- Спасибо за ночлег, я пойду, извините, если я что я что-то плохое сделала, я не хотела, - бормоча бессмысленные извинения, я встала с дивана, где спала прямо в своей дурацкой мокрой куртке.
В этот момент из-за стены, где вчера все исчезали, звонкий шопот спросил:
- Можно к вам?
- Нет, - гаркнул Октябрин, - И всем остальным скажи, чтобы не смели сюда соваться.
- Пусть только сунутся! - подтвердил Федя и сказал, глядя на меня в упор, - А зачем ты пришла сюда? Почему именно сюда, а не в какое-то другое место? Таким, как ты, ведь все равно, где и с кем спать?- и я видела, как у него сжимаются кулаки.
Я попятилась к выходу из комнаты.
Октябрин собрался с духом и сказал мне:
- Подожди, не убегай! - и еще сказал:
- Ладно, Федя, сознаюсь. Это я виноват. Я случайно ее увидел и стал за ней следить, смотрел, как она на работу идет, и как с работы. Две недели ходил и смотрел. А она меня вычислила…, догнала и позвонила в дверь.
- Надо было энергетический купол сделать, и она бы тебя никогда не заметила, - сказал Федя, - Ты, значит, не хотел прятаться?
- Значит, не хотел, - спокойно ответил Октябрин.
- Я уже говорил, что я тебя ни в чем не обвиняю, но надо было что-то придумать, что бы учительница не ушла!
- в отчаянии произнес Федя.
- Ну ты же знаешь, я сразу за ней побежал, – Октябрин повысил тон, - Только я сначала думал, она к себе в комнату бежит… А она уже успела в лифт сесть, и когда я лифта наконец дождался, она уже бежала по туннелю в лес… И там только несколько ее следов осталось, а дальше все снегом замело…Ну ты сам видел…Ты сам весь лес прочесал…Тем более, от леса почти ничего уже не осталось…
- Все из-за лифта, получается, случилось, - Федя задним числом пытался изменить ход событий, - Вот если бы была лестница!
- Еще нам лестницы не хватало в этой ситуации! Я должен тебе рассказать про эту лестницу, пока не поздно, завтра всех соберу и расскажу…- сказал ему Октябрин и посмотрел на меня, - Тебя только убить остается, после того, как ты все это услышала.
- А я вот приду домой, и сама умру от воспаления легких, -сказала я, - Так что можете не пачкаться.
Я пошла к двери и стала пытаться застегнуть скукоженные влажные сапоги. Федя и Октябрин равнодушно смотрели на меня из комнаты, наверное, чуствуя, что никуда я не уйду. В дверь тихонечко, как бы царапаясь, постучали. Подождали и постучали еще раз.
- Наверное, это еще одна девица, теперь уже для меня, - пошутил Федя, подошел к двери и глянул в глазок. Потом перевел взгляд на Октябрина и сказал:
- Там этот придурок из землянки, с большущей сумкой стоит.
- Ну, так открывай скорей, - заторопил его Октябрин, – Значит, он решил к нам переехать. Странно только, что мы его в лесу не видели, когда учительницу искали.
Федя открыл и впустил в коридор старого ссутуленного человека, который двумя руками прижимал к груди огромную дорожную сумку. Он посмотрел на нас диким взглядом и выдохнул:
- Началось! Все кончено!
- А ты где ночью был? Мы тебя в лесу не видели, - сказал Октябрин, не обращая внимание на эмоциональные возгласы.
- А что вы делали ночью в лесу? - еще больше разнервничался гость, - Я же вас просил не ходить!
Федя и Октябрин вздохнули и переглянулись. Федя произнес, тихо и запинаясь:
- У нас учительница ушла…Мы ее искали.
Человек с сумкой закрыл глаза, прислонился к дверному косяку, поддерживая свой груз коленом, и произнес:
- Все тогда, шансов нет, зря искали…
Все замолчали, никто больше ничего не спрашивал, так и стояли, позабыв закрыть дверь на лестницу. Вдруг сумка в руках гостя едва заметно дернулась, он открыл глаза и протянул мне свой груз:
- Это тебе, - сказал гость, - Держи крепко.
