РОБЕРТ.
Светлой памяти С.Ю.
В новосибирском академгородке маму Роберта знали все. Она заслужила профессорское звание в очень юном --- для советской табели о рангах --- возрасте. Мама -Фая сразу после питерской "консервы" повстречала настоящую любовь. Они прожили вместе 13 лет и муж,учёный-кибернетик , умер. Роберт так и рос без отца, без отчима, со светлой памятью о папе. Мама определила для Робика плотный график посещения им кружков, секцийи и музшколы, что осознавать весь ужас потери ему просто не было,когда. Он и вообразить не мог, что, кроме мамы-профессора Фаины Слоним рядом с ним возможен кто-либо еще.
Отовсюду на него сыпался дождь медалей, грамот, лауреатских званий. Тремя китами его творческих увлеченностей были : математика, классическая борьба и музыка. На первом курсе факультета электроники и вычислительной техники Роберт начал заниматься чистой наукой на таком уровне, что ему прочили будущее академика Ландау. Случалось, он и ночевал в лаборатории на стульях между осциллографами. Игрой на саксофоне он скрашивал редкие минуты релаксации. Под музыку лучше думалось.
Наряду с головокружительной карьерой, Роб Слоним приобрел редкостной одаренности друзей. А вот подруг.... Очередная девушка "срывалась с крючка", ведь они все так мало походили на великосветскую научную маму.
Сентябрьским вечером в лабораторию постучали и,не ожидая ответа, открыли дверь. 13-летняя пигалица прямо с порога прощебертала скороговоркой :
---Вы--- Роберт Семенович?
---Да, это я.
---Мама сказала,что Вы меня подтянете по физике и математике, а то мне не поступить в универ.
Девченка смешно выпятила губу, изумившись собственной бесцеремонности. Роб вспомнил, что их доцент, Лена Ривкина , действительно, просила его о репетиторстве, кажется, еще позавчера.
Вероника Ривкина оказалась смекалистой, настырной ученицей. Она все реже просила закончить поскорее урок, потому что плавание и теннисный корт стали привлекать ее меньше, чем "постная алгебра." Все выходные она проводила с Робертом, который подискал для нее индивидуальную методику преподавания. отпали сами собой друзья, тянувшие ее, бывало, на пустырь у стадиона на питейные посиделки.
Получив паспорт, Ника ушла жить к Роберту насовсем. Мама-профессор была в ужасе, а мама-доцент благословила альянс.
Поступив на филфак универа, Ника, зверем набросилась на языки и даже начала писать хокку и танки, которыми заслушивался Роб. Год в Токио и год в Шанхае отшлифовали ее специализацию японский----китайский----корейский языки до латунного блеска. Власти не выпускали Роба к ней . Для него граница была на замке еще 5 лет.
С наступлением горбачевского межвременья пара, чтоб уже никогда не расставаться, махнула в Израиль.
Ника даже смогла пару лет поработать ,как японист, на кафедре восточно-азиатских языков. А потом госфинансирование молодых ученых-репатриантов закончилось и Ника оказалась на улице со своими тремя экзотическими языками. Проламывать стену лбом она не умела, поэтому сгоряча пошла в официантки, после поменяла с десяток местечек, о которых и не помышляла ранее. Роберт , пихватив компьютер, каждое утро шёл чего-то охранять, не то лобби офисного здания не то какую-то еще контору в центре Рамат-Гана. Надо было как-то жить заново, без страховки и блата, этих двух неформальных форматов, без которых в Союзе ты был никто и ничто.
Первые результаты близкого соприкосновения с радиоактивным излучением дали о себе знать только здесь, в Израиле. Роберту было тогда около 50-ти. В Новосибирске на немые вопросы жены о сути его исследований он не без доли правды отвечал, черно юморя, мол, в чужую яму не залягу. Риск воимя научной истины стал для него жизненным кредо. Ника о чем-то интуичила, тихо рыдая в подушку, но виду не подавала. Детей им Б-г не дал. Так и жили : в любви и согласии.
Настало время, и Роб сказал ей с горечью и болью:
---Ник, я не хочу ломать тебе жизнь. Через пару месяцев меня не станет. Лучевая болезнь меня доканывает...
---Роберт, слышишь, ты слышишь меня ?! Слышишь...?...
Ника переспрашивала так, будто оба стали сомнамбулами или находились на разных берегах невидимой реки.
-----Роб, я ненавижу творог, которым ты пичкал меня, когда я была подростком. Но благодаря ему, у меня крепкие кости и зубы, и стальные нервы. Я вынесу все, кроме разлуки с тобой.
Утром следующего дня Роберт ушел из дома навсегда, взяв с собой свои книги. Их собачка, понимающая японский язык, осталась с Никой.
Встретив Роберта случайно, в городском парке, я была поражена его мужеством, терпимостью и искренней заинтересованностью в собеседнике. У него к тому времени посыпались почти все зубы, он почти ослеп, его плохо слушалось тренированное борьбой тело, но он был ЖИВЫМ. Живым и невероятно мудрым человеком...
...Ника так и живет одна. Никто и никогда не сможет быть с ней рядом, как покойный Роберт. Никто не вторгнется в пределы ее памяти об их любви. Никто и никогда.
До последней минуты Роберт работал над своими учеными записками. Ника передала их после его смерти в лабораторию электроники Института имени Вайцмана , который аналогичен Новосибирскому Академгородку.