Пролог
Трасса " Ашдод – Ашкелон" была почти пустой. Автомобиль летел со скоростью сто шестьдесят километров в час. Мужчина давил на педаль газа, отдавая себе отчёт, что на этом отрезке пути может быть миштара*. Надежда была лишь на то, что в последнее время обстрелы стали довольно частыми и отношение к такой скорости будет снисходительным.
Редкие машины, которые он видел по дороге, ехали ещё быстрее.
В голове вертелись тревожные мысли.
Шесть лет назад начали бомбить Сдерот. "Арабьё", с лёгкой руки одного из так называемых «голубей мира», названные палестинцами, обстреливали город утром, днём и ночью. В последние годы бомбёжки стали настолько интенсивными, что к 2008-2009 году, город казался вымершим.
Из многострадального Сдерота уехали все, у кого были на то финансовые возможности, или порядочные родственники, готовые принять родню. Дальнюю или близкую. В большинстве своём, остались люди малоимущие с детьми, пожилые или старики и те, кто решил, что арабьё не дождётся того праздника, когда они выедут из своего города, бросив насиженные места.
В мире нет ни одной достаточно сильной и цивилизованной страны, которая бы стала терпеть обстрел одного из своих городов, лишь изредка отвечая жиденькими, ничего не значащими, обстрелами пустых зданий. Лишь потому, что террористы прикрываются своими соплеменниками, ведя обстрелы под прикрытием живого щита.
Россия, во главе с президентом Путиным, когда ей надоела беспредельная Чечня, быстро решила вопрос с уничтожением полевых командиров и их бандформирований, как – другое дело. Народ это не интересует. Методы армии и спецназа - это не дело гражданских.
Фраза Владимира Путина «Будем мочить в сортирах» стала приговором для различных чеченских бандитов и наёмников. С неё можно было смеяться сколько угодно. Но за этими словами стояло дело!
США стёрли бы с лица земли тех, кто осмеливался бы обстреливать ракетами один из её городов внезависимости, прикрывались бы бандиты гражданскими или нет. Раз им своего народа не жалко, с какой стати жалеть его нам? Причём, не стали бы обращать внимание и на применение неконвенционального оружия и двойные стандарты визгливой Европы. Это понятно любому, кто знает историю США.
И только Израиль играл в поддавки с арабскими бандитами. Вместо жёсткого подавления и разгромных операций, откупаясь от арабов жизнями жителей города. Пока Сдерот не стали называть Городом-Призраком. Иначе, как объяснить столь длительное бездействие правительства и армии. Целых шесть лет!! Шесть лет сдеротцы просили правительство защитить их и… ничего.
Дети Сдерота. Почти все из них, кто пережил эти бомбёжки, сегодня психически неуравновешенны. Это и страх, и плохая обучаемость, и необходимость в помощи психологов после сильнейших стрессов.
И вот, сегодня, Ашкелон. Ашдод так же подвергался ракетным обстрелам. Но, поскольку он располагается дальше Ашкелона, ракеты долетали реже, а о точности их пуска говорить не приходилось. Хотя, несмотря на это, жертвы и разрушения в Ашдоде были.
======
«Куда я еду», - думал он. Начиная с полпути трассы "Ашдод - Ашкелон", постоянно звучали сирены. Следовало бы останавливать машину и, выскочив из неё, ложиться на асфальт, неподалёку, прикрыв ладонями голову, чтобы шанс выжить во время близкого взрыва был выше.
Но, он этого не делал.
Тому было множество причин, но если коротко:
Во-первых, пока он остановил бы машину с такой скорости, сирена прекратилась бы.
Во-вторых, зачастую снаряды падали, а сирены не было вообще. То ли это было разгильдяйство, то ли они не срабатывали по техническим причинам.
«Будь, что будет, вертелось в голове».
Наконец, он въехал в Ашкелон. Это небольшой город на юге Израиля. С красивой набережной, в котором есть две особенности. Первая - проблема с трудоустройством, от чего большинство ашкелонцев работают в Ашдоде и других местах. И вторая, квартиры, что на покупку, что на схирут*, в нём намного дешевле, чем в том же индустриально-курортном Ашдоде. Так что, если бы не высокая вероятность постоянных обстрелов в будущем, он и сам бы мог подумать о том, чтобы перебраться жить туда. Хотя бы на какое-то время.
