Интеллигент? - На остров!
Колонка - это что-то вроде дозволенной отсебятины? Или отсебятины в авторитете?
Такое искушение вольнодумием не может не воодушевлять. Только вот Виктор Ерофеев в своем «Апокрифе» в этот вторник объяснил, что отсебятина - это присутствие в нас самого Черта. Ну да: именно он и дергает за язык: скажи, мол, и скажи о том, что действительно наболело. Вот возьму и скажу! А наболело-то, как обычно, свое - филологическое.
Стало общим местом говорить о том, что совсем недавно литература была главным идеологическим предметом в школе, Без сочинения о, допустим, «особенном человеке» Рахметове невозможно было поступить ни в один приличный вуз. Нынче все иначе. Вчерашняя Госпожа сегодня превратилась в Приживалку. Сокращают школьные часы, наспех формируют вузовские программы, нелепо экспериментируют с ЕГЭ. Результат - полное пренебрежение литературными первоисточниками даже у тех, кто учится на филфаке. «Преступление и наказание»? «Отцы и дети»? «Война и мир»? В лучшем случае - приблизительное знание фабулы, разрозненные теле- и киновпечатления. Нельзя говорить и о прочно укоренившейся в сознании мифологии русской прозы или поэзии. Лекционное упоминание Гриши Добросклонова или Пети Трофимова не зажжет в глазах первокурсников огонька узнавания. Скорее всего, попросят «написать фамилии на доске». Нет уверенности в том, что и выпускники на госэкзаменах припоминают именно главы книги, а не только параграфы учебника.
Можно ли изменить ситуацию? Да и нужно ли? Кто виноват? Что делать?
Скажу откровенно - мы почти в тупике. И это положение хорошо бы осознать.
С одной стороны, без классического филологического образования никогда не сохранит себя интеллигенция. У людей просто не будет повода к беседе, основы для умозаключений. Они - лишенные исходящей из книг мыслительной энергии - не выйдут за рамки сугубо бытовых, прагматических интересов. Их кругозор сузится. Какое уж тут «ауканье Пушкиным»? Можно опасаться того, что книга как способ познания, сосредоточение опыта целых поколений, уникальность гениального прозрения перестанет существовать для большинства людей. Чтение ради развлечения - это иной род деятельности. Интеллигенция же не может не читать серьезных книг, «толстых журналов», слушать университетских лекционных курсов. Все это - основа общественного прогресса. Таким образом складывается культура. Сегодня мы более чем легкомысленны по отношению к ней. Но чьими усилиями это легкомыслие может быть преодолено?
Вот тут мы сталкиваемся с другой стороной вопроса. Если честно, то в последние два десятилетия прервана связь поколений русско-советской интеллигенции. Молодые люди сегодня не имеют ни желания, ни возможности (часто материальной) становиться интеллигентами. Само слово выведено из употребления. К интеллигентам (в отличие от интеллектуалов) априори относятся весьма скептически. Ботаники!
Уповать остается лишь на тех, кто уже знает прелесть и ценность интеллектуального труда, способен на бескорыстные душевные и духовные усилия. На повестке дня опять подвижничество? Скорее всего. В очередном историческом витке? Почему так? Может, такова участь русского движения ума?
Но, как бы там ни было, нельзя перестать искать смысл происходящего, формулировать его, пускаться в не имеющие реальной пользы интеллектуально-духовные дискуссии. Предыдущие века так или иначе находились в поисках истины. У читателей возникали непростые отношения с писателями. Последние же чувствовали себя ответственными за слова «правды» иль «лжи». Они ошибались, жестоко раскаивались, стоически продолжали путь. Чем бы это ни грозило, как бы ни складывались личные и исторические обстоятельства. Увы. Ни при каких обстоятельствах сегодня мы не можем даже приблизиться к этому уровню разговора о вере, красоте, мысли, культуре. Утрачено навсегда. Но взять за образец, за планку мысли и творчества - почему бы и нет?
Советские времена не были простыми и примитивными. В них, при всей их идеологической замороженности, протекал и Гольфстрим - ток прогрессивных идей живого, неконъюнктурного творчества, духовного прорыва. Поисками смысла жизни были буквально пронизаны годы «оттепели». Именно они породили пусть прекраснодушных, но искренних и умных «шестидесятников». За ними пришли страдающие «семидесятники», бешеной «энергией заблуждения» расшатывающие тоталитарную систему ценностей. Сколько душевных и духовных усилий было приложено к тому, чтобы человек почувствовал тягу к настоящей свободе! Имена режиссеров, писателей, музыкантов тех лет можно перечислять и перечислять. В 80-е, предперестроечные, годы думающие люди не сомневались в значимости песен Высоцкого, театра на Таганке, зачитывались Трифоновым, Шукшиным, Распутиным, Булгаковым. Спектакль, концерт русского рока, книга становились поводом к реальному действию, несогласию, бунту. Против лжи и пошлости прежде всего. Бюрократизма. Бездушия. Двойной морали. Быть начитанным часто значило, быть неудобным, несогласным, имеющим свою точку зрения. В известном смысле, опасным для тоталитаризма. А уж когда в общество хлынул поток «возвращенной литературы», многие просто прозрели и стали готовы к серьезным переменам. Филологическое знание определяло уровень мыслительных горизонтов личности. Интеллигенции тех лет объяснять, кто такой Чацкий, не приходилось. Сюжет грибоедовского «Горе от ума» просто висел в разряженном перестройкой воздухе. Сегодня литература (как и вся культура в целом) такой роли уже не играет. На телевидении, на канале «Культура» наберется от силы три-четыре передачи, заставляющие нас мало-мальски думать. «Тем временем» с Александром Архангельским, «Апокриф» с Виктором Ерофеевым, «Культурная революция» с Михаилом Швыдким, воскресная передача «Что делать?». Что-то еще?
Оно, конечно, и достаточно: и с одним умным человеком поговорить бывает, как известно, приятно. И все бы неплохо. Но только странное чувство рождается, когда смотришь эти передачи. Присутствующие на них люди все чаще смотрятся не знакомыми, везде и всюду встречающимися типажами и персонажами, а островитянами, говорящими на каком-то непонятном, чаще всего скучном для «народонаселения» языке. Языке культуры Науки. Морали. Эстетики.. Искать смысл жизни, рассуждать о природе добра и зла, выражать свою точку зрения на историю и культуру становится не то чтобы неприличным, а просто бессмысленным. Забава? Блажь элиты? Агония «культурных» изгоев? Филологическое знание (как и незнание) ничего, по сути, изменить сегодня не может. На манер - шутовства?
Кто-то скажет, так было всегда. Кто-то улыбнется : меньше знаешь, крепче спишь. Нельзя навязать разговор слушателям. Можно только его затеять. По доброй воле. Если испытываешь настоятельную потребность в беседе. Важно крикнуть это свое: «Ау! Я так думаю!» Кто отзовется? Пушкин?
Людмила ИВАНОВА