Борис Рябухин
Начало см. Отцовский след 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11,12, 13, 14, 15, 16, 17, 18.
Продолжение следует
Борис – Володе
01.06.86
Здравствуй, Володя!
Вот и собрался написать тебе письмо. Дел много, а работа стоит, и даже письма писать не хватает сил. Все суета какая-то и беготня. Да еще Валентина Алексеевна моя побаливает, никак после воспаления легких не поправится, то кашель, то температура. Опять на больничном. А себя не бережет, и работу со службы брала на дом, и по хозяйству крутится с температурой. Вроде, небольшая, 37,2, но самая вредная.
Какие у меня новости. В основном, мелкие. Опубликовали в «Дне поэзии 1985» мое стихотворение об Астрахани, так его в «Книжном обозрении» один мой недоброжелатель назвал примитивным. Составлял план работы на 1987 год, все просят издаться, а мест и прав мало. Ездил дважды в Астрахань. Из санатория вызвала мама, так как сильно заболела тетя Оля. Приехал, она в больнице, вошел, не узнал ее, рак всю съел. Обрадовалась мне, кричала от радости. Попросила кофе с молоком. Достал. С жадностью попила. Покормил ее из ложечки, ничего не может есть. Худая – не узнать. Уехал. В Москве свалился с простудой, и Валя лежит, с воспалением легких. А тетя Оля вскоре умерла. Похоронили без меня. Потом летал заказывать оградку на могилку, да оставила она на меня немного денег. Для нее – тысяча, а начни тратить – вода, только на оградку 500 рублей надо.
Андрей окончил школу слабо, на тройки. Ходит на курсы в архитектурном институте – тоже еле-еле. Нанял ему художника, хоть немного позанимается рисованием, он не занимался рисованием всерьез. Все хихочки да хахачки. Правда, некоторые успехи в архитектурном кружке, после третьего года занятий в Доме архитектора, у него прорезались. Есть склонности к макетированию. Даже преподаватели удивились этому перелому. Будет на следующий год опять ходить на подготовительные курсы в архитектурный институт. Собирается от школы в ГДР на 12 дней, а потом – в Севастополь, к морю, к родственникам.
У меня отпуск теперь, если и будет, то лишь в сентябре, а куда ехать при нынешних обстоятельствах – еще неизвестно. Наверное, будем с Валей на даче.
Доклевываю «Философию искусства» Фридриха Шеллинга. Очень много неясного, но что-то и доходит до моего сумрачного сознания. Вот слушай, что он пишет на 427 странице: «Шекспир был протестантом, и для него эта возможность была закрыта». Уточняю, что за возможность: возможность истинно трагической судьбы допускалась католицизмом, который, «будучи по своей природе смешением святого и мирского, узаконивает грехи, чтобы их прощением доказать силу орудий благодати» божией. Далее о Шекспире: «Таким образом, если у него есть фатум (судьба), то он может быть только двоякого свойства. Беды могут вызываться обольщением злых сил ада, но, по христианским понятиям, эти силы не могут быть непобедимыми, и им должно и может быть оказано сопротивление. Таким образом, необходимость их воздействия, поскольку она имеется, все же, в конце концов, зависит от характера или субъекта. Так и у Шекспира. Вместо судьбы древних у него выступает характер, но Шекспир вкладывает в характер такую роковую силу, что он уже больше не может совмещаться со свободой, но существует как непреодолимая необходимость». Далее тебе – как и мне – трудно разбираться. Но уже этого достаточно, чтобы понять главное в произведении Шекспира. Более того, смотри, как идеология влияет на развитие таланта, вернее религия. Раз силы ада победимы для Шекспира, то они у него ни в одной пьесе и не победили. Но смотри на нас, основы какой религии двигают соцреалиста? Никакой? Оказывается, атавистической религии (почти исчезающие, как аппендицит, христианские корни), некоторые это называют общечеловеческой моралью. Благодаря этим корням, у нас зло всегда наказуемо, а справедливость торжествует. У нас никто и не публикует произведений с плохим концом.
До Даниила Гранина у меня руки не доходят, я художественные произведения не успеваю прочитать, а пустышки и подавно не читаю. Что такое «система жизни» – это программа работы, а ведь главное в жизни, как ты ее представляешь, духовная ее основа. Тебя же мучает вопрос: как понять человека и быть понятым другими. А «работа» интересует как материальный результат – «смог многое в жизни сделать». Прочитай для сравнения с этим Граниным «Доктора Фауста» Томаса Манна. Небо и земля. Что касается политических вопросов, о них не пиши, я не разбираюсь в делах, которые не знаю и знать не могу. Всего тебе хорошего.
Обнимаю, Борис.
Володя – Борису
22.06.86
Здравствуй, Боря!
Получил твое письмо. Наконец-то! Перед этим послал тебе твое письмо с вопросами, чтоб ты его перепечатал, не знаю, получил ли ты его?
Конечно, очень плохо, когда на тебя много всяких горестей свалится в одно время, а ведь за пазухой еще куча дел, очень нужных, обязательных, всяких средних и вообще ненужных. Да, наша короткая жизнь так и старается отнять у нас наше такое драгоценное время.
Герой Гранина научился, вернее, его личная цель жизни научила его дорожить временем больше, чем жизнью. И нам, которые забывают об этом своем времени, полезно почитать эту повесть Гранина, вот почему я тебе о ней написал в предыдущем письме. И это есть пример того, как один человек не понял другого, – ты решил, что я тебе предлагаю пустышку. Хочу тебе напомнить: если я предлагаю, я уже подумал, что у тебя масса дел и даже на художественную литературу нет времени. Я знал это и все же предложил, предложил для того, чтобы ты смог хоть чуть-чуть задуматься о своем времени, его расходовании – эта повесть заставила бы тебя задуматься, вынудила, ты меня не понял и написал, что это программа роботы. Так думал и Гранин, когда встретил этого человека, а получилось то, что вынужден был написать повесть, чтобы кто-то прочитал, у кого не хватает времени. Видишь, как долго мне нужно объяснять, чтобы другой человек понял.
