Это случилось сегодня. В жизни, наверное, каждого человека бывает переломный момент, после которого либо вверх ракетой, либо носом в землю.
День начинался как всегда – любимый мужчина рядом, обычные домашние хлопоты – приготовление завтрака в виде маленьких канапе сердечками, варка настоящего турецкого кофе, постоянные поцелуи и неразмыкающиеся объятия.
-Люблю, люблю, люблю… - Шептал мне мой любимый, верный и настоящий.
-Знаю, - смеялась я в ответ.
-Не хочу уходить от тебя, - морщил он свой чудесный носик, потягивая кофе в перерывах между поцелуями.
-Не уходи. – Отвечала я.
-Не могу… Но совсем не хочу! Когда-нибудь останусь с тобой навсегда…
-Как я не люблю это будущее время! – Возмущалась я, ускользая от его объятий, чтобы налить ему еще кофе.
-А меня любишь? – Спрашивал он, ловя меня.
-Люблю… - Вздыхала я, и таяла от его прикосновений.
-И всегда будешь любить?
-Всегда…
-И никогда меня не оставишь?
-Никогда…
-А я, - он взял меня за руки и серьезно посмотрел мне в глаза. – Я клянусь, что никогда никому тебя не отдам, и буду любить тебя всегда, до своего последнего вздоха, и даже дольше! Клянусь, что ты моя единственная женщина на все века!
-Соловушкой распелся, - смеялась я, самая счастливая женщина на свете.
-А теперь поклянись ты! – поцелуй в шею.
-Поклянись, что всегда будешь любить только меня, - поцелуй за ушко.
-Поклянись, что никогда не отвернешься от меня, - поцелуй в щечку.
-Поклянись, что у тебя никогда никого кроме меня не будет, - поцелуй в губы.
Он прижался своим лбом к моему, и посмотрел на меня своими зелеными, искренними, любящими глазами.
-Клянусь… - Прошептала я, целуя его. – В беде и в горе, в радости и в печали, пока смерть не разлучит нас.
-Теперь ты моя навеки, любимая…
-Теперь ты мой навеки, любимый…
И он ушел по своим делам, мой настоящий и единственный, а я осталась дома, чтобы улыбаться миру, и растворятся в том счастье, которое обнимало меня своим пушистым, непроницаемым одеялом. «Люблю!» - пело сердце, а я подпевала ему, летая по квартире и вдыхая Его запах, еще уловимый. Такой родной, любимый и близкий.
Он пришел поздно, ночь уже давно опустилась на землю и фонари мигали одним лишь оранжевым светом. Я ждала его, сидя в кресле прихожей. Я боялась за него, боялась что с ним могло что-то произойти. Но он пришел. Хотя, нет. Пришел совсем не он. Его – моего любимого и единственного тем утром я видела в последний раз. Потому что сегодня днем он умер. Он умер, а я даже не смогла этого понять, не смогла этого увидеть.
За дверью послышались шаги, потом в замке повернулся ключ, и он зашел в квартиру. Его было не узнать – сутулые, безжизненно опущенные плечи, глаза, полные боли, неровный шаг, прерывистое дыхание, и стойкий запах водки, вошедший в квартиру вслед за ним.
-Ты же не пьешь водку, - сказала я, чувствуя, как от его вида все в моем сердце переворачивается.
-Я теперь могу делать все, что мне заблагорассудится. – Ответил он мне. И голос его был обвиняющим и жестким, как удар плети. – Благодаря тебе. – Он подошел поближе и в упор посмотрел на меня покрасневшими, звериными глазами. Такие глаза я однажды видела в зоопарке - у медведя, запертого в клетке.
-Что ты говоришь? – Прошептала я, не в силах понять, что произошло за один день, так изменившее моего любимого.
-На! Посмотри, полюбуйся! – Закричал он, и бросил мне в лицо бумаги, разлетевшиеся в разные стороны и упасшие на пол немыми свидетельницами этой невероятной сцены.
-Ты убила меня! – С каждым словом его голос становился все тише.
-Ты. – Он упал на колени.
-Убила. – Он поднял на меня глаза, полные слез.
