Галлюцинация

Откинувшись в кресле и со странной улыбкой посмотрев сквозь бокал с вином на играющее в камине пламя, Крис тихо проговорил:
-- Знаешь, Аннет, нам надо с тобой поговорить кое о чем...
-- О чем же, милый? -- накручивая на палец светлый локон промурлыкала Аннет.
-- Тебя не существует. Ты -- мое воображение. -- глубоко вздохнув, разом выпалил Крис.
-- Да ну?! -- звонко рассмеялась девушка. Она думала, он снова забавляется.
-- Ну да... -- мрачно подтвердил Крис: -- я прекрасно помню, как это было...
Закрыв глаза, он помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями, а потом начал свой рассказ:
-- Мне было одиноко. Нет, не одиноко даже – просто скучно. Я всегда любил забавляться различными экспериментами с собственным сознанием. Но этот, похоже, зашел слишком далеко…
Приоткрыв один глаз, он посмотрел на Аннет. Девушка сидела, свернувшись клубочком в кресле, и неотрывно глядела на огонь. Отблески пламени, переливаясь на ее лице и отражаясь в хрустально-голубых глазах, делали ее необычайно красивой и желанной. Крису было самому сложно поверить в то, что он рассказывал. Встряхнув головой, он продолжил:
-- Мне стало интересно, как люди создают себе галлюцинации, воображаемых друзей и тому подобное. Ведь не только шизофреники видят то, чего нет. Многие дети, убегая от внешнего мира, от жестокости и непонимания родителей или сверстников создают себе воображаемых друзей, разделяющих их игры или увлечения. Бывает, что они верят в их реальность, видят их, слышат и, возможно, даже осязают. Я подумал: если дети могут это, то что мешает взрослому сделать то же самое? Детям в большинстве таких случаев вполне хватает нескольких сеансов психоанализа, и они понимают бесплотность своих галлюцинаций. Мне казалось, что мой разум, если я сознательно создам себе галлюцинацию, сам сможет с ней справиться. В крайнем случае, я думал, что схожу к психиатору, выпью каких-нибудь таблеток и все пройдет… Но, не все так просто оказалось… Впрочем, это я узнал потом. А тогда все это мне казалось невинной игрой. Воображать себе друга мужского пола у меня не было никакого желания, да и к тому же… Ну, словом, я всегда любил женщин и воображаемая подружка, с которой можно отлично проводить время, оставаясь при этом наедине с самим собой казалась мне отличной идеей. И я начал создавать тебя. У меня был приятель – художник. Может быть, особыми талантами он не блистал, но, после долгих разговоров и литров абсента, я, все-таки, смог объяснить ему, что же мне нужно. Как-то ночью, он позвонил мне и сказал, что закончил, на его взгляд, лучшую его работу. Он был пьян в стельку. Скинул мне на е-мэйл нарисованную им картинку. Это был твой портрет. Девушки моей мечты, как я себе ее представлял. Никогда не верил в любовь с первого взгляда, но, знаешь, когда я впервые посмотрел на эту картинку, меня, будто током ударило. Я часами мог сидеть перед монитором, разговаривая с тобой. Я рассказывал тебе свою жизнь, делился проблемами на работе и веселыми историями, я размышлял с тобой вслух о смысле жизни и прочих философских глупостях, рассказывал анекдоты и спрашивал совета. Все меньше и меньше времени я проводил с друзьями, и все больше с тобой. Я перестал встречаться с другими женщинами, мне стало казаться немыслимым переспать с ними – ведь у меня была ты. Постепенно, мне стало казаться, что я начал слышать твой голос. Это был самый прекрасный голос на земле, проникающий в самое сердце, задевающий самые тонкие струнки моей души. Как-то дождливой осенней ночью, я валялся на кровати, силясь заснуть, и снова мысленно разговаривал с тобой. А потом я вдруг услышал тебя наяву. Я открыл глаза, а передо мной была ты. Прекрасная, обворожительная, соблазнительная, великолепная и… абсолютно настоящая. Ты появилась в моей спальне в коротеньком пеньюаре, юркнула ко мне под одеяла и прошептала «согрей меня». Ты помнишь?
