Нико стоял на остановке и ждал свой автобус с яркой рекламой новой марки духов на боках. Высокая длинноногая блондинка стояла в развевающемся платье на обрыве и поднимала вверх, к солнцу, тонкие руки. Духи назывались «Impression». Нико любил произносить вслух иностранные слова, слушать, как течёт, перекатывается, скользит каждый звук с кончика языка, вверх к нёбу, потом к основанию и обратно, по губам, а потом в сухой лёгкий воздух.
Остановка Нико была следующей от станции, поэтому автобус всегда приходил полупустым. Самая давка начиналась через три остановки, около Цветочного рынка. Почему этот рынок называли Цветочным, никто уже толком не помнил, и, кажется, что цветы там никогда не продавали, клумб красивых никто не делал. Неровные ряды пыльных тонаров, вечная суета и шум в любое время года. Вот как выглядело место, которое называлось столь красиво и изящно – Цветочный рынок.
Нико воображал, что раньше, ещё до того времени, как здесь выстроили город, на месте закопчённого промышленного района было селение, занимающееся разведением диковинных цветов. Самые редкие цветы страны можно было встретить только здесь. Сюда стекались люди из окрестных деревень, из больших городов, из других стран, чтобы просто полюбоваться на затейливые цвета и формы, и если возможно, купить себе семена или клубни. Нико видел девушку с рекламного плаката. Она всегда гуляла по Цветочному рынку и выбирала себе цветок на платье. Каждый день у неё были разные поводы искать украшение. Сегодня она готовилась к турниру, после которого её рука и сердце навечно будут отданы знатному вельможе, который выиграет турнир во имя неё.
Нико сидел на самом переднем сиденье автобуса, смотрел на убегающую под колёса серую дорогу, и одновременно с этим его взгляду открывалась другая панорама – трепещущее бледно-жёлтое платье, длинные белые волосы и ярко-красная роза в волосах – сегодня она отдаст своё сердце другому. Сердце Нико сжалось от щемящей тоски. Она не хочет выходить замуж, но она должна, таковы законы времени.
В школе как всегда скучно.
- Нико, а ты смотрел фильм «Я – робот»? Говорят, какой-то философский, я что-то не рискнул.
- Смотрел, и я бы не сказал, что там много философии, скорее это очередной блокбастер. Так что можешь не бояться.
- Хорошо быть таким умным как ты, понимать философию и прочую хренотень, - Ромо с сожалением вздохнул и отвернулся к своей очередной двойке. Геометрия никогда не была его наукой, как впрочем, и алгебра, и литература, и биология…
- Ромо, а тебе что-нибудь нравится?
- В смысле? – вяло отозвался Ромо и медленно повернулся, он хотел немного пострадать по поводу будущего скандала с родителями, поэтому не особо обрадовался тому, что его наглым образом вырвали из апатии.
- Какая-нибудь музыка, может быть, или книги? У тебя есть любимая книга?
- Ха, - Ромо с чувством шмыгнул носом и пожал плечами. – Учебник по геометрии вчера был. Вот и результат, - он помахал в воздухе листком, на котором красного цвета было больше, чем синего. – Не, читать я не люблю. А музыка… да всякая нравится. Что модно, то и нравится. А тебе?
- А мне нравится девушка на рекламном плакате, - тихо проговорил Нико и сам удивился тому, что сказал это вслух, и так легко и естественно у него это получилось, что Ромо и виду не подал, что для него это может быть неожиданным, скорее наоборот, оживился и заулыбался.
- Мне тоже нравятся девушки в журналах, - подмигнул он и громко цокнул языком. Нико сразу понял, что ошибся, приняв его настроение за нечто схожее со своим. Теперь ему хотелось забрать свои слова назад. Ромо же его разочарования не заметил и наклонился ближе. – У моего брата столько этих девушек, я у него иногда смотрю, пока его дома нет… и не только смотрю.
Нико почувствовал, что ему вдруг стало нечем дышать. Смущение сдавило горло плотным кольцом и никак не хотело пускать воздух в лёгкие. Всегда, когда Нико волновался, он начинал задыхаться. По лицу потёк жар, и внутри всё сжалось от стыда.
- Да ну тебя, - только и смог выговорить он и по-приятельски хлопнул Ромо по плечу, желая только одного – чтобы тот отвернулся к своей двойке и забыл их разговор. Но Ромо только разошёлся, видимо, тема порнографии очень ему нравилась. Вот и выяснили, что он любит.
- А ты что, никогда этого не делал? – свистящий шёпот Ромо колюче отозвался в позвоночнике. И стало неуютно, одиноко и противно находиться рядом с ним, с его вопросами, с нормальной жизнью стандартного подростка.
- Что не делал? Картинки откровенные я не люблю разглядывать, какой толк в том, чтобы просто смотреть? - холодно ответил Нико и сам, первым, демонстративно отвернулся к окну, прекрасно понимая, что тем самым подписывается под своей несостоятельностью, потому что Ромо имел в виду несколько иное, нежели разглядывание картинок. И они оба это поняли.
- Да я не про картинки, я про всякое такое… рукой, – Ромо отчего-то тоже смутился. Нико всегда ему нравился, и его одобрение многого стоило, а этот разговор вошёл явно не в то русло, и как остановиться, Ромо не знал, откровенные темы всегда таили в себе опасность увлечься и переступить границу дозволенного. – Да ладно, можешь не отвечать, это твоё личное дело, извини.
Нико не посмотрел на него.
После окончания уроков они шли к остановке и разговаривали о новых марках автомобилей.
Нико точно помнил, что это была пятница. В этот день было физвоспитание, и они сдавали норматив по бегу. Нико не любил бегать, хотя всегда сдавал нормативы в пятёрке лучших. Он чувствовал пульсацию крови в теле, и его дыхание при беге практически никогда не сбивалось. Нико представлял свой организм работающей станцией по перегонке крови. Вдох, и наполненный кислородом воздух проникает в лёгкие, там кровеносные сосуды забирают необходимую для движения подпитку и несут её к сердцу. Толчок, и заряженная энергией кровь бежит по артериям, разносится к каждому органу, в мозг, и оттуда обратно, к сердцу, через лёгкие наружу. Вдох-выдох, вдох-выдох. Ускорение движения рабочих частей хорошо налаженного механизма – большее количество вдыхаемого воздуха. Для Нико не составляло труда понять, что нужно его организму, чтобы работать правильно.
Усталость всей учебной недели и последнего урока беготни навалилась на плечи тяжёлым покрывалом, сдавила виски. Нико стоял на остановке и ничего не видел вокруг. Девушка на автобусе была просто плоской картинкой, летний день, пропитанный запахом пота и пыли, не обещал ничего интересного. Нико вошёл в раскрытые двери пахнущего машинным маслом автобуса, плюхнулся на разогретое солнцем заднее сиденье и невидяще уставился в окно. По пятницам всегда было нестерпимо скучно.
Что-то заставило его посмотреть в проход. Быть может, блик света скользнул по металлической застёжке на рюкзаке, или шуршание музыки в наушниках коснулось расслабленного сознания… Нико так и не смог понять, что именно привлекло его взгляд к этому молодому человеку, стоявшему, держась за поручень, в проходе, при том, что в автобусе было много свободных мест. На вид ему было лет двадцать пять, тёмная щетина покрывала загорелые щёки, тёмно-каштановые, слегка отросшие волосы выбивались из-под ярко-рыжей банданы с чёрной надписью “Rock’n’Roll”. Парень был высоким и с первого взгляда производил впечатление слишком худого для своего роста. Но приглядевшись лучше, можно было заметить, что он отлично сложен и мускулист. Нико сразу понял, что он занимается брейк-дансом, и дело было не только в музыке, которая доносилась из его наушников, и спортивном рюкзаке за спиной, дело было в излучаемом всей его фигурой ощущении постоянного сосредоточения, гибкости и напряжения. Парень умел владеть своим телом. Но и это было не самым главным… главным был шрам. Рассеченная бровь, ровно посередине, и слегка задетая щека. Очевидно, что порез был глубоким и, скорее всего, пришлось зашивать. Нико почувствовал тяжесть, скапливающуюся внизу живота, как только представил, как тонкая игла пронзает загорелую кожу и стягивает рваные края раны. И кровь, густая, чёрная, капает на белую ткань майки, обтягивающую крепкую, спокойно вздымающуюся грудь. Голова пошла кругом от ощущения тотальной эйфории. Никогда прежде Нико не испытывал возбуждения такого рода. Его словно пригвоздило к креслу, он не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть, только чувствовал, как по коже ползут холодные мурашки, как в груди всё замирает и трепещет в предвкушении, в подсознательном желании подчиниться тому, кто вытерпел адскую боль, кто потерял много крови, кто будет носить этот шрам вечно, как напоминание, как клеймо… Нико готов был умереть за этого парня, только потому, что у него был этот безобразный, этот героический шрам. Мой король…
В замке было сумрачно и тихо. Возвращение короля не было помпезным, никто не готовился к его встрече, не накрывал на стол, не украшал главную залу цветами, как это было принято ранее. Король умер в походе и возвращался в замок, чтобы обрести свой последний покой. Все молчали. Трон не мог пустовать больше одного дня, но никто не хотел говорить о том, что подходящих наследников нет. Король был бездетен, советник его отказался брать на себя ответственность и становиться его преемником, дальние родственники были уничтожены по приказу самого короля. Оставался только один человек, который мог возглавить государство, но он прибудет только через три дня из соседней страны – дальний друг короля, его доверенное лицо, его душеприказчик, колдун и чернокнижник. Члены Совета с тяжёлым сердцем ждали прибытия иноземного гостя. Никто ничего не знал ни о его происхождении, ни о его заслугах, только слухи, слухи… страшные, нагоняющие страх сплетни.
