Закон китобоя роман ч 1 Головокружение

               

К ЧИТАТЕЛЮ
... если мне не удалось кого-нибудь здесь обмануть, так это себя самого, потому что правда это такая, годами накапливаемая ересь, которая однажды вырывается из-под спуда и безудержным потоком несется, словно сель, уничтожая на пути следы минувшего.
«Мы не знакомы со своими далекими предками и потомками, и точно так же мы не знаем предков и потомков романа. А ведь романы имеют не только своих предшественников, но и свое потомство, своих сыновей и дочерей, своих праправнуков»*.
«Закон китобоя» - правнук «Моби Дика»**, изрядное преувеличение событий, которые происходили на самом деле, возможно, не в таком порядке и не в той последовательности, но опираясь на «закон», всякое последующее поколение, как и роман, открывает свою правду и создает свою историю – лживую и фальшивую, замешанную  на опыте своих «сыновей и дочерей».
«Для книг кровной и молочной связью является язык, он подобен закону в государстве, но в то же время и закон, и язык надо понимать весьма условно, подразумевая под ними в первую очередь смысл, который может менять свой ритм и звук и сам меняться вместе с ними»***. 
Язык «потомка» хоть и разнится с языком  «предка», оба отвергают и закон и господина, уповая только на Господа Бога своего и на отечество его небесное. 



* М. Павич. «Роман как держава».
**Г. Мелвилл. «Моби Дик, или Белый Кит ».
***М. Павич. «Роман как держава».


                *

Мы уже не верим, что уход от зла  непременно есть благо, ибо очень и очень он может быть простым попустительством злу. Мы на своей шкуре узнали, что нынешнее зло никогда не взойдет завтра тучным благом. Этому нас научили последние две тысячи лет. Но они научили нас и тому, что нынешнее благо очень легко может обернуться завтрашним тучным злом.
                Н.Н. Трубников
                / «Притча о Белом Ките»/





                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

                ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ


                Глава первая

…о том, как все начиналось, как однажды вечером Митя ждал отца и не мог расстаться с любимой книгой, и как воспоминания перехлестнули через край. Оказывается за любовь, так же, как при смене карт в покере, надо платить, тем более, если парикмахер и повар, подходящая пара.

        1
Эта история началась в 80-е годы прошлого, 20-го века. Трудная, запутанная, она, кажется, не имеет ни начала, ни конца. Вырви из памяти любой эпизод и собирай, терпеливо, неспешно, по лоскутку картину минувшего. Начать хотя бы с того, как однажды поздним вечером, маленький мальчик Митя ждал отца и не мог расстаться с любимой книгой о Белом ките. Гигантский Белый кит завораживал. Митя часами мог рассматривать картинки, читая под ними цитаты из романа «Моби Дик» Германа Мелвилла. Неожиданно в комнату вошла мама, забрала книжку и выключила свет.
- Мамочка, почитай мне стихи, - взмолился Митя.
- Нет, сынок, спокойной ночи.
- Ну, пожалуйста.
- Нет, - строго сказала она.
- Папа еще не пришел?
- Не пришел.
Наташа позвонила мужу, спросила, когда его ждать.
- Митя спит?
- Ждет тебя.
- Скоро буду, - буркнул муж и бросил трубку.
Борис Борисович Плоткин, попросту Беба, был занят неприятной беседой с неприятным собеседником. Беседа прервалась, и Симпа, известный криминальный авторитет, с интересом наблюдал за тем, как Беба выкручивается из, казалось бы, проигранной ситуации. Неожиданный звонок из дома не придал ему бодрости.
- Беба, брось, Натаха твоя законная жена, так что не дергайся. К прошлому возврата нет, - засмеялся Симпа.
Борис Борисович еще больше смутился.
- Мне кажется, - тихо произнес он, - ты мог бы конкретнее сказать, чего от меня хочешь. Тогда мы сможем обсуждать детально эту проблему.
- Вот ты как заговорил, - ехидно заметил Симпа. - Да, ты и в правду, стал бизнесменом. Рассуждаешь так, как будто и в самом деле никому ничего не должен.
- А я действительно никому ничего не должен.
- Ты так думаешь?
- Я никогда и никому не был должен, - голос уже звучал жестко. - И тебе в том числе. Скорее, наши отношения осложнены, я бы сказал,  моральными принципами.
- Моральными принципами? – переспросил Симпа. - Ты трахнул мою девушку, женился на ней и называешь это «моральными принципами»? Ничего не путаешь?
- Во первых, я за все заплатил и впредь платить не отказываюсь.
- А, так хочешь говорить: о старых долгах и о прошлых ошибках. Ох, не любишь ты меня, Беба. А ведь мы друзья. По крайней мере были когда-то. Да, времена изменились. Деньги сегодня не столько значат. Я ведь мог бы брать с тебя на много больше, но этого не делаю, и вовсе не из любви к тебе. Ты догадываешься, почему я этого не делаю?
- Мы уже говорили об этом, и я готов платить больше. Но твоим партнером в бизнесе не буду.
Симпа с ненавистью смотрел на Бориса Борисовича.
- У меня проблемы. Я нуждаюсь в деньгах, но еще больше я нуждаюсь в твоем расположении. Ты же отказываешь мне, будучи, по сути, моим должником. Не пожалеть бы, друг мой Беба…
Симпа разозлился, прервал беседу и ни с чем, уехал. Беба, садясь в машину, с облегчением вздохнул. Встреча с бывшим другом далась трудно. Было поздно, оба торопились. Каждый возвращался в свою жизнь, продолжая вспоминать прожитую, одну на двоих, молодость.
Жили рядом. Учились в одной школе. Играли в регби в одной команде. Беба поступил в кулинарное училище, Симпа хулиганил. Беба учился готовить, Симпа совершенствовал бандитские навыки. Беба стал шеф-поваром в ресторане. Симпа - главарем бандитской шайки.
Симпа вспомнил, как в пору советского дефицита, они тогда еще мальчишки, обманули узбека, который продавал платки. Завели его во двор, где шел снос старых зданий, подвели к двери с почтовым ящиком и велели ждать. Через мгновение появилась в дверях женская голова. Женщина взяла чемодан с платками и сказала, что сейчас вынесет деньги. Узбек ждет. Денег никто не несет. Начинает стучать в дверь. Никого. Тихонько толкает дверь и оказывается в соседнем дворе, где работает экскаватор. От дома осталась только одна стена.
Симпа надеялся, что с Бебой они пойдут одной дорогой, но не вышло, разминулись. И он вспомнил, как однажды во время игры сломал ногу. Дня не проходило, чтобы  Беба не навестил друга в больнице. И вот однажды вошел он в палату и увидел там девушку, которая плакала.
- Я, может быть, подожду… - стушевался Беба.
- Останься, - грубо оборвал Симпа. -  Она уходит.
- Вы на машине? – неожиданно спросила девушка.
        Беба только что купил подержанную «трешку» и страшно гордился, что он теперь на колесах. Назвать свой драндулет машиной у него не поворачивался язык.
        - Вообще-то да, - промямлил он.
        - Это твой друг? – спросила девушка.
        - Он мой друг,- ответил Симпа.
        - Пусть отвезет меня.
       - На такси доедешь, - злобно зарычал Симпа.
Девушка расплакалась и выбежала из палаты.
Разговор не клеился и Беба собрался уходить.
Симпа бросил на него злобный взгляд, будто расставался без всякой надежды на встречу в другой жизни.
В вестибюле Бебу ожидал сюрприз.
«Это была первая в моей жизни девушка, которая меня ждала, - вспоминал Беба. - У нее была такая улыбка, что можно было потерять голову, и я потерял. Потерял голову».
       - Наташа, - сказала она и протянула руку.
       - Беба, - ответил он и посмотрел на протянутую руку так, словно ему предлагали нечто совершенно необычное, предлагали вроде бы только из вежливости, и он тоже, только из вежливости, пожал восхитительную теплую ручку.
 В ожидании мужа Наташа не знала, куда себя деть. Чем заняться, чтобы отогнать навязчивые дурные мысли? Ужин был готов, стол накрыт. Она чувствовала, что у мужа встреча с Симпой, и невольно, словно подключившись к мыслям Бебы, тоже стала вспоминать первую их встречу.
- Это кличка или тебя так зовут? – спросила Наташа, переходя на ты, потому что поняла, что дальше будет легче. Ей вдруг стало не только легко, но даже как-то уютно с этим увальнем. Захотелось к нему прижаться, заплакать и никогда не расставаться.
-  Это имя, - ответил Беба, - но по паспорту я Борис.
- Чем ты занимаешься, Боря? Кроме регби, разумеется.
- Я работаю в общественном питании, - ответил Беба, совершенно смутившись.
- Ты повар? – удивилась Наташа.
- Я повар, - ответил честно Беба.
Он сказал правду, потому что врать девушке Симпы глупо. К тому же он был уверен, что видит ее в последний раз.
- А я парикмахерша, - представилась Наташа. - Ты любишь готовить?
- Нет, - твердо ответил Беба.
- А я очень люблю готовить, - сказала Наташа. - Поехали… - не то спросила, не то приказала она, и Беба понял, что Наташа хочет провести с ним время, и сразу как-то успокоился.
В принципе он не имел возражений против того, чтобы отдохнуть с красивой проституткой, но не с девушкой Симпы. Беба не хотел неприятностей. Он решил отвезти Наташу домой и мирно расстаться.
Они сели в машину и Беба вполне дружелюбно сказал:
- Не знаю, куда ты там собралась, но я отвезу тебя домой.
- Я подумала, что повар и…
Наташа растерялась. Она так разозлилась, что хотела сказать «проститутка», но не осмелилась и даже испугалась, что могла вдруг открыться парню, которого уже начинала любить. 
- …и парикмахер, - уточнила она, - могли бы вместе провести время вне рабочей обстановки.
У нее в глазах стояли слезы. Беба впервые видел столь близко такое красивое лицо. Девушка настроена была решительно. Она готова была унижаться и клянчить, только бы он взял ее с собой.
 «Что бы я ей сейчас ни сказал, она не отступит», - подумал Беба.
- Я как раз хотел пригласить тебя поужинать, - сказал он.
А сам подумал: «За одни такие мысли Симпа отрежет мне уши и прибьет их на двери ресторана, в который я с ней войду».
- Ты такой добрый? Так легко согласился? Не боишься? – спрашивала Наташа.
«Конечно, боялся. Но я промолчал».
- Поехали, - сказала Наташа.
«Что я мог ей на это ответить? Кто я такой, чтобы спорить с красивой женщиной? Она была так хороша, что я не знал куда деваться. И мы «поехали».
«Мы сходили с ума от любви. За те три недели, что Симпа лежал в больнице, мы прожили целую жизнь. Никто из нас ни разу его не навестил. Мы даже о нем не вспомнили, хотя и никогда о нем не забывали. Мы знали, что друг без друга нам больше не прожить. И нужно было решать, как быть с Симпой».
Вскоре Наташа получила от Бебы золотое колечко с бриллиантом.
- Ты делаешь мне предложение, Беба? – опережая события, спросила Наташа.
- Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, - уточнил Беба.
- Это предложение от «шефа» самое лучшее, какое только может быть, - ответила она и подумала: «Это мой «повар», - такой, какой нужен и я его встретила».
    Беба вернулся. Он был бледен и расстроен, но держался молодцом, улыбнулся, даже поцеловал.
- Митя спит?
- Нет.
Он прошел в комнату Мити. Как только отец показался на пороге комнаты, тот воскликнул:
- «Фонтан на горизонте, сэр!»
Беба обнял сына.
- Пора спать, сынок.
- Папочка, почитай, пожалуйста.
Беба вздохнул и, открывая книгу, сказал:
- «И сотворил Бог больших китов…»
Настроение скверное, не до чтения было, но чтобы Митя поскорей заснул, он  тихонько начал  читать:
- «В стихии водной подо мной мелькали,
Резвясь, играя иль сцепившись насмерть,
Морские твари всех цветов и видов,
Каких язык не в силах описать.
И ни один моряк не видел в жизни,
От страшного Левиафана до ничтожных
Мирьядами кишащих насекомых,
 Что в каждой плавают соленой капле.
Послушные таинственным инстинктам,
Они свой путь находят без ошибки
В пустынном океанском бездорожье,
 Хоть всюду их враги подстерегают:
Киты, акулы, гады, чье оружье –
Меч, и пила, и рог, и гнутый клык.
Митя засыпал. Беба перестал читать, просто сидел и смотрел на сына, вспоминая, как пришел к Симпе с намерением рассказать о них с Наташей, а Симпа сделал ему неожиданное предложение.
- Хотел бы иметь свое дело?
- Сначала я расскажу тебе кое-что,  - ответил Беба.
Вечер на этом для Симпы не закончился. Накануне он сильно продулся в карты и собирался отыграться. Денег на игру пообещал некий жулик Скороходов. Друг и подельник Шляпник, пошел за деньгами, но что-то задерживался. Стал накрапывать дождик. Симпа вспомнил, что в тот вечер, когда Беба рассказал ему о романе с Наташей, тоже шел дождь, и также тоскливо было на душе.
- Ты хорошо сделал, что рассказал все это, - оценил откровенность Симпа. - Наташа красивая девушка, но она проститутка. Надеюсь, у вас ничего серьезного? Жениться на ней ты не собираешься?
- Я собираюсь жениться, - ответил Беба.
Симпа рассмеялся.
- Я, оказывается, совсем не знаю тебя. Ты рискованный малый. Очень рискованный. И смелый. Что ж? Это твоя жизнь, а я делаю тебе деловое предложение.
- Согласен, - ответил Беба.
- Будешь отдавать все. Жить на одну зарплату, согласен?
- Нормально.
- У тебя будет небольшая зарплата.
- Сколько времени я буду работать на этих условиях? – поинтересовался Беба.
- А сколько ты спросил бы с человека, который у тебя украл?
- Разве я у тебя украл?
- Ты украл у меня девушку, - ответил Симпа.
- Я готов платить, - сказал Беба. - Сколько?
- Как ты думаешь, год будет нормально? – спросил Симпа.
- Думаю, нормально, - ответил Беба.
- А два года за то, что украл у друга подругу?
- Два года? Нормально…
- А три года?
- Три? Пусть будет три.
- Что скажешь насчет четырех лет?
- Думаю, этого будет достаточно.
- Думаешь, достаточно? А я так думаю, что и пяти недостаточно.
- Скажи, сколько ты хочешь?
Симпа готов был назвать какую угодно фантастическую цифру, лишь бы Беба сломался. Но  не решился. Беба мог не принять условий.
- Семь лет! – определил он окончательно.
«Я согласился, потому что с меня взыскивался дополнительный налог на любовь в виде имущественного оброка. Это было здорово! Я был счастлив. От любви у меня кружилась голова. Мне так повезло в жизни, что за это непременно надо было заплатить. Пусть даже Симпе. Какая разница. За любовь я всегда готов платить».
За ужином Беба рассказал Наташе о встрече с Симпой.
- Что нам делать? – спросила Наташа - Согласиться на его предложение?
- Стать управляющим общака? Он будет грабить, убивать, а я, через ресторан буду бабки для него отмывать? Не пойдет.
- У нас серьезные неприятности, Боря...
Борис Борисович не ответил.
- Давай уедем, Боря, - тихо сказала Наташа.
- Уедем, - ответил Беба.
 Они собирались к морю.
- Я уже билеты заказал.
- Совсем уедем, - повторила Наташа и заплакала.

                2
За столом под зеленым абажуром шла игра в покер, на деньги, разумеется, немалые. Симпа благополучно одолжился у Скороходова и в этот вечер непременно собирался отыграться.
Игравших было четверо. Симпа и Треф, карточный шулер, сидели напротив друг друга. Двое неизвестных, по виду солидные и состоятельные, полные, круглолицые любители карточной игры, отличительной особенностью которых было лишь то, что на голове одного была копна черных волос, а на голове другого абсолютное их отсутствие. Попросту говоря, один, был лысый, а другой - брюнет.
У брюнета был простой «стрит». Он важничал, делал вид, что сомневается, начинать ему игру или нет.  Наконец, сбросил карты и сказал:
  - Пас.
 - Пас, - отозвался Симпа.
На картах у него была «тройка» валетов.
- Пас, - отозвался лысый, имея на руках «тройку» королей.
  Треф улыбнулся и посмотрел в свои карты. На них было дамское «карэ». Он вздохнул, взглянул на партнеров и сказал:
- Пас.
Игроки доставили в банк, который и без того выглядел внушительно, а теперь это была просто гора из денег. Брюнет распечатал новую колоду и раздал карты. Игроки, каждый на свой манер, стали приоткрывать уголки карт, рассматривая комбинацию. Но как ни старались они закрыться от «невидимого взора», всевидящее око телекамеры заглянуло в карты, и сканер вывел на монитор изображение таким образом, что одновременно, в каждый из четырех квадратов, выведена была на экран карточная комбинация.
- «Стрит» слева, «тройка» справа. У Симпы «флеш-рояль», - диктовал оператор.
Треф все это слушал через крохотный наушник. В комнате, нафаршированной электроникой, шла «своя игра», вернее, продолжение той, что существовала в реальности под зеленным абажуром. Парни, ассистенты Трефа, были профессионалы и в игре разбирались не хуже, чем в премудростях электроники. Они припали к экрану и затаили дыхание. Слово было за Симпой.
  «Жизнь похожа на смену карт в покере, - размышлял он.
Встреча с Бебой не давала ему покоя.
- Сбрасываешь хорошие карты, чтобы прикупить еще лучшие, а в прикупе… Что бывает, когда карты не пришли, Беба? Или в прикупе плохие карты?»
Он сделал ставку и объявил «серви».
Это означало, что карты он не меняет.
- Зацепились! – выкрикнул один из ассистентов.
- Есть! – закричал другой.
- Открой пивка! Давай, Треф! Давай!
Напарник бросился к холодильнику и достал холодное пиво.
На столе стали менять карты.
Лысый поменял две карты и к «тройке» королей прикупил две восьмерки.
Брюнет сбросил целых четыре карты и к тузу пик, на удивление,  прикупил два туза и два валета.
У Трефа на руках было «карэ» из десяток. Ему предстояло менять одну карту. Он сделал обмен так виртуозно, что нельзя было заметить, как карта из прикупа скрылась в рукаве, а другая, спрятанная под крышкой стола, появилась в руках.
Теперь у игроков были почти равные шансы, если вообще о равенстве в покере может идти речь.
- «Фуль» слева, «фуль» справа, - передал ассистент. - У Симпы  «флеш-рояль». 
- Здесь, по-моему, если не ошибаюсь… - начал было Симпа.
- Семьдесят, - раздался голос.
Неподалеку от стола сидел пожилой человек и внимательно следил за игрой. Он курил огромную сигару. Это, кажется, не всем нравилось, но Викентий Эммануилович был вроде арбитра, и никто возразить не осмеливался.
- В банке семьдесят тысяч, Симпа, - уточнил Викентий.
- Добавлю пятнадцать, - сказал Симпа.
- Да, - ответил брюнет.
- Согласен, - сказал лысый.
Все они поставили на банк по «кирпичу» денег.
- Пятнадцать и пять сверху, - сказал Треф.
Брюнет и лысый молча добавили по пятерке.
- Пять и десять сверху, - ответил Симпа.
Повисла тяжелая пауза. Слово было за брюнетом. Он покрылся испариной, пыхтел и отдувался, не мог поверить, что вынужден выйти из игры.
Напряжение передалось ассистентам Трефа. Они не сводили глаз с экрана. 
- Меня теща ненавидит, - сказал один. - В больнице лежит, на ладан дышит, а столько ненависти. Вчера спрашивает:  «Скажи, Саша, кто ты? «Программист», - отвечаю. «По-старому это кто будет? – «Вроде бухгалтера или счетовода», - говорю. Она глаза закрыла и говорит:  «Значит, вор».
- Пас, - сказал брюнет.
Он налил в стакан виски и залпом махнул.
Настала очередь лысого. Он смотрел на кучу денег и словно прощался с ней.
- Моя знает только, что я простой инженер, - поддержал напарник «программиста». – «Вы, - говорит, - должны жить лучше, чем мы жили». Жалеет меня. Каждый месяц дает мне полтинник на расходы.
- Пас, - сказал лысый, не сводя глаз с денег.
Симпа был уверен, что возьмет банк. Деньги у него кончились, но он знал, что Треф не будет безумствовать, уровняет ставку и вскроется.
Но в картах, как и в жизни, случаются неожиданности. Треф набавил. 
- Дал десятку и сорок сверху, - ответил Треф.
Симпа не поверил своим ушам. Он понял, что попался.
- Наличных у меня больше нет. Я готов дать расписку, - сказал Симпа.
- Мы договорились, Симпа, ты сам так хотел, никаких расписок, - ответил Треф.
- Я хочу вскрытия! – закричал Симпа. - Я требую вскрыть карты!
- Пусть даст расписку, Треф, - сказал Викентий и выпустил колечко дыма.
Симпа оторвал от пачки сигарет кусок картонки, написал на ней «40» и поставил закорючку.
Треф взял расписку, внимательно ее рассмотрел, как будто это был заполненный по всем правилам банковский чек, которого он отродясь в глаза не видел, и бережно положил к себе в бумажник.
Симпа открыл карты. Там, как мы видели, был «флеш-рояль».
- О, это очень хорошо, - сказал Треф, - это очень хорошие карты.
Голос у него сник, и он печально посмотрел на свои карты. Он так правдоподобно разыграл Симпу, что тот поверил в свой выигрыш. Лицо у Симпы озарилось радостью победы, и он взвизгнул, потом зашипел, как старая патефонная пластинка, а затем закричал:
- Ка-р-ты на сто-о-л!
Треф бросил на стол четыре десятки. Сверху на них лег джокер.
Симпа не мог поверить. На нем лица не было. Он так расстроился, что, казалось, постарел на целую ночь.

3
В полдень следующего дня два бандита, пришли в ресторан и без всякого вступления изложили свою просьбу прямо в зале, не стесняясь обслуги. С ними был интеллигентного вида парень с портфелем.
- Слышь, Боря, Симпа сказал, что ты в курсах и посылает тебе этого с портфелем, чтобы уладить дела, так что пошли, сразу и порешим. Лады?
У Бебы помутнело в глазах и заложило уши, словно он опустился под воду. И там, достав дна, он оттолкнулся, пошел наверх, и вынырнул на поверхность, словно гигантский кит.
Они шли по коридору. Беба шумно выдыхал воздух, как делает кит, когда вынырнет с глубины, выбрасывая  фонтаны воды. 
- Слушаю вас, - сказал Беба, когда дверь в кабинет за бандитами закрылась.
Парень поставил на стол портфель и стал доставать из него бумаги.
- Нам предстоит процедура перерегистрации предприятия в связи с изменениями состава учредителей и новыми условиями договора. Документы я подготовил, так что вам нужно только поставить на них ваш автограф. Ознакомиться подробно, я думаю, можно после, чтобы сейчас не отнимать у вас времени. Перерегистрация займет два-три дня, и приготовьте, пожалуйста, печать. Она больше вам не понадобится. 
Беба выдвинул ящик стола и достал ключ от сейфа.
«Что будет с Наташей и Митей, подумал?» - спросил он себя, открывая сейф. Там рядом с деньгами лежала печать и «браунинг».
«Ладно, Симпа, - подумал про себя Беба, - ты сам предложил игру. Посмотрим, что в «прикупе».
И он вытащил из сейфа «брауниг».
- Вот мой ответ. Валите отсюда, пока я вам бошки не продырявил.
- Сынок, собери свои бумажки, мы уходим, - сказал бандит юристу.
Перепуганный юрист в одно мгновенье собрал бумаги в портфель. Компания поспешно удалилась. Беба налил коньяку, выпил  и позвонил Наташе.
- Митя с тобой?
- Он только что пришел из школы, - ответила Наташа.
Она догадалась, что у мужа неприятности, но не стала расспрашивать.
- Никуда не выходите, - сказал Беба. - На звонки не отвечайте. Я еду.
Наташа выглянула в окно и увидела, как во двор въехала машина. Из нее вышли бандиты Симпы, достали из багажника какой-то агрегат и скрылись в подъезде. Сейфовых замков на входных дверях тогда не было, так что бандиты уже через минуту были у порога квартиры. Один начал настраивать агрегат, другой принялся вырубать кайлом бетон под порогом. Грохот стоял такой, что, казалось, дом рушится.
- Митя, иди, пожалуйста, к себе в комнату и закрой дверь на ключ. Откроешь, когда я позову.
Митя сделал, как велела мама.
Металлическая дверь дрожала под ударами, с потолка сыпалась штукатурка. Наташа металась по квартире, как испуганная птица, не находя укрытия.
  Когда лунка под дверью была готова, бандиты подсунули туда металлические «лапы». Автомобильным насосом подняли давление в масляной камере и самодельный домкрат пришел в движение. Обитая листовым железом дверь, приподнимаясь, потихоньку стала сползать с петель. Металл гнулся и отвратительно скрежетал. Услышав эти жуткие звуки, Наташа словно очнулась. До нее наконец-то дошел неотвратимый смысл происходящего. Она вытащила из платяного шкафа коробку из-под обуви, достала, завернутый во фланелевую сумочку «Макаров» и взвела затвор. Дверь ползла вверх, в просвете уже виднелись ноги бандитов. Наташа приготовилась стрелять. Не хватило совсем немного, чтобы смятая в гармошку дверь соскочила с петель. Бандиты вдруг прекратили качать, спустили воздух из агрегата и вошли в лифт. Напоследок, перед тем, как смыться, один из них поджег кусочек шнура и опустил в бензобак «жугулей», стоявших неподалеку. Бандиты уехали, а Наташа все еще вслушивалась в тишину за дверью, продолжая сжимать в руках пистолет. Взрыв вывел ее из оцепенения. Она побежала на кухню и выглянула в окно. Во дворе, охваченная пламенем, горела ее машина.

                4
Беба никогда, ни при каких обстоятельствах не изменял привычки. Два раза в неделю он играл со спаррингом в теннис на кортах спорткомплекса ЦСКА. Тренер, юный паренек, подбрасывал то справа, то слева, делая замечания, когда на трибуне появился человек в бежевом плаще. Он сел и стал наблюдать за игрой. Беба почувствовал скованность, настроение скисло. Догадался, конечно, откуда визитер.
 - Давай закончим, что-то устал, - сказал он спаррингу.
В раздевалке достал из сумки «браунинг» и положил рядом в душевой на полку. Он делал так всегда из предосторожности, ожидая от жизни любых сюрпризов. Долго мылся, обдумывая предстоящую беседу со следователем.
«Обыкновенный мент», - подумал Беба, когда увидел следователя.
Он  опирался на капот его белой «волги» и улыбался.
- Живут же люди, Борис Борисович, я себе так вот думаю, - заговорил следак, - им все нипочем. Ничем их не проймешь. Случай, например, такой: машину у одного взорвали, сгорела она к фиговой маме, а он и глазом не моргнул. В теннис поигрывает. Хорошо, кстати, играете, приятно на вас смотреть.
- Спасибо, - поблагодарил Беба. - Кто вы?
- Следователь по особо важным делам управления МВД СССР Юрьев.
- Управлению по особо важным делам заняться больше нечем, как только сгоревшим автомобилем?
- А нас интересуют не сами машины, а люди, то есть владельцы этих стальных исполинов.
- Слушаю вас, - прервал красноречие следователя Беба.
Юрьев понял, что лирическими разговорами такого бугая не прошибешь, и решил ударить по самолюбию.
- Представьте, что вы честный советский кооператор, пытаетесь жить трудовыми доходами. Не святой, конечно. Вы не ждете, пока пробудятся от спячки одурманенные социализмом массы трудящихся и в порыве энтузиазма вольются в бурный поток перестройки. Вы уже сегодня зашибаете такие деньги, что многим такое и представить невозможно. Вдруг некто грубо посягнул на ваше имущество. Вам бы резонно возмутиться, заявить в органы. Но нет, вы не торопитесь. Более того, отмалчиваетесь, отсиживаетесь, в теннис поигрываете. А участковый ноги истоптал, к вам бегаючи, руки о двери отбил. Кстати, о дверях. Что там произошло, я так и не понял? Почему они дверь до конца не сломали? Как думаете?
- Не знаю.
- Вот и жена ваша стоит на своем - «не знаю» и все тут. Так вот, если вы честный человек и вам нечего скрывать, это одно, а если нечестный и есть грешки, это другое. Тогда пусть и сожгут и ограбят. Я свое после отобью, в накладе не останусь.
- Я уже объяснял милиции: не знаю, что случилось с машиной. Мне заявлять не о чем.
- Вашу машину сожгли. Это видели соседи. И соседи вызвали милицию.
- За чем остановка? У вас есть показания соседей. Действуйте.
- Борис Борисович, я немного прошу. От вас мне нужно заявление, что вы подверглись шантажу и вымогательству. Напишите сейчас заявление - завтра Симпа будет за решеткой.
- Никто меня не шантажировал и ничего не вымогал.
- Правильно, потому что вы исправно платите рэкету. Вы сами прикрываете бандитов и воров, потому что вы от них не далеко отстали. Хотите прослыть справедливым и независимым? Но славы нет. Есть презрение со стороны народа и зависть от бандитов. Мечта о справедливом бизнесе обернулась химерой. Деньги, пустые фантики, клочки бумаги, кроме страха ничего не принесли. Хотелось стать свободным, а стали рабом.
- Если вам известно, что против меня совершены противоправные действия, если у вас есть улики, то вы сами должны принять меры, - ответил сдержанно Беба.
- Дайте бумагу! – заорал на него Юрьев. - И я установлю наблюдение за бандой.
- Это меня ни от чего не защит и не спасет.
- Бандитский спонсор, вот вы кто, а не свободный кооператор, - не выдержал следователь.
Беба побледнел. У него заходили желваки.
- Вот, вот, разозлитесь! Вас оскорбил следователь! Подайте жалобу, я напишу объяснительную записку, и мы получим основание открыть дело. Я установлю за Симпой наблюдение. Только так я смогу вас защитить.
- Чем вы собираетесь меня защищать? Пятью учебными патронами в месяц? Кого собираетесь ловить на драных сундуках, заправленных раз в неделю десятью литрами ослиной мочи? Вас самих надо защищать.
- Подумайте о жене и сыне. Они в опасности.
Беба сел в машину.
- Напишите заявление, прошу вас.
- Нет, - был ответ.

  5
На лестничной площадке стояла красивая новая дверь. Монтажники готовились к установке. Следователь допрашивал Наташу. Она нервничала и стремилась свести каждый свой ответ к окончанию разговора. Она не хотела отвечать на вопросы, следователь раздражал ее и нервировал.
- Наталья Михайловна, хотелось бы вернуться к началу нашей беседы. Вспомните еще раз хорошенько, не было ли каких-то странных происшествий накануне, которые вы как-нибудь могли бы связать с произошедшим событием? Или что-то такое, что впрямую имело связь с предстоящими событиями.
- Я уже вам сказала, что ничего такого не было.
- Не звонил ли кто-нибудь накануне по телефону из незнакомых вам людей?
- Не звонил.
- Вы вступали в переговоры со злоумышленниками во время взлома?
- Нет.
- Наталья Михайловна, - сказал после паузы следователь.
Он был  хоть и молод, но вежлив и терпелив.
- Вот вам номер телефона, на всякий случай, если что-нибудь интересное вспомните. Звоните. Спросите меня или капитана Юрьева.
Наташа взяла визитную карточку и машинально сунула ее в сумочку.
На шум в коридоре явился сосед, живший этажом выше.
- Добрый день, - сказал он, входя в комнату. - Что у вас стряслось, Наталья Михайловна?
Митя, услышав знакомый голос, выскочил из своей комнаты. 
- «Вдруг из воды показалась гигантская туша и подскочила вверх», - процитировал Митя.
- «Это был кит!», - подхватил сосед.
- Это такая у них игра, не обращайте внимания, - сказала Наташа. - Митя, сейчас не время.
- Следователь по особо важным делам управления МВД СССР Андрей Басов, - представился следователь.
- Левиафан Егор Петров, величайший из божьих тварей, - сказал Митя.
- Егор Петров, актер, - уточнил сосед.

               

  Глава вторая

… о том, как один бандит, захотел украсть и облажался. О  жизни ночных бабочек и неконвертируемости рубля. О вещем Федале – злобном господине и неожиданной встрече, которая зажгла огонь любви.

                1
Ранним утром, из гостиницы «Интурист», что на Горького, так когда-то называлась Тверская улица, выпорхнула Таня. Она торопилась. Высокие каблуки мешали быстро идти, она сняла туфли и припустила вниз по улице к переходу. Она бежала переулками и дворами, пробираясь на Пушкинскую улицу, вернувшую себе прежнее историческое название «Большая Дмитровка» только в конце 90-х. В подворотне она надела туфли, вышла на улицу и села в черную «волгу».
-  Мне не нравится, что ты часто проводишь ночь вне дома. Мужчина министерского вида с отполированной временем лысой головой придирчиво разглядывал Таню.
- Я готовлюсь к экзаменам, папочка, - ответила Таня. - Я бываю дома каждый день. Ты просто этого не замечаешь. Ты замечаешь только, когда меня нет.
Мужчина страшно был удивлен таким ответом.
- Ты не ночуешь дома, - возмутился он. - Мне это не нравится.
Машина, мигая желтыми фарами под капотом, неслась по резервной полосе. Она взлетела на Лужнецкий мост, пронеслась по нему и, сбавив скорость, стала поворачивать к учебным корпусам МГУ.
- Мы занимаемся вместе с Аней. Иногда, я остаюсь у нее, чтобы поздно ночью не возвращаться домой.
- Аня живет в Бирюлево, насколько мне известно. А сегодня я забрал тебя вблизи улицы Горького. Это несколько разные места.
- На Горького, папочка, мы были вчера вместе с Аней в гостях у нашей подруги. Мама знает. Она туда звонила.
- Мне это не нравится, - твердо настаивал отец.
Таня с облегчением вздохнула, потому что машина остановилась и она могла считать себя свободной.
- Скажи, что я должна сделать, чтобы тебе понравиться? – спросила Таня, обнимая отца.
- Ты должна ночевать дома.
- То, как ты это говоришь мне, не нравится.
Она поцеловала отца, и вышла из машины.
В аудитории шла лекция о внешнеторговых связях и валютных операциях, о том, что ожидает рубль на мировом валютном рынке в ближайшем будущем.
  Таня прилежно писала конспект. Подруга Аня откровенно разглядывала лектора, чем приводила спеца в смущение. У нее был «хвост» как раз на тему внешнеторговых операций, она собиралась «хвост» этот ликвидировать и намекала лектору, в который раз, пронзительным  взором,  что к зачету готова. Он отвечал ей взаимностью, давая понять, что несет всю эту ерунду исключительно для того, чтобы доставить ей приятное.
- Все самые удивительные «экономические чудеса» послевоенной поры в основе своей опирались на развитие экспорта и низкий обменный курс национальной валюты, - говорил лектор. - В конце сороковых годов, когда восстанавливалась международная система валютных операций, Западная Германия и Япония лежали в руинах и поэтому им позволили иметь дешевую марку и дешевую иену. Очень скоро эти страны начали производить товары, отличающиеся высокой конкурентной способностью на рынке, во многом благодаря низкому обменному курсу их валют. В настоящее время курс советского рубля значительно превышает его реальную стоимость. Официально рубль претендует на то, чтобы стоить один доллар шестьдесят пять центов, хотя истинная покупательная способность рубля, если судить по «черному рынку» в Восточной Европе, составляет что-то около двадцати пяти центов. Таким образом, для нас один из способов наращивания экономического роста на основе увеличения экспорта заключается в значительной девальвации рубля до уровня четырех-пяти рублей за доллар и твердом соблюдении этого курса. «После того, как Советский Союз проведет девальвацию и даст вам гарантии, что будет неизменно придерживаться нового обменного курса по отношению к доллару, - спрашивает лондонский «Экономист», - в какой валюте вы предпочтете хранить ваши накопления – в рублях или в долларах?»
Аня улыбнулась лектору, соглашаясь с ним, кивнула, сомкнув на мгновение голубые глазки под длинными ресницами.
- «Конечно, в долларах», цитирую,  - подтвердил спец, - «если только русские не посулят вам значительной премии в виде высокой учетной ставки, выплачиваемой в иностранной валюте, чего они себе позволить не могут, поскольку этой иностранной валюты у них нет».
- Чего ты на него уставилась? – спросила Таня.
- У меня хвост. Я даю ему понять, что к зачету готова, - ответила подруга.
- Итак, - продолжал лектор, - для нас все-таки наиболее желательный вариант в плане займов состоит в том, чтобы иметь собственную конвертируемую денежную единицу, а не полагаться на западный кредит.
- Я в парикмахерскую, - сказала Аня.
Таня достала из сумочки двести баксов и дала подруге.
- Конвертируемость рубля - это условие для интеграции нашей экономики в мировое хозяйство, - настойчиво агитировал спец. - Конвертируемость обеспечит нашим предприятиям финансовую самостоятельность и полный хозрасчет, создаст условия для работы совместных предприятий, даст возможность соизмерить экономику СССР с западной. Конвертируемость рубля не только нужна, но и крайне необходима. Однако имеем ли мы сейчас экономические возможности сделать это? – спросил спец, обращаясь прямо к Ане.
Аня сделала удивленные глаза, оттопырила губку и беспомощно развела руками.
- Мне думается, что пока нет, - согласился спец.
Аня жестом дала понять спецу, что ей надо уйти. Спец дал «добро».
- Буду поздно, - сказала она Тане и стала спускаться вниз по крутым ступенькам.
Спец продолжал:
- Административно-командная система и конвертируемость рубля несовместимы. На Западе противоречие между хозяйственной политикой государства и поведением предприятий частично разрешается путем регулирования национального валютного курса. Для этого используются разные методы, например, повышение или понижение процентных ставок внутри страны, массовые покупки собственной валюты на иностранную или, наоборот, заключаются соглашения с другими странами об удержании курса валюты в определенных пределах и так далее. Наша страна пока не имеет опыта в оперативном изменении банковских процентных ставок, у нас нет достаточных валютных резервов, чтобы при необходимости скупать на них рубли, поэтому в случае введения конвертируемости рубля может возникнуть реальная опасность, когда экономика СССР окажется под влиянием стихии международного валютного рынка. Второе условие для введения рубля – это создание предпосылок для того, чтобы у покупателя возникло желание и стремление приобретать на иностранную валюту рубли. Имеются в виду не мелкие валютные спекулянты.
При слове «спекулянты» Аня вздрогнула и, оступившись, чуть не упала. В аудитории прокатился вздох облегчения, потому что она успела схватиться за поручень и удержалась.
- Речь идет о наших западных партнерах – крупных фирмах и банках, ибо только они способны продавать за рубли иностранную валюту в количествах, необходимых для нормального функционирования внешнеторговых операций СССР.
Спустившись, наконец, Аня направилась к выходу.
- Есть, однако, основание ожидать, что в случае неподготовленного введения конвертируемости рубля его курс на рынке будет стремительно падать, так как накопленные в государственном и в частном обороте сотни миллиардов непокрытых товарных рублей выплеснутся на валютный рынок в погоне за иностранными денежными знаками, имеющими более полное товарное обеспечение.
Спец сделал короткую паузу, провожая взглядом Аню. Дверь за ней бесшумно закрылась.

