.
В месяц Охая, мне исполнилось 19 лет. Для нашего племени это уже возраст мужчины, способного быть главой семьи. Мы питаемся тем, что вы цивилизованные люди называете – дарами природы. Вокруг нас очень много плодоносящих деревьев, съедобных корней. К тому же мы научились ловить рыбу, перегораживая камнями приток Жёлтой реки. Раба накапливается у запруды, и мы ее вылавливаем по одной. Практически всё что даёт, окружающий нас мир, годится в пищу, но вот силу мы имеем, если вдоволь едим мясо. Поэтому когда охотникам удается добыть оленя или кабана, это для нас большая радость. Я очень люблю, обжаренные до золотистой корочки ребрышки молодых поросят, их у нас все любят, кроме беззубых стариков. Мясо людей, которых мы приносим в жертву, я не люблю, и не из-за того, что плохо готовят, просто мясо какое-то сладковато-пресноватое, за исключением тех же ребрышек, да задней части. Человеческое мясо мы едим не из-за того что голодные, просто с древних времен, когда дед моего деда был мальчиком считалось, что съев человеческое сердце станешь очень храбрым, а если съешь печень, то станешь очень сильным. Еще мальчиком я видел как шаман завернув печень воина из соседнего племени, обложенную внутренним жиром, в банановый лист, закапывал ее на пять пальцев в землю, а сверху разводил костер. А когда всходила луна, он выкапывал, и вместе с вождем съедали этот деликатес. Потом они до самого утра жгли костры, а шаман, напившись только ему известное зелье, летал, словно огромная птица между нашими хижинами, отгоняя злых духов. С тех пор у меня была мечта: как только захвачу добычу, то по праву смогу взять ту часть, которую хочу. Но когда мы захватывали или убивали для жертвоприношения человека мне доставались обычные куски человеческой плоти, и я только мог наблюдать, как стекает печёночный сок с пальцев счастливчиков.
Однажды я с лучшим другом Атуа, надев набедренные повязки пошли на охоту. Место стоянки нашего племени находилось в очень красивом месте: прямо у излучины реки, от которой время от времени бежали женщины, громко крича, что в реке большой крокодил, и он хочет их съесть. Буквально два дня назад шаман, надышавшись дыма особых кореньев и листьев коки, объяснял, что бог реки просит девушку. И если мужчины не смогут привести живую пленницу, то жертву надо будет выбирать из нашего племени.
Так как существовал ритуал очищения, девушку надо было выбирать заранее, и после недолгих действий шамана, выбор упал на младшую сестру Атуа, веселую и смелую Луа.. Со слов моего друга, я ей очень нравился, и она хотела бы стать моей женой. Так что не только из-за желания съесть человеческую печень, запеченную с внутренним жиром в огромных банановых листьях, мы отправились на охоту.
Старый охотник Коэ говорил, что в четырех днях ходьбы от нашего стойбища живет племя Аутенов. Вот оттуда с Атуа и решили взять пленника для жертвы.
Вместо четырех дней, что бы добраться до места, которое нам указал Коэ, нам понадобилось целых пять.
Добротные хижины стойбища стоящие на сваях, заметно отличались от наших шалашей, которые при желании можно было построить за несколько часов. Селение располагалось на самом берегу реки, под высокими пальмами и звонкие голоса весёлых жителей эхом отдавались от листьев, плотно закрывающих людей от палящего солнца. Эти люди нас знали, они нас боялись, и они нас ненавидели. Потому что из года в год у них пропадали родственники, чьи кости, затем находили на наших ритуальных пепелищах. О том, что они нас ненавидят, мы тоже знали. А то, что они делали с теми, кого поймали, мы смогли увидеть сквозь листву, когда приблизились со стороны джунглей.
Высокий частокол в двадцать шагов был усажен головами тех, кто приходил за головами мирных жителей. Многие головы высохли на столько, что превратились в злобно оскалившиеся белые черепа.
Так как все жители джунглей хорошо владеют искусством улавливать любые непривычные запахи, мы с Атуа подошли с подветренной стороны, на сколько это было возможно, что бы нас не заметили. Притаившись в небольшой ямке, заросшей кустарником, не далеко от берега, мы стали наблюдать, что происходит в селении. Мы затаились в надежде, что кто-нибудь, направится в нашу сторону к воде. Целый день мы просидели в своем убежище, наблюдая, как веселятся дети, как женщины очищали зерна маиса и готовили пищу, запах которой кружил нам голову, и будоражил наши пустые желудки. Мужчины делали оружие, куда-то уплывали на легких лодках, потом, вернувшись, радостно что-то кричали встречающим их жителям.