Я послушно схватила обеими руками очень тяжелую сумку, в которой нечто шевелилось и ерзало.
- Подожди, зачем ты ей свои вещи отдал? – не понял Федя,-Мы ее не знаем, она вчера пришла, а сейчас уходит! Видишь, сапоги одела и уходит!
- Никуда она от вас не уйдет, - впервые улыбнулся гость, - Это я сейчас уйду, навсегда. А она останется.
Федя попытался возразить, но человек, не смотря на свой умирающий вид, говорил очень твердо и уверенно:
- Подожди, не перебивай. Я же не только сумку принес, я новости хочу рассказать, очень плохие новости. Сегодня утром ваш выход из туннеля обнесли строительным забором, и теперь рядом с люком в задумчивости стоит экскаватор.
- Да, кажется, действительно, все кончено, - сказал Октябрин, - По-другому и не могло быть.
Федя сделал нелепое движение руками, выражающее полное отчаяние.
- Остаток леса тоже отгородили, - продолжил гость, - Рубят и пилят с удвоенной силой. Лесные люди ушли, а в сумке находится то, что они оставили. Я доверяю вам все, что осталось от моей жены.
Мне стало страшно держать сумку с шевялящимися остатками чьей-то жены, но я безропотно обхватила ее еще крепче.
- Прощайте, - сказал гость и закашлялся, - Я все рассказал. Ухожу. Спасибо вам за то, что мне всегда было с кем поговорить.
- Куда ты пойдешь в таком состоянии? - спросил Федя.
- Куда-куда? Будто сам не понимаешь… - вздохнул человек, - Никуда я, конечно, не дойду, но попробовать стоит.
И он ушел.
- Думаешь, он и вправду не вернется? - спросил Федя у Октябрина.
- Закрой лучше дверь, - вместо ответа сказал Октябрин и обратился ко мне:
- Ну, показывай, что там у тебя в сумке?
Я поставила сумку на пол, сумка крякнула.
- Вот те раз, – сказал Федя, - от его жены осталась утка? Зажарим ее на рождество.
Я открыла молнию и из сумки вылезла волосатая детская голова, и через секунду еще одна. И появилась ручка, тоже покрытая черными волосами. И ножка, несоразмеримо большая, когтистая и покрытая шерстью.
- О господи, - простонал Октябрин, - Весь мир катится к гибели, а они еще детей рожают и нам подкидывают!
Один из детенышей окончательно освободилсяиз сумки и полез на меня, цепляясь за мои и без того рваные коготки. Он схватил меня за волосы и так затих.
Стена с картиной без рамы зашевелилась, и послышались голоса:
- Можно уже выходить? Мы уже не можем здесь сидеть! Что там у вас происходит? Или все уже кончилось?
- Все уже кончилось, - сквозь зубы проговорил Октябрин. И крикнул:
- Заходите, все равно уже.
И сам отодвинул картину и зацепил ее краешком за гвоздик. В стене открылась дверь, и из нее стали выходить один за другим красивые молодые люди и девушки. Они вылезали из низкой двери, согнувшись и опустив голову, а распрямившись, сразу видели меня с лесным детенышем на руках. И сразу останавливались от удивления, загораживая выход следующим.
- Не загораживайте проход, рассаживайтесь где-нибудь, давайте, покомпактней, - командовал ими Октябрин, - Когда все вылезут, мы поговорим. Я все расскажу, что знаю.
Комната набилась до предела, второй детеныш испугался такого количества людей и тоже залез ко мне на руки.
- Все здесь? Пересчитываться будем? - риторически спросил Октябрин, - Ладно, начнем наше собрание.
Ну, как вы понимаете, сегодня очень плохой день, самый худший из всех, что мы прожили в бункере. Учительница никогда не вернется, вы должны это знать.
Несколько девушек, и без того заплаканного вида, зарыдали в голос.
