В соседнюю с нашей десятиметровкой комнату вьехали новые соседи Тыминские. Наш участковый стал ходить к нам каждый день. Вскоре стало известно от наших всезнающих коммунальных бабулек, что все Тыминские - воры!
Все члены дружной семьи только что освободились из тюрьмы и поселились с нами. Отец семейства Олег - мужчина среднего роста и средних же лет был светлым блондином с редкими волосенками, зачесанными назад и с двумя огромными залысинами по краям низкого морщинистого лба. Олег был инвалидом. Правая кисть его напоминала клешню, скрюченные пальцы не разжимались никогда. Ими он клеил какие-то конверты, работая на дому. Помогала ему в этом жена Валентина, тоже блондинка, но более темная и с достаточным количеством волос на голове, закрученных мелким бесом. Сынок супругов Тыминских Костя только что вышел из детской колонии и был точной копией папаши, только шестнадцатилетней.
Валентина, контактная и коммуникабельная, пыталась подружиться с нашими женщинами на кухне, а ее муж и сын смотрели буками и держались особняком от мужчин нашей коммуналки. Оба были ужасно несимпатичными и неприятными. Возможно еще и поэтому все опасались новых жильцов и стали запирать комнаты, покидая их даже ненадолго. До этого вселения ничего подобного не происходило. Помню, когда вся наша семья уехала отдыхать в полном составе, ключи от комнаты оставались под ковриком у двери целый месяц. Весь коридор примерно так и хранил ключи от своих конурок, а когда взрослые уходили на работу, в гости или магазин, двери вообще никогда не закрывались.
Напряженность, связанная с новыми соседями, долго не ослабевала. Все боялись неприветливого Олега и его крупного, хмурого и тоже редковолосого сынишку. Этот дискомфорт длился до тех пор, пока кто-то из "бывалых", гостивший у одного из соседей, не сообщил об отсутствии малейшей опасности для жителей приунывшего коридора. Якобы, по воровскому закону вор никогда не ворует там, где обитает. Мнение "бывалого" распространилось молниеносно, и наши доверчивые соседи вздохнули спокойно, почему-то сразу поверив, что так оно и есть.
Чуть ли ни через день у Тыминских клубились гости. Они шумели по ночам, пели душевные воровские песни и лихо отплясывали под гармошку. Нашему участковому, пытавшемуся угомонить их, они заявляли, что гуляют только по серьезным поводам. А поводов этих была уйма, и возникали они необычайно часто. Соседи отмечали все дни рождения, дни именин, свои и родственников, дни посадок и освобождений, даты знакомств и годовщины свадеб и прочее.
Совсем нередко веселые застолья заканчивались драками. Но, как правило, драки прекращались к приходу участкового, совсем переставшего спать по ночам, и он заставал только всеобщий мир, дружбу и покаянные слезы примирения.
Однажды я проснулась среди ночи от истошного женского крика: - "Граждане! Помогите! У меня глаз вытек!"
Мать испуганно сидела на кровати, бабка - на диване, а мой отец в одних трусах выскочил в коридор, забыв закрыть за собой дверь. В ярко освещенном коридоре стояла испуганная толпа гостей Тыминских и проснувшихся соседей. В центре толпы молодая симпатичная женщина в цветастом крепдешиновом платье зажимала глаз рукой и орала на всю коммуналку: - "Глаз! Глаз вытек!"
Мой отец уговаривал ее отнять руку и показать ему глаз. Она сопротивлялась, продолжая истошно вопить. Наконец, нежная ручка была оттянута отцом и добровольцами из гостей от ее красивого лица... Голубой глаз был на месте! Но бланш, поставленный кем-то, ужасал размерами и иссиня черным цветом.
Летом в выездном детском садике я просыпалась ночами от страшного сна: женская ладонь, а в ней колышется голубой глаз...
О родительском доме в то лето я старалась не вспоминать и даже почти не скучала...