ИЗМЕНА
Эх, молодость, молодость! Как быстро она проходит, заметить не успеешь. Только, когда начинаешь осуждать нынешние нравы вроде: мы такими не были, ловишь себя на мысли - как давно это было!
Вчера Наталья забегала, целый ворох сплетен приволокла: кто, где, с кем и как. Начала рассказывать, аж слюной брызжет от возмущения все у нее падшие, да гулящие.
Она, как Андре (жених ее, они даже обручены были) на войне убили, имела после него парочку непродолжительных романов, но ни с кем долго продержаться не смогла и с годами такая правильная стала! Пожалуй, я догадываюсь почему.
Разбередила она мне душу, сколько уж лет прошло, а я каждое мгновение того дня помню, будто вчера все было.
Мне тогда как раз двадцать пять исполнилось и решил мой муж, царство ему небесное, мне подарок сделать. Светлейший князь в тот день очередной бал давал, вот муж и заручился его приглашением для нас.
Надо сказать, что не любила я эти балы. Муж, танцор был отменный, но с еще большей страстью отдавался игре в карты. Обычно все кончалось одинаково: исполнив два-три тура, он исчезал в одном из дальних кабинетов, где его уже ждали такие же игроки. Игра затягивалась до позднего утра, и домой мне приходилось возвращаться одной.
Поэтому я вообще перестала принимать приглашения и после рождения младшенькой дочери Машеньки три года не появлялась в свете, довольствуясь редкими приемами, устраиваемые мужем, да выездами в театр.
Однако игнорировать официальное приглашение Светлейшего, было не принято, и я стала собираться. В средствах мы не стеснялись, поскольку муж был потомком древнего польского рода и имел значительную ренту с родового поместья.
Разумеется, что мой бальный наряд отвечал всем требованиям тогдашней моды, а в некоторых деталях, даже превосходил их.
И вот, эдакой разнаряженной целомудренной куколкой в сопровождении красавца мужа, я вошла в зал. Едва мы успели засвидетельствовать свое почтение устроителю бала и его многочисленным гостям, как ко мне подбежала давняя подруга из соседнего имения, Наталья. Шаркнув ножкой и не без жеманства позволив мужу поцеловать ручку, она потащила меня в другой конец зала, возбужденно щебеча:
- Ой, Дашка, как здорово, что ты, наконец, вылезла из своей норы! Я здесь такого господина видела! Гвардейский офицер, говорят, что из знатного французского рода, поступил на службу нашему императору. Все дамы от него без ума, но он со всеми одинаков и никому еще не отдавал предпочтения!
Вот бы с ним познакомиться!
Наталья уже успела побывать замужем за немецким посланником, но наотрез отказалась уехать, когда того выслали из страны, уличив в неблагонамеренных деяниях. Тайный приказ пошел ей на встречу, оформив развод и разрешив остаться, с сохранением всех дворянских привилегий убедившись в полной непричастности к делам супруга.
Нельзя сказать, что молодая женщина сразу пустилась во все тяжкие, но, следуя обычаям того времени (кстати, совпадающими с ее природной склонностью), при оказании ей достаточного внимания, долго не жеманилась и ее многочисленные романчики давали богатую пищу местным сплетницам.
- Так бог тебе в помощь, но при чем здесь я? Удивилась я.
- Ой, Дашенька, извини меня, но ты совсем одичала вдали от света!
Его, несомненно, представят твоему мужу и тебе, а ты потом, представишь его мне! Обещаешь?
- Разумеется, тем более что меня не интересуют светские ловеласы, - успокоила я подругу.
Наталья оказалась права. Вскоре один из сослуживцев мужа подвел к нам молодого человека и представил его, как офицера гвардии его Величества, барона Андре де, Метью.
Слегка склонившись для поцелуя моей руки, барон поднял на меня взор и наши глаза встретились.
Ах, зачем я не отвела тогда взгляд! Я думала, что великолепно владею собой и, прочитав в его глазах некоторый вызов, решилась принять его.
Глупенькая.
Как будто молния пронзила мой затылок и устремилась вниз по позвоночнику, пробуждая во всем теле неведомую мне силу. Сознание заметалось в каком-то паническом восторге, одновременно придя в ужас, но, тем не менее, устремляясь в самую глубь этих глаз.
