Солнышко моё, вот мы и дома. Наша тихая квартира на третьем этаже встретила нас ярким солнцем — предчувствием скорой весны. Всё на своих местах, как и тогда, когда я, такая счастливая и перепуганная, уезжала в роддом, чтобы через несколько дней вернуться с тобой. Я боялась спугнуть события, боялась готовиться к тому моменту, когда приеду с тобой — и всё-таки готовилась. Какими они были чудесными, эти пинеточки из нарядной пряжи, эти крохотные кофточки, эти распашонки из нежнейшей фланели! Сколько радости доставил мне сам процесс их изготовления! Сейчас мамы предпочитают сходить в магазин и всё купить; но мне казались такими грубыми эти швы, этот неряшливый крой! Тогда трудно было купить хорошую коляску, и племянница прислала мне из Киева свою — её сыночек уже перерос это голубое чудо производства ГДР — была когда-то такая страна… Одну кофточку я так и не успела связать — мне совсем недавно подарили эти моточки дивной нежнейшей пряжи цвета самой лучшей бирюзы. Ничего, успею — у меня так много времени! Я свяжу самую красивую кофточку на свете — немного навырост, чтобы она, вытягиваясь при стирках, росла вместе с тобой. Или нет — я свяжу тебе новую, ещё лучше, а эту подарим новому землянину, который растёт сейчас в тёплом животике другой женщины — тоже долгожданный, милый, самый любимый…
Солнышко моё, тебе уже семь, и ты готовишься к школе. Ты знаешь уже все буквы, начинаешь читать, смешно удивляешься чуду возникновения смысла из ничего не значащих смешных значков-букв. Ты уже пробуешь писать — пока ещё печатными, изобретая свою собственную систему, более логичную, чем существующая, и у тебя буква строго равна звуку. Поэтому ЁЖ у тебя — ЙОШ, ЁЛКА — ЙОЛКА, а мягкий знак ты ещё не изобрёл и благополучно обходишься без него. Но вот ты, кажется, подошёл и к этому открытию, написав ЛЬИСЬТЬИК — ты пока не знаешь особых свойств таких букв, как И. Я прекрасно понимаю то, что ты пишешь, — ведь и я когда-то так же изобретала для себя мир обозначений. Ты вообще похож на меня — так же обожаешь всё живое, держишь лягушек в банках, а потом, сжалившись, выпускаешь на волю; кошки — твои лучшие друзья, а собак ты не боишься — даже самых страшных и огромных. Ты не ходил в детский сад — бабушки просто не могли этого допустить, поэтому у тебя не так уж много друзей, зато эти немногие — самые верные, которые, появившись в детстве, остаются с нами на всю жизнь. Таких друзей не выбирают — ими награждает сам Бог. Как и меня наградил тобой, милое моё солнышко.
Тебе пятнадцать, и вчера умер твой отец. Ты был со мной все эти страшные дни, ты поддерживал меня, как взрослый. И ты действительно повзрослел — я и не заметила, как это произошло. И твой ломающийся мальчишеский дискант вдруг сменился густым баском, и верхняя губа ещё так трогательно, но несомненно оттенилась первым пушком — ты всегда мечтал об усах, как у отца. У тебя уже есть подружка, которую ты отвоевал у дворовых приятелей, Ты с шестого класса перестал дёргать её за лошадиный хвостик волос и теперь постоянно носишь её тяжёлый портфель. Выглянув в окно, я часто вижу вас вдвоём на скамейке, вы о чём-то беседуете, и вам не скучно вдвоём. Не знаю, целовались ли вы, играя во взрослые отношения; наверно, ты рассказал бы — ведь мы всегда были так близки, ты рассказывал мне обо всём, что происходит в твоей жизни… Или уже не обо всём?..
Ты повзрослел за эти дни, мой мальчик. Лицо твоё посуровело, и сдерживаемая боль согнала с него мальчишескую весёлость. Я знаю, как ты любил отца. Если со мной ты был весел и ласков, как котёнок, то с отцом ты вёл себя по-мужски сдержанно, и в ваших отношениях было какое-то особое благородство. Вы ходили на футбол, ездили на рыбалку, спорили до хрипоты о любимых книгах — и иногда казались мне ровесниками, между которыми нет преград. Я видела, как рядом с моим любимым поднимается другой — не менее любимый, очень похожий на детские фотографии отца человек. И сейчас, ещё не совсем осознав разлуку, мы вместе стоим над неподвижным телом, и сильные пальцы юноши сжимают мою безвольно поникшую руку.
— Не плачь, мама. Будь выше слёз. Мы выстоим, мы переживём — нас ведь двое.
Да, нас двое, мой мальчик. Мы сильные. Мы выстоим.
Тебе за двадцать, и ты студент. Я боюсь за твоё зрение — ты так много читаешь! Ты пошёл по стопам отца — сказалась любовь к истории. С первого захода ты не поступил — поспорил на экзамене с преподавателем, и тот занизил отметку. Как несправедливо! Но ты не сломался, не опустил руки. Я так боялась этого, так не хотела, но ты пошёл служить в армию, когда другие отчаянно «косили». Я знала — ты не дашь себя в обиду. Ты был готов к испытаниям — сильный, тренированный, волевой. А какие письма ты мне писал! Их читали все мои друзья, удивляясь, как успел мой нежный котёнок стать таким уверенным в себе, сильным, мужественным. И только потом, увидев шрамы на твоём бронзовом мускулистом теле, я поняла, какой трудной была эта служба.
А теперь ты кумир мальчишек, любимец друзей, предмет тайных воздыханий всех девушек в районе. Но ты верен той подруге детства, которая ждала тебя из армии и которая пока учится в Англии, но непременно вернётся к тебе. Ты стал сдержаннее и не столь откровенен со мной, как раньше, но свою дембельскую тетрадку ты мне показал. Там среди рисунков, вклеенных фотографий, вырезок, текстов любимых песен Высоцкого — твои стихи. И в каждой строчке — она, твоя любимая, и в каждом слове — бесконечная нежность.
Тебе за тридцать. Жизнь сложилась так, как ты хотел. Закончил университет, защитил кандидатскую, женился на любимой девушке, родился чудесный ребёнок. Квартира маленькая, но уже своя — вы оба много работаете, чтобы обрести финансовую независимость. Да, жизнь сейчас нелегка… Трудное время нам досталось, мальчик мой, но у кого оно было легче?.. Ты всё реже бываешь у меня, всё реже звонишь. Я не обижаюсь — понимаю, как тебе трудно достаётся. Вот и докторская зреет — надо работать, работать, работать… Внука бы повидать… Но он учится в какой-то особой закрытой школе для особо одарённых детей, он пойдёт дальше и нас с твоим отцом, и вас обоих. За школу нужно платить. За всё нужно платить, а я уже не могу тебе помочь. Ты не стал бизнесменом, ты не торгуешь автомобилями или компьютерами, но зато ты живёшь так, как хотел бы жить, занимаешься любимым делом, и не наша с тобой вина, что две наши жизни разошлись, пошли параллельными путями, которым никогда не суждено пересечься. Как я ждала тебя, солнышко моё! Как согревало меня твоё присутствие во мне! Я сидела на самых жестоких диетах, я ложилась на сохранение по первому слову врачей, я молилась о том, чтобы всё было хорошо… Все эти годы ты был со мной, моя радость, мальчик мой, — все годы с того солнечного февраля, когда я вернулась из роддома одна…
30.09.09.