Утро
-Ку-ка-ре-ку! – Заорал петух. Хотя, нет. «Ку-ка-ре-ку» кричат нормальные петухи, этот же хрипел нечто вроде «У-а-кх-кх-ку-ку».
-Сам ты ку-ку, - пробормотал я, натягиваю на голову подушку.
-Му-у… - Замычала корова.
-Бэ-э, - Заблеял козел.
-Га-га-гА, - заорали гуси.
-Деревня?! – Зашипел я, скидывая подушку на пол и вскакивая с кровати, - деревня значит? Хозяйство свое подсобное?! Езжай, сынок, кризис пережди?! Ни тебе поспать, ни тебе отдохнуть, ни тебе книжку почитать, мать твою!
-Мяу, - Противно и требовательно замяукала кошка, запрыгнувшая на подоконник.
-Нет, а тебе, тебе чего надо?! Иди мышей лови, комок шерсти!
Кошка демонстративно разлеглась и начала вылизываться.
-Ах, ты… Мерзавка! – Я поднял с пола подушку, и бросил в кошку. Она увернулась и выпрыгнула на улицу, продолжив там свою песню.
Все мое подсобное хозяйство выло, хрипело, стонало, хрюкало и мычало.
-И так каждый день! Каждый! Божий! День! Да заткнитесь вы, иду я уже, иду!
Натянув штаны, я выбежал во двор, демонстративно хлопнув дверью.
Вечер
Я сидел в чердачном проеме, болтая ногами, с кружкой парного, теплого молока и ломтем рассыпчатого домашнего белого хлеба. Спал курятник, дремала корова, дрыхли козы, угомонились свиньи. Тишину нарушали только голоса ночных птиц, стрекот кузнечиков и тихий шелест листьев.
По карнизу пришла кошка. И как только забралась? Потерлась мордочкой об мою ладошку, выпрашивая молока. Я отломил кусочек хлеба, обмакнул его в молоке и протянул ей, она благодарно замурлыкала.
Так мы и сидели вдвоем - я и кошка, и любовались огромными, яркими звездами деревенского неба, и были самыми уставшими и счастливыми на свете.