Может после этого, «как понять и быть понятым другими», ты поймешь мою мысль: я хочу, чтобы мы могли, научились высказывать свои мысли так, чтобы их мог понять каждый, умный, глупый, тот, кому предназначена эта мысль, и сами мы должны так же стремиться понять мысль, поступок другого. Для писателей это качество, по-моему, одно из важнейших. Вот почему я так упорно тебе пишу об этом, а ты все никак не можешь понять моей мыли. Когда я первый раз написал тебе об этом, у меня и мысли не было, что возникнет такая длительная дискуссия об этом, что с полуслова меня поймешь.
Доктора Фауста, может, когда-нибудь и прочитаю, но здесь он никакого отношения к Гранину не имеет. Я об одном, ты о другом. А «Философию искусства»? Какой смысл ее читать? По-моему, нужно сначала поднять уровень своего мышления (не знания, а мышления), чтобы легко читать эту книгу. У тебя лишняя трата времени, хотя половина прочитанного для тебя понятна.
(Мимоходом, обозвал дураком своего друга?)
К тебе завтра придут два молодчика и начнут бить тебе морду – что ты будешь делать? Как в дальнейшем будешь себя вести? Все будет так, как ты понимаешь политику, без политики жить нельзя – ты живешь в столице государства. Не хочешь политики – уезжай подальше в глушь. Но и там тебя политика достанет. Ты работаешь в редакции, без политики тебя давно бы оттуда выгнали. Наконец, вокруг тебя люди, ты с ними общаешься, здесь тоже без политики нельзя – я не верю твоим последним словам твоего письма. Скорее всего, ты боишься разговаривать со мной на эту тему, потому так и написал. Хорошо, я больше не буду касаться так называемой «политики», как ты пишешь.
Я послал тебе три письма дяди Саши. В последнем он просил сохранять эти письма. Если будешь перепечатывать, подложи еще одну бумажку, чтобы было два экземпляра (для меня)
Хочу продолжить поиски следов отца, прошу письма отставников выслать для этого, и что сочтешь нужным для меня.
Мать этим летом сказала, она знает, что Африк был в окружении, знает, что он вышел из окружения. Было письмо от него, в котором он пишет, что, когда выходили из окружения, он ехал на штабной машине с документами, в эту машину попал снаряд, все, кто был, погибли. А он один остался жив. Потом, она сказала, от него не было долго писем, она написала командиру дивизии, пришел ответ, где было написано, что Африк ушел на задание, задание выполнил, но с задания не вернулся. Вот все, что она знает о самом последнем.
Мать каждое лето живет в Фонтанке, у моря.
А ты своего сына хорошо знаешь? К примеру, почему он закончил школу на тройки?
Пиши, и никогда не обижайся на Рябова.
Обнимаю, Володя.
Большой привет твоей супруге.
Борис – Володе
02.07.86
Володя, здравствуй!
Ответ на твое письмо от 22.06.86 г.
Ты пишешь, что наша короткая жизнь так и старается отнять у нас наше такое драгоценное время. Но это – подмена понятий. Время – и есть наша жизнь, наши дела – это и есть материализованное время, наше время, время нашей жизни. Что касается твоего пренебрежения к «Философии искусства», то, мой дорогой Володя, такие книги в основном и помогают «поднять уровень своего мышления». Пока ты, и я тоже, не умеем мыслить. Ты вон мечтаешь научиться «высказывать свои мысли так, чтобы их мог понять каждый», а потом предстоит еще большая задача – научиться самому мыслить. Ораторское искусство – это аппарат, инструмент для выражения мыслей. Но эти мысли нужно иметь. Как я, под влиянием откровений одного философа во ВГИКе, понял, что не умею читать художественные произведения, снимая только фотографический снимок с прочитанного, и не понимая его глубины, художественного, идейного замысла, подтекста. Сейчас знаю об этом, но научиться сразу читать квалифицированно нельзя – вот почему я и обратился к учителям, философам, чтобы научиться мыслить. Преуспел? Вряд ли.
Очень рад, что дядя Саша понял значение своих писем и попросил их сохранить. Когда я буду перепечатывать их, то обязательно сделаю экземпляр и для тебя. Письма отставников буду высылать по мере их перепечатки, давай начну со следующего письма, позарез не хватает сейчас времени.
Наконец-то твоя мама сказала что-то об Африке. Только где же те письма от отца – после окружения, и ответ о том, что он не вернулся с задания.
Сына своего я знаю плохо, как впрочем и он сам себя, но я хуже, так как в душу не залезешь, а у него ситуация секретная для меня и для его мамы. И это усугубляет отстраненность Андрея от меня.
На письма дяди Саши – ответ в следующем письме.
Большой привет твоему семейству.
У меня вышла книга стихов в издательстве «Современник» в 1986 году. Пока у меня лишь один экземпляр. На работе был мой отчет, мне досталось, но выдержал. Был на Съезде писателей СССР, на секции прозы. Все кричали о перестройке, как выразился один выступающий «бегали по разминированному полю и махали руками». Все передрались, переругались, но вывод один – талантов мало, а склок много. Повыгоняли и повыгоняют многих, но менять их будут люди такие же, если не хуже. И это не политика, а закон курятника: сри на нижнего, клюй ближнего и выбивайся вверх. В отпуск пойду не раньше сентября. Валя моя побаливает, какая-то простудная инфекция.
Как вы поживаете? Пиши. Всего наилучшего тебе в поисках. Чем смогу, помогу.
Обнимаю, Борис.
Володя – Борису
21.08.86
Привет, Боря!
Все, что ты выслал, получил еще в июле. Спасибо, но с 31 июля по 17 августа ездил с Зоей по турпутевке в Болгарию. Оба довольны поездкой, одним словом, болгары – молодцы, уровень жизни у них минимум в два раза выше нашего. Видел, насколько «высока» культура русского человека за границей. Без той элементарной культуры, которая есть там, невозможно у нас сделать то, что намечено Горбачевым. Слишком много наболело, и не хочу писать тебе о том, о чем ты не хочешь.
