Пташки умирали в небе и камнями летели вниз, к земле, стиснув лапки и сжав маленькие клювики, ударялись ими о твердую, сухую землю, вонзались в нее и застывали как росшие вверх ногами сосульки. Они могли торчать ножками кверху невероятно долго, и даже вековые черепахи не могли пережить эту стойкость, но все же бесконечно это длиться не могло, и лапки птах стали распускаться маленькими нежно-розовыми бутончиками, беззащитными и мягкими, как только что испеченные булочки с корицей. Бутончики вскоре опадали, а на их месте появлялись чуть видные веточки, становящиеся со временем все длиннее и крепче, пытающиеся тянуться к еле видному за облаками солнцу, и, в конце концов, выпускающие мягкие зеленые листочки, которые вбирали крохи влаги из сухого пустынного воздуха. Клювики птах под землей слегка открывались, обнажая красные язычки, которые со временем пускали корешки, прораставшие все глубже и глубже, делясь и разветвляясь, дотягиваясь до скудных питьевых ручьев.
В сезон ветров перышки с крыльев не выдерживали и срывались, кружили над долиной и заплетались вихрем, уносились далеко за горы, стройными рядами проносились над скрюченным домом старой одинокой ведьмы, которая из года в год тщетно пыталась поймать их для своих зелий, поднимались высоко к облакам и, намокнув, падали градинками вниз, где таяли и желтыми ручейками уносились под землю. А голые птахи, лишившись перьев, мерзли на ветру, дрожа зелеными листьями, со временем они обрастали корой, сухой и потрескавшейся, веточки были уже длинными, но все равно продолжали расти, путаясь и переплетаясь, обнимая друг друга, твердея и обрастая пышной зеленой кроной.
Время шло, так долго, как идет только одинокий старик, не зная ни пути, ни цели, зеленые листья твердели на ветру, покрывались морщинами и язвами, старели, превращаясь в золотистый пергамент и срываясь с веток падали на землю, и казалось тогда, что это груды золотых монет на земле. У видевших это путников не выдерживало сердце, и они в приступе падали с окружающих гор и катились вниз, разлагаясь по пути, истлевая и рассыпаясь в прах, и только блестящие черепа и кости докатывались до подножия гор, обрамляя собой кажущееся богатство птичьих листьев.
А птахи тем временем выпускали новые зеленые листья, сильные и упругие, но в итоге оканчивающие свою жизнь так же, маня усталых путешественников и собирая черепа вокруг.
Вскоре, кроме листьев на ветках птах появлялись маленькие красные шарики, похожие на волчьи ягоды, сочащиеся волчьей кровью и в полнолуние воющие на луну, зло и неистово, и от этой злости, что скрипела внутри них, они росли и набухали, становились черными как звездное небо без звезд, и блестящими, казалось, они вот-вот лопнут, им приходилось держаться изо всех сил, чтобы этого не случилось. А злоба внутри бродила как вино, крепла и становилась острой и пряной, а сами ягоды все тяжелее и тяжелее, и вот когда мягкие палочки, удерживающие набухшие черные шары на ветках, готовы были оборваться, ягоды трескались, и из них сыпался черный пепел, он поднимался вихрем, взвивался клубами и расстилался над всей долиной, боясь упасть на землю и улететь за горы, и слабые лучи солнца уже не могли пробиться сквозь пелену тумана к мертвым птахам, отчего те иногда плакали, и плач этот был слышен далеко-далеко, и дети услышавшие его не могли уснуть уже никогда в жизни.
Пришли грозовые тучи, черные снизу, и мокрые, они зависли над пташьей долиной, и, распугав всех насекомых в окрестностях, спустя три дня наконец-то расплакались, заливая долину слезами, они сбили пепельный туман, дали новые силы пташкам, и, превратившись в призрачную дымку, унеслись прочь. Мертвые пташки перестали реветь, и распустили огромные красные цветы, которые изредка чихали желтоватой пыльцой, дожидаясь медовых пчел, которых все не было видно. Воздух в долине стал сладким и липким, похожим на сахарную вату, он тяжелел с каждым днем, и однажды утром просыпался на землю белоснежной пудрой, так наступила зима.
Зимой вокруг пташек собирался снег, и они становились похожи на снеговиков, тогда, они отращивали морковки, похожие на носы, и шепотом напевали рождественские песни, каждая из них мечтала получить новогодний подарок, но им было суждено лишь мерзнуть. Пташки расстраивались и горевали, и, в конце концов, зачахли совсем, то ли от холода, то ли от собственного несчастья.
Когда снег растаял, под ним не оказалось ничего, кроме нескольких листков из золота, которые так и остались лежать там, блестя на солнце.
© Copyright: Легкий Леопард, 2009
Свидетельство о публикации №1905110089