И город с голубыми куполами,
С цветущими жасминными садами.
Мы дрались там... Ах, да! я был убит.
Николай Гумилев
Я погиб сражаясь за Англию. Камер-юнкером черт меня побери! чуть-чуть не дослужился до камергера. Жизнь моя была сплошное удовольствие. Весело кутил! Жил на широкую ногу. На кураже и погиб. Красиво! На поле боя, как и должен настоящий офицер.
Что же ты забыл камер-юнкер на войне? Признаюсь, я мог бы спокойно жить при дворе и сделать неплохую карьеру. Однако какой же я дворянин останусь после этого! Моя страна воюет, а я в тылу. Защищать отечество – святой долг, я должен драться!
И вот я убит. Растаяла жизнь, шум, лязг сабель, крики, взрывы… Теперь тишина. Так необычно. Я смотрю на себя лежащего в луже крови под звездным небом… ах, какой красивый мундир на мне!
Догорает огонь. Жизнь прощай я ухожу надолго туда, куда уходил уже ни раз…
Что я оставил после себя? Картинную галерею? Старинную библиотеку? Может коллекцию Дамасских клинков? Чушь.
После себя я оставил два десятка убитых врагов. Разбитые женские сердца и безрассудные дуэли.
Компашка надо сказать уже собралась хорошая. По полю гуляли драгуны с первого полка, погибшего почти полностью, герцог Алур сидел, зажав голову руками. Бедняжка теперь ему не до веселья. Он погиб, а его многочисленные жёны остались без пансиона. Тут же наши враги французы, замечательные бестии. Вот за что я уважаю гвардию, так это за оптимизм! Гвардия умирает, но не сдаётся! Словно забыв, что они уже сыграли в ящик они опять хотят набить нам рожи. Ну, это уж Вам братцы шиш! Сейчас оклемаюсь маленько, привыкну к своему новому положению и поддержу своих драгун. Мы тоже не пальцем деланы!
– Убит? – послышался сзади чей-то голос.
– Как видишь, – обронил я.
– Как погиб? На мартирку напоролся? – тонкая застывшая струйка крови с моей шеи и застрявший осколок говорил больше чем слова. И тут я обернулся, и печаль как рукой сняло. Неимоверно обрадовавшись родному лицу меня прорвало:
– Мильке! Ты ли это?! Здравствуй дружище! – мы обнялись. – Представляешь, почти налетел на батарею. Уже саблей замахнулся, как меня срезали. На лету и в десятку! А где Буцефал? Буцефал! – я оглянулся в поисках своего жеребца. – Жив! Но что это? Нога поломана… ах бедненький мой. Да что ж я могу для тебя сделать, если я уже умер. Ну ничего, потерпи родной. Трофейная команда скоро будет, а там и ветеринар появится, он вылечит.
– Господа за кем осталось поле боя? – спросил подошедший к нам граф.
– Черт его знает? Где войска? – мы оглянулись. – Одни трупы. По-моему за нами. Утром прояснится…
– Ну Вы! Трупы! Не очень здесь разоряйся, – услышав наш разговор выпалил французский гусар.
– Эй, как там тебя бишь? Лягушатник! Проваливай отсюда. Не посмотрю, что ты сдох, рожу разукрашу по первое число – заявил граф. Делать нечего, видя численное превосходство, француз убрался.
– Всем эскадроном на небо пойдём. Не меньше сотни убитых, – радостно заявил граф. – Эх веселая компания намечается господа, жаль выпить нельзя. Что за жизнь настала? Ни курева, ни баб. А Наполеону мы хвост надрали. Я его чуть не зарубил!
– Хватит заливать граф.
– Что?! Не веришь? Где эта сволочь фельдмаршал Ланке? Чёрт куда он пропал, – завертел своей кучерявой головой граф. – Зарубил подлеца, он подтвердит, как я аллюром вышел на штаб. А ты что? На мартирку напоролся?
– Граф, – сказал я. – Вы сыграли со мной дурную шутку. Как мне теперь с Вас взыскать карточный долг.