- Рыдающие возвращаются обратно в бункер, - сказал Октябрин, - Можно подумать, что остальным легко.
Девушки послушались и теперь только тихо всхлипывали.
- Следующая плохая новость, - продолжил Октябрин, - Вот только ночью мы выходили в лес, вернее в то, что от него осталось, искали учительницу… А потом мы увидели рабочих и спрятались обратно в люк…
Все кивали, вспоминая ужасную ночь.
- И вот теперь, - продолжил Октябрин, - Мы получили информацию, и она верна - выход из люка огорожен забором, и там начинается строительство…
Тихий стон разнесся среди слушателей.
- И последняя информация, - Октябрин посмотрел на меня, -Хорошо это или плохо, но в нашем полку прибыло. Нам подкинули детенышей лесных людей. Видимо, это дети жены нашего приятеля из землянки. Он принес их нам в сумке.
Аудитория издала недовольные возгласы. Все зашумели, возмущаясь. И еще шушукались - «а это кто?» - имея в виду мою персону.
- Тише,- сказал Октябрин, - Каждый из нас догадывается, что лесные люди причастны к …не знаю, как сказать, -он замялся, - Причастны к исчезновению учительницы. Но, тем не менее, нам доверили этих наполовину лесных детенышей. И я предлагаю вам принять решение. Если вы считаете, что детеныши все равно вырастут монстрами, потому что они родственники тех зверей, которые …Ну да ладно! Если кто-то хочет их уничтожить, и у кого поднимется на это рука - пожалуйста. Я отдам их в ваше полное распоряжение.
Тут встала красивая высокая мулатка.
- Замечательно, - сказал Федя, - Зина Портнова хочет убить маленьких монстров!
- Заткнись, - ответила девушка, - Я просто сказать хочу… Я раньше не говорила, повода не было, но у меня ведь когда-то был отец. Он приезжал в деревню к маме, а потом зачем-то поехал в Англию, хотя сам он из Уганды, уверял, что на заработки. И последнее, что мама о нем узнала, это то, как он убил трех человек из-за тысячи фунтов стерлингов, и его заперли в психушку для сумасшедших преступников. Значит, и меня нужно было уничтожить из-за такой наследственности?
Из угла потянулась пухлая рука.
- Пусть Генерал Симоняк выскажется, - объявил Октябрин.
- Я хочу сказать по поводу слов предыдущего оратора, - не вставая, сказал толстый парень, - Да ладно тебе, Зина. У нас почти у всех родители что-нибудь натворили. Конечно, твой красивый черный папа, убивающий трех англичан, это тебе не пьяная поножовщина ради последней в деревне бутылки водки. Но все равно, не надо пафос разводить.
- Ну, а что ж тогда вы так шумели, когда я вам лесных детей показал? - удивился Октябрин.
- А им с ними возиться не хочется, няньками становиться не желают! - догадался Федя.
И тут я выступила вперед вместе с висящими на мне детенышами и сказала:
- Я буду нянькой!
- Извините, а вы - кто? - спросил Генерал Симоняк.
- Я мимо проходила, - сказала я первое, что пришло в голову, и ведь нельзя сказать, что это была не правда.
Дверь в стене с грохотом открылась, сшибая всех, сидящих вокруг. Оттуда вылез очень крупный немолодой человек с засученными рукавами рубашки и бессмысенным взгядом.
- Слушай, зомби-строитель, - сказал ему Федя, - Ты так людей дверью убьешь. Что случилось?
- Бетон, - сказал Зомби, - Они льют на нас бетон. Через люк на прогулку.
- Ну, я говорил, что сегодня самый плохой день. Так что нечему удивляться. Немедленно спускаемся, - скомандовал Октябрин.
Они все до одного моментально выскользнули из квартирки в дверь за картиной без рамы, а я осталась с двумя детенышами.
- Сколько же им лет? - думала я, - Может быть, годика полтора?
Но как понять, когда они все в шерсти и ничего не говорят.
