3 марта 1991.
Лондонские музеи и туманы.
Чехов в Англии не бывал. Кажется, даже и не собирался побывать: мечты уносили его в Японию, в Африку, Америку, на Шпицберген, на Северный полюс, наконец, но не в Лондон. Может быть, полагал, что лондонские туманы будут вредны для его легких…
А мне в Лондоне побывать довелось. В декабре 1990 года вместе с сыном Олегом мы провели в Великобритании две недели. Сын учился на романо-германском факультете, и мне хотелось, чтобы парень окунулся в стихию настоящего английского языка. Помог нам в этом преподаватель колледжа Пьер Хаттнер, знаток русского языка, друг и корреспондент многих известных деятелей русской культуры. С ним мы познакомились в Ялте, в чеховском музее на экскурсии.
Пытаюсь припомнить само яркое впечатление – перед глазами свежий день, мы смотрим на Лондон с высоты Тауэр-бридж. Справа – игрушечные башенки с разноцветными флажками (замок Тауэр), слева в дымке теряются приземистые здания имперской архитектуры, а по мутной, глянцево отсвечивающей Темзе, как водомерки, бегут резвые прогулочные суда. Накануне мы были на той же реке, в районе моста Ватерлоо. Пейзаж совсем иной, будто попали в другую страну. Сельская буколическая картинка: узкая необлицованная набережная, ветла, утонувшие по колено в воде, деловитые утки, покосившиеся старинные фонари… Вплотную к реке – неровная линия двухэтажных домиков, сросшихся боками и крышами. Стены увиты плющом, над дверями выбито имя дома, а то и год рождения. Удивили высокие порожки, после которых надо снова спускаться по ступенькам и уж только потом встать на крыльцо. Это защита от реки. Пока мы прогуливались, уровень Темзы упал на полметра. Обнажились корни ив, зеленая трава. Уровень воды сильно зависит от колебаний моря, его отливов и приливов.
Пьер Хаттнер привез нас сюда в паб – старинное пивное заведение. Он имел висящую на цепях кованую голову быка и назывался соответственно. Внутри – уютно, тепло, нешумно. На стенах – старые гравюры с видами Лондона и Темзы. За стойкой – горка чистых бокалов и десяток кранов для разных сортов пива. Мы выбрали «Гиннес» - темное, ароматное, мягкое пиво с чуть желтоватой пеной. Пьер взял жареных орешков, мы сели на дубовые резные стулья и расслабились. Хорошо провести уик-энд в такой почти семейной обстановке! Я понял, что Пьер и Картин привозят сюда гостей постоянно, заодно наслаждаясь патриархальностью этого уголка Лондона. Жена Пьера – бретонка, она выросла во французской деревне, ей явно нравится старина и простота. Сам Хаттнер тоже не настоящий англичанин. Дед его выехал из России, отец тоже говорил по-русски, от него осталось много русских книг. Любовь к ним перекинулась и к Пьеру, которого первоначально назвали Сашей. Он просил так его и называть – Александром Евгеньевичем. Его тетка – писательница, одну из книг посвятила «Пьеру-Саше».
Хаттнеры, похоже, живут небогато, хотя имеют двухэтажный дом на Сандел-роуд в столичном предместье Иллинг. В Англии принято покупать дома в рассрочку и платить практически всю жизнь, потому что цены чрезвычайно высоки. Видимо, львиная часть доходов Хаттнеров уходила на погашение кредита. По этой причине нас не водили по театрам (дорого!), зато удалось побывать в музеях. Пьер имел билет «Клуба друзей музея», за него надо было ежегодно платить 20 фунтов, но это давало право бывать бесплатно на всех выставках и проводить еще одного человека. С помощью своего билета Пьер проводил нас поочередно: сначала Олега, потом меня. Так побывали мы в Национальной галерее на выставках Клода Моне и австрийских художников. Билет же стоил нешуточных, по нашим понятиям, денег – 3,5 фунта. Да еще буклет столько же… Слава Богу, в Британский музей мы попали бесплатно, а в замок Тауэр пробрались зайцем через задние ворота. Шутка ли - билеты в Тауэр стоили на двоих аж 10 фунтов! Утешало то, что и в чеховский музей иностранцы частенько норовили пробраться через заднюю калитку…
Материальные расчеты, конечно, сильно снижали качество наших эстетических впечатлений, но тем не менее Лондон не может оставить равнодушным. Помнится, Пьер вел нас через Сент-Джеймс-сквер, где над изумрудной зеленью лужаек светилась кружевная медь платанов, где по дорожкам между водоемов бродили меланхолические гуси, где … Впрочем, это «где» можно повторять тысячекратно. Целью нашей прогулки был тогда Букингемский дворец.
