Мордвин Просандей был хорошим охотником. За цнинской стороной не найдешь лучше охотника, чем Просандей. Стрела, пущенная его рукой, обязательно находила цель и приносила ему добычу.
Вольно жилось Просандею в Цнинских лесах, пока не пришли русы и не сказали: «Леса Государевы, а потому плати ясак». И стал Просандей платить. А что делать? Хоть и не много русов, но у них пушки, пищали. Русы не жили с мордвой, а лишь наезжали. И то не часто. Жили же в городке своем, Шацке. Поэтому также вольно было Просандею как и прежде. Теперь у него были уже и борти и рыбные ловли и бобровые гони. На Мамышевой поляне построил он себе небольшую избенку, в ней и жил.
Как-то раз пришел из Шацка небольшой отряд казаков, а с ними поп. Пригнали казаки из русских деревень людей, которые обучены были плотницкому ремеслу, и велели им церковь рубить прямо на той самой Мамышевой поляне супротив избы Просандея. Хотел Просандей слово молвить в свою защиту, да казачий есаул саблю к горлу приставил и сказал: «Не дури, малой, а то земля твоя станет Государевой». И умолк Просандей.
Церковь построили быстро – в лето. Знатная вышла: махонькая, главка чешуей покрыта, крест осмиконечный так и блестит на солнце. Внутрь зайдешь - иконостас ажурной резьбой играет, и дух сосновый прет в ноздри. Церковь назвали в честь святого Николы Чудотворца.
Крестьяне, закончив строительство, по домам разошлись, казаки в Шацк отправились. Остался в церкви один поп Авдей с матушкой да двумя сынами. Стал Авдей по мордовским селам ходить, мордву прельщать на крещение. Те только смеются, да что-то по-своему лопочут. А однажды Авдею намяли бока так, что ели оклемался. Выхаживал его Просандей, травками поил – жалко было его. А соплеменники Просандея корили: «Что же ты этому долгогривому предался, богов забыл». Просандей молчал. Что ответить, стар он уже был и одинок как сыч, а в церкви, куда любил захаживать, что-то родное чувствовал, теплое. Вскоре окрестил Просандея отец Авдей и назвал Иваном, стал он теперь зваться Ивашкой Просандеевым.
По весне поп Авдей расхворался и умер, говорили, что опоили его чем-то жрецы мордовские. Похоронили пастыря на погосте, матушка поплакала, детей собрала, запрягла возочек, да и уехала. Остался Просандей снова один. Родственники от него отвернулись, друзья не признавали, обходили Мамышеву поляну за три версты.
Сперва Просандей все ждал, что нового попа пришлют, дьяка который приезжал за ясаком просил, чтобы похлопотал там, в Шацке, насчет священника. Тот хмуро слушал, кивал головой, да ничего не менялось. Говорил дьяк, что никто не желает ехать в его глушь к некрещеной мордве, доходу де никакого, а жизни можешь лишиться.
Так и жил Просандей, как мог за храмом ухаживал, могилку отца своего духовного поправлял. Но шли годы, Просандей дряхлел, а вместе с ним ветшала беспризорная церковь. Вскоре на погосте рядом со старым покосившимся крестом появился новый над могилой Просандея.
Двери в церковь казаки заколотили досками, вся церковь кругом заросла травой, и приезжали мордвины сюда косить ее для своего скота.