Короля положили в склепе рядом с покойной женой, которая покончила с собой, когда узнала о своём бесплодии. Второй раз жениться король не успел.
Чёрный флаг развевался над замком, когда в него прибыл синеглазый зверь - Маару.
После коронации Маару был большой праздник. Все собрались в большой зале, освещённой тысячью свечей. Каждый уважающий себя помещик обязан был подарить королю нечто ценное, то, чем примечателен его дом. Двое знатных вельмож, узнав о том, что новый правитель не женат, представили ему своих дочерей и подарили двух полуобнажённых, светящихся красотой наложниц – щедрый подарок по тем временам.
- Ваши женщины столь самовлюблённы, что я им не нужен, - усмехнулся новый правитель и ленивым жестом отклонил подарок – жесточайшее унижение. – Вот если бы вы подарили мне лошадей, это было бы во сто крат лучше.
Нико едва успел выскочить из автобуса на своей остановке. Он пробежал мимо парня со шрамом, стараясь не задеть его. Тот по-прежнему стоял в проходе, очевидно, выходил на конечной, и смотрел прямо перед собой в окно. Нико уловил едва заметный запах хвойной туалетной воды, и его ноги едва не подкосились, когда он оказался на пустой остановке. Сердце рвалось из груди, возбуждение гнало кровь по венам с немыслимой скоростью.
Пугающий и острый образ Маару, холодным взглядом оценивающего полураздетых прекрасных женщин, всю дорогу до дома преследовал Нико. В его синих глазах горела сила, жажда жизни, стремление к совершенству. И Нико восхищался этим молодым правителем весь оставшийся день и ночью плохо спал, ощущая запахи пира и слыша дробный стук барабанов. Под кожей бродило возбуждение и предчувствие чего-то великого. Король Маару любил барабаны, лошадей и холодное оружие. Это Нико определил точно.
- Нико, ты случаем не заболел? – мать с тревогой смотрела на сына утром следующего дня за завтраком. – На тебе лица нет.
Она поднялась со своего места и, подойдя ближе, хотела положить руку ему на лоб, но он ловко увернулся от прикосновения.
- Мам, - хмуро возмутился Нико, - со мной всё в порядке. Это всё из-за жары, спал плохо.
- Из-за жары?.. Или, - мать лукаво прищурилась, - может, ты влюбился?
Нико замер на месте, не донеся ложку с сахаром до кружки, рука его дрогнула, и несколько маленьких крупинок упало на стол. Ужас, неподдельный кристально чистый ужас скрутил все внутренности в крепкий узел. Влюбился?..
- Нет, конечно, - с трудом взяв себя в руки, беспечно ответил Нико. – Ты с ума сошла? Школу сначала нужно закончить, а потом уже влюбляться.
Мама села напротив и, подперев подбородок кулаком, серьёзно смотрела на сына. Под её пристальным взглядом Нико взяла настоящая злость, и он демонстративно усмехнулся её наивному предположению. Ещё чего?!
- Знаешь, сын, - тихо и проникновенно начала мама, и по спине Нико пробежал неприятный холодок. Когда мама начинала что-либо говорить таким тоном, заканчивалось это скандалом или взаимными обидами. – Смотрю я на тебя и не понимаю. Иногда ты ведёшь себя, как сущий ребёнок, которому я всё ещё нужна, как воздух, иногда же… вот как сейчас, мне кажется, ты уже вырос настолько, что я никогда уже не смогу понять тебя. Ты такой серьёзный, рассудительный, всё держишь в себе. Я уверена, что если бы ты по-настоящему влюбился, то не пришёл ко мне за советом, а заперся бы в своей комнате и молчал как партизан. Почему, Нико? Почему мне так кажется, сын? Я плохая мать?
Нико потупил взгляд и внутренне сжался. Осознание того, что мама говорит правду, наполнило его сердце тоской и каким-то разрушающим чувством собственного превосходства. Он – другой. Он просто не такой как она, как все его одноклассники, как Ромо, как Лило… как все пассажиры автобуса с рекламой «Impression», как все те люди, что ходят на Цветочный рынок, даже как… парень со шрамом. Они все просто декорации для пьесы его жизни. Нико не знал, лучше он или хуже всех них, он не оценивал, он просто знал, что он другой. И никогда мама не сможет понять его, никогда. И как истинная мать она чувствует его настроение, но опять, в очередной раз, не сможет понять, даже если он захочет ей объяснить, но Нико не мог подобрать слов. Да и что он мог сказать? Что она, мама, всего лишь декорация, а он главный герой? Единственно важный элемент в этом представлении?
- Мама, дело не в тебе, - проглатывая от волнения слова, начал Нико. – Это всё я… я не могу говорить откровенно о том… о чувствах, но это не ты… не потому что ты, просто я не могу.
- Если бы с нами был отец, ты бы рассказывал всё ему… я знаю, поэтому не обижаюсь. Если бы он был с нами…
Мама тяжело вздохнула и поднялась со стула, с наигранным интересом рассматривая цветы на подоконнике. Она никогда не позволяла себе плакать при Нико.
- Но его нет, а мы должны жить дальше, - сухо произнёс Нико и вернулся к остывающему чаю.
- Да, конечно, сын. Ты всегда у меня прав.
Нико мягко улыбнулся маме и пожал плечами.
В понедельник на уроках было весело. Лило пришла в школу с новой причёской – каре на ножке, так смешно называлась причёска, и постоянно смотрела на Нико в ожидании его реакции. Он слегка улыбался ей, а думал, что с длинными волосами ей было лучше. Она была похожа на балерину, а с каре на ножке Лило стала просто Лило.
- Нико, ты пойдёшь к Ромо на день рождения? Я знаю, что он тебя пригласил, но ты ещё не ответил. Почему?
У Лило были большие круглые глаза приятного серого цвета, слегка полноватые губы и высокий лоб, который теперь скрывала ровная чёлка. Нико считал Лило идеалом девушки, но никогда не пытался задействовать её в своей фантазии. Она была идеальна для этого мира, мира декораций, а там, в его личном мире, в мире Негори, как стал называть его Нико только сегодня утром, ей не было места – слишком земная, слишком обычная, слишком предсказуемая.
- Я не знаю, в выходные у моего отца и брата годовщина, поэтому я ничего не могу гарантировать. Я бы хотел побыть с мамой.
Лило вспыхнула и, схватив Нико за руку, резко сжала его пальцы своей узкой мягкой ладошкой.
- Конечно, оставайся с мамой, хочешь, я тоже останусь с вами?
Нико улыбнулся и покачал головой.
- Это только наше, пойми, Лило. Быть может, когда-нибудь, но не сейчас.
- Да, я понимаю. Я всё понимаю, Нико. Но если ты всё-таки найдёшь время, то приходи, я буду ждать. И Ромо тоже.
- А вы с ним хорошо ладите, - задорно подмигнул Нико. Тема его семьи была слишком тяжела для Лило. Её вечно тянуло на жалость, а жалость это последнее, что желал для себя Нико.
- Ой, Ромо такой охламон, я отношусь к нему как к младшему брату, - засмеялась девушка. – Я верю, что если он приложит больше усилий, то из него может выйти толк.
- А из меня может выйти толк?
Лило серьёзно посмотрела на Нико и прикусила пухлую нижнюю губку, собираясь с мыслями.
- Иногда мне кажется, что ты из другого мира. Ты слишком умный, слишком серьёзный, слишком взрослый. И я тебе не пара… - Лило потупила взор, а потом резко подняла голову, в порыве охватившего её истерического веселья отняла свою руку и побежала вперёд, позвякивая колокольчиками на заколках. Потом закружилась так, что подол её плиссированной юбки подхватывал ветер и обнажал стройные загорелые ноги. Это был красивый танец тела, ткани и эмоций.
- Я стала совсем глупая, Нико. Я знаю, что не пара тебе, но меня радует, что никто тебе не пара! – звонко смеясь, выкрикивала она. Никогда прежде Нико не видел Лило в таком отчаянии и ему захотелось побыстрее уйти домой и никогда не знать её радостной, безнадёжной истерики, причиной которой он невольно стал. Нико никогда не поощрял увлечения девушки.
- Значит, тебе нечего бояться, - холодно ответил Нико, отчего Лило перестала кружиться и, остановившись посреди дорожки, печально посмотрела на него.
