустить через некромнемоник. Певичку эту… Ангел! Грохните обязательно, меня её хиты давно уже бесят. Ну и всю остальную шушеру подчистую….
- Ла… Лаврентий Иосифович! – Выпучил глаза от волнения Сан Саныч. – Я тоже люблю фантазировать временами. Но в паранойю не впадаю…. Вы мне хоть сколько штурмовых групп дайте, но они при первой же атаке блокируют нас Контуром и все проблемы. Зачем это обсуждать? Зачем фантазировать на эту тему?
- Голубчик, я вас вновь прошу, перестаньте мыслить как старый онанист. Я волнуюсь за вас…. В течение этого часа Контура не будет. Пред вами открывается неописуемый простор для действий.
Свершилось?!!!
Губы Дизеля восхищённо зашевелились, словно бы он беззвучно пытался издавать согласные звуки «О!», «У!», «А!». Он был настолько поражён, что невольно перешёл на таинственный, охрипший шёпот.
- Вам удалось?.. Вы взломали Контур?
- Ничего нам не удалось, голубчик! Контур ровно на час откроют с той стороны. Часа вам вполне должно хватить для санитарной зачистки этого крысятника. И не стесняйтесь, любезный, пользоваться услугами Штурмовой группы. «Химера – 17» должна прекратить свою деятельность.
- Минуточку, но ведь 7-ой Параграф гласит…. Вы меня заставляете нарушать 7-ой Параграф? А случись что, кто будет нести ответственность?!
- Сан Саныч, голубчик! Ваше онанистическое мировоззрение! Ответственность – поровну! В случае удачи – отвечаю я, в случае провала – вы. Что здесь непонятного?! По-моему, это справедливо.
«С-суки!!! Все вы – с-суки! Жирные, матёрые, оборзевшие с-суки! Эх, развернуть бы на вас самих штурмовую группу….» - Мечтательно закусил удила Дизель.
- Сан Саныч…. Я бы вас попросил. Что за якобинские мысли?
- Простите, Лаврентий Иосифович…. У меня вопрос: кто с той стороны снимет Контур? Мы кого-то там вербанули?
- Представьте, голубчик, об этом не знаю даже я. Информация с самого верха, почти от небожителей. Это настолько глубоко законспирированный и ценный крот…. Но «Элизиум» дороже! Приказано отомстить любой ценой! И обязательно уничтожить информацию о сигнале. Поэтому такая спешка…. В течение этого часа я остаюсь на вашей земле, чтобы лично курировать все ваши действия. У нас осталось…. – Усач снова посмотрел на наручные часы. – Пять минут до начала активных мероприятий, вы готовы, Сан Саныч?
- Можно мне в туалет? Я мигом.
- Можно…. Но это еще не всё, любезный. Я должен удостовериться в вашей полной самоотдаче и боеготовности.
- Пожалуйста, что для этого требуется?
- Уже ничего не требуется. Уже всё сделали без вас…. Мы придумали способ, как вас стимулировать до максимума.
И тут Голуб вновь похолодел и заиндевел, ибо нутряное чутьё подсказало ему, что сейчас ему приготовят новую записную заподлянку. Его кадык тяжело продавил в горле отвердевший тромб.
- Что вы опять придумали? – Дизель накренился над столом, пристально уставившись в столешницу.
- Простите, голубчик, это не моя идея, все мы в той ли иной мере жертвы Системы…. Вы не забыли финальную сцену с неграми в вашем любимом фильме «Дочки – Матери»?
- Почему вы интересуетесь? – Дизель сгорбился над столом еще ниже. В воздухе отвратительно запахло подвохом. И чем-то еще не менее пахучим.
- Мы разыскали этих негров. Вы знаете, голубчик, я был поражён! Этой никакой не трюк и не монтаж, у них действительно такой размер от природы. Невероятно!
- Зачем вы мне об этом говорите?
- Сан Саныч, разлюбезный. Мы на всякий случай, для подстраховки, взяли к себе вашу жену. Если вы завалите это дело, мы будем снимать групповое кино с её участием и с неграми. А вас пригласим на премьеру. Сценарий вам в общих чертах известен и мы не намерены от него отступать.
Дизель сгорбился над столом ещё ниже. Хотел, было ударить кулаками по столешнице, как он делал это обычно, в приступе ярости, но…. Но вместо этого подумал: « Да и хрен-то с ней! Посмотрим, что у ваших негров с моей флегмоной получится. Замудохаются расшевеливать. Тухлая затея. Кина не будет…».
- Мы и это предусмотрели, Сан Саныч…. Кстати, вашей дочери сколько лет?
Дизель окончательно понял, что заподлянка стала большой, бесцеремонной, циничной и разнузданной. Она притаилась везде.
- Восемнадцать… зачем вы спрашиваете?
- Поздний ребёнок. Всегда пользуется особой любовью и вниманием. Симпатичная? Учиться где-нибудь?
- Поступает…. В театральный…. Зачем вы спрашиваете?
- Актриса! – Восхищённо всплеснул руками усач. – Наши планы совпадают! У неё будет превосходная практика. Все великие актрисы начинали с порнофильмов. И чем раньше, тем лучше!.. Мы также пригласили вашу дочь для гипотетических съёмок в этом фильме.
Трагично сгорбившийся над столом Дизель сжал до хруста кулаки и зашевелил дрожащими губами:
- Это шутка…. Это – неудачная шутка…. Вы этого не сделаете….
- Сан Саныч, голубчик, я, конечно же, лично этого делать не собираюсь. Это будут делать негры, в точности как в вашем любимом фильме.
- Вы блефуете. Вы меня обрабатываете….
- Хотите проверить, любезный? Не советую!.. давайте лучше впредь обходиться без проколов. Иначе, кино состоится при любой погоде…. А я бы и сам не хотел, чтобы дело зашло так далеко, Сан Саныч. Мы же, все-таки, не звери и как мужчина мужчину я вас понимаю. Но тест на корпоративность никто не отменял!
И тут Дизель решился на такую крайность, какой сам от себя никогда не ожидал. Он грузно вывалился из-за стола, встал на колени и пополз навстречу усатому, огибая стол. Он неистово лепетал, сверкая иступлёнными, затравленными глазами.
- Лаврентий Иосифович…. Пощадите…. Умоляю!.. Отпустите её. Не губите! Возьмите лучше меня….
Усач брезгливо отшатнулся и округлил глаза от удивления.
- Голубчик, ваше онанистическое мышление меня пугает! Что значит, возьмите меня?! Вам что, невтерпёж уединиться с теми неграми?! Всяким извращениям должен быть предел.
- Пощадите, Лаврентий Иосифович! Она недоношенная родилась, болела очень часто, у неё с сердцем проблемы. Не погубите! Она очень тихая, домашняя….
Дизель подполз на коленях вплотную и начал ловить усатого за руки, истерично норовя поцеловать. Сейчас он боролся за то единственное, что ему было в этой жизни дорого. Искренне дорого. За кровинушку!
- Странно, чего она тогда в актрисы рвётся. Не тот стиль жизни…. – Усатый брезгливо вырывался, отодвигаясь всё дальше.
Дизель умудрился поймать его руку, прижать к губам и плебейски обслюнявить. От этого тактильного контакта усатый неистово вздрогнул и подскочил со стула, оттолкнув Дизеля двумя руками и едва сдержавшись, чтобы не поддать ногой.
- ХВАТИТЬ!!! – Завопил он, схватив со стола графин с водой и выплеснув остатки содержимого на вспотевшую лысину Каверзнева. – Хватит, изображать жертву, Сан Саныч! Соберитесь, сходите в туалет и пробздитесь! Всё что от вас требуется, это с максимальной собранностью отыграть этот час как по нотам. И тогда кина не будет! Стимул у вас теперь имеется, я в этом убедился…. ВРЕМЯ ПОШЛО!!! – Гаркнул он, на умильно притихшего Дизеля.
- Лаврентий Иосифович…. Я вас умоляю…. Она не вынесет…. – Уже на выдохе заканючил тот.
- ЗАТКНИСЬ, УВАЖАЕМЫЙ. ЗАТКНИСЬ!!! БЫСТРО СРАТЬ И ЗА ДЕЛО! НАВОНЯЛ, ДЫШАТЬ НЕЧЕМ…. ЧАС ВОЗМЕЗДИЯ НАСТУПИЛ.
Усач брезгливо вытер зацелованную руку носовым платком и выбросил его в урну.
…………
БА – БАЦ!!! Всё разыграли как по нотам…
Нота – «До»! Ровно через 10 минут и 19 секунд после этого разговора сдетонировала магнитная мина, прикреплённая на входной, металлической двери станции «Химера – 17» рядом с хитроумным, электронным кодовым замком. Дверь, разумеется, вдребезги! Повалили едкие клубы дыма, здание гулко и страшно содрогнулось. Вид В перешёл в атаку….
Нота – «Ре»! Их было семеро. Во всем чёрном с головы до пят. Маски с прорезями для глаз на лицах. Бронежилеты. Экипировка. Помимо автоматического оружия в руках ломы и монтажные лапы.
«Ми»! Никто никуда не спешил и не суетился. Не дёргался…. И по этому простому признаку сразу становилось ясно, что это профессионалы. Штурмовая группа. Легионеры….
«Фа»! Они мигом разобрались в порядок, где каждый был на своём месте. Кто-то прикрывал тыл, кто-то доламывал фомкой и лапами входную дверь, кто-то обеспечивал безопасность вторжения. Никто не проронил ни слова, слаженность действий потрясала воображение. Блицкриг!
«Соль»! Через несколько секунд они ворвались на территорию станции и короткими пробежками перекрыли коридор. Один остался прикрывать раскуроченный вход, остальные шестеро разбившись на пары, начали крушить входные двери во внутренние помещения, которых оказалось ровно три. На это ушло ещё несколько секунд. Одна из Масок, невысокого роста, коренастая, поразительно широкой кости, взмахнула рукой, отдавая команду остальным. И снова они удивили слаженностью действий доведённой до автоматизма.
«Соль»! В выломанные двери внутрь помещений полетели ручные гранаты. Одна…. Вторая…. Третья…. Четвёртая!.. Никто не экономил. Действовали наверняка. Дранг нах Остен! Все штурмовики отшатнулись от дверных проёмов, одновременно удерживая их на мушке.
