Дождь заглядывающий в окна. Часть I. Шел дождь

ПРОЛОГ

Шел дождь. Стеклоочистители метались из стороны в сторону, пытаясь справиться с потоками воды, заливающими ветровое стекло. Редким струйкам удавалась свободно пробежать свой путь до конца, безжалостные щетки подхватывали почти все извилистые ручейки и сметали со своего пути. Мотор гудел очень успокаивающе, и было приятно ехать неизвестно куда, непонятно зачем, сквозь непрерывно змеящиеся струи и слушать тихую музыку, перемешивающуюся со стуком дождя по крыше машины и сквозь дрему наблюдать за уверенными движениями сильных рук лежащих на руле. Там за стеклами непогода, а здесь уют и покой, и рядом человек, который сейчас держит этот маленький мирок в своих ладонях и надежно защищает его.
На заднем сидении дремлет пес. Может быть, спит, потому что иногда доносятся его тяжелые вздохи, и краешком глаза можно уловить подрагивание лап, как будто он где-то бегает и что-то ищет.
Ему немного тревожно во сне, он любит находиться рядом с хозяином, любит, ездить, смотреть через полуоткрытое окно, ловить носом ветер, или просто лежать на переднем сидении и наслаждаться запахом машины, зная, что его всемогущий хозяин, рядом, за рулем. Ему досадно, что незнакомая женщина заняла его любимое место на переднем сидении, но он терпит это, понимая всем своим великодушным собачьим сердцем, что так надо. 
Очень тихо из динамиков, работающей магнитолы доносится незнакомая, но очень приятная музыка, меня полностью расслабляет, и в памяти всплывают стихи соответствующие этой мелодии:

Растворяюсь в тебе без остатка,
Забываю родные края,
И шепчу очень тихо, невнятно:
Только ты, а где ты – там и я.
А душа разобьется о камни,
Мы не можем перечить судьбе,
И любви негасимое пламя
Передам из рук в руки тебе.
Вознесусь в небеса; осторожно
Прочитаю по звездам судьбу,
Но останусь опять без ответа,
Где же счастье свое обрету!
Вот опять я, сквозь звезды шагаю,
В неоглядных просторах мечты,
Про себя, как молитву читаю:
Только ты, только ты, только ты…

Я люблю движение... Когда мимо пролетают встречные  машины, шурша колесами и разбрызгивая воду, а волна встречного воздуха словно хочет столкнуть тебя с дороги. Приятно осознавать, что ты тоже являешься частью этого движения... и не думать о том, что путь, когда-нибудь закончится. Хотя у каждого пути должен быть конец:  там, где тебе будет очень хорошо; где так же тепло и надежно, как в этом маленьком мирке, отделяющим нас от непогоды; там, где горит живой огонь, приятно потрескивая и извиваясь; там, где можно забыть обо всех невзгодах и неурядицах; там, где твой ДОМ...
Дом, в котором можно холодным непогожим вечером, разжечь огонь в камине, открыть книжку и, закутавшись в большой свитер своего самого родного человека, уютно прижаться друг к другу и, поглядывая в окно на свинцово-серую промозглость, что-нибудь неторопливо читать. А на столике, пусть стоит бокал с капелькой хорошего старого вина, чтобы не пить, а просто вдыхать его аромат и наслаждаться покоем, теплом и счастьем…


Так не бывает…

Часть первая

Глава I

Погода явно против нашей поездки. Дождь льет как из ведра. А как хорошо все было задумано, выехать на природу, насладиться запахом зимнего леса, отдохнуть от выматывающего ритма жизни в большом городе и поговорить, чтобы никто и ни что не мешало.
Я очень устаю от бесконечной людской толпы, сверкающей множеством стеклышек невеселых озабоченных глаз, она движется по запруженным городским тротуарам, увлекаемая вдаль какими-то только ей известными целями. И когда становишься частью этой людской суеты, ты тоже бежишь куда-то, торопишься, спешишь вместе с этим хаосом. В толпе я ощущаю себя одиноко и как будто теряю свою индивидуальность, становлюсь никем.  Но, только став, маленькой частичкой толпы, осознаю, что давно уже соскучилась по уединению. Пребывание в толпе вызывает желание скрыться, сбросить напряжение и побыть одной, отдохнуть от бесконечного шума города, от людей, их фальшивости, неискренности, лицемерия.
Сами того не замечая люди часто рядятся в маскарадные костюмы и надевают на себя разнообразные маски, пытаясь скрыть свое подлинное лицо и чувства, становятся похожими на поддельные денежные купюры, с первого взгляда они как будто бы настоящие, но когда приглядишься, понимаешь чистейшая липа. Для чего нужна маска, имитация чувств, двуличные отношения? Неуважение, слабость, неуверенность? Что таится за этим, почему хочется выдать себя за другого? Ведь надевая маску, лишаешься собственной личности, и нет уже тебя, растворился в чужом неуютном мире. Сам себе и другим навязываешь отношения, в которых никто не заинтересован, но которые ты желал бы иметь. Неужели внутри живет такая неуверенность, что возникает боязнь быть отвергнутым и непонятым? Но не теряешь ли больше того, что пытаешься приобрести? Как писал Антуан де Сент-Экзюпери, "зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидеть". Я ненавижу маски, и когда обнаруживаю обман в отношениях, ничего кроме брезгливости не испытываю.
Поэтому когда удается встретить человека без маски: открытого, сильного, мудрого, это для меня как подарок судьбы! Это настоящее счастье найти родную душу, и тогда уже не нужно притворяться, вести игру, все просто, любая моя мысль понята, и правильно воспринята.
…
Очень хочется посмотреть прямо в глаза моему попутчику, вот только что-то останавливает. Интересно, о чем он думает, так сосредоточенно всматриваясь в дорогу, совсем не обращая на меня внимания, а я не могу оторвать взгляда от его обтянутой брючиной ноги и схожу с ума от его близости. Возьми себя в руки, все нормально! Просто успокойся и получай удовольствие от дороги, от дождя, в конце концов, оттого, что он рядом! 
Он как будто почувствовал мое состояние и очень нежно дотронулся до моей руки. И от его прикосновения, у меня закружилась голова, весь мир вокруг потерял очертания и стремительно понесся куда-то…
Он мне безумно нравится! Я не могу ни о чем больше думать, протягиваю руку и кладу к нему на бедро. Поднимаю слегка ресницы, чтобы увидеть его лицо. Машина вильнула и слегка просела от того что дождь вдруг превратился в нескончаемый поток воды, как будто где-то там, в небесах лопнула труба, и решила затопить все вокруг. Ну, наконец, хоть что-то изменится, спасибо тебе Боже, что услышал мои молитвы, и сделал путь невозможным! Автомобиль куда-то свернул. Как можно что-то видеть сквозь эти мощные потоки воды, да, мужчины все-таки устроены по-другому.

Согрей мне душу тихим, тёплым «Да»,
Добавь чуть слышно: «Я люблю как прежде»! -
Чтоб сотни лет, прожитых без надежды,
Растаяли, как дымка, без следа.
Ладонь мою щекою обожги,
Прижав своими нежными руками
Её к лицу, и теплыми губами
Мне страсть и ласку снова подари.
Отдай все силы, чтобы утолить
Печаль, мечту и жажду этой встречи,
Я крепко обниму тебя за плечи,
Чтобы в себе до капли растворить.
 
Машина остановилась. Он на мгновение замер, я почувствовала еле уловимую дрожь в его теле, а потом резко повернул голову и посмотрел на меня, прямо в глаза. Протянул руку и коснулся моего лица. Боже, как нежно и как приятно! Я взяла его руку и поцеловала прямо в центр ладони, а потом прижала к своей груди. То, что стали вытворять его пальцы это просто поэма прикосновений! С их кончиков в меня как будто вливалась энергия, он одновременно и возбуждал и успокаивал, я даже представить себе не могла, что мужские руки могут быть такими! Прикосновения были нежными и легкими, как трепет крыльев бабочки. Пальцы кружились, исполняя какой-то колдовской танец. Я посмотрела на него, и наши взгляды встретились, как сияют глаза! Горячая волна восторга пронеслась по моему телу. Мне захотелось обнять его и прижать к себе, заставить забыть о том, что происходит вокруг. Как стучит его сердце, это сводит меня с ума. Мы действительно падаем или мне только это кажется? Нет, просто он опустил спинку сидения. Это невероятное счастье находится рядом с любимым. Опять его руки начали свой завораживающий танец! Голова кружится, я ощущаю горьковатый запах его туалетной воды, чувствую ласкающие прикосновения, пересохло во рту и перехватило дыхание.
- Я хочу тебя всю, - глухо произнес он. - Скажи, что и ты этого хочешь.
Как волнует меня его голос, чуточку хрипловатый от переполняющей его страсти.
- Да, я тоже хочу тебя. Страстно. Безоглядно, - горячо прошептала ему прямо в ухо.
Он стал медленно, чувственно целовать мои виски, потом прильнул к губам с таким нетерпением, что каждая клеточка моего тела завибрировала как натянутая струна. Его язык обвивал мой, дразня, порождая блаженные ощущения, погружая меня в эротическую негу, было так замечательно, так восхитительно, что слезы невольно выступили на моих глазах.

Подари мне свою любовь,
Я хочу ей заполнить всю ночь!
И чтоб даже от поцелуя,
Говорить мне было не в мочь!
Чтобы наши пылали тела –
Карусель из сплетенных ног...
Чтобы я ещё очень хотела,
Чтобы ты уже больше не мог!

И вдруг какой-то посторонний звук и возня собаки на заднем сидении вывели нас из этого блаженного состояния. Рядом с нами остановился джип, водитель что-то кричал из опущенного окна и размахивал руками. Потом стекло закрылось, машина умчалась, и мы опять остались одни, и только стук дождя и спокойное дыхание собаки нарушали тишину. Наши глаза встретились. Его взгляд стал каким-то отстраненным и тревожным, как будто он был уже не здесь!

Глава 2

Ну и погодка, почти ничего не вижу. Просто невероятно, в конец января и такой дождище хлынул! Если бы знал, что так будет, придумал бы что-то другое! Теперь второй час сижу рядом с Настей, и боюсь повернуть голову, чтобы посмотреть на нее. Кажется, она спит, или делает вид? Нет, глаза только прикрыты ресницами, не спит. Нужно смотреть на дорогу, так можно и канаву не заметить на резком повороте!
Чертовщина какая-то, а не погода: дождь не прекращается - то усиливается, то моросит, как будто всё взбунтовалось против нашей поездки. А в машине тепло и спокойно и у меня в голове крутится только одно желание, чтобы все это никогда не закончилось, и она всегда была рядом.
Протянул руку и нежно прикоснулся к её ладони, лежащей на колене, вот черт, яма, пришлось руку быстро убрать и покрепче вцепиться в руль. Жаль, рука дрогнула от моего прикосновения. Опять покосился, кажется все по-прежнему, только какое-то неуловимое напряжение появилось в её позе. Как будто что-то нарушило покой и теперь она чего-то ждет.  В зеркале увидел, пес поднял голову, посмотрел мне прямо в глаза, понял, что все нормально, улегся, шумно вздохнув.
Вдруг я почувствовал, что Настина рука коснулась моего бедра.
Ее прикосновение - как удар тока. Я еще напряженнее стал всматриваться в вперед, а дождь, словно почувствовав мое состояние, усилился до невероятного ливня, ехать стало невозможно и стемнело настолько, что ничего нельзя было разглядеть, несмотря на усиленную работу стеклоочистителей. Нужно срочно где-нибудь у обочины припарковать машину, мелькнуло у меня в голове, в беду можно попасть запросто. Неожиданно фары выхватили из этой мешанины темноты и водяных потоков указательный знак - поворот здесь, и я с облегчением сбавил скорость и повернул  на дорогу, ведущую к лесу.
Совсем темно, вокруг стена дождя, а впереди маленький кусочек растрескавшегося асфальта, который и дорогой-то назвать нельзя. Наконец, увидел подходящую площадку и, повернув туда, остановил машину. Двигатель монотонно и совсем тихо заурчал в холостую и щетки поскрипывали на ветровом стекле. Иногда шумно вздыхал и возился Джимми, спящий на заднем сидении. Всё, при - е - ха - ли! Теперь можно отпустить руль и повернуться к своей спутнице. У меня начали дрожать руки, потом дрожь пробежала по всему телу, во всем виновата её горячая рука, лежащая на моем бедре. Не люблю, когда теряю контроль над ситуацией, а тут с самого начала все идет не так! Кончай с нерешительностью, моряк, иначе твой корабль потерпит крушение! Тяжело вздохнул и повернул к ней голову. Настя смотрела на меня, и в её глазах отражалось все, о чем думала, мечтала и молчала всю дорогу. Потянулся к ней, неторопливо коснулся тыльной стороной ладони её лица. Она резко и крепко прижала мою ладонь к губам. Как приятно! Господи, что происходит с нами? С ума сошли оба, да, она такая же нетерпеливая, как и я! Прижала мою руку к своей груди, как будто боялась с ней расстаться. И мои пальцы стали нежно гладить через ткань и кружева, спрятанное от моих глаз сокровище, и я почувствовал пульсацию в них. А может это кровь стучит в моих висках? Нет, это та энергия, которая движется навстречу друг другу, и она известна только влюбленным. Меня лихорадит, и я чувствую, как наши сердца стучат в одном бешеном ритме. Её дыхание выровнялось и внезапно на мгновение остановилось, нас накрыла волна тепла, и мне захотелось обнять ее. «Только ты и я, никого больше нет», - беззвучно прошептали наши губы.
Краешком глаза заметил движение на заднем сидении, это Джимми в недоумении посмотрел на меня, но когда я прикрыл глаза, он успокоился, лег и опустил свою голову на лапы.
Обнимая Настю, просунул руку вниз и колечком опустил спинку сидения насколько смог. Посмотрел,  глаза закрыты, и только дыхание выдает её волнение. Вдруг обвила меня руками и прижала к себе. Я почувствовал, как в ребро вдавился рычаг переключения скоростей, но мне было все равно в этот момент. Я целовал её виски и искал губами её губы, чтобы забыться в страстном поцелуе.
Вдруг к шуму дождя прибавился какой-то рокот. Поднял голову и увидел, что рядом с нами останавливается, мигая фарами, темный внедорожник. Пес тоже удивленно прижал нос к стеклу и смотрел на машину. Опустилось, сильно затонированное, стекло передней двери, и из него высунулся какой-то незнакомый тип. Он что-то кричал, и махал рукой в том направлении, куда я вначале хотел ехать. По его оживленной жестикуляции я наконец-то понял, что дальше дорога непроходима, и нужно вернуться на федеральную трассу. Окошко закрылось, и джип пропал в дожде так же внезапно, как и появился. Напряженную тишину салона нарушал только гул от потоков воды, которые били в капот и крышу и негромкая музыка.
Да, некстати нам помешали, но нет худа без добра, предупредили об опасности и, что главное, не стали приставать. В таком месте встреча с внедорожником с затемнёнными стеклами может таить в себе опасность. Желание ушло на второй план, смотрел на Настю, а перед глазами поплыли мучительные ночные воспоминания, которые посещали меня так же регулярно, как столичный поезд, проходящий по железнодорожной линии вблизи моего дома.
Падающий самолет, взрыв, много шума, крики и пламя, и я сижу и смотрю на все это не в состоянии даже пальцем пошевелить, а огонь все ближе и ближе ко мне, и кругом ни одного живого человека! Не помню, как оттуда выполз, на теле ни одной царапины. И только потом накрыла волна липкого страха, сердце сжалось и застучало в висках с утроенной силой. С тех пор слово «самолет» вызывает бурю противоречивых чувств.