- Ты ведь ничего не чувствуешь ко мне, да, Нико? – ответа не было, да он был и не нужен. – Но ничего страшного, когда-нибудь ты научишься… я разбужу тебя, Нико. Когда-нибудь…
Лило развернулась на каблуках и побежала по аллее, сверкая белоснежными носочками. Если бы на этом всё могло закончиться – это была бы самая красивая драматическая пьеса, думал Нико, глядя ей вслед. Но он был уверен, что Лило никогда не откажется от него, если только он не даст ей понять, что не любит. А он сам не знал, любит он её или нет. Он не знал, как принято любить в этом мире декораций. Говорить о любви? Все слова он знал, но никак не мог произнести их, что-то ломалось на середине каждый раз. Что он мог сказать Лило? Я люблю то, что ты искренняя, отчаявшаяся и несчастная? Я люблю тебя, потому что ты несчастная и одинокая? Нико подавил сардоническую усмешку, упорно просившуюся на его губы. Или ещё лучше признаться так – Лило, я люблю тебя, когда не вижу, но просто знаю, что ты есть, такая милая девочка из класса, которая хочет сделать мир лучше, а когда вижу – уже не люблю, потому что ты печёшься только о своём несостоявшемся счастье. А весь мир для тебя по сути ломаного гроша не стоит. Интересно, что бы на это ответила Лило? Обиделась бы смертельно – это раз, стала бы жалеть потом – это два, с лёгким сердцем согласилась бы взять на поруки и лечить своей теплотой и заботой – это три. Нико зябко передёрнул плечами. Ни один из предложенных вариантов его не привлекал, поэтому с признанием Лило было всё решено и подписано. Его просто-напросто не будет.
Нико ждал этой пятницы с переменным беспокойством. То ему казалось, что парень со шрамом обязательно будет в автобусе, а как же он может там не быть, мир зовёт своего короля, а с другой стороны – смотри на вещи трезво, Нико! Это могла быть всего лишь случайность. Скорее всего, он вообще живёт в другом городе, и ты его больше никогда не увидишь. Что он забыл в таком захолустье? Здесь даже клуба нет для брейк-дансеров, так, маются дурью иногда в гаражах у родителей, когда машины на месте нет, и только. А он профессионал, быть может, выступает на международных конкурсах. К концу недели отчаяние победило надежду.
На уроке физвоспитания верзила из параллельного класса подставил Нико подножку, чтобы он не прибежал первым на межклассовой эстафете.
Бегали попарно. Нико был замыкающим в своей команде. Параллельный класс выставил своего двухметрового болвана – Ирго. Казалось, что всё тело Ирго – одни только ноги, ни руками ничего делать он не мог, ни головой думать, зато бегал быстро, поэтому его и переводили из класса в класс. Ирго свято хранил доброе имя школы, и каждый год приносил какие-то кубки и награды. Нико с первого взгляда оценил потенциал Ирго и понял, что если ему самому не дадут хотя бы пятисекундную фору, то он не сможет обогнать эти накаченные жилистые ноги. Это решение моментально примирило Нико со сложившейся ситуацией: будет фора – будет победа, не будет форы – от него уже ничего не зависит, в конце концов, он не маг и не волшебник и прыгать выше собственной головы не собирается. Волнения не было, как всегда. Нико готов был к проигрышу.
Фору дали в десять секунд. Нико рванул вперёд, переводя сознание в режим работающей станции. Он быстро понял, что что-то идёт не так. Ирго догнал его на втором повороте и стал упорно прижимать к обочине. Нико догадался, что задумал этот тупица – весьма грубый приём даже для него. Нико вдохнул больше воздуха и прибавил обороты – нужно было оторваться любой ценой, иначе его попросту вытолкнут с беговой дорожки. И тут он почувствовал удар по ногам сзади. Словно в замедленной съёмке Нико видел, как земля приближается к лицу, он вовремя успел выкинуть вперёд руку и смягчить падение. Скорость была бешеная, поэтому, как только жёсткий колючий асфальт обжёг колени и ладони, Нико ещё несколько раз перекатился через плечо, прежде чем остановиться.
- Нарушение! – истошно засвистел тренер с противоположного края стадиона. – Нарушение!
Нико до рези в глазах зажмурился, пытаясь вернуть себе утраченное спокойствие. Злость, ярость, боль и унижение сцепились в смертельной схватке за пальму первенства в его душе. Победу одержала ярость, заглушив все остальные чувства. Нико поднялся с земли, шипя от боли. Закусив губу, он спокойным шагом направился в сторону Ирго, остановившегося на самом финише – всего в десяти шагах от него. Нико боковым зрением видел, как по беговой дорожке спешат люди, он тоже поспешил.
Ирго смерил приблизившегося Нико самодовольным взглядом. На раскаяние даже не стоило надеяться. Парень был выше Нико на две головы, долговязый, нескладный, с вытянутым как огурец невзрачным лицом. Уверенный в своих силах, Нико молча сократил расстояние между ними.
- Скотина, - нанёс он первый удар в живот, потом сразу по открытой твёрдой голени, Ирго от неожиданности не смог увернуться и резко осел на землю, – придурок.
Нико вскинул руку для удара в голову, но тут подбежал тренер и грубо оттащил его в сторону.
- Нико, прекрати сейчас же! – закричал тренер, злобно раздувая ноздри. – Не смей затевать драку на уроке!
Нико, задыхаясь от негодования, поднял на тренера тяжёлый тёмный взгляд. Он ещё сам не осознал, что произошло, но разочарование уже опалило его изнутри. Почему, тренер? За свои поступки нужно платить.
- Что же вы такие все жалкие? – презрительно выплюнул Нико, глядя тренеру в глаза. Тот вмиг покрылся уродливыми красными пятнами и весь сжался, как от пощёчины, но лишь на мгновение. Потом осознание силы своего положения всколыхнулось в нём и затмило стыд.
- Иди в раздевалку, Нико, и впредь следи за тем, что говоришь, - прошипел тренер, комкая в руках тетрадку со списком занимающихся классов.
Нико бросил на него последний непроницаемый взгляд и молча пошёл в раздевалку. Над стадионом висела душная тишина.
Колени и ладони саднило так, что на глазах невольно выступали слёзы. В медпункте оказали первую помощь – смазали ранки жутким дешёвым йодом и замотали стерильным бинтом, предохраняя от пота и пыли. Нико сидел в автобусе, широко расставив ноги, что позволяло ему не касаться коленями сиденья перед ним. Он жадным взглядом впивался в каждого вновь входящего. Кто замечал это, мгновенно отводил глаза – люди города не любили, когда в них вглядывались. Парня со шрамом так и не было, а остановки неумолимо заканчивались. Нико начал заметно волноваться, он так ждал этой пятницы, он так хотел, он вновь хотел получить дозу своего собственного наркотика, чтобы прожить все выходные в сладостном бреду фантазий. Он мог, конечно, сконструировать любую ситуацию, но то живое настроение, тот дух, что окружал этого загадочного парня, невозможно было ничем заменить. Нико любил неожиданности.
Он вошёл внезапно, так что Нико по нелепой случайности пропустил его появление – отвлёкся на какое-то насекомое, деловито устроившееся на стекле рядом с ним. Насекомое было маленькое, но с длинным опасным хвостиком. Нико проникся уважением к этому созданию, он знал, что оно не будет долго думать, прежде чем защитить свою жизнь и никакой социальный статус на него не будет давить в момент принятия верного решения.
- Подвинься немного, я сяду.
Нико поднял ясный спокойный взгляд на говорившего и почувствовал, как автобус словно вылетел в стратосферу со скоростью ракеты, воздух весь закончился, и автобус, как неоновый шарик, повис в невесомости, беспомощный и нелепый. Парень со шрамом смотрел на него сверху и терпеливо ждал того, о чём попросил. Но Нико уже забыл, что было сказано, он скорее интуитивно понял, что тот хочет сесть рядом. Сесть рядом… Нико резко сдвинул ноги, конечно же, ударился о пластиковое сиденье впереди, боль пронзила колени, и на повязках тут же выступили яркие красные пятна. «Стерильных бинтов на всех вас, безобразников, не хватает, поэтому нужно экономить!» - некстати всплыло в памяти. Перед глазами летали искрящиеся мухи, Нико слишком громко втянул носом воздух. Парень повернул голову и посмотрел на его забинтованные колени и ладони. Нико едва дышал, чувствуя себя маленьким жучком под лупой исследователя. Нет, взгляд парня был скорее сочувствующим, нежели любопытствующим, но Нико всё равно чувствовал себя жучком.
- Физкультура? – просто спросил парень. Голос его был низким, глубоким, очень звучным, как у диктора на радио. И опять тот же запах хвойного леса коснулся ноздрей Нико, голова пошла кругом от волнения и суеверного страха. И тут Нико с ужасом понял самое страшное - он не сможет произнести ни слова. Горло его опять сжалось и голосовые связки словно слиплись, отказываясь работать в такой напряжённой атмосфере. Поэтому Нико просто кивнул и отвернулся к окну, стыдясь своего беспомощного состояния, но ничего не имея, чтобы противопоставить своему безотчётному страху.
- Бывает, - с улыбкой в голосе ответил парень и включил музыку в плеере громче.
Он вышел через три остановки, на этот раз раньше Нико. И тот был рад. В голове звенело от пустоты, но откуда-то из темноты его подсознания на него ясно смотрел внимательный синий взгляд Маару.
Маару любил охоту. У него был большой серый сокол и два десятка гончих псов. В тот раз гнали кабана. Маару припустил коня галопом, и он нёсся по оврагам к дубовой роще, где паслись самые большие кабаны королевства. Гончие подняли жуткий вой, и с диким криком из очередного оврага на охотников кинулся огромный разъярённый кабан. Опасные клинкообразные клыки блеснули на солнце, и животное истошно завизжало – первая пущенная королём стрела попала ему точно в горло. Следующая стрела угодила в глаз и последняя в висок. Забитого кабана положили в повозку и отправили в ближайшую деревню, чтобы устроить там пир. До замка было слишком далеко, в дороге мясо могло испортиться.