Крис испытывающее посмотрел на девушку, словно надеясь увидеть подтверждение или опровержение своих слов. Но та лишь неопределенно кивнула, не ответив, но показав всем своим видом, что внимательно слушает. Крис снова вздохнул:
-- Это была самая жаркая и самая лучшая ночь за всю мою жизнь. По крайней мере, за ту ее часть, в которой не было тебя. Утром, когда я проснулся, больше всего на свете я боялся открыть глаза. Мне казалось, что если я не увижу рядом тебя, мне останется только покончить с жизнью. Долгие минуты я боролся с самим собой, а потом… Потом я, все-таки, открыл глаза. Ты лежала рядом, уютно устроившись на подушке. Твои волосы разметались и щекотали мне щеку, и ты улыбалась во сне. Я чувствовал тепло, идущее от тебя, и слышал твое дыхание. Я приложил руку к твоей груди и почувствовал, как бьется сердце. У меня получилось: ты появилась, я видел тебя, слышал тебя, чувствовал тебя.
Крис замолчал. Залпом допив вино, он посмотрел на Аннет. Та оторвалась от созерцания камина, и посмотрела в глаза Крису, чуть грустно улыбнувшись. Но, все-таки, улыбнувшись, и это немного утешило его.
-- И? – протянула девушка, подталкивая его к продолжению рассказа.
-- И вот… -- растеряно пробормотал он: -- с тех пор ты всегда была со мной, мы жили душа в душу, все было прекрасно, но мне не давала покоя мысль, что ты – моя галлюцинация. Я не выдержал, и, наконец, все тебе рассказал.
-- И ты решил, что пришло время избавиться от меня? Выпить пару таблеток, сходить к психоаналитику, и забыть про меня? – в голосе девушки послышался холод.
-- Нннееет… -- протянул Крис: -- то есть… ну… я люблю тебя. И ты это знаешь. Ты самое дорогое, что у меня есть. Но ты – плод моего воображения. И это значит, что я сумасшедший.
-- Хм…. – задумчиво проговорила Аннет. От льда в ее голосе не осталось и следа, он снова стал теплым и мягким, столь хорошо знакомым и любимым: -- И это единственное, что тебя беспокоит? Ты думаешь, что сошел с ума и галлюцинируешь?
-- Не думаю, – помотал головой Крис, -- так и есть на самом деле.
Аннет долго разглядывала его, поворачивая голову так и эдак. На ее лице невозможно было что-то прочесть. Спустя несколько бесконечно долгих секунд, в течении которых Крис успел десятки раз проклясть себя за этот разговор, она одним грациозным движением встала с кресла и перемахнула к нему на колени. Прижавшись губами к уху, она прошептала:
-- Ты уверен, что выдумал меня? Вот она я, я настоящая, я живая. Чувствуешь?
Крис шумно сглотнул слюну. Несколько раз открыл и закрыл глаза, пытаясь разобраться в собственных чувствах и дебрях своего разума:
-- Не знаю, -- вздохнул он: -- я уже ни в чем не уверен. Я… я запутался. Я помню, что я придумал тебя, и помню, как это было. Но я уже не уверен, что я придумал тебя, а не то, что я это сделал… То есть… Я запутался. Милая, прости меня…
-- Это ничего… -- нежно прошептала ему на ухо девушка, -- но это очень странно… странно, что ты об этом заговорил.
-- Странно? Почему?
-- Потому что это я тебя придумала, милый… Это ты – плод моего воображения. Идеальный мужчина, такой, каким я его себе представляла. Ну, или почти идеальный, – усмехнулась она.


…Вся обстановка в кабинете несла в себе одну основную идею, вернее, эмоциональный посыл: спокойствие и безмятежность. Уютные кожаные кресла, мягких тонов обои, мягких спокойных тонов шторы, уютные книжные полки и безмятежный солнечный свет, падающий в окно. Все, чтобы успокоить пациентов и настроить их на гармонию со своим взбудораженным внутренним миром.
