На верхнем голбчике, пристроенном к русской печке, мучилась моя мать в ожидании родов. Рядом на грядке целыми ночами горела семилинейная керосиновая лампа. Муки усугублялись еще и головной болью: в ушах «стреляло».
При усилении боли, за неимением других лекарств, она просила растопить на огне сливочное масло и закапать теплого в ухо, лишь тогда боль унималась.
Порой, боли становились невыносимыми и мать молила о помощи:
- Матушка Пресвятая Богородица, помоги мне грешной… Долго ли буду мучиться… Избави мя…
Вдруг, в дальнем углу, на русской печи возник образ Казанской Божьей матери и обращается к маме:
- Маша, потерпи немного, скоро родишь.
В тот миг я не видел живого образа матери нашего Спасителя, но меня поразила тишина в доме, наступившая на несколько минут и затем спокойный, какой-то умиротворенный голос моей матери:
- Бабушка, грей воду, я скоро рожу, мне Богородица только что об этом сказала, здесь она была, вот в этом углу.
Не буду описывать наступивших хлопот, так меня удалили в горницу, а минут через пятнадцать услыхал голос младшего брата.
На свет божий мы появлялись в домашней обстановке, так как больница была лишь в Долговке, где работал всему миру известный хирург Илизаров Гавриил Абрамович, но в то время он был один на весь район.
Мать начала выздоравливать, но нарыв в ухе давал о себе знать.
В один из вечеров в нашем доме скопилось очень много народа и так получилось, что мне не осталось места для ночлега. Я попросил постлать постель под столом, сделанным ещё прадедом Даниилом, не испытывая особого неудобства, я там умостился и заснул. Мой сон оказался короток, так как часов в десять что-то разбудило, и я открыл глаза. На грядке привычно горела керосиновая лампа.
- Бабушка Овдокия, подогрей масло, спасу нет, боль в ухе страшная, да посмотри ребенка.
Бабушка Евдокия, без которой в деревне не проходили ни одни роды, начала суетиться у печки, разжигая лучиной таганок, выполняя просьбу матери.
В этот момент в дверном проеме я увидел во весь рост образ Божьей Матери в голубом красивом платье с легким покровом на голове и плечах. Она обратилась ко мне с улыбкой:
- Федя, не бойся, он тебе ничего не сделает.
Я понял, что речь идет о моем братце, которого бояться не нужно. Руки ЕЁ были у груди и как бы придерживали легкий покров.Образ исчез, а я долгие годы искал увиденный лик на иконах, которые в то время находились под запретом, нашел и поразился – с иконы «Знамение» на меня глядит до боли знакомый образ Богородицы.
Бабушка продолжала свои хлопоты на кухне по уходу за больной мамой.
- Посмотри, как там Коля.- Попросила бабушку мама.
Брат, родившись слишком слабым и болезненным, лежал в переднем углу, на лавочке под образами.
Бабушка нагнулась над ребенком и тут же отпрянула:
- Маша, он умер!
- На божничке лампадка стоит, зажги,… Начались другие хлопоты, а я спокойно заснул под столом, сделанным руками прадеда Даниила.
На утро меня не выпускали из комнаты, но надо было идти в школу и мать, прикрывая широкой юбкой лавочку с покойным братом, сказала:
- Проходи, проходи, да не смотри в эту сторону…
- Я знаю!
- Что ты знаешь?
- Коля умер.
- Иди с Богом!
После школы не простился с покойным, так как его унесли на кладбище к Антошкину колку, где покоятся все предки нашего рода,включая нашего отца, но меня там не будет, уехал далеко от родных мест. Первый из моих младших братьев давно ушел из жизни, но явление образа с иконы «Знамение» и ЕЁ слова храню в своей моей памяти.
Храни Бог и вас!