-Меня. – Еле слышно прошептал он, взяв мою руку и прижимая ее к своей щеке. - За свою любовь я плачу своей жизнью. За что ты так поступила со мной? За что?!
Я молчала, не в силах ответить что-либо на обвинения.
-Я жил. Я жил, любил, верил. А потом все «бах» и пропало. Исчезло, растворилось как дым, испарилось как утренняя роса под первыми лучами солнца. Я жил для тебя, я был готов весь мир положить у твоих ног, я был счастлив. Господи, этим утром не было человека счастливее меня! Я думал, что я любим, что я желанен. А это все было только миражом. Ты забрала мою жизнь одним легким поцелуем. Воистину! Поцелуй в губы и кинжал в сердце! О женщины, вы губите нас, ловя в свои сети, а потом убиваете… Убиваете словами, презрением, холодностью. Убиваете своими болезнями…
-О чем ты говоришь? – спросила я.
-О преступлении. Как ты могла? Я же любил тебя…
-Любил? – Одно это слово, сказанное в прошедшем времени, причинило мне больше боли, чем все остальные.
-Как я могу любить женщину, которая меня обманывала, женщину, которая меня предала, женщину, которая лишила меня жизни? Посмотри мне в глаза, и ответь, как?
-Я не понимаю тебя, - прошептала я, глядя на него сквозь слезы, - не понимаю…
-Не понимаешь? – Закричал он, вскакивая на ноги. - Ты специально выбрала меня в свои жертвы, потому что я молод, красив, умен, я талантлив! Мои рассказы пользуются успехом, а книга, которую я бы написал, должна была войти в анналы классической литературы! А ты лишила меня всего этого, ты лишила меня признания, славы! Лишила меня всего! Да я ненавижу тебя!
-Что? – Плакала я, ломая руки, - о чем ты говоришь? Я же тебя люблю больше жизни…
-Больше жизни? – Расхохотался он, и его смех был ужасен. – А чего она, эта твоя жизнь, стоит? Сколько тебе осталось? Месяц, два? Вряд ли больше, чем мне.
-Как месяц… - Я начала понимать, что медицинское обследование, которое он проходил, нашло у него неизлечимую болезнь. – Что это? – Я спросила и замерла, боясь услышать ответ. Время, казалось, остановилось. Он медленно повернулся ко мне, и сказал одно слово, после которого моя жизнь потеряла всякий смысл.
-СПИД.
Прошло несколько дней.
Мы шли с ним в больницу, за повторными результатами тестов. Он – истерично веселый, как и всегда в последние дни, я – несчастная и убитая приговором судьбы, вынесенным нам неизвестно за что.
-Ну что, дорогая? Чего ты хочешь перед смертью? Может, в Париж съездим? Или в Токио? А поехали просто на море?
-Сашка, успокойся, пожалуйста.
-Сашка? – Продолжал издеваться он. – А раньше ты меня только тигренком да любимым называла. Что, все? Кончилась любовь? А, может, кончилось притворство?
-Сашенька, мне тоже тяжело и больно. Перестань меня мучить. – Его слова отравленными стрелами вонзались мне в сердце.
-А что ты ожидала? Что я тебя по головке поглажу? Спасибо, любимая моя Ирочка, что убила меня! Поклон тебе нижайший до земли. Радость моя смертельная, счастье мое убийственное, любовь моя роковая!
-А почему ты думаешь, что это я виновата? – Не удержалась я, хоть и знала, что за этим последует.
-Мы с тобой давно вместе. Больше года, не так ли? Я никогда тебе не изменял. И ты еще спрашиваешь, почему ты?
-Но я..
-Хватит, я не хочу слушать этот бессвязный лепет твоих жалких оправданий. Надоело!
«Какой же ты эгоист, - думала я, - разве такого я тебя полюбила? Мне казалось, что рядом со мной честный, искренний, сильный, настоящий мужчина, а ты оказался совсем не таким. Кто же из нас ошибся? Ты, когда говорил, что ты сильный, или я, когда соглашалась с тобой?»
Мы вошли в кабинет к врачу, и он встретил нас с каменным и непроницаемым выражением лица.
-Проходите. – Сказал он, и указал рукой нам на стулья. Потом он встал, и отвернулся к окну. -Все подтвердилось? – Спросила я дрожащим голосом, а Саша развалился в кресле и ухмылялся, мне его ухмылка почему-то напомнила маску Гуинплена.
