Много тысяч лет назад, на вершине Великой Горы, у берегов древнего моря, вырос Кипарис. Прижиться на каменистом грунте, практически без воды, под жарким солнцем – было нелегкой задачей. Но у нашего кипариса был сильный, даже несколько упрямый, характер. Еще до того как стать деревом, он мечтал о таком месте, где можно было бы вечно созерцать этот мир, наслаждаясь полноценным ощущением бытия. И теперь, получив эту возможность, радовался своему счастью.
Бесконечная водная гладь, раскинувшаяся на сотни километров. Море начиналось прямо у подножия горы и обрывалось где-то за горизонтом, сливаясь с небом в голубой дымке. Каждое утро солнце поднималось на востоке, и, выйдя в зенит, скатывалось на запад. Каждое утро Кипарис улыбался ему, приветствуя новый день. Он вдыхал пьянящий морской воздух и тянулся все выше и выше, к небесам.
Однажды, во время сильного порыва ветра, Кипарис наклонился к земле и увидел Камень. Обычный серый камень лежал рядом с ним и молча смотрел вверх.
- Это обыкновенный бесчувственный камень, - подумал Кипарис.
Но Камень только казался бесчувственным. В глубине его души теплились настоящие, искренние чувства, чувства, которые он не мог передать. От этой невысказанности Камень страдал – быть рядом с тем кого любишь, и не иметь возможности сказать о своей любви – это наверное самое большое страдание на свете.
Да, Камень был влюблен в Кипарис. Он лежал здесь уже много лет. Еще до того как появился Кипарис. Он и сам не знал, как так получилось – помнил лишь, что влюбился как только увидел его… или ее – Камень был уверен, что Кипарис – милая прекрасная девушка. Он мечтал обнять ее, прижаться всем телом, целовать и говорить слова нежности, вместе встречать закаты и рассветы, держась за руки. Но ни у него, ни у нее не было ни рук, ни губ. Они могли просто быть рядом – в молчаливом соседстве.
В какой-то момент Камень подумал, что и этого уже достаточно. Просто быть рядом с любимой – это ведь уже счастье. Но она ведь даже не знает, что я люблю ее, - думал он, - И никогда не узнает. Почему же так не справедлива судьба, что сделала меня камнем?
Прошло немало времени, прежде чем он примирился с этой несправедливостью. Он был камнем – и ничего уж нельзя было изменить. И он действительно не мог сказать о своей любви. Единственное что он мог – лелеять собственное чувство, постараться быть счастливым от того, что любишь, а не от того что ты это сообщил, или от того, что любят тебя. Любить, смотреть на нее, быть рядом, и примириться с тем, что она об этом никогда не узнает.
А что же Кипарис? Она была счастлива наедине с собой. Она получала удовольствие от каждого мгновения, погруженная в то особое состояние, когда полностью растворяешься в окружающем мире. И ощущаешь, что нет тебя, и нет «других», а все – едино, и от этого становится так приятно и так спокойно. День – ночь, день – ночь. Весна – лето – осень – зима. И снова весна. Созерцание. Молчаливая медитация. Морские волны внизу, свежий ветер, резво играющий в ветках, теплое солнышко, ласково согревающее их своими лучами…
Но солнце не всегда было добрым, иногда оно казалось похожим на избалованного ребенка, которому нравится делать пакости и наблюдать за страданиями других.
Тем летом, оно стало особенно жестоким – немилосердно обжигая землю. Реки и озера обмелели, ручьи больше не журчали, трава пожелтела и высохла, птицы перестали петь… Ни капли дождя, ни единого спасительного облачка на небе – только испепеляющий зной.
Кипарису было особенно трудно. На вершине горы, в каменистом грунте больше не было влаги. Ее корни тянулись все глубже и глубже, но не находили спасительной жидкости. Она уже не была счастлива – ей все чаще становилось дурно из-за отсутствия питья, и казалось что судьба несправедлива и никчемна, ведь заставляет страдать ее и всех окружающих. Весь мир страдает, - подумала Кипарис, - Почему мы обречены на страдание? Почему так происходит?
Она не смогла найти ответ на этот вопрос. Нужно просто принять это, – решила Кипарис. Но легче не становилось. Страшно было, что, только недавно достигнув зрелости, она подвергалась смертельной опасности – жизнь, казалось, хотела сломать ее. Она могла погибнуть.
Камень чувствовал ее страдания. Он не мог говорить, но чувствовать научился – великая любовь, сделала его чувствующим. Солнце мало беспокоило его – он был практически бессмертен. Однако видеть, как погибает его Кипарис – было невыносимо. И еще невыносимее было сознавать свое бессилие. Самое страшное – это когда твоя любимая умирает на твоих глазах, а ты ничего не можешь предпринять, чтобы спасти ее, - сокрушался Камень.
- На что ты готов, ради нее? - вдруг услышал он мысль, звучавшую словно из глубины Вселенной.
- На все, - решительно подумал Камень.
- Готов пожертвовать собственной жизнью?
- Я же бессмертен, - удивился он.
- Все в этом мире смертно, все создано из праха и в прах превратится…
- Я готов, - сказал Камень, - Моя любовь – ценнее моей жизни.
В то же мгновение Камень рассыпался в пыль, а на том месте, где он лежал, из-под земли забил источник. Холодная, освежающая вода полилась по склону горы. Но прежде всего ее потоки устремились к Кипарису, увлажнив его корни. Влага поднималась вверх, наполняя каждый грамм ее тела, и возвращая былую силу. Мир вокруг нее снова обрел краски.
Она была спасена. Вода из источника принесла ей какие-то новые, неведомые дотоле ощущения. То была уже не радость собственной целостности и единения с миром, то было какое-то новое чувство. И, кажется, она поняла, что чувство это касается кого-то одного, кого-то особенного. Кипарис наклонилась и посмотрела вниз.
На том месте, где когда-то лежал Камень, образовалось небольшое углубление заполненное водой.
- Камни не исчезают просто так, - подумала Кипарис, - Он лежал здесь, и вот его нет, а вместо него – эта спасительная влага и удивительная нежность внутри меня. Что стало причиной этого?
- Великая любовь творит чудеса, - услышала она голос, звучавший, словно из глубины Вселенной.
- Любовь, - подумала Кипарис, - так вот как называется это чувство.