Держась за мои волосы и одежду, они смотрели довольно кровожадно, и зубки у них были весьма внушительные. Вместе с ними я пошла в кухню, и в холодильнике обнаружила хорошие продукты, на которые у меня никогда не было денег. Детеныши потянулись к сосискам.
- Неужели вам это можно? - спросила я, не надеясь на ответ. А они закивали головками и были в этот момент очень милые. Я сварила сосиски на газу в кастрюльке с риском поджечь висящих на мне малышей. Потом я все пыталась остудить сосиски, а малыши пытались их съесть горячими.
Все кончилось хорошо, детеныши поели, слезли с меня и стали играть на кушетке. Игра заключалась в том, что один хватал другого за короткий приплюснутый нос.
Из двери в стене вышли Октябрин и Зина Портнова. Они были очень расстроены, сосредоточены и совершенно не обращали на нас с детенышами внимания.
- Ты уж его приведи, будет отказываться – все, что хочет, обещай, без него мы пропадем, - наставлял Октябрин Зину Портнову, - денег должно хватить, поймайте такси.
- А как ловят такси? - спрашивала Зина Портнова.
- Я не знаю, - отвечал Октябрин, - но в фильмах показывают, что перед такими, как ты, машины сами останавливаются.
От комплимента Зина приободрилась:
- Привезу его, скоро, обещаю, ждите! - и ушла на улицу.
Октябрин вернулся обратно в дверь в стене.
Я осталась с детьми. Они слезли с кушетки и одновременно написали и накакали на пол. Я начала носиться по квартире, ища тряпки, порошки, отмывая детенышей и пол. Когда все было чисто, я решила, что нужно их как-то запеленать и полезла рыться в шкафу. К моему удивлению, там лежала упаковка огромных взрослых памперсов. Я одела их на детенышей, подвязав веревочками, чтоб не сваливались. Детеныши обрадовались, сели на кушетку и продолжили игру.
Из стены вышел Октябрин, и в тот же миг в квартиру вернулась Зина Портнова. С ней был симпатичный человек, который при виде меня вдруг весь скривился на бок.
- Все нормально, дед Матвей. Не притворяйся, - сказал ему Октябрин, - Как хорошо, что ты приехал. У нас - катастрофа. Без тебя бы пропали.
- Да ладно тебе, - ответил дед Матвей, - мне только за счастье вам помочь. Ну, ведите меня в бункер, как я по нему соскучился!
И опять все ушли. Я два раза кормила детенышей, один раз меняла памперсы. Потом они, наконец, заснули. На часах было шесть утра. Мой кашель бесследно прошел.
Из бункера вышел Октябрин. Он посмотрел по сторонам и сказал:
- Ты ела?
- Нет, - ответила я, - не могу же я в чужом доме без спросу…
- Да не говори ерунду, - прервал он меня, - Ты же в холодильник лазила, детенышей кормила, и в шкафу рылась – вижу, памперсы нашла.
- Я взрослые памперсы нашла, - зачем-то уточнила я.
- А знаешь, - сказал он, - Мы когда лифт в бункере ремонтируем, их всегда одеваем, чтобы наверх не возвращаться, - он выдержал паузу и сказал, - Шутка! Тем более, ты еще нашего лифта не видела. Мы просто за бабушкой ухаживали, памперсы ей меняли. А она поправилась и стала депутатом. И это - не шутка. Пойдем чай пить.
Я сварила оставшиеся от детенышей сосиски и заварила чай. Я пила и ела, а он - нет.
- А почему ты решила у нас остаться? - спросил он.
И вот тут я сделала глупость. Вместо того, чтобы честно сказать, что я осталась из-за него, потому что всю жизнь ждала и все такое, я сказала:
- Мне показалось, вы правильно живете.
- А почему у нас все так плохо, если мы правильно живем?
- Не знаю, - ответила я, - Я ведь сама жить не умею.
- А что такое - правильно жить? - спросил он.
- Ну, наверное, это - никого не обманывать и чувствовать себя свободным, - сказала я, не очень хорошо подумав.