Маару с советником направились в деревню первыми, остальные охотники остались грузить тушу.
Воздух дрожал от полуденного зноя. Они ехали вдоль опушки по краю ячменного поля. Король снял с себя верхний расшитый золотыми нитями камзол и откинул его назад на седло. Без него, в одной льняной рубахе он выглядел совсем диким, черноволосым варваром с песчаного юга, но никак не королём лесной северной страны.
Ещё издали зоркий глаз Маару приметил что-то неладное, сокол на его плече тоже взволнованно заклёкотал. Около самого отдалённого дома было слишком пыльно, доносился осипший голос дворовой собаки и едва различимые крики женщин. Пришпорив коня, король в считанные минуты оказался рядом с местом событий. То, что открылось взору Маару, заставило его резко остановиться и спешиться.
Крепкий деревянный двор был открыт настежь, в сквозном проёме виднелись две женские фигуры. Одна женщина была уже седой, другая, в разорванном, едва держащемся на плечах платье, - совсем девчонкой. Чуть поодаль лохматый тощий мальчишка с серпом в руках как беззубый щенок бросался на двух здоровенных детин в одежде королевских охотников, а те лишь громко гоготали и злили его громкими похабными выкриками. Маару помнил этих парней в городе, на охоте он их уже не видел. Значит, вот какую охоту они предпочитают. На лице юного защитника виднелись сливовые следы кровоподтёков, пальцы тоже были разбиты, но рукоятку серпа держали крепко, и огонь, полыхающий в глазах, мог сжечь всю деревню. Такой будет стоять до последнего.
- Что здесь происходит?
Низкий звучный голос Маару заставил замолчать даже собаку. Та лишь тихо заскулила и скрылась в распахнутых воротах двора – хозяин пришёл и сердится. Взгляд короля метнулся к мальчишке, требуя ответа у него. Отступившие назад в испуге парни его мало волновали – ответ держать должен обороняющийся.
- Они… - задыхаясь от волнения, начал он, - они хотели обесчестить мою сестру, а она совсем ещё ребёнок, - голос мальчика совсем сел, и он резким нервным движением вытер струящуюся по лицу кровь, словно хотел за этим размашистым жестом скрыть обуревающий его страх. Он уже догадался, кто перед ним. Слухи о черноволосом короле-колдуне передавались по деревням из уст в уста, как самые любимые домашние сказки.
- Причём тут возраст? – хмыкнул Маару и достал из ножен меч. – Кто из них?
Пацанёнок совсем растерялся, его запал угас, и губы мелко задрожали. Сейчас он казался совсем ребёнком, но, тем не менее, он набрался мужества и указал серпом на парня, который был чуть ниже и шире в плечах своего друга, мявшегося неподалёку от лошади короля.
Маару медленно подошёл к нему и пристально посмотрел в глаза.
- Тебе мало городских шлюх? – тихо, чтобы было слышно только им двоим, спросил король. - У тебя не хватает сил найти себе женщину по согласию? Или тебе нравится причинять боль?
Виновник попятился назад, но подъехавший советник направил на него лук, предупреждая все попытки к бегству.
- Руку протяни, - голос Маару прозвучал словно из-под земли. Человек не мог так говорить… Все замерли, предчувствуя приближение чего-то ужасного и непоправимого.
Глаза короля недобро вспыхнули, и стоило только парню протянуть вперёд дрожащую руку, как на неё безжалостно обрушился удар меча. Крик отчаяния и боли огласил округу. Здоровяк как подкошенный свалился на землю и стал кататься, прижимая искалеченную руку, из которой бил фонтан чёрной крови, к груди.
- В следующий раз полетит твоя голова, - спокойно проговорил король и, сорвав пучок свежей сочной травы, вытер окровавленный клинок.
Быстро вскочив в седло, Маару бросил последний взгляд на мальчика, впавшего в лёгкий ступор, и, снисходительно улыбнувшись его растерянному и восхищённому взгляду, пустил коня галопом прочь от деревни. Праздник в честь удачной охоты отменялся.
Нико лежал на кровати на спине, раскинув руки и ноги в стороны. Ссадины всё ещё причиняли беспокойство, поэтому лишний раз двигаться не хотелось. Часы, стоящие на столе, мерно тикали, отсчитывая время короткой бессонной ночи. Нико медленно сгорал от стыда. Никогда прежде он не представлял, какой он на самом деле трус. Сказать тренеру в лицо, что он жалкий – это было так просто по сравнению с тем, чтобы заговорить с человеком, занимающим все его мысли последнюю неделю. Упустить такой шанс!
Нико тихо застонал и зажмурился так, что голова разболелась.
- Идиот, придурок, тупица, последний кретин, - шептал он и с силой сжимал кулаки. Если бы можно было отмотать плёнку и вернуться в тот самый миг, когда парень со шрамом вошёл в автобус! Он был бы уже готов к его появлению, к его просьбе подвинуться. Тогда Нико не стал бы тупить и долго смотреть на него, не понимая, спит он или нет. Он вспомнил слегка насмешливый дружелюбный взгляд и вздрогнул. Он всё понял. Нико вскочил с кровати, мысль о том, что парень догадался о его интересе, перехватила горло, и он стал задыхаться. Нельзя больше пересекаться с ним. В следующую пятницу нужно дождаться другого автобуса и ехать на нём. Безумие, безумие. А как же… как же Маару? Это волнение при мыслях о нём… эта жажда жизни, которая просыпается каждый раз после встречи, краски, смыслы… всё бросить? Нико сжал ладонями гудящую голову и попытался рассуждать трезво. Нужно исходить из того, что отказаться от своих фантазий он не сможет до тех пор, пока они сами не отпустят его, а значит, ездить нужно на том же автобусе, что и всегда. При встрече с парнем со шрамом ни в коем случае не смотреть на него, или только мельком, пока он точно этого не видит. Десятки десятков людей ездят в автобусе, всех не запомнишь. Тем более Нико никогда не считал себя приметным, самый обычный подросток, быть может, только слишком худой для своего возраста, так теперь это только на руку. Худые люди занимают мало места, и на них взгляд не задерживается долго. Но его задержался… синий внимательный взгляд скользил по его разбитым коленям, к выступившим на бинтах каплям крови. Нико опять застонал, но теперь уже не от боли, а от душного липкого возбуждения, наполняющего низ его живота и требующего внимания к себе.
Удовольствие было болезненным, тяжёлым и мучительным. Оно всегда накрывало неожиданно, на несколько минут приглушая все органы чувств. Рваные мутные мысли текли по кругу в хмельной от лёгкости голове. Это не были эротические мысли или образы, как принято у большинства, хотя кто занимался подсчётами того, что воображают подростки бессонными ночами, доставляя себе грубое удовольствие? Нико видел перед собой отрубленную руку насильника и растерянного мальчишку, в котором смешались благоговейный трепет и животный страх перед королём. Никогда прежде он не видел столько человеческой крови, никогда прежде он не видел столь быстрого и безжалостного наказания, даже его отец, который так не вовремя уехал на покос, не порол его с таким каменным и бесстрастным лицом. Отцу всегда было жалко тех, кого он наказывал, и это унижало ещё больше, чем сама порка. Король Маару мог убить, не моргнув глазом, не только не жалея свою жертву, но и забывая об убийстве через полчаса.
Нико на ватных ногах дошёл до ванной комнаты, вымыл руки, надел чистое бельё и, вернувшись обратно, как подкошенный упал на кровать и сразу же заснул.
Во вторник перед началом урока географии в класс вошла высокая молоденькая девушка в строгом черном платье до колен, соблазнительно обтягивающем её стройную точёную фигуру. Девушка окинула класс беглым взволнованным взглядом и прошла к учительскому столу. Все замерли, как были, с интересом разглядывая гостью. Никто не перешёптывался, не возился, все ждали её слов.
- Добрый день, дети, - голос девушки дрожал как потревоженный ветром ручеёк. Нико снисходительно улыбнулся слову «дети», кроме него так же улыбнулось ещё полкласса. – С сегодняшнего дня и до конца семестра я буду проводить у вас уроки географии. Моё имя Оне. Надеюсь, мы с вами подружимся.
Девушка мягко улыбнулась, обнажая белые маленькие зубы, и слегка покраснела. Её светлые волосы были в прелестном беспорядке, белая кожа с россыпью мелких веснушек на переносице добавляла шарма всему её невинному девичьему облику. Нико невольно залюбовался её плавными движениями, и ему захотелось, чтобы этот урок никогда не заканчивался. На новую учительницу было просто приятно смотреть, вот только слушать её оказалось невозможно. Говорила она тихо, неэмоционально, с запинками и ошибками. Но Нико делал скидку на её внешность, в конце концов, это обычная университетская выпускница, только что вышедшая в мир и свято верящая, что знаний, полученных ею в университете достаточно для тех «детей», которым она решила преподавать великую и столь важную для жизни науку – географию.
Нико сознательно прервал поток желчного пафоса в своём сознании и к середине урока уже просто наблюдал за девушкой, не препарируя её скромные преподавательские способности.
