Семён Владимирович сидел. Нет, сначала лежал он, в боку печёнка чтоли "разгулялась", но потом притихла и он сел перед телевизором. В дверь постучали, кнопка-то звонка висит, но она уже давно не работает, где-то что-то оборваось или поломалось. Встал, открыл, возле двери стоял Степан. Ну, дружба у них завязалась ещё тогда, когда он слесарил и завидовал Степану - токарь! Да ещё какой! Невыгодные работы не брал, сначала покажи наряд, а потом может возьмёт эту работу - знали это и не перечили - токарь да ещё какой...
Семён Владимирович почесал заросший затылок, сказал: "Проходи." - и поплёлся к краслу. Степан выглядел подтянутым и главное свеже-подстриженным.
-Ты что, из парикмахерской?
-Да нет, Мишка обкарнал.
-Мишка? - удивился Семён Владимирович.
Мишка вырос баловнем судьбы. Всё же приличные деньги приносил домой Степан, вот мать Мишку и баловала. И когда уже сам стал работать, деньги в семью не приносил, мать думала: "Да пусть развлекается, недостатка в доме нет..." Но этот "раздолбай" и когда женился вёл себя также да ещё и жене в карман заглядывал. Ну, жена пожила, пожила и с дочкой переметнулась к другому. Степан сказал: "Ай!" - но было уже поздно. Сын запил.
Семён Владимирович обглядел Степана. Стрижка, ну прямо, профессиональна.
-Врёшь, Степан.
Нет, не вру. Однажды по дешёвке я купил машинку для стрижки, а тоже заросший был. Парикмахеры-то что, за одну стрижку хотят сразу купить "свечной заводик"! Позвал на кухню Мишку и говорю: "Подстригай!" Ну, он стал отнекиваться, не умею. А я ему: "Ты что, думаешь парикмахеры рождаются с ножницами, бери и стриги!" Заставил. Долго он "мутузил" мою голову, но патлы срезал и теперь каждый месяц меня подстригает, наловчился. Даже Николая Ивановича подстригает...
-Ну, ты хватил. Николая Ивановича всю жизнь стриг персональный парикмахер, а ты - Мишка!
-Да тож раньше было, а теперь он такой же пенсионер, как и я.
Николай Иванович смолоду был то комсомольским, то партийным функционером. С детства-то мы его знали, а потом... Может за это его жизнь и наказала. Когда началась "перевертуха", его сотоварищи всё больше посылали его на митинги, агитировать за советскую власть. Он мог даже без бумашки говорить! Смолоду память, наверно, хорошая была и выучил все догмы. Ну, пока он выступал с зажигательными речами, его сотоварищи потихоньку "прихватизировали" заводики, пароходики. От советской власти ничего не осталось и у Николая Ивановича столько же. А вот когда он пошёл к своим сотоварищам, так те его же и обвинили, что не отстоял родную власть и они не собираются с ним делится куском хлеба в трудах нажитого. Так Николай Иванович и остался рядовым пенсионером. Пораспродал в ельценское время в трудах нажитые побрякушки, когда пенсию месяцами не выдавали, даже продал хорошую квартиру и переселился в наш старый дом, откуда и вышел. И всё же это ещё Николай Иванович! И вдруг Мишка его подстригал...
Семён Владимирович ещё сидел в кресле, думал; "А зачем Степан приходил? Упрекал: "Тоже мне инженер, научила вас советская власть только дороги подметать да на полях бурьян дёргать!" Обидеть хотел? А, чёрт с ним! Хотя, подстричься бы надо. С пустыми руками не пойдёшь, бутылку надо взять. Это всё же будет в три раза дешевле, чем в парикмахерской, да и Степан стриженый вроде бы ничего.
По телевизору пощли полудневные новости. Путин уверял своё правительство, что пенсии будут повышены несмотря на кризис, вот в декабре на тридцать процентов! Ну, на десять уже повышены - сто рублей прибавили, а на тридцать - это целых триста! Как раз на парикмахерскую хватит! "Сейчас сентябрь, совсем зарасту до декабря... - подумал Семён Владимирович - Где ж бы эту бутылку подешевле взять? Гады, стекляшку изменят и сразу на сто процентов дороже. Сволочи!"
И он раздражённо выключил телевизор.
Фото из Интернета.