-Как вам сказать… - Начал доктор и повернулся к нам. – У меня есть две новости – одна плохая, другая более обнадеживающая. - Мы молчали. – С какой начать?
-Начните с хорошей, - сказал Саша, - а то я забыл, что значит это словосочетание.
-Ладно. Ирина – у вас тест на ВИЧ отрицательный.
-Что? – Никакой радости я не ощутила, только непонимание.
-Как отрицательный? – Вскинулся Саша. – Как это возможно? Она, что, не больна?
-Ну, это еще не точно. Скажите, вы предохраняетесь? Каким образом?
-Ну, мы пользуемся презервативами… - Ответила я.
-Постоянно?
-Да, Саша очень боится появления ребенка.
-В таком случае, возможен вариант, что вы здоровы.
Я посмотрела на Сашу, и тут же пожалела об этом. Он вцепился в подлокотники кресла, и его лицо выражало ярость я ненависть. Но я видела за всем этим страх.
-Это невозможно, как тогда заразился я? Ведь плохая новость в том, что у меня СПИД?
-Да, плохая новость именно эта. Мне жаль, Александр, но больше шести месяцев вы вряд ли проживете. А насчет того, где вы могли заразится… Если вы не вступали в половую связь ни с кем кроме вашей девушки, то возможно инфекция попала в рану, может быть, вас даже уколол какой-нибудь недоброжелатель. Сейчас мы уже вряд ли узнаем правду.
-Значит, ты будешь жить… - Он посмотрел на меня так, как будто я предала его. Ненависть, презрение, отвращение – вот что было во взгляде человека, которого я, несмотря ни на что, все еще любила.
-Саша… - Прошептала я, сама не зная, что я могу ему сказать. – Саша…
-Саша? – Он встал, пинком отбросив стул. – Что Саша? Что теперь Саша? Радуешься, что жить будешь? Счастлива, наверное, до розовых слонов? А я?! Что Мне теперь делать? Как Мне теперь жить?! Ненавижу тебя! Слышишь, ненавижу! – Закричал он, и бросился прочь из кабинета, оставив меня в слезах. Я и не рада была результату теста, мне не хотелось жить без него. Потому что я люблю его больше всего на свете.
-Ирочка… Вы… Вы поймите его, он просто человек такой, ему обязательно нужен виновный. Вы идеально подходили на эту роль. А сейчас… Он ведь один остался.
-Я всегда буду с ним. – Ответила я.
-Вы не понимаете, теперь смерть вам не вдвоем ждать, как он думал, а ему одному. Ему страшно, он не готов к ней. Он слишком любит жизнь.
-Доктор, но почему он? Он талантлив, он нужен этому миру! Лучше бы на его месте оказалась я!
-Не мы делаем этот выбор, а кто-то за нас. И раз так получилось – значит, так и должно быть.
Я встала.
-Спасибо, доктор. Я пойду.
-Идите, Вам сейчас будет очень сложно.
-Да, я знаю.
-И еще, Ира.
-Да? – Я повернулась, так как уже шла к выходу.
-Не наделайте, пожалуйста, глупостей. Вы понимаете, о чем я?
Я долго гуляла в этот день по улице, боясь возвращаться домой, хоть я и знала, что Саша сегодня не вернется. Я боялась возвращаться туда, где мы совсем недавно были счастливы, где нам казалось, что у нас есть все – жизнь и любовь. А теперь у нас осталась только смерть. Его смерть.
Мне было больно и страшно представлять, что он сейчас чувствует, зная, что умрет через несколько месяцев. Отчаянье, бессилие и страх. Он потерял все, а то, что у него осталось, оттолкнул в порыве ненависти и ярости. Но я его не оставлю, я всегда буду рядом с ним, пусть и это «всегда» продлится совсем недолго. Я ведь его люблю, и знаю, что и он меня любит, просто он испуган и потерян, он запутался.