- Когда я был молод, я был влюблен в одну девушку, - бархатно ворковал Пьер, двигая кадыком по длинной шее. – Однажды мы пришли ко дворцу, и она предложила мне … забраться на монумент королевы Виктории! Я конечно, был удивлен, но делать нечего, полез вслед за нею… Когда мы спустились, внизу уже стояло несколько полисменов.
- И вас тут же оштрафовали?
- Вот, как раз нет. Оказалось, что в британском законе нет наказания для тех, кто лазает по памятникам. И моя девушка этот знала…
Мы, конечно, подошли к монументу из белого (ставшего серым) мрамора – это нечто величественное, подобное памятнику императрице Екатерине Второй в Ленинграде. По краям площадки, окружавшей монумент, обернувшись лицом ко дворцу, стояли мощные фигуры. Слева стоял … рабочий с молотом на наковальне, волосы прихвачены ремешком; справа – крестьянка с серпом и снопом. Ну, чисто рабочий и колхозница на Выставке достижений народного хозяйства! Обернувшись ко дворцу королевы, они символизировали не ударный социалистический труд, а заслуги трудовой Англии – основы богатства империи…
Да, на многие размышления наводили эти фигуры… Обидно, что пара таких же трудяг с серпом и молотом, стоящих в закутке на ВДНХ, ныне вызывает ироническую улыбку. Вера Мухина, создав эту композицию, совершили настоящий творческий подвиг – она ведь отказалась ваять великого Отца народов…
Я по привычке старался делать обобщения, умозаключения об английском образе жизни. Но для этого было мало материала: Хаттнеры скорее французы, чем англичане, а на улицах Лондона каждый третий - или негр, или выходец из Индии. Конечно, изобилие цветных жителей в такой пуританской и консервативной стране поражало. Пьер даже говорит, что негры ему симпатичнее, чем коренные англичане… Индусы постепенно захватывают мелкие лавки и магазинчики. В них силен корпоративный дух. Такое впечатление, что англичане уж и смирились, что их землю заполонили инородцы… Впрочем, этого следовало ожидать. Знакомство с Лондоном, его улицами и особенно музеями ярко свидетельствует, что Британия веками грабила весь остальной мир. На площадях в надменных позах на чугунных лошадях восседают горбоносые британские генералы; музеи набиты сокровищами Азии, Африки, античных городов Средиземноморья, захваченными энергичными британскими вояками и археологами. Господи, чего только нет в Британском музее! Его монументальный портик с колоннами стал визитной карточкой имперской Британии.
Мы с сыном пошли сначала в раздел Древней Греции. Огромный зал специально создан для сокровищ Парфенона. Англичане сняли и вывезли целиком беломраморный фриз, изображающий сцены битв с кентаврами, амазонками и просто битв. В соседнем зале - целый портик храма Нереид… Нынешняя Греция безуспешно пытается вернуть украденные культурные сокровища. Мелкая пластика, керамика фантастична по разнообразию и сохранности. Общее впечатление: грандиозная растащиловка мировых шедевров!
Те же мысли – и в египетском разделе музея на втором этаже. Тут собраны гробницы, мумии и саркофаги со всех кладбищ Египта. Выкопали и приволокли в Лондон даже скрюченную мумию плебея, умершего от глада в сухих песках. Прямо в песчаной куче он и лежит за стеклом. Тут же мумии ибисов, кошек, собак, крокодилов, сановников… Деревянные саквояжи расписаны сценами из египетской мифологии, разрисованы иероглифами. Они вставляются один в другой, словно матрешки или скафандры для путешествия в Царство мертвых. Есть даже мумия человека, у которого предварительно отрубили голову. Рентгеновский снимок это великолепно иллюстрирует.