География была во вторник и в среду, поэтому эти дни стали для Нико любимыми в школе, тем более что предмет он знал на отлично, что не могло не льстить Оне. Она с наивностью принимала заслуги учеников на свой счёт.
Пятница же оставалась для Нико на первом месте.
Маару широкими шагами мерил свои покои. Сегодня ему должны были представить избранницу Совета, девушку, которая должна стать его женой. Король твёрдо решил, что если девушка ему не приглянётся, то он не будет заключать этот союз, даже если весь Совет встанет на дыбы. Он скажет, что проклянёт каждого, кто посмеет ему перечить и все сразу успокоятся. Маару, довольной собой, громко усмехнулся, иногда ему было приятно думать о том, что его боятся. Хотя… ему всегда было это приятно.
Девушка прибыла в замок поздним вечером в сопровождении своей матери и трёх десятков слуг. Что делали все эти люди рядом с его невестой, Маару ума не мог приложить, но возражать не стал. В конце концов, в замке хватит места для целого войска.
Давно уже король не испытывал такого волнения, что нигде не мог найти покоя. Да, он хотел обладать прелестной женщиной, он хотел чувствовать запах её волос, кожи, ласкать руками стройные ноги, руки, грудь, он жаждал слышать её страстные стоны и пылкие признания, он хотел дарить наслаждение, получать наслаждение. Женщина вся соткана из наслаждения. Маару хотел жениться, и когда он увидел избранницу Совета, его желание только окрепло. Девушка с первого взгляда показалась ему обворожительной и томной. Высокая, стройная, даже пышное платье не скрывало своими складками тонкость её фигуры, длинные белые волосы были заплетены в косы. Маару улыбнулся, приветствуя гостью, и посадил рядом с собой за праздничным, богато убранным столом, что значило одно – выбор одобрен.
Члены Совета были довольны. Союз Негори и соседней северной страны принесёт только процветание обоим королевствам.
Девушку звали Суноги. Она смотрела на короля с неприкрытым восторгом и лёгкой паникой. Она явно была удивлена, увидев столь молодого и привлекательного мужчину. Слухи о нём ходили весьма противоречивые и всё больше пугающие.
- А правда, что король умеет колдовать? – выпив третий кубок местного крепкого вина, спросила изрядно захмелевшая девушка.
Маару снисходительно улыбнулся ей и, взяв её руку в свою, прошептал низким, чувственным голосом:
- Конечно, умею. Каждый мужчина немного колдун.
Девушка мило засмеялась и, лукаво прищурившись, ответила не менее чувственно:
- А каждая женщина немного ведьма.
Суноги отдалась королю в первую же ночь. Он пришёл в её покои сразу после окончания праздника и, застав за умыванием, подхватил на руки и уложил на кровать, сверху вниз глядя в широко распахнутые светлые глаза.
- Если ты хочешь отказаться выходить за меня замуж, сделай это сейчас, если нет – то соглашайся тоже сейчас.
Девушка провела ладонью по его щеке и ласково улыбнулась.
- Конечно, я хочу, мой король.
После первой ночи они больше не встречались. Мать Суноги настояла на том, чтобы они подождали до обручения. В их стране считалось плохой приметой, если муж с женой спят до свадьбы. Маару только презрительно поморщился на это нелепое заявление, но перечить не стал, в конце концов, он никогда не был озабочен только лишь плотскими утехами.
Свадьба была роскошной, многолюдной и шумной. Невеста выглядела сущим ангелом в своём белоснежном, расшитом драгоценными камнями платье, она невинно опускала ресницы, когда муж целовал её в щёку, так, словно они ещё никогда не были вместе. Сердце Маару ликовало, тогда он впервые подумал о том, что счастлив по-настоящему. И брачная ночь укрепила его в этом мнении.
Проблемы начались месяц спустя.
Королева была уже в положении, когда дворцовые слуги нашептали ей, что король не хочет этого ребёнка и каждую ночь молится своим богам, чтобы она его потеряла. Маару узнал о заговоре не сразу - все проникновенные взволнованные расспросы заканчивались гнетущим молчанием - только когда жена в приступе очередной истерики высказала ему эти обвинения в лицо. Были казнены два десятка слуг, половина из которых принадлежала королеве. Расшатанные нервы, постоянные ночные кошмары, внезапно вспыхнувшая боязнь мужа, а также постоянные увещевания матери быть смирной и послушной довели королеву до тяжелейшего нервного срыва, после которого она потеряла ребёнка.
День рождения Ромо отмечал в своей квартире. Родители заблаговременно уехали на дачу, оставив ему значительную сумму денег на праздничное гуляние. Гостей было немного, и практически все одноклассники, кроме Сеси, соседки по этажу, девушки ветреной, но обворожительной.
Нико тоже пришёл. Мама выпроводила его чуть ли не пинками, а сама ушла к подруге, вместе поплакать. Нико вход туда был заказан.
Сеси заприметила Нико ещё когда их не представили друг другу, в её чёрных миндалевидных глазах загорелся интерес к незнакомому серьёзному мальчику в джемпере с v-образным вырезом. Сеси была профессиональной моделью, поэтому в одежде разбиралась, Нико тоже разбирался в одежде, потому как считал, что выглядеть нужно презентабельно в любой ситуации.
- Дай угадаю, ты отличник, - сказала Сеси, подсаживаясь к Нико на мягкий, обитый велюром диван и демонстративно закинув одну стройную ногу на другую.
Нико посмотрел на красивую девушку и почувствовал, что сердце его забилось быстрее.
- Угадала, что ещё?
Сеси искренне обрадовалась и придвинулась ещё ближе. От неё пахло дорогими французскими духами и ароматическим маслом.
- Ты считаешь меня привлекательной, но очень глупой, - томно опустив ресницы, сказала она и слегка улыбнулась. Зубы её были ровными и сверкающими. Без помощи стоматолога здесь явно не обошлось. Но Нико и это тоже понравилось, ему нравились красивые, идеальные улыбки девушек на плакатах.
- Пятьдесят на пятьдесят, - мягко усмехнувшись, ответил Нико.
- Буду надеяться, что я угадала с первой половиной своего предположения, а не со второй.
- И правильно будешь делать.
- Хочешь, я покажу тебе свои профессиональные фотографии? – в глазах Сеси вспыхнуло неподдельное желание. В Нико же говорил исключительно азарт. Ему было очень интересно, как далеко эта девушка готова зайти. К тому же она ему нравилась, и почему бы не попробовать то, чего она желает? Тем более если это так просто.
- Ты их с собой принесла? – изображая удивление, спросил Нико.
- Да, они там, в соседней комнате. Ну что, пошли?
- Пошли.
В комнате было темно, там гости сложили свои вещи. Как только дверь закрылась, Сеси обвила шею Нико руками и прижалась к его губам, предлагая действовать самому. Нико почувствовал масляный вкус помады, и ему стало противно. Он отстранился и осторожно поцеловал девушку в шею, где-то он читал, что женщины любят, когда их туда целуют. Послышался вздох разочарования.
- Ну хватит меня лизать, - раздражённо прошептала Сеси и отстранилась. – Не хочешь целоваться, можем сделать всё по-быстрому и разбежаться.
Нико кивнул, но тут же спохватился, что Сеси его не видит, поэтому прошептал:
- Давай.
Девушка прижала его к стене и стала шарить руками по спине, потом спустилась и сжала ягодицы. Нико же к ней даже не прикоснулся.
- Так и будешь стоять столбом? Может, поможешь? Хоть штаны расстегни.
Нико дрожащими пальцами, он даже и не думал, что взволнован настолько сильно, расстегнул молнию на брюках, и они тут же свалились с бедер. Сеси коснулась тонкими быстрыми пальцами его живота и опустила руку ниже. Нико довольно громко выдохнул скопившийся в лёгких воздух. Ему начинало нравиться то, что происходило в этой тёмной комнате с наваленными на кровати сумками. Голову слегка кружило, но возбуждения пока не было. Но оно будет, непременно будет, ещё чуть-чуть… Внезапно дверь открылась, и столб света ударил в глаза. На пороге стояла Лило и смотрела прямо в лицо Нико. «Ну и хорошо, - мелькнуло в затуманенной голове, - тем лучше».
Потом Лило тихо пробубнила:
- Извините.
И медленно закрыла дверь.
- Чёрт, - с чувством выругалась Сеси. Нико поднял брюки, застегнул молнию. – Не хочешь уже?
- Нет, хватит с меня профессиональных фотографий, - с нервным смешком ответил Нико и уверенно вышел из комнаты.
После несчастья Маару больше жену не видел. До него дошли слухи, что она поселилась в каком-то захолустном монастыре и через месяц постриглась в монахини.
Этот мальчик появился в замке зимой. Он настойчиво требовал у начальника охраны, чтобы его приняли в личную свиту короля, каждый день приходил к окошку надзирателя, что-то кричал, бил кулаками в закрытые двери, ночевал у ворот. Несколько раз его выгоняли, один раз побили, но настойчивости мальчишки можно было только позавидовать, он всё равно каждое утро требовал своего.
- Покажи мне его, - ответил король на рассказ начальника охраны о придурочном ребёнке, докучающем ему.
- Этот парень сущий дьявол, всех на уши поставил, орёт как помешанный.
- Приведи его ко мне, я посмотрю, что это за помешанный.