-- Так вы говорите… Что придумали друг друга? – повторил доктор Розельски. Это был лысыватый средних лет мужчина, наполняющий пациентов таким же ощущением безмятежности и спокойствия, как и весь его кабинет. Белоснежный халат поверх коричневого костюма слегка старомодного покроя и толстые очки в роговой оправе производили впечатление искренности и безобидности вкупе с профессионализмом и увлеченностью собственным делом.
Крис и Аннет синхронно кивнули. Потом, посмотрев друг на друга слегка улыбнулись.
-- Я уверен, что придумал ее, она… мой воображаемый друг… -- начал Крис.
-- А я уверена, что придумала его… -- почти весело продолжила Аннет.
Доктор Розельски встряхнул головой.
-- Ну… хм… возможно, вы кажитесь друг другу столь идеальным воплощением собственной мечты, что… Что ваш мозг, пытаясь защититься от этого придумал себе воспоминание о том, как вы… эээ… придумали друг друга? – почти с надеждой предположил он.
Аннет с Крисом переглянулись.
-- А так бывает, доктор? – спросила девушка. Тот неопределенно пожал плечами. Снял очки, протер лоб носовым платком, потом снова надел очки.
-- Доктор Розельски… -- задумчиво проговорил Крис, -- но ведь, если один из нас придумал другого, значит, Вы должны видеть только одного из нас?
Доктор кивнул:
-- Да, это так. Но я вижу обоих, следовательно, вы оба существуете. Никто из вас никого не придумывал.
-- Ты слышал это, милый? – повернувшись к Крису, спросила Аннет.
-- Да, милая. Я не придумал тебя, ты настоящая. А ты слышала?
-- Да, любимый. Ты из плоти и крови, и это прекрасно – рассмеялась девушка.
--  Ну… доктор, тогда, может быть мы пойдем? Я думаю, мы сами со всем разберемся, а если нет, если возникнут какие-либо вопросы – снова придем к вам. Хорошо? – спросил Крис. Подтверждение материальности его любимой принесло ему небывалое облегчение и он с трудом сдерживался, чтобы не пуститься впляс, не кинуться обнимать доктора и, конечно же, Аннет.
-- Вы ведь не испытываете депрессии, не чувствуете позывов к насилию, вспышек агрессии или еще чего-нибудь подобного, что могло бы угрожать вашей жизни или жизни окружающих? Вам не придет в голову ткнуть свою вторую половинку ножом, чтобы проверить, что она из плоти и крови? – улыбнувшись спросил доктор.
-- Нет! – хором ответили влюбленные, и, переглянувшись, засмеялись.
-- Ну… тогда идите, но если вас что-то будет беспокоить – обязательно позвоните. В любое время, ладно? – доктор протянул им свою визитку.
Попрощавшись, Крис и Аннет упорхнули за дверь, привыкать к материальности друг друга. Немного посидев в кресле неподвижно, доктор Розельски вздохнул, снова протер лоб платком и, выдвинув ящик стола, достал бутылку виски и стакан. Плеснув себе на два пальца, залпом выпил, поморщился и убрал бутылку обратно. Вспомнив что-то, нажал кнопку на селекторе телефона.
-- Трейси, радость моя, а последняя парочка пациентов оставили тебе свой телефон?
-- Парочка? Какая парочка? – непонимающе отозвалась его секретарша.
Розельски почувствовал, как на лбу у него выступила испарина:
-- Ну эти двое… Молодой человек с девушкой, которые считали друг друга своими галлюцинациями… Те, которые только что вышли…
-- У Вас не было пациентов уже два с лишним часа. Никто не входил к Вам и не выходил. У Вас все в порядке? – голос секретарши выдавал тревогу.
Доктор Розельски помолчал с минуту, собираясь с силами, прежде чем ответить. Язык отказывался повиноваться, он почувствовал, как руки, потянувшиеся к платку, задрожали. Собрав волю в кулак, он проговорил почти нормальным голосом:
-- Да, Трейси, все хорошо. Просто задремал и видел сон. И… если кто придет, скажи, что я не принимаю больше сегодня….