Леон ехал к своей девушке, Дане. Она не знала, что он решил к ней приехать сегодня, иначе попыталась бы воспрепятствовать этому.
Хотя его решения были окончательными, она время от времени спорила с ним, отстаивая свою точку зрения. И когда Данке это удавалось, и ему приходилось с ней соглашаться, на её по-детски открытом и весёлом личике, вспыхивала торжествующая улыбка. Как, если бы, дочка добилась от своего папки, чтобы тот, несмотря на её ангину, купил ей мороженное.
Он не мог усидеть в Ашдоде, зная, как интенсивно бомбят Ашкелон. Ему очень не хотелось оставлять маму одну. И всё же, убедившись, что она вняла всем его инструкциям, что надо делать после того, как прозвучит сирена - поехал.
Последней каплей к принятию решения стал звонок Дане.
- Данка, привет! Как вы там,- спросил он, когда она подняла трубку.
- Стою в подъезде с малыми и мамой. - В трубке послышалось глухое уханье двойного взрыва.
- Ух, ты, - весёлым, с долей страха голосом, сказала она.- Ты слышал?
- Да, - мрачно ответил Леон, зная, чего ей стоит этот наигранно-весёлый голос. Она не хотела пугать детей.
- Почему вы не в убежище?
- Не знаю, как у вас, а в Ашкелоне большая часть бомбоубежищ не готова к принятию людей. А, кроме того, наше бомбоубежище, к примеру, располагается довольно далеко от дома. Туда, с детьми, бежать страшнее, чем выйти из квартиры и пережидать в подъезде.
- Понятно. Мы тоже никуда не бегаем. Хотя наше убежище на первом этаже, у нас же в здании. Но пока с пятого этажа спустишься на первый, либо слышим взрыв, либо сирена прекращается. Короче, пару раз спустились, и решили, что будем просто выходить из квартиры в относительно защищённый подъезд. Ладно, Малышка, мне пора топать на работу, я ещё буду звонить.
Хорошо, что она не знает расписания моих смен, - подумал Леон.
Напоследок он спросил:
- Данюшка, как ты меня любишь?
- Сильно-Сильно, Очень-Очень, - тихим, немного смущённым, но игривым голоском, ответила она.
У неё был очень красивый голос, а когда она смеялась или дурачилась, он просто таял от него.
- Мелочь ты моя любимая, - произнёс Леон в трубку ласково. - Ладно, я пошёл. Он закрыл сотовик.
…Проехав, приблизительно с километр, после въезда в город, он услышал сирену. Такси, ехавшее перед ним, внезапно затормозило.
Только его отменная реакция помогла не врезаться в задний бампер машины.
Водитель выскочил из монита и, пробежав пару метров, бросился на землю.
Леон тоже выскочил из машины, но не залёг, а прижался к стене здания, которое находилось недалеко от шоссе.
Таксист приподнял голову и закричал, глядя на него: -Зуз ми кир! Тишкав, метумтам!!*
Леон отбежал от стены и лёг на землю, последовав примеру водителя такси. Через пару секунд раздался взрыв, потом ещё один и ещё. Он чувствовал, как вибрировала земля от падения ракет. Ещё через пару секунд сирены смолкли.
Немногие люди, залёгшие наземь, стали медленно подниматься, отряхиваясь и спеша по своим делам.
Таксист подошёл к нему и протянул руку:
- Моше.
Водитель был крупным, с добрым лицом, мужчиной. С приличным животом и большими, сильными руками.
- Очень приятно, Леон, - ответил он крепким рукопожатием.
- Извини, что назвал тебя идиотом. Испугался за твою жизнь, - продолжал Моше.- Ты видимо не местный, раз ещё не привык к простейшим мерам безопасности. А я таксист, повидал уже немало смертей у нас, в Ашкелоне и мне проще испачкать одежду, чем поплатиться жизнью.