Я ходила по городу, без цели и без надежды. Смотрела на проходящих мимо людей – молодых и старых, красивых и не очень, веселых и печальных, в моей голове медленно проплывали какие-то мысли, но я их не запоминала. В голове было пусто, только глаза болели от слез, пролитых мной за последнее время. Люди смотрели на меня с жалостью, но все больше с безразличием. Но мне было неважно, что они обо мне думают, мне не хотелось больше ничего. Кроме того, чтобы все стало так, как было когда-то. Чем выше взлет, тем больнее паденье. Действительно, так. Хотя падать всегда больно, даже с лестничной ступеньки. Просто иногда можно отряхнуться и пойти дальше, а иногда дальше можно только ползти…
Пошел дождь, холодными злыми каплями он бил меня по лицу, и мне чудилось в его шуме «Ненавижу тебя, ненавижу… Это СПИД, СПИД…» Его голос звучал так громко и отчетливо, что я в испуге обернулась, ожидая увидеть Его, но его не было. Во мне была такая слабость, что я почти упала на стоящую вблизи лавочку, сжала голову руками и заплакала. Мне хотелось свернуться клубочком под этим холодным осенним дождем и чувствовать, как холод проникает все глубже и глубже, как он сковывает меня, как меня затягивает сон… Чтобы уснуть и никогда больше не просыпаться.
-Девушка, что у вас случилось?
-Уйдите. – Прошептала я незваному доброжелателю. – Оставьте меня.
Я почувствовала, как кто-то взял меня за руку.
-У вас руки холоднее дождя! Немедленно пойдемте!
-Я не хочу никуда идти. Уходите. – Я попыталась вырвать руку, но ее держали крепко.
- Если вы останетесь здесь – а если я уйду, так и случится, то вы подхватите воспаление легких.
-Ну и пусть. Мне все – равно.
-А если подумать? Что скажут ваши близкие? Ваш муж?
-Вот там у них и спрошу.
Я вдруг поняла, что смерть – это выход. Это решение всех моих проблем! Мой любимый не будет больше меня ненавидеть и мучить, и я не останусь здесь одна, когда он… - Слезы вновь закапали из моих глаз. Плакать уже было нестерпимо больно – глаза болели, как будто кто-то воткнул в каждый из них по тысяче иголок. Но остановиться я не могла. И не хотела – мне нравилась боль, мне нравился холод, мне нравился дождь. Мне не нравилась только жалость.
-Только не сегодня. - Я почувствовала, как меня подняли и куда-то повели.
-Оставьте меня, дайте мне умереть. Пожалуйста…
Но незнакомец был глух к моим просьбам.
-Где вы живете?
-В аду, - ответила я, и, неожиданно для себя рассмеялась, и сама испугалась своего смеха. Он был похож на карканье вороны.
-Только тот не имеет преград, кто не строит их себе сам. Знаете, кто это сказал?
-Не знаю.
-Лао-Цзы. – Последовал ответ.
-Зачем вы меня мучаете? – Спросила я его.
-Это не я вас мучаю, вы сами себя истязаете.
Он остановил машину, и почти силком меня туда запихнул.
-Ваш адрес? – Спросил он.
Я сказала. Просто для того, чтобы он отстал от меня хоть на какое-то время. Когда мы ехали, он действительно молчал. Машина остановилась, и он вытащил меня из нее.
-Ну, вот и приехали.
Я молчала. Он повел меня к квартире. Когда мы дошли к двери он спросил:
-Вы одна живете или есть смысл позвонить?
Одна… Как больно это слышать!
-У меня ключи. Сейчас. – Я открыла сумочку, и попыталась найти ключи. Как обычно, они куда-то запропастились, но если раньше это вызывало у меня улыбку, то сейчас я была просто в ярости. Я бросила сумку на пол, и бессильно зарыдала, прислонившись к стене.
-Если у вас нет веской причины так себя вести, то это просто истерия! – Терпение моего нового знакомого оказалось не безграничным. Он поднял сумку, и почти сразу нашел в ней ключи. Сам открыл дверь, и взял меня под локоть, чтобы помочь войти.
-Не трогайте меня, - оттолкнула я его. – Я, возможно, больна.
-Вы действительно больны. Жалостью к себе.
Он помог снять мне пальто, и провел меня на кухню, где поставил чайник.
-Ну, а теперь рассказывайте.
