ЧАСТЬ 1
В его улыбке странно-длительной,
В глубокой тени черных глаз
Есть омут тайны соблазнительный,
Властительно влекущий нас…
В. Брюсов
1
Ника молча рассматривала себя в зеркале. Пора накладывать вечерний макияж. Наверное, достаточно ярко-алых губ и серых теней. Румян совсем немного, ведь бледность очень идет ее черным волосам. Она вздохнула. Теперь прическа. Как она ненавидела эти вечерние светские прически! Сидеть два часа под умелыми руками парикмахера и терпеть все эти шпильки и невидимки. А иначе копну ее длинных волос не удержать. И тонна лака, от которого при прикосновении к голове остается ощущение пластмассовой пленки. Фу! Ника поморщилась.
Дверь в ее комнату со стуком распахнулась – это влетела Дженни, как всегда не спрашивая разрешения, и застыла на пороге.
– Ух ты! – восхищенно протянула девчонка. – Никки, ты лучше всех! Это платье совершенно рулезное. Дашь как-нибудь надеть? На выпускной бал. Меня просто обязаны выбрать королевой! И эта крашеная пластиковая кукла Эйприл сдохнет от зависти.
– Конечно, дам. Я его один разок надену и все. Оно твое.
Ника с улыбкой наблюдала за рыжей бестией по имени Дженни. Дочь Джорджа Формана от первого брака, она жила вместе с отцом и его новой русской женой и с надеждой ждала появления на свет сестренки, как уже показало ультразвуковое исследование. Дженни была просто чудом: конопатая, голубоглазая, всегда улыбающаяся, чуть пухленькая, но совсем не толстая. Волосы ее вились и были коротко пострижены. Девчонка по утрам выливала по флакону геля, чтобы их вытянуть и зачесать назад, грозясь побриться наголо, чтоб больше не мучиться. Правда, пока еще не побрилась. В язык ее было вставлено колечко, которое она радостно всем демонстрировала, высовывая свой розовый язычок по поводу и без. А сколько сережек было вдето в ее уши – не сосчитать. Из-под короткой маечки выглядывал так же отпирсингованный пупок, а правое плечо украшала татуировка с кельтским орнаментом. В общем, Джен была типичным подростком начала 21 века, веселым и совершенно незакомплексованным. И она с первого же взгляда влюбилась в подругу своей мачехи, которая приехала к ним в гости.
В тот день Джордж, как и всегда, заехал домой пообедать, а Дженни только пришла из школы в компании приятеля и двух подружек. А вскоре Ольга, или Хельга, как за типично северную внешность называл жену Джордж, вернулась из аэропорта вместе с Никой и представила подругу семье. Джен просто рот раскрыла в радостном изумлении. Ника воплощала в себе все мечты юной красотки о том, какой должна быть настоящая женщина. Даже несмотря на многочасовой перелет через океан, подруга мачехи была одета отнюдь не в джинсы и футболку. На ней была кружевная черная блузка без рукавов под горло и длинная прямая юбка с разрезом вдоль всего бедра, сквозь который виднелись чулки в сетку. Когда гостья повернулась, Джен разглядела, что чулки были со швом. Стройные ноги с тонкими изящными щиколотками были обуты в полузакрытые узконосые босоножки на шпильке. На плече висела небольшая сумочка на узком ремешке, составляющая ансамбль с обувью. Приятель Джен даже рот открыл от изумления и не закрывал его, пока она не пнула его хорошенько кроссовком по ноге.
Волосы Ники были собраны в классический пучок, украшений почти не было, только маленький кулон на тонкой короткой цепочке да небольшие сережки в ушах. Сложно было даже сказать, сколько ей лет, но, судя по тому, что гостья в свое время училась вместе с Хельгой, ей было около тридцати. Когда Ника сняла солнцезащитные очки, все собравшиеся смогли разглядеть ее лицо. Не красавица, но что-то в ней было. Большие выразительные глаза, чуть припухлые губы, растянувшиеся в открытую улыбку, как только ей всех представили. Джен именно так представляла себе француженок, правда, любая француженка, по ее мнению, должна была быть стопроцентной стервой, а Ника таковой не выглядела. В общем, новоприбывшая сразу же очаровала всю семью. А Джен с тех пор ходила за ней как хвост и полностью взяла на себя обязанность все показывать и рассказывать.
Вот и в этот вечер Дженни все время крутилась возле комнаты Ники. Та вместе с отцом и мачехой собиралась пойти на какое-то светское мероприятие и потому уже несколько часов приводила себя в порядок. Джен никогда не могла похвастаться излишней терпеливостью, и теперь ее душа не вынесла. Ника должна была наряжаться в ее присутствии. Джен не могла пропустить ни минуты этого шоу.