- Я часто обманываю… - сообщил он и перестал спрашивать. Он выглядел очень усталым.
- А почему этого молодого человека называют дедом? - спросила я в свою очередь.
- Потом расскажу, долгая история.
- А он вам помог?
Он улыбнулся и сказал:
- Да, помог, нас же бетоном сверху заливали, а он знал какие рычаги нажать, чтобы туннель перекрыть. Так что, пока что живем. Но мы еще от деда Матвея натерпимся…
Ладно, я пойду. Спокойной ночи, - и ушел.
А я вообще не спала, я все думала, что вот у них пропала учительница, и по всему получается, что она была женщиной Октябрина. А я всегда буду косвенно в ее гибели виновата. И он, конечно, меня не обвиняет. Но он обвиняет самого себя, и это еще хуже.
В девять утра дверь в стене снова открылась, и неизвестный мне ребенок сказал:
- Велят придти на общее собрание.
Я схватила детенышей на руки и последовала за ним. Тут- то я впервые и увидела бункер. Даже первый ярус производил впечатление, тем более поездка на лифте в течение двух часов. Мы вышли в зрительном зале. Все уже очень давно расселись, и я с детьми села позади всех.
На сцену вышел дед Матвей. Он стал в очень красивую позу. Он сказал:
- Какое счастье, не притворяться! - он был прекрасен, высокий, стройный, с замечательными чертами лица. Глаза его горели, – Я хочу рассказать вам про лестницу!
И он повел невыносимо длинную речь, о том, что мистические силы кроются на лестнице в бункере, и если они нам предложат открыть дверь на лестницу, и мы откроем, случится апокалипсис. Так прямо и сказал. Еще он рассказал про полчища демонов и сметение, в которое будет ввергнут верхний мир, когда они вырвутся наружу. «Под прикрытием хаоса мириады армий выступят преследовать цели своих народов. Герои всех рас начнут бой за мировое господство. История мира будет переписана» - торжественно перечислял дед Матвей.
Из-за кулис вышел Октябрин. Он сказал:
- Можно, я скажу?
- А что ж, скажи! - рассудил дед Матвей.
- Короче, - сказал Октябрин с трибуны, - Объясняю - если увидите незнакомую дверь - не открывайте. Все.
Все засмеялись и захлопали. Впереди меня один парень сказал другому:
- Дед Матвей в игрушки слишком много играет. Весь компьютер игрушками забит, оттуда все эти темы. Такая игра называется «Стратегия», там чуть что - апокалипсис и борьба за мировое господство.
- Еще про шестой уровень надо рассказать, - напомнил дед Матвей Октябрину прямо в микрофон, - Я же говорил, на шестом уровне бессмертие.
Зал восхищенно зашумел, все прямо подскочили от удивления.
Впереди меня шептались - «Шестой ярус запертый стоит, и ключи только у Октябрина!»
- Ты что, никому про это не рассказывал? - поразился дед Матвей.
- Отец успел всем рассказать, но они маленькие были и не поняли, - ответил Октябрин.
- Ну, тогда я расскажу, - решил дед Матвей. – На шестом уровне находится мощный артефакт – трон. Мне довелось на нем посидеть.
- Извини, что я тебя перебиваю, - вступил Октябрин, - Но почему ты решил, что именно каменное кресло виновато в том, что ты не стареешь?
- А как же? - удивился, дед Матвей, - Что же еще в этом виновато, как ты изволил выразиться?
- Ну вот, смотри, - начал объяснять Октябрин, - Ты в детстве сел на это кресло и проспал там лет шесть, кажется?
В зале захихикали.
- И теперь подумай, дает ли трон бессмертие, или просто заставляет спать целых шесть лет? А я вот думаю, что трон тебя спас. Если бы ты раньше из бункера вышел, что бы с тобой случилось? В детскую колонию ты бы попал, точно.
Дед Матвей неопределенно повел плечами, и по лицу его было видно, что он с трудом сдерживает благородный гнев.
