Газонные зарисовки

Лидия Курчина
Прошлым летом я приобрела очень интересный опыт. Как-то решила я отвлечься от повседневной суеты дачной жизни и залегла на газоне полежать, как мне думалось, в тишине и наедине с собой. С минуту мне так и казалось, но потом – что это?? Так громко и сосредоточенно! А это всего лишь навсего пчела прилетела и села на куст смородины. А на смородине!!! Кого только там нет! – Мошки, букашки, паучок, пара маравьёв-тружеников, тля и тооненькая зелёная гусеница. Потом я увидела божью коровку и перевела взгляд на другой куст, а там жизнь ещё интенсивнее.

Самыми любопытными оказались мухи, они слетелись на меня как на столичную звезду, приехавшую в провинциальный городок на гастроли. И не то, чтобы они хотели по мне поползать, они кружили надо мной как настоящие самолёты-разведчики. От мух меня отвлёк муравей, заползший на мою руку. Он так лихо перебрался с руки на живот и всё время, казалось, вытягивал голову, чтоб было лучше видно, когда изменится рельеф, и суетливо менял направление своего движения.

После пяти минут наблюдений пролетевшая почти что надо мной трясогузка произвела впечатление тяжелого бомбардировщика, а вот летевший высоко-высоко самолёт не мог состязаться по производимому шуму и эффекту даже с самой обыкновенной мухой, но его мерцающе-серебристый цвет, надо сказать, радовал мой глаз гораздо больше. Сразу же вспомнилось одно из восклицаний моей бабушки – до чего же всё в этом мире относительно!! Я попыталась представить в этом самолёте людей, как они летят по своим делам – кто по работе, кто отдыхать, кто по другой какой надобности, но не смогла вместить туда даже одного, самого маленького и худенького. Когда ты видишь, что самолёт меньше мухи и гораздо меньше трясогузки, то твоя фантазия начинает работать совершенно в ином ключе.

К насекомым я привыкла достаточно быстро, и оказалось, что они далеко не единственные представители этого разнообразия. Когда подул ветерок, я вдруг услышала какой-то тихий мелодичный звук, но совсем не звонкий, а наоборот, приглушённый, как будто его слышать особо никому и не нужно. Стараясь не нарушить плавной ход ранее неизвестной мне жизни моего же собственного газона, я начала взгядом искать источник звука, но ничего не увидела, кроме одинокого колокольчика, который мы, слава Богу, не выпололи из куста смородины. Вдалеке росло несколько ромашек и повсюду газонная трава. Потом ветер подул ещё раз, и я поняла, что звук этот издают растения. Не только колокольчик, а вся трава и цветы, на фоне которых звук колышущихся на ветру веток смородины воспринимался оперным басом.

Время тоже выступило в ранее неизвестном мне амплуа – оно оказалось весьмя зыбким понятием, потому что напрочь перестало поддаваться хоть какому-то приблизительному подсчету. Сколько бы я ни старалась, я так и не смогла понять, сколько же прошло времени – казалось целая вечность, но ещё даже не начинало темнеть. Это только потом, придя в дом и взглянув на часы, я увидела, что моё газонное уединение длилось всего полчаса, и я в полном смысле слова отказывалась верить своим глазам – ощущения свидетельствали совершенно о другом. А ещё мне удалось почувствовать себя эдаким Гулливером, потому что по-иному , когда я начала вставать, ощутить себя было невозможно –огромная фигура на фоне хрупкого и изящного разнообразия. Никогда до этого я не воспринимала себя такой большой!

В общем, от этого опыта мне иногда хотелось даже избавиться, потому что я даже ходить стала с осторожностью, поскольку понимала, что всегда кого-то давлю. Потом мне на какое-то время не давала покоя мысль о напыщенности и эгоизме человечества как  такового, многие представители которого всерьёз воспринимают себя главными в этом мире. Пофилософствовав немного, я в конце-концов решила всё-таки переключить внимание на перечитывание любимых книг, потому что работа в саду начинала отдавать болью в сердце от ощущения того, что я всегда кого-то истребляла. Вот так идиллическая картинка привела меня в острому осознанию всего несовершенства нашего мира, каким бы фантастически разнообразным и красивым он мне ни казался.