14.
На вокзале в областном центре Бескрайнов взял такси прямо до самого городка, не захотел трястись сорок минут в автобусе. Водитель попался неразговорчивый и Иван задремал, благо всю ночь практически не спал.
Очнулся он, когда уже подъезжали к городку. Дорога в этих местах шла по берегу, и по левую руку была видна блестевшая на солнце широкая река. Дышалось очень легко, как обычно бывает возле реки. Стояло утро, но над некоторыми домами уже вился дымок, был выходной и многие хозяйки с утра готовили обед.
А вот и родные места! За рекой золотились поля и ярко зеленели луга, берёзы и ивы, росшие на этом берегу ближе к дому, приобрели уже позднелетние оттенки листьев. Старая верба у тропинки и камень у самой реки, как старые добрые знакомые встретили Ивана, и он понял, что дома. Выше по тропинке, среди пышного сада виднелся дом с черепичной крышей, над его трубой также вился дымок. И воображение Бескрайного тут же нарисовало ему вкусный и обильный обед с домашней наливочкой, а после, белую постель на пышной перине…
Из-за угла забора вышла бабушка, видимо она давно высматривала внука с крыльца, а, увидев такси, поняла, что это он едет.
- Ну, слава Богу! А то я уж не надеялась, что сегодня будешь. Здравствуй, здравствуй, дорогой!
- Здравствуй, бабушка! Не удалось на то поезд билет взять, пришлось на вечерний., - ответил Иван, простившись с водителем.
Они обнялись, поцеловались.
- Пойдём, пойдём, думала ужином накормить, а теперь уж завтраком, - Раиса Никифоровна, отвернувшись, провела рукой по глазам.
- Да, завтрак это не ужин…
- Устал, небось, с дороги, спать хочешь?
- Да, есть маленько, не откажусь.
- Ну, и ладно, отдохнёшь.
У веранды среди цветов на утреннем солнце стояла Анастасия. Сегодня её длинные светло-русые волосы были заплетены в две косы, которые спереди удачно окаймляли молодую красивую грудь под приталенным длинным голубым сарафаном. Её большие серо-голубые глаза, как всегда, были внимательны, доброжелательны и чуть-чуть печальны. В руках у неё было лукошко с яйцами, видимо она шла из курятника и шум подъехавшей машины, возгласы бабушки и Ивана, остановили её.
«Боже, мой, - подумал Бескрайнов, - что ещё человеку нужно? Родной дом, близкие люди, красивая молодая женщина, изумительная природа, чистый воздух – идиллия, одним словом».
- Что будешь есть, Ваня, телятинка есть с картошечкой в горшочке, свининка с тушённой капустой, рыба фаршированная, пироги с капустой, с печенью…? Всё твоё любимое приготовили! На первое окрошечка со свежей зеленью, бульон, что будешь, а?
- Подожди, бабушка, всё буду понемногу, проголодался, дай только в себя прийти, - проговорил Бескрайнов, не отрывая глаз от Насти.
А та, улыбнувшись, сделала несколько шагов навстречу Ивану, протянула ему руку, поздоровалась. Он не отпуская руки, не отрываясь продолжал смотреть на неё. Настя посерьёзнела, на мгновение опустила глаза, а когда подняла, в них можно было прочитать ум, душевную глубину и доброту, оттенённую лёгкой печалью, не было там только улыбки. Мягко, но уверенно отняв свою руку, она поднялась на веранду, и перед тем, как скрыться в дверях, полуобернувшись всё же приветливо посмотрела на него.
«Какая красивая и одновременно серьёзная девушка! Видимо, многие за ней увиваются. С такой просто так роман не закрутишь… - подумал Бескрайнов.
- Ваня, внучок, а где отдыхать ляжешь, у себя или на веранде постелить, а, может, на сеновале? – не унималась бабушка.
- На сеновале, - чуть подумав, ответил он.
- Бабушка, а Настя, помню, искала работу, нашла? – спросил он, чуть погодя.
- Да, устроилась учителем русского языка и литературы в средней школе, тут недалеко.
- А-а… А, Вера?
- Вера пока нет, не хочет в школу…
- Чем же Настя занимается, когда свободна?
- Всё больше читает, уйму книг перечитала. Да, ведь она сочиняет, ты знаешь!
- Да, знаю… Послушать бы… А она своё читает вслух, можно её попросить?
- Отчего же, попроси…
У Бескрайнова на душе было спокойно, тепло и светло, ничто не беспокоило его, хотелось, чтобы это состояние не исчезало и продлилось вечно.
На завтрак собрались все: Раиса Никифоровна, Иван и соседи с дочерьми. За столом царило лёгкое и радостное общение, какое бывает всегда в русских семьях, когда собираются свои. Были и смех, и юмор, не обошлось и без лёгких подкалываний.
- Что-то случилось, Иван, что вы так быстро уехали? – спросила Тамара Ивановна.
- Дела потребовали… - нехотя ответил Бескрайнов.
- Дела у него! Деловой ты мой, - то ли серьёзно, то ли шутя, сказала бабушка.
- Ну, Раиса Никифоровна, ну почему у Ивана Анатольевича не может быть срочных дел в Москве?- улыбнулась Анастасия.
- Могут, могут, - загадочно произнесла Вероника и заговорщицки эдак посмотрела на Ивана.
- Ну, да… конечно… Хм…- промямлил тот и покраснел, что его самого немало изумило, ибо он уже не помнил, когда краснел последний раз в такой простой ситуации.
Вероника тихо захихикала, а Анастасия слегка улыбнулась, заметив смущение Ивана, и опустила глаза, как всегда уйдя в свой мир.