«Ля»! БА – БАЦ!!! Еще через несколько секунд здание нервозно вздрогнуло от страшного взрыва в его подвалах. Судорожно заколыхалось и зашаталось, осыпаясь крупными кусками штукатурки и осколками стекла, которые бились об асфальт с невероятно звонким хрустом, усиливающим общее тревожное состояние души. Ночью этот звук слышался далеко вокруг и оказывал неповторимое впечатление на психику. Испуганно потух свет, немного подумав перед этим поступком.
«Си»! Не давая опомниться и не оставляя никаких шансов на спасение, сразу после серии взрывов, штурмовики с порога щедро обстреляли помещения станции, включив в кромешной тьме закреплённые на лбу фонари. Никто не суетился и не парился, как не спешит профессиональный боец скота на бойне. Куда спешить и зачем? И поменьше эмоций, они здесь ни при чём. Убивать, в принципе, легко….
«Соль»! В операторскую осторожно вошли Коренастая Маска и Длинная Маска, остановились на пороге и внимательно огляделись. Сквозь клубы дыма пробивались мощные толстые лучи, эпизодически выхватывая растерзанные, окровавленные тела, разбросанные взрывом по помещению. Разгром был полный! Вдобавок ко всему в углу начинало что-то тлеть и искрить. Дышать становилось всё трудней.
«Соль»! Старательно огибая липкие, бесформенные сгустки под ногами, Маски прошлись по операторской, деловито останавливаясь и делая одиночный контрольный в голову каждому, кто попадался на их пути. Никаких случайностей и никаких шансов. Безжалостно и не отводя взгляд в сторону, чтобы удостовериться в качестве проделанной работы. Эмоции здесь ни при чём.
- Ну, чё у тебя? – хрипло поинтересовалась Коренастая Маска у Длинной, закончив «генеральную уборку» в своей части помещения.
- Всё в порядке…. Наглушняк! – Удовлетворённо откликнулась Длинная, напоследок разрядив последний патрон и наклонившись над трупом, чтобы оценить качество исполненного.
- ЭЙ, ДОК! ПРИНИМАЙ РАБОТУ! – Хриплым, посаженным, но очень достоверным басом прокричала Коренастая Маска, возвращаясь к дверному проёму с выбитой дверью.
В клубах дыма появился скукоженный, поблекший и очень измождённый Понтыкин. Ему в руки уже кто-то успел всучить мощный фонарь. Почему-то штурмовики сразу, не скрывая едкой насмешки, стали его называть «Док», чему он решил не противиться, поскольку противиться хоть чему-то, витальных сил у него не осталось. Он держал в руках носовой платок, невротично закрывая весь рот и почти половину лица. Его бил мелкий, аритмичный озноб.
Перед глазами, как наяву, маячило перекошенное от ярости лицо Каверзнева и, казалось, до сих пор ещё чувствовались брызги слюны, летящие из его остервенелой бульдожьей пасти.
«ЛИЧНО, ПОНЯЛ! ЛИЧНО УДОСТОВЕРИШЬСЯ!! СОБСТВЕННЫМИ ГЛАЗАМИ ПОСМОТРИШЬ!!! ИНАЧЕ Я ИЗ ТЕБЯ ТАКОЙ ПЕЛЬМЕНЬ СДЕЛАЮ…. СЕМЬ ШКУР СПУЩУ!!!..»
Понтыкин отвлёкся, слабохарактерно пукнул, охнул и отшатнулся, ибо в этот момент наступил на чью-то оторванную кисть руки. Туберкулезно закашлялся, переломившись пополам. Для того чтобы принимать эту работу, кишка у него была тонковата.
- Чем здесь так воняет?! – жалобно всхлипнул он тонким голосом.
Стоящие на пороге штурмовики и не подумали реагировать на его вопрос, они вполголоса переговаривались меж собой. Если Док хочет принимать эту работу, пусть принимает. Любоваться там особо не на что, а они за качество и без всяких контролёров ручаются. Госприёмка…. Еще бы фельдшера с собой притащил. Или медсестру.
- Чё это он?.. Скулит? – Поинтересовалась Длинная Маска у Коренастой.
- Хорёк кабинетный. Привык с бумажками по этажам носиться. Обосрался, небось…. – Хрипато предположила Коренастая, причём сделала это на таком уровне громкости, что её слова имели все шансы дойти до ушей Понтыкина.
- Ты видал, кого валили? Студентики какие-то…. Компьютерный клуб. Почти дети…. Западло.
- Ты сходи к прокурору, покайся.
- Кончай стебаться. Дай закурить!
- Слышь ты, стрелок, я хоть и не считаю, но мне кажется, это седьмая за сегодня. – Недовольно пробубнила Коренастая, доставая из кармана пачку.
- Да ладно, не жми, я свои на точке оставил. Приедем обратно, я тебя подогрею. – Миролюбиво пообещала Длинная.
- Чё-то я твоих и на точке не видал. Всю дорогу мои курили.
Тем не менее, у Понтыкина хватило мужества закончить этот прозекторский осмотр до конца. Видимо страх перед Каверзневым оказался всё-таки сильнее. Как привидение он бродил в потемках от одного тела к другому, закрывая рот носовым платком и пунктуально заглядывая в лицо каждому, подсвечивая фонарём. Мелкий озноб перешёл в конвульсивные толчки, периодически сотрясающие тело. Понтыкин был на грани, но страх пред Каверзневым оказывал гораздо более сильное стимулирующее воздействие, ибо не придумано в мире более мощных стимулов, чем страх и сила. Страх и сила!
- Чем здесь так воняет?! – Капризно всхлипнул он вновь, и голосок его стал еще тоньше.
- Проблемы, док? – Отвлеклась от разговора Коренастая Маска.
- Почему их шестеро? Должно быть пятеро! – Прокричал сквозь платок Понтыкин.
- Считай внимательно, док…. Одного напополам раскидало.
- Почему напополам?.. как такое возможно?.. не понимаю... О, Господи!.. – забормотал в платок Понтыкин.
- Ну чё, док, сложить конструктор вместе, чтоб ты удостоверился? – Предложила Коренастая Маска, покручивая в пальцах сигарету.
- Слышь, Трофим, я тоже первый раз такое вижу. - Вполголоса призналась Длинная Маска, принимая из его пальцев сигарету.
«О, Господи…. Ну почему?! Ну почему всё ЭТО выпало мне?!» - Едва сдержавшись, чтобы не издать затравленный стон, подумал Понтыкин, буквально запихивая платок себе в рот и кусая его передними зубами.
- Чё ты сказал, док? – поинтересовалась Коренастая.
- ЧЕМ ЗДЕСЬ ТАК ВОНЯЕТ?! – Вновь взвизгнул Понтыкин, на секунду отнявший платок ото рта.
- Чего это с ним? – Уточнила Длинная у Коренастой.
- Первоход…. Целка…. Поди, ни разу крови на себя и не брал.
- Что за невыносимая вонь?.. – Вновь забормотал Понтыкин, возвращаясь к дверному проёму и тщательно минуя липкие, желеобразные сгустки на полу. Теперь помимо платка он зажимал рот и нос обеими ладонями. – ЧЕМ ЭТО ТАК ВОНЯЕТ?!
- Кровью, док…. Кровью! – Мрачно подсказала Коренастая Маска.
- О, Господи…. Ну почему весь этот кошмар достался мне?! – Понтыкину казалось, что он это подумал про себя. На самом деле он пробормотал это откровение вслух.
- Чё ты сказал, док? – Откликнулась Коренастая.
- Заканчивайте здесь поскорее. Время поджимает. – Буркнул Понтыкин и выскользнул в коридор.
Длинная и Коренастая Маски обменялись красноречивыми взглядами. Длинный показал в спину Понтыкину долгий и протяжный «Фак». Гнойная им досталась на сегодня работёнка. Студентов мочить…. Западло – это ещё слабо сказано. Тухляк!
- Чего теперь? – Спросила Длинная у Коренастой.
- Канистры притащили? Поливайте и поджигайте.
- А дальше-то чего? В беременных баб не придётся стрелять?
- Не-е…. Щас едем на следующий адрес. Там тема посерьёзней будет.
Когда полыхнуло из окон пламя, стремительно разгораясь, усиливаясь и набирая силу, к сидящему в микроавтобусе Понтыкину подошёл Коренастый и протянул ему разбитые, искорёженные очки Петра второго.
- Держи, док. На память о хорошей работе. Ты сёдня прогнулся. Постарался….
- Что это такое? – отшатнулся Понтыкин и ему молниеносно почудилось, что эта невыносимая, прилипчивая вонь преследует его и здесь. Неотступно! – Зачем? Зачем они мне?! – Понтыкин не находил себе месте, пытаясь отшатнутся от очков подальше. Кошмар продолжался, он был неотвратим и последователен.
- А чтоб ты помнил, контролёр…. Каково это, детский сад мочить.
…………
Город засыпал. Зажигались фонари на улицах, унимались шустрые автомобили на автостоянках, унимался дневной ветер и лёгкий, свежий бриз тянулся с Реки. Надвигалась царственная Ночь с полной Луной на небосводе. Вспыхивали первые звёзды, обманчиво сияя и переливаясь. Всё готовилось ко сну и отдыху. «Ночь идёт большая, ложкой снег мешая, что же ты, малышка, не спишь?» Колыбельная была бы очень кстати.
Внезапно и бурно проснулся городской эфир. В сгустившихся сумерках над Городом короткими, отрывистыми очередями полетели взбудораженные, взволнованные сообщения, как пушечные ядра, наливающиеся свинцовой тяжестью тревоги и неопределённости. Они настойчиво стремились к одной цели….
- ХИМЕРА -17, ОТВЕТЬ ВИФЛЕЕМ – 11 ПО ЛЮБОМУ КАНАЛУ СВЯЗИ! ЧТО У ВАС ПРОИСХОДИТ?! МЫ КОНСТАТИРУЕМ РАЗРЫВ КОНТУРА, ПИКОВОЕ ПАДЕНИЕ СОПРОТИВЛЕНИЯ, НАШИХ МОЩНОСТЕЙ НЕ ХВАТАЕТ. НЕМЕДЛЕННО ПРИМИТЕ МЕРЫ! ОТВЕТЬТЕ, СОСЕДИ….
- ЭДЕМ – 111, ОТВЕТЬ ВИФЛЕЕМ – 11! РАЗРЫВ КОНТУРА! ХИМЕРА -17 НЕ ОТВЕЧАЕТ. ТЕРЯЕМ МОЩНОСТИ. ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО – ВТОРЖЕНИЕ ИЛИ ТЕХНОГЕННАЯ КАТАСТРОФА. НЕМЕДЛЕННО ПРИМИТЕ МЕРЫ.