Когда я, наконец, очнулась, то увидела лишь удаляющуюся спину барона, и поняла, что проиграла битву, даже не начав сражения.
Далее все замелькало в ускоренном темпе: вот я в танце попадаю с ним в паре, и наши руки соприкасаются. Я упорно избегаю встречаться с ним взглядом и с облегчением вздыхаю при очередной смене партнеров. Вот мелькает вопрошающее лицо Натальи, но я рассеяно бормочу что-то невнятное и шарахаюсь в сторону, уловив на себе его ищущий взор. Вот муж, виновато улыбаясь, сообщает, что ему необходимо на некоторое время уединиться с очень нужными людьми.
Все, это конец! Уходит последняя опора и надежда. Теперь я одна, совсем одна.
Бежать, надо бежать! Как можно дальше от этих рук, этих глаз.
Дарьюшка, что с тобой, чего ты испугалась? Ты, почтенная матрона мать двоих детей и мужнина жена шарахнулась от какого-то проходимца!
Какое мне дело до него, сейчас найду Наташку и сведу их вместе, пусть она с ним разбирается, ей не привыкать.
Однако та, пробужденная его взглядом сила охватывала меня все сильнее, она комкала сознание и гасила волю.
Я еще не знала тогда, что это сила женщины-самки, почувствовавшей приближение доминирующего самца и готовая к любовной игре.
Разумеется, мы с мужем спали вместе и не скажу, что это было противно. Нас познакомили почти накануне свадьбы: молоденькая семнадцатилетняя девчонка и худосочный угловатый, несколько инфантильный польский девятнадцатилетний юноша. Он был неплохо образован, отлично владел оружием, но был абсолютно несведущ в любовных делах.
Нет, конечно, мы знали о сути различия полов и, что надо делать после свадьбы, но после первой же близости были весьма разочарованы, поскольку чужие описания и собственные мечтания неизмеримо превосходили непосредственный факт. Муж исполнял свои мужские обязанности по-военному быстро и четко, что касается меня, то я впускала его, но никогда не пыталась извлечь из этого наслаждение.
Я вроде бесцельно перемещалась по залу, но где бы я ни оказалась везде перед глазами маячила фигура Андре. Он занял собой все пространство, я чувствовала его спиной, затылком, всем телом. Самое страшное, я не сомневалась, что он ощущает то же самое. Наконец мне стало ясно, что долго так продолжаться не может, надо положить конец этому наваждению и срочно уехать.
С таким же успехом мышь, выпущенная игривым котом, надеется от него убежать. Впрочем, мне было еще труднее, поскольку только разум требовал бежать, но все тело призывало задержаться и посмотреть, что будет дальше. Оно хотело, оно жаждало быть съеденным.
Сейчас, наблюдая иной раз погоню петуха за курочкой, я вспоминаю себя в тот вечер.
Конечно, я все сделала правильно: скрывшись за колоннадой зала, я незаметно скользнула в один из выходов и по гулкому вестибюлю устремилась…
Нет, не к выходу, где меня ждала карета, но наверх, по широкой мраморной лестнице с богатым персидским ковром на ступеньках.
Второй этаж, по огромному коридору гуляют какие-то люди, некоторые сидят, утонувши в мягких диванах, большей частью парами. Где-то здесь, за одной из массивных дубовых дверей находится муж, но где? Впрочем, не все ли равно, что я ему скажу, что дура? Нет, здесь не скрыться.
А куда ведет эта узкая пыльная лестница? Ага, это чердачный полуэтаж, дверь туда на замке, но площадка вполне позволяет переждать.
Ой, не вру ли я себе: переждать или подождать?
Ну, конечно же, переждать! Сейчас он увидит, что я уехала и займется какой либо другой, может, даже Наташкой, а я свободно выскользну из дворца и удеру.
Но, что это за движение там, внизу?
Ага, это он. Кругами рыщет, что, потерял? Так тебе и надо, нет меня, улетела птичка!
Ишь, на улицу выскочил, прямо, жду я тебя там…
О, Боже!
Я не жду, да ведь карета ждет! Если догадается спросить у кучеров…
Догадался мерзавец. Вон, как идет, не спеша, понял, что я где-то здесь.
Сюда поднимается, ничего, пока он второй этаж будет обследовать, я вниз и поминай, как звали.
