- Надэль, что он, вообще ничего не помнит? – спросила женщина в синем с серебряными вставками и нашивками инженерном комбинезоне. Она встретилась с девушкой в подземном бункере лимитов, в самом конце подземного коридора, через который лимит Джонатан, инженер Эстер и Надэль еще вчера спешно уносили прооперированного Кройкса из рабкомнаты к побережью.
- Помоги мне, пожалуйста, найди врача. Кройкс не приходит в себя. А сегодня сказал пару слов, но весь изнемог. Мне кажется, что у него температура, возможно, заражение. Я бы не стала тебя подвергать такому риску, но… Кройкс может умереть. Найди врача, пожалуйста! Только толкового, случай очень опасный. Задействован головной мозг… - умоляла веснушчатая Надэль.
Сорокалетняя Эстер Ева, работавшая инженером на компьютерном заводе им. Великого Мамона IV, Главы Всемирного Северо-Западного государства, рожденная от «запрещенных» родителей, уже который год под страхом смерти помогала лимитам и «лесным» людям.
Ее лицо выражало безысходность и полное отсутствие личной надежды, но желание спасти и содействовать этим людям в правом деле не покидало ее предсмертный больной организм.
Прозрачно-серые глаза и лучистые морщины напоминали окружающим о бывшей некогда жизнерадостности характера и давно выплаканных девичьих и женских мечтах.
Эстер прекрасно знала мать Надэль, ее звали Трой. Эстер дружила с ней, а потому знала и всю историю жизни ее маленькой дочки почти со дня ее рождения. Но их связь с семьей девочки оборвалась около трех лет назад. Тогда, получив звонок от своей умирающей подруги, Эстер бросилась в зараженную радиоактивным стронцием Черноградскую область, но не успела даже к похоронам. После того, как совсем еще юная, тринадцатилетняя Надэль осталась с одной немощной бабушкой, Эстер приняла решение забрать дочь погибшей подруги из радиоактивной зоны, в которой было невозможно не только жить, но даже находиться самое короткое время. Но Эстер и не подозревала, какой отпор получит от престарелой, уже выживающей из ума от горя бабушки Рэве, которая насмерть стояла против отъезда своей внучки.
Прекрасно образованная Эстер, как отличный физик, понимала, что та доза облучения, которую получали жители Чернограда, для ребенка могла быть просто смертельна. Она разругалась по этому поводу с упрямой Рэве и уехала, проклиная ее за поразительно жестокий эгоизм. Расстроенная женщина понимала, что не сможет принять их двоих, даже если уговорит Рэве. Так как, если маленькую девочку она могла каким-либо образом спрятать, то пожилую и беспокойную бабушку – к несчастью, уже нет. Эстер ломала голову, куда можно было поместить девочку, чтобы ее не заметило Всевидящее Око Интердизайнера, которое рассматривало личную жизнь «рабочих муравьев» Всемирного государства как общественную, а, значит, свою собственную...
В тот момент Эстер еще не была знакома с лимитами, которые жили в подземном городе, полной перевернутой копии города наземного, потому ей некуда было прятать ни Рэве, ни Надэль.
Если бы она взяла их вместе, тогда бы жизней лишились они все: и спасительница, и спасаемые.
Дело в том, что все трое были из «запрещенных», потому добропорядочные инженеры (все те же «запрещенные», только полностью покорившиеся) не могли иметь связи с первыми ни по личным, ни по общественным делам.
Вот потому-то хорошая, милая, домашняя девочка Надэль и ее воинственная бабушка Рэве остались медленно погибать в Чернограде, а не отправились к тете Эстер, которая сама была «под прицелом» Всевидящего Ока.
Так, возвратившись ни с чем и ни с кем, инженер первого ранга Эстер Ева вновь пошла на службу, пытаясь приглушить обиду и злость на свою нелепую жизнь и бессилие что-либо изменить.
Некоторое время спустя, решившаяся пойти на примирение с престарелой Рэве, Эстер позвонила по Интеру бабушке и внучке – но никто не отозвался. В ее душу стали закрадываться страшные сомнения.
Через некоторое время она отправилась в Черноград «в командировку» - в этом опустошенном трагедией городе к тому времени не было ни души…
Старуха Смерть со своей новомодной радиевой косой сломила тонкие травинки жизней тысяч, безвозвратно стерев их имена…
Ни бабушки, ни девочки обезумевшая от всего увиденного женщина уже не нашла…
Эстер кляла себя за то, что не забрала девчушку, которую еще можно было спасти…
«Как я могла!» – думала она, негодуя, и отчаявшись исправить ошибку, - «Надо было пойти на преступление, украсть малышку, но спасти ее. Трой никогда не простила бы мне, если бы знала, что я не забрала Надэль отсюда».
Когда растерзанная своей совестью Эстер вернулась на работу, до нее дошли слухи о том, что Черноградская область вымерла полностью. По неофициальным данным.