***
Когда в моей жизни все рухнуло, как тот самолет, я впервые встретил Настю. Я тогда проходил курс реабилитации, и меня направили в санаторий. Корпус, в котором находился ресторанный комплекс и лечебные кабинеты, был не до конца завершен. Двенадцать этажей были полностью обитаемые, а три последних зияли провалами незастекленных окон. На наружной стене корпуса находился внешний лифт, которым пока пользовались только работники санатория. Мне нравилось наблюдать, сидя на скамейке под раскидистой акацией, как он, похожий на хрустальный лепесток, легко скользит по стене. В тот раз я не захотел в обеденное время ждать очередь, выстроившуюся возле пассажирского лифта в холе, подошел к служебному, который ождали двое мужчин и одна женщина.
Мы вошли в кабину, я нажал на кнопку четвертого этажа, мои спутники выразили свое одобрение, кивнув головой. И тут начали твориться странные вещи. Лифт дернулся и стал набирать скорость, какая-то странность была в его движении, четвертый этаж он проехал, реакции на нажатие кнопок не было. Красная кнопка аварийной остановки тоже не работала, лифт упорно двигался вверх к какой-то одному ему ведомой цели, набирая все большую скорость. Остановился он на площадке верхнего этажа очень резко, но двери открылись плавно. Мы в немом ужасе вышли, дверь за нами закрылась, и лифт поехал  куда-то вниз.
Кругом никого. Только разбросанные инструменты. Не застывшие остатки цементного раствора, в стоящем на кирпичах деревянном ящике. Шахта еще одного лифта была слегка прикрыта панельной плитой, которая просто лежащая на полу, под ней зияющая пустотой дыра в перекрытии, а сверху виднелось днище лифтовой кабины со свисающими проводами. Непривлекательный вид в спешке брошенной работы и повсюду рыжие бычки от сигарет. Этаж был пыльным, серым и очень недружелюбным, а за окнами шикарный пейзаж гор с одной стороны и голубого моря с другой.
Только теперь я рассмотрел своих недобровольных спутников. Мужчины были одеты «по-домашнему», в шортах, футболках и шлепанцах. Женщина, нет, скорее строгого вида девушка в очках, в белой, полупрозрачной блузке с вышивкой, прикрывавшей округлость груди, и легкой индийской юбке до самого пола, которую шаловливый ветер все время пытался то раздуть пузырем, то плотно прижать к ногам.
Я нажал на кнопку вызова, и мы стали ждать возвращения лифта. Прошло несколько минут, но он так и не появился, и мы решили поискать лестницу, чтобы спуститься по ней в ресторан. Разошлись в разные стороны в поисках дверного проема на лестничную клетку. Не знаю, что заставило меня  оглянуться и найти женщину глазами, но я с ужасом заметил, что она наклонилась над шахтой лифта. Ох уж это женское любопытство! Подол юбки зацепился за деревянный ящик с цементом, кирпичи покачнулись, и какая-то невероятная и необъяснимая сила, вдруг, заставила его заскользить прямо на панельную плиту,  угол ящика зацепил и плотно прижал край юбки к плите. Беда была неизбежна. С неимоверной скоростью я бросился к ней, резко схватил за руку и крепко сжал в своих объятиях. Ящик и плита полетели вниз вместе с зажатым между ними куском легкой ткани. Внизу раздался грохот раскалывающегося от падения бетона и какой-то металлический скрежет. Она задрожала, как маленькая птичка, пойманная в силок, прижав руки к лицу и не смея пошевелиться. К нам подбежали мужчины. Они сразу поняли, насколько все было опасно. У обоих были очумевшие лица. Тот, что был в серых шортах, нервно отыскал в кармане пачку сигарет, присвистнул, достал дрожащими руками сигарету и жадно закурил.
Я стоял в немом ужасе, все еще прижимая к себе дрожащую женщину, и не понимал, почему так сильно ноет мое запястье. Вдруг дверь наружного лифта открылась, и из него вышли четверо строителей, одним взглядом оценили обстановку, подбежали к открытой шахте и посмотрели вниз. Потом повернулись к нам, и один из них, видимо бригадир, спросил:
 - Как сюда попали? Ты смотри, что натворили! Кто такие?
 - Лифтом. Вот этим, - очень «остроумно» сказал я, кивая головой на лифт, двери которого всё еще были открыты, словно приглашали нас войти.
Взгляды всех четверых теперь устремились на меня, и я смог в них прочесть, все, что в тот момент они думали обо мне.
Они обступили меня и бригадир, с приклеенной к губе папиросой, спросил:
- Это ты их сюда затащил, красавчик?
- Нет, - как-то вяло запротестовал я, - просто лифт проехал мимо четвертого этажа и остановился только здесь.
- Ну, прям, так я и поверил. Кто дал ключи от лифта? Сюда просто так не поднимешься. - Он вульгарно выругался. - Посмотри, чего наделал, и женщину мог убить!
Смотрел на них, всё еще осторожно прижимая к себе незнакомку, как будто она самое драгоценное сокровище в моей жизни и не находил подходящих слов. К счастью, в разговор вмешался старший из моих спутников, он был лысоватым и слегка располневшим, одет синие шорты и желтую футболку. Весь красный от возмущения, тыча пальцем в грудь бригадира, сказал:
- Закрой рот, придурок. Этот человек только что спас, рискуя собственной жизнью, эту женщину. А оказались здесь, потому что лифт взбесился и завез нас сюда без нашего желания. Никакого ключа у нас нет и не было. Нажали кнопку четвертого этажа, но он поехал по какой-то одному ему известной программе, пробовали его остановить, но ничего не получилось. Хорошо, что не расшиблись все в нем.
Он вынул из кармана платок и вытер мокрый лоб, размазывая темные полосы от пыли, покрывавшей здесь всё толстым слоем.
- Ты нам лучше скажи, как отсюда выбраться.
Мужик мрачно кивнул в сторону лифта и сказал:
- Как пришли, так и отваливайте. Только побыстрее, пока мы не передумали, иначе за себя не ручаемся.
Мы вошли в лифт и поехали вниз. Есть уже не хотелось. По крайней мере, мне. Когда вышли из лифта, мужчины протянули мне руки и по очереди представились. Одного звали Валера, а второго того, что постарше Владимир. Они поспешно удалились, почему-то решив, что лучше оставить нас наедине. Но желание общаться с незнакомкой у меня напрочь пропало, после пережитого. Сказал небрежно «прощайте», даже не спросив ее имени, повернулся и ушел. А на следующий день уехал из санатория, ни с кем не простившись, по-английски...

Глава 3
Как же все это началось? Да именно с той ужасной истории с взбесившимся лифтом. Помню, нас, с двумя моими коллегами, спецкором Володей и фотографом Валерой, отправили в командировку по заданию редакции нашей газеты. Нужно было написать разгромную статью о местных коррупционерах. Внешне все выглядело невинно, группа журналистов приехала к морю, чтобы насладиться отдыхом и попутно отразить в газете как заканчивается строительство санатория, и какой чудесный отдых ожидает людей в этой новой здравнице. Мы собрали достаточное количество материалов, оставалось проверить несколько фактов, сделать пару фотографий. Накануне было много работы, поэтому в санаторий вернулись поздно. Проснувшись утром и приняв душ, с большим удовольствием побежали завтракать. В холе было много людей, потому что еще не запустили в работу все лифты, и мы решили воспользоваться служебным. Когда ожидали его, к нам подошел высокий мужчина с копной черных кучерявых волос с легкой сединой и почти серебряной бородой. Резко очерченный профиль, внушающий почтение, глаза, темно карие, и взгляд какой-то особенный, цепляющий, как будто видит тебя насквозь. Можно сказать, он был интересен, но без всякой слащавости, это была очень мужественная красота, в ней чувствовалась сила.
В лифт он вошел первым нажал на кнопку четвертого этажа, покосился, ожидая нашего одобрения, а когда получил его, повернулся к нам спиной, решительно давая понять, что никакие разговоры ему не нужны. Неприятности начались неожиданно, лифт проехал четвертый этаж и продолжал свое движение вверх, набирая скорость, все усилия, прилагаемые нашим спутником, чтобы его остановить ни к чему не привели. Он доехал до самого верха и резко остановился, выпуская нас в серое пространство.
Здесь ничего не было кроме пыли и разбросанных инструментов, строительного мусора и множества окурков от сигарет. Впереди на кирпичах стоял деревянный ящик, а возле него лежала панельная плита. Я ужасная трусиха, боюсь высоты, но почему-то всегда меня тянет посмотреть вниз, какое-то неосознанное желание заставляет с замиранием сердца всматриваться в глубокий провал. Так было и в этот раз. Когда мужчины разбрелись в поисках лестничной клетки, мне непреодолимо захотелось посмотреть вниз. Я подошла к самому краю лифтовой шахты и заглянула в нее, там было очень темно, и тогда я пододвинула ногой камешек, который лежал почти с краю, и столкнула его в проем. Когда он падал и натыкался на невидимые препятствия, я могла хотя бы приблизительно, по звуку, оценить глубину шахты. До сих пор не могу понять, почему поехал ящик с цементным раствором и как он перевернул плиту. Если бы не сильные руки моего благодетеля, то меня унесло бы вниз вслед за моей юбкой, было просто не выносимо слушать, как рвется ткань и этот ужасающий грохот разбивающегося бетона разрывал сердце у меня в груди.
Я стояла и не могла прийти в себя. Только спустя некоторое время заметила, что мой спаситель все еще держал меня в своих объятьях и мои пальцы так крепко стиснули его запястье, что из-под ногтей, сочится тонкой ниточкой кровь. «Боже ему, наверное, больно!», - подумала я, и с большим усилием разжала их. 
Почувствовала холод и заметила, что от юбки остался только небольшой кусок и липкие взгляды непонятно откуда появившихся строителей жадно шарят по моим ногам и тонкой полоске белых стрингов. Я отстранила своего спасителя, и попыталась прикрыться остатком ткани. И только теперь до меня дошло, что я не поблагодарила незнакомца, ведь если бы не он, то улетела бы в лифтовую шахту вслед за ящиком и плитой. Я подняла голову и хотела произнести слова благодарности, но то, что там прочитала, заставило меня замолчать. Он смотрел на меня с такой болью и безысходностью, что все слова застряли у меня в горле, и мне захотелось спрятаться где-нибудь или стать невидимой. Я поняла, что у этого человека недавно случилась какая-то беда, и что он никого не пустит сейчас в свою душу и не позволит разделить с ним его боль. Перебранка Володи со строителями закончилась, мы сели в лифт и опустились на первый этаж без приключений. Валера с Володей торопливо попрощались, оставив меня наедине с моим спасителем, а он буркнул что-то невнятное под нос и заспешил к жилому корпусу, я стояла и смотрела ему в след. На душе было так невесело, что никакая еда не полезла бы сейчас в горло. Я пошла к себе в номер, переоделась и отправилась к морю, долго сидела на берегу и прислушивалась к тихому шепоту набегавших на берег торопливых волн. Это меня успокоило, и я решила, что, во что бы то ни стало, найду его завтра и поговорю. К сожалению, на следующий день я узнала, что он уехал из санатория.
Я часто вспоминала о нем, никак не могла забыть сильные руки и полные тоски глаза.
…
Вторая наша встреча произошла так же внезапно, как и первая.
Однажды, после очередного аврала на работе, мне позвонила Катя.
- Ну и сколько еще ты будешь надрываться на работе? Может уже хватит? Не пора ли тебе отдохнуть?
- Да , но…
- Никаких но, я нашла одну очень приличную турфирму, они круизами занимаются. Готовься вечером туда пойдем, рабочий день у них до двадцати ноль-ноль. - Катерина отключилась, чтобы не слушать возможные причины моего отказа от поездки.
«А ведь она права, хватит выматываться, нужно взять отпуск и как следует отдохнуть», - подумала я, - «Ну, сколько можно топить тоску в работе?»
Вечером мы зашли в турагентство и там нам порекомендовали взять путевки на круиз «Европейское Рандеву» на теплоходе «Deutchland». Менеджер обещал нам незабываемые впечатления от посещения городов Германии, с их узкими улочками и ратушными площадями, с рыцарскими замками и винными погребками, с магической тишиной аббатств, с пестротой и разноликостью улиц и площадей. Мы должны были побывать и в Швейцарии - стране европейского спокойствия и величественности, а так же посетить Страсбург - один из самых очаровательных городов Франции, сочетающий в себе немецкую основательность и французский шарм.
Все эти описания и сказочные обещания необыкновенных впечатлений нам понравились. Мы оплатили тур и сдали свои паспорта для оформления виз, с нетерпением стали ждать того момента, когда проведем семь чудесных дней на борту этого замечательного судна. Среди повседневных дел время пролетело незаметно. В назначенное время мы забрали билеты, паспорта, уложили багаж, сели в самолет и полетели навстречу приключениям!
В дороге ничего экстраординарного не произошло. Вот только когда поднимались по трапу на теплоход, я неожиданно почувствовала легкое беспокойство, со мной всегда так бывает, когда должно произойти что-то необычное!
Мы с Катюшей медленно поднимались по трапу, перебрасываясь шутками и тихонечко делясь впечатлениями об очень необычной женщине, шедшей впереди нас. Это была немка, невероятных размеров, которая совсем не заботилась о том, чтобы хоть как-то скрыть свои впечатляющие габариты. Весь ее наряд подчеркивал размах и монументальность фигуры, да еще масса цепей и каких-то закрученных шнуров и блестящих бус на шее. Множество маленьких колокольчиков на концах золотистого пояса, который обнимал ее выдающуюся талию, издавали довольно приятный мелодичный звон, что привлекало к ней еще большее всеобщее внимание. В одной руке она держала маленького карманного пинчера, он был явно перепуган и, прижимаясь, к её необъятной груди, искал защиты у своей величественной хозяйки. Во второй она держала баул, такой же объемный как она сама, но несла его с какой-то необыкновенной легкостью, будто это была маленькая дамская сумочка. Несмотря на грандиозность, её фигура излучала покой и умиротворение. Было настолько непривычно наблюдать этот контраст между хозяйкой и собакой, что я поспешила поделиться своими впечатлениями с Катей. Она одобрительно хмыкнула и мы засмеялись. Я подняла глаза и… увидела своего спасителя. Он стоял наверху в белом кителе с золотыми пуговицами, сверкающими как маленькие подобия солнца, в черных брюках, борода стала почти белой, да и в волосах тоже добавилось серебра, это было живописное зрелище, вот уж кому поистине шла форма, настоящий морской волк!
Он бросил на меня мимолетный взгляд и как будто не заметил, пройдя еще пару ступеней, я остановилась и подняла голову. Наши взгляды встретились. Он как-то внутренне напрягся, по его лицу пробежала легкая тень. Я тоже разволновалась. Те оставшиеся несколько шагов, что я должна была пройти, чтобы ступить на теплоход, вдруг сделались необычайно трудными, я опустила голову и старалась не поднимать глаз. И через несколько длинных секунд, когда снова посмотрела вверх, там никого уже не было, и в то мгновение я подумала что это какое-то наваждение. Так бывает, когда едешь, жарким денём, на машине, кажется, что впереди на дороге целое озеро воды, а это обыкновенный мираж, вызванный раскаленным на солнце асфальтом!
Наша каюта, номер двести тридцать, располагалась на верхней палубе. Помещение было просторным, примерно двенадцать квадратных метров, с большим окном. Я не ожидала, что на теплоходе могут быть такие просторные каюты. Здесь был собственный душ, туалет, телефон, кондиционер и телевизор, подвешенный почти под самым потолком, но это не портило общее впечатление комфорта. Мы с Катюшей разложили свои вещи, переоделись, и решили исследовать теплоход, который доброжелательно принял нас в свои объятия на целых семь дней. Хотелось побыстрее осмотреться и чтобы хоть немножко сориентироваться, потому что вечером нам была обещана концертная программа, которую гостеприимные хозяева посвящали началу путешествия. Нам должны будут представить команду, и если на капитанском мостике действительно был мой спаситель, а не мираж, он там будет. На лифте мы поднялись на палубу Променад. Здесь находился музыкальный салон, бар и ресторан.
В самом центре музыкального салона на подставке в большом стеклянном аквариуме я увидела настоящее чудо, там стояла метровая модель парусного корабля. Судя по всему, это был старинный галеон - с высокой узорчатой кормой, с фигуркой морской девы под крутым бушпритом, над которым поднималась тонкая вспомогательная мачта. Основных мачт на судне было четыре - все в переплетении сеток и снастей, увешанных тяжелыми горошинами блоков. Я очень люблю рассматривать такие модели в музеях и всегда думаю не о приключениях и дальних плаваниях, а о мастере, жившем в давние времена, который создавал эти маленькие корабли. В своей комнате, заваленной толстыми кожаными книгами, с медным звездным глобусом в углу, при свете масляного фонаря плел хитроумный такелаж, вырезал из коричневого дуба узоры, клеил слюдяные окна кормовых надстроек. В песочных часах тихо шуршала струйка сухого песка, за стенами, у близкого мола, тяжело вздыхало море, а в частых оконных переплетах подрагивали стекла. И этот мастер, конечно же, был старым капитаном - мудрым, много повидавшим на своем веку. Жаль, что его уже нет и никто не расскажет о торговых судах, грозных пиратах и морских чудовищах…
Эта модель, без сомнения, была старинной. Дерево стало равномерного, почти черного цвета. И снасти такие же. Материя туго скатанных, привязанных к реям парусов сделалась кофейно-бежевой. Лишь точёные столбики подставки светились новой лаковой древесиной. Кораблик стоял в толстом слое песка и мелких ракушек. Под этим слоем угадывались очертания небольшого якоря, перед моделью, у самого стекла, торчала из песка его треугольная красновато-ржавая лапа. Я приблизилась к стеклу. Почти прижалась к нему носом. На меня повеяло стариной, романтикой и чем-то необыкновенным. Представилось что, вдруг сейчас корабль начнет расти, увеличиваться в размерах, и произойдет невероятное чудо: он оживет и поплывет по этой вечерней реке. Захотелось выйти на палубу полюбоваться закатом, постоять у борта, и насладится навеянными видениями.
На палубе не было той духоты, что ощущалась в городе. Воздух был ясным, в нем чувствовалась прохлада с еле заметным запахом речной свежести и тополей. Солнечный ободок еще золотил запад, но синевато-серое предвечернее небо уже начало медленно угасать, одинокое легкое облачко, раззолоченное отблеском заката, выделялось на его безбрежном просторе. Чуть выше горизонта, запрокинувшись, висел круто изогнутый белесый месяц. На правом берегу, весело перемигивались огоньки, проплывавших мимо строений.
Я стояла, запрокинув голову и закрыв глаза, слабый ветерок шевелил волосы, а мягкий шум воды, вспениваемой винтами теплохода, наполнял душу каким-то особым умиротворением! В этот самый миг я почувствовало легкое прикосновение теплых пальцев к тыльной стороне моей ладони, открыла глаза, слегка повернула голову и, мое сердце забилось с удвоенной силой. Рядом стоял он! Его глаза излучали такую неподдельную радость, что слов было не нужно! Внезапно для самой себя я прижалась к нему, как будто рядом вдруг оказался самый дорогой и родной человек, которого я давно не видела. Мне стало очень неудобно из-за этого непроизвольного порыва, я засмущалась, отстранилась и снова посмотрела ему в глаза. Они лучились радостью и в них прыгали чертики, его взгляд обжигал, как горячий солнечный луч. Он застал меня врасплох, и был не меньше меня удивлен моей реакцией на свое появление, но явно испытывал удовольствие.
Катюша стояла с широко открытыми глазами и ничего не понимала.  Она хорошо меня знает, и для нее было полной неожиданностью это мое знакомство с кем-то из команды теплохода. Она нерешительно сослалась на какие-то неотложные дела в каюте и почти бесшумно исчезла. Мы остались одни. Стояли и смотрели друг на друга. Вдруг он прижал меня к себе и нежно поцеловал. Его ладони с длинными пальцами, в которых скрыты и сила, и нежность вскружили мне голову, они гладили мои плечи, скользили по спине, по ложбинке между лопаток. Мы простояли на палубе до самой темноты, и все время разговаривали. Наконец-то я узнала его имя, оно так подходило к его внешности - Павел Кручинин. Что-то мужественное и решительное было в сочетании имени и фамилии. Этот замечательный человек был большим романтиком и великолепным рассказчиком. Я опомнилась, когда почувствовала, что воздух стал сыроватым и зябким. Он обнял меня и прижал к себе. От его кожи исходил какой-то особенный запах - чистый и сильный, с едва заметной ноткой табачного дыма, он постепенно пропитывал все вокруг.
И вдруг мы встретились с маленьким чудом. Река мягко повернула, и серебристый с шафрановыми проплешинами обрыв изогнулся широченной дугой. На отдаленном конце изгиба мы увидели крепость. Это были кирпичные башни - круглая и две квадратных. Они стояли почти вплотную друг к другу. Верхушки башен были неровные, с почти осыпавшимися зубцами. Под заросшими травой откосами растянулась песчаная полоса. Кое-где на ней торчали пляжные грибки. Кирпичные башни ярко освещала луна, они были нереального серебристо-оранжевого цвета. Над их разрушенными зубцами плыли облака. Ветер возле реки, почти не чувствовался, но там, на высоте, облака двигались довольно быстро. Они выплывали из-за реки и убегали за крепость. Крепость как будто клонилась к ним навстречу, грозя рухнуть под кручу. Ощущение нереальности и какой-то сказочности наполнило душу упоительным восхищением. Было неимоверно приятно стоять на палубе любоваться этой невероятной картиной и наслаждаться близостью тепла, которое исходило от Павла.
Но чудеса быстро заканчиваются, и начинается проза жизни, завтра, а вернее уже сегодня, ему нужно рано вставать - дежурство, и Паша проводил меня к каюте.
Наши встречи стали частыми. Часы, проведённые с ним, были для меня как подарок судьбы. Все свободное от его дежурств время, мы проводили вместе. Столько интересного я узнала за это время… Этот человек стал для меня родным и необходимым и мне начало казаться, что уже ничто и никогда не сможет нас разлучить. Он как будто смотрел на мир моими глазами, понимал все мои мысли… Принимал меня так, как принимают закаты и рассветы, шум прибоя, сияние звёзд, как принимают вселенную, не пытаясь её переделать. Невероятно, что случай снова свел нас, ведь мы могли никогда не встретиться, и тогда я не представляла как жила без него все это время.