В зале завороженно слушали Октябрина. И он продолжал:
- И поэтому я запер на ключ шестой уровень, чтобы никто туда не пробрался и не проспал там шесть лет. Даже если он выдет оттуда бессмертным, сколько времени будет потеряно, и вообще неизвестно что завтра случится, и мы не можем допустить, чтобы один из нас находился в состоянии анабиоза.
Люди в зале переглядывались, было видно, что многие не прочь бы ради бессмертия рискнуть и сесть на трон.
- Подожди тут, развел, понимаешь, причинно-следственные связи, - окончательно разозлился дед Матвей, - Я знаю одно - я сидел на троне. Моя линия жизни два раза вокруг руки оборачивается. И я на амбразуру ложился, и ни одной царапины не получил!
- Мы все про это знаем, – сказал Октябрин, – И мы гордимся, что с тобой знакомы. Я готов извиниться перед тобой за каждое сказанное свое слово, потому что ты – герой войны, а я просто никто по сравнению с тобой.
- Что ты, как девица, ломаешься, - начал оттаивать дед Матвей, - Ты же сам воевал.
Октябрин улыбнулся:
- Да, воевал. Только ты воевал, как герой, а я - как герой мультфильма. Как утка за штурвалом кукурузника, вот так я воевал.
Ребята в зале не засмеялись, они молчали, но было видно, что все теперь пойдут за Октябрином и в огонь, и в воду, что, собственно, вскоре и случилось.
- Ладно, я на тебя не сержусь, - успокоился дед Матвей, – Ну, так откуда, ты думаешь, берется бессмертие?
-Я не знаю точно, я могу только подозревать, - ответил Октябрин, - Кажется, бункер сам выбирает, кому давать бессмертие, а кому нет. Вот такая лотерея.
На этом собрание закончилось. Все ребята поехали работать в оранжерею, а я осталась стоять у двери в шахту лифта, одна с крепко вцепившимися в одежду детенышами. Лифт был безнадежно занят, учитывая, что поездка с одного уровня на другой занимала не менее пятнадцати минут. Детеныши хотели есть и начали подвывать, и чмокать, и цокать зубками. Я всерьез обдумывала, что буду делать, если они начнут откусывать от меня по кусочку. Через бесконечное количество времени перед нами открылись двери лифта. В нем стоял Октябрин.
- Вот где вас забыли, - сказал он, - Заходите.
Я зашла, и мы поехали.
- Можно на пол сесть? - спросила я, - Не могу больше с ними на руках стоять.
- Садись, - сказал он, - Маша здесь каждый день пол моет.
Я села, и он сел рядом.
Лифт мерно покачивался, и детеныши неожиданно заснули. Октябрин молчал и смотрел в никуда.
- Октябрин, - сказала я.
- Не называй меня по имени, - неожиданно отреагировал он, - Ненавижу свое имя.
- Хорошо, - сказала я, - Я просто хотела сказать, что ты так здорово выступаешь перед людьми, все так слушали, тебе президентом надо быть.
- Смешно! - ответил он.
- У вас тут все отлично организовано, и этот бункер волшебный - ведь это все на тебе держится, - продолжала я, и ведь говорила то, что думаю.
- Не надо меня хвалить, - ответил он, - Я вижу, что совершаю одни только ошибки, и скоро все окончательно разрушится.
- А почему ты ничего такого не предпримешь, чтобы все исправить? - спросила я, - Ты же все умеешь, даже какой-то энергетический купол делать, как все говорят.
Он помолчал и ответил:
- Я ничего, совершенно ничего не могу изменить. Сначала, когда я только начал это понимать, меня это раздражало, я пытался сопротивляться. Но прошло столько лет, и я решил – лучше смириться. Чтобы я ни делал, обстоятельства организуются против меня вне всякой логики. Когда я выхожу наверх, за меня все решает государство. Когда я в бункере - он мне диктует свою волю. Бункер тут сто тысяч лет стоит, или еще больше. А я здесь только на время. Так что сопротивляться бесполезно.