Аня взяла машину, первую подвернувшуюся, но тут же хотела выйти, потому что не переносила запаха  «дури» и терпеть не могла блатных песен, которые разрывали динамики.
- Э, нет, - сказал парень новенькой «девятки», - у нас так не принято.
Он защелкнул замок на двери и ударил по газам.
- Будем знакомы. Леха.
- Аня.
- Точно, Аня?
- Точно. Что с того?
- А то, что я не люблю, когда обманывают.
Леха поглядел на торчащие острые коленки Ани, которые были рядом  с переключателем передач.
- Куда едем?
- У метро «Фрунзенская» останови, пожалуйста.
Аня решила пересесть в другую машину. Она знала, что этот парень обязательно будет приставать и потом увяжется.
Машин на дороге прибавилось. Леха ехал быстро и, обгоняя, подрезал кого только мог. От него шарахались и увертывались, кто как мог. Загорелся желтый свет, за ним красный, но он и не думал тормозить. Дежурный инспектор видел из своего «стакана», как машина Лехи проскочила перекресток на красный свет. Он передал по рации приметы машины.
- Когда мы встретимся? – спросил Леха.
- Наверное, никогда.
- Почему?
- Ты так едешь, что, быть может, эта поездка последняя. Лучше не загадывать.
-  Ты любишь быструю езду? – неожиданно спросил Леха.
Аня промолчала.
На следующем перекрестке Леху поджидал гаишник.
- Айн момент, - сказал Леха, останавливаясь.
Он вышел из машины и пошел объясняться  с гаишником.
- Виноват, товарищ лейтенант, исправлюсь, - сказал он, протягивая офицеру двадцатипятирублевую бумажку.
Аня в это время выскочила из машины и пересела в попутное такси.
- Тормознуть? – спросил гаишник, принимая казначейский билет.
- Не надо.
Леха без труда догнал такси и, поравнявшись,  подал знак, чтобы таксист остановился.
- Извини, брат, у меня заказ, - ответил ему таксист и стал отрываться.
Он свернул на маленькую дорожку, потом резко повернул налево и через две «сплошных» ушел на другую сторону дороги, скрывшись за Дворцом молодежи. Леха дождался светофора и поехал туда, куда скрылось желтое такси.
Машина стояла в тупичке, неподалеку от метро. Леха сел в  такси на переднее кресло.
- Свободен? – спросил он.
- Теперь свободен, - заулыбался таксист.
- А почему ты не остановился?
- Она попросила не останавливаться…
- Я тоже тебя попросил.
- Она клиент. Может быть, она твоя жена или девушка, которая от тебя драпанула… Может, она тебя не хочет… Мы это все понимаем…
Леха не стал слушать, ударил таксиста и тот отключился.  Вытащил у него бумажник, выгреб деньги. Добыча была мизерная. Он посмотрел по сторонам, словно искал что бы ему еще сделать и, не найдя ничего подходящего, вернулся в свою «девятку».

2
Митя собирался в школу в приподнятом настроении. Мама обещала сегодня повести его в театр на «Моби Дика». Портфель Митя собрал с вечера. За завтраком съел всю кашу, вдобавок бутерброд с сыром. Он  допивал чай, когда пришел Егор, чтобы оставить билеты в театр.
- Егор Петров, великий Левиафан, заставляет море пениться, подобно кипящему котлу, - закричал он, встречая Егора.
- «Дыхание кита, сэр, часто имеет чрезвычайно сильный запах, от которого может наступить помутнение мозгов», - ответил Егор.
Митя расхохотался.
- Митя, у меня клиентка в кресле… -  торопила Наташа.
- Вот три билета, как заказывали, - сказал Егор и протянул билеты Борису Борисовичу.
- Я, к сожалению, не смогу пойти. Прости, Егор, - сказал он, и покрутил в руках билеты.
- Нет проблем, Борис Борисович, в следующий раз пойдете…
- Егор, извините, нам пора, - сказала Наташа и отобрала билеты у Бебы.
- Подбросите меня? – спросил Егор.
- Конечно!
В дороге Митя и Егор резвились, посмеиваясь над энтузиастами, которые совершали на бульваре утреннюю пробежку. Их было довольно много.
- Фонтан на горизонте! – горланил Митя.
- Где? Где? – спрашивал Егор.
- Три румба под ветер, сэр. Лево руля! Так держать!
- Есть так держать, сэр!
- Ты его видишь?
-  Да, да, сэр! Это целое стадо кашалотов! И фонтаны пускают, и из воды скачут.
- Гром и молнии!
- Свистать всех наверх!
И они стали свистеть и улюлюкать.
- Егор, я приглашу подругу, не будете возражать? - спросила Наташа.
- А подруга хорошенькая?
- Чудо! Блондинка! – ответила Наташа.
- Я согласен! – обрадовался Егор.
- «Один наш гарпунщик говорит, что у Шпицбергена он забил кита, который был с головы до хвоста весь белый», - процитировал в тему Митя, подмигивая Егору.
Катя была именно такой блондинкой, какой пытался представить ее Митя. Правда, на кита миниатюрная девушка, не тянула. Она была примерно ста шестидесяти сантиметров роста и в свои неполные двадцать пять, как справедливо заметила Наташа, выглядела очаровательно. Она припарковала новенькую «копейку» недалеко от улицы Горького. Из ушей вынула серьги, сняла с рук кольца, положила все вместе с ключами в сумочку. Гладко зачесала волосы и стянула их в пучок на затылке. Получилось скромно, но это придало ей особенный шарм. Она вышла из машины и пошла мелкими шажками, слегка подпрыгивая на  высоких шпильках.
Симпа с братвой подкатил прямо к бару. Следом за ним из машины с букетом роз вышел бандит по кличке Амбал.
- А где Екатерина Сергеевна? – спросил Симпа, входя  в бар.
- Скоро будут, - ответил Володя. - Выпьете что-нибудь?
- Плесни коньячку. Кофе, когда Катюша придет. Пусть сварит своего фирменного.
За столиком ждал Скороходов, что ссудил на игру деньги, которые Симпа так бесславно продул. С ним был Шляпник. Симпа, как только вошел, заметил, что Шляпник и Скороходов что-то очень горячо обсуждают. Симпе это не понравилось. По лукавому взгляду Скороходова он  догадался, что о его проигрыше уже известно.
- Соболезнования принес? - спросил Симпа.
Скороходов в полемику на опасную тему вступать не решился.
- Игра - очень тонкая материя, не нашего ума дело, - пространно заметил Скороходов.
Володя принес Симпе коньяк.
Симпа стал согревать бокал в руке, слегка помешивая коньяк.
- Что у тебя? – спросил он Скороходова и сделал глоток.
-У одного нашего общего знакомого имеется на складе первоклассная кожа. Товара на четверть миллиона рублей. Другой наш общий знакомый, как ты знаешь, имеет конкретные виды на такой товар. Желательно, конечно, дело провернуть как можно быстрей.
- Ты знаешь, мои отношения с Крутым не идеальные, – тихо заговорил Симпа.
- Все знают, - ответил Скороходов.
- Я не хочу обострять наши отношения по пустякам.
- Это правильно…
- Ты разве не знаешь, что кожа главный его конек?
- Прекрасно знаю.
- Зачем же ты приходишь и предлагаешь мне вырвать у него из глотки то, что он уже почти проглотил?
- Заглотнул, но не проглотил - ответил Скороходов. - Директор склада в доле с Крутым. Они собираются перевезти кожу на фабрику Крутого. Проведут инвентаризацию и спишут товар, как гнилой.
- Меня это не интересует, - сказал Симпа.
- Я заплачу сто пятьдесят тысяч. И спишу твой долг. Ты больше мне не должен.
Деньги сами шли в руки. Симпа задумался.
- Ты удивишься, как это может быть просто. Склад почти не охраняется, - продолжал интриговать Скороходов. - Сигнализация примитивная.
- Там нет охраны? – поинтересовался Симпа.
- Это не охрана. Один пенсионер чисто для отмазки сидит. У него даже ружья нет.
- Мне надо подумать, - сказал Симпа.
Скороходов заулыбался. Он знал, что у Симпы «подумать» означает «согласен».
- Очень хорошо, очень даже великолепно. Все подробности через Шляпника, - обрадовался Скороходов. - Будьте здоровы, всем привет. Скороходов убрался , а Симпа задумался.
Кстати, в это же время, на другом конце города произошла другая встреча, о которой следует здесь упомянуть.
Директор базы Михаил Аркадьевич Самохин принимал в своих владениях, на базе ОРСА Роспотребсоюза, компаньона по кличке Крутой. Они вошли в огромный темный склад, где хранилась та самая кожа, о которой рассказывал Скороходов. Самохин зажег свет и поднял брезент.
- Вот, посмотри, - не без гордости сказал он. 
Крутой потрогал кожу.
- Мне нравится, - сказал он сухо. Когда собираешься перегнать ко мне?
- Сережа, не торопись, оприходую, как полагается, тогда и перевезем. Два, может быть, три дня - и она твоя.
- Хорошо, - согласился  Крутой.
На улице он с нескрываемой иронией, следил за тем, как Самохин закрывал склад обыкновенным «амбарным» замком. Они прошли через проходную мимо сторожа, который  вежливо поклонился.
- Всего хорошего, Михаил Аркадьевич.
- Будь здоров, Савелий, - попрощался Самохин.
- Я все-таки пришлю тебе двух серьезных парней на замену Савелию, - сказал Крутой. - Так надежней будет. А то как-то несерьезно. Товара на пол-лимона, а охраняет его какой-то Савелий.
- У нас всегда так, - улыбнулся Самохин. Я работаю, друг мой, почти сорок лет и скажу вам, что «нет ничего более постоянного, чем непредвиденное».
- «У моего брата необычная профессия: он находит вещи раньше, чем люди успевают их потерять», - ответил Крутой цитатой на цитату. Я пришлю парней.
В этом деле нестыковка произошла с самого начала, потому что Скороходов был жаден, тороплив, а Симпа беспечен и обвешан долгами.
- Слишком все гладко, - сказал Симпа Шляпнику. - И много платит. Не похоже на него. Узнай, кто заказчик. И почем товар уходит  к заказчику.
- Знаю этого заказчика. Татарин из Казани. Живет в Измайлово, - ответил Шляпник.
- Надо с ним встретиться и потолковать…
Он не успел договорить потому, что в бар вошла Катя. Симпа встал. Вслед за ним встал Шляпник. Амбалу пришлось тоже встать. Получилось очень даже торжественно.
- Доброе утро, Екатерина Сергеевна, - поздоровался Володя.
- Доброе утро, Володя. Я ведь просила утром никому коньяк не подавать, - попеняла Катя, проходя мимо.
- Простите, Екатерина Сергеевна, - сказал Володя.
Он знал, что Катя церемониться не будет. Лишнее слово, и  увольнение обеспечено.
- Простите, Екатерина Сергеевна, Володя не виноват, - вступился Симпа. Это я нарушитель. Хотел заказать кофе, но лучше вас никто кофе не варит. Пришлось пить коньяк.
- На первый раз прощается, - ответила Катя.
- Сегодня в Центре Международной Торговли премьера новой программы. Я вас приглашаю.
- Сегодня вечером? Боюсь, что не получится.
- Может быть завтра?
- Завтра?
Подумав, Катя решила уступить, чтобы не злить бандита.
- Может быть и завтра, - улыбнулась она. 
- Так я надеюсь на завтра, - сказал Симпа и удалился.
Катя достала из букета записку и прочитала: «С добрым утром, Богиня». Аккуратно ее изорвала и выбросила.
«Я слишком легкомысленно даю обещания. Когда-нибудь их придется исполнять», - подумала она.
- Доброе утро, Катенька. Доброе утро Володенька, - услышала Катя знакомый голос.
Благообразная старушка, чисто одетая и очень приветливая, появилась в баре, словно фея.
- Доброе утро, тетя Маша. Позавтракаете?
- Спасибо, Катенька, сегодня день постный. Побегу, а то уже опаздываю.
Катя протянула старушке трешку. Большие деньги для того времени.
- Во Славу Божью.
Старушка  перекрестилась.
Володя по Катиному знаку отдал ей букет и проводил до дверей. Катя бросила взгляд на роскошные розы. Жалко было расставаться.
  - Храни Господь, - сказала старушка.
Выйдя на улицу, она свернула за угол дома и пошла так быстро, как только могла, потому что торопилась. В руках у нее колыхался тяжеленный букет.
Утро было великолепное. Встречные прохожие приветливо улыбались и засматривались на цветы. Старушка дошла до улицы Чехова и вошла в церковь Рождества Богородицы.
В церкви шла служба. Старушка отдала послушнице букет. Та  взяла большую вазу, налила воды, поставила в неё розы и отнесла их образу Богородицы.
  Наташа тем временем высадила Егора вблизи Театра юного зрителя на улице Горького и стала перестраиваться. В зеркало она увидела «девятку» с затемненными стеклами, которая уже довольно долго следовала за ней. Наташа свернула у Манежной площади, проехала здание Совмина СССР и повернула на Пушкинскую улицу. «Девятка» не отставала. Наташа занервничала. Она свернула в Дмитровский переулок и остановилась у здания школы, где учился Митя. «Девятка» притормозила в нескольких метрах от нее. Наташа достала билеты в театр и засунула их в карман портфеля.
- Вот, пусть у тебя будут. А то еще потеряю, - пошутила она.
- Пока, мамочка, - сказал Митя.
- Сынок, за тобой заедет Екатерина Сергеевна. Ты с ней пойдешь в театр. Ее слушаться, как меня…
Наташа бросила взгляд в зеркало заднего вида и увидела  преследуемую «девятку». Больше она ничего не видела и не слышала. Ей стало страшно. С Петровских линий она свернула  на Кузнецкий мост и остановилась напротив салона «Модные прически». «Девятка» припарковалась неподалеку.
Наташа вошла в салон, прошла в служебное помещение,  открыла сумочку и стала в ней что-то искать. Ей пришлось вытряхнуть содержимое сумки на стол, и лишь тогда из бокового карманчика извлекла маленький  клочок бумажки с телефонным номером. Это был тот самый номер, который дал Наташе лейтенант Басов. Она сняла трубку и  стала звонить.
- Юрьев слушает, - ответил голос.
- Это Наташа Плоткина. Мне нужно с вами срочно встретиться.
- Где вы?
- На работе. За мной следят.
- Вы звонили Борису Борисовичу? – неожиданно спросил Юрьев.
- Нет, просто еще не успела.
- Наталья Михайловна, у меня к вам огромная просьба. Пожалуйста, до моего приезда, ничего не сообщайте Борису Борисовичу.
- Хорошо, - пообещала Наташа.
С минуту она сидела неподвижно, приходя в себя, и вдруг вспомнила, что должна позвонить Кате.
- Катюша, ты не могла бы забрать Митю из школы? - спросила она,  стараясь говорить спокойно, чтобы голос не дрожал.
- Легко, Наташенька, - ответила Катя.
- Понимаешь, мы обещали ему пойти в театр, но ни Боря, ни я не можем. Выручи.
- В театр? С удовольствием. А у вас все в порядке, Наташа? – спросила Катя.
- Надеюсь, что да.
Аня вбежала в зал парикмахерской как раз в тот момент, когда там  появилась Наташа.
Я не опоздала? – спросила Аня.
- Нет, Анюта, - невозмутимо ответила Наташа. – Ты не опоздала.
Аня села в кресло, достала из сумочки конверт, положила на столик и сверху прикрыла сумочкой.
Пунктов обмена валюты тогда не было. Обменять иностранную валюту на отечественные «деревянные» можно было только в парикмахерской. Не в любой, разумеется, а только в центре города и в тех парикмахерских, которые назывались «салонами». Существовало много и других способов, но этот был удобней всех, потому что в салоне можно было не только «обменяться», но и купить кое-что из импортных вещей. Так что приходили обменять, скажем, финские или немецкие марки, реже доллары,  на рубли, а уходили с пакетом разного носильного тряпья. Аня пришла обменять доллары, свои и подруги Тани, заработанные прошлой ночью.
  Вокруг кипела работа по реабилитации лиц и реставрации голов прекрасного пола. Здесь ничего друг от друга не скрывали за исключением валютного обмена. Передвижение валюты из рук в руки было как бы прикрыто магической завесой и напоминало фокусы КИО в исполнении феи Берилюны из «Синей птицы». Работая женским мастером, Наташа совмещала с этим еще и должность администратора. Превращение иностранной валюты в полновластные рубли не проходило без ее участия. Она была та самая волшебница, от прикосновения которой иностранные денежные знаки теряли магическую силу. В условиях подсудности валютных операций дело это было в руках подлинных волшебниц. Если операцию предстояло совершить в обратном направлении, то есть бескровные рубли превратить в полнокровные «зеленые», также прибегали к услугам феи. Нужно было сидеть и ждать, что и делала одна интересная дама, только сошедшая с «конвейера красоты». Сидела  на диване, курила и ждала.
Наташа занималась Аней. Девушку с трудом можно было узнать под странноватой маской из овсяного помола. Наташа бросила взгляд на конверт с «зелеными», которые Аня приготовила для обмена.
- Сколько там? – спросила она.
Девушка показала четыре пальца, что должно было означать «четыре сотни».
- Умываемся, - сказала Наташа.
Она взяла конверт и вышла из зала.
  К Ане подошла девушка и поставила пакет у ее ног.
- Аня, вот я принесла, что ты просила.
- Хорошо. Оставь, - сказала Аня.
- Ты померь, пожалуйста, если не подойдет, у меня есть, кто возьмет.
Аня быстро смыла маску и наскоро прикинула поверх джинсов и блузки вечернее платье.
- Как? - спросила она.
Мастера и сидевшие в креслах клиентки одобрили. Одна дама, которой накладывали маску на лицо, не могла видеть, но слышала возгласы одобрения и непременно хотела знать причину всеобщего согласия.
- Что? Что там, девочки?
- Платье, вечернее, - удовлетворила любопытство Аня.
- Взяла?
- Да.
- Дорогое?
- Дорогое.
- Красивое?
- Очень!
В служебном туалете Наташа пересчитала пятидесятки и вложила их в конверт на место четырех сотен долларов. Вернувшись в зал, положила конверт с рублями на прежнее место. Она отыскала взглядом интересную даму и показала на пальцах «четыре». Это означало, что она предлагает на продажу четыреста долларов. Дама одобрительно кивнула.
- Я сейчас, - сказала Наташа и направилась к даме, которая сосредоточенно начала отсчитывать деньги.
Девушка, предлагавшая платье, вернулась.
- Берешь? – спросила она.
Аня достала из конверта деньги, отсчитала нужную сумму и вручила девушке.
Дама на диване передала Наташе пачку пятидесяток, в обмен на баксы в конверте. Справедливости ради надо заметить, что Наташа за те же четыре зеленых бумажки окучила сумму, превышающую ту, что минуту назад получила от нее Аня. Это так, для полноты содержания, чтобы сегодняшний «свободный гражданин» знал, как в те «застойные» годы люди  крутились.
  Юрьев припарковал «газик» рядом с постом ГАИ. В салон отправился пешком. Он хотел убедиться, нет ли в самом деле слежки за Наташей и, ничего не обнаружив, вошел в салон.
Они уединились в служебном помещении, чтобы побеседовать, но к ним  постоянно кто-нибудь заглядывал и тогда Юрьев закрыл дверь на ключ.
- Они следили за мной, я так думаю, от самого дома. Я заметила их случайно. Мне показалось, что они специально сделали так, чтобы я их заметила. 
- Наталья Михайловна, вы не волнуйтесь.
- Я не могу не волноваться, потому что они угрожают моему сыну. Они дали это понять. Помогите.
- Я же говорил вашему мужу, что есть только один способ изменить ситуацию - взять все под контроль. Для этого вам необходимо написать заявление о том, что вы подвергаетесь репрессивному воздействию со стороны неизвестных элементов.
- Послушайте, мой муж порядочный человек.
- Я знаю…
- Он не имеет никаких связей с криминалом.
- Я знаю…
- У него самого очень большие личные проблемы с бандитами. Это надо понять.
- Я понимаю.
- Если я сделаю то, что вы просите, это как-то повредит репутации Бориса?
- Ровным счетом никак. Этого просто никто не узнает. Обыкновенная формальность.
- Хорошо, я напишу такое заявление, - согласилась Наташа.
Она почувствовала некоторое облегчение, хотя и понимала, что попала на крючок к менту и Боре это не понравится.

  3
В театре шел спектакль по роману Германа Мелвилла «Моби Дик». Митя смотрел на сцену, затаив дыхание. Там кипели нешуточные страсти. Капитан Ахав готовился пуститься в погоню за белым китом.
- Бог! Бог! Бог! – трагически воскликнул Ахав, - раздави мое сердце! Взломай мой мозг! Ближе! Стань со мной рядом, Старбек, дай мне заглянуть в человеческие глаза.
Егор пытался сквозь дырочку в кулисе разглядеть Катю. Зловредная помощница режиссера Галка приставала к Егору с вопросами и мешала. Егор нравился Галке. Она постоянно его ко всем ревновала и опекала изо всех сил. 
- Егор, - позвала Галка, - тебе заказ нужен?
- Нет, - отмахнулся Егор.
Он хорошо видел Митю. Свет падал на него со сцены и Егор заметил, как Митя от страха вжался в кресло. Катю разглядеть не удавалось. Он видел только, что она блондинка, и что, кажется, на лице ее блуждала легкая улыбка.
- Ну, возьми, заказ, - нудила Галка.
- Мне не надо, - огрызался Егор.
- Ну, возьми, хороший: чай, тушенка, гречка, кура, правда, отечественная…
- Отстань, из-за тебя пропущу реплику.
-  Не из-за меня…
- Сколько стоит заказ? – спросил Егор, только чтобы отвязалась.
- Двенадцать рублей.
- Нет у меня таких денег.
- Одолжи.
- Отстань.
- Я тебя записываю. «Непостижимая сила, злобный господин, жестокий, беспощадный император».
Она сказала так громко, что Ахав на сцене, готовящийся только произнести этот текст, вдруг услышал обрывки, донесшиеся до него. Он погрозил белому киту за кулисы.
- Что это? Что за непостижимая сила, что за неведомый злобный господин, жестокий, беспощадный император повелевает мною…
  Ахав запнулся и закричал:
- Федал!
- Федал, - зашипела Галка. - Где Федал?
Федал стоял в противоположной кулисе и целовался с Люсьеной.
- Иди! Опоздаешь! – вырывалась из его объятий Люсьена.
Федал не выпускал ее. Они целовались и целовались и не могли оторваться друг от друга, будто бы поцелуй был последний. И тогда осветитель из операторской кабины сказал Галке:
- У меня свет на «Федала». Где у тебя Федал?
Таинственно и зловеще звучала музыка. Федал все никак не мог расстаться с Люсьеной.
- Свет! - скомандовала Галка. – Давай свет!
- Как скажешь, - огрызнулся оператор и врубил свет.
Федал, злой рок судьбы, стоял в лучах света и смотрел на Ахава горящими огнем глазами.
Галка перевела дух и погрозила Федалу кулаком. Она проработала в театре пятнадцать лет, но до сих пор не понимала, как актеры, опаздывающие на выход, пробираются в кромешной тьме и  оказываются на своем месте. Конечно, большинство из них опаздывали, иногда промахивались и сваливались в люки под сцену, ломая ноги и руки. Но некоторые, особо одаренные, такие как Стасик или Егор, были сущие оборотни. Галка не могла себе представить, как Федал переместился из-за кулисы, где только что целовался с Люсьеной, на сцену, при чем попал точно в световое пятно, падающее на его игровое место? За годы работы в театре психика у Галки, и без того весьма тонкая от природы и надорванная нуждой, становилась все тоньше, делалась такой прозрачной и проницаемой, что по жизни Галка пугалась и шарахалась всякой ерунды. На сцене, во время спектакля, она становилась совсем другой, непохожей на обычных людей. Главный ее принцип был в том, чтобы ничему не удивляться и не над чем не задумываться, во спасение утончающейся непрестанно, с каждым разом, слой за слоем исчезающей, делающейся все прозрачней психики. Как Федал переместился в несколько мгновений, с одного места на другое, Галка понимать отказывалась. Но она твердо знала и держалась своего знания, как за якорь спасения, что телепортация возможна, а в таком месте, как театр, вполне уместна и даже необходима.   
- Федал, навязывает мне безумную готовность совершить то, на что бы я сам в глубине своего собственного сердца никогда бы не осмелился даже решиться? Ахав ли я? Я ли, о Господи, или кто другой поднимает за меня руку? – стенал на сцене Ахав.
Люсьена из-за кулисья смотрела на своего Стасика. Она вдруг осознала текст, который знала почти наизусть, после которого появлялся на сцене Федал. Зловещий смысл этих слов ее взбудоражил. Ей вдруг почудилось, что за безобразной маской на лице Стасика - пустая дыра, и что в этой пустой черноте кто-то прячется. Горящие глазницы маски притягивали ее в бездну невидимой пустоты. Она побледнела и задрожала. Ей стало так  страшно, что она закричала. Но крик потонул в пустоте черного коридора, и она провалилась в эту пустоту.
- Сейчас будет самое интересное, - сказал Митя, наклоняясь к Кате.
На сцене появился Егор и запел:
- Эх, на море шторм гудит – от души резвится кит, он хвостом своим вертит. Вот так славный и забавный, вот игривый, шаловливый, вот шутник и озорник, старикан-океан, хей-хо!
Старбек одернул Стабба:
- Замолчи, Стабб! Если ты смелый и здравый человек, то сохраняй спокойствие.
- Я трус, - отозвался Стабб. - И я пою, чтобы не так страшно было.
- Безумец! Погляди моими глазами, если у тебя нету своих.
- Как? Разве вы видите темной ночью лучше, чем кто-нибудь, чем даже самый последний дурак?
- Молчи!
- Женя, ты не одолжись червонец на заказ? - спросил Егор Старбека.
- Я сам у капитана одолжил, - ответил Старбек.
- Святой Эльм, смилуйся над нами! - закричал Стабб.
- Ахав, остерегись Ахава. Остерегись самого себя, старик!
- Владимир Яковлевич, дайте червонец на заказ, - подползая к капитану взмолился Егор.
- Последний Женьке отдал, - ответил Ахав.
Ударил гром, сверкнула молния. На сцену в ужасе выбежали матросы.
- Ребята, одолжите червонец на заказ! - крикнул Егор.
Матросы в ужасе от него  шарахнулись, замахав руками, - червонца ни у кого не было.
- Люди, глядите вверх, белое пламя лишь освещает путь к Белому Киту! – закричал Ахав. Подайте мне конец громоотвода,  я   хочу чувствовать его пульс, и пусть мой пульс бьется об него. Кровь и огонь!
Матросы закричали, чтобы немедленно подали «конец». В шуме и грохоте музыки потонули их реплики о «конце». «Подайте ему конец! Подайте его конец!» Это все перевиралось и коверкалось на разные лады так, что на сцене началась «ржачька». 
- Всех в протокол, всех в протокол занесу, - твердила  Галка, как заклинание.
Но в зале было по-настоящему страшно. Сверкала молния, гремел гром. Митя от страха закрыл глаза.
На лице Кати застыла странная, непроницаемая улыбка. Она смотрела на сцену, но, кажется, не видела и не слышала, того что там происходило. Лицо ее оставалось безучастным. Мысли были далеко. Она, как и Люсьена, каким-то загадочным способом заглянула в будущее. Это было чувство, которое принесло неведомо «что» и неведомо «откуда». В одно мгновенье хорошее и плохое смешались в какое-то мало приятное, но хорошо знакомое ощущение неотвратимого будущего, которое не было ни радостным, ни печальным, ни счастливым или бессчастным, а неуловимым, принесшим такое томление, что выбор между жизнью и смертью мог показаться наилегчайшим и самым простым из всего, что предстояло выбирать.
Катя хотела выйти из зала, но сдержалась. Прикрыла глаза и стала дожидаться, когда перестанет грохотать музыка, от которой у нее разболелась голова.
  Митя смотрел спектакль не один раз, но всегда в этом месте пугался. Производимый гром за кулисами и резкая музыка создавали страшный грохот, так что в зале дрожали стены. Режиссер стремился создать атмосферу трагического накала, но явно перебрал с шумовыми эффектами. Атмосфера была просто невыносимой. Некоторые мамаши и бабушки с детьми выходили из зала. Дети от страха плакали и писались прямо в зале. За всем этим наблюдал с балкона директор театра Иван Иванович Белов. Он сделал серьезное лицо и стал размышлять. Для него это были существенные производственные ошибки, которые предстояло устранить.
- Смотри! – толкнул Егор Федала.
  Сверкнувшая молния осветила лежащую на полу Люсьену. Федал бросился к ней за кулисы.
- Стой! – закричал Ахав, бросая вызов Белому Киту. - Будем играть честно, хоть мы и слабее!
- Куда, Федал! – зашипела Галка.
- Бог, сам Бог против тебя, старик, отступись! Это несчастливое плаванье, не к добру оно и ведет, - сказал Старбек.
Федал пытался привести Люсьену в чувство. Она открыла глаза и, увидев перед собой «маску рока», снова впала в забытье.
- Воды, дайте воды! – просил Стас.
Но рядом никого не было. Ему показалось, что он  абсолютно один, на дне какой-то черной бездны.
- Всех вас, как и меня, связывает клятва настичь Белого Кита, - говорил Ахав.
Люсьена видела перед собой маску Федала и слышала громовой голос Ахава из темноты своего истерического забытья.
- Старый Ахав связан с Белым Китом всем сердцем, всей своей душой, всем телом, всей жизнью. А чтобы вы знали, как дерзновенно бьется это сердце, вот глядите: так задуваю я последний страх!
На острие гарпуна дрожало раздвоенное пламя. Ахав погасил огонь.
Очнувшись,  Люсьена увидела склонившегося над ней Стаса.
- Все хорошо. Все хорошо, - сказал Стас.
Люсьена смотрела на Стаса и плакала. 
- Я сейчас, - сказал Стас и побежал на поклоны.
Егор помахал Мите со сцены.
- Браво, Петров! - крикнул Митя, как заправский клакер.
Катя вежливо аплодировала.
- Как вам молодчина Стабб? – спросил Митя.
- Понравился, - ответила Катя.
- Есть! – воскликнул Митя, - «Рыба на лине»!
- Что? – не поняла Катя.
- Мне кажется, вас загарпунили, - сказал ей Митя.
- Кому ты там так раскланивался? – спросила помощник режиссера, когда Егор вернулся за кулисы.
- Мальчику другу, - ответил Егор.
- Я достала деньги для тебя в литчасти. Деньги отдашь мне.
- Спасибо, - сказал Егор и поцеловал помощника.
Актеры разгримировывались, забегали к Стасу узнать, как чувствует себя Люсьена.
- Все хорошо, - отвечал Стас.
- Стас, - позвала Люсьена.
- Что?
- Подойди.
Стас подошел и наклонился к ней.
- Ты любишь меня?
- Ты же знаешь, - улыбнулся Стас.
- Знаю, не любишь. Ты лишний раз боишься произнести это слово.
- Перестань, Люсьена.
В гримерку постучали. Стас открыл дверь. Перед ним стояла Елена. Стас вышел за дверь и заговорил шепотом, чтобы Люсьена не слышала.
- Зачем ты пришла? Я просил тебя не приходить, когда идет «Моби Дик».
- Зачем она здесь? Что ей надо? – спросила девушка.
- Пожалуйста, уходи, я позвоню.
В этот момент в дверях появилась Люсьена.
- Тебе сказали, убирайся! Не поняла? – сказала она, вдруг окрепшим голосом.
- Сама пошла вон, старая ведьма! - огрызнулась Елена, и сильно толкнула ее.
Та мгновенно ответила сильным ударом. Елена вскрикнула от боли и набросилась на Люсьену. Завязалась драка. Они сцепились, как две кошки, которых нельзя было разнять. На крики сбежался народ. Стали растаскивать дерущихся фурий.
В кабинете директора тоже кипели страсти. На «ковре» был и режиссер Амма Саввович, помощник Галка и старший по залу билетер Мария Ивановна.
- Правда, Иван Иванович, святая правда, дети пугаются, мамаши из-за этого негодуют, возмущаются, - докладывала Мария Ивановна. - Подростки, взрослые почти, как дети писаются, извините, от страха. И не один раз это было. Нам и самим страшно. А мы-то уж привыкшие, кажется, ко всему. Громкая музыка, очень громкая. После первого акта многие уходят, не выдерживают. И вообще…
- Мария Ивановна, что вы имеете в виду? Конкретно? – спросил возмущенный режиссер.
- Конкретно? Страшно, очень страшно, - сказала растерявшаяся билетер.
- А вам жить в этой жизни не страшно?! - заорал на нее режиссер.
- Страшно!  Так то жизнь, а здесь театр. Люди привыкли, что в театре, как-то не так, не совсем так, как в жизни, что можно забыться от всего этого кошмара… 
- Амма Саввович, - подхватил директор, - я приказал музыку сделать тише. Это единственное, что я просил сделать, чтобы снизить зверский, нечеловеческий накал страстей в спектакле. Вы отменили мое распоряжение. Почему?
- Это противоречит замыслу спектакля, - сухо ответил режиссер. 
- Амма Саввович, это детский спектакль. Прошу вас сделать музыку тише. В некоторых сценах актерское исполнение притушить, чтобы не доводить детей до истерики. Если жалобы докатятся до РОНО, спектакль просто закроют. Я вас ставлю об этом в известность.
- Иван Иванович, изначально спектакль был поставлен для взрослых. Я и сейчас настаиваю на том, что он для взрослых. Детям этот спектакль смотреть трудно. Но вы сами настояли на «утренниках» в виду временной производственной необходимости. Прошло уже полгода, а необходимость так себя и не исчерпала. Я готов произвести изменения в спектакле с тем, чтобы адаптировать пьесу к детской аудитории. Для этого потребуются некоторые материальные затраты. Вы готовы нести материальные затраты?
- Нет! Не готов!
- Тогда снимайте спектакль с детских утренников! Дальнейший разговор считаю бессмысленным.
Режиссер вышел, хлопнув дверью.
- Галюша, будь любезна, передай радисту, чтобы фонограмму сделал тише, - обратился директор к помощнику режиссера.
- Хорошо, Иван Иванович, сделала заметку в своем блокноте Галка.
- И еще, передай, что это моя личная просьба. Это существенно отразится на его квартальной премии, - добавил директор.
- Непременно передам, Иван Иванович, - кивнула Галка.

Егор старался не смотреть на Катю, потому что он и так видел, что Наташа не сказала о Кате и половины. Она была не просто хороша, она была красива. Егор, а с ним это случалось, влюбился в Катю с первого взгляда. Катя тоже сильно разволновалась, и первая протянула руку.
- Екатерина.
- Егор Петров.
- Поздравляю, вы очень здорово все там так вытворяете, - попыталась оценить мастерство актера Катя.
- Спасибо, я рад… то есть, очень приятно от вас это слышать, - запинаясь, ответил Егор.
- И мне тоже очень приятно… - сказала Катя.
Мычание из обоюдных любезностей затянулось. Это сразу отметила про себя помощник режиссера Галка, которая мимо проходила.  Она во все глаза смотрела на Катю и видно было, что она выискивает в ней какой-нибудь изъян или недостаток, и не находит и ей не нравится, что Петров разговаривает с незнакомкой и даже смущается.
- Петров, заказы получать завтра после трех часов, не забудь, - сказала она строго. - Здравствуй, мальчик, - язвительным тоном поздоровалась она с Митей.
Митя  загородил Галке путь.
- «Покуда туша кита остается за кормой, голову его отрубают и на шлюпке буксируют как можно ближе к берегу», - сказал Митя.
Он жестикулировал, изображал, как именно отрубают киту голову, как буксируют к берегу.
Галка была возмущена тем, что ей приходится в нерабочее время выслушать еще раз все тот же бред на ту же «китовую тему».
- Боже мой, мальчик, если бы ты знал, как это отвратительно и ужасно выглядит со стороны, - сказала Галка.
По чистой случайности мимо проезжал Шляпник с двумя бандитами по кличке Немой и Блин. Они неподалеку обедали и  теперь ехали в Измайлово. Немой  заметил Катю.
- Надо же, надо же! - воскликнул Немой. - Тормозни на минутку.
Блин остановил машину.
- Эй, парни, это телка Симпы, вы с ней поаккуратней, - предостерег Шляпник.
Бандиты вышли из машины. Немой жестом поманил Катю.
- Митя, пожалуйста, иди и сядь в машину, - сказала Катя.
- Что случилось? – спросил Егор.
Он видел, что Катя изменилась в лице и выглядела растерянно.
- Вы тоже идите с Митей в машину, пожалуйста.
Егор и Митя сели в машину. Митя защелкнул на дверях замки.
Катя подошла к бандитам.
- У нас к тебе дело, - сказал Немой, - а тебя нет на месте, нехорошо получилось.
- Я вам свиданий не назначала! - отрезала Катя. - Можно хотя бы на улице не цеплять?
- Дерьмо фуфлыжное, соска навороченная, указывать будешь, где с тобой встречаться? – вспыхнул бандит. - За тобой долг. Я в любое время дня и ночи могу  его спросить и ты мне обязана отдать.
- Тебе известно, что Симпа с меня денег не берет? – спросила Катя.
- Слышь, красота, общак никого еще от подогрева не освобождал.
- Хорошо, я спрошу у Симпы, должна я вам платить или нет?
Немой достал из кармана бритву и показал Кате.
- Видела? Сейчас пасть раскрою. Вечно улыбаться будешь. Хочешь? Иди сюда. Иди ближе.
Бандит приблизился к Кате. Он зажал бритву между указательным и большим пальцем. Глаза у него налились злобой и, казалось, что он примеряется, куда бы ловчее нанести удар. Катя испугалась и вскрикнула, так что встречные прохожие обернулись.
- Не надо, умоляю, - взмолилась Катя. - У меня сейчас нет денег. Завтра приходи.
Катя стояла и смотрела на Немого, не зная чего ждать. Ее бил озноб. Лицо у нее покрылось испариной, словно внезапно началась горячка.
 - Пошла отсюда, - презрительно бросил Немой.
Катя быстро укрылась в машине. Она села, утерла слезы,  руки у нее дрожали, и она никак не могла вставить ключ в зажигание.
- Все в порядке, - ответила она на вопросительный взгляд Егора и попыталась улыбнуться.
Егор был потрясен такой переменой.
- Ничего себе «порядки», - сказал он, вылезая из машины. Эй, минуточку! - крикнул он Немому.
- Не вмешивайся, - одернула его Катя.
Но было поздно. Егор завелся.
- Я никогда ни во что не вмешиваюсь, - ответил Егор и направился к Немому.
- Ты пожалеешь, - успела бросит вдогонку Катя.
- Я никогда ни о чем не жалею, - ответил, не поворачиваясь, Егор.
Немой вначале не поверил, что парень обращался к нему, но когда увидел приближающегося Егора, удивился и стал ждать.
- Слушаю тебя, пацан, - сказал он, с интересом разглядывая Егора.
- Послушайте, я вижу эту девушку впервые в жизни, - сказал Егор, что было, как мы знаем, чистой правдой. - Я даже не знаю, кто она и кто вы, но она плачет и мне это не нравится. Вы, не знаю, быть может, ее брат или знакомый, мне все равно кто, но вы ее обидели, она плачет, и вы должны извиниться.
Немой подошел в плотную к Егору и лакированным ботинком наступил ему на ногу. Егор от боли закрыл глаза.
- Передай ей мои соболезнования, - сказал Немой.
Егор, переводя дух от боли, опустил глаза и вдруг увидел торчащую нитку в плохо пришитой пуговице на дорогом плаще Немого. Он потянул за эту нитку и пуговица легко отвалилась, скрывшись в дорожной ямке, заполненной грязной водой.
- Вы могли потерять пуговицу, - сказал Егор и пошел к машине.
Блин и Шляпник зашлись гомерическим хохотом, когда Немой, склоняясь над лужицей, стал выуживать со дна пуговицу.
- Этот господин был неправ, - изрек Егор.  - Он приносит вам свои извинения.
- Благодарю вас, сэр, - смеясь сквозь слезы, сказала Катя и включила зажигание.
Митя вдруг выскочил из машины и побежал к Немому.
- Митя, вернись! – закричала Катя.
Но Митя уже был рядом с Немым. Он занес ногу и топнул по луже. На светлый плащ полетели грязные брызги. Митя вернулся в машину и Катя, не дожидаясь дальнейшего развития, уехала.
- Поехали, баран! - заливался от хохота Блин.
- Немой, быстрей в машину, пока тебя не урыли в этой луже! - издевался Шляпник.
Немой, наконец, достал со дна пуговицу и был, кажется, этому очень рад.