Когда мальчишка, опасливо озираясь по сторонам, подошёл к трону короля, то не смел даже глаз на него поднять, так он был смущён и растерян. Казалось, что он до конца ещё не понял, что его всё же допустили в замок.
Маару смотрел на его обветренное лицо с мягкими, по-девчоночьи округлыми чертами, он вспомнил, что где-то его уже видел.
- Что ты хотел от меня? – спросил король, прямо глядя в светло-зелёные напуганные глаза.
- Я… я… - запинаясь, начал юный гость и тут же жутко покраснел. – Я бы хотел служить вам, повелитель. Я бы хотел отдать за вас жизнь…
- Какие громкие слова ты говоришь, а не боишься, что они могут сбыться? – Маару шутливо подмигнул мальчишке, но тот нисколько не смутился, наоборот, решительно выпрямился и громко отчеканил:
- Нет, я ничего не боюсь.
- Смелый… и кем же ты хочешь стать? Ты слишком мал для солдата, может, моим оруженосцем?
Мальчик опять растерялся. Он загнанно посмотрел королю в глаза, боясь, что тот просто шутит.
- Я бы хотел, - прошептал он, опять смущённо краснея.
- Значит, так оно и будет. Иди с Герту, он тебе расскажет, что нужно делать и где ты будешь жить.
Мальчик весь засветился от радости, всё ещё не веря тому, что его услышали и приняли.
- Маару, а тебе не кажется, что он слишком юн и слаб для оруженосца? – говорил Герту после того, как вновь вернулся к королю.
- Ты видел его глаза? Он будет предан мне даже во сне, а вырасти он ещё успеет. Моё решение неизменно – мальчик остаётся.
Ромо смотрел куда-то мимо Нико вглубь зала и постепенно взгляд его темнел и наполнялся таким искренним презрением, что Нико невольно похолодел.
- Что ты там такое страшное увидел? – спросил он, обернувшись назад и пытаясь определить причину такого пугающего взгляда Ромо. Ничего особенного не было видно. Двое парней сидели в углу за столиком и тихо переговаривались между собой, музыка заглушала их голоса, но по движению губ и взглядам, устремлённым друг на друга, можно было понять, что тема, обсуждаемая ими, была весьма интересной.
- Педерасты, - с презрением выплюнул грубое слово Ромо, - уже средь бела дня милуются, уроды. Ненавижу уродов.
Нико почувствовал, как кровь прилила к голове, и в висках забарабанило так сильно, что он перестал слышать музыку. Он опасливо покосился на самых обычных на первый взгляд парней, ничто в их одежде, причёске или манере держаться не выдавало сексуальных наклонностей, но Ромо тоже не мог ошибиться. Его двоюродный дядя был геем.
- А так не похоже, - как-то придушенно проговорил Нико и мельком глянул на свирепое лицо Ромо, сильно же его задело их присутствие рядом.
- Похоже, не похоже, - вызывающе передразнил его Ромо и сделал большой глоток пива. – Я таких ублюдков за версту чую. Это всё в воздухе висит, как запах гнили. Глаза закроешь, нос заткнёшь, так он в уши тебе залезет и отравит всю душу.
- Но тебя же никто не заставляет говорить с ними, - нервно усмехнувшись, сказал Нико, поведение Ромо казалось ему более вызывающим, чем поведение двух гомосексуалистов, спокойно общающихся между собой. Они даже не трогали друг друга, так в чём была проблема-то?
- Ты не понимаешь? – Ромо просверлил Нико горящим взглядом и, подавшись вперёд, грубо схватил за ворот рубахи, послышался треск разрываемой ткани. – Вот когда они захотят тебя трахнуть, тогда поймёшь и почувствуешь то, о чём я говорю.
Сердце Нико пропустило удар, страх налил свинцом руки и ноги, он мог только смотреть в широко распахнутые глаза Ромо, на дне которых плескалась животная ярость и что-то ещё… как показалось Нико, это было унижение. Мысли с бешеной скоростью метались в голове, составляя разбросанные паззлы в единое целое. Дело было в дяде Ромо, он к нему приставал, или даже не только приставал.
- Ромо, отпусти, - прошептал Нико, перехватывая запястье приятеля и пытаясь отцепить его от себя. – Я тебя понял.
Ромо моргнул, потом ещё раз, потом резко отдёрнул руку и смущённо потупился. Никогда прежде он не позволял себе кому-то угрожать, тем более Нико.
- Извини, - глухо проговорил он, глядя куда-то в пол, - просто эта тема… такая философская, что у меня всегда башню сносит.
Нико тихо усмехнулся, а потом рассмеялся в голос, расшатавшиеся нервы брали своё. Ромо виновато посмотрел на него и тоже улыбнулся.
- Без обид? – мягко спросил он.
- Рубашку зашьёшь и будем в расчёте, - Нико демонстративно поднял надорванный воротник и потряс им.
Ромо согласно закивал.
Нико пришёл в это заведение вечером следующего дня, но уже один. Он заказал себе пиво и жареный арахис. Он не пил в одиночку никогда ранее, но сегодня его весь день тянуло в это место, словно здесь осталась часть его, неразгаданная тайна, принадлежащая только ему.
Он смотрел на пустой столик, за которым вчера сидели двое парней, и вспоминал их, как они выглядели, как двигались. Нико хотел понять, почему Ромо догадался, а он нет. Быть может, он уже настолько привык к таким отношениям в своих фантазиях, что считает это нормой? Или быть может, в его фантазиях эти отношения имеют другое проявление, а здесь, в реальном мире – они трансформируются в нечто абсолютно иное? Нико боялся узнать ответ на этот вопрос, потому что это означало, что либо его психика расстроена настолько, что уже не отличает реальных законов от вымышленных, либо он настолько толстокожий, что не умеет чувствовать людей и совсем не разбирается в окружающей его действительности, а значит, вся эта его хвалёная эмпатия – пустое место.
Пиво было свежим, поэтому голова затуманилась быстро, хотелось курить, но сигареты закончились ещё вчера. Нико собрал силы в кулак и поднялся из-за столика, твёрдой походкой дошёл до барной стойки и купил себе сигарет. Пока молодой человек копался на стеллажах в поисках нужной пачки, мелодично звякнул колокольчик, висевший над входной дверью. Нико лениво повернул голову в сторону входивших и едва не потерял остатки равновесия от неожиданности. Это был он, парень со шрамом, а с ним те двое, что довели Ромо до истерики. Почему они пришли вместе? Нико похолодел от ужаса, не в силах оторвать взгляд от высокой подтянутой фигуры парня. Сознание понимало, что не нужно привлекать к себе их внимания, но голос ненасытной жажды требовал, чтобы Нико смотрел, смотрел, смотрел…
- Сигареты, - бармен уже второй раз окликнул Нико, чтобы он забрал покупку. Тот схватил пачку, словно спасательный жилет и, промямлив «спасибо», вернулся за свой столик.
Отхлебнув пива, Нико зажёг сигарету и жадно затянулся, словно это могло чем-то ему помочь или отвлечь от созерцания смеющихся молодых людей. Видно было, что они мало знакомы, но настроены на позитив. Все трое курили пахнущие шоколадом сигариллы и пили водку. Никогда прежде Нико не думал, что геи могут пить водку, раньше ему казалось, что они очень привередливые и капризные. Но эти двое… Нико всё ещё не решался причислить парня со шрамом к этой субкультуре, хотя прекрасно знал, что он один из них, вели себя как самые обычные уличные молодые люди, как Ромо, как он, да как все его одноклассники.
Сигаретный дурман на несколько секунд отключил сознание, и Нико понял, что ни в коем случае не должен шевелиться, иначе упадёт. Он закрыл глаза и опустил голову на сложенные на столе руки. Перед глазами его стоял образ сурового синеглазого Маару, плавно перетекающий в лицо парня со шрамом, сидевшего за столиком в углу. Как он догадался? Как всё правильно совпало… это просто чудо какое-то. Нико тихонько засмеялся.
- Привет, можно присесть?
В ушах как будто была вата, поэтому звук с трудом проник через них в отсутствие мозга. Нико с трудом поднял голову и посмотрел на того, кто к нему обратился. Теперь ему стало очень смешно, даже в груди заклокотало от подступающего хохота. Это опять он. Как всегда он не вовремя.
- Да, садись, - Нико широко улыбнулся, глядя на знакомого незнакомца. Он прекрасно понимал, что выглядит до неприличия пьяным, но сейчас ему было всё равно. Хотелось делать глупости, тем более что всё так похоже на сон или одну из его фантазий. А значит, всё непременно закончится хорошо или так, как он захочет. – Что нужно?
- Я подумал, что тебе что-то от меня нужно, - побарабанив кончиками длинных пальцев по столу, сказал парень. – Ты уже давно смотришь на меня, вот я и решил не тянуть кота за хвост и сам подошёл.
Нико немного протрезвел и уже, по крайней мере, понимал, к чем всё идет. Вопрос был лишь в том, соглашаться ему или нет. Несомненно, его тянуло к этому незнакомцу из автобуса, но с другой стороны, его тянуло вовсе не к нему, а к Маару, к его собственному королю и богу, а этот… совсем чужой, незнакомый, опасный… Но почему бы не воспользоваться ситуацией и не испытать наяву всё то, что испытывают герои его фантазий? Это должно быть интересным. От волнения внутри стало тесно и жарко. Нико всё ещё был безбожно пьян, и что-то упускал из виду, что-то очень важное… быть может, самое важное, но тем не менее, он согласно кивнул.