- ХИМЕРА – 17, ОТВЕТЬ БИБЛ – 24 ПО ЛЮБОМУ КАНАЛУ СВЯЗИ! СОСЕДИ, ЧТО ПРОИСХОДИТ? АППАРАТУРА ВЫДАЁТ РАЗРЫВ КОНТУРА. НЕМЕДЛЕННО ПРИМИТЕ АВАРИЙНЫЕ МЕРЫ, МЫ ТЕРЯЕМ МОЩНОСТИ. ОСТАНОВИТЕ УТЕЧКУ!
- ЭДЕМ – 111, ОТВЕТЬ БИБЛ – 24! СТРАННОЕ ЗАТЕМНЕНИЕ НА МЕСТЕ ХИМЕРЫ – 17 ВО ВСЕХ СПЕКТРАХ ИЗЛУЧЕНИЯ, НИКОГДА РАНЕЕ НЕ СТАЛКИВАЛИСТЬ НИ С ЧЕМ ПОДОБНЫМ. ТЕРЯЕМ МОЩНОСТИ, ЖДЁМ РАСПОРЯЖЕНИЙ.
- ХИМЕРА – 17, ОТВЕТЬ НАЗАРЕТ – 32 ПО ЛЮБОМУ КАНАЛУ СВЯЗИ! ЧТО У ВАС ПРОИСХОДИТ? ОТКУДА ТАКАЯ УТЕЧКА? ПРИБОРЫ ВЫДАЮТ РАЗРЫВ КОНТУРА. НЕМЕДЛЕННО РАЗБЕРИТЕСЬ С СИТУАЦИЕЙ!
- ЭДЕМ – 111, ОТВЕТЬ НАЗАРЕТ – 24! ПО ВСЕМ ПРИЗНАКАМ ХИМЕРА – 17 ПРЕКРАТИЛА ОБСЛУЖИВАТЬ КОНТУР, УТЕЧКА ПО ВСЕМУ ПЕРИМЕТРУ. НУЖНО СРОЧНО АКТИВИРОВАТЬ АВАРИЙНУЮ ЗАЩИТУ И ЗАКОЛЦЕВАТЬ КОНТУР. ЖДЁМ РАСПОРЯЖЕНИЙ.
- УТОПИЯ – 9 ВЫЗЫВАЕТ ЭДЕМ – 111….
- ЭДЕССА – 54 ВЫЗЫВАЕТ ЭДЕМ – 111….
- ИЕРИХОН – 16 ВЫЗЫВАЕТ ЭДЕМ – 111….
- ЭДЕМ – 111, ТРЕБУЮ ВНИМАНИЯ! СЛУШАЙ ОБЩУЮ КОМАНДУ ДЛЯ ВСЕХ! АВАРИЙНАЯ СИТУАЦИЯ ВЫСШЕЙ КАТЕГОРИИ СЛОЖНОСТИ. ХИМЕРА – 17 ИСКЛЮЧЕНА ИЗ СИСТЕМЫ! НЕОБРАТИМЫЙ РАЗРЫВ, ЗАМЫКАЙТЕ КОНТУР НА СЕБЯ! ДЕЙСТВУЙТЕ ПО ИНСТРУКЦИИ. ДОЛОЖИТЬ ПО ГОТОВНОСТИ. ВЫПОЛНЯТЬ!
…………
В квартире Заслонова зазвонил телефон. Заслонов лежал на диване, в одежде, закрыв глаза, в углу беззвучно бликовал красками включенный телевизор. Заслонов не спал, он, словно ждал этого звонка.
Не дав телефону шанс звякнуть ещё раз, Заслонов быстро подскочил и схватил в руку трубку. Словно чувствовал, что сегодня ему поспать не дадут. Или привычка такая многолетняя: постоянно быть начеку?
- Сергей Викторович, беда…. Катастрофа! Они осуществили вторжение. Вам нужно немедленно бежать! – Раздался в телефонной трубке взволнованный, но от того не ставший менее чётким и доходчивым голос Аркадия Аркадьевича.
- Что случилось? – напрягся Заслонов.
- Они прорвались сквозь Контур. Кто-то вскрыл его с нашей стороны. Они сейчас будут крушить всё и всех. У вас есть несколько минут…. Вам нужно срочно катапультироваться.
- Вскрыли с нашей стороны?.. среди нас… предатель?
- Нет времени вдаваться в подробности. Правила катапультирования помните?
- Постойте…. А как же станция? Окунев? Крушинин? Остальные?! Может быть, попытаться им помочь?!
- Сергей Викторович! Вы не забыли?!.. Я даже труп ваш не имею право им оставить, поскольку у них имеется некромнемоник. Немедленно выполняйте приказ!
- Это… нечестно…. Бросить их всех на произвол. Я так не могу.
- СЕРГЕЙ ВИКТРОВИЧ! НЕ УВЕЛИЧИВАЙТЕ ПЕРЕЧЕНЬ НАПРАСНЫХ ЖЕРТВ! ХИМЕРЫ – 17 БОЛЬШЕ НЕТ! ПЕПЕЛИЩЕ! ЕСЛИ ВЫ ЗАГОВОРИЛИ О ЧЕСТНОСТИ…. ЧЕТЫРЕ СТАНЦИИ СЕЙЧАС ОБСЛУЖИВАЮТ ВАШЕ КАТАПУЛЬТИРОВАНИЕ! ЧЕТЫРЕ!!! ВЫ УЖЕ НА ЧУЖОЙ ТЕРРИТОРИИ!!! ЕЩЕ ТРИ СТАНЦИИ ПЫТАЮТСЯ ВМЕШАТЬСЯ В ХРОНОГРАФИЮ! ИТОГО – СЕМЬ! ЭТО ВАШ ДОЛГ СЕЙЧАС – СПАСТИСЬ!!! ТАК ЧТО ПРИПОМИНАЙТЕ ПРАВИЛА КАТАПУЛЬТИРОВАНИЯ!!! Передаю вас оператору.
Аркадий Аркадьевич выпрямился и тяжело вздохнул. Медленно и многозначительно положил на место телефонную трубку. Посмотрел на оператора, склонившегося над экраном монитора и, посмотрев на потолок, глубокомысленно изрёк:
- Героем быть легко…. А ты попробуй быть трусом, когда тебя об этом просят.
- Аркадий Аркадьевич, у нас всё готово…. Территориально сможем принять его только в Москве. Ближе не получится.
- Начинайте…. Задумает своевольничать, стирайте и доставляйте трупом. Нам этот конец нельзя оставлять, если потянут, весь узел развяжется.
- Давненько мы не практиковались в катапультировании, - не без азарта заметил оператор.
- Шуточки у вас…. Молодёжь! – Безрадостно покачал головой АА.
…………
БА – БАЦ!!! Через несколько секунд входная, металлическая дверь в квартире Заслонова содрогнулась от страшного, внезапного взрыва и ужасно хрястнув напоследок, с оглушительным грохотом провалилась внутрь, обнажая беззащитный, раскуроченный проём, в который очертя голову ринулись двое, экипированных в чёрное, штурмовиков. Шоу должно продолжаться! Представление состоится в любую погоду! Не стой под краном и стрелой! Аллах Акбар.
Заслонов вздрогнул и успел подумать: «Хорошо, что жена на даче….» Повернул голову навстречу опасности, рефлекторно приготовившись к самому худшему сценарию. Опоздал….
БЭ – БЭНЦ!!! С секундной задержкой, в другой части квартиры Заслонова оглушительно и вдребезги лопнуло балконное окно! Зависшие на веревках штурмовики начали ловко запрыгивать внутрь помещения, поражая воображение динамичностью и согласованностью действий. Их оказалось двое. Еще один прикрывал и блокировал с крыши, а двое других дожидались развязки на улице. Итого – семеро…. По всем канонам спецопераций. Вихрь – антитеррор. Со всех точек и направлений. Мгновенный и жесткий прессинг. Без вариантов. Западня – захлопнулась!
Заслонов снова вздрогнул и повернул голову в другую сторону. Снова успел подумать: «Совсем недавно стеклопакеты поставил». И с безжалостной очевидностью понял, что ОПОЗДАЛ окончательно и бесповоротно…. Навсегда! Попался.
В дверном проёме мелькнула массивная фигура в чёрном, моментально ушла с линии предполагаемого обстрела и хриплый, но очень доходчивый бас спокойно скомандовал:
- Не дёргайся! Ложись! Иначе – валим.
Далее…. В другой части квартиры фатально и пронзительно громко захрустело стекло под ребристыми ботинками тех, кто пожаловал в окно и, по-прежнему, не давая шанса опомниться, штурмовики слаженно, с двух сторон ринулись в комнату, поскольку приказ у них имелся взять Заслонова живым…. А работу свою они всегда делали на «отлично», чем и славились в нешироких кругах.
«Хорошо, что жена сегодня на дачу уехала. Повезло….» – Вновь успел подумать Заслонов на прощание и потянул руку к телефону, чтобы одновременным нажатием 6, 7 и 8 привести в действие систему самоликвидации. Умей проигрывать….
Отче наш, иже еси на небесех….
Труп они, конечно, прогонят через мнемоник, но хоть какие-то проблемы, хоть какая-то оттяжка по времени. Хоть немного сбить их с толку, с куража. Нельзя же подать себя им как десерт на сладкое.
Жаль, что всё так нелепо вышло…. Что так всё быстро кончилось…. Продолжим в другой жизни и в другой Реальности…. Увы, так звёзды сошлись.
Умей проигрывать.
Ожидая взрыв, Заслонов не стал закрывать глаза, а печально посмотрел на фотопортрет жены, висящий на стене. Страха не было…. Была – грусть…. Вот с ней придётся распрощаться навсегда. Такой ему больше не повстречать…. В любой из Реальностей.
И он нажал 6, 7, 8…
УМЕЙ ПРОИГРЫВАТЬ….
- Хронограф! Включайте хронограф!!! Немедленно!!! Я его вытащу!!! – За долю секунды до этого заорал оператор, срываясь на шипящих согласных на истеричный, импульсивный визг.
Заслонов отпустил пальцы и ещё раз нервозно нажал 6, 7, 8. Взволнованно заморгал и нажал снова. Ничего….
НИЧЕГО!!!
