Мы ездили на Горьковское море. До этого я даже и не знала, к моему стыду, что такое есть…
Мишка и Дюшка заволновались, что за море такое. Миша сказал, что он не хочет на Горькое море, а Дюша горестно шептал Горе-море, Горе-море… Детей мы успокоили, что не горькое оно и не горе, а Горьковское, но они как-то не очень поверили…
Приехали в субботу днем, погода стояла солнечная, жаркая. Чаша моря блестела под солнцем, ветер гонял волны, чайки с криками носились над водой, то и дело что-то хватая с поверхности. В небе кружился смешной, какой-то игрушечный вертолетик с длинным стрекозиным хвостом, вдали гордо белел парус. Романтика! Красота! Высокие берега поросли хвойным лесом, море подмыло их, стянуло вниз несколько деревьев, и успокоилось, видимо до следующего половодья.
Под высокими береговыми соснами поставили палатки, разожгли костер. Мальчишки бегали вокруг и кормили огонь шишками. А я пошла к морю, знакомиться. Давно я уже не плавала в пресной воде…
Горьковское море… Прозрачная вода, цвета ромашкового чая, лениво и ритмично толкалась в песчаный берег. Потрогала ногой – теплая! Неспеша пошла навстречу волне, долго брела по мелководью, наконец, неожиданно, началась глубина и я поплыла. С удивлением отметила вялое сопротивление воды, поймала губами пресные брызги… Море было равнодушно ко мне, а я… несколько разочарована. Все равно как надеяться на профессиональный массаж, а тебе вместо этого просто спинку почесали… Вышла на берег, задумчиво смотрела на море, думала… И вдруг поняла, что это не море, это просто связанная, плененная река. Это Волга, перекрытая дамбой, невольница цивилизации, будет ли она дарить освобождение и радостные силы? Невольница будет радовать красотой, исполнять навязанные обязанности, но… Не будет в них живой, вольной радости… Горе-Море… А я сижу тут, капризничаю, привередничаю: вялые струи, пресный поцелуй… Каждую весну она стремится вырваться, толкается в берега, но оковы дамбы держат крепко… Людям нужна была твоя сила, они не стали церемонится…
Прости нас Волга. Спасибо тебе Волга!
Костер тем временем вошел в зрелую силу, чтобы принять мясо на вкусовое воспитание. Получилось удивительно вкусно, заедали помидорами и огурцами, жмурясь от удовольствия.
Потом разожгли ночной костер: два бревна смыкались разогретыми пылающими боками и горели медленно, источая жар, не нуждаясь в дополнительном подкорме, подбадривая друг друга. Люблю ночные бдения у костра, сердце наполняется звенящей романткой и просит песню, гитарные переборы… Только гитары не случилось, а разговоры разговаривали, пили горячее вино, приправленное специями - глинтвейн, смотрели на темнеющее, загадочное море, на мерцающий костер.
Поздно вечером разошлись по палаткам. Слышно было, как море плещется, шумит, тоскуя по вольному бегу… Облака заволокли небо, не пустив звезды посмотреть на нас, а под утро по пологу палатки торопливо застучал дождь. Звонко крикнула какая-то пичуга – вставай! – и пришел новый день.
Дождь кончился, терпеливо переждав наш завтрак, утреннее купание, сборы и погрузку, и начался ровно через мгновение после отъезда. Спасибо за терпение, дождь!
Мы были счастливы знакомством, благодарны за погоду, красоту и тишину. Решили приезжать чаще, ведь теперь мы подружились, море и мы, будем встречаться!
Дюша сообщил, что море хорошее, и совсем не Горе-море. Не горе!