- Я знаю неплохую гостиницу. За номер я заплачу, потому что ты мне нравишься, мальчик с разбитыми коленками.
Нико тихо засмеялся, поднимаясь из-за стола.
- Надо же, ты помнишь…
- А ты пьян в стельку, как я погляжу, - с сомнением в голосе проговорил парень. Нико почувствовал это и поспешил заверить его, что он всё понимает, просто пиво на него так убийственно действует, но скоро всё придёт в норму, так что переживать за него нет смысла.
Мальчика звали Эи. Позже, на одном из привалов, он рассказал Маару о себе, о том, как впервые увидел его, ещё тогда, после охоты, с обнажённым мечом в руках. А потом потерял покой и сон и ничего не хотел от своей жалкой жизни, только ещё раз увидеть короля.
- А как же твои мать и сестра, ты не боишься оставлять их?
- У меня есть отец и старшие братья, просто в тот день они уехали на покос. А я не смог справиться один… - Эи поднял камешек и с чувством запустил его в озеро.
- Они мудро поступили, оставив тебя, ты всё сделал правильно.
- Я слаб, - Эи опустился рядом и посмотрел на разбегающиеся по воде круги. – Но рядом с тобой я научусь быть сильным. Именно поэтому я хочу служить тебе, повелитель.
- Конечно, научишься, Эи. Всё впереди.
Это случилось на одной из стоянок во время похода. То ли вино слишком перебродило, то ли длительное воздержание сказалось на настроении короля, а быть может, всё дело было в решительном горящем взгляде напротив.
- Я хочу быть сильным, мой король, - шептал он, прижимаясь ближе. Резкий запах терпкого винограда и свежей буйной молодости ударил в нос, и все здравые мысли покинули голову короля, уступив место древнему животному началу. – Возьмите меня, мой повелитель.
Маару никогда прежде не знал любви мальчика. Ему это казалось противоестественным и грубым, но на деле всё вышло иначе. Эи отдавался ему самозабвенно и чувственно, до конца, до самой своей сути, даже Суноги не была ему близка настолько, она всегда требовала к себе внимания и ставила своё удовольствие на первое место, как и любая женщина. Эи же не думал о себе, он просто дарил себя, и одно это уже доставляло ему несказанное блаженство.
- Ты безумен, ты точно одержимый, - восхищённо шептал Маару, гладя влажные волосы на затылке спящего Эи. – А они ещё что-то говорят про моё колдовство.
Все остальные ночи они проводили вместе.
А потом началась война. Они приплыли на кораблях, высадились в маленьком заливе и двинулись на город. Маару знал, что силы неравны, но Совет обещал, что к вечеру прибудет войско союзника. Душа короля была неспокойна, он привык всегда рассчитывать только на свои силы. Но совет заверил, что опасаться нечего, эта война выгодна всем. И к тому же королю не следует слишком увлекаться чувствами, иногда нужно подумать и о политике.
- Обещай мне, что ты не выйдешь на поле, - говорил Маару, чувствуя дрожь прикасающихся к нему пальцев мальчика. Он слишком туго затягивал ремни доспехов, словно нарочно хотел сделать Маару больно.
- Ты меня унижаешь! – вскричал Эи. – Я воин, и я буду сражаться за своего короля!
Маару грубо схватил его за локоть, заставив посмотреть себе в лицо.
- Твой король приказывает тебе остаться! Если ты нарушишь мой приказ, я больше никогда не захочу тебя видеть! Выбирай, Эи. Сейчас же!
- Это чудовищно, Маару, - задыхаясь от обиды, прошептал Эи и на глазах его выступили слёзы. – Ты не оставляешь мне выбора…
- Да, это так, но тебе не нужно выбирать. Я выбрал за тебя, просто подчинись мне, Эи, - Маару наклонился к мальчику и пылко поцеловал его в висок. – Только один раз, прошу.
- Хорошо, - сдался Эи. – Но если я увижу, что тебе нужна моя помощь, то никакое обещание меня не остановит.
- Я знаю, - печально улыбнулся Маару.
Ещё до того, как два войска столкнулись на залитом солнцем просторном ровном луге, Маару понял, что они проиграли. Неприятель стал теснить их уже после первого часа сражения - нужно отступать, иначе потери будут чудовищными. А потом Маару увидел тонкую маленькую фигурку Эи, который бежал ему навстречу, он что-то кричал, но в адской песне битвы его голос не был слышен.
- Стой! – отчаянный крик Маару взвился ввысь и растворился в раскалённом летнем воздухе.
- Маару, - по губам Эи читал король, - заговор…
Но молодой воин в чужих доспехах уже вложил в свою крепкую руку стремительную тонкую стрелу, и цель его была чётко видна на фоне ярко-голубого неба.
Когда они уже стояли в тесном холле гостиницы, Нико стал судорожно вспоминать всё, что он знал о сексе двух мужчин, а знал он весьма немного. Все журналы и фильмы, которые он мельком видел у своих знакомых, были с участием нормальных пар, а как это могло происходить иначе, оставалось только конструировать. Но секс он и в Африке секс, как сказал бы Ромо. Вот только воспоминание о Ромо сейчас оказались весьма неуместным. Нико вспомнил его яростный горящий взгляд, когда он говорил о гомосексуалистах, и ему стало очень не по себе. Хотелось уже быстрее сделать это, пока решимость не иссякла, но как назло, консьержка – пожилая полнотелая женщина, двигалась просто до безобразия медленно, словно испытывая терпение парней, собравшихся прелюбодействовать в её гостинице. Нико ловил на себе сочувственно-любопытные взгляды и невольно морщился, как от жуткой головной боли. Неужели этой женщине подумать больше не о чем, как только о нём и тех причинах, которые вынудили его прийти сюда? Думай, думай, всё равно не додумаешься, злорадно усмехнулся про себя Нико. И эта злость подстегнула его угасающую уверенность в правильности принятого решения. Заблуждение заблуждения. Нико и раньше встречался с такой ошибкой своего разума, но сейчас он старался не думать, просто действовать, плыть по течению, следовать за тем, кого он выбрал. О том, правильно это будет или неправильно, он подумает позже.
- Двадцать пятый номер, направо, вверх по лестнице на второй этаж, - пробубнила себе под нос консьержка и всучила парню со шрамом ключ с деревянным шариком вместо брелока. На шарике красным и синим, да притом ещё и разными шрифтами были написаны цифры два и пять. Безвкусица, подумал Нико и коротко вздохнул. Парень посмотрел на него и мягко, ободряюще улыбнулся. Нико ему ответил. Ему казалось, что, обменявшись этими многозначительными улыбками, они подписали тайный договор, означавший, что назад уже не отступить.
На узкой, поскрипывающей под ногами лестнице горела всего одна лампочка, и та тускло и как-то болезненно моргала.
Парень вошёл первым, потом впустил Нико и сам закрыл за ним дверь.
- Свет нужен? – спросил он. На улице был синий вечер, поэтому очертания предметов ещё можно было разглядеть. Две узкие кровати стояли друг от друга на расстоянии локтя. Около окна располагалось кресло и невысокий деревянный столик. В противоположном углу стоял высокий, слегка покосившийся шкаф. Убогая комнатёнка, но большего и не требовалось. Будь это номер-люкс, колени дрожали бы точно также как и сейчас.
- Нет, не нужно света, - тихо ответил Нико. И сделал два шага к кровати. Парень со шрамом ловко снял с плеч рюкзак, по-хозяйски кинул его на кровать. Взвизгнула молния, и на светлое покрывало стали падать сигареты, бутылка какой-то жидкости, пакетик с белыми круглыми таблетками, коробка презервативов, зажигалка и ещё какой-то тюбик.
Нико смотрел на все эти предметы как на нечто инородное, не говорящее ему ни о том, как это вообще используется, ни тем более о том, что он будет всё это использовать сам.
- Нужно выпить сначала, - вновь ободряющий глубокий голос парня вывел Нико из состояния безразличия ко всему происходящему, куда он постепенно проваливался. – Экстази употребляешь?
- Нет, но можно попробовать, - пытаясь растормошить себя, как можно развязнее ответил Нико, почувствовав, что дрожать начали и руки. Дело плохо, нужно как-то успокаиваться. Показаться трусом и отступить в самый последний момент он не мог. Хватит убегать, решился, так иди до конца.
Парень подошёл к столику, открыл одну створку нижнего ящика и достал два стеклянных стакана, плеснул в них казавшуюся чёрной в тусклом естественном свете жидкость и, распаковав таблетки, протянул одну Нико.
- Положи под язык, потом выпей это - быстрее торкнет.
Нико последовал совету, таблетка имела непонятный вкус какой-то сушёной травы, а жидкость оказалась крепким, обжигающим виски.