Купили 18 книг, советских, среди них – последние тома из старых сочинений Л.Н. Толстого и М.И. Пришвина, их дневники, для меня они ценны, купили также «Рыцарь Иоанн» Сельвинского (толще твоей книжка). Стоит у меня на книжной полке рядом с твоим Болотниковым.
Ответ на твое письмо 18.02.86 – 19. 02.86.
Сразу вопрос–ответ, по твоему желанию – зачем вступил в партию? Я не встречал ни одного настоящего партийца.
Ты опять прав, дяди Сашины письма я читаю с большим интересом и удовольствием, как книгу, когда он пишет о прошлой своей жизни. «Написал бы тебе об отце» – я очень этого хочу, но я рад тому, что получаю хоть такие письма, которые он пишет с большими перерывами, вот и сейчас не могу дождаться его письма.
«Только знающий много, талантливый душой человек, близок к истине, ему и легче понять других» – вот я и хочу, чтобы побольше было таких людей, стремящихся понять других, вернее другого, конкретного человека, с которым общаешься в данный момент, взаимное стремление к пониманию другого исключает ссору, вражду, неприязнь, сам человек станет выше, а может, и воскликнет: какой я дурак, что не мог его понять, а ведь как все просто – каждый человек должен мыслить, трудиться мыслить, а не стрелять своими догмами в противника.
О времени. «Время не дороже денег» – ты понял бульварно. Суворов сказал: Деньги дороги, жизнь человеческая дороже, а время всего дороже. Как бы ни экономил я свое личное драгоценное время, мне его все равно очень мало, мизер.
Ответ на письмо от 02.07.86
Как я понимаю?
Каждый человек, на то он и человек, родился не для того, чтобы получить образование, специальность, работу, зарплату, чтобы жрать, пить, рожать и воспитывать потомство – все это видит каждый, – это наша, так сказать, наружная жизнь. Но человек, если он все-таки считает себя человеком, должен каждую минуту своей жизни учиться, должен трудиться для себя, стараться как можно больше понять себя и окружающий мир, природу так, чтобы слиться с ней, увидеть самого себя в природе не глазами и ушами, а всеми своими внутренностями, если можно так сказать, других слов не могу подобрать, была только что мысль и улетела. М.И. Пришвин смог это хорошо понять, он мне близок больше всего. Бессмертно слово, имя – для кого? – только для людей после тебя, а что же тогда для тебя? – Сам ты, а что еще, не знаю…
Стремился ли ты и как понять своего сына? В его возрасте все мы знаем себя плохо, как, впрочем, и сейчас, нам еще много и много узнавать о себе.
Твой сын – это ты сам в его возрасте, постарайся вспомнить себя в то время, побольше ему задавай всяких простых вопросов, а вдруг да и что-нибудь осмыслишь.
Закон курятника, по-моему, был всегда и, ох, как долго еще будет для тех, кому верх сладок.
У тебя, наверняка (свадьба) появилось новое фото – хотелось бы увидеть тебя (или вас) на нем.
С Зоей живем хорошо, и вам того желаем. Да, как твое отношение к личному компьютеру? Я знаю, что он дает возможность сэкономить массу полезного времени независимо от рода деятельности.
Посылаю письмо дяди Саши.
Крепко обнимаю, Володя.
Пиши.
ГЛАВА IV
ПИСЬМО ДЯДИ САШИ
Дядя Саша – Володе
Белово
8.04.86
Здравствуй, дорогой Володя. Привет Зое.
Получил от вас письмо, очень интересное. У тебя, должно быть, возможности большие, против моих. Я в журнале посмотрел осциллограф С1-94. Он довольно сложный, у него много деталей. У нас их нигде не достанешь. Поэтому я и не могу об этом даже мечтать. А комбинировать прибор на микросхемах, наверное, очень компактный, меня очень заинтересовало. Хотелось бы и мне его сделать с твоей помощью. У меня есть хороший индикатор на 100 мкА на всю шкалу. Сопротивлений – достаточно, гнезда и переключатели тоже найдутся. Только микросхем здесь не достать (хотя я не знаю, какие микросхемы). Я стараюсь достать несколько лет микросхемы: К548УН1А – 2 шт., Л174–УН4 – 2 шт. У себя, в Новосибирске и в Кемерово их не было совсем. Нынче в Новосибирске К174УН4 одну, последнюю, купил и сделал из нее оконечный усилитель, замечательный усилитель, очень чисто работает и очень мало берет питания, никакой наладки не требует. Если только попадется, я обязательно возьму две штуки. Так вот, к тебе просьба: выслать схему комбинированного прибора, и если есть возможность, вышли микросхемы для него. А также К548УН1 А или В – 2 шт., если подвернется, купи. Деньги я всегда вышлю, сколько бы ни стоило. Они мне нужны для звукового кино. Я еще думаю им заняться. Автотрансформатор для телевизора нужен. У нас пониженное напряжение от 180 до 210 , плохо работает телевизор «Алатр». Мне нужен (он с прибором, замеряет ток и напряжение). Я делаю электромоторчики, так их нужно испытывать на напряжение и ток. Очень удобно.
Весна у нас в полном разгаре, снег еще не растаял. На Мичуринске еще ничего не делал. Занимался велосипедом, приделал к нему коляску, как у мотоцикла. Мария Александровна плохо ходит, так я ее буду возить в сад в коляске. Я пробовал возить одного мужика (75 килограмм), везти довольно легко. А Мария Александровна намного легче, так ее совсем легко буду возить. Помидоры у нас, посаженные в ящики, погибли, у всех была черная ножка. И нам пришлось вновь посадить, поэтому они у нас еще маленькие.
Первого апреля я был именинник, исполнилось 80 лет. Юбилейная дата. Мария Александровна сильно болела, и мы договорились юбилей не справлять. Дочь моя Тамара была в Новокузнецке на семинаре врачей, и там встретилась с Михайловыми. Мы с ними – старые друзья, еще с Тургайского дома отдыха. Лидия Поликарповна была там учительницей, и моя Тамара у нее училась. Семинар был рядом, где жили Михайловы, и естественно они встретились, и договорились приехать к нам в гости на мой юбилей. Тамара написала нам письмо, что приедут к нам в гости с Михайловыми на мой юбилей. Осталось четыре дня до юбилея – что делать? Мария Александровна заплакала: я же болею и не смогу подготовиться.