Он вскочил и осмотрелся по сторонам. Почему-то стало оглушительно тихо…. Почему-то подозрительно долго никто не подавал признаков жизни. Почему-то взяли долгую паузу и сами штурмующие. Показалось, что всё вокруг омертвело и окаменело как гранит. Что за нонсенс?!
Показалось ли?.. и только теперь Заслонов понял, что ВРЕМЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОСТАНОВИЛОСЬ! ЗАСТОПОРИЛОСЬ!!!
Зрелище это вызвало в нём волнение и любопытство одновременно. Застывшие в динамике штурма фигуры, абсолютно неподвижные и теперь совершенно неопасные. Заслонов заинтригованно закрутил головой в разные стороны: опирающийся только на одну ногу зависший в броске коренастый штурмовик, двое других, врывающихся сквозь дверной проём, один из них даже парил в воздухе, застыв в верхней фазе прыжка. Жутковато и притягательно. Сто с лишним кило, зависшие в воздухе! Натурализм будто в музее восковых фигур. Стоп – кадр. Глаза нападавших сохраняли живой, азартный блеск, но они не дышали и их сердца не бились. И это окончательно сбивало с толку. И хрустальная, протяжная тишина….
- ЧЕГО ВЫ ЖДЁТЕ?! НЕМЕДЛЕННО КАТАПУЛЬТИРУЙТЕСЬ! – Пугающе громко грохнул в голове Заслонова голос оператора.
Продолжая крутить головой по сторонам, Заслонов быстрыми шагами метнулся к проёму, который еще недавно был дверным. Любопытство его не покидало даже в столь экстремальной ситуации, ведь ему ещё ни разу не доводилось видеть хронографирование в действии и, уж тем более, быть его центральным участником. Зрелище незабываемое!
Фигуры медленно-медленно, очень вяло, плавно и заторможено начали приходить в движение, но…. НО В ОБРАТНОМ НАПРАВЛЕНИИ! То бишь, первая группа штурмовиков задом запрыгала в направлении двери, а вторая нехотя сиганула обратно в разбитое окно, увлекая за собой хрустальный дождь из разбитого стекла. Шевельнулась дверь, устремляясь на своё привычное место. Разбитое балконное стекло, как элементы мозаики, послушно начало складываться в единое целое без помощи извне. Потрясающе….
Но ничего этого Заслонов уже не видел, ибо поспешно, с максимальной аккуратностью протиснулся между онемевшими, будто забальзамированными персонажами и выскочил на лестничную клетку, где прямиком метнулся к лифту и торопливо нажал на кнопку вызова. Несмотря на то, что в лифте уже кто-то был, устройство немедленно отреагировало на вызов и кабина, остановившись на полпути, уверенно поехала обратно. Катапульта была в полной исправности и готовности. Экстренная система эвакуации работала!
Лязгнули открывающиеся двери. Заслонов хотел было заскочить в лифт, но потрясённо замер на полпути… Оп-паньки. Половина первого ночи! Ну, какого ей дома не сидится?! Всех достала со своей бздительностью!
- Сергей Викторович, куда это вы на ночь глядя? В таком виде? – Имея в виду его тапочки на голую ногу, вопросила Серена Юрьевна Штольц-Макарова, выполняющая функции Бродячей Совести, Общественного Мнения и Всевидящего Ока в каждой бочке. В народе звали её коротко – «Затычка». Или Ходячий Невроз. Её любили и боялись. И то и другое, от всего сердца.
- Серена Юрьевна, мне срочно… дайте пройти…. – Неуклюже запыхтел Заслонов и начал приступом брать лифт, попутно с этим пытаясь вытеснить её с территории. Не умел он бывать наглым.
- Безобразие! Вот и лифт барахлит! Я ехала к себе на девятый. - Проницательные, как у следователя НКВД, глаза Серены Юрьевны теперь неотвратимо посмотрели в лицо Заслонова. – Что-то вы какой-то бледный, Сергей Викторович. Случилось чего?
- Я спешу…. Пожалуйста….
- Вы уже в курсе, Сергей Викторович, опять горячую воду до 14-ого отключили.
- Безобразие!.. я очень спешу.
- ВРЕМЯ! НАЧИНАЮ ОТСЧЁТ! СРОЧНО УДАЛИТЕ ПОСТОРОННИЙ ОБЪЕКТ ИЗ КАБИНЫ! – Снова грохнул в голове Заслонова голос оператора.
- А 119-ая затопила под собой три этажа. Судиться будут…. – не унималась Серена и, вытеснить её из лифта никак не удавалось. Монолит! Базальт!
- Катастрофа! Всемирный потоп…. Серена Юрьевна, вы не могли бы…. - Заслонов тактично попытался взять её за локоть.
- Представляете! Начиная с шестого этажа какие-то негодяи повыкручивали все лампочки. Теперь сидим в потёмках! – И она невротично вырвала свой локоть.
- Ужас! Конец света! Серена Юрьевна, я вынужден быть настойчивым….
- А чего это вы такой бледный, Сергей Викторович? У вас всё в….
- ОСТАЛОСЬ ТРИ УСЛОВНЫХ СЕКУНДЫ!!! – оператор рявкнул так громко и так неожиданно, что Заслонов вздрогнул.
- У вас очень странный вид…. Вы стали выпивать? – Подозрительно прищурилась Серена.
- ДВЕ!!!
- Серена Юрьевна, лифт…. Авария…. Вам опасно….
- Что вы толкаетесь? Нажрался, так веди себя достойно! – Стервозно дрыгнулась и расшеперилась она.
- ОДНА!!!
- Бздительность превыше всего, Серена Юрьевна! – Заслонов перестал быть воспитанным и, забыв о манерах, вытолкнул её из лифта самым бесцеремонным образом, после чего немедленно нажал на кнопку.
Серена оказалась не промах. Она просунула ногу между закрывающимися дверьми и вызывающе застопорила их.
- Что ты сказал, хам?! – Громогласно завопила она.
- ПОЕХАЛИ!!! – Рявкнул оператор.
И в этот момент Заслонов, широко расставив ноги и расклинившись руками в противоположные стенки лифта, тихо, с достоинством и с предчувствием опасности, произнёс всего два слова.
- Готов…. Поехали….
После чего зажмурил глаза и глубоко вздохнул.
………….
Успел…. Кажется, успел….
И тут ка-а-ак долбануло!!!
БЭ – БЭНЦ!!! Кабина лифта с катастрофическим надрывом лязгнула и заходила ходуном! Страшно громыхнув напоследок, она вдруг с оглушительно невероятным ускорением устремилась вверх, крупно и судорожно вибрируя при этом. Скрежет и грохот превратились в кошмарную металлическую какофонию. Внезапно обрушились столь вдребезги мощные перегрузки, что Заслонов обесточено подломился в коленях и сполз на пол, нелепо и неестественно вывернув суставы. Катапультирование началось! Система сработала! Только держись!
Давление продолжало усиливаться! Перегрузки стремительно нарастали, зашкаливая в критический сектор! По лицу Заслонова побежала мелкая, турбулентная судорога, столбнячно напряглась каждая мышца тела и, он окостенел в этой нелепой, нежизнеспособной позе, расплющенный об пол чудовищной силой, спровоцированной невероятным ускорением. И она продолжала нарастать! Нарастать! Зашкаливать!
Тяжесть стала чудовищной и невыносимой. Истерично трепыхнулось сердце и замерло в глубокой, задумчивой паузе. В голове лопнул колоссальный воздушный шарик и из горла вырвался хриплый, болезненный вопль. Захрустели выворачиваемые перегрузкой суставы. Ток крови в венах остановился. В глазах померк свет….
А ускорение продолжало нарастать! Нарастать! Нарастать!..
Уже теряя сознание и погружаясь в беспросветную, глухую и безразличную отключку, Заслонов успел непослушными, свинцовыми губами пробормотать несколько слов, каковых в другой ситуации никогда бы себе не позволил произнести вслух:
- М-мать!.. м-мать вашу!.. Понеж-ж-жнее….
А ускорение продолжало нарастать и нарастать! До предела…. До безумия….
…………
Закрепив на входной двери в квартиру Заслонова дистанционные заряды, Длинная Маска вернулась в укрытие, на лестничный пролёт и, коротко поинтересовалась у Коренастой:
- Фойер?
Коренастая Маска пригрозила пальцем и пунктуально посмотрела на свои наручные часы. Всё должно быть секунда в секунду, это не тот случай, чтобы не опоздать или не поспешить. Как-никак взрывчатка.
Секундная стрелка бежала по кругу, приближаясь к назначенному сроку. Осталось 15…. 10…. 5, 4, 3, 2….
- Фойер? – вновь спросила Длинная. Они были профи, давно занимались этим делом и, им было плевать на субординацию. Действовали, как считали нужным. Друг друга понимали с полувздоха.
Коренастая Маска открыла рот, чтобы скомандовать, но….
НО СЕКУНДНАЯ СТРЕЛКА НЕВОЗМУТИМО ЗАМЕРЛА И ПРЕКРАТИЛА ОТСЧЁТ! ЗА ДВЕ СЕКУНДЫ ДО НАМЕЧЕННОГО СРОКА.
Коренастый заинтригованно моргнул и затаил дыхание. Доселе эти часы его не подводили, в любых обстоятельствах и при любых погодных условиях. Что за мистика? В чудеса и волшебство он не верил.
- Фойер? – Вновь не стерпела Длинная.
- Осади! – Приказал коренастый.
Он по-прежнему не сводил глаз с циферблата. Он уже начал понимать, что за этим кроется…. Секундная стрелка стояла на месте как влитая! Не могли врать ему эти часы. Ой, не могли!
- Чё за дела, Трофим? Засветимся…. – Вновь забеспокоилась Длинная.
Секундная стрелка еще некоторое время постояла на месте и МЕДЛЕННО-МЕДЛЕННО, ГОРАЗДО МЕДЛЕННЕЙ, ЧЕМ В РЕЖИМЕ ОБЫЧНОГО ВРЕМЕНИ, ПОПОЛЗЛА ОБРАТНО. ОБРАТНО?!!!
Коренастый фыркнул и с мрачноватой презрительностью распорядился:
- Отбой!
Не на того напали…. Коренастый еще раз бросил последний взгляд на циферблат…. Секундная стрелка продолжала бежать обратно. Ошибки быть не может. Плавали – знаем! Мы это уже проходили.
- Ты чё гонишь, Трофим?! Какой отбой, ведь всё на мази?!