В гостинице «Измайлово» бандитов на этаже приветливо встретила дежурная.
- На месте? – спросил Шляпник и кивнул куда-то в глубь коридора.    
        - Он никуда не выходит. Спускается в ресторан только поесть, - ответила дежурная.
Шляпник вошел в рабочее помещение с табличкой на дверях «Посторонним вход воспрещен».
Немой и Блин уселись на диван и закурили.
Через некоторое время Шляпник вышел. На нем был милицейский френч с погонами полковника милиции. Форма была ему к лицу. Он, как настоящий «ментовской важняк», пошел по коридору. У дверей одного из номеров остановился и постучал.
Дверь открыл человек лет шестидесяти. Он, не веря глазам, смотрел на полковника милиции, словно его парализовало.
- Гражданин Ахундов? – спросил Шляпник.
- Да, - тихо подтвердил татарин.
- Полковник уголовного розыска Татаринов.
               

Глава третья

… о том, как опасно бизнесмену водить дружбу с бандитом. О ментах, которые гадали на «кофейной гуще» и ничего не выгадали, о превратностях любви, о ноже настоящем и бутафорском; и как один чудак пожертвовал свободой в обмен на никчемную жизнь и в итоге проиграл.

                1
Пятиэтажки ночью выглядят, как корабли, брошенные в безводном пространстве. Тусклый свет у подъездов навевает тоскливый ужас. Пустынно. Тихо. В стороне от дороги, в непроглядной темноте, за деревьями, пробивается из щелей гаража свет. Там, за железными воротами, кипела работа. Шляпник и Амбал приклеивали на двери «копейки» трафарет с гербом СССР и синюю полоску с надписью «милиция». На крышу водрузили оранжевую «мигалку». Начали переодеваться. Джинсы-варенки сменили на серые, казенного сукна, форменные милицейские брюки. Амбал повязал галстук, застегнул китель. Шляпник шнуровал черные полуботинки. Симпа внимательно разглядывал на каждом детали одежды. На нем самом был милицейский китель с погонами «старлея». Через плечо он перекинул портупею, застегнул на поясе ремень. В новенькую, поскрипывающую кожей кобуру, положил «макарова». Все гладко, расторопно. И вот два преданных «бойца» перед ним, точь-в-точь патрульные менты в ожидании приказа.
Было около четырех утра, когда машина выехала из гаража, будто потревоженная птица выпорхнула из темного ущелья. Поехали темными переулками. Амбал укладывал машину на виражах. Шляпник сидел сзади, сцепив на коленях руки. Он размышлял. Симпа поймал в зеркале заднего вида его сосредоточенный, полный тревожного ожидания взгляд. Симпе взгляд Шляпника не понравился.
Машина вырулила на шоссе и, словно зверь, учуяв свободу, понеслась с такой яростью, будто хотела разорвать воздух.
На базе дежурили двое охранников. Крутой, как обещал, посадил крепких, вооруженных парней. Всю ночь они резались в преферанс. Играли вплоть до того, как под окна дежурки подкатил «жигуленок» с мигалкой на крыше.
- Ты разбирайся, а я сбегаю, - сказал  один и отлучился по нужде.
Охранник оценил парней в милицейской форме и насторожился. Слишком борзый у них был вид. Он решил не открывать. Более того, подумал закрыть основную дверь - железную, но прежде надо было открыть алюминиевую, со стеклянной филенкой, перед которой он сейчас торчал, как на экране телевизора.
  Симпа заметил на груди парня нашивку с надписью «Беркут» и понял, что налетели на вооруженную охрану.
- Отдел вневедомственной охраны, - сказал Симпа, высматривая  за его спиной напарника.
Парень равнодушно дал понять, что ему по фигу.
- У тебя там что-то сработало, - сказал Симпа и увидел, как парень расстегнул кобуру.
- Сигнализация отключена, - ответил парень, стараясь выглядеть равнодушным.
Симпа много раз видел, как перед смертью человек менялся в лице, словно переносился в небытие еще при жизни. Бледность на лице парня он принял за сильный испуг, потому что убивать его никто не собирался. Ситуация складывалась неблагоприятная, и Симпа поднял два скрещенных пальца, что было сигналом к остановке операции. Но Шляпник сигнал проигнорировал или совсем не увидел. Ему показалось, что охранник сделал лишнее движение. Поздно было что-либо менять. Он выхватил пистолет. Симпа, много раз потом вспоминал, как Шляпник стрелял. И каждый раз приходил к одному и тому же: «Шляпник к выстрелу готовился». И он выстрелил. Пуля разорвала надпись «Беркут» и попала охраннику прямо в сердце. Легкое ограбление, которое, казалось, чуть ли не прогулкой, внезапно осложнилось. Нужно было, найти второго охранника, который куда-то подевался.
- Должен быть второй, - сказал Симпа Амбалу. – Не найдешь – вместо него здесь останешься.
Амбал помчался, разыскивать несчастного охранника, заглядывая во все закутки.
События развивались своим чередом. К воротам склада подкатил грузовик.
Немой и Блин  выпрыгнули из кузова. Немой зацепился за острую оконечность крюка и порвал штанину. Блин ехидно хохотнул. Немой выругался. Стали открывать борт.
Водила, по кличке Шуруп, видел в зеркало, как Немой порвал штанину, как открывали борт. Ему казалось, что время остановилось. Он недавно освободился из ИТК «строгого» и с волей не успел свыкнуться. Водила он был классный, но психовал, как новичок, потому что его затаскали на дела, не давая продыху. У него от волнения вспотели ладони. Он вытер, о штанину, правую и вцепился  в рычаг переключения передач.
Симпа вызвал по рации Амбала.
- Нашел?
- Нашел, - отозвался Амбал.
- Возвращайся, нужно открыть дверь на складе.
Амбал нашел охранника в конце двора по отпечаткам на мокром  песке. След протянулся почти через весь двор, до забора. Там, забившись в угол, сидел охранник, прикрываясь куском картона.
- Не убивай, - попросил охранник.
- Из-за тебя через весь двор перся, ботинки испачкал. Раньше надо было думать, - сказал Амбал и выстрелил.

        2
- Двойное убийство с целью ограбления. Очень плохая новость, Басов, -  сказал Юрьев.
- Новость очень плохая, - согласился Андрей.
Он возился с новенькой кофеваркой, надеясь быстро сварить кофе, но быстро не получалось и Басов нервничал. Хотелось напоить шефа до того, как тот разойдется, потому что если разойдется, то разозлится, а разозлится, до обеда не уймется. Такой вот многосложный характер имел капитан милиции Юрьев. 
- Запомни, Басов, новости хороши только когда это хорошие новости, - сказал Юрьев.
- Новости, Сергей Николаевич, это не только хорошее, - возразил Басов.
- Плохое враг хорошего, вот о чем речь и наша задача из худшего выуживать приличное, - расходился Юрьев, - потому что из неприличного всегда выходит дрянь.
- Я это понял, - сказал Андрей.
- Басов, не говори «Понял».
- Есть.
- И «есть» не говори.
- Понял. Извините, Сергей Николаевич.
Кофе наконец поспел и Басов подал шефу чашку.
- Вкусно, -  сказал Юрьев и сделал глоток.
Он сразу подобрел и расслабился.
- Дело вроде не наше. Как думаешь, Басов?
- Наше, Сергей Николаевич.
- Рэкет, похищение людей с целью вымогательства, воровство в особо крупных  - наше. Простое убийство – не наше.
- Воровство с отягчающими последствиями - наше, Сергей Николаевич.
- Ограбление, согласен, а убийство не наше.
- И убийство станет наше, увидите.
- Почему так думаешь?
- Звонили... – ответил Басов и тоже отведал кофе. - Если в такую рань побеспокоились, значит, считай наше, - сказал Басов.
-  Но официально пока не приказано?
- Официально нет.
- Кто ведет базу?
- Убийство на базе поручено расследовать Семену Михайловичу. Он тоже звонил.
Юрьев бросился к телефону и набрал номер Семена Мухинаса, старшего следователя по уголовным делам.
- Здравствуй Сеня, - прорычал в трубку Юрьев, - не души меня своей базой, я и без того по горло в делах. База твоя, ты и занимайся. Если что-то интересное найдешь, то звони, а не найдешь, так и не звони.
Семен дождался, когда Юрьев закончит и, словно возвращаясь к прерванной беседе, сказал:
- Знаешь, директора Самохина? Так вот это его базу грабанули. Два трупа – охранники из агентства. Их нанял Крутой. С чего это Крутой начал вдруг распоряжаться на государственном складе? Интересно?
- Пока не очень, - уже спокойней ответил Юрьев.
- Серега, убийство на базе поручили мне, но дело это будет наше с тобой, так как хищение «в особо крупных». Звони, интересуйся.
Юрьев бросил трубку.
- Директор базы Самохин стал Крутому вместо брата, Сергей Николаевич.
- С какого бока?
- Племянник Самохина, бывший официант Денис Радин, открывает кооперативный ресторан. Крутой, понятное дело, его прикрывает. На сегодня, кстати, открытие намечено.
- Пока мы официально не узнаем, что украдено, я пальцем не шевельну.
- Так известно, Сергей Николаевич. С базы ушла первоклассная кожа, предназначенная, разумеется, для Крутого. Крутой, возможно, в целях предосторожности, на всякий случай прислал охранников из своего окружения. А их зачем-то убили.
- Откуда все это, Басов?
- Товарищ Мухинас был на складе и допросил директора. Украдена первоклассная кожа на сумму примерно полмиллиона рублей.
- Ты так бы сразу и сказал.
Зазвонил телефон. Юрьев поднял трубку.
- Здравствуй, - раздался в трубке голос шефа, - тут на базе убийство, знаешь, наверное?
- Я в курсе, Борис Васильевич.
- Хищение крупное и два трупа. Без тебя, наверное, не обойдется.
- Хорошо, я поинтересуюсь.
- Ты вот что, возьми это дело на контроль.
Шеф мялся, не знал, как сказать, что суток не пройдет, как дело будет у Юрьева. Он не хотел обижать следователя, на котором и так было неведомо сколько дел.
Юрьев все это понимал и ждал, когда шеф бросит разводить дипломатию и скажет все как есть.
- Мне тут уже кое от кого звонили, просили проявить внимание, и я прошу, займись этими кожами. Все что для этого дела понадобится, получишь. Жду от тебя хороших новостей.
Юрьев положил трубку и посмотрел на Басова с видом человека, который был представлен к медали за доблестный труд, но медаль не получил из-за разгильдяя чиновника, включившего его по ошибке в запасной список очередников-претендентов.
- А  ну, давай, Басов, еще по чашечке твоего кофе.
- Понравился, Сергей Николаевич?
- Кофе хороший или кофеварка новая?
- И кофе хороший и кофеварка новая, - заулыбался Басов.
- А ты что так радуешься? Что это у тебя за улыбка во всю ширь лица?
- Я приятное начальнику сделал, а от него приятное мне пришло, и улыбка приятная сама на лицо пошла, - изобразил чукчу Басов.
- Ты знаешь, Басов, что сейчас мы ни с того ни с сего, на ровном, можно сказать месте, схватили еще одно дело?
- Я говорил, что наше будет.
- Чему ты радуешься, не понимаю?
- Так ведь весна, Сергей Николаевич, за весной лето, а летом отпуск.
- Кто о чем, - вздохнул Юрьев. - Кто взял склад, как думаешь?
- Думаю тот, кто хорошо был осведомлен о том, что на складе появился весьма ценный товар.
- Если осведомлен, зачем валить невинных людей?
- Глупо.
- Идиотизм.
- Дилетант не полезет. Проблемы одни наживешь. Все знают, что Крутой с директором замазаны.
- Логично.
- В такое дело полезет бывалый, кто не боится авторитета Крутого, у кого собственного авторитета хватает.
- Не авторитета, а наглости.
- Там такая картина, Сергей Николаевич, стреляли через стекло. Ясно, что охранник не успел даже дверь открыть, как схватил пулю. Налицо экспромт. Второй, видимо, пытался спрятаться. Найден во дворе, далеко от места, где убит напарник.
- Короче, дали им разбежаться, как тараканам, а потом стали гоняться с мухобойкой.
- Точно. Сюрпризы и неожиданности с обеих сторон. Охранники, ничего не подозревая, резались в карты. Бандиты знали, что на складе вооруженной охраны нет. А когда напоролись, отступать было поздно.
- У меня вопрос. Откуда ты все это успел нарыть, когда вот только сейчас исполнилось девять утра?
- Мухинас  позвонил, и я поехал на базу.
Юрьев отставил чашку. Басов поймал недобрый взгляд шефа. В беседе, мирно текущей, наступила кульминация.
- Да как же ты мог на такое пойти без моего разрешения? – зашипел Юрьев.
- Виноват, - тихо сказал Андрей.
- Да ты не то что «виноват», ты кругом виноват, потому что теперь я знаю, откуда у этого дела ноги выросли.
- Извините.
- Извините?!
Юрьев ударил кулаком по столу. Крышка треснула. Юрьев не поверил, что стол сломался от сравнительно несильного удара. Он посмотрел на Басова и прочитал в ехидном взгляде напарника, что «крышка стола точно треснула».
- Сейчас же мне объяснительную записку о превышении полномочий и нарушении должностных инструкций.
- Есть.
- Басов, не говори «есть».
- Понял.
- И «понял» не говори.
- Есть. Извините.
- Где сейчас директор базы?
- На допросе у Семена Михайловича.
Юрьев сорвался с места и выскочил из кабинета. Басов - за ним. Они промчались по коридору, поднялись по лестнице, прошли по длинному коридору и без стука ворвались в кабинет.
Следователь Семен Мухинас мирно беседовал с директором базы Самохиным.
- Извините за беспокойство, - сказал Юрьев. - Мы не помешаем.  Мы тихонько посидим и послушаем.
- Следователь по особо важным делам капитан Юрьев, - представил коллегу Мухинас. - Михаил Алексеевич, нет ли у вас каких-нибудь дополнительных сведений к заявлению? – спросил Мухинас.
- Ничего не могу дополнить к тому, что уже написал, - ответил директор.
- Можно взглянуть? – спросил Юрьев и взял со стола бумагу.
- Как вы объясните присутствие на складе посторонних лиц в ночь ограбления? – спросил Юрьев.
- Простите, товарищ Юрьев, меня предупредили, что я не на допросе, а даю показания, как потерпевшая сторона, - ответил Самохин.
- Это не допрос, а дружеская беседа, - парировал Юрьев. Отбросьте формальности и отвечайте на вопрос.
- Я хотел бы ограничиться тем, что уже сделал. Извините.
Юрьев стал читать показания и не открываясь от бумаги, не глядя на Самохина, между прочим, сказал:
- Сегодня, кажется, открытие вашего нового ресторана?
- Это не мой ресторан, - поспешил отмежеваться Самохин.
- Директор ресторана ваш племянник.
Самохин промолчал.
- Шампанское, гости, обидно, если все это пройдет без вас. Жертвовать всем, ради каких-то вонючих шкур, согласитесь, глупо.
- Я здесь не на допросе, я не подследственный, а пострадавший.
- Вы здесь, чтобы дать свидетельские показания, - перебил Юрьев. - За укрывательство фактов и уклонение от вопросов вы можете из свидетеля легко стать подозреваемым. Мне понадобится всего несколько минут, чтобы задержать вас на тридцать шесть часов.
Юрьев сделал паузу, давая возможность Самохину проникнуть в смысл сказанного.
- Как охранники Крутого оказались на вашем складе? – спросил он.
- У нас имелась договоренность.
- Вы имеете официальный договор?
- У нас устная договоренность.
- Крутой может это подтвердить?
Самохин посмотрел на следователя, пытаясь уловить в словах скрытый подвох. Без подвохов и провокаций у следователя не бывает. Он это хорошо знал. От напряжения у него на лбу выступила испарина.
- Думаю, что может, - сказал он.
- Спасибо, -  сказал Юрьев.
Он вышел из кабинета также внезапно, как вошел. Самохин понял, что подвергся допросу и пытался искать поддержки у Мухинаса, но тот уже приносил извинения за беспокойство, благодарил,  и больше не задерживал.
Юрьев шел по коридору управления. Басов поспевал рядом.
- Если не найдем эти поганые шкуры прощайся с отпуском, Басов.
- Почему? – возмутился Андрей. - Шкуры – это наша работа, а отпуск это наше право на отдых. Какая связь, Сергей Николаевич?
- Один чудак там, «у них», не мог приехать на похороны своего дяди. Он распорядился, чтобы дядю похоронили по высшему классу и оплатил дорогие похороны. Через месяц ему приходит странный счет. Он удивился и позвонил в похоронное бюро. Там ему сказали, что взяли на прокат для дяди самый дорогой фрак. Теперь чудак будет платить за прокат фрака до конца своей жизни. Если в ближайшее время не найдем шкуры, из них нашьют пальто и куртки. А мы будем продолжать с тобой искать шкуры. Искать до скончания дней. Вот такая связь, Басов.
  Подполковник Крутов пил чай с сухариками в своем кабинете. Юрьев вошел без доклада.
- Не люблю, когда ты входишь без приглашения, - сказал начальник.
- Я знаю, Борис Васильевич, что не любите, но вот и Басов скажет, что у нас срочно.
- Ну, что у вас, только быстро, - сказал он и отодвинул чай. Сухарик аккуратно положил на край стакана.
- Борис Васильевич, прошу установить наружное наблюдение за бандами Симпы и Крутого.
- За двумя сразу или за каждым отдельно? – ехидно заметил начальник.
- Прошу вашего разрешения допросить бандита Крутого.
- Во-первых, Юрьев, я просил тебя заняться ограблением склада. Во-вторых, Крутой не бандит, а предприниматель. В-третьих, при чем здесь Симпа?
- Симпа главный подозреваемый. Предлагаю, Борис Васильевич, три разных дела объединить в одно производство. Подозреваемые в деле одни и те же. Следствию так будет удобно.
- Юрьев, ты как будто первый день на работе. О чем ты просишь, подумай?
- Прошу немного. Установить наружное наблюдение за бандой Симпы.
- Юрьев, у тебя заявления от пострадавших есть?
- Вот заявление от пострадавшей Натальи Плоткиной. Симпа угрожает ей и ее семье.
Начальник повертел в руках бумажку и отдал Юрьеву.
- Предположим, что так, Симпа угрожает Плоткину. У них там давний «имущественный» спор. Бабу поделить не могут. Меня  на эту тему и слушать не станут. Что со складом?
- Думаю, найдутся шкуры.
- Ты кого-то подозреваешь?
- Да.
- Кого?
- Симпу.
- У тебя есть улики?
- Нет.
Начальник строго посмотрел на Юрьева.
- Вот видишь. Зачем тебе Крутого допрашивать?
- Он фигурант в деле. Убитые охранники были сотрудниками его фирмы.
- Найди какой-нибудь повод и поговори с ним в неофициальной обстановке. Поаккуратней с Крутым. Мне уже звонили…
- Вы уже говорили, Борис Васильевич.
- Внимательней работай со свидетелями, разъясняй, убеждай…
- Мне нужна «наружка» за Симпой.
- Попробую, но не обещаю.
- Сколько ждать? День? Два? Неделю?
- Оперативных групп не хватает. Не торопись. Может быть и неделю.
- Так я буду искать вора до второго пришествия, - не выдержал Юрьев.
- Вот видишь, время у тебя есть, - сказал начальник. - Иди с Богом.
Басов готовил кофе в новой кофеварке. Мрачный Юрьев тупо уставился в угол комнаты.
- А я, Сергей Николаевич, ничего такого плохого не вижу. Не так все и плохо. Ведь он не сказал «нет», а сказал «попробую». Главное не отказал.
- Он сказал «не обещаю».
- Не обещает, но попробует – это уже кое-что да значит. Я, Сергей Николаевич, предлагаю сейчас отвлечься на что-нибудь постороннее с целью сбережения ресурса.
- Как это?
- У нас очень низкая раскрываемость в текущем квартале, настолько низкая, что нам не видать квартальной премии. У меня есть план, как нам эту премию заработать. Вы только сразу не отвергайте, Сергей Николаевич, дело верное и нам это ничего не будет стоить.
Юрьев отхлебнул кофе и подобрел.
- Интересно, - сказал он.
Помните дело о налетчиках в масках волков и кроликов?
- Ну да, оно к нам отношения не имеет.
- Но раскрыть его пара-тройка пустяков! И премия у нас в кармане.
- И как ты это представляешь?
- Я нашел в сегодняшних сводках отчет о налете на квартиру предпринимателя. Почерк прежний. Трое в масках. Быстро, дерзко, напористо. Раскроем это дело – шеф к нам подобреет.
- А если не раскроем?
- Выиграем время. Скажем, что взяли ложный след.
-  Пострадавших много?
- Хозяин квартиры.
- К нам на допрос его!
- Он не может передвигаться, думаю, по причине телесных повреждений.
- Где он?
- Дома.
- Басов, ты научился варить хороший кофе.
- Спасибо, Сергей Николаевич.
- Поехали, проведаем твоего пострадавшего, - скомандовал он напарнику.
- Есть, Сергей Николаевич.
- Басов, не говори «есть».
- Понял.
- И «понял» не говори.

Аркадий Хаскин был не то чтобы неудачник, а, как о нем говаривала покойная мама, «до кучи всех недоразумений прибавилось еще одно». Он был двойной «отказник», то есть дважды подавал на выезд из страны и дважды получал отказ. Выехал только в девяносто первом году и не в Америку, как хотел, а в Израиль. Он был известный антикварщик, собиратель живописи и всякой старины. Через него переправлялись на запад иконы. У него был свой старинный канал в таможне, который работал безотказно. Через этот самый канал он решил переправить свою уникальную коллекцию картин и антиквариата, когда получил разрешение на выезд. Причем в нелегальном провозе чего-либо уже не было никакой необходимости, так как в начале девяностых можно было провозить все, что хочешь, только заплати пошлину. Неизвестно, из жадности или по какому иному недоразумению, только Хаскин отправил груз в Израиль, а когда по прибытию пришел получать, в контейнерах вместо картин, уникального фарфора и прочей редкой утвари оказались не струганные доски горбыли и плохо обожженный кирпич Одинцовского завода. Давеча ограбили его тоже «по недоразумению». Грабили, понятно, по наводке, но перепутали адрес, так как квартир у него было аж три, и в той, где он находился в настоящий момент, кроме денег, ничего особенно ценного не было. 
Он заставил «оперов» ждать под дверью, так как передвигался медленно и с трудом.  Когда все же открыл, Юрьев прошел мимо, не здороваясь.
- Как дела? – спросил Юрьев, усаживаясь без приглашения.
- Не очень хорошо себя чувствую, - ответил пострадавший.
Выглядел он неважно.
- Присаживайтесь, - предложил Юрьев.
Хаскин, покрытый капельками пота, бледный и растерянный, спросил:
- Не возражаете, если я прилягу?
Перешли в спальню. Хаскин прилег. Басов присел на краешек
кровати и приготовился вести протокол допроса. Юрьев остался стоять, потому что сесть было не на что.
- Рассказывайте, - начал Юрьев.
- Ничего ценного не взяли, - сказал Хаскин.
Юрьев подумал, что Хаскин боится или что-то скрывает.
- Ничего ценного не взяли, но что-то все-таки взяли? – спросил он.
- Взяли. Очень ценную египетскую вазу «краснофигурного стиля». Старинная ваза, - добавил Хаскин и от  боли поморщился.
- Нападавшие применяли к вам физическую силу? - спросил Юрьев.
- Нет.
- Вас били?
- Нет.
Юрьев подошел к кровати и поднял край одеяла.
- Извините, Аркадий Максимович, что у вас с ногами?
- Это я сам. Обварил неосторожно, - сморозил Хаскин.
- Как-то уж очень аккуратно обварили, - не без издевки сказал Юрьев. - Не могли бы вы расстегнуть рубашку?
- Зачем?
- Я хочу убедиться, что у вас на теле нет следов побоев и увечий.
- Это совершенно не нужно.
            - Запиши, - обратился Юрьев к Басову: - «Во время беседы отказался отвечать на вопросы». Спасибо, Аркадий Максимович, извините за беспокойство. Нам здесь больше делать нечего. Будьте здоровы. Счастливо оставаться.
Басов положил листок с показаниями в папку, встал и направился к выходу вслед за Юрьевым. Они разыграли уход мастерски. Хаскин не выдержал.
- Меня пытали...
Он расстегнул рубашку и показал  грудь со следами утюга.
Басов собрался записывать показания, но Юрьев остановил его.
- Аркадий Максимович, скажите честно, что вам от нас надо?
Хаскин подивился такой проницательности следователя и решил говорить правду.
- Меня вызвали на беседу в ОВИР. Я не могу появиться в таком виде, - сказал он, все еще сомневаясь, что среди следователей попадаются приличные люди.
- Хорошо, - примирительно сказал Юрьев, - мы дадим справку для ОВИРА, что вас вызвали к следователю для дачи свидетельских показаний. Достаточно будет?
- Достаточно…
- А вы нам подробно опишите нападавших. Хорошо?
- Да, да, конечно...
 
                3
Скороходов понял, что вляпался в историю, когда Симпа ворвался к нему в квартиру. Он закрыл дверь в комнату и остался один на один со Скороходовым. Достал пистолет и приставил к голове перепуганного бизнесмена.
-  Там было два охранника, и я их убил, - сказал Симпа.
- Я очень сожалею.
- Ты сожалеешь? Ты меня подставил!
- Нет, это ошибка. Досадное совпадение. Вину свою признаю. Я виноват.
Симпа убрал пистолет, открыл шкаф, достал бутылку коньяка, налил полстакана и выпил.
- Сто тысяч заплатишь дополнительно. По пятьдесят тысяч за каждую  невинно загубленную душу.
Скороходов немного успокоился, когда понял, что Симпа хочет всего лишь поднять цену за услуги.
- Я готов заплатить разумную сумму, - сказал он, затевая торг.
- Это еще не все. За сколько ты договорился с «татарином» о продаже товара, помнишь?
Скороходов виновато опустил голову. Бесполезно было отпираться. Симпа все знал.
- Я напомню. За половину лимона. Ты облажался. Скот, ты меня хотел обмануть?! 
- Погибли невинные люди, ты прав, - ответил Скороходов.
- По твоей, недоумок, вине. Ты облажался!
- Сумма большая, Симпа, мне надо время, чтобы подумать.
- Нет! - заорал на него Симпа. – Времени у тебя не осталось. Сейчас решай!
- Пусть будет, как ты сказал, сто тысяч.
- Мне нужен залог. Пятьдесят тысяч. Немедленно.
- С заказчиком кожи у нас устные договоренности. Денег пока нет.
- Ты за свою ошибку отвечаешь. Это совсем другие деньги. Залог! Без залога – сделка отменяется.
-  У меня таких денег нет.
- Хорошо, допустим, что денег нет. Мы не станем огорчать твою жену, снимать со стен картины, сворачивать персидские ковры. Пойдем по кругу. Вскроем пол, стены, потолок, обыщем каждый метр и все, что найдем, даже сверх того, пойдет в залог. На ремонт квартиры, надеюсь, у тебя деньги найдутся?
- Симпа, у меня есть некоторая сумма…
- Ты торгуешься. Но это совсем не то, что ты должен делать. Ты сейчас это поймешь, когда я переверну дом вверх дном. Пятьдесят тысяч!
- Тридцать тысяч сейчас и двадцать через три дня.
- Ты сорвал договор.  Тридцать сейчас – двадцать завтра.
- После завтра, - упорствовал Скороходов.
- Завтра. После завтра если хочешь сохранить свою шкуру, привезешь двести тысяч и получишь товар, - поставил точку Симпа и вышел.
Скороходов ничего не ответил. На лице у него появилась виноватая улыбка, словно он знал, что ничего из того, что сказал Симпа, не сбудется.
 
Уютный ресторанчик сиял новизной. Банкетный стол в центре зала ломился от бутылок и деликатесов. Сегодня никого не удивишь икрой черной, икрой красной. Семгой, осетриной, крабами, улитками в чесночном соусе, баклажанами жареными с ореховой начинкой, тигровыми креветками, лягушечьими лапками, – кого удивишь? А в восьмидесятых вид этой снеди вызывал оцепенение и дурман. Немыслимый набор угощений многих шокировал. Атмосфера была  возбужденной. Все ждали, «когда начнут».   
Денис Радин, по кличке Официант, приходился директору ограбленной базы Михаилу Алексеевичу Самохину племянником. Денис принимал гостей в белом смокинге, специально сшитом для такого случая. Видный малый, с редкими, гладко зачесанными волосиками на макушке. Голубая тень под глазами и золотая сережка в левом ухе.
Народа было много. Новые парочки все прибывали. Денис встречал их и сопровождал в зал, по пути успевал перекинуться любезностями с «осереженными» лукавыми красавцами.
Дам угощали вином, девушек шампанским, отчего дамы таяли и млели, а девушки млели и таяли. Мужчинам в баре предлагали напитки покрепче.
Крутой появился в сопровождении охраны. Среди гостей прокатился легкий ропот и напряжение ожидания как-то сразу спало, потому что последовало приглашение к столу. Гости, веселясь и балагуря, в припрыжку, шутливо пританцовывая, ринулись к столу. Никто больше не чувствовал себя в гостях, и атмосфера бедлама  воцарилась очень быстро.
- Друзья, - Крутой постучал ножом по бокалу, привлекая внимание гостей, - поздравим нашего друга и выпьем за его здоровье. Пожелаем ему столько счастья, сколько он сам себе пожелает, и пусть будет у него столько друзей, сколько сегодня собралось в этом зале.
Он выпил под гул всеобщего одобрения и разбил бокал на счастье.
- Друзья! - выкрикнул Денис. - Ешьте, пейте, веселитесь! Добро пожаловать!
Он не собирался говорить, но слова сами выскочили, так все в нем ликовало.
Собрание разразилось одобрительными аплодисментами. Заиграл оркестр. В зале появился Михаил Алексеевич Самохин, дядя Дениса, на чьи деньги все это было построено и устроено. Михаил Алексеевич хотел воспользоваться шумихой и просочиться незаметно, но его заметили. Внимание гостей переключилось на него, и аплодисменты теперь были адресованы одному ему,  и получилось так помпезно, как если бы чествовали героя. Он занял место рядом с Крутым, ему налили рюмку и он встал:
- Друзья, это Денис! Это он. Его инициатива. Так что любите Дениса.
Он выпил и сел.
Предложение «любить Дениса» оборвало поток аплодисментов. Все разом стихли, словно бы вспомнили, зачем пришли и переключились на еду.
- У нас плохие новости. Ночью обокрали базу, - тихо сказал Михаил Алексеевич. - Это дело рук Симпы.
Наклоняясь к тарелке, он произнес это так тихо, что Крутой вначале подумал, что ослышался и вопросительно посмотрел на Михаила Алексеевича.
- Я не верю, - мрачно сказал Крутой.
- Накануне он играл в карты. Проиграл большую сумму. - На кармане у него было не менее тридцати тысяч. Откуда деньги? Проверь.
 
Лехе день казался нудным и бесконечно длинным, потому что он рыскал по всем злачным местам, разыскивая Аню, и нигде не мог найти.  В баре на Горького, прямо с порога, он увидел девушек, они  сидели за столиком, рядом было свободное место.
- Вот мы и встретились, - сказал Леха, подсаживаясь.
- Здесь занято, молодой человек, - сказала Таня.
- Не сердись, - сказал Леха, - мне понравилась твоя подруга.
Рядом с Лехой возник Володя.
- Можно тебя на минутку? – спросил он.
Леха встал. Они отошли к бару.
- Оставь этих девушек, - сказал Володя.
- Почему?
- Я тебя прошу.
Леха вытащил двадцать пять рублей и положил перед Катей на стойку бара.
- Пошли этим принцессам шампанского, - сказал он.
Катя бросила бумажку в ящик стола.
- Что-нибудь еще?
- На остальное улыбку, если, конечно, это нетрудно.
- Совсем нетрудно, - ответила Катя и подарила парню неподдельную улыбку.
В баре появился Шляпник с неизменными дружками. Он подсел за столик к девушкам. Немой и Блин прошли в бар. Катя варила кофе и сделала вид, что прибытия гостей не заметила. Немой тяжело вздохнул. У него руки чесались проучить строптивую Катю. Володя вернулся с бутылкой шампанского.
- Отказ, Леха, - сказал он.
Леха увидел за столиком рядом с девушками Шляпника, и его повело.
- Вообще-то здесь занято, - сказал Леха Шляпнику.
- Правда? – удивился Шляпник.
Леха сел на свободный стул.
- Вот так, - сказал он.
Немой был уже рядом.
- Можно на минутку? – спросил он.
- Меня? - удивился Леха.
- Тебя.
Они вышли в тесный вестибюль. Немой ударил Леху локтем в голову с такой силой, что тот отключился, втащил в туалет и бросил там на пол.
    4
Бар на улице Горького заведение не из дешевых, и Егор бывал там только, когда финансы позволяли, забегал выпить чашечку кофе у симпатичной барменши Кати. Егор даже не пытался заговорить с Катей, а уж познакомиться с такой девушкой было абсолютно не реально, все равно, что простому парню, пусть даже актеру заштатного театрика, стать, скажем, зятем какого-нибудь члена ЦК. Девушки такого сорта принадлежали особому кругу, тесно примыкавшему к криминалу. Репутация у них была «теневая», и это еще одна причина, по которой к ним не подступиться. Такие барышни относились к особо пестуемой породе. Из них впоследствии получались парикмахерши, продавщицы валютных «березок», чаще валютные проститутки для забавы и услады заезжих иностранцев. Некоторых нередко выбирали в жены рисковые дипломаты. Номенклатурные партшишки пользовались ими, как любовницами. Спортсмены, разные художники, торгаши, бандиты с охотой брали в жены, словом, это были девушки строгой селекции.
Катя без всяких ужимок сама дала телефон Егору, потому что он был знакомый Наташи Плоткиной. И еще потому, что он ей понравился.
У Егора от счастья снесло крышу. Он мечтал только об одном: снова увидеть Катю. Во время вечернего спектакля, как только выдавалась свободная минутка, он бежал вниз, и звонил, звонил. Но трубку брал Володя. Кати на месте не было. Верная своему обещанию, она отправилась с Симпой на вечер в Центр международной торговли. Катя побаивалась испортить с бандитом отношения. Симпа был ее покровитель и, какой, никакой, благодетель.
Егор, в предчувствие встречи, был на взводе. В который раз он спустился позвонить, но висел на телефоне кто-то из «матросов» и, не дождавшись,  вернулся на сцену.
В кулисах Федал и Люсьена целовались.
- Сегодня  приедешь? – спросила Люсьена.
- Сегодня не смогу.
- Почему?
- Я обещал Егору. К нему едем…
- Я спрошу Егора.
- Спроси.
- Егор, - окликнула Люсьена пробегавшего Егора.
- Что?
- Ничего, - ответила Люсьена.
- Что ж не спросила?
- Я и так знаю, что ты врешь.
И она укусила Стаса. Он вскрикнул и в порыве внезапного гнева ударил Люсьену. Она заплакала.
- Прости, - обнял ее Стас.
- Не трогай меня, подонок, - зарыдала Люсьена.
- Прости, прости… - целовал ее Стас.
- Не верю, не верю. Ни одному твоему слову не верю. Ненавижу! Чтоб ты сдох! – выкрикнула она магическую фразу, которой частенько припечатывала любимого.
Ему каждый раз становилось не по себе от этих слов. Надев страшную маску Федала, он пошел на сцену, где бушевала хоть и страшная, но не настоящая гроза.
А на сцене варьете закончилось представление, и начался парад участников. Симпа достал из ведерка со льдом бутылку шампанского и наполнил бокалы.
- Прекрасный вечер, Екатерина Сергеевна!
- Я хотела бы вернуться, - сказала Катя. -  У меня есть дела.
Ей не терпелось поскорей избавиться от назойливых ухаживаний Симпы и вернуться в Бар. Мысли были о Егоре, она ловила себя на том, что мечтает о встрече с ним.
- Подарите один танец, Екатерина Сергеевна, - попросил Симпа.
- Один? – кокетничая, спросила Катя.
К микрофону подошел солист и объявил:
- Эту песню посвящаем нашему дорогому другу! 
  Он многозначительно посмотрел в сторону Симпы.
Оркестр заиграл. Солист запел. У него была плохая дикция, к тому же он так близко подносил микрофон, что слова с трудом различались. Правда, в припеве отчетливо слышались какие-то два призыва на выбор: «стрелять, так стрелять» или «кутить, так кутить», причем солист так нажимал на эти слова, вкладывая какой-то таинственный смысл, что деваться, действительно, как будто было некуда. Вещь, видно, была проверенная, потому что на призыв солиста «кутить и стрелять» откликнулись многие. Народ повалил на танцплощадку. Симпа пригласил Катю. Он бережно держал ее за талию и страшно волновался, охваченный каким-то гипнотическим вдохновением, и это передавалось Кате.
- Я тебя люблю, - сказал Симпа.
Катя поняла, что Симпа сейчас разразится заготовленной речью. Она положила ему на грудь руку и покорно приготовилась слушать. Симпа от такого прикосновения воспламенился еще больше и горячо заговорил:
- Я никого так никогда не любил. Ты, быть может, мне не веришь или боишься, и я тебя понимаю. Живи, как хочешь, только не забывай и обо мне, помни, что я люблю тебя больше жизни. Я таких, как ты, не встречал. Ты самая красивая, самая умная.
Тут слова у Симпы закончились.
- Я тебя понимаю, - сказала Катя, чтобы заполнить паузу.
Симпа обалдел и ждал продолжения.
- Но и ты пойми. У меня кружится голова и болит живот. Отвези меня обратно.
И не успела она ступить на порог, как Володя, передавая трубку, сказал:
- Екатерина Сергеевна, вас!