Заходит Лена Петрова, узнала, в чем дело, сказала: я помогу, устроим вечер на славу.
Ну, и пошла заваруха. И мне досталось. Они – дома, а я – по магазинам. Покупал продукты, вино, шампанское. Из погреба – огурцы, помидоры, картошку и капусту. А Мария Александровна ожила, стала лучше себя чувствовать. Все успели сделать.
Первая приехала Михайлова Лидия Поликарповна, одна. А где Виталий Матвеевич? – спросил я. – Он улетел в Ленинград срочно по каким-то делам.
Не вовремя-то. Тамары долго не было, хотели, было, без нее начинать. Стали все на стол собирать – и Тамара приехала, одна. Петр остался со Светой. Она очень плохая, и ее нельзя оставлять одну. С Тамарой приехал Алеша с сыном Юрой (мой правнук). Таня, жена Алешина, осталась дома с Аней, моей правнучкой.
Итак, нас собралось: я, Мария Александровна, Лена с Василием Васильевичем, соседка Валя (Глупак), Лидия Поликарповна, Тамара и Алеша, и Юрочка. Целое застолье. Все – очень близкие люди. Жили вместе от 30 до 40 лет. Много вспоминали из своей жизни. Было очень весело и дружно. Хорошая память о моем юбилее. Долго буду помнить. Валя Глупак говорит: а помнишь, Александр Васильевич, я была на твоем юбилее в честь 50-летия? И на 80-летие попала. Теперь будем справлять 100-летие. – И все засмеялись.
Много всяких шуток. Поздно вечером все разошлись, довольные и радостные. Но Тамара и Алеша уехали на другой день.
Здоровье мое, как старика, можно сказать неплохое, но все же с каждым годом я чувствую слабее и слабее, все же старость есть старость – закон биологии. Замедляется обмен веществ, первый заметный признак – это человек начинает без всяких причин терять вес, и не восстанавливается это. Жизнь близится к концу. У меня же вес не снижается, значит, я еще поживу. Езжу на велосипеде, за четыре года я снизил вес на 20 килограмм. Весил 94, а осенью весил 74 килограмма, за зиму я пополнел и, вероятно, я 80 килограмм буду весом (нужно взвеситься).
Мария Александровна все время болеет и худеет очень сильно, но чуть станет полегче – быстро полнеет, значит, есть надежда – еще поживет. Вот так мы и живем.
Теперь буду продолжать свою автобиографию. Постараюсь больше сокращать не характеризующее жизнь время.
После приезда домой из Дубровино, это было во время НЭПа – Новая экономическая политика (НЭП). Ленин сказал: «Сделаем шаг вперед, два шага – назад». Это значит: крестьяне могут пахать, сколько хотят, и сеять, что хотят; кустари могут заняться своим делом, что по душе; купцы могут открыть магазины и свободно торговать; заводчики восстанавливать свои заводы и т.д. Налогу будут платить все не свыше царских налогов. Откуда что взялось? Удивительно, за два года люди стали жить лучше, чем в царское время, всего стало полно. Появились акционерские (акционерные) общества России, которые торговали с заграницей. У них были громадные магазины, как сейчас у нас универмаги. Все были довольны Советской властью. Никакого вредительства нигде не существовало, и совсем изжили это слово. Церкви тоже расцветали, религиозных людей было еще много, и много посещали церковь, молились.
Я, конечно, в Бога не верил. Но однажды я посетил службу из-за любопытства. Я поразился, что я услышал. А услышал я «многие лета» советскому правительству. Что это? Священнослужители – за советскую власть! Может быть, это – показательная сцена, а в душе – другое. Но это слышат все люди в церкви, это очень важно. А что у них на душе – это никто не знает и не узнает никто. Может быть, и священникам стало жить лучше. Все может быть. Вот при такой хорошей жизни мы стали жить плохо. Мельницу у нас отобрали в государство, и отца сделали заведующим этой мельницей. Все гарцы (так называлась мука, которую брали в помол), и отец ее сдавал в государство, а ему платили зарплату. Так как денег у них не было, он получал зарплату мукой. Конечно, с такой «зарплатой» мы жили плохо.
А когда образовался НЭП, нам отдали мельницу. Тут приехала Матрена Алексеевна из Дубровино и сказала, что она поставит своего человека, и доход от мельницы будем делить пополам. Отец согласился, и она прислала своего родственника. У родственника тоже – своя семья, лошадь, корова и свиньи. Все это нужно кормить. И Матрене Алексеевне доставалось совсем мало, во много меньше, чем мы ей возили. Она стала менять родственников, а результат оставался прежний. Она пожаловалась своему родному брату, он на много младше ее, и на руку не чист. Она это знала и боялась его. Но он уговорил ее, и она согласилась. И вот он приехал. У него были два сына, почти ровесники с нами, Виктор и Аркадий. Мы, ребятишки, всегда дружили с ними, и очень обрадовались, когда они приехали.
Дядя Ваня Мальцев «взялся за дело», проявил свой характер. Договорился с моим отцом поочередно дежурить на мельнице: сутки – я, сутки – ты.
Хорошо, хорошо, согласился отец.
Стали молоть. Когда мы дежурим сутки, набираем неполный ларь муки. Когда дядя Ваня дежурит – ларь полнехонек. Отец ему говорит: ты что это обвешиваешь людей?
А они ведь не знают об этом, отвечает. А отец свое: у тебя хоть немного совести есть?
У кого она совесть-то теперь есть? – ухмыляется. И началась перебранка.
Как тебе этот хлеб в горло-то лезет? Я об этом Матрене Алексеевне скажу. – Скажи. Она сама об этом давно уже знает. – Страшный ты человек. Я не хочу иметь с тобой никакого дела.
На мельнице было два постова. Отец сказал дяде Ване: возьми себе один любой постов, а мне – какой останется. И будем молоть раздельно друг от друга. Не хочу ворованным питаться.