Я более всего был захвачен искусством фаюмского портрета. Богатейшая коллекция! Поразительный реализм, живость лиц, выполненных и сохраненных на тысячи лет «огненными красками». Доски с портретами закреплялись так, где должно находиться лицо покойного. Согласно религии египтян, после смерти человека душа должна была найти пристанище в некоем двойнике покойника – Ка. Чем ближе портретное сходство Ка с умершим, тем больше шансов, что душа примет его за свою обитель. Помнится, я видел этих Ка на выставке сокровищ гробницы Тутанхамона в Эрмитаже. И еще тогда подумал, что реализм фаюмского портрета проистекает из тех же оснований, что и реализм фигур Ка. Парадокс: к реализму – через мистику!
Возвращусь на улицы Лондона. Англичане ограбили мир – это верно. Как верно и то, что ограбленные народы должны были войти не только в эстетизированные миры британских музеев, но и в быт, в повседневность Британии. Привело это к тому, что в некоторых кварталах британской столицы уже не услышишь английского языка…
По вечерам, с разрешения хозяина, я осваивал его обширную библиотеку. Лежа в постели, вчитывался в детали идейных и литературных баталий, отраженных в книге Александра Солженицына «Бодался теленок с дубом». Особенно, конечно, меня интересовали страницы, на которых фигурировал мой хороший знакомец Владимир Яковлевич Лакшин… В очень невыгодном свете фигурировал, надо признать… Были ту и такие книги, как «Зияющие высоты» А.Зиновьева.
«Где вы достаете такую литературу?» - вопрошал я. Хаттнер сначала отмалчивался. А однажды сел с нами в машину и повез в один из отдаленных арабских кварталов, где в подвальчике на улице Моретт терраса обосновалась некая «Юниверсал бук» - конторка по «обмену литературы». Восседавшей там с сигаретой Кати Бреннер мы вручили сувенир из СССР - красиво оформленную гравюру с изображением православного собора, и она милостиво допустила нас к «обменным» стеллажам. Книг тут было немало - в основном из США (издательство имени Чехова), из Франции, Германии … Сплошная, понятное дело, антисоветчина… Здесь лежали стопки брошюрок «Посева», фолианты «Красного колеса» Солженицына, увесистые тома Собрания сочинений В.Розанова. В.Ходасевича… Хаттнер ходил со мной вдоль стеллажей и молча указывал пальцем на книги, которые ему нужны. Ну, я их откладывал – вроде как для себя. Вот таким нехитрым способом Хаттнер и пополнял свою русскую библиотеку… Надо сказать, что книги в Англии весьма дороги, и на зарплату простого преподавателя колледжа больно-то не разбежишься. Главная тяжесть нашего багажа при отлете из Лондона были как раз книги. Конечно, мы беспокоились, как бы не попасть под недреманное око при таможенном досмотре, но, к счастью, миновало.
Однажды Пьер повез нас в Вестминстер - загородную резиденцию королевской семьи. Здесь, в отсутствие хозяев, публику пускали в некоторые залы, увешанные старинными портретами. Особенно понра-вилась нам коллекция игрушек со всего мира, собранная в юные годы королевой Елизаветой. Как и положено девочке, принцесса играла в куклы. Боже, каких кукол тут только не было! Из фарфора, дерева, глины, соломы, бумаги, разноцветного тряпья и кружев. Белые, черные, желтые – в национальных костюмах Эстонии, Японии, Камеруна, Индии, Мексики, России… Приятно было встретить землячку – огромную матрешку.
Большую комнату занимал так называемый кукольный домик – непременная принадлежность детских комнат в Западной Европе. Многоэтажный кукольный домик принцессы был высотой метров пять. Спальни, гостиные, кухня, гараж для машин, конюшня для лошадей, винный подвал. Под кроватками – миниатюрные ночные вазы… В общем, настоящий дворец с игрушечными обитателями. Такой домик меня, музейного человека, восхитил: прекрасная форма пропаганды прикладного искусства всех времен и народов! С каким неподдельным восторгом дети разглядывали эту игрушечную ассамблею народов мира! Такие музеи надо создавать в каждой стране!
