Вечерняя заря закрыта тучей, от моря вьётся тихий шепот волн, а где-то под землёй на белой круче, сидит от беглых ангелов, человек-изгой.
Он жив, он в состоянии покоя, изрезан череп дорогами червей, а он не плачет, просто очень хочет, скорей вернуться, открыть все двери, в дом родной.
Там матушка сидит и вяжет кошке, сапожки на зиму, чтоб было ей тепло, под фонарём как раньше вьются мошки, под ситом сохнет созревшее зерно.
Не встать ему, могила стала домом, мышей крылатых тонкий свист угас, а он совсем, совсем не виноватый, что не попал стрелою бесу в глаз.
И вот сидит он с бесом в паре, на гребне не запятнанной души, и скоро будет жариться на сале, свиньи забитой в памяти глуши.
Был грех, там голод звал на помощь, там кожа вся прилипшая к костям, кричала исступленно, где ты боже, пока свинья не пала, от страха, к умирающим мощам.
Грехи, грехи, душе опала, свинья лишь маленький урок, пойдём домой, на горизонте солнце встало, ну а на смерть ещё не прозвенел звонок.