И дядя Ваня выбрал себе лучший постов. И мы стали молоть раздельно. Ихний постов был лучше нашего, и он больше смалывал зерна. Да дядя Ваня обвешивал безжалостно. И он собирал муки чуть ли не в два раза больше нашего.
Но народ стал замечать, что у Мальцева меньше муки привозишь домой, чем у Сливкина. И старался попасть к Сливкину. Мальцев злился на нас и обвинял нас, что будто бы говорим всем, что Мальцев обвешивает. Но мы ничего никому не говорили. Весной обычно мало бывает помольников, и мельница часто простаивает, и люди стараются у Сливкина молоть, а Мальцев злится.
Приехала Матрена Алексеевна и подняла такой скандал. Сказала, что у нее есть документ, что она – одна хозяйка, и она подаст на нас в суд и отберет у нас мельницу. Она обзывала нас всякими нехорошими словами. И это говорила женщина. Всю жизнь прожила в богатстве. У ней действительно был документ еще царского времени, который отец не взял у нее, когда покупал мельницу, разрушенную, у Завьялова. Это он сделал большую ошибку. Теперь Мальцев воспользовался этим, подкупил юриста и председателя сельсовета. Отец имел у себя справку от сельсовета, что он один восстановил мельницу в таком-то году, никакой другой хозяин не объявлялся до настоящего времени. И все-таки мельницу присудили Матрене Алексеевне Крыловой. Отец стал недоволен судом, подал апелляцию. Там признали: суд не утвердили. Сделали пересуд, снова присудили им. Снова отменили в области. И так несколько раз приходилось нанимать адвоката. Мы с мельницы уехали. Вместо нас там стали жить зять Лекандр с Потей. Замучили эти нас суды. Отец как-то встретил друга детства Медведева, он давно живет в Нижнем Каёне, 40 километров от Новосибирска к югу, 30 километров от Берска к востоку. Он рассказал отцу, что там очень хорошая речка, там запросто можно построить мельницу. Отец съездил туда, место понравилось. Поговорил с председателем сельсовета.
Что мы будем иметь? – спросил председатель.
Мельница будет прямо в деревне, и своим деревенским буду молоть – два фунта с пуда, - сказал отец.
Хорошо, приезжай, согласился тот. - Сделаем документ. Обычно с пуда брали четыре фунта.
Отец приехал домой и нам сказал: место хорошее, и деревни там большие, можно эту мельницу бросить.
Как бросить? Нельзя бросать. Нужно сделать так, чтобы она досталась не нам, и не им, говорим мы. - А кому же? – Отдадим ее комитету бедноты. Все же польза будет.
Так и сделали на очередном суде. И по желанию отца присудили Комитету бедноты. Отец остался доволен судом, и область утвердила.
Отец съездил на мельницу. Председатель Комитета бедноты был друг. Он сказал ему: принимай от меня мельницу, ее присудили вам. Забирай ее всю. Выгони этих компаньонов. У них документы – царские. А вот этот документ – советский. И постановление суда – тоже советского. Действуй!
Председатель боевой. Он быстро их выгнал. Дядя Ваня и здесь вывернулся: он, как липку, обобрал Матрену Алексеевну, и построил мельницу в Малом Осте, и ее не пустил к себе. Она осталась при разбитом корыте.
С Августой как они жили, я не знаю. Через много лет я с ней встретился у Африкана. Он жил с Серафимом. Они числились, как беспризорные дети, но в своей квартире. Об этом лучше знает Августа.
Ну, Леля, все же мы встретились, у нас мельницу отобрала, и к нам же пришла. Теперь поняла, кто тебе друг, и кто враг.
Все меня обманывают, все! – сказала она. – И Сливкины? – спрашиваю. Она молчала. – Значит, Сливкины – нет. Эх, Леля, жила бы ты у нас до самой смерти и горя никакого не знала. – Правда, правда, – тихо сказала она.
Вскоре она умерла, и прямо на улице обнаружили ее мертвой.
Но это я забежал далеко вперед. Я еще дойду до этого.
Когда отец вернулся с мельницы, сказал: ну, с мельницей все покончено. Нужно что-то предпринимать.
Был март месяц. Нужно дом продать. Покупатель быстро нашелся, новосибирец, на слом. Сосед взялся перевести его в Новосибирск, пока санный путь не растаял. Быстро его разобрали, разметили и увезли. Я не помню, куда мы девались, где жили в это время, куда перевезли мебель и ящики.
Аркадий, Африкан и Серафим учились в школе, кажется, жили у Поти, потом перешли рядом, к соседям, на квартиру. Александра, приведенная сестра, ушла жить к Асташкиным, к своей бабушке. Мы же, отец, мамаша с Германом, он был тогда ребенком (у нас еще была девочка Лида, ушла тоже к бабушке, матери мамаши), со Львом поехали на новое место жительства.
Приезжаем на Новый Каён, устроились на квартиру к Бондаренко. Хорошие люди. Мы с ними жили, как с родными. Хозяйка – вдова, муж умер от чахотки. Остались дети. Девушка Маруся, подстать нам со Львом (я мечтал на ней жениться, да Лев все дело испортил, и я был дураком, не мог простить, у меня бы совсем, совсем была другая жизнь), Миша, мальчик лет 15, вся тяжелая крестьянская работа была на нем, и Витя, мальчик лет семи, - вот и все.
Отец пошел в сельсовет к председателю. Председатель собрал собрание крестьян. Все крестьяне – чалдоны, во всей деревне две фамилии Чуркины и Шмаковы. Есть, конечно, и другие фамилии, но их очень мало. Медведев, Муштаев – только по одному двору, да где жили мы, на краю деревни за ручьем, 20 домов – украинцы, они недавно приехали. И все.
Председатель пояснил крестьянам, что за человек приехал, строить мельницу. И дал слово отцу. Отец рассказал, что он старый мастер, мельник, и как его разорила родня, что его хорошо знает Медведев, и что он просит крестьян запрудить ему речку в долг. Он обещал: я все запишу, потом, когда будет работать мельница, постепенно оплачу всем, кто будет работать. За это я буду брать с вас за помол не четыре фунта, а два фунта. И мельница будет прямо в деревне.
Люди обрадовались, сказали: поможем, и платы нам никакой не нужно.