В заключение экскурсии мы поднялись на башню Вестминстера и окинули взором окрестности. Под холмом расположился старинный университетский городок Итон. Тут питомник для выращивания выдающихся государственных деятелей Англии. Мы прошлись по улочкам городка. На центральной улице увидели домик с почти провалившейся крышей, кривыми оконцами, вросшими в тротуар. Судя по занавескам, в доме живут. Табличка сообщала, что это строение начала 1600-х годов… Вот так в Англии хранят старину!
В другой музей – Тауэр – мы попали через задние ворота. Замок охраняют бородачи в средневековых костюмах, но, как выяснилось, далеко не так тщательно, как в прежние времена. А прежде тут была королевская тюрьма… Знатная тюрьма для знатных особ, в том числе и особ королевской крови. Показывают камеры в башнях, где сиживали лица, оставившие след на полях сражений, в государственных хрониках и народных легендах. На съедение крысам их, разумеется, не бросали: родственники могли кормить их, улучшать бытовые условия; к их услугам была большая библиотека…
Самое интересное, на мой взгляд - богатейшая коллекция средневекового оружия в центральном замке. Это здание с круглыми башенками стоит на лужайке в окружении вековых платанов. Вход в него бесплатный, и это благодеяние оценили не только мы, нищая русская братия, но и немцы, и японцы, и корейцы, и испанцы. Средневековая Англия, воспетая в романах Вальтера Скотта, поразила мое воображение. Этаж за этажом поднимали нас к вершинам оружейного искусства английских рыцарей. Видели мы личные доспехи Генриха У111 и убранство его доброго коня. Считалось нужным даже налобник лошади усилить стальным рогом. Не знаю, кого мог пырнуть конь сим железным рогом, но – красиво! Чертовски красиво!
Потрясающе красивы эти геральдические единороги в стальных попонах, под седлами со стальной окантовкой. Их всадники были закованы в железо с головы до пят – все тщательно подогнано, отшлифовано; аэродинамические формы совершенны. Откуда ни ударь копьем или стрелой - всякий удар уйдет в рикошет. Умиляют винты и шурупы на рачьих панцирях; на одном винте приспособлен специальный упорчик для поддержания копья; копье же, надо признать, по размеру никак не меньше оглобли, но со стальным кованым наконечником что-то вроде короткого ногтя. Единственное незащищенное место рыцаря – его задница, вставленная в седло. Можно перевернуть рыцаря на брюхо и выпороть его всласть. Почему-то подобная форма мести в литературе не описана.
А каково коварство английского рыцарства! Вот, настало время огнестрельного оружия. Явились тяжелые, с инкрустированными прикладами и ложами, с изящными курками, с ухватами-подставками кремневые мушкеты. Затем – пистоли, которые удобно держать в седельных сумках. А уж затем появились оружейные кентавры, ярко изобличающие нравы тогдашней публики.
Представьте себе, что некоего рыцаря вызвали на дуэль. Они хватают шпаги, добросовестно фехтуют, делают выпады, отражают удары, демонстрируя отвагу и честь. Но вот один из соперников говорит «ха-ха!» и, подбоченясь, направляет свою шпагу прямо в сердце соперника. Раздается громкое «ба-бах!», и соперник почему-то валится набок… Оказывается, были придуманы шпаги, в ручку которых монтировали пистолетик… Были и копья, и арбалеты с искусно замаскированными огнестрельными приспособлениями. И немало вероломства, должно быть, бытовало в эпоху благородного рыцарства.
Конечно, я думаю, нужна была и серьезная конструкторская работа. Нужно было серьезное металлические предприятия с опытными кадрами для обслуживания рыцарской орды. Так феодальные вояки породили машинное производство, а с ним и капитализм.
- А как же знаменитые лондонские туманы? – спросите вы. Да, видели мы и туман. Его продают туристам в жестяных банках. Как пиво…
Я помню низкий берег Темзы,
И корни обнаженных ив:
Их день за днем шлифует пемзой
Неубывающий прилив.
Плывет по Лондону народов
Разноязыкая волна,
Минуя заводи заводов;
Осенним сном озарена,
Сияет Нельсона колонна...
Необорим британский лев!
Чугунный Черчилль полусонно
Стоит, набычась, среди дев.
Прекрасны сны среди идиллий!
Шепчу шекспировский сонет...
Не уходи, о Пикадилли!
Не угасай, зеленый свет!