Стас едва поспевал за Егором, который совершенно тронулся после телефонного разговора.  Пьяный  от счастья, мчался по коридору в гримуборную.
- Егор, будет звонить Люсьена, скажи, что я у тебя.
- А вдруг меня дома не будет?
- А где ты будешь?
- Не знаю.
Егор вбежал в гримерку, сбрасывая на ходу сценический костюм.
- Егор, у меня все очень серьезно,- продолжал Стас.
- Я вижу.
- Что мне делать, скажи?
- Бросай обоих!
- Хороший совет!
- Ты определяйся с ними. Понял? Выбирай!
Стас видел, что Егор заведен и хочет поскорей от него отвязаться.
- Вот когда у тебя такое будет, - пророчески изрек он, - узнаешь, как это «выбирай». Вспомнишь меня!
Стас был лучшим другом, и сверх всякой меры обладал главным свойством Белого Кита - абсолютной свободой. Он не делал различий между Люсьеной и Еленой и любил обоих. Соперницы, каждая из своего угла, по-разному смотрели на проблему. Елена хотела, чтобы Стас, в доказательство своей верности, на ней женился. Люсьена была старше любовника на десять лет и, побывав замужем дважды, о семейном очаге не помышляла. Ее устраивало все, как есть, нужно было только устранить соперницу. Она развернула против Елены настоящую террористическую войну. Подсыпала стекловолокно в игровые костюмы, засовывала битое стекло в обувь.  В пудру и грим подмешивала какую-то гадость, которая потом жгла лицо и не смывалась. А однажды, во время спектакля, когда по ходу действия Елена должна была выпить воду из бутылки, ей подали вместо воды уксусную эссенцию. Елена сильно обожгла горло, отчего голос у нее впоследствии стал сипловатым. Только вне театра Елена чувствовала себя в безопасности, пока  не села за руль старенького «москвича», который подарил ей отец, и едва не разбилась оттого, что тормоза отказали. Гаишники сказали, что из тормозного цилиндра вытекла жидкость. Вскоре после этого незнакомка подстерегла Елену у театра и пыталась выплеснуть ей в лицо серную кислоту, но споткнулась, пролила кислоту и сама обожглась. В театре решили, что Елена заговоренная. Трагическое происшествие положило конец вражде. Во время очередной ссоры, вспыхнувшей между любовниками в гримерке, Люсьена, сгоряча, схватила кинжал из театрального реквизита и бросилась на Стаса.
- Это бутафорский, - злорадно заметил Стас и достал нож, который всегда носил с собой. – Этот - настоящий. Хочешь? Ударь. Я помогу.
- Клоун! - зассмеялась Люсьена. – Ты курицу не зарежешь, а корчишь из себя супермена.
И тогда Стас решился. Приставив нож себе к груди, он спросил:
- Не веришь, что могу ударить?
- Не верю! Ты слишком себя любишь, - презрительно бросила Люсьена.
И тогда он ударил себя в грудь.
Люсьена получила восемь лет тюрьмы только за одну фразу, которую выкрикнула, когда выбежала в коридор: «Я убила его!»
Но все это случится позже. Егор действительно вспомнит, и не раз, брошенные в запале слова Стаса, оказавшиеся впоследствии пророческими. А теперь он только сдвинул брови и слегка скривился от «пафосной» фразы, которая была отнесена в будущее, как неизбывное прошлое. И  вскоре он ее позабыл, потому что, как писали в старых романах, страсть захватила его и закружила в урагане любви.
Он был теперь рядом с Катей и, кажется, ничего не помнил от счастья, любовался ею, слушал ее голос и мечтал о том, как поцелует, хотя это представлялось несбыточным. И он продолжал нести всякую чепуху, задавая глупые вопросы.
- Мне интересно, а что вы потом делали, когда мы расстались? – спрашивал он.
Катя подыгрывала ему и дурашливо переспрашивала.
- А когда это, когда? Что вы имеете в виду?
- Ну тогда, после театра, когда мы расстались, и потом, что вы делали, или нет лучше скажите, о чем вы тогда думали? Да, о чем думали тогда?
- Я думала тогда только о вас.
Егор засмеялся. Он чувствовал, что Катя идет навстречу, почти летит. И вместо того, чтобы начать сближение, он снова молол чепуху, отдалялся и прятался.
- Нет, правда? Вы так думали?
- Правда.
- Это потрясающе! А мне было интересно, что вы делали?
- Правда?
- Да, потому что вы думали о том же.
- И что же это? Что вы думали о том, что думала я?
- Я подумал, что вы думаете о том же, что и я.
- Правда?
- Да.
Подтрунивая друг над другом, они резвились как два кита на морском просторе.
И это наконец-то случилось, когда Катя чуть не проскочила на «красный». Она резко затормозила, бросила руль, повернулась к Егору и сказала:
- А теперь, все о чем ты думал, сделай.
И Егор поцеловал Катю.

                5
Была уже ночь, когда Аня вышла из «Интуриста» и села в такси. Какой-то «боец» выскочил из «жигуленка», припаркованного неподалеку от таксофона, и позвонил.
- Мы поехали на встречу, - сказал «боец».
Это был условленный код. И все завертелось. Защелкали затворы пистолетов. Полетели в сумку причиндалы из снаряжения  альпиниста - канаты, веревки, карабины, кое-что из канцелярского набора вроде скотча и липкой ленты, здоровенный охотничий нож, черные шапочки, маски, перчатки и прочая экипировка.
Бандит, по кличке Лысый, забросил все это в багажник машины, и «бойцы» отправились тем путем, которым не так давно проследовал Шляпник. Они опередили такси, в котором ехала Аня. Припарковались рядом с домом, в темном местечке.
Свет фар прорезал темноту. К подъезду подкатило желтое такси. Из него вышла Аня.
- Она, - сказал Лысый.
Аня вошла в подъезд и от неожиданности вскрикнула. Перед ее лицом взметнулся нож.
- Молчи, - тихо сказал бандит.
Аня замерла. Она ничего не видела кроме страшного лезвия ножа, которое поблескивало в полумраке.
- Убери нож, - услышала она голос.
В полумраке Аня разглядела парня. Он не был похож на бандита. Она попробовала улыбнуться, но вышла гримаса мало похожая на улыбку.
- Не бойся, - сказал Крутой, - тебя и твою подругу никто не тронет.
. Пока поднимались на лифте, Крутой заинтересованно разглядывал Аню. Она ему понравилась.
- Тебе можно позвонить? – спросил он.
Аня неопределенно кивнула, ей было страшно.
Шляпник проснулся, когда Аня стала открывать входную дверь. Он достал из-под подушки пистолет. Аня сделала несколько шагов и остановилась перед входом в комнату.
- Таня, выйди на минутку, - тихо позвала она.
Шляпник спрятал пистолет. Таня надела халат и вышла. Крутой вошел в комнату и направил фонарик на Шляпника.
- Ложись на живот и не двигайся, - сказал ему Крутой.
Шляпник лег, как велели.
Ему завели назад руки, надели наручники и связали ноги.
- Я хотел бы видеть одну только отрезанную твою голову, которая скажет «да» или «нет», - сказал Крутой.-  Тело, как ты понимаешь, для этого ни к чему, и ты сейчас от него навсегда освободишься, если, конечно, голова не кожей обтянутый глобус и сообразит, что сказать «нет», значит не сказать «да».
Бандиты помогли Шляпнику подняться и подвели к окну. Свободный конец веревки один из бандитов прикрепил к радиатору отопления. На конце веревки был альпинистский карабин и бандит защелкнул его на трубе. Крутой открыл окно и достал из сумки охотничий нож.
- На все у тебя тридцать секунд, но может быть я и ошибаюсь, если вдруг нечаянно оторвется труба или веревка оборвется – ты парень здоровый. За борт его.
Шляпника усадили на подоконник.
- Я вижу ты совсем не расположен к беседе, - сказал Крутой. - Я тоже не в духе. Смотри.
Он отстегнул от радиатора карабин, и кончик веревки показал Шляпнику.
- Ты свободен.
- Я пожертвую свободой в обмен на свою никчемную жизнь, - поспешил ответить Шляпник.
- Я не ошибся в тебе. Ты не глупый малый, - сказал Крутой.

            
                Глава четвертая

… о том, как счастье легко сменяется на несчастье ввиду «Закона китобоя». О «рыбе на лине и ничьей рыбе» и как это действует в повседневной жизни. О том, какая связь между ворованной кожей, дыркой в черепе и «ничьей рыбой». 
         
                1
Егор проснулся и тотчас вспомнил, где находится. Он огляделся. На тумбочке под стаканом апельсинового сока лежала записка. В ней было три слова, не таких уж редких, чтобы удивиться, но и не простых если, вдуматься.
«Я люблю тебя», - прочитал Егор. Он стал целовать записку и бегать с ней по комнате.
В японском телевизоре раздался щелчок. Под ним на полке включился видеомагнитофон. На экране появилась Катя.
- Доброе утро, дорогой, - сказала она. Ты сладко спал, я не стала тебя будить. Мне так захотелось поговорить с тобой. И вот я говорю. Ты очень сильный, смелый, какой мне нужен. Я тебя ждала. Долго ждала…
Она помолчала, пристально глядя в камеру, будто в самом деле видела перед собой Егора.
- Я хочу, чтобы тебе понравилось у меня. Если соскучишься, позвони. А еще лучше приезжай. Буду ждать.
Запись кончилась.
Егор сидел не шевелясь. Потом тихо сказал:
- Как бы не сойти с ума от счастья. Что бы такое придумать, чтобы счастье это продлить навсегда?
Для начала он выпил апельсиновый сок и слегка пришел в себя, но снова стал перечитывать записку, расхаживая и пританцовывая по квартире в одних трусах, как помешанный.
В жизни, однако, так случается, что счастье неожиданно сменяется на что-то противоположное, то есть не то чтобы на полное несчастье, а так на что-то несколько замутненное, подпорченное, как бы слегка, покарябанное, наверное, для сохранения баланса или, как говорят, «чтоб жизнь медом не казалась».
В дверь позвонили. Егор натянул брюки, босиком выскочил в коридор-тамбур и открыл дверь навстречу судьбе.
Парень в маске кролика ткнул в него «Макаровым» и едва не выбил глаз. Егор отпрыгнул и прижался к стене. Двое других парней в масках «поросенка» и «волка» пронеслись мимо с огромными сумками.
- Иди, - скомандовал «кролик» Егору.
Прошли в комнату. Там парни орудовали с такой быстротой и ловкостью, что квартира опустошалась на глазах. Особенно досталось платяному шкафу. В нем обнаружилось множество интересных вещей. Товар был сплошь импортный и отменного качества. С таким ассортиментом, даже по нынешним меркам, можно было открыть дорогой бутик. Катя не была чужда коммерции. Кроме основной работы, она приторговывала еще разным дефицитом, что было характерно для той поры. Надо непременно отметить, что люди пережившие в лихолетье нужду, атеизм и коммунизм, не сразу пришли к новым ценностям, и по старой привычке продолжали перетаскивать в обновленный мир «свободы и демократии», прежние суррогаты свободы, без которых настоящую свободу они ощутить в полной мере не могли, и «счастье» было «не счастьем», то есть «счастьем» не полным без того, чтобы не припрятать на дне комода или лакированной «ольховки» то, чего не было у других. Но так как «счастье» было всеобщим, пользоваться им без зазрения мог теперь каждый и всякий, то недостающие атрибуты «счастья» можно было добыть путем отъема или перераспределения того самого украденного, награбленного, заныканного, усохшего, обвешанного, разбавленного, недомеренного, что находилось в полном согласовании с «законом китобоя». «Счастье», которое переживал Егор, было наподобие «тульского самовара», с которым действительно лучше сидеть дома, а не разгуливать по квартирам незнакомых подруг. Словом, он как бы не дотягивал на «машине времени» до «всеобщего счастья» и машина эта, надо отдать ей должное, не стремилась его переехать, а так аккуратно, вроде бы собиралась обрулить. Егор видел, как в бездонных мешках исчезали платья, плащи, куртки, обувь. Вот аккуратно свернули шубу из норки и засунули в мешок. Шуба из каракуля отправилась туда же. Следом полетела дубленка. За ней еще шуба и опять дубленка. Бесчисленные наборы косметики, духи. Всего не перечесть. Дошла, наконец, очередь и до предметов, так сказать, не первой необходимости.
Когда видеомагнитофон уже отправился в сумку и «поросенок» готов был сумку закрыть, Егор не выдержал.
- Там кассета, достань, пожалуйста.
Из всего ему по-настоящему стало жалко только эту кассету.
- Там что? Порнуха? – спросил «кролик».
- Достань кассету, - попросил Егор.
«Кролик» понял, что парень скорее сам сядет в мешок, чем расстанется с дерьмовой пластмассовой коробкой.
- Дай кассету, - сказал он.
Понадобилось время, чтобы вытащить магнитофон, подключить его к розетке, потом еще ждать, когда он соизволит выплюнуть кассету.
- Вот еще! Копайся  тут с тобой! – сказал «поросенок», возвращая Егору кассету.
Он недовольно хрюкнул и снова стал запихивать магнитофон в сумку.
- Ты актер? – неожиданно спросил «кролик».
- Мне полагается скидка? – поинтересовался Егор.
Он деланно усмехнулся, будто на самом деле обрадовался.
- Сколько зарабатывает актер на Западе, знаешь?
- Знаю.
- А вы что ж  за свои права не боретесь?
- Лохи, - равнодушно ответил Егор.
Парни потащили мешки к лифту.
- Ты выбирай себе подружек, - посоветовал «кролик», - а то в другой раз просто так пулю схватишь. Иди сюда.
Он открыл дверь в ванную.
- Здесь посидишь. Не высовывайся, пока не уйдем. Понял?
Он закрыл дверь.
Как только «маски» загрузились в лифт, Егор вышел из ванной и огляделся. В квартире, как положено после налета, все было перевернуто. Зато кассета у него в руках. Самая ценная веешь.
- «Фонтан на горизонте»! - заорал Егор и бросился к дверям.
Перепрыгивая через ступени, словно перелетая с этажа на этаж, больно ударяясь босыми ногами о бетонный пол, Егор мчался вниз по лестнице.
Выскочив на улицу, он успел разглядеть номер на машине.
Возле дома на лавочке сидела бабушка.
- Бабуля, какой это номер дома? – спросил у нее Егор.
- Дом-то как дом, - ответила бабушка.
- А улица, какая?
- А энто и не улица, сынок, а переулок.
Егор скрылся в подъезде, а бабушка вздохнула и со знанием дела помыслила:
- Ограбили, значит, давеча...
А Егор диктовал уже по телефону номер автомобиля и описывал приметы  налетчиков.

Юрьев и Басов пили в кабинете кофе, когда пришла новость о налете на квартиру.
- Это они, Сергей Николаевич! - закричал Басов.
- Поезжай на квартиру, проверь, - спокойно сказал Юрьев. – Может, это вовсе и не те, кто нам нужен.
- Они, Сергей Николаевич, наши «зверята»! - закричал счастливый Басов. – Разрешите позвонить Семену Михайловичу Мухинасу. В порядке, так сказать, шефства и личной инициативы поддержать «уголовку». Нам-то их лавры не нужны. Мы своего достигли. Премия у нас в кармане. Поделимся, пусть ковыряются.
- Басов, нравится мне твой подход к делу все больше и больше. Звони, - скомандовал Юрьев.
- Есть!
- Не говори «есть», Басов.
-  «Понял».
- И «понял» не говори. Хорошо?
- Как скажете, товарищ командир.

В квартире Кати работала следственная бригада. Егор на кухне писал свидетельские показания. Басов готовил статистов к опознанию. Семен Мухинас объяснял Кате предстоящую процедуру опознания.
- Екатерина Сергеевна, вам предстоит опознать одного из преступников. Двое других будут статисты. Задача непростая. Дело в том, что ваш друг, ставший жертвой нападения, нападавших не мог разглядеть, так как у них на лицах были маски. Но мы предполагаем, что один из нападавших, вам знаком. Сначала опознание проведет Егор Петрович. Потом вы. Хорошо?
- Хорошо, - ответила Катя.
Басов вошел в кухню и обратился к Егору.
- Егор Петрович, сейчас мы проведем опознание. Вам будет трудно, но постарайтесь сосредоточиться и вспомнить какие-нибудь детали одежды или особые приметы налетчика.
- Я легко вспомню. У «кролика» были новые кроссовки «Адидас». 
- Хорошо. Начнем. Сейчас по очереди введут разных людей в масках. Вам нужно будет признать одного из них. Пожалуйста. Введите подозреваемого.
В кухню вошел человек в маске «кролика». У него на ногах были стоптанные туфли. Из-под рубахи торчали натруженные руки.
- Нет, - сказал Егор. - Это не он.
- Спасибо, - ответил Басов.
Его прямо распирало от счастья. Все шло по сценарию, как он и предвидел. Оставалось только немного подождать. И это ожидание доставляло ему особенное удовлетворение.
- Введите следующего, - попросил он.
На ногах у другого подозреваемого были летние босоножки не очень опрятного вида. Егор его немедленно отверг.
- Это не он.
Когда вошел третий, Егор улыбнулся, словно встретил старого знакомого.
- Привет, «хорек»! - воскликнул он. - То есть, извиняюсь, «кролик».
На ногах у «кролика» были новенькие кроссовки «Адидас», как  и предсказывал Егор.
- Егор Петрович, - обратился Басов, - скажите, пожалуйста, узнаете ли вы в этом человеке в маске «кролика» того самого человека, который совершил вероломное нападение на вас?
- Да, это тот самый «кролик» и есть. Здорово, ушастый!
- Подозреваемый, снимите маску.
- Гюльчатай, открой личико, - съязвил Егор.
Парень нехотя стащил маску.
Это был Леха.
- Так вот ты какой, северный олень, - сказал Егор.
- Зря ты зубоскалишь, земеля, - зло сказал Леха.
- Извини, ты смешной без маски, - ответил Егор.
Леха промолчал. Он разглядывал Егора с любопытством. Ему показалось, что он недооценил парня, у которого на ногах были такие же, как у него, новенькие кроссовки «Адидас».
- Теперь вы, - обратился Мухинас к Кате. - Готовы?
- Да, - ответила Катя неуверенно.
Она не до конца понимала свою роль и все время искала взглядом Егора.
- Прошу вас, - сказал следователь, приглашая Катю в комнату.
Он взял Катю под локоток и незаметно приблизил к себе.
Будучи настоящим ценителем женской красоты, он неосторожно обнаружил повадки женского прилипалы. Катя привыкла к назойливым знакам внимания со стороны мужчин и спокойно приняла ухаживание следователя.
- Понимаю ваше состояние, Екатерина Сергеевна, кроме всего этого еще и неприятно. Что делать, придется немного потерпеть, - сказал следователь.
- Да уж потерпим, - ответила Катя и деликатно высвободила руку. Леху Катя сразу узнала.
- Этих людей я вижу впервые, но сказать, кто из них есть кто, наверное, смогу.
- Вы хотите сказать, - уточнил Мухинас, что смогли бы указать того, кто, по-вашему, участвовал в ограблении квартиры?
- Да, - ответила Катя, - его я уже видела.
Она показала на Леху.
Пожалуйста, подумайте, не торопитесь.
- Этот, - указала Катя на Леху.
- Вы с ним знакомы?
- Видела несколько раз в баре.
- Вы с ним разговаривали? Он вас о чем-нибудь расспрашивал?
- Нет.
- Подозреваемый, вам знакома эта женщина?
- Хотелось бы с ней ближе познакомиться, - ответил Леха.
- Телефон свой я тебе в «капезе» пришлю, - ответила Катя.
- Заявив дежурному об ограблении квартиры, вы, Егор Петрович, указали на то, что преступники были вооружены. Так ли это? – спросил следователь, читая показания Егора.
Егор посмотрел на Катю. Она, нахмурив брови, категорически давала понять, что он не должен говорить о пистолете. Егору стало смешно. Это было похоже на игру, в которой один задавал вопросы, а другой отвечал, третий же пытался изменить ход поединка и давал неверные подсказки.
- Да, мне показалось, что они были вооружены, - ответил Егор.
- При задержании у преступников был изъят пистолет. Вы видели пистолет у кого-нибудь из нападавших?
Егор задумался. Он хоть и не знал нюансов уголовного кодекса, все же догадывался, что за ношение оружия полагается совсем другая статья.
- Нет, - ответил Егор.
- Как это понимать, Егор Петрович? - пытался уточнить Мухинас, потому что такой  ответ не устраивал его.
Егор немного замешкался, он не хотел, чтобы Катя подумала, будто его плющит от одного ее взгляда. И он решил, что лучше спороть чушь, чем оказаться податливой размазней.
- Это надо понимать так, что собственность – есть половина закона, - начал цитировать Егор из спектакля «Моби Дик».- Сила и власть этого закона распространяется на весь мир, на все живое. Всюду будет разлито, подобно смертельной заразе, куда не кинься, всюду услышишь: «рыба на лине принадлежит владельцу линя» и «ничья рыба принадлежит тому, кто первый сумеет ее выловить».
- Что за чушь? – спросил Мухинас.
- Это «Закон китобоя», - ответил Егор. При особых обстоятельствах и сверхчеловеческих потребностях, «собственность – это весь закон, а не его половина». Что есть ограбление квартиры в сравнении с «перестройкой» или денежной реформой? Все та же «ничья рыба на лине».
- Егор Петрович, - настаивал следователь, - ответьте, пожалуйста, на мой вопрос: вам угрожали пистолетом?
- Нет, - уверенно сказал Егор.
Мухинас понял, что в тупике и решил сменить тему.
- Можно позвонить? – спросил он Катю.
Не дожидаясь ответа, прошел на кухню и стал звонить по телефону.
- Товарищ подполковник, докладывает Мухинас. Взяли «зверят». Пацаны. С поличным. Голливудское кино. Свидетелей допросили. Дело можно передавать в суд хоть завтра. Спасибо, товарищ полковник. Спасибо. Есть.
Он положил трубку и взглянул на Басова.
- «Закон китобоя» - это что, Басов?
- Это из романа «Моби Дик».
- Хорошо, роман, а почему Егор Петров от показаний отказался? Почему наличие пистолета не подтвердил?
- Потому что «рыба на лине принадлежит владельцу линя». Он у него теперь на крючке. На лине.
- Поясни.
- Он, налетчик, у него в собственности, Семен Михайлович.  Делай с ним, что хочешь.
- А точнее, Басов, - напрягся Семен.
- Вор этот у Егора Петровича стал «рыба на лине». А «рыба на лине принадлежит владельцу линя».
- Спасибо, Басов, доходчиво объяснил, - сердито буркнул Мухинас и направился к выходу.
- Поручаю тебе написать отчет об этом деле. Как думаешь, справишься?
- Легко, Семен Михайлович.
- А роман этот, как ты сказал?
- «Моби Дик».
- Подгони мне как-нибудь в целях ознакомления.
- Есть подогнать «Моби Дика»! – ответил Басов.
Когда следоки уши, Катя обняла Егора.
- Я так соскучилась. Все думала, под каким предлогом удрать с работы, чтобы встретиться с тобой.
          - А я неплохо это устроил, правда? – спросил Егор.

Это ограбление имело некоторую мистическую связь с будущим и  странным образом повторилось в виде фарса, словно Егору, разболтанному шалопаю, намекали на важность причины, вытекающей из какого-никакого следствия. «Моби Дик» был премьерный спектакль и его ставили без конца, как будто ничего другого в репертуаре театре не существовало. У зрителей спектакль успехом не пользовался, посещаемость падала и директор, вопреки просьбам режиссера, ставил его на детские утренники, чтобы покрыть издержки на постановку. И вот, во время утренника, когда вахтер Семен Степанович, кратко именуемый, СС, мирно дремал, зазвонил телефон. Спросили Петрова. Егор, уверенный, что звонит Катя, помчался со всех ног, перепрыгивая через ступени, будто Персей, получивший от нимф шлем, крылатые сандалии и суму.
- Кто, Степаныч?! – крикнул Егор.
- Дама, - ответственно доложил Степанович.
Звонила Наташа Плоткина. Она просила Егора посидеть с Митей до ее возвращения. После всего того, что случилось она боялась больше всего за Митю и не оставляла его без присмотра.
- Наташенька, не волнуйтесь, после спектакля, я сразу домой. С Митей буду, сколько понадобится, - заверил Егор.
На сцене в это время команда гребцов пустилась в погоню за китом. Гребцы гребли со всех сил и поглядывали в кулисы. Ждали Егора.
- Коленька, подержи музыку, - сказала Галка в переговорник.
- Держим пока, - откликнулся радист.
- Петров на сцену, Петров ваш выход! - вызывала Галка. - Господи, я когда-нибудь умру за этим пультом.
Гребцы гребли и с ненавистью смотрели на Галку.
- Сейчас, миленькие, потерпите. Идет, идет…
Наконец появился Егор.
- Господи, зачем ты придумал Петрова, - сказала Галка, поедая Егора влюбленным взором.
- Навались, молодцы! – закричал Егор, выбегая на сцену. - В лодке уже трава проросла, а мачта почками пошла! Так не годится. Вот плывут три тысячи долларов! Просто целый банк! Вспомните ребята, закон китобоя!
И гребцы закричали: «Рыба на лине принадлежит владельцу линя»!
- И это первый закон китобоя! - выкрикнул Егор.
Он неожиданно перешагнул через борт вельбота и пошел по «морской глади» прямо к рампе. Это вызвало восторг зрителей.
- Что такое «рыба на лине»? – спросил он зрителей. - Мертвая или живая рыба считается взятой на линь, если она связана с китобойцем или вельботом посредством мачты, весла, троса, телеграфного провода или паутины – безразлично. Так однажды в споре о загарпуненном ките защитник одной из сторон сослался на известное дело о нарушении супружеской верности, когда один джентльмен после долгих попыток обуздать злой нрав своей супруги оставил ее в конце концов в жизненном море. Однако по прошествии многих лет он раскаялся в этом поступке и вчинил иск о вторичном введении себя в права владения над ней. «Хотя джентльмен и первым загарпунил подзащитную, - сказал защитник, - и какое-то время держал ее на лине, но все-таки он ее оставил, и она сделалась Ничьей Рыбой, так что когда впоследствии другой джентльмен вторично загарпунил ее, леди перешла в собственность этого последующего джентльмена вместе со всеми прочими гарпунами, какие бы в ней уже не торчали».
Гребцы испытали восторг от этих слов и одобрительно закричали:  «Рыба на лине!»
- Не забывайте, ребята и о Ничьей Рыбе! - выкрикнул Егор. - Эти сдвоенные законы основа человеческой юриспруденции, ибо храм Закона, подобно храму филистимлян, покоится лишь на двух столбах.
«Ничья Рыба принадлежит тому, кто первый сумеет ее выловить»! - закричали гребцы.
- И это второй закон китобоя! – продолжал Егор. Разве не у всех на устах изречение: «Собственность – половина закона?» - то есть независимо от того, каким путем данный предмет стал чьей-то собственностью. Но часто собственность – это весь закон, а не половина. Что представляют собой, например, мускулы и души крепостных в России или рабов Республики Нового Света, как не «Рыбу на Лине», собственность, на которую и есть весь закон?
И  вот в тот момент, когда гарпунщики загорланили: «Рыба на лине» и зал наполнился громовой музыкой, на служебном входе появилась женщина. Степаныч даже привстал с места, чтобы приветствовать даму, внешность которой способна была поразить самое яркое  воображение.
  - Я хотела бы видеть Егора Петрова, - сказала женщина тихим приятным голосом.
Она бросила на Степаныча острый взгляд и тут же опустила глаза, заранее зная, какое сокрушительное действие на окружающих производит ее внешность.
СС, прослуживший в органах долгие годы, отметил, что женщина с Петровым не знакома, так как она слышала по трансляции его голос, но никак не среагировала. Эта маленькая интрига заставила его приосаниться. Впервые он видел, чтобы такая красавица интересовалась таким шалопаем, как Егор Петров.
- Непременно и сей же час, как только возможно, - доложил СС и стал звонить.
На пульте помощника режиссера загорелась красная лампочка. Галка подняла трубку.
- Петрова немедленно вниз. Ждут, - отчеканил вахтер.
На сцене Егор продолжал нескончаемый монолог о «рыбе на лине».
- Но если доктрина о «рыбе на лине» находит столь широкое применение, то доктрина о «ничьей рыбе» имеет всемирное, вселенское применение.
«Ничья рыба!», - заорали гребцы и как один схватились за гарпуны.
- Чем, если не «Ничьей Рыбой», была Америка, когда Колумб воткнул в нее испанский штандарт? Чем была Польша для русского царя? Или Греция для турок? Или Индия для Англии? Чем, наконец, будет Техас для Соединенных Штатов? Опять-таки «Ничья Рыба». Что такое Права Человека и Свобода всех народов, как «Ничья Рыба»? И разве не являются Ничьей Рыбой умы и мнения всех людей? Или их религиозные верования? Разве для ловкачей-начетчиков и буквоедов мысли мудрецов не служат «Ничьей Рыбой»? И сам шар земной не просто ли «Ничья рыба»? Да и ты, зритель, разве ты не «Ничья Рыба» и одновременно разве не «рыба на лине»?
«Рыба на лине»! – заорали гарпунщики и метнули в зрителей воображаемые гарпуны.
Зрители единодушно поддержали эту выходку режиссера дружными аплодисментами. Снова загрохотала музыка, а Егор вышел за кулисы.
- Тебя внизу спрашивают, - сказала Галка, - не опаздывай, умоляю.
Егор помчался вниз. Увидев женщину, он подумал, что в его жизни начались сказочные приключения.
Женщина курила. Это было невероятно, так как совершенно невозможно было по причине строжайших запретов со стороны СС курить на «служебной территории». Егор слегка притормозил, стараясь рассмотреть женщину. Он поймал себя на том, что если встретит ее где-нибудь снова, то не узнает. Черты ее лица были скрыты какой-то таинственной цветовой формой. Кроме того, растворялись в голубом сигаретном дыму необычайно ароматном. «Дело, - подумал Егор, - в синей шляпе». Синяя шляпа в сочетании с ярко-желтой блузкой под черным пиджаком придавала всему остальному оттенок зеленого, так что Егор видел женщину не ясно, будто скрытой под вуалью прозрачной молодой зелени. Объяснить такое явление можно тем, что желтый цвет, граничащий с назойливостью и безумием, проявил центробежное  движение, а синий, обладающий движением центростремительным, явил собой противоположность желтому, таким образом, оба движения, синего и желтого, были парализованы зеленым и выражали состояние невидимого покоя. Кроме того черный, способный поглощать любой цвет, а черными были и пиджак и юбка – поглощал остальное, так что Егор видел «зеленую женщину» или само «невидимое». И то и другое верно, ибо явление покоя находит в зеленом отражение.
- Очень похоже на Белого кита, - произнес он.
- Простите, что отнимаю у вас время, - просто сказала женщина, не обращая внимания на его слова, - я хочу просить вас не отказать мне в одной просьбе.
Егор подумал, что не сможет отказать этой женщине ни в чем, о чем бы она его ни просила.
- Возможно, вам еще придется давать показания следователю. Будьте любезны, скажите то, что уже сказали сегодня. Что никакого пистолета не было. И никто вам не угрожал.
Егор был шокирован. Он не мог увязать эту женщину с недавним происшествием. Ему хотелось романтического флера и загадки. Загадка, кстати, куда-то исчезла и женщина больше не казалась мистической красавицей. Реальность сама собой быстро обрела строгие черты. Егор моментально просек, что от него хотят.
- Можете не сомневаться, на суде я повторю слово в слово, то, что уже сказал.
Егор хотел получить в награду хотя бы еще одну улыбку.
- До суда вряд ли дойдет, - тихо сказала женщина. - Спасибо вам.
Она протянула Егору запечатанный конверт.
- Вы такой милый.
И она улыбнулась.
Эта улыбка, если правильно выразиться, вскрыла зрительный нерв Егору и навсегда отпечаталась на сетчатке глаза.
Женщина медленно направилась к выходу, а Егор распечатал конверт.
Сто зеленых билетов достоинством в пятьдесят рублей каждый скромно уместились в пятикопеечном конверте.
Егор сунул конверт за голенище сапога.
- Ты понял, СС? - спросил Егор вахтера.
- Что? - спросил в свою очередь вахтер.
- Что в жизни на вторые роли выбирают сокрушительных женщин.
- Да, одна такая встреча и человек инвалид, - согласился СС.

После спектакля, Егор, как обещал Наташе, поспешил домой, чтобы скрасить одиночество юного  Плоткина. Митя смотрел на видео «Моби Дик», когда в дверь позвонили. Он заглянул в глазок и увидел на пороге Егора.
- «Фонтан на горизонте!» - закричал Егор, сложив руки рупором. 
Митя, еле сдерживаясь от смеха, открыл дверь. У Егора пульс скакнул примерно на сто двадцать, когда он увидел на Мите маску покойного генерального секретаря Брежнева, а в руках револьвер девятого калибра. Револьвер был игрушечный, но выглядел как настоящий. Он был куплен в магазине детской игрушки в одной из стран «развитого капитализма». Маска передавала не то чтобы сходство с бывшим генсеком, а была как бы воскресшей копией того, кого не так давно с надеждой и долготерпением проводили.
- Не двигайся, - сказал Митя, - стреляю.
Он навел, пусть игрушечный, - но приятного мало, кто понимает, - ствол револьвера. Тоска и досада охватили Егора, потому что ему пришлось второй раз пережить тошнотворное чувство страха. Он задумал проучить Митю.
- Нет, нет! - закричал Егор и, вытаращив глаза, начал шарить по стене руками, пытаясь нажать кнопку лифта.    
Митя взял его на мушку и стал стрелять. Судорожно вздрагивая от воображаемых пуль, Егор упал и, корчась, умер под крышкой мусоропровода. Он лежал на грязном полу без движения. Смерть выглядела натурально. Митя смутился, сдернул маску и готов был расплакаться, забыв, что эта игра им самим придумана. Он вернулся в комнату, сел в кресло и отбросил маску. Руки у него дрожали. В глазах стояли слезы.
Егор вошел в комнату.
- Эй!
- Больше не играю, - сказал Митя и отшвырнул пистолет.
- Испугался? – спросил Егор.
- Да, - честно признался Митя.
- Я, брат Митя, тоже от страха чуть в штаны не наделал.
- Почему? – спросил Митя.
- Я подумал, что ты хочешь меня убить.
Митя обнял Егора и заплакал.
- Я больше не буду в это играть, никогда.
- Правильно, малыш, плохая игра.
- Я так испугался. Ты так умер, как по-настоящему, как живой…
- Ты по-настоящему в меня стрелял.
- Но это же игра, - заливался слезами Митя, - я пошутил.
- Поэтому я живой.
Митя не мог нарадоваться, что перед ним живой и невредимый Егор. Это было как в сказке, но по-настоящему, совсем как в жизни.

   2
- Куча денег, - определила Катя, когда Егор выложил перед ней конверт с деньгами.
- Мне принесли это в театр. Просили забыть о пистолете и обо всем остальном,  - сказал Егор.
- Поздравляю, ты заработал приличные деньги, - неосторожно пошутила Катя.
- Ты считаешь, я их заработал? – серьезно спросил Егор.
Он зацепился за слово «заработал».
- Я тоже так подумал. Как ни вертел ни крутил, получается, что деньги заработаны.
Катя почувствовала неприятный холодок.
- Во всяком случае, эти деньги твои, - осторожно сказала она.
- Ты так думаешь? – спросил Егор.
Он подумал, что если и может поссориться с Катей, то это случится именно теперь.
- Это так, - сказала Катя твердо.
- А я так думаю, что деньги твои. Ты посоветовала мне молчать.
«Боже мой, эти дурацкие деньги могут в одну секунду сделать меня несчастной, - пронеслось в голове у Кати.  Да пусть он хоть сожжет их или спустит в унитаз, только бы не смотрел так и не о чем больше не спрашивал».
- Значит, я помогла тебе заработать? – весело спросила она.
Егор увидел, как Катя разволновалась, она или не просекала до конца или не хотела ничего знать про деньги. «Даже если я съем эти бабки у нее на глазах, она и бровью не шевельнет», - подумал он.
- Возможно, есть какой-то высший замысел в том, чтобы считать меня  «ничьей рыбой» и  одновременно «рыбой на лине», - сказал Егор.
- Деньги есть деньги, всегда на что-нибудь сгодятся, - добавил он, и спрятал конверт в карман.
Он улыбнулся, как будто никакого разговора и не было. Катя была счастлива такой развязке.
- Я тебя обожаю!
Она наклонилась, чтобы поцеловать Егора и увидела, как в бар вошли бандиты Симпы Немой и Блин.
- Посиди минутку, ко мне пришли, - сказала Катя. - Не оборачивайся, умоляю.
В зеркале Егор узнал бандита, которому давеча отвинтил пуговицу на плаще. Хорошо было видно, как Катя выложила перед ним «кирпич» денег.
Немой сгреб бабки и отвалил.
Катя достала бутылку коньяка и подмигнула Егору.
- Иди сюда. Сейчас мы с тобой выпьем.
Руки у нее сильно дрожали. Коньяк проливался на стойку.
Егор взял у нее бутылку и разлил по рюмкам.
- Это рэкет?  - спросил он.
- Да, дорогой, это то, что ты сказал.
- Ты им платишь?
- Пусть это тебя не волнует. Выпьем за нас.
Егор опрокинул рюмку. Катя посмотрела, как Егор выпил. Улыбнулась и тоже сделала глоток.
- Катя, я никогда ни во что не вмешиваюсь, - сказал Егор.
- Я это помню, - ответила Катя.
- Но так быть не должно…
Катя взяла в ладони лицо Егора и поцеловала.
- Так было и всегда будет, - сказала она. - Наплевать на них.
- Это неправильно, - сказал Егор.
- Наоборот, это игра, и в ней есть правила. Ты, например, работаешь в театре и тоже отдаешь свое время и свой талант режиссеру. Он из этого делает спектакль. Он тоже тебя использует. И ты от него зависишь. Ты же не говоришь режиссеру: «Репетировать не буду»? Иначе спектакля не будет. За все надо платить. Ты платишь. И я плачу. Все платят.
- Есть, кто не платит?
- Нет таких, - уверенно сказала Катя.
- Например, открыл я кафе, тихо сижу и не плачу.
Катя рассмеялась.
- Какое-то время так можно. Потом все равно выяснят, что ты «ни чей», то есть никому не платишь. Придут  и прихватят. Еще больше заплатишь. Все по закону.
- Я плачу государству налоги. Так?
- Так.
- Почему государство меня не защищает?
- Должно защищать, но не защищает.
- Почему?
- Не знаю, наверное, всем так выгодно.
- Выгодно, чтобы были бедные?
- Ну да, если государство бедное, то ему выгодно народ слегка припугнуть.
- А если очень бедное, то сильно можно «припугнуть»?
- Может быть, и так.
- А если наоборот. Очень сильное государство и очень бедный народ? Что тогда?
- Этого я не знаю.
- Тогда вся рыба на лине принадлежит владельцу линя, а ничья рыба принадлежит тому, кто первый сумеет ее выловить. Так?
- Есть еще Закон Божий. Он  управляет совестью. Мы, правда, мало что о нем знаем. С детства  не приучены. И все же… Можно не признавать никаких законов, но совесть-то у каждого есть. Нравится или не нравится, хочется или не хочется, все равно рано или поздно - отвечать перед Богом придется.
- Скажи, если я попрошу тебя удрать с работы, это будет по закону или по совести?
- Это будет здорово!