Глава 4
Воспоминания ушли так же внезапно, как появились. Я поймал ее взгляд, обеспокоенный и тревожный, её глаза как будто спрашивали - всё в порядке?
Не понятно, почему я так отреагировал тогда, ведь Настя мне очень понравилась. Очевидно, в то время для меня было очень тяжело начать новые отношения, слишком много эмоций могли меня просто убить.
Смотрел на неё, сидящую рядом на сидении, так близко и так далеко одновременно. Я не посмел прикоснуться к ней, только наблюдал за ней и наслаждался тишиной и покоем, царившими в салоне. Было еще что-то, неопределенное и не объяснимое, такое ощущение как будто наши души обнялись, и объединились в одно целое, неразделимое и слова были не нужны, все понятно и без них.
Глядел на нее, а воспоминания опять поплыли перед моим мысленным взором. После пережитого несчастья и незаконченного процесса реабилитации, наконец-то вернулся к своей любимой работе и опять решил идти в море. Только на этот раз, по рекомендации своего друга капитана, устроился в круизную компанию, а вернее к нему на комфортабельный четырёхпалубный теплоход «Deutchland», экипаж которого был укомплектован на девяносто процентов из граждан бывшего СССР. Виталий, так звали капитана, взял меня вторым штурманом, и мы часто проводили время вместе на мостике, обсуждая служебные вопросы, затрагивавшие работу персонала и отдых пассажиров. И, разумеется, делились впечатлениями, наблюдая за скучающими красавицами, сидящими в шезлонгах, лениво и манерно выставляющими свои почти обнаженные тела нежному потоку солнечных лучей.
В первый мой рейс публика на теплоходе была самая разнообразная, семейные пары, пенсионеры, напыщенные бизнесмены с выхоленными юными красавицами и несколько богатых, но одиноких, скучающих и ждущих приключений женщин. Эти женщины доставляли много неудобств, своей беззастенчивой навязчивостью, заигрывали с нами днем и ночью, и на крыле мостика, и в ресторане, где обедали, вечером у бара или при проверке спасательных средств во время учебных тревог, в которых должны были принимать участие все. Обращаясь за помощью при надевании спасательных жилетов, просили рассказать и показать, как нужно забираться в спасательную шлюпку, каждый раз пытаясь невзначай прикоснуться своими самыми аппетитными местами. Засовывали пригласительные записки в карманы или просто вкладывали их в руку. Все это приходилось терпеть и подолгу службы мило улыбаться пассажиркам, не замечая намеков и не читая их глупых записок. После такого времяпровождения чувствовал себя, как выжатый лимон и порой жалел, что не пошел, как обычно, штурманом на торговое судно. Там и спокойнее и должность капитана в перспективе обеспечена. Но, контракт был подписан на шесть месяцев, и нужно было работать. Никогда не думал, что женское внимание, о котором всегда мечтал, находясь на борту торговых суден, может быть таким назойливым и так быстро приесться. Даже иногда противно было, и я старался как можно быстрее уединиться в каюте после работы, чтобы отдохнуть от голодных взглядов взбалмошных дамочек.
Хотя я уже и не первой свежести, но все еще привлекательный мужчина, а когда одет в морскую форму, могу порадовать глаз любой даже очень требовательной барышни. Опрятно уложенные короткие черные волосы с проседью, серебристая борода и загорелое лицо, эффектно выделяется на фоне белого кителя с золотым шитьем и позолоченными пуговицами, белой, как снег рубашки, черного галстука и черных брюк. Такой мужчина может стать мечтой многих скучающих пассажирок от четырнадцати до семидесяти пяти лет.
Вот только мне было не до них. Воспоминания терзали душу, боль от бессмысленной потери жены сжигала сердце. Я старался избегать легкомысленных знакомств и только вечером, перед «собачей» вахтой, когда все пассажиры развлекались в ресторанах, барах, концертном зале, или ложились спать после утомительного дня, полного впечатлений, выходил на палубу подышать воздухом. Так проходил день за днем, и я втянулся, наконец-то, в рабочий ритм.
Это был седьмой заезд. Мы как раз стояли в Базеле, и у меня была дневная вахта, по парадному трапу поднималась очередная группа круизников, которых нужно будет катать семь суток по Европе. Смотрел на них, стоя на солнцепеке возле рубки, и думал о чем-то своем, не интересуясь, кто пришел вместо тех, что покинули нас утром, счастливые и утомленные переполнявшими впечатлениями от путешествия.
Вдруг какая-то легкая тревога заставила меня внимательнее всмотреться в толпу, медленно поднимающуюся по трапу. Так это же она, моя неловкая незнакомка! Девушка из приморского санатория, которую я спас и которая, дрожа, как напуганная птичка, прижималась ко мне, вцепившись ногтями в мою руку. Невольно посмотрел на запястье, там еще были видны два маленьких шрамика, доставшиеся мне в награду от жертвы собственного любопытства.
Она шествовала сразу за крупногабаритной пожилой дамой в белом платье с широким золотым поясом, и множеством хитро переплетенных золотых шнуров и бус на шее, звенящих при каждом колыхании ее громадной груди, эту живописную картину довершала шляпа, похожая на мексиканское сомбреро. В правой руке дама держала круглую большущую сумку. Левой придерживала крошечную собачку, испуганно жавшуюся к груди хозяйки, явно напуганную толчеёй и хаосом творящимся вокруг. Моя незнакомка шла следом, на ней было легкое длинное голубое платье трапециевидной формы, на голове косынка, повязанная по-рабочекрестьянски, из-под которой выбивались крупные локоны, лежащие на ее плечах. Она обернулась и что-то сказала бледной блондинке в розовом, и они весело засмеялись. Затем посмотрела себе под ноги, неожиданно подняла глаза, наши взгляды встретились, я понял, что она тоже узнала меня. Что-то неуловимо тревожное промелькнуло в ее взгляде.
Хотел спуститься вниз, чтобы приветствовать ее на борту, но меня позвали с мостика, не оставалось ничего другого, как перенести встречу на более позднее время и вернуться к работе. Все-таки впереди целых семь дней и ночей и я все успею. Тем более скоро моя вахта закончится, и до двадцати ноль - ноль я буду свободен от исполнения своих служебных обязанностей, а после только полчаса нужно будет потратить, чтобы на передней палубе дать указания матросам, когда судно будет отходить от причала и начнет свой путь по Рейну.

***

После вахты прилег и незаметно задремал, проснулся, когда вечерело, от стука в дверь. Оделся, вышел на палубу, мы отшвартовались и направились по течению Рейна во Францию. Впереди целая ночь и полдня без остановок, и только после обеда нас ждет Страсбург.
Я спокойно принял душ, переоделся и пошел в ресторан. Снова вспомнил свою незнакомку и решил, что сразу после ужина займусь её поиском. Жаль, что не спросил её имени в тот день, когда так поспешно простился возле лифта. Сейчас мог бы просто подойти к администратору и спросить, в какой каюте их поселили. Обвел взглядом помещение, внимательно всматриваясь в лица пассажиров, но её не нашел.
Вот всегда так, сначала наломаю дров, а потом жалею. Ну что ж, придется искать по палубам, и если не найду сегодня, то утром возобновлю розыск. Настроение у меня опустилось до нуля, и улыбка исчезла с лица. Даже специально поданное официанткой мое любимое блюдо, мясо по-французски, не подняло настроения. Есть расхотелось. Я проглотил только несколько маленьких кусочков курятины, запил чистой водой, поднялся, попросив извинения у капитана, вышел из ресторана и направился на палубу Променад.
Солнце уже спряталось где-то за горой, но было еще совсем светло и только его косые лучи мягко резали небо. Легкий ветерок обдувал виски, а на душе скребли кошки. Посмотрел на часы, пять минут десятого. У меня еще почти три часа до «собачей» вахты. Спать не хотелось, голова была полна мыслей о незнакомке, мне очень хотелось найти её. Остановился на мысли, что же скажу ей, когда увижу, но выбросил это из головы, подумал, что это не важно, все слова появятся сами собой, когда встретимся. Всегда, когда готовлюсь сказать что-то очень умное и значительное, потом теряюсь, начинаю заикаться и чувствую себя неловко, как плохой актер в театре. Почему-то всегда так получается, как бы ни старался и до последнего момента не терял уверенность, что на этот раз готов блестящее.
Спустился к администратору и спросил, не видел ли он двух молодых женщин, блондинку с короткой стрижкой и длинноволосую шатенку. Но уже заступила ночная смена, и новый администратор не знал, куда поселили мою таинственную, безымянную незнакомку. Как будто её, и не было на судне! Исчезла моя шатенка, наверное, с кем-то уже развлекалась, забыв обо мне. Перед глазами появилось её лицо, с удивленно вскинутой бровью, когда посмотрела на меня, поднимаясь по трапу, и у меня полностью пропало настроение.
Не дослушал администратора, который что-то громко говорил мне в след, пошел наверх, чтобы остыть от волнения и разочарования, и совершенно очумел… Она стояла с закрытыми глазами возле левого борта, запрокинув голову, наслаждалась вечерней свежестью и речной прохладой. Я осторожно, чтобы не разрушить эту чудесную картину, подошел и коснулся ее руки, испытав довольно странное, но приятное ощущение. Рука была горячей, и я чувствовал, как ее энергия перетекает в меня и заполняет покоем мою растерзанную душу. Я захотел нежно обнять ее, но так чтобы постараться не разрушить магию этого прикосновения. Наши глаза встретились, как она была прекрасна! И вдруг, она порывисто прижалась ко мне. Ничего не видел, кроме ее глаз, с любовью взирающих на меня, и в тот момент нам было понятно все, мы оба были благодарны судьбе, что опять пересеклись наши пути.
Отпустил её руку только затем, чтобы схватить в охапку, прижать к себе и почувствовать, как сильно в унисон стучат наши сердца. Её руки обвили мою шею и нежные, горячие губы прижались к моим губам. Не я, а она страстно поцеловала меня, в этот момент мне было все равно, что подумают пассажиры и команда. Все раздражение ушло в никуда, я наслаждался горячим женским телом, которое прижимал к себе.
Не знаю, сколько времени прошло, а мы так и стояли, обнявшись и разговаривая, а сумерки постепенно переходили в ночь. Наконец-то узнал ее имя – Анастасия, А-нас-та-си-я, Нас-тень-ка!!! Волшебство!

Глава 5
Шикарные семь дней пролетели как волшебное мгновение.
Все испортил прощальный ужин и моя глупая ревность. Паша сидел за капитанским столиком, это была необходимая часть его работы. Какая-то сильно подпитая дамочка, находившаяся между ним и капитаном, начала приставать к нему. Женщина была беспутно-красивой, довольно пышной, но полнота совершенно не портила ее, вот только платье, вызывающее блестящее не то серебристого, не то золотистого цвета, это нельзя было точно определить из-за мелькающих огней дискотеки. Она все время что-то трещала без умолка, громко вульгарно смеялась и, по-моему, всех достала. Вдруг схватила Пашу за руку и буквально выволокла танцевать. Прижималась к нему и что-то шептала на ухо, а он глупо улыбался. А потом, повиснув у него на шее, очень громко произнесла:
- Я хочу переспать с тобой, седовласый морской волк! - это услышали все кто был в зале.
И он, как мне показалось тогда, нежно взяв ее за локоть, вывел из ресторана. Сначала я подумала, что он решил передать эту женщину кому-то из команды, чтобы ее успокоили и отвели в каюту. Но когда он не вернулся через двадцать минут, я разозлилась и ушла к себе, проплакав два часа, не обращая внимания на Катины уговоры, приняла решение - больше никогда его не увижу.
Я убедила себя, что он обычный ловелас, если первая, попавшаяся под руку красотка, может его заинтересовать. Наверное, потому что припомнилось избитое выражение - у моряка в каждом порту по жене. Сразу же все вокруг стало враждебным, злым и гнетущим. Такое иногда совершается в жизни. Когда не можешь ничего понять, все становится странным и ненормальным, происходит вопреки здравому смыслу, так, как не должно быть. Начинает казаться, что мужчина изначально смотрел не так, говорил и делал не то. Почему? Может быть, именно потому, что хотел сказать как раз это, и его не заботит, что «это» не совсем вписывается в мою жизнь. Одолевают сомнения, начинаешь думать, что и вписывать то нечего не нужно. Ничего не будет и не сбудется. Необходимо выслушать все его слова и улыбнуться улыбкой мечты. Теплой, спокойной, уверенной и загадочной. Прийти в себя, собрать по кусочкам. И идти дальше. Пить кофе и красное вино, курить сигареты, слушать, как шумит море и мечтать об океане, кормить голубей, любить незабудки и ландыши, самой покупать духи и конфеты, и надеяться только на себя. Самой завоевывать мир, понимая, что никто за меня и для меня этого не сделает. И улыбаться…улыбкой мечты…
Утром наскоро позавтракав, и забрав из каюты, еще накануне уложенные вещи, мы покинули теплоход и поехали в амстердамский аэропорт, чтобы лететь домой. Его я так и не увидела, хотя в глубине души надеялась, что он все-таки найдет меня и хоть как-то объяснит случившееся, поэтому разозлилась еще больше. Неужели эта пошлая дамочка так пришлась ему по душе, что он совершенно обо всем забыл в её объятьях. Катя пыталась со мной поговорить, успокоить, но я прикрикнула на неё и попросила не вмешиваться в мою личную жизнь, наговорила всякие мерзости.  Я очень ее обидела, и мы не разговаривали до самого прилета в Киев, сидели в креслах, отвернувшись друг от друга, и молчали.
Дома, после многих раздумий я пришла к выводу, что в какой-то степени в нашей разлуке виновата сама, когда мы сталкиваемся с очень непростой ситуацией, у нас есть выбор: мы можем либо обижаться и обвинить кого-то или что-то в своих злоключениях. Либо встретить удар судьбы с высоко поднятой головой и расти вверх как цветок. Не нужно пугаться жизненных вызовов или стараться избегать и отрицать их. Они есть, и мы должны пройти через них как семечко, которое должно стать цветком, оно показывает нам, что страсть к жизни выводит его из темноты к свету. Нужно быть очень храбрым и сильным, чтобы пробраться через массу препятствий и вырасти в цветок. Но, к сожалению, мудрые мысли не всегда во время приходят в голову. Все было безнадежно, и в сердце поселилась тоска…
Дни шли за днями, мне очень не хватало Паши. Сердце ныло. Я впервые узнала, что такое затаённая сердечная боль. И с горечью подумала, что люблю. Наша встреча стала для меня не просто короткой курортной интрижкой, а превратилась в настоящую страсть - неистовую, одержимую, исступленную, какой-то вихрь эмоций. Простая влюбленность обычно длится недолго. И не оставляет глубокого следа в душе, пролетит как мимолетное облачко по небу и растворится в его бескрайнем просторе, оставив на память приятное воспоминание. А вот с любовью все не так.
Рано или поздно, в какой-то момент жизни, мы все задаемся вопросом: "а есть ли любовь?". Если она есть, то почему же мне плохо, одиноко? И сразу же ставим диагноз - любви нет! Почему все так? Да просто потому, что в нас говорит наше задетое самолюбие...
Но на самом деле, любовь не может приносить только радость... Это также слезы, боль, горечь разлуки... Нельзя взять больше, чем отдаешь, иначе не сможешь стать по-настоящему счастливым... Любовь есть... Она во всем, что нас окружает. Любовь к родным, к детям, к близким и друзьям. Любовь к солнышку и морю, цветам и снегу. И пока мы готовы её дарить другим, она будет существовать, и становится всё сильнее и сильнее! Если бы мне тогда задали вопрос: «для чего ты жила в этом мире, что больше всего тебе нужно?»  Я бы без колебаний и размышлений ответила, что нужен только ОН!!! С его именем я просыпалась, вставала, и ложилась в кровать... Я любила всю Землю, потому что ОН существовал на ней!!! Он олицетворял для меня счастье, мир и спокойствие... и именно он был этим Миром...
А я для него? Станет ли искать меня Паша, захочет ли стать моим капитаном Грэем? Так ли важна для него была наша встреча. Много вопросов, но нет на них ответов…