- Обставили нас…. Я пару лет назад этот фокус видел. Клиента на точке уже нет…. Секи! – Коренастый сунул под нос Длинному свои наручные часы, демонстрируя ему неторопливый обратный отсчёт времени.
- Ну и чё? В починку отдай.
- Адзынь! Говорю тебе, Клиента на точке нет…. Контролёру сообщи, что штурм провалился. Всем отбой! Опоздали.
Коренастый рассеяно полез в карман за сигаретами. Длинный тотчас протянул к нему свою руку, намекая и на своё участие в этой затее.
- Я уже не знаю, как с этим бороться, - заворчал Коренастый, - служба службой, но табачок-то врозь!
- Зачем бороться? Покорись! И служи дальше. – Призвал Длинный и бесцеремонно выковырнул из его пачки очередную сигаретку.
…………
ДИНЬ – ДОН!
Мягко и мелодично звякнуло при открывании дверей лифта. Плавно и комфортабельно разъехались створки хромировано-никелированного, до блеска надрюченного, скоростного и просторного лифта зарубежного производства. В этом московском отеле международного класса всё было на высоте, по премиум-классу, в расчёте на богатых и только на них. Записная роскошь. Элита.
Кабина прибыла по вызову на первый этаж, её уже там ждали. Пожилая парочка интуристов: она – седая невзрачная болонка в завитушках и в розовой кофточке, он – рослый, мосластый мерин во всём клетчатом. Они были под хмельком и в превосходном настроении. Оживлённо и бойко переговариваясь столь горласто и эмоционально, будто отель принадлежал им, и только им единолично, они сунулись в лифт и, почти в унисон, издав гортанные, испуганные звуки шарахнулись обратно. Увидеть ТАКОЕ внутри они никак не ожидали…. Ужас!
Отшатнувшись в разные стороны, парочка интуристов в нерешительности остановились неподалёку, заглядывая внутрь, на это недоразумение, сквозь распахнутые створки лифта. Глупо заморгали глазами, не зная, что предпринять в этой ситуации. Внутри лежал….
Внутри, распластавшись в неестественной и искорёженной позе на мягкой ковровой дорожке, лежал какой-то нелепый и весь изломанный Заслонов. Глазные яблоки его закатились так, что сквозь неплотные веки видны были только белки. Из глаз его текла кровь. Кровь также текла из ушей. А еще она капала из приоткрытого рта, смешиваясь со слюной и пеной. Он был в домашних тапочках. Зрелище будто из фильма ужасов.
Заслонов не подавал признаков жизни и, судя по такой анатомически нереальной позе, вряд ли какие-то признаки могли ей сопутствовать. Первой завопила болонка, всколыхнув ночное затишье и сытую благость пятизвездной харчевни. Психопатка.
Это моментально привлекло внимание других присутствующих.
- Макар! Макар, он – здесь!
- Слышу!
Двое высоких мужчин в пиджаках, нетерпеливо дожидавшиеся прибытия другого лифта, с другого пролёта, энергично метнулись к месту происшествия, растолкали на проходе «сладкую парочку» и хладнокровно ворвались внутрь кабины. Один из них тотчас опустился на колено рядом с Заслоновым и начал искать пульс.
- Ну, чего там?.. Хана?
- Да нет. Пульс вроде есть… Гансов отгони, чтоб не пялились.
- Это не Гансы, это Джорджики.
- Какая разница! Гони, чтоб не доставали!
Второй выпрямился и, беспрекословно выбросив перед собой руки ладонями вперёд, двинулся на «сладкую парочку», убедительно приговаривая на каждом шагу:
- Всё о, кей. Сори… плиз… ком… ком… всё о,кей.
- Пррастите, я – вррач. Я могу помочь! – налегая на «р» предложил свои услуги Клетчатый. Пивом от него разило за версту.
- Макар, он говорит, что он – врач. Чего делать? – в нерешительности застопорился Первый.
- Продолжать гнать! – И Второй, достав из нагрудного кармана цилиндрический контейнер со шприцем, распечатал его и начал торопливо делать укол Заслонову. – Сергей Викторович, вы меня слышите? – осведомился он у распластанного на полу, растерзанного Заслонова.
Второй, оперативно отбившись от «сладкой парочки», вернулся в кабину лифта и тоже склонился рядом, заглядывая в багровое, опухшее лицо Заслонова.
- А кто такой, первый раз вижу, - поинтересовался он у Первого.
- Питерский…. У них там, говорят, станцию разгромили. В лоскуты…. Одолели питерские. Любыми путями в Москву лезут. – Невесело сострил Второй и вновь попытался заговорить с Заслоновым, рассчитывая, что транквилизатор подействует. – Сергей Викторович, вы меня слышите?! Ответьте!
- Чего? Готов?.. – Занервничал Второй.
- Пульс есть…. Дышит…. Так… взяли понесли. Мы без блокировки, многим рискуем. Нас даже менты могут здесь накрыть.
- А если помрёт по пути?
- Его проблемы…. Мне приказано доставить тело в любом состоянии. Забрать из катапульты всё что останется. Понесли! Только нежнее!
…………
Возле стоящего на обочине Окунева остановился огромный, беспечно и бесконечно длинный, снежно-белый лимузин. Замешкавшись ненадолго, словно взвешивая все «за» и «против», Окунев открыл дверцу и уселся внутрь. Лимузин немедленно тронулся, плавно влился в поток и, моргнув напоследок стоп-сигналами, с лоском и достоинством покатил в среднем ряду, выдерживая аристократический прононс и дистанцию. Чувствовалось, что за рулём – водитель первого класса, а не какая-то шпана с купленными правами. Всё солидно, на уровне. Респектуха.
- Ну что, мачо? Акела промахнулся? Одиссея обломилась? – немедленно уточнила у Окунева отвязно улыбающаяся Ангелина, расслабленно расположившаяся на лощёных диванах в позе римского патриция. В салоне машины она была одна, поэтому позволила себе забраться на них с ногами. Хоть картину пиши. Даная….
- Тащишься? – уточнил Окунев, благовоспитанно усаживаясь напротив.
- Могу позволить. Решила взять себе выходной. Тайм – аут. Устала неимоверно….
Окунев чутко, как зверь с наветренной стороны, потянул ноздрями.
- Ты что…. Напилась?
- Не надо таких интонаций, Одиссей! Ты, кстати, чего такой удручённый?
Окунев моментально вспомнил, где и при каких обстоятельствах слышал это слово последний раз. Он болезненно скуксился и, посмотрев в пол, попросил:
- Не употребляй, пожалуйста, больше этого слова…. Удручённый. Странное какое-то словечко, двусмысленное.
- И, тем не менее, я настаиваю, Зорро! Ты чего такой удручённый?! Забудь…. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Ты для меня все равно герой, слышишь, Одиссей? Храброе сердце, я – тобой горжусь!
- Ангел, когда ты успела так нарезаться, ведь пары часов не прошло?
- СантаСофияДеЛаПьедад! Я должна перед кем-то отчитываться?! Ты, Одиссей, не забывайся, я – девочка свободная.
- Избыток свободы девочек развращает…. А все соблазны от лукавого.
- МустафаКемальАтатюрк! Дубровский, может, пойдёшь ко мне в гувернёры, я хорошо заплачу.
- ОстапСулейманМарияБендерБей! – Передразнил Окунев. – В гувернёры или в сутенёры? Простите, я на ухо стал туговат.
- ДоннаЛючияСанАльвадорес! Давай, продолжай! Я этого хочу. Дерзи мне! Представь, Зорро, но мне нужен человек, который бы мне хамил от чистого сердца. Именно от чистого сердца. Я устала от силиконовой фальши! От всей этой липкой лжи и лести….
- Лучезарная, ты меня пугаешь…. Эти заёбы по плану или экспромтом? – Забеспокоился Окунев.
- При чем здесь план? Что за намёки? Что ты хочешь этим сказать?
- А что ты хочешь этим спросить?
- Нет, это ты первый хотел что-то сказать!
- Извините, милочка, это вы первые хотели что-то спросить!
Ангел сделала аналитическую паузу. Пристально посмотрела на Окунева. Ссориться она не собиралась. Игралась. Развлекалась. Куражилась.
- Так…. Стоп…. Я знаю…. По-моему, вся эта хрень называется тавтология. Ты думаешь, я совсем пьяная и ничего не соображаю?
- Это был тест. На алкоголь в крови…. Будем думать, что ты его прошла.
Окунев демонстративно отвернулся к окну и посмотрел на калейдоскопичное ночное сияние иллюминации за бортом. Куда они едут?
- А ты чего такой удручённый? – Не унималась Ангелина.
- Я же тебя просил….
- Нет! Ты ответь, почему ты такой удручённый?!
- А ты, почему такая вездеССущая?! – огрызнулся Окунев.
- Ну, наконец-то! – Ангел экзальтированно подпрыгнула на диванах и восхищённо посмотрела на Окунева. – Вот такой ты мне нравишься! Давай, продолжай мне дерзить. Я устала от тупости, устала от вранья, давай, котенок, будем кусаться и царапаться. Хочу искренности! Любишь меня?!
- Пипец какой-то…. Ты точно не ширялась? – Окунев вновь потупился в пол и затюкано замолчал, предпочитая не заплывать за буйки и не ввязываться. – Куда мы едем? – Осторожно поинтересовался он, старательно уводя в сторону.
- Семён, куда мы едем?! – Немедленно заорала Ангелина, вновь оживлённо дрыгнувшись на диване.
- Он все равно не услышит, - скромно заметил Окунев.
- Одиссей, расскажи, как всё прошло? Почему ты вернулся? Миссия невыполнима – часть три? Илиада псу под хвост? Бобик сдох? – Она весело фыркнула.
- Принцесса, я тебя уже просил…. Давай сменим тему.
- Давай. ДАВАЙ! Предложи мне какую-нибудь другую, незаблёванную тему. ДАВАЙ!.. Я с удовольствием поддержу.
Окунев поднял на нее удивлённые глаза и подозрительно прищурился:
- Ты что пила? Конский возбудитель? Ты с чего такая пылкая?
- Виски! Вискарь я пила…. Неразбавленный! Ты понимаешь или нет – всё надоело! ОБРЫДЛО!!! Кругом одни уроды. Уроды с понтами! И мало того, эти уроды друг перед другом выпячиваются, оттопыриваются, чьё же уродство позамысловатей будет, повычурней. Ходят павлинами, пыжатся, красуются…. Но ведь нельзя же так жить, Одиссей?!