И действительно, некоторые не взяли оплату. Сделали все документы: договор и отвод земли под мельницу и дом. Прошло половодье, и мы начали строить мельницу.
Кто-то сказал, что в Верхнем Каёне на складе есть турбина для мельницы, никому не нужная. Может быть, вы ее возьмете? - сказал.
Мы с отцом поехали туда. Там, действительно, лежит хорошо прибранная турбина, и хозяин ее – сельсовет. Мы пришли в сельсовет, спросили – действительно, на учете есть турбина, и стоимость известна – 100 рублей. Но у отца уже не было ста рублей. Деньги еще у отца были, но на них нужно купить сруб большой для мельницы, на мост для пропуска вешней воды. Мост этот – два толстых и длинных бревна, на нижнем и верхнем лежнике. Мост нужно сделать проезжим, значит – много досок и свай. А сколько лесу на ставни, русло нужно выписать, два жернова – они недешево стоят. А тут – турбина. Заманчиво. Придется брать богатенького мужика в компанию. Охотник уже был, просился в компанию, колыванский сосед, кузнец.
Отец поехал к нему, тот сразу согласился. Сам не поехал, а дал отцу 200 рублей. И мы купили турбину. Ее установить проще и быстрее. Опять я столкнулся с чертежами. Но я уже хорошо в них разбирался, даже лучше отца, и он мне всю установку поручил. Отец писал на Урал, на Мальцевский завод жерновов для сельских мельниц. И скоро получил ответ, пишут старые хозяева: высылайте задаток и адрес, на какую станцию выслать жернова. Отец послал задаток и указал – станцию Берск. Скоро станция прислала извещение – приезжайте за жерновами. А на чем вести жернова? Поехал на станцию, там ему сказали: вот у нас специальная телега, только на ней можно увезти жернов, запрячь в нее четыре лошади. Словом, жернова привезли без всякой канители.
Всю мельницу мы быстро построили. Жернова были высокого качества. Сроду у отца в жизни не было таких жерновов. Кузнецов как-то приехал к нему, посмотрел на жернова и пощупал муку: да, техника растет, не стоит на месте.
Кроме нас, в деревне еще было две мельницы. Но они далеко от деревни: одна – выше, порядка двух километров, вторая – ниже по реке на 1,5 километра, и жернова – старого типа, и качество муки заметно хуже. Поэтому у нас всегда был помол, к нам ездили еще и из соседних деревень, и брали мы с них за помол 4 фунта. Своим дешевым помолом мы повлияли на соседние мельницы, они тоже стали брать по 2 фунта с пуда.
При постройке мельницы отец сделал две большие ошибки. Первая – по незнанию, как прудить пруды на горных реках. Он запрудил плотину прямо на песке, толщина слоя гравия была 2,5 метра. Вполне естественно, что сквозь гравий и песок просачивалась вода, и довольно много, почти третья часть. И мы третью часть дохода потеряли. Вторая ошибка – эта турбина велика для этой речки. В таком случае можно молоть не круглые сутки, но плотина просачивается, и вода накапливается медленно, и воды уйдет много бесполезно. Исправить эти ошибки очень трудно. Нужно запрудить вторую плотину по всем правилам. Это нам еще не под силу. Главное, мельница стала давать нам доход. У нас появились деньги, и мы стали расплачиваться с долгами.
Рядом с нами жили тоже Бондаренко. Старший брат умершего Бондаренко решил уехать в Новосибирск совсем, продал нам свой дом взаймы: когда будут деньги, отдадите.
Обычный дом деревенский, две большие комнаты: кухня просторная и чистая комната. Надворные постройки: амбар, крыша, большой огород. Все – не старое. Жить можно. И мы перешли туда жить. Стали перевозить свой скарб из Колывани. Лошадь одна. За день не обернешься: туда – день и обратно – день ездили, когда – я, когда – Лев. В Новосибирске через день ходил паром, там всегда была очередь.
И уже последний раз поехал я, нагрузил: разные кадки, скамейки, кровать, ящики, ломик–выдерга, – словом, воз набрался порядочный. Африкан мне помогал, и мы поехали вместе во второй половине дня. В Новосибирске решили ночевать у дяди Саши Толочко. Под вечер подъезжаем к Новосибирску, спускаемся по переулку в пойму на паром – и на нас напали грабители. Хотели отобрать лошадь с возом. Сделали они так неожиданно, я не успел опомниться, как мне вожжами связали руки, я их никак не мог выдернуть. Народу было кругом много. Я закричал: нас грабят!
И Африкан закричал громко: «Грабят! Нас грабят!..»
Сразу все прохожие исчезли, никого нигде не стало. Значит, самим нужно как-то отбиваться. Смотрю, один на телегу сзади забрался и лезет к Африкану. Я ему уже спокойно сказал: чего ревешь? В Кадке – ломик. Бей заднего по голове.
Он, как это быстро сделал – изо всей силы ударил заднего по голове. Он так высоко поднял вверх руки и через спину упал на дорогу. Африкан хотел и этого, который держал мои руки, ударить. Но он успел отскочить, и отпустил мои руки. Я освободился и ударил его вожжами по лицу. А вожжи петлей зацепились ему за голову. Я сильно дернул вожжи, он потерял равновесие и упал вперед, и попал под колесо. Вожжи потянулись за ним, вожжи запутались. Совсем пропало все. И все же я успел обернуть вожжи за конец рейки телеги. Телега замедлила ход, колесо скатилось на шею с груди. Сильно натянулись – чуть не оторвало ему голову, и освободились совсем. Я взял за вожжи, и хотел понукнуть лошадь, а там ее держит под уздцы третий мужик. Я дернул за вожжи и крикнул: бей его, Маша!
И лошадь, как будто поняла меня, встала на дыбы, ударила его ногой и подмяла под себя, и по мужику проехало переднее колесо. А там – четвертый мужик. Хотел поймать лошадь под уздцы, а лошадь сама бросилась на него и также подмяла под себя. И мы проехали по нему передним и задним колесом. После этого она понеслась махом. Я посмотрел назад. Все наши грабители лежат на дороге. Один вдруг поднялся и опять упал и лег. До парома еще километра два было, и мы еще в возбужденном состоянии были. Я посмотрел на Африкана, и он трясется сильно-сильно.