***
Я чувствую твою любовь, она как цветок, нежна и прекрасна,
Она нужна мне как воздух, как глоток воды.
Когда твой голос тихо и нежно шепчет: «Я тебя люблю»
Эхо в моем сердце повторяет: «Тебя люблю, люблю, люблю….»
И сквозь дрожь ресниц падает слеза и катится по щеке …
И улыбка трогает губы, а на душе становится светло и торжественно.
Стучась в окошко, придет рассвет и распугает все мои мечты и сны …
Сны, в которых мы с тобой вдвоем,
Наступит утро, пробежит день, и ночь снова сменит вечер, все повторится …
Я благодарю тебя за все прекрасные мгновения, которые ты мне подарил…

***
Серые унылые дни тянулись монотонно. Я с головой ушла в работу, бралась абсолютно за все, только бы не оставалось ни минутки свободного времени и не было возможности думать о нем, доводила работой себя до изнеможения, и, приходя домой, просто падала в кровать.
Наступила зима. И я, глядя на белый искрящийся снег, думала о том, что время меня излечит, остудит и успокоит сердце. И в самом деле, сердечная рана понемногу затягивалась. Боль утихала.

Глава 6
В тот последний вечер круиза все получилось не так, как хотел. У меня опять была вахта, но удалось договориться со вторым помощником, что он меня подменит. Мне очень хотелось вместе с Настей провести последний вечер ее отпуска, и сделать так чтобы она запомнила его на всю жизнь. Но в обязанности штурмана теплохода входит в прощальный вечер и капитанский ужин, если он не на вахте. В парадной форме, некоторое время нужно присутствовать за капитанским столиком, вежливо слушать всякий вздор и быть внимательным партнером тех гостей, которых капитан пригласит к себе. Хотя попозже, можно тихо, по-английски оттуда исчезнуть.
Капитанский ужин это совершенно уникальный момент он бывает два раза, в начале и конце круиза и всегда за столом звучит много тостов. Все приглашенные за капитанский стол должны произносить тосты. Если сложить все эти тосты вместе, то получится не менее двадцати, и если это количество тостов умножить на объем рюмки водки пятьдесят грамм, то получится литр водки на человека!
Из такой ситуации есть два выхода: первый - только отпивать чуточку и ставить рюмку, но приглашенные пассажиры всегда требуют, чтобы пили до дна; второй помогают осуществить винные стюарты.
Нужно только шепнуть им, что все - теперь только вода или чай, если пили коньяк, и можно было не сомневаться - так и будет и никто ничего не заметит. Хотя иногда пассажиры, сравнивая свое состояние с нашим, требуют поменяться рюмками во время очередного тоста, Можно было не задумываясь меняться и быть уверенным - там будет водка или коньяк! Все потому, что винный стюарт зорко следит за всеми и видит, что какой-то пассажир начинает что-то замышлять, в чем-то сомневается и, почувствовав, что сейчас он может потребовать проверки, наливает то, что нужно! Я до сих пор не могу понять, как это им удается - ни разу не проколоться, ни одной осечки!
Вообще-то такие вот официальные банкеты никакого удовольствия и радости не приносят, и участие в таких мероприятиях получило довольно меткое и удачное название: «заниматься банкетизмом». После окончания ужина очень часто пассажиры разбредаются по барам, чтобы добавить. Туда нужно идти и нам. Они с удовольствием угощают нас спиртным, а мы естественно в ответ, и именно в этот момент разрешается покидать официальную часть ужина, и я надеялся присоединиться к Насте.
Как же мне не повезло тогда! Пьяная толстая дамочка, жена одного из совладельцев круизной компании, которую супруг с радостью отправил в этот рейс и поселил в самую лучшую каюту теплохода, чтобы хоть немного отдохнуть ее от стервозного характера, открыто начала ко мне приставать. Хотел сразу же сказать, что мне неприятно ее внимание, но капитан с мольбой посмотрел на меня, и я подчинился его безмолвной просьбе, пригласил леди на танец. Подумал, что официоз скоро закончится, и я смогу обнять свою любимую, свою Настеньку.
Но не тут-то было. Эта корова висла на мне, заглядывала в глаза, бормотала какую-то бессмыслицу, из которой понимал только каждое четвертое слово. Из ее рта несло перегаром, и в сочетании с дорогими духами, с каким-то приторно сладеньким запахом это было невыносимо, меня мутило, и я прикладывал не малые усилия, чтобы не вытошнило прямо на площадке. Но этикет есть этикет и мои губы, наперекор всему, улыбались, хотя улыбка выходила какой-то кислой! Подумал что нужно, как можно вежливее, пришвартовать ее обратно к капитанскому столику, так же, как швартуют к причалу тяжелый крейсер.
Полагал, что мне удастся провести этот маневр, но она вдруг упрямо остановилась посередине танцевального зала и громко произнесла:
- Я хочу переспать с тобой, мой седовласый морской волк!
Это было уже чересчур, я взял ее за локоть и повел к выходу из ресторана. Хотел как можно быстрее избавиться от пьяной  повелительницы, и вернуться в зал, но только уже не к капитанскому столу, а туда, где сидела Анастасия. Вдруг женщина пошатнулась, вцепилась в меня, и как большая сломанная ветка стала медленно оседать, потом полностью отключилась и повисла без движения на моих руках. Пришлось взвалить ее, как бревно, на плечо, и нести в ее каюту, я старался, чтобы нас видело как можно меньше пассажиров, ситуация была очень пикантной. Шагал быстро, но вдруг меня что-то насторожило. Сначала не понял, что именно, но потом до меня дошло. Она не дышит! Висит на моем плече и не дышит.
Остановился, лихорадочно соображая, что же делать. Резко повернулся и направился бегом на мостик. «Быстрее», - стучало в голове, еще десять шагов вверх по лестнице и заветная цель будет достигнута! Не знаю, откуда взялось столько сил, но на мостик я просто взлетел, распахнул дверь рубки и положил неподвижное тело прямо на стол с картами, и стал лихорадочно вспоминать, как же делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Да, кажется так: зажать нос, два выдоха, десять толчков на грудь и все повторить опять. Почувствовал, что позади кто-то стоит, крикнул через плечо, не поворачиваясь:
- Быстро фельдшера, она уходит…
Не знаю, как мне это удалось, но вдруг услышал стон и женщина начала прерывисто дышать, но глаза так и не открыла.
Дальше событья развивались стремительно, мы по рации вызвали голландскую «неотложку-катер», которая быстро пришвартовалась к нам в указанном месте, и капитан поручил мне сопровождать пострадавшую в местную больницу. Все делалось в такой суете и темпе, что я не успел предупредить об этом ЧП Настю, и не догадался кому-нибудь поручить сделать это.
Только в десять часов утра, после подписания и получения целой кипы, оформленных в больнице бумаг, меня привезли в порт, где у пассажирского причала уже стояло наше опустевшее судно. На палубах никого не было, висела звенящая тишина.
Вбежал по трапу на теплоход и помчался по парадной лестнице к каюте, в которой жила Настя, без стука открыл дверь. Увы, каюта была пустой, дверцы в шкафах распахнуты, и только в воздухе можно было ещё уловить слабый запах её духов. Мое внимание привлек маленький белый прямоугольник на ковре, рядом с кроватью, на которой спала моя любимая. Это валялась визитная карточка ее подруги. Build & Live Development, Багирова Екатерина Степановна, начальник консалтингового отдела, город Киев, адрес и все телефоны, даже сотовый. Судьба, спасибо тебе за этот подарок!

***
Мое пребывание на судне немного затянулось, после завершения туристического сезона мне предложили продлить контракт до окончания капитального ремонта теплохода, и если соглашусь на это, останусь работать и на следующий круизный сезон. Согласился, потому что никакого другого предложения у меня тогда не было, а немцы пообещали закончить ремонт до Нового года. Это меня устраивало, и хотя дома кроме мамы и собаки меня никто не ждал, но все-таки хотелось этот замечательный праздник встретить в кругу семьи.
Как всегда происходит после четырех лет труда без починки, на судне накопилось много работы. Ремонт проходил на судоверфи в Киле.
Центр города, как на ладони, на противоположной от стоянки стороне Кильской бухты, он как будто заманивал своими яркими вечерними огнями предлагая развлечься после рабочего дня. Там были все атрибуты отдыха для одинокого мужчины, начиная с уютных кинотеатров, ресторанчиков, и заканчивая борделем в четырехэтажном здании.
Вот только развлекаться в чужом городе, после работы у меня не было ни времени, ни желания. Хлопот с ремонтом было выше головы, нужно было строго следить и за графиком выполнения работ и за всеми рабочими одновременно.
На душе было скверно! Все время думал о Насте. Решил немного отвлечься от круговерти сбивчивых мыслей, пару раз вначале ходил в город, вот только почти все кинофильмы пересмотрел еще на судне, а в уютных ресторанах чувствовал себя еще более одиноким, а бордели давно престали меня интересовать. Когда-то, четверть века назад попробовал «завести» такое знакомство, выбрал себе продажную женщину, заплатил, но у меня ничего не получилось. Не было душевного контакта, одна коммерция, и я не смог возбудиться. После еще раз пробовал купить женщину где-то в экзотической стране, но с тем же результатом «на пол шестого». Потом осознал, что не могу заниматься «любовью» с женщиной, которая ко мне безразлична, потому что секс без любви не вызывает у меня желания.
Любовь… Вот, это и была главная и единственная причина моего уныния. Она плотно залезла в сердце, и где бы ни был, чем бы ни занимался, всегда со мной была она, моя Настенька, о которой так и ничего не узнал, ни адреса, ни телефонного номера. Хранил как сокровище помятую визитную карточку ее подруги. Никак не мог решиться и позвонить чтобы узнать даже не адрес, а просто что с ней, как себя чувствует,  и то что мучило меня больше всего: есть ли у нее друг или муж, или она такая же одинокая, как и я. Боялся и не хотел услышать другого ответа, кроме тривиального - «она тебя ждет». Если бы в ответ прозвучало что-то подобное «она вышла замуж за другого», это меня просто бы уничтожило.
Я часто задумывался раньше - зачем я живу? Ответ не приходил. И вдруг, как подарок небес, появилась Настя. Вошла в мою жизнь незаметно и спокойно, придав ей новый смысл.
Я понял, зачем я живу. Все стало азбучным. Я живу для нее. Я живу для того, чтоб дарить ей все разнообразие этой жизни. Чтоб сделать её счастливой, обнимать её ночью, охраняя её сон, целовать её нежные пальцы, говорить ей ласковые слова, защищать её. Просто любить её, любить так, как никто не любит в этом мире, ведь она этого достойна. Она богиня – богиня красоты, нежности и ласки, как же я могу её не любить? Ведь только ради неё волны разбиваются о камни; только для неё звезды тонут в этих волнах. Весной, каждое утро раскрываются цветы, они плачут росой потому, что не могут быть такими красивыми как она. Летом солнце дарит свои лучи света только ей, они скачут по её нежным плечам, даря тепло. Осенью листья падают на землю только для неё, для неё единственной, которая пройдет по золотистому ковру и залюбуется этой красотой. Осень сменится зимой, полетят снежинки, танцуя воздушный вальс только для неё, любимой, они упадут и растают в её теплых ладонях. Все это будет длиться бесконечно, так же как и моя любовь к ней. Я живу для неё, и все в этом мире для неё.

***
Ремонт судна подходил к концу. Я, наконец-то, набравшись храбрости, позвонил на мобильный Екатерине Степановне.  Хотел узнать имею ли хоть один шанс встретиться или хотя бы извиниться перед своей любимой.
Набрал номер и стал ждать, ни о чем не думая. Несколько гудков и по ту сторону прозвучал раздраженный женский голос:
- Да, я слушаю?
- Екатерина Степановна?
- Да!
- Говорит Павел, я звоню вам из Германии.
- Если вы по делу, то прошу позвонить завтра после десяти, уже двенадцатый час ночи, и вы меня разбудили!
- Извините, я не по делу, мы встречались летом на теплоходе «Deutchland», я там работал штурманом. Вы помните меня?
- Павел? Конечно, помню. Как вы узнали мой номер телефона?
- Так вы же мне оставили свою визитную карточку (соврал), когда нас Анастасия познакомила. Кстати не знаете что с ней?
- Ах, так вот в чем дело… Это и есть причина вашего позднего звонка? Только честно?
- Если честно, то да. Прошу, извинить меня!
- Ну… К чему теперь извиняться, дело сделано! Можно было уже давно позвонить и все узнать о ней! - в голосе явно слышался упрек.
- Так что?
- Не переживайте, - перебила меня  Катя, - ваша Настя жива, здорова и свободна, и как мне кажется, помнит о вас. Хотите узнать номер ее телефона?
- Да, - побормотал я нерешительно, чувствуя себя, как двоечник возле школьной доски.
- Запомните или бумагу и карандаш искать будете?
- Да, диктуйте, пожалуйста.
- Тогда пишите, плюс, три, восемь, ноль, шесть... четыре. Одна просьба, не говорите ей, что номер дала я, хорошо? А когда приедете в Киев, то зайдите к нам в гости, вдвоем, договорились? Только в нормальное время! Вы поняли меня, «морской волк»? - в голосе прозвучала ирония.
- Да, если она захочет меня увидеть, мы обязательно придем, скажите, как она? Все еще обижается на меня?
- Ну… мне, кажется, не обижается, скорее она ждет чуда! Знаю, что думает о вас, только не сочтите что я балаболка, просто мне очень жаль, что все так тогда получилось, правда, искренне жаль! И вообще, наверное, я лезу не в свое дело, но раз уж так получилось, и вы мне позвонили...
- Все в порядке, Екатерина Степановна, если бы знали, как я счастлив, вы мне просто крылья подарили...
- Да ладно вам, лучше сразу же, сейчас перезвоните Насте, я думаю, она будет очень рада вашему звонку, именно сейчас, не откладывайте. Кстати, а когда вы собираетесь приехать?
- Планирую быть через неделю, хорошо, я позвоню ей прямо сейчас. Спасибо огромное, еще раз извините, что разбудил Вас.
- Все в порядке. Павел, не упускайте своего счастья, она просто замечательная женщина и ждет вас. Удачи!
Разговор прервался.
- Спасибо за все, спокойной ночи! - сказал я гудкам в трубке и отключился, что бы набрать Настин номер.
Так, ну что ж, кажется все в порядке, я вздохнул и стал звонить.