Вечером, когда разожгли костры, возле центрального самого большого костра стали собираться люди. Мы поняли, что у них сегодня праздник. Вскоре послышались песни и через некоторое время, после гортанных выкриков «брухо-майора» многие пустились в пляс. Все это для нас было странно, но некоторые слова, доносившиеся до нас, мы понимали.
Затем на вертел, который установили над центральным костром, нанизали огромного молодого кабана. Через некоторое время мы почувствовали ароматный запах жареного мяса, который заставил нас вырыть несколько горьких корешков травы и сжевать их.
Вдруг слева от нас мы услышали, точнее, почувствовали какое-то движение. Прижавшись к земле, мы осторожно выползли из своего укрытия и подползли к месту, откуда можно было наблюдать за берегом.
То, что мы увидели, нам показалось сном. На фоне медленно текущей реки, освещенной яркой луной, сидела девушка и, глядя в звездное небо, что-то тихо говорила или молилась.
Лучшего момента мы не ожидали, да и быть его не могло. Не сговариваясь, мы подползли сзади к своей добыче, Атуа накинул на ее голову грубую ткань и прижал к груди. Я же быстрыми движениями связал ей руки и ноги. Схватив ее, мы осторожно стали удаляться от селения и празднующих соплеменников нашей жертвы. Через некоторое время мы поняли, что даже если наша пленница будет кричать, ее уже не услышат, так далеко мы уже ушли. И хотя девушка была не тяжела, мы все-таки изрядно устали. Скорее всего, соплеменники уже заметили пропажу девушки и с рассветом кинутся в погоню. Опытным воинам, рожденным в этих лесах, не составит труда найти наше убежище, и по следам понять что произошло. Не надо быть следопытом, чтобы понять, куда мы направились, и бывалые охотники налегке, смогут нас настичь до наступления следующей ночи.
Развязав ей руки и ноги, мы попытались ей объяснить, что мы хотим, чтобы она шла за нами. Девушка сидела совершенно обессиленная от страха, растирая затекшие ноги и руки. Я снял с ее головы тряпку, и она сказала…
Я много слышал женских голосов: звонких, веселых, сиплых и…Но это был голос неземной женщины. Из ее уст лилось что-то нежное, теплое:
- Вы хотите меня съесть?
Атуа в это время, сдирая кору с гниющего поваленного дерева, собирал жуков и гусениц, с удовольствием посылал их в рот. Он ничего не ответил, но как-то странно взглянул на неё.
А я… В это время она подняла голову и взглянула на меня огромными печальными глазами, наполненными ……. жизнью…
А теперь я на минуту прерву свои воспоминания, и задам вопрос тебе, читатель. Уверен что, и ты задавал себе вопрос, на который до сих пор нет однозначного ответа – «Что такое любовь?»
На нашей планете теперь миллиарды людей и каждый, хочет этого или нет, сталкивается с этим чувством. Цивилизованный человек представляет любовь, ассоциируя ее с Ромео и Джульеттой или другими классическими персонажами. Но это чувство дано не только вам, людям, читающим Шекспира. Это чувство присутствует без исключения в каждом человеке на планете, не зависимо от того принц он или нищий, воин или инвалид, человек изучающий строение атома или член акультной организации, вегетарианец или каннибал – это факт. Просто не у всех есть возможность проявления этого чувства. Многие не зная, что такое на самом деле любовь, клянутся в любви.
Мне нравились девушки нашего племени, особенно сестра Атуа. Я пошел с ним только чтобы спасти её от необходимого ритуала умилостивания хозяина реки. Но сейчас я не мог объяснить своими словами что со мной произошло, но если бы спросили, я не задумываясь ответил: она богиня жизни, та что посылает радость, она, в конце концов, моя Богиня.
Подошедший Атуа отсыпал из пригоршни половину своей добычи мне в руку, а свою, опрокинув голову, всыпал в рот и начал пережевывать личинок и хрустящих жуков. Затем, грубо толкнув нашу пленницу, приказал подниматься и следовать за нами. Я же недовольно посмотрел на своего друга, и нежно положив свою руку на ее теплое плечо, разжал ладонь, на которой шевелились добытые Атуа насекомые. Она взяла меня за руку, другой согнула мои пальцы, чтобы пища не разбежалась, и нежно подвинув руки к моему лицу, улыбнулась. В это мгновение мысль о парящей, ароматной печени, завернутой во внутренний жир и банановый лист, промелькнула у меня в голове: «Это же она может быть той печенью…»
Нет. Я открыл рот и всыпал туда содержимое своей ладони, потом внимательно посмотрел на своего друга. Какой то слишком прыткий жук пытался вылезти между моих губ, но я, зацепив его передними зубами, раздавил и сделал несколько жевательных движений, проглотил шевелящуюся массу. Некоторые личинки пытались сопротивляться, я глотнул несколько раз и они исчезли в глубине моего созревшего организма.