Ой-ей, кобелина несчастный, лишь на мгновение задержался на площадке и прямиком сюда, у него что, чутье?
Нет, так нельзя, я сейчас закричу, позову на помощь! Да, как он смеет преследовать честную благородную даму?!
И…ии, ужас, голос пропал, дыхание перехватило! А он уже близко, уже на площадке, увидел и выдохнул:
- Вы здесь? Дорогая, пощадите, не отвергайте, я умру без вас!
А сам так облапил, что куда там корсету! Кошмар! Усы, бородка аккуратная, но колючая! Я у мужа никогда даже щетинки не ощущала.
Фу, табаком воняет! Но, как щекочут усы обнаженное плечо, борода между грудей, ой, они сами из корсета просятся.
У, губы захватил, аж в голове все смешалось, и ноги предательски задрожали, а табак вовсе и не воняет.
Что это, его язык? Зачем? Впрочем, ну-ка, ну-ка, как это ты делаешь?
Дай я попробую, ай, здорово! Беда с этими французами, вечно они что-то придумывают.
Руку, руку осторожнее суй, ой, пропало мое бальное платье!
Да не пролезет там ладонь, шнурок на панталонах шелковый, затянут до предела. Подожди, я сама помогу, ну не рвать же по-живому!
А, сам уже нашел, что же там творится! Кажется и коленки мокрые, что же это такое, предательница, не пускай его!
И вообще, куда он делся, где-то в платьях зарылся, что он там делает? Сейчас прогоню…
Ой, нет, подожду, пусть делает. Не знаю, как он это делает, но я сейчас умру!
Сейчас, еще немного и прогоню…
Ах! Сам ушел! Что же ты делаешь, ирод? Мой бутончик сейчас лопнет!
Нет, так уже не лопнет! Как жадно она его захватила, как родного, впрочем, куда там родному!
Размер, может и не больше, но сколько энергии!
Вот это да! Петь хочется!
Что? Ротик мне прикрывает, просит, что бы тише радовалась, а я что, кричу?
Да, как он смеет, я в жизни не кричала!
Смеется гад, говорит:
- Мадам, я ничего не имею против, но постарайтесь это делать в унисон с оркестром, а то вы его с тона сбиваете.
А, плевать! На все и на всех! Окажись мы сейчас прямо среди зала, все равно плевать! За это, можно заплатить любую цену!
Ха, он еще куда-то собрался!
Нет уж, шалишь дружок, туда тебя не пустят.
Предательница! Они что сегодня, с ума посходили?!
Куда? Куда, больно же! Не пускай!
Убирайся!
Что, уже там?
Нет, нет, не уходи, подожди.
Ой, так, кажется, еще сердитее! Кто бы мог подумать! Вообще то я слышала, что так тоже делают, но ни за что бы не поверила, что это так здорово!
Что губки надула, обманули тебя, мимо проскочил.
Да погладь же ты ее, дай руку.
Вот так, можешь чуть глубже, вот, умница, да не забудь про складочку вверху.
Нет, зря это я, он ничего не забывает.
Ай-ай! И это я, добропорядочная дама! Столько прожила и понятия не имела, что у меня есть!
А это еще что такое, что он выдумал?
Зачем он подносит его к моему лицу?
Какой он красивый и сильный! Я у мужа так и постеснялась рассмотреть его поближе.
Ой, что это он?!
Ах, поросенок, плюется! Вот это да! Да, какой богатый! И совсем даже не противно! Иди ко мне мой малыш, дай я тебя поцелую, как трепещешь ты у меня в ротике, не бойся, я тебя не обижу, ты мне сегодня целый мир открыл.
Что, ты пошел?
Ладно, иди.
Когда встретимся?
Пожалуй, никогда. Все равно, так как было сегодня, больше уже не будет. Не забывай, я дорожу своей репутацией и надеюсь, у тебя хватит благородства не афишировать мою ошибку.
Но в любом случае, спасибо тебе Андре.
Люди однозначно называют подобное – изменой.
А я шла и смеялась: это с мужем я изменяла! Изменяла самой себе, своей природе.
Двор, Свет, этикет, все пустое, я обыкновенная баба и дворянство не имеет к этому никакого отношения. Слава Богу, нашелся человек, который помог мне это понять.
Санкт – Петербург 1805г
( из воспоминаний княгини Дарьи П.)