                3
Был поздний вечер, когда Скороходов укладывал деньги в кейс. Зеленые пачки, перевязанные банковской лентой, ровными рядами ложились на дно. Вид крупных денег возбуждал. Скороходов шумно вздыхал и утирал испарину со лба.
- Боже мой, такие деньги… – причитал Скороходов.
Он закрыл кейс и перевернул колесики номерного замка. Зазвонил телефон. Скороходов от неожиданности вздрогнул.
Симпа звонил из таксофона..
- Ты готов? – спросил он.
- Да, все готово, ждем распоряжений, - ответил Скороходов.
- Пусть выходит, - сказал Симпа.
И в скорее в Измайлово из гостиницы вышел Ахундов и сел в поджидающий его «жигуленок». Ахундов что-то сказал шоферу по-татарски.  Машина тронулась. У метро «Измайлово» повернули налево, и поехали в сторону Центральной аллеи, что пересекает Измайловский лесопарк. По Центральной аллее двигалась так же грузовая машина. За рулем сидел Шуруп. Рядом с ним - Амбал в милицейской форме. Он включил транзисторный приемник. Из приемника полилась мелодия вальса.
- Выключи, - строго сказал Шуруп.
- Не любишь музыку?
- Не люблю шума.
Амбал выключил транзистор.
- Клапана стучат, - сказал Амбал.
- Не твое дело, - грубо оборвал его Шуруп.
- Нервничаешь? Это без привычки. Ничего, втянешься.
- Я всякую лажу и мокруху за версту чую, - ответил Шуруп.
- Это нервы, Шуруп. Дело чистое. Никакой мокрухи.
- Увидим, - оборвал его Шуруп.
Он остановил машину в назначенном месте и выключил двигатель.
Ночь была светлая. Полная луна подрагивала в потоках теплого воздуха, поднимавшегося от нагретого за день асфальта.
В придорожном лесу, в густом кустарнике, притаился человек. На нем была военная полевая форма, в руках - ружье с оптическим прицелом ночного видения. Он припал к прицелу и стал разглядывать в кабине автомобиля Шурупа и Амбала.
- Вижу их, - сказал он тихо. - Могу работать.
- Понял тебя, - отозвался Крутой. - Жди команды.
Крутой сидел в черной «волге», припаркованной неподалеку на лесной дороге. В машине, кроме него, было еще трое «бойцов». За рулем сидел Лысый. Отсюда им хорошо было видно дорогу и двигающиеся на ней «жигули». Машина остановилась на противоположной стороне рядом с остановкой автобуса. Ахундов и шофер вышли из машины и направились к грузовику. Шуруп и Амбал открыли борт грузовика. Ахундов влез в кузов и стал проверять наличие груза. Рядом стоял шофер. Он держал руку в оттопыренном кармане.
- Вижу всех четверых, - сказал снайпер. - Могу работать.
- По моей команде, - ответил Крутой.
В это время со стороны леса человек в маске и камуфляже подкрался к «Жигулям» и прикрепил под днище бензобака дистанционную мину.
- Чего там возишься? – спросил Шуруп Ахундова.
- Заткнись, ишяк, - неожиданно оборвал его шофер Ахундова.
- Слышь, брат, у нас регламент. Сами потом будете отвечать, если что-то не состыкуется, - миролюбиво ответил Амбал.
Ахундов наконец вылез из кузова и пошел к остановке автобуса. Там он позвонил из таксофона Скороходову.
Скороходов сидел как на иголках. Он нервничал. Звонок заставил его вздрогнуть. Он снял трубку.
- Все в порядке, дядя, - сказал Ахундов. - Не поминай лихом. Спасибо.
- Счастливого пути, - ответил Скороходов.
Он положил трубку и прошелся по комнате, как в танце
- «Еще немножко, еще чуть-чуть»… - напевал он.
Из шкафа достал бутылку коньяка, налил в рюмку и выпил.
Теперь настала очередь Амбала. Он ударил ладошкой по автомату. В монетосборник свалилась «двушка». Амбал взял монетку, опустил ее в прорезь и набрал номер.
В баре на улице Горького зазвонил телефон. Володя поднял трубку.
- Вас, - сказал он Симпе.
Симпа подошел к телефону.
- Мы, значит, встретились, познакомились, посидели, чайку попили, а теперь расходимся, - доложил Амбал.
- Ну, и хорошо, ну и правильно, возвращайтесь, - сказал Симпа. 
Он в свою очередь позвонил Скороходову.
- Слушаю, - ответил Скороходов.
- Дядя, отправили вашего племянника. Он доволен, все в порядке, - сказал Симпа.
- Да, да. Спасибо. Я вам очень признателен. До свидания.
Скороходов плюхнулся в кресло.
- Не может быть! Я не верю! Я это сделал! – ликовал Скороходов.
Зазвонил телефон. Скороходов от неожиданности замер. Это был незапланированный звонок. Кто-то знал, что он дома и настойчиво звонил.
«Кто? Кто это может быть?» – спрашивал себя Скороходов.
Он был заведен и ужасно нервничал. Наконец решился и снял трубку.
- Да, дорогая, слушаю тебя, - сказал он.
- Как ты узнал, что это я? – раздался в трубке ласковый голос жены.
- Почувствовал, дорогая.
- Почему так долго не подходил?
- Я занят.
- Что ты делаешь?
- Я в ванной.
- Ты принимаешь ванну?
- Сейчас я стою мокрыми ногами на твоем ковре.
- О, нет, иди обратно. Я позвонила, потому что соскучилась. Мне надоело здесь одной. Завтра я возвращаюсь обратно.
- Хорошо, встречу тебя, как обычно, у первого вагона.
Скороходов положил трубку.
- Так, - повторил он вслух, - на кухне погасить, в комнате… О, нет!
От волнения он путал инструкции.
- Спокойно, еще раз. На кухне не горит. Так. В комнате горит. Теперь в комнате погасить. На кухне включить.
Он погасил свет в комнате. Ощупью стал пробираться на кухню. По дороге за что-то зацепился и выругался.
- На кухне включить, - повторил он еще раз и включил свет.
Шляпник дежурил у дома Скороходова. Он увидел, как зажегся свет на кухне. Это был сигнал. Он вышел из машины и пошел к подъезду.
В Измайлово, на Центральной аллее, Шуруп обменялся с шофером Ахундова ключами.
- Брат, как почувствуешь, что мы исчезли, начинай движение, - сказал Амбал  шоферу. - Счастливого пути.
Амбал и Шуруп сели в «жигули». Шуруп ударил по газам, и машина сорвалась с места.
Ахундов и шофер забрались в кабину грузовика.
- Внимание, - скомандовал Крутой, - фокус на кабину.
- Есть кабина. Готов работать, - ответил снайпер.
Крутой включил пульт дистанционного управления взрывателя.
Шуруп выжимал педаль до отказа. Машина ревела и набирала скорость.
- Как менты носят такую неудобную форму? - спросил Амбал.
Он снял фуражку и расстегнул пуговицу на рубашке.
- А ты боялся, Шуруп, - сказал Амбал. Вот и все.
- Работаем, - скомандовал Крутой снайперу.
Он нажал кнопку на пульте дистанционного взрывателя. Снайпер нажал на спусковой крючок. Взрыв разнес несущиеся по дороге «Жигули». Шофер Ахундова  не успел даже вскрикнуть. Пуля вошла ему сбоку в череп. Яркий свет, словно огромный белый шар, разорвался в голове. Ахундов увидел на горизонте свет от взрыва автомобиля, последнее видение в своей жизни. Упавшая на грудь голова шофера открыла висок Ахундова. Туда вошла вторая пуля снайпера.

    Глава пятая

… о том, как следоки напали на след краденой кожи, но труп в ванной, желто-зеленый костюм и синюю шляпу к делу не пришьешь. О том, как лось едва не пострадал от бандитской пули, как большую, казалось бы, дружбу перевесили девять граммов свинца. 
         
  1
Жена Скороходова вернулась утренней электричкой. У нее  было нехорошее предчувствие. Муж обычно встречал у первого вагона с цветами. Она прошла «первый», мужа не было. На привокзальной площади позвонила из таксофона. Никто не ответил. Совсем расстроенная, она взяла такси и отправилась домой.  Дверь была закрыта изнутри на защелку. Жена повернула ключ и вошла.
- Пусик, ты здесь?
Она вошла в спальню, потом в гостиную, заглянула в кабинет и на кухню. Мужа нигде не было. Тогда она открыла дверь в ванную комнату  и так закричала, что сосед по лестничной площадке клялся следователю Мухинасу, что «не забудет этот крик до конца своих дней».
Когда приехал Юрьев, в квартире была следственная бригада.
- Где жена? – спросил он Басова.
- Ее увезла «скорая», Сергей Николаевич, - доложил Басов.
- Плохо, не хорошо, не правильно, - стал высказываться Юрьев.
- Бесполезно с ней разговаривать, Сергей Николаевич, она в шоке. Наш врач ее осматривал и сказал, что с ней можно будет поговорить дня через три, не раньше.
- Я врача допрашивать начну, если ее к завтрашнему дню не приведут в чувство. Это еще кто? – спросил Юрьев, указывая на соседа.
- Сосед по лестничной площадке, - сказал Басов.
- Я этот крик ее, клянусь мамой блин, до конца дней своих буду помнить, - сказал сосед Юрьеву.
Юрьев вошел в ванную. Ванна была доверху заполнена водой, в ней лежало тело Скороходова.
- И что? – спросил Юрьев.
- Ничего не трогали, ждали вас, - ответил Басов.
- Мне на память с ним сфотографироваться? – спросил сердито Юрьев.
Он был сильно не в духе и его все раздражало.
- Момент, Сергей Николаевич, мы не задержим, - отозвался  криминалист.
- Зачем ты меня сюда вызвал? – обратился Юрьев к Басову.
-Я, Сергей Николаевич, хотел проверить одно предположение, с вашего разрешения, разумеется.
- Ну, и проверял бы…
- Хотелось иметь ваше твердое мнение на это дело.
- Так, Басов, вместо того чтобы пить кофе в кабинете, мы здесь, над трупом, неизвестно о чем рассуждаем.
- Два трупа на Центральной аллее как раз имеют отношение к настоящему событию. Точнее, один из убитых проживал в гостинице «Измайловская» и имел контакты со Скороходовым. Я навел справки. Очень крупный бизнесмен из Татарии. Занимался пошивом одежды из кожи. При нем, я не исключаю, была значительная сумма.
- Опять кожа?
- След нашей кожи, Сергей Николаевич. У меня такое впечатление, что Скороходова убили, - глубокомысленно заключил Басов.
- Ты, Басов, слишком впечатлительный, - ответил Юрьев так, словно речь шла об открытии на небе «Большой медведицы». - Дождись результатов экспертизы. Покопайся в этом деле. А я в управление.
- Есть.
- Басов! Не говори «есть».
- Понял.
- И «понял» не говори.
- Виноват, Сергей Николаевич.
Юрьев только рукой махнул.

Жизнь в управлении шла своим чередом. Ничего необычного. Будничные лица оперативников, затравленные взоры свидетелей. Появление экстравагантной женщины в «желто-зеленом» костюме и синей шляпке, понятно, выызвало интерес. Многие оборачивались и смотрели ей вслед. У Юрьева дама возбудила особенное любопытство, так как она вышла из кабинета следователя Мухинаса. Юрьев любил немедленно, что называется, походя, получать информацию. Вот и сейчас он сразу направился к «открытому источнику». Иначе говоря, он намеревался  из первых рук узнать, с какой целью красавица посетила кабинет Семы Мухинаса.
- Извините, пожалуйста, вы сейчас были у Семена Михайловича? – спросил Юрьев у женщины.
Женщина не ответила. Она даже не взглянула на Юрьева, так что тому пришлось резко развернуться и поторопиться вслед за ней, чтобы не отстать.
- Мне назначено к нему. Как, по-вашему, у него настроение? – спросил Юрьев.
- От тебя, парень, ментом за километр отдает, - ответила женщина.
- Это у меня такой дезодорант, - парировал Юрьев.
- Отстань, - сказала она.
- Понял! – ответил Юрьев.
Он внезапно остановился и на мгновение закрыл глаза.
Перед ним возникло лицо Басова.
- Не говори «понял»! - заорал на него Басов таким голосом, который напомнил Юрьеву его собственный, когда он одергивал парня глупыми замечаниями. Зло и непримиримо. Не по-доброму, и он понял, как это трудно не говорить того, о чем тебя просят. Поэтому когда Андрей вернулся в управление Юрьев, испытывая мимолетное угрызение совести, попытался свою вину перед напарником загладить.
- Андрей… - сказал Юрьев и приобнял Басова за плечи.
«Будет просить денег – дам только трешку», - подумал Басов.
- Ты на меня обижаешься? – спросил Юрьев.
- Нет, Сергей Николаевич. А за что?
- Иногда я бываю с тобой грубоват.
- Да, нет, Сергей Николаевич. А что?
- Значит, не обижаешься?
- Нет, не обижаюсь. А что?
- Ничего! - сказал Юрьев и отдернул руку. - Ты не замечал, Басов, что люди иногда, как собаки, ты собираешься ее погладить, а она готовится тебя укусить.
- Замечал, Сергей Николаевич, - ответил Басов.
Откровенного разговора не получилось. Юрьев решил переменить тему.
- Тогда объясни мне, Андрей, почему это все хозяева собак похожи на своих любимцев?
- Потому что собаки живут вместе с  хозяевами в одном жилище. Хозяева перенимают свойства животного в силу чрезвычайной способности человека к переимчивости и восприятию всего дурного. Нередко можно видеть, как жилье некоторых любителей собак превращается в конуру, чего кстати, никогда не случается у собак. Их конура никогда не похожа на человеческое жилье.
- Да? – спросил сбитый с толку Юрьев.
- У вас есть собака?
- Нет.
- И правильно, место собаки в конуре. Сергей Николаевич, у меня хорошие новости. На трупах в Центральной аллее обнаружены документы на имя Мелкова по кличке Шуруп и Серегина по кличке Амбал. Оба из банды Симпы.
- Иногда, Басов, ты излагаешь так, что заслушаешься, - обрадовался Юрьев.
В кабинет заглянул криминалист.
- Разрешите, Сергей Николаевич?
- Заходи, ждем, - сказал Юрьев.
- Я по поводу Скороходова… - начал криминалист.
- Говори коротко и быстро, потому что я, Басов и кое-кто еще ждем одного только тебя, - сказал Юрьев.
Оба следователя смотрели на него во все глаза так, словно натерли их шерстянкой и у каждого теперь, как минимум, по двенадцать вольт.
- Это убийство, несомненно, - сказал он.
- Ты хочешь сказать, что Скороходова убили? – уточнил Юрьев.
- Именно это я утверждаю.
Криминалист хотел еще что-то сказать, но Юрьев не дал.
- Прости, это все, что я хотел услышать. Передай бумаги Басову и больше я тебя не задерживаю.
- Сергей Николаевич, я хотел бы забросить информацию к размышлению, - продолжал криминалист.
- Забрасывай, - ответил Юрьев.
- Самоубийство кем-то весьма тонко инсценировано. Второе, убийца был свой человек. Жертва от него не таилась. Тому  есть множество подтверждений.
- Спасибо, это важно, - прервал Юрьев.
Он достал из кармана ключи и стал открывать сейф. Криминалист передал Басову заключение экспертизы и вышел.
- Я сразу подумал, что это убийство, - выпалил Басов, как только дверь за криминалистом закрылась.
- Почему? – спросил Юрьев.
- Тот, кто не смог получить кожу, взял деньги, - сказал Басов.
- Если исходить из того, что украл Симпа, то посредником в деле мог быть Скороходов, - продолжил Юрьев. Тогда должен быть и «третий», кто знал о плане Симпы и Скороходова.
- Это мог быть кто-то из своих.
- Мыслишь правильно.
- Симпу мог выдать кто-нибудь из окружения. Скороходова  мог выследить Крутой.
- Дальше, - сказал Юрьев.
Он достал из сейфа портативную кобуру и пристегнул на груди.
- Симпа не убивал, так как он и так бы получил деньги. Кожа-то у него.
- Логично, - сказал Юрьев.
Он достал кобуру для напарника.
От запаха кожи Андрея охватил трепет.
- Допускаю, что Крутой убил и взял деньги, - вдохновенно продолжил он.
- Исключено, - сказал Юрьев, - деньги забрал «свой». Скороходов не таился, так показала экспертиза.
- Тогда Симпа? - спросил Андрей.
- Зачем?
- Мог убить Симпа, если у него нет больше кожи, - неуверенно заключил Андрей.
- Стоп! – сказал Юрьев, - здесь кроется загадка. Симпа украл кожу и хочет продать Скороходову. Крутой стремиться вернуть кожу. Он хочет отнять ее у Симпы. Скороходов убит. У кого осталась кожа?
- Чтобы узнать, надо найти убийцу Скороходова, - сказал Андрей.
- Это уже известно. Некто «третий», кому был известен план Симпы  и Скороходова.
- Значит убийца в одной из банд?
- Вероятней всего. Вот тебе загадка, Басов: у кого кожа?
- Не знаю, - твердо ответил Андрей.
Юрьев достал из сейфа небольшой кейс и положил туда две пары наручников.
- Сотрудник, помни: «Следователь может и не знать, но догадываться обязан», - сказал Юрьев и вручил Басову кейс.
- Мы идем брать убийцу? – спросил Андрей.
- Мы идем обедать в кооперативный ресторан.
Юрьев протянул Андрею пистолет и набрал номер телефона.
- Хочешь, Сеня, увидеть кожу живьем? – спросил он Мухинеса.
- Хочу, конечно, - откликнулся Мухинас.
- Только посмотреть, за большее не ручаюсь.
- Мне хоть бы и во сне их увидеть.
- Ну, так ты присоединяйся к нам с Басовым.
- А вы где?
- Мы едем обедать в ресторан «Ива». Ждем тебя. Кстати, прихвати с собой кого-нибудь из ребят.
Он положил трубку и продолжил неоконченный разговор.
- Запомни, Басов, причина не всегда влечет за собой следствие. Ты продолжаешь тянуть за нитку, а надо бы хватать весь клубок. В нашем случае убийство не есть причина, а сразу следствие. Сообразил?
- Нет.
- Убийство совершено не из-за денег, а вследствие пропажи шкур. Тут приложил руку «некто третий».
- Кто это может быть?
- Кто был посвящен в детали плана ограбления базы. Но как интересно, «некто» нам подсказывает: «у кого кожа, на том и подозрение в убийстве». Нас, словно, подталкивают к мысли, что если Симпа не убивал, то и не он обладатель кожи.
- «Некто» наводит нас на мысль о том, что убийца  Крутой?
- Соображаешь, Басов, во всяком случае, так может показаться, потому что на ком подозрение об убийстве, у того и кожа.
- Значит кожа у Крутого, но это вовсе не значит, что он убийца Скороходова?
- Это, Басов, ты точно сформулировал.
- Кто же убийца?
- У кого сейчас деньги Скороходова, - подмигнул Юрьев Андрею.
               
2
Поезд остановился на станции метро «Курская» кольцевая. Два потока пассажиров, словно две армии, атаковали друг друга на узком пространстве между платформой и вагонами. Массы людей рассеялись по вестибюлю, создавая толкучку у перехода и на лестницах. Эскалатор, загребая снизу, неустанно поднимал наверх бесценную человеческую породу. Те, что забивались в вагоны, получали временную передышку.  Здесь, в тесноте и духоте они готовились к следующему броску.
         «Следующая станция Комсомольская», - торжественно объявил по радио сладкий баритон, как будто хотел сказать, что на этой «Комсомольской» уж точно всех ждет передышка.
Двери закрылись. Поезд тронулся. В такой вот обстановке, стиснутый со всех сторон, придавленный и смятый, ехал проклятие кооператоров и спекулянтов, гроза проституток  и сутенеров, новейший городской «герой», бандит Николай Симпатин по кличке Симпа. В метро Симпу занесли обстоятельства, которых он предпочел бы не афишировать. «Объект» его интереса располагался здесь же, в соседнем вагоне. Симпа следил через стекло и видел, как немолодая женщина пихнула «объект» локтем в бок.
- Мужчина, уберите рюкзак, прямо на ноге стоит.
Мужик просьбе не внял. Женщина снова его толкнула. Мужик ответил.
- Не надо распускать руки, - обиделась женщина, - у меня сердце больное. И без вас с утра ноет.
Она повернула голову, решив укорить мужика возмущенным взором, и вдруг замолчала.
Мужик стоял к ней боком. Он был в очках, так что лица она не разглядела. Однако ее внимание привлекли усы и черные волосы, выбивавшиеся из-под рыжего парика, который прикрывала серая кепка. Присмотревшись, женщина обнаружила, что усы на мужике не настоящие, а искусно подклеены. Капельки пота на верхней губе растворили клей, и самый кончик уса незаметно отслоился.
Женщина не то чтобы испугалась, а так как-то по-деловому рассудила, что мужик «себе на уме» и лучше его не цеплять.
- Ничего, - сказала она, тяжело вздыхая, - как-нибудь доедем.
Обещанная «Комсомольская» всосала выдавленную на платформу партию граждан. Они стали разбегаться по залу величественного пантеона с героической мозаикой на потолке. Симпа продвигался в тесной толпе к эскалатору. Мужик оказался проворнее. Он  уже стоял на эскалаторе, держась за лямки потертого рюкзака. Выйдя из метро на площадь «Трех вокзалов», он направился к пригородным кассам «Ленинградского». Симпа держался того же курса. Он был как все и ничем не выделялся из остальных граждан. Купил билет, закурил и не спеша направился к электричке. Только наблюдательный глаз с острым взглядом мог определить, что лысеющий блондин в зеленом плаще и с тяжелой сумкой через плечо увязался за мужиком с рюкзаком и фальшивыми усиками не просто так, а конкретно «сел на хвост».

Басов держался на дистанции и едва поспевал за маневрами Юрьева. Тот уверенно шел по темному коридору, будто ему все здесь было хорошо знакомо. Охранник, сидевший у дверей, увидел Юрьева и попытался встать, когда тот, словно ястреб, взметнулся над ним. Басов видел, что Юрьев намеревался ударить охранника в голову, но в последний момент, когда тот в панике закрыл лицо руками, сжалился, изменил направление и ударил пяткой в плечо. Охранник рухнул на пол. Юрьев сел на него верхом и надавил коленом на грудь.
- Ты оказал сопротивление следственной группе, - сказал он.
- Я только встать хотел, начальник, - возмутился охранник.
- Чтобы  меня поприветствовать?
- Уважение оказать в элементе, - сказал он.
- Хорошо, в суде это тебе зачтется.
Он вытащил у охранника торчащий за поясом пистолет и передал Басову.
- В кармане, заявление о том, что ствол я нашел и как раз шел сдавать. Возьмите сами, пожалуйста.
Юрьев вытащил из кармана охранника бумагу. Встал, и прочитал.
- Бумага просрочена, - сказал он, передавая листок напарнику.
- Где? – возмутился бандит.
- Басов, посмотри.
  Басов взял бумагу смял и бросил.
- Не знаю, не помню, куда задевалась твоя бумажка, - сказал он.
- Как!? – возмутился охранник.
- Сколько всего людей в ресторане? – спросил Юрьев.
- Двое на улице  в машине. Здесь я один.
- Ты молодец, я замолвлю словечко прокурору.  Где Крутой?
- Здесь, - сказал охранник и показал на дверь.
- Басов, ты проверил дату на заявлении? – спросил Юрьев.
Андрей поднял и расправил бумажку.
- Число правильное и подпись стоит, как положено.
- Ладно, надень на него браслеты, - сказал Юрьев.
Охранник сам протянул руки. Басов благополучно его «окольцевал».
- Ты повернись, дружок, к стене и постой так. Садиться не предлагаю, надеюсь, ты на меня за это не обидишься. Будешь стоять тихо, может и обойдется, - сказал Юрьев.
Бандит закивал, мол, согласен, только бы обошлось.
- Открой дверь, - сказал Юрьев Басову.
Тот открыл дверь с табличкой  «Служебное помещение».
Крутой рассказывал что-то директору базы Самохину и его племяннику директору ресторана Денису Радину.
  Увидев Юрьева, он поморщился, будто ему наступили на старую мозоль.
- Стой, где стоишь, Крутой! Шаг влево, шаг вправо и я выстрелю, - сказал Юрьев.
- К чему такие крайности, Юрьев? - спроси Крутой.
- Я не чаял тебя здесь встретить, но раз так случилось, повернись к стене, подними руки и раздвинь пошире ноги. Басов тебя обыщет.
Крутой сделал, как просили. Басов его обыскал. Юрьеву хотелось, чтобы в карманах Крутого нашелся хотя бы остро заточенный карандаш. Но Андрей, как ни старался, ничего не нашел. Юрьев отвел Басова в сторону.
- Басов, иди в зал и дожидайся Семена. С теми двумя на улице разбирайтесь тихо. Помни, кругом люди. Как хотите, но если что, чтоб я ни одного выстрела не услышал.
- Постараюсь, - ответил Андрей.
- Не «постараюсь», а сделаю, Басов.   
- Есть, - ответил Андрей.
- Басов! – одернул его Юрьев. - Жаль, ты не картежник, Крутой, - продолжил Юрьев, когда дверь за  Басовым закрылась. - Ты не можешь ощутить того трепетного кайфа, когда сдвигаешь уголки и смотришь в карты. От того, что откроется, зависит дальнейшая игра. Я вот сейчас приоткрою один уголок, и, быть может, решится вся твоя дальнейшая жизнь. Юрьев, едва вошел, сразу приметил в углу нечто прикрытое брезентом. Сейчас, глядя на мертвенно-бледного директора, он схватился за край  этого брезента и отбросил в сторону. Под ним, упакованные прозрачной пленкой, аккуратно сложенные, залегли темно-коричневые пласты злополучной кожи.
- Вот они где! – сказал Юрьев. - Говорил я вам, Михаил Алексеевич, что найдется кожа. Вы, помнится мне, не поверили и даже обиделись.
- Уверяю вас, что тогда, на тот момент, я понятия не имел… - начал было объяснять директор.
Но Юрьев перебил. Он завелся. Его понесло и остановить уже было трудно.
- Верю вам. «Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое», - процитировал он из Библии. - Помните, загадал Самсон загадку филистимлянам, а невеста выведала у него ответ и предала. «Теперь я буду прав перед филистимлянами если сделаю им зло», - сказал Самсон. К той трагической краже на базе вы, разумеется, не причастны и во втором, так сказать, похищении, не участвовали, но теперь, когда дело обрело иное значение, психологически окрасилось по-иному, вы примкнули к бандитам не без убеждений, с известной долей риска, разумеется.
- Нет! – попытался возразить директор.
- Да! - перебил Юрьев. - Когда кожа исчезла со склада, вы заколебались, а когда Крутой вернул ее, вы уверовали. Пройдя такой сложный путь, кожа перестала быть чей-то собственностью и превратилась в товар. Одновременно кожа обесценилась и подскочила в цене, потому что стала «ничья». И тогда вы сказали: «Теперь я буду прав перед законом, если нарушу его».
Директор встал. Он хотел что-то сказать, но не нашел слов, сел, схватившись за голову.
- Боже мой! - застонал он.
- Заткнись! – закричал на него Крутой. - Он блефует, не видишь! У него ничего нет!
Крутой стоял, все еще упираясь руками в стену, широко расставив ноги.
- Я здесь неофициально, Крутой, - сказал Юрьев. - Хочешь поговорить – садись. А то стоишь раком, смотреть на тебя противно.
Басов сел за столик у окна, чтобы наблюдать за бандитами, в машине. Подошел молоденький официант принять заказ.
- Слушаю вас, - разлюбезно вымолвил он.
- Что бы вы могли мне предложить? – спросил Андрей.
- Закусить? – кокетливо спросил официант.
Он облизнул губки и стрельнул глазками по сторонам.
Басов разглядел у парня подкрашенные ресницы и под глазами тонкую голубую подводку.
На стоянку въехала оперативная «волга», которая привезла Семена Мухинаса и двух крепких оперов Колю и Володю.
- Что-нибудь на ваше усмотрение, - ответил Андрей.
Он встал из-за стола и пошел встречать Семена.
Бандиты Лысый и Глаз вышли из машины и пошли следом за операми.
- За нами двое, - сказал Коля.
- Вижу, - ответил Володя.
Семен увидел Андрея и хлопнул его по плечу, будто они на самом деле собирались здесь обедать.
- Где? – спросил Семен.
Он, как и Юрьев, чувствовал себя уверенно. Это немного успокоило Андрея.
- На складе. Вход через кухню, - ответил Андрей.
- Перекройте служебный коридор, - сказал он операм.
Семен прошел через зал на кухню.
Опера не торопились. Они встали у зеркала и зачем-то стали поправлять прически. Оба были аккуратно и модно подстрижены. Им нравились их прически, и они не упускали момента покрасоваться перед зеркалом.
- Идите уже, - занервничал Андрей.
- Андрей, держись бодрей, - сказал Коля.
- За вами «хвост», - сказал Андрей.
- А ты прикрывай, - сказал Володя.
Они пошли следом за Семеном.
Андрей поспешил вернуться к столику. Бандиты хорошо знали Басова, и он сел так, чтобы они его не разглядели. Официант все еще стоял у столика.
- Так что там у вас на первое второе и третье? – спросил Андрей.
Официант иронично хмыкнул.
- Почки в «Мадейре» готовы, московская селяночка с осетринкой, скобляночка на сковородке, - погнал без паузы официант. - Из холодного – икорки паюсной, селедочку подам, к ней картофель в мундире. У нас сегодня дежурит уха из налимов с гречкой, к ней расстегай, холодный поросенок…
- Хорошо, теперь мне надо подумать, - сказал Андрей.
Он увидел, как бандиты прошли через зал и скрылись на кухне.
- Думайте, но не долго, - ответил официант и состроил глазки.
Он перешел к соседнему столику, а Андрей пошел на кухню вслед за бандитами.
На его счастье, в коридоре перед кухней никого не было. Андрей достал пистолет.
Лысый, услышав за спиной шаги, обернулся.
- Стоять, Лысый! – скомандовал Андрей. - Не оборачиваться! Ты, Глаз, тоже тормози. Шаг влево, шаг вправо – стреляю!
Лысый и Глаз остановились. Глаз повернул таки голову из чистого любопытства и наткнулся на ствол «Макарова», который подставил ему Коля.
- Не верти головой, тебя просили, - сказал он бандиту.
- Повернись к стене, Глаз, подними руки и раздвинь шире ноги. Володя тебя обыщет, - сказал Басов.
Он в точности копировал Юрьева и опера это оценили, перемигнувшись, мол, дает зелень молодая поросль.
- В наручники обоих, - скомандовал Басов.
Он открыл дверь на склад, где шел допрос Крутого и директора Самохина.
Семен Мухинас как раз собирался задать вопрос директору.    Вошедший Басов его отвлек. Юрьев посмотрел на сияющего Андрея и одобрительно кивнул.
- Михаил Алексеевич, - обратился Семен к директору, - у меня к вам последний вопрос. Постарайтесь на него ответить четко и внятно. Это в ваших интересах. Кожа, которую вы здесь видите, не является ли той самой кожей, что исчезла с государственного склада в ночь ограбления?
- Я буду отвечать на вопросы только после встречи с адвокатом, - заявил директор.
- Это ваше право, - вмешался Юрьев. - Но пока будет проведена экспертиза, а продлится она… - Юрьев посмотрел на Семена.
- Дня два, - уточнил Семен.
- Не считая сегодняшнего. То есть до получения результатов экспертизы я задержу вас по подозрению в сокрытии краденного государственного имущества на четыре дня. Ресторан все это время, понятно, будет закрыт.
- При чем здесь ресторан? – возмутился Денис Радин.
- Наивная душа, бери бумагу, садись и пиши о том, как кожа попала на склад твоего ресторана, - сказал Юрьев.
- Я не знаю!
- Так и пиши – «не знаю».
- Я протестую против задержания, - сказал директор.
- Михаил Алексеевич, вам лучше провести ночь в Бутырке, чем в своей постели. Это для вашей безопасности, поверьте. Тебя, Крутой, я не задерживаю. Ты даже мог бы считать себя свободным, но я подозреваю тебя в убийстве четырех человек и краже государственной собственности.
- Ты с ума сошел, Юрьев! - возмутился Крутой. - Считай, что ты уволен.
Он так близко подошел к Юрьеву, что тот не сдержался и схватил его рукой за лицо, вдавив пальцами щеки.
- Ты Крутой, но я тоже не пальцем сделан. Если я пришел, значит пришел, - прошипел он в лицо бандиту.
- Ничего не докажешь, идиот, - ответил Крутой.
- Я тебя сделал, ублюдок. На тебе четыре трупа и от вышки ты спасешься, если только назовешь убийцу Скороходова. Но ты ведь не знаешь, кто убил? Что вылупился? Не знаешь, что убили Скороходова? Ну, да – не знаешь. Так я тебе говорю: Скороходова убили. Кто убил, я не знаю, но когда найду убийцу, он сам расскажет, как эта кожа у тебя оказалась. В наручники его, Басов.
Басов молниеносно накинул на руки Крутому наручники.
- Тварь, - сказал Крутой.
-Баран, - спокойно ответил Юрьев, выдерживая наглый бандитский взгляд.
Арестованных повели через кухню, где столпились изумленные сотрудники ресторана. Андрей замыкал шествие. Он подозвал официанта и спросил:
- Скажи мне откровенно, у вас теперь что, все «такие» ребята?
Парень повел глазками и подбил на голове «химию».
- Такого нигде не найдешь, - сказал он и приблизился к Андрею.
Ты, «мусорок», ничего. У вас теперь много таких?–поинтересовался он в свою очередь.
- Тьфу на тебя, - сказал Андрей.
Он плюнул парню под ноги и бросился догонять своих.

Электричка остановилась за городом вблизи небольшой деревни. По другую сторону железной дороги расположился дачный поселок. Толпы горожан вывалили на платформу с различным огородным инвентарем и сумками, набитыми продуктами. Деревенские были в меньшинстве и сумки с продовольствием у них были скромнее. Деревенские двинулись в деревню, а городские потянулись через мост к своим «щитовым хибаркам». В малочисленную деревенскую когорту вплелись мужик с рюкзаком и Симпа.  Симпа задержался у расписания поездов. Он больше не торопился. Мужик, наоборот, приободрился. От вялой и неспешной походки ничего не осталось. То ли местный воздух на него так подействовал, то ли еще что, только он выпрямился, подтянулся и двинул, что называется, на всех парах. Симпа закурил, давая мужику как следует оторваться. Когда на платформе никого почти не осталось, пошел в сторону деревни из пятнадцати или двадцати дворов. Мужик с рюкзаком вошел во двор одного из домов.
- Женька Перов, что ль приехал? – спросил соседский мужик другого. 
Его дом стоял неподалеку.
- Да на вроде Женька брунэт, а той рыжий.
- Ага, и усы. А Женька безусый.
- Усы взял, дай, и отрастил.
- Ага, отрастил, рыжие…
- Вечер ужо пойдем проведаем, так и узнаем.
Симпа свернул с протоптанной дорожки ведущей в деревню, и пошел через поляну в сторону соседнего леса. Здесь он достал из  сумки диковинный бинокль, какой не то что местные, городские никогда не видели. Вещь насквозь электронная и такого проницательного свойства, что только через стены не глядела. Симпа навел бинокль на окна дома, где скрылся мужик с рюкзаком и стал свидетелем неприглядного разоблачения мужика перед зеркалом. Видимость была такая, словно бы у него это под самым носом происходило. Местных мужиков зрелище такое изрядно бы смутило. Даже у Симпы маскарад этот вызвал отвращение, когда Женька Перов, стоя перед зеркалом, снял с головы парик, содрал усы, и под ними обнаружился Шляпник.
Симпа спрятал бинокль в сумку, закурил и стал ждать. Рядом с ним что-то вдруг зашелестело, затрещало, будто начало падать срубленное дерево. Симпа съежился и обернулся на шум. Шагах в десяти от него стоял лось. Это был взрослый самец центнера четыре весом. Вид у него был миролюбивый. Он, надо думать, вышел не нападать, а только покрасоваться. Он стоял с гордо поднятой головой и смотрел на Симпу. Симпа разозлился на лося. Ему захотелось вымести ненависть к Шляпнику на мордастом и самодовольном животном. Он достал из сумки более диковинную, чем бинокль, «штукенцию», взвел затвор и вставил туда патрон, по виду напоминавший миниатюрный бронебойный снаряд. Стал дразнить и подманивать зверя. Лось разгадал в человеке затаившуюся смертельную опасность. Он вздохнул и шумно выдохнул. Симпа осклабился и показал фарфоровые зубы. Он зарычал на лося. Лось приподнял уши, прислушался. Неожиданно, словно не желая участвовать в сомнительном для себя единоборстве, зверь отступил за деревья и скрылся. Шляпник появился на крыльце дома и запер дверь. Затем открыл гараж и выкатил оттуда «копейку». Еще висело над дорогой облако пыли от удаляющейся машины, а Симпа уже вышел из укрытия и направился к дому. Он легко вскрыл отмычкой дверь и вошел в дом. Оглядел жилище, со вкусом обустроенное, прошелся по нему. Сундучок, стоявший в углу, отодвинул. Под ним приподнял несколько половиц, прикрывавших дверцу люка. Дверцу открыл и спустился в подполье. Там он включил свет и осмотрелся.  Кругом было полно всякого добра, аккуратно сложенного и заботливо расставленного на стеллажах и полках. Понадобилось время, чтобы отыскать в стене сейф, тщательно замаскированный. Симпа зачем-то осмотрел замок и достал из сумки «штукенцию» с бронебойным зарядом. На широкий ствол навернул газо-шумовой поглотитель и взвел затвор. Отошел, сколько было возможно, и выстрелил. Взрыв был несильный, но дверь сейфа продырявило, как фанерный ящик.
В сейфе, кроме потертого рюкзака, с которым носился Шляпник, ничего больше не было. Симпа развязал рюкзак и вынул из него кейс. Ножом отковырнул замок. В кейсе лежали зеленые пятидесятирублевые купюры, заботливо уложенные покойным Скороходовым.
               
Поздно вечером Симпа приехал в бизнес-центр на Красной Пресне. С ним  были Немой и Блин. Ступив под ажурный стеклянный свод, Симпа стал высматривать в тени искусственных деревьев проституток. Девушки  приветливо ему улыбались.
Немой и Блин рассеялись по вестибюлю. Прошлись по  кругу. Они кого-то искали, но не нашли.
- Пошли наверх, - сказал Симпа.
В ресторане «Бизнес-Клуб» их встретил и расшаркался мэтр. Он проводил их за свободный столик.   
Внизу, возле самой эстрады, за столиком с двумя «фирмачами» сидела та, которую искал Симпа. Блин и Немой тоже заметили Таню. Они переглянулись. Симпа подозвал официанта. Он что-то сказал ему, и тот немедленно спустился вниз.
- Вас спрашивают, - тихо сказал официант.
Начиналось вечернее шоу. Таня не хотела уходить.
- Это нельзя отложить? – спросила она.
- Лучше подойти, - сказал официант.
Погас свет, заиграла музыка. Началось представление.
Таня вышла из ресторана, и наткнулась взглядом на Симпу. Она прежде его не видела, и приняла за обычного прилипалу, который хотел познакомиться.
- Ты меня ждешь? – спросила она кокетливо.
«Ты» брошено было небрежно. Девушка держалась непринужденно. Это Симпе не понравилось. Он решил ее слегка приструнить.
- Такая молодая, красивая девушка, но как печальны глаза, - заговорил Симпа. - На лице первые морщины. Этого, правда еще никто не замечает. Но я знаю, как непросто живется стодолларовой проститутке.
Симпа сделал паузу, желая убедиться, что последние слова произвели на девушку должное впечатление.
Таня, не отводя глаз, смотрела на Симпу. Она знала, что надо выслушать его до конца и сделать так, как он скажет. Впервые в жизни ей стало отчего-то страшно. Она не находила объяснения своим чувствам, но точно знала, что перед ней стоит человек, от которого зависит ее жизнь. 
- О чем она думает, когда трахается в тайне от своей благополучной семьи и члена корреспондента отца? – продолжал Симпа. - На что она надеется, когда обманывает Академию Наук и население целой страны? Народ ждет и не знает, что в надеждах своих обманут. Никто не знает, что вместо экономиста страна получит потрепанную безмозглую шлюху?
- Что ты хочешь? – тихо спросила Таня.
- Где Шляпник? – спросил Симпа.
- Не знаю. Я его не видела два дня.
- Поссорились?
- Нет. Просто я ночевала дома.
- Пойдем, прогуляемся.
Симпа повел ее коридорами, какими-то служебными закоулками. Отмычкой открыл дверь и они оказались в темном дворе. Пересекли двор и вышли к дороге, где стояла машина. Таню бил озноб. От страха она мало что соображала.
На «Смоленке» остановились у таксофона.
- Знаешь, как найти его?
- Могу попробовать.
- Стоит попробовать, если не хочешь, чтобы я повесил тебя в этой телефонной будке.
- Ты не можешь меня так просто убить. Меня видели в ресторане. Я там не одна.
- Хорошо, тебя найдут в туалете ресторана. Так лучше?
Они вошли в кабину таксофона. Симпа достал монетку и опустил в телефон-автомат.
- Скажешь, что сейчас приедешь, - сказал Симпа. Ну, и там, почему вчера не приехала, если спросит. Больше ничего. Поняла? Если он что-нибудь заподозрит, я тебя прирежу прямо сейчас.
Таня набрала номер.
- Привет, это я, - сказала она. - В университете была, потом домой заехала. Ты соскучился? И я. Ты голодный? Приеду, что-нибудь приготовлю. Целую. Пока.
Она повесила трубку.
- Он ждет.
Симпа остановил машину неподалеку от дома, где квартировал Шляпник. Он достал из багажника зеленый плащ и надел его поверх вечернего костюма.
- Я скоро вернусь. Ключи.
Он протянул руку. Таня дрожащими руками достала из сумочки ключи и отдала Симпе.
Лифт был занят. Кабина шла вниз. Там слышались детские голоса. Когда двери лифта открылись, два шкета лет по шести, растопырив пальцы, стали стрелять в Симпу из воображаемых пистолетов. Они выскочили из кабины и громко заспорили, кто из них первый убил  «зеленого».
Симпа вошел в лифт и нажал на кнопку пятого этажа. Достал пистолет, навернул на ствол глушитель. На пятом этаже вышел из лифта и позвонил в дверь. За ней послышался шорох. Симпа приставил пистолет к дверному глазку и выстрелил. 
Пуля попала Шляпнику в глаз. Он был уже мертв, когда Симпа открыл ключом дверь и вошел. Он сделал контрольный выстрел из предосторожности, только чтобы убедиться, что Шляпник мертв.


