Две слезы или весна 49-го и осень 94-го

 

      В канун весенних каникул, когда снег начинает проваливаться под ногами, мы идем в школу с одноклассником Толей Давыдовым – сыном кузнеца Семена, который был потомком древних мастеров и мог заменить даже деревенского мельника.

      Ласково пригревает солнце. Радуясь его теплу и скорым каникулам, беззаботные, как первые весенние пташки, идем не спеша, перепинывая  начавшие подтаивать глызки.

       Прошли мимо детского дома, колхозной конторы, где я поднял глаза и опешил от неожиданности:

       На встречу нам спешит моя бабушка – Авдотья Егоровна. Они с дедом проживали в тридцати километрах от нас.

      - Фётко, ты в школу? А поесть-то тебе дали что – ни будь родители?

      - Да, вот!- открывая отцовскую полевую сумку, с которой ходил в школу, показываю пяток картофелин сваренных в «мундире», величиной с трехкопеечную
монету.

      Лицо ее побледнело, а на глаза накатили слезы.

      - На – ко, вот я вам гостинцы несу… - подает нам пару пирожков испеченных из добротной муки молотой из довоенного зерна, полученного на трудодни и
сохраненного на  «черный день» в своем амбаре.

      Пшеницы той хватило почти на десять лет.

      Крестьянская бережливость и спасла нас от голода
в трудные военные и послевоенные годы.

      Память того дня – застывшую слезинку бабушки
храню в своем сердце.




     Занимаясь историей и восстановлением храмов,в годы перестройки я встретил родственника своей бабушки – Филиппа Васильевича Мокеева, в чем у меня не появилось даже малейшего сомнения, так сильны, оказались гены этого рода.
               
     Фамилия, лицо, взгляд, голос, глаза и… слезинка! Да! Выражение лица – копия  лицо деда Федора – брата моей  бабушки и скупая мужская слеза…               
               
     Филипп Васильевич, как и Федор Егорович был мастером топора, которым могли сделать все от строительства домов - теремов, мостов и мельниц до изготовления мебели.
               
     Филипп Васильевич попросил меня поговорить с начальником о приватизации небольшой избенки, построенной на месте его сгоревшего дома с помощью организации - родной сплавной конторы в которой он проработал всю свою жизнь, за исключением фронтовых лет.               
 Начальник, выслушав меня,ответил:               

     - Какая ему приватизация, он скоро умрет. Если подпишу –домик его сыну достанется, а он у нас не работает. Не подпишу - сам продам.

     На том разговор и закончился, так как начальник спешил на строительство своего коттеджа и вскоре исчез из вида на своей новой «Тойоте».               

В душу мне запала слезинка моего дальнего родственника. Возникла мысль:               
               
Кому сегодня нужны ветераны войны, ветераны труда и новые ветераны – дети военных лет!?
               
     Русь, ты ли это? 
               
     Кто даст ответ?               
    
     Русь не дает ответа.