***
Трубку Настя подняла не сразу. Пришлось перезванивать три раза, и только потом услышал ее сонный голос.
- Да, слушаю Вас.
Я потерял дар речи.
- Аллооо, ну, что за глупость звонить ночью и молчать!
- Настя, это я!
- Кто я?
- Я, Павел. Звоню из Германии
- Павел… у тебя голос по телефону совсем другой… Послушайте, а вы меня не разыгрываете, кто вы …откуда мой номер у вас …?
Вдруг замолчала.
- Алло, Настенька, ты там? Не клади трубку, прошу тебя, хочу сказать тебе...
- Я здесь, просто села на кровать. У нас уже полночь, я спала.
- Извини, но я только сейчас узнал твой номер телефона. Я бы хотел тебя увидеть, конечно, если ты не возражаешь. Мне нужно с тобой поговорить.
- Говори…
- Хочу извиниться, знаешь, так нелепо все получилось...
Я начал сбивчиво рассказывать, что случилось тогда. Как спешил и буквально на пару минут опоздал, не застал их, не смог объяснить, почему все так произошло. Она все время молчала.
- Алло, ты там еще?
- Да я слушаю и думаю. Все-таки еще полностью не проснулась. Ты где?
- Я из Германии звоню.
- А что ты там делаешь, вроде бы уже давно должен был быть дома.
- А мне контракт продлили, но в среду я все заканчиваю и вылетаю домой.
- К жене?
- Нет, я один.
- И....?
- Хочу с тобой встретиться, хочу поговорить с тобой, я...
Сердце у меня стучало, как молот по наковальне.
- Да?
- Хочу прилететь в Киев и увидится. Ты не возражаешь?
- Приезжай, я буду тебя ждать....
Во рту от волнения пересохло, и я не мог ничего сказать.
- Алло, ты там еще?
- Да я здесь...
Еле выдавил из себя:
- Ты прости меня....
- Все в порядке. Главное что разыскался... и все помнишь...
- Вообще не могу понять, как такое могло случиться. Я просыпался и ложился только с одним желанием, что бы ты была рядом... И вдруг, всё так нелепо…
- Не надо Паша... я тогда думала что всё, конец красивой сказке, но потом прошло время, и я поняла...
- Да, я тоже так...
- Паш, нам нельзя расставаться....
В трубке заговорили по-немецки, и я понял, что заканчивается кредит.
- Настенька, деньги заканчиваются, я обязательно приеду, жди меня и про ... сти…
Разговор оборвался, последний слог был произнесен, когда в трубке уже звучали гудки...
- Черт, ночью счет не пополнишь! - выругал сам себя за безалаберность, но все сразу стало на свои места, и я чувствовал, что у меня выросли крылья.
Я направился на судно пешком, не смотря на мороз и поздний час.
И первый раз за все время службы утром проспал на работу. Но мне уже было все равно, меня ЖДАЛИ!!!

Глава 7
Звонок раздался очень поздно, я сердито подняла утомившееся за день тело с кровати, села и подумала отвечать - не отвечать. Нехотя встала и поползла к лежащему на столе телефону. Услышала далекий мужской голос на другом конце провода:
- Настя, это Павел, извини, что разбудил.
Я задохнулась от счастья и волнения.
- Я звоню из Германии. Я бы хотел тебя увидеть, конечно, если ты не возражаешь. Я приеду к тебе, в среду двадцать восьмого, можно? Мне нужно с тобой поговорить.
- Говори…
Я сидела на кровати и слушала его голос, не понимая, о чем он говорит …
Потом его оборвала немецкая речь, и разговор прекратился … только когда положила трубку, до меня дошло, этого не может быть, откуда у него мой номер, как он узнал, где я и вообще… мистика…

***
В среду, я ушла пораньше с работы. Пробежалась по магазинам, как на крыльях, прилетела домой. Нарядила елку и стала готовить ужин. Он позвонил в дверь в начале седьмого. У меня задрожали руки, и сердце стало биться с невероятной быстротой, когда открывала ему дверь. Мне показалось, что оно вот-вот выпрыгнет наружу, пробив грудную клетку.
 Он стоял передо мной, улыбающийся, с небольшой дорожной сумкой в руках и большим букетом темно-красных роз. Поставив сумку на пол, нежно поцеловал меня в щеку и протянул розы. Повесил на вешалку куртку, повернулся ко мне, оставшись в объемном свитере и джинсах. Я смотрела на него и улыбалась. Столько мыслей кружило в моей голове, столько хотелось спросить и еще больше рассказать! Но сильнее всего просто подойти к нему крепко-крепко обнять и уткнуться носом в грудь, и никогда-никогда не выпускать из своих объятий! И только опасение, что не правильно поймет, мешало поступить именно так.
Пригласила его в комнату, к накрытому столу с приготовленным ужином, и  мигающей в углу разноцветными лампочками елкой. Он прошел в комнату, лишь на мгновение, притормозив на пороге, я от неожиданности наскочила на него сзади и прижалась к его спине, боже его запах! Он просто сводит меня с ума, опять! Невольный стон вырвался из моей груди. Он повернул голову, наклонился и смущенно чмокнул меня в щеку. Все было как-то нереально, словно в чудесном сне!
Как будто фокусник он достал откуда-то шарф и набросил это полупрозрачное чудо мне на плечи. Потом принес вино.
Мы церемонно уселись за стол, Паша открыл бутылку красного вина и разлил его в бокалы, поднялся со стула, подошел, один бокал протянул мне и, заглянув в глаза, обнял. Я отпила глоточек из бокала, посмотрела на него. Взял бокал из моей руки поставил его на стол и сдадко и нежно поцеловал меня. Все мысли и слова вымело из головы. Как будто внутри раздался щелчок и желание волной пробежало по позвоночнику, чтобы не потерять сознание и не упасть, я судорожно сцепила пальцы на его шее. Остановись мгновенье ты прекрасно, - промелькнула мысль. Павел, наверное, почувствовал мое состояние, бережно усадил на стул, вручил стоящий на столе бокал, присел на корточки, поднял свой и, глядя прямо в глаза, произнес:
- Люблю тебя, люблю больше жизни.
Я не помню, о чем мы дальше говорили, как ели. Позже до меня дошло, что он даже не переоделся после дороги и, наверное, ему неловко, предложила пойти в ванную и привести себя в порядок, подала большое банное полотенце, все было каким-то нереальным, как будто происходило не со мной. В голове стучало одно настойчивое желание дотронуться до него, было очень тяжело сдерживать себя. Он пересел на стул, стоящий рядом с моим, взял за руку, и я полностью потеряла над собой контроль…
…Дико кружилась голова, больше не было меня и его, были мы! То, что происходило между нами просто невероятно, со мной такого никогда не было! Я словно проваливалась куда-то и совсем не ощущала своего тела, то, что он вытворял со мной, было волнующе и будоражило, совершенно невозможно было понять, как вообще может такое происходить! Он поднял меня на небеса и в самый пик наслаждения я просто отключилась! Все растворилось в неизвестной мне до этого радости, радости почти нечеловеческой. Я была ни кем. Вернее, я стала самой жизнью, самим существованием, огромным и сверкающим. Чей-то голос шептал у меня над ухом:
- Не надо плакать…
У меня в голове пульсировала фраза, взявшаяся неизвестно откуда - «Воскрешение тела». Да, я воскресла - освободилась от всех грехов и угрызений совести, невинная словно младенец! Я хотела поблагодарить за это, но не знала кого и поэтому сказала только одно слово:
- Паша…
И оно зашуршало, словно опавшие листья и затихло где-то за гранью моего сознания.
Постепенно возвратилось понимание того где я и что со мной. Он сжал мою руку и затих. Заснул, а я лежала с широко открытыми глазами, ни о чем не думая. Я чувствовала себя так, как будто мне сделали переливание радости и счастья - как переливают больному кровь. Я смотрела на него, протянула руку и стала осторожно гладить его вспотевшее от усталости тело. Мои пальцы, словно пальцы слепого, пытались увидеть то, что они ощущают, с умилением нащупала округлость его живота и остановилась в центре груди, там, где в скрытой от глаз теплоте бьется жизнь, связанная теперь с моей жизнью и составляющая с ней единое целое. Быть может именно это и называется счастьем… Эта растекающаяся истома… это живое присутствие… это полное отсутствие мыслей… этот чудотворный момент, когда рука задерживается в руке… в самой середине ночи… Склонившись к его плечу, я прижалась губами к его коже возле подмышки, желая насладиться его запахом, прикоснулась кончиком языка к его плечу. Закрыла глаза и отвернула голову в сторону, чтобы воспрепятствовать своему желанию перерасти в томительное мучение, заставила себя расслабиться. Постепенно моя рука начала обмякать. Собрав остатки своих сил, я пыталась бороться со сном, чтобы не пропустить ни минуты этой сладостной ночи, моя рука потянулась к лежащему рядом телу, моему берегу, моей твердой земле - и я радостно ощущала его присутствие. Вздрогнув во сне, он замер на миг и прижался ко мне, обняв. Сладкое оцепенение медленно и неуклонно потянуло меня в зыбкую нереальность сна.

***

Сон покидал меня медленно, как море во время отлива покидает затопленный берег. Чувствовала, что Паша смотрит на меня. Мои руки начали медленно искать его объятья, потом нога нащупала его ногу. Но глаза совершенно не хотели открываться. Вздохнула и медленно повернула голову. Ресницы начали дрожать, и правый глаз медленно приоткрылся. В предрассветном сумраке я увидела светящиеся счастьем его глаза, смотревшие на меня, захотелось прижаться к его губам, чтобы заставить их вспомнить все, что произошло этой ночью и произнести мое имя. Я порывисто вскочила, оседлала и сжала его бедра ногами, отстранившись, спросила:
- Который час?
Он включил свет и сказал:
- Семь.
Я спрыгнула с кровати, сгребла нашу разбросанную по полу одежду, бросила ее на кресло, натянула халатик, и побежала в кухню, чтобы приготовить ему завтрак.
Мы сидели за столом напротив друг друга, и я любовалась как он, молча, ест, немного смущаясь, и взглядом старалась подбодрить его, все хорошо, мы все сделали правильно.
Пошла одеваться в ванную, и когда вернулась оттуда, он увидел меня уже одетой и накрашенной. Мы поцеловались, и я вышла на лестничную клетку, он обнял меня, и я, с большим трудом оторвавшись от него, отправилась на работу. Услышала, как за дверью соседки что-то стукнуло - опять подсматривает и подслушивает, пронеслась мысль. Выйдя из подъезда, я почувствовала его взгляд и подняла глаза на свои окна, он помахал мне рукой.
Я нисколько не сомневалась тогда, мы любим друг друга. Любовь все наполняет особым светом, глаза начинают сиять, сердце биться чуть чаще и сильнее, волшебно-тревожно и трогательно, все вокруг озаряется нежностью. Появляются силы свернуть горы и желание сделать что-то прекрасное и достойное... Любовь невозможно спрятать от людских глаз. Любовь - это дар. Ее нужно протягивать на ладонях. Показывать и дарить любимому, не думая о вознаграждении. В такие моменты становится неважно, примут или отвергнут твой дар. Дарящий все равно станет богаче.
***
День пролетел стремительно, все время я чувствовала восхитительное безразличие к тому, что происходило сегодня днем, лица и голоса мелькали в каком-то хороводе, никак не могла сосредоточиться на работе. Даже утром мне было все равно, что могут «сказать о том, что у меня ночевал мужчина» кумушки из моего подъезда. Знала твердо, теперь я буду с Пашей, никогда с ним не расстанусь. Я поняла, что он стал моей родиной и моим домом!
Еле выдержала выступления моих коллег на конференции журналистов. Летела домой как на крыльях, а когда вошла в квартиру первое что заметила, это огромный букет белых роз, лежащий на столе. Сердце учащенно забилось, но когда увидела его, сидящего на диване с гипсовой маской отчуждения вместо нормального лица, поняла, что случилось что-то нехорошее.
- Что случилось? - спросила его, он подал мне открытку и шикарную коробку из престижного магазина женского белья «Клео», с изображением того, что в ней было упаковано. На открытке было написано:

Пусть бокалы красиво сияют,
Золотым переливом  вина.
И пусть праздник не вместе встречаем,
Но хочу я поздравить тебя!
Пожелать хочу много счастья
Крепкой дружбы, горячей любви
Чтобы в жизни большой и прекрасной
Золотые цвели только дни
Пусть морозец тебя приласкает,
Разукрасит щечки твои
С новым годом тебя поздравляю,
С годом Веры, Надежды, Любви!

И подпись - Твой котик.

- Это принес сегодня посыльный, просил тебе передать.
Молчание повисло давящей тяжестью.
- Паш… это какая-то ошибка…
- Не нужно оправдываться, я все понимаю, ты взрослая и свободная женщина… можешь распоряжаться своей жизнью как хочешь, я не в праве тебя ни в чем обвинять и упрекать!
Он, молча, поднялся, вышел в коридор, оделся… И только тут я заметила, что его сумка уже стояла там. Полностью собранная…
- Прощай, извини, что вломился в твою жизнь, не спросив разрешения…
Он печально посмотрел на меня, осторожно открыл дверь и ушел.
Я так и осталась стоять, словно в ступоре, посреди комнаты, а потом медленно стала опускаться на колени и только одна мысль стучала в воспаленном мозге: «Ах, котик, котик, кто же ты, и зачем так бесцеремонно вторгся в мою жизнь!». Силы медленно капля за каплей покидали меня, сердце болело и учащенно стучало, я провалилась в темноту…

***

Когда очнулась, быстро набросила на себя дубленку, схватила сумочку и выбежала на улицу.
- Павел!
Крикнула что было мочи,  мне казалось, что прошло не более двух минут, с того момента, как потеряла сознание. Мой голос отскочил от стен домов, и эхо повторило: «…вел! …вел!» Я закашлялась, на глаза навернулись слезы, только теперь до меня дошло, что в кармане лежит мобильник, достала и набрала его номер – слова, словно глыбы тяжелых камней, срывались и больно били: «Данный номер не существует».
Добежала до дороги, поймала такси и выдохнула:
- Аэропорт Борисполь…
Наверное, выражение моего лица сказало о многом, водитель гнал как сумасшедший, но мне все равно казалось, что мы едем недостаточно быстро. Когда доехали, выскочила из машины и бросила, не считая несколько купюр на свое сидение - быстрее в фае аэровокзала. В голове стучали только три слова: «Где ты Павел?»
Его нигде не было, кругом поток людей, и огромные окна, составляющие правильные рады, как огромный неразгаданный кроссворд.
Обезумевшая, я металась по зданию аэровокзала и не понимала, что же мне нужно делать, где искать его. Чувствовала себя совершенно разбитой, забрела в какой-то холл и уткнулась в изнеможении в стену. В груди все горело, дыхание было неровным. Сколько же раз вот так, я входила и выходила из зала в зал и бормотала под нос для самой себя:  «Павел!». Я звала его уже не ртом, а своими нервами, своим сердцем, словно чудотворец, готовящийся к совершению чуда. Но чуда не произошло. В моей голове что-то гудело, словно в тоннеле…
Не помню, как добралась домой совершенно обессиленная. Не раздеваясь, рухнула на кровать. Слезы потоком текли из глаз, теперь, когда я осталась одна, смогла вволю нареветься.
- НЕТ, я не оставлю это так, завтра же еще раз ему позвоню и если он меня действительно любит, то все поймет, - думала я засыпая…