Они постояли несколько минут молча, ожидая эффекта от наркотика. Сначала Нико ничего не чувствовал, ему стало даже смешно оттого, что на всех людей действует, а на него нет. Опять этот дурацкий избирательный принцип. Только он хотел сказать об этом вслух, как парень резко подался к нему и, сжав его плечи в своих широких ладонях, жадно впился в расслабленные губы. Нико хотел оттолкнуть его, но сил не хватило. Желанный эффект накрыл его с головой. Он как в бреду чувствовал, как мягкий язык быстро и нагло двигается у него во рту, но никакого удовольствия от этого не было, кроме неприятного мокрого и горячего ощущения. Парень придавил Нико к стене и запрокинул его голову, чтобы удобнее было целоваться. Разница в росте у них была значительной. Голову вело всё больше и больше, но это было явно не от развратного поцелуя, наполненного какой-то животной одержимостью. Лёгкая щетина колола щёки и губы Нико, и челюсть начало сводить оттого, что он слишком широко раскрывал рот.
Когда парень, наконец, оторвался от него, слегка облизнув губы Нико напоследок, тот вздохнул свободнее, ему казалось, что самое ужасное уже позади, и он хотел было отодвинуться от холодной стены, но ему не позволили. Коленом парень раздвинул его ноги и, обхватив запястья обеих рук, поднял их и прижал к стене. Нико чувствовал, как инстинкт самосохранения начинает настойчиво бить тревогу в его затуманенном сознании, но голос рассудка был заглушен наркотическим опьянением. Нико ахнул, когда свободная умелая рука задрала край его рубашки и коснулась напряжённого живота. От места прикосновения поползли противные колючие мурашки, и Нико замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Парень прерывисто дышал ему в ухо, его рука настойчиво ощупывала живот и грудь Нико, потом стала быстро расстёгивать ремень на брюках. Дыхание Нико сбилось от страха, он резко зажмурился, пытаясь совладать с собой, но ничего не получалось, он не хотел, чтобы его трогали, тем более там…
- Руки… отпусти, пожалуста, - прошептал он сипло и загнанно. Его просьба тут же была выполнена. Нико опустил руки на широкие, немного костлявые плечи, надеясь, что так он сможет контролировать ситуацию и оттолкнуть, если станет совсем уже плохо.
- Ты слишком напряжён, - глядя ему в глаза, сказал парень. В свете забравшейся на небо луны его шрам казался совсем белым и невероятно притягательным. Это наблюдение вновь вернуло Нико уверенность в правильности того, что он делает. – Если так будет продолжаться, то у нас ничего не получится. Не бойся, я тебя не обижу.
Его рука ласково погладила Нико по щеке, потом влажные горячие губы коснулись шеи, а руки стали гладить и массировать плечи. Эти манипуляции были уже более приятными. Нико попытался расслабиться, и у него почти получилось. Он закрыл глаза, перед глазами начали плавать яркие круги, то сливаясь в единое целое, то распадаясь на мелкие частицы, они двигались то по кругу, то по эллипсу, то хаотично, как броуновское движение, которое им показывали на уроке физики в прошлом семестре… руки парня умело успокаивали его, двигались нежно и плавно, как в массажном салоне, Нико почувствовал, как внутри что-то оживает, увеличивается, заполняет его и настойчиво требует выхода. Пальцы мягко и ненавязчиво гладили его через штаны, а губы вновь увлекали в странный поцелуй, больше похожий на борьбу, чем на ласку.
Нико громко застонал, когда парень сжал его рукой и настойчиво стал двигаться. Острое возбуждение накрыло его штормовой волной и затопило изнутри, в голове что-то взорвалось, Нико показалось, что сейчас он умрёт, так это было ярко, так много крови хлынуло к голове, он не сможет столько принять, там же ещё туман и страх… Нико громко вскрикнул. Попытался оттолкнуть парня от себя. Где-то уже на границе реальности он услышал громкое и взволнованное:
- Твою мать…
И потом всё пропало.
Возвращение было таким болезненным и тошным, что Нико хотелось сдохнуть сразу, не открывая глаза. Парень бил его по щекам и что-то настойчиво говорил, пытаясь привести в чувство. Нико вяло замахал руками, требуя прекратить избиение.
- Предупреждать же надо, я думал, ты помрёшь тут, а я буду виноват, - обеспокоенно сказал он, когда Нико открыл глаза и смог сфокусировать взгляд на говорившем.
В комнате свет по-прежнему не горел. Тем лучше… так никто не увидит этого позора. Нико лежал на кровати со спущенными до колен штанами, но в трусах, и то хорошо. Руки дрожали, в голове всё также был туман, да… сдохнуть было бы самым лучшим выходом. Он медленно сел на кровати и попытался натянуть штаны, ничего не получилось, руки отказывались слушаться, только беспомощно скользили по ткани, срывались и падали обратно на кровать. Горячие слёзы обиды и унижения потекли по щекам. Нико не плакал с первого класса, даже когда отец с братом погибли, он не позволил себе плакать, а здесь, сейчас, в этой ничтожной убогой комнате, рядом с каким-то абсолютно незнакомым геем, он ревёт как девчонка, да какая там девчонка, хуже, намного хуже, и эти проклятые штаны никак не хотят натягиваться… Как же он ошибся, как сильно и непоправимо он ошибся…
Его несостоявшийся любовник подошёл к другой кровати и сдёрнул с неё покрывало, потом вернулся к Нико, укрыл его и сел рядом, приобняв за плечи.
- Ты вообще трахался с парнями хоть раз?
- Нет, - всхлипнул Нико и заплакал ещё горше. Он сам прекрасно знал, что совершил самую нелепую глупость, какую себе только можно вообразить. И поэтому все возможные утешения будут бесполезными.
- А с девчонками? – чуть насмешливо, сочувственно и покровительственно, так, словно он всё знал, все эти страдания Нико, всё, что только возможно было.
- Нет, - Нико завыл в голос, ему хотелось бросаться на стены и рвать на себе волосы от отчаяния и злости на себя. Как он вообще сюда попал? Что он хотел этим доказать? Ничтожный, ничтожный слабак, шизофреник, а теперь ещё наркоман и гей.
Парень обнял его крепче и прижал к себе, погладил по голове.
- Совсем ещё мальчик, значит, - поцеловав Нико в висок, восхищенно выдохнул он. – Только больше не ходи с парнями, не для тебя это. С подружкой поссорился?
- Нет, - чуть спокойнее ответил Нико. Этот неспешный, доверительный допрос, тишина и его тотальное унижение постепенно успокаивали Нико, но слёзы всё никак не хотели останавливаться.
- Не переживай из-за слёз, это всё экстази, такое часто бывает в первый раз. Как тебя хоть зовут-то, искатель приключений?
- Нико.
- А меня Руно, будем знакомы. Ты удивил меня, Нико, а я думал, что знаю о жизни всё.
- Я тоже так думал, - горько усмехнулся Нико, глотая солёные слёзы, но уже чувствуя, как они иссякают. В душе вновь заговорила гордость. Нет, она ещё не была растоптана, да и что, по сути, произошло? Ничего страшного. Просто ошибка, грубая ошибка, но поправить её ещё можно, в конце концов, он видит этого человека в последний раз. Скоро начнутся каникулы, и они с матерью уедут на юг, а потом будет другая школа, и другой автобус, и больше никогда он не будет думать, что можно всё, теперь он понял, что есть опыт, который не стоит приобретать.
- Ну ты как там? Успокоился? – парень по-дружески потрепал Нико по голове.
- Да, всё в порядке, - тихо отозвался Нико и слегка улыбнулся. – Зато теперь буду знать, что такое экстази.
Руно засмеялся и прямо посмотрел на Нико, глаза в глаза.
- Хороший ты мальчик, Нико, милый и очень смелый. Я бы, если честно, хотел иногда встречаться с тобой. Жаль только, что ты не из наших.
Руно наклонился и слегка чмокнул Нико в щёку, тот не стал отстраняться.
- Ну, мне пора, за номер я заплачу, как обещал, можешь остаться здесь до утра.
- Спасибо, Руно.
- Не за что, чудо-мальчик с разбитыми коленками, будь осторожен, больше не падай.
Когда дверь захлопнулась за Руно, Нико судорожно вздохнул и опять заплакал, но теперь уже от жалости к себе и к своим разрушенным уже навсегда фантазиям. Он ещё несколько минут посидел, облизывая солёные губы, потом поднялся, натянул штаны и, достав из валяющейся на полу пачки сигарету, закурил.
Быстрая, звонко поющая стрела точно пронзила грудь Эи. Он вскинул вверх руки и последний раз посмотрел на бегущего к нему Маару. Тот успел подбежать только когда мальчик уже лежал на мокрой земле рядом с разорванным красно-чёрным знаменем.
- Что же ты наделал, глупый мальчишка? – подхватывая неподвижное тело Эи на руки, прошептал Маару. - Что же ты наделал? Мы бы всё равно проиграли, мой безрассудный мальчик. Мы проиграли…
Он притянул Эи ближе к себе, слегка коснулся губами его высокого, ещё тёплого лба и бережно опустил обратно на землю. Остатки войска разбегались с поля боя, враг теснил их к реке, по которой они приплыли. Король обернулся и увидел, как один за одним загораются его корабли, люди с отчаянными криками прыгали в воду в надежде спастись, но тут же тонули под тяжестью надёжных доспехов.
Как быстро всё закончилось, пронеслось в голове.
Маару посмотрел на высоко стоящее равнодушное солнце, потом на лежащего у его ног Эи, он словно спал, так спокойно и безмятежно было его лицо в этот миг.
Маару достал меч из ножен и уверенно пошёл в сторону, противоположную реке.