У каждой реки свой говор, свой характер. Звенит-перебирает Шаманка камешки на перекатах, шипит недовольно на скалы, сжимающие ее в глубоких теснинах. Шепчет что-то на песчаных косах, бурчит, копошась в корнях вековых прибрежных сосен, хлестко бьет, чавкая, по глинистым кручам на поворотах. Привольно течет речушка. До самого устья нет на ее берегах ни одной деревеньки. Не любит Шаманка злых людей, а добрых давненько не видела – всяк пришлый норовит чем-нибудь воды чистые изгадить. Потому и крута Шаманка к людям. Сложно с ней сладить, богата речушка на каверзы, да все такие, что не догадаешься, не убережешься.
Много историй знает Шаманка, а рассказать некому. Забыли люди ее язык, глухи стали да торопливы. Вот то же и нынешней весной – четвертый день идут по течению две лодки, ребят в них трое. Понравилась эта троица Шаманке. Чисто живут: ни следочка от них на берегах – все сожгут, прикопают надежно. Стучится в мягкие зеленые борта Шаманка, плещет волной, к рукам натруженным ластится – не слышат. А рассказать так хочется! Тяжко светлой речке стародавние тайны людские в себе держать. “Остановлю, испробую ребят на крепость, а дальше их воля, их случай” – задумала Шаманка.
Лодки преодолели долгий извилистый перекат гладко, без происшествий. Вышли на глубокую воду. Максим – ведущий, в одиночку управлявшийся с одноместным “окунем”-разведчиком - от избытка чувств вильнул со стреженя, закрутил веслами “колесо”, взбивая пену. Друзья ведущего - Олег и Андрей, плывущие на второй лодке - четырехвесельной “Иволге”, довольно расслабились, оторвав руки от весел.
Звучный хлопок. “Окунь” встал, как вкопанный, зашипел и тут же наполовину ушел в воду.
- Ма-а-акс! – заорал Олег, ошалело смотря на барахтающегося в воде Максима.
Андрей молча метнулся к корме, смахнул в сторону два рюкзака. Выдернул из-под кормового сиденья “кошку” на длинной веревке, метнул, целясь в прибрежные кусты. Лодка остановилась, неторопливо, по дуге, приближаясь к берегу. Олег за это время успел раздеться, прыгнуть, и теперь плыл к месту крушения, дрожа от озноба.
Апрельская вода до судорог сводила мышцы, но парни не только благополучно доплыли до берега, но и умудрились вытащить полусдувшегося “окуня”, благо груза в нем почти не было. Олег тем временем метался от ельника к берегу, натаскивая сухие ветки и бросая их в мигом занявшийся от порции бензина костер. Рядом лежали “пенки” и сухая одежда.
- Напла-авались! – переодеваясь, мелко дрожа всем телом, пожаловался Олег. – Довертелся, романтик фигов?!
- Я что, н-нарочно? – простучал зубами в ответ Максим, натягивая на голое тело шерстяной свитер грубой вязки.
- Хорош лаяться, грейтесь, - рассудительно остановил спор Андрей. - На что напоролся?
- Нос.
- Что – нос? – поднял брови Андрей.
- Нос лодки. Или катера. Или каноэ – черт его знает, как-то не было времени разглядывать. Деревянный, на конце железо, похоже, что кованое, ржавое. Дырка получилась здоровая, зашьем ли? – Максим с надеждой посмотрел на Андрея.
- Не зашьем – плот будешь рубить, на нем и поедешь. – усмехнулся Андрей. – Конечно зашьем! Вот только, откуда тут катер, если люди сроду не жили? Рядом “носов” больше не видел? Как бы нам и вторую лодку не утопить – пешком можем и не дойти до жилья. Два перевала – не шутка.
- Больше ничего, - мотнул головой Максим.
- Лодка там, и вроде как поздоровее обычных, - подтвердил Олег. – Больше на ялик похожа. Или на “косную” – бегали такие лодочки по Волге лет двести назад, а то и больше.
- Ага. Стеньки Разина острогрудые челны. И как их с Волги за тысячу километров в наши горы занесло? – усмехнулся Максим.