- Нам надо поскорее добраться до реки и тогда мы собьем наших преследователей со следа, друг, - решительно проговорил Атуа.
Я посмотрел на нашу добычу. Она послушно встала, показывая своим видом, что готова идти за нами. Вскоре мы вышли на берег, пройдя вдоль него, мы увидели поваленное дерево. Усадив свою пленницу на дерево, мы столкнули его в реку, и, взявшись за него с двух сторон, поплыли вниз по течению. Скоро начало смеркаться. Мы причалили к берегу, вытащили бревно и приступили к поиску пищи. Наши организмы, не привыкшие к длительному голоданию, ослабли, к тому же мы долго были в воде, Холод и голод трясли наши тела. Вскоре теплый воздух обсушил и согрел нас, а несколько головастиков и червей вместе с разнообразной травой утолили сковывающий кишки и желудок голод.
В ту ночь мы поругались с Атуа. Когда устав, мы решили отдохнуть, он крепко связал нашу пленницу по рукам и ногам. Увидев ее печальные глаза, наполненные слезами и невыносимой болью, я не смог сдержаться и развязал ее. Уже засыпающий друг детства подумал, что, я ее просто хочу. Но когда я пододвинул ей охапку травы, чтобы было удобнее спать, а сам, улыбнувшись ей, лег рядом с другом, тот недоумённо посмотрел на меня.
- Она не сможет спать связанной, - сказал я как бы между прочим.
- Она убежит, - присаживаясь, раздраженно сказал Атуа.
- Ни куда не убежит.
Атуа развернулся ко мне:
-Она наша добыча. Она спасёт мою сестру.
Я все это понимал и ничего не мог сказать в ответ.
Атуа подошел к пленнице и снова начал связывать ее.
- Атуа, не надо, - решительно сказал я.
Но он продолжал туго переплетать руки стонущей жертве. Я не выдержал и толкнул, ничего не ожидавшего друга. От того, что пленница, разбудившая какое-то странное чувство, не плакала, а стойко держалась, хотя ей было очень больно, мне стало ее очень жаль. Атуа попытался что-то мне объяснить и толкнул меня, я не выдержал.
Нет, скорее всего, не так. У меня на мгновение затмилось сознание. Когда я очнулся, то увидел, что острый окровавленный конец моего копья торчал посередине спины Атуа на уровне груди. Мой лучший друг, с которым мы выросли, и всю жизнь делились всем поровну, держался обеими руками за ствол копья воткнутого в его грудь и смотрел на меня совершенно не понимающими глазами. Вдруг в одно мгновение мне вспомнилось все хорошее, все доброе, что связывало меня с Атуа: первые шаги и первые луки, из которых мы стреляли без наконечников, сверкающие радостью глаза двенадцатилетнего мальчишки, когда он первой стрелой попал и убил наповал молодого оленя, как мы с ним вдвоем шли по следу раненного ягуара, напавшего на маленького мальчика, как мы его настигли и долго ждали друг друга, кто же добьет раненное животное, смотрящее на нас обессиленными глазами, но без страха, с человеческим пониманием сложившейся ситуации: ведь он хотел детеныша человека. Тогда ягуар нам помог, сделав вид, что сейчас прыгнет на нас, хотя уже не мог сделать и шага и мы одновременно вонзили в него острые копья.
… И теперь он без злости и с вопросом в глазах «Что же ты сделал, друг?» стоял и смотрел на меня. Затем его затрясло, и он сел, по его щекам текли слезы. Я отпустил копье, и он повалился на бок, можно было слышать его предсмертные рыдания:
-Луа, сестра моя, я не смог тебя спасти… Прости…
- Спасибо.
Вдруг я услышал голос, идущий, словно с небес, Пленница сидела, обхватив руками колени, и смотрела на меня. Она все поняла. Подняв копье Атуа, я пошел к берегу обмыть с себя кровь друга.
Да, я ее полюбил. Я человек, мечтающий о печени другого человека, ароматно запеченной в жиру, полюбил. Мне вдруг ни кто не стал нужен кроме нее.
К вечеру второго дня нас настигли соплеменники моей любимой. Откуда я мог знать, что она тоже любила. Моя пленница с печальными глазами тоже без памяти любила. Поэтому она и отошла в тот вечер от всеобщего праздника, и ждала своего возлюбленного – сына вождя.
Теперь он сидит возле своей хижины и делает острым конец деревянного шеста. Мне не трудно догадаться, чью взъерошенную голову оденут сегодня вечером на этот кол жители селения, в которое нас привели, только меня уже в качестве пленника.
Ну и что, что я так и не съел человеческую печень, запеченную в банановом листе. Мне бы вот хоть раз еще бы увидеть ее, которая разбудила во мне это поистине чудесное чувство, которое вы люди Большой Земли называете – Любовь.
25-31 марта 2009. Беми.