Я не люблю зеркал и никогда не смотрюсь в них.
В зеркалах живёт Сучность.
Терпеливая, хитрая и злобная,
она караулит меня в каждом отражении,
в каждой стекляшке.
- кто там, Олёна? Звонят...сходи, посмотри.. - голос бабушки журчит тихо и спокойно.
У бабушки инсульт. Она выздоравливает и лежит на диване в своей комнате.
Она добрая. Я очень люблю её.
Но еще сильнее я страдаю от раскаяния.
Запоздалого.
Бесполезного.
Но от этого еще более мучительного.
Раскаянье - это и есть Сучность.
У неё бесмысленные холодные глаза и жестяное тело с шипами.
Она поселилась во мне тем вечером, который я хотела бы вычеркнуть из своей жизни навсегда. Но это невозможно.
Поэтому мне приходится жить и терпеть её.
Я была дома, когда это случилось.
Была занята по обыкновению какой-то ерундой.
Теперь даже и не вспомнить, какой.
- Олёна! - позвала меня бабушка.
Я сделала вид, что не слышу. Не слышу и всё тут.
Что это было? Глупость? Юношеский эгоизм?
Какая теперь разница! В последствии я тысячу раз заново переживала этот вечер своей жизни, как герой фильма “День Сурка” .
Только герою повезло больше, чем мне.
Исход моего вечера всегда был один: только тот, который случился. И ни какой другой.
Сучность каждый раз скрипуче смеётся над моими попытками заново пережить случившееся. Глаза её смотрят изнутри меня в мои же глаза, затягивая меня в свою черную лоснящуюся жижу, и я смиряюсь, и мне не хочется жить.
Я чувствую, как чернеет моё лицо,
выпучиваются глаза и боюсь взглянуть в зеркало...
- Олёна! - позвала меня бабушка. - Олёёёёооон...
Я медлю, я сижу на стуле, раздражаясь и убеждая себя, что читаю.
Сижу долгих десять минут.
Будь они прокляты!
- Посмотри в зеркало! Ты - уже почти я, - шипит Сучность в моей голове, - на десятой минуте ты стала мной, - её голос вытягивает из меня внутренности, накручивает их на невидимую жестяную лапу, и я чувствую, что еще чуть-чуть, и меня не станет...
- Олёна...
Я нехотя сползаю со стула и тащусь в комнату бабушки.
Она беспомощно лежит на полу в луже мочи и глаза её полны любви,
стыда и неловкости от причинённого мне неудобства.
Она ждала меня десять бесконечных, мучительных минут.
Позже была “скорая”, врачи, больница.
Потом, после больницы, бабушка вернулась домой и лежала в своей комнате.
Лечение и крепкое сердце помогли ей восстановиться после инсульта и встать на ноги,
и после этого она прожила еще двенадцать счастливых лет.
А Сучность живет со мной до сих пор.
Наверняка она умрет не раньше, чем я.
Она имитирует бабушкин голос, который все время звучит в моей душе колоколом раскаяния.
Запоздалого.
Никчемного.
- Олёна...
И если я осмеливаюсь все-же мельком взглянуть в зеркало, то вижу,
что это уже не моё лицо, а черная торжествующая маска Сучности.