Ко мне пришел Любовник. Он занял сразу всю прихожую – высокий, шумный, пышноволосый… Я его давно не видела, за исключением аватарки в интернете. Не знаю, ему я обрадовалась, или принесенным цветам. Одной рукой он протянул мне желто-розовые тюльпаны, и я чуть сразу не бросилась их рисовать. Но он оттащил меня от мольберта и вручил адонис в горшке. «Это адонис», сказал он. «Позвольте…» - начала я, но он объяснил, что адонис - растение семейства лютиковых, цветущее ранней весной, иногда его называют «горицвет», но это неправильно. По греческой мифологии адонис произошёл от слёз богини любви Афродиты, оплакивающей умирающего Адониса, кровь которого и придала цветам растения их окраску. Мой адонис почему-то был ярко-желтым. Я все пятилась к мольберту и одним ухом слушала, что Адонис был пастухом и охотником на зайцев, славился своей красотой, поэтому в него влюбилась богиня любви Афродита.
Я спросила Любовника, давно ли он охотился на зайцев. Он ответил, что большой охотник он только до шуток, но готов сегодня водрузить на мой стол некоторые трофеи. И невесть откуда достал иностранное вино и большую замороженную рыбу.
Я подумала: «А мой-то последний раз мне цветы дарил еще до свадьбы… А с рыбалки только его самого в замороженном виде привозят…. Э-эх». Тем временем Любовник разливал вино в крупные, как чаши тюльпанов, хрустальные бокалы на высоченных ножках, называя меня Афродитой, вытащил из куртки фотоаппарат-«мыльницу», установил его на туалетном столике, потом воссел на табурет, как на трон, и посадил меня на одно колено. Правой рукой поднял бокал и велел мне обернуться. Я свернула голову назад, в это время мигнула вспышка взведенного автоспуска.
«А теперь угадай картину», - он говорил загадками. «Куда мне…», начала я, и слезла с долговязого колена – зад у меня не как у Саскии, сидеть было ужасно жёстко. Мы еще выпили, мой гость рассказывал анекдоты и радовался тому, что мы наконец встретились. «Это хорошо, что ты замужем – я тоже женат, так что мы в равных условиях. Вот если бы кто-то из нас был свободен, это было бы уже нечестно…» - нес он какую-то ахинею. Спустя полчаса он вдруг проголодался и принялся готовить принесенную рыбу. Это было вообще из области фантастики. Название рыбы я так и не узнала. Она была шершавая, головастая, с большими закрытыми глазами. Любовник начинил ее лимоном, сыром, специями, зеленью, «нарисовал» поперек тушки полоски майонезом из мягкого пакета и запек в духовке. Я отродясь ничего подобного не видела. «А мой-то, - думала я - ничего сложнее своей любимой чечевицы варить не умеет…». Мне было жаль огромной красивой мёртвой рыбы – уж лучше б она резвилась в своем родном океане, радугой блистала в солнечных лучах, пробивающихся сквозь зеленоватую соленую воду… любила, рожала мальков из икринок, и учила их не попадаться в рыбацкие сети.
Любовник тем временем отжевал дорогую мятную жвачку и принялся целовать меня, сначала в щеку, потом в шею, потом в губы. От его жвачки был приторный холодок на языке, я покрылась мурашками, как на берегу реки в пасмурный день… «Какие у тебя ледяные руки», - он принялся растирать мои ладошки, не забывая поглядывать в духовку за рыбой.
Вдруг где-то в глубинах прихожей, за дверью, послышался короткий стук. Мы замерли. Я отпрянула и пересела подальше от ненасытных объятий Любовника. «Это стучат в дверь?» - спросил он. Было непонятно, стук звучал глухо, как будто в дверь барабанили варежкой. «Не открывай», - тревожным голосом попросил Любовник. «Это твой муж, да?»
Я не отвечала. На мужа я давно обиделась и прогнала его. Куртку, ботинки, бритву, зубную щетку вышвырнула на лестницу. Чаша терпения тогда перехлестнула весь здравый смысл, всю житейскую мудрость. Скала семейных устоев дала огромную трещину. Потом я часами смотрелась в зеркало, пытаясь скорчить печальную гримасу и выдавить хоть каплю слез. Не рыдалось. Попытка горевать не удалась. Я стала звонить ему - мобильный телефон его молчал уже 6 дней. И тогда объявился Любовник, как черт из табакерки. Спортивный, подтянутый, с гладкими бритыми щечками. А сейчас он сидел передо мной не на шутку испуганный, потому что странный стук повторился еще более настойчиво. Любовник плотно затворил дверь на кухню. «Нас нет, никого нет дома! Неужели не ясно. Ты уехала к маме. Ведь ты могла это сделать? А он мог уже побывать у твоей мамы и узнать, что тебя там нет?....»
За дверью послышался гулкий бубнящий голос. Голос был мужской и скорее всего, нетрезвый. По интонациям было понятно, что стучащий крайне недоволен происходящим. Любовник нервно заметался по кухне, мял салфетки, бесшумно переступал своими идеальными модными носками по моему старому паркету. Залпом допил оставшееся вино, скривил чувственный рот. Я перебирала пальцами тюльпанные лепестки и мне было ВСЕ РАВНО.
Тем временем, удары в дверь приобретали все большую мощь. Уже можно было разобрать искаженные гневом слова: «Наташа, открывай! Открывай, стерва, я знаю, что ты дома!»
Любовник имел уже отнюдь не шикарный, а вовсе бледный вид. «С твоего балкона можно перелезть к соседям?» Мне стало смешно. Я истерично расхохоталась, когда представила всю комичность ситуации – расфуфыренный хахаль в дорогом светлом костюме гнусно линяет по водосточной трубе! Он зажимал мне рот, чтобы мой идиотский смех не было слышно на лестнице.
Однако, крики и удары прекратились. Выждав еще пять минут, я открыла входную дверь. За ней никого не было. Любовник схватил куртку и пулей вылетел из квартиры, не забыв, тем не менее, поцеловать меня на прощание. «Надеюсь, в следующий раз увидимся в более спокойной обстановке», - неизвестно кому и зачем пообещал он.
Я еще немного постояла в открытых дверях. По лестнице поднимался пьяный сосед-«афганец», с багровым лицом и монтировкой в руках. «Где эта гребаная сука, убью нах» - начал он монолог речитативом, обращаясь вероятнее всего, к своей непутевой женушке. «И где она?! Разнесу к едрене матери» - не то спросил, не то пообещал он, намахиваясь на собственную дверь.
-Вася, Наташа наверное, ушла в садик за ребенком, - попыталась я успокоить обезумевшего соседа. -«Какого ххх… она ключи мне не оставила!.....»- продолжал хрипеть и брызгать слюной «афганец», но устал, повалился на ступеньки и остался сидеть, согнувшись и обнимая монтировку.
Я закрыла дверь на два замка и вновь взялась за мобильный телефон, в записной книжке которого был только один абонент. Любимый, я больше не обижаюсь. Возвращайся скорее. Хватит уже вредничать, включи телефон….