Глава 8
Все что хотел сказать и сделать, вылетело из головы. Моя решительность испарилась в тот момент, когда нажал кнопку ее звонка и дверь мгновенно открылась. Сейчас понимаю, она ждала по ту сторону, и прислушивалась к звукам в коридоре, открыла дверь в тот самый момент, когда моя рука надавила на кнопку звонка и раздалась мелодия. Наши взгляды встретились, я без слов вошел в ее квартиру.
Поставил, нет, уронил сумку, и протянул ей букет красных роз, купленный мной в аэропорту. Только сейчас заметил, что забыл снять бумагу, в которую они были упакованы. Что-то начал мурмулить, в свое оправдание. Еще в куртке обнял ее и нежно, поцеловал почему-то только в щеку, прижал к себе. 
На мгновение мы замерли, потом отстранились и посмотрели  в глаза друг другу. В ее глазах было все, все, что она хотела мне сказать в тот момент. Слова были лишними и могли все только испортить.
Снял куртку и повесил на вешалку рядом с ее дубленкой.
-   Ну, здравствуй, Настенька, - выдал из себя и смущенно улыбнулся.
- Здравствуй, проходи в комнату, - жестом пригласила она меня.
Шагнул к двери и остановился на пороге, она вплотную прижалась к моей спине грудью, чуть приподнявшись на цыпочках, чтобы тоже взглянуть через мое плечо на свою комнату. Чувствуя ее дыхание, повернул голову и еще раз слегка поцеловал ее в щеку.
С её губ слетел сладостный стон, и в тот момент ушла неуверенность, и мы перестали стесняться друг друга. Вошел в комнату, которая  была соединена с кухней. Остановился посередине и осмотрелся вокруг. Комната была разделена на две части при помощи полупрозрачного алого занавеса, расшитого золотыми кометами. На середине стоял круглый столик, накрытый белой скатертью, а на нем всякие вкуснятины, о которых еще недавно мог только мечтать, во время службы на немецком корабле. С правой стороны от него весело мигала огоньками елка.
Одна стенка комнаты была до потолка забита шкафами полными книг, а рядом с окном царил старинный письменный стол, на котором лежали стопки каких-то бумаг. Кроме них стоял большой плоский монитор компьютера с динамиками, камерой и скайп телефоном. Рядом стоял факс, два мобильных и ваза, полная камышей, павлиньих перьев и совершенно невообразимая вещь среди них - кавказский клинок. А еще там было мое фото в бело-золотистой рамке. Я стоял на крыле мостика в парадной форме, с биноклем в руке. Фото, снятое этим летом, в то время, когда встретились на теплоходе «Deutchland». Краем глаза заметил в углу дверь во вторую комнату. Она проследила за моим взглядом, я жестом указал на фото:
-  Я не знал…, - сказал растерянно.
- Я тоже не знала, мне ее недавно принесла Катерина, она профессиональный фотограф в прошлом. Когда ее спросила, почему мне раньше ничего не сказала о том, что сфотографировала тебя, она ответила, что если бы фото принесла сразу после круиза, то ты бы его порвала.
- Это правда? - спросил я.
Она не ответила, только спросила:
- Чего ты стоишь? Присядь за стол, наверно проголодался, ты же долго находился в пути.
- Спасибо, ты права. С судна, списался в шесть вечера. После полночи ехал поездом во Франкфурт, откуда первым же рейсом вылетел в Киев к тебе. Прошел контроль, прихватил с собой сумку, а чемоданы оставил в камере хранения в аэропорту, уже не было сил их тащить за собой.
Говорил механически, глядя на нее. Мой голос самому казался каким-то странным. Смотрел  в её чистые голубые глаза. По-моему, она тоже не слушала, о чем я толкую. Просто смотрела мне в глаза и на губы и сама что-то произносила. Господи, она мне что-то говорит!!! Только сейчас услышал её голос.
- Ты, конечно, проголодался, а я тебя мучаю своими вопросами.
- Да, немножко голоден,  в самолете перекусил круасаном с чашкой кофе.
Но если честно сказать, то желание вкусненько поесть было  в этот момент на последнем плане.
Только сейчас осознал, что на мне та же одежда, в которой вчера вечером ушел с судна. Весь в поту с грязными руками и лицом. Летел и не думал, как выгляжу, только  о том, что скоро увижу ее.
- Хорошо, ты, наверное, сначала в ванную хочешь, руки помыть и привести себя в порядок?
Подала мне большое мягкое полотенце.
-  Я быстро, - сказал и направился в ванную комнату.
Быстро привел себя в порядок и поспешил обратно, прихватив дорожную сумку, лежащую посередине коридора точно там, где ее опустил  на пол. Не хотелось терять ни минуты, понимая, как мне не хватает хозяйки этого уютного дома.
- Привез пару бутылок Рейнского рислинга. Того, что тебе нравился больше всех вин на теплоходе, и еще…
Сказал и покраснел. Не хотел в этот момент возвращаться к теме нашей нелепой разлуки. Достал из сумки большой полупрозрачный шарф, накинул ей на плечи.
- Спасибо, ну что же ты ждешь? Открывай бутылку. Это мужская работа, а об остальном я позабочусь сама.
Сказала, загадочно улыбаясь.
Подождал пока села за стол, и устроился напротив. Быстро открыл бутылку  вина и налил его в бокалы. Поставил бутылку на стол,  поднялся со стула и с двумя бокалами подошел к ней. Заглянув в ее сияющие глаза, поставил бокалы на стол, заставил ее приподняться и обнял. Наши губы слились в долгом и горячем поцелуе.
Когда открыл глаза, почувствовал, как крепко обнимают ее руки мою шею. Ее глаза все еще были закрыты, свежий румянец на ее лице и то, что исходило от нее, было неописуемым. Она была неистово красивой, желанной и пленительной. У меня кружилась голова и вся сдержанность, в которую поклялся одеть себя, как в кольчугу, безвозвратно исчезла.
Нежно убрал ее руки и помог ей сесть на стул. Все это происходило в абсолютной тишине. Мы смотрели в глаза друг другу, и в этих взглядах была и любовь и страсть и нежность. Подал ей бокал, поднял свой и, гладя в глаза, сказал:
- Люблю тебя, люблю больше жизни.
Вино было вкусным и терпким, его букет как раз подходил нашему настроению. Еда была отличной. Мы ели, иногда пили вино, смеялись, но все время смотрели вдруг другу в глаза. Позже я не мог вспомнить, что ел. Перед глазами была только она, а то, что говорили, было не  важным. Главным было то, что мы вместе, наши чувства и действия не подчинялись нам, все происходящее было словно в тумане.
Больше не было сил сопротивляться горячему потоку желания, я опять встал и пересел на стул стоящий рядом с ней. Взялся за руку, склонился и начал нежно, не спеша целовать. Почувствовал, как ее вторая рука начала гладить мои волосы. Она запрокинула голову и вдруг ее руки стали стягивать с меня свитер, ее дыхание стало прерывистым, крылья носа затрепетали, а зрачки расширились и заполнили почти всю радужку!
Пришел в себя, когда уже лежали раздетыми на кровати. Все во мне дрожало, душа была переполнена счастьем, тело сладко уставшим. Чувствовал, что на коленках ободрана кожа, все было незабываемо, после полугодового воздержания, напор страсти неимоверный. Я был доволен собой, доволен как МУЖЧИНА. На лице в тот момент, когда осознал все, что произошло между нами, сияла улыбка и в ушах звучали стихи, возникшие, сам не знаю откуда:

Опиши мне безумную страсть,
Как на мягкой, широкой постели
Принимаешь мужчины власть,
Не в мечтах, а на самом деле.

Опиши мне мгновенья любви,
Тела шёлк и батист простыней...
Не стыдись... ты ведь знаешь в том толк,
Рассказать только мне сумей.

Опиши оргазмический взрыв,
Что рожденью Сверхновой подобен.
Как сливаются, в Космос взмыв,
Двое – те, кто богам угоден.

Не стесняйся. Ведь мы лишь вдвоём –
Ты и я – только будем знать,
Что останется в памяти сном,
Тот момент, что смогла описать.

***
Проснулся первым, и на какой-то миг не мог понять, где нахожусь. Через щелку в плотно закрытых шторах проникал тусклый свет фонаря. Тихо лежал с закрытыми глазами, чувствуя, что рядом любимая женщина. Слышал ее ритмичное дыхание, мне нестерпимо захотелось на нее посмотреть, убедиться, что это реальность, а не сон. Осторожно, что бы ее не разбудить, поднял голову, всматриваясь в темноту, старался разглядеть ее лицо. Почувствовал, как замерло ее дыхание, ее руки поднялись мне на встречу, а нога обвила мою ногу и вдруг мгновенно, словно наездница, она оказалась сверху и согрела меня теплом своего горячего тела, замерла на сладкое мгновение, и медленно открыв глаза, спросила:
- Который час?
Её вопрос вернул меня на землю, я убрал свою руку с ее восхитительной попки, дотянулся до выключателя ночника, щелкнул и прищуренными глазами посмотрел на будильник:
- Скоро семь, доброе утро, Солнышко мое, - произнес ей в ответ.
Она быстро вскочила, сгребла одежду, бросила ее на кресло и помчалась в ванную. Из-за двери был слышен плеск воды и ее голос, напевающий знакомую мелодию.
Кажется, я задремал, из сладкой истомы меня вывел ее голос, приглашающий завтракать. Всегда приятно, когда по утрам любимая женщина зовет тебя к накрытому столу. Тогда ты чувствуешь себя в доме не гостем, а хозяином.
Сидели за столом, и я с аппетитом ел. Умял почти все, что было на столе, хотя сейчас не могу вспомнить, что она приготовила, только помню, что был ужасно голоден, и все было вкусно. Она смотрела на меня, иногда бросала косые взгляды на часы на стене, беспощадно отсчитывающие секунды. Ее взгляд был ласковым и полным любви.
Когда я насытился, она отправилась в ванную и вышла оттуда одетой и накрашенной. У меня перехватило дыхание от ее красоты и какого-то чудесного свечения исходившего от ее кожи, сердце налилось гордостью - МОЯ женщина.
Я прижал ее к себе и нежно поцеловал у открытых дверей. Очень не хотел ее отпускать, держал в объятьях, сколько мог, но она все-таки выскользнула и побежала к лифту. Дверь захлопнулась, и я остался один. Подошел к окну, что бы еще раз ее увидеть. Вышла из подъезда и как будь-то, почувствовав мой взгляд, подняла голову и помахала мне рукой. Она была самой красивой и вся светилась изнутри, но только я один понимал причину этого сияния - она меня любит.

***
День был бесконечным. Я понимал, что вторгся внезапно в нее жизнь и у нее этот день был уже давно расписан, должен был состояться какая-то очень важная конференция, посвященная совершенно непонятной мне теме. Меня успокаивала мысль, что с завтрашнего дня все время, до конца недели, будет только нашим, она и я, никто не будет мешать нашему счастью.
Включил телевизор, но там ничего интересного не было. Хотел приготовить что-то вкусненькое, но холодильник был уже до отказа забит всякой вкуснятиной. До обеда принял душ, побрился каким-то непонятным розовым станком, обнаруженным в ванной, не похоже было, что он предназначен для бритья мужского лица. Подумал, и на лице мелькнула ехидная улыбка. У меня было эйфорическое настроение и, смотря на часы, понимал, что каждое движение стрелки по циферблату приближает нашу встречу.
Что бы скоротать время, заглянул в сервант, поискал посуду и как смог, накрыл стол. Все, что хотел в этот вечер увидеть на столе, «пристроил» на краешек полки в холодильнике, что бы после не терять на это время и не искать. Суп и мясо с картошкой поставил на плиту, оставалось только щелкнуть зажигалкой и разогреть до нужной температуры. На стол выставил бутылку вина, рядом положил штопор и еще поставил чашки для кофе, рядом с кофеваркой. Все было готово к приходу моей Королевы.
Я ждал, и не мог дождаться, вдруг раздался телефонный звонок, чужой женский голос сухо произнес:
- Анастасия Владимировна просила передать, что примерно на час задержится, просит извинить её, - трубку повесили, на все мои вопросы ответил только гудок телефонного аппарата. Я, конечно же, расстроился, но другого выхода не было, нужно было ждать.
Вдруг, в половине шестого, раздался звонок у входной двери. Сначала робкий, а после некоторой паузы, более настойчивый и даже какой-то нахальный. Я человек по натуре не очень сдержанный, да ещё весь день провел в ожидании, и громкий перелив звонка, просто вывел меня из себя.
Открыл дверь. Напротив меня стоял какой-то тощий тип и глупо улыбался.
- Тебе что нужно? - Спросил, его с раздражением.
- Извините, - промурмулил он, - Думал, что со слухом нелады, лифт не работает и мне пришлось подниматься на пятый этаж пешком. Это уже третий дом подряд, без лифта и без хозяев в квартире.
- И что теперь?
- Мне нужно доставить в эту квартиру цветы и эту коробку. Распишитесь, и я исчезну, извините, работа такая.
 Я расписался на бланке, взял прикрытую тонкой упаковочной бумагой коробку и букет белых роз, захлопнул дверь и резко, дважды, повернул ключ.
Вошел в комнату и бросил сверток на кресло, он отскочил от его спинки, бумага разорвалась, и на ковер выпала раскрывшаяся коробка. Из неё вывалилась какая-то маленькая, белая вещица с поздравительной открыткой. Наклонился, чтобы сложить все обратно. Поднял коробку и чтобы втолкнуть в нее ткань, невольно посмотрел, что же это такое. Это было очень тонкое и судя по всему дорогое женское белье с логотипом какого-то неизвестного мне магазина, под названием «Клео». Коробку положил на стол, поднял открытку. Уже не стесняясь, прочитал, то, что на ней было написано, кровь ударила мне в голову и мысли каруселью закружились в голове:
- Нееет, этого не может быть, и это мне совершенно не нужно. Шутка чья-то, очень злая, но шутка!
- Все с меня достаточно! А я-то, дурак, в чужой квартире, весь день жду и сияю от счастья, как ненормальный, а оказывается не один я тут такой.
Начал собирать вещи. Собственно, это заняло немного времени. Побросал все в сумку как попало, рванул молнию, как будто это она была во всем виновата. Когда надевал носки, услышал звяканье ключа в замочной скважине. В квартиру вошла Анастасия.
Наверно сразу, как вошла в квартиру, почувствовала неладное. Бросила взгляд на меня и остановилась. Стояла в дверях комнаты, в дубленке, румянец сошёл с её лица, руки опустились беспомощно, как плети.
- Что случилось? – спросила голосом, в котором звучала тревога и слегка наклонила голову, словно ожидая свой приговор.
Молча, протянул ей открытку и взглядом показал на коробку, лежащую на столе.
Взяла её и стала читать, шепча. После оторвала  взгляд от куска рокового картона и с ужасом и растерянностью посмотрела в мои глаза.
- Это принес сегодня посыльный, очень милый парень, просил непременно тебе передать, - язвительно сказал я.
- Ничего не понимаю! Не-по-ни-маю!
- А чего тут НЕ-ПО-НИ-МАТЬ? Мне все ясно, тут и объяснять ничего не надо.
- Паш….?
- Извини, но если кто-то из нас дурак, то это я. Не хочу слушать твои объяснения.
Настя, молча, стояла и смотрела мне в глаза. Её пассивность ещё больше завела меня, и я был уже не в состоянии слышать ее оправдания. В тот момент видел только свое унижение и позор. Как мог подумать, что я ЕДИНСТВЕННЫЙ мужчина в ее жизни. Да и в постели была чертовски хороша!!! Значит …
Она воспользовалась мной в каких-то непонятных корыстных целях и ничего больше. А я-то осел, ее любил. В тот момент последние остатки трезвого ума и логики испарились из моей головы, была обида и злость на себя и только одно желание, как можно быстрее покинуть ее дом.
Из последних сил стараясь сохранить вид спокойного человека, сквозь зубы сказал:
- Не нужно оправдываться, я все понимаю, ты взрослая и свободная женщина.  Можешь распоряжаться своей жизнью как хочешь, я не в праве тебя ни в чем обвинять, упрекать и осуждать!
Затем молча, стараясь не смотреть больше в её сторону, поднялся, вышел в коридор, оделся, забрал брошенную на полу сумку и только тогда, остановившись в дверях, оглянулся.
Она все еще стояла в приспущенной с одной руки дубленке, во второй держала открытку и молча, смотрела на меня. В ее взгляде тогда мог прочитать все, но я не хотел НИЧЕГО там увидеть.
Пристально глядя ей в глаза, дрожащим голосом сказал:
- Прощай, извини, что вломился в твою жизнь, не спросив разрешения…
Еще раз посмотрел на нее, повернулся, открыл дверь и вышел из квартиры.

***
Все, что происходило после, было как в тумане, даже вспомнить потом не смог, как добрался в аэропорт, как забрал свои чемоданы. На чем туда ехал? Все стерлось из памяти безвозвратно… Как будь-то не со мной было.
Из летаргии меня вернул в действительность голос женщины, сидящей по ту сторону кассы.
- Мужчина, так куда хотите лететь?
- Извините, задумался, мне нужно в Калининград. Нет, давайте лучше в Ростов.
- Мужчина, ни в Калининград, ни в Ростов наша авиакомпания не летает. Вам нужно обратиться в другую кассу или на жд вокзал, в этой кассе оформляем билеты только на международные рейсы.
- Извините…
Забрал свои вещи и вышел из здания аэровокзала. Меня сразу окружили таксисты, предлагающие свои услуги. Одному из них, высокому плотненькому мужчине, в очках на козырьке кепки, уже явно пенсионного возраста, показал на свои чемоданы и, не торгуясь, сел на заднее сидение вишневой иномарки.
Таксист, садясь за руль, спросил:
- Куда едем?
- В аэропорт Жуляны, нет, давайте на жд вокзал, - сказал я
- А куда вам нужно? Вам повезло, у меня супруга работает начальником смены в кассах поездов дальнего следования, так что могу вам помочь с билетом.
- Мне в Курск нужно добраться и как можно быстрее.
- В Курск? Сейчас узнаю, так, минуточку.
Он достал мобильник посмотрел на него, чертыхнулся, снял с кепки свои очки и взгромоздил их на нос, что-то поколдовал над кнопками телефона. Машина медленно ползла в вечерней пробке. Я слушал голос таксиста:
- Маша у меня тут человек, ему нужно в Курск попасть, можешь организовать ему билет? Да, конечно купейный или СВ, человек серьезный.
- Что? Хорошо через полчаса будем у тебя. Хорошо, ты молодчага у меня. Пока, до связи.
Разговор закончился, таксист слегка повернул голову. Наши глаза встретились в зеркале. Он сказал:
- Будет вам билет, поезд номер двадцать девять, Симферополь - Москва, отходит через час, утром уже будете на месте.
Хороший таксист попался, отвез меня без лишних вопросов, организовал билет и даже посадил в поезд.
На прощание протянул ему купюру, что бы вознаградить старания. Принимая её, сказал мне:
- Знаете, как вас увидел, сразу почувствовал, что случилось что-то нехорошее в вашей жизни, глаза у вас очень невеселые. Вот и решил вам помочь. У меня был сын, погиб в Афгане, и вы так на него похожи, наверняка, если был бы жив, выглядел как вы сейчас.
Немного помолчал и добавил:
- Так что денежки заберите обратно. И, уверен, у вас всё будет хорошо.
Засунул мне деньги в карман, хлопнул по нему пальцами, повернулся и быстро затерялся в толпе.
Хотел догнать его, но проводница, молча наблюдавшая за нашим разговором, сказала.
- Мужчина, через пару минут поезд отправляется, попрошу, зайти в вагон.

