ГЛИНИЩЕ.
Лето выдалось жаркое. Дни текли неспешной ленивой тянучкой. В такую жару на улице не было ни души. Я спасался от жары в тени деревьев и кустарников, росших на склонах неглубокого овражка, протянувшегося вдоль заборов нашей улицы, которая начиналась у городского ледника около железной дороги, а заканчивалась, упираясь в старое городское кладбище. От каждой калитки через овражек были проложены небольшие мостики. Овражек этот мы называли «рыпой». На дне рыпы летом постоянно журчал ручей, в котором мы с друзьями пускали кораблики. Вода в ручье даже жарким летом была холодная от таявшего на городском леднике льда. На сырой земле у ручья всегда было много бабочек, жучков и прочих насекомых, а в кустах и среди ветвей деревьев порхали птички. Все они спасались от летнего зноя в этом прохладном оазисе. Мне нравилось часами наблюдать за ними, думать о чем-нибудь интересном и играть у воды, сидя в тени под нашим мостиком. В тот день, после обеда я сидел у ручья и играл со своим новым самодельным деревянным корабликом, который смастерил за два дня. Кораблик был с резиновым мотором и, в отличие от парусников, мог плыть против течения. Правда, завода резинового мотора хватало ненадолго и вскоре течение ручья сносило корабль вниз, но, все - таки, он мог проплыть против течения несколько метров. Это была моя маленькая победа над силами природы, чем я в душе очень гордился. Любуясь, как суденышко движется против течения бурного потока, вспенивая лопастями винта мутную воду, я размышлял над тем, как улучшить резиновый мотор, чтобы завода хватало на дольше. Дело близилось к вечеру. Я уже - было собирался нести свой кораблик домой, когда из-за кустов неожиданно показались братья Тюленевы.
- «Пойдем с нами! Наша бабушка пасет коз в глинище и мама разрешила нам пойти туда, чтобы помочь бабушке пригнать козу Лизку с козлятами!», – сказали они.
- «Бросай свой кораблик в лопухи и пошли…!»
Надо признаться, что пойти в глинище мы с друзьями мечтали уже давно, но родители нам ходить туда категорически запрещали. От старших ребят мы знали, что в глинище иногда проводили стрельбы из малокалиберных винтовок стрелки военизированной охраны и, значит, в глинистых отвесных склонах оврага после стрельб можно было наковырять много свинцовых пуль, а в траве на дне оврага – собрать уйму маленьких желтых «мелкашных» гильз. Бывало, там попадались и более крупные, блестящие желтые или зеленые гильзы от пистолетов «ТТ» и от револьверов. Так что соблазн, поддаться на уговоры друзей и пойти вместе с ними в глинище, у меня был велик. Для очистки совести я начал неуверенно отказываться от заманчивого предложения и говорить, что родители запрещают мне уходить далеко от дома без взрослых и что уже - вечереет. Однако, старший из братьев так уверенно убеждал меня, что мы ведь только туда пойдем одни, а назад уже будем возвращаться с бабушкой, что я с его доводами вынужден был согласиться. Честно могу признаться, мне самому очень хотелось побывать в глинище, так что противиться друзьям не было ни сил, ни желания.
Поэтому, через мгновение я забросил свой кораблик за забор в лопухи, подальше от посторонних глаз, и шлепал босиком пыльной, прогретой солнцем тропинкой вместе с моими друзьями по направлению к глинищу.
Тропинка вилась вдоль опушки леса среди густой лебеды, сочной травы и огромных, роскошных листьев лопуха. Минут через десять мы были уже на окраине городского кладбища, где тропа повернула направо, слившись с грунтовой дорогой, круто спускавшейся по спирали вниз, в глинище. На его пологих склонах пасли своих коз жители близлежащих городских окраин.
Глинище представляло собой огромный, неправильной формы котлован, дно и склоны которого густо поросли травой, а кое-где, в отвесных глинистых стенах, всякой живностью было нарыто множество норок разной величины. В этих норках гнездились птицы и жили ящерицы. Здесь водились также черные жуки, которых мы старались не трогать из-за резкого противного запаха, который они испускали. В траве прыгали кузнечики, а в воздухе порхали бабочки, мотыльки, стрекозы и гудели мохнатые шмели. Но не только это привлекало сюда детвору. Напротив отвесных земляных стен котлована иногда, примерно раз в месяц, устанавливали свои фанерные мишени стрелки ВОХР \военизированной охраны предприятий\ и проводили занятия по стрельбе из малокалиберных винтовок и пистолетов. После таких стрельб мальчишки находили в глинище для себя множество интересных предметов. Местами, в отвесных стенах глинища имелись глубокие свежевырытые пещеры, из которых жители нашего городка продолжали брать глину и песок для строительных нужд. Некоторые рисковые ребята устраивали в них себе «землянки» и тайники. Лазить в такие пещеры было особенно опасно, так как они могли в любой момент обвалиться и засыпать того, кто рискнет в них залезть. Случаи обвалов уже бывали, и нам родители о них рассказывали, предупреждали, чтобы с нами не случилось такого несчастья. Однако не все дети и не всегда слушались взрослых. Зимой нас глинище тоже притягивало. Мы любили спускаться со старых пологих склонов глинища на лыжах и на санках. Особо отчаянные ребята взбирались на самый крутой склон и неслись оттуда на лыжах с огромной скоростью так, что от ветра слезы катились из глаз, а затем, направляли лыжи на трамплин метровой высоты и летели, оторвавшись от него, как птицы, по воздуху несколько метров, прежде чем приземлиться на заснеженное дно котлована. Глинище привлекало ребятню всегда, в любое время года, конечно, кроме осенних дождливых и слякотных дней, когда глина разбухала от влаги и налипала огромными комьями на ребячью обувку.