Надо сказать, тоже привык не сразу. Но, после первых двух ракет, которые легли метрах в пятистах – восьмистах от места, где я находился, привык, - он рассмеялся.
- И потом, у меня четверо детей. Так что, мне не о себе думать надо, а о них. Вот, глянь.
Он полез во внутренний карман, достал бумажник и открыв его, вынул слегка помятое, цветное фото ребятишек.
На заднем плане были старшие, две девочки, лет десяти-двенадцати. А на первом плане, сидели два малыша, приблизительно четырёх и шести лет. Тот, что помладше, был вылитый Моше. Позади всей оравы малолеток, стояла женщина. "Видимо жена", - подумал Леон.
- Этот, - таксист указал пальцем на того, кому было около шести, - в первый класс пошёл. Ему нравится учится. Самый маленький, - он перевёл палец на младшего - хулиган страшный. А девочки, девочки и есть. Нежные, ласковые и льнут к матери. Он улыбнулся.
Здорово, пусть они все будут здоровы! - сказал Леон.
- Ты прав, Моше. И правильно определил, я не местный, из Ашдода. Спасибо тебе, дорогой!
- А что, разве вас не бомбят? - спросил Моше.
- Ещё и как бомбят. Но далеко не так интенсивно, как вас. Так что, у нас я не видел, чтобы кто-то ложился во время бомбёжки или так резко останавливал транспорт. Я в тебя чуть не врезался.
- Жизнь - важнее,- повторил азбучную истину таксист.
Леон ещё раз пожал Моше руку, накрыв его руки своей, левой ладонью, тоже не маленькой.
- Ше тиие бари, ахи! - сказал, глядя в глаза водителю, Леон.*
- Гам ата, ах, - ответил тот, и они пошли к своим машинам.*
Такси Моше рвануло быстро, с визгом шин. Леон сел в авто и завёл двигатель. Захлопнул дверь. Ремень безопасности автоматически наехал на его грудь. Его авто было не совсем стандартным. Он снял машину с ручного тормоза и посмотрел вперёд, одновременно передвинув кулису скоростей в положение движения. Монит был уже метрах в трёхста от него, когда прямо перед ним, в землю, с огромной скоростью ударило какое-то продолговатое тело. Это была ракета и отнюдь не кассам. Взрыв потряс землю. Затем, неподалёку взорвалась вторая. От мощного взрыва такси подбросило в воздух. Пылающая, она пролетела по инерции ещё какое-то расстояние и рухнула крышей вниз.
Леон втопил педаль газа в пол, шины надрывно завизжали и машина рванула с места.
Резко затормозив рядом с горящим такси, он выскочил из машины и, схватив свой небольшой огнетушитель направил его на место, где должен был находиться водитель. Когда ему удалось немного сбить пламя, он увидел Моше, разорванного почти пополам, с неестественно свёрнутой головой и обгоревшего до неузнаваемости. Моше, которому он только что жал руку. С которым только что познакомился, отца четверых детей.
Ещё какое-то время Леон машинально продолжал гасить пламя.
Он отбросил пустой огнетушитель, отошёл, пошатываясь, к своей машине и опустился на землю, облокотившись спиной о порожек открытой дверцы.
Обхватив голову руками и сидел так, пока не прибыли пожарные и миштара.
К нему подошёл шотер*:
- Как вы, всё впорядке?
- Чего надо? – вставая, раздражённо спросил он.
- Мне надо задать вам пару вопросов. Вы не против? - уважительно спросил полицейский.
- Валяй.
Ещё плохо соображая, он ответил на все их вопросы. Затем сел в машину и медленно тронулся с места.
Подъехав к дому Даны, он набрал её номер.
- Леончик, это снова ты?
- Дана, ты дома? - незнакомым для себя и неё голосом, спросил он.
- Да, так бомбят, что сегодня я не пошла на работу.
- Хорошо, открывай дверь, я иду.
- Куда идёшь?..
Он закрыл сотовик и вошёл в дом.
Дана вышла из квартиры и ожидала его в коридоре.