На следующий день – по официальным данным Коалиции Северо-Западного государства – Черноградская область была упразднена, а ее территория слита с Филоно-Наплевательским краем. Через неделю о существовании области, в которой три года назад произошла та страшная авария на Черноградской атомной электростанции, как и о тех сотнях тысяч жертв, безвинно погибших от заражения земли-воздуха–воды смертоносными изотопами радиоактивных металлов, начисто забыли.
В тот день Эстер записала в своем дневнике, который, как она надеялась, прочитают более человечные люди будущего, все, что знала про страшную Черноградскую трагедию.
Год назад уже немолодая женщина, достигшая сорока лет («пороговых» по мнению правителя Всемирного Северо-Западного государства Великого Мамона), к своему понятному ужасу обнаружила опухоль молочной железы, но к врачам решила не обращаться. В Северо-Западном государстве больных не любили, а с такими диагнозами – тем более. Часто ее знакомые, пожаловавшись на неполадки со здоровьем, оказывались потом на операционной койке и больше никогда не выходили из больниц.
Об ее исчезнувших товарищах забывали уже на второй день - говорить о болезнях и умерших было не принято. Тогда о чем можно было говорить и думать? Все их мысли были сплошь поглощены милитаристской ненавистью к агрессору – Юго-Востоку. Ненавистью, которая каждый день подогревалась журналистами всех государственных каналов Интердизайнера.
Тем временем, Эстер медленно угасала, чувствуя развитие болезни. Порой ей даже казалось, в силу ее оптимистичного и жизнелюбивого характера, что без этой опухоли она была бы очень одинока, а вот теперь у нее есть неразлучный друг, который уж точно умрет вместе с ней в один день…
Однако, вскоре ей стало не до шуток, поскольку с каждым днем боль усиливалась.
Тем не менее, говорить о своей болезни Эстер Ева не хотела, да и смысл? Теперь не было врачей, кто бы смог ей помочь…
- Тетя Эстер… Вы слушаете меня? – спросила расстроенная девочка, которая неделю назад ошеломила Эстер своим прибытием в город и страстной просьбой вызволить из рабкомнаты какого-то неизвестного паренька.
- Да, моя хорошая. Я слышу. Просто задумалась немного, - серое лицо Эстер преобразилось и воссияло доброй улыбкой, лучики морщин приняли свое естественное глубокое положение.
- Помогите мне, пожалуйста, в последний раз. Мне очень нужно спасти Кройкса! – сказала Надэль, сверкая чуть влажными искристыми глазами.
- Давай я поговорю с моими знакомыми лимитами. Может быть, у них кто-то есть из лекарей, кто сможет помочь. Сейчас хороший врач большая редкость! – последнее предложение она сказала более чем с чувством, вкладывая в свои слова много личных смыслов.
- Мы с Кройксом будем на берегу около подземного лаза, хорошо? Если удастся, пусть врач придет как можно скорее! - шестнадцатилетняя девочка посмотрела на мамину давнюю подругу с мольбой.
Эстер узнавала эти глаза. Они были так похожи на глаза ее матери, Трой. Но характеры у них удивительно разные! Загадка, как природа создает таких непохожих матерей и дочерей, родителей и детей? Трой была тихая, веселая, нежная, очень осторожная в оценках и суждениях… Ее дочь – выросла настоящим вулканом – огненные вихры подходили ей как нельзя лучше – стремительная, бойкая, непоседливая, горящая своими идеями! Она нравилась Эстер, не только как дочь умершей подруги, но и как отдельный человек, как отдельная личность, как ее не осуществившаяся надежда на своего собственного ребенка.
Но сейчас этот рыжеволосый огонек стал угасать от страха потерять что-то очень ценное, необходимое для его горения.
Эстер понимала, что необходимость спасения жизни этого незнакомого мальчишки была продиктована не только человеколюбием. Сейчас для малышки Надэль, наверняка, разворачивались события из жизни ее собственных родителей. Девочка не могла их помнить, но, видимо, хорошо знала эту историю от мамы и бабушки.
Эстер решила снять ее напряжение:
- Надин! - так особо называла девочку только тетя Эстер, которая сейчас взяла ее за плечи и посмотрела прямо в горящие искры глаз, - Верь мне. Я сделаю все, чтобы твой Кройкс выжил. И он обязательно выживет, понимаешь? Память придет к нему, и все будет хо-ро-шо! Ты поняла меня!? – внушительно произнесла Эстер, - если бы твоя мама послушалась бы меня, то мы и твоего папу спасли. Обязательно спасли бы! Не переживай. Эта история не повторится! Обещаю!
- Хорошо, тетушка. Я, правда, совсем съехала с рельсов… просто, я так боюсь за него! - пытаясь скрыть слезы, Надэль прильнула к больной груди своей тетушки, и Эстер в эти минуты стало легче переносить все свои страдания.