Ты что так трясешься? – сказал я. Он ответил: а ты что так трясешься?
Я посмотрел на себя – действительно, я тоже трясусь. И нас трясло до самого парома. Отчего? От сильного нервного напряжения. Это произошло быстро, в считанные секунды. И дрались мы с ними не на живот, а на смерть. Вероятно, не один труп остался. Колесо-то по шее проехало страшно. И Африкан по голове ломиком ударил удесятеренной силой. Неприятный случай в жизни.
Пока все, следующее письмо напишу быстрее.
Крепко обнимаю и целую, дядя Саша.
Привет от Марии Александровны.
ВОЛОДЯ – БОРИС
Борис – Володе
08.10.86
Здравствуй, Володя!
Отвечаю на твое письмо от 21.08.86.
Рад, что ты был в Болгарии. Но относительно их жизненного уровня у тебя спорное мнение, так как это мнение туриста, а не жителя.
На первый твой вопрос ответ у меня неожиданный – райком не утвердил решение собрания – и поэтому меня не приняли (в партию). Из-за того, что три раза женат и сменил много мест работы. На этом драматическом случае я понял, что еще мало того, чтобы люди тебя поняли, важнее, чтобы они захотели войти в твое положение и оказали действенное сочувствие. Понимая же врага, человек может не только посочувствовать ему, но и вернее ударить его в слабое место. Вот как, дорогой Володя, все это понимание другого может обернуться. Поэтому люди и прячутся за масками, как улитки. Отсюда и мои стихи: «Мы прячем откровенья, как улики, Боясь, что нам никто их не простит. В самих себя уходим, как улитки. О, самосохранения инстинкт!» Вчерашний приятель, которому ты доверился так, что он тебя хорошо понял, через какое-то время может стать твоим врагом и будет бить тебя в незащищенное место.
Еще одна тема: ты ратуешь о внутренней жизни, ты пытаешься разделить жизнь душевную и духовную. Да, человек должен жить и духовной жизнью, думать, учиться, стремиться к каким-то идеалам. У некоторых эта духовная жизнь лишь в зародыше, другие отдают ей больше сил, чем животной жизни. Душевной. Физиологической жизни, я называю эту жизнь растительной, а духовную – единственно стоящей жизнью. Лев Толстой называл ее «живой жизнью». Но и растительная, и живая жизнь – для людей, для будущего – материального и духовного будущего. А для тебя – то, что оставили для тебя другие, и все. Чем ты живешь сейчас и будешь жить завтра.
Выясни, куда девался у матери пакет с письмами Африкана. Он никуда не пропал.
Мать твоя говорит, что Африкан Сливкин был представлен к правительственной награде? Ты сможешь ее получить, по крайней мере, похлопотать можно. Видимо, нужно попросить администрацию Красмаша запросить эту награду или сведения о ней. И сам можешь написать письмо в Президиум Верховного Совета СССР, рассказать, что ты ищешь сведения об отце. И узнал, что он был представлен в таком-то году к правительственной награде и не смог ее получить из-за того, что погиб или пропал без вести. А вдруг он ее получил?
В каком-то институте учился Африкан? Нужно сделать запрос в этот институт, и они ответят, хоть что-нибудь. Повод запроса: хочу все знать о своем отце. Писать надо на партком.
Понять сына я стремлюсь всю жизнь. Конечно, многое не удается. Но он тянется ко мне. Секретничает со мной. Но и вынужден что-то скрывать, чтобы не выдавать свою маму. Но он, конечно, не я – в этом возрасте, а лишь в чем-то отдаленно иногда меня напоминающий. Даже если бы мы жили все время вместе, тождество, увы, не возможно. Посылаю свою фотографию и вышедшую недавно книгу. Отношение к компьютеру – положительное. Андрею купил микрокалькулятор. Для себя купить – слишком дорого.
Ответ на письмо дяди Саши от 08.04.86.
На 80-летии дяди Саши так много родни упоминается, что я опять прошу тебя составить генеалогическое дерево Сливкиных.
То, что человек перед смертью без всяких причин начинает терять вес – страшное, но, видимо, верное предзнаменование. Читая письмо, я подумал, что если удастся собраться с силами и написать какое-то произведение, то как художественный прием, можно все события из жизни дяди Саши приписать биографии Африкана. Как ты на это смотришь?
А то у нас только первый эпизод про Африкана, когда он с братом Александром отбивались мальчишками от грабителей. У меня создается впечатление, что дядя Саша вел всю жизнь дневник, поэтому он так подробно все описывает. Если дневник есть, он бы нам очень помог в случае, если дядя Саша не сможет дальше писать. Может, написать ему такую фразу: «Дядя Саша, вы так подробно все помните, наверно, дневник писали с детства». Что он ответит?
И самое главное. Володя, это и ты сидел на телеге, это и тебя спасали лошади, потому что ты – в отце, а он – в тебе
Вот тебе и суть триединства.
А дух?
Дух – все, что ты узнал об отце из документов его судьбы, из рассказов родни о его жизни, взглядах и нравственных основах семьи Сливкиных – все это твой отец.
Поэтому ты – почти копия дяди Саши, родного брата твоего отца.
Володя, я неправильно положил копирку. Перепечатать некогда, верни мне, пожалуйста, этот листок.
Большой привет Зое. Обнимаю тебя, Борис.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, Боря!
Ты спрашивал, какие песни пела моя мать под гитару в молодости. Невозможно вспомнить – это было в Хабаровске, мне было не более 12 лет. Как-то я просил мать вспомнить эти песни и слова – она сама забыла.
Что она думала и думает сейчас о моем родном отце? Молчит. Только сказала, уже после смерти отчима, что ей до сих пор снится Африк.
У тети Нади ничего узнать не могу, ее сын и она не хотят со мной знаться.
(Почему такая ненависть у них возникла, неужели неосторожный Володя им насолил, или Рябов отругал, пригрозил и велел им ничего больше не говорить Володе?).