Окунев внезапно разволновался и подсел поближе. Вдумчиво посмотрел в её блестящие, выразительные глаза. «Кто из нас двоих сейчас больше нуждается в поддержке?» Аллергия на жизнь, так можно себя и до срыва довести. Момент истины. Сопротивляйся среде. Сопротивляйся!
- Ангел, что происходит? Ты чего так… раскочегарилась?
- Одиссей! Неужели ты не понимаешь?.. мне скучно…. Мне смертельно скучно…. Какая-то невероятная, изнурительная тоска. Прошу тебя, сделай так, чтобы мне не было скучно?! Я хочу, чтобы рядом был хоть кто-то нормальный…. Нормальный, обычный человек. ПОЛНОЦЕННЫЙ! Не разочаровывай меня.
- Так…. Всё ясно…. Куда мы едем? – вновь уточнил Окунев.
- Что тебе ясно?
- Это у тебя от недопою. Точка неуверенного равновесия. Критическая масса. Как медведь-шатун. Или туда или сюда, но в этом положении нельзя оставаться. Тебе нужно или протрезветь или вдрызг нажраться.
- Оригинальная идея….
- Куда мы едем? – вновь уточнил Окунев.
- Убила бы тебя, если бы не была в таком прекрасном расположении духа! – вновь подпрыгнула на диванах Ангелина.
Словно почувствовав, что время для этого наступило, открылась перегородка в водительское отделение и сильный, уверенный бас Семёна уточнил:
- Куда едем-то?
- И тебя бы убила, если бы не была в таком прекрасном расположении духа! – вновь дрыгнулась на его голос лежащая на диванах Ангелина.
- Вези ко мне. – По-хозяйски распорядился Окунев.
Перегородка снова закрылась. Навигация состоялась. Звезда расшалилась. Концерт состоится в любую погоду. Шоу должно продолжаться.
- Всех бы поубивала, если бы не такое замечательное настроение! – Ангелина шлёпнула по подушкам дивана рукой.
- Щас всё будет хорошо, принцесса…. Минуя отходняк, пройдёте через опохмелляторную, затем сразу на свежий воздух, далее надёжное, крепкое мужское плечо, добрые, честные и сильные руки, прогулка под звёздами. Мигом вся дурь выветриться!
- От винта! Ты опять ничего не понял, Одиссей! Я не хочу протрезветь, я хочу усугубить! И ты составишь мне компанию!
- Как скажешь, принцесса! Потерпите, княжна, скоро приедем в процедурную. Тёплое шампанское из горла, неспешная прогулка по ночному мегаполису, приторно сладкие, пожухлые бананы на закуску. Отвечаю, маркиза, что ты давненько так не оттягивалась. У тебя, кстати, баронесса, паспорт с собой имеется, на тот случай, если патруль прикопается? Они любят пьяных и сирых.
- А куда мы едем? – Ангел приподнялась и покрутила головой по сторонам.
- А какое теперь это имеет значение? Я уже взял тебя в разработку, противиться бессмысленно. У нас длинные руки. – Угрожающе томно предупредил Окунев.
- Ты весь такой стремительный, как Миг – 29. Я тебя точно грохну….
- Чего-то поднакопилось вас… желающих меня грохнуть. Вступайте в кооператив или в артель. Сбивайтесь в косяки и в стаи.
- Мачо, постой! Побудь немного серьёзным…. Убавь стрёмительности, для меня. Представь, я стала последнее время задумываться…. Что ты так снисходительно улыбаешься?! По-твоему, мне даже задуматься нечем?!
Окунев снова затюкано уткнулся в пол и пробубнил:
- Принцесса, вообще-то такой красивой женщине как ты, задумываться противопока….
- Отставить! Не делай из меня куклу! И забудь этот снисходительный тон!
- И противоестест….
- ПРЕКРАТИ СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ ТАКИМ ТОНОМ!
- Божественная, если ты так будешь орать на меня….
- БУДУ! БУДУ, МАЧО!.. Как будто у меня на уме только еда и постель…. Ладно, хватит орать…. Одиссей, меня стал неотступно донимать один единственный вопрос: ради чего все это? – Ангел подняла глаза в потолок и возвышенно посмотрела в сакральные, космические дали.
Наступила глубокомысленная, философская пауза. И за всем этим интуитивно чувствовалось разочарование.
- Ну, ты даёшь…. С тобой не забалуешь. – Восхищенно покачал головой Окунев. – Ты так перескакиваешь, не угнаться.
- Не увиливай. Не поверю, чтобы ты никогда об этом не думал. Скажи мне, в чём смысл жизни, ради чего вся эта вошкотня и суета?
- Ты уверена, что стоит обсуждать эту непаханую тему в твоём нынешнем агрегатном состоянии?
- Не хами! Отвечай коротко и ясно: в чём смысл жизни?
- Принцесса, это сугубо индивидуально. Эксклюзивная фишка. Лично для меня сейчас он заключается в том….
- Мачо! МАЧО!!! Ну, я же просила…. Коротко и ясно, и не таким тоном, каким разговаривают с молоденькой провинциальной потаскушкой. Ты можешь сделать мне приятное?
- Принцесса, дело в том, что сырья для приятного здесь мало. Все твои забабахи ведут в Царство суицидных метаний. Ты всковырнула настолько фатальную тему, что её мозгом не объять. Окоченеешь и остервенеешь от тщетных потуг. Держись от этого подальше, пуссикэт, мой тебе совет.
- Что значит «держись подальше», если он меня мучает непрерывно и неотступно. Может мне среду общения поменять? Или обитания? К гадалке сходить?.. Я в каждом своём поступке пытаюсь найти отголоски высшего смысла и предназначения. Это становится навязчивым.
- Не суйся дальше положенного. Не заплывай на глубины и в водовороты. Это территория демонов. Нам, мещанам, этого постичь не дано. На этом вопросе и не такие титаны мысли пупок надорвали. Многие из них плохо кончили. Я, надеюсь, ты не хочешь плохо кончать?.. Воспринимай себя как точечный, частный случай в бесконечно общем иллюзорном хаосе. Ешь! Пей! Веселись! Думы о еде и постели – это тоже разновидность философских экзистенций…. Доходчиво я завернул? – Окунев вновь сунулся по окнам и придирчиво осмотрелся. – Кажется, приехали, принцесса, гарантирую, что сейчас тебе не будет скучно. Распорядись, чтобы он нас здесь высадил.
- Нет, я ещё не выяснила! Это с некоторых пор стало важным для меня. Я хочу знать: что нужно человеку для счастья?
- Ну, ты даёшь! Из огня да в полымя! Кому-то для счастья не хватает только спиртовой настойки боярышника из аптеки, а кому-то…. ВОТ! Здесь пускай нас высадит!
Высаживая их из машины, Семен придирчивым, профессиональным взглядом телохранителя озирался по сторонам, оглядывая полупустынные улицы спального района, плохо освещённые уличными фонарями. Энтузиазма в его взгляде не ощущалось.
- Геля, по-моему, это не очень удачная идея… разгуливать тебе здесь одной по ночам. – Заметил Семён, умудряясь одновременно что-то с отвращением разжевывать передними зубами.
- Почему одной?! Со мною – МАЧО! ОДИССЕЙ!!!.. Скажи мне, герой, если нам навстречу из-за угла выйдут трое в чёрном, и у них будут преступные помыслы относительно меня…. Ты спасёшь?!
- Конечно же, я их спасу. Кому же еще их защитить от тебя.
- Ты слышал, Семен?! Я – в надёжных руках. И потом, не забывай! – Ангелина достала из сумочки солнцезащитные очки и косынку на голову. – Я ведь пользуюсь всенародной любовью и признательностью! Я – звезда, япона мать…. – Надевая очки и повязывая косынку, Ангел продолжала мило ворковать. – Так что неизвестно чего стоит больше опасаться на улицах этого города: всенародной любви или преступных замыслов. Господи! ГОСПОДИ!!! В какое время мы живём?!
- Короче, если с ней чё-то случиться, я тебе всю арматуру попереломаю. Понял? – вежливо предупредил Окунева Семён, продолжая с отвращением разжевывать.
- Понял…. – Покорно согласился Окунев.
- Мальчики, не надо нагонять. Езжай, Семён, не отсвечивай. Еще пару минут и зеваки начнут подтягиваться, - распорядилась Ангел.
- Короче…. Я неподалёку буду, если что, только кнопку нажми….
- Семён! СЕМЁН!!! Я давно мечтала побыть ОБЫЧНЫМ человеком среди ОБЫЧНЫХ людей. Слиться с толпой. Не обламывай меня…. Пойми, если ты будешь назойливым, то это ощущение улетучиться.
- Геля, если что, только кнопку нажми….
- Я тебя умоляю. Отвали!
Когда сверкающий искристой белизной лимузин отвалил в сторону и исчез в потоке автомобилей, Окунев увлёк Ангелину за собой, навстречу к призывно освещённому входу в супермаркет. Сделав несколько шагов, внезапно остановился, обескуражено взмахнув рукой.
- Стоп! – Скомандовал он и подслеповато зашарил по карманам. – А деньги?! Бабло?! Полковник Кудасов нищий, у меня же с собой ни копейки!
- Мани-мани-мани-ма-мани-ма-мани-ма-мани-мани-мани-ма! Там-тарам-тарам-тарам-там-тарам-там-тарам…. – Замурлыкала Ангел, подражая Лайзе Минелли из фильма «Варьете».
- Извини, божественная, придётся возвращаться, мне в этой лавке кредит не дают. Постой! А может звякнуть Семёну, у него занять.
- Звякнуть Семё-ё-ёну и-и занять. Звякнуть! Звякнуть! И-И занять! - Закончив напевать эти гимны, Ангел насмешливо посмотрела на Окунева исподлобья. – Не мельтеши, Одиссей. Ты лучше скажи, какова цена вопроса?
- Тысяча рублей…. – Неуверенно пожал плечами Окунев.
- Штукаляс?! Нам хватит штукаляса на бутылку шампанского? – искренне удивилась Ангел. Оторванная от действительности, другая система координат. Внеземная форма жизни.
- Принцесса, по моим домотканым запросам нам бы с лихвой хватило и пятиста рублей. Это уже с поправкой на вашу избалованность и требовательность я озвучил непомерную цифру в тысячу. В вашем мире шальных денег и развращенных ценностей….
- Замри! Ты начинаешь разговаривать как моя маман. Любишь меня?
- Чево? – Поперхнулся Окунев.
- Ненавижу тебя в этом пиджаке. Немедленно выкини его!