Ника усмехнулась про себя. Как она понимала Джен! Когда-то она была совершенно такой же. Когда-то очень давно. Впрочем, десять лет – это не такой уж и большой срок. В семнадцать лет она тоже ходила исключительно в джинсах и ботинках на толстой подошве, обвешанная цепями, и слушала почти такую же музыку, что и Джен сейчас. Теперь она себе этого позволить не могла: серьезная работа, люди, с которыми она общалась – все это прибавило ей солидности. Впрочем, в душе она ничуть не изменилась и очень многое отдала бы за то, чтобы хоть немного побыть той самой несносной девчонкой-металлисткой, оглушающей весь подъезд скрежетом гитар из своего двухкассетника. Даа… Тех времен не вернуть. Ну что ж делать? Жизнь не стоит на месте, и все меняется.
Пришла парикмахерша Хельги. Ника приготовилась стоически переносить муки с прической. А Джен забралась с ногами на диван, положила подбородок на согнутые в локтях руки и с обожанием принялась следить, как ее любимице делают на голове нечто невообразимое.
Спустя почти два часа парикмахерша удалилась, вполне удовлетворенная делом рук своих, оставив Нику скептически разглядывать себя в зеркале. Джен соскочила с дивана и подошла ближе. Ее рука с некоторой опаской поднялась к голове старшей подруги.
– Ух ты, а как ты потом все это расчешешь? – ехидно процедила эта лиса, погладив несколько локонов, выпущенных из прически и завитых в пружинки.
– Смою к чертям собачьим, – прошипела сквозь зубы Ника.
Джен расхохоталась.
– Я бы хотела пойти с вами, – вдруг грустно сообщила она. – Вы там будете такие красивые.
– Да бог с тобой, Джен, – опешила Ника, – там будет тоска зеленая, как на любом светском рауте. Я бы с удовольствием туда не пошла, но мне это надо по работе. Нужные люди, возможные инвестиции. Твой отец так добр, что пообещал мне помочь и познакомить кое с кем. Одно радует: там будет неплохой джаз. Хельга меня уверяла, что я приду в полный восторг.
– Никки, ты не понимаешь! – Джен тряхнула головой. – Там будут красивые и богатые мужчины. Ты там познакомишься с кем-нибудь не только для бизнеса!
Ника, смеясь, запрокинула голову.
– Джен, я не думала, что ты такая наивная. Ты насмотрелась сериалов и прочих дешевых фильмов. Какой роман?! Мне не до этого сейчас.
– Не говори так, – девочка обиженно надула губки. – Мать Эгнес Прайд, моей одноклассницы, вышла замуж. Буквально год назад.
– Но я не хочу замуж, – Ника взъерошила волосы Джен. – Я уже была там однажды, хватит. Пора пожить для себя и в свое удовольствие. А потом, у меня впереди целая жизнь. Как раз хватит для подбора подходящей кандидатуры.
– Ну тебе уже двадцать восемь лет. У вас в России рано выходят замуж. Не то что тут. Тебе пора.
Ника не знала, смеяться ей или продолжить спор. Джен не производила впечатление наивной простушки. В ее постели наверняка перебывал не один одноклассник. Но тем не менее она искренне верила в счастливое и удачное замужество по большой любви. Или дело было в ней, в Нике? Девчонка просто не могла поверить, что Ника не имела мыслей выйти замуж тут, в благополучной и сытой Америке, и последовать примеру своей подруги.
– Ладно, Джен, я тебе обещаю. Если за мной начнет увиваться подходящий жених, я подумаю над тем, чтобы снова остепениться.
Джен расплылась в довольной улыбке.
– Да за тобой весь вечер будет ходить толпа поклонников, вот увидишь. Тебе останется только сесть в кресло и по-королевски щелкать пальцами.
– Нет, не пойдет. Вот этого я терпеть не могу.
– А мне нравится, – мечтательно протянула девчонка. – Представляешь, сижу я, такая вся красивая, одетая с иголочки, а передо мной выстроились поклонники, готовые выполнить любой мой каприз… Наверно, я не в то время родилась, да? Я часто вижу себя в мечтах в длинном платье с глубоким декольте и пышной юбкой, а кругом слуги и мои рабы.
– Красивые мечты, Джен, но, увы, мы живем в совершенно другие времена. Такие платья можно надеть только на бал-маскарад. А рабы… – она ухмыльнулась, – это уже из серии садомазо.
– Садомазо – это круто, – протянула Джен.
– Думаешь?
– Уверена. Вот у Теренса есть кассеты…
Но их завлекательную беседу жестоко прервали. Хельга заглянула в комнату подруги и сообщила, что лимузин уже ждет. Джен тут же бросилась на шею Нике и, пожелав удачи и поцеловав ее, напомнила о толпе будущих женихов.
Ника в последний раз оглядела себя в зеркало, подхватила сумочку и вышла вслед за Хельгой из комнаты.