Глава шестая

…. о том, как японские часы «Seiko» загадочным образом появились на руке начальника и еще одного следователя; о золотых серьгах, в ушах подозреваемых, о  череде трупов и о чашечке кофе «без сухарика».

                1
На каталке, прикрытое простыней, лежало тело. Медицинский эксперт отбросил простыню.
- Похож на Шляпника, - сказал Юрьев.
- Это он, Сергей Николаевич, - сказал эксперт. - Родные подтвердили. Мы уже готовим заключение.
- Что еще, Басов?  - спросил Юрьев.
- Тело обнаружила хозяйка квартиры, - сказал Басов. - Квартиру сняла молодая девушка. Зовут Таня. Странные у нас люди, Сергей Николаевич, хозяйка взяла вперед четыреста рублей, и даже фамилию не спросила.
Они вышли на улицу. Юрьев вдруг поинтересовался у Басова.
- Басов, почему ты не женат?
Андрей не сразу нашелся что ответить.
- Не тянет меня пока на это поприще, товарищ командир.
- Потому что ты не можешь ясно выражать свои мысли. А женщины любят ушами. Они со слов улавливают наши желания.
- На счет желаний у меня нет проблем. Здесь я мысли конкретно формулирую.
- Так, чтоб через час, Басов, максимум через два, девушка Таня была с фамилией.
-  Есть у нее фамилия. Колосова Таня. Студентка МГУ.
- Если она действительно студентка.
- Сто процентов, Сергей Николаевич, отец член-корреспондент Академии Наук.
- Найди ее, Басов, и допроси. С ректором договорись, чтобы ее на пару дней от занятий освободили. Девушке скажи, чтобы сегодня же уехала из города. Ее могут устранить, как нежелательного свидетеля.
- А вы, Сергей Николаевич?
- Я в управление.
- Вы, Сергей Николаевич, почему не женаты?
- Потому что главным в браке считаю любовь. Чтобы жить  рядом с человеком, надо его любить, Басов.
- Вы ведь развелись?
- Развелся.
- Не любили, значит?
- Любил…
- А жена вас?
- Любила.
- Так что же?
- Я с «формулировками задерживал», - улыбнулся Юрьев.
Он достал из кармана «трешку» и протянул Басову.
- Андрей, возьми на такси.
- На метро быстрей, Сергей Николаевич.

Черная «волга» неслась по резервной полосе. Таня взглянула на отца.
- Ты опять из-за меня опаздываешь?
- Я предупредил, что задерживаюсь, - ответил отец.
Он был благодушно настроен.
- Я разговаривал с деканом. Он тобой доволен.
- Это хорошо, папочка?
- Мама говорит, что ты целыми днями дома сидишь, занимаешься.
- Это разве плохо, папочка?
- Хочешь на каникулы куда-нибудь поехать?
- Хочу, папочка.
- В Болгарию, например?
- Да, папочка.
- Сегодня поедешь со мной на дачу?
- Конечно, папочка.
- Тогда заеду за тобой, как всегда, после лекций.
Таня поцеловала отца, вышла из машины и пошла по дороге к университетскому корпусу.
Неожиданно на дороге появились «жигули». Машина, набирая скорость, неслась на Таню. Девушка не успела обернуться, как страшный удар настиг ее.

  2
В кабинете Мухинаса стоял запах фирменных сигарет. На столе лежала пачка «Dunhill» редчайший дефицит той поры. На запястье следователя поблескивала хромом новенькая «Seiko». Японские часы и вовсе считались немыслимой роскошью. Юрьев подсел к столу.
- Сеня, я только что видел труп Шляпника, - сказал Юрьев, наблюдая за тем, как Мухинас потихоньку сдвигал рукав куртки, прикрывая часы на руке. - Кто-то идет впереди нас и «выкашивает всю траву». Нельзя ли нам как-то подсуетиться, чтобы не отставать?
- Экспертиза дала заключение. Кожа идентична той, что пропала со склада на базе. Да это и без того ежику было понятно, - равнодушно ответил Сема.
- Это важно, Сеня. Ты молодец. Расскажешь это директору Самохину. Вызывай его на допрос.
Сеня сделал удивленный вид.
- А некого вызывать, - ответил он.
- То есть?
- Директора вчера вечером из-под стражи освободили.
- Кто?
- Распоряжение начальства. Я думал, ты знаешь.
Секретарь подумала, что начался ураган, что ветром открыло дверь, когда Юрьев влетел в приемную подполковника Крутова. Она вскочила со своего места с намерением защищать позиции. Семен, сопровождавший Юрьева, подмигнул девушке, давая понять, что ей не по силам остановить разыгравшуюся стихию.
Юрьев без стука ворвался в кабинет. Крутов пил чай. Человек он был немолодой и нервный. Он вздрогнул от неожиданности и выронил баранку, которую собирался откусить.
- Кто отпустил директора базы? – поставил вопрос ребром Юрьев.
Крутов видел, с какой непритворной наглостью Юрьев попирает ковровую дорожку его кабинета, на которую не без трепета ступают его коллеги. Он решил на прямо поставленный вопрос не отвечать и начал издалека.
- Я закрываю глаза на твои действия, Юрьев. Во всем иду у тебя на поводу. Ты делаешь, что хочешь. Тихо вьешь из меня веревки. Могу я быть избавлен за все это хотя бы от посещений адвокатов твоих подследственных, которых по-своему усмотрению ты оставляешь ночевать в тюрьме?
- Директор базы важный свидетель, если с ним что-нибудь случится, у следствия возникнут проблемы, - ответил Юрьев.
- Это твои трудности, но держать людей в тюрьме по твоей прихоти никто не намерен. Я Крутого завтра выпущу, если ты не дашь на него обвинения прокурору.
- Мне надо допросить директора…
- Это тебе никто не запрещает, - перебил полковник.
- Действуй, Юрьев, а то одни только разговоры и победные рапорты. «Мы взяли. Мы раскрыли». Вы сами-то как работаете? Взяли банду налетчиков в масках. А после выясняется, что дела никакого нет и все на свободе.
- То есть? Не понял? – удивился Юрьев.
- А ты спроси своего друга и сподвижника, Семена Михайловича, почему он закрыл дело об ограблении квартиры  девочки Кати?
Юрьев вспомнил «желто-зеленую» женщину, которая выходила из кабинета Мухинаса.
- Как же так, Сема? – спросил Юрьев.
- Пострадавшая забрала заявление. Егор Петров от своих показаний отказался, - ответил Сема.
- Понял? – спросил Крутов. - А теперь иди. Принеси хоть что-нибудь на Крутого. А то адвокат его, сопля на ниточке, пообещал нас с работы уволить.
- Адвокат был у Крутого? – спросил Юрьев.
- А как же! Имеет право. Вы, ребята, от прежних порядков отвыкайте. Учитесь жить по-новому. Вот так.
Шеф сел в начальствующее кресло. Руки сложил в замок. Юрьев увидел, как блеснула из-под рукава золотая  «Seiko». Он отметил, что этот экземпляр был намного дороже того, что был у Семена Мухинаса.
   
3
Юрьев выжимал из мотора последние силы. Обгонял всех подряд. Выезжал на встречную полосу. Семен не выдержал.
- Мы что на тот свет опаздываем?
- Раньше времени туда не попадешь, а вот прибыть на поминки директора не хотелось бы, - ответил Юрьев.
Семен облегченно вздохнул, когда машина остановилась у ворот базы. 
- Здравствуй, Савелий, - поздоровался Юрьев со сторожем. - Директор у себя?
- Давнось на месте, - ответил сторож.
Юрьев и Семен прошли на территорию двора.
- Дед, а что ты не спросишь, кто мы, откуда? – поинтересовался Юрьев.
- Ясно и так, кто идет, - ответил «дед».
- Может, тебе ясно только с виду, а я, например, вор или бандит, - не унимался Юрьев.
- Может, и бандит и вор. Кто знает, – согласился охранник.
- Ты должен все равно проверить, - настаивал Юрьев.
- У кого надо, проверю, - ответил охранник.
Он не стал больше разговаривать. К воротам подъехала машина. Сторож пошел открывать.
- Эй, парень, - окликнул Юрьев грузчика, - директора где искать?!
- У себя, наверное. К нему племянник приехал, - ответил грузчик.
- «У себя» это где, дружок?
- В десятом боксе.
- Что племяннику здесь делать, не знаешь, Сеня? – спросил Юрьев.
- Какие-то у них срочные дела появились.
- Ага, если учесть, что вчера еще дядя в тюряге сидел?
Ворота десятого бокса были открыты. Юрьев и Мухинас вошли.
- Там его конура, - показал Мухинас.
Они прошли в глубь склада. Открыли дверь и вошли в коморку, которая служила директору кабинетом.
Директор сидел за столом, уронив на грудь голову. Семен пощупал пульс на шее.
- Готов, - сказал он Юрьеву.
- Что-то я не пойму, Сеня. А где племянник?
- А племянника, наверное, след простыл…
- Это как? – недоумевал Юрьев.
Он выскочил из кабинета и помчался через склад во двор прямиком к въездным воротам склада.
- Дед, ты почему мне не сказал, что к директору племянник приехал? – спросил Юрьев охранника.
- Так вы не спрашивали. Чего мне за здрясь докладаться.
- Ну, вот я тебя теперь спрашиваю.
- Так теперь что ж, племяша уехал давнось.
- «Давнось» это «когдась»? - передразнил деда Юрьев.
- До  вас еще.
Юрьев бросился к машине. Семен подошел к сторожу как раз тогда, когда Юрьев, развернув машину, помчался в сторону города.
- Что дед, достукались? Вызывай милицию, - сказал Семен.
- Милицию? – переспросил дед. - А вы ктось будете?
- Милиция. Только ты теперь как должностное лицо официально уведомишь органы о том, что у тебя на складе директор «зажмурился».

4
Юрьев добился разрешения на задержание и уже через пару часов Денис Радин был на допросе в следственном изоляторе бутырки. Он устал, держался из последних сил. Юрьев тоже был измотан.
- Я хочу знать, в чем меня обвиняют? – спросил Денис.
- Повторяю: ни в чем вас пока не обвиняют, - ответил Юрьев. - Мы просто беседуем.  Я задаю вопросы. Вы на них отвечаете.
- Почему меня арестовали?
- Вы не арестованы.
- Почему тогда я сижу в тюрьме?
- Вы не в тюрьме.
- Я прекрасно знаю, где нахожусь.
- Денис Валерьевич, двое свидетелей утверждают, что видели вас между девятью и десятью часами на складе.
- Повторяю, я был дома. Я спал.
- Кто может это подтвердить?
- Никто.
-  Вот видите. А как раз с девяти до десяти вас видели на складе.
- Я там не был.
- Но двое свидетелей утверждают, что видели вас.
- На складе я не был. Дядю не убивал. Зачем мне убивать дядю?
- Это я и пытаюсь выяснить.
- Я все рассказал. Я хочу отсюда немедленно уйти.
- Мы не закончили.
- Я хочу есть, пить и курить.
- Принесите воды.
Денису принесли стакан воды. Он жадно выпил воду. Стакан у него немедленно отобрали.
- Можно мне закурить? У меня кончились сигареты.
Юрьев достал из кармана «Приму». В пачке была последняя сигарета.
- Вы много курите, - сказал Юрьев.
- Не ваше дело.
Юрьев отдал сигарету.  Денис закурил.
В комнату за толстым стеклом вошел Семен Мухинас.
- Как дела? – спросил он.
       - Пошли по кругу, - ответил лейтенант, который вел магнитофонную запись допроса.
- Вызвать?
- Да.
Лейтенант нажал кнопку на пульте. В комнате для допроса загорелась зеленая лампочка. Юрьев воспользоваться предоставленной передышкой и вышел из комнаты.
- Ну что скажешь, Сеня?
- Директора отравили. Смерть наступила почти мгновенно от неизвестного яда. Вероятно, он скончался на глазах убийцы. Убийца хотел удостовериться в том, что яд подействовал.
- Но до этого что-то происходило, так ведь? Люди, прежде чем кого-то отравить, о чем-то беседуют, правда? Как-то готовятся? Что там происходило?
- Они пили чай.
- И что? Один потом другому говорит: «На тебе яду», так что ли?
- Ну, это он нам сам расскажет.
- В том-то и дело, Сема, что ничего он рассказывать не желает. На складе не был. Дядю не убивал. Скажи, зачем такому хлюпику убивать своего благодетеля. Что он без него? 
- Стать единоличным хозяином ресторана.
- И что?
- Завладеть недвижимостью.
- Кстати, кому принадлежит ресторан, знаешь?
- Не интересовался.
-  Это неправильно. Поедем, Сема, поинтересуемся.
Он обратился к лейтенанту, который ждал распоряжений.
- Парня в одиночку. С его головы ни один волосок не должен упасть.
В комнату вошел Басов.
- Разрешите, Сергей Николаевич?
Юрьев знал особенность Басова. Когда он начинал так вот с обращения, означало, что новость у него так себе или совсем дурная. - Что, Андрей? – спросил он.
Басов также знал причуды шефа. Если шеф обращается по имени, значит он по ноздри в дерьме.
- Сергей Николаевич, все случилось, как вы предполагали. Я даже поражаюсь, как в воду глядели. Студентку Таню только что сбила машина во дворе МГУ.
- И что? Надеюсь, ты успел с ней поговорить.
- Напрасно надеяться, Сергей Николаевич. Девушка мертва.


5
К общему удивлению ресторан «Ива» был открыт. В дверях «человек» приветливо встречал посетителей.
- Разве ресторан не закрыт? – поинтересовался Юрьев.
Семен и Андрей переглянулись.
- Ресторан должен быть закрыт, - уверенно сказал Басов.
- Мы опечатали склад, где находится кожа, - сказал Семен.
  - Ресторан, само собой понятно, что должен быть закрыт. А если открыт, то это бардак и кто-то по башке получит, - сказал Семен.
Они вошли в ресторан. Навстречу к ним сверкая золотыми зубами, вышел человек, как сегодня бы сказали, «лицо кавказской национальности».
- Дорогой Сергей Николаевич, рад приветствовать. Добро пожаловать!
Юрьев опешил. Он видел азербайджанца впервые и искренне удивился.
- Мы знакомы? – спросил Юрьев.
- Кто не знает Сергея Николаевича, тот ничего в жизни не понимает.
- А ты, я думаю, потерся кое-где, язык у тебя без костей. Ты кто?
- Ашот. Просто Ашот.
- Я имел в виду, Ашот, какую должность тебе здесь определили?
- Директор. Просто директор этого скромного заведения. Прошу великодушно.
Опера удивленно переглянулись. Вокруг были люди совершенно  непохожие на тех, что были здесь несколько дней назад.
- Прошу, Сергей Николаевич, покушать. Сердечно прошу. Не откажи. Обидишь, да? – настырничал Ашот. 
Юрьев зачем-то посмотрел на часы.
- Обедать, так обедать. Пошли, - скомандовал он.
Ашот не поскупился. Обед был царский. Оперативники жадно и много ели. За обедом никто не проронил ни слова. 
Принесли кофе. Ашот открыл бутылку армянского коньяка. Разлил в рюмки коньяк.
- Сядь, пожалуйста, - сказал Юрьев.
Ашот сел.
- Спасибо за обед. Ты добрый парень. Теперь скажи честно: кто здесь хозяин?
Ашот недоуменно развел руками.
- Я.
- У тебя есть соучредители?
- Никого. Хочешь, Сергей Николаевич, документы покажу?
Юрьев выпил. Басов к рюмке не притронулся. Семен слегка пригубил.
- Теперь расскажи, Ашот, как ты стал хозяином этого ресторана? – спросил Юрьев.
- Я взял его в аренду у хорошего человека.
- Фамилия у человека имеется?
- Фамилия Мохов.
- Ашот, не интригуй, ты не на допросе. Расскажи кто такой Мохов? Нам просто интересно, - сказал Юрьев.
- По правде говоря, Сергей Николаевич, Мохова я в глаза не видел. Юрист приехал. Такой красивый модный парень с серьгой. То се, хала бала, налоговая, малоговая, туда сюда. Все оформили. Официально. Хочешь, Сергей Николаевич, документы покажу?
- Я тебе верю, - сказал Юрьев. - Скажи, пожалуйста, Ашот, ты знаешь, конечно, что здесь был другой хозяин? Ты знаком с ним?
- По правде говоря, Сергей Николаевич, никого не знаю. Ребята сказали: «Ашот, хочешь ресторан, да»? Я сказал: «Почему нет, слушай»? Пришел юрист. Все оформил.
- Ты знаешь, где найти этого Мохова? – спросил Юрьев.
- По правде говоря, Сергей Николаевич, не знаю.
- Тогда вот что, Ашот, принеси документы. И личная просьба, свари еще кофейку, пожалуйста.

          6
На товарной станции, неподалеку от города, стоял неприметный вагон для перевозки заключенных. Вечером его загнали в тупичок подальше от посторонних глаз. Вагон охраняли вооруженные солдаты. Въезд на территорию был единственный, автомобили въезжали и выезжали через одни сломанные ворота, никем не охраняемые, и ворвавшийся на территорию «уазик» для перевозки «зека», ловко маневрируя, проскочил между двумя фурами. Водители были страшно недовольны, потому что «уазик» помешал движению,  у одной машины чуть не снес зеркало, пробираясь закоулками к тому месту, где стоял вагон. Развернувшись, «уазик» задом подал к дверям вагона и солдаты, охранявшие вагон, взяли машину в оцепление. Из дверей вагона в сопровождении охранника вышел заключенный. Он переметнулся в «уазик», словно «человек-призрак». Двери вагона захлопнулись. Машина сорвалась с места и скрылась в темноте.
«Уазик» неторопливо ехал по Садовому кольцу. Вот он перестроился и свернул на Олимпийский проспект. У театра «Зверей» повернул налево. Пересек трамвайные пути, дворами пробрался к Лесной улице и скрылся в темном чреве Бутырской тюрьмы.
Здесь таинственный «груз» встречали двое конвойных. Теперь, при тусклом свете, можно было разглядеть человека-призрака. На руках у него были наручники, голова замотана мешковиной. Ему помогли сойти по ступенькам. Маленькая тюремная дверь за ним тут же захлопнулась
Денис Радин сидел в «одиночке». Он был подавлен тишиной и прислушивался к каждому звуку за дверью. В коридоре все отчетливей слышались шаги.
Двое конвойных подвели «человека-призрака» к дверям камеры. Один стал снимать у него с головы мешковину, другой снял наручники  открыл дверь. «Человек-призрак» вошел в камеру. Дверь за ним  тотчас захлопнулась.
- Кто вы? – спросил Денис.
Он не смог разглядеть лица, потому что «человек-призрак» сразу на него набросился.
Человек был огромен и силен. Он ударил Дениса в шею ребром ладони и тот отключился. Подтащив тело к окну, пристроил его на табурет, разорвал простыню, скрутил из нее веревку и продел через решетку в окне. Сделав петлю, набросил на шею Денису. Табурет аккуратно выдернул.
Прошло еще некоторое время и «уазик» благополучно вернулся в тупичок, на товарную станцию. На путях стоял локомотив, и охранники прицепляли к нему вагон. «Уазик» подался к двери вагона, и «человек-призрак» переметнулся из автомобиля в вагон. Следом  за  ним погрузились охранники. Локомотив дал гудок и начал движение.
    
  7
Юрьев, Мухинас и Басов до ночи разыскивали человека по фамилии Мохов. Они нашли его где-то в Подмосковье. Мохов жил в двухэтажном деревянном доме.
- Здесь, кажется, - сказал Мухинас.
Юрьев остановил «газик». Все трое вышли из машины.
На лавочке сидели старушки и беседовали. Увидев милицейскую машину и троих в штатском, они прервали беседу.
- Добрый вечер, - поздоровался Юрьев.
- Вечер добрый, - ответили бабки.
- Мохов дома? – спросил Юрьев.
- Сегодня  еще не казался. Правда, Степановна?
- Сегодня не видели, - подтвердила Степановна. - С вечера там шумели, а сегодня что-то никого.
Мухинас и Басов прошли в дом и стали подниматься на второй этаж.
- Что ж он за целый день так и не вышел? – продолжил беседу Юрьев.
- Да вот не выходил…
- Сегодня утром никто не приходил?
- Сегодня не приходили. Вчера начали гулять. Так гуляли…
Юрьев поблагодарил бабок и поднялся наверх. Мухинасу пришлось стучать, так как звонок не работал. Никто не отвечал. Юрьев достал нож, засунул лезвие в дверную щель и открыл замок.
Мохов лежал на кровати. Мухинас потрогал у него на шее пульс.
- Готов, - сказал он. Больше суток прошло.
- Он еще вчера на пьянке загнулся, - сказал Басов. - Вот потому никто сегодня к нему на опохмел и не пришел.
- Сплошь трупная история, - сказал Мухинас.
- И это еще не конец «истории», - сказал Юрьев и вышел из квартиры.
Басов позвонил дежурному в райотдел.
- У вас имеется труп по Садовой дом 3, - сказал он. - Кто говорит? Следователь по особо важным делам управления МВД СССР Андрей Басов.

                8
Утром в «Бутырке» случился переполох. Охранник разносил по камерам еду. Из «одиночки» никто не откликнулся. Охранник открыл камеру и обнаружил удавленного Дениса Радина.
Рабочий день подполковника Крутова начался не с чаепития, а с оперативки, которую он созвал у себя в кабинете.
- Я хочу понять, Юрьев, как так получается, что в одном деле сосредоточилось четыре трупа, а у тебя по этому поводу ничего.
- Пять, Борис Васильевич, - поправил Юрьев.
- Что? – не понял Крутов.
- Всего пять трупов в деле. Студентка Таня пятая. Ее убрали, как свидетеля.
- Не считая Мохова?
- Мохова мы пока своим не считаем, - ответил Юрьев.
- Считай не считай, а Мохов твой, - сказал Крутов. - Так вот я хочу понять, что происходит? Почему у меня на столе ни одного отчета? Я не услышал ни одного вразумительного доклада по этому делу. Что происходит, я спрашиваю? Меня вызывают наверх. Что прикажете докладывать?
- У нас, Борис Васильевич, все под контролем. Все нити преступлений у нас имеются. Ситуацию мы контролируем.
- Юрьев, у тебя шесть трупов! О каком контроле речь?
- Мы нашли пропавшую со склада кожу. Мы вернули государству имущества на четверть миллиона рублей.
- Ты убийцу Скороходова нашел? Нет. У тебя Шляпник в морге с простреленной голой лежит?
- У меня, Борис Васильевич, три трупа за сорок восемь часов. Мы не поспеваем за событиями.
- Хочу знать причину?
- У нас нет людей.
- Людей я дам. Что еще?
- Установить наблюдение за бандой Симпы.
- Это возможно, если есть угроза захвата заложников.
- Прошу продлить срок задержания Крутого еще на сутки.
- Нет. Я подписал распоряжение освободить Крутого из-под стражи.
- Борис Васильевич, я отказываюсь так работать, - возмутился Юрьев.
- Не горячись!
- Борис Васильевич, забирайте от меня это дело!
- Положение у тебя сложное, не позавидуешь. Но не безнадежное. Ты взял телохранителей Крутого. Телохранителей раскручивай.
- Эти парни по два срока тянули, они сами кому захотят «динамо» скрутят. Мне Крутой нужен. На нем кожа и два убийства.
- А остальные три?
- Симпа сидит в этом деле по уши. Взорвана машина с его боевиками. Таинственное убийство Шляпника. Гибель под колесами студентки Тани, я уверен, его рук дело. Он висит на волоске.
- Меня подвесят за что-нибудь еще, если ты не выдвинешь против них обвинения.
- Борис Васильевич, подозрение в разбое, ограблении и убийстве  дает основание для задержания.
- Оснований не-до-ста-точ-но. Иди, Юрьев, - сердито сказал Крутов. - У меня от твоей работы одна головная боль. Все свободны.
Он сказал это так, чтобы всем стало понятно, что руководитель устал и хочет чаю.
- Дадут мне сегодня чаю попить или так и буду целый день без чая?
Секретарь уже стояла в дверях.
- С сухариками, Борис Васильевич? – спросила она, сверкая улыбкой.
- Непременно с сухариком, - съязвил Юрьев.
Басов и Мухинас выскочили из кабинета, удерживая смех. Начальник не понял, отчего оперативники развеселились.
- Что я такого сказал? А? Что смешного?
- Так я несу, Борис Васильевич? – переспросила секретарь.
- Да, неси, неси…
Секретарь окинула насмешливым взглядом оперативников. Особенно Юрьев ее раздражал. Она дала понять, что никогда ему не видать подрумяненных, слегка подсоленных, хрустящих сухариков, которые она сама готовила для шефа.
Опера ввалились в свой кабинет. На них напало веселье. Они   продолжали орать, издеваться над своим начальником и его секретаршей.
- Дадут мне сегодня чашечку кофа?! – кричал Юрьев.
- Вам с сухариком? – спрашивал Юрьев.
- Сеня, как думаешь, кофе с сухариками нам дадут?
Семен стоял у окна и с интересом что-то там разглядывал.
- Смотрите, братцы, - сказал Сеня.
Юрьев и Басов подбежали к окну. Внизу, неподалеку от ворот бутырского изолятора, Крутой с юристом обнимались и горячо друг друга поздравляли. Внимание Юрьева привлекла золотая серьга в правом ухе юриста, блеснувшая на солнце так ярко, что ее нельзя было не увидеть.
- Серьга! – вскрикнул Юрьев. - У директора ресторана тоже серьга.
- Да, есть у него в ухе серьга, точно знаю, - сказал Басов.
- А теперь, Басов, напряги память и вспомни, в каком ухе серьга у Дениса?
- Кажется, в левом, - сказал Басов.
- Когда кажется, надо креститься. Само не пройдет, - ответил Юрьев.
- Вы, Сергей Николаевич, полдня с ним провели. Вам виднее, - ответил Басов.
- В отличие от тебя, Басов, я знаю точно. Но на всякий случай проверю.
Юрьев засобирался.
- Что думаешь, Сеня?
- У нас нет никаких материалов дела. А снимки еще не готовы. Можно только осмотреть труп.
- Поехали в морг, – скомандовал Юрьев.
В морге Юрьев не стал объяснять врачу-эксперту причину внезапного приезда. Опуская формальности, он сразу перешел к делу.
- Нам нужен труп Дениса Радина, - сказал он.
- С собой заберете? – съязвил эксперт.
Врача, видимо, отвлекли от работы. Он был недоволен и сердился.
- Это не музей, парни. У нас свои порядки и отведенные часы, - отрезал он.
Юрьев знал, что эксперт человек строгий и с ним лучше быть вежливым.
-  Мы очень торопимся, док. Помоги нам, пожалуйста.
Эксперт тяжело вздохнул и молча пригласил оперативников пройти в помещение морга.
  Санитар привез тело и открыл полог.
- Здесь должна быть серьга. Где серьга?
Юрьев спросил так, словно это была скульптура, предназначенная для выставки.
Врач и санитар переглянулись.
- Серьга в левом ухе отсутствует, - сказал врач. - Отверстие мы обследовали. Оно свежее. Если серьгу не носят, дырочка затягивается. Возможно, серьгу вынули после того, как подвесили тело.
- Не снял же он ее сам, правда? – спросил Юрьев.
- Если человек задумал покончить жизнь самоубийством, он о серьгах не думает. Тем более снимать вряд ли станет, - ответил эксперт.
Юрьев, ни слова не говоря, выскочил из морга и бросился к машине с такой прытью, что Басов с Семеном едва за ним поспевали.
- Сергей Николаевич, - взмолился Сеня, - разрешите, Басов поведет машину? А то вы так возбуждены, что хрен до отпуска дотянем.

                9
Охранник не удивился, когда увидел, вышедшего из машины, Юрьева. Он спокойно смотрел оперу в глаза и ждал вопросов.
- Нам кое-что надо прояснить, Савелий. Нужна твоя помощь. Будь любезен, отнесись серьезно.
- Так что ж серьезней, коль ни за што человека сгубили.
- Вспомни, пожалуйста, как был одет племянник?
- Плащ на ем был длиннай.
- Плащ?
- Я подумал, чегой-то он в плащ в таку теплынь вырядился?
- А плащ, не припомнишь, какой?
- Такой светлай, почти что белай.
- А теперь подумай, дед, над тем, о чем я тебя спрошу. Не принял ли ты за племянника кого-нибудь другого? Ты не мог ошибиться?
- Не мог. Племянника хорошо знаю.
- Припомни, пожалуйста, какую-нибудь особенную примету, которая бросилась тебе в глаза.
- Как же, на ем серьга завсегда золотая. Это все знают.
- А в каком ухе серьга, не припомнишь?
- Слева.
- Слева?
- А погодь, когдась он выходил, так я еще на серьгу поглядел…
- И что?
- Была серьга, точно была…
- Смотри дед: вот я племянник и прохожу мимо тебя, так?
- Ну?
- Что ты видишь?
- Серьги у тебя, однако ж нет?
- Правильно, потому что я прохожу мимо тебя правой стороной. Ты серьгу не можешь видеть потому, что серьга у племянника, ты говоришь, слева.
- Точно, слева.
- Так как же ты говоришь, что видел ее справа?
- Ты, паря, однако ж путаник большой. Я теперча  и не знаю, что сказать.
- Ну, как же, дед, подумай сам, если серьга у племянника слева, то когда входил он к тебе на территорию, ты видел левое ухо и, стало быть, серьгу тоже видел. Так?
- Ну, так вродя.
- А если выходил с территории, проходил мимо тебя правой стороной, то серьги не видать. Она на левом ухе. Так?
- Оно, по-твоему, так. Однако ж, я точно видал, что справа. Когда он выходил, то серьга на солнце как-тось бляснула…
Юрьев подошел к сторожу и протянул руку.
- Спасибо, дед. Ты нам очень помог. Ты даже не представляешь, как ты нам помог.
- Правда что ль, подсобил?
- Правда. У меня к тебе просьба, Савелий. Никому о наших разговорах не рассказывай. Хорошо?
- Да, чего брехать, человека-то не вернешь.
- Человека не вернешь, - согласился Юрьев.
Он ударил в ладоши. Настроение у него поднялось, несмотря на то, что дело запуталось окончательно.
- Ну-с, подобьем очки и выставим баллы, - сказал он. - Завтра, Басов, а я хочу непременно завтра, не позже завтрашнего утра, чтобы результаты вскрытия гражданина Самохина, директора базы, и бомжа Мохова были у меня на столе. Есть у меня догадка, что оба отравлены одним ядом и одной рукой. Действуй, Басов.
- Есть!
- Басов, не говори «Есть».
- Понял, Сергей Николаевич!
- И «понял» не говори.
Он взглянул на Мухинаса.
- Семен Михайлович?
- Ась? – отозвался Семен.
- Как ты думаешь, на четверочку мы наработали?
- На четверочку с плюсом, Сергей Николаевич.
- Так дадут мне наконец-то чашечку кофе?
- Вам с сухариком, Сергей Николаевич? – подыграл Андрей.
- Нам разве с сухариком, Сеня?
- Нет, нам просто кофе.
- Слышал, Басов? Просто кофе.


Глава седьмая

…о том, как похитили мальчика и как отважные милиционеры пришли на помощь, как история о «китах» чуть не стоила кому-то жизни, потому что борьба за любовь разгорелась нешуточная. О том, как за деньги можно, оказывается, променять «несчастье одного на счастье для другого», так как  никто толком не знает: «Любовь это дело или удовольствие?»


   
1
Бандиты подрулили к воротам школьного двора. Немой вышел из машины и подозвал мальчишку, который стоял у кромки поля. Мальчишка не мог войти в игру, потому что никто не хотел уступать свое место.
- Эй, парень, позови Митю, - попросил Немой.
Мальчишка обрадовался возможности войти в игру.
- Митя! - закричал он. - Тебя мужик спрашивает.
Митя сразу узнал бандита, которого давеча у театра обдал грязью.
- «Гром и молнии, это настоящий спермацетовый кит», - сказал он и подумал о том, что это как раз тот случай, о котором предупреждал папа: «Не разговаривать с незнакомыми людьми, не садиться в машину к чужим, немедленно звонить ему или маме». Митя решил позвонить маме.
Немой подозвал мальчишку и что-то спросил у него. Тот  вытащил из кучи портфель Мити и отдал Немому.
В вестибюле школы Митя набрал в автомате номер телефона и приготовился опустить монетку, как вдруг чья-то рука нажала на рычаг.
- Маме звонишь? – спросил Немой. - А она просила как раз за тобой заехать.
- «Кашалот спермацетовый, вооружен лучше настоящего гренландского кита, его считают самой опасной разновидностью китового племени», - процитировал Митя.
- Что ты этим хотел сказать, дружок? – спросил Немой.
- У тебя пистолет есть? – спросил Митя.
- А как же…
Немой приподнял свитер. За поясом торчал пистолет.
- Я схожу за портфелем, - сказал Митя.
Он все еще надеялся ускользнуть от Немого.
- А вот портфель.
Немой отдал Мите портфель.
- Ладно, пошли, - сказал Митя.
Он не то, чтобы совсем не испугался, дрейфил, конечно, предчувствуя, что бандит взгреет его за испорченный плащ, но надежду не терял как-нибудь ускользнуть. Когда вышли на школьный двор, Митя, что было сил, помчался к пролому в заборе и, не добежав всего несколько метров, уткнулся в живот другому бандиту. Тот сгреб Митю и отнес в машину.
Мальчишка, который вошел в игру вместо Мити, все видел.
- Плоткину к телефону! – крикнул кто-то из девушек.
Наташа оставила клиентку и пошла к телефону.
- Тетя Наташа, это Слава, - сказал мальчишка. - Митю только что увез на машине какой-то мужик.
- Спасибо, что позвонил, Славик, - вымолвила Наташа.
. У нее заккружилась голова, она едва сдерживала рыдания,  лихорадочно соображая, что прежде всего должна сделать, кому позвонить? Следователь Юрьев был первым, о ком она вспомнила. Мужу звонить Наташа боялась. Она и представить не могла, что будет с ним, если узнает. Клочок бумажки с номером телефона Юрьева оставался единственной надеждой. 
Юрьев и Мухинас в благодушном настроении распивали кофе, когда в кабинет вошел Басов. Лицо у него светилось.
- Вижу, Басов, что принес ты хорошие вести, - сказал Юрьев, прихлебывая кофе.
- Сергей Николаевич, вы как в воду глядели. Директор базы Самохин и подставной владелец ресторана Мохов отравлены одним ядом.
- Что скажешь, Сеня?
- Два убийства на списание. Плюс два ареста в зачет, - ответил Мухинас.
- «Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал». Вызывай, Басов, юриста на беседу. Против Крутого выдвигаем обвинение в соучастии убийства…
Он не договорил. Зазвонил телефон. Басов снял трубку и тут же   передал Юрьеву:
- Вас Плоткина Наталья Михайловна.
Юрьев взял трубку.
- Они увезли моего сына, – сказала Наташа. - Помогите…
- Наталья Михайловна, откуда вы звоните?
- С работы.
- Как вы узнали, что мальчика захватили?
- Только что звонил друг Мити.
- Наталья Михайловна, ошибки быть не может? Дети иногда устраивают злые розыгрыши.
- Нет. Это приличный мальчик, он не станет так шутить.
- Наталья Михайловна, пожалуйста, никуда не уходите и никому больше не звоните. Дождитесь моего приезда. Все будет хорошо.
Он положил трубку.
- Симпа захватил сына Бебы. Семен, на что это похоже?
- Скорее всего, на шантаж. У них финансовые вопросы не отрегулированы. Симпа потребует выкуп. Беба заплатит. По большому счету нам и вмешиваться в это дело не стоит. Сами разберутся.
- Ты охренел, Семен? Я фактически вынудил женщину к сотрудничеству и ничего для нее не сделал. Она мне доверилась, а  я теперь скажу: слышь, подруга, пусть твои парни сами разбираются?
- Ты хочешь взять Симпу, понимаю. Но не теперь. Это не тот случай, - спокойно ответил Семен.
- Да ты деревянный какой-то, Сема. У женщины ребенок в заложниках, усекаешь?
- Это я понимаю.
- Что мы можем сделать?
- Втроем, понятно, ничего, - ответил Семен.
- Я сейчас, - бросил Юрьев и выскочил в коридор, помчался в кабинет Крутова.
Секретарша ничего не сказала, только поймала бумажку со стола, которую сдуло, когда Юрьев пронесся в кабинет шефа.
- Борис Васильевич, Симпа взял в заложники ребенка Бориса Плоткина.
Крутов нахмурился и стал звонить.
- Приветствую, Михалыч, Крутов, у нас тут проблема по твоей части. Захват заложника. Так. Ага, понимаю. Ну, ну. Так, так… Добро. Есть.
Он положил трубку.
- Вот, Юрьев, как я тебе и говорил, дело по освобождению заложников для нас новое, непривычное. Не готовы. Есть одно подразделение, есть специалист, который руководит такими операциями, но ни офицера, ни подразделения на данный момент нет. Заняты. У тебя там какая ситуация?
- Пока не знаю.
- Вот, ты, значит, выясняй. Дело это непростое, требующее подготовки. Переговоры, то, се. Пока суд, да дело, глядишь, завтра или после завтра ребята освободятся и тогда займутся твоим заложником. Понял? А пока ты меня не дергай. Я сам все знаю, сложность твоего положения понимаю. Чем смогу помогу.
- Борис Васильевич, мне хотя бы кого-нибудь из наших в помощники. Я даже не знаю, сколько у Симпы людей? Какие у него планы?
- Вот, ничего не знаешь. Людей возьми из райотдела, а там посмотрим. Держи меня в курсе.