Брата, ее сына, не видел с 1978 года, хотя он и живет в Одессе. Они считают меня очень плохим человеком. А я не напрашиваюсь, не хочу унижаться, хотя знаю, что ни в чем перед ними не виноват.
Сестры мои о пакете документов знать никак не могут, потому что они только от меня узнали о Сливкине. А семья Рябова на мои письма не отвечает.
Я уже писал на Красмаш в отдел кадров, получил ответ, что такой человек в архиве не числится. А ведь у меня есть ответ, который ты читал, на первый мой запрос. Написал еще раз на имя директора, жду ответа. В Президиум Верховного Совета писать не догадался – напишу.
Я не знаю, в каком институте учился Африк. Может, есть ответ в документах, которые остались у тебя, посмотри? Где найти еще ответ, не знаю.
Компьютер и калькулятор не одно и то же. Калькулятор – счетная электронная машинка. Кого не спрашивал, почти каждый отвечает, что компьютер – то же самое, только в большом масштабе. Это не так. Для компьютера нужно еще иметь любой кассетный магнитофон и любой телевизор.
(Какой бред несли мы в то время о компьютере!)
Лучше поменьше. Что может компьютер? Все, что может придти в голову – поиграть в увлекательную игру, решить дифференциальное уравнение, узнать, что можно приготовить из данного продукта, самостоятельно выучить курс сопромата, запросить, какие где идут спектакли, когда прибывает самолет и какая будет погода, снять с тебя нервное напряжение, поговорить по душам с электронным психологом, посоветоваться с электронным врачом, прежде чем обратиться к настоящему, привести в порядок семейный бюджет, и многое-многое другое. Работая с компьютером, ты как бы разговариваешь с самим собой, к нему не нужно приспосабливаться, торопиться, боятся пропустить или недопонять. Ты исследуешь и раскрываешь свои возможности, копаешься в памяти, рассуждаешь, сравниваешь, классифицируешь, анализируешь, синтезируешь. Компьютер – очень большой помощник в любом деле. При этом человек всегда находится впереди, на виду, а компьютер за ним на втором плане, как бы говоря: «Не бойся меня, я тебя не обижу, не притесню, я глупее тебя: только ты наделен творчеством, можешь думать иррационально, полагаться на интуицию, понимать не только текст, но и подтекст. Но я умею быстрее и лучше делать то, что тебе неинтересно, скучно, и чем ты, человек, не должен заниматься». Умение вести диалог с машиной сейчас выдвигается, как понятие «второй грамотности». Очень скоро, Боря, это станет большой необходимостью. Если бы стремительно развивающаяся авиационная техника развивалась также быстро, как вычислительная, то аэробус стоил бы сейчас в десять раз дешевле автомобиля, и на нем можно было бы облететь земной шар за 20 минут, израсходовав менее 20 литров горючего.
Все письма у тебя, то есть информация о генеалогическом дереве у тебя. Галина Баландина написала мне в письме, что составила это дерево и обещала прислать. Но это было еще весной. С тех пор молчит. Но у Баландиной нет ветвей Никитиной и Рябова. Может, написать мне, что знаю по этим ветвям?
Относительно биографии героев, все в твоей власти, кроме моей просьбы – имена оставить настоящие. Как ты на это смотришь?
У меня такое впечатление, что у дяди Саши как раз не может быть, скорее всего, нет дневника. В последнюю нашу встречу в Новосибирске он (дядя Саша) сказал, что по 4 часа пишет одно письмо, что он как бы заново переживает свою молодость, как бы живет в то время, и само собой всплывает все в памяти. А его просьба сохранить письма и боязнь, что он заново не вспомнит то, что написал в письмах, говорит о том, что нет у него дневника. У него была тетрадь его стихов, которую он потерял.
Я уже тогда, когда дядя Саша попросил вернуть потом письма, сразу ему написал, что все его письма сохранятся. Я давно уже заметил, что дядя Саша повторяется, но ничем ему это не выдал. Я, как могу, корректно прошу дядю Сашу побольше писать об Африке. Очень осторожно это делаю. Но, по-моему, когда он пишет, он просто пишет все то, что может вспомнить. А помнит он, прежде всего, самого себя, свою жизнь. И плохого о себе не скажет. Видно, придется довольствоваться только тем, что он напишет. Но напишет ли еще?
Твой вопрос о воспоминаниях других родственников об Африкане попал в точку. Я в тупике – никто из Сливкиных не отвечает на мои письма. Дядя Саша тоже замолк, еще летом. Меня это очень сильно беспокоит.
Простой вопрос к тебе. Целых пять лет наш отдел из КБ разрабатывает проект нового проигрывателя, получилась очень удачная перспективная модель, от которой завод наш отказался по указанию сверху. Выходит: целый отдел работал пять лет – виноватых нет, но отвечать кто-то должен? Или это опять политика? А ведь таких примеров очень много. Что ж тогда у нас творится в стране? Я бы сказал – бардак. Если не хочешь, можешь не отвечать на этот вопрос.
Всего тебе доброго. Обнимаю, Вова.
Большой привет жене.
Володя – Борису
31.10.86
Дорогой Боря!
Поздравляю с рабоче-крестьянским ленинским праздником, пусть он всегда будет в нашей жизни и жизни наших детей.
Получил ответ из Красноярска, который тебе высылаю с другими документами, чтобы ты их прочитал и высказал свои соображения. Я думаю так. Раз тогда, когда я писал в 1978 году, мне ответили, что Сливкин работал на заводе, но нашли документы только по зарплате и один приказ, а остальных документов нет, не были ли они специально уничтожены после того, когда там узнали, что Сливкин пропал без вести? Ведь часть документов сохранилась.
Странно получается: в архиве МО его нет, там, где работал до войны, тоже нет – вот как может человек исчезнуть из жизни.
Ответь сразу – что ты думаешь об этом.
Обнимаю, Вова.
Большой привет твоей жене.
(Когда Володя стал искать отца, у него могли возникнуть проблемы с органами, потому что Сливкин был в плену, так же проблемы и у Сливкиных, и у тети Нади с ее сыном? Вот поэтому они и замолчали?)