Я впервые подняла голову и посмотрела на человека, сидящего напротив меня. Мужчина, лет тридцати, загорелое, открытое лицо, яркие голубые глаза, сейчас пристально смотрящие на меня, грубые деревенские руки.
-Зачем вам это надо? – Спросила я его.
-Потому что тебе нужна помощь.
-Мне уже никто не поможет, - покачала я головой.
-Всегда есть выход. Нужно только попытаться его найти. Плакать и рвать на себе волосы может каждый. А вот взять себя в руки и начать что-то делать, уже нет. Ты можешь?
-Я не могу, и не хочу. Моя жизнь закончена. Мне больше незачем жить. И… Не для кого. – Всхлипнула я, и к глазам снова подступили слезы.
-Так дело не пойдет. Хватит реветь! И так уже неизвестно на что похожа стала. – Он огляделся и взял зеркальце, лежащее на подоконнике, рядом с косметичкой. – На, полюбуйся! – И сунул его мне под нос.
Мой взгляд совершенно автоматически упал на него, и я тут же закрыла лицо руками. Я выглядела ужасно. Растрепанные волосы, выбившиеся из прически, красные, опухшие глаза с ужасными мешками, и лицо, покрытое алыми пятнами.
-И не надо закрываться, я тебя уже достаточно рассмотрел. – Чайник засвистел, и он начал разливать чай в чашки, взятые из шкафчика, висящего над раковиной. Ложки он достал из ящика стола, и сам насыпал сахар. Потом вложил чашку в мою руку.
-Пей!
Я сделала глоток, и тут же скривилась.
-Какой он сладкий…
-Не морщись, а пей. – Последовал ответ.
Я пила обжигающе горячий и сладкий чай. Болели глаза, но слез больше не было. Наверное, закончились.
-Хочешь поговорить? – Спросил он.
Я отрицательно покачала головой. Мне не хотелось разговаривать, мне казалось, что я больше никогда не скажу ни слова. Было такое ощущение, что если я попытаюсь произнести хоть один звук, то просто не смогу этого сделать.
-Ладно. Я сейчас уйду, но напоследок скажу тебе – не делай тех ошибок, которых ты уже не сможешь поправить. Ты живешь эмоциями, а не логикой, и иногда тебе нужно немного подождать, чтобы увидеть белое в черном. Пообещай - не мне, а самой себе, тщательно все продумать, прежде чем сделать. Обещаешь?
Он взял меня за подбородок и посмотрел мне в глаза. Я же отвела их.
-Обещаешь? – Спросил он еще раз.
Я кивнула головой, не в силах выдавить ни слова.
-Хорошо. Вот моя визитка. – Он положил передо мной белый картонный прямоугольник. – Если захочешь поговорить, или тебе понадобится помощь – позвони.
И незнакомец ушел, тихо прикрыв за собой дверь.
Он вернулся на третью ночь. Тихо открыл дверь и тенью проскользнул в комнату, где я сидела на кровати, тщетно пытаясь уснуть. Он сел рядом со мной и взял меня за руку.
-Я виноват. – Сказал он. – Прости меня.
-Мне не за что тебя прощать. Я понимаю тебя. – Прошептала я, любовь и боль снова проснулись в моей душе, разрывая ее на части.
-Ты здесь не при чем, а я накричал на тебя. Я обидел самого близкого и любимого человека. Мне нет прощенья.
Он поцеловал мою руку, и я почувствовала его колючую, небритую щеку.
-Не надо, не извиняйся. Я буду с тобой… - мой голос задрожал. – До последнего.
-Я знаю. Ты же дала клятву. - В неровном свете фонаря, горящего за окном, я увидела его улыбку.
-Дело не в ней. А в том, что я люблю тебя. По-настоящему люблю.
Он обнял меня и поцеловал в лоб.
-И я тебя люблю. Так страшно оставлять здесь тебя. Как я там буду один?
-Так забери меня с собой. – Попросила я его.
Он вытер с моих глаз слезы и пристально на меня посмотрел.
-Ты действительно этого хочешь?
-Да…
Я поцеловала его губы. Горьким от боли, сладким от любви, и соленым от слез был этот поцелуй. Я сняла с себя сорочку.
-Забери меня с собой…
Краснодар, август 2009