Когда мы подошли к глинищу, бабушка уже собиралась гнать коз домой. Мы с друзьями, порывшись в траве на дне котлована в том месте, где у стрелков ВОХР был огневой рубеж, быстренько набрали в карманы стреляных гильз и потом счастливые, вместе с бабушкой двинулись в обратный путь. Коза Лизка всегда отличалась крутым нравом и бодала всех подряд и без разбору, поэтому мы все её рогов побаивались. Одна лишь бабушка легко с ней справлялась. Однако Семен смело взял в руки палку и решительно погнал норовистую козу впереди себя, а мы с Ваней гнали вслед за ними весёлых игривых козлят. Бабушка ходила с клюкой потихоньку, так как у неё болели ноги, поэтому шла позади всех. Она была у нас в «отряде» - замыкающей. Коза Лизка тоже ходила медленно и, видимо, не очень торопилась домой. Она все время останавливалась у деревьев акации и, поднявшись на задние лапы, пыталась дотянуться мордой до зеленых листочков. Молодые побеги акации ей очень нравились. Козлята, вслед за козой, тоже стремились прыгнуть в лес и ухватить веточку с зелеными листочками. Поэтому, нам всю дорогу приходилось только и бегать за ними. Мы носились по лесу с криками и, размахивая руками, старались выгнать игривых козлят на тропинку и гнать по направлению к дому. За всей этой беготней время неумолимо приближалось к вечеру. Незаметно солнышко село и подкрались сумерки. Я, вдруг, вспомнил, что давно уже должен был показаться матери на глаза, чтобы она не волновалась. Наверное, она меня уже давненько разыскивает. От этой мысли сердце мое екнуло. Зная крутой характер отца, я предчувствовал суровое наказание в случае, если меня уже хватились и не могут найти. Если, к тому же, они узнают, что я без спросу ходил в глинище, то тут уж и вовсе будет - несдобровать!
Предчувствия меня не обманули. Не успели мы повернуть на нашу улицу, как я услышал где-то вдалеке голос матери, кликавшей меня домой. Наверное, она ходила искать меня на другой конец улицы. Сердце мое сжалось в груди и я окончательно струсил. Сомнений не оставалось, что меня ищут и, видимо, уже довольно давно. Сказав братьям Тюленевым, чтобы не говорили моим родителям о том, что мы ходили с ними в глинище, я перелез через наш деревянный забор, спрыгнул в огород и стал ползком между картофельной ботвой, скрытно пробираться в сторону небольшого деревянного курятника, находившегося за домом. Голос матери все приближался и приближался. Нужно было решать - что делать дальше, а на размышления времени не оставалось. Когда я был уже возле курятника, то услышал восклицание, высказанное расстроенным отцом подошедшей матери: «Вот пусть только заявится, я ему покажу…!». И,… решение мигом созрело у меня само собой! Через мгновение я, проскользнув в небольшую дверцу, забился в угол курятника. Куры с беспокойством и недоумением поглядывали на меня, а я сжался в комочек и сидел на корточках в тесном углу, пока совсем не стемнело. Тем временем поиски меня продолжались! Я слышал, как родители строили разные предположения о моем местонахождении, осматривая чердаки, сараи и другие укромные места и закоулки нашего двора. В курятнике, между тем, стало совсем темно и тихо. Куры привыкли к моему присутствию и мирно спали. Меня тоже стало клонить в сон, и глаза мои стали слипаться. Вдруг низенькая дверца курятника со скрипом отворилась и мамин голос совсем рядом спросил:
- «Сынок, ты здесь?»
- «Да-а-а», – жалобным голосом ответил я.
- «Что же ты тут сидишь и молчишь? Мы ведь уже с отцом с ног сбились, разыскивая тебя везде! Отец уже и в больнице и в милиции был и у дедушки на работе. Мы думали, что ты к нему на ночное дежурство пошел. Почему же ты тут спрятался и не отзываешься?»
- Я боялся, что вы меня накажете за то, что я без разрешения ходил с братьями Тюленевыми в глинище, – ответил я.
-А почему же ты теперь не промолчал? - Страшно стало остаться на всю ночь в курятнике, – признался я.
– Ладно, вылезай и пошли мыться и спать, пока отец не вернулся, а я попробую уговорить его, чтобы он тебя сегодня не наказывал, – пообещала мама.
После всех пережитых тревог и волнений я быстро уснул и спал до утра крепким сном. А утром пришел дедушка с дежурства и за завтраком все смеялись надо мной и дразнили, называя «казаком из курятника». В ту пору мне было около пяти с половиной лет, но случай этот запомнился мне на всю жизнь. В последствие, я больше никогда не убегал, не прятался от родителей и сразу признавался во всех своих проступках, которые иногда все же случались в моей жизни, как и у всех мальчишек в детстве. О некоторых таких случаях речь пойдет в следующих моих вечерних рассказах. А пока, спокойной ночи, детки, до скорого свидания на страницах моих новых рассказов!
Ваш дедушка Зробко.