Дана была симпатичной девушкой, среднего роста, тридцати трёх лет. Светловолосой, с весёлыми глазами и отличной фигурой.
Оптимисткой по жизни, умеющей быть послушной и жёсткой в отстаивании своих принципов или, если надо было хлопотать за кого-то.
С мужем не сложилось. Так что, она считалась матерью одиночкой с двумя мальчишками. Сперва тянула схирут* сама, но поскольку финансово это было слишком тяжело, обсудив с мамой ситуацию, решили жить вместе.
Да и бабушка очень любила внуков, так что, она уж точно была в выигрыше. Бывший муж терпеть не мог тёщу. Причём, эта неприязнь была взаимной. А, следовательно,его приход к дочери и внукам не доставлял Даниной маме большой радости, и такие посещения были
довольно редкими.
Ирина Викторовна, мать Даны, была симпатичной женщиной, высокой, стройной, светловолосой. Данка пошла в неё. Сколько ей было лет, он не знал, но, по внешнему виду и лицу, больше сорока он бы не дал.
- Лео, да ты бледный весь. Что случилось?- спросила Дана.
- Потом, Малыш. Всё потом. Свари мне крепкий кофе. У тебя есть дома водка или, лучше спирт?
- Водки нет, а вот спирт на уколы, есть немного.
Данка страшно боялась уколов, он это знал и часто пугал её тем, что за плохое поведение сделает ей укол. То, как она пугалась, смешило его.
- Свари кофе и принеси спирт, - коротко сказал он.
Леон прошёл в ванную, открыл холодный душ и, нагнувшись, стал поливать голову.
Сразу стало легче.
Она набросила на него чистое полотенце, пахнущее свежестью и заботой.
- Спасибо, девочка моя…
Леон вытер голову, притянул её к себе, обнял и нежно поцеловал.
Он прошёл в кухню. Кофе и спирт стояли на столе.
Взял бутылочку со спиртом и добавил грамм пятьдесят в кофе, бросил туда три кубика льда и, дав ему раствориться, выпил залпом.
- Данка, собери все необходимые вещи, мы едем ко мне.
- Как это едем, куда, зачем? Я не оставлю маму одну.
- Собери вещи детей, мамы и свои. Мы едем ко мне жить. Мама - временно, ты - постоянно. Если потом, конечно, не передумаешь.
Его голос был стальной, холодный и не допускающий возражений. Она поняла, либо с мамой, либо без, но он уедет обратно с ней.
Дане было радостно и страшно. Как-то всё наскоком, неожиданно…
- А как же работа, Леончик, милый, - она погладила его по голове, стараясь заглянуть в глаза. Он отвёл взгляд. - Потом, всё потом, сперва уедем.
Сначала её мама приняла собирание вещей и то, что её поставили перед фактом в последний момент, в штыки. Но он не собирался с ней спорить.
- Ирина Викторовна, либо Данка поедет с вами, либо без вас. В любом случае, я её увезу. Но, если без вас, она постоянно будет нервничать и трепать нервы мне и детям. Будет так и я на порог вас не пущу, когда прекратятся обстрелы. Вам решать, но,- он посмотрел
на часы,- через полчаса - час, мы уезжаем.
- Леон, так дела не делают, - возразила было Ирина Викторовна.
- А я ничего и не делаю, - холодно парировал он.- У вас осталось минут пятьдесят.
- Мама, - сказала Дана,- я не останусь здесь ни минуты. Если это можно, поехали. Всё прекратится и ты вернешься...
Ирина Викторовна заплакала и села на стул.
- Ладно, Даночка, я сейчас помогу. А что брать-то?- Она встала и пошла в свою спальню за вещами.
- Ирина, берите то, что посчитаете необходимым. Машина хоть и не грузовая, но чемоданов пять больших поместится.
Из спальни вышел старший сын Данки, Давид. Ему было лет семь-восемь. Подошёл к Леону и радостно сказал:
- Дядя Лео, мы едем кататься?
- Привет, Мелкий! - он поднял его на руки. - Да, поедем кататься. Хочешь ко мне в гости?