- Сдурела?! Он же казённый! Сделан из полипарафенилентерефталамида.
- Че-е-ево?
- Из кевлара! Типа, пуленепробиваемый.
- Так, хватит, я требую шампанского. Немедленно!
- Придётся прогуляться до меня и потом вернуться.
- Мачо, что это за разговоры? Нет денег на шампанское!.. Одиссей, ты что забыл, с кем ты имеешь дело?! Ты не понял, с кем ты связался? Слава – те же деньги и, дурак тот, кто не умеет конвертировать славу в деньги. Смотри, князь Мышкин, и наслаждайся! – Ангел уверенно направилась к новенькому джипу, который аккуратно парковался возле входа в супермаркет.
Окунев попытался поймать её за руку и остановить.
- Принцесса, ты чего затеяла?!
- Любишь меня? – Ловко вырвалась она и насмешливо подмигнула.
- Чево? – Вновь поперхнулся Окунев.
- Не делай!.. слышишь, князь Мышкин, больше не делай такого выражения лица! – Пригрозила ему пальчиком Ангел, и раскованно постучав по плечу рослого парня, который вышел из джипа, пропела медовым голоском. – Ма-А-ладой челове-е-ек….
«Ма-А-аладой» немедленно обернулся и выжидательно заулыбался, рассматривая Ангелину с головы до ног. Быстро оценив совершенство её форм и происхождение одежды, парень начал немедленно меняться в лице. Такие женщины в подобных туалетах – везде большая редкость. Неординарное явление.
- Тебя как зовут? – полюбопытствовала Ангелина.
- Кирилл. – Парень медленно перестал улыбаться.
- Кирилл! – Безмерно обрадовалась Ангел. – Кирюха! Киря!.. в нашем случае это звучит символично. Можно я буду звать тебя Киря?
Парень слегка дрогнул и слегка отшатнулся в сторонку. Подобные фамильярности…. В подобное время суток…. От подобных женщин….
- Между прочим, Киря! – Ангел порывисто сдёрнула с переносицы солнцезащитные очки. – Узнал меня?
Киря снова недоверчиво нагнулся и подслеповато пробормотал:
- Узнал…. А вы что здесь делаете?
- Молодец, Киря! Экономишь моё время…. Я здесь автографами торгую. Понимаешь, я сейчас на мели, а тут смотрю – бойкое место, у людей просыпается интерес. У тебя, кстати, есть тысяча рублей?
- Нну-у, положим….
- Что значит, положим, Кирюха? В ваши-то годы?! Обязано стоять! Как Останкинская башня! Как Статуя Свободы!.. Впрочем, я в ваши проблемы не лезу. Ты кто по профессии?
- Г-Генеральный директор….
- Г-Генеральный директор?! А где тогда жирное пузо? Где потная плешь? Где простатит, камни в почках и старческий маразм? Ты меня, случаем, не на Арапа берёшь, Кирюша?
- Вы-ы шутите?
- Конечно! В этом месте как раз положено ржать! До истерики. Даже генеральному директору. Хочешь сфоткаться со мной на память?
- Н-ну допустим….
- Не фига себе! Допустим!!! Фейс-контроль что-ли проходить, пропуск у охраны выписывать? Кстати, за фотку с тебя тыща рублей, можешь даже приобнять меня за талию. Доставай телефон, будем сниматься.
- Зачем телефон, у меня фотоаппарат с собой. – Уже заметно освоившись, парень полез в машину за фотоаппаратом.
Когда Окунев принял от него цифровой фотоаппарат и приготовился начать фотосессию, Ангелина непререкаемо распорядилась:
- Сначала гонорар, Кирюха.
Манерно приняв от него тысячу рублей одной купюрой и изобразив какой-то развязный, циничный книксен, она вновь распорядилась:
- Приступим. Когда тебе еще так подфартит, Киря, снять меня за тысячу рублей.
Как и было обещано, парень довольно уверенно подхватил Ангелину за талию и скорчил в объектив самодовольную, нахальную рожу. Лицедей из него был никакой.
- Но-но! – Взвизгнула Ангел. – Я сказала за талию, а не за жопу! Жопа – это не за тысячу, жопа – это значительно дороже! Ну ты и шалун, генеральный! А ты чего молчишь, Одиссей, не видишь, как он руки распускает!
- Не вижу…. Чего ты волну поднимаешь?
- Уж и помечтать нельзя…. Какой-то ты неактивный, генеральный, на работе, поди, устаёшь?
- Вы-ы… снова шутите? – Неуверенно напрягся парень.
- Да-да, Кирюха! Извини, что забыла предупредить. Не обращай внимания, я – сегодня гуляю. Напилась…. Без обид?
- Я и не думал обижаться. – Пожал плечами Генеральный.
- Любишь меня? – изобразила губки бантиком и послала искромётный, воздушный поцелуй Окуневу Ангелина.
- Чево? – Сумеречно напрягся парень.
- Чево? – И вновь поперхнулся Окунев.
Из магазина они вышли с двумя…. С ДВУМЯ! бутылками шампанского, связкой бананов и плиткой шоколада. С жизнеутверждающей и оптимистической мимикой на помолодевших и посвежевших лицах. Феличита! Урежьте марш, маэстро!
- Стой! – вновь на выходе расшеперился Окунев. – Пластиковые стаканчики забыли.
- Отставить! Вольно…. Пить будем с горла. Я хочу прозы и максимального реализма. Фулл-контакт!
- Так это, принцесса…. Живот потом будет пучить. Пердёж, отрыжка и ещё всякое.
- А ты думал это легко, быть моим бой-френдом?!
- Посмотрим, как ты потянешь быть моей бой-клюшкой.
- От винта! Любишь меня! Целуй, давай! Целуй, кому говорю! Целуй, подонок! Будем играть в ролевые игры. Распределяем роли: я – госпожа, ты – раб. Сделай щасливое выражение лица, князь Мышкин! Я сказала ЩАСЛИВОЕ!!! ЦЕЛУЙ!.. ТЕПЕРЬ РУКУ! ТЕПЕРЬ СНОВА В ШЕЮ!..
- Да не ори ты так…. – Заозиравшись по сторонам, осторожно попросил Окунев и напоследок чмокнул в протянутую руку.
- Любишь меня?! – вновь гаркнула ему в ухо Ангел.
- Пипец…. – Рефлекторно отшатнувшись, пробормотал Окунев. – Уймись, прелесть.
Он откупорил одну бутылку шампанского и красноречиво протянул её Ангелине: «Как договаривались, несравненная, просила без стаканчиков, можешь приступать». Затем откупорил вторую для себя и одухотворённо выждав, пока уймётся пена, попытался приложиться….
- Скажи, а ты готов ради меня на подвиг? – прямо в разгар таинства вмешалась Ангел.
- Я надеюсь, что это не срочно? – Осторожно уточнил Окунев, вновь приноравливаясь к горлышку бутылки.
- Постой! Успеешь еще нажраться…. Я хочу романтики! Я хочу мыла! Как в Латинской Америке! Скажи, ты способен ради меня на что-то удивительное, трепетное и светлое?..
- Угу…. – Согласился на эту авантюру Окунев. – Могу в одиночку за твоё здоровье бутылку шампанского нахлобучить.
- Чево?...
- Ничаво!.. Любишь меня?!
- Чево-чево?!
- Стра-а-анная женщина….А говорила, что у тебя музыкальный слух. Выпей, прелесть, освежись и взбодрись.
Ангелина остановилась прямо посреди тротуара и, запрокинув голову, жадно приложилась к откупоренной бутылке шампанского. Разумеется, поперхнулась и облилась. Взвизгнула и восторженно завопила:
- Я вся мокрая! Я ВСЯ МОКРАЯ!!! Будешь меня облизывать, Одиссей?! С головы до ног?!
- Да не ори ты так…. – Вновь дёрнулся Окунев и пытливо заозирался по тёмным углам. Массовка им была абсолютно ни к чему. – Чай, не на арене.
- Так… он не хочет меня облизывать. – Печально констатировала Ангел. – Это грубое, похотливое, бесчувственное животное не хочет меня облизывать. Всё рухнуло…. Всё пошло прахом…. Скорбь моя безмерна…. Я брошена как Пенелопа на произвол судьбы. Одиссей, скотина, посмотри, до чего ты довёл слабую женщину! – Плаксиво сорвалась на визгливую и вычурную истерику Ангел.
- Ты чего разошлась-то? – Окунев остановился напротив и с непомерной широтой душевной приложился с горла к бутылке шампанского. Ещё та наука – пить шампанское с горла. Навык и сноровка требуются филигранные.
- Я раньше мечтала окончить театральный и стать актрисой. Великой, как Сара Бернар…. Как думаешь, у меня бы получилось?
- Мне кажется, у тебя бы всё получилось…. Даже упаковщицей в пельменном цехе.
- А откуда ты знаешь, что я работала упаковщицей в пельменном цехе? – Глаза Ангелины заинтригованно сверкнули в темноте и округлились от удивления.
Приложившийся к бутылке шампанского Окунев немедленно поперхнулся и тоже облился. Такое шальное попадание было довольно неожиданным.
- Представь, я наобум ляпнул. Без всякой задней мысли. – Признался он.
- И попал в точку?! – не сдержала восторга Ангелина.
- И попал в точку…. – послушно повторился Окунев.
- Ой, какой ты у меня меткий! Я вся пылаю. – С манерной восторженностью всплеснула руками Ангел. – Парень – не промах! Давай выпьем за меткость, снайпер ты мой волоокий, а потом пойдём стрелять из лука….
- Из какого лука? – не врубился в столь внезапный переход Окунев.
- Ты чего?! ЗАБЫЛ?!!!.. У Одиссея был лук, который под силу было растянуть только ему. Из этого лука он всех женихов Пенелопы перемочил.
- Не-е-е…. Не надо лука. – Уклончиво отказался Окунев. – Давай уж лучше я тебя оближу.
Они, развлекаясь этим трёпом, прогулочной иноходью перешли на другую сторону улицы и приблизились к тёмной, сквозной арке в бесконечно длинном здании, которая вела во двор дома Окунева. Улица была совершенно пуста и безлюдна, что в этом районе удивительно даже для этого времени суток.
- А почему «не-е-е»? Ты что, трус? А вдруг сейчас из-за угла выйдут трое негодяев в чёрном и у них будут грязные, преступные помыслы….