***
Утром ото сна меня пробудил стук в дверь купе.
- Через час прибудем в Курск. Чай пить будете?
- Спасибо что подняли. С удовольствием попью чай и если у вас есть печенье, то буду вам вдвойне благодарен.
На самом деле почувствовал голод, ведь ни крошки не было во рту со вчерашнего обеда, да и то это был просто легкий перекус, Настю ждал с работы, не хотел один есть...
Подхватился с полки, взял полотенце, и пошел в туалет, приводить себя в порядок, когда вернулся в купе, на столике меня уже ждал чай с лимоном, пачка печенья и четыре куска сахара. Чай был вкусным, и я подумал, такой готовят только в наших поездах. Пил чай, жевал печенье и смотрел в окно, на уже знакомые места.
Все было родным и близким, я возвращался после долгого рейса домой.
Невольно вздохнул, жаль, что Настеньки нет рядом. Настенька...
В тот момент я четко осознал, что люблю ее, что не могу без неё жить и что вчера вел себя как дурак и последний поддонок. Не попытался даже услышать то, что она пробовала мне сказать. Но не может такого быть, что бы все так несуразно закончилось.
А с другой стороны…
За окном замелькали пригороды Курска, и мне пришлось одеться, забрать чемоданы и направиться к выходу.
На перроне меня никто не ждал, да я и не сообщил никому, что приеду утренним поездом. Как я мечтал о возвращении домой, но теперь горький осадок уныния затаился в душе.
Такси привезло меня к подъезду моего дома, я расплатился, повесил на плечо сумку, сгреб два чемодана, и лифтом поднялся на третий этаж. Кстати, а где ключи мои? Нашел быстро, валялись на дне сумки, удивительно, что не выпали где-то по дороге. Когда стал открывать дверь, за ней раздался радостный лай моей собаки. Не забыла своего хозяина…

***
Дома была мама, она встретила меня с нежностью и любовью во взгляде, сказала, сердце вчера очень болело, почувствовала какое-то смятение, вот и решила приехать, и Джимми взяла с собой, он тоже вел себя беспокойно.
Она накормила меня. Пока я ел, сидела напротив, подперев щеки кулаками, и смотрела. Я понял, она ждет моего рассказа о том, что меня тревожит. Вот только я совершенно не готов сейчас говорить об этом: о том, где задержался после рейса, о Насте. Встала забрала со стола посуду, вымыла ее, подошла ко мне и дунула в затылок, как в детстве и взъерошила волосы.
- Эх ты, чудо-юдо мое, упрямое, мой кучерявый чубчик! - поняла, что сегодня откровений не будет, вздохнула, заглянула в глаза, - Да, сейчас тебя лучше не трогать, все равно ничего не добьешься. 
Сослалась на какие-то дела, оделась и уехала к себе.

Глава 9
 Проснулась совершенно разбитая, еле выползла из кровати, и, шлепая тапочками по паркету, медленно поползла в ванную, бросив мимолетный взгляд на то кресло, где лежала злополучная коробка с бельем, подумала: «Нужно будет выбросить всё, когда вернусь с работы!» Сейчас даже не могла себе представить, что смогу прикоснуться к этому «яблоку» раздора!
Долго рассматривала свое отражение в зеркале, оно мне совсем не нравилось, заставила  себя привести в порядок лицо, волосы гладко зачесала, хотя не делала этого уже несколько лет - ну вот, похожа на синий чулок и абсолютно ничего общего с тем как выглядела вчера! Надела черный гольф, черные брюки и белый длинный жакет. Направилась в кухню завтракать. Когда открыла холодильник, сердце сжалось от боли, я поняла, он готовился к ужину, там всё было расставлено так, чтобы можно было удобно и быстро достать.
- Ах, Пашенька, ну что же ты наделал, зачем же так, даже не выслушал меня! - пронеслось в голове. Увидела две чашки стоящие рядом с кофеваркой, взяла одну, запихала в себя кусок пирога с кофе, оделась и пошла на работу.
День тянулся очень вяло, кто-то мне звонил, сама набирала какие-то номера. Несколько раз пробовала позвонить ему - результата никакого, все та же безнадежная фраза «Данный номер не существует». «Родненький мой, включи телефон, пожалуйста, включи телефон!» - как молитву повторяла я.  Настроение - ниже плинтуса.
В обед ко мне подошла Милка, схватила за руку и потащила в редакционную курилку, пошептаться и попыхтеть сигаретами.
Когда мы туда пришли, она заговрчески подмигнула мне и сказала:
- Ну и как тебе, понравился подарок?
Я удивленно вскинула брови и посмотрела на нее, не понимая, что она хочет мне сказать. Милка перехватила мой взгляд:
- Ну как же, вчера должны были принести тебе сверток, это мне подарок от Олега, ты что забыла? Я тебе еще во вторник об этом говорила!
И тут до меня дошло - вчера у Милки был день рожденья. Мы, в обед, отмечали это событие традиционным чаепитием с конфетами! Дело все в том, что Милка в браке не счастлива, ее муж настоящий пуританин, к тому же очень часто ездит по командировкам, а она настолько темпераментная барышня, что без секса вообще не может обходиться, поэтому, по ее же выражению - завела себе «тайного» любовника. Не знаю, чем ей так понравилось слово «тайный» ведь половина женщин в редакции знала об этой ее страсти, ей доставляло огромное удовольствие рассказывать о достоинствах своего Олеженьки и описывать, как они проводят свои «отрывоны». Я всегда сомневалась в искренности ее признаний, если так плох муж, зачем сохранять этот брак, тем более, по ее выражению она сама содержит семью, а тех денег, которые зарабатывает Виктор, не хватает даже на косметику. Если муж страшный деспот, жить с ним не выносимо, несмотря на то, что он любит ее до умопомрачения, для чего беречь этот брак, и мучится, терпеть ревность, по ее выражению «к каждому столбу»! Никогда не понимала людей, делающих такие признания.
Да и вообще, любовь - созидательное, творческое состояние она все таланты в человеке раскрывает, делает сильнее, интереснее, лучше. И по-настоящему любящий человек всегда свободен. Есть другие чувства, которые люди иногда принимают за любовь, это психологическое рабство, от которого человек не расцветает, как при «любовной неволе», а наоборот увядает. Бывает и физическая зависимость, чисто животная связь, которая основана на телесном влечении к другому человеку, он становится как будто «наркотиком» - это тоже рабство, покорность своим инстинктам. Оно мешает человеку не только любить, но и узнать, что такое настоящее наслаждение телом своего любимого, когда все становится приятным и желанным, и нет ничего грязного и запретного! И если такой «любовный наркотик» далеко, дела у зависимого от него, спорятся хуже, отношения с другими людьми становятся сквернее, настроение паршивее! Да и рядом с объектом своих мечтаний такой человек не чувствует полной гармонии. Старается себя убедить, что все хорошо, но червячок сомнений гложет! Рабство, оно и есть рабство. Тем, кто не знает настоящей любви, кажется, что такая убогая «китайская пиротехника» и есть грандиозный фейерверк чувств. Я часто думала о том что, такая зависимость от другого человека часто не относится конкретно к тому, кого «любят», обычно «влюбленный», становится своеобразным наркоманом, ему важно само кайфовое состояние. Если бы «объектом» был кто-то другой, горемыка зависел бы от него точно так же. Уверена, причины такого поведения спрятаны где-то в детстве, его просто не долюбили и у него установился эгоистический «энергообмен» с человечеством: он умеет брать душевное тепло, а вот отдавать не умеет, как мой бывший муж. Поэтому сразу прилипает к близко подошедшему к нему человеку, как пиявка. И когда связь разрывается, «вампирчику» становится очень голодно и больно: «Как вкусно было, ну кто еще меня так напоит своей кровушкой!» А кровушка-то у всех одинакова, поэтому «вампирчик», недолго расстраивается, заменяет старую «любовь» новой - свежеиспеченный объект «влюбленности» напоит его точно так же.
А настоящая любовь совсем другая, она не ранит, а исцеляет, радует, не мучит, а поддерживает и не сбрасывает вниз. Если и бывают душевные муки, когда любишь, то только потому, что любимый далеко, или от не понимания друг друга, или когда поступаешь, не советуясь с сердцем, а рубишь сгоряча, когда не желаешь выяснить, почему происходят разнообразные недоразумения. Все предельно просто нужно разговаривать друг с другом, главное хотеть услышать то, что тебе говорит твой партнер, а не молча накапливать обиды! 
Вот такие мысли вызвали у меня Милкины излияния, а она продолжала щебетать дальше, взахлеб рассказывая мне о каких-то своих летних приключениях с Олегом, о том, какой он необыкновенный любовник и просто боготворит ее и носит на руках.
Иногда, когда у них был цейтнот с помещением для интимных встреч, она просила ключи от моей квартиры. Так как эти встречи всегда происходили только днем, меня это не напрягало, тем более что Милка была до безобразия педантична и аккуратна и никогда не оставляла никаких следов их присутствия в моем доме, даже постельное белье она всегда приносила с собой.
«Ну, вот и котик нашелся», - подумала я.
- Ты знаешь, я совсем забыла об этом, я во вторник тебе все принесу!
- И ты даже не посмотрела, что там? Настя, ты меня просто удивляешь, ты ведь женщина, как могла не заглянуть в пакет, а мне теперь еще четверо суток мучится от неизвестности! Я ведь тебе говорила, что мой вот уже две недели дома, всем недоволен и никуда меня не отпускает, бухтит и каждый шаг контролирует, я даже позвонить никому не могу, сразу расспросы начинаются! А о том чтобы с Олегом сейчас встретиться, даже думать боюсь, поэтому мы решили, что подарок он отправит на твой адрес! Кстати, твоя сегодняшняя прическа мне, совсем, не нравится, ты как мымра! Немедленно распусти волосы, и чтобы я никогда больше такого у тебя на голове не видела!
Мы еще поболтали о чем-то совсем незначительном. Вернее она трещала, как сорока, не переставая, о том, каких усилий стоит ей быть примерной женой и матерью, и как напрягает ее примитивизм мужа в постели, его вечные придирки и ворчание «по поводу» и «без». Как устала она быть добытчицей и главным финансистом, содержать семью на свои гонорары, как хочется, чтобы рядом был нежный, любимый и любящий мужчина, который взял бы все заботы о ней и о детях на свои крепкие плечи. Я слушала ее вполуха. В голове все время стучала только одна мысль: «Что же делать, как все объяснить Павлу?»
Я достала из кармана жакета телефон и еще раз набрала его номер, опять та же безнадежная фраза: «Данный номер не существует»! И вдруг до меня дошло, это ведь его немецкий номер!
…
Когда пришла домой, переоделась, есть, совершенно не хотелось. Села к компьютеру, слезы стояли в глазах, тоска холодными щупальцами сжала сердце, захотелось рассказать о том, что чувствую. Пальцы запорхали над клавишами. Писалось легко, даже не заметила, как все сложилось в маленькую грустную сказку  о снежинке.

***
Я одна в своей пустой квартире, совсем одна, со своими мыслями... Ничего у меня в жизни не осталось... Пустота всюду. Липко-влажный пронизывающий туман. И слёзы по щекам такие жгучие. Плакать уже не хочется, но они сами льются, проклятые. Медленно сползают по лицу прозрачные капельки, оставляя соленые дорожки, чуть-чуть задерживаются на подбородке, и падают на подоконник. Во что же верить? Есть ли что-нибудь вечное на свете? Может, тоска, глубокая, медленно отравляющая изнутри.
За окном медленно кружась, падает снег... Он всегда вызывает у меня чувство восторга, умиления и детской радости. Но сегодня, глядя в окно, мне становится еще хуже... Снегопад совсем меня не радует… Вот если бы сейчас наводнение или извержение вулкана, смести и сжечь раскаленной лавой дотла - все воспоминания, мысли, чувства…
Подумала: «Осталась ровно два дня до Нового года. Что ж, пусть приходит. Чем хуже, тем лучше! Пусть старый год заберет все, что у меня было, что есть, что будет, закружит меня невесомой снежинкой, поднимет высоко-высоко в ослепительно холодное небо, а потом стремительно сбросит к самой земле... Не привыкать. У снежинок короткий век. За несколько мгновений полета они не успевают рушить жизни, причинять боль, и сами не страдают…»
Снежинки не умеют плакать. Снежинки красивы и холодны. Люди любуются их изящным танцем. Снежинки всегда долгожданны. Их любят просто так, ни за что. Они легки и свободны. «Хочу быть снежинкой, самой красивой и самой беззаботной», - думала, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу. Шорох за спиной. Легкое прикосновение. Оглянулась - никого.
Холодно? Ветер? Она уже летит... Кружит в замысловатом танце, поднимаясь все выше и выше. Земля внизу кажется маленьким снежным шариком, а вслед за ней летят другие снежинки, маленькие и большие, обгоняют друг друга, притормаживают, разлетаются в стороны и снова соединяются в карусели хрустального хоровода. Все летят за ней, самой красивой, самой изящной… «Куда я лечу - а, впрочем, все равно…», - снежинки не умеют думать. Повинуясь порывам холодного ветра, расправив свои белые кружева, словно подчиняясь неслышным аккордам волшебного вальса, все дальше и дальше. Опускаясь с небес над серыми домами, заснеженными высотками, кинотеатрами, магазинами, городами и странами...
…танцует и кружится в хороводе с другими снежинками, улыбается своим новым невесомым знакомым, прощается со старыми приятелями, посылает воздушные поцелуи в ответ на восхищенные взгляды. Снежинки не умеют любить…
Земля уже близко, различимыми становятся лица людей, все куда-то спешат, все радостны и довольны… Скоро Новый год… Но у снежинок нет Нового года. Только миг, ослепительный яркий миг... «Смотрите, какая красивая! - крикнул кареглазый мужчина из толпы, - я ее сейчас поймаю!»
«Какое знакомое лицо... Неужели это он»,- подумала снежинка... А может это прошептал ей ветер воспоминаний, ведь снежинки не умеют думать…
И вот она на раскрытой ладошке мужчины…
«Почему ты улыбаешься, а глаза такие грустные, задумчивые?» - прокричала снежинка. Но он не услышал, только посмотрел на нее печально. «Жаль, что не могу эту снежинку подарить своей любимой, она сейчас так далеко!» - прошептал он.
«Отпусти!!!» - взмолилась снежинка.
«Почему я не сказал ей, что люблю, почему допустил эту глупую ссору», - думал он. А снежинка таяла…
«Я скажу ей, что люблю, прямо сейчас, немедленно...» - он лихорадочно стал набирать телефонный номер…Длинные гудки…
«Ну, где же ты, я же люблю тебя, мне тебя так не хватает, я давно хотел тебе это сказать…»
На ладошке медленно таяла снежинка, превращаясь в маленькую капельку…
«Поздно», - из последних сил прошептала снежинка, - «Поздно…»
Снежинки не умеют ни плакать, ни любить.

Глава 10
Прошло три недели, после моего возвращения домой, все было, так как всегда после возвращения из рейсов. Сначала не мог прийти в себя, по ночам просыпался, «держал собачью вахту» с полуночи до четырех утра, только потом засыпал и поднимался уже к обеду. Вот что значит привычка полугодовой работы на судне.
Все же постепенно начал адаптироваться к сухопутной жизни. Не нужно было искать новую работу, мне пообещали должность капитана на том же самом теплоходе немецкие владельцы, и заработанных за полгода денег было достаточно. Встречался с друзьями, ничего не мешало наслаждаться свободой, пьянки - посиделки, старался все время быть в компании. Несколько раз заезжал к маме и натыкался на ее вопрошающий взгляд, но так и не смог поговорить с ней обо всем, что-то мешало, и огорчать её не хотелось.
Только когда оставался наедине со своими мыслями, думал о Настеньке, о нашем расставании, ругал себя, что не могу забыть её, что она всегда со мной и во мне, все время остается частью моей души. Только гордость не позволяла мне сесть на поезд и поехать к ней. Да еще боязнь что, приехав без предупреждения, наткнусь на «котика», тогда вряд ли сдержусь и начну разбираться с ним по-мужски. И позвонить не мог. На второй день, после приезда в Курск, обнаружил, что оставил где-то свою записную книжку, в которой были все адреса, телефоны и визитки, теперь я был совершенно от нее отрезан, не мог позвонить даже ее подруге, как это сделал из Германии. Злился на себя за то, что сам создал эту нелепую ситуацию. За то, что не переписал ее номер с немецкой сим-карты, когда оставил ее со всем пакетом документов в сейфе у работодателя.
Как-то случайно, в супермаркете встретил  свою старую знакомую Ларису, очень красивую и самостоятельную бизнес леди, у нас когда-то был бурный роман, да и после того как расстались, мы иногда встречались и проводили вечер и ночь вместе. Никаких обязательств, ни с её, ни с моей стороны. Никаких претензий, никаких лишних вопросов, все было как у старых фронтовых друзей, Лара никогда ни о чем не спрашивала и не предъявляла никаких претензий. Разговоры, воспоминания, легкий флирт и конечно, секс, причем не на последнем месте, мне было хорошо с ней.
Она очень удивилась, когда узнала, что я так давно в городе и не позвонил ей до сих пор. Договорились о встрече вечером в ресторане "АРИСТОКРАТЪ", там очень уютно, обстановка салонная и в то же время интимная, особенно в маленьком зале с прекрасным камином. Я подарил Ларисе шикарный букет ее любимых, желтых роз. Удивительная женщина, она единственная из всех моих знакомых любила желтые цветы, считала желтый - солнечным цветом надежды.
Машину решил оставить дома, приехал в ресторан на такси. Ужинали, «молодость вспоминали», меня поразило одно открытие, которое сделал сидя рядом с ней, удивительно, но как женщина она меня теперь не притягивала. Я ее больше не хотел. А ведь когда ехал сюда строил грандиозные планы мести, мести кому… себе?
После ужина, мы пили коньяк, я курил сигару и пускал кольца дыма, они медленно таяли, поднимаясь к потолку. Смотрели друг другу в глаза, но каждый думал о своем (уж я то - точно).  Вдруг, даже не знаю, что меня подтолкнуло, сказал ей:
- Знаешь, Лорка, я влюбился как мальчишка. Никогда не думал, что любовь может быть такой сладко-горькой. Она столько мне дает и столько забирает. Я стал рабом любви, не могу заставить себя не думать о той женщине, которая сейчас далеко, хотя должен её ненавидеть. Извини.
Лариса посмотрела на меня глазами полными слёз, и сказала:
- А я тебя всё время ждала… и любила…
Она открыла свою сумочку, достала оттуда моё фото и положила его на стол, встала, с гордо выпрямленной спиной, не оглядываясь, без слов прощания ушла. Я остался один, даже не попытался догнать её, понимая, что всё уже сказано, сидел и смотрел то на дым от своей сигары то в камин, на трепещущее пламя над поленьями, слушал потрескивания дров и думал о Насте. Очнулся от потока мыслей, после того как сигара обожгла пальцы.
Когда вернулся домой, открыл бутылку Реми Мартина, налил полный стакан и залпом осушил. Сел в кресло возле окна, Джимми тихо прижался к моей ноге, положил голову на колено, и шумно вздохнув, посмотрел на меня снизу вверх своими грустными глазами, как бы говоря: «Ничего, старина, прорвемся!»
Не знаю, сколько прошло времени, но из этого ступора меня вывел звонок телефона. Посмотрел на часы, было без нескольких минут полночь. В первый момент подумал, что это меня будят на вахту, но потом понял, что я дома, в своей квартире. Звонок был настырным, пришлось подняться и взять трубку.
- Алло?
Тишина. Потом  услышал как будто издалека голос:
- Это я.
- Ты?
- Да я. Хочу встретиться с тобой. Давай поговорим только не у тебя и не у меня, а на нейтральной территории.
- Хорошо.
Согласился, не раздумывая.
- У моих знакомых есть домик в Мокве, остался в наследство от родителей, прямо возле озера, можем туда поехать. Там очень уютно, есть камин и газовое отопление, в крайнем случае, если тебя это не устроит, там, рядом хороший ресторан, в старой усадьбе, готовят превосходно, еда - как дома.
- Хорошо. Только есть одно условие.
- Какое? - спросила Настя с тревогой в голосе.
- С нами туда поедет моя собака.
- Я согласна, это вполне выполнимо.
- Когда встретимся?
- Послезавтра утром буду в Курске, в половине девятого. Нашла твой адрес в записной книжке, которую ты оставил в такси, а домашний телефон в справочной дали. Только не спрашивай сейчас, как книжка оказалась у меня, потом расскажу.
- Настенька?
- Да?
- Я люблю, и буду ждать тебя утром на перроне. Только оставь, пожалуйста, мне свой номер мобильного телефона.
День прошел в суматохе, ночь была бесконечной, просыпался раз десять, смотрел на часы, что бы ни опоздать на вокзал. В голове всё время стучала одна и та же мысль: «Ко мне едет моя любимая, моя Настенька».