– Ха! Дружище, как говорят французы Selavi. На кой черт Вам фунты? Теперь у нас всё общее. Чёрт! – вдруг хлопнув по мундиру, удивился граф. – Моя маман не выдержит потери единственного сына. Отец жмот, его не жаль… А мать жаль, – утерев скупую слезу всхлипнул граф. – Ну что ж господа офицеры слушай мою команду, собираем эскадрон, строим и пешим порядком колонной за мной.
– Есть! – по привычке отдали мы честь, и пошли собирать своих.
Так по луной дорожке мы отправились на небо.
На небе надо заметить кутерьма была ещё та. Хорошо, что мы люди военные к порядку приучены, а как быть с гражданскими? Откуда они только тут взялись?! Никакой дисциплины!
Стою в очереди, размышляю о жизни.
«М… да, вот я и на небесах. Я умер, однако не пропал и это уже хорошо. Солнце такое необычное, и небо переливается радугой… красиво. Есть ли за мной вина? Наверняка. Однако у меня нет поступков, за которые мне было бы стыдно. Вроде бы как нет. Или есть? Всякое было, но совесть моя чиста. По-моему. Или не чиста? Не пойму… Интересно, что же со мной будет дальше? Что со всеми нами будет? – и тут же пришёл ответ. – Будет встреча с Богом. Да-да наверняка будет. Надо всё хорошенько обдумать. Что бы у него попросить? Однако задача… С кем бы посоветоваться? О граф!»
Подхожу. И чтоб хоть как-то прояснить ситуацию, спрашиваю своего начальника:
– Граф что Вы намерены просить у Бога?
– Женщину.
– Кхе-кхе… Граф, Вы в своем уме? Это же высший суд!
– Ну и что? – удивился граф. – Мне без женщин нельзя.
– А ты Мильке, что попросишь?
– Хм… Я думаю, будет нескромно, но я бы хотел поле для поло, конюшню с жеребцами, ну и прочий антураж.
– А как насчёт рая, ада? Господа я смотрю Вас эти вопросы совсем не волнуют.
– Дурак ты, Вильдорф, а ещё камер-юнкер! – с видом знатока ответил граф. – В раю одни святоши. Посмотри только на аббата – человек в рясе и впрямь всех поучал и командовал, будто он и есть господь Бог. – Ведь и с женщинами поди не грешил, и посты соблюдал, и в церкви молился. И с этой рожей мне теперь одни покои делить? Нет уж, увольте. Я лучше к своим в ад.
– В аду говорят черти, – неуверенно сказал Мильке.
– Черти? Ну ты брат даёшь! – расхохотался граф. – Не дрейфь поручик, с нами идет неплохая кампания. Будет с кем чертям вмазать! Герцог Саксонский, Леопольд Красивый, виконт Английский и маркиз Топаз. К тому же я уже давненько хотел бы познакомиться с нашим королём. А тут скоро и случай представится.
– Как? Наш король попал в ад?
– Ха! А то куда же!
– Граф Вам то это откуда известно?
– Вся знать благородных кровей попадает непременно в ад. Будь ты хоть герцог хоть барон. Да что Вы господа в самом деле? Её Богу как дети! Что на нас крови мало? Да за одного мерзавца Ланке, мне уж аминь!
– Однако граф, мы не мясники, а солдаты. Жили честно благородно, – запротестовал Мильке. – Я даже в церковь ходил. Два раза.
– Ха! Боюсь Мильке, твои похождения по борделям Бельгии немного подпортили твой послужной список. Да и вообще господа, не переживайте. Бог – отличный парень! драгун уважает. Сыграем с ним в беллиард, выпьем виски и протеже готово.
– Граф Вы в своём уме? – удивился я. – Что за околесицу Вы несёте? Может Вы ещё предложите Богу перекинутся в картишки?
– А что Вильдорф это идея!
– Идея… боюсь только все козыря от нашей игры у него в руках…
P.S. В рай мы конечно не попали. Однако все получили то, о чём просили. Мильке поле для поло, конюшню и всё необходимое для скачек. Графу разрешили играть в азартные игры и по вечерам откручивать рога чертям. Ну а мне достался маленький уютный домик в горах. С окон виднелись высокие сосны и заснеженные вершины. Вечерами мой дом ломился от гостей и веселья и лишь с первыми лучами солнца я устало засыпал.
Собственно здесь я и жил пока опять не был рожден на Земле.