- Конечно!! А мелкого Ильюшку возьмём? - Леон рассмеялся.
- Естественно, возьмём, куда ж его девать? Он всё ещё спит? Иди, разбуди его,- сказал Леон, опуская мальчишку на пол.
- Только не пугай. Скажи, что на прогулку едем.
- Данёнка, помочь?
- Да нет, любимый, не надо. Леон, а мама твоя знает, что ты приедешь не один?
- Сейчас скажу ей,- он набрал мамин сотовик.
- Как же так, Леон?! - спросила Данка, глядя на него удивлёнными глазами.
- Ещё 30 минут назад я и сам не знал, что мы едем ко мне жить,- улыбнулся он.
Леон поднял руку, знаком приказав ей замолчать.
- Мамулик, привет! Что у вас там?
- Что значит «у вас», ты что не в Ашдоде?! – В голосе матери прозвучало беспокойство и страх.
- Нет, я в Ашкелоне, у Данки.
- Лео, ты что, с ума сошёл?!!!
- Всё в порядке. Мамуля, я звоню сказать тебе, что приеду не один. С Даной, мелкими и её мамой. Ты страдала от нехватки общения, теперь эта проблема будет решена.
- Леон, что, ты с ума сошёл, куда нам в три комнаты ещё четыре человека, да ещё и дети?!!
- Ма,- он старался говорить, как можно мягче, но голос выдавал раздражение, начинающее переходить в злость.- Представь себе, что это твои близкие родственники. Данку я забираю себе, как рабыню, наложницу и просто захваченную добычу в покорённом воинами городе.
А её мама,- он понизил голос и прикрыл трубку рукой,- временно, в нагрузку.- Леон тихо хихикнул.
- Ну, нужна же принцессе служанка, хоть малая, а всё же свита.
- Сыночек, а куда-ж мы их положим?
- Вот! Это слова настоящей джентельменши! Или как правильней, леди, что ли?
- Значит так, где спать будет Данка – понятно. Где же, как ни у своего завоевателя,- он снова хихикнул.- Маму её положим на диван.
А Мелких… Я сегодня съезжу с ней в магазин, после того, как привезу их. И куплю недорогие раскладушки. А там, со временем, посмотрим. Это уже технические детали.
Голос у мамы был безрадостный.
- Ой, Лео, смотри сам, делай, как знаешь. Но, чтобы потом не кричал, что тебе мешают дети. Я же тебя знаю. Придёшь уставшим с работы, тебе будет не до чего. А тут двое спиногрызов. Ты знаешь, сейчас передавали по "Рэка", женщину убило прямым попаданием ракеты, у нас, в Ашдоде. Четверо детей остались, муж.
- И здесь четверо, - понизив голос, мрачно произнёс Леон.- Ладно, мамулик. Буду решать вопросы по мере поступления,- возвращаясь к начатому разговору, сказал он.
...Они проверили электричество и газ, закрыли окна. Ирина Викторовна так посмотрела на свою квартиру, как будто прощалась.
- Ирина, - он иногда называл её по имени и на «ты», несмотря на то, что у них была разница в возрасте. - Не надо так печально осматривать своё жилище. Если сюда не попадёт ракета, ты вернёшься в него через некоторое время. Долго это не продлится. Ну, а ежели попадёт, значит - ура, ты осталась жить, потому что вовремя уехала.
Он взял два самых больших чемодана и по одному взяли женщины.
По дороге в Ашдод Леон рассказал им всё, что произошло, пока он добирался до их дома. Его спонтанное решение забрать их стало более понятным и оправданным в глазах Ирины Викторовны.
Дома их ждал, уже накрытый на скорую руку, стол. Алина Александровна ждала гостей и… невестку с внуками.
---
Миштара* - полиция.
Монит* - такси.
«Зуз ми кир! Тишкав, метумтам!!»* - уйди от стены! Ляг, идиот!!
- Ше тиие бари ахи!* - Чтоб ты был здоров, брат(родной).
- Гам ата, ах* - Ты тоже, брат.
Шотер* - полицейский.
Схирут* - съёмное жильё.
LGR
21.09.2009