- Что вы шалуньи привязались к человеку?! – вступил Пётр Терентьевич, - Вам то что за дело какие у человека дела?
- А что так быстро к нам, уже управились с делами-то? – говоря и хихикая одновременно, поинтересовалась Вероника.
- Перестань, Вера, ну, что ты, в самом деле, сказано же!.. – вступилась за Ивана Настя
- Соскучился, - справившись со смущением, сказал Бескрайнов.
Это было сказано так по-родственному и так просто и естественно, что наступило короткое молчание, после которого уже никто не возвращался к предыдущей теме.
Завтрак продолжался в непринуждённой обстановке, говорили о том, о сём, о хозяйственных делах, о работе. Анастасия рассказала о своих школьных делах.
- Вам нравится преподавать, Настя? - спросил Бескрайнов.
- Да, нравится, я люблю детей, он все как миры, все загадочные и индивидуальные очень. И в то же время у них у всех очень много общего. Да и учителя многие вызывают интерес, хорошая у нас школа.
- Но вы же пишущий человек, а школа отнимает столько сил, в том числе и душевных, столько времени, даже дома! Как вы это всё совмещаете, как на всё находите время?
- Ну, я не такой уж и пищущий… - засмущалась Настя. - Да, пишу, когда приходит вдохновение, по вечерам, по ночам иногда, выходные есть, в конце концов.
- У меня к вам, Настя, просьба, почитайте свои стихи.
- Только не сейчас…
- Конечно, не сейчас, - Раиса Никифоровна положила на Настино блюдечко её любимое вишнёвое варенье. – Вечером соберёмся и почитаем. Да и тебя попросим, ты ведь тоже пишешь, Ванюша. А мы послушаем, верно? – обратилась она ко всем. - Страсть люблю стихи и песни по гитару! Лады?
- Хорошо, я с удовольствием, - сказал Бескрайнов и долгим взглядом посмотрел на Настю.
- Да, - произнесла Анастасия, не поднимая глаз, но было заметно, как знакомая лёгкая печаль появилась в них.
- Ну, Ванюша, отдыхать. Я тебе на сеновале приготовила, как ты хотел. Правда, ты ведь знаешь, что сеновал-то у нас слово одно, но всё же сено есть сено, не обессудь.
Бескрайнов прошел в сарай, упал на подстилку, на спружинившее под ним сено, и почти сразу же забылся глубоким без сновидений сном.
Когда он проснулся было уже за полдень, во дворе никого не было, и он прошёл в комнату бабушки. Раиса Никифоровна сидела за столом и что-то записывала в большую тетрадь.
- Что, бабушка, всё по хозяйству хлопочешь?
- Хозяйство порядок любит, а деньги счёт…
- Ты бы в выходной хоть отдохнула!
- Скоро у Вероники осенью день рождения, нужно ей что-то подарить.
- Подарим.
- Подарим! Ты дари, что хочешь, а я подарю свой подарок! Скажи лучше, чем думаешь заниматься, не присмотрел ли в Москве какой работы? Лето кончится, что делать будешь?
- Бабушка, расслабься! Говорили уже об этом…
- Расслабься, расслабься… Как ты что ли?
- Ну, вот опять… Не успел приехать…
- Ладно, отдыхай пока, что это я, действительно…
- Пойду прогуляюсь, я ведь, и правда, соскучился по нашим местам!
Бескрайнов вышел на веранду, и ещё не спустившись по ступенькам, залюбовался и садом, и беседкой, и цветами кругом. А поодаль расстилалась широкая река, луга и поля за ней. «Какая ширь, как красиво и никогда не может надоесть!» – подумал он, сошёл во двор и пошёл по направлению к реке. Старая верба у тропинки на самом берегу по-прежнему тихо разговаривала с водой, и большой камень был на своём месте. Иван вдыхал чистый свежий речной воздух, дотрагивался до деревьев, росших на берегу, иногда на несколько минут застывал, прислоняясь к какому-нибудь дереву, любовался речной далью.
В сознании всплыла Анастасия, её глаза то чуть весёлые и насмешливые, но в глубине всегда серьёзные, то подёрнутые тихой печалью, её молодая красивая и такая волнующая грудь под сарафаном и в обрамлении длинных и тугих кос. У него гулко забилось сердце в предвкушении, что он увидит её сегодня вечером. Он одновременно радовался и опасался сможет ли просто слушать её стихи, разговаривать с ней, любоваться, как поэт и фотограф, или увлечётся ею до безумия, как он это часто делал, поддавшись очарованию, и не признавая никаких преград. Он понимал, что Анастасия – очень серьёзная, хотя и молодая женщина, и, если и заводить с ней роман, то непременно с семейным продолжением. Но готов ли он к этому? Или всё кончится романом-увлечением с последующей бурной близостью, постепенным остыванием и расставанием, как у него бывало всегда, и к чему он, видимо привык? Он не знал, что будет, но чувство захватывало его, ему было как-то хорошо и тепло, жизнь становилась ему интересной и приобретала смысл.
«А, будь что будет!» - подумал он и пошёл к роднику, что был под большой старой елью. Вокруг родника всё также шумели берёзы, чирикали птицы, был изредка слышен и соловей. Но вокруг на поляне всюду был мусор – бутылки, бумажные тарелки и вилки, пакеты, остатки еды, окурки… Видимо, кто-то хорошо погулял здесь, а убирать оставил другим. Сплюнув, Бескрайнов повернулся, и пошагал прочь от этого загаженного места.