Глава 10
В субботу проснулась рано утром, в душе пустота, что же делать, как искать его, ведь я же ничего о нем не знаю. Как в тумане стала наводить порядок в квартире. Положила Милкин подарок в пакет и поставила его на тумбу для обуви в прихожей. Нужно ни забыть во вторник забрать эту пакость с собой на работу.
Позвонила Катерине, оказалась, что у нее высокая температура, совершенно нет голоса, выяснила, что вся ее домашняя гвардия только в понедельник вечером приедет домой с дачи, а она дома одна - одинешенька с пустым холодильником, должна была ехать к ним встречать Новый год, но неожиданно заболела. «Ну что ж, это даже к лучшему», - решила про себя, поеду  куплю продукты и что-то приготовлю бедняжке, Катюша очень любит мою стряпню.  Выглянула в окошко и пришла в замешательство, за ночь снега навалило невероятное количество,  наверное, вся месячная норма, сугробы были около метра высотой, дворники старательно чистили дворы, по проспекту шла вереница снегоуборочных машин, расчищая дорогу, ветви деревьев склонились под тяжестью налипшего снега. Красотища! Подумав немного, решила, что ехать на Сенной рынок лучше на такси, достала карточку, набрала номер, назвала свой адрес. Диспетчер сообщила, что машина будет у подъезда через 20 минут.
Доехала без приключений. Купила продукты, и поняла, что все это в общественном транспорте нормально не довезу, хотя до Катерины минут пятнадцать ходьбы и пять минут на маршрутке. Подошла к обочине и помахала рукой.
Рядом остановилась вишневая Мазда, приветливый, уже не молодой человек, сидящий за рулем, наклонился и открыл переднюю дверь:
- Куда нужно, красавица?
- Да вобщим-то здесь недалеко, но всё такое объемное, что в городской транспорт никак.
- Идет, садись, разберемся, - сказал водитель, вышел из машины, ловко сгреб своими большими руками все мои пакеты и положил в багажник.
Я уселась на переднем сидении, назвала адрес и окунулась в свои мысли.
- Что-то ты не веселая, девонька, прямо как мой недавний пассажир, тоже ехал и молчал всю дорогу, так же вздыхал и в глазах тоска, как у тебя.
Я удивленно подняла глаза на него.
- А когда и откуда ехал этот пассажир, как он выглядел?
- Позавчера это было. Подобрал я его в Борисполе, а отвез на Центральный жд вокзал, билет помог взять. А выглядел…
Я напряглась от волнения, все завибрировало внутри, просто не реально, - «А вдруг это он?», - промелькнула в голове шальная мысль.
- Да, в общем, ничего особо примечательного, обыкновенный, разве только рост как у меня, что-то около метра девяносто, глаза карие, волосы седоватые, хотя не старый еще, а борода короткая почти белая, скорее всего военный, выправка чувствуется…
- Куда он взял билет, - я вцепилась в его руку, и умоляюще посмотрела ему в глаза, - скажите, для меня это очень важно, - я была просто уверена, что это был Паша, сердце колотилось в груди, как тысяча маленьких колокольчиков.
- В Курск, да что же ты так встревожилась, неужели знаешь его? Вы что, поссорились? Прямо, не знаю, что и делать. Ну да ладно, он у меня в машине оставил книжку записную, не хотел я ее выбрасывать, почему-то была уверенность, что хозяин отыщется, не знаю даже отдать ее тебе или нет, - бросил на меня косой взгляд, - но мне-то уж она точно не пригодится. Так и быть - забирай!
Он полез в бардачок, вытащил оттуда записную книжку в блестящей черной кожаной обложке, я схватила ее и поднесла к носу, точно, запах его, голова закружилась от нахлынувших воспоминаний. Да, опять мистика! Нет, все не случайно!
Я засунула книжку поглубже в сумку, боясь, как бы она не исчезла, так же внезапно, как нашлась, поблагодарила таксиста, показала ему поворот к дому. А он стал рассказывать мне о своем погибшем в Афгане сыне, которого ему напомнил, грустный пассажир. Когда машина остановилась у подъезда, вышла и Алексей Николаевич, так звали водителя, помог донести мне пакеты до самой двери квартиры Кати. От денег категорически отказался, улыбнулся и сказал:
- Видно, бог мне такую задачу поставил, вас соединить, я верю, что в жизни все происходит неслучайно!
Поблагодарила его и стояла некоторое время неподвижно, слушала, как опускался лифт, и хлопнула входная дверь.
Только потом нажала на звонок, после некоторой задержки за дверью, послышался кашель, и дверь открылась.
Катюша стояла на пороге квартиры в большом белом махровом халате, с шеей обмотанной красным шарфом, глаза были воспаленными и слезились. Да, вид совсем-совсем нехороший. Она подхватила часть моих пакетов и прошлепала в кухню, уселась на табуретку и тяжело вздохнула.
Посмотрела на меня внимательно и сказала:
- Ох, кажется, мне, что тебе нужно выговориться, что-то стряслось, по глазам вижу, готова выслушать, вот только пойдем в большую комнату на диванчик, я прилягу, не смогу тебя слушать в кухне, совсем мне нехорошо!
Я пыталась возразить, но никакие мои аргументы приняты не были, она поднялась и вышла из кухни.
Диван занимал значительное место в комнате, он был угловым, очень удобным и красивым. Мы уютно устроились на диване, скольким всяким разным историям он был свидетелем. Катюша легла, а я уселась и прикрылась пледом. В ногах у неё уютно устроилась Лолка, ее кошка, симпатичное пушистое трехцветное создание.
Вздохнула и начала рассказывать все, что произошло за эти дни. Когда дошла до записной книжки, она с удивлением на меня посмотрела:
- Настя, ты на самом деле уникум, неужели даже не заглянула внутрь? А ну, быстро неси ее сюда!
Я побежала в прихожую, достала из сумки записную книжку, прижала ее к груди и помчалась в комнату. Бухнулась на диван, закрыла глаза, - «Господи благослови», - произнесла про себя и раскрыла книжку. На первой страничке было написано:
Павел Кручинин, адрес, номер паспорта и группа крови. Я облегченно вздохнула, книжка была на самом деле его. А самое главное я знала его адрес в Курске, вот только телефона нет…
- И что же делать теперь? Кать, может мне прямо сейчас взять билет и поехать к нему?
Но в ответ я так ничего и не услышала, Катюша спала, температура окончательно ее добила, да и я своими разговорами тоже! Я вздохнула, положила книжку на журнальный столик и пошла на кухню, разбираться с продуктами и готовить Новогодний ужин. Ничего еще наговоримся!
Открыла холодильник и в задумчивости посмотрела на его содержимое. Что же приготовить?
Конечно же, торт «Наполеон», его Катюша любит больше всего! И еще приготовлю сырные палочки с оливками и несколько салатов. Возилась на кухне два с половиной часа, уставшая, но довольная улеглась спать, поставив все в холодильник, утром торт порежу на кусочки и выложу на хрустальное блюдо, которое подарила Катюше на прошлый день рожденья...
…
Утром проснулись поздно. Я люблю утренние воскресные минуты - когда не нужно бежать, можно полежать и помечтать, придумать продолжение романтического сна или просто полениться. Сегодня особый день, Новогодний праздник!
Но нужно вставать. Быстро поплескалась в душе, подставляя тело под жадные струйки воды, и выскочила из ванны.
Катя за ночь хорошо пропотела, температура упала, выглядела она явно лучше, чем накануне.
Ну что ж, жизнь продолжается, господа присяжные заседатели!
…
Я не хочу становиться твоей привычкой,
Твоим обычным будничным днем
Я хочу быть для тебя праздником, весной,
Ежедневным открытием и потрясением…
Я хочу быть для тебя солнечным светом,
Голубым небом, зеленью деревьев,
А не оторванным листком календаря.
Хочу, чтобы каждый час, проведенный со мной
Был для тебя кратким, как мгновение
И нескончаемым, как вечность…
Хочу дарить тебе молодость,
Радость и любовь…

***
К понедельнику Катюша выздоровела окончательно, мы совсем не жалели, что новый год провели вдвоем, было весело, много всего повспоминали  курьезного, из тех времен когда она еще работала в редакции. Старая дружба с годами не ржавеет и все те глупости, которые сочиняют о женской дружбе, совсем не верны, может мужчины не понимают, насколько более эмоционально общаются женщины и просто от зависти говорят, что женской дружбы не бывает! Катины «мальчишки» звонили целый день и полночи, когда узнали, что Катя больна, порывались к нам приехать, но потом поняли, что нужно ждать снегоуборочную машину иначе не проедешь - снега и там намело с три короба.

 ***
Незаметно пролетели три недели, пришлось хорошенечко поработать и заняться почти детективной деятельностью. Попросила свою знакомую Наташу, у которой двоюродный брат жил в Курске, чтобы он помог мне узнать номер домашнего телефона Паши. Удивительно, но сделал он это очень быстро, оказалось, что он работал в телефонной компании менеджером и, зная адрес абонента, это не составило для него большого труда. Все получилось, хотя вначале была не уверена в успехе.
Но самое удивительное ждало меня впереди, оказывается у Наташи, остался загородный дом от родителей, рядом со старой усадьбой какого-то графа в маленьком селе Моква под Курском. После революции там был санаторий, а потом «новый» русский все перекупил и устроил элитный загородный клуб, с очень хорошим рестораном. Из окон Наташиного дома эта усадьба видна.
Ее отец был архитектором, все время что-то перестраивал в доме, но общего баланса сооружения не нарушал. В конечном итоге дом получился двухэтажным с балкончиком, сауной с небольшим бассейном, винным погребком и камином. Электроэнергия в нем полностью автономная, отец увлекался всяческими экологически-сберегающими технологиями, поэтому электричество в доме от гравиоустановки. Она никак не может расстаться с домом, это память о родителях, каждое лето там отдыхает, а в остальное время за домом приглядывает двоюродный брат, она мне предложила, если поеду в Курск остановиться у нее, это в шести километрах от города. Все складывалось очень удачно, теперь-то уж точно нам ничего не помешает побыть вдвоем и во всем спокойно разобраться!
Очень долго не могла решиться и позвонить Паше, всё время думала, а может он уже всё устроил за это время в своей жизни без меня! Что если наберу его телефонный номер и услышу приятный женский голос. Катюша всё время меня пилила, говорила, что ничем не рискую и, если так и есть, как представляю, то не буду себя напрасно мучить, сооружать воздушные замки на песке и жить иллюзиями. Позже сама купила мне билет на поезд, и торжественно вручив его мне, сказала, если не перезвоню Паше, она перестанет меня уважать, и не будет со мной разговаривать. Вечером, когда все дела были сделаны, набравшись храбрости, позвонила, трубку долго не поднимали, посмотрела на часы и поняла что уже очень поздно, хотела отключиться, но вдруг он ответил сонным голосом с хрипотцой. Ничего не объясняя, сразу же выпалила всё, что хотела сказать и с волнением ждала его приговор. Когда он произнес, что согласен, но с одним условием, у меня перехватило дыхание и внутри всё замерло, ну вот дождалась! Но всё оказалось ерундой, он хотел взять с собой собаку. Завтра вечером выезжаю, а послезавтра утром  мы встретимся.
 Засыпая, представила, я приеду в Курск, выйду из вагона на перрон, окажусь среди людской толпы и суеты. А он когда увидит меня, потихоньку спрячется, позвонит на мобильный и поинтересуется: «Ты уже приехала?»
Я крикну в трубку: «НУ КОНЕЧНО!» Он услышит, и тихо…на цыпочках,… чтобы я не заметила, подкрадется сзади, закроет мне глаза своими большими теплыми ладонями и поцелует в шею.
И на моих глазах появится слезинка,… затем еще, и еще… много слезинок… я буду стоять и плакать. Нет, нет! Я буду плакать от счастья! От того, что мы вновь вместе и уже никогда не расстанемся…хотя, конечно и это будет неправдой, но об этом не сейчас, об этом я буду думать позже, …а пока, я просто буду радоваться, я буду жить!
…
Пожалуйста, заботься обо мне!
Я вырвалась из замкнутого круга,
В тебе найдя любовника, и друга,
И принца на серебряном коне…
Я вырвалась из круга «я-сама».
И самоутверждаться я устала.
Возьми меня на ручки с пьедестала
Гордыни, честолюбия, ума…
Я стала словно сталь, да, я тверда.
На мне не остается ран от терний.
А я хочу быть мягкой, и вечерней
Я женщина. Я самка. Я – вода.
Я слабая. Я баба. Мне слабо:
Коня, и шпалы веером, и в избу,
И если в доме мышь – то будет визгу,
И я не претендую на любовь –
Я слабости минуточку хочу.
Я девочка. Я жалуюсь. Я плачу.
Лежу в постели, свернута в калачик –
И таять, как Снегурочка, учусь.
Я сдам свои права, с таким трудом
Добытые. Ты прав и ты по праву
На всех моих врагов найдешь управу
И всех моих друзей запустишь в дом.
Ты добрый. Ты высокий. Ты – плечо.
Ты два плеча, и твой спокойный запах…
Уткнуться и не думать ни о чём,
Уснуть в твоих больших мохнатых лапах…
Ты сильный, но о каменной стене
Не тщусь – наелась. Хватит. Не желаю.
Любить не обязую. Умоляю:
Пожалуйста, заботься обо мне.
Я женщина. А Ты – умней и выше.

ЭПИЛОГ

Сидел за рулем и, вспоминая всё, что с нами произошло, внимательно всматривался сквозь равномерное мельканье стеклоочистителей, в дождливую сливовость ночи. На мгновение оторвал взгляд от дороги и покосился на нее. И вдруг почувствовал, машина въехала в глубокую лужу, пришлось снова сосредоточиться на дороге.
- Да, - подумалось, - могла случиться беда, не нужно, засматриваться на соседку, просто удивительно, начало февраля и такой ливень.
Слушал её равномерное дыхание, и мне показалось, что она опять задремала. Но вдруг нежное прикосновение её ладони к моей руке, крепко сжимающей баранку, согрело мне кожу.
- Лучик мой серебряный, я не сплю, я очень счастлива и мне очень хорошо рядом с тобой,  просто не хотела нарушать тишину. Люблю тебя!
Моё сердце заполнилось томительной нежностью. Стало сладко-больно. Наверно никогда ещё не испытывал такого чувства.
В этот момент понял, что моя жизнь связана только с ней, без неё жить больше не смогу и ничего больше не хочу. Всё решено. Улыбнулся сам себе, внимательно вглядываясь в дорогу.
…
Дождь начал постепенно затихать. Впереди, в просветах между облаками, появилось чистое ночное небо, усеянное яркой россыпью сияющих звёзд, отмытых дождём, а вдалеке замерцал свет фонарей возле дома. Дома, который нас ждал.

Конец первой части