…. В этот момент из чёрного провала арки (когда наконец-то здесь установят освещение!) прямо наперехват вышли трое в тёмном….
Сердце Окунева печально трепыхнулось напоследок и стенокардически заныло. Предчувствия, господа, предчувствия. Нюх на негодяев….
- …. Неужели, Одиссей, ты не вступишься за честь дамы? Неужели ты бросишь меня на произвол судьбы, в лапы этих мерзавцев?! – Ангел, проделав несколько уверенных, быстрых шагов вперёд и, резко развернувшись, требовательно преградила путь Окуневу. Тех троих она не заметила и теперь оказалась к ним спиной.
У Окунева в затылке гулко и зловеще лопнуло. Чутьё ему подсказывало, что в происходящем нет никакой случайности и всё глубоко закономерно и запланировано. Грязность и преступность помыслов этой троицы не вызывала сомнений ещё и потому, что у них в руках был весь прозекторский набор: кастет, бейсбольная бита и велосипедная цепь. Пацифизмом там не пахло.
И ПРИШЛИ ОНИ ПО ЕГО ДУШУ…. Это фатальное прозрение вспучилось бурлящим пузырём из самых подсознательных глубин.
- Ну-ка признавайся, негодяй, ты будешь меня спасть или мне на тебя не рассчитывать. Я так мечтаю быть спасённой…. Не прячь глаза и не увиливай от ответа! – Ангел насмешливо заглянула ему в глаза.
Страха не было…. Ведь он в Системе…. В безысходной ситуации ему всё равно помогут… Окунев протяжно вздохнул и, прикидывая уровень опасности, пригляделся к нападавшим. М-да…. Судя по этим первобытным, троглодитским рожам, угроза была реальна и неотвратима.
- Он? – кратко поинтересовался один из них у другого.
- Он…. – не менее лаконично опознал тот.
Продолжая глубоко дышать, словно вентилируя лёгкие перед погружением в бездну, Окунев тщательно прислушался к себе, к окружающей среде, и к безмолвию эфира. Подозрительное затишье…. Странная пауза….
А ведь он – в Системе….
И тут Окунев со сногсшибательной безысходностью понял, что он – ОДИН. Никакой Системы больше нет…. Помощи ждать неоткуда…. Он остался ОДИН НА ОДИН, со всеми своими проблемами. Никакой фантастики и никакого волшебства больше не будет. Никакой лирики и никакой поэтики. Произвол судьбы.
С небес многозначительно тихо послышался Реквием.
- Принцесса, беги! – Сжато распорядился Окунев и, бесцеремонно схватив её за плечи, отшвырнул в сторону, чтобы оказаться с нападавшими лицом к лицу.
Теперь всё требовалось делать вдребезги быстро! Нужно ошеломить и обескуражить! Нужен БЭНЦ!!! ЗАБАБАХ!!! КУРАЖ!!!
…. И поэтому Окунев напал первым! Он моментально сообразил, что эти трое менжеваться не будут и, поэтому напал первым. Безумству храбрых поём мы песню! Сломить не получиться, слишком неравны силы, но произвести эффект. Ошеломить!..
- Антон! Антон! ЧТО ПРОИСХОДИТ, АНТОН?!!! – Закричала Ангел.
- Беги! БЕГИ, Я СКАЗАЛ!!!
Тот, с бейсбольной битой, никак не ожидал такой прыти от Окунева. Он даже не успел размахнуться, когда получил в голову сокрушительную двойку, от которой покачнулся и осел на колено…. Но не рубанулся; то ли дистанция оказалась великовата, то ли двойка могла бы быть поточнее. Не сложилась мозайка. Сорвался замысел.
Окунев закрутился волчком, увёртываясь от ударов и, периферией отмечая, что Ангел продолжает стоять на том же месте, беспомощно прижимая ладони к лицу. Такие удары нельзя пропускать.
- БЕГИ! БЕГИ, Я СКАЗАЛ!!! – Вновь гаркнул он.
Слишком неравны были силы…. Нужно было уводить в сторону, вытаскивать на себя. Изобразив отступление, Окунев кинулся в тёмный провал арки. Троё в тёмном послушно рванули следом. Теперь всё срослось! Главное – что Ангел в безопасности.
Окунев рьяно остановился на выходе из арки и повернулся лицом к преследователям. Бейсбольная бита, кастет и велосипедная цепь…. Шансов нет. Система не работает. И Провидение не вмешается. Надвигается АМБА.
Почти самоубийство.
- Чё вам надо, гоблины? – Попятившись спиной, Окунев презрительно ухмыльнулся.
Страха не было. Сердце – как колокол. Легкие – компрессор.
В конце концов…. Если Ангел додумается убежать. Тупо убежать! Можно ведь и не ввязываться, не нарываться и… непринуждённо убежать самому. «Посмертные лавры мне не нужны».
ТУПО УБЕЖАТЬ! Слишком неравны силы.
- ЧЁ НАДО, ГОБЛИНЫ?! – Повторился выше тоном Окунев.
- Тёлка нам твоя понравилась. – Брякнул кто-то из нападавших.
Окунев продолжал пятиться. Ещё был шанс выкрутиться, избежать, но….
…. Но в этот момент в чёрном провале арки едва различимо послышался цокот каблуков. Очевидно, Ангелина никуда не убежала. Следовательно…. А ведь эти упыри не похожи на банальных хулиганов. Слишком профессионально держаться. Как наёмники.
На кону не кошелёк и не мобильник. Интрига гораздо глубже!
- Палку брось! – крикнул Окунев тому, с бейсбольной битой, который уже успел схлопотать от него по шайбе.
- Я бы бросил, да тёлка твоя, жаль убежала. – После двойки в голову тот не утратил чувства юмора. Остряк.
Окунев продолжал пятиться и держать дистанцию. Шансов нет…. Это – не обычная дворовая шпана, это – что-то другое. Это – нелюди….
А ЦОКОТ КАБЛУКОВ НАРАСТАЛ…. Ну почему она не убежала?!
Отступать стало больше некуда….
Окунев неприступно остановился. Широко расправил плечи. Сбросил с плеч пиджак из кевлара. Размял шею, как это делают профессиональные боксёры перед выходом на ринг. Осатанело ощерился и гостеприимно пригласил:
- Ну, давай…. Налетай, бандерлоги….
Негромко пукнул. Но не от страха. Рефлекторно…. Страха не было.
…. И после этих слов ввязался в бесперспективную и жуткую драку, уже заведомо, со свинцовой безысходностью понимая, что это, скорее всего, будет последняя драка в его жизни.
Страха по-прежнему не было.
Ну почему она не убежала?!!!
Что случилось с Системой?!!!
Сопротивляться получилось недолго. Перевес сил был чудовищный. Эти люди знали своё дело.
Потом Окунева ещё долго и с каким-то патологическим наслаждением добивали бейсбольной битой, словно стараясь пунктуально переломать ему все кости до единой.
Но Окунев всего этого уже не видел и не чувствовал…. Он был уже далеко. Запредельно далеко. Там, где в бездонной глубине небес сияли три разноцветных Солнца и у него были крылья. Там, где ночью в небе мистически сияли семь Лун. Там, где обретали явь несбывшиеся мечты и рухнувшие надежды. Там, где не было нужды думать о пище и крове.
Он мог летать и целыми днями парить в высоте…. Мог чирикать райские песни….. А ночами напролёт спариваться…. Ибо, по сути, привычной формой жизни он уже больше не был….
И поэтому, уже отдавая себе отчёт, что улетает отсюда навсегда, он глупо и романтически улыбнулся.
Плавно потух свет и опустился занавес. Что ещё нужно для счастья? Вот такой вот получился хэппи-энд. Прощай Реальность Z….
Закончив экзекуцию, тот, который был с бейсбольной битой, склонился над изуродованным Окуневым и, сплюнув на землю, запихал ему в нагрудный карман окровавленной рубашки визитную карточку. Затем, даже мимолётно не изменившись в лице, быстрым и ловким движением отсёк ему опасной бритвой правое ухо. Положил его в целлофановый пакетик.
Выпрямился и напоследок сказал без особых эмоций и злости.
- Привет от Арктура. На долгую память.
Ничего личного…. Такая у нас работа.
- Резкий попался, - заметил под руку тот, который был с кастетом.
- Валим отсюда, - вальяжно распорядился тот, который был с велосипедной цепью и, по тону его чувствовалось, что он ничего не боится.
НИЧЕГО И НИКОГДА…..
Из носа того, который пунктуально орудовал битой, текла кровь. Обильно и неудержимо текла.
Они сели в припаркованную неподалёку машину. Хлопнули двери. Сдавая назад, машина переехала лежащего на асфальте Окунева. Водитель даже газанул посильнее, чтобы преодолеть эту помеху поживее.
Наверное, они это сделали не специально, ведь ничего личного в их действиях не было…. Хотя, кто знает?
А может, это их позабавило?
………….
К бегущей по обочине, заплаканной Ангелине внезапно подкатил снежно-белый лимузин и, экстренно затормозив, остановился, перекрыв две полосы. Навстречу ей выскочил обеспокоенный и озадаченный Семён. На его скулах перекатывались желваки, глаза обеспокоено шарили по окрестностям.
- Геля, быстро! Садись! Поехали!
- Семён, там…. В подворотне…. Трое на одного…..
- Валим отсюда! Ему уже ничем не помочь! Мы вне Системы, на чужой земле…. Скоро и за нами придут!
- Нет, я не поеду. Там…. Его нужно вытащить….
Засопев и несдержанно взревев от эмоций, Семён подхватил её на руки и как куклу забросил в салон лимузина. Перед тем, как захлопнуть дверь, прокричал внутрь:
- Поздно, Геля! Кончено!!! Ему уже не помочь! А у нас ещё есть шанс….
Упав на пол, Ангелина дёрнулась напоследок, толкнулась в заблокированную дверь и, задрожав от конвульсивных рыданий, вновь упала на пол. Витальные силы покидали её на глазах…. Неврастенически дёрнувшись, она ещё раз торкнулась в дверь и дистрофично упала на пол, беззвучно глотая нагрянувшие слёзы.
Лимузин, стремительно ускоряясь, нагло подрезая и расталкивая остальные машины, с бешеной скоростью понёсся по шоссе, стремясь как можно скорее покинуть этот Город.
Сидящий за рулём Семён глухо и остервенело матерился себе под нос: «Сплошные чайники на дорогах! Права напокупали, с-сынки!! РАЗДАВЛЮ!!!»
Прочь с дороги!!!
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.