- Ладно. – Андрей подбросил в костер веток, плеснул в пламя из фляжки, местным духам в угоду. - Спирт во фляге, вещи в лодке. По глотку на брата и бегом разгружать “Иволгу” - так быстрее согреетесь. Я ставлю палатку. Попробуем вытащить ваш “нос” до темноты. Получится или нет – на рассвете снимаемся.
“Нос” пришлось выдергивать с берега, разломив мертво засевшую лодку пополам. Парни недоуменно разглядывали почерневшую от времени, но все еще крепкую посудину. Тремя ударами топора удалось пробить окаменевший брус, выполняющий роль киля, после чего доски разошлись веером, открывая подобие небольшого трюма, объемом с метр. В носовом трюме стоял на боку ящичек, щедро залитый смолой.
- О-п-па. Значит, я клад нашел, – озорно рассмеялся согревшийся Макс. – Разбогатеем…
- Не говори “гоп”… - Олег аккуратно пытался срезать смолу, но нож ее даже не царапал. – Черт… давайте топор.
В ящичке лежало несколько листов вощеной бумаги. Четыре толстых серых листа были исписаны красно-бурыми чернилами, отчетливо видимыми через тонкий слой воска.
Читать странные письмена пришлось уже в сумерках. Парни мешали друг другу, потому Андрей на правах вожака отправил их за дровами. Сам же взялся переписывать непонятный текст, для большей надежности, в свою тетрадь, – на воздухе воск крошился, ветхая бумага разъезжалась на куски от малейшего движения.
- Ну что? – друзья едва дали Андрею переписать первую строчку. – Что там написано?
- Бред какой-то, хотя буквы вроде русские. Слушайте: “Нилапошмакоршосокорцмухтоишесела вчоцулерькылягкмилканякьцелякцешякор оклокшомепиярима” – с трудом выговорил Андрей.
- Н-да. И дальше такая же белиберда? – сплюнул Макс.
- Ага.
Друзья замолчали.
- Погоди-ка. Стоп. Белиберда, говоришь… – Олег вдруг хлопнул ладонью по колену и прикрыл глаза, сосредоточился. – Андрей, еще раз, и помедленнее.
Андрей повторил, теперь по слогам.
- Ты почти угадал, - Олег насмешливо глянул на Макса. – Но это не белиберда, а тарабарщина.
- И какая разница? – развеселился Макс, – что в лоб, что по лбу…
- Макс, книжки надо читать. Белиберда – это просто вздор, чушь. А тарабарщина, тарабарский язык – это реально существующее шифрованное славянское письмо. Андрей, дай-ка бумагу.
Андрей протянул Олегу листок.
- Так и есть. – Олег просматривал текст и говорил одновременно, - На тарабарском языке писать просто: написав согласные в две строки и заменив их: нижние – на верхние. И наоборот. Гласные остаются как есть, а предлоги присоединяются к другим словам, для пущей сложности. Теперь смотрите дальше. Обычное начало наших писем любого времени: кем написано и дата. “Нилапо” – писано! А вот дату не вижу. Должно быть: от рождества Христова, то есть гласные в порядке: ооеаиоа.
- Может, письмо не христианское? – почесал затылок Андрей. – Хотя…
- А какое ж… Нет, погоди-ка, попробуем, - Олег снова вчитался в текст.
- Ну?
- Так и есть! – Олег зажмурил глаза и выдохнул: - Конец строки! Оооеияиа! От сотворения мира!
- Языческая? Смеешься? – недоверчиво протянул Андрей.
- Сам проверь…
- Ладно, книгочей, проверим. Прибери клад под пленку, завтра будем расшифровывать. Всем спать.
Через полчаса усталые парни уже спали, убаюканные тихим журчанием Шаманки. Она добилась своего. Гости оказались крепкими и разумными, не ошиблась она в выборе.
Малым краешком открылась друзьям древняя тайна. А уж смогут ли ее понять, решатся ли идти в путь далекий, переможат ли невзгоды – на то только их воля. Не след богам и духам мешать человеку, если он не в лености время проводит, а в усердии торит свой путь. Испокон веку боги водят только праздными да слабыми. Сильным помога в обиду – сами норовят помочь или дать сдачи полной мерой да заранее, если что не по нраву. Даже богам.