Уже плакаты с рыжим городеночком
На площадях оскомину набили,
По выходным, затосковав по елочкам,
Из города ползут автомобили.
Но вечерами в первомайском скверике
Вовсю клубятся сборища кикимор,
От беспокойства жители в истерике,
И все мрачней поэт Титов Владимир.
Он говорит: будь зорче и внимательней,
Когда ступаешь варварской дорогой,
Поскольку среди честных обитателей
Нет зверя злее фауны двуногой.
И никогда не будут переделаны
Рабы хотений в совести твердыни,
Отыщут жертву собственные демоны
Среди повальной эллинской гордыни.
Насытив ум, изогнутый заранее,
Букетами известий из астрала,
Бульвара в центре косточки бараньи
До блеска буря мглою обглодала.
Щекотки ради, бодрые растения
Тела свои предоставляют мухам,
Центральный парк сует лицо осеннее
В мешок с дождем у облака под брюхом.
Смиренно шаря взглядом в складках местности,
Поймет силены золотая жаба,
Как истерзало бремя неизвестности
Поэзию районного масштаба.
И вновь потомство клона шелудивого
С похмелья утром у пивной столпилось,
И, песню сердца разгрызая, иволга
Не милостыню ждет у нас, а милость.
Ждать милостей – нелепое занятие:
Их брать силком советовал Мичурин
И смело заключал в свои объятия
Огромный сноп ветвистых загогулин.
Он их мусолил долго, как язычников,
Затравливая вид за верность виду,
И заказал успешнее, чем Чичиков,
Родной природе в церкви панихиду.