Наташа не могла прийти в себя. Она курила в подсобке. Руки у нее дрожали. Кассирша тихонько вошла и сказала:
- Наташенька, к вам пришли …
Наташа посмотрела в зеркало и утерла слезы.
Блин ждал в холе и вертел головой во все стороны, рассматривая красоток, которые то и дело перемещались из одного зала в другой. Кто-то закончил делать маникюр. Кто-то с маской на лице шел на педикюр. Здесь же примеряли обувь, мерили блузки, джинсы, вечерние платья.
Немой и Митя ждали в машине, когда выйдет Наташа. Митя смотрел на двери салона, откуда должна была появиться мама. Он  надеялся, что Немой не обманет.
«Если мы сюда приехали, значит, мама сейчас выйдет. С мамой что-нибудь придумаем. Вместе мы сила», - думал Митя.
- Привет, Натаха, - сказал Блин. - Пацан твой с нами. Посмотри, если не веришь.
Он протянул руку и хотел обнять Наташу за плечи.
- Не прикасайся, - сказала Наташа.
Блин отдернул руку так, словно Наташа могла ее откусить.
- Тогда поехали, - сказал Блин вздыхая.
Наташа решила позвонить Юрьеву,  сказать, что ее увозят вместе с сыном.
- Мне надо пять минут, чтобы собраться. У меня там клиентка…
- Без вещей, на выход. Шагом марш, - скомандовал Блин.
Наташа вышла на улицу и села в машину.
- Привет, Митя, мы едем к папе, - сказала она.
Наташа улыбалась, голос у нее звучал обыкновенно ровно, так что Митя немного успокоился.
- «При сильном норд-осте мы отплыли из устья Эльбы на корабле «Иона-в-Китовом-Чреве», - сказал он.
Блин усаживался и не расслышал, что сказал Митя.
- А? Что он сказал? – спросил он Немого.
Митя сдвинул брови и сказал бандиту страшным голосом:
- «Попробуй только пикни, ты у меня своих не узнаешь».

Юрьев ходил по кабинету и возмущенно размахивал руками. Он был вне себя от гнева. Время шло, нужно было принимать решение, а у них не было даже приблизительного плана.
- «Возьми людей из райотдела»? Это ж надо такое ляпнуть!
- Люди из райотдела нам всю «рыбу распугают», - сказал Мухинас.
- Да, в конце-то концов, Сергей Николаевич, поехали одни, - не выдержал Басов.- Нам впервые что ли? Поехали втроем. Ничего не знаем, никого не собираемся брать, просто прокатимся. А?
Семен и Юрьев уставились на Басова в недоумении.
- Ты, Басов, куда ехать собрался, скажи хоть вначале?
- В ресторан Бебы. Если Семен Михайлович прав и это вымогательство, то события будут развиваться вокруг ресторана. И нам следует подтянуться туда и ждать. Работники  райотдела для этого не понадобятся.
- Что скажешь, Сеня? – спросил Юрьев.
- Вообще-то в этом что-то есть, - ответил Семен.
- Правду говорят, что не так страшен черт, как его малютка. Скажи, Басов?
- Так точно и говорят, Сергей Николаевич! – ответил Басов.
Юрьев снял трубку и позвонил в салон.
- Плоткину Наташу попросите, пожалуйста.
- Только что уехала, - ответила касирша.
- Вы не скажете, Наталья Михайловна уехала с мужем? – спросил Юрьев.
- Нет, это был мужчина, но не «муж», - саркастически уточнила касирша.
Юрьев положил трубку.
- Они взяли Плоткину. Похоже, мы опять запаздываем.
Юрьев достал из сейфа кейс и положил туда две пары наручников. Потом достал пистолет для Басова.
- Мы едем освобождать заложников? – спросил Басов.
Он вложил пистолет в кобуру, которую носил под мышкой.
- Мы едем в кооперативный ресторан высшей наценочной категории, - ответил Юрьев.
- Ты собрался, Сеня? – спросил он Мухинаса.
Семен приподнял свитер. За поясом у него торчал «макаров».

                2
Симпа появился в ресторане с двумя «бойцами».
- Где Беба? – спросил он охранника.
- Обедает. Я доложу, - сказал охранник.
- Не надо.
Борис Борисович обедал в зале для «vip» персон. Симпа вошел и сел напротив.
- Привет, Беба. Приятного аппетита.
Борис Борисович отложил ложку и отодвинул тарелку. По фальшивой улыбке на лице Симпы он понял, что разыгрывается что-то гнусное.
- От тебя нет никаких вестей. Мои предложения о сотрудничестве ты отклоняешь. Тычешь пушкой в лицо моему юристу. Это не по-товарищески. Если у одного все так хорошо, то почему у другого должно быть все плохо? Ты умный, Беба, на все вопросы сам находишь ответы. А я глупый. Мне нужна помощь. Так помоги мне.
Зазвонил телефон. Борис Борисович взял трубку.
- Привет, Беба, - раздался в трубке голос Немого, - поболтаешь кое с кем?
И тотчас  Беба услышал Наташу.
- Боря, это я.
- Митя с тобой?
- Да.
- Как он?
- Лучше, чем я.
- Не волнуйся, я все улажу.
Беба положил трубку и спросил Симпу:
- Сколько?
- Всегда бы так! – воскликнул Симпа. - Я хочу получить с тебя двадцать штук.
- Незачем было устраивать спектакль. Ты получишь двадцать штук. Что еще? 
- Я хочу поговорить.
- О чем?
- О том, что в следующий раз цена может быть непомерно высока. Слишком высока, Беба. Я выверну твою жизнь наизнанку. Ты пожалеешь, что был так упрям.
Борис Борисович ничего не ответил. Он встал и направился к выходу, потом через зал и коридор, в свой кабинет. Симпа шел следом. Он был уверен, что Беба на этот раз ничего не выкинет, но на всякий случай все же держался чуть на расстоянии. Когда Беба вошел в кабинет и открыл сейф, Симпа остался в дверях, сжимая в кармане пистолет. Он помнил, что в прошлый раз именно из сейфа Беба достал пистолет.
Все в точности повторилось. Справа лежал пистолет, слева деньги. Беба улыбнулся:
«Сделаем маленькую ставочку», - подумал  он про себя».
И выбрал деньги. Достал их из сейфа и пересчитал. Потом поискал, во что бы сложить. Взгляд его упал на коробку из-под сахара. В коробке было несколько кусочков. Беба высыпал остатки на стол. Деньги сложил в коробку и закрыл крышкой.
- Я согласен поговорить, но не сегодня. Сейчас я хотел бы все кончить как можно скорей.
Симпа взял телефон и набрал номер:
- Возвращайтесь. Мы вас ждем.
Он был доволен, так как заключил выгодную сделку.
- Беба, я очень рад твоему решению. Это мудро. Это по-мужски. Мы сработаемся. Нам равных не будет, ты увидишь.
Опера остановились неподалеку от ресторана. Отсюда хорошо просматривался вход в ресторан. Автомобильная стоянка видна была, как на ладони.
- Сергей Николаевич, Симпа здесь. Вон его машина, - сказал Басов.
- Вижу, вижу, - ответил Юрьев. - Что мы имеем, Сеня?
- Скорее всего, переговоры или торги, - ответил Семен. - Плоткиной и ребенка здесь нет.
- Наши действия?
- Я могу войти в ресторан и разведать обстановку, - предложил Басов.
- Отпадает, - отверг Юрьев.
- Туда лучше не соваться, - сказал Семен.
- Согласен. Вначале как-то нужно встроиться в сюжет.
Юрьев задумался.
- Представь себе, что они сейчас выходят. Наши действия, Сеня?
- Можем задержать и обыскать.
- Отпадает. Наша цель заложники. Мы должны освободить заложников.
- Допросить Бориса Борисовича, - предложил Басов.
- Допросили. Ничего не узнали. Дальше?
- Одно из двух: если Беба заплатит, то жену с ребенком отпустят, если нет – он должен заявить о захвате жены и ребенка,- сказал Семен.
- А если не заплатил и о захвате жены и ребенка заявлять отказывается?
- У нас есть заявление Плоткиной, что может служить основанием для начала активных действий, - сказал Басов.
Басов был по образованию юрист. Он иногда употреблял красивые формулировки и Юрьеву эти «выражения», как он говорил,  нравились. Юрьев пришел в милицию после армии. Доучивался кое-как на заочном. Ему льстило, что с ним работает молодой, образованный Басов.
  - Согласен, заявление Плоткиной имеется. Дальше?
- Ждем группу захвата. Начинаем переговоры, - сказал Басов.
- Бандиты идут в отказ. Наши действия?
Басов не успел ответить. На стоянку въехала машина. Первыми вышли Немой и Блин. Как ни в чем не бывало, Блин открыл заднюю дверь и выпустил сначала Наташу, потом Митю.
- Сергей Николаевич, мы можем арестовать их прямо сейчас, - сказал Басов.
- Нет! – ответил Юрьев.
- Их двое – нас трое, можем атаковать, - сказал Семен.
- Нет! – отверг Юрьев.
- Если освобождать заложников, то прямо сейчас, - сказал Семен.
Он не успел договорить. Все четверо вошли в ресторан.
- Мы их упустили! – досадовал Басов.
- Ничего не произошло, просто люди вошли в ресторан, - успокаивал Юрьев.
Наташа крепко держала Митю за руку, словно он мог вырваться и убежать.
- Мамочка, - тихо сказал Митя, - ты так сильно сжимаешь руку, что я не могу больше терпеть.
- Прости, - сказала Наташа, не выпуская руки.
Борис Борисович увидел жену и сына. Он бросил на стол коробку из-под сахара.
Симпа взял коробку и передал Немому.
- Отнеси в машину, - сказал он.
Немой взял коробку и вышел из зала.
Наташа обняла мужа и заплакала.
- Боря, мне страшно.
- Все кончилось, Наташенька. Все кончилось…- сказал Борис Борисович.
Немой вышел на улицу, достал сигареты и закурил. Коробка из-под сахара торчала у него под мышкой. Юрьев уставился на эту коробку. Вдруг, ни слова не говоря, он выскочил из машины и помчался к Немому. Расстояние было немалое. И Юрьеву нужно было выиграть время. Он не знал, как остановить бандита. Немой заметил бегущего человека и не сразу сообразил, в чем дело.
- Молодой человек, угостите, пожалуйста, сигареткой! - закричал Юрьев.
  Он на мгновение сбил с толку замешкавшегося бандита. Но Немой успел разгадать «ментовской» прикол. Он метнулся к урне и бросил туда коробку с деньгами.
- Подними! – закричал Юрьев.
- Я на помойках не шарю! – закричал в ответ Немой.
Он увидел бегущих следом Мухинаса и Басова и оставил какую-либо мысль о сопротивлении.
- Товарищи, - сказал Юрьев, обращаясь к операм, - только что, на ваших глазах, этот гражданин бросил в урну коробку.
- «Тамбовский волк» ментам не товарищ, - парировал Немой.
- Не хочешь, не надо, я сам достану. На коробке твои отпечатки,  так что ты уже вляпался, - сказал Юрьев.
Он достал из кармана носовой платок, обмотал руку, сунул в урну и вытащил коробку.
- Ты подозреваешься в вымогательстве и похищении людей, - сказал Юрьев. - Андрей, надень на него браслеты.
Басов надел Немому наручники.
Юрьев вошел в ресторан с коробкой в руке.
- Уголовный розыск! Всем оставаться на местах!- громко, на весь зал объявил он.
Семен шел следом, доставая на ходу пистолет.
Немой вошел в зал в наручниках и в сопровождении Басова. У Андрея в руках тоже был пистолет.
Посетители ресторана оставили еду. Опера с пистолетами и бандит в наручниках убедительный аргумент.
- Молодой человек, - обратился Юрьев к бармену, - подойдите, пожалуйста. Будете понятым. Борис Борисович, только что из вашего ресторана вышел этот гражданин.
Юрьев показал на Немого.
  - В руках у него была коробка. Вот эту коробку гражданин бросил в урну.
- Ничего я не бросал. Никакой коробки не видел, - ответил Немой.
Юрьев пропустил его слова мимо ушей.
- Сейчас, в вашем присутствии, при свидетелях и понятых, мы вскроем эту коробку.
Юрьев вскрыл коробку так, чтобы не оставить отпечатков.
- Посмотрите, пожалуйста, - обратился Юрьев к бармену. – Что  вы видите в коробке?
- Деньги, - ответил бармен.
- В коробке деньги. Борис Борисович, посмотрите внимательно и скажите: не принадлежат ли настоящие деньги вам или кому-нибудь из ваших сотрудников?
Борис Борисович равнодушно взглянул на деньги. Лицо его оставалось безучастным.
- Эти деньги мне не принадлежат, - сказал он спокойно.
- Вы, быть может, случайно положили деньги в коробку из-под сахара и забыли о них. Вспомните?
- Деньги я держу в сейфе.
- Вы настаиваете, что деньги вам не принадлежат?
- Эти деньги мне не принадлежат, - повторил Беба.
- Оформи, Басов как, находку, поступающую в распоряжение государственной казны.
Юрьев все это время демонстративно не замечал Симпу. Он  неожиданно остановился напротив него и радушно улыбнулся.
- Привет, Симпа, я ведущий программы «Вместе весело шагать». Ты любишь хорошую кухню, дорогие тряпки, красивых девочек. Что ж, пользуйся, в зоне ничего этого не будет. Личная просьба, задержись на пару минут. Семен возьмет с тебя подписку о невыезде. Ты подозреваешься в рэкете и похищении людей. А также в убийстве студентки Тани. А также в краже государственного имущества. А также в убийстве двух охранников на базе. А также в убийстве друга и подельника Шляпника. 
- Ты параноик, Юрьев, - сказал Симпа.
- Каторга, Симпа! Ты слышишь ее зловонное дыхание? Скоро, скоро, потерпи. Если на коробке найдется хоть один твой отпечаток, ты уже сегодня будешь в тюрьме.
- И не мечтай!
- У меня все больше уверенности от твоего задора.
На самом деле Юрьев понимал, что ситуация под контролем у бандитов. Это его ужасно злило. Ему оставалось изображать ведущего шоу и подзадоривать самого себя.  Он подошел к Наташе. Она отвела взгляд. Юрьев видел, как напугана Плоткина, как Борис Борисович вслушивается в каждое слово жены. Бандиты следили за каждым словом Юрьева.
- Кто здесь кого контролирует, Сеня, не знаешь? – спросил Юрьев Мухинаса.
Семен усмехнулся, давая понять, что все это он предвидел и ему не в диковинку.
- Наталья Михайловна, - обратился Юрьев к Наташе, - некоторое время назад, вместе с сыном, вы совершили поездку с двумя молодыми людьми, мало похожую на прогулку по городу. Что бы вы могли сказать по этому поводу? 
- Я пришла сюда вместе с сыном самостоятельно, - ответила Наташа.
Юрьев подозвал Немого.
- Наталья Михайловна, посмотрите, пожалуйста. Вы знакомы с этим человеком? – спросил он Наташу.
- Я вижу его впервые.
- Сегодня утром вы не могли его видеть?
- Нет. Ни сегодня утром, ни раньше я этого человека не видела.
- Спасибо, Наталья Михайловна.
Юрьев, проходя мимо Басова, сказал тихо, но так, чтобы Наташа услышала.
- Воистину говорят: муж и жена – одна сатана.
Митя сидел за столом, рядом с отцом. Юрьев взял стул и подсел к мальчику.
- Здравствуй, дружок, - сказал он, обращаясь к Мите. - Тебя зовут Митя? Правильно? Я знаю, например, что ты сегодня был в школе, а потом тебя увез с собой этот дядя.
Юрьев показал на Немого.
- Вы не имеете права допрашивать ребенка, - возмутился Борис Борисович.
- А вы можете ломать здесь комедию? – строго спросил Юрьев. - Предупреждаю, Борис Борисович, если на купюрах будут ваши отпечатки, вы будете отвечать за дачу ложных показаний и за намерение вступить в преступный сговор с похитителями жены и ребенка.
Он наклонился к Мите и спросил, как бы невзначай:
- Почему ты не пошел в класс, а сел в машину к незнакомцу?
Митя молчал. Он лихорадочно думал, что ответить, чтобы следователь отстал со своими вопросами?
- Этого человека ты видел раньше? – продолжал Юрьев, показывая на Блина.
- «Нет, сэр, это настоящий кит», - не моргнув, ответил Митя. - «Я видел его фонтан, сэр, он выпустил к небу две радуги», – процитировал он из книги.
- Ого, ты читал «Моби Дика»?! Браво, дружок, их было двое? А этот человек, - он показывал на Блина, - который белугу от щуки не отличит, он не пускал тебя в класс?
Митя не ответил.
- Спасибо, дружок, за помощь.
Юрьев подошел к Немому.
Семен передал Юрьеву бумагу с подписью Симпы о невыезде. Юрьев сложил бумагу и положил ее в карман.
- Эти показания, разумеется, к делу не подошьешь, но они красноречиво свидетельствуют о том, что ты, Немой и твой подельник Блин сегодня утром захватили заложника. Что из этого следует? – спросил он у Немого.
- Из этого следует, что у тебя, Юрьев, не все дома, - ответил Немой.
- У меня не такая многочисленная родня в отличие от тебя. А вот ты что-то давно не навещал «папочку». Пора наведаться,  засранец.
Юрьеву хотелось дать Немому в морду, но он не решился при ребенке.   
- У вас умный и смышленый мальчик, Наталья Михайловна, - сказал он. - Как говорится, яблоко от яблони. Поздравляю, Борис Борисович, с благополучным возвращением жены и сына.
Он приблизился к Бебе и сказал так, чтобы больше никто не слышал:
- Коробочку я пока оставлю у себя, на день-другой, а вы  хорошенько подумайте. Не торопитесь. Надумаете, позвоните, и мы решим этот вопрос.
Он вышел в центр зала.
- Все свободны! За исключением тебя, Немой. Ты арестован. Ты, Симпа, и ты, Блин, пока свободны. Валите отсюда. И без вас тюрьма переполнена. Особая благодарность семье Плоткиных за участие в нашем шоу. Всем спасибо. До новых встреч.
Юрьев начал аплодировать. Из публики его никто не поддержал.
Бандиты с нетерпением ждали окончания издевательств беснующегося опера. А Мухинас и Басов с нескрываемым удовольствием смотрели на то, как в кой-то раз, «старшой» срывает злобу на ком-то еще, кроме них. Они зааплодировали.

                3
По случаю окончания сезона в фойе за кулисами готовили импровизированное застолье. Народ тащил, что у кого было. Все это складывали на стол. На сцене актеры соревновались друг с другом, кто больше сумеет выкинуть текста из роли. Кромсали текст беспощадно, так что Галка едва успевала переворачивать страницы.
- «Эй, ты, кок! Плыви-ка, сюда, кок! – говорил Егор в роли Стаба, - ты зря так разбил бифштекс…»
Егор отклонился в сторону и сказал так, чтобы за кулисами услышала помощник Галка.
- Бифштекс, который я так и не видел… Где бифштекс?
- Какой бифштекс, Егор? – зашипела Галка, - до «бифштекса» еще две страницы текста.
Егор продолжал:
- «Разве я не говорил тебе, что вкусный китовый бифштекс должен быть жестким»?
Реквизиторы Аня и Валя накрывали на стол. Валя нарезала колбасу и сыр. Аня протирала бутылки с водой и расставляла на белоснежной скатерти. Валя прислушалась к трансляции.
- Аня, ты что Егору «бифштекс» не дала? – спросила она подругу.
- Не дала, как же. Свеженький кусочек доктогской отгезала. Так это ж Петгов. Он колбасу не ест.
Аня не выговаривала «р», а слова нарочно лезли с «р».
- Галка ему котлетки жагеные из дома таскает. Умога. Испогтила пагня.
- «Погляди на акул, - слышался голос Егора из репродуктора, - видишь, им больше нравится, когда жесткий и сырой».
- Сам любишь котлетки жагеные, - сказала Аня.
Валя рассмеялась.
- А ты бы не таскала котлетки?
- Я бы не таскала.
- Ты бы не таскала?
- У меня бы он доктогскую ел.
- И  котлетки бы заворачивала.
- Я?! Ни за что.
- А я бы заворачивала и по две.
- «Ну и свалку они там устроили! Я, черт возьми, собственного голоса не слышу», - продолжал Егор.
Девушки рассмеялись.
- Анька, сделай мне бутерброд, я вся слюной изошла, - сказала Валя.
- «Иди, кок, и скажи, что им никто не мешает угощаться, только пусть не шумят».
Аня сделала себе и подруге по бутерброду. Валя врубила магнитофон. Девушки начали в такт приплясывать.
Егор выбежал за кулисы.
- Где мой «бифштекс»? – спросил он Галку.
- Я не успела, из-за тебя, кстати. Ты выбрасываешь текст целыми страницами.
- Быстрей! – торопил Егор.
Галка никак не могла достать завернутую в фольгу котлетку.
- Где монолог о бифштексе?
- Монолог о бифштексе выбросил, потому что нет бифштекса.
Егор заглотнул вкусненькую котлетку, чмокнул Галку в щеку и вернулся на сцену.
- «Вы што, с ума сошли? Перестаньте чавкать, чертовы дети»! – начал монолог старый кок.
Он разговаривал с акулами и по задумке режиссера обращался прямо к зрителям.
- «Можете набить швое брюхо хоть по шамые иллюминаторы, но только, шерт ваш вошми, прекратите эту свалку».

Блин и двое из охраны Симпы, одеты были экстравагантно. Блин в малиновом пиджаке смахивал на импресарио, охранники, как и положено, выглядели, охранниками. «СС» безоговорочно принял парней за «своих», выбросив вперед руку для приветствия.
- Мы из министерства культуры, - сказал Блин. - У нас похвальная грамота для Егора Петрова.
- По коридору прямо. Третий этаж, гримерка одиннадцать.
На лестничной площадке, между вторым и третьим этажом, бандиты встретили Валю. Блин тормознул девушку.
- Извините за беспокойство, не подскажете, скоро ли закончится спектакль?  - спросил Лысый.
- Скоро ли, нет ли, но заканчивается, - неопределенно ответила Валя. - А что?
- Любопытно.
- А вы кто?
- Ваш новый администратор.
Валя оглядела бандита и перевела взгляд на подручных.
- А это новые билетеры?
- Угадали! Вы свободны сегодня вечером?
- Я всегда свободна, а по нечетным с самого утра свободна, - озадачила Валя.
- Может, вместе проведем время? – спросил Блин.
- Все может быть, - ответила Валя. - Вы мне червонец до зарплаты не одолжите? – неожиданно спросила она.
Блин слегка опешил. Он полез в карман и достал червонец. Ему показалось, что его накололи, когда Валя без всякого «спасибо» запихнула «чирик» в задний карман брюк.
- Увидимся, «чао», - сказала она и исчезла.
Прозвенели «тревожные» звонки. Галка объявила по трансляции об окончании спектакля и вызвала всех исполнителей на поклоны. 
В шуме океана потонули голоса матросов. Грохотала музыка. Сцена озарилась «белым светом».
Безумный капитан Ахав начал финальный монолог.
- «О, мой корабль! О жизнь, что дала ты мне, кроме страданий. Вот океан, который я любил – он несет мне гибель. Вот детище океана, Белый Кит, он готов нанести мне последний удар. Но ты не одолеешь меня, Белый Кит! Последний удар нанесу тебе я»!
Стас покачнулся и стал падать. Егор подхватил друга.
- Стас, что с тобой?
Егор сорвал маску с лица Стаса. Он был бледен. Егор оттащил его за кулисы.
- Последний удар – вот такой! – произнес Ахав.
Он запустил воображаемый гарпун в зрительный зал. Гарпун вонзился в невидимый белый горб кита и Галка дала занавес. 
Егор схватил бутылку воды со столика помощника режиссера, чтобы напоить Стаса, но тот уже пришел в себя и поднялся.
- Что случилось? – спросил Егор. - На тебе лица нет?
- Ничего, все в порядке, - ответил Стас.
Он оттолкнул Егора и помчался по коридору. Вбежал в гримерку, выдвинул ящик и достал оттуда пакетик. Развернул его и вдохнул белый порошок. Ему сразу стало легче. Он сел в кресло и расслабился.
На сцене актеры поздравляли друг друга с окончанием сезона.
- Поздравляю, Галка, – сказал Егор, протягивая помрежу маленький сверток, перевязанный розовой лентой.
- Что это? – спросила Галка, разрывая обертку. - Зачем?
В руках у нее оказалась коробочка французских духов.
- Мои любимые, Егорчик!
Она бросилась обнимать Егора.
- Я тебя люблю, слышишь, люблю, - зашептала она в ухо Егору.
Егор не сопротивлялся, позволяя Галке расслабиться.
В гримерке его самого ждал сюрприз. Бандиты, стоя ему аплодировали.
- Поздравляю с премьерой, - сказал Блин и ударил Егора.
Егор отлетел к гримировальному столику. Поднялся, поставил на место опрокинутый стул, потрогал ушибленную челюсть и произнес:
- Спасибо за поздравление.
- Извини, что без цветов, - сказал Блин.
- Ничего, и так приятно.
Блин снова его ударил. На этот раз в живот, потом в челюсть. Егор ненадолго отключился.
- Как самочувствие? – спросил Блин. - Слышишь меня?
- Весь внимание, - ответил Егор.
- Первое: ты оставишь в покое барменшу Катю, второе - забудешь дорогу в бар, - сказал Блин.
- По двум имею возражения, так что сразу можно переходить к третьему.
- Плохо, артист, двойка, - сказал Блин.
  Он обратился к охранникам:
- Мы что-то не понимаем друг друга. Вздерните его.
В фойе за кулисами, где был накрыт стол, проголодавшиеся артисты расхватывали закуски и разливали водку.
- Егора подождем? – спросила Галка.
- Ждать нет больше мочи, - заметил кто-то из «моряков».
- После третьего не входить, - поддержал другой матрос.
- Стаса нет…- сказала Галка.
- Все! - сказал актер, игравший Ахава.
Он поднял стакан и произнес краткий тост:
- С окончанием сезона, друзья. Все!
По театру разнеслось громогласное «Все»!
Блин прислушался.
- Твои коллеги поддерживают нас, - сказал он.
Егор висел на гибком проводе, едва касаясь ногами пола. Лицо у него было разбито и распухло. Из носа текла кровь. Он хрипел. 
- Дай мне знать, если признаёшь свои ошибки, - сказал Лысый.
Егор пошевелил рукой, давая знать, что ошибку признает.
Блин перерезал провод. Егор рухнул на пол.
- Ошибки надо исправлять. Ты согласен?
Егор кивнул.

Катя ждала Егора у театра, когда на служебном  входе появились бандиты. У Кати было нехорошее предчувствие, и сейчас она пожалела, что оставила Егора одного. «СС» кимарил, уронив голову на грудь. Катя поднялась на второй этаж и стала открывать двери всех подряд гримерных комнат.
С корзиной, доверху набитой реквизитом, мимо проходила Аня.
- Девушка, вы кого газыскиваете? – спросила она.
- Мужчину, - ответила Катя.
- Это женская стогона, мужчины выше.
Катя побежала на третий этаж.
- Еще одна «паговая котлетница», - ухмыляясь, сказала Аня.
Катя шла по коридору и заглядывала во все гримерки.
Егор сидел на полу со связанными руками, прислонившись к стене.
- Прости, - еле выговорил он, - некрасиво получилось… .
Его сильно избили, но ничего, слава Богу, не сломали. Катя, отвезла Егора к себе и, не переставая рыдать, пыталась сделать компресс из водки, но Егор налил водку в стакан, выпил и забылся. Катя вдруг с ненавистью вспомнила о Симпе, подумала о том, что он никогда не оставит ее, всегда будет преследовать Егора, и что она должна от этого как-то избавиться, непременно сегодня - сейчас. И она отправилась к Симпе домой, в его берлогу на Фрунзенской набережной. Дорогой она не переставая плакала, попеременно утирая слезы и переключая передачи. У большого дома на набережной остановилась и посмотрела на себя в зеркало. Лицо было красное от слез. Она достала пудреницу, хотела припудрить лицо, но передумала, бросила пудреницу и вышла из машины.
Дверь открыла горничная. Катя решительно шагнула через порог.
- Вам назначено? – спросила горничная, отступая.
- Скажи ему, что у меня срочное дело, - сказала Катя.
Горничная закрыла за Катей входную дверь и скрылась.
«Хаза» выглядела шикарно. Лепнина на потолке. Бронзовая люстра в хрустале. Антикварная мебель. Настоящее «дворянское гнездо».
Горничная вернулась и сказала:
- Пойдемте, вас ждут.
Прошли через просторную гостиную, где охрана смотрела телевизор.
- Прошу, - сказала горничная.
Катя вошла в кабинет.
Симпа встретил ее, словно посол, принимающий у посланника верительные грамоты.
- Можешь ничего не рассказывать, я все знаю и даже сожалею обо всем случившемся. Но представь себя на моем месте? Чтобы ты сделала, если бы  над твоими чувствами кто-то посмеялся?
- Ты унизил меня, - сказала Катя, - но тебе не известно другое чувство. Это сильней обиды и унижений.
- Я это знаю, - сказал Симпа.
Сквозь белую фрачную пару проглянул зверь.
- Это ужас смерти, - уточнил он.
Симпа сделал паузу и перевел дух. Гнев его переполнял, но он сдержался.
- Слово «умереть» понятно каждому, - продолжил он. - Ты любишь его. Я люблю тебя. Ты за свою любовь борешься. Я борюсь за свою. Это нормально.
- Его подвесили на проводе под потолком – это нормально? – спросила Катя.
Голос у нее сорвался. Но она решила, что ни за что не расплачется. Ни одной слезы не выронит. 
- Его просто предупредили, - сказал Симпа.
- Его чуть не задушили.
- Ты преувеличиваешь...
Начало разговора таким ему и представлялось. Вначале Катя вспылит, потом успокоится и в конце они договорятся. Симпа подошел к столику, достал из серебряного ведра бутылку шампанского и налил в бокалы. 
- Я готов загладить вину. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
- Оставь его в покое.
- Нет.
Симпа чувствовал перевес на своей стороне. У него было больше аргументов. «Она будет просить – он диктовать».
- Я прошу тебя, - сказала Катя.
Симпа стоял в нескольких шагах от Кати.
Он видел ее глаза. Они горели страстью. Не любовь, а именно страсть ею владела. Она была само желанье. Симпа, когда видел Катю такой, сходил с ума от любви. Его самого охватывала безотчетная страсть. Он терял контроль над собой.
- Если он не оставит тебя, я его уничтожу, - сказал он тихо.
В следующее мгновение Симпа пожалел о том, что сказал. Катя достала из сумочки «браунинг».
- Я сделаю это с тобой прямо сейчас.
Симпа допил шампанское. Отверстие ствола, направленное ему прямо в лоб, не дрожало. Катя была спокойна и решительна.
«А ведь она может выстрелить», - подумал Симпа.
- Я люблю тебя и никому не отдам, - сказал он и отвернулся к окну.
«В спину не выстрелит», - подумал Симпа.
- Можешь меня убить, - сказал он.
- Я это сделаю, Симпа. У меня нет другого выхода.
- Что ж, стреляй.
«Она выстрелит», - промелькнуло у него.
Катя медлила. Симпа не мог понять, на что она решилась, так как не видел ее лица, а повернуться опасался.
«Если я выстрелю, то моя жизнь закончится прямо сейчас. Я потеряю любовь. Такую любовь! Жалко», - подумала Катя и запнулась, словно «любовь», о которой она помышляла, была дорогая вещь, с ней жалко было расставаться, но ни страдать, ни тем более умереть за любовь, она не собиралась. Смерть, в ее представлении была безмолвным, беспросветным страданием, а она, наоборот, стремилась к жизни, к счастью и наслаждению.
- Давай это обсудим, - тихо предложил Симпа.
Это была подсказка. Катя поняла, что Симпа поверил в то, что она готова выстрелить, и решил поторговаться.
- Продай его мне, - сказала вдруг Катя.
Она удивилась тому, что сказала. «И как такое могло выскочить!?»
Симпа не поверил своим ушам. Сейчас, здесь, девчонка, которую он любил, торговалась, как в покере, за любовь. Он повернулся, забыв об опасности.
- Что ты  хочешь?
- Пожалуйста, не сходи с места. Я выстрелю, - сказала Катя, сжимая пистолет.
- Ты сказала «продать»? – переспросил Симпа.
- Да. Я куплю у тебя его жизнь. Скажи только, сколько?
Страх у Симпы мгновенно улетучился. Он рассмеялся.
- Ты разыгрываешь меня, - сказал он. - Это ничего не стоит.
- Все что-нибудь стоит, - настаивала Катя.
- Сколько же ты собираешься заплатить? – спросил Симпа.
- Сколько скажешь, - ответила Катя.
- А если я много скажу?
- Много – это сколько?
Симпа снова попытался перевести разговор в шутку.
- Я никогда артистами не торговал. Мне и в голову не приходило, что на этом можно заработать.
- Такой случай тебе представился, - сказала Катя. - Ты не выйдешь отсюда живым, если мы не договоримся.
Симпа налил шампанского и выпил.
- Может быть, тысяч сто? - спросил он, улыбаясь.
- Я на панели не торгую. Такая сумма для меня не реальна. Ты знаешь.
- Может быть, пятьдесят тысяч?
Он налил еще шампанского. Ему стало безразлично, какую сумму назовет Катя. Он чувствовал себя проигравшимся «лохом».
- Я согласна заплатить половину, - сказала Катя.
- Дорогая, я готов заплатить за твою любовь в десять раз больше, в сто, сколько скажешь, - серьезно сказал Симпа, пытаясь изменить ход игры. - Но получить деньги неизвестно за что, просто так, потому что ты из прихоти или каприза решила дурачить меня. Нет, не могу.
- Двадцать пять тысяч, Симпа, мое последнее слово, - сказала Катя.
Симпа налил еще шампанского. Его, кажется, повело от выпитого. Он больше не смеялся. Он смотрел на Катю безнадежно, с тоской, словно неловкая официантка пролила ему на белые брюки шашлычный соус.
- Дура, - сказал он с обидой в голосе, - убирайся. Видеть тебя не хочу.
Катя спрятала пистолет и ушла.
«Она не верит в любовь, - подумал Симпа. - Деньги –  вот во что она верит. За деньги она выменяла только что несчастье одного на счастье для другого».
 
Катя вернулась домой и тихонько открыла дверь. Она сняла туфли, чтобы не шуметь и вошла. Оглушительный хлопок похожий на взрыв петарды, напугал ее. Она  вскрикнула и  закрыла лицо.
- Фонтан на горизонте! – закричал Егор.
В руках у него была бутылка шампанского.
Катя заплакала, совсем не таким она представляла свое счастье. Егор разлил шампанское в бокалы и обильно полил им паркет.
- Ты в каждой капле, в каждом лучике света, в ничтожно малом этом пузырьке волшебной влаги зажигаешь пламя, и каплю эту, пузырек и пламя, я пью, и пить не устаю, - продекламировал Егор.
Он был во хмелю. Шампанское придавало ему еще больше азарта.
- С сегодняшнего дня мы не расстаемся, - сказал Егор.
Он поскользнулся на пролитом шампанском и чуть не упал.
- Дорогой, ты без меня наклюкался, - сказала Катя.
- Я теперь твоя тень, - сказал Егор.
Он обнял Катю.
- Мы будем неразлучны целый месяц, - сказала Катя.
Она не знала, как начать разговор о том, что Егор должен срочно уехать из города.
- Мы вместе едем к морю. Ты рад? – спросила она.
Егор закатил глаза. Один глаз у него был сильно подбит, так что «романтично» закатился только левый, а правый так и не открылся.
- К морю? Когда?
- Завтра.
- Завтра?
- Ты завтра выезжаешь.
- «Выезжаю»?
- Хозяйку я предупредила. Она чудо.  Приготовила для нас целый дом.
- Я еду без тебя? Один? – повторил вопрос Егор.
- Это сюрприз.
Катя не знала, как объяснить Егору, почему он едет один и в чем  состоит сюрприз? От страха и  волнения она ничего не могла придумать. Сказала то, что первым пришло в голову. Ей казалось, что если она остановится и станет объяснять причину, то расплачется и Егор разгадает ее хитрость.
- Я хочу, чтобы ты встретил меня, как сегодня.
Зазвонил телефон. Он спас Катю от провала. Борис Борисович  все знал и хотел поддержать Катю.
- Одну минутку, я перейду к другому телефону, - сказала Катя.
Она вышла в спальню и прикрыла дверь, чтобы Егор не слышал ее разговор с Бебой. Трубка осталась лежать на столе. Егор допил свой бокал и собрался было положить трубку, когда услышал взволнованный голос Кати.
- Я ужасно боюсь. Мне страшно.
- Ты встречалась с ним?
- Да. Я предложила двадцать пять тысяч, но он ничего не обещал и выгнал меня.
- Он возьмет деньги, - сказал Борис Борисович.
- Я не уверена.
- Катюша, я знаю Симпу, можешь мне поверить, он решил пока оставить тебя. Но Егору надо немедленно уехать.
- Завтра я отправляю его в Сочи. Там у меня есть надежное место. Никто не найдет.
Егор положил трубку. У него даже хмель прошел. Он впервые осознал, что стал причиной обстоятельств щекотливых и опасных. Чтобы не задавать лишних вопросов, он врубил музыку. Катя вернулась и потребовала шампанского.
- Где наше шампанское? – спросила она.
Егор налил.
- За тебя, - сказала Катя.
- За нас, - сказал Егор.
Они выпили. Егор поцеловал Катю.
- Дамы приглашают, - сказала Катя.
Она взяла Егора за руку, кокетливо приглашая на танец.
- Почему я еду один? – спросил Егор.
-. Мне нужен один день. Всего один день и одну ночь ты будешь без меня.
- А любовь это дело или удовольствие? – спросил Егор.
- Любовь - это ты, - ответила Катя.
Она поцеловала Егора, обняла, прижала к себе как ребенка, и от счастья закрыла глаза. Егор тоже закрыл глаза. Он был пьян и хотел спать.

       Глава восьмая

… о том, как трудно достаются деньги, особенно фальшивые, о законе на собственность, когда  закон не половина, а весь закон. О том, как «следокам» наконец-то подфартило из-за того, что алое «цимлянское» - это цвет любви; и так как работа сделана пусть даже на половину, то где-нибудь можно и отдохнуть, например, у моря.

