Время от времени тянет Александра съездить на Урал, на родину. Желание это сначала где-то глубоко, чуть слышно попискивает желтеньким цыпленочком. Потом подает голос сильнее и сильнее. Наконец, проклюнув скорлупу, окончательно обнаглев, вылезает на свет и громко, беспокойно квохчет, не давая покоя ни днем ни ночью.
Тянет не в Париж, не на Майорку, а в Челябинск, где осталась семья дочери с чудными, замечательными внуком Алешей и внучкой Юляшей. Тянет зайти к школьным друзьям, пройтись по пристанционным улочкам, где прошло его детство.
И он белой завистью позавидовал соседке Оле, которая летом побывала на своей Родине в Соль-Илецке.
- Как съездили?- спросил Александр ее при встрече. – Как там жизнь?
- Класс! – восхищенно покачивает головой молодая женщина. – Три недели как одно мгновение! Глаза разбегаются: в магазинах всего навалом, чего не было даже в самые благополучные совковые времена. Как люди живут? Да нормально, как обычно. Все жалуются, но все устроены. Хорошо одеты. «Мерседесов» и других иномарок полно. Соленое озеро в центре города откупила жена мэра Москвы. Огородили, обустроили и берут плату. Люди едут отовсюду на отдых.
Другой знакомый провел лето в Челябинске и побывал словно в чужом, незнакомом ему городе:
- Ужас! Просто ужас! Нищих на каждом шагу. А те, кто не стоит с протянутой рукой, тоже мало отличаются от просящих. Пенсии хоть и подняли, добавили, но цены уже вперед вздулись. Особенно тяжело кто на пенсии и болеет. Лекарство очень дорогое, а без него и жизни нет.
Вечером во двор многоэтажного дома, где проживает дочь, выйти страшно. Бомжи облепили оголенные отопительные трубы, проложенные снаружи. Семья дочери выживает за счет натурального хозяйства .Картошка, овощи, заготовки – все свое.
Пожилая женщина, российская немка Ирма, деревенского вида ,небольшого роста, с добрым, улыбчивым лицом, которых в России ласково называют «бабуля», летом тоже побывала в небольшом селе у родственников около Перьми. Причитая и жалобно всхлипывая, она рассказывает о своих впечатлениях о жизни российской глубинки:
- Пьянствуют! Мамочки родные, как пьянствуют! День и ночь. Без просыху. Ведь жалко, милый. Ах, как жалко! Мрут, как мухи. Что ни день – похороны. И кто умирает-то? Молодые. Совсем молодые. А пьют чего? Что под руку попадает. Что подешевле. Особенно древесный спирт. При советской власти тоже пили, но не так.
На этом мрачноватом фоне неожиданно светло выделяется рассказ дочери знакомых, посетивших родителей в городе Троицке, которые немного прожив в Германии, возвратились обратно в родные места.
- Недавно съездила, побыла, душу отвела – взахлеб делится впечатлениями Уля. – По-русски наговорилась. Конечно, в Германии деревенские хорошо живут. Ничего не скажешь – у каждого добротный дом, машина, сад. Может, лучше чем в городе. Ни наши развалюхи-доходяги. Но такого раздолья, как в России, нет! Таких лесов, таких лугов. Ни парка со скамеечками и дорожками, а настоящей глухомани где грибы, ягоды можно ведрами собирать.
Александр каждого внимательно выслушивал, собирая рассказы-впечатления. Впитывал в себя. И не мог понять: какая она сегодня на самом деле его Родина? Те места где он прожил жизнь? Куда несется-катится? Что ждет ее за поворотом? Кто бы ему мог объяснить?
Александр Самохвалов