В одно лето приехали мордвины на Мамышеву поляну траву косить, да обомлели: ходит по поляне невиданный человек – борода седая длинная чуть не до колен, власы в тугую косицу заплетены, сам весь в черном, вроде поп, а вроде и нет. Осмелели мордовские мужики, подошли к человеку, окликнули его. Тот посмотрел на них и говорит: «Здорово мужики!», а те по-своему по- мордовски что-то заговорили, да и разбежались. С тех пор закипела на поляне работа. Человек этот назывался Матфеем, был он монахом, или как его называли русские черным попом. Пришел толи с Дона толи с каких-то Черных Гор. Вскоре появилось еще три монаха, начали они новую церковь ставить, избы рубить да ограду городить. И вот уже вскоре на поляне появился небольшой монастырек. Монахи завели хозяйство, пчельник. Ловили в Цне рыбу. Мордва долго присматривалась к Матфею и к его монахам, некоторые захаживали в монастырь, старец принимал всех радушно, с каждым беседовал, часто заступался за мордву перед служилыми людьми и казаками и те слушались его, обижать язычников не смели. По-прежнему разрешал Матфей косить траву на поляне, выпасать скот, что прежде было невиданно. И вот пришел как-то мордвин Конанка, старейшина рода Ивяхеев к Матфею и сказал, что он и весь род его желает принять крещение и стать христианами. В один из воскресных дней июня пятнадцать семей от мала до велика и младенцы и старцы и мужи и девы приняли в реке Цне крещение от старца Матфея. Новокрещеные поселились на монастырской земле, и образовалась новая деревенька Чернеево, а Конанка получивший в крещении имя Иван, стал управлять хозяйством монастырским, ему Матфей поручал самые ответственные задания.
Но мордовские жрецы не могли смириться с тем, что свет Христовой веры в их темные углы проник, что все больше их соплеменников становятся христианами, затаили злобу они на Матфея, стали подговаривать своих сторонников и неожиданно нашли себе союзников среди злейших врагов татар. Те были обижены тем, что царь Иван Грозный отдал монастырю деревню Томниково на которую они сами зарились. И начали татары и мордва сообща монастырю всякую пакость чинить: скот крали, посевы жгли, птицу убивали, борти пчелиные разоряли, рыбу из монастырских прудов вылавливали. А однажды так сильно избили Конанку, что тот чуть жив остался. После этого случая наведался Матфей в мордовские села, говорил со старейшинами ласково и те вняли его словам перестали нападать на монастырь и жрецов своих больше не слушали. Ну а татар к покорности привел шацкий воевода Юрий Дуров, послав отряд казаков в татарские селения, и те после того притихли.
Осень 1601 года выдалась дождливая, едва успели собрать хлеб, как ударили морозы. Весной померзли озимые, летом град побил поднявшийся колос, да к тому же какая-то хворь поразила скотину, и много ее полегло. Наступил голод. Уже к февралю селяне исчерпали все свои запасы, многие перемололи на муку то зерно, что оставили на семена. Ели ремни, драли кору с молоденьких ветл, переловили всю живность в окрестных лесах, даже охотились за мышами-полевками, разрывая их норы, съедая их самих и запасы собранные ими на зиму. Казалось конец уже близок, но спасение пришло, откуда его не ждали. Одним ранним февральским утром в мордовской село Борки въехало два возка доверху нагруженные караваями хлеба. Возки сопровождали монахи, они остановились на центральной площади села и стали созывать народ. Мордвины нерешительно подходили к ним и тогда монахи стали раздавать хлеб голодным людям и говорить, что старец Матфей благословил всем голодающим приходить в монастырь, там они получат помощь.
И потянулись мордвины с окрестных деревень в монастырь, где их кормили всю зиму и весну до нового урожая и так простой черный поп Матфей спас от голодной смерти много людей и растопил в их сердцах лед недоверия. На следующий год в Цне приняли крещение уже почти 20 мордовских семей, которые стали селиться рядом с монастырем так появились села и деревни Сявель, Боголюбовка, Носины, Печины и многие другие. Край некогда весь языческий теперь стал христианским и хотя еще много оставалось мордовских язычников, но начало доброму делу было положено.
Иеромонах Матфей, основатель и устроитель Свято-Никольского Чернеева монастыря умер вскоре после того голодного года. На похороны собралась его многочисленная паства, многие, даже суровый и сильные мордовские воины плакали, не скрывая слез, потому что потеряли своего духовного отца. Но семена, которые посеял Матфей дали свои всходы, вера здесь привилась, народ стал благочестивым и явил в будущем из своей среды много подвижников и праведников, а Свято-Никольский монастырь, что в с. Старое Чернеево Шацкого района стоит до сих пор, и как прежде живут здесь монахи, приходят люди, приезжают паломники и получают духовное утешение.