Взрослых деревьев на нашей улице росло мало. Могучий тополь на самой околице и две красивые высокие березы посреди деревни через улицу. Да одна необыкновенно рослая ветла возле кирпичного дома, что поставил дядя Леня. Там же через улицу еще росла большая липа. Ее срезали, кажется, когда Петька поднимал на шесте новую телеантенну. Наверное, она мешала. К тому же, осенью листья опадали на крышу, прилипали под дождем к кровле, и железо ржавело. Проще было от больших деревьев избавиться. Их и не стало.
Тогда колорадские жуки еще не водились. Не надо было их без конца собирать. Зато были жуки майские. Иногда их летало больше, иногда меньше. В том мае их было вовсе не сосчитать. Никто нас не заставлял их собирать. Именно поэтому мы их ловили. Мы толпой выбегали ближе к сумеркам, ловили их, клали в спичечный коробок и слушали, как они там скребутся. Было жутковато подносить коробок к уху. Как если бы динозавра заперли в вашем сарае. С жуками в коробке, мы гонялись за девчонками, заставляя их слушать страшное потрескивание. Девчонки визжали, вечер удался.
В тот раз больше всего жуков летало под высокой березой посреди деревни. Или там собралось больше всего девчонок. Вслед за жуками и девчонками набежали мальчишки. Было ощущение праздника. Мальчишки и девчонки из моего детства кружились в наступивших сумерках как майские жуки, повторяя их маршруты, наслаждаясь бегом в темноте, как полетом. Это бессмысленное круженье, пробежки, догонялки, пятнашки вперемешку со вскриками, было хаосом жизни и казалось бесконечным. Ничто тогда не могло его прервать – ни поздний вечер, ни оклики родителей издалека.
Мы просто жили в ином времени, в другом измерении. Там не было родителей, там не было детей. Просто мальчишки догоняли девчонок, как во все времена. И мы бы их всех переловили тогда... Но в такой момент всегда случается нечто, что все ломает.
На этот раз кто-то из девчонок потерял деньги. Целый рубль. Который ей дали, чтобы она сходила в магазин. Она пошла, но опоздала, ничего не купила. А теперь где-то выронила тот рубль. И мы все бросили бегать, перестали летать, опустились на землю и на ощупь стали искать денежку. Девчонка всхлипывала, подружки ее успокаивали. А она переживала, что не отнесла деньги домой. А может, у них дома больше и денег тогда не было. Потому что она очень расстроилась. А рубль - как теперь тысяча, наверное. Или две. И она не выдержала, заплакала.
И тогда я побежал домой, так как дома у меня лежал хрустящий рубль. Я прятал его в мамином шифоньере – платяном шкафу. Там хранились все семейные сокровища: папин армейский альбом, куда потом вложили и наши домашние фотографии, здесь же висели мамины четыре нарядных платья из шифона, креп-жоржета в мелкий цветочек, потом два отцовых костюма – польский, на выход, и другой, который не очень. А одно платье украшала наша единственная драгоценность – изумрудный майский жук с позолоченными крылышками.
Под платьями в узелке хранились сорок три спортивные грамоты, которые мама получила, пока мы не родились – от бега на 60 метров до первенства по художественной гимнастике. Здесь же был спрятан самый роскошный подарок, который мой отец преподнес ей когда-то – набор «Красная гвоздика» в упаковке: духи, одеколон и туалетное мыло, по-моему. Там же лежал мой заветный рубль, который я выхватил и помчался обратно под березу, вокруг которого лениво кружили осмелевшие майские жуки. Их оставили в покое, все буквально копались в траве, наивно рассчитывая спасти вечер. И нам это удалось, потому что через минуту я закричал, что денежка нашлась! И все обрадовались, вскочили, закричали и вскоре забыли про неприятность, прежде казавшуюся катастрофой. Только девчонка, которая мне немножко нравилась в тот вечер, упорно утверждала мне, что рубль у нее был железный. Откуда мне было знать?
...У моей сестренки в шкафу платьев немного. На одном зацепилась золочеными лапками изумрудная букашка. Только это не настоящий изумруд, а бижутерия. Теперь я это знаю. Ее маленькая дочурка просит дать ей поиграть с зеленым жуком с золотыми крыльями. Майским жуком из маминого шкафа.