               

      1
Бар открывался в одиннадцать утра. Володя приходил загодя, чтобы к открытию приготовиться. В его обязанности входила уборка помещения, мойка посуды, закупка товара. Он появлялся не позже восьми и принимался за работу. После гибели Тани жизнь его надломилась. Он подсел на наркотики. Утро у него начиналось с «дури», а ближе к вечеру он принимал что-нибудь посерьезней. Этим утром ему никак не удавалось «покурить».
Неожиданно  приехал Егор и стал нагружать. Володя никак не мог понять, что именно хотел от него Егор. Он ходил следом и намеками, недомолвками пытался изложить свою проблему.
- Дело касается меня и Кати, - говорил он. - Скорее, это мое дело, но оно косвенно задевает репутацию Кати. Я, обычно, ни во что не вмешиваюсь. Но это особенный случай. Ты можешь мне помочь?
- Ты скажи вначале, что за проблема. Я скажу, что можно сделать, - ответил Володя.
- Ты можешь не маячить, старичок?
Володя сел. Ему очень хотелось курить.
- Хочешь покурить? – спросил он Егора.
- Я не курю, - ответил Егор.
Володя посмотрел на него так, будто перед ним был ощипанный куст сирени с торчащими во все стороны зелеными ветками.
- Что с лицом?
- Подрался… Володя, ты можешь помочь мне?
- Что надо? – спросил Володя.
- Мне нужны деньги, - ответил Егор.
- Сколько?
- Много.
- Это сложно.
- Мне нужны фальшивые деньги.
- Это трудно.
Володя чувствовал, что если не покурит, то разговаривать с Егором будет тяжко.
- Я сейчас, - сказал Володя.
Он пошел в служебное помещение и вернулся с папироской.
- Только не говори Екатерине Сергеевне, что я здесь курил.
- Не скажу.
Володя закурил.
- Мы живем в уголовном мире, - сказал он, затягиваясь дымком.
- Плевать я хотел. Со мной так не будет, - ответил Егор.
- С тобой будет тоже, что и со всеми, если ты не прогнешься и не подставишься. Тебя только зацепило, а ты уже распетушился. Что будет, если тебя серьезно бомбанут?
- Так больше не будет.
- Мы живем в уголовном мире, - повторил Володя.
Он вдыхал воздух через ноздри, так что желтый дым застревал во внутренностях, растворялся целиком в легких, разнося по телу «кайф». Когда он выдыхал, то дым почти что и не выходил из него. Змеилась  лишь тоненькая голубая струйка, похожая на пар.
- В этом мире закона чести и справедливости не существует. Его нет. Это все равно, как в невесомости мечтать о гравитации. Тебя, к примеру, обидели. Что будешь делать? Пойдешь жаловаться?
- Не пойду.
- Правильно. Ты не обращаешься к закону о справедливости, так как он не действует, ибо не существует в реальности. Он есть на бумаге, но его никто не признает. Одни делают вид – это власти, - что закон существует, и они его свято соблюдают, но не признают, потому что он им не указ. Другие – это бандиты, - делают вид, что закон признают, но не соблюдают, потому что на закон плюют. Тогда ты, за штуку или того меньше, нанимаешь людей, чтобы восстановить справедливость. Но это не есть справедливость, а лишь возмездие. Роковая ошибка. Кажется, что совершаешь справедливость, на  деле только умножаешь злобу и ненависть.
- «Рыба на лине принадлежит владельцу линя», - ответил на это Егор.
Володя задумался.
- Как ты сказал? – спросил он.
-«Ничья рыба принадлежит тому, кто первый сумеет ее выловить». Но вот вопрос интересный. Что думает об этом сама рыба? Можешь сказать?
-  О чем думает рыба?
- Да!
- Рыба может думать?
- Если она знает, что она («рыба на лине») принадлежит владельцу линя, то может ли она, будучи «ничья рыба», считать себя хотя бы частью собственности того, кто первый сумеет ее выловить, ибо закон о собственности не есть половина закона, а весь закон?
Папироска догорела. Володя напоследок затянулся. Загорелась и бумага.
- Ты сам придумал?
- Это «Закон китобоя», - сказал Егор.
- Круто…
- Плевать я хотел. Так не будет.
- Круто.
Володя погасил папироску. Ему трудно было переварить все, о чем рассказал Егор. Он просек только то, что надо парню помочь.
- Сколько тебе надо? – спросил он.
- Двадцать пять тысяч, - сказал Егор.
- Рублей или долларов?
- Мне нужны рубли.
- Доллары легче достать. Их больше напечатано.
Егор достал из сумки «Огонек» и положил на стол. Володя открыл журнал. Там лежала пачка пятидесятирублевых купюр, перетянутая банковской лентой. Та самая, что получил Егор от «сиреневой женщины».
- Нужно срочно, - сказал он.
Володя положил деньги в карман куртки.
- Я позвоню.
Володя с тоской и, как показалось Егору, завистью смотрел на него.
- Ты помнишь Таню? – спросил он.
- Видел пару раз.
- Ее убили.
Он опустил голову и тихо заплакал. Слезы закапали на стол.
- Я ее любил. Теперь только понял, что любил.
Ему хотелось с кем-то поговорить о Тане. Егору можно было довериться. Он был влюблен в Катю.
- Я хорошо тебя понимаю. Знаю, почему ты это делаешь. Если бы Таня была жива, я бы так же поступил. Я помогу тебе.
Он поднял голову и к удивлению своему обнаружил, что Егора рядом нет.
     
                2
Утро не совсем подходящее время для щегольских визитов. Однако, невзирая на ранний час, к ресторану подкатил белый «мерседес». Из «мерседеса» вышел Треф. На нем были белый костюм и белые ботинки. У Бебы вдруг шевельнулась безумная мысль, но он тут же ее прогнал.
           - Нет! – сказал он себе. - Ни за что!
  Треф выглядел элегантно, но слишком шикарно для утренней поры, а значит нескромно. Впрочем, о скромности тогда мало заботились. Все, кому хоть немного повезло, любой ценой старались вырваться из бедности. Избавлялись от клейма нищеты с такой поспешностью, с какой многие, начав ремонтировать свои квартиры, выбрасывали на помойку старье и рухлядь – несметный антиквариат, наследие нескольких поколений бедных родственников. Воры и картежники в счет не  шли. Они всегда старались выделиться среди толпы. Их малиновые пиджаки пестрели тогда повсюду. У Бебы снова промелькнула шальная мысль, но на этот раз он не прогнал ее, а улыбнулся и тихо сказал:
- Все случается на белом свете, - сказал он и пошел встречать Трефа.
Белая  «пара» на карточном шулере смотрелась безупречно. В другом месте, возможно, такой фартовый парень мог вызвать шок, но не здесь. В ресторане  Бебы к понтам и роскоши привыкли. Здесь разодетых завсегдатаев воспринимали как само собой разумеющееся.
Треф первый начал с комплимента.
- Хорошо смотришься.
- Держусь, как могу. За тобой все равно не угонишься, - ответил Беба.
- Ты не «гонись», а на меня равняйся, - пошутил Треф.
- Чайку? – спросил Борис Борисович.
- С бергамотом.
- Чай, - распорядился Беба.
Они прошли в VIP - зал. Сели за стол. Треф достал конверт и положил перед Бебой.
- Это половина долга. Остальное чуть позже.
- Можешь не торопиться. Отдашь, когда сможешь.
Треф моментально забрал конверт и спрятал в карман.
- Спасибо, Беба, за одолжение. Это очень кстати.
Треф не остался в долгу и сделал Бебе дружеское, так сказать, предложение.
-У тебя какая-то свара с Симпой? Я в ваших делах не понимаю и потому ни о чем не расспрашиваю. Но ты можешь рассчитывать на мою помощь. Всегда готов тебя поддержать, - сказал Треф.
           Борис Борисович не доверял бандитам и картежникам. Треф был исключением. Он умел держать слово. Большой дружбы между ними не было, но после такого предложения Беба отважился поймать шулера, что называется, на честном слове. 
- Не знаешь, случайно, Симпа на «гастроли» не собирается? – спросил Беба.
- Знаю «не случайно» - собирается. За ним долг, так что он надеется отыграться.
- Мне нужно знать, когда он полетит?
Треф кивнул, давая понять, что просьба будет исполнена.

                3
Катя проснулась позже обычного. Она открыла глаза и сразу почувствовала, что Егора рядом нет. Она встала и прошлась по квартире. Никаких следов. Даже записки не оставил. Катя растерялась. Она позвонила Борису Борисовичу.
- Егор пропал, - сказала Катя.
- Как пропал? – не понял Плоткин. - Ведь вчера он был с вами.
- Вечером был – утром исчез.
-Катюша, не беспокойтесь. С друзьями пошел встретиться.
- Утром?
- У мужчины всегда найдутся дела. Позвонит, не волнуйтесь.
- У него поезд.
- До вечера уйма времени.
- Я места не нахожу. Не знаю, что делать?
- Ничего не делать. Немножко подождать.
- Спасибо вам за поддержку, Борис Борисович. Я не знаю, что бы делала без вас.
- Все будет хорошо, Катюша. Егор появится – позвоните, пожалуйста.
Катя немного успокоилась. Она принялась готовить кофе, когда зазвонил телефон.
Незнакомый мужской голос, не представляясь, произнес:
- Твою просьбу удовлетворили. Принесешь бабки, как договорились. Куда и когда тебе скажут, - и голос пропал.
Катя тут же перезвонила Плоткину.
- Он согласился взять деньги!
- Помощь нужна? – спросил Беба.
- Спасибо, необходимая сумма у меня найдется.
- Катюша, мой совет: дожидайтесь Егора и немедленно уезжайте.
- Сегодня вечером я отправлю его в Сочи. Сама полечу, как только смогу.
- Желаю удачи, - сказал Борис Борисович.
Катя не успела положить трубку, как в дверь позвонили.
Она посмотрела в глазок и открыла дверь.
Егор держал в одной руке букет желтых роз, в другой бутылку «цымлянского».
- Желтые розы? – удивилась Катя.
- Цвет разлуки. Зато алое «цимлянское» - цвет любви, - ответил Егор.
Егор прошел на кухню и поставил бутылку в холодильник.
- Какие розы, - восхищалась Катя. Как они пахнут. Неужели так может пахнуть разлука?
Егор прошел в спальню и стал раздеваться.
- Что ты делаешь? – спросила Катя.
- Мне надо собрать вещи в дорогу, - ответил Егор.
Он прыгнул в постель.
- Иди ко мне, - сказал он.
- Нет, цветы я не брошу.
- Хорошо, иди с цветами.
- Ты их сломаешь.
- Сломаю…
Цветы она положила на столик.
- Я тебя боюсь…
- А я тебя…
Катя осторожно присела на краешек кровати. Егор взял ее за руку.
- «И сотворил Бог рыб больших», - сказал он.
      
                4
До отправления поезда оставалось несколько минут. Егор и Катя бежали в подземном переходе вокзала.
- Сюда, Катя, третий путь, - кричал Егор.
- Путь третий, платформа шестая. Шестая дальше, Егор! – кричала ему Катя в ответ.
Они спорили, кричали и пробирались сквозь толпу отъезжающих. Наконец выбежали на перрон.
        - Москва-Сочи, - сказала Катя. - Быстрей, Егор.
        - Какой вагон?
        -Десятый!
        Диктор объявил, что проезд Москва-Сочи отправляется. Проводница «десятого» убрала посадочную платформу.
        - Подождите! - закричала Катя. - У вас еще один пассажир!
        - Билет, пожалуйста, - сказала проводница.
        Егор показал билет. Он обнял и поцеловал Катю.
        - Я люблю тебя.
        - И я тебя люблю. Иди!
        - Заходим в вагон, - сказала проводница.
        - Скажи еще раз, спокойно:  Я тебя люблю.
        - Я уже сказала спокойно: Я тебя очень люблю.
        - А теперь на раз, два, три, - сосчитал Егор.
        И они закричали, что было сил. Проводница рассердилась.
        - Я сейчас закрою дверь.
        Егор запрыгнул в вагон. Поезд тронулся.
        - Не можешь расстаться? – спросила проводница.
        - Не могу, - ответил Егор. 
        Проводница скрылась в рабочем купе. Егор открыл    противоположную дверь и спрыгнул с поезда. Он перебрался на противоположную платформу. Отсюда он видел Катю. Она стояла на перроне и махала вслед уходящему поезду. Егору стало стыдно.
- «Больше никогда не стану обманывать», - дал он себе слово.

В этот день Борис Борисович перевез семью в деревню. Вечером он должен был вернуться в город. Наташа и Митя вышли провожать отца.
- Останься, Боря, - сказала Наташа. - Так грустно.
- Я не могу, Наташа. Не рви мне сердце. Вы здесь в безопасности.
- Мне кажется, что теперь я никогда не буду в безопасности.
- Не придумывай. Все хорошо. Ты что такой грустный, Митя? – спросил Борис Борисович сына.
- Темно очень, - ответил Митя. - Собаки злые. Слышишь, как орут?
- Днем здесь очень красиво. Тебе понравится.
- Долго мы здесь будем жить?
- Не долго.
- Сколько дней?
- Может быть недельку или две …
Две недели?!
-  Месяц не больше.
- Месяц?!
- Зато после поедем к морю.
-  Куда, папуля?
- Вернусь - расскажу.
- Когда вернешься?
- Скоро.
В город Беба вернулся довольно поздно. Подъезжая к дому, он обратил внимание, что в квартире Егора горит свет. Он достал из-под кресла «браунинг». Осмотрелся. Вокруг было спокойно. Возле дома никого. Поднялся пешком на седьмой этаж и позвонил в дверь.
Егор сразу открыл. Увидев взволнованного Бориса Борисовича, он понял, что лопухнулся.
- Добрый вечер, Борис Борисович. Кофе, чай, - засуетился Егор.
Беба подумал, что для такого случая подойдет что-нибудь более радикальное.
- Я сейчас, - сказал он и спустился к себе за бутылкой виски.
Егор рассказал все. Он радовался, что случай помог ему открыться Борису Борисовичу. Теперь у него есть настоящая поддержка.
Борис Борисович, напротив, пришел в ужас, когда услышал, рассказ Егора. Своими неосторожными действиями он мог сорвать его планы. Беба попытался отговорить Егора.
- Это безумие, мальчишество. Вы ставите под удар репутацию Кати, - сказал он.
Егор упорствовал и настаивал на своем плане. Его невозможно было переубедить.
- Этой выходкой вы себя погубите, - сказал Беба.
- Это блестящий план.
- Я считаю, что надо поставить в известность Катю. Если вы этого не сделаете, я сам расскажу.
- Если вы расскажете Кате, я не знаю что сделаю.
Он строго посмотрел на Бориса Борисовича.
- Мы с вами поссоримся.
Беба подумал, что недооценил Егора. «Он решителен и смел. Такого трудно остановить. Ну что ж, его замысел станет частью моего плана»,  - подумал Беба.
Он взял бутылку виски, на треть опорожненную, и разлил в стаканы.
- Дайте слово, что будете держать меня в курсе.
  - Честное слово, - сказал Егор.
- Обещайте, что ничего больше, кроме того, о чем рассказали, предпринимать не будете. Ничего лишнего не сделаете.
- Обещаю, - сказал Егор.

        5
Утром Бебу разбудил телефонный звонок.
- Завтра наш общий друг вылетает в Симферополь, -  послышался в трубке голос Трефа. - Рейс 08-14…
Это была хорошая новость, и Беба подумал, что план, созревший  накануне ночью за бутылкой виски не так уж плох. Он заварил крепкий кофе, пододвинул телефон и стал обдумывать важный звонок.
Юрьев и Басов в это время как раз пили кофе у себя в кабинете. Юрьев поглядывал на телефон.
- Может быть вам самому позвонить? – спросил Басов. - Уже без пяти минут девять.
- Не дергайся, Андрей.
Басов решил переменить тему.
- Сергей Николаевич, адвокат Крутого прямо землю под нами роет. Если мы его не остановим, он нас запросто с работы уволит.
- Человек работает за деньги. У него в месяц знаешь сколько?- спросил Юрьев.
- Сколько ему Крутой платит, вы хотите сказать?
- Да.
- Представления не имею. Ну, пятьсот рублей, может быть тысячу.
- Три тысячи.
- Три тысячи?!
- Только зарплата, не считая гонораров за услуги.
- Бог ты мой, такими деньгами они всех вокруг купят, - возмутился Басов.
- Всех не купят, мы с тобой останемся. Как думаешь?
- Может и останемся, Сергей Николаевич, но за такие бабки… Что ж наше министерство, Сергей Николаевич?
- Министерство, Басов, не может обязать Крутого платить нам три тысячи в месяц.
- Да о чем они там думают, в министерстве?
- Они «думают». Успокойся.
Зазвонил телефон и Юрьев схватил трубку.
        - Сергей Николаевич, Борис Васильевич ждет вас, - послышался голос секретарши Крутова.
        - Спасибо, - сказал Юрьев и  положил трубку.
        - Ну, с Богом! Присядем на дорожку.
Они присели, как вдруг опять зазвонил телефон. Юрьев посмотрел на Басова.
        - Меня нет, - сказал он.
        - Может, совсем не поднимать?
        - Может и не поднимать.
        - А если ветеранам Ямала-Ненецкого округа срочно понадобилась наша помощь?
        - Может, Семен звонит?
        - Может, и Семен Михайлович.
        - Ладно, возьми.
        Басов поднял трубку.
        - Слушаю.
        Он сделал такое удивленное лицо, словно звонил ветеринар из зоопарка сообщить, что слониха родила слона.
       - Вас, - сказал он, протягивая трубку.
       - Меня нет.
       - Это Плоткин, - сказал Басов.
       - Ну, что же ты, Басов, - сказал Юрьев вырывая трубку, - давай скорей. Слушаю вас, Борис Борисович.          
      Чутье подсказывало, что на этот раз ему повезло. Беба старался говорить кратко, чтобы смысл дошел, и лишних слов не осталось.   Он знал, что следователь Юрьев из этих лишних слов потом нитку высучит и к делу подошьет.
- Завтра Симпа улетает в Симферополь. Рейс 08-14, - сказал он.
- Да, да, я слушаю вас, продолжайте, - сказал Юрьев.
- И еще. Это я передал Симпе деньги, - признался Беба.
- Хорошо, - как бы между прочим сказал Юрьев. - Борис Борисович, вы можете быть со мной откровенны, даю вам слово, это останется между нами, - попытался раскрутить Бебу Юрьев, но в трубке послышались короткие гудки.
- Вот тебе задачка, Басов: Борис Борисович любезно информирует нас о том, что завтра Симпа улетает в Крым.
- Это просто. Открывается карточный сезон, - чуть не подпрыгнул от радости Басов.
- Зачем он позвонил?
- Это еще проще. Борис Борисович знает, что Симпа дал подписку о невыезде.
- Басов, у человека сжигают машину, крадут жену и ребенка, он теряет деньги. Двадцать тысяч, сколько это денег, знаешь?
- Не представляю, - ответил Андрей.
- После этого он звонит следователю, который конфисковал у него деньги, выпустил на свободу заклятого врага, и сообщает – что? Ребята, видишь ли, решили съездить к морю фишками покидать?
- Я так не думаю, - ответил Басов.
- Зачем он позвонил? – повторил вопрос Юрьев.
          - Чтобы это узнать, Сергей Николаевич, нам нужно лететь вместе с Симпой на юг, - сказал Андрей.
И ни один мускул на его лице не дрогнул.

   У Крутова была привычка ходить, когда кто-нибудь из подчиненных делал доклад. Так он выражал свой протест, если что-то не нравилось. Редко перебивал, но если было скучно, вставал и ходил. Юрьев обратил внимание на то, что Крутов слушает невнимательно, рассеян, и погружен в свои мысли, даже как-то мыслями этими придавлен. Юрьев успокоил себя тем, что шеф прекрасно знал обстоятельства дела и вполне мог заскучать.
- Экспертиза полностью подтвердила наши предположения, - рассказывал Юрьев. - Директор базы Самохин и бомж Мохов скончались от насильственных действий. Они отравлены одним ядом. Следствие выдвигает обвинение против адвоката Красикова Романа. Он  главный подозреваемый в отравлении Самохина и Мохова. Крутой в деле отравления проходит как соучастник. Прошу санкцию на арест обоих подозреваемых.
Крутов встал и «пошел».
- Крутой обвиняется также в мошенничестве и краже государственной собственности, - продолжал Юрьев, - в подлоге и фальсификации юридических документов и незаконной переуступке прав на собственность.
Крутов остановился и спросил Юрьева, как только тот сделал небольшую паузу.
- Это все?
- Можно считать, что все, потому что этого достаточно, чтобы засадить парней лет на десять, - ответил Юрьев.
- Хорошо, - сказал Крутов.
Он подошел к Басову и дружески положил ему руку на плечо.
- Андрей, будь другом, подожди в приемной минутку. Попей чайку. Скажи, что я распорядился.
Басов вышел из кабинета.
Крутов сел.
- Присаживайся, Сережа.
Сел и Юрьев.
Крутов посмотрел на Юрьева дружелюбно. Он хотел смягчить то, что собирался сказать следователю. 
- Ты хороший сыщик, Сергей. Я тебя очень ценю. И люблю. Все, что ты делаешь, правильно. Я нисколько не сомневаюсь, что ты прав. Но «есть мнение» дело это временно притормозить. Ты понимаешь меня?
Юрьев побледнел. Он не ожидал такого поворота. Все, что угодно, но не это. Он встал.
- Я буду жаловаться в Генеральную прокуратуру, Борис Васильевич. Я так это не оставлю. Это произвол. Мне нужно знать, кто дал такое распоряжение?
- Не горячись, Юрьев. Сядь.
Но Юрьев остался стоять. Крутов тоже встал и зашагал по кабинету.
- Позвонили как раз оттуда, куда ты собрался жаловаться. Ты отстранен от дел, - сказал он.
Юрьев стоял, как громом пораженный. Он не мог поверить.
- Я дело это не оставлю, - повторил Юрьев.
- С завтрашнего дня ты официально в отпуске. Приказ у секретаря.  Можешь ознакомиться, - сказал Крутов. - Ты  не горячись и особо в голову не забирай. Мы сейчас с тобой поговорим и обсудим, как нам дальше действовать.
- Ириша, - сказал он секретарю по селекторной связи, - пусть Басов зайдет. И чайку нам на троих. Сядь, Юрьев, не люблю я, когда ты так стоишь и на меня смотришь.
- Чай можно пить с другом, с приятелем, с «кентом» на худой конец, - сказал Юрьев. - А вы кто?
И не дожидаясь ответа, Юрьев вышел из кабинета. 
- Можно быть свободным? – спросил вошедший Басов.
Крутов махнул рукой. Он нисколько не обиделся на Юрьева, наоборот, рад был, что сбросил камень с души.
- С завтрашнего дня вы, между прочим, в отпуске, Сергей Николаевич. Поздравляю,  - сказала секретарь.
- Спасибо, знаю, - вежливо кивнул Юрьев, выходя из приемной.
Басов задержался у секретаря. Он не поверил своим ушам.
- А я? – спросил он.
- Куда голова, туда и веревка, господин Басов, - отрезала секретарь.
- Это правда? – переспросил Андрей.
- Так гласит народная мудрость, - ответила секретарь.

                6
Егор встретился с Володей на бульваре. Он немного опоздал.
- Вообще-то желательно не опаздывать на такие встречи, - сказал Володя.
- Извини, троллейбуса долго не было, - заоправдывался Егор.
- Мог бы и такси взять ради такого случая. Ладно. Покурить есть?
- Я не курю, - ответил Егор.
- Пошли, - сказал Володя.
С бульвара они сразу свернули в переулок, пересекли улицу и  оказались во дворе старого двухэтажного дома.
- Вообще-то место особенно не запоминай. Тебя сюда никто без меня не впустит.
- Я даже не представляю, где мы находимся, - ответил Егор.
Они спустились по крутой темной лестнице в подвал. Володя постучал в ржавую железную дверь.
- Ни о чем не спрашивай. Лишних вопросов не задавай. Потом, если что, спросишь, - наставлял Володя.
Дверь открыли. Володя шагнул в темноту. Егор прошел за ним.
- Подожди здесь, - остановил его Володя.
Он зажег свет и куда-то исчез.
Судя по - всему, это была мастерская скульптора. Сам творец, видимо, располагался где-то в другом месте, а здесь было что-то вроде склада. Кругом стояли незавершенные скульптуры, похоже, забытые, потому что покрыты они были толстым слоем пыли. На стенах висели гипсовые барельефы Владимира Ленина. Точно таким, посмертным, изображался он на денежных знаках достоинством более пяти рублей. Володя вернулся. Он провел Егора в тесную комнату. Там ярко горел свет. Это были большие сушильные лампы. Под лампами на столе лежали сиреневые пачки двадцатипятирублевых купюр.
- Потрясающе! – сказал Егор.
Он хотел взять пачку в руки, но Володя остановил.
- В руки не бери. Они «чистые». Твои пальцы останутся.
На руках у Володи были хирургические перчатки. Он собрал со стола деньги и положил их в пакет.
- Что дальше? – спросил он.
- Дальнейшее дело техники, - сказал Егор и выложил свой план.



7
Катя гнала в аэропорт и давала инструкции Володе.
- Там пакет, открой, - показала Катя на заднее сидение.
Володя открыл: в пакете лежали, завернутые в газету, пять пачек по пятьдесят рублей.
- Положи к себе, - сказала Катя.
Пакет с деньгами Володя засунул в сумку.
В аэропорту, припарковав машину, Катя отдала Володе билет и паспорт.
- Сдай вещи и зарегистрируй билет. Я буду на галерее. Там меня найдешь, - сказала она.
Володя все сделал, как она  велела, и поднялся на галерею. Катя ждала его за столиком с двумя стаканчиками «пепси». Володя вернул ей билет и паспорт.
- Внизу должен стоять рыжий человек с плащом на левой руке, - сказала Катя.
Володя прошелся по галерее. Внизу действительно стоял рыжий человек с плащом наперевес.
- Стоит, - подтвердил Володя.
Катя посмотрела на часы.
- Сейчас двадцать минут второго. В тринадцать сорок рыжий достанет из кармана газету. Это сигнал. Ты подойдешь и отдашь пакет.
- Все? – спросил Володя.
Катя кивнула и положила на стол ключи от машины.
- Машину нигде не бросай. Не забывай ставить на охрану. Много не катайся. Я километраж записала.
Катя улыбнулась.
- Володя, все еще будет хорошо…
Она спустилась вниз, прошла через регистрационную секцию и скрылась в накопителе.
Володя направился в кооперативный туалет и за двугривенный проник в санитарное чистилище. Здесь прибывшие из глубинки граждане разглаживали перед зеркалом помятые лица, выбривали щеки, надраивали обувь. Каждый был занят собой, и никто не обратил внимание на вошедшего в кабинку молодого человека, который вышел через какое-то время усатым мужчиной в роговых очках, в допотопном мятом плаще и кепке. Самым трудным оказалось для Володи не усы приклеить, а заменить деньги настоящие на фальшивые. Володя  в спешке едва не перепутал пакеты. 
На часах было тринадцать сорок, когда в вестибюле появился Симпа. Он катил позади себя на мягких роликах точно такой чемодан, который на ту пору можно было увидеть  только у богатых иностранных туристов. Сзади шли охранники. Один тащил здоровенный чемодан, без колес, и дорожную сумку. Другой шел налегке, с одним кейсом в руке. Рыжий достал из кармана газету. Володя увидел сигнал и подошел к Рыжему.
- Тебе бабки отдать? – спросил он.
- Не дергайся, - сказал  Рыжий. - Иди в сортир. Последняя кабина слева.
Охранник причесывался перед зеркалом и видел, как в кабину, что рядом с Володей, вошел Рыжий. Он было собрался войти в свободную рядом с Рыжим кабину, как вдруг в туалет вбежали отец с сыном и прошмыгнули в ту самую кабину. Перед носом охранника захлопнулась дверь.
Рыжий просунул руку в щель между полом и перегородкой. Володя передал ему пакет с деньгами.
Охранник все еще ждал перед дверью, так как мальчик не мог пописать. Отец вступил с ним в переговоры.
- Ты хотел писать?
- Да…
- И не писаешь?
- Да…
- Не хочешь?
- Не хочу.
- Тогда папа пописает, - сказал отец.
Он поставил мальчика на пол.
Ботинок, торчащий из-под перегородки, напоминал огромного  черного таракана. Мальчик нахмурился. Он решил напугать «великана». И пока папа был занят, пописал на ботинок. Рыжий отдернул ногу. Пакет выскользнул и упал на пол прямо в набежавшую лужицу. Мальчик немедленно схватил пакет и стал тащить.
- Нельзя, - сказал отец.
Но мальчик не отпускал пакет. На другом конце, ухватившись за мокрый пакет, тащил Рыжий.
- Отдай, - уговаривал отец.
Но мальчик пакет не выпускал.
Тогда Рыжий перерезал ручку пакета канцелярским ножом.
Отец с сыном выбрались, наконец, из кабины и туда вошел охранник. Рыжий передал ему пакет с деньгами. Охранник деньги переложил в кейс. Это были те самые сиреневые «фантики», которые Володя вручил Рыжему. Все благополучно завершилось. Володя вышел на улицу. Навстречу бежал Егор. Объявили об окончании регистрации на  рейс Москва-Сочи. 
- Опаздываешь, - закричал Володя.
- Знаю!
- Лови!
Володя бросил пакет с деньгами.
- Место Кати восемнадцатое.
Пока дежурная отрывала посадочный талон, Егор проскочил через «подкову» и поставил на стол сумку.
- На ленту давай, - скомандовал милиционер.
Егор поставил сумку на ленту. Она скрылась в чреве железного ящика.
- В пакете что? – спросил милиционер.
- Деньги, - простодушно ответил Егор.
Милиционер на такую шутку обиделся.
- Автобус ушел, так что по полю шагом а-рш!  - сердито скомандовал он.
Егор побежал через поле на стоянку, где продолжалась посадка в самолет. Он поднялся по трапу и вошел в салон. Проходя мимо восемнадцатого места, предусмотрительно прикрыл лицо сумкой и украдкой взглянул на Катю. Она сидела у окна и смотрела на бетонное поле. Рядом с ней сидел крупный мужчина. Он делал вид, что смотрит в окно, на самом же деле разглядывал Катю. Егору это не понравилось. Он слегка пихнул мужчину в бок. Место Егора было позади за двумя креслами. Отсюда в отражении иллюминатора, он рассмотрел Катю. Она была грустная. Егору захотелось обнять ее и приласкать. Стюардесса от имени аэрофлота пожелала всем счастливого пути и попросила пристегнуть ремни.  Егор встал со своего места и наклонился к соседу  Кати.
- Простите, можно вас на минутку? – тихонько спросил он.
Мужчина с трудом вылез из кресла, так как был весьма крупным.
- Извините, с вами рядом сидит моя жена, - сказал Егор. - Она очень плохо переносит взлет и посадку. Особенно взлет. Это причинит вам такие беспокойства, о которых не стоит даже рассказывать. Не хотите поменяться местами?
Мужчина встревожился.
- Конечно, конечно.
Они поменялись местами. Глаза у Кати были закрыты. Она задремала. Егор тоже закрыл глаза. Он постарался расслабиться, чтобы  немного успокоиться.
Самолет вырулил на взлетную полосу, набрал обороты и, разбежавшись, взлетел.

Регистрация  пассажиров на рейс «08-14» продолжалась. На табло горела надпись: «08-14, Москва-Симферополь».
В оперативном отделе УВД аэропорта Юрьев, Басов и Семен Мухинас следили на мониторе за тем, как пассажиры один за другим ставили ручную кладь на ленту транспортера для досмотра багажа.
 На экране появился Симпа с двумя охранниками.
Охранник передал Симпе кейс. Паспорта и билеты вручил дежурной. Они прошли в секцию досмотра багажа.
Охранник держал в руках небольшую дорожную сумку. У Симпы в руках был кейс. Они прошли мимо милиционера в накопитель. Милиционер даже не взглянул на ручную кладь и когда бандиты проходили мимо него, как бы невзначай отвернулся.
- Стоп! – сказал Юрьев. - Что это? Померещилось или у человека просто веки упали?
- Он подмигнул, - сказал Семен.
- И мне показалось, - сказал Басов.
- Тебе, Басов и лужа морем кажется, - сказал Юрьев.
Он обратился к оператору.
- Открути назад.
Оператор перемотал пленку. На экране снова появилась картинка, где было видно, что милиционер подмигнул и едва заметно кивнул бандитам.
- Ага, вроде бы подмигнул и кивнул, - признал капитан транспортной милиции.
- Товарищ капитан, что же это ваши сотрудники нашим бандитам подмигивают? – поинтересовался Юрьев.
- Мы можем произвести досмотр багажа прямо на борту, - сказал капитан в оправдание.
- А чтой-то у них, ребята, «в рюкзаках» такое, что даже милиционер устыдился? – спросил Юрьев.
- Чтобы это узнать, нам необходимо лететь с ними, Сергей Николаевич, - сказал Басов.
- А тебе известно, Басов, что в Симферополе нет моря?
- Море есть в Ялте, - улыбнулся Басов.
- Сема, Симпа мне нужен на сорок восемь часов, - сказал Юрьев.
- Это можно, - ответил Семен.
- Беба согласился дать показания, что выкуп он заплатил под давлением Симпы, - сказал Юрьев.
- Мы можем изменить Симпе меру пресечения за нарушение подписки о невыезде, - ответил Семен.
.
- Чтобы рыбку съест, надо в воду лезть, - сказал Юрьев. - Твоя, Басов, взяла.
- Мы летим в Симферополь? – обрадовался Басов.
- Мы идем на борт досматривать ручную кладь, - ответил Юрьев.

  На борту «08-14» началась подготовка к полету. Стюардесса проверяла, у всех ли пристегнуты ремни безопасности. Она поравнялась с креслами, где сидели Симпа и охранники.
- Извините, произошла накладка, - обратилась она к Симпе. - На этих местах у меня семья с детьми. Я хочу предложить вам перейти в первый класс.
Симпа набычился. Он никому не уступал с первого раза.
- Пусть семья летит в первом классе. Мы не возражаем, - ответил он.
- Боюсь, что пассажиры первого класса будут возражать. Пожалуйста, пойдемте со мной, - попросила стюардесса, состроив Симпе глазки. 
- Первый класс, так первый класс, - сказал он.
Они прошли в салон первого класса.
Как только Симпа отодвинул занавеску, Юрьев радостно всплеснул руками.
- Где только судьба не сводит людей, - сказал он. - Тесен мир, не правда ли, капитан?
- Капитан транспортной милиции Еремин, - представился капитан. - Вам необходимо предъявить ручную кладь к досмотру.
- Поясню, - вмешался Юрьев. - Со слов капитана Еремина  следует, что вы не предъявили к досмотру, вещи, которые находятся с вами на борту.
- Это ошибка, - сказал Симпа, сильно побледнев.  - Принеси наши вещи, - сказал он охраннику.
- Не надо, все уже здесь, - сказал Юрьев.
Басов поставил перед Симпой сумку и кейс.
- Что у тебя здесь? – спросил Юрьев.
- Деньги, - ответил Симпа.
- Это пустяк, - сказал Юрьев. - Открой, пожалуйста.
- Сам открывай, - огрызнулся Симпа.
- С твоего разрешения, - улыбнулся Юрьев. - Откройте, пожалуйста, кейс, - попросил он капитана.
Капитан открыл кейс.
«Деньги», - подумал Юрьев, - в деньгах все дело».
- Что в сумке? – спросил он.
- Деньги, - ответил Симпа.
- Откройте сумку, - попросил Юрьев.
Капитан открыл сумку.
Сумка была доверху набита деньгами.
- Ну, что ж, ты парень не бедный, - сказал Юрьев. - Такая наличность для тебя пустяк, понять можно. Но ты и меня пойми. Войди в мое положение. Я с тебя брал подписку о невыезде, а ты с чемоданом денег на юга собрался. Что мне думать?
- Умеешь ты на свою задницу приключения находить, - сказал Симпа.
- Ты своим задом меньше вихляй, у меня хлопот поубавится. В машину всех.
- В наручниках? – спросил Басов.
- Всех троих, - уточнил Юрьев.
- Можно вас, - обратился капитан к Юрьеву.
Они вышли в рабочий отсек.
- У меня такое впечатление, что деньги фальшивые,- сказал капитан.
- Да ты шутишь?! – удивился Юрьев.
- Так точно, в кейсе фальшивые деньги.
- Спасибо за подсказку, - сказал Юрьев.
Бандитов посадили в служебный микроавтобус.
- Серега! – обрадовался Мухинас.
- Сема!
-  У меня нет слов!
- Мы их сделали, Сеня.
Семен кивнул в сторону Басова.
- Не знает? – спросил он.
- Не знает.
- Ну, счастливо пути!
Они обнялись.
Басова это странное братание удивило. Он не знал, что и подумать, когда Семен подмигнул ему и направился к автобусу.
- Увидимся, малыш, - сказал он.
- Все хочу тебя спросить, Андрей, что ты все носишься с этой сумкой?
Басов не ожидал вопроса. В руках у него действительно была дорожная сумка, с которой он не расставался. Он замялся, но потом решил сказать все, как есть.
- В этой сумке, Сергей Николаевич, мои вещи, - ответил он.
- Так.
- Я захватил их на тот случай, если бы нам пришлось в силу обстоятельств вылететь внезапно в Сочи, или на худой конец, в Симферополь на предмет специальных розыскных мероприятий.
- Что ты захватил?
- Маску, трубку… - сказал Андрей.
- Почему ласты не взял?
- Ласты можно напрокат взять.
- О напарнике, ты, конечно, не побеспокоился. Мне в прокате, по-твоему, плавки выдадут?
- Две пары для вас заготовил, Сергей Николаевич, на выбор, - радостно сообщил Басов.
Он все еще не верил своему счастью. Это было невероятно.
Юрьев достал из кармана два билета.
- Ты, Басов, где любишь сидеть?
- У окна.
- И я у окна. Старшему придется уступить.
- Есть уступить!
- Не говори  «есть», Басов, - попросил Юрьев.
- Понял!
- И «понял» не говори…

Мужчина, уступивший место Егору, понял, что его разыграли. Он был слегка навеселе, а посему благодушно настроен и откровенно любовался спящей Катей. Мужчина наклонился к Егору  и тихо сказал:
- Вы, похоже, баловень судьбы, но вам полезно запомнить, что судьба нередко подвергает суровым испытаниям того, кому дарит поначалу счастливую любовь.
Егор промолчал.
«Как было бы хорошо открыть глаза и снова увидеть его», - просыпаясь, подумала Катя и  открыла глаза:
- Чувствовала, что ты рядом, но почему-то не могла поверить. –
- Ты такая красивая, когда спишь, - сказал Егор.
- Дорогой, что ты еще натворил?
- Ты знаешь, я никогда ни во что не вмешиваюсь… - начал Егор.
- Я знаю, - улыбнулась Катя.
- И я подумал, что наша любовь ничего больше не стоит, если ты за нее заплатила. Я испугался.
Катя увидела в руках у Егора тот самый пакет с деньгами, который она передала Володе для Симпы.
- Что ты наделал? - Катя была в отчаянии. - Я хотела избавиться от всей этой грязи вместе с этими деньгами. Я хотела начать новую жизнь.
- Вот я и подумал, Катюша, что начинать новую жизнь без денег - дурная примета, - наивно предположил Егор.
Катя закрыла ладонями лицо м заплакала.
«Нет, это не мой Егор. Это кто-то другой», - подумала она.

Юрьев и Басов сидели в салоне первого класса как раз на тех местах, где должен был сидеть Симпа с напарниками. На глазах у них были светозащитные маски. Откинувшись в креслах, они блаженствовали и просто болтали.
- Сергей Николаевич, я не знал, что вы читали «Моби Дика», - сказал Басов.
- Да, случайно зашел в кабинет к Семену и увидел на столе книгу.
- Это я дал Семену Михайловичу для прочтения.
- Любопытная книженция, - задумчиво сказал Юрьев, - но для Сени совершенно бесполезная.
- Знаете легенду о пророке Ионе? Как кит проглотил Иону и тот находился в его чреве?
- Было такое…
- Мы как будто в чреве кита? Понимаете?
- Ты имеешь в виду чрево самолета?
- И самолет тоже…
У Басова на лице застыла улыбка. Он не то заснул, не то собирался с мыслями. Юрьев ждал разговоров о Белом ките. Но Андрей молчал. Юрьев тоже стал погружаться в сладостную дрему, и ему пригрезилось море, где на безбрежном просторе плыл Белый Кит и выпускал фонтаны водяных брызг.
        

                *